Унесённые штормом

— Кто же тебе профессию выбирал? — Вильчевский подошёл из лагеря, и всё, что он с собой принёс, однозначно свидетельствовало, что обед не ограничится одной рыбкой. — Я чиню железо, ты чинишь людей. Ну и режешь всякую другую плоть...

— Короче, ребят, — отдышавшись начал Семён, — надо провести ревизию всего того, что у нас имеется и готовиться робинзонить по-взрослому. Не хочу сеять панику, но рассчитывать стоит на худшее. Олесь, тебе провизия...

— А то мы тут сидели и тупили на берегу, пока ты плавал! Разумеется, я всё уже посчитала: двадцать три банки мясных консервов, две палки сырокопчёной колбасы, четыре килограммовых упаковки крупы, пять пачек макарон, полголовы сыра, где-то на килограмм, два с половиной кило муки, три пачки чая, пачка кофе, полкило соли, сахара три упаковки, сухарей початый мешок... Ну, приправы там, лайма штук пятнадцать... Всё, по кулинарной части и запасу калорий. Ещё рома шесть с половиной бутылок...

— Семь, — вздохнув, честно признался Семён. — У нас в палатке ещё полбутылки.

— Не надейся — я её тоже посчитала, — улыбнулась женщина.

— Обожаю тебя! Спасибо! Раймонд?

— Медицинский чемоданчик... Ну что, я вам его содержимое перечислять буду? Не болейте, короче. Канистра почти полная бензина. Компрессор пока не отказывал... В акваланге воздух имеется, но, как я понимаю, расходовать его будем бережно. Поллитра спирта, но не надейтесь — не дам. Только в медицинских целях.

— Трёхместный надувной гондон, — дёрнул пятерню к виску Вильчевский, — к плаванью готов. Только на вёслах он уйдёт не дальше, чем за километр от лагуны. А если свежак дунет — вообще никуда не уйдёт, кэптэн! А мотора у нас нет. Три ружья: моя пневматика и ваши с Олесей 'арбалеты', личные ножи, топор и мачете. Паяльная лампа. Набор струментов стандартный. Вроде всё. Доклад закончен.

— Спички?

— Две коробки, — отозвалась Олеся. — Плюс у каждого в рюкзаке должно быть по аварийной упакованной в презерватив. А что, мы всерьёз робинзонить собираемся? На двадцать восемь лет не хватит.

— Ребят, — Семён плюхнулся пятой точкой в песок. — Давайте серьёзно...

— Куда уж серьёзнее, — Раймонд тоже присел, но на корточки. — Даже я уже проникся, что луна, это достаточно грозный признак какой-то херни, но неужели ты думаешь, что мы тут влипли на месяцы?

— Может и на годы. Может навсегда. Очень хочу ошибиться, но не особенно верю в катер, который придёт за нами через день-другой. Я один такой?

Мрачные лица друзей и молчание подтвердили, что не один.

— Понятно. Значит нужно устраиваться по полной на этом забытом Богом и людьми островке. С недельку, конечно, можно особо не суетиться — вдруг на большой земле о нас помнят, и, несмотря на какой-то катаклизм, катер всё-таки придёт, но потом всё-таки нужно начинать устраиваться по-взрослому.

— А именно? — поинтересовался Вильчевский.

— А именно, пока нужно питаться в первую очередь тем, что долго в этом климате не протянет — колбасой, сыром, консервами — хоть они хранятся в ручье, но это не холодильник. Море нас рыбой более-менее обеспечит, но жрачку всё-таки следует разнообразить, так что, прибереги крупы и муку, Олесь.

— Это ладно, а что с овощами-фруктами в случае чего делать будем? Нет их у нас кроме упомянутого лайма. От слова совсем. Не планировалась у нас длительная 'зимовка'. Ром, у тебя хоть витамин 'Ц' в таблетках имеется?

— На кой? — мрачно буркнул Раймонд. — Не брал, естессно. Не на полюс ведь собирались. У меня всё для экстренной первой помощи, не более. Да и нечего напрягаться на предмет цинги — свежая рыба вроде предполагается по-любому. В крайнем случае каких-нибудь листьев пожуёте...

— Каких-нибудь? А ласты после такого жевания не склеим?

— Думаю, найдём что-то надёжное. Конечно, первую попавшуюся зелень в рот тянуть не стоит.

— И всё-таки, по поводу мяса, — прервал общение Семён. — Попугаев тут немерянно. И эти, клювы летающие...

— Туканы, — подсказала Романовская.

— Да знаю я! Питаются они все ягодами-орехами, значит, как минимум съедобны.

— Спорить нечего, — тут же подключился Валерка. — Предлагаешь их из подводных ружей бить?

— Из луков.

— А ты их делать умеешь? А стрелять?

— В детстве индейцев и в Робин Гуда играл. Даже в стебель бузины временами попадал как в кино, — усмехнулся Ковалёв. — Я понимаю, что шансов немного, но почему бы не попробовать?

— Пока здесь птицы не особенно нас боятся, — скептически заметила Олеся. — Но после первых же стрел, они начнут разлетаться, как только увидят человека.

— Духовые трубки, — Вильчевский повернулся к Семёну. — Вспомни, как мы из них спицами 'плевались' классе в седьмом.

— А вообще — да. Но из чего стрелы делать будем?

— Чем тебя шпажки шашлычные не устраивают? А вместо поролона... Доктор!..

— Всего две упаковки ваты. Не дам! — попытался пресечь покушение на свой 'священный чемоданчик' Романовский. Но особой решительности в голосе не наблюдалось.

— Да брось, Ром, — Валерка стремительно стал додавливать друга. — Нам для первого раза вполне несколько клочков хватит. Не жмись. Торжественно обещаем обходиться лёгкими царапинами и не допускать обильных кровотечений. А вот разнообразить стол нам остро необходимо. Уже в самом ближайшем будущем.

— Вы сначала трубку соорудите, тогда и поговорим. А то я здесь зарослей бамбука что-то не наблюдаю.

— Лады! В общем, я пошёл на погружение, а то Сёмкиной рыбкой особо не наедимся, — улыбнулся Вильчевский, и стал натягивать ласты.

— Кстати, — повернулся Ковалёв к Раймонду, когда друзья остались на берегу втроём, — подозреваю, что в ближайшем времени начнём охотиться с твоим аквалангом. Не до 'спортивности' — быть бы живу, как говорится.

— Да пожалуйста, — пожал плечами Романовский. — Только на двадцать восемь лет бензина для компрессора не хватит. Но Вильчевскому акваланг не дам — он и так, по-моему, с жабрами родился, только непонятно, где они у него спрятаны. Во — засекайте, нырнул, Ихтиандр хренов.

Все дружно повернулись в сторону лагуны, и Семён почти машинально включил секундомер на часах.

Валерка действительно умудрялся задерживаться в засаде под водой до трёх минут, а то и дольше. Одна прошла...

— А сколько у нас ракет и фальшфейеров осталось после его днюхи? — запоздало поинтересовался Семён.

— Несколько штук осталось, — отозвалась Олеся. — Знатно мы тогда отпуляли. Не Девятое мая, конечно, но было красиво.

— Думаю, не надо объяснять, что теперь это Эн Зэ?

— Не вопрос. К тому же поводов для фейерверков не предвидится.

Две минуты. Поверхность лагуны чиста и спокойна.

— Всерьёз залёг на дно, явно что-то 'трофейное' караулит.

— Я же говорил, что видел там приличного группера.

— Вот и я о том же. Подождём.

Пошла уже четвёртая минута, а ныряльщик так и не показывался.

— Что-то мне это не нравится, — мрачно процедил сквозь зубы Раймонд.

— Вот и дуй за своим аквалангом и всем прочим, — Олеся даже развернула мужа за плечи в сторону палаток. — Бегом!

— Не истери, сестрёнка, — попытался успокоить подругу Семён. — Валерка и подольше под водой бывал... — и совсем нелогично продолжил. — Но, если вынырнет, гад, обещаю набить ему морду.

Когда Раймонд прибежал на берег с баллоном и прочим, прошло уже шесть минут с момента погружения.

— Тваюмать! — не сдерживал эмоций Романовский, торопливо застёгивая на груди крепления. — Если живой, то самолично прирежу и сделаю вскрытие, чтобы найти его долбанные жабры...

— Смотрите! — вскинула руку Олеся.

Посреди лагуны показалось темечко пловца и трубка из которой Валерий выплюнул набравшуюся туда воду. Голова и трубка, слегка задержавшись на месте всплытия, двинулись в сторону берега.

— Точно убью гада! — с ненавистью выдохнул Раймонд, снимая баллон.

— Больше милосердия, доктор, — Семён с облегчением глянул на друга...

— Ребята! — вдруг вскрикнула Олеся. — Смотрите!

Лазурную гладь лагуны резал треугольный, ну или почти треугольный плавник. Плавник, направлявшийся конкретно к плывущему на берег Валерию. Причём направлявшийся сзади. И возвращающийся с добычей охотник совершенно не догадывался об опасности, которая ему угрожала. Хотя, что это меняло? Всё равно достичь пляжа раньше, чем акула шансов не было никаких.

— Мако скорее всего... — Семён понятия не имел, что предпринять — доплыть до Валерки раньше атакующей акулы явно было анреалом, но и просто стоять на берегу, когда твоему другу угрожает смерть — тоже невозможно.

— Ром, давай! В случае чего поможешь ему на берег выбраться. Тоже жизнью рискуешь, я бы сам пошёл...

— Да перестань! — Раймонд снова застегнул на груди и животе всё, что требовалось, вставил загубник в рот, и, спиной вперёд стал заходить в воду.

— Может всё из-за рыбы на кукане? — несмело предположила Олеся, тревожно глядя на мужа, уходящего в воду.

— Почти наверняка. Мако атакуют или по поводу рыбы, или по поводу крови, ну или если хватит дури их самих атаковать. Хотя эти акулы...

От треугольника плавника до Вильчевского оставалось уже не более двадцати метров, и акула была настроена явно очень решительно...

— Она же его сейчас!.. — всегда спокойная и сдержанная Олеся была готова сорваться на истерику.

— Олесенька, — приобнял подругу Семён, — мы ничего не можем сделать. Будем надеяться, что обойдётся, и эта рыба ограничится рыбой...

— Да пошёл ты! — вырвалась женщина и с ненавистью посмотрела на Ковалёва.

Потом повернулась к лагуне и на грани перехода в ультразвук заорала:

— Убирайся, тварь! Пошла вон отсюдааа!! — в крике было столько ненависти, столько ярости, что он подействовал бы, наверное, на любого гопника. Причём вряд ли можно было ручаться на предмет сухости трусов последнего.

Семён, глядя на воду, просто ошалел — грозный треугольник сначала замедлил своё движение, а потом стал разворачиваться в сторону открытого моря. Акула, как будто действительно испугавшись женского крика, прекратила преследование и уходила.

— Ни хрена себе! — выдохнул Ковалёв. — Что это было, Олесь?

Романовская повернулась, и по её лицу стало понятно, что ничего внятного она в ближайшие пару минут сказать не сможет: по щекам катились слёзы, губы дрожали, казалось, что если прислушаться, то можно услышать и дробь, выбиваемую зубами.

— Тихо, тихо, солнышко, — Семён приобнял женщину и прижал к себе. — Всё обошлось, вон, они уже к берегу подгребают.

Плечи Олеси затряслись, и она беззвучно зарыдала, заливая слезами грудь Ковалёва.

— А что здесь собственно происходит? — раздался удивлённый голос Валерки.

— Дурак! — Раймонд выплюнул загубник акваланга и немедленно начал пользоваться возможностью разговаривать. — Тебя чуть акула не схавала. А возможно и мною бы перекусила. Не на Ладоге охотишься, надо и по сторонам смотреть, не только вперёд. Но я реально не понял, почему эта гадина вдруг передумала...

— Твоя жена на неё наорала. Я и сам испугался. Как ты вообще живёшь с этой фурией? — критическая ситуация миновала, и Семён понемногу пытался шутить. — Забирай свою благоверную, а то она меня уже всего заревела. Да куда ты! — Акваланг сними сначала!

Вильчевский, тем временем, вытащил на кукане приличных размеров группера (килограмма на три). Вероятно, именно кровь и дёрганье этой подстреленной рыбины действительно и привлекли внимание акулы, правда оставалось совершенно непонятным, почему грозная и решительная мако вдруг передумала...

— Солидно, — кивнул Семён, передав мужу всё ещё всхлипывающую Олесю. — Думаю, голову сварим вместе с моим трофеем, а тушку в листьях запечём. И пошли к палаткам. Стоит снять стресс... Граммов по сто — сто пятьдесят. В общем — бутылка рома.

— И 'Йо-хо-хо', — мрачно буркнул Раймонд, вскидывая акваланг на плечо. — Пошли!

Настрогали колбасы и сыра, разлили ром по кружкам, выпили, закусили... Самым спокойным, как ни странно, оставался Валерий — он хоть и понимал теперь, что подвергался нешуточной опасности, но собственно акулу не видел, а теперь никакой угрозы для жизни и здоровья не было. У Олеси слёзы уже высохли, Раймонда всё ещё слегка поколачивало...

— Кстати, друг мой, — вдруг вспомнил Семён, — ты в курсе, сколько просидел в этот раз под водой?

— Откуда? Я в воду с часами не хожу. Прилично просидел. Минуты три?

— Шесть, зараза! — вмешался Романовский. — Я уже за аквалангом сбегать успел, чтобы тебя вытащить и попытаться откачать.

— Оба-на! — присвистнул Вильчевский. — Что, серьёзно?

— Более чем.

— Странно. Не, я, конечно, понимал, что надолго залёг... Но, по-моему, мог бы и ещё — особого дискомфорта не испытывал. Серьёзно шесть минут? Не разыгрываете?

— А какой у тебя раньше рекорд был?

— Вроде три с половиной, но это был предел — еле-еле до поверхности добираться успевал.

— Понятно, — Олеся протянула кружку. — Махнём-ка ещё граммов по тридцать?

— Женский алкоголизм лечится значительно труднее, чем мужской, — Семён поднял бутылку и разлил ещё по паре 'булек'. — Ром, ты за супругой приглядывай на этот счёт...

— Иди на фиг! — Романовская махом осушила свой 'бокал', пару секунд сосредоточенно посмотрела перед собой и встала. Взяла из ещё не зажжённого костра солидную палку и стала оглядываться по сторонам.

— Что-то быстро тебя накрыло, любимая!

— Отстань! — женщина сосредоточенно смотрела на дерево метрах в пятидесяти от лагеря. Несколько секунд, и с кроны сорвалась сине-жёлтая птица и направила свой полёт к палаткам. Олеся вытянула руку с зажатым в ней куском дерева, и здоровенный попугай-ара уверенно 'присучился' на палку.

— Ни хрена себе, Радагаст в стрингах! — обалдело пробурчал Семён. — Это как?

Остальные молчали, но немой вопрос не просто читался на их лицах, лица просто 'орали' этим вопросом.

— Я его позвала, — нельзя сказать, что голос Олеси был совсем спокоен, но уверенность в нём звучала.

— И что он тебе говорит?

— Ничего, во всяком случае, я его не слышу.

Попугай сделал пару кивающих движений и уставился на женщину.

— Ничего не слышу.

— А он тебя?

— Не знаю. Пусть летит обратно.

Птица немедленно покинула насест и замахала крыльями, устремляясь к недавно оставленному дереву.

— Нормально! — Вильчевский начал выходить из состояния полного ахера. — А в своём зоопарке ты так же умеешь с всякими тварями управляться?

— Если бы умела, то братья Запашные давно были бы моими ассистентами, — мрачно бросила Романовская. — А ты, Валерик, сейчас снова напялишь маску и всё остальное, и пойдём-ка мы с тобой купаться...

— В смысле?

— В смысле, посмотрим, сколько ты без воздуха сможешь под водой продержаться, человек-амфибия, — понял жену Раймонд. — Но, мне кажется уже, что я заранее знаю ответ на данный вопрос.

— 'Купаться' пойдём все вместе, — понял идею и Семён. — Мне тоже жутко любопытно... Лесь, а Марусю попробуешь заставить лезгинку сплясать?

— Иди ты!.. Сам знаешь куда.

— Знаю. За маской, ластами и трубкой. И поясом с грузилами. Ружьё хоть одно берём?