— Да не, просто вдруг ещё какая-нибудь акула-барракуда в лагуну пожалует... А мы на предмет новых способностей твоей жены и нашей любимой сестрёнки по оружию все резко ошибались, а?

— Значит туда нам и дорога, — напряжённо проговорил Вильчевский. — Пошли уже!

Все четверо, прихватив необходимую амуницию, направились к берегу. Было заметно, что больше всех нервничает именно Валерий — по дороге он, непонятно зачем, постоянно оглядывался, словно ожидая каких-то неприятностей со спины.

Пришли, плюхнулись на песок, и стали готовиться к погружению в 'другой мир'. В мир, где, несмотря на все достижения цивилизации, всё равно продолжала править Матушка-Природа. Мир, который можно уничтожить только целенаправленно делая это. Прикладывая к этому огромные силы и ресурсы. Но Мировой Океан огромен, он обладает совершенно чудовищной буферностью, он способен принять в себя невероятное количество всевозможной ядовитой дряни, которую сольёт в его просторы человечество... И остаться ОКЕАНОМ. И сберечь всех или почти всех, кто живёт в его просторах. Человек раньше убьёт себя, чем Океан и его обитателей...

Пошли... Сначала сиганул Валерка, потом за ним последовала Олеся, Семён замешкался где-то на полминуты, а Раймонд, напяливавший акваланг, нырнул последним.

Карибская лагуна... Мало в природе есть более прекрасного. Нет, лагуны Полинезии и Микронезии наверное не менее впечатляют разнообразием красок и форм, но вряд ли более... Местная флора, конечно, как и любая подводная, особо не баловала разнообразием красок — ну нет смысла водорослям и подводной траве отращивать яркие цветы, всё равно пчёлы и им подобные для опыления не прилетят. Но данную нишу с успехом заняла флороподобая фауна в виде кораллов, морских перьев, и прочих актиний. Они с успехом заменяли своей вызывающей раскраской радугу во всех проявлениях. Можно было спокойно увидеть 'Пятьдесят оттенков розового'. И даже у женщин с их 'фуксия', 'испуганная нимфа', 'терракотовый', 'лососевый', 'собственно розовый', 'пудровый' и несть им числа... Не хватило бы даже у самых завзятых модниц словарного запаса для описания многообразия цветов. А тут ещё и рыбки снуют. Весьма причудливо раскрашенные. Неимоверно причудливо, и невероятно красиво. Здесь уже и художникам-абстракционистам есть чему позавидовать в этом плане Природе-матушке. Причём эта раскраска, отнюдь не маскирующая, просто кричит хищникам: 'Не ешь меня, козлёночком станешь!..'

Однако, на любого подобного 'наглеца' находится тот, кто его с удовольствием схарчит. На любого. Почти на любого. Лягушки-древолазы вроде единственные, кто сумел в полной степени использовать природный принцип: 'Не хочешь быть съеденным — стань несъедобным'.

В море такой принцип не проходит...

На дне лагуны происходило что-то совершенно невообразимое: Валерка тупо сидел на камне, а вокруг Олеси наяривала кругами местная любимица мурена Маруся... Семён пронаблюдал три подобных 'фуэте', после чего, вынырнул и глотнул воздуха. 'Укротительница животных' тоже явно стала нуждаться в кислороде, и пошла к поверхности. Рыбина, почувствовав, что её отпустили, поспешила в своё логово.

— Ну что там, Олесь?

— Сам не видел? Рыбы слушаются, моллюски — фиг поймёшь. Больно они тормознутые. Крабы — тоже игнорируют. Судя по всему, подчиняются мне только позвоночные. Прочие безмозглые на хрен посылают...

— Надо бы на осьминогах проверить, — болтая ластами в воде, чтобы удержаться на поверхности, предложил Ковалёв.

— Ага, как только притащишь сюда головоногое, так и проверим, — не преминула поиздеваться Олеся. — Где там мой благоверный?

— Пошли, посмотрим.

— Стой! — Семёну вдруг пришла в голову бредовая мысль. — А ты не можешь позвать сюда какую-нибудь крупную рыбёшку? Которой не видно, которая рядом с лагуной плавает. В качестве эксперимента.

— Почти наверняка — нет. И не буду. Типа я вам добычу на убой должна приманивать?

— Да перестань, Олесь! Мы 'домашних животных' не стреляем. И ружей не взяли. Просто попробуй.

— Ага! И приплывёт опять акула или стая барракуд. Не уверена, что смогу сдержать их в плане подкрепиться вами. Всё! Пошли уже!

Романовская засунула в рот загубник, сгруппировалась, и ушла в глубину. Семёну ничего не оставалось, как последовать её примеру.

Вильчевский по прежнему нарезал круги по периметру лагуны, Раймонд следовал за ним. Ситуация складывалась достаточно скучная — если Валерка и по-прежнему будет способен оставаться под водой без необходимости глотнуть воздуха, то продолжаться это может бесконечно. Семён и Олеся успели уже раза три вынырнуть за кислородом и нырнуть обратно, пока просто не прекратили ныряние и стали просто держаться на поверхности, дыша через трубку и наблюдая за свежеиспечённым Ихтиандром. Прошло около получаса, и тогда Валерий всё-таки пошёл к поверхности.

— Надоело? — весело поинтересовалась Олеся, когда голова Вильчевского показалась над водой.

— Да нет, реально стало хотеться воздуха глотнуть. Да и прохладненько как-то...

— Понятно, — подключился Семён. — Не амфибия ты — дельфин. Теплокровный всё же. Ладно, погребли к берегу.

На пляже снимали амуницию молча. Каждый при этом думал обо всех непонятках, которые наблюдались в последнее время.

— Сначала по соточке, — предложил Раймонд, когда все разместились у пока ещё незажжённого костра.

— Тебе ещё рыбку для обеда разделывать, — напомнил Ковалёв.

— Сначала по соточке! А отпрепарирую я вашу добычу за десять минут.

— Ладно, — поднялся Валерка, — я принесу. С консервой или с колбасой?

— Да пофигу. Неси, что рядом будет, — мрачно промолвила Олеся.

Вдруг она слегка напряглась и посмотрела на Семёна.

— А ты запали-ка пока костёр.

Тот здорово удивился этой явной и категоричной по тону целенаправленности приказания, но возражать не стал.

— Желание женщины — закон, — приподнялся Ковалёв. — А где спички?

— Сидеть! Зажигай!

— Лесь, у тебя с головой всё в порядке, — обалдело уставился на женщину Семён. — Переныряла? С ихтиофауной переобщалась?

— Во-первых, не смей хамить моей жене, — вмешался Раймонд. — А во-вторых, кажется она права.

— В чём права, идиоты?! В том, что я силой мысли могу разжечь костёр??? Вы что-то покурить без моего присмотра успели?..

— Сень, — попытался погасить зарождающуюся истерику друга Вильчевский. — Ты из нас вроде самый умный — докторскую вон пишешь... А соображаешь туго. Ты обратил внимание, в каких областях у нас с Олесей открылись чудесные способности?

— В каких?

— В профессиональных, можно сказать, — ответила за Валерку Олеся. — Он всегда лучше всех нас держался под водой, я много лет работаю с животными — вот и стала 'Повелителем существ'. И сильно подозреваю, что ты, без пяти минут доктор химических наук — 'Повелитель веществ'.

— Подождите, по такой логике...

— Зажигай, гад! — безо всякой репетиции остальные трое проорали команду совершенно синхронно. Семён испуганно посмотрел на лица друзей...

Да и хрен с ним совсем! Уставился на сваленные в очаге сучья, и мысленно дал посыл: 'Гори!'.

Наверное, он сам и удивился больше всех, когда над деревяшками заструился дымок, а через пару секунд весь костёр дружно разгорелся.

— Куда мы попали, ребята? — Олеся хоть и была главным инициатором этого действа, но на её лице читалась откровенная оторопелость.

— В сон. И это самое разумное объяснение, — Ковалёв находился в состоянии полного 'ахера', но внятно изъясняться ещё мог.— Бред! — мрачно продолжил он. — Валер, а тебя не затруднит принести стакан воды и пять-шесть кубиков сахара?

— Да не вопрос. А зачем?

— Сладенького захотелось, мля! Так принесёшь?

— Сейчас, о Повелитель Огня! — Вильчевский потопал к продуктовой палатке.

— А теперь твоя очередь, Ромочка, — повернулся Семён к Романовскому.

— Вы совсем сдурели? — шарахнулся Раймонд, поняв, о чём идёт речь. — Я — травматолог. Решили порезать друг друга за ради эксперимента? Хрен вам — не буду лечить по-любому. Даже классическими методами.

— А ведь кто-то из нас 'Клятву Гиппократа' давал, — повеселел Ковалёв, — суицидников с того света вытаскивал...

— Пошёл нафиг! — Романовский стал реально злиться. — Это... Это совершенно другое! Кретин!!

— В самом деле, Сём, — пришла на выручку мужу Олеся, — ты уже совершенно идиотское предлагаешь...

— А я что-то предложил? Какая извращённая у вас фантазия! Иди рыбку реанимируй, 'Айболит'! Группер ещё трепыхается.

— Ну да, я 'реанимирую', а вы её опять потом убьёте? — набычился Раймонд.

— Ну и зануда у тебя муж, Олесь! Если оживишь — отпустим. Мамой клянусь! Давай, иди работай по специальности!

— Что за шум, а драки нет? — Вернулся Валерий. — Держи, Сём, свои водичку и сахар. Чего колдовать будешь?

— Отвянь! — Ковалёв взял принесённое, бросил куски рафинада в кружку и уставился на неё.

— У слова 'спасибо' появился новый синоним?

— Блин! Спасибо! Извини и не мешай.

А в кружке реально началось... От еще не успевших раствориться сахарных кубиков пошли мелкие пузырьки. И это явно был не выходящий из пор воздух. Реакция всё ускорялась, жидкость в кружке начала напоминать только что налитое шампанское, а потом пена и вовсе стала переливаться через край. Но, через пару минут, бурление утихло, и Семён протянул продукт эксперимента друзьям.

— Кто попробует?

— С ума сдурел? — удивился Раймонд. — Нашёл себе крыс подопытных...

— Понюхай сначала. И можешь не сомневаться.

— Сам пробуй!

— Да пожалуйста! — Ковалёв глотнул из кружки...

Ну да — саке ещё противнее. А здесь градусов двадцать-тридцать. Но без всякого привкуса.

— Увы, до водки сахара не хватило. Но близко. Прошу убедиться.

Первым глотнул Раймонд.

— Да, внушает. Попробуй по воде походить... Лесь! Так где колбаса или тушёнка? Это без закуски совсем не в кайф употреблять.

— Сам сходи и принеси, — неласково отозвалась жена. — Дай попробовать!

— Да пожалуйста, — протянул кружку Романовский. — Только я занят — иду рыбку лечить, а то совсем закомплексую в обществе волшебников.

— Валяй! — усмехнулся Валерка. — А за закусью я, так и быть, сам сгоняю. И рома прихвачу. Не-не, Сём, твою 'первочудовку' обязательно попробую, но, подозреваю, что особого удовольствия от этого не получу.

Олеся проиллюстрировала последнюю фразу, глотнув из отданной мужем кружки и передёрнувшись всем телом.

— Дрянь какая! Тёплая водка, разведенная тёплой водой. Но да, внушает. Теперь сахар будет храниться у меня, и выдавать я вам буду по утрам по три кубика, алкаши несчастные.

— А чего сразу алкаши? — попытался возмутиться Раймонд, но его попытка была на корню пресечена дружным криком: 'Иди рыбу лечить!'.

— Злые вы, уйду я от вас! — усмехнулся Романовский и действительно побрёл к кусту, под которым в тенёчке были брошены трофеи сегодняшней охоты.

Валерий, тоже глотнув предварительно свежесотворённого алкоголя, побежал к ручью за консервами и ромом.

Семён задумался. Сознание человека не совсем далёкого от науки отказывалось воспринимать, во-первых, новую реальность, а во-вторых, и ещё более агрессивно отказывалось думать, что у него действительно беспредельная власть над контролем химических процессов...

— О чём задумался, детинушка? — попыталась прервать мысли Ковалёва Олеся.

— Подожди!.. — прозвучало грубовато, и Семён поспешил извиниться перед подругой. — Прости, Лесь! Понимаешь, того, что происходит, быть не может, но это есть. То, что ты вдруг научилась управлять животными...

— Только позвоночными.

— Непринципиально, но в этом нет чуда. Я материалист, конечно, но 'Есть многое на свете, друг Горацио...' То, что Валерка может сидеть под водой чёрти сколько, на мой взгляд, менее понятно — физиология есть физиология...

— Подожди, раз уж пошли такие заморочки, может его организм научился выжимать из воздуха, который вдохнул не два процента кислорода, а все двадцать один?

— Да? Блин! Не думал об этом. Ну да ладно. Но со мной-то что? Не может в принципе загореться костёр от мысленного приказа, и уж тем более не могут вода с сахаром превратиться в спирт.

— Как раз 'в принципе' они могут, — улыбнулась Романовская. — Не забывай, что на биофаке химическую термодинамику тоже изучают. В обоих процессах изменение энтальпии отрицательное, а энтропии положительное — разрешено!..

— Подожди!..

— Не перебивай даму! Так вот, только сейчас сообразила: ты — катализатор. Нефиговый такой катализатор. Но пока, всё что ты сделал, не нарушает основных законов природы. Вот если ты трансмутацию продемонстрируешь, например наш алюмииевый котелок в медный превратишь... Или фотосинтез в стакане воды устроишь — будем искать другие варианты.

— Непременно попробую. Но не сейчас. В спокойной обстановке.

— До чего договорились? — подошедший Валерий поставил на песок бутылку рома, а на раскладной столик два блюдечка с консервированной ветчиной. Тоненьких таких блюдечка.

— Не понял, — посмотрел на друга Семён. — Откуда вилки? И блюдца...

— Удивились? — усмехнулся Вильчевский присаживаясь. — А вот обидно мне стало, что вы все такие волшебники, а я просто дыхание подольше задерживать могу. Решил поискать в себе ещё новые способности. Дай нож, Олесь!

Слегка обалдевшая женщина вытащила из ножен на поясе, который так и не удосужилась снять после погружения свой 'золинген' и протянула его Валере.

Тот принял элитное изделие германских металлургов, и закрыл клинок кистями рук. Пальцы зашевелились, Вильчевский сосредоточенно смотрел на нож...

— Вуаля!

Из прекрасной, шикарно ложащейся в руку рукоятки вместо клинка торчал болт. В смысле стержень с резьбой.

— Могу и топорик слепить. Маааленький, правда, — попытался пошутить 'повелитель металла', но Романовская уже озверела забыв про всё на свете. И это понятно — издевательства над своим оружием не стерпит никто, кто держал его в руках.

— Урод! Убью!! Отдай мой нож, сволочь!!!

— Тихо, тихо, Олесенька! — отскочил Валерка. — Сейчас слеплю тебе новый клинок — лучше прежнего будет.

— Ошалеть! — пробормотал Семён. — Может, полетать попробуем?

— Пробуй, у меня не получилось, — мрачно буркнула Олеся. — Только вряд ли — нет среди нас лётчиков. Вильчевский! Немедленно верни мне нож, а то я тебя этим самым шурупом издырявлю!

— Не кипятись, сестрёнка, — Валерий и так сосредоточенно мял пальцами сталь, — Сейчас получишь свою цацку в целости и сохранности. Держи!

Клинок действительно выглядел как прежде, даже клеймо производителя восстановилось. Романовская, даже скрупулезно осмотрев своё оружие так и не нашла к чему придраться.

— И что тут у нас происходит? — друзья, увлечённые происходящим, не заметили приближения Раймонда. — Опять эмоции кипят, как я слышу.

— Ну да, есть некие новости, — весело откликнулся Семён. — А у тебя как?

— Всё как обычно: вскрытие показало, что пациент умер от вскрытия.