| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Они уже попрощались, когда у Элис возникло смутное ощущение, будто они с Робертом что-то упустили. Вроде бы все было хорошо продумано — реклама, заказы, частный билль и пакет законов "питомца В" — но Элис казалось, будто чего-то во всем этом не достает. Она не могла понять, касалось ли это Волка или самого Роберта, но инстинкт вопил, что они упустили нечто важное. Элис пару минут задумчиво сидела в машине, а потом дала распоряжение водителю. Слава Богу, ей было с кем посоветоваться, и она не собиралась откладывать эту возможность на потом.
* * *
Профессор Макфарлен молча выслушал Элис, а когда она замолчала, проговорил:
— Если бы тогда я был в столице...
— Но вы же не могли, — возразила сенатор. В глубине души она тоже была уверена, что присутствие Дуайта Макфарлена могло бы изменить все, но что проку было вздыхать о несбывшемся? — Как здоровье вашего сына? — спросила она, чтобы отвлечь профессора от бессмысленных сожалений.
— Уже лучше, — онколог задумчиво перевернул листок ежегодника. — Думаю, скоро мы сможем транспортировать его сюда — поближе к дому. Конечно, восстановление займет много времени, все же зверь основательно его потрепал, но ходить он сможет, а со временем, надеюсь, даже вернется к активному образу жизни.
Сенатор-профессор повернулся к окну и с минуту рассматривал открывавшийся за окном вид.
— Наверное, надо сказать "спасибо", что это был Дональд, а не какой-нибудь ребенок, — негромко проговорил он. — У ребенка не было бы шансов. А так можно считать, что все обошлось. Все вспомнили, что лес это не парк, восстановили ловушки, заново включили системы отпугивания животных, расчистили подступы к дорогам, возобновили курсы по оказанию первой помощи... — перечислял сенатор. — Что ж, лучше поздно, чем никогда. Мои мальчики всегда умели встряхнуть мир, этого не отнять — все семеро. Ну, да, — ответил он на вопросительный взгляд Элис, — Роберт для меня тоже сын, так уж получилось. И, конечно, я хочу, чтобы он, наконец, пришел домой. Мы все его ждем...
Макфарлен ненадолго задумался.
— Но вот скажите, — поинтересовался, наконец, он, — вы уверены, что на Арену Роберта отправил именно консул?
— Он сам об этом говорил, — ответила Элис.
— Это ничего не значит, — по губам профессора скользнула мимолетная улыбка. — Он мог покрывать брата.
— Но Роберт тоже говорит, что это был консул, — возразила молодая женщина. — Он сказал, что спровоцировал его, чтобы не участвовать в той программе.
Макфарлен покачал головой и проворчал что-то невнятное, а затем его взгляд стал привычно строгим и сосредоточенным:
— А теперь постарайтесь дословно пересказать мне свою беседу с консулом, — распорядился он. — В рассуждениях Роберта много верного, признаю, но мне тоже кажется, вы с ним что-то упустили. Давайте выясним, что именно, и внесем коррективы в наши планы.
В следующие полчаса Элис сполна поняла, что испытывали ученики профессора при обсуждении с ним своих научных трудов. Сначала Макфарлен выслушал ее рассказ, затем принялся задавать уточняющие вопросы. С подобной въедливостью и точностью формулировок она не сталкивалась даже в те далекие времена, когда постигала науки в доме первого мужа. Возможно, профессор и не был таким специалистом в общественных и политических науках, как ее покойный супруг, зато его жизненный опыт во многом превосходил опыт Дженкинса. Он обращал внимания на детали, о которых Элис прежде не задумывалась, задавал вопросы, которые временами ставили ее в тупик. Казалось, от его внимания не могла ускользнуть ни одна мелочь, даже самая незначительная, а когда Элис начала выдыхаться, он счел, что знает о случившемся уже все и ободряюще улыбнулся:
— Итак, можно с уверенностью сказать, что консул все же понял, что перед ним был разыгран спектакль, — заключил он. — А все рассуждения о Джекиле и Хайде это не более, чем попытка красиво объяснить ситуация. Вот именно это вы с Робертом и упустили.
— Вы полагаете, консул может пересмотреть свое решение? — сразу же ухватилась за его слова Элис.
— Увы, нет, — с сожалением возразил Макфарлен. — Консул Томпсон не похож на человека, который сожалеет о своих решениях, да и вряд ли он испытывает симпатию к тому, кто так жестоко над ним... хм... подшутил, — осторожно подобрал слово сенатор. — Я согласен с Робертом, что в таком вопросе другие консулы не пойдут против Томпсона, но не согласен, что внесение частного билля приведет к политическому кризису. Беда в том, что это вообще не приведет ни к какому результату.
Сенатор Дженкинс сосредоточенно сдвинула брови и закусила губу.
— Ну, подумайте сами, дитя мое, — проговорил профессор. — Вы ведь простите старика за такое обращение, не правда ли? Вы же моя будущая дочка...
На этот раз Элис смущенно опустила ресницы.
— Мои мальчики всегда выбирают лучших, — гордо заметил врач. — Но вернемся к нашим скорбным делам... Великий Стейтон накопил такой авторитет, что его преемники могут расходовать его, практически ничего не опасаясь. Вспомните дело бедняги Истленда! Все медицинское сообщество было уверено, что интеллект консула не восстановится — при таких-то травмах — но каких усилий стоило доказать это Сенату. Как будто у консулов какое-то другое тело — не из плоти и крови! — возмущенно фыркнул профессор. — И здесь будет то же самое. Мы внесем билль, но кто к нему присоединится? Только Данкан, да и то не наверное, — Макфарлен развел руками. — И все будут мне сочувствовать, будут выражать соболезнования — вот как с Доном — но пальцем не пошевелит ни один, потому что "консул знает лучше".
Профессор потер подбородок.
— Между нами, такое доверие к одному человек явление не совсем здоровое, это я вам как врач говорю, — заметил Макфарлен. — Вот только наших "умников" это почему-то не тревожит.
Онколог покачал головой как человек, который сожалеет о чужой глупости, но ничего не может с ней поделать. Элис мрачно молчала.
— На все обсуждения билль будут ставить в очередь последним и до конца законодательного года он не только до пленарного голосования не доберется, но и до обсуждения в комитете, — сокрушался сенатор. — В этом плане идея рекламной кампании выглядит гораздо перспективнее, — признал он. — Конечно, если бы вы были консулом, проблема решилась бы легко и просто, но этого слишком долго ждать, а у Роберта не так уж и много времени, что бы он там не говорил.
Элис кивнула, потому что ощущение тикающих часов временами было таким сильным, что в эти мгновения ей хотелось взять кого-то за шкирку — и этот кто-то поразительно напоминал Ричарда Томпсона — и как следует встряхнуть. Что если Роберт столкнется с каким-то новым Акулой? — спрашивала она себя. — А ведь есть еще и дикари...
— И что из этого следует? — по академической привычке вопросил профессор.
— Что все упирается в консула Томпсона, — хмуро ответила Элис.
— Я бы сказал — в братьев Томпсонов, — поправил Макфарлен. — Консул начал действовать исключительно ради безопасности брата. Теперь он должен понять, что этой безопасности ничего не грозит. Постарайтесь поговорить с сенатором, — предложил профессор. — Пусть обратиться к брату. Пусть расскажет все, как есть...
— Ричард уверяет, будто Стив не захочет слушать, — взволнованно перебила Элис.
— Это я уже заметил, — осуждающе кивнул Макфарлен. — Еще до этой истории я пытался поговорить с сенатором, но без успеха. Кажется, я ему чем-то не понравился. И все же... — профессор решительно выпрямился: — Вся эта история приключилась только потому, что сенатор Томпсон не решил проблему со своим законом самостоятельно. Что ж, теперь ему придется ситуацию исправлять. Убедите его поговорить с консулом. Пусть расскажет ему про закон, про эту идиотскую инсценировку, про заботу Роберта о других людях — о том же Волке, — пояснил Макфарлен, — и о том, что в мальчике нет никакой агрессии! Вы же говорили, что он просто выкинул того Шмеля из боевого круга, ну, а Акула — это классический случай самозащиты...
— Я постараюсь, — вид взволнованного профессора трогал до глубины души, и Элис ощутила какое-то удивительное внутреннее родство с этим человеком.
— Постарайтесь, дитя мое, постарайтесь, — повторил Макфарлен, беря Элис за обе руки. — Мы с вами оба ждем Роберта, и если все получится, это будет самое счастливое Рождество в нашей жизни.
* * *
Явление Элис Дженкинс с утра пораньше ошеломило Ричарда Томпсона и заставило заподозрить какой-то недобрый розыгрыш. После той ссоры в кабинете Элис они так и не восстановили нормальные отношения. Холодно здоровались и холодно прощались, обращались друг к другу официально и по делу, не шутили, не звонили и вообще вели себя, как абсолютно чужие и равнодушные друг к другу люди.
А потом Элис улетела на похороны бывшего мужа, и Ричард мог лишь отправить ей письмо с соболезнованиями. Ответа он так и не получил, но это было как раз нормально. Ненормальным после всего случившегося был визит Элис. Она бухнула на стол какую-то папку и требовательно взглянула на Ричарда:
— Ты должен поговорить со Стивом о Роберте, — без всяких вступлений объявила молодая женщина.
Ричард обреченно вздохнул. Он предпочел бы злой розыгрыш. После него можно было опять поссориться, помириться, в общем — к чему-то прийти. Беседы со Стивом в последнее время не приводили ни к чему.
— Это бесполезно, — терпеливо ответил он.
— Но ты даже не пытался! — возразила Элис.
Ричард попробовал подыскать слова, но молодая женщина не стала ждать, пока он обдумает ответ, а заговорила быстро и горячо:
— Расскажи ему все, — потребовала она. — Про ваш спектакль и про то, что Роберт тебе не опасен. Расскажи, как он заботится о людях, и как он нужен обществу. Ему нельзя больше оставаться на Арене — он-то ведь не безумен. Неужели ты не сможешь убедить собственного брата?! Я принесла всю необходимую информацию — вот, смотри.
Она пододвинула к Ричарду папку, и он со вздохом ее открыл. Некоторые снимки были ему знакомы, другие он видел в первый раз, а еще были распечатки скриншотов, какие-то вырезки и отзывы.
— И ты считаешь, что это сможет его убедить? — скептически вопросил Ричард.
— Скоро Рождество, — просто ответила Элис. — Почему бы консулу не проявить перед праздниками великодушие? Забрать с Арены талантливого человека и сделать его алиеном.
Ричард задумался. Сослаться на Рождество — в этом что-то было. Может быть, и не слишком много, но явно больше, чем он мог придумать. В той же задумчивости он набрал номер брата, и Элис отодвинулась, чтобы не попадать в поле зрение камеры.
Когда на экране появилось лицо консула, Ричард уже пришел в себя и постарался продемонстрировать приличествующие случаю бодрость и оптимизм.
— Дик? — во взгляде Стива проскользнуло недоумение. — Только не говори мне, что не сможешь приехать. Мейми тебе уши надерет и будет права.
Ричард привычно поморщился, но быстро постарался вернуть себе деловой вид.
— Нет, просто мне надо поговорить. До праздника, — внушительно добавил сенатор. — Речь идет о моем питомце, о Роберте.
Взгляд Стива поскучнел.
— Ну, и что с ним случилось? — поинтересовался он. — С твоим бывшим питомцем?
— Он осознал свои ошибки, — бодро начал Ричард. — Он раскаялся. Он старается быть полезным людям и вполне готов к изменению статуса...
— А вот у меня другая информация, — невозмутимо заметил старший брат. — За короткий срок он устроил три драки. Что характерно, не проявил при этом ни малейшего раскаяния — видите ли, побитые заслужили свою участь. На него даже порки не действуют, так что после третей его пришлось отправить в карцер, чтобы слегка остудить горячую голову.
— Я все могу объяснить, — заторопился Ричард.
Стив усмехнулся.
— А объяснить, почему твой бывший питомец выгнал тебя с Арены, ты тоже можешь?
Ричард открыл рот и закрыл его. Он вспомнил, что тогда говорил Роберту об Элис, и почувствовал, как жаркая волна заливает щеки, уши и даже лоб.
Старший Томпсон с минуту наблюдал, как младший брат заливается краской, а потом кивнул:
— Вот и я о том же, Дик. Ну, нельзя же быть таким мелочным!
Ричард в недоумении уставился на экран.
— Да перестань, — отмахнулся Стив. — До меня тоже доходят слухи, и я даже знаю, что не все они пустая болтовня. Но что ты хотел, братец? — Стив снисходительно усмехнулся. — Элис Дженкинс решила тебя проучить — это так естественно. Надеюсь, ты хотя бы понял, что не стоит демонстрировать всем встречным и поперечным некоторые значки?
Сенатор встрепенулся и попытался вернуть брата к проблеме:
— Ты не так понял....
— Да что тут можно не понять? — пожал плечами Стив. — Вот на кой черт тебя понесло на Арену — демонстрировать ревность собственному питомцу, пусть даже и бывшему? — поинтересовался он. — Вот и огреб. Хочешь, чтобы над тобой смеялись?
— Все было не так, — запротестовал Ричард.
— Ну, мне-то можешь не рассказывать сказки, — с упреком заметил консул. — А то я тебя не знаю! Но если бы ты как следует подумал, — продолжил свою мысль Стив, — ты бы обязательно понял, что этот питомец понадобился Элис только для того, чтобы как следует подразнить тебя. Именно потому, что это твой питомец. И не надо, не надо пытаться лишить Элис игрушки, этим ты только раззадоришь ее, — наставительно поучал Стив. — Терпи, будь внимателен, предложи ей помощь — к примеру, с Волком...
Ричард почувствовал, что утрачивает нить беседы.
— Что, не слышал? — понимающе кивнул брат. — А зря. Сегодня в девять утра сенаторы Данкан, Макфарлен и Дженкинс объявили, что с началом нового законодательного года намерены внести в Сенат частный билль в пользу бойца Волка, — подчеркнуто любезно сообщил Стив. — Кстати, — перебил себя консул и почти ткнул в экран указательным пальцем. — Можешь сообщить Элис, что на меня это заявление произвело очень сильное впечатление, и я намерен поддержать инициативу. Сенаторам не понадобится тратить время — я освобожу Волка своим решением. Это будет хорошая рождественская история. Уяснил? За такое сообщение Элис наверняка тебя поблагодарит. Учись, малыш!
— Но...
— Что? — Стив Томпсон был преисполнен терпения.
— Но как же Роберт?
Консул демонстративно вздохнул.
— Я же тебе сказал, Дикки, терпи. Когда Элис поймет, что ты не устраиваешь сцен ревности, зато готов проявлять внимание и оказывать ей поддержку, ей надоест эта игра и мы, наконец, обсудим вашу свадьбу. Ну, а когда вы поженитесь, тогда и поговорим. В конце концов, если этот питомец вас сведет — пусть и нечаянно, его можно будет вознаградить, — признал Стив. — Главное, чтобы он потом держался от тебя как можно дальше.
Экран монитора потух, и до Ричарда донесся тихий вздох. Он оглянулся и в ошеломлении приоткрыл рот. Элис сидела молча, с залитым слезами лицом. Он никогда не видел, чтобы она плакала — даже в детстве, когда им случалось расшибать коленки, лбы и носы, и в первый миг растерялся.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
