Сказка 4. Чистая в убийствах

— Спасибо! Клянусь, я не забуду твоей щедрости, и отплачу добром. Но, мы заболтались, а ведь давно пора идти в храм.

— В храм?

— Разве ты забыла? У себя на родине ты служила Хатхор. Верно? Умеешь играть на лютне...

— Флейте и арфе, — добавила девушка, — а в детстве занималась акробатикой, да и сейчас неплохо танцую и пою.

— Вот и славно. Твоя Хатхор и моя Баалат во многом схожи. Так почему тебе не пойти со мной?

— Я не знаю местных обычаев, да и ...

— Что за наказанье! — выкрикнула в сердцах Лилит. — Либо ты слишком глупа, либо скромна. То и другое весьма скверно.

Лицо Мафдет зарделось от стыда и обиды.

— Прости. Я боялась, нет, даже не смела надеяться. Здесь в Гублу, вдалеке от дома... Кто бы мог подумать! Жизнь порой преподносит сказочные подарки... Ты права. Я слишком глупа и стыдлива. Зачем тебе такая служанка?

— Я никого не нанимаю в служанки, — пришло время обижаться Лилит. — Ты будешь служить не мне, но Баалат. Она даст тебе пропитание, одежды, покой и веру в будущее.

— Но ...

— Все остальное не в счет, — верховная жрица умела настоять на своем. — Прекрати пустые разговоры. Или у тебя есть выбор?

— Нет.

— Тогда я ничего не понимаю. Разве ты желаешь прозябать в... О, боги! Опять чуть было не сказала глупость! В храме Баалат ты обретешь силу и душевное равновесие. Иные почитали бы за счастье...

— Я недостойна такого внимания. Почему ты пришла именно ко мне?

— Ты всем задаешь такие вопросы?

— Какие?

— Боюсь вновь обидеть тебя ненароком. Стало быть... — Лилит явно теряла терпение.

— Да, но я не завтракала.

— Пустяки, — лицо верховной жрицы озарилось легкой, едва уловимой улыбкой, — Баалат щедра, милость ее безгранична, как и могущество. Идем же. Впрочем, постой. У меня есть маленькая просьба.

— Проси о чем угодно. Хотя, что я могу сделать для тебя?

— Никогда, что бы ни случилось, не произноси в Гублу имени Лилит. Здесь меня зовут Анобрет.

— Ты говоришь загадками.

— Рожденная в южной стране готова отказать в такой мелочи? — жрица обидчиво надула губы.

— Пусть будет так. Но почему?

— Это наша тайна, твоя и моя. Хорошо? Когда мы вместе — я для тебя Лилит. Для всех остальных — Анобрет. Согласна?

— Да, — неуверенно ответила Мафдет.

— Чудесно. Я нисколько не сомневалась. Наступит время, и ты обо всем узнаешь. А сейчас, немедля ни мгновенья, идем. Баалат ждет.

Лилит-Анобрет быстро покинула комнату, увлекая за собой хозяйку дома. "Как странно, — думала девушка, взволнованная последними событиями. — Она что-то скрывает. Но зачем? А, главное, от кого? Почему ей понадобилась именно я? Кажется, Лилит давно следила за мной. Она выбрала меня из множества местных женщин. Видимо, есть причина. До чего хочется узнать ее тайну! Анобрет такая красивая и важная, и я рядом с ней! Анобрет? Я так ее назвала? Воистину, жизнь полна чудес. Как бы не проговориться! Ее секрет пленил меня. Я боюсь. Глупая Мафдет! Изгони из себя трусливое сердце. Взмолись владычице Хатхор, попроси защиты и помощи. Пусть могущественная госпожа не оставит тебя без покровительства, сохранит в бедах и поможет в испытаниях. Злая судьба обойдет тебя стороной".

Прохладное зимнее утро обволакивало город густым туманом, медленно опускавшимся к морю. Стены жилищ покрылись каплями росы. Мафдет, осторожно ступая, то и дело вытряхивая из кожаных сандалий мелкие камешки, едва поспевала за Лилит.

Трепет и страх охватили дочь Черной Земли. Как встретят ее в храме? С уважением или насмешками? Здесь, в Гублу, она чужая. Даже высокое покровительство не спасет от злых языков.

Влажный воздух, оплодотворенный звуками просыпающегося города, оживал. Слабый шум прибоя едва долетал до ушей женщин, пробуждал в душах волнение и тоску. Сердце рвалось из тела, и холод поселился в груди, лишая покоя. Лилит пугала и в то же время влекла к себе. "Глаза царя Урука — ее глаза! Во взгляде ее заключена непостижимая сила. Он покоряет и зовет, внушает надежду и грозит опасностью. Она — охотничий силок у звериной тропы. Уста ее сладкоречивы. А вдруг обещания окажутся ложью? Прекрасный цветок превратится в прах. Ветер развеет надежды, оставив по себе тлен желаний. Огонь светильника умрет во мраке ... Нет, не хочу верить! Как мне поступить? Ждать. Чего? Новых разочарований и несчастий?"

Каменные коридоры узких улочек наполнялись суетой и гомоном. Прохожие почтительно кланялись верховной жрице, но та не обращала на них никакого внимания. Она походила на боевой корабль, с высоко поднятыми парусами цвета утренней зари. Сила и власть чувствовались в каждом ее движении. Равная богам, она превращала неизвестность в пристанища смертных, дым очагов, смех детей и крики торговцев. Гордая и неприступная, Лилит свысока взирала на уличную возню. Уголки тонких губ вовсе не пытались скрыть высокомерия, прямой точеный нос вдыхал запахи навоза, выливаемых прямо на мостовую помоев, и презрительно морщился.

— Сурки и змеи, живущие в глубоких норах, более достойны уважения, нежели обитатели Гебала, — надменно бросила Лилит в пустоту. — Слава богам, дом Баалат уже близок.

Мафдет промолчала, не зная, как ответить. Ее, одетую не по сезону в южные одежды, куда больше пугала утренняя непогода, нежели бытовые неудобства городской жизни. Вздрагивая от холода, девушка не заметила, как оказалась у входа во владения Баалат, опоясанные высокой каменной стеной. Миновав ворота, Мафдет очутилась на обширном храмовом дворе. Пройдя массивный квадратный алтарь и священную оливу, дочь Та-Кем вместе с верховной жрицей остановилась у ступеней пристанища Баалтиды. Прямоугольное здание, выложенное из крупных, тщательно отесанных плит, воспарило к небесам, стремясь приблизиться к миру богов.

— Смотри, — обратилась Лилит к подруге, — по ту сторону храма, у священного озера для ритуальных омовений, находятся хранилища, комнаты жриц и прислуги. Неподалеку и мой дом. Будь сегодня вечером моей гостьей. Кенет! — хлопнула в ладоши Лилит. На зов вышла уже немолодая женщина, также одетая в пурпурные одежды, и склонилась в почтительном поклоне.

— Так, госпожа.

— Кенет! Мафдет владеет искусством музыки, пения и танца. С сегодняшнего дня она заменит Талишу. Дай ей одежду, еду и питье. Обучи всему необходимому. Мафдет! Ничего не бойся. Вскоре увидимся, — Лилит взошла по ступеням и скрылась в святилище.

— Идем, — резко окрикнула жрица девушку. Та беспрекословно последовала за провожатой, и вскоре вошла в полутемное помещение, едва освещенное коптящими факелами. Служительница Баалат долго рылась в плетеных корзинах и ларях, пока не извлекла оттуда шерстяное платье подходящего, по ее мнению, размера.

— Раздевайся!

— Зачем? — недоумевала Мафдет.

— Выполняй, когда тебе приказывают! Надо сменить одежду. Нечего осквернять священное место чужеземными тряпками. Быстрей! Кому говорю!

Грубость жрицы горькой обидой проникла в сердце. Мафдет надеялась встретить здесь доброту и понимание, а вовсе не злобу и отчуждение. К тому же, обнажать тело при посторонних ей вовсе не хотелось. Но, смущенная пристальным взглядом, подчинилась.

"Мерзкая, противная старуха, — думала она, освобождаясь от каласириса, — не боится даже Лилит. Не внемлет ее указаниям. Кто бы посмел так обращаться со мной, зная о расположении верховной жрицы?"

— Стой! Дай я посмотрю на тебя. — Кенет взяла факел и принялась бесцеремонно разглядывать Мафдет.

— Ты красива. Грудь, правда, слишком велика, но бедра хороши... Впрочем, все остальное тоже, — Кенет деловито хлопнула ладонью девушку по ягодицам.

Мафдет вспыхнула от стыда. Она чувствовала себя рабыней или овцой, выставленной для обмена на базарной площади.

— Все! Одевайся! — жрица бросила шерстяное платье и накидку. — Ты, как я понимаю, чужеземка из южной страны, — продолжала Кенет. — Не знаю, чего ты здесь ищешь, но могу догадаться, зачем ты понадобилась ей, — служительница Баалат криво усмехнулась, оскалив желтые стершиеся зубы. — Что бы там ни болтали, осмелюсь дать тебе совет. Берегись ее!

— О ком ты?

— Разве ты глухая?

— Анобрет?

— Запомни! Я тебе ничего не говорила! А теперь иди за мной.

Кенет прошла в дверной проем, завешенный циновкой и оттого ранее не замеченный Мафдет.

"Змея! Истинная змея! — едва слышно ворчала старуха, входя в просторную светлую комнату, со множеством узких окон. Вдоль оштукатуренных стен стояло несколько длинных деревянных лавок, а посреди — массивная известняковая плита, поставленная на несколько небрежно обработанных камней.

— Сядь здесь и жди! — пробурчала жрица и удалилась.

Мафдет оглянулась по сторонам. Незамысловатый геометрический орнамент на стенах вызывал лишь тоску и уныние. Теперь, когда она осталась одна, можно спокойно обдумать происходящее. Все вокруг выглядело таким новым, непонятным и в то же время глубоко чуждым. Ей хотелось расплакаться и убежать. Но обещание, данное Анобрет, удерживало от сумасбродного поступка. "Я потерплю, я вынесу все. Я должна..."— шептала она, едва сдерживая слезы. — "О, заступница Хатхор! Одна ты и осталась у меня! Всеми я брошена и забыта... Нет! Анобрет сердечная и ласковая. Она поможет. Проклятая Кенет! Какую чушь она несла! Почему я должна бояться? И кого? Мою спасительницу? А тайна имени? Как гадко усмехнулась старуха, разглядывая меня обнаженной. Она говорила о змее. Подлая! Наверное, завидует моей молодости и красоте. Наивная! Знала бы всю правду. Уж тогда бы точно лопнула от злости! Жаль, Ихи нет рядом. Она могла успокоить, утереть слезы, сказать доброе слово. Как ее не хватает сейчас, когда привычный уклад рушится, а надежды слишком слабы. Куда идти, к чему стремиться? Я хочу домой. Но я обещала..."

— Возьми! — резкий голос Кенет заставил Мафдет встрепенуться.

Жрица поставила на каменную плиту миску с похлебкой и плетеный поднос с несколькими овсяными лепешками.

— Ешь — уже без злобы сказала она.

Мафдет вдруг вспомнила, что с самого утра у нее во рту не было ни крошки, но есть отчего-то вовсе не хотелось. Быть может, события и впечатления нового дня заслонили собой все остальные желания, или давал о себе знать дар богов. Ради соблюдения приличий, а больше, пожалуй, по привычке, Мафдет принялась за еду, показавшуюся довольно пресной и безвкусной.

— Кто такая Талишу? — неожиданно для себя спросила девушка.

— Была тут... музыкантша! Недавно ее взял в жены заезжий купец. Вот и отправилась вместе с мужем в Цор.

— Что в том плохого? Разве обслуга храма не имеет на то права?

— Ты, как я погляжу, слишком болтлива. Надеешься на покровительство Анобрет?

— Почему бы и нет? — Мафдет захотелось вызвать Кенет на откровенную беседу. — Или ты завидуешь?

— Я родилась в земле Самааль. С юности жила в Гебале, и всю жизнь посвятила Баалат...

— Не найдя времени для мужчин?

— Моя семья — храм. А ты, вместо того, чтобы говорить всякие глупости, лучше позаботься о собственном будущем.

— А что я должна делать?

— Прежде всего, вести себя пристойно.

— Здесь для меня все ново и необычно. У себя на родине я служила при храме богини Хатхор...

— Чем ты там занималась?

— Играла на лютне, пела, танцевала.

— Иного я и не ожидала, — зло пробурчала Кенет. — Тебе бы в портовых харчевнях развлекать пьяных корабельщиков да торговцев!

— Разве в Гублу музыка и танцы считаются презренными занятиями?

— В Гебале! Представь себе! Гадатели, музыканты, писцы и брадобреи занимают низшее положение среди жречества.

— А у нас — наоборот, писцы весьма уважаемы.

— Забудь прежнюю жизнь, помни только о настоящем.

— Ты так говоришь, будто я рабыня.

— Быть рабыней богини... Есть ли на свете более счастливая участь?

— Ты желаешь мне зла! Я знаю...

— Глупая чужеземка! Твои уста нечестивы, слова — змеиный яд! Прекрати злословить! Вставай! Нечего рассиживаться! Ты достойна Анобрет! Ступай на улицу, не то пропустишь богослужение.

— Ты права, Кенет. Я змея — нехев. Я та, кого не берет колдовство, не жжет огонь и не уничтожает вода. Надеюсь, мы станем подругами? — натянуто улыбнулась Мафдет, сгорая от ненависти. " Чтоб ты съела мышь, отвратительную для Ра; чтоб ты подавилась костями тухлой кошки!" — злоба смертоносным наводнением выплеснулась из берегов разума, затопив сознание. Алое зарево стояло перед глазами. Кровь с шумом растекалась по жилам, напоминая дикое, бьющееся о скалы в приступе отчаяния, море.

Мафдет не помнила, как оказалась во дворе храма, как прошла едва освещенную несколькими факелами комнату, показавшуюся мрачной бездонной пропастью, поглощавшей несчастных.

Языки пламени извивались в безумной пляске, пытались схватить девушку за руки, увлечь за собой в глубину ночи. Дочь Та-Кем чувствовала ее дыхание. Оно превращалось в капли влаги на каменной стене. Невольно память воскрешала образы благословенного Хапи, несущего воды в дар морю. Нежная зелень берегов услаждала взгляд, душа наполнялась покоем, и сердце излучало радость. Но злые ветры западной пустыни развеяли мираж. Сетх, властелин преисподней, воцарился над миром. Взревели львы, оскалив пасти, и змеи выползли из нор. Прикосновение мертвых камней холодило руки. Смерть приближалась, издавая зловещие хрипы, отхаркиваясь копотью факелов, обволакивая гарью...

Свежий воздух опьянил Мафдет, голова раскалывалась, и глаза слепили алые вспышки длинных одежд жриц храма Баалат. Жертвенный голубь не успел издать ни звука. Ловкие многоопытные руки в мгновение ока свернули ему шею. Полированный бронзовый нож блеснул на солнце и первые капли крови брызнули на алтарь. Ветер подхватил несколько перьев убитой птицы, пряча их в тень прошедших времен. Дочь Та-Кем подавленно вскрикнула. Слезы обжигали кожу, доставляя нестерпимую боль. Слова священных гимнов и заклинаний вторили гулким ударам сердца. "Я — чистый лотос. Я распускаюсь с рассветом и пребываю у носа Ра", — неслось откуда-то издалека. "Краснокожая богиня приходит в ночи и связывает слугу зла в его жилище...", — грохотала земля, уходя из-под ослабевших ног. Мафдет казалось, будто дух ее, словно пчела, готов вылететь из носа, а тьма пожрала молодое тело.

— Слава богам! Ты очнулась! — сквозь пелену забытья послышался ласковый голос Лилит.

— Где я? — застонала девушка.

— Не бойся. Я рядом.

— Что со мной?

— Ты слишком впечатлительна. Признаться, я и сама не на шутку испугалась. Твой обморок едва не сорвал церемонию. Хвала богам, обошлось! Правда, злые языки разнесут сплетни по всему городу. Но я все как-нибудь улажу. Демоны покинули тебя...

— Демоны?

— Жрицы Баалат весьма суеверны. Но я ведь знаю...

— Знаешь? О чем?

— Опять говорю невпопад. Глупый мой язык. Сколько бед из-за него претерпела. Нет же, ты здорова, а иного для меня и не нужно. Забудь! Давай лучше, подобно богам устроим пир, насладимся жирным мясом и сладким вином.

Лилит хлопнула в ладоши. На зов явились три молодые женщины с плетеными подносами и глиняным кувшином. Поклонившись, служанки быстро удалились.