Детсадовская история

— Ты работаешь в детском саду?

— А что, нельзя?

— Можно. Просто не думала, что ты работаешь с детьми.

Не могу себе представить Яну в окружении детей. Мы с ней, конечно, подруги, но видимся далеко не каждый день, да она и не особо разговорчивая, сегодня редкий случай.

— Прихожу в детский сад два раза в неделю и провожу занятия. Деньги меня не интересуют, работаю для души.

— Ничего себе, для души! Ищи другое место работы. Зачем тебе какие-то обвинения в убийстве? Ты можешь вообще не работать, с твоим капиталом.

— Наверно так и поступлю.

— Значит, для тебя работа вроде хобби?

— Если бы я знала, что из-за такой работы попаду в тюрьму, то пошла бы лучше в спецназ! Я-то думала: детский сад — тихое место, чисто, уютно, коллектив спокойный. А тут — бац! Убийство!

Я сокрушенно покачала головой. Яна уже перебрала. Скорее всего, у нее сегодня это уже не первая бутылка. Городит про какое-то убийство в детском саду. Зачем убивать сторожа, и что там можно украсть? Детские горшки?

— Хорошо, Яночка, главное не волнуйся. Утром все пройдет, головка поболит и перестанет. Придут добрые дяди, найдут убийцу, и все украденное.

— Ничего не украли! Ее просто так убили, а обвиняют в этом меня!

— То есть ты хочешь сказать, что тебя на полном серьезе обвиняют в убийстве?

— Я тебе об этом уже целый час твержу!

Я взяла бутылку, и залпом выпила все, что в ней осталось. К сожалению, осталась всего пара глотков, остальное подруга уже уговорила.

— Значит так, Яна, сейчас ты очень подробно с самого начала расскажешь мне, что у тебя произошло. Ты еще не сильно пьяная?

Она была сильно пьяной, но начала рассказ. В детском саду она работала меньше полугода. С заведующей при приеме на работу она договорилась, что будет приходить два раза в неделю, проводить занятия, готовить детей к праздникам и спортивным соревнованиям, если такие будут. На том и порешили. Почти полгода Янка и заведующая мирно жили, довольные друг другом. Два месяца назад все изменилось: на работу приняли нового ночного сторожа Софью Никитичну. Она сразу стала вести себя так, словно она не сторож, а министр образования. Янке, конечно до этого дела не было, но сторожиха постоянно оставляла открытыми окна и двери в спортивном зале. Туда залезали дети из соседних домов, и в результате весь спортивный инвентарь постоянно валялся на участке. Сначала Яна пыталась вразумить нерадивую сторожиху, а когда это не подействовало, пошла жаловаться заведующей. К удивлению Яны, та приняла сторону Софьи Никитичны и предложила Яне самой закрывать окна, если ей так хочется. С той поры между Яной и сторожихой возникли трения.

Сегодня, в понедельник, Яна после работы уже вышла за территорию детского сада, села в свою машину и поехала по делам, как вдруг вспомнила, что оставила в зале свою любимую куртку, и решила за ней вернуться. Если бы она знала, чем все закончится, то ни за что бы так не поступила.

В детском саду Яна появилась вечером, когда почти всех детей уже разобрали по домам. Некоторые воспитатели тоже уходили домой. Картина, которую застала Яна, ее не порадовала. Окна и двери в зал были открыты, оборудование, которое дети еще не успели растащить, валялось где попало, а Софья Никитична спокойно сидела на крылечке и на беспорядок не реагировала. Это стало последней каплей, которая переполнила чашу Янкиного терпения. Она налетела на сторожиху и стала громко возмущаться, та в долгу не осталась. В результате перед глазами воспитателей разыгрался бесплатный концерт. Высказав друг другу взаимные претензии, и почти дойдя до рукоприкладства, Яна и сторожиха закрыли окна и двери в зале и разошлись. Софья Никитична осталась сидеть на крыльце, а Яна пошла домой.

В одиннадцать вечера к ней нагрянули незваные гости с вопросами об убийстве. Оказалось, что склероз был не только у Яны. Заведующая с методистом тоже вспомнили о забытых в кабинете вещах, приехали и обнаружили в холле на полу сторожа с проломленным черепом. Приехала полиция, стали выяснять, что к чему, заведующая обзвонила всех воспитателей, а те рассказали, что видели, как Яна ругается со сторожихой, и что окончания этой ссоры они не застали. С Яны взяли обещание явиться по первому требованию и отпустили. Она поревела часик и пришла ко мне.

— И что ты от меня хочешь? — переждав приступ Янкиного рева, спросила я.

И правда, пожаловаться на несправедливости жизни подружке и уговорить с ней бутылку это одно, а помощь в таком неприятном деле, это уже совсем другое. Судя по расположению звезд на небе, сейчас полчетвертого утра, и настроения помогать у меня нет никакого. Не то, чтобы я возражала, но спать хочется, и сыщик из меня совсем не получится, данных нет. Это я и сказала подруге, решив прояснить все неясные моменты до возникновения недоразумений.

— Помоги мне! — все-таки попросила Яна.

— Как ты себе это представляешь? Я бегу впереди следователя и ловлю убийцу? Яна, ты моя подруга, но боюсь, что помочь не смогу. Разве что обеспечу моральную поддержку.

— Нет, послушай меня внимательно! — попросила протрезвевшая Яна, а может она и не была пьяной, стресс, знаете ли. — Когда мы с Софьей Никитичной ругались, то нас видели дети средней группы. У них детская площадка находится прямо возле окон зала и бокового входа в детский сад. Другие детские площадки ближе к центральному входу, и кусты с деревьями по границам детских площадок высокие, поэтому другие дети ничего не видели. А средняя группа могла видеть убийцу.

— Это шутка такая? Ты сама слышишь, что говоришь? Убийца на глазах у детей убил сторожа?! Ты сегодня водки перепила!

— Нет, Миля, ну пожалуйста, поверь! В момент ее смерти кто-то из детей еще был на площадке! Их родители поздно забирают, а если воспитатели уходят, то оставляют детей сторожу.

— Ну, так и спроси воспитателей!

— Понимаешь, тут такое дело, — замялась Яна. — Сейчас лето, все в отпуске...

— Кто 'все'?

— Ну, воспитатели... В подготовительной группе воспитателей вообще нет... В младшей — только один, а в средней одна уволилась три дня назад, а вторая ушла в отпуск позавчера.

— А кто с детьми?

— Да они сами по себе. К ним приходят воспитатели из других групп, караулят по очереди.

— Ничего себе!

— Да, вот так.

— И ты хочешь, чтобы я опросила детей? Кто же мне позволит? Ни один здравомыслящий родитель, следователь, да кто угодно меня с такими вопросами и на пушечный выстрел к детям не подпустит!

У подруги что-то с головой, если она серьезно считает, что ее идея осуществима.

— Послушай, Миля!

— Да надоела ты мне! Я тебя всю ночь слушаю, а слышу один негатив! Послушай лучше ты меня. Убийцу найдут, а от тебя отстанут.

Подруга мне не поверила и сникла, опять заревев. Ну, сколько можно!

— Я кончу свою жизнь в тюрьме, только потому, что лучшая подруга отказалась мне помочь!

Понятно, что она от меня не отстанет.

— Хорошо, расскажи свой план, — согласилась я. — Он у тебя есть, я знаю.

— Да, есть. Если что, ты его сама подкорректируешь. Делаем так. Ты должна устроиться на работу в среднюю группу и опросить детей. Я тебя научу, какие надо задавать вопросы, — оживилась подруга.

— Уговорила. На следующей неделе этим займусь.

— Нет, займешься прямо сегодня. Детский сад откроется в восемь утра, а сейчас четыре. У детей очень плохая память, если из не опросить прямо сегодня, то они все забудут, или насочиняют то, чего в помине не было! Пойдешь туда прямо к открытию! Сейчас у нас будет инструктаж.

— Янка, ты в своем уме?! У меня отпуск, у меня ремонт...

— А у меня тюрьма! Лет этак на двадцать!

— Я с маленькими детьми никогда не работала, — сдалась я.

— Ничего сложного! Тем более это всего на денек. Все случилось в понедельник, сейчас уже вторник. Неужели тебе трудно поработать сегодня? Завтра бесполезно, дети все забудут. Так что сегодня самый ответственный день.

— Ладно, уговорила.

— Ой, Миля, и еще — можно я у тебя пока поживу? А ты иди жить ко мне! — попросила подруга.

— Зачем?

— Не могу я в своей квартире находиться, всякие ужасы мерещатся.

— Живи. Только у меня ремонт начался, так что покрась батарею, если тебе все равно нечем заняться. И мою кошку иногда корми йогуртами.

— Ремонт?

Янка огляделась, похоже, только сейчас обнаружив, в каком бедламе она находится. Квартира выглядела неприглядно. Даже не так, она выглядела, будто в ней неделю резвились бомжи. Требовался ремонт, причем капитальный.

В совмещенном санузле жалобно всхлипнул унитаз.

— Начинается, — тоскливо вздохнула я, услышав этот звук.

— Что такое?

— Ничего нового. Сейчас нас начнет топить, э..., скажем вежливо, нечистотами.

— А почему нас начнет топить?

— Я уже который год пытаюсь это выяснить. Я живу на первом этаже. Надо мной еще несколько квартир. Кто-то из соседей регулярно выбрасывает что-то в унитаз. Были банки из-под пива, были паркетные доски, а уж половых тряпок, которые выливали вместе с водой из ведра, не счесть. Все это, ясное дело, проваливается вниз и засоряет первый этаж.

— Так узнай, в какой квартире такое безобразие и поговори с ними!

— Никто не сознается.

— Почему ты мне раньше ничего не говорила? И что ты будешь делать?

— Сейчас буду в очередной раз вытирать г..., ну, нечистоты.

Янка призадумалась, глядя в недра унитаза, который уже начало распирать от содержимого. Я приготовила несколько тряпок и ведро, и стала ждать. Обычно ждать приходилось совсем недолго, а вот прибирать...

— У меня идея! — обрадовалась вдруг подруга. — У тебя есть старая подушка или одеяло?

— И то и другое. Еще не выбросила.

— Тащи сюда!

— Зачем?

— Засунем в унитаз.

Я задумалась. Если забить унитаз, то его содержимое не вытечет в мою квартиру, а начнет подниматься вверх, и выплеснется где-нибудь еще.

— Но тогда мы затопим соседей, а это плохо.

— То, что они тебя топят, это хорошо? Выбирай, или ты, или они.

Это, конечно, непорядочно, но я выбрала затопить их. Не знаю кого, но не себя. Мне надоело многие годы вытирать то, что выплескивает унитаз. Поэтому я принесла Яне подушку и одеяло, она затолкала все это в унитаз, и мы стали ждать результата. Через пятнадцать минут со второго этажа раздались крики и разнеслись неприятные запахи. Еще через несколько минут в мою дверь забарабанил разгневанный сосед. Мы с Янкой ему открыли и он заорал:

— Ты знаешь, что ты меня г... топишь!

— Первый этаж не может затопить второй. По определению! — отговорилась я.

— Ничего не знаем, мы с подругой чай пьем и никого не трогаем! — поддержала меня Яна.

— Да, я живу на первом этаже и никого не могу затопить. Идите к соседям сверху.

Сосед затих и побежал вверх по лестнице.

Я засмеялась. Несколько лет я ничего не могла поделать, а подруга сразу нашла решение проблемы.

Вскоре в подъезде стало шумно, соседи с верхних этажей бегали и орали друг на друга. Видимо, сосед со второго этажа тоже чем-то забил свой унитаз, и теперь проблема перешла на верхние этажи.

В моей душе разлилось умиротворение. За свой поступок Яна заслужила мою помощь. Сделаю, что смогу, решила я, под музыкальные вопли соседей.

ГЛАВА 2

Заведующая детским садом находилась в своем кабинете в восемь утра, хотя Яна утверждала, что раньше одиннадцать она на работе не появляется. Но, вероятно, вчерашние события подстегнули ее трудовой энтузиазм. Жизнь в детском саду била ключом. С кухни чем-то не очень вкусно пахло. Где-то шумели дети. В коридоре мне повстречалась уборщица, совсем молодая девушка, представившаяся Светой, которая и проводила меня в кабинет, сообщив, что заведующую и методиста зовут одинаково — Людмилами. Только отчество у заведующей — Ивановна, а у методиста — Васильевна.

— Заведующую за глаза называют Гирлянда, — шепнула мне не очень умная болтливая Света. Зачем сообщать такие сведения незнакомым людям? Вдруг я — родная троюродная племянница этой самой заведующей.

— Почему? — не удержалась я от вопроса.

— Потому что она бриллиантами увешала, как новогодняя елка игрушками.

Ладно, проверим.

Охраны в здании и на участке не было никакой, открытая калитка пропускала на участок всех и выпускала тоже всех. Заведующая экономила на охране, наняв лишь сторожа, и странно, что тут раньше никого не убили и ничего не украли. Насчет краж я ошибалась, как потом выяснилось.

— Вы по поводу вчерашнего? — спросила меня заведующая, поворачивая ко мне голову и сияя по стенам россыпью искр от сережек в ушах.

— Э... нет, сегодняшнего...

— Вы не следователь?

— Нет.

Заведующая посмотрела на меня менее благосклонно, постукивая пальцами по столу. Кольца с бриллиантами были даже на больших пальцах рук. На Руси перстами назывались только те пальцы, на которых носили перстни. Это были все пальцы, кроме большого. То есть перстов у человека было восемь. У заведующей их было десять. Какая, интересно, у нее зарплата?

— Что вы здесь делаете?

— Я пришла поговорить с заведующей, Людмилой Ивановной.

— Проходите.

По красивому холеному лицу заведующей было видно, что приглашать меня ей не хотелось, но она не знала, чего от меня ждать. Я поспешила сообщить ей самую полную информацию о себе.

— Я — Леонова Миля Николаевна. Работаю в вузе. Доктор исторических наук, профессор. В данный момент пишу научную работу о восприятии времени детьми дошкольного возраста.

После вступительного слова я вытащила из сумки и положила на стол перед заведующей паспорт, диплом доктора наук и диплом профессора. Она тут же стала их читать. Если паспорт ее не очень заинтересовал, то оба диплома она рассматривала с большим интересом, никогда раньше не видела и вряд ли увидит.

— Видите ли, с точки зрения науки этот вопрос представляется недостаточно изученным не только педагогами, но и историками. А от этого зависит множество важных моментов, например, написание адаптированных для дошкольников учебных пособий, — продолжила я составленную в соавторстве с Янкой речь. — Каждый педагог знает, что дети путают понятия 'вчера, сегодня, завтра'. Мне же, как историку интересно изучить восприятие детьми больших промежутков времени. Годы, столетия, даже тысячелетия. Особенно это касается детей среднего дошкольного возраста, как находящихся в промежутке между двумя кризисными возрастами — трех и семи лет.

— Что вы от меня хотите?

— Пожалуйста, посмотрите план исследования и список вопросов, которые мне бы хотелось задать детям. Если вы позволите, мне бы очень хотелось опросить детей, это очень важно для моей научной работы.

Людмила Ивановна вертела в руках папку с планом, который мы с Янкой сочиняли до утра, и читала вполне невинные вопросы, типа: 'что ты будешь делать завтра?', 'что ты делал неделю назад?'. Мое предложение пустить меня к детям выглядело вполне безобидно. Но вчерашнее происшествие добавило заведующей бдительности.

— Почему вы пришли именно в этот детский сад?

— Моя знакомая, которая работает со мной, водила сюда своего ребенка, Сашу, уже ходит в шестой класс. Она очень хорошо отзывалась о детском саде.