Детсадовская история

— Когда вырастешь, тогда и подумаешь, куда пойти работать.

— Я уже решил. И мне уже надоело здесь сидеть.

— Придется.

Мы сидели молча, потеряв счет времени. Разговаривать со мной мальчишка больше не захотел, а может устал. Не каждый день его педофилы ловят и в погреб сажают. Холодно, я уже пальцев ног не чувствую. Надо встать и сделать зарядку, пока не закоченели.

— Подъем!

— Я сплю, — зевнул мальчик.

— Не спи, а то замерзнешь! Говорю же, вставай! — тормошила я его, он плохо поддавался.

Зарядку мы все-таки сделали, попрыгали на ступеньках. Снова садиться нельзя, уснем. Кончики пальцев словно кололи иголками.

— Давай петь песни? — предложила я.

— Знаете что-нибудь модное?

— Модное — это не интересно.

— Тогда что?

— Мои любимые. Я тебя научу. Будем петь и маршировать.

— Не хочу... Глупо...

— Так весело ведь! — уговаривала я. — И все равно никто не видит! Когда еще так развлечемся?

— Вот уж точно никогда!

Когда открылась дверь в наш погреб, мы маршировали по ступенькам вверх и вниз, воя во все горло:

— И вновь продолжается бой, и сердцу тревожно в груди! И Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди!

— Что тут у вас? — ошарашено спросил Витек.

— Не мешай! — отмахнулась я от него и предложила: — Давай я второй голос в припеве спою?

— А я? — спросил мальчик.

— А ты пой, как пел! Только на терцию выше, а то у меня первое сопрано, мне в этой тональности низковато!

— Давай!

— Да что тут у вас?! — повторил Витек.

— Оргия, не видишь, что ли.

— Вижу, но не ожидал. Выходить будете?

— Сейчас допоем.

— Может, на улице допоете?

— Ой, Вить, тут заминировано! — вспомнила я.

— Где?

— Здесь где-то...

— Нет здесь ничего, выходите.

Мы вышли в жаркую ночь из холодного подвала. Хорошо, тепло. Витек стоял рядом и раздумывал, не надо ли нас обоих сдать в психушку. По его виду, склонялся к версии, что надо.

— Я думал, что вы любите романсы под гитару, а не патриотические песни! — восхищенно глядя на меня, сказал мальчик.

— Тоже можно под настроение, но у нас гитары не было. И может у меня любимая песня — гимн России.

— Быстро ты находишь общий язык с детьми! — похвалил меня Витек.

— Я талантливая, — скромно сказала я. — И опыт приобрела за эту неделю.

Мы вышли на залитую светом фар улицу. Приехал Матвей и почему-то две полицейские машины со скорой помощью. К ней Витек повел мальчишку. Позвал меня, но я не пошла, оглядывалась, выискивая Янку. Нигде ее не видела, Лапочку тоже.

— Где Яна?

Все молчали. Я понеслась к дому, где оставила подругу. Предполагала ведь, что убийца может вернуться, но ушла, никогда себе не прощу! Витек поймал меня у калитки.

— Чего носишься, как ненормальная? Ничего с твоей подругой не сделалось! Жива здорова.

Подтверждая его слова из дома вышла злая как сто чертей Янка с Лапочкой на поводке. Лапочка тоже был какой-то взъерошенный. Витек открыл передо мной калитку.

— Проходи, убедись. Можешь ее потрогать, если не веришь!

— Яночка! — попыталась я повиснуть на ее шее.

— Тебя где носило? Я что одна должна ловить всех маньяков? — зарычала на меня Яна.

— Что?

— Ничего! Пока ты сидела в своем погребе, я тут проявляла чудеса героизма!

— Ты и героизм? Вы в паре не смотритесь, — съязвила я.

— Тем не менее! Я сижу, жду тебя, и заваливает Алексей собственной персоной. Он тут в кустах сидел и ждал, пока мы все в разные стороны не разбредемся. Тебя закрыл и пришел ко мне.

— Ужас. А ты?

— Выслушала, что он хотел сказать, а потом попросила Лапочку покусать этого засранца. Теперь надо собачке пасть прополоскать, как бы не отравился этой заразой.

— Лапочка ведь со мной пошел, — вспомнила я. — Но он при мне ни на кого не набросился, а я еще с соседом разговаривала.

— А зачем бросаться? Угрозы тебе не было. Подумаешь, в подвале закрыли, Алекс и не понял, что это угроза. Пошел ко мне вслед за Алексеем. И очень пригодился.

— Да, пригодился, Алексея вашего на скорой в больницу увезли зашивать! — пояснил Витек.

— Он не наш, — сказали мы хором.

Молодец, собачка, умница, я опять должна косточку. Нет, две косточки. Значит, пришел тихонечко вслед за убийцей к хозяйке. Хорошая псинка.

— Если все так чудесно шло, то почему вы нас раньше не выпустили? Мы просидели..., — я посмотрела на положение звезд на небе. — Два с половиной часа!

— Не могла, я Алексея караулила! — отмахнулась от меня подруга. — Я ему сказала, сиди не шевелись, а то натравлю собаку. Он и сидел, а я ждала, что кто-нибудь приедет. Потом на улице машины зашумели, я отвлеклась, и он попытался сбежать и меня стукнуть. Тут-то Лапочка и вмешался.

— Понятно. Все теперь? Можно по домам? — поинтересовалась я. — Вить, довезешь до дома?

— Почему именно Витя? — с нежной улыбкой спросила Яна. — Почему не Аким?

— А почему Аким? — не поняла я.

— Он мне рассказал, как ты голая с нетерпением ждала его в постели! — ядовито-сладко проговорила Яна.

— Это правда? — глядя на меня, произнес Витек.

— Правда, — не умею я врать, ведь все так и было, как сказала подруга. Только зачем она это сказала? Что друг обо мне подумал?

Витек подал руку Яне, она бросила на меня торжествующий взгляд и ушла с ним. Я долго и с удивлением смотрела им вслед, ничего не понимая. Пожала плечами и пошла к полицейской машине. Кто-то же должен довезти меня домой. Довезли, только сперва до утра со мной беседовали на предмет моего интереса к этому делу, а я отвечала, как могла, то есть честно.

Я забрала свою кошку и пошла жить к родителям. Их квартира была пока свободна. Они уехали к друзьям на Волгу, а потом к маминой родне в Пермь. Моя мама не москвичка, что ей ставила в вину свекровь до смерти. Мол, приехала лимитчица и захомутала москвича. То, что мама приехала учиться на юрфаке, а не подметать улицы, не имело значения. 'Если бы свекровь знала, что ее будут хоронить на мои деньги!' — повторяла мама сама себе, когда у нее было плохое настроение, и настроение сразу улучшалось.

В мою квартиру было страшно зайти не только мне, но и кошке. Она дожидалась меня у подъезда. Раньше, чем через неделю не высохнет, а то и через две. Можно смело заниматься своими делами и сюда не приходить. Попросив соседку Ольгу Тимофеевну приглядывать за тем, что осталось от моей квартиры, я пошла к родителям.

В субботу я написала план спортивной недели. В воскресенье утром созвонилась с Матвеем и договорилась о встрече с его дружной семьей. Дарью выписали на другой день, ничего страшного с ее здоровьем не произошло, бабушка тоже поправится. Мы встретились в торговом центре. Семья Никоненко выглядела безоблачно счастливой. Просто идиллия: любящие друг друга папочка и мамочка и дочка-ангелочек. Кому скажи, что у них творилось, никто не поверит. Мила обрадовалась мне и сразу затребовала подарок. Для этого я и пришла. Матвей повозмущался, что не позволит баловать ребенка, но я предложила ему тоже что-нибудь придарить дочке, раз уж он где-то ездил и деньги заработал. Потом мы все посидели в кафе, поговорили, пока восторженная Мила рассматривала подарки. Наследство, как и следовало ожидать, было оформлено на Дарью, и она собралась заняться его получением и банковским делом. Я пожелала им удачи, долгой и счастливой семейной жизни и откланялась.

В воскресенье вечером встретилась с бывшими коллегами из детского сада, отдала сценарий. Там все прошло веселее, в связи с употреблением коллективом крепких спиртных напитков. Я старательно делала вид, что пью. Методиста и заведующей с нами не было, их никто не пригласил. Хотя за здоровье заведующей мы выпили, когда все удостоверились, что именно ее желание развесить гирлянды спасло нас от взрыва.

Потянулись скучные дни. На третий скучный день меня навестила Яна, хотя видеть ее мне не хотелось. Но раз уж пришла, хоть и без Лапочки, пусть заходит. Он кошек не любит. Не понимает, как их земля носит. Мою Милку тоже съест, если она ему попадется.

— Миля, ты на меня сильно злишься?

— Не очень, — это была правда.

— Я твоего парня отбила.

— Можешь успокоиться, он никогда не был моим парнем.

— Но мог бы стать?

— Не знаю.

Правда, не знала, я его относила к категории друзей, в разряд своих парней не собиралась переводить, и теперь уже не переведу. Янка выглядела расстроенной. Она обычно вся такая довольная собой, а тут глаза боится на меня поднять.

— Ты мне помогла, а я — стерва.

— Знаешь, что я подумала? — флегматично спросила я.

— Что?

— Мужиков на свете много, а подруг у меня всего три — ты, Елена и Марина. Если из-за каких-то парней ссориться с подругами, то их у меня не останется. А нового парня всегда можно найти.

— Среди женщин ты одна так рассуждаешь.

— Да? Ну и пусть. Будешь чай, подруга?

Янка улыбнулась во весь рот:

— Я шампанское принесла и конфеты!

Отметили встречу. Янка сказала, что сначала пришла в мою квартиру, а там сантехники, и они сказали, что эпопея с высыханием после потопа — это надолго. Заказанную ранее входную дверь уже поставили, ключи от квартиры у нее, она их мне потом отдаст. Мне не срочно. Ремонт откладывается до осени.

Следующие десять дней мы прожили вдвоем с кошкой в мире и согласии. Она спала в шкафу, а я написала несколько научных статей, пригодятся для ближайших конференций. Потом еще купила пару очень неплохих юбок в магазине мусульманской одежды, Махмед и Хаути посоветовали. В том, продается в обычных магазинах, на работу чаще всего ходить нельзя, неприлично.

Потом ко мне забрела Настя, ее Елена отправила на разведку узнать, не закончился ли еще мой ремонт. Ремонт не закончился, значит, Елену я пока не увижу. Боится, что заставлю ее потолки красить, она высокая.

— Миля, ты знаешь, что жену фараона Эхнатона звали Кийя? Это значит, что она была родом из Киева! Русские рулят! Киев — мать городов русских! Или отец! — отчеканила девочка.

Патриотичность Насти принимала иногда самые необычные формы. На этот раз полезла в древнюю историю.

— И этруски тоже были русские!

— Настя, — осторожно сказала я. — Может, о чем-нибудь другом поговорим?

— Ты ведь историк, тебе должно быть это интересно.

— Я историк, но я сейчас в отпуске и не хочу говорить о работе.

— Почему?

— Скажи, тебе сейчас очень хочется идти в школу и делать уроки?

— У меня каникулы!

— А у меня отпуск. Понятно?

— Понятно, — загрустила Настя. — Можно я кошку поглажу?

— Можно.

Я разрешила, потому что кошка, почуяв Настю, заранее залезла в шкаф и затихла, и я надеялась, что девочка ее не найдет. Зря надеялась. Кошка и мяукнуть не успела, как оказалась в Настиных руках. Девочка целовала кошку в морду, оставив на ней весь свой блеск для губ, или это у нее гигиеническая губная помада.

— Где Елена? — отвлекая ее от кошки, поинтересовалась я.

— Обновляет список неженатых принцев. Сказала, прежний уже устарел.

Ясно, маниакальная склонность Елены к принцам была общеизвестна. Берегитесь, неженатые принцы, подруга на тропе войны. Настя еще немного пообнималась с кошкой и ушла, а я стала жить дальше, обдумывая план новой монографии. Надо же чем-то заняться, раз нет семьи и детей, а кошка моей научной работе не мешает.

Не помню, сколько дней прошло, позвонила Яна и сказала, что ждет меня в моей квартире отдать ключи. Да, придется-таки осенью заняться ремонтом. Очень не хочется. Почему Янка сама не занесла мне ключи, я не подумала. Пришла домой, дернула новую дверь, она оказалась открытой и услышала громкий вопль 'Сюрприз!'.

Кажется, я не в ту квартиру зашла. У меня не было так красиво. Тут теперь вообще все по-другому, даже не пойму, куда идти. Я о таком ремонте и не мечтала, и у меня столько денег на него не было. Когда они все отремонтировать успели? Янка, Аким, Махмед и Хаути суетились возле меня, поворачивая во все стороны, чтобы я все могла рассмотреть. Я-то считала, что у меня маленькая квартира, а оказывается она очень даже большая.

— Трансформация пространства не потребовала серьезных изменений в планировке, — тоном экскурсовода пояснял мне Аким. — Интерьер построен на строгих прямоугольных формах и сдержанной цветовой гамме. Доминируют натуральные оттенки. Смелые композиционные приемы зрительно увеличили пространство. В отделке преобладает дерево. Текстиль — натуральные ткани.

— Обрати внимание на шкафы-купе, все спрячешь, и свалки не будет! — радовала меня Яна. Намекает на мою нелюбовь к уборке.

— Разделение пространства подчеркнуто светильниками, — продолжал показывать мне Аким. — Крупный ритмический рисунок в оформлении прихожей перекликается с контрастным шкафом-купе для верхней одежды. Дизайн функционален, практичен и элегантен.

— Почти мужской, нет рюшечек, оборочек и розовых ковриков, но тебе самое оно! — опять намекнула подруга на мое неумении придать жилью хоть минимальный уют. Да, не умею. Но буду поддерживать в идеальном состоянии то, что есть. Верю, что и кошка поддержит это стремление. Здесь нет всяких финтифлюшек, которые она могла бы поскидывать с полок.

— Тактично используются классические приемы: выгодное сочетание темного пола и светлых стен, — вдохновленный моим восторгом рассказывал Аким. — Комфортная обстановка достигается при помощи единения с природой сквозь большие окна.

Да, за окнами видно деревья. Молодцы, на любимом окне моей кошки сделали форточку, Милка сможет посещать улицу, как раньше.

— Нравится? — спрашивала Яна.

— Не то слово! — ошалела я. — Такого не может быть. Аким, как тебе удалось!

— Почему только Аким? — обиженным голосом сказала Яна. — Мы тоже участвовали!

Я кинулась целовать всех подряд. Не ожидала, правда. Мне бы в голову не пришло сделать такую красоту, я бы покрасила батареи и поклеила новые обои. А тут все переделано, по-моему, даже стены теперь стоят не так. Осталась только пузатая свинья с кактусом, Настин подарок.

— Соседи тебя больше не затопят! — сообщила Яна. — Там в трубе вставлено такое хитрое приспособление, это вместо подушки в унитазе. Отделка ванной комнаты просто прелесть. И стиральная машинка у тебя теперь новая.

— Мне барная стойка нравится! — гордый своим творением, сказал Аким.

Ради такой красоты я даже готова полюбить барные стулья, не обязательно же с них падать. Думаю, кошке тоже здесь понравится. Вот точно, не имей сто рублей, а имей сто друзей.

— Ну что, отмечаем новоселье? — радостно предложила я.

— Надо было первую запустить кошку.

— Ничего, потом запустим, а сейчас отметим.

Идея всем понравилась. Сидели долго, весь вечер, потом разошлись, а я принесла домой кошку и сумку со своими вещами. Будем теперь жить в этой красоте. Может быть, и дальше произойдут какие-нибудь перемены. К лучшему, разумеется.

КОНЕЦ