Свет и Тень

четырнадцать, и они заказали торт по этому случаю. Джонатан признался, что ему понравился этот дом с садом, и он подумывает его купить. Кондитер, часто бывавший в доме, ответил, что хозяин вряд ли станет продавать его. Тогда Джонатан поинтересовался расположением комнат, ссылаясь, что ему надо это знать, прежде чем торговаться. Так он узнал, где находится спальня.

Но был еще забор, и с таким препятствием он столкнулся впервые. Решетка в виде копий была серь-езной преградой. Нет, преодолеть ее он бы смог, но ведь он понесет с собой тяжелый аппарат. А если при-дется убегать? Вторжения в частный дом не всегда проходят так гладко, как хотелось бы. А в этом случае хороший помощник был просто необходим. Нужен напарник, подумал Уотерс, человек надежный и не за-дающий вопросов. Но где такого найти? Искать в своей среде бессмысленно и опасно. Не то, чтобы он не доверял друзьям, но как они отреагируют на его тайную страсть? К тому же они никогда не взламывали ничего, кроме пробок на бутылках вина...

Уотерс пришел к мысли, что лучше всего подойдет человек из низших слоев общества, не отяго-щенный моралью и за деньги готовый на все. Или почти на все. В поисках такого человека Уотерс заходил в далеко не безопасные районы города, бывал на рынках и в порту. Одни казались ему чересчур грубыми или туповатыми, другие слишком опасными, третьи — не вызывающими доверия. С некоторыми он даже не решался заговорить. Наконец, Джонатан понял, что ищет, сам не зная, кого. Но ему помог случай.

Проходя мимо кузнечной мастерской, Джонатан мельком услышал разговор двух мужчин, стояв-ших у дверей:

— Инструмент будет готов к субботе, — сказал один, невысокий крепыш с рыжими бакенбардами. На нем был прожженный кожаный фартук, что вкупе с вывеской указывало на род его деятельности. Второй был детина немаленького роста, широкоплечий, с твердым немигающим взглядом.

— Надеюсь, он не согнется, как в прошлый раз?

— Не согнется, Джек.

— Прошу меня извинить, джентльмены, — Уотерс подошел к ним и приподнял шляпу. — Кажется, здесь занимаются кузнечным делом?

— Это так, сэр, — подтвердил человек в фартуке. — Что вам угодно? Могу сделать практически все.

— А... сломать?

— Сломать? — мужчины переглянулись. — А что нужно сломать?

— Железную решетку.

— Решетку? Где?

— У меня дома. В подвале есть старая решетка. Я потерял от нее ключи и...

— Я могу взяться, сэр, — сказал здоровяк. — Меня зовут Харрис.

— Отлично. Давайте отойдем и обсудим это дело.

Харрис и кузнец перекинулись недоуменными взглядами.

— Хорошо, сэр, — сказал Джек.

Они шли по улице, и Джонатан никак не мог придумать, как объяснить верзиле, что ломать придет-ся не решетку в подвале собственного дома, а железную изгородь на улице, чтобы проникнуть в чужой дом. Наконец Уотерс собрался с духом и начал:

— У меня есть одно дело. Не знаю, сможете ли вы помочь...

— Говорите, мистер, я не из болтливых, — доверительно проговорил Джек, и Джонатан приободрился:

— Мне нужно, чтобы вы помогли мне сломать решетку, но не в подвале, а... Мне нужно пройти в один дом, где... Позвольте не объяснять. Нужно просто ночью сломать ограду.

Джек внимательно слушал. На лице его не отразилось ни единой мысли, ни страха, ни презрения, и Уотерс почувствовал, что нашел нужного человека.

— Я дам вам пять гиней, если вы поможете мне. Вам нужно будет только сломать решетку. Справитесь? С виду вы человек сильный.

— За пять гиней, сэр, я сломаю любую решетку и вдобавок ребра тому, на кого укажет ваша милость.

— Отлично, но ломать ребра не придется, только решетку, — улыбнулся Уотерс. — Вот вам гинея в зада-ток. Встретимся завтра ночью, в три часа, на мосту рядом с Ковентри-кросс.

Уотерс хотел протянуть будущему напарнику руку, но замялся, подумав, стоит ли обмениваться рукопожатием с подобным проходимцем. К облегчению Джонатана, Джек словно не заметил этого и, кив-нув напоследок, скрылся в одном из переулков. Возвращаясь домой, Джонатан вдруг подумал, что на-прасно отдал громиле задаток. Такие люди, как он, вполне могут взять деньги и не выполнить своего обе-щания. Деньги пропадут, и винить в этом можно только себя. А вдруг он пойдет в полицию? Эта мысль за-ставила Уотерса вздрогнуть. Нет, этот верзила наверняка не захочет иметь с полицией никаких дел. Его физиономия вызовет подозрение у любого нормального человека.

4

Джек, так звали громилу, явился в назначенное место и был приятно пунктуален.

— Здравствуйте, мистер, — сказал он, неслышно появившись из тьмы. В руках он держал какой-то сверток. Заглядевшись на воду Темзы, Уотерс вздрогнул от неожиданного приветствия, но быстро овладел собой:

— Здравствуйте. Вы готовы?

— Я всегда готов, — осклабился верзила.

— Тогда идем.

Они подошли к дому ирландки.

— Мне нужно проникнуть в дом, — сказал Уотерс. — Но решетка здесь довольно крепкая, вверху, как вы видите, острые пики...

— Пустяки, — Джек развернул холстину, покрывавшую сверток, и бросил ее наземь. В руках его осталось странное приспособление, напоминавшее огромные каминные щипцы. — Тут дел на одну минуту, сэр. Смотрите по сторонам, а решеткой займусь я.

Он вставил приспособление между прутьев, что-то в нем подкрутил, вставил стальной рычаг, при-налег — и два прута легко разошлись в стороны, открывая достаточно свободный даже для верзилы Джека проход.

— Вот и все.

— Отлично! — Джонатан не скрывал восхищения. Вот бы ему такой инструмент! Но железяка выглядит тяжелой, а, кроме нее, еще и аппарат тащить... Нет, помощник необходим. — Вы честно заработали свои деньги.

— Вот уж не знал, что взлом — честное занятие, — ухмыльнулся верзила. — Жаль, что полиция так не ду-мает.

Уотерс сжал зубы. Этот мужлан ничего не понимает, и не стоит объяснять.

— Вот ваши четыре гинеи, — холодно проговорил он и протянул взломщику деньги.

— Спасибо, сэр, — монеты исчезли в огромной ладони быстро, словно их и не было. — Знаете, что, сэр, эти следы, — он указал на погнутую решетку, — могут привлечь внимание полисменов.

— И... что же делать? — спросил Уотерс.

— Я мог бы подежурить тут... еще за одну гинею. Если увижу кого-то — сразу подам знак.

— Хорошо, ждите. Я буду через полчаса.

Самое трудное и опасное — влезть в окно спальни. Ведь спящая еще не под действием эфира, и лю-бой звук мог разбудить ее. Джонатан подтягивался медленно и осторожно, тело было напряжено, как паро-вой котел под давлением, но руки и ноги знали свое дело хорошо. Он почти перевесил тело через карниз, как вдруг девушка шевельнулась. Уотерс моментально упал назад и повис, уцепившись пальцами за карниз. Он провисел с минуту, напрягая слух, но в комнате все было тихо. Джонатан ежедневно тренировался с тя-желыми гантелями, и мог провисеть на карнизе сколь угодно долго, но сегодня он был не один. На улице ждал напарник, и следовало поторопиться.

Наконец он оказался в комнате. Окинув взглядом помещение, Уотерс еле заметно покачал головой: здесь не было ни ширмы, ни еще чего-нибудь, за чем можно было бы спрятаться в случае, если хозяйка про-снется. Это плохо. Значит, надо скорее усыпить ее. Он прокрался к кровати и вытащил флакончик с эфи-ром...

Через пять минут девушка крепко спала, и Джонатан принялся устанавливать фотоаппарат, предва-рительно подперев дверь комнаты стулом, чтобы избежать чьего-нибудь случайного вторжения. Раздевая юную ирландку, Уотерс почувствовал необычайное возбуждение, его просто трясло от волнения, словно он открывал величайшую в мире тайну. Перед ним лежала практически девочка: стройные ножки с едва наме-тившимся пушком на животе и узкими бедрами, еле заметная грудь. Он вспомнил ее темные, кажущиеся совсем взрослыми глаза, ее взгляд, брошенный как будто мельком, но поразивший его так, словно он — за-глотившая наживку рыба, а она — умелый рыбак, вовремя подсекший добычу. Тот взгляд и это тело! Вот что заставило вспыхнуть его сердце! Как жаль, что их не соединить вместе! Но ведь он — художник, он мо-жет и должен попробовать...

Время бежало быстро, а он все не мог решить, как снимать. Обычно он все продумывал заранее, прокручивал в голове мельчайшие подробности, чтобы не терять времени, но сейчас... Сейчас Джонатан Уотерс растерялся как мальчишка, впервые увидевший женскую плоть. Все расчеты и фантазии улетучи-лись вместе с парами эфира, и он застыл в ступоре, не зная, какое положение придать спящей красавице. Одни позы казались ему банальными, другие непристойными, не подходящими такой юной девушке, как она. Такого напряжения мыслей он не испытывал давно. Уотерсу не смотрел на часы — он хорошо чувство-вал течение времени и знал, что оно на исходе. Впрочем, он имел еще один, запасной флакончик, но исполь-зовать его не хотел. И вдруг понял, какой хотел ее видеть.

У него не было времени даже на вздох облегчения. Джонатан приподнял девушку и усадил на край кровати, подоткнул под спину подушку, пригладил волосы... Вспышка магния на краткий миг озарила спальню, и Джонатан быстро собрал камеру в футляр. Уложив девушку на место и накрыв одеялом, Уотерс внимательно оглядел комнату и направился к окну. В последний момент вспомнил о стуле, подпиравшем дверь, и вздохнул, вытирая мгновенно взмокший лоб. Вовремя, едва не забыл! Он убрал стул на место и пе-ремахнул через подоконник.

— Надеюсь, вы там не наследили, мистер? — спросил Джек, когда Уотерс, крадучись, перебежал сад и про-тиснулся через дыру в решетке.

— Нет, в этом я уверен, — пробормотал Джонатан. Перед глазами до сих пор стояла завораживающая фи-гурка спящей красавицы. — Единственный след — эта решетка.

— Сейчас его не будет, — верзила вытащил свое устройство, зацепил коваными крючьями за края разогну-тых прутьев и сильно потянул. Пруты прогнулись в обратную сторону и стали на место. Кроме нескольких отметин на крашеном металле, следов от взлома почти не осталось.

— Отличная работа, Джек, — сказал Уотерс. — Я не ошибся в тебе.

— Спасибо, сэр, — Джек беспокойно огляделся по сторонам. — А теперь надо уходить. Скоро поедут кэбы в сторону вокзала.

— Я могу еще на вас рассчитывать? — спросил Уотерс.

— В любое время, мистер. Вы знаете, где меня найти.

Джек исчез, и Джонатан облегченно вздохнул. Он чувствовал себя не в своей тарелке, ведь впервые в своем совершенно интимном деле доверился незнакомому человеку. И хорошо, что этот Джек любит деньги и почти не задает вопросов. Очень хорошо.

На следующий день Джонатан Уотерс пребывал в отличном расположении духа. Фотография юной ирландки удалась на славу, и он раз за разом с восторгом вспоминал ее едва наметившуюся грудь и дивные ноги, заставлявшие трепетать сердце. Что же будет, когда она вырастет, думал Уотерс. Будет ли она столь же привлекательна, или красота зрелой женщины напомнит ему дряблую, морщинистую кожуру старого яблока по сравнению с нежной кожей персика? Вопрос был интересен. Над ним стоило поразмышлять за трубочкой ароматного табака. Он никогда не фотографировал одну и ту же девушку дважды. Почему? На-верно, потому что им больше нечего ему показать, а во-вторых, это было бы рискованным предприятием. Нет, одного раза вполне достаточно, и дважды в одну реку он не войдет.

5

После вояжа в дом юной ирландки Уотерс ненадолго оставил свое хобби. Отчасти оттого, что по-чувствовал усталость: все-таки ночные приключения отнимали много сил и эмоций. А отчасти... Впервые ему захотелось отдохнуть от своей галереи, захотелось куда-нибудь на воздух, освежиться и привести мыс-ли в порядок. Джонатан отправился к старому другу Вильяму Форсетту в его загородное поместье.

— А вы неплохо выглядите, Уотерс, — сказал Форсетт, едва увидав его. — Появляющиеся здесь лондонцы напоминают мне разваренные луковицы, а вы как будто служите на флоте: блеск в глазах и хорошая осанка.

— Спасибо, Вильям, — растерялся Уотерс. — Право, я...

— Чепуха, Джонатан. Как хорошо, что вы приехали. Я уже стал вариться в собственном соку, а ведь нет ничего хуже, если вы меня понимаете.

— Отлично понимаю.

Они пообедали и прогулялись по окрестностям. Джонатан был несказанно рад перемене обстанов-ки, и открытые сельские пейзажи приятно ласкали взгляд после тесного и многолюдного Лондона. Они раз-говаривали о пустяках, и это тоже было приятно: говорить ни о чем. Почему все должно иметь какой-то смысл, думал Уотерс, разглядывая заросшие вереском холмы, разве глупо или предосудительно поступать не думая, не рассчитывая последствия, просто так, по движению сердца?

— Почему вы не женитесь, Джонатан? — неожиданно спросил Форсетт.

— А почему не женитесь вы?

— Вы же меня знаете: я убежденный холостяк, сноб и зануда, — ухмыльнулся Форсетт. — Да я несчастную в гроб вгоню своими причудами. Но вы ведь не такой! Вы человек чувственный, достаточно посмотреть на то, как вы ведете себя здесь, на природе, чтобы понять, что вы созданы для семьи.

— Я? — удивился Джонатан.

— Именно вы.

— Как же это я веду себя?

— Вы умеете наслаждаться жизнью. Впрочем, и я умею, дело в другом. Вы способны удивляться. Да, да, это самое главное! Вот что нравится женщинам! Мне что эта река, что другая, что это дерево, что другое — все одно. Я холоден и расчетлив. А вы можете чувствовать эту разницу, видеть то, чего не видят другие. Вы — поэтическая натура. Не возражайте! Это правда, и вы это знаете.

— Ну, и что? Какое отношение...

— Прямое, мой друг, самое прямое. И будь я проклят, если это не так! — Форсетт улыбнулся широко и ра-достно. — Я завидую вам, Джонатан Уотерс. Наверно, вы счастливы. Разве нет?

Уотерс помолчал, собираясь с мыслями.

— Да, пожалуй, Уильям. Но всегда чего-то не хватает.

— Не хватает именно женщины! Настоящей женщины, — Форсетт поднял голову и поглядел на парящую в небе птицу. — Свободной, как птица. От предрассудков, от дурацких правил, которыми сызмальства заби-вают девочкам головы... Найти такую женщину, Джонатан, это найти сокровище. Но и этого мало. Женить-ся можно на ком угодно. Как сделать так, чтобы она полюбила тебя?

— Наверно, это не столь важно. Главное, чтобы ты любил ее, — сказал Уотерс.

— Для меня это важно, — сказал Форсетт. — Мне нужна женщина, которая первой полюбит меня. И тогда я полюблю ее. Только тогда.

— Интересно, — промолвил Уотерс. Он задумался.

— По-моему, это разумно, — сказал Форсетт. — Не понимаю, откуда берутся толпы глупцов, готовых сра-жаться за расположение какой-нибудь дамы? Как у Шекспира, помните? Нет ничего глупее!

— Пожалуй...

За подобными беседами время проходило легко и незаметно. Они гуляли вдоль Темзы, наслаждаясь прохладным речным ветерком, и Уотерс старался не смотреть на видневшиеся вдали лондонские здания. Так прошли несколько дней. Джонатан прекрасно отдохнул, и его вновь потянуло домой. Он страстно захо-тел пополнить свою галерею.

Вернувшись в Лондон и зайдя в тайную комнату, Уотерс почувствовал, что ему нужны новые лица и новые тела. И странно: если раньше он долго и тщательно выбирал, кому из прекрасных дам достанется честь присутствовать здесь, то теперь взгляд Джонатана притягивала едва ли не каждая встречная леди.