Свет и Тень

Нет, я не могу допустить в галерею, скажем, вот эту торговку, думал Уотерс, проходя мимо худо-сочной девицы с тонкими, поджатыми губами и выразительными черными глазками, цепко ощупывавшими каждого покупателя. Она слабо улыбнулась какому-то знакомому, и Джонатан увидел черную прореху между зубами. Да, выглядит она не слишком привлекательно, подумал он и вдруг остановился. А что есть красота? Почему, собственно, она кажется мне некрасивой? Именно кажется, именно! Кто знает, если я сфотографирую ее... возможно, мне удастся сделать незаметными ее недостатки, и в моей галерее она будет выглядеть превосходно? Эта мысль так захватила Джонатана Уотерса, что он едва не попал под проезжавший мимо кэб. Ведь многие девушки на фотографиях выглядят совсем иначе, думал он, я это знаю! И подчас гораздо привлекательнее, чем на самом деле! Что для нас красота? Симметрия? Правильные ровные линии? Вздор! Нет ничего прекрасней неровных изгибов, несимметричных линий, природа не терпит идеальных форм, и в этом высокий смысл, указывающий на задуманное несовершенство мира!

Он подумал еще немного и кивнул, соглашаясь с собой. Да, он мог бы сделать ее прекрасной, как спящая Даная, но не станет. И не потому, что оригинал некрасив. Нет! Он не согласен с обществом, судя-щим о красоте непонятно какими категориями. Ему нужно нечто большее, чем просто красота. Он должен увидеть... свет их душ... и тень их пороков. Увидеть тогда, когда человек не может скрыть их под масками, которые так любят люди. Да, свет и тень!

Наконец, он сделал выбор. Его целью стала девушка из Сити. Дом ее располагался на перекрестке улицы, и это было самым неудобным для дела местом. Без напарника совершенно не обойтись. Уотерс от-правился к Джеку.

— Я готов, мистер, — сказал взломщик. — Когда идем?

— Завтра.

Девушка напомнила Уотерсу спящую валькирию. Именно это слово как нельзя точно описывало ее. Разметавшись по простыням, она спала, но отчего-то не выглядела слабой и беззащитной, как прочие. Она выглядела... Что-то действительно сильное было в ней. Словно какое-то усилие, какой-то героический порыв владел ею, пока сон не сковал ее тело. Эта картина заворожила Уотерса. Он долго стоял возле спящей, запоминая положение ее рук и ног. Он отметил нежные, но сильные пальцы, вцепившиеся в подушку, кра-сивые, крепкие бедра, и ему показалось, будто он находится в логове спящей пантеры. Одно неверное дви-жение — зверь проснется, и тогда... Уотерс чувствовал возбуждение каждой косточкой, и кончики пальцев его дрожали, объятые невидимым пламенем. Джонатан наслаждался этим чувством, он впитывал опасность из воздуха, и она вливалась в кипящий коктейль страсти и разума. Уотерс решил ничего не менять и сфото-графировать ее так, как она спала.

Усыпив девушку, Джонатан собрался, как обычно, подпереть стулом дверь, но не успел. В коридоре послышались шаги, и они приближались. Уотерс мигом распластался на полу и залез под кровать.

— Джудит, ты спишь? — в дверной проеме показалась фигура в ночной рубашке. Голос был женским, и Уотерс решил, что это либо служанка, либо мать. В любом случае лучше не попадаться. Он вжался в пол и затаил дыхание.

Женщина вошла в комнату. В руке она держала свечу, и ее свет, падающий на пол, осветил остав-ленный Уотерсом аппарат. Джонатан похолодел.

— Ты спишь? — повторила вошедшая. — Мне послышался какой-то стук.

Джудит не отвечала, да и не могла ответить. Тщательно отмерянная порция эфира усыпила ее неза-метно и надежно. Женщина пересекла комнату и подошла к окну.

— Окно открыто, — пробормотала она. — Зачем? Ночи не такие уж теплые...

Она закрыла окно и вышла, едва не задев ногой аппарат Уотерса. Наверно, была близорукой, и дальше носа не видела.

Минут пять он провел у дверей, вслушиваясь в каждый шорох. Но все было спокойно. Вряд ли она придет еще раз. Надо действовать или уходить! А уходить без фотографии он не собирался. Заблокировав дверную ручку стулом с высокой спинкой, Уотерс принялся за дело.

Он уложился как всегда в полчаса, несмотря на неожиданное ночное вторжение. А ведь все могло плохо кончиться! Но ведь не кончилось же! Улыбаясь удаче, Джонатан выбрался за ограду и подошел к поджидавшему его Джеку.

— Все хорошо, Джек. Вот ваши деньги.

— Минуточку, сэр, — пропыхтел верзила, сдвигая раздвинутые прутья. Уотерс ждал его, поминутно огля-дываясь по сторонам. А ведь ему тоже не так легко, подумал Джонатан. Ведь полицейский может подойти и поинтересоваться, что он делает тут ночью? Но я рискую больше, ведь он не вторгается в чужие дома!

— До свидания, Джек! — Уотерс собрался идти, но могучая длань помощника, как шлагбаум, перекрыла дорогу:

— Вот что, приятель. Не знаю, как у вас, у сэров, а у нас принято делиться.

— Что? — Уотерс не сразу понял, о чем речь, но, поглядев на хитро ухмылявшегося напарника, возмущенно ответил. — Не судите обо всех по себе! Я ничего не взял из этого дома.

— Тогда для чего вы туда полезли, да еще ночью?

Джонатан смутился. Рассказать неотесанному мужлану об истинной цели ночного взлома было бы глупо и... стыдно. Уотерс избегал этого слова. Он давно убедил себя, что его увлечение ничуть не постыдно, это лишь безобидная прихоть, он сродни страстному коллекционеру, и даже выше. Он сам создает свои ше-девры, и имеет полное право владеть и любоваться ими. Он не делает ничего дурного, не пользуется беспо-мощностью хозяек спален, не берет чужого. Но что же ему ответить?

— Я дам вам еще две гинеи, и вы забудете эти вопросы.

— Э, нет, сэр! — покачал головой громила. — Может, вы на куски кого-то порезали? Я за две гинеи на ви-селицу не собираюсь.

— Я, что, похож на убийцу? — возмущенно воскликнул Уотерс.

— Тише, мистер! Я тоже не похож на дурака, — ответил Джек. — Что вы таскаете с собой в ящике?

Прямой вопрос подразумевал прямой ответ.

— Это фотоаппарат, — признался Джонатан.

— Зачем он вам, мистер? — изумился громила.

— Фотографировать.

— Что?

— А это — не ваше дело! — отрезал Уотерс. Его взгляд был столь яростен, что верзила Джек запнулся и покрутил головой:

— Тогда придется добавить...

Еще пара гиней перекочевали в карман взломщика, и он удовлетворенно кивнул:

— Спасибо, сэр. Вы знаете, где меня найти.

Джонатан посмотрел на удалявшуюся фигуру взломщика и поспешил к дому. Спать ему не хоте-лось, да Уотерс и не мог заснуть, пока не увидит прекрасную Джудит в своей галерее. Оставшиеся полночи он провел в лаборатории и упал в постель лишь под утро, измученный, но счастливый.

6

Следующий дом находился на краю Лондона, на Вестминстер-роуд. Ночь была совершенно безлунной, и Уотерс радовался удачному обстоятельству. Вдвоем с Джеком они проникли на территорию поместья и теперь тихо крались вдоль стены, осторожно заглядывая в окна. Джонатан был здесь однажды. Его привел с собой на ужин один из друзей и познакомил с очаровательной хозяйкой. Ее звали леди Барклай. Умная, начитанная, она тотчас произвела впечатление на Джонатана. Казалось, она напрочь лишена многих предрассудков, свойственных молоденьким девушкам, в беседе рассуждала свежо, смело и оригинально. Друг Уотерса был от нее в полном восторге. Да, в ней не было ни капли романтичной загадочности, в чем-то леди Барклай даже напоминала мужчину, не внешне, конечно, а той волей, той непоколебимой уверенностью в себе, что свойственны отнюдь не простым людям. Проведя в ее обществе всего несколько часов, Джонатан твердо решил добавить ее фото в коллекцию, чего бы это ни стоило! Он буквально сходил с ума от желания узнать ее ближе, увидеть ее тело и почувствовать то, ради чего он живет...

Дело прошло гладко. Собаки, которая днем бегала по окружавшему дом садику, ночью почему-то не было, и это было замечательно. Спрятаться в случае тревоги есть где: рядом находится тиковая роща. Место для действия было на редкость удачным, они с Джеком не встретили особых трудностей. Разве что Джонатан все никак не мог справиться со ставнями, но Джек достал очередное приспособление, и проблема разрешилась.

— Одного не пойму, сэр, — сказал Джек, когда они выбрались из дома и шли к оставленной за кустами дву-колке. — Как вам удается не разбудить хозяев? Конечно, двигаетесь вы ловко, нечего сказать, но, если бы вы знали, сколько парней спалились на этом деле! И все из-за того, что хозяева просыпались.

— Не проснется, даже если начнут палить из пушек, — задумчиво проговорил Уотерс и тут же прикусил язык. Распалившись от прекрасных форм хозяйки, он забыл об осторожности. Знать об эфире Джеку не сле-довало. — Просто я уверен в этом, — добавил он, но выглядело это не слишком убедительно.

— Вы просто счастливчик, мистер, — кивнул головой Джек.

Они доехали до Кингстон-роуд, и Джек вышел из двуколки.

— До свидания, сэр. А это что такое? — он поднял с пола маленький флакончик. — Пахнет странно.

Уотерс выхватил флакон у него из рук.

— Это мое лекарство. Спасибо, что нашли.

— Рад помочь, сэр, — усмехнулся Джек и зашагал прочь.

Джонатан стиснул флакончик в ладони. Идиот, еще бы в доме уронил!

На следующий день Уотерс обнаружил пропажу носового платка. Если бы не вчерашнее ночное дело, Джонатан не придал бы этому значения: ну, уронил где-нибудь на улице, с кем не бывает? Но если платок потерян на Вестминстер-роуд... От волнения у него пропал аппетит, и приходящая кухарка, готовив-шая ему еду, не скрывала недовольства, полагая, что ему не понравилась ее стряпня, хотя Джонатан всегда ее хвалил. А на платке-то его инициалы! Конечно, людей с такими инициалами в Лондоне — пруд пруди, но все-таки это плохо. Нельзя оставлять такие улики! Джонатан понимал это, так же ясно сознавая: что бы не случилось, от своего дела он не отступит никогда. И гордился этим обстоятельством, ставящим его увлече-ние выше простого хобби. Ведь мало кто из коллекционеров способен на такой риск!

Словно в тумане, он прогуливался по улицам, а перед глазами стояла фотография леди Барклай: словно чудный белый материк, с холмами и долинами, погруженный в черный океан. Ассоциация была уди-вительной, но именно эта фотография заставила Джонатана задуматься о человеке, как о маленькой вселен-ной со своими тайнами, раскрыть которые подчас не удается никому...

7

Возвращаясь от часовщика, Джонатан встретил Анну. Она была одна, в красивом голубом платье, выгодно оттенявшем ее глаза.

— Добрый день, мистер Уотерс.

— Добрый, мисс Полиш. Вы гуляете одна?

— Да, сэр.

— Где же ваш отец?

— Уехал на континент за товаром. А мне скучно, и поговорить не с кем.

— Неужели никто не обращает на вас внимания? — спросил Уотерс. — В этом платье вы выглядите просто прекрасно.

— Спасибо, мистер Уотерс, — улыбнулась Анна, и ее глаза засияли еще сильней. Вкупе с улыбкой они по-вергали Джонатана в смятение. — Как хорошо, что мы с вами встретились!

— Почему?

— Потому что иначе я не услышала бы комплимента, — она говорила по-английски правильно, но не иде-ально. Но Джонатану нравилось ее восточноевропейское произношение. В ее устах оно звучало мило.

Он улыбнулся.

— Я очень скучаю, мистер Уотерс. Не могли бы вы... сходить со мной в парк?

Его улыбка увяла. Собственно говоря, на сегодня у него не было абсолютно никаких планов. Ну, разве что поискать новую девушку для галереи... Он посмотрел на мисс Полиш. Она ждала, распахнув пре-красные глаза. Джонатан вздохнул. Нет, ее он не станет фотографировать. Они слишком... Он не мог сказать 'близки', лучше подойдет 'знакомы'. И потом, он слышал, будто отец собирается выдать ее замуж за одно-го дельца с Мэйн-стрит... Тем более.

— Вы так задумались, мистер Уотерс, — сказала она. — Я вам не нравлюсь?

— Отчего же? — возразил он. Обижать ее отказом не хотелось. — Пойдемте.

В Гайд-парке было многолюдно. Но на самых далеких аллеях, где деревья сходились, образуя полутемный даже в солнечные дни коридор, людей почти не наблюдалось. Они прошлись там, болтая ни о чем, и свернули к одному из прудов. Анна часто выпускала его руку и нагибалась то за цветком, то за травинкой. Джонатану такая непосредственность нравилась. Это действительно было нечто новое, лондонские барышни так себя не вели. Однако он удивился еще больше, когда она уселась прямо на склоне берега и принялась связывать охапку травы и полевых цветов во что-то странное...

— Что вы делаете? — спросил он, наблюдая за ней.

— Плету венок, — ответила Анна.

— Что, простите?

— Венок. Так это называется у меня на родине.

— Зачем?

— Подождите немного, — пальчики Анны ловко сплетали полевые цветы, и Джонатан невольно засмотрел-ся на это странное для Гайд-парка действо.

— Вот теперь он готов, — она подошла к воде и нагнулась, придерживая платье. Ее тонкая рука опустила сплетенные цветы в пруд и легонько толкнула их. Венок дрогнул, но не утонул, а медленно поплыл прочь. Анна повернулась к Джонатану. Глаза ее сияли.

— Чему вы так радуетесь? — удивленно спросил он.

— В краях, где я родилась, — сказала Анна, — в один из дней лета девушки бросают в воду венки, чтобы узнать, будут ли они любимы. Они говорят имя возлюбленного и опускают венок в воду. Если он не тонет, им уготована счастливая жизнь.

— Интересная примета, — заметил Джонатан.

— Она не просто интересная, она всегда сбывается, — Анна посмотрела на него так, как не смотрела нико-гда: из-за длинных ресниц он увидел совсем иные глаза. Может, виной тому тучка, внезапно закрывшая солнце, или близость темной воды, но глаза уже не искрились, как прежде. В этот момент он узнал ее дру-гой: чем-то опечаленной и тихо грустящей о чем-то. Но Уотерс не успел спросить ее об этом. Анна вдруг улыбнулась и потянула его наверх:

— Пойдемте, Джонатан, я боюсь замочить здесь платье.

Он подал руку и помог Анне выбраться на дорогу. Они отправились дальше. Аллеи расступались. Старые вязы кланялись им, и кроны их нежно шуршали, как спадающие на пол простыни.

— Вы тоже произнесли чье-то имя? — внезапно спросил Джонатан.

— Что?

— Когда вы бросили этот... венок, вы назвали чье-то имя?

— Почему вы спрашиваете? — она взглянула на него, и Уотерс смутился. Он и сам не знал, зачем спросил.

— Извините... Я не должен был... Простите меня.

Они замолчали, думая каждый о своем, и так же молча дошли почти до выхода из парка. Здесь про-гуливалась публика, и сновали вездесущие мальчишки-газетчики.

— Ограбление на Хорсинг-кросс! — крикнул мальчишка, пробегая мимо. Джонатан остановился. Нехоро-шие предчувствия овладели им. Но это могло быть совпадением...

— Что с вами, мистер Уотерс? — спросила Анна. — Вы бледны.

— Минуточку, — сказал он, выпуская ее руку. — Мне нужно купить газету.

Он почти бегом догнал мальчишку и купил свежий номер 'Лондон Пост'. Развернув, он увидел заголовок: 'Ограбление на Хорсинг-кросс. Скотланд-Ярд ведет расследование'.

Дальнейший текст поверг его в шок. Газетчики писали, что неизвестный проник в спальню мисс Даунли и, пользуясь неожиданно крепким сном потерпевшей, похитил из комода драгоценностей на сумму шестьсот фунтов. Прибывшие на место сыщики уже опрашивают всех в округе, но пока безрезультатно. Свидетелей нет.