Ваше сиятельство

Мы тронулись.

Мне было плохо, и я согнулась пополам, успев лишь пристегнуться. Женщина положила руку поверх моего колена. Странно, но этот жест меня немного успокоил. Но паника всё равно накатывала.

Помнится, в прошлый раз когда мы с Миром расстались, меня чуть на виселице не повесили, и тоже бритый типчик был.

— Успокойтесь, вы привлекаете ненужное внимание, — прозвучали арабские слова.

Я и правда привлекала. Расслабиться, мне нужно расслабиться или отвлечься. Запустила на МАСе игру, чтобы хоть как-то отвлечься. А все мысли всё равно возвращаются в тот день на площадь.

Запустила учебник по арифметике, стала решать задачки. Это немного помогло.

Спустя какое-то время арабка с акцентом по-русски попросила водителя остановиться и сделать перекус. Расстелила покрывало на земле, поставила корзинку с едой.

— Вам нужно покушать.

Глянула на еду и меня затошнило. Я не смогу в себя ничего запихнуть.

— Нужно, покушайте! — настаивает арабка. А я мотаю головой. Но она не поддерживает моего решения.

Я окинула продукты внимательным взглядом. Пирожки, запечёное мясо, свежие овощи, яблоки и зелёный виноград.

Оторвала себе маленькую гроздь и поднесла к лицу. Не тошнит, хотя моё состояние можно списать и на переживания. Покушала, съела ещё и яблоко.

Арабка же предложила мне пирожок. Я взяла его, а потом отдала ей в руки.

— Кушайте, я не хочу.

Пирожок не был отравлен. А вот мясо вызвало у меня уже знакомое чувство отвращения.

Арабка же отрезала мне ломоть с края, потом обрезала все края и вручила мне. Я едва сдержалась. Женщина попросила сделать вид, что мы едим мясо.

Это было что-то с чем-то. Подносить ко рту то, что вызывает настолько сильную тошноту, и при этом нельзя было показывать этого. Кое-как я "дожевала" положенный мне кусок , а моя сопровождающая спрятала несъеденное в полах своей одежды.

Водителю же протянули кусок мяса из середины, он поблагодарил и съел, значит, ничего не знает об отравленной еде. Перед отъездом мне предложили воспользоваться кустиками. Я молча проследовала в указанном направлении, женщина не отставала. И как мне сходить по нужде?

— Просто присядьте, — посоветовала сопровождающая.

Последовав совету, поняла, что ткань просто расходится в разные стороны. Что за штуковину Мир придумал? И явно не массовое производство. Женщина воспользовалась моим предложением постоять покараулить, пока она тоже воспользуется кустами.

После чего мы поехали дальше. Когда меня стало клонить в сон, арабка забеспокоилась. Спросила, всё ли в порядке. Я ответила, что да, просто устала.

Спать и правда хотелось, ведь встала я очень рано. Под мерное укачивание и заснула.

Очнулась от того, что кто-то открыл дверь машины.

Мы стояли. Я взглянула на соседку, она мирно спала на моём плече, глубоко дыша.

Я закрыла глаза, стараясь уподобиться своей сопровождающей. Веки не должны дрожать, полное расслабление. Дыхание глубокое, между выдохом и вдохом перерыв. Медленный выдох. Перерыв. Медленный вдох. Меня начало клонить в сон. Нет, спать нельзя. Всего лишь притворяться.

Рядом слышались мужские голоса, язык был знакомым, но не могла вспомнить, какой именно диалект. Но смысл я понимала. Они решали, трогать меня или нет. Снотворное должно было действовать ещё пару часов, можно было б даже перепихнуться, пока мы спим.

Я спокойна, очень спокойна. Нельзя нервничать. Всё в порядке.

Меня потащили из машины. Тело расслаблено, я сплю. Облокотили на капот и задрали подол платья. После чего последовала отборная ругань. Мне ничего не смогут сделать.

— Этот недоумок надел ей пояс верности! — сколько негодования в голосе.

— Берите тогда вторую. Вряд ли он со служанкой поступил так же.

Я сплю, не шевелюсь. Равномерно дышу. Рядом со мной заваливают женщину. Нельзя поддаваться чувствам. Стараюсь отгородиться от них.

Слышатся движения. Неужели всё же её не минула эта участь? Я готова кинуться ей на помощь, но что я могу? Машина дёргается, а я плотнее закрываю глаза. Страх сковывает всё тело. Я должна вмешаться.

И когда я-таки решаюсь это сделать и подрываюсь, вижу, что вокруг меня лишь разбросаны тела мужчин, мёртвые тела. Водитель скоропалительно заводит мотор.

— Без нас ты не поедешь, — слышу голос арабки, когда она приставляет окровавленный кинжал к горлу водителя. — Садитесь, — командует мне, затем протягивает мне ещё один кинжал и велит сделать то же самое, чтоб она могла сесть. Я киваю, выполняя её поручения.

— Благодарю, — сумела выпалить я лишь через пять минут после начала движения.

— Не стоит, это моя работа.

Значит, она изображала сон. А потом в удобный момент просто напала. Хух, как гора с плеч. Я откидываюсь на спинку и долго смотрю просто вверх, в одну точку. Ну что ж за жизнь такая? Как бы я себя чувствовала, если бы всё же изнасиловали эту женщину? А если б муж не надел этот проклятый пояс, который мне уже всё, что можно, натёр? Отогнала эти мысли. Что самобичевать себя? Всё обошлось и ладно.

Ну, Мир, зараза, я тебе устрою, когда вернусь!

Глава 17

Наш водитель заметно нервничал и не только потому, что к горлу был приставлен кинжал. Куда мы ехали, я не поняла, но женщина, взяв руководство ситуацией на себя, приказала не менять маршрут и везти туда, куда он направлялся. Ничего хорошего водителя явно не ждало. Как он, заикаясь, рассказал, что был приказ доставить именно в то место, где было совершено нападение. А дальше указаний не было. Пришлось малость надавить, чтобы он отвёз нас на свою базу.

Не доезжая какого-то поселения водитель остановился и сказал, что дальше не поедет.

— Лучше убейте меня сразу, потому что, если узнают, что я вас сюда привёз, они не только с меня шкуру спустят, но и со всех моих родственников.

— Это что за село?

— Подлипки.

Я сверилась с картой. Судя по нашим координатам, тут ничего не должно быть. Лес да и только. Интересненько.

Постаралась просчитать варианты событий. Что ж мне делать-то?

Соваться туда очень опасно. Княгиня или нет, думаю тем, кто там, будет, без разницы. А может и наоборот, обрадуются, что я попала к ним в руки. Если это те же люди, что стояли за сменой власти во дворце, то надеяться, что меня просто возьмут в заложники, чтобы надавить на Мира не приходилось. Они уже знают, что по-отдельности мы слабы, и только убрав меня, можно подчинить КНЯЗЯ своей воле.

Переодеться и выдать себя просто за девушку?

Можно было б вернуться, но я ведь ничего не узнала. Блин!

Набрала на МАСе номер мужа.

Он не сразу ответил.

"Яра? Что-то стряслось?"

Я ему изложила краткий обзор событий.

— Что посоветуешь? Я могла б переодеться обычной девушкой, сыграть заблудившуюся овечку.

Надолго повисла тишина. Думает или советуется? С кем?

"Иди с сопровождающей. Скажи, что по дороге её повстречала".

А дальше мне надлежало стать служанкой знатной женщины, ехавшей по вызову к Князю, на которую напали, а после убили, когда та не захотела отдавать драгоценности. Потом меня куда-то везли, кинули в какой-то сарай, где как раз уже и была арабка. И нам удалось ночью сбежать.

Я отыскала в машине свой наряд попроще, просто сорочка, без вышивки, сарафан. На голову платок, блокирующий сияние, повязала. Волосы в косу переплела.

Арабка кивнула, глядя на моё облачение.

"Мир, ну как?" — включила режим видео.

"Сойдёт. Только тебе придётся снять серьги. МАС скрыт под рукавом, не должен привлекать внимание".

Я вдохнула поглубже.

"Яра, стой. Обувь".

Блин! И почему я не взяла с собой обычные лапти? Разулась. Холодно. Земля уже остывает быстро. Да и не привыкла я босиком ходить.

Покосилась на ноги арабки. Простенькие лапти, но не моего размера. Жаль.

"Яра, не рискуй понапрасну. В случае угрозы жизни или нанесения телесных повреждений, убирайся оттуда. Ты меня поняла?"

"Да, мой повелитель! Слушаюсь и повинуюсь!"

"Постой, передай свои координаты, пожалуйста".

"Как скажешь".

На этом связь я прервала. Включить МАС на запись сейчас было нельзя, но можно было снимать всё моими глазами и мысленно сбрасывать картинки. Поток видео, к сожалению, я пока не научилась писать из своей памяти. А вот снимки делать глазами — всегда пожалуйста.

Поняла, что до сих пор не знаю, как звать мою спутницу. Спросила об этом. Она представилась Амирой. Странное имя. Княжеское. Как их там учат, раз они готовы рисковать жизнью ради меня, не моё дело. Я старалась не привязываться слишком к окружению.

Перед тем, как мы тронулись в путь, я приказала водителю никуда не уезжать. Ожидать нас здесь. А если бросит нас, то я сама накажу его и его семью похлеще его хозяев. Тут способ кнута и пряника не сработал бы. Если ему угрожают, то обещание того, что я спасу его родных, давать не стоит. Поэтому только большая угроза подействовала бы.

Мы подошли к воротам, Амира набрала в ладонь земли и стала пачкать мне белоснежную сорочку. А она молодец. Потом и себе испачкала, правда, на её чёрном одеянии грязь была не особо заметна. Раздался отчётливый стук, чуть приглушённый из-за перчаток женщины.

Село выглядело по-старинному, обнесённое частоколом. Это с одной стороны не внушало надёжности, а с другой — пугало. В Сибири уже давно не строилось укреплений. Старинные крепости остались, а новые были бесполезны, если учитывать, что огнестрельное оружие есть, пушки и самолёты, то и стены не помогут.

Открыли нам не сразу. Над входом нависала башенка, на которую забрался немаленький мужичок, с бородкой. Странно, но сердце ухнуло от страха. Увидев нас, можно сказать, не внушающих опасения женщин, был отдан приказ отворить врата. С лязгом отперли засов и, сделав щель, чтоб могли лишь мы пройти, позвали внутрь жестом.

Как мне было страшно! Зря я сюда сунулась. Но жалеть уже поздно, нас видели, а потому живьём вряд ли отпустят. Теперь всё зависит от способности сыграть свою роль.

Мы вошли. Нас встречали с сальными взглядами мужики, от которых разило потом. Так, нельзя показывать своё отвращение! Часть мужиков была с бородами, остальные же бритые, и все со стрижкой под горшок. Разница в чине?

Вспоминаю как плотник Деян падал на колени, какое у него было выражение лица. Нужно соответвовать поведению простолюдинки. А ещё надобно вспомнить то чувство, которое было на лицах моей челяди. Величайшей признательности. Что могло бы вызвать такую преданность? Наверное, если бы спасли жизнь моему любимому или Ярику.

Живо нарисовала в воображении сцену спасения моего братишки, правда, что спасает его Мирослав.

И я упала на колени, целуя подол длинных тёмных одежд встречающих (в мыслях представляя, что эти одежды чистые, мною вышитые). По моим щекам текли слёзы, вызванные сценой радости от спасения.

Главное, не сболтнуть лишнего.

— Слава Всевышнему, Господь услышал мои молитвы! Он послал нам вас!

Мужчины явно растерялись. Арабка же молча наблюдала за сценой.

Потом я подскочила и стала целовать руки одному типу, у которого на пальцах были перстни.

— Спасибо вам, без вас мы бы пропали! Благослови вас, Боже! — даже чуток обслюнявила конечность. Мужчина выдернул брезгливо свою длань.

Я же размазала грязной рукой свои слёзы, стараясь подавить рыдания, когда меня окликнул этот пренеприятнейший тип с редкой козлиной бородкой, которого я целовала.

Он попросил меня подняться и поведать обо всём в спокойной обстановке, приглашая меня в один из покосившихся домиков. Арабке сделал знак следовать за нами. Амира немного напряглась, когда её попросили остаться за дверью.

Мне предложили горячего чая, чтобы согреться. Отказываться не стала. Но бурду, под названием "чай", с трудом выпила, сохраняя лицо.

Я попросила защиты и покровительства, а также помощи добраться до какого-то села и наняться в служанки, рассказывая про свои злоключения.

Дело уже было к вечеру, поэтому мне предложили переночевать на сеновале. Детально расспрашивали о нападающих, сколько их было, в какой одежде. Я, всё, что "вспомнила", поведала.

Когда я завершила часть с привозом меня в какой-то лагерь разбойников, поинтересовались, как я встретилась с арабкой. Я озвучила заготовленную ранее легенду. После этого меня проводили на сеновал, а арабку пригласили к главному. Вот так, никакой еды, хорошо, хоть ночлег предоставили. Благо

Если честно, неприятное ощущение опасности меня не покидало. Я лежала на сене, прислушиваясь к каждому звуку.

Миру написала сообщение, но он не ответил. Чем он занят в такой час?

Спустя продолжительное время, я услышала скрип отворяемой двери. Прикинулась, что сплю.

Бесшумные шаги. Казалось, сердце стучит очень громко и выдаёт меня с потрохами. Ко мне подошли, а потом сено рядом примялось.

Послышалась арабская речь. Я выдохнула.

— Они поверили, — сказала женщина шёпотом.

— Уверена?

— Да, — слова сплетались в молитву древним богам.

Позади послышался шум, значит, за нами следят. Дочитав молитву, отбивая периодически поклоны, женщина легла рядом.

А дальше мы вели речь на русском и ломаном русском. Хотелось кушать, но просить об этом был верх наглости. Амира же протянула мне вяленое мясо. Я лишь кивнула, выражая благодарность. Мы ещё какое-то время обсуждали "напавших" на нас. Арабка мне поведала свой рассказ. На том мы и уснули.

Интересно, хоть одно слово правды прозвучало здесь?

Во сне мне снился Мир. Он обнимал меня, гладил по голове и шептал ласковые слова. Внезапно сон резко оборвался, а меня трясли за плечи.

— Просыпайся, Маша, пора вставать.

Кто такая Маша? Неужели тут ещё кто-то, помимо нас? Ой, да это ж я так представилась.

Потом была арабская молитва, я только не совсем поняла, они нашим богам молятся? Потому что судя по словам, пусть имена и переиначены, но смысл тот же, по сути, наши славления Роду Всевышнему и другим богам.

Спустя какое-то время мужчины пригласили меня на утреннюю службу. Арабке предложили подождать в хлеву. Церквушка была здесь же, в пределах частокола. Там толпились все особи мужского пола, некоторых я, правда, видела впервые. Во время перехода границы храма я ощутила уплотнение защитного поля. У меня работает защита? Как такое может быть? Мир всё ж не усидел, решил подстраховать?

Я окинула церквушку магическим взглядом. Да, славно они потрудились. Мало того, что на источнике силы располагается капище, так свод работает не как накопитель силы космоса, а словно тут производится откачка силы.

Радовало то, что Мир снабдил меня не только крестиком, но и данными по этой религии. Отстояв службу, я несколько приуныла, в то же время отражая на лице благодатную улыбку.

На завтрак меня и Амиру пригласили к общему столу. Да только арабка отказалась, сказав, что ей не позволено открывать своё лицо пред мужчинами. Я решила не оставлять её одну и попросилась поесть вместе с ней в сарае. Нам недовольно протянули две тарелки и, оставив одних, затворили дверь. Женщина в который раз села спиной ко мне, открыла своё лицо и принялась есть.