Волчица и пряности. Том 19

— Может, здешний правитель злой, и все убежали? Может, нам тоже стоит бежать?

Хоро всё возвращалась к своему, хотя они зашли уже далеко.

— Не скажу, что такого не может быть, но, по словам настоятеля, человек, занявший место аристократа, в действительности заслуживает доверия. Я не думаю, что он сделал бы что-нибудь злое.

— Хмм... — при словах "заслуживает доверия" Хоро нахмурилась. — Как сейчас вижу. Будто они живут каждый день своей жизни на одних жареных бобах и воде, да? Даже за столом они ведут себя так, как будто кто-то умер — так тихо, так мрачно...

Хороший монах должен был стремиться к простой еде и быть молчаливым вплоть до обета полного молчания. Конечно, это полностью противоречило далёкому от таких правил образу жизни Хоро. Может, это была одна из причин её беспокойства в последнее время.

— Если именно сюда мы должны были попасть, тогда смотри, почему бы не в тот дом? — спросила Хоро, указывая на один из домов. — С карниза свисают лук и сушёная форель. В саду бродят куры и свиньи, и земля в огороде чёрная.

Глядя на этот дом, можно было подумать, что он ещё тысячу лет будет оставаться таким же, увенчанный короткой и прочной крышей из соломы, на которой будто повалялась целая свора собак. Хотя кровати им предоставят, скорее всего, из колючей соломы, зато в хорошей еде здесь Хоро была уверена. А поскольку у местных жителей на стол попадало то, что собирали прямо с поля, то и выпивки можно было ожидать достаточно.

— Но не каждый монах аббатства будет так строго придерживаться умеренности. Не говоря уже о монастырях, чьи дома посещают семейства утончённых аристократов, даже если это бедные, отдалённые деревни. Я не думаю, что аристократов встречали бы бобами, жаренными с луком.

И потом, было важно остановиться в доме самого аристократа. Если это позволят один раз, этим гостям будет разрешено останавливаться здесь снова. Так закладывалось доверие. Лоуренс так и объяснил своей спутнице. Та скривила гримасу, словно проглотила жука.

— И нам предстоит иметь дело с молодым аристократом, внезапно исторгнутым в мир смертных и глубоко обеспокоенным. Если мы справимся, я уверен, что и нам кое в чём помогут, когда откроем лавку.

Он говорил так, словно просто оценивал потери и прибыли, но, конечно, он не собирался дать этому молодому аристократу справляться с делами ему в убыток. Подвернись какой-то непорядочный торговец, желающий воспользоваться неопытностью нового аристократа, не знающего рыночных цен, и сделать на этом быструю монету, он был бы изгнан.

— Ты!.. С меня хватит! — заявила Хоро, сытая этим всем по горло, и свернулась калачиком в повозке.

Хотя Лоуренс находил, что её настроение явно улучшилось, усталость с дороги всё ещё вызывала в ней раздражительность. Однако он чувствовал, что с ней этого не происходило, пока он не решил остановиться в монастыре. Как-то странно — неужели она так сильно хотела отправиться в западные города?

Пока он раздумывал о причинах, из дома, на который указала Хоро, вышло много людей. Впереди всех невысокий, лысый старик, люди, следовавшие за ним, казались жителями деревни. Все они выглядели недовольными, жались друг к другу и разговаривали между собой. Некоторые упорно пялились на старика, другие старательно качали головами. Затем они все заглянули внутрь дома.

— Хоро, — тихонько через плечо позвал Лоуренс.

Даже из глубины повозки благодаря своим ушам она могла услышать, о чём те люди говорили. Конечно, Хоро знала, что если там, куда они направляются, происходят ссоры, то заранее уловить суть происходящего.

— Хмм, — лишь буркнула себе под нос волчица.

Удивлённый столь плохим настроением спутницы, Лоуренс начал оборачиваться, и именно тогда люди у дома заметили посторонних. Почувствовав на себе их взгляды, он посмотрел в сторону людей — да, они действительно смотрели на него. Лоуренс подъехал на подходящее для разговора расстояние.

— Здравствуйте, — поприветствовал он их. — Я вижу, что все собрались вместе. Может, по поводу весеннего праздника?

Он говорил и улыбался, изображая недотёпу, неспособного уловить висевшего в воздухе напряжения. Жители стали нерешительно переглядываться, пока, наконец, низкорослый старик не посмотрел в его сторону.

— Странник, как я вижу. Праздник в нашей деревне будет летом, — и он довольно неискренне изобразил весёлую улыбку. Кажется, этот старик был главой деревни.

Лоуренс сошёл с козел, несколько жителей деревни пристально посмотрели на его коня, кто-то даже пробормотал: "Добрый конь". Свернувшуюся на дне повозки Хоро никто ещё не заметил.

— Да, обычно я двигаюсь по своему торговому пути севернее этих мест, но меня попросили кое в чём помочь.

— Помочь?

— Я слышал, что в здешних местах правит новый землевладелец, лишь недавно вступивший во владение землями. Мой старый знакомый попросил меня отдать ему дань уважения.

Когда он упомянул об этом, люди позади главы деревни обменялись многозначительными взглядами. Возможно, сегодня они вместо обычных для этого времени работ собрались именно из-за землевладельца.

— О-хо-хо. Итак, ты имеешь в виду аббатство, откуда приехал наш господин?

— Да. По приказу настоятеля.

Он не знал, по какой причине жители деревни были настроены против землевладельца, и пока лишь делал вид, что ничего не замечает. Он придерживался своей истории с той же улыбкой недотёпы — он ничего не видит и просто приехал исполнить своё поручение.

— И потому не подскажете мне, где поместье вашего господина?

Городские аристократы жили в стенах города, и найти их было несложно, а вот где жили землевладельцы, посторонним было трудно определить. Как бы там ни было, после вопроса Лоуренса глава деревни оглянулся через плечо на людей позади него.

— Что ж, ты выбрал лучшее время, — сказал он, и жители деревни, толпившиеся у дома, быстро расступились, освободив вход. — Землевладелец как раз сейчас здесь, в этом доме, по делам. Я скажу о тебе.

Пройдя между жителями деревни, глава деревни вошёл в дом. Вскоре он вернулся, за ним следовал человек.

— Это торговец, — сказал глава деревни, деликатно выдвинув человека вперёд.

Про него можно было кратко сказать: "большой человек", он был высок, широкоплеч, с объёмной грудной клеткой. Мощью он напоминал дикого барана, его пушистая борода доходила до груди, и по толщине рук казалось, что из плеч у него растут ноги. Хотя его одежда в соответствии с его положением была оторочена мехом, он выглядел не иначе как главарь шайки разбойников. Конечно, крепкие монахи не были редкостью, как и монахи с чертами лица, тронутыми возрастом. Однако, что бы себе ни думал Лоуренс, перед ним стоял мужчина возрастом за полсотни лет, мощь его пальцев и форма ногтей явно указывали на годы труда.

Тот растерянный маленький агнец, о котором говорил аббат? Внезапно вызванный из монастыря и водворённый в дом землевладельца?

Глаза мужчины энергично сдвинулись, чуть не скрипнув от скорости перемещения, и остановились на Лоуренсе, глядя сверху вниз. Не успел Лоуренс прийти в себя и найти какие-то слова, мужчина обернулся и отошёл в сторону.

— А?

Из-за спины мужчины появилась дама с аккуратным лицом и рыжими волосами, собранными сзади на шее в пучок.

— Тебя послали из аббатства Иоанна?

Её длинный плащ был почти лишён вышивки, однако при всей простоте отделки ткань на плащ пошла хорошего качества. С её шеи свисал янтарный кулон в форме слезы. Однако важнее этих красноречивых деталей было то, что большой мужчина неловко поклонился ей.

И хотя ответ Лоуренса был очевиден, от неожиданности он не сразу нашёл слова.

— Что-то случилось? — спросила дама, заставив его прийти в себя и осознать, что эта молодая дама и есть землевладелец.

Как правило, именно старший сын наследует семейное поместье, но если сыновей нет, то могло случиться и такое. И тогда Лоуренс, наконец, вспомнил то, что всё время как-то ускользало от него, видимо, потому что он долгое время имел дела с этим монастырём. Поскольку миряне не могли войти в само здание, он с аббатом всегда вёл переговоры снаружи и не придавал особого значения названию монастыря. А полное название было:

Женский монастырь святой Исидоры аббатства Иоанна.

Отправить дочь благородной семьи в монастырь нередко являлось выходом для семьи, неспособной обеспечить должного приданного, таким образом семья защищала свои права на наследство и избавляла себя от посягательств извне. Если даму из монастыря доставили домой, вполне естественно для аббата беспокоиться за неё, ведь она не знает, состояние мирских дел и может встретить серьёзные проблемы.

Только тут Лоуренс, наконец, понял причину такого плохого настроения и недовольства Хоро после их отъезда из монастыря.

— О, нет, приношу извинения, — Лоуренс приосанился и достал из нагрудного кармана письмо настоятеля. — Это от аббата.

Дама — ещё почти девочка — сделала движение, собираясь взять бумагу. Было очевидно, что она не имела понятия, как должны вести себя дамы, общаясь с людьми. Её тонкие пальцы, покрасневшие, будто она недавно занималась лущением бобов, потянулись к письму, но толстые руки, способные крушить камни, помешали ей. Это удивило девушку, но не Лоуренса. Благородные не принимали вещи напрямую от незнакомцев простого происхождения.

— Б... благодарю... тебя, — запинаясь, выговорила она, принимая письмо из рук большого человека.

Судя по всему, он ей приходился кем-то большим, чем просто слугой. Было не вполне понятно, кому предназначалась её сбивчивая благодарность — Лоуренсу или тому мужчине. Однако, прибыв из аббатства совсем недавно, она без колебаний вскрыла письмо и тут же прочла. Аббат, должно быть, написал что-то хорошее, улыбка медленно расцвела на её лице, придав ему выражение такой невинности, что Лоуренсу представилось, будто она читает Священно Писание в солнечном саду.

Аббат был настолько прижимист при обсуждении цен, что большинство городских торговцев прекратили вести с ним дела. Дошло до того, что ему пришлось доверить доставку товаров аббатства странствующему торговцу, готовому работать за ничтожную прибыль. Но даже она заставляла его волноваться и беспокоиться.

Лоуренс посмотрел на строгие черты лица и карие глаза молодой дамы, у него невольно перехватило дыхание.

Хоро всё не прекращала злиться.

Раз это было женское аббатство, он должен был сразу осознать, что домой могли вернуть именно молодую девушку. И конечно, было бы странно, если бы Хоро не злилась, увидев его решимость выполнить поручение аббата, которое приведёт Лоуренса к встрече с этой девушкой. Лоуренс почувствовал, будто он отдавил Хоро хвост и даже не заметил этого. Он оглянулся на неё, лежавшую на дне повозки подобно какому-нибудь грузу, и его сердце упало от одной мысли, что будет дальше.

— Господин... Лоуренс?

Услышав своё имя, он вынырнул из своих раздумий. Похоже, юная землевладелица узнала его имя из письма.

— Да. Я Крафт Лоуренс. Странствующий торговец. Я знал настоятеля долгое время.

— Это означает, что ты тот, кого следует благодарить за такой вкусный хлеб в аббатстве, — сказала она доброжелательно, с мягкой улыбкой на лице.

Большой мужчина рядом с ней за всё время ни разу не моргнул, Лоуренс мучительно ощущал тяжесть его пристального, подавляющего взгляда. Девушка, однако, была полна невинной юности — прямо из монастыря.

— Что делает хлеб вкусным, так это руки пекаря и благословение Божье, — скромно ответил он, и губы юной дамы тронула усмешка.

— Наверное, так и есть, однако в письме сказано, что у тебя есть спутница.

Он увидел, как юные глаза с беспокойством обшаривают повозку, и ему почти хотелось рассмеяться.

— Пожалуйста, прости её невежливость, она лежит в задней части повозки. Кажется, долгое путешествие взяло своё.

— О, тогда ладно, — её глаза чуть расширились от удивления, и она стала торопливо складывать письмо. — Тогда, пожалуйста, зайдите в дом.

Серьёзность её лица при этих словах заставило его почти сожалеть о том, что он солгал.

— Но, кажется, вокруг тебя происходило что-то важное, моя госпожа.

Слова Лоуренса заставили рыжеволосую девушку поспешно оглядеться, лицо её вдруг омрачилось, на нём появилась грустная улыбка.

— Нет... Мы пока что закончили.

Лоуренс краем глаза заметил, как несколько сельских жителей удручённо понурилось от этих слов. Юная властительница передала сложенное письмо крупному мужчине, извинилась и повернулась к главе деревни, следившим за разговором.

— Давай продолжим разговор позже.

— Воля твоя, — почтительно склонил голову глава деревни, но жест его был холоден.

Заметила ли это землевладелица или нет, но она предложила Лоуренсу следовать за собой и пошла вперёд, видимо собираясь вернуться домой пешком. Возможно, она никогда не училась ездить на лошади. Лоуренс вспрыгнул на козлы, схватил поводья и поехал за большим мужчиной, который шёл, безупречно выдерживая позицию позади госпожи и чуть в стороне. Лоуренс обернулся и увидел, что жители деревни, возвращаясь в дом главы, выглядели расстроенными, сам глава некоторое время провожал повозку Лоуренса, а потом вернулся в дом.

О чём они могли спорить?

Полный раздумий, он снова повернулся вперёд и увидел, что девушка, шедшая впереди, обернулась и смотрит на него.

— Хочешь знать? — спросила она с беспокойной улыбкой.

Лоуренс мгновение колебался, затем решился.

— Аббат поручил мне помочь тебе, моя госпожа.

Что и было сказано в письме. Девушка, которую он называл "моя госпожа", остановилась, снова беспокойно улыбнувшись.

— Пожалуйста, не называй меня так.

— Тогда как мне тебя называть.

Коротко вскрикнув, девушка поражённо прикрыла рот рукой.

— Прости. Я ещё не представилась, — она прочистила горло и приложила руку к груди. — Я Амалия Драустем-Хадиш, седьмой властитель этой земли. Я всё никак не могу поверить в это.

Последние слова она произнесла тихим смущённым голосом. Если Амалию отправили в аббатство, значит, у предыдущего землевладельца имелся надлежащий наследник мужского пола. Должно быть, случилось нечто, отнявшее разом жизни как аристократа, так и наследника. Их потеря, похоже, не вызывала у Амалии особых чувств, и вряд ли причиной тому являлся её природный оптимизм. Вероятно, она находилась в аббатстве, сколько помнила себя.

— Значит, госпожа Драустем?

— В аббатстве меня звали Амалией.

Казалось, ей не по себе от такого вычурного имени. Но взглянув на большого человека, чтобы узнать, его мнение по поводу допустимости называть землевладелицу по имени, Лоуренс увидел на лице того явный запрет. Кажется, между молчаливым вассалом и Амалией уже был спор на эту тему.

— Тогда, госпожа Амалия.

— "Госпожа" — слишком официально...

— Госпожа Амалия, — впервые заговорил крупный мужчина.

Землевладелица перевела на него взгляд, видимо, между собой они договорились на этом. Девушка нехотя кивнула.

— Ну что ж, приятно познакомиться с тобой.

— Нет, это для меня удовольствие, — почтительно опустил голову Лоуренс. — Итак, аббат поручил мне быть твоим пером в этом мире, госпожа Амалия.