Ваше сиятельство

(прим. авт. Мiр* — окружающий мир, вселенная.)

— Простите, Княгиня Ярослава, — голос мужа заставил вздрогнуть и повернуться, — вам не дозволяется покидать земли училища без моего сопровождения и охраны.

Я взглянула на своего пленителя и нахмурила брови. Он был одет в тулуп с отлогим воротником, не застёгнутый на верхнюю пуговицу, с открытой шеей, меховую шапку. Серые глаза глядели внимательно, но в них читалось небольшое превосходство и достоинство. Распущенные тёмные волосы до плеч, прямой нос, выступающие скулы, волевой подбородок. Растительность на лице начала только-только проступать. Красив! И как ему не холодно?

Первым порывом захотелось позаботиться о нём и поднять воротник. Но тут вспомнила о недавнем унижении. Во мне всколыхнулась обида и злость. Что он себе позволяет? Хоть он и мой супруг, и считается, что жена должна быть покорна мужу, но я не потерплю такого к себе отношения. В стенах училища мы всегда были равны. Пусть раньше он всегда был князем, а я простолюдинка, но сейчас мы на равных.

— Я хочу домой! — прошипела ему на ухо.

— А я хочу, чтобы тебя не убили, — он взял меня под руку и повёл в противоположную от выхода сторону. Мне послышалось или в голосе была тревога. Он правда беспокоится?

— Кому оно надо? — сказала я, растеряв былой пыл.

— Ты считаешь, что многие останутся довольны, что ими правят юнцы?

Что-то в его словах было такое, что заставляло задуматься. Теперь на мне метка богов. Я буду выделяться в любом случае.

— Яра, я понимаю, что всё это тебе не нравится, но мы ведь не просто так затеяли весь сыр-бор. И даже в этих стенах есть те, кто может попытаться убить нас. Уже пытались и не раз. И это было до того, как я стал Великим Князем. Боюсь предположить, что может стать теперь. Но тогда я был один, на меня не было рычагов давления. А сейчас у меня есть ты. И даже если между нами нет чувств, ты в любом случае для меня имеешь значение, иначе я бы не женился. Могут угрожать мне через тебя.

На Мирослава много было покушений, и я частенько ему спасала жизнь, когда ощущала, что его пытаются отравить. Это уже стало традицией — без меня он не ел в столовой. И вот сегодня он предложил покончить с игрой под названием "сделай другому пакость", выйти за него. Я думала, что это всего лишь игра. Он шутит, ведь не может же красивый видный парень, да ещё и князь, жениться на простолюдинке. Но тогда я ощутила опасность, которая преследовала Мирослава на протяжении всей учёбы в этих стенах. И я его поцеловала, пытаясь скрыть наше общение, ведь мы никогда не общались. Все считали, что мы ненавидим друг друга. Хотя и некоторые девушки намекали, что наоборот, мы неравнодушны к "врагу". Я грустно вздохнула, отгоняя воспоминания, и обозрела местность, стараясь запомнить дорогу.

Во владениях имперского училища было несколько учебных зданий, физкультурных и игровых площадок, разные рощи, дорожки между клумб, сейчас заваленных убранным с тропинок снегом, лавочки и даже чистейший водоём, где можно будет поздней весной поплавать. В стороне находилось с десяток зданий общежитий.

Учились тут лучшие ученики Руси. Порусье имело собственные учебные заведения. В каждой провинции были свои учебные заведения, всякие там институты и университеты, а на РУСИ были высшие училища.

В этих стенах все были равны. Не было титулов. Были лишь преподаватели, и управитель — князь. Про остальных титулованных особ можно было лишь догадываться. И вот теперь я одна из них, да не просто знатного роду, а мало того, что княгиня, так ещё и сияющая.

Мы прошли мимо берёзовой рощи, направляясь в корпус общежития. Мирослав протянул мне устройство, о котором я давно мечтала. Учащимся было запрещено иметь такое, чтобы не было соблазна списывать, хотя шпаргалки как этап обучения — были обязательными, правда, ими мало кто пользовался, а вот писали все. Своего рода это был обряд. Учителя делали вид, что гоняют нас, но на самом деле ни разу никого не поймали на списывании. Почему? Неужели не нашлось ни одного учащегося, который не воспользовался своим трудом? Это заставляло задуматься о нашей системе образования.

Значит, теперь это всё не важно? Мне дают вычислительное устройство, которые имеют лишь несколько человек в государстве. Оно схоже с обычным устройством связи(УС), но я разбираюсь в них, и дали мне именно МАС*.

(прим. авт. МАС* — маленькая автоматическая система — маленький компьютер в форме часов).

Я чмокнула мужа в щёку, ощутив благодарность. Пусть это вынужденная мера, но подарил мне именно он. Мир отвёл глаза куда-то в сторону, стараясь не глядеть на меня. Неужели смущается? Я улыбнулась, было приятно.

Возле общежития я скривилась, накатило пренебрежение. Никогда не жила в таких местах. Каждый день прибегала на учёбу. И не то, чтобы об общежитиях была плохая слава. Просто привыкла к контролю взрослых со стороны. И мне казалось, что местные учащиеся пускаются во все тяжкие, живя тут.

Мы прошли мимо бабульки-вахтёрши.

— День добрый, молодые господа. А вы к кому? Насколько я знаю, эта девица тут не живёт.

— Теперь живёт, — ответил Мирослав.

— Где? — бабулька зачем-то стала листать записную книгу, потом её отложила и стала проверять по АСу*. — Ваше имя?

(прим. авт. АС* — автоматизированная система — аналог современный персональный компьютер)

— Ярослава.

— Фамилия?

— Мечникова, — ответил за меня муж.

— Что-то фамилия ваша знакома, — она округлила глаза, судя по всему что-то прочитала на экране АСа. — В мужской комнате вам жить нельзя!

— Можно! — встрял Мирослав.

Она уставилась на моего муженька, а потом склонилась в поклоне.

— Простите, Ваше Сиятельство. Какая я слепая стала. Вот ваш ключик от пятьсот пятьдесят второго номера.

И как можно не заметить сияния? Ведь это первое, что бросается в глаза.

Я молча шла по ступенькам, в ногу с мужем, не торопясь, поднимаясь на пятый ярус. Везде было чисто, ни одной лишней надписи. Наоборот, на стенах были написаны заповеди богов. Лестничный пролёт был изрисован красивыми картинами. Я спросила мужа, а он улыбнулся и рассказал про то, что желающих порисовать направляют в нужное русло, они расписывают стены, потолки во всех зданиях, стараясь сделать это красиво. Сами подбирают наброски, которые потом утверждают или нет в управляющем секторе. Вообще все при деле, занимаются любимыми увлечениями, принося при этом пользу. Я невольно зауважала здешнее начальство. Молодцы! Как и ребята. Кстати, надписи тоже делали учащиеся, сами выбирали, что нанести, чтоб осталось в веках.

Мы поднялись на свой ярус: с одной стороны которого располагались комнаты, а с другой были окна,заставленные комнатными разнообразными растениями, некоторые даже цвели. Проходя мимо, я заметила, как растения тянулись к нам, разворачивали свои цветочки. Воспринимают нас как солнышко или тянутся к нашей энергетике?

Когда мы были у своего номера, оттуда выходили какие-то парни. У нас что, проходной двор?

— Привет, Славка! Мы закончили.

— Благодарю, ребята.

Парни были с нашего потока, из группы Мирослава. Странно, но они не отвешивали нам поклонов, что радовало. Всё же хочется обычного общения, а не заискивания.

Муж отворил дверь, пропуская меня вперёд. В прихожей было тепло и даже жарко. И хоть раньше я была привычна ходить в сорочке в пол, сарафане и переднике, и чувствовала себя хорошо. Сейчас же в одна юбка до пят и блузка уже приносили неудобство.

Мирослав куда-то прошёл, разувшись перед ковром. Я сняла черевички* и прошла следом.

(прим. авт. черевички* — (Даль) женские башмачки на каблучке)

— Вот тут душевая и нужник, — сказал он, моя руки. — Сейчас полотенце чистое принесу.

Пока он ходил, я тоже помыла руки и умылась.

Мне муж принёс не только полотенце, но и сарафан. Это было моё приданое.

— Я отдал распоряжение доставить сюда твои вещи.

Уже распоряжается моими вещами. У нас в семье было равноправие, батюшка всегда прислушивался к мнению каждого, хотя вообще-то муж в семье главным считается, и жене принято подчиняться, не оспаривая его решения.

Мирослав начал расстёгивать на мне блузку. Я потупила глазки, пытаясь скрыть смущение. Не уверена, что готова к большему. Мы ведь даже не встречались как парень с девушкой.

— Переоденься, Яся. Дома жарко.

После этого он покинул меня, прикрыв за собой дверь. Я грустно вздохнула. Не уверена, что с облегчением.

И что мне теперь делать? Я ведь теперь его жена. Как мне себя вести?

Я надела сарафан без исподней сорочки, но это было слишком откровенно. Управитель ввёл форму уже давно. У нас всегда носили сорочки да понёвы* в пол, когда замуж девушка выходила, а до того надевали поверх сорочки передник или запону*. А Олег Владимирович ввёл совершенно иную одежду на занятия.

(прим. авт. понёва* — аналог юбки в древности, носили только замужние женщины, поверх нательной рубахи. Понёва не сшивалась по бокам, надевалась на пояс-гашник.

запона* — всякого рода полотнище для завешивания и охранения чего, фартук женский или рабочий мужской)

Для каждого учебного заведения была придумана своя. И вместо сорочки взяли моду из провинций: блузку и юбку. Зачем, не знаю. Но на блузке была уйма пуговичек, которые расстёгивать было не удобно. Блузки были узкими до колен. Но они сковывали движения. Поверх надевалась юбка в пол. Тоже узкая. То ли чтобы мы не бегали в коридорах, то ли ещё для чего. Но когда наш статус поменялся, поменялась и форма. Точнее теперь мы обязаны были одеваться по славянским традициям, поддерживая родную обрядовость.

Взглянула на себя в зеркало. И как я с такой внешностью умудрилась стать женой? Светлые голубые глаза, практически сливающиеся с белками, бледно-розовые губы и светлые, почти белые волосы.

Муж заглянул ко мне.

— Яся? — удивился ог. Его глаза бегло пробежались по фигуре, а меня обдало жаром. — Так не пойдёт. Слишком откровенно.

Он исчез, оставляя меня одну. Через минуту явился с тоненькой шёлковой укороченной до колен свободной сорочкой.

Я под-одела сорочку и вышла к нему. Он кивнул и устроил мне знакомство с горницами.

Их было две: спальня и кабинет. Ещё была кухня и по совместительству столовая. В кабинете поставили по заказу Мирослава второй стол с АСом. В спальне кровать заменили на двуспальную. Коротать ночи нам придётся вместе, да и где это видано, чтобы супруги спали по-отдельности? В спальне был шкаф, два кресла и мой сундук с приданым. Муж сказал, что я попозже могу вещи первой необходимости поместить в шкаф.

В кухне был диванчик, который раскладывался в спальное место. Но муж ни слова не сказал о том, что будет спать отдельно от меня. А то, что кровать поставили двуспальную, говорило уже о многом. Не думаю, что он будет брать меня силой. Но он имеет полное право хотеть близости. Тем паче, что она уже у нас была, пусть и без слияния.

Мирослав влез в холодильный шкаф, называемый учащимися холодильником, доставая оттуда кастрюли с едой, приоткрывая крышку и заглядывая внутрь.

— Есть первое: щи, — я помотала головой. Первое мы ведь уже ели. — На второе овощи с мясом, или каша с котлетами.

— Давай кашу с мясом, — ответила и потупила взгляд. Он улыбнулся. Никогда не разглядывала его как парня. А он красивый, а при улыбке ямочки на щёчках появляются. Тёмные волосы, спадающие волнами на ключицы. Серые глаза.

— Мир? — неуверенно обратилась к мужу. Он застыл, словно чего-то ожидая. — Почему ты сделал меня женой? Я ведь неприглядная девушка. Ты ведь мог и не проводить обряд.

— И назвать тебя своей любовницей? Ты слишком низкого о себе мнения. Ты ведь мечтала выйти замуж, не так ли. Со статусом любовницы тебе никогда не стать ничьей женой. Неужели ты хотела этого?

— Нет. Но ведь ты князь.

— Князь, не князь, какая разница? И, кстати, Великим Князем я стал только сейчас. И благодаря тебе. Так что...

— Н-но...

— Ты ведь сама меня поцеловала, — он замолчал, словно разговор был ему неприятен, а потом сказал: — Извини, Яся. Я так не могу. Давай закроем эту тему? Ты моя жена и точка. Всё. А зачем да почему, может когда и узнаешь, когда дорастёшь.

Я нахмурилась. Но перечить мужу не стала. Тут он прав. Я теперь его жена, этого не изменить. Придётся с этим учиться жить, вместе.

— Мир, давай я разогрею.

— Сиди уж, жена. Я сегодня сам.

Я внимательно следила, как он раскладывает по тарелкам еду, а затем ставит в маленькую печку. Что-то выбирает на панели и нажимает "Начало". Такие печки можно было купить в любом магазине бытовых устройств, но у нас дома не было, поэтому мне было любопытно.

Мы молча кушали, потом пили чай. У него даже был самовар, работающий на углях. Правда, воду он грел в электрическом чайнике, а потом переливал её в самовар. Чай был ароматный и очень вкусный. Из холодильника муж достал пирожки с мясом, и мы их все и уплели.

— А откуда еда?

— Из дома. Матушка готовит и присылает.

— Я буду готовить, — стыдно ведь, что мужу готовит не жена.

— Матушка будет всё равно присылать. Придётся гостей звать, чтоб ничего не пропало. Думаю, что готовить всё равно некогда будет. Учёбу ведь никто не отменял. Сейчас пойдём домашнее задание делать.

Я скривилась. На что надеялась, что домашние задания делать не надо теперь? Или расчитывала на особенное внимание со стороны супруга?

— А мои учебники, тетради?

— Всё привезли. Не беспокойся. Я всё же теперь первое лицо империи, — он окинул меня изучающим взглядом. — Яся, сегодня займёмся твоей защитой. Поскольку я круглые сутки не смогу с тобой находиться, она просто необходима.

— А ты?

— И мне поставим.

После этого мы долго сидели над учебниками. Мир рассчитывал какие-то ракетные данные, а я писала доклад по животноведению. И хотя мы учились с ним на одном курсе — предпоследнем, программы у нас разнились. Девчонок на его специальности было мало. А я больше по АСам специализировалась. Но у девчат был ещё курс оказания медицинской помощи, и там нам давали помимо устройства человека, ещё и животноведение, травоведение, химию и многое другое. Выпускаясь из училища в 22-23 года мы имели по несколько специальностей. И было у нас ещё магическое направление. При поступлении сюда мы проходили проверку на способности. И без них сюда было не поступить. После обеда как раз занимались своим даром, развивая его и учась им пользоваться. Весь день был расписан, времени на шалости не оставалось. Поэтому всем предоставлялось жильё в общежитии. И я была единственная с потока, живущая в этом городе, кто отказался от жилья.

— Мир, а зачем тебе ракеты, если ты теперь первое лицо державы?

— А затем, что надо разбираться во многих вопросах, лишними знания не бывают. Теперь нагрузка увеличится, буду ещё много всего изучать. Я ведь должен знать, как устроено государство и что от чего зависит. Держава — ведь сложнейший механизм и при сбое одного органа может полететь всё.

— А я?

— А ты будешь со мной ходить на дополнительные пары. И хотя бы прослушать всё должна будешь, записывая всё на МАС.