— Ага, получится тут — ты ему гарпуном хребет разнёс. Я не реаниматолог. Да и специализируюсь по теплокровным как минимум. Желательно, по людям. Держите обед!

Олеся встала и приняла из рук мужа оба котелка, в одном, уже наполненном водой, лежали подстреленная Семёном рыба-камень, голова групера и его плавники, в другом — собственно тело Валеркиного трофея.

— Мавр сделал своё дело, а готовить рыбу у нас мастак Ковалёв, — с лёгкой обидой пробубнил Раймонд.

— Согласен, — кивнул Семён. — Олесь, займись ухой, пожалуйста. Валер, принеси ещё дров, Ром, помоги ему, а я с тушкой разберусь.

— Таки может, сначала бахнем, коллеги? — возмущённо повысил голос Вильчевский. — Я, между прочим, специально за 'стрессоснимателем' ходил, блюдца для закусочки мастерил... Где уважение к чужому труду?

— В самом деле, — согласилась Олеся, — Капель по двадцать не помешает, а то, и после ковалёвской 'первочудовки' вкус во рту тот ещё, и мой благоверный не в курсах по поводу последней новости... А рыба не убежит, не уплывёт и не протухнет.

— А что случилось? — Раймонд сразу реально занервничал — хороших новостей он не ждал.

— Не напрягайся, — поспешил успокоить друга Семён.— Новость со знаком 'плюс' — Валерка реальный 'Магнето', лепит из металла как из пластилина. Что хошь лепит. Даже клейма. Подозреваю, что он на медный самовар может 583ю пробу поставить.

Объект обсуждения пока просто плескал в кружки ром и не реагировал на подколки.

Все разобрали свои порции алкоголя...

— Не чокаясь! — предложил Семён. — Может мы уже на том свете.

— Чокаясь, — немедленно возразил Раймонд. — Это явно не Ад, и вряд ли Рай.

— В самом деле, Сём... Перегибаешь, — слегка напряжённо промолвил Валерий. — Не та ситуация.

Ковалёв понял, что именно 'перегнул', и поспешил согласиться:

— Извините, ребята — нервы. Столько событий за несколько... Пусть не несколько минут... Чтобы мы все были здоровы в этом мире! — Ковалёв протянул кружку, и все немедленно звякнули по ней своими. И выпили.

— А всё-таки, согласитесь, — слегка почавкивая консервированным мясом, бросил Вильчевский, — вилками удобней лопать, а?

— За это тебе большое человеческое спасибо, — с полным ртом поблагодарил Раймонд. — а ещё...

— Смотрите! — Семёна просто подбросило из полулежачего положения.

Все тоже поднялись. С различными степенями энтузиазма, правда... Но увидели причину беспокойства все — в небесах, в направлении от лагуны парил натуральный дракон.

Совершенно явственно различалось, что это не птица — хоть по силуэту никаких подробностей разглядеть было нельзя, но рисунок крыльев однозначно свидетельствовал, что в небесах парит отнюдь не пернатое создание. Крылья напоминали скорее гигантскую летучую мышь, но слишком длинная шея заставляла задуматься в первую очередь именно о драконе.

— Етить-колотить! — сплюнул Валерка. — Только этого птеродактиля-переростка нам и не хватало.

— Олесь, — обратился к жене Раймонд, — а ты не можешь послать этого урода летающего куда-нибудь подальше? Нервирует очень.

— Или наоборот, — встрял Ковалёв. — Приземлить его на нашем пляже, сделать 'атата!', и строго-настрого приказать сюда больше не соваться. А?

— Нет, мальчики, — хмуро бросила Романовская. — Я именно последнее и пыталась сделать. Видимо 'не добиваю'...

— Опа! Разворачивается ящер! — не сдержал эмоций Семён. — 'Добиваешь', сестрёнка!

Дракон действительно заложил вираж, и направился прямо к лагуне. Причём со снижением. Но, по мере приближения летающего динозавра, лица у робинзонов стали вытягиваться сильнее и сильнее — всё чётче различалось, что на спине у него сидит человек...

— Это кто? — ошарашено вымолвил Раймонд.

— Турук-Макто, блин! — злобно прошипела его жена. — В чём смысл вопроса?.. Нет, ребят, меня он не слушается, да у него и всадник имеется — скорее всего, в такой ситуации мои способности не действуют.

Не долетев до кораллового обрамления лагуны, дракон заложил вираж и снова стал удаляться. Теперь его удалось разглядеть достаточно прилично — здоровенный зверюга, с размахом крыльев метров пятнадцать действительно напоминал турука из культового фильма 'Аватар', только цвет имел не оранжевый в крапинку, а ровный серо-зелёный. И безо всяких рогов на конце рыла — тварь явно плотоядная, а хищнику рога и прочие костяные выросты на морде без надобности.

Что представлял собой наездник, выяснить не получилось — не помог даже бинокль, за которым успел смотаться Семён. Некий человек — не более.

— Уходит Горыныч, — с долей сожаления выдохнул Вильчевский, глядя, как птерозавр направился на запад от острова.

— Жалеешь? — усмехнулся Раймонд. — Хотел бы, чтоб он прямо сейчас здесь приземлился и, не дай Бог, продемонстрировал действие своей 'огнедышащей железы'?

— Не, а как такая махина вообще летать может? — озвучил своё недоумение Ковалёв. — Самое тяжёлое из того, что летает в нашем мире — дрофа. А в этом гравитация та же самая. И плотность воздуха аналогичная.

— Ну почему же, — тут же возразила Олеся. — Кецалькоатль имел размах крыльев до пятнадцати метров.

— Кто? Ацтекский бог? 'Пернатый змей'? — не понял жену Раймонд.

— Кецалькоатлем назвали самого крупного из летающих динозавров. Причём обнаружили его окаменелости именно в Америке.

— Но он же , наверняка, 'планером' был, так ведь, Олесь? — вмешался Валерка. — А наша рептилия крыльями ещё и махала...

— Не знаю — я не палеонтолог всё-таки. Почему бы и не помахать? Он ведь, в отличие от дрофы, не теплокровный, вероятно. Так что энергии хватает на 'крыльемашество'.

— Ну да, — бросил Семён, — и не травоядный.

— С чего такая уверенность? — удивлённо посмотрел на друга Вильчевский. — Не, Сём, я тебе доверяю, но обоснуй. Хотелось бы понимать с тобой за компанию.

— Понимаешь, Валер, трава и прочие сено-солома крайне малокалорийны. И очень тяжело и долго отдают свою энергию. Опуская подробности — нужен очень длинный и тяжёлый пищеварительный тракт, чтобы её извлечь. С таким не полетаешь. Представить себе летающую корову можешь? А слона? Бегемота? Они вообще-то и являются ходячими желудками, вокруг которых налеплено всё остальное. Рыбку ведь не раз разделывал? Вот и вспомни, сколько кишок у карпа или линя. А у щуки или судака — рот-желудок-задница...

— А если здесь этих птеродактилей сахаром кормят? — ехидно поинтересовалась Олеся. — Я понимаю, что дурдом, но мы, вроде бы уже к дурдому привыкать начинаем. Нет?

— Да чего вообще воду в ступе толочь? — пожал плечами Валерка. — Придёт время — узнаем что тут эти ящеры жрут. Пошли за дровами, Ром, нам тоже давно обедать пора. — И это правильно, — кивнул Семён. — Давай, сестрёнка, ставь котёл на костёр, а я тушкой займусь. Ящеры — ящерами, а обед по расписанию.

Когда остальные мужчины отправились за топливом, а Олеся взгромоздила казан над огнём, Семён стал деловито возиться с рыбиной. Натерев группера смесью соли и перца, щедро обсыпав сушёными травками и обмазав изнутри и снаружи давленным чесноком, нафаршировав крупно порезанным лаймом, он старательно завернул будущий деликатес в какие-то местные лопухообразные листья и закрепил данное сооружение зубочистками. Оставалось ждать когда прогорит костёр, чтобы закопать потенциальный ужин в золу. .Пообедать можно и ухой, которую сноровисто стряпала Романовская.

Дорога за дровами с каждым днём становилась всё длиннее. По мере очищения окрестностей лагеря от всего материала растительного происхождения, который уже успел умереть и подсохнуть. Прорубаться сквозь джунгли не приходилось — фирма-организатор уже не первый год высаживала на остров людей, желающих экзотически "поробинзонить", так что, несмотря на то, что тропическая флора стремительно отвоёвывала отобранное у неё на какое-то время пространство, прорубленные и протоптанные в джунглях тропинки полностью зарастать не успевали. Идти было достаточно комфортно, так же не представляло особых проблем, не отходя далеко от пути следования срубать или даже просто отламывать бренные останки отживших своё лиан или фрагментов деревьев.

Природа радовала глаз совершенно сумасшедшими красками — одни только цветы пылали всеми оттенками радуги, а местная фауна в этом плане не отставала, только бабочек, достигавших размера мужской ладони, порхало вокруг немереное количество. Причём самых что ни на есть попугайских расцветок. Впрочем, и сами попугаи, и прочие местные птицы исправно добавляли ярких мазков в написанную карибской природой картину...

Но, что Раймонд, что Валерий, на весь этот фейерверк всех цветов спектра с вариациями не отвлекались — уже 'наелись' за первые дни своей робинзонады. Сейчас их волновало только 'горит — не горит' и 'съедобно — не съедобно'. В основном — первое. Ну и осторожность соблюдать надо было — мало ли на какую ядовитую пакость можно нарваться, что на змею, что на паука какого-нибудь... Пока подобных проблем не возникала, но бережёного Бог бережёт.

— Пожалуй, хватит пока, — предложил Вильчевский. — Всё равно ведь не утащим зараз то, что нарубили. Всё равно возвращаться во вторую ходку.

— Хватит, так хватит, — и мужчины побрели обратно по тропинке, прилежно собирая топливо. Достаточно быстро стало ясно, что возвращаться придётся минимум два раза, уж больно с размахом друзья взялись изначально за порученное дело — сухих сучьев и сухих же лиан нарубили значительно больше, чем можно утащить зараз. А ведь оба мужчины крепкие — Валерка с детства имел склонность к худобе, и, сколько бы не ел и не пил, ни грамма жира не откладывалось под кожей: кости, мышцы, сухожилия, и всё. Ну, ещё собственно кожа, конечно. Но, при всей своей сухощавости, силой обладал изрядной.

Как, впрочем, и Раймонд, который являлся чуть ли не противоположностью своего товарища: слегка полноватым был с детства, даже в юности, когда активно занимался современным пятиборьем, лёгкий намёк на животик имелся, лицо слегка одутловатое, щёчки явно выражены, губы словно готовятся к поцелую, нос уточкой... В своё время, когда чуть ли не все 'рыцари пяти качеств' напропалую пытались ухаживать за красавицей Олесей, никто так и не понял, почему девушка выбрала его. Но женщин никогда не понять. Кстати, девушки, впоследствии ставшие жёнами Семёна и Валерия, когда потусовались в общей компании, на недоумённые вопросы своих будущих мужей на данную тему, недоумённо же отвечали: 'А чему ты удивляешься? Ромка очень сексуальный. И... Ну я не знаю... Не было бы тебя, и он был бы свободен, я бы попыталась...' Ну, не буквально, конечно, но что-то в этом духе.

Кстати, о современном пятиборье, где и познакомились все четверо: у каждого имелась своя 'коронка' — Олеся была всадником от Бога и, к тому же, легко находила общий язык с лошадьми*, Раймонд стрелял из пистолета так, что иногда, даже подвыпив, на спор прошибал пульками с десяти шагов все три лепестка трефового туза, Валерий не знал себе равных в бассейне, а Семён оказался настолько сильным шпажистом, что через несколько лет перешёл в чистое фехтование и за год выполнил там норматив мастера спорта.

В современном пятиборье спортсмен садится на незнакомого коня (или кобылу), с которыми, знакомится не раньше, чем за час до начала соревнований, а в седло садится не раньше, чем за пятнадцать минут до начала состязаний.

Первую партию топлива уже доставили в лагерь, где умопомрачительно пахло ухой, и отправились за очередным питанием для костра. Но, когда дошли до ближайших сухих сучьев, которым предназначалось сегодня превратиться в продукты сгорания, Раймонд, чтобы не заскучать вертевший головой по сторонам вдруг вскрикнул:

— А ну, стой!

— Что такое?

— Что-то мне по глазам мазнуло... Сходим-ка туда, — и показал своим мачете в сторону негустых зарослей. Не зря показал.

— О как! — буквально ошалел Валерка, когда увидел нет, не плантацию, но несколько 'кустов' на которых уютно расположились гроздья экзотических фруктов. — Жуй кокосы, ешь бананы!

Действительно — бананы. Большинство были зелёными, но привлекли боковое зрение Романовского именно жёлтые, зрелые, которые просто 'кричали' своим золотистым цветом всякому, кто проходил мимо: 'Съешь меня!' Размеры у экзотических плодов были довольно скромные — раза в два меньше, чем у тех, которые продаются в российских супермаркетах. Хотя и те, что поменьше тоже продаются, но реже и дороже.

— Ну что, пойдём, надерём? Удивим твою благоверную с Сёмкой?

— Да не вопрос. Только поосторожнее там — мало ли какая змеюка среди этих фруктов притаилась.

— Не должна. На Карибских островах ядовитых змей практически нет. Насколько я помню, только на два белые плантаторы специально завезли гадов из Южной Америки, чтобы негры с плантаций сбежать боялись.

— Во-первых, Валер, это было в 'той' реальности, а во-вторых, попросил бы тебя не употреблять слово 'негр'.

— Да ладно! — Даже остановился Вильчевский. — Не соизволишь объяснить почему?

— Ну, это оскорбительно для чернокожих. И ты сам прекрасно знаешь, что не принято у культурных людей. Чего придуриваешься? Сам ведь прекрасно знаешь.

— Знаю. Знаю, что некоторые либерастнулись и политкорректнулись по полной программе. Мы тут при чём? 'Негр' — вполне научное и нормальное определение чернокожего человека на русском языке. Не несущее никакого уничижительного смысла. Я ведь не сказал: 'ниггер', правда? Кстати, в Африке есть река Нигер, одноимённая страна, и Нигерия до кучи. И никого это не парит — карты не переделывают. А от ваших политкорректных 'афроамериканцев' скоро до 'афроафриканцев' докатимся. И вообще, пусть это англосаксов и прочих просвещённых европейцев напрягает — их предки 'живым шоколадом' торговали и на плантациях негров гнобили, а у славян нет этого чувства исторической вины. От слова совсем.

— Ладно, проехали, — буркнул Раймонд. — Главное, чтобы ты при чернокожем такого не ляпнул, он ведь твои историко-филологические изыски до конца не дослушает, может и сразу в дыню зарядить.

— А то я не понимаю. Только это пока не актуально — на острове ни чернокожих, ни краснокожих... Никого, кроме нас. Давай уже бананы собирать. Только действительно, стоит поглядывать, куда руки тянешь. Змеи-то вряд ли, а вот какой-никакой паук ядовитый запросто может в гроздьях прятаться. Не стоит проверять, появились ли у тебя способности в медицинской магии.

— Разумеется. И, на всякий случай, в рот ничего не тянуть, пока в ручье как следует не вымоем. Не хватало ещё какую-нибудь тропическую заразу подцепить.

— Эт-то понятно. А по сколько набирать будем?

— Жадничать не стоит — никуда эти бананы от нас не убегут, возьмём 'на попробовать' пару-тройку гроздьев. Нам ведь, в первую очередь, дрова притаранить нужно.

— Согласен, — кивнул Валерий. — А ну-ка погоди!..

Вильчевский направился к стене тростника, что росла метрах в пятидесяти. Раймонд сначала оторопел, а потом, догадавшись в чём дело, пошёл следом за другом.