4. Контрабандист Сталина -4

— А чтобы мы сделали после Крыма? Нас предали наши союзники. У нас было много гражданских, детей — вздохнул генерал.

— Организовал бы экспедицию в Латинскую Америку или в Африку или в Азию и захватил бы территорию. Там бы вы вполне смогли организовать новое государство. Вон почитайте газету "Русский Парагвай", чем Вам не пример. Ваш генерал Белый сейчас приглашает всех соотечественников. Почему не едете?

— Не Белый, а Беляев — поправил меня Кутепов. — Мы надеемся на революцию в России.

— Вот же Вы генерал... упертый — извините, если что. — Да незаинтересованные мировые лидеры, а вернее банкиры и финансисты в свержении коммунистов. Как Вы это понять не можете?

— Почему?

— Да потому что идёт окончательный передел сфер влияния за мировое господство. Этот процесс ещё ваш Николай запустил. И вам в нём нет места.

— А что предлагаете вы? Поднять руки перед большевиками и опустить голову на плаху? — теперь уже стал ехидничать генерал. Явно решил поменять тактику в разговоре.

— А вот этого я не говорил. Я тоже не люблю коммунистов-интернационалистов. Но там не все интернационалисты, есть и патриоты вашей страны. А вам для начала я предлагаю покончить с предателями у себя.

— Что вы имеете в виду?

— Игоря Зелинского. ( В 1928 году из новостей в газетах из лондонского суда: некий офицер-эмигрант Игорь Зелинский потребовал с Японии 150 млн. рублей за предательство в Порт-Артуре. Истец утверждал, что ещё во время русско-японской войны передал противнику план расположения мин в районе города, однако обещанных ему за это денег так и не получил. — истор. Справка) А потом потрясти некоторого писателя Максима Горького который сейчас живет на Капри в Италии. Говорят, он немало скупил ценностей в 1918 году за копейки у богатых людей, пользуясь их бедой. Ну и наконец, надо найти и тоже хорошенько потрясти сестру Дзержинского. Она толи в Германии, толи в Австрии за банкиром. Туда ваш визави переправил немало награбленных ценностей.

— А что потом?

— А потом на эти деньги купить грузопассажирский пароход и начать эмиграцию в Латинскую Америку к Беляеву или ещё что-нибудь в этом роде. Вы что не видите, что начинается экономический кризис. Кому тогда будут нужны тут изгнанники-эмигранты?

— А мясо у Вас хорошо готовят. А вот вино. И откуда Вы это только знаете? — покрутил пальцами генерал.

— Ресторан только открылся. А остальное без ответа — развёл я руками.

— Необычный разговор получился. Шёл я к Вам за одним... я подумаю над Вашими словами. Разговор у нас ещё не окончен — генерал небрежно кинул купюру на стол и удалился с сообщниками, оставив половину недоеденного блюда.

Глава -2.

— И чтобы это значило? — обратился ко мне Никольский.

— А это кто-то попытался нам навязать свою волю — усмехнулся я и продолжил есть.

— А вы значить... ему свою? — недожавшись продолжения, спросил у меня Никольский.

— Нет, Алексей. Я дал ему понять, что нечего указывать другим, как жить. Сначала пусть у своих соотечественников порядок наведёт. Да и ты заметил, как прислушивались к разговору его сопровождающие?

— И что они так просто отстанут?

— Боюсь, что это только начало. Счас и остальные попрут — тьфу ты. Всю атмосферу хорошего обеда испортили...

Джон-Роберт Дэвис сотрудник американского посольства в быстро наступающих сумерках вёл свой роскошный Cadillac LaSalle прошлого года выпуска очень осторожно.

— Чёртовы лягушатники. Ну почему им захотелось перекапывать пол Парижа перед тем, как я купил себе новую машину? — ворчал Дэвис. Его настроение подало, потому что он опаздывал к своей французской любовнице Адилин. А племянница французского банкира ждать не любила. Опять придётся выслушивать упрёки и пообещать купить какой-нибудь дорогой подарок. Но ему пришлось задержаться на закрытой вечеринке Фрэнсиса Скотта Фицджеральда в стиле "Великий Гэтсби". Из метрополии пришёл строгий приказ на усиление разведывательной деятельности во Франции, вот он и старался. Мог бы взять и Адилин, но сегодня она бы только мешала.

— Это ещё что такое? — уставился Джон-Роберт на перекрывший дорогу старенький ситроен. Возле заднего поддомкраченного колеса ругались два француза. Нажав клаксон, он только получил неприличный жест, причём от обоих. Толи плохое настроение, толи выпитое вино заставили в порыве гнева выхватить кольт и направиться к французам.

— Убирайтесь с дороги и дайте мне проехать. А потом ругайтесь, сколько хотите — подошёл Дэвис к мужикам и качнул пистолетом чуть выше пояса.

Мужики замолчали и уставились на него. Один смешно пригнул шею к плечам и стал зачем-то поднимать руки вверх. Второй изобразив растерянность на лице, развёл руки в стороны. Это забавная ситуация немного рассмешила Джона-Роберта и заставила опустить пистолет. В туже секунду кепка первого полетела ему в лицо, и что-то сильно ударило по руке с пистолетом. Рука, слабо сжимающая пистолет разжалась, и он выскальзывает из рук. С другого бока в висок приходиться удар и Дэвид теряет сознание.

— Ты хоть его не убил? Быстро в машину — командую Никольскому, подхватывая пистолет американца. Мой удар ногой американец точно не ожидал, как и всё остальное.

В машине американца уже сидит Юрий, который прятался в кустах. Уже пытается разобраться в управлении машиной. Это на тот случай если американец будет ехать не один. Обычно так и было. Тут просто повезло. Заталкиваем американца на заднее сиденье, и я быстренько защёлкиваю приготовленные мной наручники. Одни на руки, вторые на ноги. Кандалы для ног пришлось купить в магазине для взрослых возле кабаре "Мулен Руж". Поэтому они обёрнуты мехом и несколько комично смотрятся на пленнике.

Американца мы поймали на въезде в богатый квартал Пале-Бурбон из частных домов. За ним уже больше трёх недель аккуратно следили люди Никольского. Причём сам американец на глаза нам попался совершенно случайно. Сначала нас вообще привлекла его коричнево-чёрная дорогая американская машина. Но остальное уже потихоньку в процессе разработки доработали. Караулили мы его три последних дня и наконец, он нам попался. Хорошо, что в этом дорогом квартале довольно много больших деревьев и кустарников. Хоть листвы сейчас практически нет, но всё равно в надвигающейся ночи чётко разобрать что-либо проблематично. Плюс всё мы бородатые и усатые, а уличное освещение очень незначительное. Да и позаботились мы об одном "ненужном" фонаре.

Две машины пронеслись через квартал и углубились в пригород Парижа. Никто нас не преследовал. Через пятнадцать минут мы спокойно заехали на съёмную сельскую виллу с большими подсобными постройками. Загоняем машины в бывшую конюшню. Сейчас там все стойла убраны, и места хватает поставить ещё несколько таких машин.

— Начинай красить наш броневичок — командую Юре. А сам с Никольским подхватываем американца и тянем его в погреб.

— Ну и кто вам разрешил шпионить за коронованными особами? — задал я вопрос очухавшемуся Дэвису. Предварительно мы его обыскали. Всё из карманов выгребли. Сняли галстук, ремень, ботинки и пристегнули к железному стеллажу. Почему я задал этот вопрос первым, я и сам не знаю. У меня всё не выходит мысль узнать, кто и как на нас доносит. Слишком много совпадений, а так не бывает.

Через три часа истязаний мы оставили хныкающего американца в покое. Я вытащил из него иголки. Нет, никто его тупо не калечил, он нам ещё нужен. Но вот знания того мира и старого китайца я применил по полной. С одной стороны нам повезло. Попался действующий профессиональный американский разведчик, а не простой дипломат, как мы сначала считали. С другой стороны немного он и рассказал, потому что ещё недавно работал в Швейцарии. По этой же причине мы просто не знали, что у него спрашивать. Вот и задавали вопросы чуть ли не все подряд. Но надо признаться, Дэвис оказался крепким парнем. Намучились мы с ним немало.

И первое что я сделал, то произнёс про себя: "Шарик, ты балбес". Ну почему мне раньше не пришла мысль о техническом подслушивании. Американцы во время войны доставили во Францию диктографы американской фирмой Dictograph Corporation с коммутацией на 6 телефонных линий. Наверняка одна такая линия подключена и к нашему телефону. Плюс кого-то из мелких наших работников завербовали, а остальное домыслили. Чего, чего, а Жака Лефебвруа недооценивать явно не стоит.

Узнали о немецком секретном разведывательном объекте под вывеской сапожной мастерской на улице Прево-Мартен в Женеве. Причём действуют под видом французов. Там у них много французской форменной одежды со знаками различия, орденами и остальными атрибутами. Что самое интересное своим союзникам французам американцы этот объект так и не сдали, и он продолжает действовать.

Зато Дэвис сдал французов, которым удалось завербовать кого-то из большевистских ведущих авиаконструкторов. Имя двойного агента, который работал и на американцев — Фраучи. Интересно и кто это из авиаконструкторов в СССР завербовали?

Остальные сведения не так интересны и требуют ещё многих уточнений. Оставив за главного на вилле Юрия, мы на велосипедах отправились в Париж.

— Восстание армии против власти жидо-коммунистов в России — размахивая белоэмигрантской газетой, кричал во всё горло пацан-газетчик, как только мы заехали в Париж. Подозвав его, купил свежий номер. Остановились с Никольским и познакомились со всей статьёй. Как-то в ней всё очень неопределённо. Рассказывалось о каком-то восстании военных на Украине. Может провокация ОГПУ?

— Ну, наконец-то — Никольский.

— Даже не надейся. Это какие-то местные разборки или провокация. Сейчас приедем, и обойди всех наших и своих знакомых. Пусть не дергаются. Скоро там всё закончится.

— Ты в этом точно уверен?

— Да. Поехали — вот что-то не помню я такого восстания в своей прошлой истории.

Из-за этой "сенсации" пришлось отложить на два дня нападение на Кюри. Слишком возбуждены были мои русские работники. Пришлось наводить жёсткий порядок.

Как бы мне не хотелось связываться с женщиной, но никак этого не избежать. Эту "грязную работу" я не стал поручать никому. Сказал, что из-за этой и её коллег погибнут тысячи и будут шантажировать миллионы. Кстати, у нас почему-то уверенны, что американцы шантажировали только СССР. Это не правда. Шантажу после войны подверглись многие страны, начиная от невозврата золота, которое у них временно хранилось, до захвата территорий. Пока же Никольский и его команда во мне уверены. Видят, что это не обычный криминал, а нечто большее. Да я и сам участвую в акциях. Заодно я им сравнил эти работы "учёных" и возможное получение ими оружия наподобие отравляющих газов. Впечатлялись.

Во Второй мировой войне газы в боевых действиях практически и не применяли. Мало кто у нас задумывался, а почему? Миллионные жертвы с обеих сторон, а массового применения не было. Вот англичане, например, предупредили немцев, что в случае высадки на остров сразу применят отравляющие газы. А на месте применения газов в Европе в Первой мировой войне чуть ли не до двухтысячных ничего не выращивали и не строили. А перед тем как напасть на какую-либо страну американцы всегда добиваются удаления с её территории отравляющих газов. Заодно и запрет вводят на его всемирное производство и распространение. Это же намного дешевле и менее наукоёмкое, чем атомное оружие со средствами доставки. Так что война, войной... а хозяева Земли и капиталов между собой всегда договорятся. Страдают только, как правило, рядовые. Как люди, так и правители.

Ближе к вечеру мы на двух машинах наведались на улицу Пасси, где в небольшом доме с аккуратным забором жила Кюри. Надо признаться, что сейчас район Пасси ещё-то захолустье, где в основном жили эмигранты.

Американскую машину, предварительно обыскав и забрав несущественные, но полезные мелочи, такие как ключи, домкрат и сумку с вещами оставили рядом с домом Кюри. Проникнуть в её небольшой двухэтажный дом за забором не представляло труда. Во дворе воняло какой-то химией, так что пришлось дышать очень осторожно. Понятно, что лишний раз сюда никто заходить и не будет.

Аккуратно выставили стекло, проникаем в дом. В доме так же воняет химией, но чуть меньше. Кругом тишина, темно и только в большой комнате виден отблеск света. Не спеша пробираемся в сторону зала. Он превращён в настоящую химическую лабораторию. Тихо про себя матюгнулся на этих фанатиков от науки. За столом, освещённым настольной лампой что-то увлечённо писала неряшливо одетая женщина. Клоки седых волос торчали из причёски во все стороны. Сразу возникла ассоциация со средневековой ведьмой. Ну, значит, всё мы делаем правильно, успокоил я сам себя.

Тихонько подойдя, я с силой обрушил рукоятку револьвера на затылок женщины. Она тут же уткнулась головой в стол. Обследовали дом, больше никого. Вздохнул с облегчением. Оставив Никольского наблюдать, а мы с Юрой затащили американца с запечатанным лейкопластырем ртом. Показал Юре на довольно неплохой нож для вскрытия корреспонденции на столе. Явно не женский. Он спокойно взял нож рукой в перчатке и вогнал в шею американцу. Вот уж у кого нервы железные. Пройти три года мировой войны и два года гражданской ожесточили его душу. А ценность человеческой жизни для него потеряла всякий смысл.

Дальше он отправился за бутылками с керосином. Я принялся укладывать американца с пистолетом в руке. Потом Кюри, которая уже не дышала, изображая их сору. Посмотрел ещё раз. Отдраил лейкопластырь.

Никольский в это время стал стаскивать все рукописи и записи к нам. Заглянули в открытый сейф. Кроме денег ничего не взяли, хотя там было и немного драгоценностей. После мы облили всю лабораторию керосином. Особенно тщательно приборы и поставили несколько зажжённых свечек. Они рассчитаны на двадцать минут горения, пока пламя доберётся до мисок с керосином.

Вышел во двор, посмотрел кругом и открыл ворота. Через пару минут Юра заехал на американской машине вовнутрь. После мы ещё раз осмотрелись, дождались ушедшего прохожего, прикрыв за собой ворота, направились к своему ситроену. Через полчаса весь дом был охвачен пламенем. Посмотрели на пожар издали. Увидели суетящихся вокруг людей, которые несколько пытаются потушить дом Кюри, а не допустить распространения пожара на соседние здания. Теперь наш путь лежит в здание института Кюри за номером 26 на улице Ульм в 5-м округе Парижа. Там семьдесят групп, под управлением Кюри занимаются исследованием в области радиации. ( Жалеть Кюри никак ни стоит. В 1929 году она будет читать лекции в САСШ и это послужит толчком к началу создания большой атомной программы, что в свою очередь приведёт к созданию атомной бомбы. За её "вклад в науку" президент САСШ Герберт Гувер вручит ей чек на 50 тысяч долларов и грамм радия. — прим. Автора).

В здание института мы залезли сразу на второй этаж с внутреннего двора по сборной лестнице в туалет института. Там заранее люди Никольского подпилили решётку на узком окне. Пришлось пойти на это, так все окна сзади были зарешечены. Так просто в институт было не попасть, всё-таки тут находилось немало материальных ценностей. Подтянули сумки с бутылками с керосином и маслом, пару монтировок и свечки. Начали сверху. Особенно нас интересовали приборы, которые были в единственном экземпляре, разные записи и рукописи. В институте только в одной половине занимались исследованиями в области радиации, но боюсь при пожаре, пострадает весь институт. В некоторые кабинеты пришлось очень аккуратно вламываться при помощи монтировок.