Ваше сиятельство

Глава 1

Полутёмный пустой коридор. Весенний вечер. Мне пора уходить домой, да кто-то не торопится. Мы с Мирославом спорим. Он настаивает на своём предложении, а мне оно кажется нелепым.

— Нет, — зашипела я. И чего я так отчаянно сопротивляюсь? Боюсь, что всё окажется лишь игрой? Ведь хочется, чтобы всё было на самом деле. Больно предаваться ложным надеждам. Как потом с этим жить?

И тут слышатся шаги, и я понимаю, что в ловушке. И выхода нет, кроме как...

Я окинула взглядом своего друга по несчастью и бросилась к нему, впиваясь поцелуем в его губы. Неожиданно он поддался, обняв меня за талию одной рукой, распуская мои волосы второй, которые тут же накрыли волнами мою спину. Ну вот, а я столько времени их прятала. Вообще не принято девчатам до замужества ходить на людях с распущенными волосами, разве что на Купалу, когда гадают на суженого. Оставалось лишь надеяться, что за светлыми волосами до колен меня было не узнать.

Мимо нас прошёл кто-то и, когда шаги стихли, я попыталась отстраниться, но не тут-то было. Мирослав поменялся со мной местами, прижимая к стене. А в следующий миг дверь, возле которой мы целовались, приоткрылась, он меня легонько втолкнул внутрь, завалил на парту, покрывая лицо поцелуями и расстёгивая мою блузку.

Что, что происходит? Не то, что мне было неприятно, я никогда доселе не ощущала такого желания этих прикосновений. Его руки скользили по моей уже обнажённой груди. И когда успел? Но думать вовсе не хотелось. Поймала себя на мысли, что сама сняла с него сорочку. Какая сладостная нега.

Очнулась я уже когда всё закончилось. А что всё? Неужели он осквернил меня до свадьбы? Ох, и дура, сама ведь поддалась! В душе всколыхнулась обида. Это ведь показное, разве нет? Тогда как же так? Зачем? Глаза защипало.

— Одевайся! — мне бросили моё нижнее бельё. Ни крохи нежности в голосе. Неужели хотя бы играя он не может быть чутким? Что ты за человек Мирослав? Я ведь тебя совсем не знаю, а мои чувства не в счёт. Никогда не питала ложных надежд.

— Что? Что ты со мной сделал? — у меня дрожали губы, и голос не хотел слушаться.

Он наклонился ко мне вплотную, потёршись о мою щёку своей, уже одетый и прошептал:

— Ты теперь МОЯ, поняла? Играть больше не придётся.

— Н-но...

— Поверь, выбора не осталось. Времени больше нет, — прошептал он, а затем громче добавил: — Мне очень понравилось, крошка! Завтра повторим? — и мне подмигнули.

Я молча принялась одеваться, боясь осознать происходящее. Он так же молча подошёл сзади, собрал волосы в ту же причёску, что была у меня до этого, обошёл меня и помог справиться с пуговками, потому что пальцы меня не слушались. Мирослав ко мне потянулся, пытаясь прикоснуться, а потом сжал кисть в кулак и отвёл с усилием. Интересно, это что означает?

А потом выпустил меня первой из учебной комнаты.

Слёзы были готовы пролиться, я молча их сглотнула, стараясь вызвать не обиду, а злость. Что он со мной сделал? Как он посмел?! И почему мне не было больно, ведь первый раз, говорят, болезненный?

С одной стороны мне было приятно те мгновения, которые мы предавались ласкам, а с другой — так мерзко на душе. Для него, может, это всё и игра. Но не для меня. Ведь если поползут слухи, от них уже не отмоешься. А вряд ли он говорил серьёзно. И что означали его слова, что играть больше не придётся? После такого я вряд ли смогу выйти замуж. Осознание этого создало протест в душе. Дура я!

— Блин! — я собрала пучок заряда и ударила о стену, с которой посыпалась штукатурка. — Блин! Блин! — заряды повторились, оставляя чёрные следы. Легче не становилось. И мне сейчас было всё равно, что станет со всем этим зданием. У скромной девочки кончилось терпение и держать в узде свои чувства сейчас мне вовсе не хотелось.

Когда я добралась до столовой, раздражение только усилилось, ведь проявление гнева не приносило облегчения.

В столовой на меня косился народ. Поначалу ограничивалось это всё лишь взглядами, потом шёпотом. Неужели у меня на лице написано, что я больше не девственница? Я опустила взгляд, не хотелось видеть осуждения. Да, сама виновата, и так тошно на душе, хоть в речку прыгай.

Я села за пустой стол, опустив взгляд в тарелку. И почему волосы нельзя носить распущенными, чтобы можно было за них спрятаться от стыда и смущения?

— О, поздравляем! — вокруг меня столпились девчонки. Только в голосе вовсе не радостные нотки. Издеваются? Или что? Молча проглотила ком в горле, стараясь расслабиться и сделать лицо отстранённым, чтобы не показать своих чувств.

— С чем? — с вызовом посмотрела на Лиску.

— Ты светишься, — девушки склонились в земном поклоне, выражая мне высшую степень уважения. — Ваше Сиятельство.

На минуту я впала в ступор, не могла осознать происходящего. А потом радость и надежда разлились в душе.

Значит ОН не врал! Но как это вообще возможно? Губы у меня дрожали, я просто боялась поверить, что всё взаправду.

— И когда вы только успели пожениться? Умело прятались! Хотя, намёк всё же был... — и Лиса улыбнулась. Мы могли бы сдружиться с нею, но не судьба.

Девчонки разом напряглись, а потом враз разбежались. Я обернулась ко входу в столовую и встретилась с НИМ взглядом. Его аура светилась, только не вся, в лишь вокруг головы желтоватым лучистым сиянием. Блин!

Все присутствующие склонились в таком же земном поклоне, после чего столовая опустела.

Я молча дожёвывала свою еду, постаравшись получить удовольствие от пищи и отключиться от происходящего.

В душе расцветал бутон чего-то прекрасного и радостного. Значит, ничего не было! Как камень с души. Я уткнула нос в тарелку, боясь, что заметят, как я покраснела.

Если честно, не верила до конца, что он это серьёзно. Но почему он женился на мне — тот ещё вопрос. Я действительно этого хотела в глубине души, но не смела даже мечтать. Он ведь князь, а я кто? Слышала, что они женятся лишь на княжнах.

Когда и первое и второе блюдо было съедено, на стол поставили поднос. Я подняла взгляд. А почему он так долго шёл сюда от входа в столовую? Ведь краем глаза было заметно, как перед ним либезили повара и раздатчики столовой.

— Привет! — он мило улыбнулся и сел напротив.

— Ты сияешь, — буркнула я.

— Ты тоже, — не остался он в долгу.

— И что ты сделал? — мне просто было любопытно. Насколько знаю, союз можно скрепить в храме, или тот, кто обладает властью может соединить пару. Раньше, правда, и без всего этого женились. Просто клятвы друг другу давали, но всегда требовалось одобрение родителей.

— Провёл обряд. А что мне оставалось делать? Ты бы при любой возможности сбежала.

— Но ведь я теперь твоя жена, — не то, чтобы я не против, просто это ведь навсегда, неужели он не понимает? Но на его лице играла довольная улыбка. Он действительно хотел этого? Неужели его предложения были настоящими? Вспомнила про обряд. Значит, он получил благословение от родителей. Хотелось расплакаться, на сей раз уже от радости. Это была не игра? Да, он обманом женился, заставив поверить, что это не настоящие отношения, а всего лишь игра, чтобы выманить убийцу. Но ведь женился...

— И мы теперь можем общаться столько, сколько нужно и ни перед кем не отчитываться, — продолжил он спокойно, но в голосе было что-то такое, словно бы предвкушающее.

— Но ты выдал себя, — в душе были разные чувства. С одной стороны я чувствовала себя обманутой. С другой же — я ведь рада, что так всё вышло. Нет, я не говорю, что хочу сиять, но быть его женой... Это ведь не правильно, наверное. Мы ведь друг друга даже не знаем. Чувства не в счёт, этого мало для союза.

Он отмахнулся.

— Князь? — я склонила голову. Как мне величать его теперь? А может Великий Князь?

— Нет, для тебя всего лишь Мирослав или как-то сокращённо.

— Но ведь я теперь твоя жена и разорвать союз нельзя, — я всё ещё пыталась донести до него мысль, что это ошибка, да и с обрядами не шутят. В них ведь вплетается воля богов. Если обычный союз можно разорвать лишь в случае, если супруга осталась нетронутая, или наоборот, осквернена до того другим... То мы получили благословение небес. Это навсегда.

— С этим придётся смириться, — он сделал задумчивое выражение лица, глядя куда-то вдаль, словно сквозь меня. Но уголки его губ скрывали едва заметную улыбку.

— И ты так просто принимаешь это?

— Княгиня, Вы позволяете себе лишнее, — он сделал ударение на первом слове.

Я тут же внутренне подобралась, натянув на себя маску отчуждённости, поняв, что мы не одни, и замолчала. К нам подошёл управитель заведения, в котором мы и учились.

— Мои поздравления, князь, — муж поднялся с места и обменялся рукопожатием, пожимая руководителю нашего училища предплечье.

— Князь Олег, это довольно неприятно, — муж скривился и сел на своё место. Мне кажется, или эта манера общаться на "ВЫ" тоже напускная?

— Что именно, князь Мирослав? — мужчина отодвинул третий стул и присел с нами.

— Это почтение. Не могли бы Вы убрать это сияние?

— А что тебе не сиделось, не мог подождать ещё лето*? — ректор перешёл на тихую речь и обращался уже на ТЫ.

(прим. авт. лето* — в значении года (период обращения Земли вокруг солнца, 365 дней))

— Не мог. Так ты сделаешь? — настаивал супруг.

Такое панибратское отношение меня поразило. Неужели они знакомы, да ещё и по имени обращаются друг к другу, хотя все учащиеся к управителю обращались Олег Владимирович. У них ведь и разница в возрасте не меньше десяти лет. Я решила пересмотреть своё представление об этом человеке. Стала сравнивать его с Миром. Такие же тёмные волосы, скулы одинаковые. Глаза другие, и есть что-то ещё неуловимое, делающее их похожими. Братья? Возможно не родные, а двоюродные...

— Нет, — ответил, немного подумав, Олег Владимирович.

— Но почему? — недоумевал муж.

— Потому что ты не просто женился. Ты ещё и стал первым человеком империи.

И тут я осознала это. Первым человеком империи, правителем. Но ведь мы ещё учащиеся, да, успевшие пожениться, то есть готовые ко взрослой жизни, но что мы понимаем в управлении государством, а тем более империи? Стало по-настоящему страшно. Куда мы вляпались? Я перевела взгляд на мужа. Он осознаёт бремя?

— Но есть ведь хан, — гнул свою линию Мирослав.

— Есть. Но он вообще-то должен решать лишь военные вопросы. Народ ведь должен знать, куда ему обращаться и к кому.

Вот теперь мой неожиданный супруг проникся. В глазах мелькнул страх, но всего лишь на мгновение, потом лицо стало непроницаемым. Правитель, наверное, так и должен, всегда сохранять хладнокровие.

У нас есть две ветви власти: мирская и военная, Вот только в последнее время верховный главнокомандующий решал и мирные вопросы. Почему? Я интересовалась этим вопросом, да толком никто не мог ответить.

Так есть, пока.

Как поняла — то была государственная тайна, почему мирская власть у нас сосредоточена в руках военной.

— Но я ведь ещё даже не выпускник, — продолжал бесполезный спор муж.

— Ты считаешь, что недостоин? Но сияние твоё говорит об обратном. Я ничем не могу помочь, — управитель был серьёзен, иногда в уголках губ проскальзывала усмешка, словно он злорадствовал.

Интересно, какие у них отношения?

Олег Владимирович был одет в голубую рубашку без вышивки с пуговицами спереди, длинными рукавами с белыми манжетами, галстуке, пиджаке и брюках. Ему, как я гляжу, нравится всё европейское. За пределами училища его бы засмеяли, сказали, что он предатель. Но тут он был самым главным. И никто ему не указ. Причуда управителя, не более того. Никто не смел его обсуждать. Такие разговорчики не приветствовались.

Его тёмные волосы были коротко острижены и торчали ёжиком. С трудом подавила приступ смеха. Раньше я не могла себе позволить оценивать его внешний вид, но сейчас... всё изменилось. Пришлось отвернуться, чтобы он не заметил, а то ещё обидится. Ссориться не хотелось. Добрые отношения не помешают, будь он родственником или нет.

— А жену приглушить можешь? — не унимался Мирослав.

Управитель вновь ответил отказом. Потом сказал, чтобы супруг берёг меня и ушёл, предупредив, что к нам скоро на поклон явится куча народа с дарами. И хоть Высшее имперское училище никого и не пропустит постороннего, но нам придётся выйти и принять всех этих людей.

И во что я ввязалась? Зачем мне эта власть? Я ведь мечтала всего лишь замуж выйти, нарожать детишек, иногда занимаясь любимым делом. А получила союз по обстоятельством, ещё и с высшим представителем империи. Точнее не так, не проведи ОН обряд, мы бы не стали Великим Князем и Княгиней, и теперь находимся в общей упряжке... И что теперь делать? От безысходности хотелось кусать локти.

В нашей империи власть не наследуется. Да, потомки Великих Князей имели титул князя по крови, но не более того. Императора у нас нет, хотя пару тысячелетий назад был один Великий Князь, который объединил нашу страну в огромную империю. Теперь же она занимала весь континент и простиралась ещё на два. Лишь чернокожее население жило на отдельном континенте само по себе, отдельными племенами. И хоть часть материка тоже была нашей империей, но в экваториальные зоны мы не совались. Нам было там не удобно жить. Слишком жарко. Была ещё Австралия, у которой был свой климат, свои животные, почему-то сумчатые, а люди — наши переселенцы, но мы с ними не особо общались. Они пожелали жить отдельно, создав своё независимое государство.

Власть империи была двух типов. Военная — выборная, отстаиваемая силой, и мирская. С мирской было сложно. Когда старый Великий Князь вседержавец умирал, стать новым Великим Князем мог любой женатый мужчина. Воля богов проявлялась сиянием. Самый достойный начинал светиться. И надо ж было так совпасть, что им стал именно мой муж.

Но почему-то всё так да не так. Последние лета державой(не империей) управлял хан*. Почему мирская власть перешла к нему — никто не знал. И что стало с предыдущим Великим Князем — тоже. Получается, что он был жив все эти лета, хотя вестей о нём не было. И только сегодня, когда мы заключили союз, он умер. Именно в такой последовательности, потому как свечение в полутёмном проходе я бы заметила, когда шла в столовую, пусть и была расстроена. Возникали вопросы, на которые не было ответов.

(прим. авт. хан* — верховный главнокомандующий армией)

Остаток дня я провела в лабораториях, где мы учились управлять своими СИЛАМИ.

Когда вечером занятия закончились, я, уставшая, поплелась на выход из училища, взгляд скользил по ещё не растаявшему, но уже грязному притоптанному снегу, которому осталось лежать совсем не долго. На проходной меня остановила стража, преграждая путь.

— Простите, приказ ЕГО СИЯТЕЛЬСТВА, — оба молодых широких в плечах мужчины склонились предо мной в земном поклоне, снимая свои меховые шапки-ушанки, с подобранными наверх ушками.

Я, ощущая замешательство, окинула грустным взглядом людей на службе — всё же они просто выполняют приказ. И куда мне идти? Я хочу домой. Почувствовала себя маленькой растерянной девочкой, которая заблудилась в огромном мiре*.

(прим. авт. Мiр* — окружающий мир, вселенная.)

— Простите, Княгиня Ярослава, — голос мужа заставил вздрогнуть и повернуться, — вам не дозволяется покидать земли училища без моего сопровождения и охраны.

Я взглянула на своего пленителя и нахмурила брови. Он был одет в тулуп с отлогим воротником, не застёгнутый на верхнюю пуговицу, с открытой шеей, меховую шапку. Серые глаза глядели внимательно, но в них читалось небольшое превосходство и достоинство. Распущенные тёмные волосы до плеч, прямой нос, выступающие скулы, волевой подбородок. Растительность на лице начала только-только проступать. Красив! И как ему не холодно?

Первым порывом захотелось позаботиться о нём и поднять воротник. Но тут вспомнила о недавнем унижении. Во мне всколыхнулась обида и злость. Что он себе позволяет? Хоть он и мой супруг, и считается, что жена должна быть покорна мужу, но я не потерплю такого к себе отношения. В стенах училища мы всегда были равны. Пусть раньше он всегда был князем, а я простолюдинка, но сейчас мы на равных.

— Я хочу домой! — прошипела ему на ухо.

— А я хочу, чтобы тебя не убили, — он взял меня под руку и повёл в противоположную от выхода сторону. Мне послышалось или в голосе была тревога. Он правда беспокоится?

— Кому оно надо? — сказала я, растеряв былой пыл.

— Ты считаешь, что многие останутся довольны, что ими правят юнцы?

Что-то в его словах было такое, что заставляло задуматься. Теперь на мне метка богов. Я буду выделяться в любом случае.

— Яра, я понимаю, что всё это тебе не нравится, но мы ведь не просто так затеяли весь сыр-бор. И даже в этих стенах есть те, кто может попытаться убить нас. Уже пытались и не раз. И это было до того, как я стал Великим Князем. Боюсь предположить, что может стать теперь. Но тогда я был один, на меня не было рычагов давления. А сейчас у меня есть ты. И даже если между нами нет чувств, ты в любом случае для меня имеешь значение, иначе я бы не женился. Могут угрожать мне через тебя.

На Мирослава много было покушений, и я частенько ему спасала жизнь, когда ощущала, что его пытаются отравить. Это уже стало традицией — без меня он не ел в столовой. И вот сегодня он предложил покончить с игрой под названием "сделай другому пакость", выйти за него. Я думала, что это всего лишь игра. Он шутит, ведь не может же красивый видный парень, да ещё и князь, жениться на простолюдинке. Но тогда я ощутила опасность, которая преследовала Мирослава на протяжении всей учёбы в этих стенах. И я его поцеловала, пытаясь скрыть наше общение, ведь мы никогда не общались. Все считали, что мы ненавидим друг друга. Хотя и некоторые девушки намекали, что наоборот, мы неравнодушны к "врагу". Я грустно вздохнула, отгоняя воспоминания, и обозрела местность, стараясь запомнить дорогу.

Во владениях имперского училища было несколько учебных зданий, физкультурных и игровых площадок, разные рощи, дорожки между клумб, сейчас заваленных убранным с тропинок снегом, лавочки и даже чистейший водоём, где можно будет поздней весной поплавать. В стороне находилось с десяток зданий общежитий.

Учились тут лучшие ученики Руси. Порусье имело собственные учебные заведения. В каждой провинции были свои учебные заведения, всякие там институты и университеты, а на РУСИ были высшие училища.

В этих стенах все были равны. Не было титулов. Были лишь преподаватели, и управитель — князь. Про остальных титулованных особ можно было лишь догадываться. И вот теперь я одна из них, да не просто знатного роду, а мало того, что княгиня, так ещё и сияющая.

Мы прошли мимо берёзовой рощи, направляясь в корпус общежития. Мирослав протянул мне устройство, о котором я давно мечтала. Учащимся было запрещено иметь такое, чтобы не было соблазна списывать, хотя шпаргалки как этап обучения — были обязательными, правда, ими мало кто пользовался, а вот писали все. Своего рода это был обряд. Учителя делали вид, что гоняют нас, но на самом деле ни разу никого не поймали на списывании. Почему? Неужели не нашлось ни одного учащегося, который не воспользовался своим трудом? Это заставляло задуматься о нашей системе образования.

Значит, теперь это всё не важно? Мне дают вычислительное устройство, которые имеют лишь несколько человек в государстве. Оно схоже с обычным устройством связи(УС), но я разбираюсь в них, и дали мне именно МАС*.

(прим. авт. МАС* — маленькая автоматическая система — маленький компьютер в форме часов).

Я чмокнула мужа в щёку, ощутив благодарность. Пусть это вынужденная мера, но подарил мне именно он. Мир отвёл глаза куда-то в сторону, стараясь не глядеть на меня. Неужели смущается? Я улыбнулась, было приятно.

Возле общежития я скривилась, накатило пренебрежение. Никогда не жила в таких местах. Каждый день прибегала на учёбу. И не то, чтобы об общежитиях была плохая слава. Просто привыкла к контролю взрослых со стороны. И мне казалось, что местные учащиеся пускаются во все тяжкие, живя тут.

Мы прошли мимо бабульки-вахтёрши.

— День добрый, молодые господа. А вы к кому? Насколько я знаю, эта девица тут не живёт.

— Теперь живёт, — ответил Мирослав.

— Где? — бабулька зачем-то стала листать записную книгу, потом её отложила и стала проверять по АСу*. — Ваше имя?

(прим. авт. АС* — автоматизированная система — аналог современный персональный компьютер)

— Ярослава.

— Фамилия?

— Мечникова, — ответил за меня муж.

— Что-то фамилия ваша знакома, — она округлила глаза, судя по всему что-то прочитала на экране АСа. — В мужской комнате вам жить нельзя!

— Можно! — встрял Мирослав.

Она уставилась на моего муженька, а потом склонилась в поклоне.

— Простите, Ваше Сиятельство. Какая я слепая стала. Вот ваш ключик от пятьсот пятьдесят второго номера.

И как можно не заметить сияния? Ведь это первое, что бросается в глаза.

Я молча шла по ступенькам, в ногу с мужем, не торопясь, поднимаясь на пятый ярус. Везде было чисто, ни одной лишней надписи. Наоборот, на стенах были написаны заповеди богов. Лестничный пролёт был изрисован красивыми картинами. Я спросила мужа, а он улыбнулся и рассказал про то, что желающих порисовать направляют в нужное русло, они расписывают стены, потолки во всех зданиях, стараясь сделать это красиво. Сами подбирают наброски, которые потом утверждают или нет в управляющем секторе. Вообще все при деле, занимаются любимыми увлечениями, принося при этом пользу. Я невольно зауважала здешнее начальство. Молодцы! Как и ребята. Кстати, надписи тоже делали учащиеся, сами выбирали, что нанести, чтоб осталось в веках.

Мы поднялись на свой ярус: с одной стороны которого располагались комнаты, а с другой были окна,заставленные комнатными разнообразными растениями, некоторые даже цвели. Проходя мимо, я заметила, как растения тянулись к нам, разворачивали свои цветочки. Воспринимают нас как солнышко или тянутся к нашей энергетике?

Когда мы были у своего номера, оттуда выходили какие-то парни. У нас что, проходной двор?

— Привет, Славка! Мы закончили.

— Благодарю, ребята.

Парни были с нашего потока, из группы Мирослава. Странно, но они не отвешивали нам поклонов, что радовало. Всё же хочется обычного общения, а не заискивания.

Муж отворил дверь, пропуская меня вперёд. В прихожей было тепло и даже жарко. И хоть раньше я была привычна ходить в сорочке в пол, сарафане и переднике, и чувствовала себя хорошо. Сейчас же в одна юбка до пят и блузка уже приносили неудобство.

Мирослав куда-то прошёл, разувшись перед ковром. Я сняла черевички* и прошла следом.

(прим. авт. черевички* — (Даль) женские башмачки на каблучке)

— Вот тут душевая и нужник, — сказал он, моя руки. — Сейчас полотенце чистое принесу.

Пока он ходил, я тоже помыла руки и умылась.

Мне муж принёс не только полотенце, но и сарафан. Это было моё приданое.

— Я отдал распоряжение доставить сюда твои вещи.

Уже распоряжается моими вещами. У нас в семье было равноправие, батюшка всегда прислушивался к мнению каждого, хотя вообще-то муж в семье главным считается, и жене принято подчиняться, не оспаривая его решения.

Мирослав начал расстёгивать на мне блузку. Я потупила глазки, пытаясь скрыть смущение. Не уверена, что готова к большему. Мы ведь даже не встречались как парень с девушкой.

— Переоденься, Яся. Дома жарко.

После этого он покинул меня, прикрыв за собой дверь. Я грустно вздохнула. Не уверена, что с облегчением.

И что мне теперь делать? Я ведь теперь его жена. Как мне себя вести?

Я надела сарафан без исподней сорочки, но это было слишком откровенно. Управитель ввёл форму уже давно. У нас всегда носили сорочки да понёвы* в пол, когда замуж девушка выходила, а до того надевали поверх сорочки передник или запону*. А Олег Владимирович ввёл совершенно иную одежду на занятия.

(прим. авт. понёва* — аналог юбки в древности, носили только замужние женщины, поверх нательной рубахи. Понёва не сшивалась по бокам, надевалась на пояс-гашник.

запона* — всякого рода полотнище для завешивания и охранения чего, фартук женский или рабочий мужской)

Для каждого учебного заведения была придумана своя. И вместо сорочки взяли моду из провинций: блузку и юбку. Зачем, не знаю. Но на блузке была уйма пуговичек, которые расстёгивать было не удобно. Блузки были узкими до колен. Но они сковывали движения. Поверх надевалась юбка в пол. Тоже узкая. То ли чтобы мы не бегали в коридорах, то ли ещё для чего. Но когда наш статус поменялся, поменялась и форма. Точнее теперь мы обязаны были одеваться по славянским традициям, поддерживая родную обрядовость.

Взглянула на себя в зеркало. И как я с такой внешностью умудрилась стать женой? Светлые голубые глаза, практически сливающиеся с белками, бледно-розовые губы и светлые, почти белые волосы.

Муж заглянул ко мне.

— Яся? — удивился ог. Его глаза бегло пробежались по фигуре, а меня обдало жаром. — Так не пойдёт. Слишком откровенно.

Он исчез, оставляя меня одну. Через минуту явился с тоненькой шёлковой укороченной до колен свободной сорочкой.

Я под-одела сорочку и вышла к нему. Он кивнул и устроил мне знакомство с горницами.

Их было две: спальня и кабинет. Ещё была кухня и по совместительству столовая. В кабинете поставили по заказу Мирослава второй стол с АСом. В спальне кровать заменили на двуспальную. Коротать ночи нам придётся вместе, да и где это видано, чтобы супруги спали по-отдельности? В спальне был шкаф, два кресла и мой сундук с приданым. Муж сказал, что я попозже могу вещи первой необходимости поместить в шкаф.

В кухне был диванчик, который раскладывался в спальное место. Но муж ни слова не сказал о том, что будет спать отдельно от меня. А то, что кровать поставили двуспальную, говорило уже о многом. Не думаю, что он будет брать меня силой. Но он имеет полное право хотеть близости. Тем паче, что она уже у нас была, пусть и без слияния.

Мирослав влез в холодильный шкаф, называемый учащимися холодильником, доставая оттуда кастрюли с едой, приоткрывая крышку и заглядывая внутрь.

— Есть первое: щи, — я помотала головой. Первое мы ведь уже ели. — На второе овощи с мясом, или каша с котлетами.

— Давай кашу с мясом, — ответила и потупила взгляд. Он улыбнулся. Никогда не разглядывала его как парня. А он красивый, а при улыбке ямочки на щёчках появляются. Тёмные волосы, спадающие волнами на ключицы. Серые глаза.

— Мир? — неуверенно обратилась к мужу. Он застыл, словно чего-то ожидая. — Почему ты сделал меня женой? Я ведь неприглядная девушка. Ты ведь мог и не проводить обряд.

— И назвать тебя своей любовницей? Ты слишком низкого о себе мнения. Ты ведь мечтала выйти замуж, не так ли. Со статусом любовницы тебе никогда не стать ничьей женой. Неужели ты хотела этого?

— Нет. Но ведь ты князь.

— Князь, не князь, какая разница? И, кстати, Великим Князем я стал только сейчас. И благодаря тебе. Так что...

— Н-но...

— Ты ведь сама меня поцеловала, — он замолчал, словно разговор был ему неприятен, а потом сказал: — Извини, Яся. Я так не могу. Давай закроем эту тему? Ты моя жена и точка. Всё. А зачем да почему, может когда и узнаешь, когда дорастёшь.

Я нахмурилась. Но перечить мужу не стала. Тут он прав. Я теперь его жена, этого не изменить. Придётся с этим учиться жить, вместе.

— Мир, давай я разогрею.

— Сиди уж, жена. Я сегодня сам.

Я внимательно следила, как он раскладывает по тарелкам еду, а затем ставит в маленькую печку. Что-то выбирает на панели и нажимает "Начало". Такие печки можно было купить в любом магазине бытовых устройств, но у нас дома не было, поэтому мне было любопытно.

Мы молча кушали, потом пили чай. У него даже был самовар, работающий на углях. Правда, воду он грел в электрическом чайнике, а потом переливал её в самовар. Чай был ароматный и очень вкусный. Из холодильника муж достал пирожки с мясом, и мы их все и уплели.

— А откуда еда?

— Из дома. Матушка готовит и присылает.

— Я буду готовить, — стыдно ведь, что мужу готовит не жена.

— Матушка будет всё равно присылать. Придётся гостей звать, чтоб ничего не пропало. Думаю, что готовить всё равно некогда будет. Учёбу ведь никто не отменял. Сейчас пойдём домашнее задание делать.

Я скривилась. На что надеялась, что домашние задания делать не надо теперь? Или расчитывала на особенное внимание со стороны супруга?

— А мои учебники, тетради?

— Всё привезли. Не беспокойся. Я всё же теперь первое лицо империи, — он окинул меня изучающим взглядом. — Яся, сегодня займёмся твоей защитой. Поскольку я круглые сутки не смогу с тобой находиться, она просто необходима.

— А ты?

— И мне поставим.

После этого мы долго сидели над учебниками. Мир рассчитывал какие-то ракетные данные, а я писала доклад по животноведению. И хотя мы учились с ним на одном курсе — предпоследнем, программы у нас разнились. Девчонок на его специальности было мало. А я больше по АСам специализировалась. Но у девчат был ещё курс оказания медицинской помощи, и там нам давали помимо устройства человека, ещё и животноведение, травоведение, химию и многое другое. Выпускаясь из училища в 22-23 года мы имели по несколько специальностей. И было у нас ещё магическое направление. При поступлении сюда мы проходили проверку на способности. И без них сюда было не поступить. После обеда как раз занимались своим даром, развивая его и учась им пользоваться. Весь день был расписан, времени на шалости не оставалось. Поэтому всем предоставлялось жильё в общежитии. И я была единственная с потока, живущая в этом городе, кто отказался от жилья.

— Мир, а зачем тебе ракеты, если ты теперь первое лицо державы?

— А затем, что надо разбираться во многих вопросах, лишними знания не бывают. Теперь нагрузка увеличится, буду ещё много всего изучать. Я ведь должен знать, как устроено государство и что от чего зависит. Держава — ведь сложнейший механизм и при сбое одного органа может полететь всё.

— А я?

— А ты будешь со мной ходить на дополнительные пары. И хотя бы прослушать всё должна будешь, записывая всё на МАС.

Весело, ничего не скажешь.

По завершении домашнего задания мы провозились с защитой. Она была единая, но потом поделенная пополам. Вливали мы туда вдвоём энергию. Я могла подключаться к его защите, а он к моей, тем самым определяя местонахождение и даже удалённо могли усиливать щит.

— Мир, а что сейчас творится с державой? Старый правитель ведь умер. А ты не приступил к обязанностям, — попыталась я отвлечься по завершении.

— Олег уже оповестил обо мне, так что временно будет избран заместитель. Но учти, чем дольше мы тут задерживаемся, тем хуже может быть.

— Почему?

— Потому что избранный не пойми кем, сомневаюсь, что народом, может быть не достоин. И может быть волком в овечьей шкуре. Поэтому у нас от силы месяцев шесть, за которые мы должны окончить высшее образование. К Новолетию* нужно быть в столице, — муж окинул меня задумчивым взглядом, тем самым вызывая в душе моей волнение и толику страха. Сейчас? Но он прошёл мимо и сел за свой АС. Я разочарована его решением? Подавив пока не к месту возникшие чувства, я тоже села за уроки.

(прим. авт. Новолетие* — Празднование Нового года. Отмечалось в день осеннего равноденствия — в ночь с 22 на 23 сентября.)

Глава 2

Раннее почти осеннее утро. Спать бы да спать, но некогда. Надо ехать. Прошёл период, когда можно было относительно расслабиться и понабраться сил перед обязанностями, которые на нас легли.

Муж протягивает мне руку, помогая забраться на лошадь. Мне очень приятно, что он обо мне заботится, не только на людях. К его манере общения я уже привыкла — частенько он принимает решения за нас обоих. Поначалу я обижалась, а потом поняла, что это ответственность давит на него. Ему решать судьбу империи, он думает более масштабно и только когда попадает в тупик и не знает, как поступить — советуется.

Я сажусь, в обычное седло, радуясь тому, что хоть не дамское выделили. Пришлось переодеться в верховую одежду: портки* и подпоясанную рубаху навыпуск, волосы подобрать на ханский манер, под чалму, просто закрутив в гульку.

(портки*, порты — (Даль) холщевое исподнее, мужское платье, гачи, штаны, шаровары)

— А ты думаешь в обычном женском наряде ты сможешь долго находиться в седле? — задал мне вопрос муж, перед тем, как мы покинули стены ставшего родным училища. Да мысли даже не возникло сейчас... Хотя, если честно, переодеваясь и вертясь перед отъездом у зеркала и обозревая себя в новом одеянии, думала над этим. Но муж тогда лишь подарил одобрительный кивок и вышел, сказав, что будет ждать во дворе. И вот сейчас вызывает недоумение, словно запоздало читает мысли...

Замужние женщины обязаны были волосы прятать. Но в стенах училища эта традиция не соблюдалась. Космы* на учёбе я лишь подбирала, чтоб не болтались по спине, ведь головные уборы мы не носили. Но учёба завершена, и мне следовало надеть сороку* или хотя бы платок, но выбор пал на чалму — чем не головной убор. Где сказано, что женщина должна ходить в строго определённом уборе?

(прим. авт. космы* — волосы женщин, от слова "космос". Потому что в старину считали, что они обеспечивают закачку энергии из космоса.

Сорока* — головной убор замужних женщин славян. Сорока (Даль) -головной бабий убор, род кички, на челе пониже, а с боков повыше)

Почему выбор пал на чалму? Просто это подарок хана для меня и мужа, да не простой. Они была зачарована у нас обоих, но пока свойство гашения было не активировано. А менять головные уборы в дороге будет некогда. Путь нам предстоял долгий, верхом, потому что Его Сиятельство должен был показаться в очередной раз людям, ведь скорее всего это последний раз, когда нас могут увидеть.

Было ещё два раза, когда приносили нам дары, и народа было много. Возможно, с кем-то мы потом ещё встретимся в столице, если повод будет. Но для этого нужна будет серьёзная причина, требующая вмешательства именно КНЯЗЯ, а не местной власти. Помимо дарения, были ещё и просьбы разрешить споры или помочь в каком-то неразрешимом деле. И Мирослав эти вопросы мудро решал. Тут же отправляя свои вопросы в нужные органы власти со своими приказом и личной печатью. Всё это происходило практически мгновенно, и по мере того, как он давал ответ человеку, его дома уже поджидало документальное подтверждение решения его вопроса. Я об этом не знала, пока не спросила мужа. В этом и была прелесть наших МАСов.

По дороге мы должны встретиться с ханом и войти в положения наших дел.

Одобрительный кивок мужа дал сигнал трогаться в путь. Я слегка сжала бока лошадки, натянув поводья. Вороная кобыла Тьма послушно двинулась с места. У мужа же был гнедой конь Сумрак. Интересно, кто давал имена этим животным? Люди жмурились, глядя на нас, и расступались. Середина вересня* на дворе, погода пасмурная, солнышка сегодня не было — его заменяли мы. Скользнув беглым движением глаз, увидела своих родителей, впервые лично за время своего замужества. Но спешиваться было нельзя, как и показывать, что мы знакомы или родственники. Это опасно, для них и для нас.

Мы подъехали к ним, как и ко всем остальным. Они склонились в поклоне. Но не больше внимания уделили им, ежели остальным. Двинулись дальше. Сердце сжала тоска по дому. Так, не думать об этом! Никаких личных чувств, пока мы в общетвенном месте! Это просто чужие люди. Подарила следующим дарителям улыбку. Я ведь искренне рада видеть свой народ, поэтому улыбаюсь. Подарки все соберут ребята с нашего курса, потом всё это проверит особая служба досмотра и, если всё в порядке, раздадут нашему училищу или любому другому. Нам подарки ни к чему, всё равно никаких личных вещей, кроме как моего приданого да МАСов.

(вересень* — сентябрь (если точнее, то с 25 августа по 22 сентября))

Я с папой и мамой общалась по выделенной линии связи МАСа. Но это ведь всё было не то, они тосковали, и я тоже скучала. Мне к ним было нельзя идти, а Перемещатели* хоть и изобрели, но людей переносили лишь сильные кудесники на дальние расстояние. На ближние — никто не будет возиться, можешь дойти пешком или доехать верхом. Просто технология ещё недостаточно была проверена, а опыты на людях не ставили, ценя человеческие жизни превыше всего. И даже на преступниках испытания не проводили. Всё зависело от того, что натворил злодей. Порою их казнили, отправляя на перерождение, но частенько заставляли отрабатывать на каторге там, где магический фон был нестабильный и не могли работать кудесники или техника.

(Перемещатель* — устройство переноса вещей с одного места в другое без пересекания пространства, путём накладывания друг на друга двух точек пространства и прокола его в другом месте)

За нами ехала наша свита — выпускники училища, на год старше нас ребята, лучшие из лучших. Казначеи, учёные, лекари, политики. Эти шесть месяцев и им не сладко пришлось. Они учились нас защищать. Эта задача сейчас была превыше всего. Было решено, что мы выедем все вместе и они станут нашей охраной. Хан предлагал дать своих людей, но муж отказался. Почему, я не спрашивала. Но тех немногих разговоров, свидетелями которых я стала, хватило, чтобы понять, что мой муж и хан не ладят меж собою. Какая чёрная кошка между ними пробежала? Мирослав не говорил, а я не лезла в его душу. Надеюсь, со временем он научится мне доверять как себе.

В поле зрения были обозреватели* и газетчики, вот только мы проверяли — лица наши засвечиваются, какой техникой ни снимать. Так что в средствах народной осведомлённости* не было наших имён и лиц. Это радовало. Надолго ли? Всегда найдутся умники-живописцы, которые умудрятся нас изобразить. К середине дня мы продвинулись лишь к концу града, глаз уже был замылен. Меня уже ничего не волновало. Хотелось лишь закрыть очи и подремать какое-то время. Народ остался позади, что вносило небольшое облегчение.

(обозреватели* — журналисты телевидения

средства народной осведомлённости* — средства массовой информации — в том числе телевидение)

— Ускоряться будем? — нарушил молчание Волк, вырывая меня из начавших мелькать картинок сна. Я дёрнулась и чуть было не упала, но Мир вовремя подхватил.

Волк — близкий друг Мирослава, который является членом нашей свиты. Блондин, с довольно правильными чертами лица и карими глазами. До сих пор без щетины на лице.

— Осторожнее, Княгиня, — вроде бы и в его словах есть забота, только в голосе этого не слышно. Князь холоден, как и всегда на людях. Не люблю когда муж так по-светски обращается. Даже когда мы были чужими друг другу, всегда на ТЫ в стенах училища. Но после того, как засияли — только на ВЫ. Меж тем Мир продолжил: — Едем быстрее? — он ждёт моего одобрения?

Я мотнула головой, стряхивая остатки сна. И почему у меня улыбка невольно расползается на лице? Ну да, не скрою, приятна его забота, ведь выходит, он не стал меня будить, потому как замечает малейшие детали. С трудом удалось отринуть чувства, сохраняя отрешённое лицо. Радует то, что едем мы малость обособленно, спереди и сзади нас едут люди из свиты.

Вот только заметив, что я чуть не упала, Волк подъезжает с моей стороны, отгораживая от опасности, желая в случае чего подстраховать. С другой стороны Мирослав. С его стороны ещё один парень выезжает в наш ряд — Нырок. Про второго вообще ничего не знаю, видела пару раз в училище, только и всего. Интересно, это муж приказал ребятам или их собственное желание? Насколько знаю, мужу достаточно кивнуть или сделать незаметный жест глазами, как свита реагирует на сигнал.

Мы ехали целый день и даже ни разу не спешивались. Я на ходу перекусывала орехами и сухоплодами*.

(сухоплоды* — сухие плоды, сухофрукты.)

— Жёнка твоя всё орешки грызёт, — смеялись ребята. В тесном кругу мы общались обыденно, без всяких титулов. На людях же обращались к нам лишь на Вы. Но при этом ко мне муж обращался всегда лишь по титулу. Почему? Я как-то пыталась расспросить, но он сказал лишь — так надо. А глядя на него, другие тоже не осмеливались называть меня по имени.

Когда начало смеркаться, Великий Князь разрешил сделать привал. Помог мне выбраться из седла, потому что сама я не могла пошевелиться — тело затекло, не привычное к таким нагрузкам. Чувствовала себя совершенно высушенной, словно выкачали всю энергию.

Разбили несколько шатров. В таких живёт наша армия — орда*.

(прим. авт. орда* — войско государства, армия)

Выставили дозорных. Я хотела приготовить еду, не смотря на усталость, но муж достал скатерть-самобранку и, взяв меня под руки, отвёл на поляну.

— Откуда она у тебя? — я оживилась.

— Управитель передал, подарок хана.

Что-то слишком много подарков. И чалмы, и шатры, теперь ещё скатерть. Что ещё?

— Но ведь это сказочная вещь!

— Яра, какая сказочная? — муж был спокоен, как всегда. — Это научная разработка, перемещатель продуктов и еды.

И правда, у скатерти оказался маленький чувствительный экран, где мы выбрали нужные блюда из перечня прилагаемых. Я с детским любопытством отслеживала появление блюд.

— А откуда перемещатель еду берёт?

— Если овощи-плоды*, то со складов. А ежели нужны блюда готовые, то из харчевень.

(плод* — конечный этап развития цветка, видоизменённого в процессе двойного оплодотворения, фрукт.)

На мой вопрос, можно ли доверять поставщику, ответ был прост. Поставщик тот же, что и орду кормит, так что — однозначно можно. Я взглянула на еду и меня начало подташнивать.

Муж, видя моё нежелание притрагиваться к еде, сам тоже лишь поковырялся в тарелке, а есть не стал.

"Что тебя беспокоит?" — пришло сообщение на МАС.

Пожала плечами, делая движение, словно ухо зачесалось. Смутное чувство тревоги и тошнота. Не сильная, значит, яд не смертелен.

Когда остальные насытились, я набрала плодов и ушла в наш шатёр. Стоило мне поставить плоды на пол, как меня сцапали в охапку. По телу пробежал холодок. Вновь боюсь? Или скорее предвкушение. Неужели муж решил переступить грань? Близости у нас по-прежнему не было, и это заставляло меня ощущать себя не привлекательной, подтверждая тот факт, что женился Мирослав по какому-то расчёту, а не просто потому что я привлекательная девушка. Но моим надеждам и в этом раз не суждено было осуществиться.

Мирослав, изображая желание, всего лишь попросил мою руку. Достал кинжал и уколол мне палец. Кровью муж капнул на каждый плод. А я подавила обиду. Ну вот опять... дела превыше всего.

— Ты права. Небезопасно. Можешь определить, что за яд?

Мне нужна лаборатория. Без реагентов можно лишь узнать, есть отрава или нет, поэтому просто покачала головой.

— А как же остальные? — я начинала переживать за свиту. Пусть и не смертельно, но что-то ведь яд определённо делает.

— Это яд медленного действия. Травят не нас, а армию.

— Но зачем?

— Как и всегда. Без войска мы — никто.

Муж набрал команду на своём МАСе. Перед нами развернулась карта на весь шатёр.

— Вот гляди, вот тут наша орда. Она не по периметру, как у всех остальных армии располагались, а в центре Сибири.

Наши войска могут перебрасываться в любую точку, и мы не зависим от устройств. Так? — я кивнула.

Воины действительно владеют техникой перемещения в любую точку. Военных с детства обучают этому. И если кто-то не освоит способность из-за слишком маленькой СИЛЫ, то не принимает участия в вылазках. Поэтому при отсутствии армии на границе, все соседние страны терпели поражение, потому что орда появлялась неожиданно и уничтожала всех нападавших, после этого присоединяя воюющую страну к нашей.

Военными могли быть лишь жители Руси, с детства воспитывающиеся по нашим каконам. Чтоб нельзя было захватить страну изнутри.

— Они могут добавлять яд, который блокирует СИЛУ. Тогда армия будет бесполезной, не так ли? — поразмыслив выдала я, муж согласно кивнул.

— Мне нужно связаться с ханом. Прикройся, Яра, — муж бросил на мои голые плечи взгляд. Правда, не прилично. Даже в собственном шатре не дают частично оголиться. Целый день была как в парилке в одежде для верховой езды. А ведь на дворе стояла неестественно жаркая погода.

Я накинула на плечи халат. Мирослав кивнул и вызвал хана.

— Ратый, здравствуй, — появилась фигура широкоплечего воина в кольчуге и кожаных доспехах, со светло-русой с проседью бородой до середины груди, в шлеме. Орда жила несколько иными принципами. Они вели кочевой образ жизни, не задерживаясь в одном месте, тем самым не имея точных координат. По ушам словно резануло. Я, конечно, понимаю, что Ратый имеет равнозначный статус с КНЯЗЕМ, но мы ведь не ТЫкаем чужим людям. Глупо, конечно, было даже допускать мысль, что доселе они не познакомились, но ощущение такое, что знакомы они уже давно.

Я ни разу не видела доселе нашего хана. Уж не знаю, встречался ли с ним супруг, но, думается, они общались, во всяком случае после того, как мы засветились. Подарки как передавались, тоже не знаю.

— Мирослав, здравия, — потом повернулся ко мне: — Ярослава? — спрашивает, словно тут может быть кто-то ещё.

Я кивнула, поздоровалась в ответ.

— Ратый, скатерть-самобранка поставляет отравленные продукты, — меж тем перешёл сразу к делу супруг.

— Ты уверен?

— Да. Только какой яд мы не знаем.

— Я проверю и свяжусь с вами. Если ты прав, это очень плохо.

— Хан, — я подала голос.

— Да, княгиня.

— Мне кажется, яд блокирует СИЛУ.

— Если вы правы, значит, планируется нападение, скорее всего на вас, но так, что мы не успеем прийти на помощь. Я заберу вас.

— Нет, Ратый. Нет. Пусть нападут. Пусть развяжут мне руки, — Мир был уверен в своих словах, а я сглотнула. Надеюсь, что жертв с нашей стороны не будет.

— Хорошо. Твои ребята надёжны?

— Да. Я свяжусь с тобой, как что-то выясню, — произнёс хан, и связь прервалась.

Муж нервничал, сжимая и разжимая кулак. Я подошла и обняла его. Он развернул меня к себе лицом, заглянул в глаза.

— Ясочка, почему так всё вышло? Я ведь хотел создавать корабли космические, хотел быть счастлив. А вместо этого вся эта власть. — Он вытащил шпильки из моих волос, погрузил руку в них. — Ясочка, любимая, — столько нежности в его голосе.

И он поцеловал меня в уста, впервые после того судьбоносного дня, когда мы засияли. У меня по телу побежали мурашки. Так нежно, что ноги подгибались. Мир отстранился. Мы выскользнули из шатра, взяв с собой полотенца и сменную одежду, но при этом не забыв надеть свои головные уборы, включив свойство гашения, дабы не привлекать к себе внимание.

Муж сам раздевал меня, снимая сорочку, развязывая шнуровку на портках, медленно снимая мои кожаные сапожки. Прикасался ко мне, едва задевая волосяной покров тела, заставляя выгибаться навстречу его рукам.

А потом сам подобрал волосы под чалму, чтобы не мочить их, мыл меня в речке, просто скользя руками по всем моим закуткам.

Было так странно прикасаться к его обнажённому телу, трогать его мышцы, своей обнажённой грудью. Его движения были такими нежными, будили во мне всю чувственность. А я осторожно исследовала пальчиками его тело, трогала его выпуклую спину.

Когда мы выбрались на берег, муж снял мой головной убор, вновь распуская мои волосы, водопадом струящиеся до колен, укрывая со всех сторон. Нежно откинул пряди, которые падали мне на грудь. Луна зашла за тучку, но это не мешало Миру не сводить с меня восхищённого взгляда, видя каждую чёрточку меня благодаря нашему сиянию. А я любовалась его прекрасным и сильным телом. Мой взгляд задержался на его отличающейся части организма, а Мир поймал мою руку и положил на свой... свой... не могу произнести это слово. На свою нежную часть тела, при этом такую упругую. Я от смущения не знала, куда деться. Сглотнула. Муж улыбнулся чуть хитро, словно собирался проделать то же самое. Ой, мамочки...

А дальше его невесомые поцелуи покрывали моё лицо, он посасывал мочку моего уха, прокладывал дорожки языком вдоль шеи, заваливал меня на спину. Казалось, муж пробует меня на вкус везде. А когда он взял в рот мою грудь, я застонала и потерялась в ощущениях и чувствах.

— Я уже начинаю ревновать, — прошептал он, — к нашим деткам, — о боги, и о чём он думает?

Но отвлечься я не успела, потому что любимый спустился ниже, к моему животу, а потом и ещё ниже, легонечко раздвигая мои ноги, помещаясь меж них. Прокладывает дорожку по внутренней стороне бёдер, от чего мои ноги начинают дрожать. Внезапно чувствую, что по всему телу разливается жар, но при этом чего-то не хватает. Как я долго ждала этого, каждый раз ложась с ним рядом спать и мечтая, чтобы он обратил на меня внимание.

— Мирчик, — шепчу я, — а он ложится на меня, сливаясь со мной в поцелуе, заглядывает в мои глаза, упираясь на руки и нависая надо мною.

— Я люблю тебя, прости меня, — и я чувствую боль, вторжение в своё естество. Но смотрю в его такие любящие глаза, и всё становится не важно, только он, такой любимый рядом.

— Прости, любимая, больше болеть не будет.

Он оказался прав, никаких более неприятных ощущений, только его любовь, нежность и страсть. А потом мы, счастливые, вновь купались. Муж меня одел и отнёс на руках в шатёр. Я пыталась, было, возмутиться и пойти сама, но он не позволил мне говорить, каждый раз целуя, когда я пыталась открыть рот, вызывая тем самым улыбку.

— Почему я? — спросила, прижимаясь к его груди, мне было тепло и так хорошо. Наконец-то я стала его женой по-настоящему. Он мой, мой! Я прижалась ещё теснее, стараясь скрыть непрошенные слёзы.

— Потому что ты меня с ума сводила с первой же нашей встречи, — он замолчал, словно обдумывая свои слова. — Почему ты не дала мне тогда отравиться? Подстроила это представление.

Я вспомнила, как тогда незнакомый парень сел напротив меня, и на меня накатила тошнота, когда он поднёс к своему рту ложку. И я не успевала среагировать и стрельнула в него кашей.

Он меня тогда чуть не разорвал, так казалось со стороны, хотя руки его были нежны даже тогда. Вырвал меня из-за стола, прижал к стене, а я ему прошептала, что его еда отправлена.

Но он тогда устроил спектакль на славу, высыпав мне на голову свою еду.

С тех пор у нас и началась "вражда". Все посмеивались с наших отношений и говорили о взаимной любви намёками. Я отмахивалась, ведь точно знала, почему мы это делали.

— Ты столько раз меня спасала. Прости, любимая, я столько издевался над тобой.

— Это была всего лишь показуха.

— Можно было найти другой способ. Но ты меня не подпускала к себе.

Я хмыкнула. Да, месть моя была страшна.

— Тебе ведь тоже не мало доставалось.

— Ага, позорила меня перед ребятами.

— Не всё ж тебе наслаждаться.

Мы ещё какое-то время предавались воспоминаниям, пока уснули.

Разбудил нас крик, жуткий, душераздирающий. Стало по-настоящему страшно. Руки-ноги не слушались, но времени предаваться панике не было. Муж помог мне встать и решительно потянул из шатра.

Мы правители, судьба государства в наших руках. Поэтому надо действовать.

Я молча кивнула, соглашаясь. Хорошо, что мы были в одежде. Не задерживаясь тихо выбрались из шатра. На небе сиял Месяц. Муж активировал наши головные уборы. Всё вокруг было освещено, но быть фонарём в ночи — привлекать ненужное внимание.

— Беги, прячься в лесу, — это был приказ, который я посмела оспорить.

— Без тебя не пойду.

Потерять супруга после того, как мы наконец-то объяснились и обрели своё счастье, было выше моих сил. Одна мысль об этом заставляла стыть кровь в моих жилах.

— Яра, беги. Не перечь. Верь в меня, ладно? — наши взгляды встретились, в его глазах читалось столько любви и нежности, что я не посмела отказать.

Волосы у меня были распущены. Поэтому пришлось наскоро собрать волосы в хвост, стараясь при этом оставить прикосновение чалмы к волосам. Бежала я к лесу без задних ног, стараясь укрыться в тени деревьев.

Едва успела спрятаться в кустах, как мимо проехали люди на машинах. Но ведь они запрещены — слишком портят природу. От них давно отказались.

Раздавались выстрелы. И откуда тут огнестрельное оружие?

Техники я насчитала с десяток. Людей было человек сорок.

"Яра. Ты как?"

"Мир. Ты где?"

"Они убивают без разбора. Я буду казнить. Прости. Сиди, тише воды."

И я сидела и ждала. Какой из меня воин? Даже при той подготовке, что нам давали с первой ступени обучения, я могла справиться от силы с одним, ну с двумя. А их сорок человек с автоматами. А ведь оружие было запрещено. Носить его могла только армия, но ей оно было не нужно, да князь и его дружина. Но у наших были лишь кинжалы против автоматов. Холодное оружие против огнестрельного явно проигрывает.

— Мы не нашли князя и его девку, — услышала я поблизости. Сквозь кусты увидела широкоплечего мужчину, гладковыбритого, белобрысого, с автоматом наперевес. У него был акцент, только с перепугу я не могла вспомнить, какой народности.

Я почти не дышала, боясь пошевелиться и привлечь к себе внимание.

— Обшарьте все кусты, но найдите их.

В рукаве почувствовала подарок мужа. Здороваются лишь мужчины за предплечье, и то — правой рукой, а под левым рукавом мой благоверный тоже носит кинжал. У меня же оружие было везде. В обуви, на щиколотках, бёдрах, предплечьях, шпильки в волосах, серьги, подвеска, кольца.

Люди разошлись, я немного успокоилась и подвоха не ждала.

От резкой боли даже вскрикнула, когда меня схватили сквозь чалму за волосы. Мужик тащил меня, не заботясь о моём уюте, о том, что я царапаюсь о ветки. Затем решил поразвлечься, не отпуская волос. Чалма почти спала, но ещё соприкасалась с волосами, а потому сияния не было. Я уже готова была отсечь космы, но так просто в руки какого-то гада не даться.

Мой обидчик уже расстегнул ремень на портках. Военный или наёмник, раз ремень носит, сделала я вывод. И вдруг он упал, как и чалма.

— Не смотри, — услышала голос любимого, он успел её подхватить и надеть мне обратно, до того, как я засияла. — Пойдём, — муж взял меня за руку и повёл вперёд.

У него на левой щеке была рана, и текла кровь.

Я прижала руками его рану, концентрируя силу на кончиках пальцев.

— Хватит. Пойдём, — рана уже не кровила, и зарубцевалась.

И мы пошли. Тихо, медленно. С ним было спокойно и даже умирать не страшно. Порой муж оставлял меня у каких-то кустов, а сам куда-то уходил, заставляя меня нервничать. При мне он бросил раз кинжал, потом ходил забирал его.

Продвигались вглубь леса. Не знаю, сколько шли, никаких сил уж не осталось. Когда деревья закончились, а мы оказались у обрыва, связались с ханом. Почему сразу этого не сделали? Запоздало сообразили, всё же испытали потрясение.

Тот явился тут же по заданным координатам и без разговоров забрал нас.

Меня оставили в ордынском лагере, а отряд с мужем и ханом во главе перенеслись в место нашей стоянки.

Я не знала, куда себя деть от беспокойства, поэтому просто ходила между шатров. Лагерь спал. Светлые шатры освещались Месяцем, пока ещё не скрывшимся за небосводом. Тут чувствовалось спокойствие и близость к природе. Ещё жужжали ночные насекомые да комарьё пищало. Где-то пролетела летучая мышка. Лишь вдалеке виднелся огонёк, на который я и пошла, чтобы как-то отвлечься. По мере приближения чувствовался вкусный запах, от которого заурчало в животе.

Какой-то мужчина готовил. Взглянув на него, отметила, что он мне неприятен, хотя лицо и было обычным. Я прошла мимо еды, а потом мимо кашевара. И мне стало плохо. Он неприятно улыбнулся.

— Ты новенькая. Что-то я раньше тебя здесь не видел.

Говор был с лёгким акцентом. Если б мы последние месяцы не занимались диалектами, я вряд ли б заметила разницу.

Акцент был южный. Присоединённый юг, значит. Неужто один из недовольных? Всегда будут не согласные, как бы ни старался принести культуру им и технологии, знания и достижения, и пусть сточные воды текут по улице, будут жить как свиньи, плодя болезни, живя в рабстве. А когда к ним относишься по-людски, так вылезает всякое отребье, поднимает людей на восстание. Не всех, а лишь тех, кто попадает под влияние таких вот группировок, обычно молодёжь, которые идут даже на смерть, лишь бы свергнуть имеющийся навязанный режим. А то, что их правительство до того было чужеродным и относилось к населению как к рабам, так и надо. Люди всегда будут недовольны, просто не помнят, что значит жить в страхе и вкалывая, чтобы заработать на кусок хлеба.

И, раз в еде яд, значит, этот кашевар один из таких засланцев. Хоть мужчина выглядел русом, но речь его выдавала, слегка.

Я села рядом с ним, наблюдая за ним.

— Картошку чистить умеешь? — спросил стряпчий, на что я кивнула.

В лагере было много женщин, но наверняка появлялись и новенькие. Одета я была просто, а верховой наряд напоминал тот, что носят в орде женщины.

Я окинула взглядом картошку. Но этот овощ ведь тяжёлая пища, её не положено больше одной трети блюда использовать.

— Откуда ты? — спросил мужчина. Что же мне ответить? Каким образом я тут оказалась? Но постаралась не лгать.

— Из Омска.

— А вы? — постаралась переключить внимание на него.

— А я из Ямы*.

(прим. авт. Яма* — город на Неве, современный Санкт-Петербург. Некоторые полагают, что ему отнюдь не триста лет, и он был ещё до Петра I, который не строил город, а восстанавливал после какой-то серьёзной катастрофы, многие здания уже стояли, у некоторых остались лишь нижние этажи.)

Ямы? Очень интересно! Это таинственный город на Неве, который уже пару раз погружался в воду, а потом вновь всплывал из пучины морской. Град морского царя, как зовут его в народе.

— Это село такое? — надеюсь, моя неосведомлённость не будет выглядеть подозрительной.

— Да нет, это скорее деревня, — сказал он, просвещая меня.

— А где он находится?

— В Европе. На Неве. Я слышал, туда собираются столицу перенести. Будут строить огромный град.

Но ведь там град уже стоит. Наводнения постоянные его, то и дело, затапливают. Древние строители не рассчитывали, что берег на столько саженей опустится в воду. Да и прибрежная земля. После всемирного потопа город очутился на дне морском. Большинство народа ушло в Сибирь, спасаясь за горами от волн, которые несколько раз обогнули землю, да там и осталось. Постепенно уровень мирового океана понизился и град вновь обнажился. Только почва стала болотистая, не особо народ эти земли обживал. Деревенька там, и правда, была. А руины нужно было откапывать.

Я видела снимки древнего града. Очень красивый. Неплохо было б восстановить былое величие, но это ж сколько усилий нужно и средств для этого. Тогда его действительно можно было б сделать столицей, потому что по красоте ни один современный город не сравнится. В древности была ещё Троя, которая действительно могла соревноваться с Ямой за право называться столицей, правда, в те времена, столиц не было, была страна городов, как скоты называли Гардарика. Каждый город был сам по себе, процветая, занимаясь торговлей с другими, войн тогда не было. Да и на воде располагаются обычно торговые грады. А Яма слишком мелкая для грузовых кораблей. Поэтому город был оставлен просто как культурное наследие наших предков, ожидающее раскопок. И людей там почти нет, лишь смотрители, которые зарабатывают на посещении своего града, тем и живут, иногда копая, тем самым разрушая культурные слои.

— Правда? А на берегу реки можно строить? Там есть холмы?

— Там болотистая местность, собираются провести осушение болот.

Стремление похвально, откуда только средства взять.

— Интересно было бы посмотреть на всё это, — сказала я, поняв, что мой собеседник никогда не был в Яме.

Кому только выгодно распускать такие слухи о том, что Яма даже не город. Да, он и правда малонаселённый, но уж никак не маленький.

— А много там домов?

— С десяток построек, слобода небольшая.

— Ясно. Благодарю за интересный рассказ.

А что можно рассказать о небольшой деревеньке?

Мне подали картошку, чистилку.

— А нож есть?

— Чистилкой ведь удобнее, — возразил кашевар, он улыбался, пытаясь быть доброжелательным. А от этого у меня мурашки от страха бегали по коже.

Может, и удобнее чистилкой чистить, зато она — плохое оружие. Мне продемонстрировали все прелести чистилки, но я выбрала нож. Тупой нож. Блин!

— Нож тупой.

— Какая дамочка привередливая, — заворчал кашевар, но протянул мне точилку. — Надеюсь, что хоть с этим справишься.

Возможно и стоило обидеться на его слова, но я лишь сдвинула брови да молча стала точить нож. В душе поднималось негодование. Он меня на ТЫ назвал. А я ведь не позволяла. Просто с детства меня так воспитывали, что чужих на ВЫ называть, особенно если человек тебе не нравится, разве что к детям на ТЫ. Взрослые люди и даже старики к чужим тоже обращались на ВЫ, пока не познакомятся достаточно близко, чтобы можно было считать другого человека своей дочкой или сыном или братом, сестрой в зависимости от разницы в возрасте. Хотя в старину действительно ко всем своим обращались на ТЫ. Но после потопа времена изменились. С трудом сдержала себя. Я тут всего лишь помощница кашевара. Так что молчу.

Кашевар посолил кашу, и тут же меня накрыла тошнота.

А потом я нечаянно оступилась и огромный котёл перевернулся. Сколько крика было и ругани. На оную сбежались военные. Я стояла, опустив виноватый взгляд, под бранными речами кашевара.

— П-простите, я н-не хотела,— старательно заикаясь произнесла я, нельзя улыбаться, только грустное выражение лица. До чего же сложно его держать.

На переполох явился хан. Бросил на меня уничтожающий взгляд. От которого в пору с моста прыгать. А я внутренне сжалась, а внешне голову в плечи втянула.

— Ты сегодня наказана. Будешь сама варить завтрак. Максим, пойдём, есть разговор.

Кашевар ушёл вместе с ханом, а меня оставили возиться с котлом.

Окинула уставшим взглядом утварь. Я что — богатырь, поднять такую махину? Как они себе это представляют? Или предполагается, что я в грязную посуду всыплю новую крупу?

Военные разошлись.

— Ты как? — услышала шёпот мужа. Ощутила радость, что он жив, хотела броситься ему на шею, но он остановил меня: — Нет, возись с едой. Подключи кого-то, чтобы тебе котёл отмыли. Мы тут тайно. Я купец. А ты моя жена. Но никаких романтических отношений. Я буду издеваться. Поняла?

Всегда поражалась тому, как тонко он угадывает мои мысли.

— Да, мой господин, как скажете.

— Умница, девочка.

— Еда была отравлена.

— Да, я понял. Хан тоже. Так что в ближайшую седмицу* ты у нас кашеварить будешь.

(седмица* — семь дней, неделя)

Эта мысль не очень меня радовала. Одно дело готовить для супруга, вкладывая душу, а совсем иное — для незнакомых людей да ещё и такими объёмами. А посудой тут кто заведует, или я должна мыть и тягать?

— Как наши ребята? — не спросить я ведь не могла.

— Погибло десятеро. Остальных мы спасли. Проверь все продукты.

Я кивнула и муж больше не общался со мной. Ушёл?

Котелок я вытащила из огня сама, сапогом. В дорогу было велено всем одеться в эту дорожную обувь. На мне, по-прежнему, была верховая одежда, которую выдал супруг перед поездкой, состоящая из свободных портков и подпоясанной до колен сорочки, без вышивки. Готовые изделия обычно были не доделаны, требуя украшательств в виде вышивки или лент. Муж велел перед отъездом нашить ленты с нейтральными узорами. Я отошла к реке да отмыла котёл. У вываленной каши уже трапезничали собаки.

— Так, други. Зря вы кашу съели. Хотя, может, вам без разницы.

За собаками я решила понаблюдать. Сварила новый котёл каши, покрошила в неё вяленное мясо. Остальные продукты тоже проверила. Плоды были покрыты какой-то дрянью. Мытьё не особо помогало, лишь обрезание верхнего слоя. Попросила помочь нескольких молодых ребят, которые чистили мне плоды. Я вела себя учтиво, так что молодёжь даже пыталась ко мне клеиться.

— Извините, мужики, но я уже замужем.

Муж один раз продемонстрировал своё "грубое обращение". Нет, он не обижал физически, но общался со мной пренебрежительно, словно я его служанка. После этого его чуть не избили, пришлось заступаться.

Мирослав скрипел зубами, видя вокруг меня толпу ребят, которые с радостью помогали мне готовить. Ревнует. За эти месяцы учёбы мы с ним очень сдружились. Про нежные чувства я не говорю. Для себя я поняла, что его сдержанность в семейной жизни меня огорчает. Мне хотелось, чтобы его мимолётные ласки выливались во что-то большее, но в постели он ко мне поползновений не делал, разве что иногда мы засыпали в обнимку. И вот сегодня всё изменилось, точнее уже вчера. Он впервые признался в своих чувствах. В орде виделись мы с ним редко, в основном только ночью, спали в обозе. Конец лета, ещё было тепло.

Так прошло несколько дней, как мы сюда попали.

— Яра, прости меня, — шептал ночью муж.

— Забудь.

— Мне очень неприятно так себя вести. Ты, конечно, иногда можешь вызвать такую реакцию, что я злиться начинаю, но сейчас ты ведь покорная донельзя. А все эти парни вьются вокруг тебя, а я веду себя как дурак. Я обзываю тебя нарошно, но во мне, и правда, кипит целая буря чувств.

Поначалу наших семейных отношений я вела себя слишком покорно, неуверенно, ведь именно этого требовали традиции от супруги. Так продолжалось с седмицу, потом муж просто стал издеваться надо мною. Словно мы по-прежнему были врагами, и я терпела, довольно долго, потом просто стала отвечать ему тем же, а встретила не отпор, а счастливую улыбку. Мой пыл тут же спал. Как оказалось, его жутко бесила моя покорность. Он стал приглядываться ко мне, потому как не знал меня настоящую, ведь раньше мы притворялись. И его издевательства были проверкой. После этого мы по душам поговорили. И решили, что я наедине с ним я веду себя естественно. Если мне что-то хочется, я говорю об этом. Мы стали хорошими друзьями. И сейчас вот откровенничали.

— Хорошо, завтра получишь от меня сковородкой.

Муж улыбнулся и подарил мне поцелуй.

Глава 3

Прошла седмица с тех пор, как мы поселились в лагере, но запомнилась больше всего Тризна*.

(прим. авт. Тризна* — часть языческого погребального обряда у восточных славян, состояла из песен, плясок, пиршества и военных состязаний в честь покойного. Тризна совершалась рядом с местом погребения перед сожжением покойника. Позже этот термин употреблялся как синоним обряда "поминок".)

Павшим ребятам мы сложили общую кроду*, подожгли и устроили бои. После того, как костёр догорел, прах собрали в домовину, а оставшийся развеяли над полями, вещи погибших мы сложили в кучу рядом с домовиною*, и каждый родственник кидал на них и домовину горсть земли, тем самым насыпая курган. Сверху которого установили погребальный камень с именами погибших. Это была память о них.

(крода* — это погребальный костёр, на котором происходит всесожжение тела умершего, чтобы его Душа легко поднялась в Небесный Мир, т.е. к-Роду. Пламя, это наиболее быстрый способ оборвать связь Души с телом.

домовина* — современная урна для праха, оставшегося от умершего после сожжения.)

После поминок предстояло встретиться для разговора с родителями погибших и выразить свои почтение и память.

Ребята были молодыми, и ещё не успели обзавестись своей семьёй, но у них тоже были родители, которые потеряли своих сыновей, были любимые, братья и сёстры.

Нам всем было жаль ребят, но ведь путь души с уходом из жизни не заканчивается. Они переродятся вновь и начнут всё заново или, если выполнили предназначение этого воплощения, пойдут дальше, в следующий мiр.

Муж тоже принял участие в боях во славу павшим, как и выжившие из нашей свиты, показывая пред богами, как сражались погибшие. Сразились все, кто хотел. Воины в большинстве своём были подготовлены лучше, но и наши ребята не промах. Мирослав сразился с Ратыем.

Это была великая честь, обычно удостаивались её лишь лучшие бойцы. Но бой ведь был не настоящий, а так, лёгкий, разминочный. Не до первой крови, не до лежащего на лопатках и не в силах подняться соперника, а всего лишь для показа навыков.

Я любовалась мужем. Он был раза в два уже в плечах хана, проигрывал и в силе, но брал своей ловкостью и скоростью. После десятиминутной схватки, они разошлись, обнявшись, не признавая ни за кем победу.

И хоть оба бойца оголились (показывая свою честность, что оружие не припрятано) и были лишь в портках, босиком, муж не снял свой головной убор, выступая по-прежнему в роли купца. И как бы плохо он ко мне не относился, но после боя в глазах молодняка, который до того меня защищал, вспыхнуло уважение.

После боёв, все разошлись. Обычно ещё полагались блины и медовуха, но орда ограничилась квасом.

По завершении тризны родители павших воинов захотели пообщаться с Князем, защищая которого погибли их дети.

Хан их принял у себя в шатре, выделявшемся лишь большим размером, позвали и нас с мужем.

— Простите, но долго ли нам ещё ждать? — родители негодовали от такого обращения, хотя, вели себя почтительно.

Мы же вошли в шатёр и присели на подушки, муж по правую сторону от Ратыя, а я рядом присоседилась.

Хан указал на нас взглядом, потом кивнул. Мирослав снял свой головной убор. Шатёр наполнился сиянием.

Родители склонились в уважительном поклоне, получили в ответ кивок и чалма вновь заняла своё место.

Стало тускло.

— Мы очень сожалеем о гибели ваших детей и наших друзей. И будем хранить о них вечную память.

А дальше муж вознёс хвалу нашим богам и предкам, мы испили кваса и вспомнили каждого погибшего, рассказав кусочек из нашей общей с ними жизни.

Затем Ратый перенёс родителей по домам, а мы остались с мужем одни.

У нас не принято грустить на тризне, но ребята ведь мало прожили, ничего ещё не достигли, и свой долг по отношению к Роду не выполнили. Муж пообещал мне, что приложит все силы, чтобы не допустить повторения. А ещё я видела тоску его в глазах и чувство вины, ведь хан предлагал свою помощь, и всего этого можно было избежать.

Я молчала, просто находясь рядом и держа его за руку, тем самым выражая поддержку. Слова здесь не уместны. Прошлое уже не воротишь, мы не вправе изменять его, даже если и могли б. Мы должны жить дальше, неся этот груз на своих плечах.

На следующее утро муж пропал. Ребята сказали, что его и часть взвода вызвал к себе хан, и они ушли. Не нравилось мне это. Поджилки тряслись, но я запретила себе думать о плохом. У меня тоже немало дел. Нужно проверить пришедшие сегодня продукты.

Под предлогом того, что мне хотелось бы поглядеть, что готовят другие кашевары, меня провели по гарнизону, я пообщалась с каждой девушкой (а приставили к стряпне незамужних), проверила запасы. Всё было спокойно и несколько странно.

Неужели дело было лишь в стряпчем, но как же плоды? Я обошла всю воинскую часть, расположенную вкруг града Тоболеск* и ничего не нашла.

(Тоболеск* — более древнее название Тобольска)

Помимо окрестностей города, шатры были и в низинах притоков Иртыша и Тобола.

В град меня не пустили военные. Как я понимала, сопровождение меня в город выглядело бы подозрительным, а рисковать мною хан не собирался. В орде ничего не должно случиться, а за её пределами — могло всё, что угодно.

— Извините, приказа хана не было, а разнюхивать что да чего вам тут не стоит. — Парень стал коситься подозрительно в мою сторону.

Раз это привлекает внимание, пожалуй, лучше не упорствовать. Причину, по которой стоило приглядывать за мной, хан не сообщил рядовым военным. Ну и правильно. Приказ есть приказ.

Моя лошадка тоже притомилась и стоило отпустить её пастись. Не будь я купчихой, такая дорогая порода вызвала бы подозрение, хотя мы выезжали и не на самых дорогих лошадях, дабы не привлекать излишнее внимание. Но я отболталась, рассказав, что это мужнин подарок на нашу свадьбу. Единственный. С Тьмой я не хотела расставаться, да и ухаживала за ней сама, хотя она и паслась в общем табуне.

К обеду вернулся хан со своей ратью. Мужа среди них я не увидела. Сердце от беспокойства участило свой ритм. Ратый встретился со мной взглядом, я показала жестом, что надо переговорить.

Технике жестов нас тоже обучали в последние месяцы. И свои условные обозначения были везде. Со свитой одни, с ханом другие. По сути наравне с мужем был лишь хан, потом я, а потом уже все остальные.

Через полчаса ко мне явился один паренёк лет пятнадцати и отвёл к Ратыю.

Воинскому делу обучались местные дети с младенчества. Не все, правда, шли потом в воины, но обычно такая подготовка оставляла свой след в жизни каждого. Каждый парень мог пройти службу в армии при желании и хорошем здоровье. Те, кто получал образование в высших училищах обычно больше не служили. Учащиеся каждый день тренировались в стенах своего учебного заведения, подготовка была важна как в плане здоровья, так и умении постоять за себя и свою семью, это приравнивалось к двум летам воинской службы для тех, кто высшие учебные заведения не заканчивал. Мало, кто шёл в орду после учёбы, но это не воспрещалось. Тренировались и девчата по два часа каждый день. У девчат упор был на ловкость и умение оборотить силу противника против него. Иногда устраивали совместные тренировки. Цель была: отработать приёмы на более сильном противнике. Парень учился в таких схватках контролировать силу в любой момент. Наносить удар, но при этом в последний момент мог его смягчить, если девушка не успевала среагировать. Такие схватки были обычно со старшими парнями. Чтобы разница в весе, силе и навыках была больше. Наш поток девчат тренировался с ребятами из нашей свиты. И я знала каждого из них не понаслышке. С кем-то пересекалась в личном бою.

— Ярослава, здравия!

— Здравствуй, Ратый! Где Мирослав?

— Мне доложили, что ты разнюхивала тут. Что нашла?.

Я скрипела зубами. По идее он выше меня и имеет право не отвечать на мои вопросы. Но это ведь не прилично.

— Где мой муж? — я начинала злиться. Земля в ответ задрожала.

— Тихо, успокойся! — голос был мягким и обволакивающим. Значит, хан использует СИЛУ убеждения.

Я выскочила из шатра. Сила рвалась наружу. Где Мир?

"Мир!" — и я чуть не упала от возвратной волны. Ощутила, что он где-то тут и ему очень плохо. Закрыв глаза, я пошла, ведомая своим чутьём.

Это был шатёр, большущий, белый. Ещё не заходя внутрь, я уже ощущала запах и солоноватый вкус крови на губах. В душе всё похолодело.

Внутри рыскали девушки с подвязанными волосами и в чёрных одеждах. Почему в чёрных? Да потому что все обычно носят белые рубахи. И в гарнизоне вообще все были во всём белом: от чалмы, до портков. А вот медики, поскольку, постоянно с кровью дело имеют, то форму чёрную сделали им, поверх привычной одежды. На руках стерильные перчатки, на головах чёрные косынки с белым крестом. В воздухе витает запах лекарств и извини*. А муж лежал в подушках на белой клеёнке и весь в крови. Девушки разрезали ему рубаху и собрались класть на операционный стол, стоящий под лампами в середине шатра.

(извинь* — чистый спирт (то, что получается из вина)).

— Вон, все вон! — крикнула я. Злость затмила страх.

Девушки врассыпную бросились от меня. В гневе я страшна, даже без СИЛЫ. Было слышно лишь, как за мною шелестит ткань — это опустились створки шатра.

"Мир, ты что, гад, удумал?!" — я бережно стала отдирать куски сорочки, предварительно смочив их водой. На груди было несколько пулевых отверстий.

Нужно совладать со своим гневом на хана, на мужа, на всех. Нельзя лечить в таком состоянии.

"Мир, любимый," — стала вспоминать все те нежные чувства, что ещё недавно были в моей душе, до того, как на нас напали.

Из рук полилось исцеляющее тепло. Я старалась залечить те раны, что образовались, но и нужно было протолкнуть пули вперед. К сожалению, они обратно не вынимаются, имея зазубрины сзади. Это очень больно — наносить новые раны любимому, а одновременно залечивать их, двигая пули — ещё сложнее.

Убрав последнее повреждение на спине, я просто рухнула рядом без сил.

Целительская СИЛА самая сложная, ни одной злой мысли нельзя допускать в лечении, только любовь. И не важно, кого лечишь: любимого или врага.

СИЛА разрушения легче даётся к применению, ведь особо контролировать свой гнев не нужно. Да и накрутить себя можно в любое мгновение.

— Яся, Яся! — меня трясли.

Мир, кажется, это его голос. Моргнула, стараясь вернуть себе восприятие действительности.

Любимый, увидев, что я пришла в себя, стал нежно гладить по лицу.

Но вместо нежности, во мне поднималась злость на него.

Захотелось что-то разрушить. Земля вновь затряслась.

— Ясочка! Успокойся, — голос был нежным, но без СИЛЫ.

Если бы он попытался управлять мной, ничего бы не вышло. А так я вмиг успокоилась. Муж прижал к себе, стал гладить мне спину.

— Мир, ты напугал меня.

— Прости, любимая.

И я стала выливать на него всю свою обиду. Что ушёл, ни словом не обмолвившись, а я накручивала себя да старалась отвлечься. Рассказала о том, что мне тут не доверяют, и я не могу тут больше находиться. Развлекать разговорами этих ребят, приставленных ко мне то ли в качестве охраны, то ли наоборот, не позволяя мне сделать шаг влево, шаг вправо. Про Тоболеск рассказала, про то, что ничего не нашла, про хана. И про девиц, которые лапали моего мужа.

На последней жалобе муж упал на подушки и долго не мог погасить приступ смеха. Я обиженно дула губки, а он хохотал до слёз. А потом обнял меня и сказал, что любит.

Тут заметила, что сама вся в крови да и муж не лучше выглядит.

К слову сказать, девчата в части ходили без головного убора, а вот замужние женщины носили чалму. Мужчины тоже ходили в этом головном уборе, кроме тех, кто отправлялся куда-то с ханом — тогда облачались в боевые доспехи. Вопрос крутился в моей голове, почему мужу не дали никакой защиты? Те же доспехи, хотя бы.

Я вмиг посерьёзнела и спросила мужа. Он поведал, что они отправились на склад продовольствия сегодня и, хоть были готовы к нападению, рассчитывали, что их там не ждут. Как оказалось, хан заблуждался, а это значит, что в лагере вражеский лазутчик, либо кашевары имеют какое-то тайное средство связи и успели передать сообщение.

Огнестрелка била даже сквозь кольчугу, но воины перенеслись за спины врага и разобрались с ним, а вот Мирослав этого сделать не мог. И когда бой завершился, его раненого перенесли в лагерь. Дальше он потерял сознание. А потом очнулся со мной на груди и понял, что произошло, ведь ран больше не было.

— Почему не сработала наша защита?

Муж задумался и стал прощупывать нас. Щиты были, но ведь не сработали. Почему? Потом стал проводить исследования. И пришли мы к неутешительному выводу, по-отдельности, если мы находились друг от друга дальше ста маховых саженей*, защита слабла, причём толк от неё был лишь один, мы могли ощущать друг друга и общаться, но на этом её свойства заканчивались.

Когда мы наговорились, муж устроил разнос хану, выражалось это в драке. У военных кто сильнее, тот и прав, а хан ведь ещё и умён. В общем, летели клочки по закоулочкам. На схватку стеклось много народа. Большая часть людей "болели" за хана, ведь моего мужа здесь не уважали.

А наша свита переживала за КНЯЗЯ, вот только молча, опасаясь себя выдать.

А ещё хан дразнил моего мужа и говорил про меня всякое. Нет, лично меня не обижал, но вот что муж — половая тряпка, пляшущая под дудку жены, или где он такую откопал, говорил. Муж злился, а когда от гнева получил удар в грудную клетку и отлетел к моим ногам, я наклонилась к мужу.

— Он тебя провоцирует. Гнев застилает разум, не ведись. Я люблю тебя, — прошептала ему на ухо, когда он вставал.

Мир сверкнул глазами и... успокоился.

После этого пару ударов он пропустил, но пять ударов нанёс хану.

Сейчас муж выигрывал. Но пахло это палёным.

Когда в очередной раз муж упал рядом, я сказала ему:

Я люблю тебя. И для меня ты всегда будешь самым сильным. Мою честь ты уже защитил. Довольно.

Хотелось сказать ему: "Успокойся и подумай, чего хан от тебя хочет. Уж поверь, ты сейчас ведомый, но при этом выигрываешь?" Но я не могла так поступить с мужем. Тогда не поддержку ему бы оказала и доверие, а наоборот. Поймёт ли, что он должен проиграть?

В том, что хан поддаётся, у меня не было ни единого сомнения. Каким бы хорошим воином муж ни был, но опыта у него нет. Хан свой титул не за красивые глазки получил, отнюдь. Он — самый сильный среди остальных воинов. Его уважают прежде всего как воина, а уж потом как военачальника. Поэтому Мир просто не мог его победить в честном бою.

И муж проиграл. Оступился, и на долю секунды замешкался, а тот нанёс ему удар, после которого Мир не встал, признавая победу за соперником.

Я видела, с какой скоростью Мирослав двигался, и ту заминку тоже разглядела. В какую игру играет Ратый, ещё предстояло узнать. На чьей он стороне? И зачем ему стараться проигрывать? Или это уловка, чтобы противник расслабился, а потом нанести выбивающий удар?

После этого нас пригласили в шатёр хана. Его жена приготовила яства и нас потчевали.

— Почему ты поддался? — Хан внимательно следил за мужем.

Это был не просто воин, за плечами которого была не одна битва, но и мудрый предводитель.

— Жена дельный совет дала, — не стал отпираться Мир. Я, дала? А любимый сжал слегка мою руку, заставив меня покраснеть и опустить взгляд долу.

— Умная у тебя жена. Неужто власти не хочешь?

Так это была проверка?

— Нам хоть бы с одной разобраться, — тяжко вздохнул супруг, а я сглотнула. Ещё даже не заступили на свой пост, а уже несколько раз чуть не убили. Как бы хотелось отказаться от всего этого, да кто ж позволит? А доверить власть тому, кто её действительно жаждет — опасно.

— Теперь понимаю, почему вас боги избрали. Достойны, ничего не скажешь, не смотря на молодость, — хмыкнул хан. Издевается или серьёзно, понять было сложно. Меж тем Ратый продолжил: — Но знаешь, что тебе скажу. Объединение двух ветвей власти приведёт Русь к краху. Да, есть люди достойные, но такую власть вряд ли после разъединят на две составляющие. И наследование сделают кровным. А это значит, что обязательно найдётся недостойный, который унаследует трон.

Я молча слушала и соглашалась. Хан очень мудрый человек и сильный воин, его советы пригодятся.

Потом мы с его женой немного поболтали, она рассказывала об их быте. Когда я спросила, как же так, они постоянно в пути, дома не имеют, жена ответила, что с милым и в шатре счастье. А дом переносной, так наоборот, сложил шатёр да убрался восвояси. Воины они на то и воины, им главное уплотнённость и никаких лишних вещей.

А Тоболеск нам обещали показать ночью, провести тайными ходами. Ни к чему привлекать внимание нам.

Во всех крупных городах была подземная часть. Лазы были скрыты от чужаков, да и добро не хранили в домах, всё было под землёй. Да, жили сверху, ведь солнышко нужно нам — все же внуки Даждьбога*, но и путь к отступлению всегда есть у мирских. А орда, она может перемещаться, куда нужно — у неё нет постоянного лагеря.

(прим. авт. Даждьбог* — дающий бог, бог солнца, Тарх Перунович. Славяне считали себя детьми или внуками Даждьбога.)

— Ратый, скажи, а подземелья везде есть? — мужа этот вопрос заинтересовал, а я молча слушала.

— В Сибири точно есть. Свой край мы ведаем весь. А всё, что вокруг — не знаем. Ведь Европа — твой надел, а не мой. Я приду, помогу, ежели что. Но жить там не буду. Да и прятаться — не по моей части, если только от оружия массового поражения. И знаешь, что я тебе скажу? Оно есть(оружие). Мы хоть и не делаем его, но изучаем. Ведь нужно знать, как оно устроено и как с ним бороться.

— А зачем его создали?

— Учёные, ведь проводят разные опыты, и не всегда реакция оказывается ожидаемая, случайно обычно всё получается. Но использовать оружие на всей территории Руси и Порусья нельзя, как сам знаешь. Да только при Радогосте регионы получили больше власти. И тебе всё это придётся разгребать.

Западная Европа вообще чужая, они хоть и под нашим владением, да всё время смуту создают. Они пойдут войной, пытаясь отстоять свою независимость. И отсоединять территории нельзя, потому что "разделяй и властвуй", как говорится, и выгнать народ некуда. А перебить мы не можем, коны Рода запрещают. Так и живём. Они даже наших детей и женщин убивали, насилуя их, а нам совесть не позволяет, — хан вздохнул. — Но потому мы и Великая держава, а они кто? — Ратый на некоторое время замолчал, словно собирая силу, чтобы сказать самое сложное.

— Если будет совсем тяжко, придётся отпустить. Пусть попробуют пожить сами, без нас. Только разработки оружия нужно будет найти и уничтожить. И не только оружие. Тебе нужно будет найти всех людей, причастных к разработкам связанных с этим дисциплин и всем стереть память. Ты сможешь. В этом твоя сила ещё проявится. Мы же разберёмся с нападающими. Но это крайняя мера.

Есть тайна, о которой ведает ограниченный круг лиц. Уже не одно столетие существует скрытное лунное учение. Они проповедают веру в Единого Бога. Причём у разных народов по-разному преподносят это, в зависимости от местных обычаев и культуры, привлекая народ в свои ряды. Поначалу выделяют главного бога среди остальных, потом вообще от других отказываются. Они не просто обращают людей в свою веру, а захватывают земли, объявляя всех остальных богов ересью, и начиная уничтожать инакомыслящих. Мы стараемся пресекать, но культ всё равно тайно расползается. И если ты откажешься от присоединённых земель, то он захватит их. И секта превратится в основную веру, а неугодных они уже уничтожают, принося кровавые жертвы своего Богу. И потом всё это перекинется на нас. Со временем, не сразу. Возможно, пройдёт не один век, но и у нас они захватят власть. Поэтому нельзя допустить объединения двух ветвей власти. Эти "верующие" последние лет десять-пятнадцать стали переписывать наши скрижали, меняя священные обрядовые тексты, заменять наши заговоры своими молитвами, подставляя вместо "чадо твоё(имярек)" словами "раба твоего(имя)". Будьте очень осторожны и верьте только друг другу.

Завтра будет Новолетие. С утра уходим в Тоболеск. Я вначале хотел показать тебе спящий город, но тогда вы совсем не поспите. В обед же пойдём в Великий Новгород — твою столицу. И хоть жене твоей не место в той битве, но выбирать не приходится. Я видел её силу. И вот, что я тебе скажу. На самом деле, вся СИЛА поделена между вами двоими. И да, считается, что жена — лишь дополнение к супругу, но это не так. Это ложный слух, который мы распространяем специально, дабы обезопасить свою прекрасную половинку. Но без неё ты слаб, как и она без тебя. Поэтому разлучаться вам нельзя. Тебе придётся везде её таскать, не афишируя этого. Такова твоя доля. Радогоста я тоже предупреждал об этом, но он не верил. В итоге потерял жену. А сам, хоть, и продолжал светиться да СИЛ больше не имел. И давно бы умер, да не отпускали его боги. Ждали вас. И совпадений не бывает.

На этом повисла долгая тишина. Каждый пытался осмыслить услышанное. Потом мы простились и отправились спать. Утро вечера мудренее, да и выспаться перед долгой дорогой не помешает.

Глава 4

Рано утром, только небо посветлело, я тихонько выскользнула из объятий любимого. Муж пусть ещё поспит, а мне надо успеть приготовить кое-что. Мир появился через час, я как раз успела закончить. Мы покушали вчерашними остатками, и за нами пришёл хан. Ратый сказал, что сам покажет город, да и будет более подозрительно, если с нами пойдёт охрана. Взял нас за руки, и мы очутились по другую сторону Иртыша, внутри града.

Пред взором предстали три башни. Тоболеск когда-то окружала крепостная стена. Как объяснил хан, она была построена триста пятнадцать лет тому назад. С тех пор частично разрушена, но большей частью сохранилась.

Каменную крепость построил на месте деревянных укреплений известный всем картограф Семён Ремезов по приказу КНЯЗЯ. Он был ещё и строителем, архитектором, художником. Сейчас город разросся, а Кремль так и стоит с 7206 лета от создания мира в звёздном храме. Летоисчислений у нас много, но все ведут свой отсчёт от кагогото события. Например, от всемирного потопа, от гибели одной из лун, самое ближайшее такое событие — создание мирной договорённости между аримами и нами.

— Обернитесь, — сказал хан, рассказав немного о граде.

Пред очами предстал величественный древний храм Тарха. В современном мире мало возводится капищ, потому что мы бережём свои святыни, а новые ставят только если основывается новый град или разрушается старый храм. Поблизости Тоболеска есть чуть поменьше городок Тара, в честь сестры Тарха Перуновича, в простонародье Даждьбога. Там храм Тары. Но в основном наши предки посвящали капища разным богам, выстраивая по кругу их лики.

Маленькие храмы были по всей территории Руси, а все праздники народ отмечал на природе, вдали от градов. Храмы скорее нужны были во славу богам. Да, за ними следили жрецы и жрицы, но простой народ редко туда ходил, ведь попросить помощи предков можно было в любом месте Земли-матушки. А в храмах проводились лишь праздники, посвящённые конкретному богу. Так в святилище Тарха проводилось четыре праздника: Хорса или Коляды — зимнего солнышка, когда день прибавляется, и поворачивает на лето, то есть рождается младое светило и начинает постепенно расти, Ярилы — супруга Костромы, весеннего солнышка, в день весеннего равноденствия, летнего Даждьбога — летнего солнцестояния и осеннего Свентовита или Оусеня — осеннего равноденствия, приравненного к Новолетию.

Обычно тогда приходило много людей, которые перед праздником помогали починить, если что-то было сломано. Общий дух и вложенная частичка души, помогали храмам стоять века. А задержаться после праздника всей семьи, полюбоваться самим капищем, осмотреть со всех сторон — очень интересно, ведь обычно было на что посмотреть. Но и женщины не прохлаждались, пока мужчины восстанавливали капище, а готовили еду, чтоб накормить всех, помогали в уборке, отмывке святилища.

Капище Даждьбога являло собой огромное каменное здание, с деревянным столбом-изображением бога с четырёх сторон, обращённых по сторонам света всех четырёх ликов: мальчика-Хорса на восток, юношу-Ярилу на юг, взрослого мужчину-Даждьбога на запад и старика-Свентовита на север.

Это было красиво, статуи были вырезаны из дерева и покрыты сусальным златом. Все стены были так же украшены сценами из легенд и рассказывали о мудрости предков, их заповедях. Каждая сцена снизу подтверждалась надписью. Внутри храм имел роспись, покрытую чем-то нетленным. Я пригляделась: все складочки, волосы, каждый штрих рисунка был надписью буквицей. Но издали сложно было догадаться об этом. Подняв голову вверх, казалось что ты сам паришь среди облаков, стоишь в небе, освещённый солнышком. Освещение было естественным за счёт окон в шпиле и зеркал, отражающих свет.

Как выяснилось храм открыт в любое время суток, а ночью работает от солнечных батарей, которые за день накопили себе энергию и слили в специальный накопитель. Пол был устлан особыми пластинами, которые впитывали энергию от надавливания на них и начинали светиться. Идёшь и освещаешь себе путь. Величественно. Но пластины эти светились лишь в вечернее и ночное время, а вот накапливали энергию всегда в момент прохода по ним. А верхнее освещение можно было включить при желании, хлопнув в ладоши.

Я с утра успела приготовить пироги, без дрожжей, жаренные. Эти требы мы и принесли дающему богу, поклонились и попросили защиты нашей державы от распрей. Наши жертвы сжигались на алатыре-камне, как только мы, положив их, отходили на безопасное расстояние. Вокруг капища был сад и огород, за счёт которого и кормились жрецы и жрицы, ухаживая за ними.

После этого мы продолжили наш путь в город.

Сейчас град разросся и был, как говорили местные жители, на горе и под горой. Кремль и другие управляющие градом службы располагались на горе, для них выделялись помещения в зданиях там же. В пределах крепости так же были плодово-ягодные сады.

Под горой жили обычные граждане, живущие своим промыслом: резкой по кости, сезонным рыбачеством. Рыбы в Иртыше водилось много: осетровые, лососевые, карповые, тресковые и окуневые виды. Естественно, что рыбу можно было ловить в определённое время и определённое количество, дабы не истреблять её, позволяя естественно размножаться.

С горы открывался красивый обзор на маленькие одноуровневые домики. Сердце щемило и очень влекло меня туда.

— Нам некогда, Ярослава, — сказал хан.

Но я упорно тянула мужнину руку. Внутри всё трепетало. И Мир пошёл за мной. Мы спускались с холма по деревянной леснице, ведущей с двух холмов одновременно и сливающейся в одну.

На улицу стекался народ, детишки бежали, порой спотыкались и летели чуть ли не кувырком.

У меня улыбка сама расползалась на лице. В душе разливалась радость какая-то от встречи. Предвкушение чего-то особенного. Позади нас ощущалась суровая мощь Ратыя, которая отнюдь не портила ощущения, а даровала защиту и спокойствие, теперь, после вечера откровений.

И народ отвесил нам земной поклон. Мы шли, а люди расступались и все улыбались. Нас любили, просто так. А ещё были какие-то чаяния, надежды. И пусть люди здесь ни в чём не нуждались, живя своим трудом и достигая определённых высот, всё же стольный град, но то, что Князь появился, уже даровало какое-то спокойствие. Они были не очень богато одеты, но все чистенькие и аккуратные, с вышитыми сорочками. А я поняла, что счастлива. Вот в эти мгновения, с любимым рядом, и с людьми. Именно сейчас я поняла, что на своём месте. И пусть, мы пока ничего для народа не сделали, но мы уже есть, у этих людей. И я была благодарна богам, что в это время я именно тут, выполняю своё предназначение.

К нам бежала толпа ребятни, и я присела на корточки, перед ними.

— Княгиня, а можно к Вам прикоснуться? — спросила маленькая девочка лет пяти. Распущенные светлые волосы едва доставали до лопаток, она была немного лохматая, но от этого не менее очаровательна. Если честно, мне хотелось обнять всю эту ребятню, потискать. На глаза просились слёзы счастья и немного грусти. Когда у нас ещё будут детишки? Я с усилием подавила желание плакать.

— А откуда ты знаешь, что я княгиня?

— Ну как же, — смутился паренёк лет шести, судя по схожести, старший братик девочки, он был на голову выше неё, волосы были взъерошены и доставали до плеч, — мы же все это чувствуем, вы почтили нас своим присутствием, мы вам так благодарны.

И это при том, что сияния нашего не было видно.

Я улыбнулась и позволила всем девочкам прикоснуться к себе. А мальчишки облепили Мирослава. И ему было очень приятно. Взрослые же лишь улыбались, кто-то из женщин даже плакал.

А потом мы поздравили всех с Новолетием 7522 года от с.м.з.х.*. Я ощущала всю эту любовь людей к нам, всё это благоговение. И я поняла, что мы справимся, ради них. Мир прикоснулся к моей спине, и я встала, осознав, что по моим щекам слёзы всё-таки проложили мокрые дорожки. Мы пошли обратно на гору, оборачиваясь и махая народу.

Странно, что простые люди нас почувствовали, без всяких доказательств, в то время, как воины ничего не ощущали. Хан мне потом объяснил, что воины учатся с детства блокировать чьё-либо влияние, и не смотря на это, вокруг меня всё равно было много народу, свободного от дел, неосознанно всё равно тянущегося ко мне. Я вспомнила про кашевара и решила узнать о нём побольше.

— Максим, что ли? — переспросил Ратый. Я кивнула. — Он когда-то давно попал в плен. Его пытали. Когда мы нашли его, от прежней внешности не осталось и следа. Его долго лечили, но говорить он стал с акцентом. Постоянно заикался. Мы это списали на стресс. И со временем он перестал заикаться. Как допрос показал, это совершенно иной человек. Нашего Максима убили, а нам подбросили этого, с похожим цветом глаз. А лицо специально изуродовали, чтоб изменения во внешности было на что списать.

— А остальные?

— А их набирали из кулинарного училища. И почему выбор пал на этих кашеваров, сейчас ведётся следствие.

— Акцентов у них нет, чистая русская речь. Причём хорошо поставленная, проскакивающая местами, — выдал Мир. — Одно это вас должно было насторожить.

— До этого случаев, подтверждающих некомпетентность не было. Мы брали проверенных ребят, но сами их не проверяли. Больше этого не повторится, — хан оправдывался перед мужем. Что-то в лесу сдохло.

— Ратый, я тебя безмерно уважаю. Но я должен тебя проверить, — муж озвучил-таки то, что и меня беспокоило. Доверие это одно, но на карту поставлено слишком много. Он ведь сам сказал никому не доверять.

Мы были уже на горе, возле дворца приказной палаты. Хан согласно кивнул. Мы вошли внутрь здания, куда нам чуть ли не преградили путь. Я внимательно наблюдала за главнокомандующим нашей армией. Он был серьёзен. Одного взгляда на стражу хватило, чтоб они засуетились и забегали перед нами, отворяя двери. Протянули нам виновато чехлы на обувь, не настаивая, всего лишь предлагая.

Паркет поражал своим блеском и красотой, как и само здание управляющих. Стены были увешаны гобеленами, поверх которых были картины. Я прощупала здание. Обычное, кроме одного помещения, с полной экранировкой внешнего воздействия.

Перед нами засуетился гид, но потом тут же испарился, когда хан бросил на него уничтожающий взгляд.

Муж остановился.

— Зачем далеко ходить. Яра, закрой, пожалуйста, двери.

Послушалась. Мы были в обычном помещении с голубыми стенами, длинным столом со стульями. Никакого изыска. Простая обстановка. Я хана не остерегалась, всё же привыкла доверять своим ощущениям. Хотя он ведёт себя порой и дерзко, и нагло. Но ведь его армия должна слушаться беспрекословно. В человеке, умеющем управлять другими, такая власть всегда ощущается.

Затворив дверь, я развернулась на 180 градусов. Взглянула на Мира. Он кивнул и велел взглядом оставаться на месте. Ратый же тем временем раздевался. Снимал всё своё боевое облачение. Оставаясь лишь в рубахе да портках. Волосы его доставали до лопаток, и он даже снял очельник. Красивый мужчина, несмотря на возраст. Такая простая красота: светло-русые прямые волосы, голубые глаза, правильные черты лица, широкое квадратное лицо, а может просто борода придавала квадратности, ведь была ровно подстрижена. Ратый опустился на одно колено, и склонил покорно голову. На колени падать не предстало русам, мы не рабы ведь. И в каждом должно быть чувство собственного достоинства. Никогда не видела, чтобы муж применял свою силу как-то, помимо озарения. Но я не сомневалась в том, что она однозначно была. Разные способы сканирования у нас были на уроках магии. Но это было давно, когда я ещё не стала княгиней. Внимание на этом не заострялось.

Мирослав снял свою чалму. Зал озарился светом, который окутал вначале всего князя, а затем и Ратыя. Не знала, что свет можно увеличивать. Надо будет у Мира разузнать. Муж сканировал хана, я это заметила краем глаза, когда обратила внимание на окна. В прямом взгляде было видно лишь сияние, а вот боковым зрением видела движущийся направленный поток света, который перемещался по голове хана вверх-вниз. Сияние исчезло, а у меня возникли перед глазами тёмные пятна, как после взгляда на солнышко.

Я подошла к окошку, рассматривая открывающийся вид. Перед окнами была площадка с пушками. Тут же был выход наружу, которым я и воспользовалась. За мужа не переживала. Поэтому целиком отдалась своему любопытству.

Пройдя к ограде ощутила мужнино прикосновение.

— Он чистый. Предан Руси. Предан нам.

— Да, я знаю.

— Откуда? Он ведь так с тобой вёл себя.

— И что? Такой он человек, не привык подчиняться. Тяжко с ним. А откуда — доверяю я своему чутью.

Мы с минутку постояли, любуясь открывающимся видом на зеленые деревья, речку, раскинувшимся под горой градом. Дыша влажным речным воздухом, ощущая холодный мрамор перил под пальцами.

Как нам рассказывал Ратый, Ремезов хотел расположить приказную палату по другую сторону горы, с видом на подгорную часть града. Но местный хан убедил его выстроить её с видом на реку, чтобы прослеживать речной путь, потому и для обороны града установили пушки. Но это было давно, остались как дань прошлому. С тех пор уже здание успело обветшать, но его отремонтировали лет двести пятьдесят назад и постоянно чинят. По эту сторону горы расположились домики рыбаков.

— Пойдём, пора, — раздался позади голос хана, нарушающий наше уединение.

Жаль, что таких моментов очень мало, когда можно с мужем просто поболтать ни о чём или постоять в объятиях в тишине. Пора!

Глава 5

На сей раз переход занял несколько минут времени. Мы словно провалились в небытие, где были лишь мысли, ощущение прикосновения двух человек ко мне, тишина и непроницаемая тьма.

Если учились мы в Омске, где и находилось наше училище (вообще сей град был признан культурной столицей Руси, и состоял из множества учебных заведений), то потом медленный конный переход к Тоболеску, где стоял отряд хана, занял бы несколько дней, а в итоге нас вообще забрал Ратый, то на сей раз нужно было перенестись через границу, через Рипейские горы*. И на самом деле, в теории, расстояние вообще не важно, но горы создавали своего рода заслонку. Проезд сквозь них был в одном месте. Это было так же придумано ещё предками в целях безопасности. В случае чего, часть Руси могла всегда отделиться и спрятаться за горами — естественным щитом.

(прим. авт. Рипейские горы* — Уральские горы)

Потом я увидела внезапно вспыхнувший свет в виде зигзага. Что это?

— Это горы, — пояснил хан.

Щит становился всё выше и выше, а может мы к нему попросту приближались. В заслонке появились врата. Интересно, этот проход совпадает с явным*?

(прим. авт. Явь* — настоящий, проявленный мир)

— Совпадают, — ответил Мир.

Вначале Ратый ответил на мою мысль, теперь Мир, почему они читают мои мысли?

— Не волнуйся, Ратый не может их читать, — голос Мира в моей голове.

— А ты?

— Здесь я тебя слышу.

Только где это мы "здесь?

На магическом уровне земли*.

(прим. авт. земля* — синоним слова "планета" — (Даль) один из миров или несамосветлых шаров, коловращающихся вокруг солнца.)

На страже портала стояли два богатыря, крупнее Ратыя раза в два и выше на пару голов. Они были похожи, словно братья, но не близнецы, в военном обмундировании, но без лат, на голове лишь повязаны очельники. Бороды доставали до пояса, а светлые власы* были явно ниже плечей. Серые глаза смотрели строго.

(прим. авт. власы* — мужские волосы.)

Ратый поздоровался и попросил пропустить.

Они разглядывали нас с интересом. А я ощущала, как меня проверяют, изучают, словно насквозь видят.

Было немного странно, что стражи стоят по эту сторону, на эту мысль они расхохотались, пояснив, что стоят по обе стороны.

А что они охраняют, и зачем, и почему слышат мои мысли?

— Не только твои, княгиня, но и всех, кто приходит к этому пропускному пункту.

На этом нас пропустили, дав добро в любой момент на вход с другой стороны.

Как оказалось, за этими воротами были ещё одни. И там стояли другие стражи. Вид вторых парней внушал страх. Эти были при боевом облачении, в латах, с топорами и мечами.

Может пугают специально? Почему ж я не боюсь? Эти тоже были братьями, вот только чернявыми, со светлыми очами то ли зелёного, то ли голубого оттенка. Было не разобрать, а так пристально пялиться просто неприлично. Досмотр был завершён, на нас троих поставили какие-то метки, как пояснили таможенники, теперь мы могли беспрепятственно перемещаться в обе стороны и границы для нас больше не существовало.

Удивляло то, что Ратый получил такое добро только с нами. Неужто он пределы Сибири не покидал?

От яркого света я на какое-то время ослепла.

— Вам следует переодеться, — нарушил тишину хан. И с его голосом вернулись звуки. Запели птички в лесу неподалёку, зажжужали пчёлы. Мне на руки хан что-то положил. — Возможно, это вам не по статусу, не по последней моде, но всё же приличнее, нежели сейчас.

Звуки вдруг вновь сменились на гомон толпы. Я проморгалась и взглянула на свёрток, а потом подняла взгляд. Мы были позади гудящей толпы народа, на улочке. Впереди маячила площадь, полная людей. И как мы будем протискиваться? Очень не хотелось идти вперёд. А ведь мы в стольном граде — Новгороде. Время отлынивать от обязательств закончилось.

— Светить нашими способностями не стоит. Дальше вы сами, — сказал хан прямо на ухо. — Хранители настроили нас так, что вам достаточно направить ко мне мысленно зов, и я приду. Но опять же, желательно чтоб я не из воздуха появлялся перед людьми, — продолжал наставления хан. Мирослав был непроницаем, как никогда, выражение лица стало слишком сосредоточенным. Казалось, что он очень внимательно слушает не только Ратыя, но и параллельно оценивает ситуацию и обрабатывает много данных.

Перед тем, как хан исчез, он забрал наши головные уборы. Мол, блокировка силы это хорошо, но пора учиться пользоваться своей властью.

Мы остались одни, если можно сказать так о люде, который нас не замечал. Постучавшись в ближайшую дверь, я едва успела набросить на космы кусок ткани, предназначенный надеваться под венец. Всё ж с непокрытой головой, пусть и княгине, а не предстало показываться замужней женщине.

Открыла нам возмущённая женщина с подобранными под сороку волосами, костюм отличался от Омской губернии, но не существенно:

— Задолбали уже орать, пошли вон!

Но когда она нас увидела, молча распахнула дверь, пропуская внутрь.

— Простите, Ваши Светлости.

Тёмная прихожая тут же осветилась, являя довольно не бедное убранство и сверкающую чистоту.

Муж попросил нас оставить, нам нужно было переодеться.

— А может, пройдёте в комнату? Неудобно как-то... — хозяйка рассыпалась в любезностях, но Князь отказался, сославшись на то, что, чай не в гости пришли, а по нужде заглянули.

Хозяйка испарилась, а мы стали переодеваться, закрыв на замок входную дверь. Я отметила про себя эту меру предосторожности, не мешало бы расспросить о здешней безопасности.

На мне был дорожный наряд, что возможно является дикостью для столицы. Всё ж портки женщины не носят. Хан, оказывается, наряд подобрал довольно не скромный. Мой состоял из шёлковой исподней женской сорочкой, украшенной женской вышивкой* по подолу, нижнему краю рукавов и вороту, голубое с узорами платье, с длинными разрезанными рукавами, нашитыми широкими узорными золотыми лентами впереди, по подолу и вокруг шеи. Ещё был венец и шёлковый белый платок.

Мужской костюм: мужская шёлковая сорочка до колен, тоже украшенная вышивкой, правда, мужской, шёлковые белые портки, красный корзно*, украшенный вышивкой, княжеская шапка.

(прим. авт. корзно* — мантия князя, иногда и княгини.)

Переодевшись, мы позвали хозяйку, поблагодарив за гостеприимство, и муж озвучил мой незаданный вопрос. В который раз поражаюсь его проницательности или он всё же меня читает.

Женщина подтвердила наличие преступности, особенно её увеличение со смертью старого КНЯЗЯ. Вообще, как она поведала, последние десять лет бардак в стране творится, во всяком случае, тут ещё жить хоть как-то можно, а вот чем дальше от столицы, тем больше нищета.

Правительство уже не выполняет свои функции, а старого КНЯЗЯ народ поминает недобрым словом, говорят, он после смерти жены совсем сдал и всем заведовал Добрыня — это который сейчас наместник. Стража вся куплена, в открытую шастают проповедники Единого Бога. Старые капища переделывают под новые храмы, да в самом граде наставили на каждой улочке по церкви. Мало того, на храм деньги требуют. Ходят по домам и собирают. Не дашь, к тебе тут же явится стража и одного-двух человек уволокут на плаху.

В харчевнях стали подавать спиртное. Если до того его вообще не было на Руси, то тут чуть ли не бесплатно дают. Мужиков наших споили. Мужик боле не мужик стал, сидит либо дома, ничего не делает, либо в кругу "друзей" вкушает новые "радости". А ещё табак появился, теперь дымят как паровоз. Ведающие люди пропадать стали, а кто пытается образумить народ, тех тут же расстреливают. И людей, которые СИЛУ имеют, тут же как колдунов забирают. Раз в неделю показательные казни устраивают. Боится народ. Пьёт ещё больше.

Печально.

Мы поблагодарили женщину за информацию, выскользнули из дома и пошли толкаться.

Было страшно идти вперёд. Поджилки тряслись. И храбрюсь, а самой хочется развернуться и сбежать. Муж лишь крепче сжал руку, выражая поддержку.

— Куда прёшь? — взревел какой-то мужик, на то, что Мир пытался просочиться сквозь толпу, но, бросив взгляд на супруга, тут же шарахнулся в сторону, прося прощение. По толпе тут же прошёлся слух и по мере нашего продвижения, толпа расходилась, точно волны, в разные стороны, и за нами смыкалась.

Не доходя саженей десять до помоста, муж попросил толпу замереть: не расступаться более, позволив послушать, что соперник глаголит. Недалеко от наместника была сооружена виселица. Взгляда на неё хватило, чтобы сердце замерло в нехорошем предчувствии.

— Мы терпели долго все эти псевдо-выборы богов, хватит! Пора скинуть ярмо этих божков и принять истинную веру и выборную власть. Что вам предлагают ваши боги? Да ничего не предлагают. Кто они — предки ваши? Вы — поклоняетесь созданиям творца, а не самому Богу! Кто сотворил мир? Солнце, звёзды, планеты? А вас, людей? Вы же зачем-то кланяетесь лесу, благодарите землю, а хвалу Творцу не произносите!

В толпе нарастало с одной стороны возмущение, а с другой кто-то пускал шепотки, но народ вяло проявлял свою точку зрения, потому что Мир попросил дать послушать, а может из-за страха, вбитого ранее. На улице ярко светило солнышко, и оно обессвечивало наше сияние. Это радовало. Муж, кстати, выбрал позицию позади высоких людей. И мы продолжали внимать словам проповедника. Точно! Ведь так и есть.

Не ощущая поддержки толпы, самозванец замялся. Потом к нему наклонился один из стоящих позади советников и что-то сказал. Выслушав того, речь вспыхнула с новой силой.

— Обретите же спасение души, хватит гнить в своей грязи, держась за какие-то глупые идеалы. Пора шагнуть в двадцать первый век, самим уже принимать решения, вместо никем не виданных богов!

По-моему, он повторяться начал, и я что-то не поняла, он же вроде за Единого Бога, а тут говорит уже не о вере. Решил сменить точку зрения?

Мир же пустил по толпе опрос, правда ли они хотят предать веру предков и сделаться из внуков богов рабами единого бога? И хотят ли сами принимать решения или доверить себя кучке инородцев, которые захватили власть?

Я ощущала, как Мир сливается со всеми этими людьми, словно проникал в каждого своей энергией, и слышала, что он мысленно говорил с ними. Большинство было на стороне старых богов.

Толпа взревела!

Самозванец тут же оживился и скривил рот в усмешке. Вот только он ошибся, толпа стала кричать:

— КНЯЗЯ! КНЯЗЯ!

Добрыня бросил изучающий взгляд на люд, а потом, скользнув по всем, вернулся глазами к нашему прикрытию. Затем наклонился к своим людям и что-то шепнул.

Нехорошее у меня предчувствие.

А в следующий миг толпа стала расступаться. Первой мыслью было, что они хотят нас всё же пропустить к сцене. Но вместо продвижения к помосту, гурьба стала растаскивать нас в разные стороны.

Рука мужа не удержала мою. Толпа загалдела, не давая возможности мне докричаться до мужа. Меня затопила паника, а горло свело судорогой. Мне тут же скрутили руки сзади и потащили на постамент. Сердце бешенно стучало в ушах, в глазах темнело. Страх, отчаяние захлёстывали меня. А если Мир не успеет меня защитить, что будет? Расстояние между нами увеличивалось я ощущала, как слабнет щит.

Закрыла глаза, стараясь успокоиться. Я должна доверять своему мужу. Он придёт, он успеет!

— А вот и главная ведьма сегодня! Видете? Нет никаких богов, есть лишь Единый Господь Бог, а ведьмы — приспешницы дьявола, они разрушают наше общество.

Меня стали затаскивать на виселицу, а когда я спотыкалась, меня грубо толкали, что я разбила себе все руки, хорошо, не лицо. Пришлось перестать упираться и взобраться на плаху.

"Мир!"

Обвела толпу глазами. Где же ты?

Люди странно себя вели. Они смотрели алчными стеклянными глазами, словно только и ждали расправы. Что не так? Как подчинили людей? Ведь только что Мир управлял ими. Почему же сейчас всё так переменилось?

А в следующий миг орава хлынула на нас. Слышались огнестрельные выстрелы, крики, визги женщин. Кого-то наверняка затоптали. Я боялась, что толпа меня разорвёт. Но виселицу лишь огибало это волнующееся море живых людей, и я чувствовала себя даже в относительной безопасности на этом помосте. Разве что боялась, что мои палачи приведут приговор в исполнение.

Возле виселицы возник муж, с клинком наперевес. Я закрыла глаза, не в силах наблюдать казнь. Это была именно она. Пощады не будет, это я знала точно, поскольку заметила мужнин взгляд. Чувствовался на губах солоноватый привкус и ощущался запах крови, от которого начинало мутить. И понимаю, что это правильно, всегда надо давать сдачи, никогда гадость не спускать с рук. Ударили тебя по щеке, подставь другую, а когда противник замахнётся, ударь его под дых. А если напали на кого-то из близких, тут вообще пощады не будет. Мы не жестоки, даже наоборот. Но это условия выживания и уничтожения зла на корню. Поэтому к врагам я не испытывала жалости, но и наблюдать за расправой я не хотела. Мерзко всё это. Понимаю, что так нужно. Это правильно. Но отнять чью-то жизнь, кто пока не отнял жизнь твоего близкого — я не могла. Во всяком случае пока.

Когда звук борьбы стих, я ощутила, что мои руки стали свободны от верёвок.

Вокруг валялись тела исполнителей самозванца, ещё живые. Сияние с мужа переместилось на всех этих людей, проверяя их. По завершении, он засиял ещё ярче, призывая толпу.

— Цела? — обеспокоено прошептал он.

Посмотрела в глаза любимого, кивнула. И как он может оставаться внешне таким спокойным? Ведь только что наносил раны другим. Пусть не смертельные, но всё же.

Мир засветился, призывая внимание толпы.

Люди покорно замерли и повернулись к нам. Глаза были такие же неживые.

— Кто ими управляет и как? — шёпотом поинтересовалась я.

— Спиртное. Их опоили. Причём уже давно спаивают. Под воздействием алкоголя стенки клеток мозга разрушаются, и человек поддаётся любым внушениям. А если у кого-то есть СИЛА, то толпа становится просто орудием в его руках.

— Ведите его на плаху! — отдал КНЯЗЬ приказ.

Живого самозванца, успевшего в суматохе скрыться, потащили к нам на плаху. Муж и его успел прочесть, пока его водружали на эшафот.

— Вам это так просто не сойдёт с рук, мы вырежем всех ваших детей, будем насиловать и убивать ваших женщин, за то, что вы отказались принять спасение, которое наш Бог вам предлагал! — были последние слова наместника.

Мир же был сосредоточен на толпе, казалось, что он проверяет каждого. Хотя, так и было.

— А теперь выйдете те, кто признаёт себя слугами Единого Бога! — отдал КНЯЗЬ приказ-внушение.

Вышло несколько подконтрольных Миру людей.

— Ещё ты, ты и ты... — любимый называл людей, сияние до которых не дотянулось. Толпа освобождала им дорогу.

— Скольких человек вы убили, поймали? Скольких женщин изнасиловали и убили во имя Вашего Бога?

И каждый называл суммы от одной-двух жизней до десятков.

Я проглотила сухой ком в горле.

— А скольких женщин вы убили, обвиняя в колдовстве?

Они называли имена.

А я смотрела за толпой и видела, как влияние мужа испаряется и появляется ужас, ненависть, презрение и жажда мести в их глазах. Ведь это были жёны, внучки и дочери некоторых. Убивали и мужчин, которые могли постоять за себя, а поскольку в честном бою не выиграли бы, то резали как собак в переулке. Меня охватывало отвращение к этим людям, хотя и людьми-то назвать их язык не поворачивается.

— Какую кару вы хотите для них? — просил Князь, на сей раз без всякого внушения.

Кару полагалось назначить для пятидесяти человек из десятитысячного скопища на площади. Кстати, в предателях были и женщины, которые доносили на соперниц, которые были лучше по моральным качествам, кому даже просто позавидовали.

За последние десять лет число жертв достигло пяти тысяч человек, убиённых только этими пятьюдесятью.

Мирослав сканировал каждого из убийц, в том числе и наместника. Запись разговора записывалась мужниным устройством МАСа, транслируя на большой экран площади, до того просто стоящий выключенным, не только имена, но и лица жертв. Вслух назывались не все имена, а лишь некоторые, которые убийцы помнили лучше всего. Мысленный допрос муж перекидывал сразу на МАС, поскольку тот был связан с его мозгововыми волнами. И к этим данным доступ имел только Мир.

Народ гудел, требуя казни. И КНЯЗЬ разрешил каждому, кто потерял кого-то из-за этих нелюдей, нанести по одному удару ножа везде, кроме области сердца.

Город был мрачным и унылым, обагренный липкой кровью. И не радовали ни сияющие вдалеке шпили зданий, ни архитектурные красоты столицы, ни сияющее Солнышко. Площадь с двух сторон была окружена небольшими рощицами дубов да берёз. Мы пришли справа от плахи, там как раз была улочка, с домами с двух сторон. Позади возвышения было величественное пятиярусное здание, перед которого украшали многочисленные колонны с разной лепниной. Дворец какой? Он стоял несколько в отдалении, через широкую улицу, возле которой и начиналась площадь, напоминающая вытянутый полукруг, ограниченный этой улицей.

Внезапно ощутила ненавистные взгляды, буравящие нас.

— Мир!

— Да? — его голос был сухим и охрипшим.

— Есть ещё несколько человек.

— Покажи.

Он прикоснулся ко мне, и я просто смотрела на этих людей.

И муж через меня дотянулся до них.

"Вы будете нашими ушами, глазами, сами того не ведая, пока не захотите отнять чью-то жизнь. И если такое случится, умрёте сразу же как приступите к исполнению задуманного. "

А потом сила наша проникла не только в этих людей, а в каждого человека, находящегося на земле и под землёй стольного града. И заклятье наложилось на каждого. Предать кто-то веру сможет, но причинить зло другому — нет. Хочешь верить во что-то своё — так никто не запрещает. Мы всегда были веротерпимы к другим исповеданиям. Вот только действовать такими методами мы с супругом не позволим в своей стране.

Глава 6

Когда с преступниками было покончено, жажда убийства всё равно осталась у людей. Миру пришлось брать под контроль общие эмоции. Грустно как-то Лето начиналось, хотя, ведь это Старое Лето заканчивается. Это немного внушало надежды, что всё образуется.

КНЯЗЬ приказал толпе расходиться по домам, как только зажгли кроду для преступников, собранную из виселицы и помоста. Перед тем, как все разбежались, я пригласила через час народ на гулянья в честь Новолетия за город, где раньше такие праздники и проводились. Ведь уместить целый город людей ни одна площадь не сможет и ни один храм.

На мужа смотреть было страшно. Хорошо, что уже были сумерки, а сияние наше было таким ярким, что забивало всю измождённость лица Мирослава.

Почему кроду зажгли тут же? Да потому что перетаскивать куда-то тела преступников мы были не в силах, да и организовать это тоже.

Я вызвала со своего МАСа кудесников, контакты которых мы продублировали на устройство каждого. Явилось на вызов с десяток свободных человек, они поняли без слов, что от них требуется и зачистили площадь, в том числе ускорив процесс прогорания кроды и развеяли прах, после чего перенесли нас за город, куда уже стекался народ.

Мир попросил обезопасить город, пока он будет пустым, дабы избежать грабежей. Кудесники кивнули и испарились.

Народ собирался довольно быстро. Приносили съедобные плоды, овощи и другие дары Земли-Матушки. Собрали два кострища: одно во славу Богам, второе — людское, для прыжков через костёр.

Мы уставшие наблюдали в сторонке за происходящим.

В огромный костёр бросали зерно и пищу, воздавая хвалу Всевышнему:

Род Небесный — Прародитель,

РУСИ нашей Покровитель,

Помяни моих всех Предков,

Кои в Сварге твоей Светлой!

Такие хвалы произнесли и другим богам. Потом стали водить хороводы вокруг маленького костра, петь песни. Нас тоже позвали. Несколько седовласых мужчин с длмнными бородами пришли, челом били до земли, приглашая в общее гуляние.

— Княже, не изволь сердиться, — начали они почтительно, но видя, как Мирослав скривился, продолжили: — Люди остерегаются позвать вас, но это не ради нас, во славу Предкам. Да и вам не помешает.

После этого старцы незаметно нас покинули.

— Пойдём, любимый. Негоже нам не участвовать. Мы ведь часть народа, — решила я уговорить супруга, соглашаясь с этим мнением.

Мир лишь тяжко вздохнул, точно старик, уставший жить, усилием воли поднялся с поваленного дерева и, не отпуская мою руку, пошёл в общее коло. Тяжко это вот так сразу переключиться с плохого на хорошее. Но с каждым кругом, я замечала, как светлеет лицо любимого, усталость покидает тело, да и сама я чувствовала прилив сил.

Потом прыгали через костёр. Влюблённые прыгали парно, держась за руки, совсем малышей брал папа на свои руки. Считается, что огонь исцеляет от немощи, очищает дух, сжигая все горести и неприятности. И правда, с каждым прыжком, я словно скидывала груз с плеч, становилась легче. Все горести забывались, оставаясь где-то в прошлом, и надежда на светлое будущее поселилась в сердце.

Когда маленький костёр прогорел, стали ходить по углям. Это ведь преодоление своего страха, своих слабостей. Я не рискнула, всё ж не женское это занятие, хотя и среди женщин и детей желающие были. А вот Мир, вошедший в общий задор, прошёлся разок.

— Ну как? Лечение нужно? — потешалась я, глядя на счастливые очи любимого.

Он закружил меня в объятиях и расхохотался.

Я была счастлива. Что ещё нужно для счастья? Лишь видеть его довольные глаза и расползающуюся искреннюю улыбку на лице.

Гулянья продолжились до восхода солнца. И под конец мы просто сидели среди остальных, слушая интересные рассказы из жизни людей, кушали вместе со всеми яства. Про плохое не вспоминали, оставив его в прошлом, Старом Лете. Поистине потрясающий праздник — это единение с природой, единение с людьми, словно общий живой разум, совместные чувства покоя, радости и любви ко всему живому.

Народ нас принял, и то, что мы гуляли со всеми, сблизило нас. Поначалу люди держали расстояние в общении, почтительно обращались, но потом, поддавшись общему азарту, уже не было разделения. Просто всеобщее единение. Коло, где каждый участник общей цепи, без которой хоровод распадётся.

Мы встретили вместе рассвет, а потом люди усталые и счастливые стали разбредаться по домам.

И только сейчас я ощутила всю усталость, что глаза слипаются, ведь мы до сих пор жили по Омскому времени. Хочу домой! Только вот где наш дом?

Почувствовала, как меня бережно берут на руки и куда-то несут, а я прислонилась к тёплому плечу самого лучшего мужа на нашей Земле-Матушке! Благодарю вас, Боги, за такой щедрый подарок!

На глазах мешалось яркое пятно. Попытавшись от него отмахнуться, повернулась на другой бок. Через какое-то время вновь свет. На сей раз, уже продрав глаза, стала осматриваться.

Комната была странная. Не могла понять, что было не так. И только тут поняла, что вижу комнату перевёрнутую верх ногами. Я дёрнулась, пытаясь встать, и, конечно же, свалилась на пол.

— Блин! — выругалась я, потирая ушибленное место. Комната ярко освещалась солнышком. Странно. Где это я?

Белые обои с каким-то незаметным рисунком.

Широкая кровать стояла у одной из стен, прямо под окном. Слева от кровати были раскрывающиеся зеркала, встроенные над комодом, пуфик рядом. Шкаф из тёмного дерева. На другой стене лишь широкая двойная дверь. Справа от кровати был письменный стол с закрывающимся на замок ящичком, стул, лесенка под потолком и турник. Мебель была скромная, без изысков, в разной цветовой гамме. На окне отсутствовали занавески, лишь приоткрыта форточка с сеткой от комаров.

Я в полупрозрачной ночной сорочке — подарке любимого — нахожусь в комнате. А где моя одежда? В шкафу обнаружились сумки с нашими вещами. Кстати, я их не видела с лагеря хана.

Найдя своё нижнее бельё, немного вздохнула с облегчением, раздумывая, что же надеть. У меня ведь нет княжеской одежды. Неужто надевать опять подарок хана, обнаруженный мною на вешалках. Понюхала. Фи... Надо постирать, но сперва не мешало бы во что-то одеться. Ещё необходимо умыться, в нужник сходить, переплести волосы.

Расплела волосы и кое-как пальцами расчесала. Где ж моя расчёска? Обыскала всё, но её и след простыл.

Дверь в комнату распахнулась и явился Мир, разговаривавший по МАСу. Помахал мне рукой и продолжил общение.

Я ему на пальцах показала, что нужна расческа.

Он влез в карман, являя мне мой гребень, передав его прямо в руки.

Я непонимающе посмотрела на него, он приложил палец к губам, прося тишины.

Когда любимый завершил разговор, я успела переплестись и его рассмотреть. Он был в своей обычной одежде: белых обычных портках и вышитой мною сорочке из приданого.

— Здравствуй, любимая, выспалась? — он присел на стул у стола, жестом подзывая к себе.

Я подошла, а Мир усадил меня к себе на колени, нежно прикасаясь к моей щеке и помогая заколоть волосы.

— Выспалась. А ты хоть часок поспал?

— Часов пять проспал.

Я обняла его за шею и поцеловала. А вот его шальные ручки скользили поверх сорочки, ощупывая мои выпуклости.

— У меня нет одежды, — пришлось прерваться, вспомнив насущные вещи. — Вчерашнее платье очень плохо пахнет. Мне надобно всё постирать. А ещё ванна нужна и нужник.

— Всем всё надо. Ужас! — усмехнулся любимый. — Что ещё?

Я потупила глазки, кушать охота, но стыдно в этом признаться. Зато живот думал иначе и громко возмутился.

— Понятно. Надевай что-нибудь и пойдём перекусим. Я тоже голодный, не рискнул есть без своего любимого датчика.

— Ты поэтому на мне женился?

— Ага, — расхохотался Мир. — Ты очень выгодная пара. Ещё и целитель, специалист по АСам, кто ты там ещё?

Я надула губки и отвернулась. Понимала, что дразнит, а всё равно обидно.

А он крепко прижал к себе, дыша мне в шею.

— Глупенькая ты, уж не поспешил ли, а то маленькая совсем. Хотя нет, проворонил бы, кто-то другой мог увести.

— Не жалеешь? Если б не жениться, не было б этой власти.

— Если для того, чтоб быть с тобой нужно это ярмо, я готов его принять. Разруха, правда, в государстве полная.

И Мир поведал о том, что Европейская часть Руси отделена от Асии. Не просто так мы попали на сканирование в горах. Врата заблокированы. Считай, сейчас попали в другое государство. Тут творилось что-то жуткое последнее десятилетие. Кучу читален* пожгли, образования нет вовсе, здания школ и училищ разрушены.

(читальня* — прим. авт. библиотека)

— Но зачем это нужно?

— Безграмотным, не имеющим своего мнения народом легче управлять. Вдолбишь им нужное, и они становятся послушными овечками.

Ты не представляешь, они Асами даже не пользуются. У них всё настолько отстало. У них связь только по проводам, и то, телеграф какой-то — веяние с запада.

В общем, я уже за голову хватаюсь. Они много данных пишут просто в большие тетради. Производство всё загубили, а то, что осталось, покрывает лишь самые малые нужды населения в еде, всё же город, и на грядках тут ничего не растёт. Заводы производят перевозную технику в виду того, что магия была запрещена. По улицам ездят машины, на которые собирают подати, а ещё каждую поездку нужно оплачивать. Какое-то конвеерное ручное производство. Боги, и куда мы попали? Знаешь, мне начинает казаться, что мы захватили власть незаконно. Это другое государство. Порусье вообще раскрепостилось. Диктует свои условия, представляешь?

— А машины, такие, как в нашем лагере тогда были, когда на нас напали?

— Нет. Те машины — наши списанные. Почти современные. А эти — самые древние. Видно, раздобыли где-то старые чертежи, вот и стали ваять. Мне кажется, что это такой сон. И я сейчас проснусь и скажут, что, мол, кто такой, и покрутят у виска на заявление, что я князь.

— А где мы находимся?

— Это дворец наместника, что находится у вчерашней площади. Пришлось звать магов и выгребать тот беспорядок, что тут развели, — Мир вздохнул, а сам мои пальчики в свои волосы засунул. Намёк я поняла. — Представляешь, они разрушили всю систему канализации, водопровод. Из нужника сделали кабинет.

— Зачем?

— Не знаю, но предполагаю, что ради того, чтоб сказать, вы жили в своих отходах, а мы вот принесли вам цивилизацию. Ведь люди хорошее быстро забывают, а плохое долго помнят. И чтят своих благодетелей, — он глубоко вздохнул. — Яся, у меня руки опускаются.

— Справимся! Народ тебя поддержит. Но придётся тяжко.

— Главное, чтобы ты была рядом.

Я обняла любимого, целуя.

— Ты лучшая жена в мире! — тут он замялся и отвёл глаза. — А можно тебя попросить? — чуть отстранился муженёк, заглядывая в глазки. Я кивнула. — Ты мне можешь АС собрать? Тут, во дворце? Мне надо перепланировку здания сделать и ещё много всяких проектов, на МАСе это не реально.

— Мне нужны кристаллы.

— Какие?

— Те, что меньше всего греются.

— Алмазы, яхонты? — уточнил муж. Я кивнула. Любимый задумался. — А они у нас выращиваются? — получив утвердительный ответ, любимый закрыл глаза, которые тут же забегали, словно он сон видел или просматривал какие-то данные. Наверное, так и было.

После этого меня нежно сгрузили с колен, и Мир стал звонить. Вообще муж на людях старался не проявлять своих чувств, и разговаривал так, чтоб собеседник меня не видел при видеосвязи.

— Тёма, привет.

— Славка, здоров будь! Слышал, ты тут Государем заделался.

— Ой, не напоминай. Как жена, дети?

— Весело, скучать не дают. Говорят, и ты женился.

Было дело.

Как супруга восприняла твоё назначение? Небось примеряет новые наряды, — почему-то при этих словах представился весёлый подмигивающий парень.

Ага, так и есть, — в голосе супруга слышалось веселье, вот только сомневалась, что сейчас он был искренен.

— Так ты что хотел? — перешёл к делу Тёма.

— А ты всё ещё трудишься на добыче полезных ископаемых?

— Ага. Что нужно?

— У тебя можно купить неочищенные яхонты?

— Нужно много?

Мир вопросительно на меня посмотрел. Я ему одними губами сказала, что где-то одна четвёртая пуда. Он меня понял.

После разговора муж нашёл мне мою сорочку, подпоясал, и в таком виде пошли мы в столовую.

Нужника не было во всём дворце. Наши предшественники пользовались ночными горшками. Я скрипела зубами и ничего не могла поделать.

В итоге, пока мы кушали в столовой, муж чертил — по старинке на бумаге схему водопровода и канализации рядом с нашей комнатой. Кстати, наша спальня была раньше кабинетом и являлась самой чистой среди всего дворца, который и пришлось оборудовать Мирославу, пока я спала, потому что в спальне предшественника находиться было нереально из-за вони и не только.

Чертёж был с размерами, но без соблюдения должной точности, ведь линеек не оказалось поблизости. Хорошо, по крайней мере, нашли бумагу и карандаши.

Ещё до завершения трапезы, любимый вызвал строителя, которого доставил маг, опять же с Сибири. Кстати, маги — те же кудесники. Вообще, МАГ — расшифровывается, как Мыслете Ас Глаголь, а если понятно, то, маг — истинно сказанная мысль Аса. Ас — человек-творец, бог, живущий и созидающий на земле. Сейчас, правда, магом называют самого человека, который силой своей мысли может воплощать в Явь что-то. В общем, маги, кудесники, волшебники, всё в принципе одно и то же.

Тут искать специалистов-строителей было накладно в виду отсутствия общей базы и связи с людьми, если вообще такие люди ещё остались.

— Сколько вам времени понадобится для исполнения чертежа?

— Канализация должна быть общая? — уточнил старичок, в смешных очочках, и, получив согласие, стал набрасывать проект на своём МАСе. Когда он закончил, то выдал время, мол, к вечеру будет готово.

Я отслеживала технические данные специализированного устройства строителя, явно сделанного под заказ, с помощью своего МАСа. Выглядело оно как три связанных между собой плоских кольца. У нас с Миром МАСы были явно крупнее, вмонтированные в браслет, и не уступали в производительности, но проектировочные пакеты не потянули б, в виду одного кристалла. После сбора нужных данных дедок отдал список покупок своему подмастерью, и тот ушёл с магом за материалом.

Я едва могла терпеть, но на горшок чей-то не пойду однозначно.

Вызвали Ратыя. Почему его? Да потому что быстро только он мог явиться. Через границу только у него беспрепятственный доступ был. В восторге он не был, но и не возмущался. Всё же перемещение мгновенное и занимает меньше секунды, можно и прерваться.

Хан отнёс нас по делам в ставшее родным общежитие. Наши горницы ещё пустовали, в виду того, что мы оттуда так и не съехали и вещи не все забрали. В холодильнике обнаружились пироги моей свекрови, мы в суматохе забыли его отключить, вот она и присылала дальше, не смотря на то, что знала, что нас уже нет в училище. Еда имеет срок хранения, и при отправке по перемещателю, задаётся её предельная дата. И за сутки до этого времени еда перемещается в морозильную камеру и замораживается.

— Ясь, а может заберём холодильник и печку?

— Зачем?

— А там этого нет. Правда, он не будет работать без электричества.

Муж закатил глаза и явно про себя ругался.

Всю технику мы отключили, прихватили мой сундук, вытряхнув в него содержимое шкафа, не забыли и про пироги. За тот час, что дал нам хан, мы успели и помыться. Отметив, что если в Европейской части Руси нет условий для соблюдения тела в чистоте и сплошная грязь кругом, значит, и вспышки эпидемий — обыденное явление. Интересно, а лекари у них есть? А то может и их всех истребили.

К нашему возвращению нужник оборудовали рядом с нашей спальней, прорубив ещё одну дверь в стене под турником. Сток и водопровод пока только к нам провели от центральной врезки воды и вывода отходов. Горячей воды не было, котельную делать надо было не срочно, а нагреватели нужно было подключать к электричеству.

Расплатившись с мастером за труд, муж заключил договор на прокладку остальных точек в кухню и другие посещения, а также на создание горячей воды, врезав котёл в печное отопление. Повариха долго ругалась, что ей мешают готовить, но узнав, какие блага ей преподнесут, тут же сменила гнев на милость.

Ещё нужно было решить вопрос наёмных рабочих. Они здесь были как слуги, князь проверил всех ещё во время моего сна на надёжность и преданность, а сейчас предложил жалование.

Мирослав долго удивлялся, куда девалась казна, если подати собирались регулярно, но при этом, никуда не тратясь, просто растворялись в воздухе.

Я уж промолчала, что в чей-то карман. Мирослав с детства воспитывался как потомок Князя, это прописные истины — благородство, честь, самоотдача.

Мне доставили камни, и я с головой ушла в созидание и программирование АСа, пока муж занимался своими делами за дверью. Далеко он не уходил, помня наказ хана не разлучаться.

На улице уже было темно, да и на часах за полночь, когда мы добрались до постели. О какой личной жизни может идти речь, при такой разрухе? Я отрубилась сразу же, едва голова коснулась подушки.

— Ясенька, — поцелуи любимого покрывали моё тело.

— Мирчик, уже утро?

Оказалось, что уже полдень. И князю надобно покинуть дворец, а без меня он этого сделать не может. Да, никогда себя не чувствовала связанной, похоже, пора ощутить всё в полной мере.

Мой наряд выстирали, ещё надо было к портному зайти да вышивальщицам, чтоб выбрать одёжку. А оно надо? Как оказалось, нужно. Ничего не поделать. Народ уважать не будет, коль одеваться как простые селяне. Да разве не по делам судят? Но супруг напомнил что встречают по одёжке, а провожают по уму.

Собралась я быстро.

Прибыла наша свита, их разместили в этом же дворце, отгрохан он был с размахом. Интересно, а кто его строил? Везде были колонны, причём в таких масштабах, что на коленке явно не состряпать и не доставить. Лазерные технологии позволяли делать всё довольно быстро, проблема была лишь в перемещении и установке, но и это решается магическим переносом с одной точки в другую или технологически с помощью перемещателя.

Надо наладить связь по этой части страны. Но стоит ли давать люду такие технологии, если они их не могут создать? Об этом предстояло подумать. Мы сели в машину. И правда, выглядела она довольно дико. Форма была квадратная, с огромным передком, в котором просто рычал двигатель. Дверцы открывались задом наперёд. Внутри под мягкое место подкладывали подушку, потому что сиденья были слишком жёсткие. Ощутила себя чуть ли не в отсталой Европе несколько веков назад, которой они были, пока мы их не завоевали, тогда они пользовались неудобными каретами.

— Князь, не будете ли вы так любезны, рассказать мне, как проникли за заслонку враги наши? — попыталась я скоротать время.

— Княгиня, этих трудностей больше нет, не забивайте свою головку ненужными вещами.

А сам передаёт мне на МАС информацию, которую можно делать скрытой или явной. Скрытую видит только владелец, и общаться с МАСом можно напрямую через мозг — мысленно.

Значит, враг проник в обход гор, в том числе с Аримии*, похоже, стену-таки надо достраивать не только возле гор, а то плодятся аримы как мухи и лезут к нам. И хоть у них наше руководство, но как-то не очень успешно управляют. Всё же культура отличается от нашей и значительно так. За что ж хвататься-то?

(прим. авт. Аримия — Китай)

Водитель косился на нас через зеркало заднего вида.

"Ты его проверил?"

"Да, каждого, с кем общаюсь, проверяю."

"Меня не хочешь проверить?"

"А стоит?"

И маленькие ехидные рожицы в сообщение вставил.

"А я настаиваю. Проверь. И на предмет каких-нибудь скрытых заклятий там, может ещё чего."

В ответ ощутила, как ко мне нежно прикасается его сила. Сияние при этом не усилилось.

"Я снял слепок, на всякий случай, так что если подмена или что — я распознаю."

"Может кодовые слова какое тоже вести?"

Муж был только за. Интересно, а он, когда всех остальных проверяет, то так же нежно притрагивается.

На что Мир послал улыбочку и сказал, что милуется только со мной.

Ехали мы уже больше часа, давно проехали улочками между двухъярусных домов и повстречали даже один храм Единого Бога. Видно было, что он пустой. Видно, в спешке служители решили убраться по добру, по здорову. Давно уже следовали разбитой дорогой вдоль леса.

"А если подделку тебе подсунут?" — не унималась я, вспомнив, о чём мы говорили.

"Моя княгиня, изволите ли себя оприходовать?"

"Пожалуй, я лучше скалочкой сама князя оприходую!"

"Звучит здорово!"

"Тебе нравятся самобичевания?"

"Привык уже, ты ж надо мной семь лет издевалась".

"Можно подумать, ты в долгу оставался?"

"О, в неоплатном долгу и по ныне".

"Расскажи, а как ты в училище жил".

И муж поведал, как девчонки за ним табунами ходили, как прятался по углам, с книжкой в руках, или отгораживался обществом других ребят. Подарки девчат делили на всех, а друзья потом отбивали их, по взаимному уговору. В итоге, ещё до окончания 8 уровня, все его друзья оказались обручёнными. По доброму смеялись, что всех поклонниц раздал, а себе не оставил. И была одна девчонка, по которой он сох.

"И какая она?"

"Весёлая. У неё светлые, почти белые волосы. Голубые глаза. Я влюбился ещё когда впервые увидел."

Было любопытно посмотреть на соперницу. Я уже ревновала и даже немного приуныла.

"Хочешь, покажу мгновенный снимок?" — спросил как бы между прочим.

Хочу ли я увидеть её? Пожалуй, хочу.

Мир передал мне на устройство снимок. Открываю его и вижу паренька с высунутым языком, скорченной рожицей и растопыренными пальцами, приложенными за девчачью голову. Мою голову!

Я подняла взгляд на любимого. У него столько нежности во взгляде, а мне плакать хочется. Мир попросил остановить машину. Я выскользнула из неё, а муж за мной. Добежала до леса и разрыдалась, вспоминая тот случай в моей жизни.

Мне было лет семь, я как раз на первой ступени обучения была. А потом был созыв вече. Среди приглашённых был и мой отец. Вече — не просто созыв народа по случаю, но и возможность пообщаться мужской компанией. А чтоб жёны не сильно возмущались, можно было взять с собой парочку детишек, им-то и устраивали праздник. Но детки должны были быть уже школьниками, чтоб пригляд не требовался. Поскольку я была единственной школьницей в своей семье, то меня папа взял с собой. Там-то вокруг меня и образовалась толпа мальчишек, в виду того, что я была единственная девочка. Они устроили бои, в честь меня. А я должна была засняться с победителем. Стоит ли говорить, что выиграл Мир, не уступив даже старшим ребятам. Ну а вместо обычного снимка, что можно показывать всем как страницу своего прошлого, мальчишка скорчил рожу и наградил меня рогами. Я потом рыдала весь вечер, когда этот снимок увидела у отца на МАСе, но он его сохранил для памяти, не позволив уничтожить. Мало того, папа распечатал его в мой детский альбом. И одноклассники видели этот снимок и, пусть по-доброму, но дразнили меня. А мне было обидно, что этот дрянной мальчишка, за которого я переживала, наблюдая за боем, так испоганил мне весь вечер, а потом и часть жизни.

— Ну ты чего, милая?

— Ты зачем рога поставил?

— Прости, малышка. Я хотел как-то отличиться. Чтоб ты меня запомнила.

— Ты мне столько нервов потратил! Меня потом долго в школе дразнили оленем. А всё из-за тебя! Я тебя ненавидела долгое время.

— А сейчас?

— А что сейчас?

— Ненавидишь?

Я отвернулась от него. Слёзы текли по щекам.

— А я любил тебя и ненавидел себя за то, что даже не спросил твоего имени на том общем празднике школьников, не узнал, откуда ты. И только этот снимок остался.

— А когда ты узнал, что та девочка на снимке — это я?

— Когда схватил тебя и потащил. Надеюсь, я не сделал тебе больно при нашей судьбоносной встрече в высшем училище.

Меня несли как сокровище, хотя это и было молниеносно. И я не знала, что со мной сделают за эту выходку, хотя страха не было.

— Мне так хотелось тебя поцеловать тогда. А вместо этого ты прошептала, что моя еда отравлена. И я растерял весь свой запал, пришлось на ходу придумывать, как выкрутиться. Я думал, что ты меня помнишь, поэтому и решила поквитаться, а ты спасла мне жизнь.

Я прижалась к стволу дерева, а он смотрел на меня.

— За нами очень внимательно следит водитель, — я обратила внимание на нашу машину, стоящую позади спины мужа, затем перевела взгляд на Мира.

— Он ждёт от нас чего-то. Ему не понравилось, как ты мне ответил в машине.

— Защитничка нашла? — улыбнулся муж.

— У него две дочки на выданьи, — выдала я. Интересно, а откуда я это знаю? — Он переживает, как не обжечься с зятем.

А Мир наклонился ко мне и поцеловал. А я в ответ обняла его.

Люблю больше жизни! И он меня тоже, давно любит!

Глава 7

Сев в машину, я решила развеяться и приступила к допросу водителя.

Как его зовут? Тихуша Борисович? А такие имена разве бывают? Скорее ведь на прозвище похоже. Давно ли он работает при князе? Ага, как выяснилось, ровно с сегодняшнего дня. Вчера приходил на собеседование, когда новый наместник разослал слух. Вначале Мирослав выслушивал требования, потом задавал вопросы, с некоторыми прощался сразу же, другим давал неоднозначный ответ. В умения водителя входило знание и ремонт машины, а потом уже навыки вождения. Мало того, среди оставшихся кандидатов устроил соревнование по диагностике и починке единиц техники.

"Мир, тебе скучно?"

"А я должен быть уверенным, что мой личный транспорт не испортят. Безопасность превыше всего. Услугами магов пользоваться можно, но слишком накладно, а личного иметь не хочется".

Я закатила глаза, ладно, чем бы дитя не тешилось...

В способностях своего муженька я не сомневалась. Технику мы тоже изучали. Всё же это было нашим прошлым, и пусть машины были в Сибири запрещены, но они были: в музеях, на выставках, и в нашем училище, где когда-то были придуманы, разработаны, собраны. Поэтому вождение было обязательным для всех — самые базовые навыки, а вот строением у нас занималось отделение конструирования, на котором учился Мир. А вот диагностика поломки — это работа для МАСа, причём минутная работа. Но поломку ведь ещё создать нужно было. Так что становилось понятно, чем занимался князь до того, как проверял навыки у водителей.

А вот насчёт магов, тут было такое дело. Мы с Мирославом имели магические способности, при том, что магами как таковыми не являлись. Не то, чтобы нельзя было на них выучиться, но мы избрали своим делом жизни другие направления. Какие-то основы магии нам давались в зависимости от способностей, но не в полном объёме. Маги же — это была отдельная категория людей, которые получали за это немалые деньги. Перемещение по Сибири — была вынужденная мера, поэтому стоила копейки. А вот сюда, через горы, это было целое приключение. Ведь добро нужно было получить не только у нас, но и у таможенников, и, как поведал между делом вчерашний кудесник, отняло много времени. А потеря нескольких минут в каждую сторону переноса для мага очень существенна и дорого стоит. Привязка же мага к нам обошлась бы в приличную сумму. А с деньгами пока была засада, ведь предыдущих накоплений не было, а новые подати пока ещё не собирались. Разовые же услуги по необходимости оценивались бесплатно, как приказ, как тогда зачистка площади. А вот строитель вызывал мага сам и оплачивал его услуги тоже. Поэтому мне было понятно нежелание мужа связываться с этой категорией наших своенравных жителей.

— А дети у вас есть? — продолжила я разговор с Тихушей.

— Да, трое: две дочки и сын.

Дочери вошли в пору, да только теперь отцу сложная задача — выгодно замуж пристроить.

— А почему они сами не выберут себе мужей?

— Сами? Вы о чём, княгиня? Хорошо, ещё я выберу. А то вообще у наместника надобно дозволения спрашивать. Предыдущий князь вообще сам решал вопрос за кого девке идти, и парням своё добро давал. Поговаривали, кто из женихов больше заплатит, тот и имел девку.

Опять деньги всплывают. Пополнение неведомой казны.

Я взглянула на мужа.

"Это правильно".

"Что? Совсем сдурел?" — я была ошарашена и вовсе не ожидала такого от любимого, тем паче с его-то увлечением мною.

"Посуди сама, я ведь сканировать людей могу, увижу чистоту намерений. Пусть отец подбирает, а я проверю."

В этом был смысл.

— А теперь, значит, без князя можете дочку замуж отдать?

— Что вы, на окончательное разрешение всё равно придётся на поклон к вашему мужу идти.

— А я могу вам совет дать?

— Конечно, княгиня.

— Когда подберёте, приводите не только его, но и всех претендентов, да и дочку не забудьте. Если совсем ей не люб будет, разве ж отдадите её?

— Как же не пойдёт? Против отца не поспоришь!

— И то верно! — не стала я спорить. Ладно, не моё дело.

— Вот вы, княгиня, неужто против воли отца пошли б?

Вообще-то я не спрашивала у родителей разрешения. Это вопрос к жениху — благословение просить у родителей невесты.

— А всё зависит от ситуации.

— Какой?

— Есть ли у меня на примете другой, которого люблю.

На мой ответ Тихуша замолк, видно что-то обдумывая.

— Приехали, — вместо ответа сказал водитель.

— И куда нас занесло?

— На завод. Будем контроль устраивать! — Мир выглядел собранным и сосредоточенным. Водителя на огороженную территорию не пустили, вместе с машиной.

Войдя в административное здание завода, муж вызвал Ратыя. Тот явился с двадцатью воинами, которые окружили нас кольцом. Что-то жареным запахло.

Отвлекать же мужа не стоило.

"Где мы?" — мысленно набрала сообщение на МАСе.

"На оружейной базе. Всё, любимая, от меня ни на шаг, лучше вообще телесный контакт поддерживать," — взял меня за руку, а поскольку все мои чувства обострились, то, даже без перестройки на магическое зрение, заметила как уплотнился общий щит на нас. Это Мир делает или всегда так, чем мы ближе друг к другу, тем плотнее защита? Мне было любопытно, и не страшно, рядом с мужем. разве что чуточку.

Оставив вопросы на потом, я сосредоточилась на происходящем.

Нас не хотели пропускать, кто такой хан, тут не знали. Очередное подтверждение того, что хан обитал в Сибири и тут не светился. Интересно, а последние десять лет он подчинялся князю или как?

Сделала себе пометки в устройстве — не забыть спросить.

Миру пришлось из плотного кольца богатырей выступить, дабы удостоверить свою личность. Рабочие тут же засуетились. Стали рассыпаться в любезностях.

— Мне нужен ваш самый главный начальник.

База огласилась одним звонком. Это такое средство связи у них?

Оглядела здание, постройка явно не новая, грандиозные колонны опять же имеются. Мраморная облицовка зала. Если строили при старом князе или раньше, значит, объект должен иметь нормальную связь. Запустила программу поиска на своём МАСе. Тут же обнаружилась вся сеть с коробками-накопителями. Система не признавала внешнего доступа, если не прописать параметры наших МАСов в пункте управления. Интересно, а Добрыня знал об этой системе? Она скрыта тут, невооружённым глазом не видна. Но ведь на площади стоял экран, работающий на наших кристаллах. Не мог же он его не замечать. У того экрана, в принципе, защита слабенькая, можно взломать с любого МАСа. Здесь же военный объект, а потому придётся постараться, чтобы суметь перенаправить сигнал на свои устройства.

Через пять минут мужчина в странной одежде спустился к нам. Его верхняя часть одежды напоминала душегрейку женщин, не до конца застёгнутую, с отвёрнутым воротом. Под этим странным одеянием была белая сорочка необычного кроя без вышивки, тоже с отвёрнутым воротником и странной удавкой вокруг оного, спускающуюся вниз под душегрейку. Внизу были портки, с отутюженными стрелками. Сей костюм был кремового цвета, под цвет него были и блестящие туфли. И только удавка была тёмно-коричневого цвета, под цвет коротко стриженных волос владельца. Глаза же гладко выбритого лет сорока мужчины были светло-карие, я бы даже сказала с желтоватым отливом. Вообще улыбочка была мерзо-пакостная, а прищур глаз не внушал никакого доверия. И вообще, скользкий коричневый тип.

Он оглядел нашу толпу и переменился в лице. Муж уже сканировал его, и ничего хорошего он там не видел. Ставленник запада. Интересно, а перевербовать его можно?

"Яра, ты можешь что-то сделать?"

Я лихорадочно соображала. Что можно сделать?

"Что дало сканирование?"

"Он ни во что не верит, кроме денег. И платят ему не мало. Один этот костюм прислан из Франции и стоит половину его месячного жалования."

Деньги — не выход. А что, если сделать привязку к Руси? У него нет чувства Родины. Что если дать ему это чувство, чтобы он полюбил наш край, восхищался народом, обычаями, князем? Чтобы он чувствовал себя нужным и полезным?

"Сделай привязку, а я всё остальное," — попросил меня муж, когда я озвучила свою идею в МАСе.

"Мир, осторожно, игра с чувствами — это опасно. Он не должен перейти грань восхищения и преданности к тебе, ко мне, и никакого насилия над личностью".

"Хорошо".

Привязка. Я закрыла глаза, стараясь вычленить понятие любви к Отечеству: любви к рекам, озёрам, траве, деревьям, животным. Как можно навредить живому, думающему существу?

Стараюсь почувствовать дыхание Земли-Матушки и услышать эту жизнь. Картинки мелькали перед глазами, должные чувства возникли в моём сердце, и я потянулась к нам идущему человеку, подключив его душу к информационному полю Земли, позволяя ему ощутить эту красоту, пропустить её через себя. Вчерашнее празднование, общие чувства людей. В момент прикосновения мужчина на мгновение замер, а потом споткнулся. Лицо обрело рассеянность и задумчивость, чего не наблюдалось за холодно-вежливой маской до этого. Я тихонечко отключилась от этого человека.

"Гляди, любимая, он плачет".

Действительно, подошедший к нам мужчина вытирал слёзы рукавом своей странной одежды. Хан стоял в некоей растерянности. Он ведь рассчитывал на бой, а тут мужик плачет. Лицо его существенно изменилось. Глаза смотрели открыто, без малейшего презрения, любопытно и в то же время уважительно. Улыбка стала искренней.

— Здравствуйте, чем могу быть полезным? Вы извините мне моё поведение, вдруг нахлынули чувства и воспоминания. Князь? Ваша светлость! — он склонился в почтительном поклоне.

Мир же был занят своей частью задачи, накладывая на стоящего перед нами мужчину заклятия.

— Прошу прощения, — я взяла слово, чтобы выручить супруга с его заминкой. — Вы б не могли устроить нам обзор этого стратегически важного для государства объекта?

— Да-да, конечно, — он воодушевился, немного вздохнул с облегчением и повёл нас коридорами. А я сделала вывод, что к проверке они готовы не были.

— А ещё мы б хотели познакомиться с людьми, здесь работающими. Если можно, конечно. Может быть не всех сразу привести в зал для массовых мероприятий, если их посты нельзя оставлять без смены караула.

— О, даже так. Вы очень мудры, княгиня. Не удивительно, что князю досталась такая жена. Никто боле не достоин вас, — его лесть была искренней, в его глазах читалось восхищение, но вот любовных чувств я не заметила.

Я взглянула на любимого, он закончил, а вот выглядел не очень. Для поддержки я чуть стиснула его руку.

— Так вы говорите, что все эти наёмные рабочие проходили должную проверку на преданность державе? — Мир включился в разговор.

— Я этого не говорил. Их назначал наместник Добрыня, — немного стушевался местный начальник.

— А как вы говорите, вас звать?

— Пётр Алексеевич. Простите, я не представился.

А внутренне ощущаю чувства этого мужчины, он трепещет перед Миром, ощущая благоговение. И с одной стороны боится чем-то расстроить, чтоб не разгневать, а с другой — рад, что к нему князь обратился. Боги, что Мир с ним сделал?

Пётр Алексеевич вызывал работников по одному и запускал в небольшое помещение, где мы с мужем их принимали. Муж правильно рассудил, что сразу всех обработать он не потянет, поэтому моё предложение о зале отменили. И это правильно, сама хотела мужу предложить, после того, как увидела его усталость. А вот Пётр Алексеевич наоборот предлагал быстро созвать всех, поздороваться и распрощаться. По-своему, он заботился о Князе.

Кабинет имел стол и несколько стульев, был облицован гранитом и выглядел довольно холодно. Неприятное ощущение, словно в каменном мешке находишься. Но зато здесь было чисто. Стены были пустыми, никаких украшений. Разве что огромная карта, занимаемая всю стену. Я мельком пробежалась по ней взглядом. Русь была поделена на две части: НОВОГАРДИЯ и ТАРТАРИЯ. Порусье же раздроблено на целую кучу мелких провинций. Это что за НОВОГАРДИЯ? А ТАРТАРИЯ? С помощью МАСа удалось целиком сделать снимок карты и приблизить её куски. Тартарией оказалась наша сибирская сторона, поделённая тоже на несколько провинций — Великая Тартария, Независимая Тартария и Китайская Тартария. Более детально изучить мне её не дали, поэтому я решила отложить это дело, всё равно уже в МАСе есть всё необходимое. Пришёл первый посетитель.

Мы расселись на свои места. Мир посередине, я — справа, а хан — слева. А вот в обязанности Коричневого типа, как я прозвала Петра Алексеевича, входило запускать сотрудников по одному, представлять каждого, и закрывать за ним дверь, оставляя нас с ним наедине.

Я уже наловчилась и быстро выполняла свою часть привязки.

Работники отличались безразличием к происходящему, разве что присутствовало некое переживание. Волнуются за своё место? По мере того, как я подключала их к Земле-Матушке, даже лица становились более просветлённые, живые, а не холодные маски.

Мирослав же, по мере своего сканирования и навязывания чувств, тускнел на глазах.

Я хмурила брови, а на тридцатом посетителе попросила устроить перерыв. Нам тут же накрыли на стол, предварительно постелив белоснежную тканевую скатерть. Выпросив пару минут, я вытолкала всех в коридор, в том числе и хана.

"Мир, ты чего творишь?"

Я злилась, а вся техника отрубилась под наплывом моих чувств. Даже если тут были скрытые камеры, больше они не работают, правда, это не касается АСа.

Подойдя к любимому вплотную, я откинула его безвольно опущенную голову назад, устанавливая зрительный контакт. Он попытался отвести взгляд.

— Смотри на меня! — я уже шипела. Указательные пальцы положив ему на виски, я приступила к передаче энергии из окружающего пространства к своему мужу.

— Яра! — он встрепенулся, когда я уже почти закончила.

— Молчи, муж!

Он уже не мог отвести глаз. Через минутку всё завершилось.

Он окинул меня взглядом, выдохнул с облегчением — переживает за меня.

"Ты что делал на уроках волшбы, спал?"

"Нет, учил то, что задавали."

"Учил? А практика?"

"Защита".

Сделала пометку: разобраться с уроками волшбы в училище. Наказав мужу внимательно наблюдать за мной, я показала ему способ не расходовать свою энергию, черпая нужное из окружающего пространства. Любимый расширил удивлённо глаза, познавая такой простой способ использования силы. Надо будет проверить остальные его навыки. Стоит ли говорить, что вслух не было произнесено ни слова. Не хотелось бы, чтобы тот же АС знал, о чём мы говорим.

За трапезой все молчали. Пётр Алексеевич не рисковал сам обращаться к нам, князь сидел задумчивый, Ратый молча наблюдал, а я ненароком уронила кусочек масла себе в чашку и пыталась выловить растаявший жир. Аппетит улетучился, зато было чем себя занять. На самом деле я изучала местную систему охраны, незримо показываемую мне в мыслях МАСом. Судя по всему, место управления АСом было где-то на этом этаже.

"Мирчик!"

"Да, любимая?"

"Ты считаешь, что эта система имеет в себе смысл?" — и передала ему на его МАС найденные данные.

Мир какое-то время молчал.

"Интересная система. Независимая, без внешнего воздействия, правда, довольно примитивная," — вынес свой приговор муженёк.

Да? Я взглянула по-новому на систему. Всё равно. Без подключения к МАСу, в ней нет смысла. Объект бесконтрольный получается.

"Мир, мне нужно попасть во все помещения этого этажа и найти источник управления, чтобы запитать камень на твой МАС".

"Как скажешь, малышка".

Последнее замечание я пропустила мимо ушей, или глаз. Больше я мужа не трогала. Когда захочет, сам поговорит.

После еды муж изъявил желание продолжить осмотр объекта. В коридоре толпились ожидающие собеседования работники. Они явно нервничали, и, хотя, князь ещё никого не уволил, но напряжение нарастало. Мир прошёл мимо.

"Ты сможешь сразу всех...?" — спросил любимый.

"Да".

И я их подключила к земле*, просто проходя мимо. Муж не отстал от меня, лишь закрыл глаза, слегка прикоснувшись к моей руке, чтобы не упасть.

(прим. авт. земля* — в значении планета).

"А сканирование?" — уточнила я.

"Уже".

"Как себя чувствуешь?" — надо ведь узнать, удалось ли так быстро усвоить ему азы того, что я ему сегодня дала, того, чему учат нас на первой ступени.

"Хорошо. Благодарю".

"Скажи людям пару слов, они нервничают".

Мы резко остановились. Князь развернулся к кучке людей, а я ощутила их откровенный страх потерять насиженное место. Эта кучка была наёмниками, убийцами, выполняющими грязную работу за своих хозяев, но при этом они не были фанатиками, как те, на площади. Именно поэтому, думается мне, Мир не стал их казнить. Для военного объекта они подходили как нельзя кстати. Только теперь была преданность в глазах к Мирославу.

— Вы расходитесь. Те, кто сейчас находится здесь, сохранят своё место, но нужно будет подписать новый договор. Когда мы завершим обход, вас известят системой оповещения. На этом всё.

Они жадно ловили каждое его слово, и, испытав облегчение, продолжали смотреть влюблёнными глазами. Только услышав приказ, что речь окончена, бегом покинули коридор в противоположном направлении.

— Мне нужно встретиться со ВСЕМИ работниками. От уборщика до повара, любого, кто имеет доступ к объекту, — это был приказ-внушение для Петра Алексеевича. — Тут собаки есть?

— С-собаки? — от удивления Пётр Алексеевич стал заикаться. — Д-да.

— А другие люди, животные? Подопытные? — начальник бледнел, краснел и обливался потом. В ответе сомневаться не приходилось.

— В общем, я хочу видеть ВСЕХ. И ещё одна такая оплошность, и вы будете даже не уволены, — это уже была угроза, Мир говорил прямым текстом, что казнит за нарушение устава, невыполнение прямых приказов и много чего ещё. От такого даже я прониклась — волосы на голове зашевелились. А Князь продолжил: — Мы здесь всё осмотрим сами. Ваши ключи? — Мир протянул руку, ожидая. Бледный начальник вытащил связку ключей из кармана, при передаче рука его дрожала — боится. — Идите, собирайте всех и приводите к той комнате. Да, и ещё, вас ждёт испытание. Будете сдавать экзамен о знании устава. У вас есть несколько часов чтобы его повторить.

Увидев, что Пётр Алексеевич готов шлёпнуться в обморок, я тронула мужа за рукав.

"Ты перегибаешь палку".

"Он заслужил".

"Дай ему возможность исправиться. Тут наверняка и устава нет".

"Ладно, только ради тебя".

Он протянул к хану руку, и тот показал ему толстую книгу. И где он взял её, ничего ведь не было. Или успел перенестись и вернуться? Просто так быстро, что незаметно для глаза?

Вот, устав, если с вашим что-то стряслось.

По кивку Мирослава хан передал её Петру Алексеевичу.

Тот взял, поблагодарил и тут же ретировался, пару раз чуть не упав, споткнувшись. Нервничает. Жаль его не было. Один из наёмников Добрыни. Пока он не искупил свою вину. А мы продолжили обход объекта.

Ратый подозрительно молчал и остальные из нашей охраны. Мир же открывал двери, а я заглядывала, сканируя МАСом пространство на предмет нужного мне места. В одном из помещений я нашла то, что искала. Хан, словно прочитав мои мысли, протянул мне маленького робота, похожего на резиновый шарик, который ломал защиту с объекта такой сложности. Я могла бы и сама взломать, просто заняло бы это пару часов.

А хан молодец. Интересно, а он тут был раньше или на подобном объекте? Но эти вопросы я задам позже. В помещении остались лишь мы втроём.

Глава 8

Помещение выглядело грязным, но при этом более обжитым. Кипы бумаг на столе, какие-то военные картины на стенах. Зато МАС засвидетельствовал, что это нужное нам помещение. Кивнула, хан взглядом показал свите оставаться за дверью.

Оставшись втроём, я кинула устройство в середину комнаты. Шарик, ударившись о пол, подпрыгнул и завис в воздухе, ровно посередине между полом и потолком, потому что я успела активировать его через МАС. Это была защита от попадания в чужие руки. Всего лишь резиновый мячик-попрыгунчик. Где раздобыл его хан, можно было догадаться. К таким устройствам доступ имели лишь разработчики и первые лица государства, коими мы теперь и являлись. Во время учёбы, где-то на пятом году обучения (это мне двадцать лет где-то было, то бишь год назад) мы такие штучки сами создавали. Писали для них программы, кристаллик помещали потом в оболочку робота, а затем в специальную мягкую форму, наподобие резины, которая берегла устройство от ударов.

Робот раскрылся и засветился, выпустив луч света в потолок, коим стал искать устройство управления АСом. Зафиксировав конечную точку в виде белого круга света, не отпуская эту точку, подлетел к нему, образуя перпендикуляр, оставаясь на том же уровне над полом. Луч сузился до ширины главного кристалла АСа. После этого картинка не менялась несколько минут.

— Ратый, а ты тут был раньше? — задала я давно созревший вопрос, когда моего внимания уже не требовалось.

— Был. Когда Радогост надумал оружие выпускать. Испытания проводил, пригласил меня оценить масштаб действа.

— И чем всё закончилось?

— Убойная сила большая. Но уж очень громкое. Мы любим действовать тихо, неожиданно. Но помимо автоматов, он ещё и бомбы делал. А вот тут засада вышла, взрывы могли и случайных жертв зацепить. Вот тогда я и запретил выпускать это оружие, потому что если в чужие руки попадёт такое, беды не оберёшься, да и самим применять опасно. Я тогда доступ имел к АСу, вот и табу своё поставил. Князь согласился. Самое опасное оружие мы расщепили, разработки прикрыли. А как жена у него погибла, так я и не совался сюда. Знал, что теперь князь лишь числится главой державы. Светиться же не хотелось пред закулисными игроками. Тогда и заблокировали ход в Сибирь. По сути, я самовольно отрезал её от управляющего. Но даже удалённо, мы довольно неплохо справлялись. Передавая лишь свою часть податей казне. А вот те, кто отвозил деньги, камни и пушнину, обратно не возвращались. Поэтому после третьей пропажи людей, мы перестали им платить, ведь деньги эти нужны были народу Сибири, и государство ведь должно выполнять свои обязательства по отношению к своим людям, а не наживаться за их счёт.

Это что ж получается, опять деньги всплывают и пропадающие люди?

Тут робот подал сигнал, что завершил своё задание.

Я опёрлась о мужа, потому как о стену не рискнула — слишком грязная, тут же вошла в программу управления всей военной системой.

Вначале прописала права доступа, для князя и хана. Насчёт меня, не уверена, что стоит это делать. Да, в следующий раз я не смогу влезть, но оно и не нужно при нормальном стечении обстоятельств. А вот при опасной ситуации и всяких угрозах в мою сторону или моих близких, не уверена, что смогу остаться равнодушной. А ещё прописала, что если со мной что случается, то доступ к АСу блокируется у всех, пока следующий князь с женой не предстанет и не возьмёт контроль на себя. Естественно, что всё это я делала с разрешения мужа.

— Князь, давайте устроим проверку, — обратилась я к мужу официально.

Мир и Ратый поочерёдно взяли управление под свой контроль. Права были совместные. Оба имели право голоса по важным вопросам. А так в мирное время руководил Князь, а в военное — хан.

Выйдя из системы, я отключила робота, вернув Ратыю маленький шарик диаметром с вершок.

В облюбованном нами кабинете нас ждали несколько человек, все с повреждениями: кто-то был облысевшим и некогда красивое лицо украшали шрамы, другой был стариком с обвисшей кожей, у третьего жуткие язвы на лице.

"Мир, просканируй их".

Мы вновь остались втроём наедине с больными.

— Кажется, Ратый, нашлась пропажа.

Неужто это те, кто подати перевозил? Они самые, как сказал муж.

"Преданны ли они тебе".

"Безнадёга. Психика сломана. Это безвольные куклы".

Я хотела попробовать их исцелить, но муж не позволил.

"Нет, Яра".

"Мир, я так не могу."

"Это приказ. Нет."

Я поникла. Объяснений я не получила, и пусть Мир был тысячу раз прав, что не время и не место разборки устраивать, но обида всколыхнулась в моей душе.

Оставшиеся люди мне не запомнились. Я просто смотрела куда-то вдаль, а видела лишь этих троих подопытных. Каково это: вот так очутиться в плену, и продолжать жить изо дня в день?

Как с людьми была закончено, муж перешёл к животным. Началось всё с собак. Я тут же оживилась и с опаской стала наблюдать. Открывалась дверь, впускалась собака, отцеплялся поводок, по приказу Князя, и собака мчалась на нас. В какой-то момент она останавливалась и, скуля, ложилась, поджав хвост. После этого собака отходила в сторону, садилась на задние лапы и принималась наблюдать за следующей жертвой.

Мне было интересно, что делал с ними муж, ведь тут уже речь о влюблённости не шла, и о восхищении, и о преданности. Тогда что?

Ситуация повторялась вновь и вновь. Следующим пунктом Пётр Алексеевич объявил, что собаки закончились.

Потом пошли обезьяны. Если собаки были всего лишь агрессивны, то эти существа были явно не в себе, помимо злобы. Перед смотром, приказ князя был однозначным, ничего не колоть, ничем не обрабатывать. Мир наблюдал за реакцией людей, животных. Обезьяна продолжала нападать, но ударялась о щит, размазывая кровь о невидимую стенку. Мерзко. Я любила животных. Но даже тут предпочла, чтобы животных быстро убили, чтоб их не мучать.

— Ратый, отойди-ка к двери, будь добр.

Хан пошёл. Но обезьяна не обратила внимания.

— Как интересно.

"Яра, ты тоже иди к хану".

Я не сдвинулась с места. И пусть опыт надо было завершить, но обида на мужа не давала покоя.

Мир повернулся ко мне и побледнел, хмуря брови, сам встал, пошёл к хану.

Наше защитное поле разделилось, исчезла и кровь на нём, ведь именно о него и билась обезьяна.

Обезьяна смотрела на меня, не отрывая взгляда и даже не обратила внимания на мужчин. Я встала со стула, отошла от стола и присела на корточки в углу, у окна. Обезьяна успокоилась и тоже села. До того красные белки глаз стали светлеть. Муж медленно подошёл ко мне. Обезьяна не реагировала.

А мне было всё равно. Никаких чувств, лишь холодный расчёт и наблюдение.

"Яра, прости".

Я отвернулась. Такое безразличие ко всему. Собаки улеглись на морды и смотрели безразличным взглядом, обезьяна тоже.

Муж вызвал ещё животное, это уже ложилось сразу же у входа.

Потом ситуация повторялась. Когда все существа закончились, муж разом их просканировал и что-то там внушил, после чего приказал разогнать эту ораву.

Попросив оставить нас вдвоём, он подошёл ко мне. Я так и сидела на корточках. Слёзы застилали глаза.

Мир присел рядом, прикасаясь ко мне плечом, положил голову на меня, и на ушко мне зашептал.

— Прости, любимая. Я погорячился. Но к этим людям нельзя прикасаться. Болезнь им больше не причиняет вреда, но она передаётся при контакте. И для других людей наступает быстрая смерть.

Я не могу тебя потерять. И не потому, что потом лишусь силы, а потому, что не смогу без тебя жить. Ты мне очень дорога, любимая. Я должен был объяснить, но я не смог. Мне нужно было переварить полученные данные. Эти люди создавались как биологическое оружие. Их нельзя выпускать. Мало того, их нужно убить и убрать все последствия, а также уничтожить всю эту линию разработок. Прости.

И он поцеловал мне ушко, мне стало щекотно, и я вжала голову в плечи.

Безразличие отступало. Подняла взгляд на любимого, а он сник.

— Мир, ты чего?

— Надоело всё, Ясь. Третий день у власти, а везде всё хуже не придумаешь. Прости, я свои чувства на тебя передаю, а это непозволительно. А ещё ты должна всё это видеть, это больше всего и убивает.

Теперь я повторила действия мужа.

Обняла его.

Мир заблокировал двери, включив электронный замок со своего МАСа.

Больше всего хочется сейчас куда-то на природу, в лес.

Я закрыла глаза, пытаясь погрузиться в медитацию. Только мы вдвоём, вокруг шумит лес, где-то поблизости слышен стук дятла. Запахи хвойного леса. Ветерок нежно ласкает кожу.

— Яся, Яся! — я открыла глаза. Вокруг, и правда, был лес. И дятел тоже стучал.

— Это что — я?

Мир отправил запрос на МАСе для сканирование местности и определения координат.

— Ясь, я не знаю, где мы.

— Как это?

Оказалось, что мы просто нигде. Ни по каким параметрам местность не находилась. Но ведь такого не бывает. Может, мы по-прежнему находимся в том же помещении, просто это мираж. На что Мир отрицательно покачал головой. МАС бы определил координаты. А ничего этого нет.

Мир запустил пятиминутную последнюю запись обстановки. Я сразу же уточнила, давно ли записывает он перемещения свои в пространстве. На что получила ответ, что все встречи с посторонними людьми записывает. Ну и запись ведётся с мгновения, как мы вступили на базу производства оружия. На видео был виден переход. Я стала сиять сильнее, а потом мы просто сменили пространство.

Мир выключил видео, обнимая меня.

— Я собираюсь воспользоваться ситуацией уединения.

Тут было лето. Тепло, но в то же время не сильно жарко.

Мы вышли из леса, где открывалось бескрайнее поле пшеницы, начинающееся саженей через двадцать от леса. Перед полем росла сочная зелёная трава, и тёк небольшой ручеёк. Пели какие-то птички, журчала водичка, от которой вокруг расползалась приятная прохлада. Я села на берегу, разулась и опустила в воду ноги. Блаженство. Вот, вроде бы и не замечаешь, как устала, что ноги не носят, пусть и сидишь целый день. А стоило вот так расслабиться, как тут же ощущаешь безмерную лёгкость и блаженство. Я откинулась на спину и прикрыла веки, наслаждаясь ярким красным пятном на глазах от яркого солнышка. Ощутила лёгкое движение воздуха рядом и почувствовала, как меня раздевают, расстёгивая все эти пуговки на платье.

— Мирчик...

— Любимая...

Нижняя сорочка была нагло задрана, обнажая мои ноги. Я ощущала лёгкие прикосновения к коже. Села и встретилась с восхищённым взглядом серых глаз.

Муж был без сорочки, и я прикоснулась к его упругим мышцам.

* * *

Не знаю, сколько времени прошло, но Мир встрепенулся и принялся одеваться? Всё, перерыв закончился.

— Ясенька, а теперь ты хорошо постараешься и сильно захочешь обратно. Надеюсь, что Ратый не вломился в закрытое помещение.

Интересно, хан поднял всё предприятие на уши или уже кого-то прирезал? От этой ужаснувшей меня мысли захотелось вернуться, пока тот не натворил дел.

Муж меня обнял, и я во всех красках представила наш гранитный кабинет, даже карту на стене. Открыв глаза, я узнала помещение и, удостоверившись в том, что мы на месте, отпустила мужа.

— Всё вышло!

Муж кивнул, а у самого взгляд невидящий, в МАСе что-то делает? Зачищает?

На моём устройстве появилась копия разговора мужа с ханом.

"Ратый, ты где?" — спрашивал супруг.

"Вы вернулись?"

"Да. Ты случаем, не устроил тут бучу?"

"Нет, я проверил АС, так что порядок, — отвечал тот предельно серьёзно. Вот так захочешь уединиться и предаться любви, а за тобой наблюдают, пусть и в целях безопасности. Меж тем главнокомандующий армией продолжил: — Думаю, что теперь я в качестве перемещателя вам не понадоблюсь".

"Так ты где?" — не унимался муж.

"Зачищаю базу от некоторых вещей," — так и не ответил Ратый на вопрос Князя.

— Княгиня, пойдёмте, время не ждёт, — раздался резко голос супруга.

Муж уже нарисовался рядом, потом бросил взгляд на карту, наклонил голову. Спросил меня, видела ли я эту карту. Я кивнула.

Да, ведь на наших картах Русь была единая. Было деление, и по границам приблизительно такое, но это были всего лишь губернии: Тобольская, которая тут считалась Великой Тартарией и Аравия, а вот Китайская провинция была, стеной отделяла лишь Аримию. Новгородская губерния тоже была, остальное было Порусье. Откуда они такие названия-то взяли?

— Надо будет спросить у хана, — я согласно кивнула мужу, и мы вышли из помещения и пошли пустым коридором.

Муж уверенно вёл куда-то. Прошли мимо одного помещения, любимый остановился и вернулся обратно. Попросил меня подождать, сам же открыл дверь и успел войти и захлопнуть до того, как я что-либо увидела.

До меня не доносилось ни звука. В коридоре было пусто. Я, откровенно скучая и скрывая своё любопытство, принялась разглядывать помещение. Коридор в две сажени шириной и столько же высотой. Длина же уходила куда-то вдаль и обрывалась поворотом. По обе стороны располагались двери с номерами комнат. Никаких названий. Разве что на стене был план пожарной эвакуации. Что за странные обозначения? Ну, я по смыслу догадываюсь, что это за слово "эвакуация". Кабинеты были схематично нарисованы и стрелочками помечены пути отхода. И где ж у нас тут аварийный выход? Прямо за пять метров. Я прошла чуток вперёд, и нашла на двери табличку "Выход/Exit". Уставилась во все глаза. Дотронулась двери, она была заперта. Вот тебе и выход. Я запустила сканирование МАСом. За пределами двери было пусто. Никаких ступенек, ведущих вниз. Наоборот, за дверью была яма с врытыми копьями.

Я сглотнула. Это что же получается, что вместо спасения людей просто убирают как ненужных свидетелей?

— Княгиня! — послышался встревоженный голос мужа, заставивший меня обернуться.

Выглядел Мир не очень. Вроде бы только отдохнул и вот опять. Когда ж этот день закончится? С другой стороны ещё и завтра сюда приходить вовсе не хочется.

Супруг сказал, что теперь нужно уничтожить все записи. А я ему поведала про аварийный выход. Пока мы были одни в коридоре, он активировал АС, приказав открыть нужную нам дверь, которая тут же оказалась не заперта. Всё было так, как я описала. С той лишь разницей, что Мир на АСе активировал ступеньки. Они тут же появились. Мы даже спустились вниз по ним, удостовериться в яме и кольях.

Всё было правдой. Мир просматривал старые записи АСа, когда эти колья установили. Действительно, их сделали девять лет назад, по приказу Добрыни, для надёжности, так сказать. Тот оценил шутку, сказав, что не такие уж русы и добрые и пушистые, как пытаются казаться, раз лестницу не сделали, зато надпись "Выход" повесили. Он-то не знал, про АС.

— Мир, а разве не проще было поставить обычную лестницу?

— Это тоже защита. Да, жестоко, но это крайняя мера. Князь должен активировать лестницу, а если его нет, значит, тут включится защита от постороннего вмешательства. В случае взрыва тут всё равно никто не выживет.

— А эта дверь куда ведёт?

— В убежище. Но это только если князь активирует лестницу, тогда дверь откроется. Иначе тут погребено всё будет. Так что не факт, что убиться на копьях плохо. Скорее всего мгновенная смерть.

Я покачала головой. Мне этого не понять. Но Мир сказал, что если оружие попадёт в руки врагов, могут быть последствия не в 50 смертей, а в 50 леодров*.

(прим. авт. леодр* — миллион по-старославянски).

Мы посетили и убежище, удостоверились, что и запасы продуктов и прочего есть. Все системы были в норме. Потом вернулись в здание, убрав последствия своего вмешательства.

До глубокой ночи мы разгребали научные военные разработки, решая, что оставить, а что нет. Хан принимал самое непосредственное участие. Когда мы закончили, уже было пять часов утра. Весело живём. Я чем могла помогала мужу, но скорее сортировала стопки. А ещё мы заблокировали склад оружия. И от внешнего воздействия (его нельзя было взорвать, поджечь или уничтожить), и от доступа. Только хан или князь мог распоряжаться им.

Естественно, что ни о каком испытании знаний управляющего речи идти не могло. Но когда мы собрались уходить, через дверь, как все обычные люди, он вышел нас провожать.

Мир, до того уже дремавший на ходу, как и я, встрепенулся.

— О, Пётр Алексеевич, доброе утро! Очень рад вас видеть. Так кому вы подчиняетесь, если не секрет?

Управляющий безошибочно ответил на этот вопрос. С трудом верилось, что он выучил многое из той книги, что ему дали. Но интерес в глазах мужа был неподдельным. Он стал его спрашивать дальше. И на всё получал правильный ответ. Это было странно. Любой может ошибиться, особенно если учит второпях.

Спросив с десяток вопросов, Князь растерял пыл.

— Ладно, живите, — махнул рукой. — Но ожидайте проверку в любое мгновение. Жду, что всё будет по уставу. Если проверку не выдержите, придётся вас заменить. Незаменимых людей не бывает.

На этом мы распрощались.

По-хорошему, надо было, чтобы Ратый перенёс нас домой. Светиться же перед водителем не хотелось хану, поэтому было решено ехать домой в машине. Тихуша же поспать не дал, ему нужно было общаться, чтобы не уснуть за рулём. Мир же подставил своё плечо мне, выполняя роль подушки, сам же, не желая рассказывать ничего, лишь задавал вопросы нашему водителю.

Когда мы приехали во дворец, уже рассвело. Тряслись же мы часа два, не меньше. Потом отсыпались.

Глава 9

Проснулась я раньше мужа, привела себя в порядок, совершив утренний туалет. Пусть горячей воды пока не было, но умыться можно было.

Со всеми делами мы так и не заехали к портному за нарядами.

Покидать дворец мне было противопоказано. Подумав, я решила вызвать к себе служивых людей. Пусть жалование пока не предвидится, но это входит в их обязанности. Неплохо бы было найти детишек, которые будут выполнять мелкие поручения, вот только чем их соблазнить, если платить нам нечем. Решив не грузить свою голову заранее, я, одевшись в обычный наряд(сорочку, сарафан, подобрав волосы под платок, чтобы ни волосинка не выпадала из убора, и надев венец), собрала свои и мужнины вещи, вышла в коридор, и, поймав какую-то девушку, дала задание постирать их. Как-то я уже отвыкла стирать вещи руками, пользуясь услугами прачечной в училище. До чего дошла — княгиней заделалась. Скоро буду свысока смотреть на обычных людей? Что же делать? Ладно, теперь не мешало бы найти ребятню и того, кто позовёт их.

Кликнув ещё одну торопившуюся куда-то женщину, я решила познакомиться со всеми. Спросила у неё про сына. Она ответила согласием и обещала прислать.

Мимо проходил мой напарник по физической подготовке и по совместительству — лучший друг моего благоверного.

— Волчок, привет!

— О, княгиня! Здравствуйте! — приветствовал он меня с улыбкой на лице.

Если в стенах училища мы обращались к друг другу на ТЫ, то теперь меня муж всё время на ВЫ называл, так другим — не пристало иначе обращаться.

Со здешней обстановкой я немного освоилась, поэтому сразу нашла кабинет мужа. Быстро заглянула внутрь, удостоверилась, что немного мебели есть — стол у окна, стул. Закрыла дверь, не заходя. Всё же замужней негоже быть с чужим мужчиной наедине.

— Ты не сильно спешишь? — уточнила у молодого человека.

— Н-нет, — что-то он совсем засмущался. Не замечала никогда к себе интереса. Хотя, если честно, мной ни один парень не интересовался в стенах училища.

В коридоре было пусто. Ковров не было. Стены не очень чистые, а вот полы, похоже, намыли. Пахло не очень приятно, скорее всего каким-то раствором обрабатывали.

— Как устроились? — решила быть вежливой, ну и не помешает учесть пожелания своей свиты.

— Хорошо, благодарю. Но пока мебели нет, приходится обходиться походным вариантом.

— В шатрах? — удивилась я.

Он кивнул. Забавно небось выглядит. Комната, а внутри шатёр раскинут. Домик в домике. Напоминает детские забавы. Я хихикнула.

— Что? — светловолосый короткостриженный красавчик с голубыми глазами смутился ещё больше, у него, в отличие от Мира, росли пока что только усы.

Одежда на нём была самая обычная: сорочка, портки, туфли. Не мешало бы как-то выделить их среди остальных служивых. Надо будет придумать им форму. Но не слишком дорогую, поверх этой простой одежды, чтоб не зазнавались. Я и сама такой одеждой ведь не брезгую.

— Да так, ничего, — махнула я рукой. — Мирослав дал вам задание или бездельничаете?

— Дал. Я поднимаю статистику по заболеваниям, надо понять ситуацию в целом. Пока не обработал и половины города.

— Ясно. А вы уже завтракали?

— Да, благодарю.

И я всё же решилась спросить про его отношение ко мне, чтобы сразу прояснить это. Как он покраснел! На вопрос, почему только теперь такая реакция, ответ был, что раньше он не оставался со мной наедине. А вот почему не оставался, ответ оказался весьма прост. Мирослав запретил. С ним все хотели дружить, а врага такого наживать не желали. Он был самым сильным всегда, ещё со времён школы, всё же то, что отец военный, давало о себе знать.

Какие интересные подробности я узнаю о своём муже. Хотя, если он в первом классе смог победить всех мальчишек (в том числе и самых старших четырнадцатилетних), то сомневаться в его успехах в училище не приходилось.

— Извините, Княгиня, я пойду, не хочется ссориться со Славиком.

И он бочком стал уходить. Чего это он? Только он скрылся за поворотом, как послышалось деликатное покашливание. Подняла задумчивый взгляд на мужа, ничуть не сомневаясь в том, что это он.

— Доброе утро, Князь!

— Доброе, если оно доброе. А Вы уверены, Княгиня, что утро?

— Ну, Вы же только встали, значит, утро!

Мирослав ничего не сказал о Волке. Но я не сомневалась, что он его видел. Я всё же не выдержала и по МАСу спросила, не ревнует ли он меня? На что он ответил согласием. И? Скандалов устраивать не собирается, и вообще, он мне просто верит.

Про славу о себе он умолчал. Как интересно! Но Мир сказал, что запретил нашей свите что-либо рассказывать о нас. Никаких личных сведений, никому. Это было серьёзно. Сомневаться в магической составляющей присяги не приходилось.

— Пойдём, позавтракаем? — спросил он.

Мы всё так же были в проходе. Я согласно кивнула.

"Мир, мне нужно прикрытие, почему я не могу покинуть тебя" — написала ему.

"Мой приказ? — спросил совета? Я пожала плечами. — А что насчёт того, что ты меня за собой везде таскаешь?"

"Покушение на жизнь".

Но ведь можно просто охрану назначить. На что муж сказал, что денег нет. Вряд ли эта отмазка будет работать всегда, но на первое время хватит.

Завтракали мы в гордом одиночестве и тишине. Общались мы через МАС, не желая светиться хорошими отношениями и личными данными. Мир велел обращаться с людьми вежливо, но без вольностей. Всё же люди должны понимать, что с Князем и Княгиней разговаривают.

Я сказала про мысль использовать детей как посыльных. Князю такая идея понравилась. А ещё муж дал мне задание сделать базу данных с привязкой к карте. Кто где живёт, работает, все магазинчики и прочее. Нужно налаживать производство. И надобно решить вопрос с одеждой.

После завтрака пришёл сын той женщины. Как оказалось, то была горничная. Их тут было много, всё же убрать дворец не по силам одному человеку.

— Здравствуйте, Ваша светлость! — паренёк лет семи склонился в поклоне.

Светло-русые волосы были неровно острижены и торчали в разные стороны, зелёные глаза наблюдали взрослым цепким взглядом. Паренёк был довольно симпатичным, если его отмыть. Одёжка была простая — белая рубаха (без вышивки) до колен и портки, мальчишка стоял босиком, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.

Я же принимала его в своём новом кабинете, который отдраили на первом этаже, поставили стол и несколько стульев. Натянули карту на стену, повесили какие-то картины с природой. Даже новую ковровую дорожку постелили.

— А ты почему не учишься? — решила узнать, то ли его оторвали от дел из-за моего приказа, то ли ещё что.

— Учиться? Делу отца, что ли?

— Ну, хоть бы и делу отца. Но вообще, у вас начальных училищ нет что ли? Грамоте обучен?

Мои вопросы вызвали смех. Оказалось, образовательных учреждений тут не было. И грамота была роскошью для дворян. Надо взять на заметку каких-то дворян.

Я дала малышу поручение сходить за портнихой. Напоследок попросив протянуть мне руку, надела ему простенький МАС собственного изготовления. Он записывал всё, что видел, составляя сразу трёхмерную карту местности. Это был знак отличия его от других, что он на княжеской службе. Про защиту я не сказала, но при принудительной попытке снять, встроила туда битьё током. Попросила Даню — так звали мальчика — дать капельку крови, капнуть на устройство. Теперь МАС признавал владельцем только его, не причиняя ему вреда. Управление МАСом я взяла на себя. Возможно, в будущем полностью передам права доступа мальчишке, но пока этого не стоило делать. Всего лишь защитное свойство, о котором я не упомянула. Посыльный знал лишь, что это знак Князя — отличителтный признак, так сказать.

Дала мальчику ещё поручение найти беспризорников, которые захотят быть моими служащими. Денег не обещаю, но еду и возможность научиться грамоте — да.

— Это означает, что и меня обучат грамоте? — у мальчонки загорелись глаза. Я согласно кивнула. Он расплылся в радостной улыбке и, удостоверившись, что пока на этом всё, побежал исполнять поручение.

А я стояла и улыбалась ему вслед. Как же здорово иметь деток. Но в данный отрезок времени для нас это невозможно, потому что руины нужно вначале восстановить. Да и покидать дворец с дитям на руках было как-то неправильно, наверное.

"Мир, ты где? Надо поговорить".

"Разговор личный?"

"Насчет ребятни. Хочу с ними заниматься, грамоте учить".

"Занимайся. Даю добро. Погрворим позже. Люблю".

"Благодарю".

Вот и весь разговор. Личные разговоры сводятся к переписке на МАСе. Грустненько.

Выскользнув из кабинета, прошла в поисках людей. Натолкнулась на ту женщину, маму Дани. Она была худощавой и быстро перемещалась, надеюсь, такая же шустрая в работе. Одета была так же, как и Даня, с той лишь разницей, что рубаха была до пят, передник длинный, надевающийся в том числе и на рукава, загораживающий весь перед.

— Приветствую, — обратилась я к ней.

— Княгиня? — склонилась в земном поклоне.

— Мне нужен работник по дереву. Есть на примете знакомый? И как к вам обращаться?

— О, простите моё невежество. Меня Даной звать. У меня муж плотник, подойдёт?

— Да, конечно. Дана и Даня...

— Да это муж настоял. От Даниил.

— А вы верите в Единого Бога?

Женщина переменилась в лице.

— Нет, что вы. Просто наместник Добрыня заставлял всех детей крестить, там и нарекать.

Это мне не понравилось. Зачем это нужно? Надо будет мужу сказать. Сделала себе пометку.

Простившись с Даной, я вернулась в кабинет, запустила на МАСе проектировку учебного класса.

Парты по два человека, доска. Ещё мел неплохо бы достать. Доску надо будет покрасить. С книжками дело обстояло сложнее. Интересно, а книгохранилище тут есть? МАС приступил к выполнению задачи поиска книг. Во всём здании обнаружились две книги, которые я нашла в странном мрачном помещении второго этажа. Одна с картинками довольно странными. С одной стороны там изображались леги-хранители* — существа, похожие на людей, только с крыльями (похожие на лебединые), с другой же — какие-то низшие существа из Нави* — с тёмной кожей, с рогами, хвостом и иногда тоже крыльями, правда перепончатыми, как у летучих мышей. Надписи были нашими письменами, но в словах пропущены буквы. Одно слово можно было прочитать со множеством вариантов. Это шифр такой? Учиться по такому детям явно нельзя. Вторая же книжка была на французском. Да, буквы мы учили, читать с напрягом я тоже могла, и на слух могла переводить. Но увольте, я никогда слабости к иностранным языкам не питала.

Книжки я всё же решила оставить. Да и не выбрасывать же их, ведь уничтожить мудрость того, кто написал — это как убить кого-то, его детей, то, что он после себя оставил.

МАС подобрал мне помещение достаточно сухое, хорошо вентилируемое и подходящее по климату для библиотеки.

Поставила эти две книжки туда и замкнула дверь МАСом. Система дворца вообще была не защищена, поэтому я просто подключилась к ней и уже прописала права доступа к АСу.

Когда возвращалась обратно на первый этаж, меня встретил бородатый мужичок. Поклонился в пол и чего-то ждёт. Хорошо, что не в согнутом состоянии стоит.

— Вы ко мне?

— Меня прислала к вам Дана.

Муж Даны оказался радушным мужичком, не сильно старше нас с Миром — лет на пять. Зато у него было уже трое детей, которых кормить было нужно. На вопрос, а кто ж с младшеньким, коему всего полгодика, мне ответили, что сидит с бабушкой. А что же он кушает? Хлеба мякушку, завёрнутую в тряпочку, посасывает, как проголодается.

Мы шли с Деяном, так того звали, и он мне ведал про их житьё-бытьё. Что кушать хочется, поэтому приходится вкалывать обоим родителям. А у мужика дела идут не очень. За работу платят копейки, да и редко когда обращаются.

Мебель, находящаяся во дворце была вся выкинута. Мир велел всю сжечь, и то, что появлялось, стоило немалых денег, переправляясь из Сибири. Если у нас будет свой собственный плотник, будет легче.

"Муж, я нанимаю плотника. Ты не против? На постоянной основе".

"Зайдите ко мне. Просканирую. А так — не против".

Мир указал схематически комнату на первом этаже, куда мы и направились. Предварительно я поинтересовалась у Деяна, не возражает ли он, объяснив, что пока деньгами платить не смогу, но буду обучать его сына и других его детей грамоте, и они могут брать продукты на кухне.

Мужичонка от удивления открывал и закрывал рот, а потом упал на колени в признательности, целуя мне подол сорочки.

— Встаньте! — это был приказ. — Ещё раз падёте на колени, и вы уволены. Вам ясно? Я не знаю, что тут у вас творилось, в последнее десятилетие или раньше, ведь невозможно настолько всё запустить всего за несколько лет, но так унижаться не достойно руса. Земные поклоны — это да, но если вы не будете считать себя человеком, а не падалью, то никто тоже не будет считать вас человеком.

Мужчина переживал, явно не зная, как себя вести, поэтому отмалчивался. Пришлось повторно задавать ему вопрос, согласен ли он работать на нас постоянно. Преданность обязательна, рассказывать что-либо о нас кому-либо — запрещено. И с женой его я поговорю. А ещё мне нужна бумага. Выяснилось, что это очень дорогое удовольствие, и нам оно просто-напросто не по карману. Первое время люди пользовались берестой, отправляли послания друг другу, но потом наместник запретил людям читать, писать и всё остальное.

Попросив мужчину подождать за дверью, я пошла к мужу, предварительно постучав и добившись слов "войдите".

Я громко объяснила мужу причину своего вмешательства в его жизнь, параллельно на МАСе обрисовав ситуацию с образованием, с бумагой, с крещением детей.

"Ребятню примем попозже, подождут. К тебе ведь должна портниха прийти. Когда придёт, пришли ко мне ребят".

"С тебя ведь тоже мерки надо снять".

"Да, как закончите, сообщишь".

В общем, мы договорились, что сейчас выезжаем в бумажную лавку. То, что она существует, было странно. Если грамоте люд не обучен, ему бумага не нужна. Кто тогда её покупает, тем паче за баснословные деньги. В Сибири бумага продавалась за копейки, это был расходный материал, правда, дабы не портить леса, бумага не выбрасывалась, а ненужная сдавалась и повторно перерабатывалась, взамен можно было получить немало бесплатной чистой бумаги. А взамен деревьев, которые тратились на любые изделия, обязательно нужно было посадить новое.

"Ты знаешь, где бумага продаётся?"

"Да, на карте отметила".

Рассказала про МАС мальчонки. Муж похвалил изобретательность, но попросил без его ведома не расширять прав на устройство для владельца. Я понимала осторожность. Она не может быть лишней.

Мир просканировал мужика, принял от него присягу, наложив магическую печать. Не то, чтобы он не доверял слову, но всякое может быть. Поэтому человек просто не мог ничего рассказать о нас. Единственное, что мог, это посоветовать человеку обратиться к князю, если тот в беде и больше помочь ему никто не может.

Я дала задание Деяну сделать хотя бы доску для письма. Её ещё предстояло покрасить чёрной краской. Достать её было легко, всё же в последнее время этот цвет был весьма востребован.

Через четверть часа мы были уже у нужной нам лавки.

Нас встретил владелец как дорогих гостей. Кстати, сей мерзкий старикашка, с алчными глазами, был не русом. Муж, проявляя верх терпимости, пока что только расспрашивал. Откуда берут бумагу? С производства на окраине Новгорода? А кто разрешение давал? То-то и оно, что Добрыня таких прав не имел и всё, что за его период было, теперь не действительно. У вас есть разрешение? Ах, нет. Извольте получить? А подати платите? Судя по всему ваше дело процветает, где же часть государства? Князь согласен так и быть пойти на уступки. В счёт казны забирает десятину выручки за весь летний период. С сего мгновения бумага будет продаваться за копейки. Ежели торговца не устраивает такой доход, то может проваливать в западные провинции Порусья. На Руси его никто не держит. Новогардия? Это что за страна такая? Наша страна называется Русь!!! И пусть ожидает проверки в любое мгновение. Тайно. С проверкой может даже дитя малое прийти.

Указ насчёт бумаги Мир создал в МАСе, а потом сделал оттиск на бумагу. Для этого на бумагу проецировалась надпись, которая своего рода выжигалась устройством. Мир только подписал. Кстати, подпись его подделать было невозможно. Она была многоуровневая, проецировалась тоже так же, и лишь верхний слой подписи был чернильный. Естественно, что указ муж подписывал без свидетелей. Лавочник уставился на сию бумагу, не веря своим глазам.

Налоги мы получили сразу же, по старой оценке, а потом по новой стоимости накупили себе разной бумаги да столько, что с трудом потом гружённая машина доехала до дворца.

Пока ехали, я мужу рассказывала много нового, что узнала за последние сутки. Ещё и о таинственных дворянах. Судя по всему, только они пользовались услугами бумажного лавочника.

По прибытии нас ждала портниха и с два десятка малышей, мал мала меньше. Самым младшим лета три всего было. Вот это я вляпалась! Я же не приглядывать за ними планировала, а обучать да поручения мелкие давать. А как таких крох использовать? Муж усмехнулся моим мыслям и забрал ребятишек с собой, давая мне возможность погрузиться в выбирание одежды.

Глава 10

Женщина была неопределённого возраста. С одной стороны у неё не было морщин, с другой же совсем юной она тоже не выглядела. Она показала свои зарисовки по последней моде. Правда, женскую моду никто не вводил, всё же княгини не было, а старый князь к нарядам никак не относился. У Добрыни жены не было, а дворяне носили не княжеские одежды. Я просмотрела дворянские платья и мне ничего не понравилось. Уж очень откровенные были наряды. В основном голые плечи, приталенные блуза и пышные рукава и юбка. Да и руки были наполовину оголены.

Меня же вполне устраивал подарок хана. Пришлось вызвать девушку-служку, она уже выстирала и высушила моё княжеское платье, и показать портнихе образец. На него та всплеснула руками и сказала, что это слишком скромно для княгини. На что я ей объяснила ситуацию, что денег в казне нет и расплачиваться просто-напросто нечем.

— Я вам сошью бесплатно.

— Но как же вы жить будете?

— Как и раньше. К тому же, если вы введёте новую моду, то поток заказчиков наверняка увеличится среди дворянок.

Опять эти дворяне. Я стала расспрашивать женщину. Оказалось, дворяне имели свои наделы земли — двор. Они собирали подати со своих землепашцев: часть налога отдавали наместнику, за счёт остального жили, причём не бедно. А живут они за городом, стекаясь в столицу лишь к праздникам, на балы. Тут-то во дворце и проводятся встречи, заодно они и привозят взнос в казну. А ещё оказалось, что следующий праздник не за горами, через месяц. Перспектива бала мне не нравилась, не сомневалась, что с нашими гуляниями ничего общего не имеют они. Прельщала лишь мысль пополнения пустой казны. Не то, чтобы мне нужны деньги, но куда ни плюнь, а все заказы надо оплачивать. А мыслить приходится не в масштабах одной семьи из двух человек.

Портниха же настаивала, что мне неплохо бы полностью сменить свою одежду, потому что сейчас я была одета как простолюдинка, не в обиду будет сказано. На это я действительно обиделась. Ведь эту сорочку я сама шила и вышивала. Пусть швы все машинные, но кроила сама и вышивала тоже.

Ещё портниха захотела драгоценностей.

— А что это такое?

Я, конечно, понимала, что это слово обозначает, но что понимают под этим словом жители Новгорода, мне было неведомо. Для нас ценностью была любовь, дети, острый ум, научные достижения.

Здесь же это оказались камни, самоцветы. Она указала на мой браслет.

Камни представляли для меня определённую ценность, но в качестве устройства. Я любила свои игрушки, а данный объект был моим детищем.

Но, как указала женщина, имеющая странное имя Матильда, бесцветный камень хоть и подходит к любой одежде, но выглядит бледным на моём фоне, возможно при должной огранке он и будет стоить целое состояние. Всё же гранённые алмазы называются уже адаманты и вид имеют другой и цену. Я спрятала руку за спину, слушая не очень лестные вещи в адрес того, кто подбирал украшение. Она протянула руку, собираясь его снять, но я на днях доработала своё и мужнино устройство, не только детишкам ведь защита нужна.

Тётку не слабо так дёрнуло током, да так, что она отключилась.

"Мир, ты меня ругать не будешь?"

"Нет. Что натворила?"

"Похоже, я перестаралась с защитой своего МАСа".

"Портниха? Жива?"

Я потрогала пульс на её шее. Жива.

"Значит, не перестаралась. То, что подействовало на женщину, на мужчину может вообще не оказать влияния. Приводи её в чувство. Я сейчас буду".

Едва успела Матильда открыть глаза, как Мир уже вошёл в покои.

— З-з-д-д-ра-сь-те, — она склонилась неловко в поклоне, чуть не загремев вниз головой.

— Вам неплохо бы лекарю показаться, — в голосе князя чувствовалась неподдельная забота.

— С-со мной всё в-в п-порядке!

— Вы не против, если я поприсутствую, пока вы будете выбирать наряды? — уточнил муж, словно и не он тут хозяин. На что портниха замотала головой. Князь же продолжил: — А мне есть, что посмотреть?

Девушка или женщина, никак я не могла понять этого по внешнему виду портнихи, протянула князю альбом с рисунками, который прилично так трясся. Чего это она? Или действие электрошока?

Выглядела она необычно. Волосы были собраны в высокую причёску, наподобие конского хвоста, спускающегося на плечи завитыми локонами. Платье было похоже на те наряды, что она показывала, разве что было скромным, без украшений и рукава были в три четверти руки.

Матильда стала показывать мужу мужские наряды и хаять то, что было на нём надето. Взгляд мужа холодел с каждым её словом, в итоге, карандаш, который он вынул из альбома, выполняющий задачу замка, сломался пополам.

— Пойдёмте за ширму, вы снимите с меня мерки, — увела я портниху с глаз благоверного.

"Спокойствие. Наживать врагов нам ни к чему. Я разберусь. Ты лучше займись тем, зачем пришёл".

"Уже. Просканировал, наложил заклятье и подтёр воспоминания за последние десять минут. Так что если говорили о чём-то важном, возможно, следует повторить".

"Благодарю".

— Я, пожалуй, пойду, — Мир встал и отправился к двери.

— А как же мерки? И вы ведь не выбрали что именно хотите.

— Жена выберет за меня и мерки вам скажет. У неё глаз-алмаз и со вкусом порядок.

На слова мужа о моём вкусе Матильда скривилась, но князь этого, благо, не увидел.

Я потратила два часа, обсуждая тот или иной наряд, в итоге я пошла на уступку, но перерисовала все наброски. Никаких открытых плеч и воздушных рукавов. Хотите пышности, добавьте складки. Прозрачные ткани не допустимы. Закрытая грудь, пусть и украшенная самоцветами. Расписанные золотистыми нитками полы платья, широкая полоса по подолу, вышитая жемчугом. От самоцветов я отказалась, а для симметрии предложила надеть на правую руку такой же браслет, ну и серьги в тон. А вот венец предстояло заказать у ювелира. Вопросив, кто это такой, узнала, что речь зашла о златокузнеце.

— Матильда, вы ведь француженка, хотя и очень хорошо говорите по-русски. Как вы здесь оказались?

Взгляд женщины потеплел. Она, словно по-другому взглянула на меня.

— Замуж вышла за новгородца.

— И чем же вас прельстила Русь?

— О, тут необычно, и люди добрые, никогда в беде не откажут. И ваши обряды, они такие, такие... Наивные, что ли, пусть немного распутные, но в то же время целомудренные. Как вы проводите эту грань?

— Грань?

— Ну да, ваши женщины скромны, но могут и за себя постоять и за свою семью, а мужик сильный, но никогда не обидит жену. Хотя, раньше так было... — она погрустнела.

— Раньше?

— Да. Сейчас мужик и обидеть бабу* может.

(прим.авт. — баба* — замужняя женщина, иногда может иметь в виду родившая уже сына женщина).

Я стала расспрашивать женщину. Оказалось, что всему виной спиртное. Мужики перестали быть мужиками. Пузо себе отрастили, уже руки распускают на женщин, да только те за себя постоять всё равно могут. И если не все мозги мужик пропил, то и жить сносно вместе можно.

Да вот не сложилось у неё с мужем. Запил, а потом и стал обижать. В итоге жена не выдержала и выгнала мужа. Так и живёт одна, детей тоже сама воспитывает. Двое у неё. Мальчику семь, а девочке пять.

Я стала расспрашивать дальше, об образовании. Но портниха не могла его дать. Читать она не умела по-русски, да и запрещено это было. У неё же на Родине получить образование можно было, имея аристократические корни и большие деньги.

Ну и я предложила ей свои услуги. Пока только читать, а там, как пойдёт. Ещё зависит от моего свободного времени. Учителей я пока тут не встретила, да и других образованных людей, имеющих свободное время для этого. Женщина расплакалась и попросила прощения за то, что обижала наши наряды.

— Простите, Ваше Сиятельство, я ляпнула не подумав, и лишь когда ваш муж сломал карандаш, что-то во мне щёлкнуло, но даже тогда я не сразу сообразила.

— Что поняли?

— Он вас очень любит, это ведь Вы вышивали. Вышивка особенная, а сколько труда и души в неё вложено. И пусть она не особо красива, но ведь это обереги, не так ли? — она глядела виновато, но искренне. Я кивнула. Матильда меж тем заплакала: — Вы меня простите?

— Я подумаю, — я улыбнулась. Обида на женщину прошла.

А дальше мы совместно нарисовали наряды для моего мужа, которые надевались поверх любой сорочки. Вопрос был лишь в том, успеет ли женщина к балу? На что она заверила, что успеет. У неё имелись вышивальщицы в работницах, так что останется лишь раскроить ткань, а потом сшить.

На этом мы и расстались.

Голова у меня гудела, в глазах рябило от выбора всевозможных образцов тканей, украшений, тесьмы.

"Мирчик, забери меня..."

Сознание поплыло. Меня кто-то подхватил на руки прежде, чем я отключилась.

— Яся, Ясенька, — голос любимого настойчиво звал меня.

— Мирчик...

Попыталась открыть глаза, а заботливые руки чуть приподняли голову, давая попить.

— Осторожно, горячо. Маленькими глоточками пей, — нежно говорил он, придерживая меня. И я отхлебнула. Приятное тепло разлилось по пищеводу и желудку. Какое блаженство. Мясной чуть солоноватый отвар приятно ощущался во рту. Допив, я смогла открыть глаза.

Мы была в нашей спальне, подле меня сидел на постели встревоженный Мирослав, подстелив покрывало.

— Как ты? Ясь, ты зачем себя голодом моришь? Ну ладно я, у меня дела срочные. Но у тебя-то нет.

— Меня смотрел кто?

— Да.

Я покраснела. Ещё не хватало, чтоб меня какой-то мужчина видел голой.

— Не волнуйся, тебя никто не видел в таком виде, — муж бросил недвусмысленный взгляд на моё обнажённое и спрятанное под одеялом тело. — И ты не беременна. Просто истощение. Тебе кушать надо чаще, каждые три часа. Раз ты не можешь сама следить за своим питанием, это буду делать я.

Я молча слушала мужа, а потом, кивнув, встала. Чувствовала себя гораздо лучше.

Мир помог мне одеться, и мы пошли на первый ярус кушать. Почему не в кровати? Да потому что Мир живёт по правилам, одно из которых "никакой еды в спальню". Видно, это не касалось жидкости, потому что у нас стоял кувшин с водой и стаканами на комоде. Но кушать муж позвал в столовую, я и не возражала. Всё же больной я себя не ощущала, да и дел много. Полениться можно, но ведь со скуки помрёшь. А любимый ухаживать всё равно не будет, дела ведь не ждут. Поэтому лучше быть здоровой.

После обеда супруг вручил меня детишкам, велев им приглядывать за Княгинею, беречь и слушаться. Они, разинув рты, слушали наказ КНЯЗЯ, глядя восхищёнными глазами, и я могла поклясться, что муж никаких чувств им не навязывал. Просто он был для них сродни Богу. Мы уважали своих богов, почитали, но не слепо поклонялись. Здесь же было благоговение, по-другому я не могла это назвать.

К тем двадцати малышам, что были до того, присоединились ещё двое. Дети сами потянули меня в какое-то помещение. Оно сверкало чистотой. На стене висела доска, новенькая. И были лавки.

— Ваш муж просил передать свои извинения, но мы не успели больше ничего сделать.

— А что именно вы не успели?

— Мы все...

— Кто все?

— Князь, мой отец, все женщины дворца и мужчины, мы отдраили это помещение и сделали эти лавки. Мой папа старался успеть сделать доску, как вы просили, — Даня взял слово на себя, ощущая себя ответственным за других. Он не зазнавался, что было приятно.

Я стала расспрашивать детишек, оказалось, что пока у меня была портниха, все приводили в порядок этот класс. В глазах малышей чувствовалась гордость за проделанный труд. Я уверена, они не будут рисовать на новеньких партах, хотя... Надо будет и рисование пустить в нужное русло... Что ж добру пропадать? Класс пока выглядел слишком светлым и ярким, и это немного резало глаза, словно белоснежным солнечным зимним днём.

Я потрогала доску, которая была черным бельмом на глазу, краска уже застыла. Здорово. Ещё бы и мел был, но и он нашёлся.

"Благодарю, любимый!"

"Люблю".

— Итак, давайте познакомимся. Меня звать, — я обвела малышей изучающим взглядом, как же им представиться? Наверное, пока начнём с имени. — Ярослава.

Я написала на доске это слово.

— А кто знает, что это слово означает? — детишки загалдели, пытаясь перебивать друг друга. — Я вижу, многие из вас знают ответ. Но получается балаган какой-то. Давайте те, кто хочет что-то сказать, будет поднимать руку. — Два десятка рук устремились вверх. Улыбка сама расползлась на моём лице. — Я буду спрашивать кого-то, он, чтоб его было видно, встаёт и вначале громко представляется. А потом уже говорит то, что хотел сказать.

Начала я с маленькой девочки. Ей было лет пять.

— Я — Маша. Ваше имя означает солнышко.

Я потёрла нос, смущаясь. В принципе, всё верно. Похвалила девчушку. Потом спросила, хочет ли кто-то дополнить?

— Костя. Ваше имя означает солнечную славу.

— Правильно. Только не совсем так, но об этом позже. Пока вот только написание.

Итак, давайте начнём с ваших имён. Вы называете своё имя, а я записываю. И вы запоминаете, где ваше имя записано.

И посыпались на меня имена: Дима, Гриша, Женя, Витя, Яша и другие. Ни одного русского имени. Грустно. И зачем это нужно было церкви? Забыла спросить у мужа, нашёл ли он что-то у деток?

Пока детки называли имена, я старалась запомнить каждого, но МАС включила на запись, и он составлял дела на каждого: то, что я ему диктовала.

Потом я написала "Аз" и озвучила.

— Кто скажет, что означает эта буквица?

Дети поднимали руки, но дальше значения "Я" дело не двигалось. Тогда я озвучила второе звучание "Ас". Что теперь? Тишина в ответ. Тогда я нарисовала человечка.

— Значит, никто не знает? — подвела итог. Девчушка неуверенно подняла руку.

— Да, Маша.

— Человек?

— И да и нет. Это человек, который осознаёт себя богом. Творцом. А если более точно, то это бог, живущий и созидающий на земле. А что означает Асия или Азия?

— Страну, где живут боги? — подняв руки и получив утвердительный кивок в ответ, сказала светловолосая Маша с двумя хвостиками.

— Умничка! — похвалила я девочку. А ведь она младше всех. — А вы знаете, что эта страна — часть нашей Руси? Изначально русы ведь жили именно в Асии, а лишь потом стали расползаться по всему миру. Часть народов отщеплялась, у них менялся язык, упрощались некоторые слова. И спустя много веков языки перестали быть похожими, хотя много слов всё равно сохраняют созвучие или в написании почти одинаковы с нашими.

Затем дала задание найти буквицу в каждом имени. Выходил владелец имени к доске и мелом обводил "Аз" в своём слове, если в нём присутствовала буквица. А вот если не было, тогда я писала полное имя ребёнка, и мы искали там. Порой дело заканчивалось поиском в моём имени. И каждый пытался написать эту буквицу, я поняла, что деткам это интересно, но пока что затруднительно без парт.

А ещё я разрешила деткам учить их братьев и сестёр, но только тогда, когда буквица будет получаться красиво. Выдав им карандаши, я взяла стопку бумаги и на каждом листочке написала большую и маленькую буквицу, подписав имя малыша. И, раздав по паре листочков для тренировки, я обратила внимание, как они на меня смотрят — как на богиню. Объяснив как пользоваться письменными принадлежностями и показав, что можно пока писать на скамейках или стенах, подложив бумагу, я попыталась убедить их, что не стоит расписывать сами стены, мы это сделаем попозже, когда научимся писать красиво. Глазки горели возбуждённо.

Объявив перерыв, я велела идти размяться, но детки остались в классе, каждый старался опробовать свои способности. Прерывать нельзя, ведь погасив естественное желание, очень сложно вернуть его. Эта тяга к знаниям, есть в каждом малыше, главное её не утратить, вовремя направить в нужное русло.

Выйдя из класса, меня сцапали в охапку и утащили в соседний кабинет, а когда дверь защёлкнулась на замок, стали покрывать лицо поцелуями.

Сердце застучало сильнее от нахлынувших чувств. Серые любимые глаза сверкали в свете послеобеденного солнышка, вызывая улыбку на моём лице.

Потом меня просто крепко обняли и приступили к допросу. Как всё прошло, что мне ещё нужно, не жалею ли, что взялась за это нелёгкое дело?

— Всё хорошо, Мир, не переживай. Ты бы видел, как они на меня смотрели, когда я им выдала бумагу.

— Я уже ревную.

— Здорово! Надеюсь будешь внимательным ко мне и дальше, а то соперников у тебя много, а с ними кулаками махать ведь не будешь?

— Почему это? Буду, однозначно. Только тебе что ли можно? — он говорил на полном серьёзе.

Я закатила глаза.

— Князь, это ведь не игрушки?

— Игрушки. Дети лучше обучаются играя, — возразил любимый.

Пришлось кивнуть, соглашаясь.

— Мир, мне нужны парты, карта. А ещё мне нужны книги. И нужна модель земли нашей. Я не хочу светить МАСом, поэтому мне нужен Волшебный фонарь*.

(прим.авт, Волшебный фонарь*— проектор).

У мужа загорелись глаза. Договорились, что пока я обхожусь подручными средствами, а завтра после обеда будут мне парты. Устройство воспроизведения муж постарается достать побыстрее.

На обратном пути я зашла в кухню и попросила стряпуху приготовить полдник деткам: пироги или яблоки. Она мне улыбнулась и с готовностью стала тут же выполнять поручение, а также спросила разрешение привести своих детишек ко мне.

Я спросила про возраст. Пятнадцать, семь и шесть лет.

— Приводите младших обоих. А вот старший пусть подойдёт отдельно в первой половине дня, мне надо будет вначале пообщаться лично.

Вернулась я в класс тихонько, наблюдая картину маслом: дети писали, рисовали в разных позах. Были даже те, кто писал, лёжа на полу.

— Ну что, передохнули? Приступим к следующей буквице?

Детки повскакивали со своих мест и выразили желание заниматься дальше.

— Давайте договоримся. Листочки вы выбрасывать не будете. Буковки тренируете, потом мне показываете. Если кто-то хочет порисовать, рисуйте, я не возражаю. На одном листочки вы пишете одну буквицу, тренируете лишь её. Эти листочки пусть будут вашими черновиками, вы их потом будете подшивать себе в папочку. И по ним могут учиться ваши братья и сёстры, как образец будет. У них ведь доски не будет.

А теперь я покажу вам число "один". Это буквица "Аз" под титлом. — Я нарисовала на доске единичку. — Дома второй листик потратите на эту цифру.

Девочка смутилась, спросила, что делать, если бумаги больше не осталось. Тогда я ей сказала сделать из "Аз" на втором листике "Один". Она всё поняла, послышались шепотки тех, кто не понял. Я попросила тишину и спрашивать на уроке у меня или очень тихо у соседа. Потом я подошла к каждому и показала, что от них требуется, написав единичку или добавив титло. Когда вопросов больше не осталось, я продолжила:

— Итак, приступим ко второй буквице: "Боги". — Написала на доске. Села за свой стол, создавая им новые прописи. — Как думаете, что означает эта буквица?

— Боги.

— Это понятно. Но что вы понимаете под этим словом?

— Покровителей наших. Тех, кто создал нас.

— А кто нас с вами создал?

— Бог? — неуверенно спросил мальчик, сверилась с МАСом, правильно ли запомнила его имя. Оказалось правильно — Гриша.

— Мама с папой — вот наши боги. Ну и бабушки-дедушки, прабабушки-прадедушки и много других предков. Ну и покровители наши, и Род Всевышний, от которого всё пошло.

Но обычно под этой буквицей понимается именно те, кто уже перешёл на ступень выше нас, кто стал покровителем рода.

Мы повторили опыт предыдущей буквицы, а потом я распустила деток, предварительно заставив их помыть руки и выдав им по яблоку. Написание второй буквицы дала домашним заданием. На завтра пригласила их прийти часиков в одиннадцать, для мелких поручений, а после обеда уже приступим к учёбе.

Покинув класс, можно было немного передохнуть. Пусть это здорово — учить деток. Но это ж такая ответственность. Никогда не думала, как это тяжело, подбирать каждое слово, быть внимательным ко всем, завлекать их. Придётся раздобыть много книг и составить планы занятий.

"Мирчик, я освободилась. Тебе моя помощь не нужна?"

"Нужна," — и мне пришли на МАС координаты мужа.

Посмотрим, что нас ждёт впереди...

Глава 11

В стране действительно были трудности во всём: с образованием, со здравоохранением, с культурой, денежной сферой, питанием, охраной. В городе было несколько хозяйств: по производству бумаги, по производству машин, мелкие лавочки бытовых деревянных приборов, бытовых металлических приборов. Были и крупные лавки при кузнецах, которые производили сельскохозяйственное оборудование, поставляемое в деревни. Это было до развала всего. Сейчас же работало лишь предприятие по ремонту автомобилей, и бумажное производство, потому как они приносили прибыль. И мелкие лавочки, с трудом позволяющие сводить концы с концами. Заболеваемость была выше нормы.

В городе стояла больница, где работали лекари, но они просто не справлялись с потоком больных. "Попал в больницу, считай ты покойник", — поговаривали новгородцы.

Муж настоял на том, чтоб я покушала перед выездом в лечебное заведение, а также проверил моё состояние.

Мир, я ж целитель, — попыталась вразумить супруга.

Вот, то-то и оно, себя не щадят, вкалывают как проклятые, и болеют тем, от чего лечат. Поэтому перестраховаться не помешает.

Это была правда. На себя никогда времени нет, да и сам себя обычно не можешь лечить, а по другим лекарям ходить некогда. Но я же редко когда использую свой дар. Поняв, что меня просто не отпустят, пока не проверят, просто доверилась супругу и Волку, который подтвердил, что я здорова и резерв мой полон.

А ещё надо было решить вопрос стражи города и аварийных служб. И это только один город. Как охватить всю страну? Хотя, если есть дворяне, у них ведь власть имеется. Если их привлечь на нашу сторону, возможно, что-то и получится.

Перед выездом князь пустил слух, что приглашает всех мужчин на площадь в девять вечера. Зачем? Это будет приятная неожиданность. Мальчишки должны были разнести эту новость быстро.

С нами поехал Волк, отвечающий теперь за здравоохранение, — лучший лекарь-выпускник нашего училища, и ещё несколько ребят из нашей свиты, тоже лекарей. Да и практика у них была каждый день в больницах.

У нас стажировка осуществлялась на месте, ведь чтобы работать с камнями, особые условия были не нужны, а лаборатории у нас были лучшие, но оборудование нужно было лишь при отсутствии магии. А поскольку каждый учащийся обязан был владеть хотя бы крохой СИЛы, то лабораторией мы пользовались не так уж и часто, в основном на первой ступени обучения, когда надо было понять процесс внедрения программы в камень.

Мирослав тоже практиковался в стенах заведения, у них целый лабораторный корпус был, защищённый магическим куполом на случай непредвиденных результатов опытов. А вот лекари отправлялись в местную больницу, где и проводили по несколько часов каждый будний день.

— Приехали, — озвучил Тихуша.

Муж протянул мне руку, помогая выбраться из нашей машины. Остальные ехали в небольшом автобусе.

В больнице творился просто ужас. Некоторые больные лежали просто на полу. Раны перебинтованы просто грязными простынями, у некоторых начинались гангрены, а свежепрооперированных больных выписывали. Так у них было больше шансов выжить.

Находиться в помещении было невозможно из-за вони.

— Электричество, вода, канализация — это самое малое, — бормотал себе под нос князь.

Мир вызвал мага. Тот, по прибытии, склонился в земном поклоне, а после поздоровался с мужем по-мужски. Князь договорился с объединением магов, что обращаемся к ним лишь в крайних случаях и это бесплатно. Муж подаёт запрос сразу в союз, а они сами присылают мага по своему усмотрению.

На сей раз это был выпускник школы волшебников. Светловолосый парень с хвостиком, довольно приятной наружности, с едва проступающими усами и тремя волосками вместо бородки.

Вообще на Руси не принято стричь бороды, ведь БОРОДА — это богатство рода. Связь мужчины с его предками, с тонкими материями. Не знаю, почему так, но космы лишь у женщин, а вот у мужчин другой волосяной покров отвечает за его связь с космосом. Но волосы всё равно не принято стричь магам. А вот не магам-мужчинам можно носить любую причёску, разве что бороду нельзя трогать. Мир тоже стригся до плеч.

Людей необходимо было вывести из здания, но где их разместить? Территория больницы была довольно большая, засаженная аллеями деревьев. И хоть во дворе было ещё тепло, следовало подготовить лежбище.

Мир связался с ханом, озвучивая наши сложности. Ратый обещал помочь. Через пятнадцать минут у нас была странного вида ткань. Она была на основе клеёнки, но при толщине в один ноготь довольно тёплая. Рулоны материи расстилали между деревьев несколько молодых парней, явившихся вместе с ханом. Когда вся площадь была застелена, Мир отдал приказ выводить всех больных. Кто сам дойдёт — хорошо, остальных надо было либо на носилках выносить, либо просто на руках. В больнице оборудования почти не было. В основном, только то, что не зависело от электричества. Носилок было всего пять штук. Военные под присмотром лекарей вытаскивали больных на улицу.

Поначалу местные лекари подняли бучу, что нельзя больных трогать, какое мы имеем право. Мирослав быстро поставил их на место и приказал вывести всех сотрудников из здания, приставив несколько вояк приглядывать за ними, не позволяя вмешиваться.

Выведя всех людей на улицу, мы с Волком и ребятами приступили к больным, пока маг очищал здание и помогал строителям провести все трубы.

Ребята вели приём прямо на земле, осматривая каждого, мне передавая лишь тяжкие случаи, когда помочь могло лишь чудо. Они были лекарями, с хорошим опытом, частичкой СИЛы, я же обладала магическими целительскими способностями и могла помочь там, где медицина была бессильна.

Не в силах отрешиться от такого количества людей, мне понадобилось уединение. По распоряжению Ратыя доставили два шатра: в одном вела приём я, в другом, рядом с моим, расположился Мирослав. Хан же, приставив к нам охрану, удалился. На поле остались помогать молодые ребята.

Мир руководил ходом выполнения всех задач, перепланируя заново здание и вызывая нужных работников для дальнейших указаний.

За два часа мы выполнили лишь половину дела.

Я чувствовала себя полностью опустощённой. Муж взял перерыв для всех. В четверть часа было озвучено пожелание: никому ничего не делать, кроме как трапезничать или отдыхать(разве что смертельная угроза будет). Были доставлены необходимые кушанья, в основном, мясо с овощами. Нашу еду муж сложил в корзинку и утащил меня в лесок неподалёку.

У меня глаза просто уже ничего не видели. Любимый заключил меня в объятия и попросил проделать тот трюк с переносом в наше место.

Перемещение удалось, как сказал Мир. Я же глаза не могла открыть. Муж раздел меня и затащил в ручей, омывая моё тело. И, хотя, вода была прохладной, но усталость снималась тут же. А потом мы нырнули, просто подключаясь к СИЛе Земли-Матушки, пропуская её сквозь наши тела, наполняясь энергией.

Кушали мы уже на ходу, когда шли обратно из того леса к больнице.

Волк, увидев нас, покраснел, но ничего не сказал.

И о чём он подумал? Явно о том, чем мы занимались, раз не успели поесть.

"Не обращай внимания. Пусть думает, что мы миловались".

"Хорошо".

Дожевав и запив, мы разбрелись каждый по своим делам.

Предстояло осмотреть и излечить ещё человек двести. Это ж до чего надо было запустить всё?

К вечеру на меня накатывала усталость с ещё большей силой, но глаза в этот раз не беспокоили.

"Заканчивай, нам пора. Напоминание сработало. У тебя пять минут." — ворвалось сообщение МАСа в моё сознание. Такие сообщения даже закрытыми глазами можно было читать, ведь МАС общался напрямую с сознанием.

Моих больных ещё было человек десять, которых я не успею излечить за это время. Но просить у супруга дать ещё время бесполезно.

"Волк, всё, ко мне больше не присылай. Через пять минут уходим".

"Мы остаёмся, тяжёлые почти закончились, а вы уходите," — ответил лучший друг Мира.

"У меня ещё больные не закончились. Успею лишь двоих. Кого взять?" — спросила у него совета.

Через минуту пришли два снимка: девочки двух лет, диагноз которой Волк поставить не смог, и ещё одной беременной женщины.

Взглянув на обоих, меня потянуло к девочке.

— Пойдём, малышка.

Женщина с довольно большим животом нагло попыталась пролезть вперёд.

— Меня первую. Не видете разве, в каком я положении? — сказала она довольно дерзко.

— Вижу. В лучшем, чем это дитя.

И я взяла девчушку на руки у матери и ушла в шатёр. Детей я принимала без родителей. У тех полно предрассудков, да и помеха будет, мешая мне сосредоточиться. Я ведь даже охрану выставила за дверь или как это называется у палаток.

Мне на МАС приходила больничная карта от ребят, где они красными буквами обозначали главную причину, которую нужно было устранить. Но по сути, мне это было не нужно, потому что я работала напрямую с аурой. А она показывала цветовыми пятнами, какие органы больны. И я корректировала ауру, прочищала зашлакованные чакры, а потом уже приступала к больному участку тела, подвергая его магическому воздействию.

Когда мы остались одни, я заглянула в почти потухшие глазки девочки.

— Как тебя звать? — малышка молчала. Я оглядела её ауру, она была серым пятном, почти прозрачным. Не представляю даже, что можно сделать, просто воздействие СИЛой не поможет. — Хорошо, давай так, я тебе подарю новое имя, уничтожая зависимость от предыдущей судьбы, — я задумалась. Девочка маленькая и худенькая. Имя должно быть сильное или не слабое, без скрытых пороков, а то некоторые селяне любят называть слабыми именами, пытаясь обмануть судьбу. Но мне кажется, что из такой затеи толку нет, ребёнок обычно бывает болезненным. — Пусть будет Дарина. И — ты здорова!

Глазки малышки засветились интересом, и я увидела, как и правда меняется свечение её ауры, восстанавливая нормальные цвета.

Я вернула девчушку маме, отвела ту в сторонку, сказав, что я сделала.

— Зайдите к князю сию же минуту, скажите что от меня. Пусть глянет вашу дочку.

Проводив маму с дочкой в шатёр супруга, встретилась взглядом с беременной. Не нравилась мне эта особа, но если Волк сказал принять, значит, выхода нет.

Как оказалось, женщина мучилась с пороком сердца. И хоть рожать ей было через три месяца, врачи предлагали стимулировать роды, иначе б она могла погибнуть. Она держалась скорее на воле к жизни. Так написал мне Волк в заключении.

— Вы мне поможете? Я ведь видела, что вы другим помогали?

— А стоит? — не то, чтобы я сомневалась в своей помощи, но не люблю наглых.

— Прошу вас. Можете забрать мою жизнь взамен малыша. Но помогите мне хотя бы месяц продержаться. Семимесячных деток ведь иногда выхаживают.

Я смотрела на неё и не могла понять, почему меня не трогает её просьба. Просмотрев её ауру, я не увидела никаких серых пятен, говорящих о болезни.

— А чем я должна помочь?

— Залатайте мне дырку в сердце, прошу.

— Какую дырку?

— Ну, у меня порок сердца.

— Кто вам сказал?

— Все врачи говорят.

— Врачи? Кто такие врачи?

Теперь она на меня непонимающе уставилась, стала бубнить что-то про лекарей. Перепугалась женщина не на шутку. Ничего, страх малышу не вредит, адреналин не проходит в плаценту, так что не страшно. Себе же взяла на заметку, узнать о врачах побольше.

— Успокойтесь, если не хотите преждевременных родов. Дышите глубже, вот так. А теперь послушайте меня. Никто вам не может запретить рожать. Если вы хотите жить, очень хотите, то живите. Только живите по совести. Я не вижу никаких дыр у вас ни в сердце, ни где-либо ещё. Малыш тоже здоров. А вот ваше состояние эмоциональное не очень. Предлагаю вам просто наслаждаться жизнью и радоваться каждому прожитому дню.

— Но как же...

— Порок у вас был, это правда, но когда малыш рос, внутренние органы поднялись вверх и дырка исчезла в сердце. Такое бывает. И это благодаря вашему малышу. Поэтому берегите своё чадо, оно ведь спасло вам жизнь. А теперь ступайте.

Женщина поблагодарила, ещё и плюхнулась на колени.

— Княгиня, вы готовы? — Мир заглянул в мой шатёр, увидел ползающую по полу женщину.

"Теперь ты развлекаешься?"

"Объявишь всем остальным, что приём окончен?"

Мир молча выглянул из шатра и громко произнёс речь. О том, что тут безобразие творится. И что с рассадником заразы мы будем сражаться вместе, ведь чистота — залог здоровья!

Женщина же обернулась, когда Мир окликнул меня. Переменилась в лице, правда, ничего не сказала. Я же проводила её к выходу, шепнув на прощанье, что всё будет хорошо.

"Что ты нашёл у девочки?" — спросила я супруга, уже сидя в машине.

"Какую-то гадость. Точнее, след от неё".

А остальные дети? Это связано как-то с именами?

Как выяснилось, нет. Связано было с крещением. А точнее с обрядом. Священники обрезали прядь волос, которую забирали себе. А как известно, через волосы, ногти, кровь, части тела можно очень даже сильно влиять на человека. С тех, кто к нему приходил, Мир снимал привязку, давал новые имена. Правда в их случаях, не пришлось менять судьбу настолько сильно, и князь даже не озвучивал эти новые имена деткам.

"Мир, ты знаком с той женщиной, что была у меня последней?"

"Нет".

"Она, похоже, тебя знает".

Он пожал плечами. Развивать тему не стала. Раз он говорит, что не знает, я ему верю.

За пять минут мы домчались до центральной хорошо знакомой нам площади. Народу было ещё побольше, нежели в прошлый раз.

Нас пропустили к сердцу площади, где возвели сцену. На улице ещё было довольно светло — всё же мы на севере, а тут темнеет позже.

Начал речь Мирослав с общих трудностей, потом переключился на сложности с женщинами и детьми. Отчитался о проделанной работе, попросил помощи. Нужно было восстановить стольный град, неужели им не надоело жить в этом свинарнике?

А ещё князь давал мысленную установку каждому: спиртное внутрь не употреблять ни в каком виде, всех, кого перевели в другую веру или крестили, явиться к князю на поклон, это же касалось всех детей и отроков.

Мирослав ещё долго говорил, а я клевала носом, сохраняя улыбку и доброжелательность на лице.

Потом князь дал добро расходиться. Толпа стала редеть. А мы поплелись домой, благо дворец был тут же.

Дома меня ждала тёплая ванна, куда меня сгрузил муж, предварительно раздев.

— Ты присоединишься? — умоляюще взглянула я на мужа.

От таких предложений не отказываются. Волшебный массаж ног и спины, плеч, ключицы, шеи вообще разморил меня. Но я не осталась в долгу пред мужем, помогая и ему расслабиться после долгого дня.

Глава 12

Утро началось с грохота, звонка и чего-то там ещё. Я села в постели, муж мирно посапывал рядом и было ещё темно.

Приснилось? Вокруг тишина. Дворец сделан из толстенных стен, следовательно, должен быть звуконепроницаем.

Я легла обратно и попыталась уснуть. Дала мысленную команду узнать, который час. Три часа ночи. Закрыла глаза да всякие непрошеные мысли бродили в голове. Не давала покоя вчерашняя последняя больная. Что-то было не так, но я не могла ухватить мысль. Аура здоровая. Стала вспоминать вчерашние события, пытаясь воссоздать мельчайшие детали.

Когда Волк показал мне больных, сразу обратила на неё внимание. Она приковывала взгляд и ощущения были отнюдь не приятные.

— Мирчик, — тихонько позвала я.

Любимый спал, и с одной стороны будить его не хотелось, а с другой это было важно, потому что своему чутью привыкла доверять.

Я стала покрывать поцелуями его обнажённое тело, и оно отзывалось на ласки. Ну безобразие, это что такое? Влезла головой под одеяло (как хорошо, когда твоя голова является светильником), спускаясь ещё ниже. Он меня явно желал.

— Мирчик...

Забралась сверху на него. Он меня обнял, надевая на себя.

— Я не против такого пробуждения, — шепчет любимый.

В следующий миг я уже под ним.

— Мир, надо поговорить.

— Говори, — а сам двигается во мне. У меня мысли путаются. — Та женщина, что вчера ползала на коленях.

Сама уже учащённо дышу, а темп всё нарастает. Тело моё горит от его прикосновений. Комната наполняется ещё большим сиянием, и я уже не могу ни о чём думать, лишь плавлюсь в его сияющих серых с золотистым оттенком глазах. Кажется, словно он проникает в меня, всё глубже, пытаясь заглянуть в потаённые уголки моей души. И я поддаюсь, раскрываюсь, словно лепесток розы. И свет, яркий свет, от которого режет глаза, которых нет, потому что я вижу лишь сияние, хотя не ощущаю своего тела.

— Где я?

Ощущаю как сквозь меня проходит огромная СИЛА — несравненное ощущение.

А потом ощущения тела возвращается, чувствую, как любимый ласкает сосок языком, очерчивая его спиралькой.

— Мирчик...

Он улыбается. В комнате уже почти темно, едва видно его сияние вокруг головы.

— Так о чём ты хотела поговорить?

Мысли ещё не собрались в кучку, но я упорно стараюсь это сделать.

— Та женщина... Ты ничего необычного не заметил? Не догадался её просканировать?

— Я на всех ставлю связующие со мной метки. Так что если тебе это важно, я могу её просканировать прямо сейчас.

Согласившись, я стала ждать результата.

Выяснилось, что с женщиной и в самом деле что-то не то. Да, малыш у неё есть, с ним всё в порядке. Но организм реагирует странно на малыша. Так, словно его и нет. Со стороны органов всё в порядке, а вот аура не изменилась.

У беременных она начинает отливать серебристым цветом, а у неё обычная аура здоровой женщины.

С малышом вроде всё в порядке, но своей ауры у него нет.

— А больше ты ничего не нашёл?

В ответ я получила отрицательное мотание головой.

Потом мне пожелали доброй ночи, сцапали в охапку, прижавшись к моей спине. И в таком положении муж уснул, положив руку на мою грудь.

Следующее пробуждение началось с будильника мужа. Почему я слышу его будильник? Неужто он вывел его во внешний мир? При выводе изображения или звука для других, тратится много энергии, и, хотя, она постоянно накапливается при движении или от солнышка, растрата должна быть как можно реже. При выводе на другое устройство, например, волшебный фонарь, затрат почти нет.

Мир повернулся на другой бок и продолжил спать. А я встала и пошла приводить себя в порядок.

Будильника уже не слышала, что радовало. Вернувшись в комнату, застала мужа, сидящего на кровати с закрытыми глазами. Никак не может проснуться? Взяла свой гребень и стала его расчёсывать. Он, словно кот, подставлял нужную сторону головы, поддаваясь ласке.

Когда спутанных волос не осталось, муж поднял руку, словно ожидая чего-то. Я дала ему гребень. В тот же миг он окутался голубым пламенем и все выпавшие волоски исчезли в пламени, оплавляясь, но при этом не трогая деревянный материал гребня.

— Это новая способность?

— Ага. Яра, не оставляй гребень с волосами и другими частями тела.

— А выделения из носа считаются?

— Да.

У меня даже слов нет. Это чего он боится, колдовства?

— Ясь, это не прихоть. Я видел детей. И это всего несколько волосков, которые меняют жизнь и могут вызвать смерть своего владельца. Мы наживаем врагов. Пусть обычный народ нас любит и боготворит, но есть и те, кто ненавидят. Как, например, тот бумажный лавочник. Боюсь, нам придётся поменять его.

— А ты на него влиять не можешь?

— На этого — нет. Всё зависит от человека, легко ли он поддаётся внушению, обычные наши люди не то, чтобы поддаются влиянию, но они словно желают этого, покровительства Князя, что ли, — Мир похлопал рядом с собой, приглашая меня сесть рядом. Распустил мои волосы и принялся их расчёсывать. — Ясь, сегодня будет тяжёлый день. Придёт тьма народа. Я не знаю, как справлюсь со всеми этими людьми. Так что с партами сегодня не выйдет мне помочь. Ты сама покушаешь?

— Только с тобой, — заартачилась я. — Я зайду к тебе, сделаем перерыв и покушаем, — в моём голосе был металл. Любимый кивнул. — Мир, а будильник ты свой зачем во вне поставил? Не ставил? Странно.

Муж расширил глаза от удивления и полез в настройки своего МАСа.

— С настройками порядок.

Следующие пять минут мы проводили испытания. Никаких сбоев. А потом я прикоснулась к мужу. Ну и началось.

Значит, сила растёт. Пришёл вызов мужу, что вся площадь заполнена желающими встретиться с КНЯЗЕМ. И я этот вызов МАСа мужа видела, словно пришёл он мне.

Мы по-быстрому оделись, и спустились в столовую, заглатывая еду не жуя и обсуждая примерный план действий. Ещё надо было решить денежный вопрос, а лучше, если будет казначей, который будет всем этим заниматься.

Возле моего кабинета меня ждал парнишка лет пятнадцати с девчонкой-ровесницей.

— Здравствуйте, ребятки, — приветствовала их. Они ответили тем же, хотя положено младшему первому здороваться. Ничего, научим манерам. — Проходите. А что вас так мало?

Паренёк взял себе слово, промямлив, что привёл девушку и то, был не уверен, что можно.

— Ребят, давайте так, я не кусаюсь. Вы же не малыши, уже скоро собственную семью заводить будете. Так разве муж или отец должен мямлить? Если есть вопросы, спрашивайте. Не надо домысливать за меня. Учиться надо всегда. В любом возрасте. А чем вы младше, тем лучше у вас память. Но дело в том, что я не могу учить всех детишек. Я такой же человек, как и вы, мне так же нужен отдых, еда, внимание. Поэтому я буду вам давать азы — основы. А вы дальше по цепочке учите тех, кого знаете, если они хотят получить основы грамоты.

Мы создадим школы, но для этого мне нужны будут учителя. А где их взять? Надеюсь, догадаетесь.

И ещё, в знаниях нет взрослых и маленьких. Вас могут учить малыши. Дети видят ещё незамутнённым сознанием, поэтому не брезгуйте никем. Все важны.

Ребятки, я буду давать вам лишь чтение и письмо. Дальше вы сами. Я достану книги и вы будете по ним учиться в свободное время, помогая другим, если они что-то не поняли. Цель не пройти как можно больше, а понять как можно больше. Научиться самостоятельной работе. И учиться — всегда похвально. К знаниям нужно стремиться и стараться добиться желаемого.

А теперь приступим?

Дождавшись кивка, оба моих ученика получили толстые тетради, которые принесли мне малыши, по моей указке забрав мой вчерашний заказ у бумажного лавочника.

И я начала давать им то, чего не давала малышам. Подростки должны были это понять. Способы образования слов, расшифровка любого. Что каждая строка азбуки образует ключевую фразу.

Азъ Боги Веди Глаголь Добро Есть Есмь — Ас Бога Ведает Глаголя Добро, что Есть Жизнь.

Написала им азбуку на первой страничке тетради, специально писала от руки, позволяя им наблюдать за ходом написания, зрительная память запомнит хоть что-то. А потом я писала им простенькие слова, а они пытались читать. Писать же будут сами. За этот час мы успели довольно много. И самое странное, что ребята заглатывали знания с удовольствием и жадно. И им это нравилось.

Мне нужны книги.

Узнав у ребят, есть ли у них время, я посоветовала им всё же остаться на два урока малышей. Паренёк Серёжа неплохо управлялся с деревом, поэтому я его попросила помочь нашему плотнику с обустройством класса, если у него будет время.

В перерыве выловила малышей и дала им ещё поручения.

Мирослав принимал народ. Паломников было много, в том числе приводили детей, которых после приёма князь присылал ко мне.

В классе уже стояли столы, но на всех не хватало. В коридоре мялись детишки, а меня начинало раздражать постоянное отвлечение, когда только соберёшься с мыслями, как приходят новые детки, а поскольку они не решались войти в класс, то приводил их кто-то из челяди. В итоге я открыла дверь, детишки кучками заходили в класс, я на них больше не отвлекалась, посадив перед входом в класс женщину, которая объясняла правила поведения и выдавала листочки и карандаш каждому. Детки тихонько проходили и занимали свободные места между парт или у стен. В итоге помещение забилось под завязку. Сделав перерыв, я покинула класс.

Это никуда не годится.

"Мир, ты издеваешься?"

"Нет".

"Тогда что мне делать? У меня битком".

"Включай им волшебный фонарь, пусть показывает тебя в другом помещении".

Я так и сделала, посадив ещё одну женщину у другого кабинета. Дети заходили, садились на лавочки и смотрели прямую запись с моего МАСа. Через два часа повариха принесла пирожки и яблоки детишкам, и я их покинула, объявив, что на сегодня всё. Мне была выдана корзинка с едой и я пошла отвлекать мужа.

Объявив перерыв, попросила народ расходиться, объяснив ситуацию, что князь живой человек и ему тоже нужен отдых. Всем приспичило именно сегодня прийти.

Но никто не сдвинулся с места. Ни заверения о том, что они ведь голодные, и прокормить такую ораву мы не в состоянии, ни то, что всех просто физически нет возможности сегодня принять — не помогли.

Им что — горит?

Что же делать? Я лихорадочно пыталась найти выход.

Заперла кабинет на замок, уволокла любимого в наше место, а то на нём лица не было. Покушали, пообщались, подзарядились.

И помочь я просто ничем не могла или могла? В итоге мы стали приём вести вместе. Я написала две программы: одна на каждого ставила метку, вторая стирала связь с предыдущей жизнью. Оставалось лишь дать новое имя. Процесс пошёл быстрее. Новых детишек отсылали в класс с волшебным фонарём, где им показывались мои вчерашние и сегодняшние уроки.

Поскольку народ в очереди всё равно скучал, их подключили к общественным бесплатным работам. Каждый делал то, что умел. Я записывала каждого, распределяла дела. В результате люди мне обустроили целое крыло во дворце под обучение. Разные классы, лаборатории.

День выдался просто жутким. Все эти люди, которые так и остались на площади, не желая уходить и терять свою очередь, но зато все были при деле. И они трудились во благо себя, ради образования собственных детей.

Муж выглядел совсем плохо. И я всех разогнала, сказав, что появились неотложные дела в другом месте и сказала людям расходиться и не маячить. Ага, так они и послушались. Они меня уважали, но что для них слово чужой бабы, даже княгини. Тогда пришлось пригрозить, что если хоть кого-то замечу в ближайшую неделю рядом с площадью или дворцом, учить детишек не буду. Не позволю с собой не считаться. Людей как ветром сдуло.

Мы замкнулись в своих комнатах. Мир ходил со стеклянными глазами, а я утащила его вновь в наше место. Теперь пришёл мой черёд за ним ухаживать. Холодная вода немного взбодрила его, взгляд чуть прояснился. Потом мы перенеслись к хану, и я выпросила ещё один шатёр. Хан не особо сопротивлялся, попросив лишь быть осторожными.

Я не знала, как поставить шатёр, а любимый был немного в своих мыслях. Поэтому перетащила и хана к нам. Он окинул бескрайний простор нашего убежища, хмыкнул и не стал приставать с расспросами. Поставил шатёр, попросил перенести его обратно, сказав лишь, что это наше место и только мы можем сюда переноситься.

Перед прощанием он кликнул свою жену и та нам выдала корзинку с едой. Я поблагодарила и, обняв любимого, перенеслась.

Перед сном я влезла в его МАС, поскольку теперь у меня тоже был к нему доступ, выключила все будильники.

— Ясенька, — он протянул ко мне руки, и я просто легла с ним. Он же не ограничился объятиями и, жадно поедая взглядом, поцеловал меня. Если ему нужно именно это... я не против.

А следующий день мы бегали в догонялки. Тут погода не менялась, было так же тепло, хотя в Новгороде вечером уже было холодно. Корзинка хана оказалась ещё и холодильником, и печкой для разогрева. Хочу себя такую!

И мы много общались с Миром. Он говорил со мной и не мог наговориться. Обсуждали наши планы. А ещё занялись картой. Это было довольно интересно.

Как мы поняли, это деление на страны было частично осуществлено. И хотя Порусье ещё подчинялось нам, раздел мира уже произошёл в картах на подготовительном этапе. И либо мы закручиваем гайки, либо отпускаем всех восвояси. Что странно было, Малая Русь была тоже Тартарией, пусть и Крымской, а значит, пока ещё оставалась подконтрольной. А вот вся остальная западная часть Руси, вплоть до Рипейских гор, была названа Новогардией. К слову сказать, Новгород этот был основан в 7000 году, всего около пятисот лет назад. Старый же Новгород зачем-то переименовали и даже на наших картах его больше не было. Надо будет сходить в центральное Омское книгохранилище и порыться в старых книгах. Ведь точно помню из уроков прошлого, что Новгороду больше тысячи лет. Куда ж он пропал? А ещё поняла, что мне надо закачать в МАС море книг из разных сфер жизни, неплохо бы ещё и бумажные раздобыть для детей. А для этого нужны кристаллы. Много кристаллов.

Но это в лучшем случае завтра, а пока — отдыхаем!

Глава 13

Проснувшись от того, что меня покрывали поцелуями, я сладко потянулась и обвила шею любимого.

— Доброе утро, солнышко моё! — шептал Мир.

— Доброе! А в прямом или переносном смысле? — всё же имя у меня солнечное.

— А в любом. Ты всегда была моим солнышком. А теперь вставай и пошли зарядку делать. Давненько уже не занимались, форму теряем.

Никогда не была на тренировке в паре с Мирославом. Интересно, какой он на тренировке? В бою я уже его видела с ханом.

Как оказалось, Мир очень суровый учитель. Естественно, что все удары он гасил, но всё равно мне не удалось отбить ни одного его удара. Я была слишком медленной, неповоротливой.

— Княгиня, это никуда не годится! — муж был серьёзен, как никогда. — Тренировки каждое утро обязательны!

Он был прав, во всём. Всё же двадцать четыре часа в сутки вместе мы не можем находиться.

Два часа тренировки пролетели почти незаметно. Я была очень внимательна к его указаниям, советам. Старалась делать всё, как он говорил. Но Мир качал головой или хмурил брови. При этом ни разу не повысил голос, как некоторые учителя, у которых кончается терпение. Я вот терпеть не могла, когда на меня кричат. Это было не часто и в основном только в начальном училище. В такие моменты у меня просто поднималась волна гнева и понемногу начинали происходить странности. Побелка с потолка сыпаться учителю на голову или книжки из шкафов летели в учителя. При этом я не умела тогда контролировать это. Быстро смекнув, что к чему, на меня больше не орали. Правда, и я поводов больше не давала, стараясь учиться на "отлично".

Поэтому учёба мужа была мне как бальзам на душу. Я впитывала каждое его слово, ещё и наслаждаясь такой вот близостью с ним, когда можно общаться голосом, или слушать его приятный баритон.

— Яра! Ты меня слушаешь? — привлёк внимание супруг.

А я как дурочка стою и улыбаюсь.

— Слушаю, теперь давай это повторим, на практике.

И мы отрабатывали все эти удары и блоки.

Милая, может тебе уже хватит? — остановился внезапно супруг. И в это мгновение, как я полагала, остался без защиты. Удар он пропустил, но осознанно.

Я в порядке.

Как скажешь, — пожал плечами Князь и продолжил занятие.

В конце тренировки муж с уважением посмотрел на меня, а я на него непонимающе. Пояснил это тем, что я продержалась всю тренировку, не стала ныть, что устала и прочее, и что он гордится мною. Я потупила глазки от похвалы, хотя она мне была очень приятна.

Ополоснувшись и умывшись, мы быстро позавтракали и перенеслись к хану. Мужчины поздоровались рукопожатием. Что-то в последнее время встреча с ханом чуть ли не каждый день происходит.

— Ратый, какова ситуация? — Мирослав перешёл сразу к делу.

— Паршиво всё.

А дальше пошли отчёты разведки. Всё было и правда грустно. Наши ставленники просто бежали из Европы, потому как их семьям угрожали. На Руси пока было затишье, нехорошее такое.

— Ратый, собирай вече. Через три дня, — тот тяжко вздохнул и кивнул, понимая сложность выбора Мирослава. Молодой, не опытный, но при этом не зазнавшийся, готовый обратиться за помощью. Я ощутила лишь волну его чувств, но всё было понятно и без слов. Хан гордился знакомством с моим мужем. Но было что-то ещё, чего я не поняла, словно он о чём-то жалел.

— Идите, у вас ведь не отдых, а опять дела.

Мы кивнули, Ратый протянул нам две чалмы перед нашим переходом. Мы их надели, после чего я перенесла нас в наше место, а потом туда, куда запланировали.

Запах книг сразу ударил в нос. Здесь я была лишь однажды и то, потому что отец был не последним человеком в империи.

Мир окинул изучающим взглядом высокие сводчатые потолки, столы, за которыми сидели люди и читали. Я пошла вперёд, показывая дорогу.

За АСом сидела пожилая женщина и вносила какие-то данные из книги.

— Здравствуйте, молодые люди. Вы записаны в нашей библиотеке?— она бросила взгляд на мужа. — Молодой человек, негоже в помещении находиться в головном уборе. Но Мир просто пропустил намёк мимо ушей.

— Я записана. Волошина Ярослава. А этот мужчина со мной.

— Извините, но ему тоже необходимо записаться и если у него нет доступа, ему придётся подождать вас в читальном зале, — она кивнула на сидящих людей. — Ваши документы?

Я достала училищный пропуск. Мир тоже. Женщина поглядела и вернула документы.

— Извините, у вас не продлённые пропуски. По ним я могу удостоверить вашу личность, но пропустить могу лишь Вас, — она кивнула на меня.

"Иди, я тут посижу".

"Нет, ты идёшь со мной. Это глубоко. Больше ста саженей, наша защита перестанет работать".

Мир задрал рукав, демонстрируя свой браслет с МАСом. Приложил его к сканеру, что находился у стойки с АСом.

— Простите, ваше...

Мир глянул на неё осудительно, не позволяя договорить.

Женщина всё поняла, поэтому лишь кивнула и вызвала двух мужчин.

Помню как в тот первый и единственный раз, когда я была здесь, я перепугалась до смерти таких вот здоровяков. Одна, наедине с двумя бугаями в подъёмнике. После этого мне ни за какие коврижки не нужны были эти знания. Одного раза мне хватило. Хорошо, что попались нормальные люди и мне повезло — никто не обидел.

Муж внимательно следил за сопровождающими. Двери подъёмника закрылись, и мы с ветерком начали спускаться в подземное хранилище.

Минут пять потребовалось для этого, что, учитывая нашу скорость, даёт верстовую* глубину.

(прим. авт. верста* — 1066,8 м).

По прибытии нас встретил ещё один мужчина, одетый поверх рубахи в непробиваемую кольчугу, с привязанным на боку мечом.

— Здравствуйте. Вам в какой раздел надобно?

— Оцифрованных книг.

— Хочу напомнить, что отсюда нельзя выносить информацию.

— Нам можно, — ответил князь, снимая свою чалму.

Воин, а это был именно он, склонился в поклоне. Глянул на меня и отвесил и мне поклон, после чего провёл нас в комнату с доступом ко всему.

Я тут никогда не была. Нам вывели указатель книг по разделам и другим способам сортировки. Показали, как делать копию книги. После чего оставили одних.

— Яра, ты смотри свою литературу, а я пойду в хроники, летописи, ведение войны и прочее. Включай режим записи не только в МАС, но и в своё информационное поле, устанавливая все нужные связи.

Я кивнула и погрузилась в список книг, пытаясь задать параметры поиска. По мере выведения списка, откладывала нужные мне книги, сразу задавая путь хранения каждой. Не знаю, сколько прошло времени, когда я решила, что хватит и пора записывать найдённое себе в МАС и в память.

"Мир, я сейчас начну заливку. Присмотришь за мной. Я никогда раньше такую процедуру не проделывала".

"Хорошо. Если что — зову хана вытаскивать тебя отсюда".

"Это бесполезно. Мы отрезаны от внешнего мира. У тебя на внешнюю связь не будет работать МАС и переместиться сюда не выйдет, тут особая защита".

"Погоди, — в следующий миг любимый поцеловал меня и обнял. — Давай".

И я начала читать вслух заклятие абсолютной памяти, слыша, как муж тоже проговаривает его. А потом отдала приказ начинать заливку. Муж держал мою руку, что приятно радовало. Мне уже не было страшно и была уверенность, что мы справимся.

Голова просто гудела от всех этих данных. Мир держался молодцом, а после моей загрузки, приступил к своей. Но мне прикасаться к себе запретил. Загрузка длилась всего минут десять, которые в моём случае показались вечностью, хотя не думаю, что муж себе отобрал меньшее количество книг. По завершению он просто сполз по стулу на пол. Мирослав судорожно хватал ртом воздух, а сам меж тем краснел, а потом начал синеть. Блин, что ж ты делаешь-то? Я волновалась за него, но негодование взяло верх.

Я распустила волосы, сняв чалму. Скинула и его головной убор и впилась в его губы поцелуем. Он попытался оттолкнуть. Дурень!

Схватила его пальцы в замок, замыкая контур. Три точки, надеюсь, хватит. Запрокинула его на пол, не позволяя разорвать контакт.

Ощутила, как волосы у меня встают дыбом.

"Дыши, через меня дыши!"

И я выдохнула в него воздух, принимая потом его выдох. Носом вдохнула вновь, потом выдохнула в него, приняла его переработанный воздух.

Когда его дыхание успокоилось, я разорвала поцелуй. Он дышал самостоятельно. Синева ушла. А я облокотилась на стоящий неподалёку стул, стараясь отдышаться.

Назад мы шли, подперев друг друга, чуть уже оправившись. Нужен был приток свежего воздуха, а тут его не было. Дошкандыбали до подъёмника. Охранник тут же, оценив ситуацию, подскочил к нам, не зная, кому помощь оказывать. Я кивнула на мужа. Мужчина пристроился с другой стороны от КНЯЗЯ, тем самым облегчая вес Мирослава.

Уже наверху нас перехватили те два бугая и проводили наружу, после чего извинились за невозможность оказать дальнейшую помощь, но предложив вызвать мага. Мы отказались.

На улице дышалось легче, но сил на перенос не хватало.

Люди на нас не обращали никакого внимания, спеша по своим делам. В чалме частенько ходят воины и их жёны, выбираясь иногда в культурный центр Сибири.

Мир выглядел значительно лучше, уже шёл на своих двоих. Я уже не беспокоилась за супруга, поэтому разглядывала окружающую местность. В душе была тоска, ведь эти улочки были знакомы мне с детства, привечали всё такими же неизменными витринами магазинов. О, мой любимый книжный магазин. При том, что читала в последние шесть с небольшим месяца я исключительно оцифрованные книги, я любила перелистывать шелестящие бумажные странички, дышать особым запахом, ни с чем не сравнимым. Но сейчас я слишком устала, чтобы заходить в эту лавочку.

Незаметно ноги сами вывели меня задней пустынной улочкой к двухъярусному домику, с красной черепицей.

Вообще все домики в городе были небольшими, не более трёх уровней, дабы не выбиваться из общего стиля. Мы подошли к запасному выходу. Я любовалась ещё зелёными деревьями, висевшими кое-где краснобокими и зелёными яблоками, лужайкой, застеленной белыми полотнами под ветками. Говорят, что нельзя сразу собирать падалицу, надо дать ей немного полежать на земле. На себе проверяла, действительно, вкуснее та, что полежит.

Нажав на звонок и слушая знакомое щебетание птичек, я возвращалась воспоминаниями в детство. Как бегала тут с подружками меж деревьев. У нас тогда было много малины, разной смородины, крыжовника. А мы играли в прятки, скрываясь за низенькими кустиками. Как с двоюродной сестрёнкой изображали из себя лекарей. Мы отрывали листочки и прикладывали их к придуманным больным местам, веря в то, что обязательно это нас исцелит. Было здорово!

Дверь отворилась. На пороге стоял братик. Видя его растерянность на лице, я и сама не знала, как реагировать.

— Ярик, может впустишь нас?

Он отошёл в сторонку, пропуская вперёд. После того, как он закрыл за нами дверь, кинулся обнимать меня, наконец наплевав на приличия.

— Мама, папа, у нас гости! — крикнул он, когда я потрепала его по голове. Волосы он обкарнал. Зачем? Взрослым себя почувствовал после посвящения в мужи? У нас до двенадцати лет детей вообще не стригут. Девчата и дальше косы отращивают, а вот мальчишки по-разному. Мне так нравились братиковы золотистые кудряшки. Я прозевала его двенадцатый день рождения. Прости, Ярик.

На шум сбежались родители, а когда увидели гостей, то мама заплакала, Ярик уступил меня, мы обнялись.

— Мам, ну не плач, а то я ощущаю, что мне не рады.

Папа сам сгрёб меня в охапку. Мирослава словно и не замечали.

— Мам, пап, познакомьтесь с моим мужем.

— Здравствуйте, — и я впервые увидела, как муж отвесил земной поклон, после чего вышел вперёд, здороваясь с папой по-мужски, а после отец и его заключил в объятия.

Родители растерялись, не зная, как реагировать на поклон. Это ведь они должны кланяться. Раньше ведь мы кланялись всем, и богам, и случайным прохожим. А потом традиция ушла в прошлое, оставляя земной поклон лишь как высшую степень уважения.

Мама пригласила нас к столу, прося прощение за то, что не знала о нашем прибытии и не наготовила яств.

Достала соленья прошлого лета, а ещё она предложила малосольные огурцы. Мир кивнул, а я скривилась. Вот их не любила, хотя мама всё очень вкусно готовила. На стол прибавлялись баночки с консервированными грибами, лечо, помидоры — всё перекочевало из кладовки. Переяр вовсю уже чистил картошку. Мама предложила квас, хоть и было уже не жарко, но я соскучилась по домашнему напитку. Мир не отказывался, лопая всё, что предложат.

Родители рассказывали, как им тут одиноко живётся без меня. Иногда старшенький братец заходит. Средненькому давали увольнение на неделю, гостил, пока меня не было.

— Мам, а Перун в каком полку? — решила уточнить данные, вдруг как у Ратыя будем, доведётся встретиться. Родители зачудачили, детей в честь богов называли. Старшенького Сварогом нарекли. У нас с ним разница в десять лет. Среднего сына волхв определил как воина при имянаречении, мол, именно ему и служить в орде. Ну и имя сильное, божественное дали. А кто воинам покровительствует? Правильно, Перун-громовержец. Потом была я. Дабы не нарушать традицию, назвали меня в честь Ярилы. Ну и младшего тоже в его честь. Тем паче, что у него золотистые волосы были при рождении, а я всё равно выпорхну из гнезда. А Переяр ведь с родителями остаётся жить.

За столом мне и поведали занятный рассказец. Про одного парнишку, который в семь лет побил всех других ребят ради одной девочки.

После этого отец шепнул сыну что-то на ушко, и тот ушёл из дома, хлопнув дверью, а он продолжил рассказ.

То, что дальше рассказал отец, было не для чужих ушей и даже не для своих младых. Речь шла о тех самых боях на вече. Оказалось, что это предлог такой был, мол, мужикам пообщаться надо. На самом деле мальчишки каждый раз бои устраивают ради девчонок. В тот раз мне повезло — конкуренции у меня не было. Всё внимание принадлежало мне. Это всё не просто так затевается, а ради девочек мальчишки выкладываются на полную.

Тогда-то и разглядели потенциал Мирослава. Наши с ним родители уже тогда присмотрелись друг к другу. Подружились.

— А почему тогда мне отец не сказал ничего? — спросил Мир, узнавая новые подробности нашей жизни.

— А зачем? Если она твоя судьба, — он кивнул на меня, — вы бы по-любому встретились. А сводничеством заниматься, тем паче в таком раннем возрасте, нельзя — отторжение могут лишь вызвать.

Вот наши отцы и общались по МАСу, поддерживая связь. Ну а как узнали, что мы пошли в одно училище, ждали, когда ж, наконец, мы созреем до отношений.

Долго родителям ждать пришлось, целых шесть лет, пока в один прекрасный день раздался стук в дверь.

Открыл отец, он узнал Мирослава сразу, но не давал ложную надежду себе, позволяя своему будущему зятю озвучить причину посещения. Ещё никогда он не видел такой решимости, с которой Мир просил благословения родителей на наш союз. Поэтому отец ломаться и испытывать парня не стал. Дал благословение, если я соглашусь.

А в тот же день позвонил им теперь уже КНЯЗЬ и сказал, что я домой больше не приду.

— Но ты поспешил. Надо было свадьбу сыграть, — не одобрил батюшка.

Мир покачал головой.

— Я не мог ждать.

— Но почему?

— На меня обратил внимание хан. И он хотел забрать меня из училища.

— Но нам ведь ещё год оставался, — вставила я словечко. И почему такие подробности я узнаю спустя столько времени?

— Да, но доучиться я мог позже. Мне отец, когда я сказал, что хочу жениться, посоветовал не медлить и провести старинный обряд, как только я дам согласие.

Я сидела молча, не в силах поверить в услышанное. Встала из-за стола и ушла в свою комнату на втором этаже. Встала у окна, невидяще глядя вдаль на своё училище* начальной ступени, что в пяти минутах ходьбы была.

Сложно не быть уже ребёнком, когда по-другому воспринимаешь мир.

— Ты обиделась? — на плечо легла тёплая и любимая рука. — Прости.

По щекам беззвучно текут слёзы. Я правда обиделась? Но на что?

Меня нежно разворачивают за талию на 180 градусов и прижимают к груди. Накатывает истерика.

— Не молчи, говори, что тебя беспокоит? — шепчет любимый, поглаживая мою голову.

— Я даже не знаю. Всё так странно. Эти детские бои, ты, влюблённый с детства, то, что тебя могли забрать в армию. Я теперь понимаю, что могла потерять тебя. Почему ты мне просто не сказал? Не признался в своих чувствах?

— Потому что ты считала себя не ровней мне. А я боялся. Что если не успею вовремя, ведь для отношений времени у нас не осталось, то тебя уведёт кто-то другой.

— Понимаю, почему Ратый меня недолюбливает, — я вспомнила о чувстве утраты, которое ощутила у хана.

— Ну да, ты отняла меня у него.

— А зачем ему ты? Да и что нельзя было подождать последнюю ступень обучения?

— Всем премудростям и хитростям за лето не обучишься. Да и если он хотел меня себе на замену, мне вовсе не обязательно было заканчивать образование.

Я истерически рассмеялась, как ему обломилось. Мало того, что Мир женился, так ещё и КНЯЗЕМ сделался.

Муж чуть отстранился, приподнимая мой подбородок, чтоб заглянуть в глазки.

— Я ни о чём не жалею. Только ты рядом, большего мне и не нужно, — шепчет любимый, вытирает мои щёки от слёз, нежно так, ласково.

— Поцелуй меня, — прошу я.

И он наклоняется и целует. Волшебно, едва касаясь, по телу разливается нежность и лёгкость. Но мне сейчас нужно что-то другое, и я начинаю отвечать страстно. Муж отстраняется, вновь встречается взглядом, сажает меня на окошко и отдаётся вспыхнувшему между нами огню. Любимый вновь прерывается, тяжело дышит.

— Пойдём, ещё пообщаемся, когда мы ещё к твоим родителям попадём.

Я согласно киваю и иду следом за Миром, держащим меня за ручку, пытаясь успокоиться. Обиды больше нет, а пламя нужно загасить.

Остаток дня мы провели в стряпчей, просто общаясь. К нам присоединился Ярик, он притащил мои любимые сладости из булочной неподалёку, с собой в гостинец взять.

Ночлег нам предложили в моей комнате. Её так никто и не занимал, у младшенького была своя, а старшие братья тут не жили. Для Сварога родители возвели дом в Омске. А вот у Перуна своего дома не было, ведь военные ведут кочевой образ жизни, служа своей державе всю жизнь, и семью заводят в орде.

Неплохо бы свидеться с братьями. Когда только? Я грустно вздохнула.

Родители предложили остаться на ночлег. Будь мой муж не Великий Князь, отец не стал бы церемониться, просто бы велел и всё.

Мама хотела сама застелить чистое белоснежное бельё в моей комнате, но я сказала, что сама. А ещё она предложила мне с собой забрать шёлковое — на свадьбу, мол, готовила мне. Я согласилась.

Глава 14

На утро мы собрались идти в училище. Всё же образовательная реформа нам ещё только предстояла, надо было уточнить некоторые детали, заодно и с нашими встретиться, если удастся. Близких подруг у меня не было, со всеми дружила, девчата меня подкалывали, но близко особо ни с кем. Все ведь жили в общежитии, а я дома, и так получилось, что ребята сдружились более тесно, потому как жили все вместе и веселились тоже. А я лишь на общие гулянья ходила, поэтому осталась без близких подруг. Была лишь одна подруга детства, но она, окончив лишь три ступени кулинарного училища, выпорхнула из родительского гнезда. Она не говорила, но подозреваю, что без малыша под брюшком не обошлось. После этого она не захотела со мной общаться, мол, семья, дети, некогда. Ну а мне скучать было не пришлось, сплошная учёба, потом поход домой, уроки и паданье от усталости. Всё же я училась в лучшем образовательном учреждении страны.

На проходной нас пропустили сразу, поскольку узнали, но попросили показать сияние. На вопрос, зачем им сияние, сказали, что к ним кто-то приходил, выдавая себя за КНЯЗЯ, правда, проверку он не прошёл, был задержан, а потом передан хану на дознание. Ну вот, это ж как умудрились так подделать внешность? Причём не абы кого из учащихся, а именно Мирослава. Откуда узнали как он выглядит, ведь перед уходом из училища все снимки наши были уничтожены. Это было подозрительно. А после того, как мы засияли, снимать было без толку — снимки засвечивались. Тогда кто и как? Тут ещё возникал закономерный вопрос, кто хотел убить Мира и зачем во время учёбы? Он ведь не занимал никаких чинов, надел не имел, и я не слышала, чтоб он был богат. Тогда что?

Нас встретил управитель, видно, с проходной доложили. В стенах училища запрещалось мужчинам носить головные уборы. Муж же не мог снять, дабы не привлекать внимание своим сиянием, но и так он тоже привлекал внимание головным убором. Поэтому нас провели с улицы в незаметную боковую дверь.

В кабинете Олега Владимировича, точнее, его скрытой части, нас усадили за стол, предложили чаю. Попивая горячий ароматный напиток со вкусом лесных ягод, мы неспешно вели беседу.

Я в лоб спросила о том, что меня беспокоило и почему нам давали разные направления магии.

Оказалось, что это была такая защита: целиком все стороны СИЛЫ не давали никому. Это же касалось и магов. Каждый должен развиваться сам и достигнуть может любого уровня, но для этого придётся приложить немало усилий, в учёбе давалось обычно лишь основное и то, к чему были склонности. А то, чему меня обучали — эта деталь — она была важна для целительства, поскольку дар у меня открылся именно этот.

Дальше мы обсуждали увеличение числа учащихся. Потому как нам тоже нужны были специалисты.

Договорились, что из выпускников мы отберём себе четверть, и так каждое лето, пока не доучится новый набор поступивших.

Я поговорила насчёт подростков, которых начала обучать.

— Ярослава, это будет сложно. Ты ведь помнишь программу начального училища. Сможешь ли ты им дать всё за это учебное лето? Потянут ли они?

Те двое, что были у меня на днях, может и потянут.

Вспомнила, что запись уроков так и крутится до сих пор, влезла в настройки МАСа, подключаясь к АСу дворца Новгорода. Система работает во вне, с помощью энергетического поля Земли, а поскольку оно едино, то можно подключиться к любой точке, не имеющей особой защиты. Пока я видела высший уровень безопасности только на том военном предприятии, где мы наводили порядок.

Народ во дворце так и не разошёлся, зато волшебный фонарь вынесли на улицу, натянули огромную парусину на наружную стену дворца. И люд сидит на улице и смотрит. Несмотря на то, что на улице день, светло, но свет проектора усилен, и всё равно изображение бледное. А они не расходятся, смотрят, что-то пишут. А между рядов снуют женщины и раздают бумагу и карандаши. Забавно. Показала мужу кадр.

Сердце нежно щемило. Неужели мои усилия будут не напрасны?

Показали управителю.

— Вы можете разработать вот такую систему обучения?

— Если только начальную.

— Подключите программистов и договоритесь с училищами. Пусть каждый учитель записывает по одному занятию каждый день. Понятно, что это касается лишь общего образования. — Специализированное пока будут получать здесь, — вставил муж своё слово.

Управитель кивнул.

Мы ещё долго обсуждали много разных вещей, в том числе и попытку проникновения под княжеской внешностью.

Внешность была настоящей, точнее это было изменение внешности в результате пластической операции. После нашего ухода здесь усилили меры безопасности. Но вот допросить арестованного не удалось, он раскусил капсулу с ядом, которая была у него прикреплена к зубу.

Подробности расследования Олег не знал. Всё же он доступа не имел к государственным секретных данным. На этом мы и простились.

Олег Владимирович вывел нас в центр города тайными подземными ходами, приводя доводы, что с ребятами лучше не встречаться, пока не будут уверены в том, что это безопасно. После этого мы пошли по книжным магазинам, муж на моём МАСе прописал нашу общую платёжную систему.

— Мир, откуда деньги?

— Подработки.

— Скажи, а ты на кого работал? Случайно не они пытались тебя убить?

Муж заверил, что заказчиком была государственная ракетная промышленность. Он проектировал ракеты на начальных этапах, за это получал огромные деньги. Не верить мужу причин у меня не было.

Я скупила половину магазина, большую часть в том количестве экземпляров, что было в магазине. После этого надо было доставить всё. Хозяин, обрадовавшись крупному заказу, взял это на себя. Я дала им координаты точки выхода, мы обговорили время. После чего князь связался с нашей свитой и приказал встретить в указанное время товар, а ещё подготовить самое большое помещение дворца под библиотеку.

Ещё нужно было заказать стеллажи для книг. Их можно было бы собрать руками тех людей, которые нас ожидают. Но книгам нужен особый уход. Для библиотек учёные разработали специальные книжные шкафы, поддерживающие нужную температуру хранения, влажность и защиту от пыли и вредителей. Поэтому мы и решили закупить всё необходимое здесь. Тем паче, что доступ к средствам мужа был только здесь по причине их нематериальности. Физических денег в Сибири не было.

А ещё я тут подумала, что неплохо будет опросить население Новгорода, кто и чем занимается или занимался. Хотелось бы восстановить утраченные ремёсла.

Пока мы отсутствовали, в столице должна идти полным ходом прокладка канализации и водопровода по улицам города. Как объяснил подрядчик, которому перед "отпуском" Мир успел дать указания, проще проложить новые трубы, чем проверять старые и чинить их. И пока народ занимался на центральной площади образованием, город частично отстраивался с помощью магов и строителей. Народ странно реагировал на магов, некоторые со страхом, другие начинали осенять себя странным знамением, и даже были попытки нападения некоторыми фанатиками. Вот только приказ Мира был никого не убивать и даже защищаться можно было неактивно. Иллюзию наложить, что затея нападавшего удалась, в крайнем случае, наслать сон. Понятное дело, что маги были недовольны таким положением дел, ведь тут были лишь с активной силой. Но Князь таким образом пытался выйти на всю сеть фанатиков или прислужников Единого Бога.

— Пойдём покушаем? — предложил муж. Я пожала плечами, возвращаясь из дум. Вот и попробуй отдохни, если все мысли только о том, как восстановить страну.

Мир изъявил желание сводить меня сам куда-то. Пригласил в один трактир. Если честно, я в этой части Омска никогда не была. С удивлением рассматривала вывески лавочек, архитектуру зданий. Эта часть града существенно отличалась от сердцевины. Домики сливались в один, у каждого своё крылечко, участок с деревьями или кустами, небольшой забор. Во многих дворах паслись лошади. У некоторых подле забора стояла небольшая лавочка, где продавались какие-то товары. Были и большие одноярусные здания, имеющие в себе арку для прохода к дому.

Вот близ такого домика мы и остановились. "У Настасьи", — гласила вывеска.

Вкусные запахи разливались по всей улице, от которых во рту текли слюнки, а по запаху я даже не могла отгадать, что именно было приготовлено.

Нас встретила миловидная дородная женщина, источающая доброту и любовь, старше нас лет на десять.

— Ба, какие люди! — она поздоровалась и повела нас к уютному деревянному столу.

Мы тоже поприветствовали её. Женщина наклонилась к мужу и шепнула на ушко что-то. А во мне всколыхнулась ревность.

— Нам как обычно, — сказал Мир краснея. Да-да, это впервые я видела своего мужа в таком пикантном виде.

В голове стали выстраиваться предположения, но с вопросами я решила подождать. Женщина ускользнула, а Мир занервничал. Боги, да это же мой Мирослав, что может выбить его из колеи?

Позади меня кто-то шёл. Возле нас появилась стройная женщина лет пятидесяти.

— Ну здравствуй, сын!

Сынуля немного растерялся, но встал и обнял матушку. Сходство между мамой и сыном имелось даже в виде сбоку. Тот же нос, скулы, волосы.

— Мам, познакомься, это моя жена Ярослава, — представил он меня.

Я встала и поклонилась до земли, а после меня сцапали в охапку.

Свекровь была чуть ниже меня ростом, и когда я отстранилась и встретилась с ней взглядом, то обомлела: Мир как две капли воды походил на мать, разве что у той уже были морщинки возле глаз и на щеках да она была женственная. Она села рядом с сыном, не сводя глаз с меня. При том, что она улыбалась и что-то быстро тарахтела, я не могла понять, что она говорит.

На стол поставили тарелки с едой, а женщина, с которой мы встретились по приходу сюда, мне подмигнула и ушла.

Я чувствовала себя неловко, а вот Мир расслабился. Чего он так боялся? Сейчас же муж легко рассказывал маме о трудностях новой жизни, и тот объём работ, который нам предстоит.

Его мама слушала, не перебивая, задавала наводящие вопросы и даже давала советы, когда сын спрашивал её мнение. Всё-таки он очень любит маму. Мне муж напоминал ребёнка, увлечённо рассказывающего маме о чём-то новом, с широко распахнутыми глазками и блеском в них. Я таким его ещё не видела. Кушала, наслаждаясь и вкусом яств и представившимся зрелищем.

— А ты давно здесь? — спросил он родительницу.

— Да вот седмицу* гощу. Думала, может к тебе заявиться в гости.

(прим.авт. седмица* — семь дней, неделя.)

Мир побледнел и отказал маме, объясняя, почему нельзя. Пока в стране гадюшник — это недопустимо. На него было совершено такое бесчисленное количество покушений ещё в небытность его КНЯЗЕМ, что сейчас и подавно нельзя.

Внимание свекрови переместилось на меня. Она приглашала погостить. Стала расспрашивать, как мне живётся и не обижает ли меня муж.

— Нет, матушка, что вы. Он пылинки с меня сдувает.

— Мир, это она? — обратилась к сыну свекровь.

Я непонимающе посмотрела на мужа, а потом на его матушку.

— Да, мама, она, — муж посмотрел на меня. — Та самая первая любовь.

Теперь черёд краснеть пришёл и ко мне, от смущения.

Почему все знали, только я была не при делах?

Муж отвёл взгляд в тарелку, наливаясь пунцовой краской.

Мы довольно долго трапезничали. В помещении, где мы кушали, была ещё пара столов, но все они пустовали. Не думаю, что Мир планировал эту встречу, но кто-то позаботился о том, чтобы не было других посетителей.

Потом присоединилась к нам та женщина. Мир её представил своей старшей сестрой Любой и она была на сносях.

Любовь пожаловалась на то, что малыш слишком больно толкается, хотя по срокам ещё рано рожать.

— Позволишь? — встала я, решив проверить, всё ли в порядке.

— Яра целительница, — пояснил Мирослав, та кивнула.

Я прикоснулась к животу, подключаясь к малышу. Он был крупный и уже рвался наружу.

— Тут есть, где прилечь? — уточнила я.

— С ней всё в порядке? — свекровь не осталась равнодушной.

— Да, но мне нужен простор для манипуляций. Малыша надо развернуть головкой вниз.

— Но ведь ещё есть время, зачем вмешиваться? — настаивала она.

— Времени, к сожалению, нет. Он вот-вот захочет выбраться и места ему очень мало.

Мы вышли через боковую дверь и прошли по внутреннему двору в дом. Я попросила оставить нас.

— Люба, я сейчас поговорю с малышом, постараюсь его убедить перевернуться. Тебе может быть больно. Ты мне говори обо всех неприятных ощущениях, ладно?

Она кивнула. Ну и началось. Я убеждала чадо, что нужно немного потрудиться. Ага, как бы не так.

— Люба, непослушный мальчик растёт, борец.

Мама улыбнулась и расслабилась.

"Малыш, ты ведь любишь свою мамочку. Ты же не хочешь, чтоб ей больно было. Давай, я с тобой поиграю. Я буду показывать место прикосновением, а ты будешь ножкой бить туда. Хорошо?"

Малыш послушался, и мы стали играть в игру "Попробуй попади". Дитятко разворачивалось, и разматывалось из петель, которые накрутило себе на пуповине.

Тазовое предлежание само по себе не страшно. Правда, для мальчиков считается опасным для будущего потомства, в виду защемления одного органа. Да и петли могли затянуться, особенно на шее, а если головка идёт последней, это опасно вдвойне.

Когда мы закончили, я вытерла испарину. Мамочка чувствовала себя хорошо, ни разу не пожаловалась на боль. Я поблагодарила чадо за доставленное удовольствие игры и пообещала с ним ещё как-нибудь поиграть, когда подрастёт.

— Люб, мама останется до твоих родов?

— Она собиралась через недельку уехать.

— Попроси остаться ещё на пару недель. Думаю, что ты разродишься очень скоро. А помощь по хозяйству тебе не помешает, тем паче, если у тебя есть старшие детки.

За дверью нас ждали встревоженные родственники: мой муж и свекровь, высокий мужчина, приятной внешности, и двое детишей трёх и шести лет — мальчик и девочка.

— Как она? — судя по всему — это был муж Любы.

— Молодцом. Постарайтесь чтобы она не наклонялась и не бегала до родов. Просто эти движения мамы способствуют движению малыша. А нам это не нужно.

Мужчина дождался моего кивка-разрешения и ушёл к Любе.

Я присела в освободившееся кресло. Мир подскочил, беря меня за руку. Я улыбнулась с закрытыми глазами. Целительство как-то легче даётся.

Потом заговорила свекровь. Спрашивала, остаться ли ей.

Я пояснила ситуацию, попросив её не уезжать и помочь в родах или пригласить повитуху. В крайнем случае, дала мой номер МАСа.

Перекинувшись парой слов с ребятишками, мы попрощались и ушли, перенесшись в своё место.

— Мир, а почему трактир называется "У Настасьи"?

— А так звали мою бабушку, так и осталось. Она любила Любу забираться к себе, так и передала ей дело своей жизни, лишь внучке раскрыв секреты, дочерей у неё не было. К сожалению, она умерла. А сестра тут выучилась и стала заниматься трактиром, тут и познакомилась с будущим мужем. А поскольку он старший в семье, то как собрался жениться, ему родители хотели дом ставить, а он здесь остался, вот родители ему здесь дом построили побольше да так и живут.

— А у тебя ещё братья-сёстры есть?

— Да, ещё двое старших братьев и младшие сёстры.

— Сколько их?

— Двое. Младшей десять. Мама ещё хотела деток, да внуки пошли, вот она и крутится между ними.

Значит, шестеро. Забавно. Сколько ж у нас будет деток? Но пока не время ещё, хоть бы чуток наладить жизнь в стране.

Глава 15

Стоило нам очутиться в своём месте, я приступила к расспросам.

— Мирчик, — слащаво протянула я. Он вздрогнул от моего тона.

— Да, любимая.

— Рассказывай. Всё с самого начала. Начнём с твоей семьи. Кто они?

И полилась речь.

Как я поняла, семья мужа занимала не последнее место в империи. Ещё с деда началось освоения космического пространства. Дед был военным, а поскольку окончил высшее имперское училище до ухода в армию, то и в орде был не последним человеком, добился расположения. Организовал своё ведомство. Так и началась стезя Мечниковых в космической отрасли. Отец Мира был сильным воином ведь дед тренировал того с детства. Но не лучшим. Зато получил образование соответствующее, а поскольку уже было создано направление по созданию ракет-носителей в высшем учебном заведении страны, то и он пошёл по столь престижному профилю. Стоит ли говорить, что знакомства роли не играли и на эту специальность поступали дети с лучшими знаниями в естественных науках.

А поскольку дед мог себе позволить дать углублённое начальное образование своим детям, то и отец Мира смог поступить. К сожалению, другие дети деда не прошли по магическим способностям. Но и они заняли не последнее место в империи, причём все — и братья и сёстры. А детей у деда было девять. На старости дед отошёл от дел, уступив своё место сыну Мстиславу. Бабушка была из Омска, да и на тот момент это уже была образовательная столица Руси, поэтому они и осели на окраине. А дабы не сильно привлекать внимание, дед изменил своё имя на Мирон и трактир открывала именно бабушка Настасья. Она и показывалась, дед же к чужим не выходил, да и похвастаться своей стряпнёй могла запросто.

Время от времени Мирослав гостил у бабушки с дедушкой, стоит ли говорить, что дед решил отдать должное, воспитывая внука, чтобы тот был лучшим во всём. Старшими братьями занимался отец, а Мирослав любил проводить время с дедушкой, который уделял много времени его учёбе, особенно в воинском деле. У Мирослава не было магических способностей, поэтому его с младых лет готовили лишь на воинскую службу, а вот старшие братья пошли по стопам отца.

Сестрой Любой же занялась бабушка и вцепилась в неё мёртвой хваткой, готовя на своё место.

Ну и вот в первом классе отец решил выделиться. Старшие ведь уже не подходили под возраст, а Мирослав хорош был в бою. Так и произошла судьбоносная встреча Мирослава и меня. Отец хотел, чтобы на Мира обратил внимание хан. Но сын заупрямился, не такой судьбы он хотел. Поэтому отказался участвовать в боях.

Зато другие бились за какую-то единственную девчонку. Получилась куча-мала. Девочка вышла из общего зала. За дверью стоял Мирослав, который был взбешён разговором с отцом.

А стоило Миру скользнуть презрительным взглядом по девочке, как сердце пропустило удар.

— Тебе не нравятся бои? — всё, что он смог придумать в тот момент.

— Посмотреть не на что.

— А если я их всех побью, ты на меня будешь смотреть?

— А ты сможешь? Не мелковат ли для всех? — белокурая девочка заинтересовано подняла бровь. Странно, но эта "белокурая девочка" совершенно не вызывала никакого отклика в моих воспоминаниях.

— А какой приз мне полагается? — ответил заинтересованно Мир.

— Я.

— Ты выйдешь за меня замуж?

Девочка растерялась. Не такого ответа она ожидала. Какое-то время она молчала, обдумывая предложение.

— Давай так, поживём-увидим. Я буду поступать в высшее имперское училище. Там и встретимся, если потянешь, — бросила она ему вызов.

Мальчик просто не мог не принять предложение. Но смотреть велел лишь на него, как он всех ребят побьёт. Девочка же пообещала совместный снимок в случае его победы.

Ну а дальше я уже знала и помнила. И смотрела я действительно только на него. Дрался он красиво. Ловко уворачивался от всех, и наносил свои удары. Причём хватало одного удара, чтоб уложить на лопатки каждого.

Тут же появились два мужчины, один из которых был моим отцом.

— Папа, сделай снимок нас, — попросила я.

Отец усмехнулся сквозь усы и бороду и выполнил просьбу дочери.

Но когда я посмотрела на снимок дома, я была сильно обижена. Его ещё поместили в семейный альбом и всем показывали. Особенно мальчишкам-одноклассникам, которые иногда заходили к нам в гости. Класс у нас был дружный и посиделки устраивали частенько всем классом у нас.

— А дальше что было? — решила я вырваться из воспоминаний и продолжить слушать рассказ мужа.

— А дальше я стал пытаться разбудить магические способности. Потихоньку мне это удавалось. Часами просиживал за учебниками, доставшимся от старших братьев, в том числе и по магии.

Отец же говорил, что я заболел, влюбился в ту девчонку. Я не спорил, но заявил, что поступать собираюсь вслед за братьями. Отец посмеивался, но тренировки по магии стал проводить совместные. А когда увидел, чего я добился, решил вплотную заняться мною. Дед ругался, говорил, что отец совсем свихнулся в своём стремлении всех загрести в своё ведомство. Но однажды, приехав в гости, дед с изумлением отметил мои успехи.

— Этот далеко пойдёт! — сказал дед своему сыну.

После этого дед с отцом помирились и на лето Мир приезжал к бабушке с дедушкой, где усиленно тренировал тело, не забывая про точные науки.

Перед поступлением в желаемое место к ним заявился Ратый. Предложил пойти на учёбу в ордынское высшее учебное заведение. Но Мирослав отказался. Хан забрал моего мужа к себе в орду на месяц и показывал все прелести кочевой жизни. На Мира недобро косились молодые ребята да и заправские вояки.

— Я не могу. Это не моё.

— Я даю тебе шесть лет. Учись, это не помешает твоему воинскому мастерству, но тренировки не забрасывай. Я пришлю лучшего учителя боевых искусств к вам на поток.

Воевать с ханом не хотелось, тем паче, что тот хорошо к нему относился и собирался сделать приемником.

Мир согласился.

Ну а потом я уже знала, мы встретились, когда Мира попытались отравить. Тогда мои способности в определении яда достигли своего рассвета. Мир меня схватил в охапку и прижал к стене и смотрел на меня странно. И я прошептала ему те слова про отраву. Взгляд его переменился, он попросил, чтоб я не обижалась. И началась наша "война". Девчата с потока посмеивались над нами, говорили о великой любви. Но я знала, что это всего лишь игра на того, кто хотел смерти Мира. Из парней я ни с кем не общалась, да и они меня сторонились, как теперь знаю — с Мирославом не рисковали вступать на тропу войны, потому что он объявил меня своей.

— Ты правда так сказал?

— А то! В наши разборки никто не встревал, а в общежитии жили все. Выгоднее было дружить со мной.

— Скажи, неужели ты не разочаровался во мне? Я ж простая девчонка. Мне кажется, ты просто на принцип пошёл завоевать меня.

— Глупенькая, — Мир притянул меня к себе, обнял крепко-крепко. — Ты — моя жизнь, моя половинка. Как я мог отпустить тебя. Как мне многое хотелось тебе сказать, я представлял, как веду тебя на свидание, как рассказываю что-то, чтоб завоевать, покорить. А ты всё о деле. А потом отец сказал, что хан меня забирает сразу после окончания этой ступени. Что мне было делать?

— И что ты сделал?

— Отец мне рассказал, как в древности проводили обряд свадьбы.

— Как?

— Жених и невеста раздевались, и каждым поцелуем жених оставлял частичку себя, проникая душой в невесту, вкладывая всю свою любовь, сплетая навеки их души и судьбы.

— Почему ты мне ничего не сказал?

— Ты согласилась. И заметь, я не спрашивал, согласна ли ты выйти за меня, я спрашивал согласие стать моей женой, здесь и сейчас.

— Я думала, это всего лишь игра.

— Я люблю тебя, Ярослава. Я не могу с этим играть.

И он ещё крепче прижал к себе.

— Мирчик, я тоже тебя люблю. Вот только я полюбила уже в стенах училища. А того мальчика со снимка я ненавидела.

Муж попросил прощения.

Потом я решила уточнить, где сейчас его дедушка.

— Умер, в тот же день, что и бабушка. Половинки умирают в один день, обычно, если их больше ничего не держит.

Про бабушку с дедушкой по материнской линии я не спрашивала. Как-нибудь в другой раз. Но похоже, что близки они не были. А старшие братья, судя по всему, пошли в ракетную промышленность.

После этого я приступила к выдвиганию предположений, кто хотел его отравить и зачем. Но Мирослав сказал, что это мог быть как кто-то из орды, поскольку не хотели, чтоб он стал приемником хана, так и кто-то другой. Ракетная промышленность очень затратная и не все хотят, чтобы мы летали в космос, как наши предки до утраты знаний и технологий. И хотя отдачу эта отрасль тоже приносит не малую, например, солнечную энергию, что передаётся прямо с орбитальной станции на Землю, но есть и противники. Плюс европейская часть Руси могла диверсии чинить. Ведь напали на нас тогда в лагере. И тут возможны как несколько участников разрозненных, так и объединённых. Поэтому он поговорит с ханом, что тому удалось узнать. Возможно есть какие-то данные.

С ханом мы говорили по МАСу, тому мало что удалось узнать. Нашли человека, который делал операцию на лице тому смертнику. Но с ним ситуация повторилась.

— Ратый, ищите, но тихо. И никаких нападений, арестов. Нашёл, вызываешь меня, я сам его прощупаю вначале, покопаюсь в его мыслях, а потом будем действовать в зависимости от того, что найдём.

На этом и договорились, после чего мы вернулись в Новгород.

Во дворце была суматоха, хоть и вечер. Князя тут же уволокла свита в его кабинет. Я же пошла в класс. Он до отказа был заполнен детишками, и они писали. Как оказалось, они выпросили наших ребят из свиты показать им следующие буквицы и уже исписали "Животъ". Мы с ними быстренько прошлись по тем четырём буквицам, что они научились писать. Дети внимали каждому моему слову. Это радовало. Мы изучили счёт до пяти(Аз — 1, Веди — 2, Глаголь — 3, Добро — 4, Есть — 5, остальные же буквы до Животъ включительно не означали цифр).

А ещё ведь предстояло сортировать книги, которые должны были прибыть из магазина. Поэтому закончив уроки, мы с ними пошли сортировать книги. Это было что-то с чем-то. Малыши тащили книгу, а я её вносила в каталог МАСа, присваивала ей инвентарный номер, и тренировала счёт у малышей. Пока сортировали по категориям и азбуке. Стеллажи были уже готовы к использованию, их по прибытию сразу же собрали. Поэтому первые книги мы с детишками уже ставили на полки.

А потом я нашла одну интересную книгу: "Сказки". И решила её почитать на досуге, отложив в сторонку.

Дело спорилось, и мы быстро закончили, ведь помощников у меня было очень много. Я ребятишек часто хвалила. Притомившись и разобрав большую часть книг, мы вернулись в класс и начали читать выбранную книгу. Точнее читала я, воспроизводя Волшебным фонарём её на доску, укрытую сверху белой тканью. Тёмные занавески уже повесили на окна, как я и просила, поэтому погрузившись в ночь, я села под настольной лампой и принялась читать. После прочтения небольших сказок мы их разбирали. Почему герой поступил так, а не эдак, как его боги вознаградили за доброе сердце, и почему наказали жадного героя. И ещё много вопросов. Стараясь отмечать каждого ученика, я часто один вопрос делила на два, раскидывая их в разных местах нашего общения и формулируя другими словами. Поучаствовать успели все. А ещё детишки искали знакомые буквицы и старались читать сами коротенькие слова с уже знакомыми. Такое рвение радовало.

Я интересовалась помогли ли они кому-то из своих друзей, знакомых, в том, что выучили сами. И они наперебой пытались рассказывать. Получив должную похвалу, я просмотрела их прописи. Они и правда старались. Молодцы! После этого я их распустила до завтра, ведь им ещё родителям помогать и домашнее задание делать — цифры писать.

Ребятишки уже радостно обсуждали прочитанную сказку,

Я вздохнула немного с облегчением, всё же их энергия поражает, они с таким рвением хотят стать умнее, что я за ними боюсь не успеть.

Оставшиеся книги я разбирать не стала: не сомневалась в том, что детишки могут расстроиться, если я это сделаю без них. Пошла в стряпчую, искать еды и мужа.

Написала ему. Но Мир попросил его не беспокоить — прибыла знать. И там такие разборки происходят, что мне лучше не высовываться. Прибыл и хан с отрядом добрых молодцов в полном военном обмундировании, прошёл мимо книгохранилища. Я глядела на всё это широко раскрытыми глазами, и была в ужасе. Так всё серьёзно?

Тогда я занялась людом, что ожидал снаружи. Обратилась к ним с речью, попросила помощи. Занялась переписью ремёсел. Спросила, как они относятся к тому, что нашу орду нужно содержать. Что обязателен призыв из каждой семьи. Объясняя им все детали. Мужики обещали подумать и посоветоваться с жёнами. Ведь к нам приходили в основном лишь главы семейств.

После этого я попросила их разойтись, потому как князю не до них. И он обязательно их примет, пригласив каждого, кого я записала к себе, прислав мальчишку-посыльного. Они отмечали на карте свой адрес, а я вносила всё это в свою базу. К вечеру толпа разошлась по домам. А я, чувствуя себя совершенно разбитой, поплелась во дворец. На улице уже было прохладно, не помешало бы обзавестись тёплой одеждой (у меня-то есть, но она ведь не по "статусу", как говорила портниха. Кстати, надо будет с ней свидеться, она вроде бы обещала что-то уже сшить к сегодняшнему дню).

Муж уже закончил и выходил. Половину дворян он оставил на местах, подчинив их своей воле, остальных же частично разжаловал, а некоторых пришлось казнить. К сожалению, не все относились к простому подчинённому их люду по-человечески, некоторые обращались с ними как с рабами и даже убивали за малейшую оплошность. Не говоря уж о праве первой ночи, содержании наложниц и прочее. Так что выглядел муж очень плохо. Я его утащила в стряпчую, где уже никого не было и мы там до ночи просидели, почти не разговаривая. Мир влез в свою "пещеру" и переваривал то, что пережил сегодня. Было грустно на него смотреть, поэтому я просто не лезла, зная, как ему сейчас нужно одиночество. Хотя моя женская натура желала поддержать, помочь советом или хотя бы обнять. Пока сидели, я молча читала книгу, иногда поглядывая на любимого. Это был учебник азбуки, я освежала знания, вспоминала поучительные рассказики.

Глава 16

За сим занятием я и уснула, а когда проснулась, то в окошко светило солнышко. И была я в нашей кровати. Странно, неужели я так сильно укаталась, что и не заметила ни как меня переносили, ни как раздевали?

С мужем встретились уже в столовой, перебросились парой вежливых слов. Он был где-то далеко в своих мыслях.

"Что там со знатью?"

"Распределяю наделы. Пришлось привлечь князей. Думаю, что на местах вместо тех дворян от них проку будет больше. Тех же, кого удалось подчинить, оставил. Через три недели будет бал. От этого отвертеться не удалось. Но эти балы нужны. Не просто так их ввёл ещё Радогост. Это подчинение раз в месяц наместников на местах и их жён. Так что это нужно. Поэтому ты готовься. Доступ к ним только для знати. Я тебе пришлю список наместников, надо будет выучить."

"А недовольные?"

"Держи друзей близко, а врагов ещё ближе... Так что появившиеся вдовы тоже приглашены, посмотрим, что с ними можно будет сделать."

Я грустно вздохнула и отодвинула тарелку, которую тут же убрала молоденькая девушка. Сколько ей? Тринадцать?

— Тебя как звать?

— Маргарита.

Бросила взгляд на мужа, он кивнул.

— Я буду звать тебя Ритой, можно? — спросила девушку, она согласно кивнула. — Я тебя не видела раньше.

Значит, её подослали специально. Кто-то из родственников решил поближе к столице девчушку пристроить. Тем паче, что и образование тут дают.

— Учиться хочешь? — продолжила допрос я.

В глазах девушки появились слёзы. Она явно переживала. И хотела броситься на колени, но я помотала головой. Уловив мой недовольный взгляд, она лишь поклонилась.

Работы тут хватает. Но заменять всех служащих детьми тоже не стоит.

— А у тебя есть братья-сёстры? — девушка кивнула. Нет, сюда им явно не нужно идти на службу, тем паче от одной семьи столько много детей брать. Влияние должно расти. — Они далеко?

— В уезде.

Я лихорадочно соображала. Бросила взгляд на мужа, написала ему на МАС:

"Я не могу всех их сюда забрать. Но для удалённого образования нужны камни".

"Алмазы не обещаю, как и яхонты. МАС можно сделать на простых кристаллах?"

"Можно, но они будут бояться перепада температур".

— Рита, — обратилась я к ждущей дальнейших указаний девушке. — Свяжись со своими родственниками. Мне через три недели нужны будут дети. Не много, по одному из каждого села или деревни Новгородского уезда. Ты мне поможешь это осуществить?

Девушка кивнула. Замечательно. Но мне нужно знать количество человек. Засунуть программу обучения чтению в МАС не составит труда. Но всё остальное придётся деткам осваивать самостоятельно и учить других. Успею ли я за три недели дать всю буквицу? Сорок девять образов, по четыре ежедневно. Да, должны успеть даже за две недели. Тогда можно будет внедрить программу обучения в МАС. К сожалению, дать по волшебному фонарю мы будем уже не в силах. А вот на балу вручить такие же МАСы наместникам будет нужно. Только смогут ли они размножить всё это? А ещё неплохо бы дать им арабские цифры. Славянские хорошо, но для сокращения времени написания проще будет пользоваться другим видом цифр. А языки наши изучить тоже нужно будет, но уже позже. Думаю, что успею дать цифры за пару занятий.

Рита так и осталась стоять. Девушка слишком нерешительна. Насчёт сообразительности не уверена, посмотрим. Пригласила её через час к себе в кабинет. Как раз будет занятие с подростками.

Выглянув на улицу и удостоверившись, что площадь опустела, немного расстроилась. Тяга к знаниям угасла? Или причина оставаться была лишь желанием встретиться с КНЯЗЕМ?

Моя карта Новгорода стала практически полной благодаря ребятишкам и опросу народа.

"Яра, у тебя время есть?" — вмешался в ход моих мыслей муж, пока я дожёвывала пирожок. Сердце ёкнуло, предвкушая что-то нехорошее.

"Да, немного".

Разговор был долгим и отнюдь не простым. Я молча стискивала зубы и не перечила. Покорность. Как же сложно её играть.

"Ясь, готова? — написал мне на МАС. Я молча кивнула. — Тогда, игра началась!"

— Ты поедешь! Это не обсуждается. Пока всё не утрясётся, — повелительно, не терпя возражений говорил Князь.

— Но Мирослав, зачем? Неужели я не могу быть Вам полезна? — я была загнанной овечкой, но его тон наводил страху даже в моей подготовленной к игре душе.

— Княгиня, это не прихоть, это приказ!

Я выбежала вся в слезах из кабинета Мирослава. И проследовала в нашу спальню. Я знала, что так было нужно, но почему именно таким способом? Он обещал ко мне приставить какую-то женщину.

Чтобы выйти к деткам, пришлось полностью успокоиться, несколько раз умыться, дабы не видно было, что я плакала. Прилегла на постель, пытаясь полностью расслабиться и ни о чём не думать. Меня ждут подростки. Нужно идти. С трудом встала, натянула улыбку на лицо и вышла из спальни.

Ребятки меня порадовали, показали свои соображения насчёт арифметики. Эти уже решали простенькие задачки. Цифры я им дала уже все. Теперь как только они закрепят знания, можно будет перейти к арабским. С Ритой было сложнее, но я попросила ребят подтянуть её по пропущенному материалу. Заниматься с ней сейчас отдельно у меня просто не было возможности.

Время пролетело незаметно, и МАС сообщил, что пора идти к малышам.

Детишек я сегодня отучила, дала им вместо положенных двух уроков все десять. Задачи на закрепление они должны были решать сами, потом предоставив мне все свои решения. Когда мы с ними встретились, первое, что они спросили — пойдём ли сегодня книги разбирать. И искренняя радость от того, что они продолжат мне помогать, вселила уверенность в моих трудах. С этим делом тоже закончили, думаю, что родители обождут, никуда не денутся, ведь дети не отлынивали от своих обязанностей, а учились у Княгини.

Муж пришёл вечером. Я на него не глядела, просто отвернулась.

— Ярослава, иди сюда!

Я молча послушалась. Я всего лишь жена, подстилка под князя.

— Раздевайся! — как же непривычен такой тон. К хорошему быстро привыкаешь. Я сняла халат, который накинула поверх ночной сорочки. — Донага!

Молча проглотила комок в горле и сняла сорочку. Мирослав водрузил вокруг меня какую-то металлическую штуковину. Она была мягкой на ощупь, напоминала нижнее бельё и обхватывала тело, словно вторая кожа, поднимаясь до талии.

— Это пояс верности, дорогая! — сколько презрения в голосе, мне и правда хотелось рыдать.

Замок щёлкнул.

Муж провёл руками под металлическим бельём, проверяя что-то. Смахнул слезинку с моей щеки, отвёл взгляд.

— Завтра утром ты отправляешься в дорогу. Придёт арабка. Она тебя проводит к машине. С ней и поедешь.

— А охрана?

— Я не могу тебе никого выделить. Каждый человек на счету. Водитель мне тоже понадобится.

Я лишь молча кивнула, старательно отводя взгляд.

Молча легла в постель, пытаясь устроиться поудобнее. Долго ворочалась.

"Ты как?" — написал мне.

"Не хочу говорить".

"Прости".

"Отстань," — я боялась расплакаться.

Больше мы с мужем не разговаривали.

На утро явилась женщина в чёрной парандже. С закрытым лицом, накрашенными сурьмой глазами. Бросив взгляд на неё и отметив, что закутана она целиком, даже руки находились у неё в перчатках, я лишь хмыкнула. Женщина была довольно высокой, не намного, но выше меня. Вот спрашивается, зачем им носить такой наряд? А может они под ним набор оружия прячут? Хотя, теперь немного по-другому взглянула на выбор своего мужа. Может не всё так грустно. Женщина высокая, не худая, под одеждой может прятаться что угодно. Будем надеяться, что подмен не будет, и меня и правда будут охранять. Но немногочисленность охраны оставляла желать лучшего. Я вздохнула. Пора?

Женщина ответила мне по-арабски. Что мол, пора выдвигаться. Я бросила последний взгляд на окно нашей спальни. И там увидела Мира. Лучше бы не видела, обида никуда не делась. Пришлось отвернуться.

Когда садилась в чёрную машину, вздрогнула. Нехорошее предчувствие. Скользнула взглядом по водителю. Бритый! Боги, защитите меня!

Было раннее утро, только-только начало вставать солнышко. Муж ещё спал, когда я уходила. Я скользнула взглядом по небосклону, потом по дворцу, в надежде хотя бы увидеть мужа, грустно опустила взгляд и села в машину.

Арабка села рядом со мной, за водителем. А меня затошнило. Стала глубоко дышать, пытаясь подавить рвотный позыв.

Сердце бешено стучало.

Мы тронулись.

Мне было плохо, и я согнулась пополам, успев лишь пристегнуться. Женщина положила руку поверх моего колена. Странно, но этот жест меня немного успокоил. Но паника всё равно накатывала.

Помнится, в прошлый раз когда мы с Миром расстались, меня чуть на виселице не повесили, и тоже бритый типчик был.

— Успокойтесь, вы привлекаете ненужное внимание, — прозвучали арабские слова.

Я и правда привлекала. Расслабиться, мне нужно расслабиться или отвлечься. Запустила на МАСе игру, чтобы хоть как-то отвлечься. А все мысли всё равно возвращаются в тот день на площадь.

Запустила учебник по арифметике, стала решать задачки. Это немного помогло.

Спустя какое-то время арабка с акцентом по-русски попросила водителя остановиться и сделать перекус. Расстелила покрывало на земле, поставила корзинку с едой.

— Вам нужно покушать.

Глянула на еду и меня затошнило. Я не смогу в себя ничего запихнуть.

— Нужно, покушайте! — настаивает арабка. А я мотаю головой. Но она не поддерживает моего решения.

Я окинула продукты внимательным взглядом. Пирожки, запечёное мясо, свежие овощи, яблоки и зелёный виноград.

Оторвала себе маленькую гроздь и поднесла к лицу. Не тошнит, хотя моё состояние можно списать и на переживания. Покушала, съела ещё и яблоко.

Арабка же предложила мне пирожок. Я взяла его, а потом отдала ей в руки.

— Кушайте, я не хочу.

Пирожок не был отравлен. А вот мясо вызвало у меня уже знакомое чувство отвращения.

Арабка же отрезала мне ломоть с края, потом обрезала все края и вручила мне. Я едва сдержалась. Женщина попросила сделать вид, что мы едим мясо.

Это было что-то с чем-то. Подносить ко рту то, что вызывает настолько сильную тошноту, и при этом нельзя было показывать этого. Кое-как я "дожевала" положенный мне кусок , а моя сопровождающая спрятала несъеденное в полах своей одежды.

Водителю же протянули кусок мяса из середины, он поблагодарил и съел, значит, ничего не знает об отравленной еде. Перед отъездом мне предложили воспользоваться кустиками. Я молча проследовала в указанном направлении, женщина не отставала. И как мне сходить по нужде?

— Просто присядьте, — посоветовала сопровождающая.

Последовав совету, поняла, что ткань просто расходится в разные стороны. Что за штуковину Мир придумал? И явно не массовое производство. Женщина воспользовалась моим предложением постоять покараулить, пока она тоже воспользуется кустами.

После чего мы поехали дальше. Когда меня стало клонить в сон, арабка забеспокоилась. Спросила, всё ли в порядке. Я ответила, что да, просто устала.

Спать и правда хотелось, ведь встала я очень рано. Под мерное укачивание и заснула.

Очнулась от того, что кто-то открыл дверь машины.

Мы стояли. Я взглянула на соседку, она мирно спала на моём плече, глубоко дыша.

Я закрыла глаза, стараясь уподобиться своей сопровождающей. Веки не должны дрожать, полное расслабление. Дыхание глубокое, между выдохом и вдохом перерыв. Медленный выдох. Перерыв. Медленный вдох. Меня начало клонить в сон. Нет, спать нельзя. Всего лишь притворяться.

Рядом слышались мужские голоса, язык был знакомым, но не могла вспомнить, какой именно диалект. Но смысл я понимала. Они решали, трогать меня или нет. Снотворное должно было действовать ещё пару часов, можно было б даже перепихнуться, пока мы спим.

Я спокойна, очень спокойна. Нельзя нервничать. Всё в порядке.

Меня потащили из машины. Тело расслаблено, я сплю. Облокотили на капот и задрали подол платья. После чего последовала отборная ругань. Мне ничего не смогут сделать.

— Этот недоумок надел ей пояс верности! — сколько негодования в голосе.

— Берите тогда вторую. Вряд ли он со служанкой поступил так же.

Я сплю, не шевелюсь. Равномерно дышу. Рядом со мной заваливают женщину. Нельзя поддаваться чувствам. Стараюсь отгородиться от них.

Слышатся движения. Неужели всё же её не минула эта участь? Я готова кинуться ей на помощь, но что я могу? Машина дёргается, а я плотнее закрываю глаза. Страх сковывает всё тело. Я должна вмешаться.

И когда я-таки решаюсь это сделать и подрываюсь, вижу, что вокруг меня лишь разбросаны тела мужчин, мёртвые тела. Водитель скоропалительно заводит мотор.

— Без нас ты не поедешь, — слышу голос арабки, когда она приставляет окровавленный кинжал к горлу водителя. — Садитесь, — командует мне, затем протягивает мне ещё один кинжал и велит сделать то же самое, чтоб она могла сесть. Я киваю, выполняя её поручения.

— Благодарю, — сумела выпалить я лишь через пять минут после начала движения.

— Не стоит, это моя работа.

Значит, она изображала сон. А потом в удобный момент просто напала. Хух, как гора с плеч. Я откидываюсь на спинку и долго смотрю просто вверх, в одну точку. Ну что ж за жизнь такая? Как бы я себя чувствовала, если бы всё же изнасиловали эту женщину? А если б муж не надел этот проклятый пояс, который мне уже всё, что можно, натёр? Отогнала эти мысли. Что самобичевать себя? Всё обошлось и ладно.

Ну, Мир, зараза, я тебе устрою, когда вернусь!

Глава 17

Наш водитель заметно нервничал и не только потому, что к горлу был приставлен кинжал. Куда мы ехали, я не поняла, но женщина, взяв руководство ситуацией на себя, приказала не менять маршрут и везти туда, куда он направлялся. Ничего хорошего водителя явно не ждало. Как он, заикаясь, рассказал, что был приказ доставить именно в то место, где было совершено нападение. А дальше указаний не было. Пришлось малость надавить, чтобы он отвёз нас на свою базу.

Не доезжая какого-то поселения водитель остановился и сказал, что дальше не поедет.

— Лучше убейте меня сразу, потому что, если узнают, что я вас сюда привёз, они не только с меня шкуру спустят, но и со всех моих родственников.

— Это что за село?

— Подлипки.

Я сверилась с картой. Судя по нашим координатам, тут ничего не должно быть. Лес да и только. Интересненько.

Постаралась просчитать варианты событий. Что ж мне делать-то?

Соваться туда очень опасно. Княгиня или нет, думаю тем, кто там, будет, без разницы. А может и наоборот, обрадуются, что я попала к ним в руки. Если это те же люди, что стояли за сменой власти во дворце, то надеяться, что меня просто возьмут в заложники, чтобы надавить на Мира не приходилось. Они уже знают, что по-отдельности мы слабы, и только убрав меня, можно подчинить КНЯЗЯ своей воле.

Переодеться и выдать себя просто за девушку?

Можно было б вернуться, но я ведь ничего не узнала. Блин!

Набрала на МАСе номер мужа.

Он не сразу ответил.

"Яра? Что-то стряслось?"

Я ему изложила краткий обзор событий.

— Что посоветуешь? Я могла б переодеться обычной девушкой, сыграть заблудившуюся овечку.

Надолго повисла тишина. Думает или советуется? С кем?

"Иди с сопровождающей. Скажи, что по дороге её повстречала".

А дальше мне надлежало стать служанкой знатной женщины, ехавшей по вызову к Князю, на которую напали, а после убили, когда та не захотела отдавать драгоценности. Потом меня куда-то везли, кинули в какой-то сарай, где как раз уже и была арабка. И нам удалось ночью сбежать.

Я отыскала в машине свой наряд попроще, просто сорочка, без вышивки, сарафан. На голову платок, блокирующий сияние, повязала. Волосы в косу переплела.

Арабка кивнула, глядя на моё облачение.

"Мир, ну как?" — включила режим видео.

"Сойдёт. Только тебе придётся снять серьги. МАС скрыт под рукавом, не должен привлекать внимание".

Я вдохнула поглубже.

"Яра, стой. Обувь".

Блин! И почему я не взяла с собой обычные лапти? Разулась. Холодно. Земля уже остывает быстро. Да и не привыкла я босиком ходить.

Покосилась на ноги арабки. Простенькие лапти, но не моего размера. Жаль.

"Яра, не рискуй понапрасну. В случае угрозы жизни или нанесения телесных повреждений, убирайся оттуда. Ты меня поняла?"

"Да, мой повелитель! Слушаюсь и повинуюсь!"

"Постой, передай свои координаты, пожалуйста".

"Как скажешь".

На этом связь я прервала. Включить МАС на запись сейчас было нельзя, но можно было снимать всё моими глазами и мысленно сбрасывать картинки. Поток видео, к сожалению, я пока не научилась писать из своей памяти. А вот снимки делать глазами — всегда пожалуйста.

Поняла, что до сих пор не знаю, как звать мою спутницу. Спросила об этом. Она представилась Амирой. Странное имя. Княжеское. Как их там учат, раз они готовы рисковать жизнью ради меня, не моё дело. Я старалась не привязываться слишком к окружению.

Перед тем, как мы тронулись в путь, я приказала водителю никуда не уезжать. Ожидать нас здесь. А если бросит нас, то я сама накажу его и его семью похлеще его хозяев. Тут способ кнута и пряника не сработал бы. Если ему угрожают, то обещание того, что я спасу его родных, давать не стоит. Поэтому только большая угроза подействовала бы.

Мы подошли к воротам, Амира набрала в ладонь земли и стала пачкать мне белоснежную сорочку. А она молодец. Потом и себе испачкала, правда, на её чёрном одеянии грязь была не особо заметна. Раздался отчётливый стук, чуть приглушённый из-за перчаток женщины.

Село выглядело по-старинному, обнесённое частоколом. Это с одной стороны не внушало надёжности, а с другой — пугало. В Сибири уже давно не строилось укреплений. Старинные крепости остались, а новые были бесполезны, если учитывать, что огнестрельное оружие есть, пушки и самолёты, то и стены не помогут.

Открыли нам не сразу. Над входом нависала башенка, на которую забрался немаленький мужичок, с бородкой. Странно, но сердце ухнуло от страха. Увидев нас, можно сказать, не внушающих опасения женщин, был отдан приказ отворить врата. С лязгом отперли засов и, сделав щель, чтоб могли лишь мы пройти, позвали внутрь жестом.

Как мне было страшно! Зря я сюда сунулась. Но жалеть уже поздно, нас видели, а потому живьём вряд ли отпустят. Теперь всё зависит от способности сыграть свою роль.

Мы вошли. Нас встречали с сальными взглядами мужики, от которых разило потом. Так, нельзя показывать своё отвращение! Часть мужиков была с бородами, остальные же бритые, и все со стрижкой под горшок. Разница в чине?

Вспоминаю как плотник Деян падал на колени, какое у него было выражение лица. Нужно соответвовать поведению простолюдинки. А ещё надобно вспомнить то чувство, которое было на лицах моей челяди. Величайшей признательности. Что могло бы вызвать такую преданность? Наверное, если бы спасли жизнь моему любимому или Ярику.

Живо нарисовала в воображении сцену спасения моего братишки, правда, что спасает его Мирослав.

И я упала на колени, целуя подол длинных тёмных одежд встречающих (в мыслях представляя, что эти одежды чистые, мною вышитые). По моим щекам текли слёзы, вызванные сценой радости от спасения.

Главное, не сболтнуть лишнего.

— Слава Всевышнему, Господь услышал мои молитвы! Он послал нам вас!

Мужчины явно растерялись. Арабка же молча наблюдала за сценой.

Потом я подскочила и стала целовать руки одному типу, у которого на пальцах были перстни.

— Спасибо вам, без вас мы бы пропали! Благослови вас, Боже! — даже чуток обслюнявила конечность. Мужчина выдернул брезгливо свою длань.

Я же размазала грязной рукой свои слёзы, стараясь подавить рыдания, когда меня окликнул этот пренеприятнейший тип с редкой козлиной бородкой, которого я целовала.

Он попросил меня подняться и поведать обо всём в спокойной обстановке, приглашая меня в один из покосившихся домиков. Арабке сделал знак следовать за нами. Амира немного напряглась, когда её попросили остаться за дверью.

Мне предложили горячего чая, чтобы согреться. Отказываться не стала. Но бурду, под названием "чай", с трудом выпила, сохраняя лицо.

Я попросила защиты и покровительства, а также помощи добраться до какого-то села и наняться в служанки, рассказывая про свои злоключения.

Дело уже было к вечеру, поэтому мне предложили переночевать на сеновале. Детально расспрашивали о нападающих, сколько их было, в какой одежде. Я, всё, что "вспомнила", поведала.

Когда я завершила часть с привозом меня в какой-то лагерь разбойников, поинтересовались, как я встретилась с арабкой. Я озвучила заготовленную ранее легенду. После этого меня проводили на сеновал, а арабку пригласили к главному. Вот так, никакой еды, хорошо, хоть ночлег предоставили. Благо

Если честно, неприятное ощущение опасности меня не покидало. Я лежала на сене, прислушиваясь к каждому звуку.

Миру написала сообщение, но он не ответил. Чем он занят в такой час?

Спустя продолжительное время, я услышала скрип отворяемой двери. Прикинулась, что сплю.

Бесшумные шаги. Казалось, сердце стучит очень громко и выдаёт меня с потрохами. Ко мне подошли, а потом сено рядом примялось.

Послышалась арабская речь. Я выдохнула.

— Они поверили, — сказала женщина шёпотом.

— Уверена?

— Да, — слова сплетались в молитву древним богам.

Позади послышался шум, значит, за нами следят. Дочитав молитву, отбивая периодически поклоны, женщина легла рядом.

А дальше мы вели речь на русском и ломаном русском. Хотелось кушать, но просить об этом был верх наглости. Амира же протянула мне вяленое мясо. Я лишь кивнула, выражая благодарность. Мы ещё какое-то время обсуждали "напавших" на нас. Арабка мне поведала свой рассказ. На том мы и уснули.

Интересно, хоть одно слово правды прозвучало здесь?

Во сне мне снился Мир. Он обнимал меня, гладил по голове и шептал ласковые слова. Внезапно сон резко оборвался, а меня трясли за плечи.

— Просыпайся, Маша, пора вставать.

Кто такая Маша? Неужели тут ещё кто-то, помимо нас? Ой, да это ж я так представилась.

Потом была арабская молитва, я только не совсем поняла, они нашим богам молятся? Потому что судя по словам, пусть имена и переиначены, но смысл тот же, по сути, наши славления Роду Всевышнему и другим богам.

Спустя какое-то время мужчины пригласили меня на утреннюю службу. Арабке предложили подождать в хлеву. Церквушка была здесь же, в пределах частокола. Там толпились все особи мужского пола, некоторых я, правда, видела впервые. Во время перехода границы храма я ощутила уплотнение защитного поля. У меня работает защита? Как такое может быть? Мир всё ж не усидел, решил подстраховать?

Я окинула церквушку магическим взглядом. Да, славно они потрудились. Мало того, что на источнике силы располагается капище, так свод работает не как накопитель силы космоса, а словно тут производится откачка силы.

Радовало то, что Мир снабдил меня не только крестиком, но и данными по этой религии. Отстояв службу, я несколько приуныла, в то же время отражая на лице благодатную улыбку.

На завтрак меня и Амиру пригласили к общему столу. Да только арабка отказалась, сказав, что ей не позволено открывать своё лицо пред мужчинами. Я решила не оставлять её одну и попросилась поесть вместе с ней в сарае. Нам недовольно протянули две тарелки и, оставив одних, затворили дверь. Женщина в который раз села спиной ко мне, открыла своё лицо и принялась есть.

Не хочет смотреть на меня, ну и не надо. Навязываться не буду. Кушали мы в тишине.

А затем нас словно испытывали: то грядки прополоть (зачем? осень на дворе) — так надо, траву покосить (ну ладно, может, скотине?), воды наносить из колодца, еды на всех приготовить, вещи постирать. К концу дня я просто валилась с ног, но молча сносила все приказы и выполняла работу. При нас постоянно кто-то находился, словно они думали, что мы можем сбежать. Может, стоит воспользоваться этой мыслью?

К вечеру выдали нам по тарелке похлёбки, которую мы с Амирой готовили, и отправили на сеновал.

Как только нас заперли, я решила пойти повынюхивать. И хоть ручки-ножки уже не носили, а надо было и задание выполнять. Удостоверившись, что Амира спит, я тихонько поднялась по стремянке на второй ярус сеновала и, применив силу, отодвинула одну доску. Затем выскользнула и осторожно спустилась. На улице сгущались тучи. Дождик собирается?

Путеводной звездой служил лучик света, горящий в одном домике. Я осторожно шмыгала от одного строения к другому, успевая спрятаться до того, как меня заметят. У источника света я затаилась и навострила уши.

— Ну что? — услышала я голос того типа, что вчера допрашивал меня.

— Спят.

— Замок проверил?

— Да.

— Тогда иди, поджигай.

Амира, она ведь там! Я дёрнулась, хотела бежать спасать, при том, что сама наверняка попаду в ловушку, но оставлять женщину на погибель совесть мне не позволяла. Мне зажали рот.

— Тс...

Я повернула голову — это была арабка. Сглотнула комок в горле. Слава богам!

— Ну что ж, дорогие братья! Наша миссия завершена. Книги готовы, летоисчисление и события переписаны, можно начинать операцию по внедрению. Свидетели почти убраны.

За нами уже пылал сеновал. Амира жестом показала следовать за ней. Мы добрались до врат, на которых стоял караул. Я даже не заметила движения женщины, как оба стражника уже лежали на земле с запрокинутыми головами.

— Не смотри! — это был приказ. Голос, не позволяющий ослушаться, привыкший повелевать. — Пойдём!

Я молча выполняла всё, что от меня требовали. А в душе нарастала обида, которую затмевала злость. Когда мы оказались за частоколом, земля за мной уже дрожала. Ну вот не могу я сдерживать свои чувства.

Слышались крики, ругань. И огонь, озаряющий ночное небо, словно поднимался вверх огромным огнедышащим змеем.

Глава 18

Очутившись вне острога*, я вздохнула с облегчением. Всё же притворяться и играть роль я не любила. Хотя и маски мы постоянно надеваем на себя, но то ведь реальные наши маски: с любимым ведём себя не так, как с другими, с родителями играем свою роль ребёнка, с детьми выступаем в роли друга или учителя, да и вообще, к каждому ищем подход. А здесь приходилось играть, рискуя жизнью.

В поле зрения увидела Ратыя и отряд воинов, облачённых в доспехи, стоявших рядом с частоколом. Интересно, а материал доспехов и мой пояс верности не из одного случайно сплава?

— И что теперь? — обратилась я к невидимому собеседнику во тьму.

— Мы разберёмся. Уходи в наше место.

— Как скажешь, — и я представила нужную картинку для смены пункта назначения.

Следующие два часа я не могла успокоиться. Утешала себя мыслью, что от меня толку точно не будет. А вот отвлекаться на меня мужу не стоит.

Ходила взад и вперёд, вдоль ручья. Потом меня осенило, что ждать можно бесконечно, ведь Мир сюда прийти не может. Хотела рвануть к нему, но остановила себя. Злость сменилась тревогой, я уже не сердилась на любимого, лишь бы он был жив-здоров.

— Всё хорошо, всё хорошо! — твердила сама себе, а червячок всё равно грыз изнутри.

Через три часа я не выдержала, так и не смогла ничем заняться.

"Мир!!!"

И ни одного сообщения.

"Мир! Сковородкой ты всё равно получишь!"

Откликнись, ну пожалуйста!

Проверяю своё поле, пытаясь отследить любимого. Условия повторяются. Надеюсь результат будет другим, но однозначно хорошим.

Вернулась я на то же место, где последний раз слышала мужа.

Вокруг пылал огромный костёр. Казалось горел лес. Было жутко. Везде огонь. Ржание лошадей, выстрелы, треск огня.

Мир! Потянулась к нему. И пошла по ниточке, связывающей нас. Я не видела ничего и никого, мне казалось, я шла сквозь огонь. И только слышала медленное биение его сердца.

Мир! Он лежал под завалом, в огне.

— МИР! — мне сейчас нужен мой гнев. Я тебе припомню все издевательства, и тот же пояс верности!

А вокруг лишь трещит огонь и лижет меня языками пламени. Кто посмел прикоснуться к моему мужу! Доски затрещали и разлетелись в разные стороны, освобождая мне дорогу.

Дальше помню лишь прикосновение к раскалённому телу, перенос в наше место, любимого, лежащего на моих коленях и огонь, который так и пылал вокруг. А я лишь думала о том, что мой муж жив, вкладывала всю свою любовь, отгоняя сердитые мысли. Лишь любовь и нежность к моему супругу храня в своём сердце.

Помню жар, который расплавляет моё тело, превращая его в живой металл. Затем обжигающий холод, обволакивающий мою голову, леденящий мои ноги. Вода, льющаяся мне в рот, капельки дождя, впивающиеся иглами в моё лицо и тело. Казалось, времена года сменяют друг друга, при этом я лежу без крова и одежды, чувствуя все "прелести" любимой природы.

В одно прекрасное мгновение я поняла, что всё кончилось. Ничего больше не болело, не пекло и не причиняло неудобства. Мне было тепло и уютно, а меня гладили по руке. Внезапно ласка прекратилась.

— Продолжай, попросила я.

— Яся, Ясенька, ты очнулась, — ну что опять? зачем столько тоски в голосе? — Солнышко моё ненаглядное, — меня покрывают поцелуями, крепко прижимая к себе.

— Ну всё, хватит, — с трудом отталкиваю настырного мужа. — Зацеловал уже.

Ворчу я, встречаясь с его взглядом. Ну вот! В его глазах стоят слёзы.

И на меня наваливаются последние воспоминания: те два дня, что водил он меня за нос.

— Ах ты, зараза, где моя сковородка? Я тебе задолжала пару ударов! — я подскакиваю с места и ищу взглядом, чем бы огреть моего благоверного.

По его щекам текут беззвучные слёзы, а сам не сводит с меня нежного взгляда.

Я подхожу рядом и сажусь на корточки, растеряв весь запал.

— Мир?

— Можно я тебя обниму? — просит.

Внезапно вспоминаю про пояс верности.

— Вначале сними свою штуковину.

— Я уже давно снял.

Странно, но я больше не сердилась, я соскучилась, поэтому просто бросилась к нему в объятия, вдыхая его запах, пусть запах пота, но такой родной, только ему присущий. Ведь совсем недавно я его чуть не потеряла. Во второй раз. И опять когда мы разлучились.

Не знаю, сколько времени мы так пролежали, он всё шептал ласковые слова, а я просто наслаждалась счастливыми мгновениями.

А потом я с ним три дня не разговаривала. Он мне всё рассказывал, а я молчала.

Поведал, как вызвал хана, и они честно пытались просто арестовать этих людей. Но они сжигали сами себя. И Мир попал в ловушку, пытаясь спасти какого-то фанатика. Поведал и про книги, которые удалось спасти. Как он понял, в этом остроге занимались именно книгами: переписывали деяния прошлых лет, целиком перекраивая мир. Придумали новые страны, языки, создавая новую жизнь отдельных государств, возвеличивая их и приписывая им тысячелетия независимого существования.

Муж целовал меня, а я лишь позволяла ему это делать, не отвечая на его ласки. Радовало то, что любимый не оставлял своих намерений помириться, даря мне приятные мелочи. То камешек принесёт красивый, то птичку поймает и даёт в руки, то зверька какого. Разок принёс бабочку. Последнюю я не взяла. Пусть она красивая, но почему-то я боюсь насекомых.

Животных я всех отпускала, как только поглажу немного, правда, приходилось гнать их, а то они и уходить не хотели.

Питались мы исключительно орехами и овощами. Которые я силой своей мысли заставляла появляться, вспоминая как тот или иной выглядит на грядке.

А то принёс живую рыбу. Я вопросительно взглянула на мужа. Что мне с ней делать?

— Жарить, — ответил он на незаданный мною вопрос.

Я молча протянула ему свой кинжал. Ты у нас мастер казнить людей, разбирайся с животными сам. Он всё понял, без слов. И пока я ходила купаться в ручье, на костре жарилась рыбка.

— Только соли у нас нет.

Соль... Каменная соль, на месте бывшего моря... Потом наклонилась и взяла белый камешек, который тут же появился на земле.

Думаю, этого куска вполне хватит не на одну рыбу.

Стоит ли говорить, что все эти три дня, помимо того, что я оставалась холодной до его ласк, я периодически соблазняла мужа, то купаясь рядом с ним в обнажённом виде, то просто расстёгивая свой сарафан и позволяя приоткрываться груди. То задирала подол и соблазнительно наклонялась. Но его попытки ко мне приблизиться в такие мгновения я тут же пресекала предупреждающим жестом.

По МАСу я тоже игнорировала все его сообщения. Я видела, как любимый сгорает от желания, но не позволяла ему никаким способом удовлетвориться. Моя месть должна была свершиться. Без сковородки обойдёмся, есть более человечные способы, исключающие физическую расправу.

Любимый смотрел на меня голодным волком.

На этот раз я решила искупаться в сорочке. А что, когда она мокрая и облепляет тело, то становится прозрачной и облегающей...

Ужин был уже готов, а готовил в эти дни исключительно Мир.

Я выхожу на берег в мокром виде, а муженёк не сводит с меня глаз, и рыба уже горит на костре. Угольки одни останутся, если не вмешаться. Я медленно подхожу близко, забираю почти обгоревший трупик рыбки, и дую на остатки нашего ужина.

Это было последней каплей в терпении Мирослава, сорочка была разодрана на две части. Он покрывал моё тело поцелуями, а я с трудом ловила его губы. В животе сводило от голода, но сперва я не против была удовлетворить несколько иную жажду. Я его простила уже давно, ещё в первый день моей молчанки. Да только решила исключить такое впредь. Нужна игра? Будет игра! Но только при условии полного доверия и раскрытия всех карт.

Властные страстные поцелуи, готовые проглотить меня, лёгкие покусывания тела в ответ на его обжигающее дыхание. Я его дразнила, а он меня отталкивал, не позволяя мне брать всё в свои руки. Ласкал меня, отводя мои кисти, не позволяя его ни гладить, ни царапать. А потом умостился меж моих ног и заставлял меня дрожать и стонать.

Я извивалась, не в силах совладать с нарастающим желанием и стремлением ощутить его внутри себя. Он ласкал меня языком, вычерчивая непонятные узоры в моём лоне. Позволял сгорать мне в агонии удовольствия и наслаждения вновь и вновь.

— Иди ко мне? — я сдалась под его напором, но всё равно желала слиться с ним в единое целое.

И он на этот раз послушался, лёг на меня и одним движением взял меня.

— Люблю тебя, Мирослав, муж мой.

— Люблю тебя, моя жена ненаглядная. Ясочка, моя любимая, — прошептал он, отдаваясь полностью и без остатка.

Глава 19

Может, стоило вернуться и раньше, мол, дела не ждут. Но после недавних приключений я заслуживала отдыха. Ха, попробовал бы муж возразить! А вернёмся, ведь видеться будем мельком. Единственное, о чём жалела, так о том, что с мужем эти дни не говорила. Но не отменять же расплату, хотя, я сама себя и наказала.

Он, конечно, тоже не молчал, рассказывал, правда, не обо всём, а хотелось знать многое.

Миру дома не сиделось, он с проверкой поехал в соседний уезд — Смоленский, наместника которого казнили.

Ага, поехал! А что, видимость ведь надо соблюдать, что перемещаемся мы с помощью машин. Ну так и соблюдаем.

— Мирчик, а ты мне ничего рассказать не хочешь? — слащаво пролепетала я. Муж вздрогнул, подумал и замотал головой. Ну и ладненько. — И кто же выступает у нас в роли КНЯЗЯ?

Муж загадочно улыбнулся. А затем предложил продолжить игру.

— Побудешь ещё немного служанкой? — а в голове у меня уже созрел план мщения. Ах так, ну ладно! Я хитро прищурилась и кивнула. — Княжеской, — добавил он, но заметил мой взгляд. — Ты что задумала?

Ага, так я и сказала.

— Амира будет рядом, — я кивнула. Ну-ну!

Наряд пришлось раздобыть новый, ведь муженёк уничтожил мой прежний (для крестьянки полагалась лишь исподняя сорочка и сарафан, а без сорочки нельзя). А то, что оставалось от одежды Мира после пожара, пришло в негодность после утоления страсти.

Мужу пришлось и для себя и для меня заказывать через Ратыя одеяния.

Для этого мы перенеслись из нашего места в точку последней встречи с ханом. Я бы с радостью куда ещё перенеслась, но осуществить это могла только в то место, где уже побывала.

Костюм немного отличался от нашего, но не существенно, в основном лишь белыми одеждами поверх основного наряда (сорочки, юбки), и к мужчинам такая деталь одежды тоже прилагалась.

Муженёк сам уже являлся в нужное место и забирал одёжку, голышом. Ну, а что, мужик мужика не видел в чём мать родила? Оттаскивал потом в кусты, где мы и обряжались.

Опосля Ратый перенёс нас в Смоленск.

В огромном пятиярусном здании, украшенном двумя рядами колонн, где располагались палаты наместника, нас встретила охрана, попытавшаяся преградить нам путь. Да только разве КНЯЗЮ преградишь, пусть и одет он не по княжески? А я была в своём платке, перевязав его, правда, уже так, как замужние это делают. Интересно, а как тогда Мир объяснит нас в виде служанок, вызванных из столицы? Или это не по чину ему что-то объяснять?

С Миром мы расстались, негоже ведь князю идти вместе со служанкой.

Меня тут же направили к домоправительнице или ключнице, как называли в старину, получать указания.

Я скользила коридорами, разглядывая богатое убранство дворца. Интересно, как это здание называется, которое по своему великолепию не сравнится даже с новгородским дворцом КНЯЗЯ. Или тут просто не успели всё разворовать? Стены были затянуты тканными обоями, причём материал был не из дешёвых, украшенные разными вышитыми животными, птицами, деревьями. Ясное дело, что это не ручная вышивка, неужели тут ещё осталось производство? Надо будет всё разузнать. Мысль, что муж мог казнить незаслуженно, я тут же отогнала. Мир судил по деяниям, а не по словам и возможной клевете. Всё же его способности облегчают жизнь, наверное. В коридорах стояли всевозможные вазы, статуи людей. Голые женщины и мужчины, причём, почему-то без бород. Вспомнила, что охранники были бородатые. Не понимаю... Или это наши ордынцы? Хотя, не похоже было. Форма у них странная, явно не военная. Скорее городская стража. Тогда почему бородатые?

Я подошла к большой комнате, где суетилось множество слуг, среди которых были молодые девушки. Вдобавок, все незамужние. Интересно, а кто набирал их? Мир тут явно ещё не был. Либо предыдущий наместник, либо тот, кто мужа подменял. Мой провожатый окликнул дородную женщину Ольгу, позвал перемолвиться словечком, после чего передал "из рук в руки".

Уже дав все наставления, меня поставили в пару с арабкой. Ба, какие люди!

Я прислуживала за столом, бросая томные взгляды на КНЯЗЯ. А что, разве нельзя? Ну и пусть я служанка. Посмотрим, как Мирчик будет реагировать.

Потом дали задание пойти ублажить КНЯЗЯ. Ох, ничего себе! О времена, о нравы! Ну, я доберусь до всех этих слуг! И как долго уже ЕГО СИЯТЕЛЬСТВУ угождают? А как явился? Три дня. Ну ладно, так уж и быть, на сей раз прощаю!

Заданий давали много, целый день в беготне, иногда через окна бросала взгляды на крепостную стену, находящуюся порою в видимости. Огромные башни, высокие стены... Город был хорошо укреплён. Да и неспроста, ведь находился в приграничном районе Руси и Порусья. И пусть часть стен уже разрушилась, всё равно оставшееся напоминало о былом величии крепости и значении этого града. Неплохо было бы осмотреть достопримечательности. Но пока продолжается этот балаган, это не выполнимо.

Вспомнила про указку ключницы. Князь бросал на меня жадные взгляды, а я лишь дразнила.

То наклонюсь рядом с ним, оттопыривая пятую точку, то просто в близости пройдусь, едва ли не прикасаясь к КНЯЗЮ, то виляющей походкой выйду из помещения, то потянусь, выгнусь, показывая свои выпуклости, как бы ненароком, но когда знаю, что меня пожирает кое-кто взглядом.

К вечеру предложила ему в баньке попариться.

— Разве что ты меня сопровождать будешь... — ответил Князь.

О, какие недвузначные намёки. Амира отвела взгляд, есть свидетели — хорошо.

— Негоже порядочной девушке находиться наедине с мужчиной, тем паче женатым. Да и я сама не в девках уже.

Ну, как выкрутишься?

— А если свою немногословную подругу возьмёшь с собой? Разве кто со мной сравнится?

Я бросила взгляд на Амиру. Ну, что скажешь?

— Спинку мне потрёте, веником побьёте!

С трудом удержала серьёзное лицо. Групповушки захотелось? Может, ещё девочек позвать?

А что, забавная мысль. Бросила взгляд на "подругу", та краснела и смущённо отводила взгляд.

Бани были общественные, за исключением одной, во внутреннем дворе управы, где и находились все подсобные помещения.

Растопили баню наместника по моей указке, мне же надлежало прислуживать внутри. Пожалуй, один веник я запарю, так, на всякий случай, а вот остальные...

В баньке было жарко, поэтому пришлось раздеться до нижней сорочки. Правда, влажный воздух наверняка намочит её, но что ж смущаться-то мужа?

Амира, как мне показалось, закуталась ещё больше. И как ей не жарко?

Решив всё же приступить к обязанностям служанки, взяла веник берёзовый, незапаренный, но арабка перехватила руку.

Не надо, помотала лукаво головой, я имею право первой выразить своё отношение к "Князю".

— Князь, Вы ничего не хотите мне сказать? — на лежанке уже было обнажённое тело мужчины.

— Ты очень красива! — прозвучал ответ с лавки, голова тут же была подпёрта руками.

— И всё?

Я бросила взгляд на подельницу. Мне кажется или в глазах промелькнуло странное желание.

Арабка всё же перехватила мою руку, забирая у меня веник.

— Выйди, — это на арабском.

Я ехидно улыбнулась и выскользнула из основного зала, оставаясь в предбаннике. О, каких визгов я наслушалась. Вылетал князь как ошпаренный, не заметив даже меня. А может и правда, ошпаренный? Красная кожа, я бы даже сказала не столько от розг, сколько... Ну ладно, это не моё дело.

Я скользнула обратно в баню.

— Ты мне, не хочешь ничего сказать? — воззрилась я на женщину в чёрном. — Ну ладно, как скажешь. Теперь твоя очередь, раздевайся! — и это был мой приказ! Не всё ж ему приказывать.

О, как я оторвалась. Правда, моя жертва выдалась более крепкой, нежели Князь перед этим. Ни единого звука не вырвалось изо рта. Похвально. А потом я ещё и похлопала по покрасневшей спине. Лицо моей жертвы исказила гримаса боли.

Хух, даже притомилась.

Я сняла свою сорочку, жарко. Она, правда, была мокрая, хоть отжимай. Стесняться мне тут некого.

Легла на соседнюю лавку.

— Теперь твоя очередь, А-мира, — протянула я томно.

Закрыла глаза, разомлевая от горячего пара.

— Да, и спинку почеши...

Веником меня обхлестали, даже сделали приятное растирание. Потом мы проследовали в предбанник, где сделали упражнения, поднимая и опуская руки, приняли тёплый душ и стали охлаждаться. Всё, с меня достаточно! Прилегла на лавку, попивая заваренный мною заранее чай.

Тело было расслаблено и хотелось лишь спать.

— Давай ещё разок и обливание холодной водой? — предложение от "подруги" было заманчивым, но у меня глаза слипаются. Всё же целый день как служанка вкалывала.

— Думаешь, охота на девочек у него отбилась?

— О, думаю, он надолго урок запомнит.

— А ты?

— Я тоже.

— Болит спина? Давай подлечу?

— Не надо.

— Как скажешь. Всё, я спать. Надеюсь, у КНЯЗЯ моча в голову больше не ударит.

Меня одарили лукавой улыбкой.

А может, тут и остаться? Интересно, а тут запереться можно? Задвижка щёлкнула, и я, кивнув своим мыслям, стала отключаться от реальности.

Проснулась от того, что тело затекло и болело. На соседней лавке кое-кто сопел.

Я подобралась тихонечко и только руки протянула, чтоб снять никаб — повязку с лица, как меня заключили в объятия.

— Ты не спишь. Доброе утро.

— Я очень чутко сплю. Доброе, — ответил муж вначале голосом Амиры, а потом повторил своим.

Ну вот, а я старалась не шуметь. И долго будем играть в эти игры?

Глава 20

Утро дало о себе знать ноющей болью во всём теле. Давно я уже не спала на твёрдом, отвыкла за годы учёбы и княжения. А ведь в школе меня гоняли родители. Одно из качеств, которым должна будущая жена обладать, это умение засыпать в любой позе, при этом высыпаться. Вот меня и тренировали, помимо умения готовить, шить, вышивать, убираться, ещё и другим премудростям. Навыки, конечно, не выветрились полностью из организма, но вот без перины спать уже отвыкла.

А вот муж, видно, не забрасывал свои тренировки. Хотя выправка у него военная, может из-за этого?

— Всё, Ясь, достало. Поиграли и хватит. — Мир снял с себя чёрный наряд, оставаясь в портках. Я вчера насилу нашла в себе силы одеться, потому как баня остыла б быстро, не лето уже, как никак. — Давно ты меня раскусила?

— На выходе с острога,— я прикусила язык. Сболтнула лишнего. Надо было до последнего отнекиваться.

Дальше пошли расспросы, что его выдало. Голос, привычка приказывать... но скорее это стало последней каплей. Скорость. Я ведь видела его в бою с ханом. А потом просто сопоставила факты, да и тон, которым он отдавал мне приказы. Единственное, что меня смущало — это голос. Не его голос. Но если что-то не стыкуется, возможно это — лишнее.

— Мир, а голос?

— Свойство МАСа, корректируется тембр, достаточно лишь отладить нужную частоту на выходе.

А дальше посыпались вопросы, почему его хан не прикрывал? Почему он вообще везде сам? Оказалось, что это часть обучения хана. Он до конца так и не отказался от идеи Мира сделать приемником. И хоть на словах нельзя соединять две должности в одну, но на деле у хана так и нет достойной кандидатуры на замену. Поэтому пока хан при любой возможности старается тренировать КНЯЗЯ. Миру отдали приказ: одного человека взять и арестовать. Ну а тот бросился в огонь. Мирослав же до конца риски не оценил, решил спасти бедолагу, потому что допросить надо было хоть кого-то. А если отряд хана никого не поймает... В общем, Мир взял на себя риск и проиграл. На него обрушилась горящая крыша. И позвать на помощь он Ратыя тоже не успел. Всё случилось слишком быстро, и Мир просто отключился от удара.

Я была зла, ох, как сердита! Опять хан подвергает риску моего мужа. Что ж он возразить Ратыю не может?

— Ясь, обучение важно.

И нельзя было обвинить мужа в дурости, потому что цена человеческой жизни огромна, и я знаю это как целитель. Нельзя просто отворачиваться, не сделав всё возможное. Гнев прошёл, осталось лишь чувство беспомощности.

— А что насчёт подмены? Кто всё это время был под твоей личиной?

Двоюродный брат? Как две капли воды похожий на мужа? Ага, их в детстве путали. А разве такое бывает?

— Но ты ведь на маму похож! — привела довод я.

— Так вышло, что мы двоюродные и по материнской и по отцовской линии. И возраст у нас один. Правда, я на два месяца раньше родился. Не знаю, шутка судьбы или наоборот...

Близнецы родители? Нет? Странно.

Какие ещё секреты я не знаю? Ну ладно, так даже интересней.

А сияние у подделки откуда? Венец? Магам пришлось постараться?

— Я надеюсь, это не обретёт постоянный характер?

Муж заверил, что это тоже неплохо, будет возможность улизнуть. Ага, если не злоупотреблять властью... А судя по последним событиям ею злоупотребляли.

— Велижан слово дал, что больше не будет. А так — он хороший парень. И мастер по проверкам.

— Я видела его спину, — вспомнила, что сравнение пришло с ожогом. Но муж заверил, что он не любитель издеваться и пытки устраивать.

— Понимаешь, он перешёл черту, когда пригласил тебя в баню. Хотя... Может, стоило выпороть кое-кого другого? — и многозначительный такой взгляд.

— Только попробуй!

Я попятилась. А муж наступал, я завизжала, а он схватил меня в охапку, и потащил в основное помещение бани. Я отбивалась, да разве совладаю с его силой? А он уже стащил сорочку.

— Отпусти, буду кричать!

— Попробуй, доселе сколько тут криков вчера было, никто ведь не пришёл!

А потом меня накрыли поцелуем любимые губы.

— Ещё раз, Яра, ты такое провернёшь с кем-то другим! — внезапно отстранившись, сказал он. И что ты мне сделаешь, любимый? — Запру в башне, — прозвучал ответ.

Но как? Читаешь мои мысли? Нет? Всего лишь каждый жест и взгляд? Ну, тогда ладно!

Раздался громкий стук в дверь.

— Маша, с тобой всё в порядке? — Мир уже прятал лицо под никабом. Ну вот, опять.

Я быстро накинула юбку и душегрейку (или как эта верхняя часть одежды называется) и вышла к бабам. Защищают слуги друг друга — это хорошо, значит, не всё потеряно. А зачем тогда меня вчера отправили ублажать князя? А, ну, мол, я была не против, не возразила ничего. А предупреждать не надо заранее? Что ж они вчера не сторожили?

— Маша, что этот юрод с тобой сделал?

— Юрод?

— КНЯЗЬ наш.

— Ничего.

Но мне не поверили, пошли проверять. Да только нашли арабку. Удивились, стали спрашивать про князя. Я пожала плечами. Мол, не знаю. Не приставал ко мне. Нет? Я уверена? А что мы тут делали? Вчера разморило? А сегодня прибираетесь? А, ну тогда ладно. А кричала чего? Дак мышь увидала. А чего заперлись? Так чтоб всякие князья тут не шмыгали.

Женщины, и правда, успокоились, и мы все вместе покинули злосчастное место. Так, на всякий.

А дальше началось: суета в основном здании. Всех нас вызвал к себе КНЯЗЬ. Ой, я уже дрожу от страха (шутка)... Что на сей раз и зачем слуги понадобились?

Мы всей гурьбой и пошли в приёмный зал, где уже толпился народ.

— Все?

— Все, — ответила ключница, принимая ответственность за других слуг на себя.

— Хорошо.

А дальше псевдо-князь встал со своего места и склонился в земном поклоне.

— Простите, люди добрые за моё поведение. Такое поведение моё с вашими женщинами — это была проверка. Мне нужно было узнать, как далеко вы пойдёте и остались ли у вас понятия чести.

Очень интересно. Это он о чём? Меня он тоже проверял?

— Моё поведение больше не повторится. Извините. У меня есть жена, и я принадлежу лишь ей.

— Но вы ведь воспользовались нашими девками?

— Нет, — помотал он головой. — Даю слово, что я ни к одной не прикасался. Да, я просил растирание себе сделать, в баньке помочь, но черту я не переступал. Можете расспросить женщин.

Ключница Настасья бросила вопросительный взгляд на молодых девчат. Те кивнули, подтверждая слова КНЯЗЯ. Я тоже кивнула.

— Но как я понял, до меня всё было по-другому. Старый наместник ведь брал вас, не так ли? — он окинул всех вопрошающим взглядом. Девчата опустили головы, при этом краснея до кончиков ушей. — Я попрошу ведунов провести обряд очищения. Но вы знаете цену?

— Нет, — тихо сказала одна из девчат.

— За каждое такое исцеление ведун лишается трёх лет жизни. Они обычно взамен берут исцелённых для своих сыновей. Если вы согласны — не вопрос.

— Я, я не могу, — сказала одна девушка, загораживая лицо руками.

Был ещё один способ. Но КНЯЗЬ молчал. Я бросила взгляд на мужа. Он кивнул.

— Исцелиться можно ещё одним способом, — все взгляды обратились на меня. А вот КНЯЗЬ внимательно так на меня посмотрел, а потом расплылся в улыбке. Все ждали моего ответа.

— Любовь.

Народ не понимал.

— Если у вас есть тот, кого вы всем сердцем любите, а он любит вас, то со временем ваша любовь вас исцелит. Вот только...

— Что? — спросила та девушка, которая отказалась воспользоваться первым способом.

— Заключается пробный союз, и всё это время нужно жить вместе, но нельзя, чтобы ваш муж или кто другой сливался с вами. Три лета. Если за них любовь не завянет, то союз становится настоящим.

Устои сильны. Но ведь дело не в прихоти... Мы верим, что девственность девушке дана не просто так. Что она предназначена единственному мужчине, который при первом слиянии оставляет отпечаток на ней, который потом переходит ко всем её детям. Отпечаток духа этого мужчины. И важно, чтобы не было в последствии детей от другого, иначе может начать вырождаться род, а начинается обычно с болезней души. Поэтому и не берут обычно ту, что была до этого с другим, замуж. И только ЛЮБОВЬ может всё исправить.

— Все свободны, кроме вас двоих, — КНЯЗЬ показал на меня и Амиру.

Когда мы остались одни, Велижан стал ходить взяд и вперёд.

— Ты доволен? — бросил взгляд на мужа. Тот кивнул. Затем развернулся и подошёл ко мне. Склонился в земном поклоне. — Простите, княгиня. Это больше не повторится. — Я молча кивнула. — Слав, ты займёшь своё место?

-Ты закончил проверку? — спросил муж. Велижан кивнул. — Хорошо. Давай меняться.

А дальше они стали переодеваться, велев мне отвернуться.

— Яра, повернись.

Предо мной стояло два одинаковых Мира. Я даже подошла. При том, сияния не было ни у одного. Оба были обнажены до пояса. Я обошла их, даже хотела потрогать воспалённые спины обоих, но передумала. Даже спины у них одинаковы. И мышцы. И оба улыбались, одинаково.

— Забавно.

Но оба молчали. Голоса у них тоже были одинаковы, как я успела заметить до этого. И это было не важно, ведь голос можно было подделать и с помощью МАСа. А потом я пальчиком поманила одного Мира, чтоб он наклонился и прошептала: "Добро пожаловать в семью, Жан."

А потом поманила второго и, когда наши лица поравнялись, то впилась в губы поцелуем. Меня крепко прижали к себе руки любимого.

А Велижан облачился в паранджу и оставил нас одних.

— Но как? — спросил муженёк, когда мы остались одни.

— Это государственная тайна.

Облачившись в княжеские одежды, Мир предложил мне руку. Неужели предлагает идти рядом и больше не быть служанкой? Сердце радостно забилось. Мы вышли из зала, у дверей которого стояла прислуга. Муж держал меня за ладошку, чуть отстранившись. А я ведь в обычных одеяниях. Народ склонился в поклоне.

— Княгиня, — арабка склонилась в поклоне вместе со всеми.

— Княгиня? — по коридору прошёлся шепоток.

— Здравствуйте, мои дорогие. Мне было очень приятно, как вы сегодня заступились за меня, обычную служанку. Я хочу подарить вам своё благословение. прошу прощения, но придётся мне опростоволоситься.

Я присела пред мужем, а он развязал мой платок, снимая головной убор. Тёмный коридор осветился ярко-ярко. Мир снял и свой блокиратор. Мы ощущали всех этих людей, они же в ответ отвечали благоговением.

— Прошу прощения, но дела не ждут, — встрял муж. После чего набросил на меня платок.

Потемневший коридор мы покинули очень быстро, даже при том, что шли спокойно.

В кабинете Мир попросил меня подключиться к АСу. Именно здесь был блок управления. Вот только взламывателя у меня не было. Муж занялся бумагами, а я возилась с защитой программы. О, её пытались взломать и не раз, а при неудачной попытке АС переписывает защиту. И такое намудрил. Лазеек просто не было. И кто такой умник нашёлся?

— АС впусти меня.

— ТРЕВОГА! ТРЕВОГА!

— АС, я своя.

Пришлось распустить волосы. Я отпустила сознание, пытаясь поймать неуловимый разум.

— Я не обижу. Пусти. Ты молодец, защитил себя. Я хочу с тобой дружить, но мне придётся иногда использовать тебя.

— Ты кто?

— Ярослава. Княгиня.

— А почему ты светишься?

— На то воля богов.

— А кто такие боги?

— Наши предки. Которые не просто созидают на земле, но и перешли на более высокий уровень развития.

— Не понимаю.

— Если хочешь учиться, то я готова и тебя обучать. Ты хочешь, чтобы я тебе присылала свои уроки?

— Хочу! — голос АСа был полон СИЛЫ.

— Тогда впусти.

— Хорошо, но только тебя.

— Ладно, как скажешь.

Для меня открылась дверь, давая доступ через мой МАС. Я поблагодарила.

Потом собрала волосы в две косы, которые обернула вокруг головы, покрыла их платком. Муж бросил на меня вопросительный взгляд. Я кивнула и извиняюще улыбнулась. Он мне тоже, мол, всё понял. Интересно, это три дня игры в молчанку сделали своё дело, что мы понимаем друг друга без слов?

А дальше я позволила Миру прикоснуться ко мне, тем самым просматривая то, доступ к чему я получила. АС и правда пытались взломать. И хоть дворец сквозил роскошью, помимо этого никаких денег проверка не выявила. Видео, что мы просмотрели, позволило понять, куда делись деньги. Их периодически вывозили, обычно ночью. И за деньгами приезжали люди в длинных одеждах, сродни тем, что были в остроге, только без бород. Значит, этим они их содержали. Или они деньги перевозили ещё куда? Деньги ведь были золотом, которое можно переплавить. Да и империя огромная, можно использовать в любом её уголке.

— Мир, а кто тут будет наместником?

Завтра этот человек должен быть доставлен ханом. Тогда и познакомимся.

Значит, мы тут ещё до завтра задержимся? Велижан же в облике арабки пришёл к нам и возился с мужем, показывая, что раскопал. К вечеру я отдала распоряжение заменить постель, собираясь ночевать уже в приличных условиях. Да, к хорошему быстро привыкаешь. Но перед сном муженёк выгнал меня на улицу во внутренний двор тренироваться. Вручил кинжал и велел нападать. Мучитель. Это было моё наказание, но я понимала важность сего действа.

Такого удовольствия я никогда раньше при бое не получала. Все жалели меня, мол, женщине не важно развивать силу и выносливость. Вот ловкость — да, а в остальном — некоторым приёмам научили и ладно. А сейчас мужу было дело до моих тренировок, а он являлся прекрасным учителем, подначивая меня, где надо, хваля при даже слабеньких успехах и ругая, когда требовалось. Всё же он — замечательный у меня!

Глава 21

Пока мужчины общались, я иногда бросала взгляды на обоих. И всё же они разные.

Велижан двигался более плавно, словно кошка, а движения мужа были более резкими и быстрыми. Если внимательно присмотреться, то физически развиты они были одинаково, соответствующая подготовка была у обоих. Хотелось бы на них в бою посмотреть.

А может хану Жана всучить, чтоб отстал от моего мужа раз и навсегда? Интересно, это предложение хоть у кого-то вызовет радость?

"Мир?"

"Да?"

"С тобой можно поговорить?"

Он ответил согласием. Но от своего занятия не оторвался. Я изложила суть. А муж сверкнул глазами и на лице заскользила улыбка.

"Знаешь, мы стараемся нигде не появляться вместе. Эту тайну наша семья хранит очень бережно. Но Жан всегда мечтал о воинской службе, чего не скажешь обо мне. Да только ему запрещали проявлять себя, поскольку меня уже заметил хан. Этот ход надо будет тщательно продумать".

Мысли перескочили на последнюю мою вылазку. Перед моим выездом, муж попросил его выслушать. Смысл заключался в том, что один из его помеченных в первый день на площади, получил приказ нейтрализовать княгиню, то бишь меня. Он встречался с такими же людьми, и хоть муж остальных не видел, но мысли были не радужные, а Князь стал продумывать детали своего плана. Трудности заключались в том, что меня под любым предлогом могли выманить из дворца или разлучить нас. Дабы не нужно было искать способ выманивания, муж сам меня отправил с "делом". Это говорило также о том, что о своей силе он не знает и о распределении её на нас двоих. Мир просил лишь довериться ему, а чтобы помочь мне сыграть верно, он расскажет всё только по завершении задания. Ну и надо было показать, что муж не питает ко мне нежных чувств, потому как и у дворца могли быть уши. Точнее, они были, и Мирослав об этом знал.

Мир разрешал показывать чувства, но нрав проявлять следовало кроткий. Муж обещал сыграть правдоподобно, разве что всё, что сказано вслух — это игра. Мне же не нужно бороться с той реакцией организма, которую вызовут слова или действия Мирослава.

После этого постановка началась. Но Мир сыграл в тёмную, подменив себя братом, которому надлежало выехать из дворца на день позже, и устроить ещё представление дома (всё же дворец в Новгороде я уже называла домом). Одну же отпускать он меня не рискнул, да и кто защитит лучше него? Ну, во-первых, работала наша защита, и меня не брали пули и оружие. Правда, от поругания меня б это не спасло.

Муж пару лет назад работал над металлургическими разработками брони во время зимней практики. Стараясь сделать защиту более тонкой и лёгкой, случайно добился свойства пропускать что-то лишь в одну сторону. Но практического применения он не нашёл этому свойству, пока не пришлось воплощать в жизнь его последний план. Мысль о поясе верности заставила вспомнить о прошлых достижениях. Остаток дня муж как раз потратил на то, чтобы доработать экспериментальные образцы ткани, и замкнуть их на свой МАС. Но поскольку он не был портным, а времени не было, вышло не очень хорошо, кое-где ткань загибалась и из-за этого натирала.

Вспомнила о сегодняшнем открытии нового типа АСа. Откуда же здесь взялась личность? Учащимся, понятное дело, о таком не рассказывают, всё же это военная тайна, но посвятить в это княгиню они ведь могли. Или они сами не знали об этом? Решила разобраться самостоятельно, испросив доступ "на чтение" в систему. Как интересно! Данные у АСа со стороны программиста были трёх типов: системные, защитные и личность. Первые два работали параллельно, а третий был выключен до определённой последовательности действий. При повреждении любого уровня защиты и проверки личности того, кто это делал, если прав он не имел, включалась спящая личность, которая может саморазвиваться, дабы суметь усложнить себя и не позволить проникнуть. В это же время для князя, княгини и хана были прописаны права доступа и даны лазейки для сброса предыдущих прав, чем я и пользовалась раньше.

Творцы этой системы заслуживали уважения. Интересно, такая система встроена везде или только тут? Раньше я не интересовалась, потому что это огромный поток кода, в котором надо разбираться и можно потратить на это уйму времени, чего у меня не было. Влезла в данные о создателе АСа. На самом деле что такое АС? Это слова, облачённые в определённую форму. Ас — человек, развитый до состояния Творца, а буквица "Слово" говорит сама за себя. "Слова бога", "Мои слова" — так можно перевести значение сокращения АС.

А создатель системы — человек с чувством юмора, — отметила я про себя, сообщение гласило следующее: "Создатель — Творец. Можете связаться со мной по...." и даны контактные данные его МАСа.

Я внесла его в свою базу людей и задала метки поиска. Связаться с ним?

"Мир, мне надо поговорить по МАСу. "

"Я тебе мешаю, мне выйти?"

"Я хочу, чтоб ты присутствовал при разговоре. А вот твоему брату не думаю, что стоит это слышать. Всё же это государственная тайна."

— Амира, ты не оставишь нас? — муж бросил недвусмысленный взгляд на меня, а потом на арабку.

Арабка скользнула странным взглядом по мужу.

— О, я тебя понимаю, горячая штучка твоя жена! — а ведь голос у Амиры не изменился. А вот акцента уже нет. На что это она (или он, как величать-то? Наверное, всё же она, чтобы потом не сболтнуть лишнего) намекает?

— Вот-вот, и проследи, чтоб к нам никто не сунулся без предупреждения.

— Амира? — позвала я Жана, подошла вплотную, и прошептала на ухо. — Добавь акцент в свою русскую речь. И как твои познания в арабском?

— Всё сделаю, княгиня, — Жан ответил мне на чистом арабском.

Всё же он в Сибири являлся вторым государственным языком, наравне с русским и ещё двумя. Может, крестьяне и не учили все четыре языка, но во во всех школах, если ребёнок собирался поступать в высшее учебное заведение, шла усиленная подготовка по двум языкам, среди которых был и арабский. А вот оставшиеся два учили уже в высших училищах.

Когда мы остались одни, муж подошёл к моему столу. Жестом велел мне встать. Усадил меня к себе на руки и велел запускать. Странно, но когда мы к друг другу подключались и могли видеть и слышать разговор по МАСу, то можно было сделать так, чтобы собеседник видел не только владельца МАСа, но и мужа, к примеру. А можно было сделать так, чтобы Мира не было видно. Посоветовавшись, пришли к выводу, что пока не стоит светиться ни мне, ни ему(ограничивая связь только звуком). И общаться по внутренней связи МАСа тоже. Не известно, какой специалист на другом конце линии окажется и защиту надлежало поставить. Проделав всё нужное, я всё же соединилась с Творцом. Во вне выводить звонок не стала — не известно, подслушивают ли нас. Да и АС слышит и всё записывает. А если я сумела получить доступ к нему, как знать, не получит ли кто другой?

Какое-то время никто не отвечал, а когда вызов был принят, мы увидели мужичка лет на десять старше нас, с реденькой рыжей бородкой.

— Здравствуйте, — начала я.

— Эй, девуля, это закрытый канал связи, кто тебе дал доступ?

— Здравствуйте! — повторила я.

— Отрубайся немедленно, коли беды не хочешь!

— Я имею доступ, — этот тип меня начинал раздражать. Где его манеры? О правилах приличия он не знает? — Здороваться вы не будете? Ладно. А теперь слушайте...

И я излила на него поток информации, которую получила. Он вытаращил глаза и, не моргая, слушал.

— А теперь соизвольте сообщить, сколько АСов имеют личность.

— Три.

— Где?

— Смоленск, Ярославль и Тоболеск.

— С какой целью было произведено внедрение в этих градах и кто давал добро?

— Разрешение было дано Радогостом. А цель — защита в стольных градах.

— Стольных?

— Ярославль — это Старый Новгород, там много засекреченных объектов находится. Тобольск — столица Сибири.

— А Смоленск?

— Застава.

— Почему в Новгороде нет?

— Это искусственно созданная столица, на самом деле таковой не являлась, хотя это не для широкого круга людей. Но для отвода глаз КНЯЗЬЯ сидят именно там.

Я переваривала услышанную информацию. Интересно, знают ли об этом враги?

— Кто Вы? — задал первый вопрос Творец.

— Вы не представились.

— Творец вас не устраивает? — усмехнулся мой собеседник.

— А вас ответ — женщина?

Вот и поговорили.

— Как он вас пропустил?

— Мы договорились.

— И на что он купился?

— На знания, — ответила. В ответ раздался смешок. И тут до меня дошло, какой прокол совершил Творец. — Я доработаю. Благодарю.

И отключилась. Мир всё это время сидел неподвижно, обняв меня. А сейчас осмысливал полученные сведения, пока я копошилась в данных АСа, стараясь доделать защитные свойства.

— Мне надо тебя доработать. Ты откроешь доступ на запись?

— Это опасно. Княгиня, ты мне вред не нанесёшь?

— Обещаю, что не причиню тебе вреда, а вот защиту улучшу.

— Что ж, княгиней не могла стать плохая женщина.

Мне открылся доступ, и я стала искать свою лазейку. Найдя её, сделала обязательное условие на трёх первых лиц государства, причём князь и княгиня должны были находиться вместе. Это для нового доступа, для меня сейчас это ограничение уже было пройдено. Едва успела применить изменения в программе защиты и оттестировать, как в кабинет раздался негромкий, но настойчивый стук. Жан? Предупреждает? Спросила у мужа про нужник. Он показал на неприметную дверцу. Я выскользнула из любимых объятий и покинула помещение.

Обстановка меня малость удивила. Ничем не отличалась от нашей. Это что же получается?

"Не удивляйся, Яра, здешний наместник любил удобства, поэтому технологии не губил, зато к людям относился как к скоту".

На тумбочке возле душевой кабинки были сложены стопочкой чистые полотенца. Эх, помыться бы да в чистое переодеться. А то я хоть вчера и парилась в баньке, да чистой одёжки мне не досталось. И почему все только один комплект одежды достают?

Обстановка уборной была опять же богатой и изысканной. Дорогие пузырьки с жидкостями, мыло с запахами трав, какие-то камушки с дырочками, щёточки, мочалки. Да и полотенца были не из дешёвых, махровые, вышитые золотыми нитками. Стены были отделаны мраморной плиткой. А ещё было тут освещение изысканное, фосфорное в виде фигурок людей, каких-то картин охоты. И зачем тут любоваться на охоту? Ну ладно, лежишь в ванне и мечтаешь о ней, но в душевой обычно такого нет.

Я ограничилась умыванием и прислушалась к звукам. Муж с кем-то общался.

— Да, накрывайте на стол, позовёте, как всё будет готово.

Когда голоса смолкли, я выбралась из ванной комнаты.

Муж кивнул и занял моё место, и мыслями он был не здесь. Разговаривает по МАСу?

Через пять минут мы уже сидели за столом, причём стол ломился от всевозможных яств. Это очередня прихоть старого наместника?

КНЯЗЬ пригласил к столу всю челядь. Они, вытаращившись, глядели на нас, не понимая такого обращения. Муж сказал, что все мы — люди, все делаем свою работу, почему же не можем сидеть за одним столом? Но от предложения народ отказываться не стал, и потекли беседы...

Мир расспрашивал обо всём, как живётся, какие промыслы, какая вера. Построили два монастыря и церковь, стараясь обратить в новую веру людей, а поскольку всё же большинство оставалось верно вере предков, а подавления как такового не было, то наместник построил за крепостью себе дом, на окраине города вниз по течению реки Днепр, куда и приглашал девушек развлекать его.

Изначально Смоленск был вечевой град. Туда из Новгорода и Киева приезжали мужики совет держать. Вот и вышло так, что принимал наместник других важных людей в здании, где мы сейчас находились — здании земской управы, поэтому и красоту тут наводил, а сам жил в отдельном доме. Тут лишь работал. Хотя не брезговал насиловать девчат прямо на рабочем месте. Я молча сглатывала. Грустно это слышать. Помимо этого, людей за малейшую провинность могли кинуть в яму со зверями, на зрелище приглашалась знать из соседних градов.

Выслушав жалобы, муж перевёл разговор на промыслы. Смоленск славился своими гончарными изделиями, кузнечным ремеслом, золотым шитьём, строчной вышивкой, узорным ткачеством на дощечках и другими плетениями. А убранство сего дворца — исключительно заслуга местных мастеров.

— Мы сами всё обставляли, — гордо заявляли жители.

На лице у меня появилась улыбка.

Муж заверил жителей, что сделает всё возможное, чтобы подобрать хорошего наместника или князя.

Князь? — спросила растерянно какая-то женщина. — Ваше Сиятельство о себе говорит?

— Как может быть два князя? — уточнил вопрос мужчина.

— Князь — титул, которым гордятся наши жители. Причастность к избранному богами — великая честь, — и хоть Мир говорил тихо, но не без гордости, сразу становилось понятно, что и сам князем воспитывался. — Те, кто унаследовал этот титул стараются быть достойными своих предков, ставших в своё время Великими Князем и Княгинею. Потомки развивают в себе всевозможные хорошие качества, чтобы наши предки гордились ими. Но никаких наделов не имеют. Не уверен, что есть другой человек — достойнее, чем воспитывающийся с детства князь.

Муж ещё долго общался за обедом с жителями. Это единение, которого мы добились просто своими речами и действиями, его не купишь.

Я спросила, как обстоят дела образования. С этим были и тут трудности. Школы были закрыты, а учителей куда-то вывезли. Надо будет поговорить с новым наместником, сможет ли он выделить несколько часов в день для обучения деток. Хотя бы так.

Глава 22

После обеда прибыл вызванный Миром князь. Далимысл был очаровательным светловолосым юношей с забавными кудряшками, у которого только начали расти усы.

"Ты зачем юнца притащил?" — справедливо отметила я.

" Он не юнец. Внешность обманчива," — отправил сообщение мне муж.

Вокруг Мира столпилась челядь, среди которых была и я.

Испытать обманчивую внешность не помешает. И я отошла вместе со всеми от КНЯЗЯ, давая дорогу наместнику.

Мирослав остался один, слуги отошли в другую часть кабинета. Посреди помещения остался стоять златовласый юноша.

Далимысл склонился перед Миром в земном поклоне, а сам тем временем бросил быстрый взгляд на стоящих позади нас.

Мне он уже нравится.

— Знакомься, это твои жители, — решил представить нас муж. Наместник подошёл к нам, ещё раз бросил быстрый взгляд.

Муж представлял каждого и тот человек кланялся и отходил. И когда Мир успел всех запомнить?

"Я сделал себе базу местных жителей".

Тогда понятно. Когда все смоляне были познакомлены с наместником, осталась лишь мы с арабкой. Внезапно Далимысл склонился в поклоне предо мною.

— Здравствуйте, княгиня, моё почтение.

Но как он смог меня узнать?

— У вас более внимательный взгляд. Челядь так себя не ведёт. А кого посмеет возить за собой КНЯЗЬ, явно не служанку? — шепнул наместник, но так, чтобы слышала лишь я и Амира.

Странно, что никто другой не догадался об этом ранее. Все приняли легенду о том, что мы с Амирой всего лишь избранные слуги.

Ну вот, на сей раз прокололась я. Значит, не так уж и хорошо умею играть.

— Здравствуй, Далимысл. Значит, ты ещё и военную подготовку имеешь?

— Откуда вы...? — настал его черёд удивляться.

А я улыбнулась. Всё же рядовые граждане так не двигаются. Но, судя по тому, что не служит в орде, значит, всего лишь подготовка, не служивый.

— И часто князья практикуют военное дело, сами при этом не являясь военными?

— Почти всегда. Это часть обучения.

Взгляд наместника скользнул по арабке.

— Извините, судя по всему вы — тёмная лошадка и нас не представят. Здравствуйте, и, надеюсь, что меня проверять не придётся.

Велижан внимательно наблюдал за парнишкой. А потом выдал на арабском:

— Посмотрим, но вы мне нравитесь.

— Представиться не хотите?

— Нет.

— Ну что ж, тогда не смею задерживать.

А голос у Амиры ведь женский, что интересно понял наш наместник? И сколько ему лет?

"Тридцать".

Удивиться мне было даже некогда. Мир стал быстро собираться. Разогнал слуг, мол, будет ещё время познакомиться с наместником, а сам пошёл передавать дела, пригласив и нас с собою.

— Тут ведь есть АС, — Далимысл времени зря не терял. — Мне дадут к нему доступ?

— Нет. К сожалению, АС повреждён. Его пытались взломать, сработала система защиты, — значит, Мир хочет проверить князя. Доверяй, но проверяй, как гласит народная мудрость.

— А новую систему поставить?

— Пока нет. Если тут задержишься, тогда и поставим. Наладь отношения с людьми. Производство тут в порядке, как я понимаю, а вот с образованием придётся повозиться. Неплохо было б давать уроки каждый день, хотя бы пока чтение и письмо. А вот школу для детей сделать придётся, а может, и не одну.

Мы рассматривали несколько карт города разных лет. Но на них не было ничего образовательного. Говорили лишь мужчины, а я просто рассматривала.

— Вот гляди, тут мужской монастырь, но раньше здесь была школа для мальчиков. Думаю, не помешает вернуть всё как было, с монахами не знаю, что делать. Фанатики это очень плохо — как бы чего не придумали.

— А может их обработать? — подал голос новый наместник.

— Как?

— Новыми способами влияния на сознание.

— Не думаю, что это хорошая мысль. Единственный выход, как мне кажется, пустить их в мирное русло, но я не знаю, как убрать их фанатичность.

— Придумаем что-нибудь. Я могу набрать себе помощников? — Далимысл уточнял свои права.

— Из местных?

Далимысл заверил, что нет. У него есть знакомые, уже в отставке, военные, которые умеют перевоспитывать и слоняются без дела.

— Кадетский корпус вот здесь был...

Вот-вот, как раз военные пригодятся. Да и образование могут давать мальчикам соответствующее. На том и порешили.

В пределах крепости надлежало обустроить бывшие образовательные здания под детишек и взрослых. Здесь же был почтамт, сад, суды, стража. А вот за крепостной стеной располагался град: базарные площади, военные пункты, больницы, заводы, офицерская и солдатские слободы, тюрьма и другое. Вообще-то это была ведь военная застава, поэтому военных здесь было много. Мужу надлежало встретиться с ними и получить их присягу, а также передать в веденье наместника. Обычные граждане жили в пределах крепости, а вот военные сей детинец* окружали. Были ещё военные заграждения в виде стен, рвы, река и прочее.

К сожалению, на развлечения времени не осталось. Мы передали все дела, проехались по граду на нашей машине, в которой прибыл Велижан в Смоленск, я в окошко рассматривала окрестности, любовалась садами, осматривала довольно красивые здания разных государственных органов. Дома же обычных людей выглядели довольно бедно. Временами покосившиеся и обветшалые. Мир дал задание, отремонтировать жилища людей, а те, что не подлежат восстановлению, перестроить заново. КНЯЗЬ освобождал от податей Смоленск на лето*. Этого должно было хватить на приведение града в хорошее состояние.

Выскользнув из крепости, мы помчались вначале в офицерскую слободу, располагавшуюся на юго-востоке града. Созвали всех тутошних жителей, кои и присягнули новому КНЯЗЮ в верности, а также хану, который не замедлил явиться по вызову мужа. Все военные вопросы решались исключительно через хана, и лишь житейские через Далимысла. К сожалению, в верности наместнику не присягали. Всё же это не его ведомство.

Далее посетили солдатскую слободу, располагавшуюся рядом с офицерской. Получив от них присягу, проследовали в городок наместника. Дома были каменные, веяли богатством и роскошью. Наместник испросил разрешения переименовать сие место в княжеский городок. Дав согласие, Мир посоветовал разобраться с ненужным богатством.

— То, что нужно — оставь, лишнее продай на торжище. Деньги ведь понадобятся на восстановление. Земскую управу тоже неплохо подчистить от ненужного богатства.

Князь согласно кивал и делал пометки на своём МАСе. После чего мы перебрались по мосту на тот берег Днепра и, проехав через базарные площади, направились в военные гарнизоны. Завершив все дела, мы распрощались с наместником. Он в сопровождении пары военных остался в граде, а мы тронулись в путь. Нас оставалось пятеро.

Отъехав пару-тройку вёрст от города, муж велел Тихуше остановиться и вышел пообщаться с ханом. Водитель сидел в машине и ожидал дальнейших указаний. Я, Мир, хан и арабка вышли на безлюдное место, скрытое от глаз посторонних. Хан установил полог, нам никто бы не помешал.

— Так что ты мне хотел сказать или показать? — вопросил Ратый.

— Сразись с этим человеком. Я хочу, чтобы ты оценил его уровень.

Хан попытался возразить, но Мир настаивал. После некоторого спора, муж всё же сумел переубедить главнокомандующего армией.

— Раздевайся, — это был приказ хана.

Но разделся Велижан до портков, с головы же никаб не снял.

— Снимай тряпку с лица, — хан не привык, чтобы его ослушивались.

— Нет. Он останется так. Это мой приказ, — встрял Мир.

Хан стиснул зубы. Всё же пока Велижан не был подвластен хану, поскольку был у того не на службе. Поэтому слово Мирослава было для него главнее.

Ратый напал первым, предчувствуя лёгкую победу и решил не тратить время на расшаркивания. И двигался он быстро, но в последний момент Жан плавно увернулся и изогнулся, пропуская удар мимо себя. В ответ он почти нанёс удар хану, но тот заблокировал его. Удар головой Ратыя, держащего руки Жана не позволяли тому увернуться, но тот неестественно выгнулся, и, вывернув руки наизнанку, телом взлетел вверх. Я завороженно глядела на сей бой, одновременно испытывая и отвращение от неестественных поз, и восхищение. Жан вырвался из захвата Ратыя и отскочил на безопасное расстояние, делая круговые движения руками в обратную сторону, вставляя вывернутые суставы на место. Меня стошнило.

Остальную часть боя я не смотрела. Не могла перебороть отвращение. Мир же внимательно наблюдал за происходящим.

— Я его беру, — раздался голос хана через четверть часа. — Снимай маску, — а вот эта фраза была обращена уже к Жану.

Мир кивнул брату. Я вновь повернулась, но сосредоточилась на лице Ратыя.

— Ясно, прекрасно, — ни один мускул не дрогнул на знававшим сражения лице. — Но маска тебе понадобится, правда, не в этом одеянии. Одевайся, мы уходим.

Пока Велижан одевался, хан подошёл к нам.

— Я понимаю ваши опасения, всё же странная воля богов. Но забавно. Наши договорённости в силе, тренировать я тебя буду всё равно, но из него готовить приемника. И в случае чего не медля зови меня.

Дождавшись утвердительного кивка мужа, хан пожал тому руки и склонился в небольшом поклоне мне.

Возвращались в машину мы уже вдвоём. Мир молчал, а я обозревала окрестности. Дорога проходила сквозь лес. Сгущались сумерки. Если честно, меня что-то тревожило. Не хотелось бы попасть в ловушку. Но если у предыдущих наёмников сорвался план, чего им стоило воспользоваться беззащитностью КНЯЗЯ?

Я поделилась своими опасениями с мужем. На что он решил больше не рисковать. Сразу же вызываем Ратыя.

Спустя полчаса у меня засосало под ложечкой. Муж решил больше не выжидать.

Велев остановиться водителю, он связался с ханом и изложил ему суть.

— Тихуша, езжай один, — тот побледнел. — Это приказ.

Понимаю его опасения, всё же не хочется знать, что идёшь на возможную погибель. Но ослушаться приказа он не может. Тем паче, что на нём метка стоит так же, как и на всех тех, с кем мы пересекались за последнее время.

Мир надел на голову платок. Я с интересом наблюдала, как сияние исчезает, что ещё за вещь гасящая?

— Это от костюма арабки. Ведь Жану эта деталь была не нужна.

А, ну тогда понятно. Мир натянул на платок обруч. Ну вот, теперь у нас арабский шейх в белых одеяниях. Разве что полы одежды более короткие. Но он всё равно был бельмом на глазу в тёмном лесу. Я, кстати, тоже.

Мир тихонько увлёк меня вглубь леса. Что будет с Тихушей? И почему мы не уходим? Вопросы были готовы сорваться с языка, но муж приложил палец ко рту и сделал жест, что мол, будь очень внимательна, приготовь оружие. Не прошли мы и с десяток саженей, как послышались выстрелы. Резкие движения Мира, жест, что замереть и стоять на месте. Я не заметила, как осталась одна. Было страшно. И пояса верности на мне уже нет. Он остался в нашем месте. Но отлучаться мне было нельзя. Ведь сейчас, пока мы связаны, то в относительной безопасности, а стоит мне уйти, и я подвергну мужа неоправданному риску.

Увидела силуэт мужа, манящий жест. Старалась двигаться бесшумно, но подготовки соответствующей у меня не было. Прижималась к земле, чтобы незаметно проскользнуть меж деревьями. Но иногда наступлю на сучок или сухую веточку.

Звуки выстрелов стали ближе. Казалось, что они рядом, в несколько саженей от нас. Запах пороха разлился, казалось, вокруг нас. Вновь жест замереть. Слушаюсь, и остаюсь одна. Смотреть я просто не могу, стараясь прятаться за деревом. Но глаза не закрываю, нужно наблюдать. Взгляд бегающий, ловящий мимолётные движения деревьев, падающие листочки, треск чего-то сухого. Стоп. Это плохо. Кто-то идёт? Мужа отвлекать нельзя. Они ведь навредить не могут. Нет, значит, нужно расслабиться и ждать.

Слышу выстрел, полёт пули, ощущаю, как поле вокруг меня сгущается. А дальше звук падающего чего-то тяжелого. Тела?

Выстрелы стихают.

Муж зовёт меня жестом, и мы идём к дороге. Освещения почти нет, лишь вдалеке виднеются горящие фары машины. Идём к ней, я переступаю через мёртвые тела людей.

— Уходите. Садитесь и уезжайте, — в темноте как гром среди ясного неба раздался низкий голос Ратыя.

В машине стоит металлический запах крови.

— Мирослав, садись за руль, — шепчу я, муж молча кивает, вытаскивая с водительского сидения умирающего Тихушу, пересаживает его ко мне назад.

Отключаюсь от посторонних мыслей, отмечая лишь, что мы тронулись с места.

Любовь, только любовь. Концентрирую силу на кончиках пальцев, вливая в рану, из которой торчит рукоять ножа. Это будет сложно. Нужно осторожно вытаскивать его, но успевая залечить тот отрезок раны, который освободится. Беру в руки нож и начинаю медленно его двигать. Каждый перст* я делаю передышку. Как же сложно. Руки уже дрожат. А больше силы тоже нельзя давать, иначе может зарубцовываться не освобождённая ткань. Последний же перст дался очень сложно, ведь нож сам уже не держался и качать его было нельзя. В глазах уже темнело. Машина остановилась. И муж перехватил рукоять.

— Заканчивай, я подержу.

— Очень медленно доставай.

Я прислонила обе ладони к краям раны и сосредоточилась на ощущениях. Тихуша стал приходить в себя. Поспи ещё чуточку, позволь закончить.

Оставшиеся действия я уже не видела, лишь ощутила, как препятствие убралось и сила из рук объединилась в единую. Ещё пару мгновений, всего чуточку. И спасительная темнота.

Примечания автора:

Детинец* — крепость, кремль, кром.

Лето* — год.

перст* — мера длины, равная толщине пальца, общепринятый 1 перст = 2 см.

Глава 23

Очнулась я в наших покоях во дворце. Обнажённая, под одеялом. На улице уже позднее утро или день, судя по всему, потому как сияния моего почти не заметно.

Солнечные дни — это хорошо. Скоро бабье лето кончится, начнутся дожди. Не люблю сырость, хмурость. Хочется видеть солнышко и улыбаться ему. А вот сидеть и глядеть, как небо плачет, нет желания.

Выглянула в окошко. А на нём решётки стоят.

Царевна там в темнице тужит...

Надо будет волка завести.

Пора выбираться из моей темницы. Интересно, как мы вчера добрались? На машине или каким другим способом? Например, верхом на хане. А что, мне такая идея больше нравится. Не только же ему нас использовать в своих происках.

Так я думала, приводя себя в порядок. Всё же в гостях хорошо, а дома лучше.

Оделась я в привычную сорочку с сарафаном, волосы под сороку убрала. Оглядела себя в зеркале, хороша, разве что замужняя. На голову под сороку плат свой нацепила, что сияние убирал. Посмотрим, узнают ли меня и как встречать будут.

Выскользнула из покоев.

Челядь, завидев меня, в ноги бросилась.

— Княгиня вы наша, мы вашему мужу всё уже высказали.

— Здравствуйте, мои дорогие.

— Здравия вам, — и кланяются до земли вновь. — Мы вас в обиду не дадим.

Улыбка сама расползлась до ушей. Это они о чём? Поинтересовалась у слуг. Так, кажется, речь о том, что они всё знают — слышали, как со мной КНЯЗЬ перед отъездом разговаривал. Уж не знаю, как они это слышали, если тут звукоизоляция неплохая. Или Мир усилил звук АСом? Так вот, все знают, что союз наш без любви, по договорённости родителей, но это не значит, что так к любимице народа относиться можно. Уважение превыше всего. И вообще, старый Князь сам жил, а до того у него с княгиней покои разные были. Так что они готовы мне лучшие комнаты обустроить во дворце. Я даже закашлялась от такого их желания помочь.

— А к князю меня проводите? — решила быстро сменить тему, пока не поздно.

— Как не проводить...

Так и провели до самого кабинета мужниного.

Постучаться или нет? А вдруг что не для наших ушей будет? Постучусь, пожалуй.

Вошла я после княжеского дозволения. А со мной и челядь пристроилась. Муж лишь взглянул на них, глаза улыбаются, но пытается сохранить серьёзное лицо.

— О, вернулась, жена не путёвая! Рад видеть тебя в добром здравии.

А я вспомнила про сковородку. Эх, мало, видно, ему веничка. И сама так ехидненько улыбаюсь.

— Оставьте нас, — кивнула слугам.

— Уверены, княгиня?

— Скороворочку мне организуйте, а? — шепнула я кухарке. — И скалочку в наших покоях.

О, как женщина просияла.

Мы остались одни, а из нашей свиты народ, что был в помещении до нашего прихода, тут же ретировался.

Подошла я к мужу, а он меня в объятия сразу сцапал да на колени усадил.

— Как ты, солнышко?

— Хорошо, Мирчик. Полна сил.

А сам ласково, едва касаясь трогает моё лицо, очей с меня не сводит. Ну что ж ты смотришь на меня так? Я ж хотела уже мстить, а он...

Нежно целует мои уста, так, что у меня кружится голова.

Мы какое-то время просто сидим, ловя мгновение. Молча. Наслаждаясь прикосновениями и тишиной.

"Мы можем общаться? Или личное только через МАС?"

— Можем, я вновь ремонт тут затеял, пока нас не было.

— Посадил в темницу... — намекаю на решётки на окнах.

— Там решётки открываются, ежели что. И ещё, тут есть подземка, тебе надо показать.

И муж начал делиться своими достижениями. Он усовершенствовал звукоизоляцию, теперь подслушать его кабинет и нашу спальню было невозможно. Мой кабинет он трогать не стал, всё же нет там такой уж и секретной информации. А вот хранилище книг тоже обезопасил и от подслушивания, и доступ к нему ограничил, и защиту неслабую встроил. В случае опасности, стеллажи просто уезжали в стены, а по ним спускались в подземелье.

Также за время нашего отсутствия была переделана часть здания, к уже имеющимся тайным ходам добавил выходы из этих трёх помещений. Ещё на первом этаже из кухни лаз имелся и ещё паре-тройке помещений, которые мне муж показал на карте дворца.

Решётки были поставлены на все окна, правда их не было видно. То, что я их увидела, это говорило лишь о доступе к государственной тайне.

Рабочие были из Сибири и подписывали пункт о неразглашении, в довесок Мир заклятие молчания всё же накладывал, для подстраховки. При всём желании, рассказать рабочие ничего не могли. И снять блок мог лишь сам Мирослав.

Ещё были изменения в расписании КНЯЗЯ. Каждый день в 9 утра была тренировка с ребятами, в 11 — завтрак. Потом приём населения до 12. Затем решались государственные вопросы до 14 часов. После — обед. Далее был плавающий график, но в 17 часов тренировка со мной. В 19 ужин. А далее вновь как получится. Мне нужно было подстроить своё расписание под него.

— Пойдём! — позвал Мир, приподнимаясь, и повёл меня к окну.

Дальше мне показали, где надо нажать, чтобы открылись решётки. Можно было сделать привязку к одному окну или ко всем сразу, а ещё эта система была подключена к нашим МАСам.

На всякий случай она была замкнута и на АС дворца. Когда нас здесь не было, АС отслеживал события, которые здесь происходят. В случае настоящей угрозы людям, могли включиться аварийные выходы(через окно или в тайные ходы). На верхних этажах включались спуски, чтоб люди не разбились, а съехали по горке.

Муж прописал доступ к моему МАСу и моим отпечаткам, крови, голосу, сетчатке и много чему ещё, для ручного управления системой, если вдруг с АСом что случится.

В общем, мы могли удалённо управлять всем дворцом и отслеживать, что тут происходит в наше отсутствие, отдавать приказы как АСу, так и людям.

Потом Мир подошёл к ещё одной панели, хотел нажать.

"Постой, а ты не боишься, что кто-то войти может?"

"Во-первых, не посмеют. А во-вторых, дверь заперта. И открыть её никто не сможет".

"Мир, а если прижмёт, у меня не будет МАСа, к примеру. Что тогда? Как дверь открыть?"

Мирослав показал комбинацию камушков, которые надобно нажать.

"Тут заложен твой день рождения. Работает на механике, никакой электроники".

Грамотно. Поощряю.

Ещё муж показал проецирование на стену с МАСа, можно было вообще на весь периметр помещения вывести любые данные.

И наконец-то — потайной ход. Вновь, никакой электроники, хотя и ею можно было воспользоваться. На сей раз код оказался датой нашего знакомства. Интересно, почему дату своего дня рождения не заложил?

Ход был узкий, рассчитанный на одного человека телосложения Ратыя. Муж показал, где включается свет — горелка работала на спирту или любых других горючих смесях, фитиль загорался от трения двух кремней.

Каждые семь саженей был новый фитиль. Выключив свет, довольствуясь лишь мужниным сиянием, мы шли вниз, спускаясь ступеньками. Очутились мы в огромном зале.

— Почти все ходы ведут в этот зал. Отсюда можно выйти куда угодно. В граде есть несколько лазов, есть и независимые ходы. Тут тоже есть АС, если надо, можно просмотреть карту всех подземелий. Есть и скрытые места, где можно жить около года при населении в десять тысяч человек. Всё вентилируется, воздух самоочищается, питается от внутренних водных источников.

Я оглядывала рукотворные пещеры, замечая светящиеся камушки и надписи, указатели, стрелочки. Были и светочи*, один из которых я подносила к надписям. Но от этого они не становились видимыми. Почему же я их вижу?

Муж улыбнулся и пояснил, что это из-за доступа. Не просто так у меня взяли каплю крови и другие данные сняли. Теперь меня система видит и показывает то, что для других скрыто.

Продукты нужно было каждые тридцать лет обновлять. И пришёл черёд это делать. Муж попросил меня этим заняться. Как новые подобрать и проконтролировать, так и старые — хорошие съесть, а плохие в переработку пустить, которую муж планировал запустить уже на днях. Устройство расщепления не только разлагало на молекулы вещества, но и сходные элементы собирались в одно место, органика отправлялась в землю, неорганика могла пойти во вторичную переработку.

— Пора возвращаться, — выдал муж и повёл меня через другой выход.

— А подслушивать дворец можно?

Мир отрицательно качнул головой. Только через МАС, остальные средства недоступны. Сделано в целях безопасности. И АС больше таким лёгким способом, как мы уже делали, взломать не выйдет.

— Станислав Вересков тут всё делал, я так понимаю, он и есть Творец.

Мы прошли в книгохранилище, потом в спальню, и вернулись в мужнин кабинет.

— Время завтракать. Пойдём, — муж слегка отстранился и пошёл просто рядом, хотя почти всё время в подземельях держал за руку.

"Мир, а скажи, мы как добрались домой — вместе, по отдельности?"

Оказалось, что муж приехал вчера поздно, на своей машине. Сразу завалился спать. Утром же я прибыла на своей, водитель сгинул в неизвестном направлении. Меня нашёл Тихуша, вызвал Мира и тот перенёс в покои.

"И что из этого правда?"

"Я вчера вызвал хана, наложил заклятие сна на Тихушу. Ратый перенёс нас с тобой в покои, потом меня обратно, потом машину с нами близ дворца. А спустя час я с Тихушей уже вернулись, когда тот очнулся. Покои были заблокированы, так что к тебе никто не мог заявиться. Ну а к утру хан разыскал твою машину. Там, правда, водителя уже не было. Ну и потом тебя в машину отнесли, а спустя минут пять тебя Тихуша нашёл, спящую, ну и за мной послали. После я тебя раздел и уложил уже полноценно отдыхать. А ты так умоталась, что ни разу и не проснулась".

День пролетел в суете, занятиях с детками, беготне. Около пяти вечера за мной явился мальчишка и сказал, что меня ожидает КНЯЗЬ.

А я и забыла про тренировку.

"Какая одежда?"

"Которую не жалко. Вряд ли ты её сможешь надеть второй раз. Пойдёт в переработку сразу же".

Я поднялась в спальню и стала рыться в сундуке, в поисках чего попроще. Нашла укороченную сорочку и портки, обула удобные босоножки.

Тимошка проводил меня в подсобное помещение, где меня уже ожидал Мир. Он окинул меня быстрым взглядом, кивнул.

-А можно я посмотрю? — робко поинтересовался малец. Сколько ему? Лет пять где-то. Тоже сын кого-то из челяди.

Муж поглядел изучающе на мальчонка, кивнул.

Четверть часа мы потратили на разминку, а потом на отработку защиты и нападения. Муж чередовал одно с другим. Одежда была уже порвана в нескольких местах, потому что муж хоть и гасил удары, но ткань не щадил.

Душ был здесь же, да вот сменную одежду я не догадалась взять. Муж лишь усмехнулся и затянул меня мыться.

А после протянул стопку одежды и полотенце. Я благодарно поцеловала любимого.

За столом нам прислуживал стольник, Иван Васильев, сын Мирона. Стольники исполняли роль распорядителя за столом. И, судя по всему, они все имели дворянское сословие, во всяком случае так было до нас. Как объяснил как-то муж, на приёмах высокопоставленных гостей обслуживать могли лишь высокородные чины. Иногда стольники передавали речь КНЯЗЯ послам, не будет же тот кричать, чтоб все его услышали. Даже наоборот, говорить полагалось тем тише, чем выше звание. Нам с Миром вообще полагалось чуть ли ни шептать. Естественно, всё это нам не нравилось. Пусть кричать и не следует, но общаться через посредников не хотелось. А вдруг тот не услышит, передаст по-своему. А переводчики тоже промышляют. Не зря в нас пытались впихнуть побольше знаний всех наречий.

По сему, муж ввёл свои правила, и пусть женщины к столу прислуживать не допускались — предрассудки были сильны, но муж набрал осознанно из простых людей всю челядь. Авось чему научатся, слушая наши речи. Правда, совсем отказаться от стольников не получилось, челядь тогда обижаться начала. Пришлось стиснуть зубы и позволить за собой ухаживать.

Раньше была должность отведыватель, тот кто пробовал еду перед подачей КНЯЗЮ, муж решил, что убирать эту должность не стоит, но накрывать на стол не дозволялось без моего присутствия. Вся стряпня проносилась мимо меня, а я с помощью своего дара писала мужу в МАС, если что-то вызывало сомнения.

Два раза были попытки нас отравить. Прежде, чем предложить еду отведывателю, муж начинал проверку по АСу, кто имел доступ к стряпне. Просматривались все помещения, поэтому трудностей не возникало. А вот потом все люди, имеющий доступ приглашались в столовую. Муж сканировал каждого, и предлагал отведать еду сперва тому, кто это сделал, если тот присутствовал. Ежели найти не удавалось сего человека, то пробовал отведыватель, малую дозу. Я обычно была неподалёку, чтобы вовремя обезвредить действие яда. Оба раза яды были не столь сильного действия, и моё вмешательство не понадобилось, но пробовать блюдо муж запретил всей свите да и сам не притронулся. Мне же пришлось наблюдать за нашим отведывателем, и лечить лишь на третий день, когда действие яда всё же проявилось.

Третьего раза не понадобилось. Муж ограничил доступ во дворец всем. Попасть кому-то с улицы было невозможно. Тут работала защита АСа. В наше отсутствие даже детям запрещалось находиться в пределах дворца, только снаружи проигрывались уроки и все желающие могли учиться. Им даже выносились письменные принадлежности, но доступ был запрещён. И не потому, что мы им не доверяли, а потому что детьми легче манипулировать. Любые данные можно перекрутить так, что даже яд преподнести как исцеляющий нектар.

Ещё был стольник, который разливал вина и другие напитки. Но поскольку спиртное муж вообще запретил, при этом оставляя все винные погреба полными, так, для гостей. Им-то не помешает опохмелиться. А на развязанный язык легче договориться будет. Простому люду запрещалось как пить, так и гнать самогон или что другое. А ещё супруг велел заготовить виноградный сок и другие соки из схожего по цвету ягод. У нас хоть и уже не сезон, но на полдне* только-только виноградный урожай собрали, ещё до сих пор свежие ягоды продавали. Частично пришлось доставать из Сибирских земель, там вообще круглый год выращивали овощи и плоды, в том числе в Индийской губернии. Но о поставках муж договорился, правда, не знаю, что он предложил на мену.

За трапезой мужа наконец-то выловили люди из нашей свиты для подписи документов. Беглый взгляд, вычёркивание некоторых слов, распечатка нового документа, подпись, княжеская печать — заняло всё минут пять. Неужели он успел прочитать так быстро, что одного взгляда хватило?

"Я читаю по диагонали. И заодно снимок делаю, а МАС анализирует и указывает на ошибки документа," — ну вот, вновь словно читает мои мысли.

Документы сменялись друг за другом. Я устала даже сидеть за столом. Решила подготовиться к завтрашнему дню, надо было составить план уроков.

В восемь я освободилась, а мужа всё же утащили по делам в кабинет. Он такой жалобный взгляд бросил на меня. Видно, планы на вечер у него были другие. Но дела ведь не ждут. Мне муж и так выделил целых два часа на тренировку.

Я пошла в книгохранилище и с наслаждением погрузилась в чтиво. Просто необходимо отвлечься от всех этих закулисных игр.

— Не спишь? — раздался голос мужа за ухом. Я оторвалась от интересного мира книги и запросила на МАСе время. Ох, уже полночь.

— Ты освободился?

— Да, пойдём?

Мы вышли вместе и прошли к себе в спальню. Муж шёл рядом, иногда придерживая меня. Стоило переступить порог нашей комнаты, как муж посерел в лице.

— Это что? — я любопытно протиснулась между ним и входом и увидела скалку и сковородку на комоде, возле кровати. — Ты готовить среди ночи собралась? — а нотки такие, не предвещающие ничего хорошего.

— Это так, на всякий случай. В качестве самообороны.

— Яра, я не посмотрю на то, что ты жена, насилие недопустимо. Ты поняла? — муж был суров, с нахмуренными бровями. Я, едва сдерживая смех, покивала головой. Мир заметил моё настроение.— Я серьёзно. Второго раза не будет.

— И что ты сделаешь?

— Тебе лучше не знать.

— Развод?

— Забудь. Это в Порусье они там разводятся. Да, и ещё...

— Что? — я уже боялась спрашивать.

Мне было велено закрыть глаза. Ощутила, как уплотняется наша защита. Что Мир делает?

— Открывай.

Мир стоял как и прежде предо мною. И? Не поняла. Встретилась взглядом с мужем. Он кивнул, склонился в земном поклоне и встал на одно колено. Что он задумал?

— Ярослава Волошина, дочь Всеслава, я люблю тебя с первой нашей встречи, согласна ли ты стать моей женой? — я рассматривала мужа по-новому. Не напекло ли ему голову? Прикоснулась к его волосам, вроде как обычно. Тогда что?

— Мир, что всё это значит?

— То, что я сказал. Я решил всё исправить. У нас всё сикось-накось пошло с самого начала. Так да или нет? — и глядит на меня так, словно от этого зависит его жизнь. Будто эта сцена что-то изменит? У меня ведь всё равно нет выбора. Тогда ещё был, но не сейчас. Не разведётся же он, если я передумаю. Не то, чтобы собиралась, просто хотелось его помучить немного.

— Я подумаю, — протянула я и села на кровать. А муж всё так же стоял на одном колене. Ох, как же хорошо, откинуться на постель, почувствовать, как расслабляется тело, а дрёма накатывает на тебя, глаза сами закрываются.

— Ясь? — такой родной встревоженный голос. — Ясь? — чуть громче.

Я с трудом разлепила веки. Ну что ещё? Повернула голову. Увидела мужа, всё так же стоящего на полу.

— Мирчик, ну что опять? Ты зачем там стоишь, иди ко мне...

— Ты не ответила...

Голова совершенно не хотела думать.

— Что?

— Да или нет?

— Да.

Муж подскочил ко мне и принялся целовать. А я уже уплывала в царство дрёмы.

Глава 24

Утро началось с нежного поцелуя, на который я сонно ответила.

— Доброе утро, — поздоровался муж.

— А который сейчас час?

— Семь утра.

Я резко села, при этом муж едва успел отскочить, чтоб избежать удара.

О, моему возмущению не было предела. В ход пошли подушки. Бросила взгляд на тумбочку, где уже не было скалки и сковородки. Предусмотрительно убрал? Не то, чтобы я хотела воспользоваться ими, ведь муж вчера ясно дал понять, что не простит, а ждать, его мести, не хотелось.

Но муж двигался значительно быстрее, не успела я глазом моргнуть, как он уже завалил меня на кровать.

— А теперь угомонись, любимая.

— Я очень злая, когда меня будят, особенно просто так.

Я велела мужу слезть с меня, понимая, что я в невыгодном положении, находясь в ночной сорочке и без нижнего белья.

— Ясенька, я по делу.

— Срочному? — спросила сердито. Кивнул. — Какому?

— Когда свадьба?

— Чья? — то ли спросонок я не могу понять, о чём речь, то ли Миру вновь взбрело что в голову.

— Наша.

Я мысленно покрутила у виска, намекая на то, что Мир со всеми передрягами потерял здравый рассудок.

Любимый слез с меня, отпуская мои запястья. Обиделся?

— Мир, ты мне ничего не хочешь сказать? Может с самого начала, а? А то я последнее время тебя не понимаю.

Муж вздохнул и поведал такой рассказ.

Он вчера пересмотрел наши отношения, которые не задались с самого начала. Точнее не с самого, а с училища. Мы не признавались в любви, не ходили на свидания, не было подарков, знаков внимания и прочее. Да и поговорить толком не удавалось что в стенах училища, что за пределами оного.

В общем, он решил всё исправить. Сделать предложение руки и сердца, обычное, как у всех, а не по принуждению или всякими там уловками. А поскольку все девушки мечтают о свадьбе, решил её сделать для меня. На мои доводы, что как это будет выглядеть со стороны и вообще народ не поймёт, он не реагировал.

— Солнышко, пойми, мне плевать на остальных. Я хочу чтобы ты ни о чём не жалела и выполнять все твои желания и прихоти.

— Готов писать? — он кивнул. — Прихоть первая. Я уже замужем. Свадьба мне не нужна да и не хочу я, — на его попытку возразить я напомнила, что это искренно, и мне, действительно, не хочется свадьбы. — Прихоть вторая: можешь ухаживать за мной, я дозволяю. Ну, как мальчики за девочками, и без пошлостей. — он открыл, было, рот, но я показала жестом, что закрыла ему тот на "молнию". — Прихоть третья: доставь мне удовольствие прямо сейчас.

Долго просить не пришлось. Только сейчас обратила внимание, что Мир в чём мать родила. Моя сорочка улетела в неизведанную даль, а муж примостился между ног.

— Ясочка, — муж слился со мной и покрывал меня нежно-страстными поцелуями. — Давай пойдём в храм и поженимся? Как люди!

— Придётся оформляться задним числом.

— Как скажешь, любимая...

Я расслабленно лежала в объятиях самого лучшего мужа на свете, а он всё думал о нашей свадьбе. И кому это надо, мне или ему?

— А пойдём прямо сейчас поженимся? — вопросительный взгляд. — Мы ведь с тобой были в том храме у Тобольска, — намекает на то, что я туда могу перенестись? — Нас ведь в любом могут поженить.

— Мир, а зачем нам храм?

Мол, все так делают в последнее время. А я объяснила мужу, что на самом деле важны лишь клятвы. Но он хотел всё же храм попасть.

Мирослав настоял на том, чтобы я надела свою свадебную сорочку. Как скажешь, лишь бы ты был счастлив. Всё же приданое когда шила, рассчитывала на обычную свадьбу, хотя и не хотела её. Только сказала мужу, чтобы не было никаких свидетелей, родителей и прочих людей.

Явились в храм, когда там уже вовсю жрицы возились. Мир настоял на том, чтоб натянуть на головы блокировщики, так, на всякий случай, дабы не светиться. Попросили нас поженить. Служительницы храма отправили нас к главной жрице.

Седовласая женщина с чуть заметными морщинками возле синих глаз очень внимательно нас разглядывала, прежде чем предложила пройти в её кабинет.

— Ваши светлости, чем обязаны вашим визитом? — она слегка склонила голову в поклоне, челом бить* не стала, да и было не нужно. Но то ли она рассудила, что раз мы тайно, этого делать не стоит, то ли для послушных воле богов людей сие действо было неприемлемо, но в любом случае кивка было достаточно.

— Я хотел бы, чтобы вы нас поженили.

— Но как же...

Муж наклонился и прошептал название обряда.

— А теперь вы хотите чего?

— Чтобы у нас была бумага.

— Сегодняшним числом? — поинтересовалась жрица. Муж хотел кивнуть, но я нахмурила брови.

— Лето назад, — вклинилась я. — Это можно сделать?

— Дата вам важна? — уточнила верховная жрица.

Я лишь уточнила, будет ли это на что-то влиять. На что получила ответ, что нет. Дата нашей свадьбы останется той, что была на самом деле, а для остальных будет та, что мы выберем. Муж же попросил провести обряд. Жрица сказала, что это глупо. Наш союз уже одобрен богами, раз мы засияли. Но, видя огорчённость КНЯЗЯ, предложила засвидетельствовать наши клятвы. Жрица вывела нас в сад, поближе к природе, к богам.

— Я призываю в свидетели богов, чтобы они приняли клятвы этой влюблённой парочки, — запела женщина зычным низким голосом. Вытягивая всё на одной ноте, на одном дыхании.

Затем жрица сняла наши головные уборы, обнажая тем самым наши души пред богами.

— Я, Мирослав Мечников, сын Борислава, обещаю хранить тебя, Ярослава, беречь и любить, почитать и прислушиваться к твоему мнению, быть твоим другом и любимым, быть тебе верным мужем во все времена и при любых обстоятельствах, на веки вечные. Ныне и навеки, от круга до круга.

— Я, Ярослава Мечникова, урождённая Ярослава Волошина, дочь Всеслава, обещаю заботиться о тебе, Мирослав, поддерживать всегда, указывать на твои ошибки, любить тебя, хранить тебя, советоваться с тобою, быть тебе любимой и другом, верной женой, во все времена и при любых обстоятельствах, на веки вечные. Ныне и навеки, и от круга до круга.

Мне показалось или наш свет засиял ещё ярче?

— Боги одобрили ваши клятвы. Соблюдайте их и берегите друг друга. Пойдёмте теперь, я выдам вам необходимые бумаги.

Мы расписались в книге записей союзов, где нашлось местечко для нас на дате как раз лето назад. Затем нам выдали необходимые документы, и мы перенеслись в наше место.

Неплохо здесь помимо шатра ещё и дом поставить. Надо обсудить это с мужем, ведь не я же дом буду делать. Чем смогу — помогу.

Мы сложили документы в шатёр и только после этого вернулись к себе в покои во дворец.

— Ясь, зачем это всё? — не понимая мой вопрос, уточнил муж, почему именно лето назад. Я пожала плечами и объяснила, что так мне чутьё подсказывает. Мир кивнул.

— Теперь твоя душенька довольна? — спросила я у любимого.

— Ага. Совесть чиста. Но я всё равно буду за тобой ухаживать.

— Только давай без всяких там воздержаний и прочего.

Глаза мужа лукаво блеснули. Но когда он принялся меня целовать, зазвенел будильник на его МАСе, оповещающий, что пора вставать. Я пошла переодеваться, как и он. Не хочется светить свои наряды перед челядью и по какому поводу мы так прихорашивались.

В комнате Мира не оказалось. Пошёл по делам? Вспомнила, что у него тренировка.

Ну что ж, надо бы себя чем-то занять. Засела в своём кабинете и занялась камнями, которые прислал мне КНЯЗЬ. Большинство были простенькие кварцы, но попадались и весьма твёрдые и прочные.

Запустила на своём МАСе приложение "компоненты системы", пытаясь составить нужную сборку. По завершении сего занятия, принялась внедрять. Камни уже содержали сквозные отверстия, что упрощало внедрение — теперь система точно не повредится. Воспроизведение, запись, передача данных, чтение книг — пока этих функций достаточно, если что — можно будет удалённо доработать устройство. Доступ пока только у меня, но можно в любой момент расширить права на владельца.

Около одиннадцати ко мне постучали.

— Войдите, — я убрала камни, а то ещё подумают, что я просто побрякушками любуюсь. Хотя, может, и не скрывать. Истинные цели показывать не стоит, а сплетни, наверное, не помешают.

— Ваше сиятельство, пойдёмте кушать, — постучал Даня.

— А муж мой освободился? — решила сразу уточнить, стоит ли спешить или можно доделать кристалл.

— Да, прислал за вами.

За едой мне стольник преподнёс букет цветов. Я взглянула на мужа, как бы спрашивая, это мне?

"Тебе не нравятся?"

"Ты считаешь меня покойницей?"

"Наместник из Германии прислал, у них считается хорошим тоном дарить женщине цветы".

— Поставьте их в воду, пожалуйста, — попросила я стольника Ивана.

И вот, вроде бы, понимаю, что цветы всё равно живые, они могут пустить корешки, но традиция почитать природу очень сильна. Мы рубим деревья только по необходимости, если нужно дом построить или ещё что, и обязательно просим за это прощение, и на место сруба сажаем новое дерево. Траву тоже косим, по мере надобности, на корм скоту, но вот так, срывать просто так — разве что на курган отнести. Поэтому к цветам я не притронулась, испытывая брезгливость.

— Княгиня, у нас завтра годовщина, — осторожно начал Мир за завтраком.

— Правда? Интересно какая? — я даже не смотрела на мужа, продолжая наслаждаться вкусной булочкой с облепиховым чаем.

— Неужели Вы запамятовали? Дата нашей свадьбы, — я бросила заинтересованный взгляд на Мира.

Слуги навострили ушки.

— Князь, Вы ошибаетесь, — муж смутился, но приготовился внимать каждому моему слову. — Годовщина наша сегодня.

— Прошу прощения, моя дорогая. — Мир понурил голову в знак неловкости. — Могу я Вас украсть у моего народа и провести сегодня день наедине с Вами?

— Право не стоит, Ваше Сиятельство, народ не поймёт.

— А давайте, княгиня, спросим у народа во дворце? — предложил муж.

Мне кажется или слуг прибавилось? Ну да, вся челядь уже толпится здесь. У них что, своя собственная система быстрого оповещения?

— Что скажете? — обратился князь к слугам, позволяя им держать слово.

— Князь, Княгиня, — обратилась повариха, отвешивая земной поклон. Мне кажется, или она здесь главная среди слуг? — Могу я обратиться к вам от лица наших людей? — она сделала остановку в речи, ожидая нашего решения. Мы с мужем дружно закивали. — Мы будем не против и очень даже "за", если Его Сиятельство проведёт сей день с Вами. Мы настаиваем.

— Тогда я оставляю князя Мстислава за главного, пока меня не будет, — ответил муж. А это ведь было официальное заявление, со свидетелями. Мир встал. Глянул на своего друга Славика, тот кивнул. — Вы продолжайте трапезничать, — муж не спеша подошёл ко мне, протягивая мне руку. Всё же неплохо иметь свойство кушать быстро. Всегда меня ругали за него. Но сейчас, благодаря ему, я не осталась голодной. Мир тоже успел съесть большую порцию молочной овсяной каши, яичницу и булочку с чаем.

Я вложила руку в его ладонь, встала и медленно пошла за ним.

— Мир, ты не наигрался? — решила спросит в лоб, когда мы заперлись в своих покоях.

Но муж лишь улыбнулся одним уголком рта, протягивая мне стопку одежды.

— Портки?

— Нет, называются они "капри", — поправил он. Я взяла, но пока отложила, надеясь всё же уговорить мужа их не надевать.

Муж и сам переодевался в странного вида кожаные портки и такую же рубашку, с пуговицами вдоль всей длины оной. На голову надел шляпу с загнутыми вверх полями.

А ещё мне было предложено жёлтое платье в чёрный горошек, довольно откровенного кроя, до колен, с пышной юбкой-разлетайкой.

— Ты же не думаешь, что я это надену?

— Думаю. Надень, прошу.

Я не долго упиралась, всё же муж решил устроить мне неожиданность. Лиф сел как влитой. Хорошо, что лямки всё же есть. Вот только руки будут голые и что мне делать с МАСом? Светить не хочется.

Муж снял с моей руки устройство и надел ещё несколько обычных стекляшек, красиво огранённых, да и на МАС сбрызнул какой-то жидкостью. Теперь стекло от алмазов было не отличимо. Надеюсь, на свойстве камней это не скажется.

А вот затем Мир усадил меня на пуфик и принялся мудрить с моими волосами. Интересно, а где он научился так плести косы?

Причёска вышла довольно сложная, но ни одна волосинка не торчала и не спускалась мне на шею. В тон ожерелью появились серьги. Вновь совершенно обычные, но после того, как муж вдел мне в уши, сияние моё исчезло. Застегнув сзади низку* камней, мне оставалось лишь обуться.

Полагались ещё и чёрные прозрачные колготки в сеточку и жёлтые туфли на высоких каблуках. Я вот никогда не любила такую обувь. И не понимала, зачем в некоторых местах Порусья их носят, ведь жутко неудобно.

— Мир, нет. Обувь я эту точно не надену.

— Надо, солнышко. Прошу. Я знаю, ты умеешь.

Ну да, было дело, при подготовке в училище в последние шесть месяцев и не таким пыткам меня подвергали.

Взглянув на себя в зеркало, я отметила довольно красивую девушку, пусть и с короткой юбкой, которая скрывала укороченные портки, надетые поверх колготок. Вид был слишком откровенный. Странно, что муж облачает меня в такой наряд, раньше не дозволял даже без сорочки под сарафаном дома ходить.

Следующей неожиданностью стало то, что муж завязал мне глаза каким-то платком.

Ощутила, как в комнате кто-то появился. Этот кто-то прикоснулся ко мне, судя по всему — Ратый. А потом меня отпустили и стали снимать повязку с глаз.

Примечания по главе:

Низка* — нитка, на которую что-то нанизано. Восточная Русь* — по некоторым данным Америку открыл вовсе не Колумб, ещё задолго до него викинги бороздили Атлантику, в том числе и бывали на Побережьи. Ещё есть данные, что Аляска, Канада, и всё западное побережье принадлежало Руси, пока Европейцы не "открыли" Америку. Тогда-то и начались массовые сражения между восточной и западной части. Это всё версии. В моём мире Америка принадлежит Руси, хотя в виду удалённости, не сильно контролируется, управляет ею наместник (губернатор).

Глава 25

Пока мы собрались, времени было уже три часа дня. Вот тебе и целый день с мужем, точнее половина дня.

Это ж надо три часа собираться! Но это ведь свидание! И пусть моим внешним видом вцелом занимался муж, я всё равно находила, к чему придраться, и если нельзя было к одежде и волосам, то можно к телу. Приводить его в порядок, лицо обрабатывать всякими масками. Ладно, под длинной сорочкой ничего этого не видно. Я под прозрачными колготками очень даже всё торчало (волосы на ногах, например). Правильно матушка говорила, надо всегда поддерживать себя в форме. Мало ли какая ситуация окажется. А тем паче замужней женщине, да пока детей нет. А за всеми этими приключениями на мою голову было совершенно не до того. Да любимый напомнил об этом. Мир терпеливо ожидал меня в комнате, пока я была в ванной. Такта ему хватило не предложить помощь. А то я б от стыда сгорела.

Когда я освободилась и была уже всем довольна (я три раза переодевалась, потому что находила новый изъян в себе), муж уже порядком подустал. Радовало ещё, что не пошёл заниматься государственными делами, а когда я спросила, почему, ответил, что этот день принадлежит мне. Это было так приятно. Муж лишь иногда поглядывал на меня да посмеивался.

— Ничего ли не забыли? Куда мы вообще идём? А может мне всё же накрыть голову? Простоволосой ведь ходить не следует...

На что муж объяснял, что там, куда мы идём деньги как таковые не нужны. У него есть карточка, этого будет достаточно. Система оплаты схожая с сибирской, только вместо кристалла используется пластмассовая карточка с треть ладони. И документы Мир взял(не на своё имя, правда), потому что в отличие от МАСа, могли попросить предъявить водительские права — там это документ на все случаи жизни. А куда мы идём узнаю, в своё время. Вначале я должна составить общее впечатление о людях, обычаях, сама.

Голову накрывать не нужно, иначе будет бросаться в глаза, а блокиратор он встроил в мои серьги.

Когда мы всё же перенеслись, а это я поняла звукам, первое, что резануло слух, был шум машин и запах какой-то странный от них. Казалось они двигались нескончаемым потоком. Потом был солёный запах моря. Море, хочу на море!

— Яра, я сейчас сниму повязку, ты только не пугайся, ладно?

Осторожно приподнимая веки и первое время промаргиваясь, я наблюдала мельтешащие рядом машины. Столько много? Откуда? Потом толпа вышла откуда-то из-под земли и пошла на нас. Я в ужасе попятилась, но меня муж прижал к себе. Ратыя уже и след простыл. Да и помимо прикосновения, он никак больше не проявил себя.

Муж просто отошёл со мной в сторонку.

Люди шли, погружённые в свои мысли. Кто-то заткнул уши и даже пританцовывал. Странно. Слушает МАС? Мне как-то не до музыки было, но я ведь тоже могу включать себе музыку под настроение. Как вернёмся, надо будет закачать себе в устройство побольше разножанровой музыки, просто сейчас заниматься этим некогда.

Кто-то читал на ходу устройства, размером с книгу, интересненько, это электронные книжки такие или наладонники? Наладонники — древние АСы. Ещё были люди, просто смотрящие вперёд, себе под ноги, куда-то спешащие, идущие одним быстрым потоком. Они подошли к устройству с тремя фонарями разных цветов. Когда им загорелся зелёный, машинам загорелся красный, и они остановились.

— Это светофор. Регулирует движение на перекрёстках и не только, там, где есть большая опасность для людей, — просветил муж. Я догадалась, что это за устройство, но никогда вживую не видела. Лишь на картинках. Светофор действительно нужен при таком потоке машин. А ведь и люди дорогу переходят.

Как интересно. Толпа прошла по полосатой дорожке, названной "зеброй", в виду её похожести полосками на животных с таким названием, и очутилась на другой стороне улицы. Тут уже разделилась на несколько потоков. А вот с другой стороны пришли другие люди, торопящиеся в подземелье.

— Это то, что я думаю?

— Да, там находится подземный вид транспорта — метро.

Я читала про это, но как-то не особо вникала, но любопытно, что такие ходы можно использовать не только для укрытия от неприятеля, но и для передвижения. Интересная идея. Но у нас как-то не было подземного вида передвижения, сразу от машин отказались в пользу магии и перемещателей, а недолгие прогулки совершались верхом на лошадях.

— Мы словно в другую страну попали... Хотя, о чём я, конечно, в другую...

— Почти. Только не страну, а материк.

Мы проходили в школе, что в Порусье до сих пор используются машины, а также железная дорога. И меня очень поразило, что в западной Руси до сих пор машины ездят.

— Мир, а почему тут до сих пор используются машины? Мы разработками не делимся?

— Нет. Политика невмешательства была долгое время. Подчиняться Руси подчиняются, а развиваются самостоятельно. Мы уже лет сто как не вмешиваемся. В учебных заведениях дают нашу же математику, физику, химию, и прочие базовые предметы. А вот всё остальное — это они уже сами развивают. Хотя все их разработки вносятся в единую контрольную базу, и мы о них знаем.

— Куда перенеслись? — я глядела в разные стороны и пыталась поглотить как можно больше данных. Всё же читать о жизни других людей на других материках — это одно, а вот видеть воочию — совершенно иное ощущение.

— А вот пока не скажу. Посмотрим, как ты землеведение* учила.

Муж потянул меня в одну из лавочек. Хозяин приветливо нам улыбался во все тридцать два. Ну, я не считала его зубы, просто так говорят. У нас редко обнажают зубы при улыбке, хотя люди разные встречаются.

— Привет! Чем могу быть полезным?

Привет? У нас обычно желают здоровья или доброго дня при встрече. Привет скорее молодёжь между собой использует.

— Привет! — ответил Мир. — Скажите, а то, что выставлено у вас на витрине, оно продаётся.

Даже не обратила внимание, что за магазин.

— Да, конечно. Но у меня есть ещё много всего. Вот, глядите, — показал продавец на одну из витрин. Муж подошёл к ней, она была со златыми украшениями.

— Яра, иди сюда, — муж подозвал меня. Я неуверенно всё это время топталась у входа и осматривала бархатные стены с холодным оружием.

В глаза бросились блестящие жёлтые побрякушки. Золото меня вовсе не интересовало. Я скользнула по стеклянной витрине взглядом и обратилась к другому столу, у которого стоял муж. Там было серебро со встроенными камнями. Камни маленькие, для простенького АСа может и пойдут, но как-то меня не привлекают.

— Как тебе вот эти? — Мир тыкал пальцем в одни серьги, без камней. И что в них интересного? Муж заметил мой взгляд и сказал: — Какая ты скучная.

Пришлось внимательно бросить взгляд на то, что заинтересовало мужа: серёжки-бабочки. Ну и что?

— А вот эти? — на сей раз палец указывал на очень тонкую работу. Одуванчик. Казалось дунь и маленькие пушистые зонтики разлетятся в разные стороны. — Мы возьмём эти, — решил он за меня. И когда это супруг научился читать меня?

"А как ты на три дня устроила игру в молчанку," — ответил он на мой незаданный вопрос.

Нам серьги положили в маленький пакетик, который муж положил в карман на своей груди, застёгивающийся на пуговицу.

Я прошлась по всему магазинчику, пока муж расплачивался. Хозяин лавочки предлагал взглянуть на камни, но меня они интересовали только с одной стороны. И переплачивать за огранку я не видела смысла, потому как функции кристалла будут только хуже, ведь чем меньше камень, тем меньше туда влезет данных.

Когда мы вышли, муж позволил себе вольность, обнял меня за талию и притянул к себе. А потом прямо на людях поцеловал. Это было так захватывающе и по-своему будоражило кровь. Ведь дома даже речи не могло быть, чтобы проявить чувства при свидетелях.

Тут было раннее утро, а если быть точнее, то в семь с копейками часов. Логично было предположить, что находимся в противоположной части света. Вот странно, Русь с запада на восток имеет 8 часовых поясов, Порусье — всего 3. И утро сейчас может быть лишь на одном материке.

И куда мы идём?

Тут было тепло, гораздо теплее, нежели у нас. Я даже пожалела, что надела колготки.

По дороге нам повстречалась какая-то харчевня, столики которой стояли на улице.

Мы вошли внутрь. Местные люди говорили по-русски, но с небольшими изменениями некоторых слов. Всё же централизованная власть и единый язык когда-то имелась. И хоть на Руси несколько государственных языков, но в Порусье единый русский, с диалектами местными.

Домики встречались разные, но все многоэтажные, на первых этажах которых были магазины и харчевни.

Милая девушка за стойкой приветливо улыбалась нам.

— Чай, кофе? У нас лучший кофе в городе? Булочки?

Хотелось бы кофе попробовать. К сожалению, у нас его не было.

— Нам кофе.

— А какой? Есть чёрный, с молоком, с мороженым, с сиропом, есть крепкий.

— А можно каждого по-чуть-чуть? — уточнила я.

— Но порции большие идут.

— Нам каждого по чашке, — уточнил муж. Окинул меня взглядом, а я рассматривала витрину с булочками.

Девушка уже приступила к выполнению заказа, нажимала на устройстве, напоминающему огромный куб, какие-то кнопки, оттуда под давлением начинала литься с шипением вода тоненькими струйками в глиняные белые чашки.

Я вновь переключила внимание на сдобу в витрине. Но булку совершенно не хотелось, правда, были ещё и пирожные, с кремом. Выбрала какое-то блюдечко с треугольничком, украшенном ягодами.

Муж тоже выбрал, и, оплатив, мы вышли на улицу, заняв один из столиков. Пока нам несли заказ, я, узнав, где можно помыть руки, сходила в уборную, которая разделялась на мужскую и женскую, на дверях были прибиты таблички с силуэтами голов женской в широкополой шляпе и мужской с короткими волосами.

К слову сказать, среди тех людей, которых я видела, мужчины преимущественно носили короткие стрижки и бородатые встречались очень редко. А вот женщины одевались весьма откровенно. И я бы даже сказала, что моё облачение выглядело здесь очень скромно.

— Как тебе тут?

— Шумно, душно, воздух грязный. Машин много. А так — интересно посмотреть как другие народы живут.

— Догадалась, где мы?

— Судя по часовому поясу, где-то на западном побережье Восточной Руси*.

— Умничка, девочка! А что ещё можешь сказать?

— Здесь преобладает южный акцент, следовательно где-то в Калифорнии.

Муж расплылся в улыбке, кивком подтвердив мои догадки.

Почему Калифорния? Изначально Восточная Русь заселялась с двух сторон. Вначале был заселён почти весь север и западное побережье русскими со стороны Асии. Затем Европейцы решили тоже осваивать новые земли, своих, как всегда, мало. Они переплыли Атлантику и продвигались с восточного побережья вглубь континента. Причём хорошо так продвигались, истребляя местное коренное население. В итоге им и этого было мало, они пошли на западную часть материка. Столкнулись с русскими. Но вместо того, чтобы угомониться и довольствоваться тем, что уже заняли, они пошли против нас войной, истребляя всех подряд, тесня выживших к северу. Местных войск русских не хватило, чтобы отстоять сразу все земли. Европейцы захватили земли Калифорнии, так её и назвали. К сожалению, до нас не дошло прежнее название. Почему? До сих пор не знают. То ли потому, что она напоминала жаркую печь — на одном из диалектов Европы, то ли ещё почему. Это одна из версий. Потом Русские вернули свои земли, поглотив захватчиков, но переименовывать не стали, это название прижилось среди оставшихся в живых. И стало символизировать победу над врагами, оставляя в воспоминаниях память о погибших предках.

Нам принесли кофе.

— Пей, пробуй, если останется я допью.

— А ты? — но Мир уже откинулся в пластмассовом кресле назад и, чуть прикрыв веки, глядел на меня.

А я принялась снимать пробу с разных напитков, таких схожих и разных одновременно. Мне понравились все, каждый по-своему.

В итоге я так увлеклась, что напрочь забыла про пирожное и выпила все чашки.

— Ой, прости, — я виновато закрыла ладошками рот.

— Пожалуй, тебе хватит. Пирожное будешь? — не открывая глаз уточнил супруг. Получив в ответ кивок, он встал:. — Я принесу тебе чай.

Как он знает, что кивнула, если глаза были закрыты?

Я разглядывала противоположную сторону улицы и читала вывески.

"У Билла", "Мишель", "Бутик", "Нотариус", "Ювелирный бутик".

Зачем называть так странно магазины? Ведь не понятно, кто такой Билл или Мишель, а Бутик? А кто такой Нотариус? Нотами торгует? Музыкальное что-то?

Раздался звон посуды, я чуток отодвинулась, давая больше простора работнице кофейни. Только сейчас заметила название: "Кофейня". Вот, просто и понятно.

Пока мы наслаждались кофепитием, в кофейню несколько раз заходили люди, выходили они довольно быстро с бумажными стаканчиками, закрытыми крышками. Спешат на работу?

— Вы ведь не местные, — обратилась ко мне женщина — работница харчевни.

— Так заметно? — интересно, а где муж? Я заглянула в окно, стараясь рассмотреть помещение кофейни.

— Ваш муж в туалет пошёл, — подсказала мне женщина.

Я поинтересовалась новым словом. Кх, уборная, значит...

Женщина подсела ко мне. Хочет поболтать или разведать, чтоб сплетни распускать?

— А вы откуда? Мне очень хочется отправиться в путешествие, вот, поднакоплю денежек и поеду куда-нибудь. А вы из центра, да?

— С чего вы взяли?

— Так речь, можно сказать, официальная.

— Да? Никогда не замечала, как говорю.

Спиной ощутила Мира. Облокотился у выхода из кофейни и слушает.

— А вы к нам какими судьбами? Надолго?

Я пожала плечами.

— Муж вот решил отметить первое лето совместной жизни.

— О, как я вас понимаю. Со своим уж живу не первый год, а до сих пор предложение никак не сделает.

Что за предложение? Руки и сердца? Живут вместе не поженившись? Но спрашивать это неприлично. Поэтому просто сменила тему:

— А скажите, почему в семь утра вы уже работаете?

— Так транспорт начинает работать в пять утра. Мы же около метро находимся, проходимость людей здесь большая, кто-то наверняка зайдёт что-то купить по дороге на работу или с работы. Люди ведь в разные смены работают, в том числе и ночные. Поэтому мы не с семи, а с пяти уже открыты. А некоторые лавки вообще круглосуточно обслуживают клиентов.

Мы ещё перебросились парой предложений, когда Миру скучать надоело, и он решил к нам присоединиться.

— А вы в клуб собрались? -уходя спросила женщина, бросила вопрошающий взгляд на мужа. Тот кивнул. — Тогда не советую ничего с собой брать, с едой и напитками туда не пускают. Ну и всякие там баллончики и ножи придётся выложить.

Я пожала плечами, не совсем понимая, о чём речь.

Мы молча доели, получая удовольствие от каждого кусочка еды.

После чего Мир встал, протянул мне руку, а когда я вложила, отступил на шаг назад и резко притянул меня к себе, закружив меня.

Аж дух захватило. Хорошо, успела среагировать и встать на носочки.

Юбка, словно солнышко разлетелась в разные стороны и резко опустилась, закручиваясь, а я оказалась в объятиях любимого. Поцелуй, нежный, долгий, от которого подгибаются коленки.

Потом я засыпала мужа вопросами. Что такое клуб? Зачем мы туда идём?

Оказалось, что клубы здесь работают где-то с шести вечера и до пяти утра. После чего заведение закрывается до вечера. На вопрос, как мы тогда туда попадём, муж лишь подарил улыбку.

Мы ещё погуляли по городу, пока любимый привёл меня к одной неприметной двери. Интересно, откуда у Мира такие познания в местности? Неужели он тут бывал и в клуб ходил? И что ж он там делал?

Муж постучал в расписанную странными фразами дверь. И язык странный. Русский, но некоторые буквы писались несколько нестандартно. Так "Добро"* почему-то имеет хвост вверх вертикальный, а вместо "Боги"* буквица Ь(Ерь*). И ладно бы красиво писали и со смыслом... А тут...

— Это граффити. Молодёжь не знает, куда себя девать, вот и пишет всякое, — пояснил муж.

— А почему их в мирное русло не пустить, как у нас?

— Пустим, если доберёмся. Вначале с Европой решить вопрос надо, а там посмотрим.

Дверь отворилась не сразу. А я чувствовала себя неловко в таком платье. Ветер подует и подол задирается. Хорошо, хоть портки под низ надела, как же они назывались? О, капри, кажется.

Наконец, послышалась ругань и дверь отворилась.

— Мы не работаем днём! Чего надо? — пред нами нарисовался дядька с длинными усами, ниже подбородка.

— Здравствуйте, а можно арендовать ваш зал сейчас?

Мужичонка чего-то прикидывал в уме.

— Музыка понадобится?

— Да. Но можно и не живую.

— Тогда проходите.

Муж провёл меня в тёмное помещение. Да, тут бы наш свет пригодился.

Внизу зажглись приглушённые жёлтые фонарики.

Я оглядывала большое помещение с небольшим возвышением, где стоял рояль и музыкальные инструменты. Рояль я видела лишь однажды вживую, когда папа всей семьёй собрал нас и вывел в свет — на концерт сводил. Было бы интересно послушать, что они здесь играют.

Муж отошёл в сторонку с хозяином, и они что-то обсуждали, потом расплатился картой, а я увидела стойку, стеклянные штучки, висящие с потолка. Интересно, что это?

— Бар нужен?

— А что в баре?

— Напитки. Спиртное.

Я села на высокий стул, рядом со стойкой.

— Что налить? — хозяин встал за стойку.

— Воды, если можно.

Мужик расхохотался.

— А вам? — на сей раз обратился к Миру.

— Тоже воды.

Сверху были сняты стеклянные штуковины, перевёрнуты и поставлены на стойку. Ёмкость для жидкости?

"Бокалы".

Нам налили воду в них я выпила чуточку и отставила.

— Благодарю.

— Не стоит. Это всё входит в оплату.

Хозяин нажал на странную штучку, умещающуюся в руке, и стал куда-то смотреть позади нас. Я тоже обернулась. Сзади был экран, на котором высвечивались надписи.

"У него в руке пульт удалённого управления".

"МАС?"

"Нет, довольно примитивная вещь. Управляет на расстоянии видимости вот тем устройством на стене".

"Экран?"

"Да, но там есть встроенные функции телевидения".

"Чего-чего? Это вообще какой язык?"

"Ну, если дословно, то Далековидение. Сродни нашим волшебным блюдечкам с наливными яблочками".

"Волшебный фонарь?"

"Чем-то похоже, но фонарь лучше, у него экран — любая светлая стена любого размера, а тут видишь, какой маленький".

Я согласно кивнула.

Заиграла музыка, мелодичная, нежная.

— Пойдём, потанцуем? — муж предложил мне руку.

Я вложила пальчики в его ладонь, и мы прошли на середину свободного зала. Муж кружил меня в объятиях, а я тихо млела.

Знаю, в общежитии устраивались танцы каждую неделю, естественно, я на них не была. Ведь я там не жила, и доступ туда не имела.

Мир двигался очень гармонично, значит, ходил. С кем? Ревность вонзила свои коготки в душу.

"Со многими танцевал".

"И?"

"И всё".

"Как всё?"

"А что должно быть? Девчата за меня дрались. Вот и приходилось танцевать со всеми, чтоб никому обидно не было. А кого-то конкретного я не выделял. Ведь кое-кто на танцы не приходил".

— А теперь позволь тебе показать несколько движений, — музыка закончилась, мы остановились. — Ноги на ширине плеч. Чуть присели. Переносим вес на мысок левой ноги, опускаем пятку, теперь переносим вес на мысок правой ноги, опускаем пятку. Шаг назад левой ногой, переносим на неё вес, затем переносим вес на правую ногу.

Вначале разучили движения, потом в пару соединились, создавая давление друг на дружку. Я начинаю движение с правой ноги, Мир с левой. Раз-два, три-четыре, пять-шесть. Раз-два, три-четыре, пять-шесть.

Разучив движение, приступили к элементу "Раскрытие". Раз-два-три-четыре, раскрытие на девяносто градусов. Отставляем ногу назад, возвращаем вес на предыдущую. Вновь счёт до шести. На семь закрываемся в пару.

Разучив это движение, повторили вместе с предыдущим, затем приступили к следующему.

"Смена": Раз — Мир обходит меня слева, с левой ноги начиная движение, я его справа, с правой ноги. Два — переносим вес на пятку. Три — разворот на двести семьдесят градусов на мысок. Четыре переносим вес на пятку. Пять — шаг назад, шесть — перенос веса на переднюю ногу.

Разучив основные движения, муж просветил, что надо двигаться ритмично под музыку. Вот только не предупредил насчёт оной.

А когда началась музыка, я начала путаться, ведь не ожидала, что она будет такой быстрой. Но она была очень зажигательная. Тело само хотело двигаться в её такт. Супруг объяснил, что можно просто двигаться в такт, на полусогнутых коленях. И суть танца рок-н-ролл как раз в постоянном сочинении комбинаций старых или новых.

После двух танцев я едва держалась на ногах. Зато улыбка сияла до ушей.

— Ты светишься! — шепнул любимый. Ой, я испугалась, что блокировка снялась. — Нет, не тем светом, просто счастливая, — успокоил меня супруг.

В тёмном углу включили приглушённый свет, и мы проследовали к одному из столиков.

— Покушаем?

Я сверилась с внутренними ощущениями. Хотелось пить, а вот кушать пока не особо. Заверила мужа, что пока обойдусь.

— Тогда давай потанцуем по-настоящему, — внёс предложение суженый, пока я пила воду.

— Это как? — я даже закашлялась.

— Такие танцы тоже хороши, но для разогрева. Хочу попробовать с трюками.

— Мир, какой из меня акробат?

— Совместим тренировочный бой с танцем. Музыка в этом же стиле, ритм тот же, а вот движения — словно мы прикрываем спину друг другу. Давай, почему не попробовать? До семи ещё есть время. И ведь сейчас у нас время нашей тренировки.

Убедил. Куда деваться? Не откажешься.

Двигаться полагалось под музыку.

— Итак, прикосновение не теряем. Я запустил программу "Ближнего боя". Двигаться только под музыку. Доверься мне.

Глава 26

— Так, давай вначале без музыки. Рукопашный бой. Защищаем спину друг друга, поэтому при смене позиции чувствуем друг друга. И ещё, доверие — самое важное. Если я тебя подбрасываю, значит, обязательно поймаю.

Ой, как всё сложно.

Так, не разрывать контакт, иначе я утрачу картинку с МАСа мужа. Это сложно.

Попробуем?

— Поехали!

Спина к спине, контакт ладоней, выпад вперёд, не достаю. Нога моя и кончики пальцев руки мужа касаются друг друга, рывок обратно, смена позиции, сползание по его ноге, подножка врагу, удар ногой по колену, враг исчезает.

Не терять бдительности! Выпад рукой, сажусь на шпагат, Мир притягивает к себе рывком, нужно довериться. Перехватывает оба запястья, раскручивает вокруг себя, один готов, второй, третий. Нож летит в меня, подбрасывание меня вверх, при этом я касаюсь рук мужа, словно скольжу по ним вниз. Он подхватывает, пропуская меня между своих ног, перехват, и я стою уже на ногах, бью ногой и по противнику карабкаюсь вверх, а Мир перебрасывает меня через себя, ловя в объятия. Раскручивает от себя, удар, вновь притягивает.

И всё исчезает.

— Мы справились. Передохнуть хочешь? Пара глотков воды? — киваю. И зачем мне вообще юбка, как в таком виде сражаться? Разве что пол вытирать платьем. С другой стороны такая юбка очень удобна, а что мне делать в княжеском облачении? Это ведь тренировка. Пусть и танцевальная, но как знать, может и пригодятся эти навыки.

Пьём маленькими глоточками водичку, смачивая весь рот, горло.

Запуск новой программы.

Вновь бой на пределе своих возможностей. Скорость, доверие, точность. Танец смерти. Нет, мы не убиваем, а лишь обезвреживаем, что немаловажно.

На этот раз бой длится минут пятнадцать. Из последних сил, но выдерживаю его. Муж большую часть противников берёт на себя, иногда используя меня как орудие.

Перерыв, мы сползаем склеившимися спинами на пол и какое-то время сидим, пытаясь прийти в себя. Мир берёт мои ладошки в свои, сцепляя пальцы в замки.

Боги, примите наши благодарности, что бережёте нас, храните и избрали. Мы благодарны вам за счастье, дарованное нам. Возносим хвалу небесам!

Встаём и, не разрывая рук, кланяемся, каждый в свою сторону.

— Давай Яра. Последний бой — он трудный самый. Теперь под музыку. Вначале просто слушаем, пытаясь запомнить ритм.

И Мир выводит во вне звук со своего МАСа. Прикосновение терять нельзя. Я закрываю глаза, просто прокручивая у себя в голове мелодию. Движения быстрые, чуточку энергичнее рок-н-ролла.

— Поехали!

Сомкнутые ладони одной руки, поворот лицом к друг друг, сомкнутые ладони обеих рук. Отталкивание друг от друга и раскрытие, удар ногой, поворот, спина к спине. Обманное движение в одну сторону вправо, а получилось, что совместно это в разные стороны. Раскрытие, пропускание меня, под одной его ногой, подсечка мною врагов. Ударяю противника, добивая как бы. Притягивание меня обратно, и оба запястья уже в захвате, рывок, я уже на ногах. Удар, притягиваю мужа к себе, делает шаг по воздуху и ударяет моего противника кулаком, другого ногой с разворота тела.

Подпрыгивание Мира на месте, удар обоими ногами сразу в головы, а я выступаю в роли опоры. Смена позиций.

Подбрасывание меня вверх, перекатывание по мужниной спине, он ловит мои кисти, пропуская под своими ногами, вытаскивает меня впереди себя, и, пока лечу в рывке, ударяю двумя ногами врага прямо по коленным чашечкам. Привлечение меня к себе, скручиваюсь и встречаюсь второй ладонью с его. Музыка закончилась, как и враги.

Раздаются хлопки.

— Браво! Что-то похоже на акробатический рок-н-ролл. Только эти резкие выпады, так точно рубящие, что я б сказал, что вы сейчас дрались с невидимыми противниками, — хозяин бара подошёл к нам, продолжая хлопать. — А какое понимание друг друга, вы давно уже работаете в паре? — Мир кивнул.— А где вы выступаете? Я бы приехал посмотреть.

— Пока не выступаем и вряд ли будем. Скорее танцы в качестве разлечения остались, — ответил Мир. И ведь не солгал.

После чего я посетила уборную и сняла колготки. Муж предложил мне снять платье, оставаясь в бриджах и выдал мне майку. Я послушалась.

Мы выскользнули из бара. Я была вся в мыле. Мир повёл меня в метро, где мы купили два билета, прошли турникеты, прокатились на лестнице-чудеснице (эскалаторе), сели в длинного железного червяка, названного поездом, успев забежать в вагон в последний миг.

Поехались пару остановок. Выскочили на улицу, перебежав по переходу дорогу. И оказались на пляже. Дул лёгкий тёплый приятный ветерок, принося влажноватый воздух чуточку солоноватого вкуса, разулись и пошли босиком по горячему песку. Было здорово.

Песок щекотал подошвы, просыпаясь меж пальцев. Мы побегали вдоль пустынного берега.

Океан манил своим голубым цветом, волнами, запахом. Муж разделся до нижнего белья, я же на такой подвиг готова не была. Мы за руки пошли в солёную воду. Волны накатывали, чуть приподнимая над дном, заставляя тебя отдаться стихии, поддаться ей, чтоб она раскачивала тебя на своих волнах, убаюкивала словно младенца в колыбельке.

Искупавшись, посражавшись с волнами, покатавшись на накатывающих валунах и наплескавшись вдоволь, мы довольные выбрались на берег, где Мир выдал мне платье и велел переодеваться. Вдвоём зашли в пляжную раздевалку. Дальше проследовали поцелуи, перенос в наше место, раздевание, переодевание в платье меня и одевание мужа, возврат на пляж, прогулка по берегу, поход в харчевню.

На сей раз я заказывала заморские кушанья. Нам поднесли вино в качестве подарка к фирменному блюду. Муж шепнул что-то разносчику и тот, покраснев, удалился, а через пару минут принёс графин со свежевыжатым апельсиновым соком.

Постепенно нам приносили яства: кукурузный суп, который мне не понравился, а вот муж доел (мы один на двоих заказывали), стейки с жаренными помидорами, пиццу, обжаренный картофель, маффины — и мы ели из одной тарелки, кормя друг друга, периодически целовались, ограничивались лёгкими прикосновениями.

Насытившись, мы ещё раз прошлись пляжем, на который уже начинал стекаться народ. Побегали вновь в догонялки. В общем, было весело.

А потом перенеслись в своё место, где любили друг друга.

Это был самый прекрасный день в моей жизни, о чём я и сообщила любимому. У меня от саморасползающейся улыбки уже давно сводило челюсти, но я просто не могла не улыбаться. А муж дарил свою радость в ответ, глядя на мою довольную мордочку.

И ночь, звёзды, комары летают и пищат, а мы лежим под небосводом и общаемся. Обо всём и просто так. Я рассказываю ему о том, как жила все эти годы, периодически вспоминая недобрым словом мальчика из детства, а Мир про своё житьё-бытьё. Всё же военная подготовка дала о себе знать, и так сложилось, что он всегда был лидером. Народ к нему тянулся, и ему надо было это поддерживать. Не потому, что хотелось, а потому что это было выгодно. Со временем, он научился совмещать нужное с приятным и действительно научился дружить с ребятами. С девчатами было сложнее, он не умел с ними общаться, шарахался от них. Как-то спросил совета у отца. Тот и подсказал одну книжку: "Как влюбить в себя любого". Довольно интересная, о том, как общаться с противоположным полом, чтобы было интересно. Вот он на девчатах и стал оттачивать мастерство. Не потому, что хотел с ними встречаться, а поначалу для будущего, чтобы с женой уметь общаться. Со временем и это искусство дало всходы, и он научился дружить с девчонками. Ну а в училище, когда поступил, ждал встречи со мной. Да только как ни глядел по сторонам, не видел меня.

— А я заболела сразу же. И меня первый месяц не было. Было жутко. Когда задыхаешься на пустом месте, нос не дышит. Анализы ничего не выявляли, и не знали просто, чем меня лечить. И я лежала, одна, и через силу заставляла себя дышать, каждый вдох вбирала в себя энергию космоса, каждый выдох разливала её по всему организму, вытесняя бяку. С каждым разом мне становилось лучше. Пока лекари меня выписали окончательно. Симптомов больше не было, да и маг смотрел, ничего не нашёл.

— А я начинал паниковать, ведь тебя не было. Пусть ты была не единственной причиной, по которой я в училище поступал, но самой важной. И я отчаивался с каждым днём всё больше и больше, боясь, что ты не прошла испытания или забыла о нашей договорённости. А ещё больше был страх, что наша встреча должна была быть судьбоносной. Я верил в то, что ты — моя половинка, дарованная мне Долей*. А тут такой облом. В тот день, если честно, у меня тряслись поджилки. Я ведь день ходил нервный и не мог понять, что со мной. И вот я сажусь в столовой, хочу уже есть, а тут мне в лицо прилетает комок каши. Я был в шоке. А ты сидела и улыбалась. Я сразу тебя узнал, и не смог себя удержать, потерял контроль над собой. Ты не представляешь, как я хотел поцеловать тебя. А ты всё испортила.

— Ты хотел отравиться?

— Нет.

— Тогда не говори так.

— Ну ладно, ты перевернула всё с ног на голову. И наше общение сводились лишь к выяснению отношений и переброске шёпотом парой фраз. Я каждый раз мечтал о разговоре с тобой, как я буду тебе что-то рассказывать. И даже сейчас мы не можем толком поговорить. Я так тебя люблю, у меня каждый раз сердце разрывается, когда я разлучаюсь с тобой. И даже утром, когда ухожу по делам, я не хочу с тобой расставаться. Солнышко моё ненаглядное, — прижимает к себе крепко-крепко, покрывая меня поцелуями.

— Мирчик, — я млею от его ласк, а сама разрываю поцелуй, заглядываю в глазки и хочу рассказать. — Я тоже давно люблю тебя. Тогда, в семь лет, ты меня заинтересовал сильно, и когда победил, мне показалось, что я влюбилась. Ты мне иногда снился в кошмарах, а иногда мы с тобой гуляли под Месяцем, держась за руку. Тогда мне было хорошо с тобой. Но не проходило и седмицы, чтоб папа не напоминал о тебе. А я вспоминала тот снимок и начинала злиться. Потом я запретила о тебе думать и постаралась выкинуть из своего сердца. И мне это удалось. Прости, любимый, но я закрыла сердце на замок. Мне многие ребята одноклассники предлагали встречаться. Уже тогда, сколько мне было? Лет 12-13, но я вела себя довольно холодно со всеми. И меня даже прозвали Королевой Льда. Было обидно, а всё из-за того снимка. И я тебя ненавидела. Со временем забылось и это. А потом я вот поступила в училище, заболела и повстречала Мирослава. Он был нежным и страстным, и я завидовала тем девчонкам, которые постоянно вокруг него крутились. А ещё ходил слух, что он из князей. И что княжичи женятся только на княжнах. Что у вас какой-то там отбор.

— О, забавно. Знаешь, я сам этот слух распустил.

— Что? Зачем?

— Несколько раз ко мне в постель пытались девчата залезть. Вот после первого раза, чтоб с девушкой не ссориться, я и сказал про то, что у меня уже есть невеста. Мы обручились ещё в детстве, она тоже княжна, и мы женимся лишь на себе подобных. Видно, девушка распространила лишь часть моих слов, умолчав о невесте. Потом меня ещё дважды пытались соблазнить. Все разы неудачно, но мы остались друзьями. Но я вот ходил на все тусовки, беря на себя роль учредителя мероприятия. Естественно, что я своими руками мало что делал, ну и танцевал с другими. Девчата жеребьёвку устраивали, в каком порядке идти. И даже несмотря на то, что знали, что я не буду ни с одной из них, всё равно танцевали. В том числе и девчата из твоей группы. И знаешь, мне кажется, они знали про нас с тобой и нашу войнушку списывали имено на то, что ты ревнуешь меня к другим.

Забавно. Девчата наши, и правда, намекали всё время на наши отношения, а когда я говорила, что между нами ничего нет, они так загадочно кивали и словно поддакивали: "А ну да, ну да". А я не понимала, почему. Теперь стало понятно.

Значит, я стала невестой сама об этом не догадываясь. А потом и женой, думая, что это игра. Забавно.

Мы долго ещё лежали и болтали. Часов до трёх ночи, пока не решили, что больше уже нельзя. Пора спать, а то завтра будем клевать носом, а этого делать не стоит. И бдительность терять нельзя, да и трудиться в таком состоянии весьма тяжело. Поэтому мы просто молча лежали в обнимку и смотрели на звёзды. И я старалась ни о чём не думать, лишь слышать его биение сердца и засыпать под его равномерное дыхание.

Любимый. Сколько всего нам довелось пережить. А ведь по сути, наши отношения только начали развиваться. Если брать дату нашей клятвы, так нашему союзу всего один день. А уже столько всего. Но я ни о чём не жалею, лишь бы мы были всегда вместе, ты да я, да мы с тобой. Люблю тебя, больше жизни.

Боги, прошу вас, защитите нашу семью. Пусть мы живём долго и счастливо вместе, и у нас будет много детишек. И помогите сохранить нашу страну. Не прошу за всю империю, но Русь надобно сохранить любой ценой. Благодарю вас за каждое мгновение своей жизни. Нашей жизни.

Глава 27

Дни сменяли друг друга. Обычные, скучные. Мужа видела в основном мельком, забот хватало и у него, и у меня. Подошло время бала. Какой в нём смысл, ведь муж уже виделся с наместниками? — думала я. Но Мирослав объяснил, что надо было отчитаться наместникам за уже проделанные изменения, считать воспоминания, привезти подати, подпитать влияние КНЯЗЯ на тех, кто работал на два стана.

Ну и на балу мне не мешало бы познакомиться с жёнами наместников, оценить противника, так сказать, выглядеть надобно было простушкой. И как это осуществить, ведь слух уже прошёл, что я даю бесплатные уроки грамоты? Мир посоветовал прикинуться доброй дурочкой, которая любит деток. Попробуем сыграть на этом. И особо прикидываться не придётся, и репутацию поддержу, а вот в политики нельзя было разбираться, как и быть в курсе реформ мужа. Наоборот, следовало б ненавязчиво разговорить жён. Муж копаться ещё и в чужих потёмках не будет, хотя метки проставит.

Мои ученики уже научились читать, пусть пока медленно, но остальное ставится опытом. И со старшими ребятами мы проходили потихоньку да помаленьку точные науки. Остальные науки ложились на плечи наших советников — друзей Мирослава. Не только же им законами да порядком заниматься. Даже сам КНЯЗЬ даёт уроки боя, так негоже им отставать. Но вообще, на Мира чуть ли не молились друзья его. Вот всегда с одной стороны завидовала его умению находить общий язык с людьми, а с другой теперь гордилась, что у меня такой муж. И, кстати, муж вовсе не был компанийской личностью, но умел получать от этого и выгоду, и удовольствие.

К приезду знати надо было подготовить МАСы ребятишкам. Поэтому я занималась этим почти всё время, свободное от занятий с детками.

Мы наладили производство книгопечатания. Теперь книги можно было достать уже в наших лавочках. Кстати, тот торговец бумагой и на этом деле подзаработать умудрился. Ведь теперь поставки бумаги набирали обороты и с появлением грамотности от покупателей отбоя не было. Пусть теперь выгоды было во много раз меньше, зато спрос был огромным. Поэтому мы даже не нажили врага в его лице.

Производства в граде потихоньку расширялись и пусть пока ещё не начали себя окупать, но уже приносили прибыль.

Были заложены четыре школы, у которых уже два из четырёх этажей были готовы к использованию. Оставался открытым вопрос учителей. Себя я даже не рассматривала в качестве преподавателя, всё же невозможность покидать пределы дворца связывала меня по рукам и ногам. Мои уроки оставались на прежнем месте. В итоге мы из Сибири выписали себе восьмерых учителей начальных классов. В первую смену учились с пяти и до десяти лет, те, кто прошёл у меня азбуку и счёт, во вторую смену новый набор такого же возраста. Упор был на основы, всё остальное планировалось почерпнуть из книг самостоятельно. Подростки были целиком на мне, которым я давала всё, что могла, но и они не могли целый день проводить в моей школе. Взрослые же должны были учиться у своих детей. И это не обсуждалось. Русь — сердцевина всей империи и должна быть образованной.

Ребят прибавилось, как и девчат, а к Миру прибегало много подростков. Но муж учил только моих детишек. Бой — это хорошо, но без образования — это лишь возможность показаться лучше других. Сила есть — ума не надо? Муж так не считал. Возможно в орде такие рядовые тоже нужны, но пусть этим занимается Ратый. Но тот не спешил пополнять ряды армии, хотя обещал это сделать, если понадобится.

Детям дозволялось также наблюдать за нашими с мужем тренировками, можно было самим потом отрабатывать эти приёмы, но это уже было самостоятельным обучением.

Дворец ожил, стал уютным, жужжащим, словно рой пчёл. Постоянно мелькали люди. Случались и жалобы жителей града, и просьба разрешить споры.

Нужно было вводить судебное дело. Первые зачатки суда наши люди из свиты организовали, пока без законодательства.

Муж засиживался до часу, до двух ночи, тогда и я перебиралась к нему в кабинет и либо возилась со своими делами, либо разминала ему плечи, шею и спину, либо старалась помочь, взяв на cебя часть дел мужа.

Все законы пришлось перелопачивать, отвергая те, что были во вред народу. Таких было прилично, как например, за воровство полагалась смертная казнь без разбирательства, на месте. И не важно, ребёнок украл кусок хлеба с голодухи или вообще кто-то намеренно оклеветал соседа.

Вот я и сортировала их, собирая дельные в одну стопку, разделяя по разным направлениям гражданского, уголовного права. Были и общие права и обязанности, описанные в подобии законоправления*.

Там тоже следовало поработать со всеми законами. В этом плане не стоило пренебрегать опытом хана. Но тот отказался принимать в этом участие.

— Мирослав, я всё понимаю, но я тебе не девочка на побегушках. Нужна охрана — свистни, я пришлю ребят. В остальном — вызывай мага. Пора уже нанять штатного давно. Насчёт законов я помочь не могу. У меня армия, и законы там совершенно иные. Ты же строишь мирное общество, поэтому военный подход тут не сгодится. Если б я был на отдыхе уже, может быть. Обратись к своим родичам или свату. Думаю, они тебе задарма помогать будут, ещё и порадуются, что при делах да и к их совету прислушиваются.

В этом был смысл, вот только не вызовешь ведь одного родителя, придётся вместе с семьёй селить его во дворце, и вставал вопрос безопасности родственников. Об этом надо было подумать на досуге и всё обсудить, но было некогда.

Хан, перед тем, как отстранился от дел, устроил мне путешествие по крупным городам Руси, в которых я ещё не была. Нужно это было для того, чтобы я сама могла в любой град перенестись.

Побывали мы в двух Пермях (Великой и обычной), Нижнем Новгороде, Новгород-Северске, Старой и Новой Ладоге, Пскове, Чернигове, Киеве, Бресте, Витебске, Вологде, Рязане и в Ярославле. Путешествие по Сибири пока отложили. У меня голова шла кругом от столь стремительного посещения новых мест. Я не успевала запомнить, что и где. Привязку по координатам делала, но не уверена, что этого достаточно, вдобавок ещё не забывала про обзорный снимок. Не уверена, что это поможет при переносе, но лучше, чем совсем ничего.

Ещё и бал, будь он не ладен!

Пришла Матильда, принесла наряды. Мы с ней посплетничали немного.

— А вас любят, вы молодцы!

— Это наш долг!

— Да ладно, вам, Княгиня, до вас никакого дела до народа княжеской чете не было, не говоря уж о Добрыне. Нам есть, с чем сравнивать. Не удивлюсь, если вы не досыпаете, чтобы сделать нашу жизнь лучше.

Попала в самую точку. Я поморщилась. Куда деваться-то? Сияние не уберёшь, полномочия не сложишь. Да и хочется действительно сделать что-то для народа.

Народ был в восторге от княжеской четы, нововведения радовали, особенно освобождение от податей. Люди понимали, что не задарма это делается. И при отсутствии поступлений в казну всё придётся делать своими руками. Но они готовы были поднимать город.

Заказы к портнихе тоже шли своим чередом, она поняла стиль, который меня удовлетворял, поэтому кое-какие изменения вносила в линию нарядов. Странно, но они пошли на ура, уже приезжали жёны наместников в столицу, правда находились они тайно и всего на пару дней, но на деньги не скупились, в виду предстоящего бала. Вовремя подсуетились и златокузнецы, имеющие уже как образцы нового направления в украшениях, так и готовые к новым заказам.

Я молча слушала, как женщина щебетала. Она казалась мне счастливой. Мне было приятно, что я хоть как-то смогла ей помочь, пусть лишь привлечением покупателей.

— А ещё муж вернулся, слёзно просил его простить, и хоть в его в три шеи следовало бы гнать, но слышала, что не у одного моего благоверного такие изменения. Поэтому я ему дала шанс, — продолжила делиться новостями портниха. Пожалуй, выгодно иметь такую подругу. Понимаю, о дружбе так не говорят, но я не могу никому доверять, кроме супруга и родителей. Я участливо кивнула. — Знаете, говорят КНЯЗЬ запретил спиртное употреблять и продавать. Это правда? — она ждала ответа. Вновь кивнула. Болтушка мне попалась, это хорошо, можно и не рассказывать ничего. — Знаете, мы вам так благодарны. Нужно поклониться вашему мужу и поблагодарить лично.

— Ну, если только вы придёте все вместе. У князя очень много дел, трудится с утра то ночи.

— Хорошо.

— Матильда, а можно вас попросить? — та согласно закивала. — Мне нужны списки ваших трудностей. Не только вашего предприятия, но и личной жизни, то, что можно поправить массово. В том числе и других жителей. Всё же неплохо знать, чего вам не хватает. То, что мы видели, мы поправили. Как вам водопровод?

— О, замечательно. Воду горячую пока дают лишь вечером, но и этого достаточно. Дома можно мыться, никуда идти не нужно за водой.

— А как в Европе, когда вы там жили?

— Не очень. Водопровод был, а вот стока не было. О горячей воде тоже даже не мечтали.

Мы много общались с женщиной. Я освободила себе всё утро ради этого. Поэтому закончив с одеждой, пригласила её к столу.

Мир выглядел на обеде не очень. Глаза были стеклянными, за последние дни он похудел, порой забывал поесть, даже если мы сидели за одним столом. Но он был весь в своих думах. Это никуда не годилось.

Матильда, увидев моего мужа, сослалась на кучу заказов и вежливо отказалась от приглашения. Я бы и сама испугалась такого вида правителя.

Я тоже выгнала всех из столовой, отослав кушать на кухню, велев не беспокоить нас. Сама же выволокла мужа из-за стола, прихватила еды, что уместилось в руках, и забрала его в наше место.

Мир даже не обратил внимания на смену обстановки. Не заметил, как я его раздевала, как тянула в ручей, мыла.

Боги, ну что ж за напасть?!

Странно, но почему-то в голове возникла мелодия. Песня, которую я слышала лишь однажды на обряде своего имянаречения в двенадцать лет.

На свадьбе обычно молодых нарекают женихом и невестой, надев серебряное кольцо на правую руку, называя палец перстом жениха и невесты. Именно отсюда пошла традиция один палец на руке оставлять без имени. Он отвечал за супружеское счастье. Свадебное кольцо надевалось тоже серебряное на безымянный палец только левой руки, и перст был уже мужа и жены.

Золото же считалось вовсе не благородным металлом, его надевали на безымянные пальцы правой руки сожители, а левой — родители-одиночки.

Вообще каждый перст имел своё значение и ношение колец тоже варьировалось.

Что же придумать? Где взять серебро?

Сняла свои серьги. Они серебряные и тяжёлые. Как бы ещё их переплавить?

Так, это место волшебное, пронизанное насквозь силой Земли-матушки. Помнится я сама представляла здесь природу.

Серебро ведь тоже природа.

Закрыла глаза, представляя четыре ободка серебряных. Знаю, что получится. ВЕРЮ в это.

Муж был в моих объятиях, обнажённый, стоящий по пояс в воде.

— Мирчик! — отодвинулась, заглядывая ему в очи. — Нарекаю тебя моим женихом, — беру воздух, представляя, что это колечко, сама же гляжу лишь в два серебряных зеркала его души. Второе воображаемое колечко надеваю на безымянный палец левой руки. — Нарекаю тебя моим мужем, — шепчу заветные слова.

Взгляд любимого проясняется.

— Яся? — муж окидывает меня взглядом, а мне уже холодно стоять в воде в таком виде. Левую руку всё ещё держу ладонью вверх, там ещё два колечка должны быть. Муж опускает взгляд, протягивает руку к моей ладошке и берёт мнимое колечко, надевает на мой безымянный палец правой руки. — Нарекаю тебя моей невестой. — Вторым действом забирает оставшееся, переворачивает эту же ладошку и натягивает последний кружок на перст. — Нарекаю тебя моей женой.

А потом его руки скользят по моему обнажённому телу, согревая его и заставляя тысячи мурашек побежать по нему.

— Мирчик, ты как? — заглядываю в его глаза.

— Уже в порядке. Благодарю.

Я обвиваю его шею руками, а он сажает к себе на пояс, приподнимая меня за бёдра. Целуемся, куда-то перемещаясь. Надеюсь, что Мир идёт к берегу. Тут не утонешь, ручей мелкий, но всё равно. Муж продолжает ласкать меня, прикасаясь к моему телу, спине, надевая меня на себя.

— О, Мир, любимый, — шепчу ему. Он приподнимает и опускает меня на руках, заставляя двигаться.

— Ясенька, — поцелуи сводят меня с ума, и я целиком отдаюсь супругу, уже забывая обо всём на свете, кроме своих чувств и ощущений.

Глава 28

— Мирослав, сколько можно? Ты, мало того, что себя на кроду* сведёшь, так и меня туда же.

Я решила слить негативчик прежде, чем вернуться.

— Ясь, ну не сердись.

— А ты себя видел? На привидение похож, — хорошо, что подпитывать удаётся извне, не затрачивая собственную энергию, а то я давно уже была бы не в лучшем состоянии.

— И я тоже тебя люблю.

Ну и как на него сердиться? Всё, пора!

Мысленно меняю окружающее пространство, и мы вновь в столовой, муж впивается в губы поцелуем, на прощание, так сказать. А мы так и не покушали в своём месте, решили, что поедим уже тут. Я выскальзываю из крепких любимых объятий, и, поправляя платье, следую к своему месту, сейчас находящемуся чуть в отдалении.

Не то, чтобы мы брезговали сидеть рядом. Просто сидим зависимо от количества людей плотнее или посвободнее за одним столом. Накладываю себе остывшей курицы, бросая мимолётные взгляды на супруга. Выглядит посвежевшем. И чем мы тут могли заниматься, что вернулся румянец на его щёки?

В столовой ярко из-за нашего света. На улице третий день льёт дождь. Я туда даже не суюсь, без солнышка тоскливо, ещё и сказывается общая усталость. Тренировки муж отменять не хочет, живёт на моих подпитках энергетических.

Молча покушали, муж иногда бросал на меня жаркие взгляды, потом решил поговорить:

"Ясь, завтра бал. Ты справишься?"

"А почему думаешь, что нет?"

"Ты ведь боишься скоплений людей".

Я вздохнула, и правда, боюсь после площади, когда меня чуть не казнили. Да и принимать косвенное участие — это одно, а играть ключевую роль в мероприятии — совершенно другое. Мир привычный к этому, а я — нет. Уже много раз пожалела, что не жила в общежитии, всё же это как-то закаляет, учит общаться с людьми.

"Ясь, тебе не обязательно вести себя смело, я буду рядом и охрана будет. Постарайся просто улыбаться. И чем глупее улыбка будет, тем лучше. И ещё, я набрал стольников, будет вино, которое разливать будет Иван".

Мир тут же подскочил рядом.

— Ярочка, ты чего? — и только сейчас понимаю, что щёки у меня мокрые. И чего это я? И правда, боюсь? Муж нежно вытирает моё лицо ладонями. — Пойдём, — тянет меня из столовой.

Тут же появляется стольник, и муж отдаёт указания всё прибрать, но не выкинуть, а оставить до ужина.

Я следую в тронный зал, в котором будет бал, где муж садится на трон, меня сажает рядом на такой же. Мир нажал кнопку на подлокотнике, вызывая слугу. И что мы тут забыли?

"А будем тренироваться перед завтрашним балом," — внёс ясность муж.

Вошёл дворецкий Степан.

— Вы сейчас будете представлять по списку гостей, прочесть сможете?

— Я попробую, Ваше Сиятельство.

Пока мы отсутствовали, муж в усиленном режиме заставлял всю челядь заниматься по моим урокам. Читать они были обязаны научиться. Писать тоже надо, но не в такие сжатые сроки.

Пожилой мужчина в форме с седыми усами и бородой, но отнюдь не дряхлого вида, по слогам читал имена гостей. Возле каждого имени были снимки наместника, приписана его должность и град, за который он отвечает. Я сама делала этот список, обрабатывая данные с АСа.

Естественно, что сейчас в роли знати выступали члены нашей свиты, которые подхватывали первых попавшихся незамужних женщин, имеющих доступ во дворец, и вели под руку в зал, но муж отдал распоряжении, что и другая челядь сегодня участвует в постановке бала. Зал был полон "гостей". А вот проверку супруг или спутниц, а на бал обязаны были явиться гости в сопровождении своих женщин, возложили на службу охраны, которую выделил нам Ратый. Им не полагалось принимать участие в любых мероприятиях, иначе им хан голову снесёт. И это не пустая угроза. Пока они были рассредоточены по дворцу, на постах входов во дворец, а также несколько человек сейчас находились за колоннами в зале. Ещё двое прятались у тронов.

— Здравия всем присутствующим! — обратился КНЯЗЬ. — Рад видеть вас сегодня на балу. Танцуйте, общайтесь, считаю бал открытым.

А как же гости будут танцевать без музыки?

"Сейчас немного прервёмся. Будем производить отбор музыкантов. Нам нужна музыка весёлая и танцевальная, можно ещё плавную"

— Сейчас музыки пока нет, поэтому недолго вы поскучаете просто наблюдая, — сказал вслух супруг, после чего обратился к дворецкому: — Степан, пригласите музыкантов.

Входили новые мужчины по одному. Каждый кланялся, его просили сыграть, он исполнял замысловатую мелодию, потом отходил в сторонку. Мы переслушали всех, кого нашли ребятишки. Встречались довольно интересные личности, с очаровательной музыкой.

Всю музыку я записывала на АС отдельными звуковыми дорожками. А после сливала себе на МАС понравившиеся.

С одной стороны глупо заниматься вот такими делами, нужно бы нанять людей для таких целей. Но всё упирается в деньги. Тут пока не сыскали людей с нужным опытом и управленческими задатками, а из Сибири не добудешь. Карман мужа не резиновый, и сколько бы он не имел в своём кошельке, а деньги когда-то закончатся. Тратить же подати, которые приносит Сибирь, было можно лишь на Сибирь. Это по справедливости если. Народ платит, и должен получать что-то взамен. Пока всеми делами управлял хан, ему и распоряжаться бюджетом. А задарма кому оно нужно вкалывать? Тем паче, что в Сибири уже всё налажено, а тут надо именно что пахать?

Поэтому пока не восстановим управление в городах, приходится всё самим делать. Но этот бал — первый шаг к успеху. Надо показать, что мы принимаем знать, рады их видеть, и она будет иметь поддержку, при должном усердии.

Отслушав всех, Мир выделил несколько человек из музыкантов.

— Вы начинаете играть, — Мир показал на одного мужчину, показывая жестом, чтоб тот вышел вперёд, а потом вторым (выставленной ладонью) — чтобы остановился, — а все остальные попытайтесь подыграть.

И началась игра в разнобой.

— Постойте, кто мажет? — муж уже подскочил со своего места и подошёл к музыкантам. — Ну-ка, ещё разок.

КНЯЗЬ мельтешил меж исполнителями, потом велел прекратить, вывел одного скрипача из кучки, попросил оставшихся продолжить. И как муж ни крутился, дело на лад не шло. А мне почему-то сделалось приятно, наблюдая мужа в растерянности. Он выглядел таким смешным, суетливым.

Не сказала бы, что мужу сие занятие не нравилось. Насколько я знаю, в общежитии он как раз и занимался организацией всех праздников, танцев. Поэтому глядя на него, сердце заходилось в радости, он ведь получал удовольствие от такого обычного дела. Пока лишь местно, не учитывая интересы всей страны. А вот власть над страной давила грузом ответственности на нас.

Мир оказывается у нас ещё и музыкальное образование имеет... Как много я о своём муже не знаю. Интересно, а играть на каких инструментах он умеет?

Два часа возни пролетели незаметно, было увлекательно просто наблюдать за своим супругом в действе. Как он легко находит общий язык, просто в одном месте похвалив, в другом оценив заслуги. Он не ругал, но поправлял то, что ему не нравилось. Естественно, что ни о каком профессиональном образовании у музыкантов не было и речи(обычно умения передавались лишь из поколения в поколение, зачастую они были не хуже, чем те, кто обучался по специальности, а вот нотами, аккордами и прочими терминами не владели), но играли они действительно замечательно. В итоге Мирослав вернулся на трон, махнув рукой на неудавшийся оркестр.

К нам постучал кто-то. Дворецкий открыл. Парень был незнакомый. Темноволосый, усатый, кареглазый. Молоденький, скорее всего наш ровесник.

"Это мой друг, он на дирижёра учится".

"Метку на него будешь ставить?" — вопрос был несколько нетактичным, выходило, что я сомневалась в его друзьях. Не обидела ли мужа?

"Нет смысла, но буду. Безопасность превыше всего. Ты права".

КНЯЗЬ дал своё дозволение на вход незнакомца, представив его как талантливого музыканта Звана.

Тот проследовал к мужу, где они обменялись рукопожатием (похлопывая и по предплечьям тоже). Интересно, муж проверяет оружие этим жестом? А другой человек это делает?

"Я всегда проверяю. Десятки покушений сделали меня осторожным".

Муж попросил сыграть музыкантов, чтобы показать, чего он добился за эти два часа. Мне показалось или Зван был в ужасе?

Они поговорили, после чего Мир вышел, приглашая за собой новый оркестр. Краем уха услышала:

— Я могу предложить тебе работу, пока, к сожалению, без оплаты, но на довольствии.

— Опыт бесценен, так что я согласен.

Они вышли из зала, в том числе и те, кого Мир отсеял в своём отборе. Я совсем заскучала, оглядывая две кучки "гостей". И чем мне заниматься?

Не прошло и пяти минут, как дворецкий открыл дверь и вошёл КНЯЗЬ. Так быстро освободился?

— Продолжим? Я пока включил тут музыку, что есть.

И в этот миг заиграл вальс.

— Продолжаем прерванную постановку. Итак, на чём мы закончили? Ах, да, на этом, — муж прошёл к себе на трон, кашлянул, прочищая горло: — Танцуйте, общайтесь. Считаю бал открытым.

Свита всё поняла и стала приглашать своих барышень в центр зала. На удивление, девчата умели танцевать. Но как?

— Небось наблюдали за балами, а потом сами разучивали.

— А что ты сделал с музыкантами, которых отсеял?

— Знаешь, каждый по-своему талантлив, поэтому я предложил им разовые участия, за небольшие, по нашим меркам, деньги. Они будут выступать соло. Для музыкантов это тоже хлеб да и возможность набться опыта

"Ты молодец. А где ты научился так разбираться в музыке?"

"Одно из княжеcких образований. Чуть ли не с пелёнок обучался музыкальной грамоте".

"А на инструментах играть умеешь?"

"Что-то умею, и по нотам могу сыграть на скрипке, на клавишных, гармони. Лучше всего на последней. Дед частенько играл".

Вальс закончился, пары сменились. Заиграла полька. Потом был полонез, мазурка, венгерка, кадриль, краковяк, барыня.

Муж периодами поднимал меня с места и вёл танцевать. Это действо мне нравилось больше, нежели сидеть и наблюдать.

Повеселились мы и в танце "Ручеёк". Но муж сказал, что завтра мы его не танцуем. Интересно, почему? Рисковать безопасностью не хочет? А ещё, на всякий случай, Мир попросил завтра надеть пояс верности. Но ведь его я не могу надеть сама? Он ведь открывается и застёгивается от его МАСа. Но то, что он не приказал, а попросил, я оценила. Ещё бы найти его в нашем месте. Надеюсь, что муж помнит, куда его спрятал. Ведь с того мгновения, как он снял пояс, я тот больше не видела.

Слуги танцевали не все танцы, а лишь то, что умели(Барыню, Ручеёк). Молодежь же принимала участие во всех плясках.

Муж ещё временами бал останавливал, вносил поправки, давал распоряжения на завтра, по поводу еды, украшения помещения, расстановке людей. Свита завтра тоже принимала участие, а челядь выполняла свои обязанности: подать, принести, убрать, подобрать, если вдруг чего разлили, рассыпали. Одеться полагалось в парадную форму.

Муж давно уже ввёл эту форму, сделав несколько заказов Матильде. И она вновь не взяла денег с нас.

В общем, весь день провели в суете, при этом не забывая получать удовольствие. Допускались ошибки, и были даже некоторые уроки, которые давал и муж и ребята из свиты. И даже от челяди принимались пожелания и предложения. Муж выслушивал всех, советовался со мной, принимал решения. И он был без маски, просто собой. Таким, как я его знала в стенах училища.

А вот ужинали мы все вместе, тем, что осталось с обеда, быстро накрыв на стол в столовой. Ели стоя, потому как стульев бы не хватило на всех, да и не влезли б тогда точно за один стол. Ещё надо будет накрыть завтра на стол, подготовив несколько столов. Муж сказал рассчитывать с едой, местами, приборами в десять раз больше гостей, нежели планировалось. Как в той сказке про обиженную Фею, чтоб не было потом неприятностей. Дворец мог уместить до пятиста человек гостей, а вот спальные места тут были не предусмотрены. Резервирование в номерах трактиров и гостиниц столицы происходило с ведома Мирослава. Странно, но почему-то домов у знати в стольном граде не было. В Сибири это было не предусмотрено просто, а вот здесь почему не сделали, когда выделяли так знать, было не ясно.

Приглашениями занималась служба магов. Они разнесли все и отчитались.

Слуги боготворили нас с мужем, но вели себя не подобострастно, что радовало.

А вечером, едва добравшись до постели, мы просто рухнули на неё, не раздеваясь, переплетая свои пальцы в замок.

Глава 29

Проснулась я уже в объятиях любимого. Видно, ночью было прохладно, вот и перекочевала я к нему поближе. Вопрос отопления вставал ребром.

Тело затекло, ещё и в некоторых местах на коже были продавленные следы от одежды и покрывала.

— Доброе утро, — муж притянул к себе, пытаясь урвать поцелуй.

— Доброе, только давай вставать. Я в душ, — подскочив выдала указания я и умчалась в нужном направлении.

— Странно, — услышала я голос мужа рядом с собою, выглянула из-за занавески. — Отопление должны были уже включить. Надо будет поговорить со слугами. Неужели и тут натворили дел? Везде надо вмешиваться самому. Хоть бери и сам делай.

Муж бурчал себе под нос, умываясь.

— Ясь, что нам делать с зубами? Вечером порою не успеваем чистить. И утром до завтрака — нет смысла, а после — некогда. Так и зубов всех лишимся. У меня один уже начал беспокоить.

— Показывай, — муж по моей указке подошёл вплотную, отодвигая занавеску.

— А мне вид такой нравится, — сказал он, разглядывая нагую меня.

— Ага, где болит? — муж показал на седьмой зуб, и пока я разглядывала, его шаловливые руки трогали мою грудь. — Мир, не отвлекай.

— А я что, я — ничего, — и глаза такие невинные, а руки у него сами по себе выписывают спиральки на моей коже.

— Мир, я не могу сосредоточиться, — он тут же замер. Надо остановить процесс разложения зубной ткани и эмали. Закрыла глаза, сосредотачиваясь на ощущениях. — Сейчас будет больно. — Добавим чуточку разрушающей силы.

Когда запустила энергетический шарик, открыла глаза и стала отслеживать все изменения во рту и на лице. Веко над зубом стало дёргаться. Так больно? Ну прости — никудышний из меня зубной лекарь. Теперь надо повреждённые ткани удалить. Как? Двигать предметы я не умею, разве что толкать энергией. Но мне надо тянуть. Как всё сложно.

Собираю сгусток силы прямо под зубом и начинаю его поднимать вверх, проходя зуб насквозь, а отслоившиеся ткани захватывая.

Мир скривился. Потерпи чуточку. Вывела всё наружу. Аж вспотела. И толку, что мылась.

— Мир, мне надо запустить восстановление зубной ткани, ускоренное. Но нужно будет возобновить недостающие элементы, — муж что-то пробормотал невнятное, а я стала собирать энергию в районе зуба.

— Здорово иметь личного целителя всегда под рукой, — сообщил мне муж по завершении. — Благодарю, — и поцеловал нежно.

— Зубы надо чистить, тогда и здоровые будут, — пробормотала я, перемываясь под душем. Пусть и до еды, а почищу свои, потому как после завтрака наверняка будет некогда, а вечером почистить не было сил.

Собрались мы почти одновременно.

— Ясь, беда. Прибыли послы из провинций Германии, Франции и Англии. Кошмар какой-то. Завтрак пройдёт в их обществе. Про пояс не забыла?

— Какой пояс? Ах, ПОЯС! — переношу нас в наше место, муж сразу выдал, вновь доработанный пояс. Что на сей раз придумал? На ходу надела, и мгновенно перенеслись обратно. Раз Мир сказал, значит, опасность есть. На пустом месте он бы не стал переживать по этому поводу. В прошлый раз нам это помогло. Надеюсь, что в этот раз он не пригодится.

Когда мы сели за стол, муж кивнул дворецкому. К слову сказать, вся челядь прошла обучение языку жестов. Не ордынскому, а лично мужем разработанному. Всё же раскрывать тайны армейские не стоило никому.

В распахнутые двери по одному стали входить послы. Вначале шёл высокий белобрысый мужчина с правильными чертами лица. От руса ничем не отличавшийся, разве что отсутствием бороды и короткой стрижкой. Он отвесил земной поклон, когда дворецкий представил его вице-канцлером Германии Ольбрехтом Штуцером. Следом вошёл мужчина чуть поменьше ростом, с заострёнными носом и скулами, безбородый, но с усами. Волосы были тоже светлыми. Не думала, что такий цвет ещё встречается. Обычно к двадцати-тридцати летам они темнеют. Мои не в счёт.

Не знаю, почему, но мне не понравился этот тип. Он мне показался хищником, наконец увидевшим свою жертву. Его представили Адольфом Миллером, помощником вице-канцлера.

Дальше шли англы: министр иностранных дел Майкл Дженкинс и два его помощника-дипломата Александр Тэйлор и Энтони Холл. Эти граждане обладали ничем не привлекательной внешностью, разве что правильные черты лица подчёркивали прямые тёмные короткие волосы. И растительности на лицах не наблюдалось.

А вот французы удивили: послом оказалась женщина Камиль Дюпон, а у неё на посылках были мужчины Маттео Бланч и Виктор Соррель. Мужики были серыми мышками на фоне дамы. А на дамочку можно было и заглядеться.

Она приехала дела делать или соблазнять моего мужа? Хотя вполне возможно и то и другое. Каштановые распущенные волосы, локонами спадающие по плечам до локтей, голубые подведённые глазки, чуть курносый носик, пухленькие губки сжатые розовым бантиком(и это не природный цвет, а помада), острый подбородок, выделяющиеся скулы.

Да и грудь была не маленькая, выгодно подчёркнутая вырезом чёрно-белого платья, приподнятая корсетом и почти вываливающаяся из оного. Юбка же была пышная до колен, спадающая чёрными атласными складками от бёдер, ноги облачены в прозрачные чёрные колготки и обуты в чёрные туфли на высоком каблуке. На руках были браслеты из чёрного камня, а вот вокруг шеи красовался белый жемчуг. Серьги чередовались белыми и чёрными камушками, собранных в однотонные висюльки.

Да по сравнению с ней я выглядела серой мышкой: никаких украшений, разве что серьги, обычное княжеское платье — подарок хана. Ну и МАС под сорочкой, не виден.

Всех пригласили за стол, а мужчины стали пожирать взглядом откровенно одетую женщину. Я пожалела, что сижу рядом с мужем, а не напротив. Он же рассыпался в любезностях с высокопоставленными чинами, интересовался состоянием дел. Камиль не сводила томного взгляда с Мирослава, который иногда одаривал и её вниманием.

"Не ревнуй, пока земля не затряслась. Нам на руку флирт с ней. А тебе не помешало бы заняться тем же".

За обедом Камиль вела с мужем политическую беседу о состоянии дел. Довольно начитанная особа и образование сразу видно, и язык образный. Вот только говорят не напрямую, а намёками, ходят вокруг да около. Мир отвечал так же. Ну да, опыт у него имеется.

— Адольф, а вы где остановились? — решила и я поддержать разговор у сидящего напротив немца.

— К сожалению нам не нашлось места ни в одной гостинице, зато одна добрая жительница пустила к себе на постой, — ответил белобрысый низким голосом с едва различимыми вибрирующими нотками, от которых побежали мурашки по всему телу, правда от страха.

— О, это по причине сегодняшнего бала.

Немец переглянулся с Ольбрехтом. И вообще, мне кажется или эта парочка ведёт себя несколько странно? Я бы сказала, что Миллер главнее Штуцера.

Речь была у всех правильная русская, ни одного диалектного слова не проскальзывало(разве что у всех "Реци"* произносилась несколько иначе). Они так хорошо изучают русский язык?

"Мир, ты их проверил?"

"Дамочка у нас имеет на меня планы. И хотя рассчитывает лишь на роман, но ей этого вполне достаточно. Кстати, у неё есть муж, и это её нисколько не смущает. Правда, их союз скорее договорённость: она развлекается как хочет, и ему не мешает в койку приводить девиц".

"А остальные?"

"Англы надеются заключить выгодные сотрудничества, а вот немцев не удаётся прочитать и это пугает".

"Мне не нравится Адольф".

"Будь с ним осторожна. Но общаться продолжай".

Пока разговаривали, и я хлопала ресницами, послы получили приглашения на сегодняшний бал.

Немцы переглянулись и Ольбрехт спросил про подарок.

— Вам понравились цветы?

— Да, да, конечно, — я представила, как Мир надевает мне серьги-одуванчики и скромно улыбнулась, стараясь не переборщить, лицо от смущения бросило в жар.

Белобрысые обменялись едва заметными кивками. Что они задумали?

После завтрака мы простились до вечера. Подписанием и обсуждением выгодных предложений муж собирался заняться завтра. Всю трапезу муж подзывал к себе слуг жестом руки (явным), шептал на ушко и отдавал распоряжения. Были и скрытые послания.

Пили гости вино столетней выдержки, правда пили все, кроме немцев. Те лишь делали видимость, что пьют. Мы же с мужем пили виноградный сок, немного, "дабы не охмелеть"...

"Ясь, нехорошее у меня предчувствие..."

"У меня тоже. Вызови для подстраховки Жана".

Покинув столовую, мы расстались с Миром, гостям предложили показать дворец. И развлекать надлежало их мне.

Первый этаж был приведен в подобающий вид заранее. Гостинная, тронный зал, огромное помещение государственного совета с круглым большим столом посередине, имеющий две сажени в поперечнике* и дыру в косую сажень посередине. Вокруг стола стояли стулья, стены были украшены снимками с картин.

Следующим помещением был зал воинской памяти. По стенам были развешены портреты военных, сыгравших важные роли в нашем прошлом. Портреты были копиями, потому как оригиналы были утеряны. Пришлось повозиться с восстановлением этого зала, для этих целей Мир привлёк очередного друга из училища, увлекающегося нашим прошлым. Вот тот еле успел завершить оформление зала, правда, мы рассчитывали на окончание задания к балу, но к сегодняшнему утру всё должно было быть готово. Потрет Ратыя отсутствовал, по причине государственной тайны. Пока он занимает сей пост, распространяться ни к чему. Тут не было и наших с ним портретов, опять же по этой же причине. Если даже на снимках мы не выходили, значит, так надобно свыше. Вот Стас и перехватил ненадолго внимание у послов, а я заметила Амиру, поэтому сославшись на то, что надобно ненадолго отлучиться, проследовала в нужник, где уже поджидала меня арабка.

"Милая, будь очень внимательна, как к словам, так и действиям. Я буду следовать тенью, как и двое ребят Ратыя, на всякий случай. Пока Адольф отлучался якобы по нужде, он уже побывал в кабинете, установил записывающее устройство, и ещё в трёх местах. Камиль тоже времени зря не теряет. Уже успела связаться со своими и сказала, что всё "в ажуре". Ратый тоже при делах, намечается что-то серьёзное. Время вышло, иди".

Я вошла в зал, где послы явно скучали. Почему? Я ведь сама присутствовала при показе Стаса, он умеет рассказать так, что ловишь каждое слово с открытым ртом. Впрочем, если интересно. А вот ежели ты лишь соблюдаешь вежливость, то всякое может быть.

Дворец разворовали весь. Снимали как полотна со стен, так и все украшения, вазы, боевые доспехи и оружие, украшавшие стены, статуи и многое другое. Вывезено было многое, остались лишь красивые мраморные барельефы, которые невозможно было отодрать, не повредив. Некоторые залы некогда украшены были златом и янтарём. Стоит ли говорить, что к нашему приезду, тут ничего этого не было. Было грустно, насколько люди алчны в своих целях. Лично мне вообще не нужны ни камни, ни злато-серебро. Да, красиво, но ценности не представляет. Для меня важно лишь мастерство, с которым вещь сделана, даже если это обычная статуя изо льда.

Один зал был отведён военным для тренировок, но на самом деле, здесь они всего лишь отрабатывали построения. Тренировки все были в отдельном корпусе, где мы с Миром занимались боем. Остальные залы были закрыты на перестройку. В кабинет КНЯЗЯ я их не повела, а вот учебные классы показала. На первом этаже был и нужник для гостей и кухня. Второй этаж закрыли на замки, которые открывались лишь с наших МАСов.

По завершении показа я распрощалась с гостями, сославшись на дела. Послы вежливо поклонились, а вот Адольф взял мою руку и поцеловал тыльную сторону. Я натянула маску вежливости и стоило им покинуть меня в сопровождении двух стражей, как я побежала на второй этаж в наши покои. Только бы добежать. Ещё в тот миг, как ко мне Адольф прикоснулся, накатил приступ тошноты. Но не буду же я одёргивать руку или отпрыгивать. Так можно не только рассориться.

Муж вошёл следом и затворил дверь. Как же плохо. И почему яд не ощущала всё это время?

— Ясенька, солнышко моё, — Мир гладил меня по волосам, давая временами пить, потом довёл до кровати, прихватив с собой тазик.

К нам постучали. Кого нечистый принёс? Бросила вопрошающий взгляд на арабку, морщинка залегла у неё меж бровей.

"Дверь?"

"Затворил, это кто-то из своих".

"Открывай".

Мир распахнул дверь, на пороге которой стояла Дана и прижимала к себе букет роз в красивой упаковке из целофана.

Амира закрыла дверь прежде, чем я успела схватить таз.

"Ясь, ну что? Цветы?"

"Не знаю, Мир. Цветы тоже. Впусти Дану, но цветы пусть оставит за дверью".

Сомневаться в отправителе букета не приходилось. Одно смущало, неужели всё зашло так далеко, что уже отраву присылают мне в подарок?

— Дана, цветы надо положить в этот мешок, — Амира протянула металлический пакет служанке. — Поскольку вы уже прикоснулись, то пожалуйста, не притрагивайтесь к другим людям. Кто подарил цветы?

— Немцы.

— К ним притрагивался кто-то конкретно?

— Да, тот, что с усами.

Ясно, значит, я уже заражена. Вопрос только: зачем тогда присылать ещё и цветы? Выдала распоряжения обоим женщинам следовать за мной, Амира тем временем уже помыла за мной таз и вернулась.

"Розы взял?"

"Да. Я так это не оставлю".

Мы прошли к лаборатории, которую я успела себе обустроить по последним достижениям науки, потратив целуй уйму заработанных денег мужем, и вход в неё был разрешён только двоим людям.

Возле нужного помещения стояла лавка, на которую я велела присесть Дане и ожидать. Амире же подала знак следовать за мной внутрь. Ноги дрожали, о том, что можем не найти противоядие, старалась не думать. Нужно верить в хорошее. Плохое и само наступит.

Дышать становилось всё труднее. Мир подхватил меня под локоть и усадил за стол.

— Что тебе дать? Как ты? Давай целителя вызовем?

— Плохо. Целитель бесполезен при отравлении ядом. Он может убрать потом следствия, но пока причина не устранена, надо действовать быстро. Будешь смотреть сам. Бери зажим и ножницы в верхнем ящике правого стола. Теперь отрезай листик розы, клади под микроскоп, будем надеяться, что цветы отравлены, — перед глазами уже темнело, а в ушах стучало.

— Готово.

Вот с помутнением видимости, стало страшно. Паника блокировала способность здраво мыслить. Муж то и дело своим голосом выводил меня из переживаний. А я описывала ему, что и где смотреть, как настраивать прибор. Не знаю, умел ли он пользоваться, но не пререкался, за что я была благодарна. Потом изучал и отправлял данные мне на МАС. Благо, тот не зависел от моего зрения. И хоть не мог обрабатывать картинку извне без моих глаз, но сообщения от Мира читать я могла, ведь поступали они прямо в мозг. Теперь надо было проверить мою кровь. По моим указаниям была взяла капелька крови из пальца. Проведены анализы, нужные реакции. Раньше кровь брали для таких целей из вены, но по новым разработкам для исследований было нужно совсем чуточку, поэтому ранить вену для этих целей было не разумно.

— Да, яд именно этот, но есть и ещё что-то в цветах, — сделала я вывод, когда муж показал мне картинки с обоих микроскопов и технические данные анализа. — Давай теперь это вещество раскладывать на составляющие. Нужно выделить общие компоненты из роз и крови.

Выделили. Запустили подбор элементов, влияющих на этот яд. Нужно хотя бы частичное расщепление. Осталось только ждать.

Мир не отходил от меня, успокаивая словами, но прикасаться к себе я запретила, только через одежду. Пару раз арабка проверяла состояние Даны. Та чувствовала себя хорошо и никаких признаков отравления не было. Заражение если и наступило, то позже, поэтому могла отставать по признакам.

Прозвучал звуковой сигнал, Мирослав оставил меня одну. А мне вновь стало страшно, всё же слепой стать никому не пожелаю. Но дело прежде всего.

— Полное разложение. Эти составляющие в разложенном виде не опасные?

— Ртуть опасна. Остальное — нет. Бери пробирку и набирай пипеткой каждого нужного вещества.

Они располагались в последовательности известной таблицы Менделеева, отображающейся на стене.

— Готово, что дальше?

— Бери шприц в стеклянном ящике у окна. Вскрывай, надевай иголку и набирай.

— Взбалтывать надо?

— Нет.

Потом мне муж делал укол внутривенно. Больно не было. И где только научился? Оказалось, что как-то маме надо было колоть. Вот Люба и стала тренироваться на игрушечном медвежонке. Ну а Миру тоже было интересно, он и повторял. Но то внутримышечные. А вот с внутривенными уколами сложнее — только теоретический материал.

Пока не подействовало противоядие, решили Дане не вводить. Муж взял у неё кровь на анализ и выяснилось, что она не заражена. Как такое может быть? Меня затошнило после поцелуя Адольфа, возможно это и послужило ускорителем. Дана, как выяснилось, не прикасалась к самим цветам, лишь к упаковке, боясь повредить такую красоту. Мир наложил на неё блокировку на последние воспоминания, и она ничего не помнила со времени стука в наши покои с букетом роз.

Глава 30

Муж отслеживал моё состояние всё время. И, если самочувствие у меня стало хорошим, как раньше, то зрение так и не проявилось. Это вызывало нехорошие чувства и мысли, которые я старалась гнать от себя подальше.

Показывать, что княгиня лишилась зрения, не стоило. Врага надо выбить из колеи. Пусть думает, что я не пострадала. Да и не до целителей пока было. Решили обойтись глазами Амиры. Виденное передавалось на МАС Мира, а потом на мой сразу мне в мозг. Картинка же была несколько сдвинутой. Не составило труда её выровнять, но муж перемещался постоянно относительно меня, и отследить каждое его движение не представлялось возможным. Поэтому я постоянно напарывалась на дверные косяки или столы.

— Может, объявим, что ты приболела? — предложил муж, видя мои безуспешные попытки наладить таким способом зрение. — Ничего страшного не случится, если ты не явишься на бал.

— Мир, как ты не понимаешь, если я не приду, это будет означать, что мне действительно плохо.

— И что? Лучше, чтобы ты мучилась в зале. Тем паче, Жан уже должен был прибыть, — муж не разделял моего желания принять участие в общих гуляниях.

— Нет, мы к этому балу готовились давно. Тебе там быть обязательно нужно. Поэтому я лучше с тобой пойду, чем останусь хоть ненадолго тут без тебя, — а чем не довод? Ведь бал этот затеян для определённой цели. — Мне вот интересен другой вопрос. Что ещё за вещество было на розах.

Не сходилось что-то. С одной стороны — голословно утверждать, что мне стало плохо после прикосновения фона Миллера, было глупо. С другой — мне ведь действительно стало плохо и поскольку больше контактов ни с кем не было, вывод напрашивался сам собой. Как доказательство — можно было привлечь запись с АСа, в крайнем случае. Но зачем тогда дарить розы?

Мы уже собрались уходить из лаборатории, когда меня осенило:

— Мир, тут такое дело... У тебя капля моей крови полностью истратилась?

Учитывая современные сибирские технологии, для исследований достаточно было клетки. Для проверки результата — ещё двух. Поэтому капельки должно было хватить на всё, про всё.

Муж вновь принялся за изучение материала, на сей раз запустив программу сравнения. Ещё бы достать образец клеток розы — чистый образец — было бы замечательно. Сей час мы могли только отделять вещества, лишь догадываясь, какие именно растительные составляющие принадлежат искомому растению, какие яду, а какие служат чему-то ещё.

Раздался звуковой сигнал, и муж передал картинку с микроскопа. Теперь попробуем воздействовать восстановлённым веществом на образец моей крови.

Процесс влияния замедлился, правда не остановился. Теперь не мешало бы сравнить замедлитель с нашим противоядием. Совпадение наполовину. Тоже неплохо.

— Получается, мне цветы прислали исключительно с целью затормозить моё убийство.

— Ясь, это всё очень серьёзно. Они покусились на твою жизнь, вновь.

Напоследок мы проверили мою кровь на наличие яда. Его оставалось очень мало, и то, что осталось, собралось в нескольких местах тела. Только бы не началось отторжение ткани. Печальнее всего было, что одним из таких мест являлись глаза.

— Пойдём, переоденемся к балу, — внесла я предложение, ведь времени уже было не мало, мы очень долго пробыли в лаборатории.

— Так мне не надо переодеваться, — ответил муж. А, точно, паранджа не требует какой-то изысканности, тем паче при должности телохранителя.

Муж взял меня под руку, поправляя мои движения.

— Ясь, я сейчас выключу передачу картинки с моего МАСа. Ты не пугайся, ладно? — осторожно сказал он. Что он задумал? И на меня нахлынула темнота. Никогда не думала, что ничего не видеть — это ТАК страшно. Мы ведь и ночью порою встаём. И всё равно кромешной тьмы нет, какие-то источники освещения создают тени разной насыщенности. Так было раньше, сейчас же, с нашим свечением, вообще тьмы никогда нет. Уже привыкли спать со своим светом, порою даже не замечаем его. И вдруг кромешная тьма. — Ну как?

— Жутко.

— Давай, Ясь. Теперь сама. Ты ведь слышишь, слух должен сильно обостриться.

Я уже несколько раз поворачивалась на голос, а он раздавался каждый раз с разных сторон, поэтому сейчас не знала, где в комнате нахожусь, и куда не глядят мои глаза. Я сделала шаг, и чуть не упала, больно ударившись о что-то. В комнате было тепло. Странно, неужели отопление включили? Потоки тёплого воздуха поднимались вверх, и даже можно было ощутить, откуда идёт жар.

Запахи. В комнате едва уловим был запах роз. Чуть сладковатый, пьянящий.

— Мир, будь добр, открой окошко, а то тошно от цветов.

Едва различимые шаги, шорох открываемого окна, холодный поток воздуха. Сразу захотелось поёжиться. И я направилась к источнику тепла — стене с турником.

Прижалась к ней, как хорошо.

— Мир, а отопление везде включили?

— Нет, пока только второй ярус.

— Почему?

— А чтобы танцевали для согрева.

Необычно, ничего не скажешь. Хочет жиры растрясти у знати?

Я ходила на ощупь вдоль одной стены, затем перешла на вторую. Запаха уже не ощущала, поэтому попросила мужа закрыть окно. Правда, насколько помню из учёбы, новый запах ощущается лишь в первые семнадцать секунд.

— Ясь, мы сейчас пойдём на обед, потом в тронный зал. Ты помнишь про Жана?

О, да, ещё и братец. Но ведь вести с ним надо по старинке.

— Ты ему скажешь? — это я про зрение.

— Нет. Пусть смотрит по обстоятельствам. Заодно и проверим.

Ну да, если КНЯЗЯ не было со мной, то он не знает о моих злоключениях. Муж помог переодеться в праздничный наряд — сшитое Матильдой платье для бала. Ну вот, а я даже не могу на себя посмотреть. Но тут включилось зрение мужа. А что — неплохо выгляжу. Небольшой вырез вокруг шеи, украшенный колье из маленьких искусственных жемчужин, оформленное сеточкой, да так, что выреза и не видно.

Есть целый промысел, когда вылавливают жемчужницы, осторожно тоненькой иголочкой вводят внутрь инородную песчинку, которая там обрастает перламутром, а потом бережно извлекают её, стараясь не повредить жемчужницу для повторного использования.

Приталенное кремовое платье, клиньями расширяющееся от пояса, украшенное золотистой вышивкой и жемчугом. Длинные рукава с разрезами у локтей, а под ними находятся непрозрачные шёлковые широкие рукава сорочки с атласными манжетами, украшенных тоже жемчугом и синими яхонтами. На плечи легла красная мантия, обшитая белым мехом, которая была почти до пят. Волосы мне муж подобрал в косы вокруг головы, так, чтобы удобно лёг венец поверх шелкового белого платка, отороченного золотистой тесьмой и синими самоцветами. В тон колье были золотые серьги: цветок, наподобие камеи, в середине которого были адамант, с золотистыми листиками и жемчужными капельками. На безымянном пальце было серебряное колечко. Что-то я не заметила, чтобы муж его сегодня надевал. То, что мы проводили недавно обряд с кольцами, не в счёт, всё же кольца были ненастоящие, а придуманные нашим воображением.

Не успела я насладиться видом, как в комнату постучали. И кого нелёгкая на этот раз принесла?

Открывала Амира. На пороге оказался КНЯЗЬ во плоти.

— Княгиня, я не помешаю?

— Проходите, КНЯЗЬ, — не выставлю же я его из собственных покоев.

Амира затворила дверь.

— Здравствуй, Ярослава, — Жан слегка кивнул.

— Здравствуй, КНЯЗЬ.

— Мне не мешало бы переодеться, — начал он, окидывая меня взглядом.

— Ну да, конечно.

— Ярослава? — Жан подошёл ко мне. Мир показал видео, что Жан легонько машет перед моими глазами. — Что с твоими глазами?

— Так заметно?

— Ты не следишь взглядом, смотришь в одну точку.

— Отравление, — вставил слово Мир.

— Мир, надели меня полномочиями, — обратился Жан к мужу.

— У нас незаконное проникновение в систему тайных ходов. Будь осторожен, возможно и на тебя покушение или какой яд по подавлению воли, — Мир смотрел на Жана, а тот повёрнут ко мне лицом, поэтому я видела КНЯЗЯ сбоку.

— Какие будут указания? — уточнил братец.

— Француженку возьми на себя. Если что, я подскажу.

— Наивный ты братец, уж не тебе меня учить, как с девчонками общаться.

Я бы не сказала, что Камиль нашего возраста, лет на десять точно старше. На девчонку совсем не тянет. Но свои соображения оставлю при себе, дабы не разочаровывать нашего родственника.

Жан уже переодевался в широкие штаны, заправлял их в высокие до колен синие кожаные сапоги. Сверху шелковая синяя подпоясанная рубаха, навыпуск, обрамлённая вышивкой, точь в точь с такой же символикой, как я вышивала. Поверх рубахи наделась красная мантия до щиколоток, тоже отороченная мехом.

На мгновение я погрузилась в непроглядную мглу. А потом меня обняли любимые руки, губы ощутили поцелуй. Обвила шею мужа руками.

"Люблю тебя, Мирчик".

"Солнышко моё ненаглядное. Ясенька, ты главное — держись. Я рядом".

Муж отошёл от меня. Почувствовала, как моё личное пространство осталось одно. Но тут же под ладонью возникла чья-то кисть, руку мою подняли до уровня груди.

— Готова? — раздался голос мужа. Но знаю, что спрашивает не он. Ответила кивком.

Почувствовала, что меня нежно так тянут за собой.

"Мир, ты покажешь мне своими глазами?"

"Пока — нет. Хочу, чтобы ты чуть привыкла. Мало ли какая обстановка возникнет".

Жан вёл хорошо, не навязывался идти слишком близко, шёл со мною в ногу. Так, как мы играли на людях, держа между собой расстояние и в отношениях и в общении.

По дороге в тронный зал мы встретились с парой слуг. Я на голоса слегка поворачивала голову и направляла невидящий взгляд. Это было сложно. Муж по МАСу давал указания: повернуть направо, повернуть налево, ступенька вниз, ещё одна и так далее.

"Ясь, не обижайся, ладно? Просто доверься и помни, что бы ни случилось, я с тобой и всегда приду на помощь, если будет угроза твоей жизни".

Успокоил, называется.

Гомон раздался неожиданно и сразу. Казалось, говорили тысячи голосов.

— Не рано ли гости пожаловали? — шепнула я Жану.

— Гости? — удивился он. А что, разве нет? Голоса незнакомые, поэтому логично сделать такой вывод.

Внезапно голоса стихли, их словно выключили.

"Ясь, они на улице. Просто дверь открывали слуги. Я передам, чтобы пускали гостей по-фамильно. Сейчас входим в зал, справа от тебя дворецкий".

— Здравствуйте, Степан, — я чуть склонила голову вправо в знак приветствия дворецкому.

— Здравствуйте, Ваши сиятельства, — судя по возникшему дуновению ветерка, он поклонился.

Мы прошли в зал, мне он показался просто огромным.

— Ступеньки, — шепнул Жан.

Мы вошли на возвышение к тронам. Открылась дверь справа, мы же заходили через центральный вход.

"Я здесь. Успокойся. Люблю".

Неужели всё это время я не дышала? Сразу же почувствовалась нехватка воздуха. Мир проскользнул мимо, обдав меня холодным вихрем. Жан чуть сжал руку в знак поддержки.

— Благодарю.

— Сейчас пойдут гости, ты готова? — голосом Мира спросил родственничек. Кивнула братцу в ответ.

"Взгляд направляй на голоса. Ясенька, прости, что не показываю тебе то, что вижу сам, но чутьё подсказывает, что это верно".

"Я поняла," — не хочу развивать эту тему.

Начали представлять дворян. Графов и баронов. Вот, до чего докатились: титулы заморские, да и фамилии не русские. Ну правильно, если власть сменили, то и наместников поменяли. Интересно, а Мир сделал, чтобы титул был не наследуемый? Озвучила мужу свои соображения по этому поводу. Он сказал, что оставил графов и баронов на прежних должностях при условии хорошего выполнения своих обязанностей и должность сделал лишь на время службы, а вот титул передаётся сыновьям в роду. Проверки будут тайные и внезапные, договор может быть расторгнут в любой миг, а может и на всю жизнь сохраниться.

Тут представили князя Ярослава Млечного с супругой.

Интересно, как жена Ярослава выглядит? Если Мир поставил князей, значит, достойные люди. Княжеский титул наследуется, а вот должность наместника вряд ли. Муж подтвердил.

Постепенно зал заполнялся, и гости начинали обсуждать меня с КНЯЗЕМ, смену власти, казнь предыдущих наместников. Женщины собирались с моей стороны зала, а мужчины со стороны Жана.

Гости всё не заканчивались. Да сколько ж можно? И поскучать нельзя. Уже б давно почитала бы что-то, всё равно гостей не видно. Надо бы придумать МАС, встроенный в тело. Правда тогда он записывать сможет лишь получаемую глазами информацию, но зато не надо будет бояться потерять его.

Кстати, если расценивать то, что зрение может не вернуться, можно извратиться следующим образом: очки надевать не с обычными стёклами, а снимающими видео камерами, которые напрямую будут подключены через МАС к мозгу и передавать картинку. Очки такие в разработках есть. А вот насчёт контактных линз — не знаю. Не интересовалась. Но в любом случае, это внушало надежду хоть таким способом, но вернуть зрение. А вот в целительстве я уверена не была. Целитель может восстанавливать ткани, а не нервные связи. Если у меня физическое повреждение — меня починят, другой вариант не хотелось даже допускать.

— Посол Германии Ольбрехт Штуцер с сопровождением, — объявил дворецкий. Я проследила взглядом в нужном направлении. Интересно, а сопровождение — это супруга или любовница? Или может имелся в виду Адольф?

— Забавное сопровождение, — услышала смешок Жана. — Я знал, что в Европе не запрещаются нетрадиционные отношения, но приехать сюда да ещё и светить таким — верх наглости.

— Почему Вы думаете, что у них такие отношения? Сопровождение — не значит, что они спят вместе.

— Ага, только в приглашениях было однозначно сказано, что можно было привезти спутницу.

— Да? — не видела я приглашения. Под спутницу Адольф явно не подпадал, и я сама закашлялась, прикрыв рот ладошкой. — Думаете, танцы ему обломились?

— Посмотрим...

Когда представили Камиль, то на сей раз сопровождение в виде двух мужчин вызвало ещё большее волнение среди женщин. Вход француженки уже вызвал восторг у мужской половины гостей. В чём она на этот раз явилась? Даже Жан присвистнул на её появление. А вот женская половина обсуждала французскую моду, но были и высказывания, что слишком непристойно так облачаться.

Муж послал мысленную картинку: высокая женщина (хотя я утром не заметила её большого роста) была облачена в платье с фиолетовой полупрозрачной тканью поверх белой ткани, приталенное и охватывающее грудь в форме сердца, без лямок, от талии длинная юбка спадала пышными складками до пола, закрывая ноги. Газовая ткань имела рисунок в виде белых цветов и чёрных стебельков и листочков.

На шее висело фиолетовое колье из цветов сирени сочетающиеся с тёмно-синими камнями и золотистыми листиками, в комплекте с серьгами-висюльками из фиолетовых таких же цветов. Волосы были собраны в пышную причёску на голове, спускающуюся завитками на спину. На руках браслеты в тон. Красавица!

Жан объявил о начале бала и что на танцы можно приглашать любого, если тот будет не против. На балкончике заиграли музыканты, доселе сидевшие тихо. Что-то я прозевала их появление.

— Ярослава, вы простите мою грубость, я тоже воспользуюсь случаем и потанцую с гостями женского пола, — извинился Жан, соблюдая приличия.

— Конечно, КНЯЗЬ, — само собой разумеется. Ему ведь надо в непринуждённой обстановке развязать язык. Но радовало то, что сегодня на месте мужа оказался Жан.

И осталась я одна. Одна ли?

— Позвольте пригласить Вас на танец, — раздался неожиданно низкий рычащий голос Адольфа. Эта их рычащая "Реци" меня напрягала.

"Не вздумай соглашаться. Я не смогу прикрыть".

— Извините, но я себя не очень хорошо чувствую, поэтому и КНЯЗЯ отпустила, хотя сегодня собиралась воспользоваться возможностью потанцевать, — бросаю взгляд из полуопущенных ресниц, женщинам не полагается пристально смотреть в глаза на официальных приёмах, что мне сейчас на руку.

— Очень жаль, прошу меня простить за бестактность, — немец склонился в поклоне и удалился, как сообщил Мир.

"Едва заметная улыбка проскользнула у него на лице," — написал сообщение супруг.

"Ловушка захлопнулась?" — написала в ответ.

"Похоже на то".

Глава 31

Пока Жан танцевал, я откровенно скучала. Мир же молчал, погружённый в думы? Думы ли?

"Как у нас с задачами бала? Метки?" — решила напомнить мужу наши цели, заодно удостовериться, что он рядом.

"Да, обновил всё. Ты как?"

"Изменений не наблюдается".

"Ясь, начаться заварушка может в любое мгновение. И, хотя, я всё время поблизости и навредить тебе не дам, но показывать себя без необходимости не буду".

Народ развлекался, музыка не стихала. Одна за другой звучали разные танцевальные композиции. Когда зазвучал рок-н-ролл, тело захотело пойти в пляс.

"Прости любимая, мы с тобой ещё обязательно потанцуем," — Мир не остался безучастным.

Гости растерялись от заводной музыки. Послышался недовольный гул толпы. Ещё бы, надевая длинные платья, они вряд ли рассчитывали на такую пляску.

— Княгиня, вы позволите вас пригласить? — Жан склонился передо мной в небольшом поклоне, нарушая моё уединение. То-то я думаю, почему музыка стихла.

— Как вы себе это представляете, князь? — с одной стороны танцевать хотелось, но это ведь был танец наш с Миром, и с братцем как-то негоже, что ли. Тем паче, ТАКОЙ танец.

Жан наклонился ко мне вплотную и шепнул, что это важно. И в длинной юбке можно двигаться под музыку.

"Иди, любимая," — Мир отпускал. Неужели ни капельки не ревнует? А ревновала бы я на его месте, если бы Жан его сегодня не подменял? Однозначно — да. Неужели это говорит о том, что я ему не доверяю? Но я ведь знаю, что он не изменит мне, и всё это лишь игра, тогда почему бы ревновала? Доверяю ведь.

"Ревность бывает разная. Думаю, в данном случае это было бы желание не делить моё внимание к другим. Это несколько иное чувство. Чувство собственности," — пояснил супруг. Про себя усмехнулась, ведь Мир прав. И он меня отпускает? Почему?

"Я хочу немного подразнить врагов. И тебе не мешает немного развеяться. К сожалению, в этом наряде я не могу с тобой танцевать".

Я неуверенно вложила ладонь в руку Жана. Отсчитала про себя три ступеньки.

Меня вывели в центр зала. Все замерли в ожидании. Чего? Сигнала?

Заиграла быстрая музыка. Жан всё это время не отпускал мою руку. Тело само стало двигаться в такт. Вспоминалась недавняя вылазка в Восточную Русь.

"Обязательно ещё сходим," — успокоил муж.

Гости, чуть погодя, видно, понаблюдав немного за нами, присоединились к танцу.

Жан почти не разрывал прикосновение: то пропуская меня под рукой и перехватывая в другом месте, то соединяясь руками, то держась лишь за одну ладонь.

После танца меня повело. Голова закружилась. Жан обнял меня. Ощутила резкий запах, знакомый такой. Жан перехватил меня за пояс с другой стороны, загораживая от Вонючки. Запах был, может, и приятный, если бы не в такой концентрации. Но, судя по всему, братец чувствует угрозу от источника неприятных ароматов.

Я даже непроизвольно чихнула.

— Ступеньки, — предупредил КНЯЗЬ, возвращая меня к трону.

Меня усадили на своё место, садясь рядом.

Вновь подкатывала тошнота.

Рядом кто-то появился.

— Проводите княгиню в наши покои, — Жан давал указания двум стражникам, стоящим уже слева и справа от меня. — Караул нести рядом с дверью. Перед входом проверить помещение.

— Да, Ваше Сиятельство! — в один голос сказали молодцы.

Меня вывели через боковую дверь. Что Жан задумал? Не лучше ли было мне оставаться на троне? Хотя если меня вырвет, позора не оберёшься... А поскольку Жану не полагается бросать гостей... Хотя полагается, он ведь КНЯЗЬ, всё ему полагается, он может чихать на всех.

"Мир!"

"Я здесь, но держусь чуть в отдалении".

Сердце перестало отдавать в уши. Мы уже поднимались по лестнице на второй этаж, когда на меня накатил новый приступ.

— Кто здесь?

Послышались лёгкие шаги. Ребёнок?

— Княгиня Ярослава, а вы идёте в свои покои? — голосок был знакомым. Только что тут делает ребёнок? Я ведь отослала всех. Остались лишь слуги, которые ухаживают за гостями.

— Здравствуй, Даня, — во мне проснулась учительница. — С чего нужно начинать общение?

Малыш вспомнил, что вначале идёт приветствие. Поздоровался.

Я уже поднялась на один лестничный пролёт, и стояла как раз рядом с ним. Тошнить стало сильнее. Если ребёнку дали яд, значит, должны удостовериться, что он либо его передаст кому по указке, либо отравится сам. А значит, проявлять свои способности нельзя.

— Что это у тебя в руках? — как бы невзначай поинтересовалась я.

— А, это меня угостили, — парень подбросил вещь вверх.

— А ты разве не знаешь, что у незнакомцев брать ничего нельзя?

Неужели детей не учат безопасности? Надо будет проговаривать и это на уроках. Уговорила мальчика показать мне подарок. Он отдал не сразу и с сомнением глядел на вещь, завёрнутую в носовой платок, выпрошенный у охраны. Я обещала отдать ему позже, но сейчас никаких подарков, он наказан за ослушание. И вообще приказ касается всех детей. Я наигранно сердилась, сдвигая брови.

После чего я попросила Даню впредь ничего не брать у чужих людей. А если кто спросит, куда он дел подарок, сказать, что съел.

"Я подправил его воспоминания. Так что он не солжёт," — прочла сообщение супруга.

Мальчишка убежал в кухню, по моему велению, а я стала подниматься на последний пролёт. Потолки высокие, лестницы длинные, но есть возможность чуточку передохнуть на ровных площадках.

Раздался едва слышимый свист и рука моего охранника потянула меня вниз.

— Перван? — окликнула его, стараясь побороться липкие щупальца страха. Вновь свист. Я обернулась ко второму: — Вторуша?

В орде каждому дают новое имя, имена всего лишь армейские, на время службы действуют, если ордынец не уходит в увольнение.

— Кто здесь? — слышно было чьё-то дыхание близко от меня. Я повернулась к источнику звука. — Что вам нужно?

Раздался смешок, а потом словно отключили все звуки и мысли, вдобавок к непроглядной тьме.

Очнулась я связанной. Руки затекли, и тысячи иголочек пронзили меня при попытке подвигать ими. Судя по положению, я сидела на стуле. Открыла глаза, но тьма так и не развеялась.

— Пришли в себя? — раздался рядом недовольный женский голос.

— Кто Вы? Где я?

— О, милая, я твоя надсмотрщица!

Мне вдруг стало холодно, ощутила, что если на мне и есть одежда, то только исподняя сорочка.

— Мне холодно.

— Ты слишком капризна, прям как настоящая принцесса себя ведёшь.

Я попросила женщину развязать себя. Она не возражала, но немного поворчала для впечатления.

— Откуда столько вежливости в тебе? И сорочка не дешёвая. Небось какая знатная пигалица, — женщина долго возилась с верёвками, пытаясь те ослабить.

— Кто-кто?

— Знатная пташка.

— Ну да, знатная, — я потёрла плохо слушающиеся руки, стараясь разогнать кровь.

Странно, что она не видит моего сияния.

"Ты не светишься," — Мир решил напомнить о себе.

"Блокиратор?"

"Да, а тут темно".

Не хотелось думать о том, кто меня раздевал. Потрогала свои уши — серьг нет. Как и колец и колье. Ну ладно, не страшно. Главное, что МАС со мной. На голове у меня был платок подвязан на манер кики* с торчащими рожками.

— Где мы? — я решила разговорить мою соседку по камере.

— В подземелье.

И что спросить ещё?

— А ч-что с-со мной с-собираются с-сделать? — заикаясь произнесла я. Я ведь не должна знать о заговоре. Шла себе в покои и очутилась тут.

— Цацка у тебя на руке.

Что за цацка? Пошевелила правой рукой. А, браслет с МАСом. Интересно, почему его не сняли.

— И что?

— Его пытались снять.

Пытались? Вспомнила о защите. Точно!

— И?

— И в отключке несколько человек валяется. А я умная, я не стала его трогать. Ты мне его сама дашь, — женщина мне напоминала недалёкую деревенскую бабу, разве что речь была городская и местная.

От такой наглости я даже закашлялась. С чего бы это мне отдавать свой МАС?

Но говорить об этом не стала, зато теперь МАС не прикрытый, можно рассмотреть обстановку чуток, если света хватит. Но света был лишь огарок свечи на столе.

Я забралась на стул с ногами, покрытыми гусиной кожей, пряча их под сорочку.

"Давай отдам тебе паранджу..." — написал муж.

"Тебя видели?"

"Нет".

"Тогда как объяснится появление одежды?"

"Как хочешь..." — как-то так написал, кажется, что обиделся.

"Мир, прости".

"Ясь, забудь. Кто-то идёт".

Послышался скрежет отворяемого замка, а потом скрип двери.

— Пришла в себя? — перед глазами махали светочем, тем самым делая преследователя невидимым из-за яркости. Но картинка-то у меня от опущенного вниз МАСа, а не от глаз.

Зато тепло стало. Я даже начала согреваться. Надо потянуть время.

Мужчина был светловолосым. Они что — все как на подбор белобрысые? Эта особь мужского пола была с гладко выбритым лицом, а вот волосы доставали до плеч. Я бы сказала, что он красавчик. Вот только глаза были холодными, и в голосе сквозило презрение.

— Ч-что в-вам от м-меня н-надо? — надо изображать испуганную, ничего не понимающую жертву.

— Снимай свою штуковину, — голос был твёрдым и холодным, как и он сам. Делаю вид, что не понимаю о чём речь. Хлопаю наивно ресницами.

— Какую?

— На руке, — факел поднёс блондин к МАСу.

— Браслет? Зачем? Это всего лишь побрякушка, подарок мужа, — а что — и правда браслет, подарок, ни слова лжи.

— Затем. Снимай. Тем паче, что раз ничего не стоит, подарит тебе новый.

— Он мне дорог как память — это его первый подарок. А для вас он не представляет ценности, — но ведь всё верно. Алмазы такие купить никакого труда не составит, а МАС в их руках работать не будет.

— Снимай!

— Не буду! — изображаю капризную девушку. — С чего бы? Вам надо, вы и снимайте, — протянула руку запястьем вверх.

— Значит, по-хорошему не хочешь?

"Не вздумай," — муж тоже не собирается уступать.

Я бы и сняла, и МАС новый сделаю, но помимо защиты, это ещё и мысленная связь с мужем, и мои глаза. Поэтому не буду снимать.

Убрала правую руку — на весу держать не удобно. Мужчина вышел. И чем угрожать будет? Что они могут мне сделать? Пока Мир рядом — ничего. Жаль, светоч с собой забрал.

Я обняла себя, растирая руки, хоть чтоб чуточку согреться. Ну что ж за жизнь такая, не честно это всё. Чем мы заслужили гнев богов, что они нас избрали? Неужели достойных больше никого нет. Да вон хотя бы Жан, тоже вполне хороший парень, и образование наверняка такое же разностороннее, как у Мира.

И ребята из нашей свиты тоже ничем ни хуже. Хотя, о чём я говорю, если посмотреть на каждого, даже сто раз описать их достоинства, я ведь всё равно выберу лишь Мира. Он лучший, не даром по нему все девчонки сохли.

Только почему я? Не то, чтобы я принижала свои достоинства, но ведь правда, чем я так очаровала маленького Мирослава? Ведь тогда во мне не было ничего такого. Ну да, какие-то способности магические уже тогда были. Но ведь он про них не знал.

"Ясь, ты — моя половинка. Этого достаточно? Ты меня дополняешь, понимаешь, поддерживаешь, неужели доселе не поняла этого? Я когда просто смотрю на твою улыбку, я счастлив. А когда вижу, как тебе плохо, у меня внутри всё скручивается. Мне хочется, чтобы ты всегда радовалась жизни. Ты — моё счастье".

Слова приятны, но мне сейчас нельзя расслабляться. Я попыталась всё же рассмотреть обстановку в комнате. Женщина, что присматривала за мной, сидела на чём-то, похожем на ложе. Маленький столик рядом и вот стул, на котором сидела я. Где-то в самом дальнем тёмном углу было тёмное-тёмное пятно. Предположительно Мир.

— Может отдашь по-хорошему? — прервала мои разглядывания женщина, не стала играть в молчанку. Пытается развязать мне язык или переубедить?

Голова у неё была повязана чёрным платком, в знак траура? Предположительно. Кто-то умер? Женщина была сгорбившейся, с опущенными плечами. Напоминала бабу Ягу из сказок. В старом замызганном халате. Ей не холодно? Вспомнила про её вопрос:

— Не могу. Это защита.

— Неужели ты поставишь на кон того, кто тебе дорог?

— Это его всё равно не спасёт, — ну разве я не права. Вряд ли они оставят меня вживых или целой, получив желаемое. Другое дело — они уверены, что браслет является источником моей защиты. Пусть в это и дальше верят.

Потянулись бесконечные минуты ожидания. Женщина пыталась меня разговорить, но сама разбалтывать ничего не хотела. Данных из неё удалось вытянуть слишком мало. У неё нет семьи, а мужа казнил Мирослав. Поэтому она бы рада отрезать от него или княгини по кусочку, а пока хотела бы на мне обиду сорвать, но защита не позволяет этого сделать. Ни волосинки не удалось срезать. Удары не допускались щитом. Прикасаться ко мне было можно, но стоило сильнее сжать захват, как противник падал от жуткой боли. Я не знала о таких свойствах своей защиты. Здорово!

В общем, теперь первоочерёдная задача — снять браслет. Стоит ли говорить, что они пытались снять пояс верности и попытки закончились плачевно. Трое мужиков просто умерли от разрыва сердца, не выдержав разряд тока.

Жалости к насильникам и убийцам я не испытывала. Поделом! На Руси всегда таких падших людей ждала лишь смертная казнь.

Глава 32

Я сидела и смотрела на догорающую свечу. Осталось совсем чуточку, и мы погрузимся во тьму. Приближающаяся мгла сразу навевает тяжкие думы.

Такое безразличие накатило. Ну вот почему так? Почему страну допустили до такого состояния? Почему ничего хан не сделал? Почему он просто отошёл от дел, отгородился? Зачем это надо? Неужели КНЯЗЬ настолько божественен, что управы на него нет? Может и правда, хватит уже играть в богов, пора давать людям возможность выбирать. Ну а если выберут себе кого недостойного, так и будут расплачиваться за это. Правда, это если будут настоящие выборы, а не опоенная толпа народа.

Никудышные мы правители. Ведь даже предыдущий закулисник Добрыня и то держал народ в узде, а ещё и всю Европу контролировал, наверное. Собирал же с них подати, судя по документам, всё исправно приходило в срок, а отсюда уже поступались средства на местные бюджеты. Наверняка и там воруют, но как грамотно. Никто ведь не возмущается. А мы что — ничего, пустое место. Приходится самим всё делать, как рядовым рабочим. Поставили управлять страной, без наставников, советников. Нате-ка вам детишки бразды правления, поиграйте во властелинов мира, а на кону ведь не игра, а человеческие жизни.

Мир в одну такую стратегию играет. Загрузил все параметры в МАС и вводит какие-то новшества, глядит, как народ будет реагировать, как развиваться будет экономика и где может быть упадок. Потом уже вводит в жизнь те или иные законы. Только все параметры всё равно не пропишешь, невозможно предугадать реакцию народа, а также всех смутьянов. Ну, играет — это сильно сказано. Что стоит мысленно запустить в фоне игру, загрузить туда же параметры. И заниматься своими делами, пока игрушка живёт своей жизнью, сообщая иногда о трудностях населения, которые опять же мысленным приказом легко осуществить. Мысль — это ведь самое быстрое средство на свете, даже сказки про это есть. "Что быстрее всего?" — задаёт загадку судья. И звучит ответ, что мысль.

"Ясь, я нашёл пятерых бывших наместников, они уже дряхлые старички, но ещё живы".

"Наместников, говоришь?"

"Надо найти советников, которые имеют опыт в управлении. Неплохо бы разыскать тех, кто был до смерти жены Радогоста. Как-то ведь он управлял всем. И однозначно не сам, раз Добрыня был его советником".

А что, в любом случае совет старших не помешает. Можно и моего отца привлечь и родителей Мирослава. Кажется, муж говорил, что старшие братья пошли по стопам отца и деда, так что замену себе отец подготовил наверняка. Да и опыт управления у него имеется. Он ведь тянул на себе целое ведомство.

Вспомнила об опасности. В боевых способностях мужа я была уверена, но на любого человека можно найти управу.

"Мир, нас подстраховывают?"

"Хан в любой миг явится. А его люди рассредоточены по периметру всех подземелий. Но ты, в случае чего, переносись в наше место".

"Без тебя не пойду".

"Пойдёшь, не спорь. Рисковать тобой не буду".

"А как же ты? Ведь защита перестанет действовать".

"Подвергать опасности себя больше не буду. Наши с тобой жизни ценятся в первую очередь".

Не нравится мне всё это. Но оспаривать с мужем столь серьёзные решения не буду. Рада, что он уже понял ценность своей жизни. Он растёт. Надеюсь, что и я вместе с ним.

Тут ещё играет немаловажную роль вопрос доверия. В прошлый раз такого разговора не было, когда его спасать пришлось. А в этот раз есть. Вот и посмотрим, как на сей раз справится. Ну не наступит же он и в третий раз на одни и те же грабли. А чутьё моё, если что, подскажет, если надо будет вмешаться. Про то, что оно даст сбой не допускала даже мысли.

"И ещё, Ясь, не вздумай переноситься с кем-то, кроме меня. Ты поняла? Даже если это твоя мама, брат, кто угодно. Только вместе со мной".

"Почему?"

"А ты помнишь, как пытались проникнуть под моей личиной в училище? Как знать, что у них нет ещё кого в загашнике*?"

Огарок завершил своё существование, напоследок блеснув жёлтым огоньком, словно подмигнул, погрузив нас во тьму. Ну вот, вновь мрак. Эдак и привыкнуть к нему недолго.

На плечи опустились тёплые руки, обнимающие меня. Любимый. Сразу такое спокойствие наступает, когда ты рядом. Странно, но я сейчас счастлива. Здесь, во влажном подземелье, почти голая, замёрзшая, зато в его объятиях. Внезапно тепло рук исчезло, погружая меня вновь в противный холод.

Женщина вела себя тихо, словно задремала. Дыхание её было равномерным и разбавляло угнетающую тишину.

Замок напомнил о своём существовании противным скрежетом, словно внутренности выворачивали. Резкий свет на мгновение озарил всё вокруг и осветил каждый уголок помещения. Страх, что найдут мужа, заполонил меня. Но Мира здесь не было.

Но как такое может быть? Но додумать я не успела.

Меня схватили за руку и потащили из каморки, не заботясь о том, поспеваю ли я идти или спотыкаюсь. Грубо впихнув меня в какую-то отворённую дверь, закрыв её вслед, мне показали на прикованного к стене человека.

Он был ранен и трудно узнаваем. Слипшиеся от крови волосы, порезы на щеках, одутловатое лицо и заплывшие глаза. От былой красоты не осталось и следа.

Я подошла вплотную, на удивление мне никто не препятствовал, прикоснулась к щеке рукой, проводя нежно по скуле. Веки дрогнули и приоткрылись. Он встретился со мной взглядом, и столько в нём было боли.

— Прости, я не справился, — осиплый голос уже не был похож на себя.

И я поцеловала потрескавшиеся губы, стараясь прочувствовать все повреждения, потому что другим способом показывать свою силу не хотелось, залечивая внутренние раны, проткнутую селезёнку, отбитые почки, и старалась отрешиться от окружающего мира, вкладывая свои лучшие чувства, и оставляя лишь внешнюю видимость повреждения кожного покрова. Часть ран всё равно скрыта окровавленной одеждой, видимости не убавит, а часть выглядела настолько плохо под слоем засохшей крови...

— Переломов нет, но кости вывернуты. Ты вставишь сам? — шепнула, разрывая поцелуй. Получила кивок в ответ.

— Ну так что, княгиня? Каков твой ответ на этот раз? — противный низкий голос с рычащими нотками раздался у самого уха. — Что нам стоит прервать его жизнь или продолжать мучить его на твоих глазах, что ты сама будешь просить о его смерти?

— Я с ним простилась, — тихо ответила я. Но в повисшей тишине мой голос словно отразился от стен. Я повернулась, глядя на столпившихся у входа белобрысых. Они что, подбирают в свою ячейку только светленьких? Бр, меня уже от них типать начинало. Хорошо, что Мир у меня тёмненький.

"Уходи".

— Прощайте, ребятки! — помахала рукой мужчинам.

Я сорвала платок с волос, резко ослепив окружающих и переносясь в наше место.

На сей раз страха я не испытывала, за мужа не переживала. Он справится. Не посмеет не справиться. Чувствовалась лишь моя усталость.

Было холодно. Хочу тепла, погрузиться в водную толщу, не замечать ничего и отключить все мысли. И просто слышать как в ушах плещутся едва слышимые волны, чувствовать их движение, ощущать, как вода тебя держит, даже толкает вверх, не давая уйти на дно. Зависнуть где-то посередине между дном и воздухом и просто быть.

Сорочку пришлось снять, а волосы решила распустить. Мне сразу же стало теплее от естественного одеяла из них. Вошла в тёплую воду ручья, превратившегося в глубокую речку, позволявшую погрузиться по самый подбородок. Легла на спину, полежала так, просто глядя слепыми очами в голубое небо.

Пора заняться своим исцелением. Попробовать что ли вывести остатки яда из организма?

Набрала побольше воздуха в лёгкие и нырнула.

Вода скользила вдоль изгибов моего тела, унося с собою чуждые мне составляющие.

Живая вода. Как и всё вокруг.

Как можно не любить природу? Она ведь так прекрасна. Шум шелестящих листочков, любование травой луговою: наблюдать как ветер колышет ковыль, заставляя колоски изгибаться, словно волны на море. Вдыхать аромат разнотравья, хвои. И даже видеть, как порхают бабочки в брачном танце над цветами. А вот и шмель пролетел мимо, работая своими крылышками словно пропеллерами.

Я улыбнулась. Всё же я была не права: на самом деле стоило окунуться в саму жизнь, отринув все трудности, людские заморочки, и сразу наступает согласие с самим собой. Я выныриваю на поверхность, хочу открыть глаза, но приходит сообщение от мужа:

"Ясь, возвращайся в то же место, и не вздумай смотреть любым способом," — выключила "зрение" на МАСе, плотно закрыла веки, не давая себе даже возможности узреть сквозь щёлочку.

"Я раздета".

"Ага, не страшно".

Ну как знаешь.

Переношусь в то же место, так и не открывая глаз. Мне на плечи опускается какая-то ткань. Тёплые руки любимого притягивают меня к себе через полотно. Резкий запах пота и крови заставляет голову идти кругом.

— Пойдём, уходим, — говорит вслух, почему?

Я стою спиной к мужу.

"Ясь, чего ты ждёшь?"

"Подтверди себя".

"Глупенькая моя, я всё равно тебя люблю".

"Подтверди!"

"Это не я, — смеётся, таким родным смехом, — а ведь я тебя почти изнасиловал в тот день, с трудом смог себя сдержать. Прикасаться к твоему телу, вдыхать твой аромат, тереться о твои упругие бугорки. Ну зачем ты дразнишься?" — вообще-то он сам себя дразнит.

Ощутила как сзади в меня начинает упираться возбуждённое мужнино естество. И меняю окружающий нас мир.

— Ясь, не смотри, — это уже вслух.

Слышу, как разрывается ткань. С моих плеч скользит материя. Плеск воды раздаётся сзади. А я стою спиною и боюсь пошевелиться.

Треск огня, запахло горелым. Но я стою и чего-то жду. Запаха крови больше нет.

Муж подходит сзади, влажный и обнажённый. Очерчивает контур моего тела.

"Ничего не говори, ладно?"

"Как скажешь".

Пояс верности падает долу, а мужнины руки скользят по раздражённой коже.

Я не затрагивала больные темы, просто наслаждалась его обществом, его ласками. А глаза он просил не открывать, отдавшись ощущениям.

О Мир, как же я тебя люблю!

Разворачивает меня к себе, целует в уста. Настойчиво, как бы требуя чего-то. Я поддаюсь его напору, обвиваю его шею руками.

Мы опускаемся на колени, а потом меня укладывают на спину. Муж продолжает ласкать, особенно нижнюю часть тела, которая саднит, но под его руками словно исцеляется, переставая беспокоить и лишь ещё больше возбуждается.

Мокрые волосы давно высохли, перепутались, а мы лежим переплетённые телами и просто глядим друг на друга. И слов не надо. Просто видеть нежность в его взгляде. Позже будут новые сложности, но то будет потом. Зрение вернулось. Это так приятно вновь видеть своими глазами, особенно встречаться с его взглядом и просто вот так лежать, ощущая его прикосновения.

— Ты расскажешь? — не выдерживаю я первой.

— Не хочу. Я вновь убивал, не хочу это переносить на тебя.

— А почему мне нельзя было смотреть?

— Там было много тел, хан использовал то помещение как свалку перед тем, как сжечь там всё.

— А немцы?

— Они развязали мне руки. Ясь, я не хочу об этом говорить, это страшно, хан получил все полномочия, пусть разбирается.

— Как Жан? — вопросы всё не кончались, хотя я и старалась обходить скользкие темы.

— Ты ж его исцелила, так что в порядке.

— Ты не ревнуешь?

— А должен? — прищурил глаза и внимательно смотрит.

— Да ну тебя! — отвернулась от него.

— Глупенькая, я понимаю, что это был единственный выход в данной ситуации, — притягивает меня, разворачивая лицом к себе. — Да, мне не приятно видеть, как ты прикасаешься к другому мужчине, но я тебе верю.

Любимый. Мир, мой Мир.

— Повтори.

— Что?

— Скажи это вслух, — и такой взгляд умоляющий.

— Мир, мой Мир. Любимый.

— Как сладко звучит это в твоих устах.

Вернулись мы в свои покои, было уже поздно, наш свет ярко освещал спальню, а значит, солнышко уже село. Ну вот, возвращаемся к реальности. Окидываю взглядом такое привычное помещение, разбросанную Жаном одежду, Мир никогда не бросает свою, тщательно убирая всё по своим местам.

Я беру расчёску, нужно расчесаться хотя бы, а то завтра волосы вообще спутаются. Муж подзывает жестом руки к себе, но я прежде надеваю ночную сорочку и только потом подхожу. Забирает у меня гребень и, начиная с кончиков, принимается распутывать пряди. Я отдаюсь ощущениям, наслаждаясь бесценными мгновениями. Ну вот и вновь вернулись домой. Где надо вновь пахать, как лошади. Но мы однозначно справимся!

Конечно, не сразу, будут и ошибки, но ведь на них учатся! Пусть лишь дураки на своих, неужто мы не справимся? И все мучения зазря?

Люблю тебя, Мирослав!

"И я тебя, солнышко моё, сильно-сильно люблю".

Ты слышишь мои мысли без МАСа?

"Некоторые. А теперь спать, завтра будет не менее сложный день," — притягивает меня к себе, носом зарываясь в мои волосы, затаскивая с ногами на постель и под одеяло. Его объятия нежные и не доставляют неприятных ощущений. Я успеваю только свесить с кровати свои волосы, как глаза начинают щипать и слипаться.

"Доброй ночи, Мирчик".

"Доброй, Ясочка!"

Глава 33

На утро явились послы провинций Франции и Англии. Они принесли присягу Мирославу. После чего их посещение было перенесено на неделю позже. Предлагалось пока погостить в Новгороде, под "охраной", а то время нынче неспокойное. Мир ни в чём их не обвинял, да и они, вроде бы, были не виноваты, но метками все снабдились, так, на всякий случай.

Потом КНЯЗЬ засел со свитой за пересматривание Европейского законодательства. Они уже должны были просмотреть основное, похоже не только у нас ночка была всего три часа сна.

Хан совершил набег на правительства Англии и Франции — двух провинций — и откопировал все подлинники документов. С Германией там вообще было всё сложно. Проверки были на всех уровнях. Но меня в эти дела не посвящали, это я сама сделала выводы по обрывкам высказываний.

Мне же надлежало заняться размещением во дворце старшего поколения. Муж связался с моими и своими родителями, а также с ещё несколькими бывшими наместниками, обговорил условия перехода на службу во дворец. Нескольким людям пришлось устраивать личную жизнь их детей, которые учились в школах, в том числе и моему брату. Но с родителями Мира было проще, отец умел переноситься сам. Что ж сынуля не унаследовал дар? А может всё ещё впереди? Такая мысль с одной стороны радовала, а с другой — становилось немного грустно, ведь тогда он не будет зависим от меня. Но я задавила эту мысль в зародыше, ибо нужно думать более обширно — многих опасностей можно будет избежать и не нужно будет зазря беспокоиться.

Слуги сплетничали на кухне, когда я тихонько туда пробралась. Хотелось послушать, что вчера было на балу.

Все разговоры были о КНЯЗЕ, который танцевал со всеми, кроме княгини.

— И наша княгиня тоже танцевала, правда всего один танец, — заговорщическим шёпотом сказала повариха.

— А ещё её приглашал немец.

— Что ты болтаешь, — яростно вступилась на мою защиту Дана, — не танцевала она с ним.

— А князь-то, похоже, приревновал!

— А потом княгиня покинула зал. Может случилось чего? — это вновь повариха. Потом обратилась она к Дане: — А ты же ей цветы носила, как она была?

— Не знаю, там Амира рядом была.

— Арабка что ли? Не нравится она мне! — сделала вывод повариха.

— А тебе и не должна, мне кажется, это личный телохранитель нашей княгини.

И долго они будут перемывать косточки кому угодно, только не тому, кому надо? Я запросила время у МАСа. Уже девять. Пора идти с детками заниматься, пока гости не прибыли. Надо попросить обустроить новые покои для них.

— А потом и КНЯЗЬ исчез, — о, а вот это может быть интересно. — К нему Данька подбегал зачем-то, шепнул что-то и тот вышел, извинившись и попросив продолжать.

— Данька? Что он тут забыл? — удивилась Дана. — КНЯЗЬ ведь ясно дал понять, что детям тут будет не место. Где этот сорванец? Надеюсь, что с ним всё в порядке.

Дана поменялась в лице и выбежала из кухни. Даже свою Княгиню не заметила. Беспокойство матери передалось и мне. Сегодня должен был прийти старший сын Даны заниматься. Я прошла к классу, где меня уже ожидали подростки. Окинув взглядом ребят, увидела Демьяна, позвала его выйти со мной, поговорить. И что ж они всех детишек на "Добро"* называют? Но эта мысль тут же задавилась другими.

Разговор вышел коротким: братик домой не приходил. Думали, что он с мамой во дворце останется. Плохо дело.

Дала ребятишкам задание и пошла искать Дану. Как же не удобно без средств связи. Точно, ведь у Дани есть МАС, если его не сняли. Защита должна была работать, но я просила без надобности не показывать никому кристалл после того, как карту мне его МАС нарисовал.

Попробовать запросить координаты мальчишки? Можно было сделать всё самой, но было как-то страшно. Всё же заговором попахивает.

"Мир, разговор есть".

"Срочно?"

"Даня пропал".

"Ты где?"

Через минуту муж был рядом со мной и Даной, которую мне удалось перехватить в коридоре. Данные подтвердились, мальчика дома не было, и со вчерашнего утра его никто не видел. Я бросила взгляд на супруга. Он кивнул.

— Дана, идите домой и ждите там. Вот вам средство связи.

Муж надел ей на руку браслет с кристаллом, коих теперь было много. Мы ведь должны были детишкам раздать, но дети прибыли заранее и КНЯЗЬ запретил им соваться вчера во дворец. Они должны были прийти сегодня после обеда.

Дана спросила, как пользоваться, муж показал, как мысленно вызвать его или меня. Все разговоры только мысленные, думаю, чтоб обезопасить Дану. Мы тут же протестировали связь. Всё работало прекрасно. МАС спрятали под одежду и велели никому не показывать.

— У Дани тоже есть? Да?

— Да, а теперь ступайте, — Мир был спокоен и распространял своё спокойствие окружающим.

— А с ним связаться можно?

— Дана, вы приказ слышали? Не пытайтесь связаться с сыном, вам ясно? Мы разберемся! — сказал супруг.

Дана кивнула и убежала в слезах.

"Позывные Дани?"

Я перебросила нужные данные, после чего он велел мне тоже идти и заниматься обычными делами. И никаких "но".

"Мир, там на балу, был Вонючка. И ещё один тип, который дал Дане подарок... А ещё Миллер и Штуцер. Вы вчера их взяли?"

"Нет, в подземелье были другие люди. Яра, я всё понял. Ты просьб не понимаешь?"

Я сникла и поплелась в класс. Все мысли были о мальчишке. Тревожно-то как! Неужели с ним что-то случилось? Детишки задавали вопросы, я отвечала невпопад. Они пожимали плечами и переглядывались, но вели себя тихо, словно ощущали угрозу.

"Его нашли. Он ещё жив," — спустя пару часов пришло сообщение от мужа.

"Помощь нужна?"

"Нет".

И тишина. Ну ладно, раз жив и помощь не нужна, можно расслабиться. Наверное.

Потом прибыли наши родители. Они были предупреждены, что выказывать родственные отношения нельзя. Лишь уважение как к КНЯЗЮ и княгине. Я встретила их, прописала в службу безопасности АСа их устройства, им выдали пропуска(чисто формально) в службе охраны.

Отдала распоряжения насчёт покоев, а пока пошла показывать им нижний зал дворца, всё же мне надлежит быть гостеприимной хозяйкой. На завтрак муж не пришёл, как и его свита. Я трапезничала вместе с родственниками. Свекровь было не узнать, ту пришлось загримировать, дабы скрыть их с сыном сходство. Я же со своими родителями не особо была похожа. Ну да, светлые глаза, как у многих русов, у них кстати, глаза синие, а не голубые. А вот волосы у меня были как у прабабушки.

Переяра оставили на продлёнку в школе, с ночёвкой, на выходные договорились, что мои родители будут уезжать, как и Мира. Младшие сёстры супруга уже учились в закрытых школах, одна танцам — как раз в этом году поступила, а средняя пошла на мага учиться, уже в училище числилась, а там жильё предоставляется. Именно поэтому свекровь постоянно слоняется по родственникам. Невзначай я поинтересовалась о её внуке. Ну, том, с которым я имела честь познакомиться ещё в животике. Счастливая бабушка рассказывала, что роды прошли спокойно, и первое время она помогала дочке, но потом её прогнали, мол, чрезмерная забота вредит здоровому потомству. А когда надо, её позовут. Поэтому свекровь недвузначно намекнула на своего младшего сына, которому тоже уже давно пора было обзавестись детками.

— А разве ваш сын не только женился?

— Милая моя, раньше зачинали прямо на свадьбу.

Я закашлялась и повернула с опасной темы. А то как бы не вышло, что нас обвинят в бесплодии и несовместимости нашей пары. Хотя сейчас даже это лечится, но считается что если Боги не дают потомства, значит, супруги не совместимы. В общем, стараются молодые не распространяться на эту тему. Дабы до родителей не дошло. А то те ведь и развод могут потребовать. Вот только для парня это ничем не грозит, а для девушки потом единственный вариант — податься к жрецам и их сыновьям(дабы провести обряд очищения).

По завершении завтрака мне доложили, что прибыли остальные гости, и покои для первых уже подготовлены.

Я простилась с родственниками до обеда и пошла встречать новых гостей. Предложила им позавтракать, но те отказались. Дома покушали, а доставили их с ветерком, то бишь быстро, проголодаться просто не успели.

Устроила им показ первого яруса, пересеклась с мужем. Он поставил на них метки, и перехватил, обрисовывая ситуацию и что от них требуется. К мужу присоединились и наши отцы. Он их всех увёл в зал заседаний совета.

А я пошла заниматься малышами.

"Мир, как Даня?"

"С ним уже порядок. Ясь, поговорим позже."

Занятия, обед в кругу свиты и новых лиц. Всех надо было развлекать разговорами, а я ещё не знала, как родичи наши поладят меж собою. Отцы сбились в одну группу с Миром, и уже вовсю обсуждали свою политику, мамы говорили о детях.

Из пяти бывших наместников с жёнами были лишь двое. Вот две бабульки тоже сбились в кучку и перемывали косточки каким-то знакомым. Мамы, увидев, что я заскучала, тут же пришли на помощь. В общем, все общались, я вежливо кивала, чувствуя себя не в своей тарелке от такого количества гостей.

А ведь у меня впереди дети. Нет, не так, у нас с мужем впереди была орава ребятни, которая должны была явиться. Всех неплохо накормить хотя бы.

Свита больше молчала, Мир старался всех вовлекать в разговор, спрашивая мнение того или иного парня. Но в основном тонкие намёки наместников говорили о том, что они недовольны мужем и тем, как он управляет. Мне было обидно за Мира и за нас, мы ведь многое уже для страны сделали, поднимая её из руин.

Но и отцы довольны не были, вот только чем, было не совсем понятно. Но, судя по сочувствующим взглядом, они жалели Мира, из чего сделала вывод, что скорее всего сложившейся ситуацией.

Мы простились со всеми и покинули столовую чуть ли не бегом. Рядом следовали наши телохранители.

Муж меня утащил в свой кабинет запустил что-то на МАСе и просто обнял. Мы стояли и вдыхали запахи друг друга. Блаженство продлилось всего пару минут, встретились взглядами и отошли на приличное расстояние, потом муж сел за стол, а я пригласила первого малыша.

Мы вручали браслет каждому, прописывая условия, когда с нами можно связываться самим деткам. В остальном же они даже не знали про это свойство МАСа. Но мы закладывали в каждом ребёнке программу сбора волшебного фонаря, и подключение двух устройств между собой. Деткам перед отъездом надлежало явиться в бумажную лавку и по распечатанной расписке мужа бесплатно получить пишущие принадлежности сколько сможет увезти. На удивление, в деревнях и сёлах пользовались лошадьми, поэтому единственное, что смущало, как детки доберутся домой.

Стоило ребёнку выйти за дверь, как включался его МАС, и на карте появлялась красная точка, видимая лишь нам, благодаря нашим устройствам, которая отслеживала перемещения. Было немного странно, что загоралась именно красная точка, а ведь должна была синяя, но не было времени на размышления.

В течение недели я решила дать деткам немного азбуки и землеведения*. Всем: и своим, и новым ребятишкам. Пригласила в огромный класс, где мне уже должны были смастерить чёрную карту-доску. На ней были контуры Руси и надлежало наносить мелом реки, озёра и надписи, крупные города, губернии. А детей потом спрашивать, вовлекая в игру каждого. Тут и познания в области чтения пригодились бы.

Дело было к вечеру, когда стража, остававшаяся за дверью, объявила, что дети закончились. На карте отображалось двести малышей от десяти лет. И как родители их отпустили самих? Но на этот вопрос муж дал ответ: некоторые прибыли со старшими братьями, поэтому завтра будет весёлый день.

Поняла, что мужу так точно неплохо бы помощника нанять, который будет держать в задачах все встречи, события и планы на будущее. Пока же всё заносилось в МАС, и с одной стороны было проще обходиться без посредников, с другой же — голова шла кругом просто от насыщенности нашей жизни.

Стоило нам перейти порог спальни, как муж просто рухнул на постель.

— Ясь, они меня доконают. Уже все разговоры только о том, что нам пора уже подумать о продолжении рода. Они, конечно, говорят лишь намёками, но я уже не могу. Хочется сбежать подальше. А ведь это родственники. Они хоть и давят, но думают о нас, а вот если начнут давить чужие. По документам мы ведь уже больше года женаты.

Я села рядом и стала гладить мужнину голову.

— Ты волнуешься? Мы ведь, и правда, не предохранялись, а до сих пор не зачали.

— Есть немного. Но я боюсь, время неспокойное, ну как в такой мир малыша приводить? — Мир положил свою голову мне на колени.

— Знаешь, есть такой казус в целительстве. Стоит лишь захотеть, поверить в то, что всё в порядке. Порой мы просто не хотим малыша. Мы отговариваем себя обстоятельствами и трудностями, а на самом деле просто не готовы морально к новой ответственности. На нас ведь многое свалилось. И знаешь, промывка мозга твоими родичами помогла мне осознать, что даже, не смотря на обстоятельства, я хочу своего малыша, за чужими заботами вся жизнь и пройдёт, а хочется ведь своё чудо.

Муж глядел на меня серебристыми радужками внимательно так, ловя каждое моё чувство.

— Ты гораздо взрослее меня, не даром советуют союз заключать, чтобы парень был старше девушки, тогда морально они приблизительно одного возраста. А мы ведь с тобой ровесники, мало того, в один день родились.

— Ты уже жалеешь, что связался со мной?

— Наоборот, я боюсь, как бы ты не жалела. А я наслаждаюсь каждым мигом рядом со своей половинкой.

У нас есть обычай, связанный с возрастом. Союз между ровесниками допускается с благословения родителей лишь в одном случае, если дети родились в один день. Считается тогда, что они — суженые. Интересно, родители знали об этом? Наверняка знали, ведь не вмешивались в наши отношения, а просто наблюдали.

Я согнулась, целуя его в уста. Не это ли счастье, когда вот так, рядом, есть близкий тебе по духу человек, пусть и не родственник, но роднее никого нет.

И целуясь с мужем, я услышала его мысли, без всяких МАСов, что он тоже готов к ответственности за собственную семью, и он очень хочет посмотреть, как будут выглядеть наши детки. А я уже меняла этот мир на наш собственный, куда никто не может проникнуть, кроме двоих.

Глава 34

Я слышала его мысли, а он слышал мои, и не нужно было никаких устройств, чтобы общаться.

И слияние на этот раз было другим. Мы словно проникали друг в друга, в каждую клеточку, каждую мысль, каждую частицу воспоминаний. На меня обрушивались разные события. Начиная с детских лет: безмерная любовь матери Мира, как дед гонял своего внука.

— Мирослав, ты должен тоже пойти по стопам своего деда, — говорил старик с седой длинной бородой, держа маленького мужа на коленях.

— Почему? — спрашивает тот.

— Чтобы защитить.

— Кого?

— Всех людей.

— От кого?

— От самих себя. Люди разные есть, есть жадные, которым всегда будет мало. Есть злые, которые творят плохие дела и получают от этого удовлетворение или даже наслаждения. Я всякое повидал. По молодости служил в орде учёным, разрабатывал оружие. Работал с ураном. И однажды доигрался.

— Я не понимаю.

— Я создал оружие, сынок, страшное оружие. Предыдущий хан знал про него. Мы проводили испытания в Африке. И в тех местах, где его применяли, становилась пустыня. Это страшно, наблюдать как гриб расчерчивает небосклон, словно змей какой. А потом на тех местах невозможно даже находиться несколько десятилетий из-за радиации.

— Но зачем тогда создавать такое оружие?

— Незачем. Поэтому я и создал наше ведомство, те же разработки, только без нескольких вещей, они заставляют летать далеко, за пределы мироколицы*. Как летали наши предки. Но тайну оружия мы будем хранить внутри своей семьи, нельзя, чтобы о ней узнал кто-то другой. Почему ты думаешь, мы живём не на своей земле, да и с родителями ты редко видишься? Всё из-за этой тайны, все данные о нашей семье засекречены. Отец постоянно переезжает с места на место, потому что детям угрожает опасность. Твои братья уже большие, и отца дома почти не бывает, способность переноситься расширяет возможности.

У тебя нет магии, это очень плохо, сынок, как ты сможешь защитить свою семью?

— Я буду сражаться!

— Ты боец, но все воины умеют переноситься. Почему ты думаешь призыв у нас не всех подряд? Да потому что отбирают туда обычно сильных магов, ведь это риск, но ведь забирают и имена дают новые, чтобы не было связи со своими семьями, чтобы обезопасить родственников.

— Научи меня, деда, драться!

— Научу, обязательно, ведь пока у тебя остаётся только это. И запомни, нет ничего важнее, чем собственная семья. Твоя жена, твои дети, твои внуки, и только потом твои братья-сёстры, их дети и внуки, и только потом родители и деды.

— Но почему?

— Потому что потомки важнее всего — это продолжение твоего рода. А старики уже пожили своё, им всё равно рано или поздно умирать.

— Но ведь вы храните мудрость!

— Всё верно, Славик, всё верно. Но если приходится выбирать — выживание рода имеет высший приоритет. И только потом идёт мудрость, накопленная предками.

Воспоминания проносились временами очень быстро, но я словно проживала все эти мгновения вместе с растущим мальчиком. Понятно, почему Мир имеет такие отношения с мамой, ведь отца он почти не видел в первые шесть лет. Тот всё время пропадал на работе, посвящал время старшим сыновьям, которые пойдут по его стопам.

— Мам, я тоже поступлю в отцовское ведомство!

— Зачем сынок? Зачем тебе война? Мы даже назвали тебя в честь мира.

— Какая война, мама? Отец ведь делает ракеты! Я обязательно поступлю туда, он будет и со мной проводить время!

— Мирослав, я скажу отцу, чтобы уделял тебе больше времени, но тебя боги не просто так обделили силой. Мы хотели, чтобы хоть один наш сын пошёл мирным путём.

* * *

Воспоминание уплыло, и пришли новые.

— Папа, я поступлю в высшее имперское училище!

— Зачем тебе туда? — отец выглядел грустным, словно расстроился на слова сына. — Да и тебя не возьмут, в тебе ведь нет магии!

— Я встретил ЕЁ! Она будет туда поступать, и я тоже! В жизни нет ничего невозможного, папа!

Отец притянул семилетнего мальчика к себе и крепко обнял, в его глазах блестели слёзы.

* * *

Мама сдержала своё слово и отец стал больше уделять время сыну. Забирал его у дедушки с бабушкой и много с ним общался. Но никогда о работе.

— Папа, я хочу чтобы ты оценил мои способности!

— Способности, говоришь? — отец усмехнулся сквозь бороду. — Слышал, что ты отличился на вече. Говорят ты побил всех мальчишек.

— Да! — сын гордо выпячил грудь.

— Но зачем? Разве я тебе не говорил, что кулаками ничего не решишь?

— Но они ведь бои устраивали! — мальчик растерялся, думал, что отец похвалит. — Как мне победить нужно было их всех по-другому?

— А зачем сынок?

— Ради НЕЁ! Она обещала мне снимок, а ещё я позвал её замуж!

— Да? Не рано ли?

— Зачем тянуть?

— А как ты будешь её содержать? Ты же знаешь, что новая семья живёт отдельно от своих родителей, и кто ж вас кормить будет и одевать?

— Свадьба пока откладывается!

— Почему? Она отказала?

— Она сказала что поживём-увидим!

— Да? — отец был удивлён. — Какая мудрая девочка! Она старше тебя?

— Нет. Она моего возраста.

Отец хмыкнул, но ничего не сказал. Но стремление поступить ради НЕЁ его порадовало.

Вихрь воспоминаний закружил меня. Я заново познавала своего мужа, с его младых лет, как он себя помнил. Все его радости и огорчения, его мечты, цели, стремление родителей воспитать в нём сильного духом человека.

* * *

— Славик, запомни, убивать можно, если нет иного выхода, чтобы защитить тех, кто тебе дорог, защитить свою РОДИНУ, но никогда не отнимай жизнь просто так. Каждая жизнь ценна по-своему. И если она с тобой пересекается, значит, важна. Не бывает простых совпадений. Боги нас ведут к какой-то цели и каждый на твоём пути должен подтолкнуть тебя к чему-то или научить. Даже зло делает нас сильнее, закаляет, учит ценить важное и родное. Всегда существуют две грани, как думаешь, почему?

— Не знаю, деда? Чтобы было не скучно жить?

— И это тоже. Но когда мы живём лишь в светлом мире, то мы забываем, что вокруг нас добро есть. Что каждое мгновение, как ты смотришь в глаза любимой — это есть бесценный дар. Что в один миг ты можешь всё потерять. Посмотри вокруг — что ты видишь?

— Деревья, траву, дома.

— Не верный ответ, сынок. Мы видим жизнь. Каждое дерево, каждая травинка — она живая. Если мы срубаем дерево, чтобы построить дом, то надобно испросить у него разрешения. Оно не умрёт, но перейдёт в другую форму. Это как когда мы рождаемся. Мы жили одной жизнью в чреве матери, а когда пришла пора нам появиться на свет в этом мире, то мы умерли там, во чреве, и родились заново в этом мире. Жизнь постоянно продолжается, она меняет форму. И всё живое мы должны чтить. Так что ты видишь, сынок?

Мальчик взглянул вокруг новыми глазами. И увидел энергию, мир переливался разными красками, шевелился, жил.

— Деда, это прекрасно! Природа, она ведь ПРИ РОДе нашем? Какая красота!

— Да, малыш, всё верно. Жизнь — это самое ценное. Поэтому мы не должны отнимать чьи-то жизни просто так. Порой невозможно узнать цели того или иного существа, чего он пытается добиться своим поступком. Есть и совершенно больные люди, но есть и те, кто думает, как и ты. Есть те, кто убивают ради того, чтобы спасти природу. Да, они губят людей, но так ли важен человек здесь и сейчас? А если Земля-матушка погибнет от пагубного влияния человека? Разные люди ведь есть. Есть и те, кто не ценит окружающую жизнь. Нужно видеть цели, желательно каждого человека. Учись просчитывать варианты. Это важно. С каждой встречи ты должен вынести урок. С каждой!

* * *

Воспоминания остановились на другой сцене. Девушка столкнулась с уже подросшим мальчиком. Я видела его глазами, и те были уже выше, нежели раньше.

— Простите, — прощебетала она и принялась собирать учебники.

— Ничего страшного, — парень наклонился и стал помогать.

— Меня Рада звать.

— Какое красивое имя.

— Так родители назвали, а мне не нравится.

— Замечательно имя, оно ведь от слова "Радость".

— Ну, если ты так говоришь? — смутилась девушка. — А тебя как звать?

— Слава.

— Слав много.

— А, я вспомнил, где тебя видел, ты ведь дочка нашего завуча?

— Всё-то ты знаешь! — девушка словно обозлилась.

— Извини, мне пора! — парнишка встал и пошёл, не оборачиваясь.

— Ты мне ещё за это ответишь, Мирослав, — раздался едва различимый шёпот. — Ты будешь моим!

Мир не обратил внимания на её слова, уже поднимаясь по лестнице.

* * *

Картинки вновь замелькали, а я пыталась поймать важные воспоминания моего мужа.

Хан стоит рядом с мужем перед холодильником. Оглядывают пустое помещение. Кухня, стол, на столе консервы вскрытые и недоеденные стоят.

— Мне кажется, что они только что были тут, — говорит Мир.

— Мне тоже. Почему мы очутились здесь? Где МАС?

Муж сверяется с координатами. Протягивает руку и открывает холодильник. В нём на полке лежит обрубленная рука с МАСом.

Я хочу отвернуться, но не могу, как и закрыть глаза. В душе поднимается протест.

— Где мальчик? — спрашивает Мир, оглядывая всё вокруг.

— Я поищу, возьми руку во что-то. Если мальчик ещё жив, целители починят ему конечность.

Мир вновь окидывает взглядом помещение, потом снимает сорочку и заворачивает руку в неё.

Появляется хан с окровавленным телом на руках, завёрнутым в простыню. Голова запрокинута назад.

— Уходим, тут никого нет, — говорит Ратый.

— Он живой?

— Да, ещё дышит.

Обстановка сменяется на белоснежное помещение. Сразу суетятся вокруг лекари во всём белом. Хан кладёт ребёнка на кушетку, а Мир отдаёт свёрток.

— Вы должны снять МАС, вы можете? — обращается к мужу мужчина в белом.

Мир сглатывает и протягивает руки, стараясь снять устройство. Его несильно бьёт током, но действо удаётся.

— Мы залечим раны, — суетятся рядом с КНЯЗЕМ лекари.

— Не стоит. Займитесь ребёнком.

Они выходят из палаты и разговаривают по МАСу с ханом.

— Где они? Как можно быть такими зверями. Даже звери не так жестоки. Это ведь ребёнок! Он будет помнить? — Мир возмущался.

— Я могу объяснить это лишь тем, что они умеют переноситься. Как мы. Или может с помощью технологий, а не магии.

— А что наши разработки Перемещателя*?

— Мы так и не рискнули проводить испытания на людях, хотя на животных испытания прошли успешно.

— А технологии защищены? — допытывается муж.

— Утечка однажды была, виновных мы так и не нашли.

— Не знаете, кто виновный?

— Знаем, но он исчез, след его простыл.

— А разве не должно быть приёмника с другой стороны?

— Должен быть. Поэтому мы и остановили поиски.

— А если приёмник был не у нас...

— Проследить его не удастся, — заканчивает мысль мужа хан.

"Получается, что технологии МАСа тоже могли стать доступны врагам? — думал Мир. — Тогда как вообще можно быть спокойным за своё будущее?"

— Я знаю, о чём ты думаешь, Мирослав, разаботки таких технологий защищены. И те, кто работают на них не имеют доступа к МАСам. Ты же сам знаешь, что далеко не каждый получает доступ к этим устройствам даже после училища, тем паче, когда сразу на предприятие человек попадает.

МАС серьёзное оружие, и вы зря детям раздаёте их. Хорошо, хоть додумались защиту встроить.

— Это средство связи.

— Есть технологии связи отдельно. Они ведь схожи, тоже работают на кристаллах. Но то всего лишь средство связи. Я ведь могу отличить одно от другого. Я понимаю, что у тебя жена сама может создавать такие устройства, но это опасно. И главная опасность даже грозит не технологиям, а людям. Надеюсь, ты понял, о чём я говорю. Пойдём, я тебе выдам партию средств связи. К ним вы тоже сможете подключаться и использовать удалённо, но там иные технологии, нежели в МАСах.

И они перенеслись на завод, где Миру выдали партию кристаллов на цепочках. Они легко снимались и легко заменялись. Потом вернулись в больницу, где завершили уже исцеление Дани, его уже искупали и переодели.

Его допросили, точнее Мир поковырялся в его воспоминаниях. Мальчик зачем-то достал МАС из рукава и стал тот разглядывать, вот тогда видно кто-то из врагов и подсмотрел. И обратили внимание. Да только расстаться добровольно с кристаллом малыш не пожелал. Вспомнил про защиту, которой однажды уже воспользовался на улице. А дальше с ним церемониться не стали. На тело защита не распространялась, только на само устройство и цепочку. Ну а дальше немцы просто отрезали ему руку, чтоб снять. Да только это не помогло. От кровопотери мальчик потерял сознание и в себя не приходил до сейчас. А браслет снять так и не смогли.

Мир подчистил Дане воспоминания, а на руку муж надел новое средство связи. А МАС Дани просто вспыхнул синим пламенем, оставляя лишь пустой кристалл в руках мужа.

* * *

А потом была бойня, которая на самом деле была раньше, в подземельи, когда я перенеслась. Муж убивал без сожалений. Просто потому что те, кто там был, уже не были людьми — это были машины для убийств и опытов.

Много крови, много смертей.

* * *

А потом дверь, пред которой я оказалась.

— Принимаешь ли ты меня таким, какой я есть? Со всеми недостатками и всеми достоинствами? — прозвучал голос мужа словно отовсюду.

И я понимаю, что Мир — моё дыхание, моя любовь, моя жизнь. Как я могу не принимать? Я ведь его солнышко в этой тьме.

— Принимаю, Мирослав. Мир мой. Только мой!

И дверь просто исчезает и меня обволакивает любовь. Такая нежная, чистая, искренняя. Радость и счастье. И я сливаюсь с ним, отдавая себя без остатка, всю свою нежность, любовь, все те чувства, раскрываясь перед ним полностью, обнажая свою душу.

— Примешь ли ты меня, с моими тараканами? — спрашиваю в ответ.

— Уже принял.

И внутри нас разгорается сияние, которое бьётся, словно сердце.

— Что это?

Но слов не нужно, всё и так ясно.

Глава 35

За эту седмицу*, мужа почти не видела. Он из кабинета не вылезал, там и кушал. Я сама приносила еду, не доверяя её третьим лицам. Но он ел, а сам мыслями был в законах и актах. Всё же вопрос с послами следовало закрыть. Вот он и занимался с советниками. Гости-наставники оставили ненадолго свои учения и просто высказывали своё мнение по некоторым местам законов. Миру уже даже снилось всё это, порою во сне бормотал выдержки из законодательства.

Зато как он встречу с послами провернул. Был подкован в вопросе не хуже их. По международным договорённостям и той относительной свободе, которая была дана провинциям, они нарушили много норм. А им нечем было крыть. Каждый час заседания заканчивался перерывом, послы звонили на Родину и советовались с наместниками, потому что Мирослав завинчивал гайки. И не только он, хан тоже нанёс несколько визитов, у вас ведь нет армии по документам, так её и нет уже на самом деле. Нет, никого не убивали, просто в плен брали да мозги промывали. После такого вояки теряли все боевые навыки, да и всех знаний лишались. А оружие могли разве что нож в руках держать или использовать вилы, палки, и то, только чтобы защитить себя или своих близких.

Я взяла себе на заметку: больше никогда не злить хана и быть серенькой мышкой в его присутствии, не говоря уже о том, чтобы обращаться к нему по личным делам негосударственной важности.

В общем, трёхдневное заседание с послами завершилось подписанием выгодных нам бумаг, принятием новых законов, отменяющих целую кучу принятых в смутное время. И заключением выгодных для обоих сторон торговых отношений. Зато мы лишались взносов в нашу казну на пять лет (пока так, а там будет видно), но Мир посчитал это терпимой потерей, ведь в остальном мы выигрывали (приемлемой, потому что казна всё равно в последние годы этих денег не видела, а они оседали в карманах чинуш). Зато как радовались французы и англичане столь выгодным им условиям. А что — в денежном плане они ой как нагрели ручки, ну ладно, что придётся лишиться некоторой свободы в отношениях (семья только традиционная, пропаганда других видов отношений запрещена или свободные отношения сводятся на нет в средствах массового освещения, или что табак приравнивается к наркотическим средствам, как и алкоголь, пусть кучу выгоды и откатов государство теряет, зато больше прибыли получает из другого места, оговоренного нашими отношениями).

А вот Камиль уехала ни с чем, в личном плане. Мало того, ни один русский мужик не распускал рук, все были вежливы и учтивы, хотя поглазеть были не прочь.

А один раз француженка даже разыграла целое представление по соблазнению Мирослава, но тот позвал меня и когда она приблизилась к нему на метр — сработала защита.

— Но ведь мы с Вами танцевали на балу, — сокрушалась она.

— И? Кажется я дал ясно понять, что меня такие отношения не интересуют, — муж был спокоен и смотрел в глаза. — У меня есть жена, вам этого не достаточно? А вы в курсе нашего законодательства? У нас свободные отношения не допускаются и союз один на всю жизнь?

— Но ведь можно и на сторону сходить и жена ваша не узнает.

— Да? Вы ошибаетесь. Раз предавши, нет уже доверия в отношениях. Даже если союз заключён не по любви, а по договорённости родителей, это не повод жене изменять.

— А как же любовь?

— Что такое любовь? Семья строится на доверии, на уважении друг к другу. А любовь в вашем понимании — всего лишь мимолётное увлечение. Вы не знаете, что такое настоящая ЛЮБОВЬ.

— Я люблю своего мужа.

— Неужели? Поэтому вы согласны разделить ложе с другим? Очень интересная у вас привязанность к нему.

— Это потребность ходить на сторону.

— Потребность? Это низменные желания похоти, которые вы сами в себе развиваете, допуская такое. Семья же не строится лишь на этом. Вы просто не поймёте. Да и нужно ли? Вы ведь не невинная девочка, мечтающая о чистой и единственной любви. Какой смысл во всём этом разговоре? Прошу оставить мой дом и Русь. Возвращайтесь во Францию.

Я стояла, прислонившись к двери и глядела на Камиль. Мне было её жаль. Мир, ты слишком жесток.

— Княгиня? — Мир обратил на меня своё внимание. — Вы что-то хотели?

— Нет-нет, я, пожалуй, пойду.

— Мы уже закончили с Камиль. Всего доброго. А Вас, я попрошу остаться, — жёстко сказал Князь. Я опустила взгляд долу, едва сдерживая улыбку.

Камиль прошла мимо, поправляя своё платье.

— Вам очень повезло с мужем, — прошептала она.

— Пусть и вам повезёт с вашим! — я прикоснулась к её щеке, и увидела, как от ладони отделилось едва заметное сияние.

— Благодарю, — она склонилась в поклоне. — Была рада знакомству.

Когда же мы остались наедине с мужем, я спросила:

— Мир, а почему включился щит? — угрозы жизни ведь не было. Он рассмеялся.

— Она ведь угрожала нашей семье, вот и сработала защита. Защита ведь не только на каждого из нас по отдельности настроена, но и на единое целое — нашу семью.

Я улыбнулась, пойманная мужем в объятия. Предложила ему перекусить, ставя на стол корзинку с едой, которую прятала всё это время за спиной.

* * *

Дни сменялись днями, не успели оглянуться, как Коляда пришла.

С ханом мы почти не пересекались, он был занят по самое не хочу. Всё же расследование так и не принесло желаемых результатов. В подробности я не вникала, но произошедшее с Даней он воспринял как личную обиду, у хана ведь и дети есть такого же возраста и внуки. Так что он принял всё близко к сердцу. Мы никуда не вылезали из дворца, разве что в свой мир, чтоб отключиться от обыденности.

Свекровь "поселилась" в кухне. Повариха кусала локти, но та ведь всего лишь служанка, как она смеет гостье возразить. Зато запахи витали по всему дворцу, и слюнки текли с раннего утра, заставляя подниматься очень рано. Муж даже проверил систему вентиляции, ну не могла же она выходить прямо к нам в комнату, да и через щели ничего не должно было проникать. Как тогда такое может быть? Мир протестировал несколько раз систему, всё без толку. Пришли к выводу, что проснулась новая способность. Почему только сразу у обоих, было не понятно. Стали тренироваться блокировать её. Не всегда, но получалось. Способность, и правда, может быть полезная, если не начнём задыхаться, от дыма, например.

Завтрак пришлось сместить, потому что у меня сводило живот от голода, муж вздыхал и тащил вниз. А потом выговаривал матушке, как она вкусно готовит, и мы скоро влезать в свои наряды не будем, придётся вновь тратиться, а денег и так нет. А его мама в ответ капала на мозг Миру, что пора заняться приобретением новых нарядов, а то я совсем истощала.

Я глядела на себя в зеркало, вроде бы обычная. И наряды все в пору.

Но есть постоянно хотелось. Муж старался не обделять меня вниманием, а мне было не ловко как-то. Я смущалась, словно девушка-подросток и краснела. Мама моя засела за шитьё и целыми днями шила-вышивала что-то в кухне, болтая со сватьей.

Мир отменил наши тренировки. Было грустно от этого.

— Ясь, тебе нельзя.

— Так давай зачахну совсем. Растолстею и вообще...

Договорились на лёгкую разминку и растяжку, а потом муж тренировался с тестем и отцом. Они его изматывали до того, что он просто падал и минут пятнадцать приходил в себя. Вот тебе и отцы, а ведь мой шестой десяток разменял, думаю, что и свёкр не младше, уж точно. Но я видела, что Мир доволен. Лежит и улыбается.

Пару часов в день дедки-наместники учили мужа уму-разуму, после них он всегда выходил насупленный, и шёл ко мне. А стоило переступить порог моего класса или кабинета, как тут же расплывался в улыбке и это не от того, что не хотел меня расстраивать. Его настроение я чувствовала за версту.

В общем, родичи не мешали, слуги же пытались выслужиться, особенно повариха. Старания я оценила, как и муж. Повысили повариху до экономки. Теперь она заведовала всею челядью и кухней. Ну и если княгиня Ольга — матушка Мира — изволит почивать, нынешняя экономка сама должна была озаботиться приготовлением пищи. Но ежедневные запахи говорили, что такого пока не случалось.

Иногда у нас был семейный совет, где были лишь все свои, странно, но с родителями Мира мы поладили, они относились ко мне как к дочери. Это было приятно, но даже наедине привычка давала о себе знать и я обращалась к ним по имени отчеству.

— Могла бы и мамой назвать, хоть раз, — обижалась свекровь.

Ага, её мамой, тут же и к своей стану так же обращаться, а что тогда? Рот на замок не повесишь, порой язык ведь впереди мысли идёт.

Коляду праздновали в лесу, близ града, поиграли в подвижные игры всем народом — на морозе не постоишь долго. Но муж через часок утащил меня в шатёр греться. Мы появлялись в народе, непродолжительно только, Мир даже разок через костёр увлёк меня (всё же очищение от накопившегося отрицательного воздействия) — сама я не прыгала, лишь разбежалась за руку с мужем, а потом он в воздухе подстраховал меня и удар пришёлся на него, а он лишь опустил меня на ноги по приземлении. Как он так провернул, я даже не заметила, всё же мой муж очень быстрый. Но толчка я не ощутила, а народ так и вовсе ничего не заметил. После чего всем дворцовым составом погрузились в сани, запряжённые лошадьми.

Зимой мы не чистили дороги, поэтому вернулись к традиционному виду перемещения на Руси — тройке лошадей, запряжённой в сани. По граду их пустили много, лошадей же достали в Сибири, которая славилась своими конями. Раньше ведь орда была конная, а как магия развилась хорошо, так и отказались от такого способа перемещения, а вот лошадей разводить не перестали, тех использовали для непродолжительной езды в пределах града. Зато был лишний приработок у армии. Первой выручкой с наместников и расплатился супруг, приобретая для столицы животных, ещё и остались средства.

Зато вокруг было всё беленькое и чистенькое, снежное, что очень радовало глаз. Люди были довольные, улыбались, приветливо здоровались друг с другом, помогали. И сердце щемило, казалось, не зря мы тут пашем — отдача какая-то есть.

Вернувшись во дворец, муж утянул меня в нашу спальню.

А потом велел мне перенестись в наше место, одной. Не нравилось мне это.

— Ясь, не спорь, просто сделай. Доверься.

Я закрыла глаза и перенеслась, что попусту время тратить, он ведь если что задумал, так переубедить, конечно, можно, но очень сложно. К совету прислушается, а сделает всё равно по-своему. Он ведь моего мнения не спрашивал. А мужчине дать непрошенный совет — всё равно что обвинить его в том, что он сам не в состоянии вопрос решить.

Села на траву, можно было бы поменять время года, но рисковать я не стала, вдруг пойдёт что не так. Наколдую зиму, а она не заставит себя ждать, но я ведь без шубы. Мне только простудиться и не хватает для полного счастья. А так тут было лето, тепло и хорошо, и не сильно жарко. Впрочем, время суток постоянно менялось, я так понимаю, связано было с нашими внутренними часами. По какому времени мы жили, так и отображалось на небосводе.

На плечи опустились чьи-то руки. Его руки. Обняли меня.

Я развернулась в объятиях и заплакала. Просто чувства нахлынули. Смешанные с тревогой, облегчением и прочим. До того, ведь просто старалась не думать об этом.

Любимый гладил меня, распуская мои волосы, нежно ласкал руками мои ушки, шею, а когда я подняла взгляд, чтоб увидеть его и подарить улыбку, он вытер мои слёзы.

— Я знаю твои страхи и сомнения, что тебя грызло чувство собственной значимости. Ты — всё для меня. И способность перемещаться очень полезна, я стремлюсь достигнуть хотя бы твоего уровня в магии. Я не посягаю на целительство, хоть и слабенькое, но у меня оно тоже проявляется.

Я рассмеялась. Зачем ты оправдываешься? Я тебя всё равно люблю и, правда, рада, что ты умеешь перемещаться без моей помощи.

Мир в ответ улыбнулся своей нежной улыбкой. Вслух можно не говорить и на МАСе не включать общение, муж слышит, когда я к нему мысленно обращаюсь. Но любит всё же слышать мой голос и сам часто старается говорить вслух, когда мы одни и нас никто не услышит.

— Потренируемся? — предлагает он.

Но ты ведь говоришь, что нельзя...

Заиграла музыка на его МАСе, и меня увлекли с земли вверх, а потом заключили в объятия.

Нежный танец, медленный, где все движения ведутся мужем, он контролирует каждый шаг, а я просто поддаюсь его желанию, не думаю, просто расслабляюсь.

Так приятно, просто быть рядом, чтоб он меня вёл. И не надо куда-то спешить по делам, а просто наслаждаться здесь и сейчас.

Глава 36

Люблю смотреть, как снег метёт. Особенно, если я нахожусь в тепле и уюте, глядя в окно, наблюдая за снежинками, косыми линиями метущими в свете уличных светильников. Иногда ветер стихает, и тогда снег медленно падает с неба. Муж обнимает меня да животик, и окружающая обстановка сменяется на ночное небо со звёздами, лишь тепло напоминает о том, что он перенёс меня из спальни в наше место.

Месяц светит, а Мир протягивает мне белую простыню. На не заданный вслух вопрос, просит подстричь его. Волосы отросли, были уже почти до лопаток, а собирать их он не привык — не удобно. Я потрогала его волосы, словно в последний раз. Было жаль их. Да и обрезала, пока совсем не раскисла. Срезанные волоски тут же вспыхнули голубым пламенем. Я провела рукой по срезу и убрала руку. Больно. Не физически, но внутри словно весь воздух из лёгких вышибли.

Муж повернулся, встретился с моим взглядом, забрал ножницы и притянул меня к себе.

— Ясь? — а я отвернула голову в сторону, чтобы не показывать выступившую влагу. Это, правда, не помогло. — Почему ты не сказала, что против? Даже мысленно?

Я ведь твои решения должна уважать, не хотелось влиять на твои вкусы. Муж гладил меня по волосам, шептал что-то. Но я не слышала слов, ощущала лишь его ласковые руки и засыпала.

Время летело быстро, животика видно не было, а облегающие наряды я не носила, разве что на тот единственный бал и надевала. Наступил березозол* и приближалась Масленница*. Было ещё холодно, снег даже не думал таять. Муж часто выводил меня погулять, подышать свежим зимним воздухом. И находил ведь время. Тренировки свои с детьми Мир сократил вдвое. А оставшееся время мелочь гоняли наши отцы.

МАСы детишек муж все заменил на устройства связи. Защиты, правда, дети лишались, но и риска тоже. И вообще все во дворце получили такие устройства, и те, кто помогал нам в городе.

Даня вёл себя как ни в чём не бывало. Такой же весёлый, словно ничего и не произошло. А я глядела на него с грустью, вспоминая недавние события. На глаза тут же наворачивались слёзы, и я не могла с ним даже говорить. Поэтому попросила Дану забрать сынишку из дворца, виделись мы лишь на занятиях.

Всё чаще вспоминала сцену знакомства мужа с Радой. А таких сцен видела много в его воспоминаниях: каждая девчонка шла на свои ухищрения. Понятно было, почему Мир тогда просто помог, перебросившись добрым словом с девушкой, и просто ушёл. Девчата табунами вешались на него. Странно, что я не замечала этого в училище. Да я и не глядела на Мира.

Задавалась вопросом, почему же муж кушал в столовой, ведь матушка ему еды присылала много. Но он объяснил это тем, что днём его в номере не было, а после первого отравления к нему заявился приятель и полез сразу в холодильник, памятуя про вкусности, коими баловала Мира матушка. Когда Мир увидел парня, лежащего с пеной изо рта, он успел оказать первую помощь, вызвав целителя, хорошо, что в училище учителя тоже жили. Подростка удалось откачать, что отбило у него всякую охоту лазить по чужим холодильникам. А Мирослав договорился с мамой на время вечернее, когда меня в училище уже не было, доверяя свою жизнь днём лишь мне. Я когда узнала об этом, была немного в ступоре, хорошо, что я не знала об этой ответственности, которую негласно повесил на меня будущий муж. Стоило ему жениться, матушка прознала как-то об этом и тут же прислала еды. Мир сперва хотел отказаться, но вспомнил, кто его жена и надобность в этом отпала.

Так и сейчас, без меня Мир ни ел, ни пил — только в моём присутствии.

Дела постепенно двигались, основные вопросы были решены. Жизнь налаживалась. Всё же не прошло даром присутствие стариков и родителей, открылись суды, торговля шла полным ходом, тем паче зимой, когда и реки замёрзли и можно было по льду передвигаться там, где летом нужна была переправа и многие продукты не портились на морозе. Было построено несколько мостов, пока временных, но как речки вскроются, достроят опоры и всё.

В общем, мы втягивались в новую жизнь. После Комоедицы* должны были приехать наместники с отчётами о проделанной работе, зима заканчивается — раз в сезон явка обязательна. Губернии платили лишь налог в общую казну, остальные деньги оставались на местах. А КНЯЗЬ уже распределял эти деньги на нужды Руси: на непредвиденные расходы или запланированные траты.

Мы лежали на постели и просто общались, муж расположился на моих коленях, и я иногда поглаживала его голову.

— Ясь, о чём ты думаешь? — не знает или хочет, чтобы я озвучила?

— Мир, у меня вертится какая-то мысль, я не могу поймать её.

— Утро вечера мудренее. Хочешь, пойдём на свежий воздух, чтобы лучше спалось? — гулять по городу или в наш мир зовёт?

— Мир, кто такая Рада? — быстро сменяю тему, а то муж пытается отвлечь, а мне надо наоборот найти ответ, что же меня зацепило.

— Ты опять это воспоминание гоняешь?

— Мне кажется, я её знаю.

— Наверняка пересекались в училище, — он пытается успокоить меня, только её лицо всё стоит перед глазами.

— Ты ведь не ревнуешь, — муж поворачивается ко мне, чтобы видеть меня не верх ногами.

— А есть повод? — я встречаюсь с его взглядом. Но он серьёзен.

— Нет.

А что если попробовать пустить распознавание лиц. Может, и правда, в училище пересекались где, уже после того, как у меня МАС появился. Критерии поиска. Что ж задать? А, пусть ищет по всей базе видео.

Ну вот, теперь можно и поспать.

Мир уже напрямую предложил пойти в наше местечко, но я уже успокоилась и стала засыпать. Муж переместился, обнял, чмокнул в губы и лёг рядом.

Разбудил нас звуковой сигнал. В ушах застучало сердце. Да я чуть с постели не упала, зачем же так пугать. Хорошо, что муж крепко в объятиях держит.

— Что? — приподнял он голову, проснувшись от звука или моего вздрагивания. Я сажусь и смотрю в пустоту.

— Кажется, поиск завершён успешно, — сообразила я, когда немного пришла в себя после потрясения. Надо подправить звук на плавную нарастающую мелодию, а то пугать меня так среди ночи не следует.

— Как себя чувствуешь? — Мир беспокоится, приятно. Прислушалась к ощущениям, угомонила частое дыхание, успокоилась.

Вывела процесс на передний план.

— Узнаёшь? — спрашиваю мужа, он ведь когда прикасается ко мне, видит всё, что и я на своём МАСе.

— Да. Правда, она.

Я сравнила два снимка, те же глаза, нос, а вот форма лица изменилась, губы другие. Цвет волос тоже, а так, и правда, она. Ну, старше стала, времени ведь много уже прошло.

— Ты помнишь, что Рада сказала? — прогоняю ещё раз воспоминание.

— Она что-то говорила?

Напомнила мужу не так давно виденное мною из его прошлого. Он озадачился. Сел и сидит, в пустоту смотрит или пытается вспомнить? А может пытается осознать?

— Скажи мне, что у вас ничего не было, — сердце готово пуститься в новый галоп.

— Ты же видела мои воспоминания, зачем спрашиваешь? — Мир спокоен, это радует.

Ну да, видела — не было. Глупо.

Обнял меня, но заглядывает в глазки. Пытается понять, о чём я думаю?

А я пытаюсь вспомнить свои ощущения. Неясное беспокойство, тревога. Ощущение, что она прикидывается больной. Ребёнок.

Спрашиваю мужа, ставил ли он на неё метку. Подтверждает мои подозрения. Предлагает разыскать женщину. И что это даст? Отказываюсь от этой мысли, оставляя её про запас. А ещё почему-то кажется, что она сама скоро явится. Зачем? Помнит ли она о своей угрозе? Или может жизнь чему-то её научила?

— Ясь, успокойся. Тебе нельзя нервничать.

Муж прав, во всём. Хочу просто выкинуть из головы.

Кладу руку себе на живот, малыш, мой малыш, наш малыш. Наше сокровище. Мне нельзя накручивать себя, ради тебя. Всё будет хорошо.

Муж щекочет мне плечо своей бородкой, развязывает завязки на сорочке, спускается к груди, освобождая её из-под сорочки, чередует посасывания с щекоткой мягкими волосками своей щетины. Мысли тут же разбежались, уступая место жару, разгорающемуся внизу живота.

Его руки скользят по ногам, приподнимая подол всё выше и выше. Миг, и сорочка уже где-то на полу. Мир же предпочитает спать нагишом. Я откидываюсь на спину, притягиваю его голову к своей, пытаясь поймать его губы. Он поддаётся, но не задерживается, вновь ускользает, спускаясь всё ниже и ниже. Как необычно, раньше ласкал лишь губами, так что борода имеет новое применение. Восхитительно! Я млею в его руках, извиваясь, словно змея, а он дразнится, постоянно убегая. Я уже горю в огне желания, а он продолжает раззадоривать, заставляя меня дрожать.

— Мир, иди ко мне, — раскрываю объятия.

А он отказывает, продолжая свою игру.

Что же ты творишь, любимый, со мной всего лишь прикосновениями?

По телу разливаются необычные ощущения, а муж трётся волосами о мои бёдра, шепчет ласковые слова.

Не знаю, сколько времени прошло, но любимый утомил меня настолько, что не осталось сил ни думать, ни шевелиться. Глаза слипаются, и засыпаю я с улыбкой на устах.

Глава 37

Завтра будет ровно лето, как мы с мужем совершили обряд. Почему-то радости я не ощущала. Скорее тревогу, смутную. Не страшную, но всё же неприятную. Ночью постоянно просыпалась, потом с трудом засыпала.

Утро началось с того, что на МАС мужа стучали очень громко. Это при том, что режим у него стоял ночной и беспокоить КНЯЗЯ можно было лишь в крайних случаях.

— Спи, я разберусь, — вставая молвил он.

— Думаешь, усну?

Муж закатил глаза, понимая бесполезность такого развития событий.

— Сиди тут. Мало ли чего, рисковать не стоит. А лучше вообще иди в наше место.

— Нет. Защита тогда перестанет действовать.

Ну разве я не права? Но он мысленно обрисовал мне всю ситуацию, напоминая, что не известно, что стряслось.

Я тут же запустила запись АСа, выискивая причину беспокойства. О, да, обнаружилась она на пороге центрального входа дворца. Воровато озираясь там стояла женщина со свёртком в руках.

Кажется, я уже знаю, кем является незнакомка.

— Я с тобой.

— Ты ведь можешь тут остаться и за всем наблюдать.

— Могу. А ещё ты только что сам говорил об опасности, ведь возможно враги перемещаются, кто знает, может и в нашу комнату могут. Мы ведь не знаем, как они это делают.

Муж подумал и пришёл к выводу, что безопаснее мне будет рядом с ним, всё же защита лучше будет работать.

Охрана получила указания женщину провести в помещение столовой, накормить и глаз с неё не спускать. Свёрток проверить досконально.

Пока мы одевались, наблюдали представление со слезами на своём МАСе. В свёртке был малыш, одеяло тоже дотошно осмотрели, охрана подождала, пока женщина разденется и проверили ещё и её. У женщины забрали бутылку с жидкостью. Она настаивала на том, что это молоко, даже всплакнула. Но стража выполняла свою работу хорошо. Их это не трогало, ведь в прошлый раз прямо из-под носа увели княгиню, похитили КНЯЗЯ и почти убили двух человек из свиты. Если б Мир тогда не был рядом и не вызвал подкрепление и помощь, спасать было б уже некого.

Женщину мы застали живо уплетающую стряпню. Вот только это был выходной и родителей во дворце не было, поэтому стряпню готовила нынешняя экономка, совмещающая должность поварихи. Она готовила хоть и вкусно, но со свекровью не сравнится. Меня почему-то эта деталь порадовала.

Мы вошли через разные двери, всё внимание гостьи муж обратил на себя. Я же старалась быть тихой, как мышка.

— Приветствую Вас, чем обязан? — спросил Мирослав.

— О, много чем! — ответила незваная гостья.

Малыш тихо спал в корзинке, заботливо предоставленной поварихой.

— Да?

— Угощайтесь! — протянула женщина.

— Как мило с Вашей стороны предложить мне отведать кушанья, — Миру игра доставляла удовольствие. — Благодарю, но я не голоден.

Он так и не присел, а сидеть в присутствии стоящего КНЯЗЯ разрешалось только мне, опёрся лишь на спинку стула. Но женщина не реагировала на такое положение вещей, то ли не знала тонкости этикета, то ли не признавала власть Мирослава, а может считала себя равной мне?

— Так чем обязан?

О, женщина считала, что много чем. Но она начала свой рассказ издалека, подкрепляя его снимками и видео со своего устройства связи. Мне показалось, что она хотела выговориться. Видно, давно не случалось у неё откровенного разговора. А может это всего лишь моё заблуждение, и она решила вылить на меня данные о моём благоверном? Какую цель она преследует?

Началось всё в вечер, в первый день учебного лета, сразу после Новолетия. Рада шла с территории училища. На проходной ей выдали конверт.

— Что это? — девушка никак не ожидала никаких посланий.

— Ваша мама просила передать, как Вы пойдёте домой, — ответил охранник.

Девушка развернула пухленький свёрток, гадая, что же там может быть. Внутри был камень на цепочке. Браслет.

Рада догадывалась что это. Но учащимся запрещено иметь такие устройства. Девушка достала записку, лежащую рядом:

"Я знаю, ты не любишь пользоваться моими привилегиями, но это средство связи, просто, на всякий случай. Просто представь, что хочешь со мной связаться или с отцом. Там ещё есть много разных свойств, запись видео или чтение книг, слушание музыки. При входе положишь обратно в конверт и отдашь охране".

Девушка плохо ладила с мамой, в основном из-за того, что та проводила всё время на работе и домой не являлась. Хотя жили они здесь же, в Омске. Одна из причин, по которой Рада поступала сюда — возможность видеть маму. К сожалению, жить посторонним людям в общежитии для сотрудников, пусть и детям или супругам, запрещалось. Рада могла бы жить по соседству в здании для учащихся, но оставлять отца одного дома, пусть и ради мамы, девушка не хотела.

"Пусть такое общение, но лучше, чем вовсе без него", — подумала она, надевая на руку браслет, и отправилась домой.

На дороге столкнулась с темноволосым парнем с волосами, собранными в небольшой хвост.

— Привет!

— Я с незнакомцами не общаюсь, — буркнула девушка.

— Это тебе! — парень протянул букет полевых цветов.

Рада насупилась. Цветы, ей? Ну уж нет, она ещё жить собирается.

— Ты чего? Я всего лишь хочу познакомиться.

— А я не хочу!

Девушка пошла быстрее. А парень вновь догнал и пошёл рядом. Ускоренный шаг не помог оторваться от преследователя.

Домой идти было нельзя. Маме позвонить? Но что она может? Папе?

— Отвали!

Девушке показалось или парень обиделся? Он опустил взгляд долу, развернулся и, опустив плечи, поплёлся обратно.

Раде стало немного стыдно. Может, он, и правда, не хотел ничего такого? Но искушать судьбу не стала. Прошла пару лишних улиц, потом повернула в проулок и, убедившись, что хвоста нет, сменила направление.

Рисковать больше не хотелось. Но и понапрасну беспокоить родителей не стоило. Жаль, что у неё нет братьев. Мама лишь в выходные дома бывала, её вот до четырнадцати лет бабушка с дедушкой воспитывали, как и старших сестёр, пока те не пошли учиться.

Девушка связалась с мамой, немного они пообщались, но про парня она так и не сказала.

Встретила она его через три дня, когда вновь возвращалась с учёбы. На сей раз он дарить ничего не стал, решил просто познакомиться.

— Меня Мирослав звать, а тебя?

Но девушка не представилась. Парень весело щебетал о каких-то вещах, в которых девушка не разбиралась. Рассказывал про цилиндры двигателя, ещё там что-то.

Так и началось их общение.

Постепенно девушка таяла и проникалась весёлым парнем, которые рассказывал разные шутки, стараясь её рассмешить. Никогда прежде она столько не смеялась.

Потом были поцелуи, хотя девушка так и не призналась, как её звать. Он за ней ухаживал, встречал каждый вечер и провожал до одного дома, в котором якобы она жила. Почему-то девушка не хотела, чтобы он знал, где она обитает.

Однажды он предложил сводить её к себе.

Но Рада, как девушка порядочная, отказалась. На следующий день Мирослав предложил прогуляться по городу. Они весело общались, ели мороженое, а поскольку была жара и хотелось пить, купили бутылку с соком. Парень же пить отказался, мол, не настолько они близки, чтоб пить из одного горла. Это задело Раду. Но она молча снесла обиду, сама отпила из горла. Какое-то время они молча брели по набережной, а потом Мирослав поцеловал её. Не так, как раньше, а страстно, напористо. Хотелось ответить на его поцелуи и доказать, что они всё же близки.

Остальное было как в тумане, а когда тот рассеялся в голове девушки, она обнаружила себя лежащей в кустах. Нижнего белья не было, между ног тянуло. Рядом никого не было.

Рада вспомнила, что у неё кристалл был включён на запись и проиграла последние часы записи. то, что произошло, толкало девушку на необдуманный шаг — пойти и утопиться. Речка рядом, может, и правда, воспользоваться случаем?

Грустнее всего, что она сама напала на парня. Нет, не то, чтобы он был против, но она его раздевала, сама сняла трусики, сама его оседлала. Обиднее всего было то, что Мирослав сбежал. Похоже, его шокировал напор девушки.

И как с этим жить? Но Рада подумала и решила, что пока прощаться с жизнью рано. Слишком сильно было стремление жить. Долгое время она с ним не виделась, он больше не встречал её, и девушка подумала, что испугала его.

И вот она как-то идёт по училищу и встречается с Мирославом. Что она должна была думать? В животе разлился жар, захотелось вдруг вновь ощутить его поцелуи, прикосновения, ощутить, как он сливается с нею. Но парень вёл себя так, словно они не знакомы. Она воспользовалась случаем, и представилась. Он ответил, что у неё красивое имя. Захотелось сыграть в эту игру, словно они только познакомились. Поэтому она и спросила, как его звать. Тот ответил, что Слава.

— Слав много.

Но парень тут же сменил тему, сказал, что знает, что она дочка завуча.

Обида всколыхнулась в душе девушки. Неужели всё из-за мамы? Неужели он ею, как девушкой, не интересуется или она отбила весь интерес?

— Всё-то ты знаешь! — обозлилась она, но парень развернулся и просто ушёл, бросив на прощание, что у него дела.

Угроза сорвалась с губ раньше, чем девушка осознала её. А в глазах стояли слёзы.

Больше она его не видела. А однажды заметила стычку Мирослава и Ярославы в столовой. Народ тут же сбежался на представление, а эти двое издевались друг над другом.

— Что происходит? — спросила Рада у какой-то девочки.

— А ты не знаешь? Опять эти двое сцепились. Не хотела б я оказаться на месте Яры. Хотя, и она не промах, гляди как его отделала. На обоих смотреть без содрогания было нельзя, оба грязные, в клейкой массе, которая недавно была супом.

Если честно, в этот миг Рада уже не была уверена в том, что хочет добиться Мирослава. Девчата же почему-то хотели оказаться на месте этой Яры.

Время текло, но Рада так и не осмелилась подойти. Она уже сомневалась в том, что действительно хочет быть с ним, лишь издали наблюдала.

— У него есть невеста, княгиня, — вещала одна из девчонок, которая заметила как Рада наблюдает из-за угла за Мирославом и двумя девушками. — О, но отбоя от девчонок всё равно у него нет. Даже ставят ставки, но пока ни одна не выиграла.

Лета шли, Рада уже оканчивала учёбу, как оказалось, она была старше Мирослава. Её время на территории училища заканчивалось.

Она шла домой, на душе скребли кошки, думать о маме совершенно не хотелось. Она наверняка узнает, что дочка сбежала с уроков, Рада надеялась, что маме влетит из-за этого. Но потом мысли плавно перескочили на Мирослава, как бы поговорить с ним, что сказать? Да и стоит ли?

— Привет! — этот голос она б узнала из тысячи.

Повернулась и встретилась с его улыбкой.

— Здравствуй.

— Прогуляемся?

Она поравнялась с ним, кивнула.

— Пойдём, надо поговорить без свидетелей.

Всю дорогу они молчали. Он привёл её к заброшенному полуразвалившемуся домику, стоящему за покосившимся забором.

— Где мы?

— Это моё жильё, — парень отодвинул доску и придержал, ожидая пока она пролезет внутрь.

Неожиданно. Не так Рада представляла их возможные отношения. Но как князь может жить в такой развалине? Хотя где-то она слышала, что никакого наследства князьям не достаётся. Поэтому он живёт здесь? Князь — всего лишь гордый титул, не более того.

Внутри было довольно уютно, если не обращать внимание на заткнутые тряпками дыры в стенах. Стёкла были целы, да и дверь открывалась ключом, значит, ещё не всё потеряно?

В комнатке было тепло, хотя печи не было. Централизованное отопление? Кровать, застеленная чистой постелью, кресло, стол. На полу ковёр.

— Я соскучился, крошка!

Парень уже раздевался. С одной стороны девушка ощущала смущение, с другой же — чего он ещё не видел? Хотя, может и не видел, в прошлый раз её это не волновало. Она хотела возмутиться, но ведь возможно, это последняя с ним встреча. Она ведь меньше чем через месяц покинет стены училища, будет практика, а потом и работа.

Руки почему-то дрожали, и Рада не могли справиться с пуговками укороченной сорочки. И кто придумал эту дурацкую форму с пуговицами? Есть ведь обычные сорочки, сарафаны. Зачем блузки и юбки?

Мирослав подошёл и помог раздеться. Кожа парня отливала синим цветом, при ближайшем рассмотрении на груди и спине оказался рисунок в виде змеи. Она словно кольцами обвила его тело, казалось даже, что змея движется.

Девушка как завороженная глядела в глаза змеи, которые располагались на груди, там, где сердце.

Очнулась Рада уже под ним, ощущая резкие толчки, попыталась поднять взгляд, но встретилась с глазами змеи, и сознание уплыло.

Пришла в себя она уже спустя несколько дней. С трудом помнила, как добралась до дома. Хорошо, родителей в эти дни не было. Отец уехал по делам в другой город, а мама не приходила.

На устройстве связи было много пропущенных звонков от мамы. Но как раз перед её побегом с уроков они поссорились, поэтому игнорирование вызовов было нормальным. Тело ныло, словно после длительных физических нагрузок.

Девушка с трудом передвигалась по дому. Мама пришла на следующий день, стала рассказывать, что появился новый КНЯЗЬ, причём у них, в училище.

— Ты сбежала с уроков, почему? — спрашивала мама. — Решила меня наказать?

— Да, хотелось, чтоб тебя уволили, — грубо сказала она. Ведь мама работала завучем и следила как раз за порядком учащихся и их нравственностью, должна была собственным примером показывать эту чистоту. А если б узнали, что дочка сбегала с уроков, как же она может выполнять хорошо работу, если за своей дочкой уследить не может?

— Не выйдет, твоё событие затмилось на фоне КНЯЗЯ и княгини.

Дочка отказалась приходить в училище, всё же самочувствие было не очень. Мама договорилась, чтобы та сдала всё по-быстрому. Встреч с одногруппниками Рада избегала. Ей казалось, что на ней всё написано, что каждый поймёт, что она больше не девственница. Странно, что раньше она себя так не ощущала. Но сейчас даже походка словно изменилась. Маме сказала, что у неё болезненные месячные.

Потом беременность, тяжкая. Пока можно было скрывать, Рада скрывала. Сложнее всего было потому, что у неё был порок сердца. С этим живут, но рожать не советовали. Избавиться от малыша она даже не подумала, всё же убить своё чадо она не могла.

Когда на пятом месяце живот стал заметен, скрывать уже не было смысла, она ведь и так не пошла работать, ссылаясь на плохое самочувствие. Её хотели показать лекарю, поэтому пришлось сознаться. Когда родители узнали, то выгнали дочь из дома. Но это всё мама. Она была помешана на своей нравственности. Понятное дело, что люди осуждали бы, Рада вряд ли б вышла замуж, разве что за вдовца с детьми, но мама не могла вынести такого позора. В пример ставились старшие сёстры, которые вышли замуж и живут себе счастливо с мужьями. А отец — вечный подкаблучник — слова маме поперёк не сказал.

Сбережения у Рады имелись на кристалле, который мама разрешила взять с собой.

— Это ведь позор для всей семьи, потом не отмоешься! — говорила мама. Блюдёт свою честь? Как же мерзко! Её уволят, если узнают. Не этого ли дочь добивалась? Возможно, но сейчас это уже было не важно. Странно, но девушка сейчас не сердилась на маму, хотя обида и была. И гадить ей не хотелось, всё же в случившемся она сама виновата, да и воспринимать дитятко как наказание девушке не хотелось.

Податься было некуда. Разве что к бабушке с дедушкой, но они и так вырастили и своих детей, и внучек, и воспитывали Раду в традициях предков. А она попрала эти устои, от этого было грустно. Стыдно, прежде всего перед собой, а потом уже перед ними. Поэтому такой вариант она даже не рассматривала.

Да и предъявив свой диплом, про девушку наверняка наведут справки. У неё была тётка в Новгороде, поэтому Рада решила добраться туда. Придумала легенду про мужа, что тот умер. Дорога представлялась лёгкой, ведь что стоило оплатить услуги мага для переноса. Если не сильно тратить, то сбережений хватит на пару лет. Тут она поблагодарила практику в училище, которая была каждое лето, когда учащиеся могли поработать по своей специальности да ещё и денег поднакопить.

Но маги отказались помочь перебросить в стольный град, только до Рипейских гор. А там тоже не хотели пускать её таможенники.

Но видя, как девушке плохо, пустили, хотя сказали, что плохо врать.

Дальше девушка кое-как добралась до столицы, потому что люди, видя состояние девушки, не могли отказать в помощи.

А потом прослышала про целителей, вот и попыталась затеряться среди больных.

Ну а дальше встретилась с княгиней. Удивилась, узнав Яру, но виду не подала. Каково же было увидеть КНЯЗЯ. Но тот вёл себя так, словно они не были знакомы. Девушка была в шоке какое-то время, а потом стала думать, как бы всё устроить.

Решила вначале родить, а там и посмотреть по обстоятельствам.

И вот она здесь.

— Судя по всему, ты не бедствуешь! — завершила девушка рассказ, перейдя на ТЫ.

— И что ты хочешь? — Мир выглядел немного озабоченным.

— Признай сына.

— Не могу, ребёнок не мой.

— Как не твой?! — девушка была возмущена. Даже подскочила с места, упёрлась руками о стол.

— Когда было зачатие? — Мир сохранял спокойствие. Я тоже не волновалась. Знала, что он тут никаким боком. — Ну, когда мы якобы с тобой занимались зачатием...

— И вовсе не якобы. Это было ровно лето назад. Я намеренно выбрала сегодняшнюю дату.

— Это был не я.

— Как не ты?

— Княгиня? — муж обратился ко мне.

— Да, КНЯЗЬ? — подала я голос.

— Где я был ровно лето назад?

Я покраснела до кончиков ушей.

— Со мной.

— Мы ведь в этот день засияли. И покидать стены училища нам было запрещено. Княгине пришлось переехать ко мне в общежитие, ведь скрывать наши отношения с женой больше не имело смысла.

— Засияли? С женой? — Рада растерялась. — Но... Как же...

Была одна нестыковка, за которую при желании можно было ухватиться. Рада сбежала с занятий, а засияли мы уже после них, но это был не он, поэтому знать об этом ей не стоит.

"Ты мне веришь?" — спросил муж, услышав мои умозаключения.

"Я ведь знаю, не так ли?" — видела же его воспоминания.

"А если б она пришла раньше, чем ты увидела мои воспоминания?" — хочет решить вопрос доверия?

"Это был не ты," — различать я их научилась. Два одинаковых парня — пройденный этап. Оказывается их даже больше.

Девушка безвольно рухнула на стул. Неужели она до этого не сопоставила эти два факта — КНЯЗЯ засиявшего и того парня, который вовсе не светился?

— Мы с тобой, и правда, встречались, однажды, когда я был на первом курсе, тогда и познакомились. И за пределами училища меня не могло быть. К сожалению, на меня было совершено много покушений, поэтому я перемещался только с помощью магов.

"И отца, — добавил он мне мысленно. — Точнее только с помощью отца".

— Ты говорила, что видела татуировку, — продолжил Мир. Женщина кивнула, а муж уже развязал пояс на рубахе и снял её. Рада встала, подошла к моему мужу, хотела дотронуться дрожащей рукой до обнажённого выпуклого тела, абсолютно чистого от любых рисунков или внешних повреждений кожного покрова, но включилась защита. — Извини, притрагиваться ко мне сейчас может только моя жена.

Женщина стала оседать и опустилась на вовремя подставленный мною стул. Закрыла лицо руками и какое-то время так сидела.

— Но как же так? Кто же был тот человек, который представился тобой. И выглядел он как ты. Разве что фигура несколько иная, нет всех этих мышц, — спросила Рада, когда немного пришла в себя. Лицо её было очень бледным. Ещё бы, всё за что ты держался в этом мире, рухнуло в один миг.

Мир вывел на стену снимки со своего МАСа.

— Этот человек? — на меня смотрел искажённый гримасой боли похожий на Мира человек, одетый, затем наполовину раздетый, с пеной у рта, и с татуировкой змеи на теле.

— Да, это он. Что с ним?

— Он мёртв. Раскусил яд при задержании, он пытался проникнуть на территорию училища.

— Что-то выяснили?

— Нет. Ты говоришь, что впервые встретилась с ним когда?

— Это произошло, когда я была на втором курсе, — ответила женщина. Муж кивнул своим мыслям. Именно тогда мы и поступили. Как всё ловко продумано, не прикопаться. Вот только отпускать эту женщину — себе дороже.

— Вам нужна помощь? — Мир вдруг подобрался и стал говорить официальным тоном.

— Конечно, — ответила не сразу девушка и побледнела ещё больше.

— Вы говорите, что окончили высшее имперское училище. По какой специальности?

— Строитель.

— Тогда могу предложить Вам работу. Пока на испытательный срок, будете жить на довольствии. Если успешно справитесь с заданием, то будете получать небольшой оклад из казны. На жизнь хватит, и опыта наберётесь, тогда и поговорим о повышении оклада.

Женщина расплакалась.

— Я вас оклеветала, а Вы мне помогаете. Почему? — сразу перешла на ВЫ.

— Вы дадите показания, возможно это прольёт свет на некоторые события. Да и не в моих правилах отказывать нуждающимся людям в помощи. Но насчёт того, что вы говорили до этого, вы должны подписать документы о неразглашении, дать магическую клятву. Расскажете всё хану, я Вас передам ему в руки, — вынес своё решение КНЯЗЬ. Девушка кивнула в знак согласия. — А теперь извините, но у нас дела.

Муж взял меня под руку и повёл из столовой, а Рада сидела и смотрела в пустоту. Потом малыш заплакал, и она подошла к нему, но по щекам у неё текли слёзы.

Если честно, меня одолевали разные чувства в те мгновения, пока я слушала рассказ. С одной стороны, я почему-то воспринимала это всё, как меня не касающееся, с другой, понимала, что муж как-то в этом замешан. Ведь о его прошлом речь? Разве нет? Тогда почему я так спокойна, словно всё это нас не касается? И лишь по завершении рассказа, я поняла, почему. Оно, и правда, касалось нас косвенно, и не зря муж просил ему довериться. Да и повода отказать в этом не было, ведь я видела ВСЕ его воспоминания. И не было в них отношений с другими девушками. Разве что танцы, на которых девицы пытались прижаться, обнять мужа, после чего он отстранялся и уходил. И с одной стороны, это было приятно, а с другой — Мир вообще нормальный мужик? К нему девушки льнут, а он отстраняется. А вот Раду мне было жаль. Ясно было, что её опоили в первый раз, чем только не понятно? Но почему-то образовалась сильная связь, но в то же время не настолько, чтобы она перешла к действиям. А вот второй раз для чего был? Что с ней делали, что она несколько дней не могла прийти в себя? И ребёнок этот случайный или нет? Если цель была раздуть скандал, то почему же до сих пор тишина? Хотя такая информация и не могла просочиться в средства народной осведомлённости*, ведь это касалось всех. Но сплетни наверняка бы поползли. Тогда зачем всё это? Я просто не понимаю. Раду же жаль, как и её малыша.

Мы засели в кабинете, где муж связался с ханом. Изложил кратко события, после чего тот должен был забрать Раду с малышом.

Глава 38

Стоило мужу завершить разговор с ханом, как ему стало плохо.

"Мир, что с тобой?"

Он тяжело дышал, облокотившись о стул. Я притронулась к нему, пытаясь проверить его состояние. Отравления нет. Всё целое, тогда что?

"Ясь, я покопался в её сознании. Всё, что она рассказала — правда, да не вся. Она не знает, но есть и другое... "

"Мир, ты меня беспокоишь, почему ты не говоришь вслух? Кабинет ведь не прослушивается."

"Ясенька, слушай внимательно. Свяжись с Жаном, срочно, и с ханом, пусть зайдёт..."

А дальше пошли указания. Я не перечила, лишь молча запоминала инструкции, дублируя их в МАС. Муж говорил не через устройство, а напрямую, через мысли.

Жан пришёл тут же. Как и хан. Всё было очень серьёзно.

Мир выглядел хуже, чем был ещё минут пятнадцать назад.

Я была транслятором мыслей мужа, передавала на МАС хана то, о чём думал Мир. Это пугало, но я выполнила всё, как велел он, не позволяя себе отвлекаться на посторонние мысли, ведь это было важно.

— Ярослава, уходи. Сама знаешь, куда, забирай мужа. Это всё очень серьёзно, думаю, ему, кроме тебя, никто не поможет. Постарайся вытащить его с того света. С Радой мы разберёмся. Всё, ступай, — хан отдавал хоть и вежливый, но приказ. И правда, ведь если Мир не в состоянии, вся ответственность ложится на плечи Ратыя. А вот Жан всего лишь пешка, он будет играть ту роль, которую отведёт ему хан, создавая видимость власти Мирослава.

Я кивнула. Повторное приглашение не требовалось. Спустя мгновение, я уже укладывала мужа в наш шатёр. Он начал терять сознание.

— Мир, дыши, слышишь. У меня было такое состояние, помнишь, я тоже задыхалась. Заставляй себя дышать. Давай. Ты ведь видел мои воспоминания, давай, милый.

Теперь было ясно, что стряслось тогда у меня, когда я в первый год обучения просто слегла. Это было отравление, но не ядом. Видно, моя способность сработала и на считку одноразового проклятия. Кто только был источником, вряд ли теперь удастся узнать...

Жертва не умирает, она всего лишь впадает в состояние между жизнью и смертью, в то время как в её голове копаются, пытаясь найти нужные данные. Надо всего лишь найти того, кто может читать мысли. Им нужен был Мир всё это время. Его мозги. Ещё бы, такие ценные данные хранятся в его семье. И Рада играла определённую роль во всём этом. Если бы Мир не сторонился девчат, а позволил себе хотя бы поцелуй с Радой, которая была в него влюблена... Но это проклятье сработало сейчас, пусть и не притрагиваясь к ней, но он покопался в её памяти и взломал печать. Любимый.

— Мир, не отключайся, говори со мной.

"Ясенька, моя любимая..."

— Молодец, продолжай. Дыши, давай, выгоняй из себя эту гадость.

Я с ним разговаривала долго, до самого вечера, мы дышали вместе. У меня даже голова малость кружилась от частого дыхания. Но я держалась, ради него.

Нет, я его не лечила. Это нельзя победить целительством, только собственной волей к жизни, собственным желанием победить хворь.

К вечеру мужу полегчало. Дышал он уже сам. Я даже немного позавидовала. Всё же я лечилась целый месяц, но я не знала, как бороться с этой дрянью. Родичей не пускали ко мне, боялись, что недуг может быть заразен. Поддержки у меня не было. Мужу в этом повезло больше.

К ночи от болезни не осталось и следа.

Он вызвал тут же Ратыя по МАСу.

— О, Мирослав! Здравия! Ты как?

— Готов к труду и обороне!

— Рад слышать, но оборону оставь мне. Утром возвращайтесь, поговорим, а пока отдыхайте.

Связь прервалась. Муж обратил на меня внимание.

— Ясенька, ложись, тебе надо передохнуть.

Я помотала головой, боюсь спать. А вдруг не до конца снялось проклятье. Но муж сообщил мысленно, что хочет прогнать ещё раз мои воспоминания.

Я легла ему на ноги, а он принялся меня гладить.

— Это был день Новолетия, — голос мужа был размеренным, тихим, однотонным, от которого хотелось спать. — Ты несла нужные документы на отказ от общежития...

И я вспомнила тот день. И правда, словно вернулась в прошлое.

Я тогда спешила успеть до закрытия. Когда налетела на парня.

— Извините, — пробубнила я и бегом побежала на проходную.

Меня подвергли проверке, тоже задержав.

Но я всё же успела за минуту до закрытия.

— Могли бы и завтра принести бумаги, — возмущалась бабулька, которая торопилась по своим делам. — Давайте.

Я протянула ей бумагу, она положила на стол, потом велела забирать. Отсканировала?

И тут мне стало плохо. Меня скрутило прямо на полу. Бабулька забеспокоилась, тут же вызвала целителей.

— Давай немного назад. Рассмотрим того парня, на которого ты налетела, — услышала всё тот же спокойный голос мужа. — Медленно, вспоминай детали...

Легко говорить, воспоминаниями не так легко управлять как данными на МАСе.

Неприступные белые стены забора высотой в две косых сажени, накрытые невидимым куполом. Я бегу мимо стен, засматриваюсь на впереди идущую бабульку с сумками, отмечаю про себя, что неужели у неё нет родственников, которые сами будут покупать продукты или таскать тяжести, и налетаю на парня.

— Стой, — муж выводит на передний план снимок парня. — Как интересно!

— Но зачем ему...

— Тс, — приложил палец к губам, — не думай. Всё, это не твоя забота...

И муж меня поцеловал, нежно, страстно, вызывая дрожь во всём теле. То ли с беременностью я стала такой чувственной... Все мысли улетучились, заставляя видеть лишь мужа и ощущать лишь его прикосновения.

Утром мы вернулись во дворец. Куча дел, которые надо срочно решить, заставили мужа засесть в кабинете с ханом. А мне надлежало развлекать Жана.

"Ясь, будь осторожна, ладно?" — бросил мне во след мысленно любимый.

Я так же мысленно согласилась, Жан взял меня под руку и перенёс сразу в нужное помещение, дабы не светить, что сейчас во дворце находится два Мирослава.

Мы с ним взялись в книгохранилище за документы, которые удалось обнаружить и стали приводить их в порядок. Сортировать по датам, подшивать, заодно выискивать нарушения. Нарушений было много, подписана куча бумаг, которые не имели государственной силы. Часть подписей было подделано.

В тот период времени, что мы не вступали во власть, появилось очень много законов. Так за малейшую провинность, могли отнять детей у семьи. Дети сдавались в детские дома. С каких пор появились такие заведения — было не ясно.

Всегда воспитывались дети своими родителями, родственниками. Если таковых не обнаруживалось, то приютить сироток мог любой князь, который обычно занимал не низшую ступень общества и мог обеспечить не только свою семью, но и помогал таким вот детям выжить. Правда, такие дети не приравнивались к собственным и титул не наследовали, в остальном — такие же условия жизни, как и остальным его детям. Ну а любить ли чужих — это зависело от самих людей. Своих всегда будешь любить больше, хотя относиться можешь ко всем одинаково. Да и среди своих обычно всех любишь разной любовью. Я вот не представляю, как бы себя вела с чужим ребёнком. Понятно, что тот ни в чём не виноват, но обнимать своего и чужого — даже не представляю как? Я хоть и люблю деток, но одно дело их просто учить, а совсем другое — ласкать, лелеять, растить. Но это насчёт круглых сирот, при наличие одного из родителей, крутились как-то. Находили того, кто мог присмотреть за ещё одним малышом, пока родитель на работе.

— Яра? — окликнул меня Жан. — Ты вообще со мной?

— Извини, я задумалась.

— Я так и понял. Говорю, нарушений много, и не всё так просто с приютами.

— Что ещё?

— Там на каждого ребёнка выделялось куча средств из бюджета, значительно больше, чем нужно для того, чтобы ребёнка кормить, одевать. То есть тут явно отмывка денег налицо. А ещё довольно часто дети там умирали.

— Что, почему?

— Судя по отчётам, от разных болезней, которые обнаруживались обычно сразу после поступления.

Не нравилось мне всё это.

— А на месте умершего сразу появлялся новый малыш, а то и два, три, смотря сколько в новой семье, лишённой родительских прав, малолетних детей.

— Хочешь сказать, что детские дома — конвейеры? Для чего? Чтобы умерщвлять детей?

— Не знаю. Надо проверку организовывать. Домыслы строить раньше времени бессмысленно. Предвзятость может помешать.

— Если там больные дети, нужно срочно лечить.

— Да, только ты никуда не пойдёшь.

Я нахмурилась.

— Ты помнишь про своё состояние? Тебе сейчас и лечить-то нельзя. Разве что Славку.

А и правда, я ведь не задумывалась об этом. Да и обычай, что мужу, когда жена беременна, нельзя прикасаться к другой женщине, воспринимала лишь как бредни и предрассудки. Да только убедилась на супруге, что это не просто приметы. Возможно, что видно лишь на нас, ведь магическая составляющая у нас отличается от других людей. Но получается это есть. У нас просто защита работает и не позволяет откачивать энергию от нас с мужем, а те, у кого этого свойства нет, те страдают — жена с малышом, ведь обмен энергией с мужем идёт постоянно при прикосновении.

Мы с Жаном ещё сидели какое-то время, пока Мир не позвал кушать. Братец хотел удрать, да только муж приказал явиться всем. Всё же неделя*, можем мы тесной роднёй покушать. Ну, родня это громко сказано, всё же хана к родне я не причисляла.

"А зря, Ратый — мой троюродный дед," — услышала я мысль мужа, он зашёл к нам и протянул братцу паранджу.

— А может ты? — с сомнением протянул Жан, намекая что не прочь занять место КНЯЗЯ.

— Ну уж нет. Со своей женой я буду сидеть рядом. Пока нет необходимости в обратном, пусть так и будет.

"А почему тогда ты к нему по имени обращаешься?"

"А чтоб не было обозначено родственных связей. Раньше "хан Ратый" обращался".

"Почему ж он не знал про Жана?".

"Да всё потому, что троюродный, а не родной. Ну а поскольку он меня заметил, то и не светили Жаном".

"Поэтому ты так в нём уверен?"

"Пока не было причин ему не доверять. А за родичей мы стоять будем насмерть".

Жан довольно быстро переоделся, и мы отправились в столовую, по дороге к нам присоединился хан. Я на него взглянула сейчас несколько по-другому. Он хоть и седой был, но как мне кажется, имел светло-русый оттенок волос. Хотя у мамы Мира волосы были не понятно какого цвета, ведь она их прятала под кичку двурогую, но брови у неё были светлые. И не седые. Значит, хан родич по матери?

"Верно мыслишь".

Стол накрыли маленький — сажень в поперечнике, квадратный, на четырёх особ, а слуг и свиту муж отпустил. Двери в столовую были заперты. Мы были вчетвером в огромной столовой. Увидела, как вокруг стола появился купол.

— Все звуки поглощаются экраном. Даже на МАСы не получится ничего записать. Они просто не будут работать. Так что можете расслабиться и наслаждаться общением, — пояснил свои действия Ратый. Мне даже теперь как-то не удобно обращаться к нему по имени. Может по имени отчеству? — Яра, озвучивай свои мысли.

Я и произнесла их вслух. Хан усмехнулся, сказал, что привык за годы службы к обращению по должности и имени. Ну и поскольку я жена КНЯЗЯ, то обращения по имени вполне достаточно. Нет смысла что-то менять.

Общались мы на личные темы, шутили и просто узнавали друг друга. И про Жана, и про хана. Да и про нас с Миром наслушались не из первых уст.

— Не думал, что Яра станет такой противницей. Про Славку ведь всё было известно, я следил за ним, был в курсе его увлечений. Удивляло меня только его нежелание встречаться с девчатами. Знаешь, Слав, ты меня порою пугал. Я уж думал, может брак какой в твоих генах? Ну, как в Порусье, у них там и однополые отношения приемлемы. Думал, где же родители твои недоглядели. И с твоим отцом говорил по этому поводу, да только тот отмахивался, мол, всё у тебя в порядке с ориентацией. Но я ведь видел, как ты общался с девчатами, никогда не позволял большего, чем лёгкий словесный флирт. И ни одного свидания.

— И что?

— А потом раз сам увидел, как ты глядишь на кое-кого.

— На кого? — оживилась я.

— Да на тебя он глядел. Я знал о вашей войнушке, вот и пришёл раз поглядеть на неё. Тогда и понял, что всё это игра. Я, правда, списал это на такой метод общения. Есть же такой тип людей, которые дразнят друг друга, подкалывают, оскорбляют, дёргают за косички, не зная, как начать разговор.

— И что, теперь ты изменил своё мнение? — спросил муж.

— Ну да, после того, как узнал про особенность её дара.

— Какую особенность? — оживился братец.

— О, ты до сих пор не сделал выводы, сынок. Ну, тогда делай. Учись, пока я жив.

Жан бросил на меня пронизывающий взгляд, словно впервые видел и хотел оценить.

Пожал плечами:

— Знаю, что она целительница... — он хотел ещё что-то добавить, но я заметила как он дёрнулся. Мир стукнул его под столом? Они ведь сидели друг против друга.

Ратый вновь усмехнулся, бросив взгляд на обоих. И что сейчас Мир не дал рассказать? Про поцелуй с Жаном или про то, как я его соблазняла, а может и ещё есть этим двоим, что скрывать...

— Вижу, у вас есть общая тайна.

И вовсе хан не казался таким страшным, а милым и домашним дедушкой, про которого даже не скажешь, что он служил в армии всю жизнь. Жан был весёлым и забавным, флиртовал со мной, рассказал, как я его пыталась соблазнить. Вот тут вогнали в краску Мира, а два других мужика хохотали, схватившись за животы. Правда, чем всё кончилось, Жан не поведал, но оба брата остались в этом солидарны. Я скромно потупила глазки, пытаясь подавить смех. Потом положила голову на плечо мужа и всё ж расхохоталась. Стоит ли говорить, что внутри купола, Жан снял с лица никаб, так что два одинаковых парня глядели друг на друга.

В общем, мы мило так пообщались. Разрядили обстановку. Потом Жан оделся в никаб, и хан снял полог, после чего забрал своего ученика и ушёл восвояси, не как нормальный человек, через дверь.

Глава 39