Земля четырех Стихий. Завершена часть первая.

Проснулась от содрогания реального тела. В голове — бедлам, в теле — слабость. За окном — свет. Утро. Тишина — раннее утро. Дурной сон следовало бы в срочном порядке смыть холодной водой.

Стараясь не шуметь, откинула одеяло и привстала, заглядывая на диван — пусто. Уже встали? И так тихо? Уснули у бабушки в комнате? Все равно нужен душ.

Стоило принять вертикальное положение, тут же слабость и пропала. Но свято место пусто не бывает, правда? И пустоту начала заполнять информация. И страх.

На превратившихся в вату ногах ходить трудно, но необходимо. Несколько шагов до соседней комнаты сменились новой пыткой — комната пуста. Трясущимися руками взяла в руки телефон, запрограммированная кнопка быстрого набора выявила наличие всех телефонов в границах одной квартирной территории. Ноги больше не выдержали — я сползла по стене.

Ушли... Ушли. Попрощались. Обещали вернуться. Не сон. Не сон!

И откуда-то издалека, но очень страшное — беги! Город проснулся — опасно! Беги!

Паранойя? Паранойя. Но вместе с тем четкое осознание — не ложь. Пора бежать.

На тот момент я была счастливой обладательницей чисто женской машинки: малолитражка ярко-красного цвета со скромным объемом двигателя и с багажником, в который можно запихнуть три трупа. За окном — зима, не очень холодно, как для зимы, но наверняка там, куда я собралась ехать, будет предостаточно снега. Менять коней на переправе не принято. Машина проверена и в зимних условиях, не раз выручала на гололеде. Сугробы для высокой посадки — не проблема.

Вещи быстро и без разбора заброшены в сумку: только универсальные обувь и одежда, средства гигиены и аптечка. Ну, и вездесущая электроника: ноутбук, телефон, фотоаппарат. Забрала котов, заскочила в магазин. Показалось, что еще хватает времени. Забила багажник огромным количество консервов, круп, муки, сахара и соли, не забыла про сухой универсальный корм для котов, докупила в аптеке обезболивающего и уже тут обратила внимание на людей: многие просили у аптекаря таблетки от головной боли.

Мозги судорожно соображали, отрекаясь от невозможности происходящего, что еще понадобиться вдалеке от мегаполиса, такого уютного и комфортного. Выскочив на улицу, увидела первых "приговоренных": люди брели по улице, потирая виски, кто-то держался за голову обеими руками, слева истерила молодая женщина, завывая, искала своего малыша. При виде молодой мамы резануло сердце и в голове всплыло предупреждение о том, что всех детей младше тринадцати лет заберут сразу, от них не останется следа. Останутся только те, родители которых действительно хотели и любили своих чад.

Резко завизжали шины, напоминая о том, что нужно успеть до того, как движение остановится. А это обязательно случится: за рулем слабые люди, подверженные приступам сильнейшей мигрени. Пролетая перекресток, обнаружила заметно тормознувшееся движение на мосту Патона. Сходящие с ума люди бросали через перила тюки с барахлом. Нет, это не тюки — это люди прыгают! Грудь сдавило ужасом, сердце пропустило удар — все. Стихии начали звать к себе.

Я вдавила педаль газа. В голове одна мысль — надо успеть заправиться. Под завязку. Чтобы хватило на несколько поездок. Не знаю, как поведут себя заправки, если отключить их от компьютерного управления, есть ли у них что-то похожее на аварийную работу. И не факт, что заправки вообще останутся целыми. Самоубийцы за рулем, которые и раньше носились на немыслимых скоростях, сегодня представляли еще большую опасность. И не только для участников дорожного движения, но и для стационарных объектов.

Впереди замаячила вывеска автозаправки. Я подлетела к автомату, поблагодарив высшие силы за отсутствие машин и очередей из них. По привычке подрулила к пятой колонке, вставила пистолет в бак и опрометью кинулась в павильон. У касс пусто. Ошиблась: на полу за прилавком лежал человек в фирменной одежде. Рывком преодолев преграду в виде прилавка, заглянула на экран. Поздно пришла мысль о том, что лучше бы у автомата стоял хоть какой-то автомобиль и я смогла бы перехватить его заправку. А может и не лучше...

Программа обслуживания автоматов до бесконечности проста: выбрать колонку — клик, выбрать марку бензина — клик, вбить количество литров — клик, внести сумму — ну, конечно. Клик. Опустилась к лежащему на полу человеку. Обратила внимание на алый цвет ауры. О, небо! Какая аура?! Он не дышит! Прости, призванный, помочь ничем не могу.

Бегом обратно к машине: счетчик послушно отсчитывал литры, выводя на экран неоплаченную сумму. Громоподобный звук удара и скрежет деформирующегося металла заставил присесть от неожиданности, даже голову руками прикрыть успела. Обернулась на звук, замедляющийся вместе с картинкой, как в кино увидела летящую машину по трассе: спецэффекты, огонь, искры, медленно вращающийся в горизонтальной плоскости корпус машины, отлетающие детали, ужас на лицах людей, стоящих в непосредственной близости. От переворачивающейся машины отвлекает щелчок автомата бензоколонки. Все! Срочно валить в безопасное место, еще чуть-чуть, полсотни километров и я буду в относительной безопасности.

Полчаса на опасной запорошенной легким снегом дороге. Полчаса страха за себя и людей на обочине. Тридцать минут какофонии. Тысяча восемьсот минут пустоты. Пятьдесят километров бега в колесе. Пятьдесят тысяч метров натянутых струной нервов.

Последний поворот и вот она — дорога к дому. За спиной — вся жизнь, укатанная в асфальт воспоминаний. Впереди только белое полотно неизвестности, требующее срочного вмешательства художника.

Предпраздничный снег в мгновение ока превратился в погребальный саван. Спокойствие и умиротворение трансформировалось в гробовую тишину и безысходность. Деревья ленно созерцали уснувшую на всю зиму землю, небу было все равно — оно грелось в лучах зимнего солнца, эгоистично забирая без остатка летящее к земле тепло. Нам оставляло лишь бесконечный голубой простор для созерцания.

Нарастающий рев самолета выдернул в реальность. Пришлось опереться на машину, чтобы не упасть. Слева, очень далеко раздался звук взрыва. И не одного. Канонада взрывов. Борисполь! Аэропорт! Все, больше не будет аэропорта, не будет людей, утирающих слезы, провожающих родных в путь, не будет наглых таксистов, дерущих втридорога, не будет стройного ряда хвостов, в которые так удобно тыкать пальцем, проезжая мимо, и обещать кому-то, что скоро и мы полетим. А может, автопилот сумеет посадить хоть одну крылатую машину?

Человек — зверь. Главный инстинкт — самосохранение. Первоочередная задача — выжить.

Дом раскрыл ледяные объятия. Мозг на автомате отдавал команды — тело слушалось, эмоции отключились — барьер. Позаботиться о тепле, о еде, о котах. Обогреватель, корм, форточка.

Дрова. Огонь. Одеяло. Забытье.

Проснулась от того, что замерз нос. А значит, совсем скоро замерзнет все остальное. Обогреватель не работал, в комнате царила темнота. За окном густо падал снег. Ветер терзал стройные ряды оседающих снежинок, заставляя их резко менять траекторию падения. Хотелось выть волком, лезть на стены. Подмывало сдаться в плен безумию. Совершенно не хватало выдержки и сил, чтобы взять себя в руки. Сбросив одеяло, заставила себя подняться и снова затопить печку — мне предстояла тяжелая борьба с Водной Стихией в ее холодной снежной ипостаси.

Биологический компьютер благоразумно блокировал ненужные на данный момент тяжелые мысли, требовал отдыха и чего-то сладкого. Удостоверившись в отсутствии сигнала сети на мобильном, я побрела по дому, в поисках свечей. Стрелки настенных часов, рассорившись, глядели в противоположные стороны, обозначая конец стандартного рабочего дня.

Самым сложным оказалось не впасть в спячку. В сон клонило беспрестанно, огромное количество энергии уходило на борьбу с сонливостью и накатывающей волнами истерикой. Короткий световой день был посвящен одному лишь физическому труду: наколоть дров, натаскать хвороста, растопить снег, разогреть воду. Вместо горячего душа и пенных ванн — влажные салфетки и тазик теплой воды. Вместо микроволновки — чугунная сковорода — ровесница маминой мамы. Вместо яркого света потолочной лампы — керосиновая чадящая плошка. Вместо телевизора — книга. Вместо компании — коты: и слушатели, и собеседники.

Зима загостилась. Мне приходилось зачеркивать в настенном календаре дни, чтобы не потеряться во времени. Судя по всему — парниковый эффект все-таки имел место быть, так как с уменьшением количества выбросов основных загрязнителей атмосферы, природа оторвалась по полной катушке, затянув зиму со снегом и минусовыми температурами аж до конца марта.

К началу весны я уговорила свое отражение, что должна буду переступить через собственные страхи, выйти в свет, чтобы найти оставшихся в живых людей. Осознание неизбежного: выжить одной в четырех стенах будет крайне трудно, а жить дальше — еще труднее.

ГЛАВА-2

Конец света предвещался неоднократно. Сначала природные катаклизмы обещала Библия и другие Священные Писания: всемирный потоп, перенаселение и голод, Второе Пришествие и завершение цикла Маха-Кальпы. Чуть позже наука стала подливать масла в огонь апокалипсических гипотез: звездный дождь 1833 года, парад планет 1919 года, столкновение планеты Земля с кометой и смена полюсов, солнечное затмение и приход Второй Луны в 2000 году. Истерика, витающая в воздухе крупных городов и мелких населенных пунктов в конце 1999 года, или так называемый "компьютерный конец света", а также последствия, связанные со сбоями в работе критических приложений — систем управления мировыми финансами и технологическими процессами, по некоторым данным, оказалась ширмой для отмывания денег.

Каждое пророчество грозило гибелью всему человечеству, но каждый раз срабатывало правило естественного отбора и землю покидали неугодные ей людишки. Конец света, назначенный православной церковью на тысяча четыреста девяносто второй год, стал действительно концом света для многих беззаветно верующих, которые не засеяли свои поля, ожидая сакральной даты, и были вынуждены покинуть царство слабостей и изъянов по собственной глупости и уйти в небытие. Церковь же "перевела стрелки", мол, не они ошиблись, а "куркули" подвели, и снова отложила дату конца света.

Переносы конца света стали бичом не только православных верующих. Западная половинка Земного шара готовилась к апокалипсису не реже славян. "Есть только две бесконечные вещи: Вселенная и глупость. Хотя насчет Вселенной я не вполне уверен" — говорил Эйнштейн. Гениально! И мы снова подтверждаем эйнштейновскую мудрость. В тысяча девятьсот девяносто четвертом году, американский проповедник, опираясь на многолетний опыт работы над Библией, расшифровкой оной, да еще подкрепляя свои доводы математическими расчетами, объявил дату Судного дня. А потом перенес его. Да еще и денег на этом заработал.

Проповедник стал настолько популярным, что запустил собственное шоу на радио, заклеил рекламными плакатами борды по городам и трассам, запустил пиар-кампанию в средствах массовой информации и получил огромное количество благодарных слушателей и, естественно, спонсоров.

И что же случилось, когда конец света снова не состоялся? Наверняка, к дому проповедника сошлись верующие, но обманутые капиталовкладчики, с плакатами и лозунгами "Верните деньги за несостоявшийся Судный день!". Не знаю, нас там не стояло. Но идейный вдохновитель вывернулся в очередной раз, сославшись на то, что моральная чистка уже завершилась, праведники помечены, грешники заклеймены. Осталось подождать всего полгодика и Судный день настанет. Так что деньги он честно отработал, а дальше тратить деньги на "раскрутку" конца света не целесообразно, потому что "мы же предупреждали всех".

Во все времена, на всех континентах были и есть люди, которые готовы возвыситься в собственных глазах за счет других. За счет чужой веры или горя, за счет собственной смекалки и чужого эгоизма. На своих ошибках учатся. На чужих — делают карьеру. И снова зарабатывают, взлетают к вершинам тщеславия.

Культовая трилогия про робота-убийцу-хранителя пророчила конец света трижды, трижды его переносила. А в итоге фабрика звезд снова набила и так довольно тугие кошельки. Библия подбросила гениальную идею, и не одну, для новых голливудских драм с обязательным хеппи-эндом: обжигающий солнечный гнев, великая вода во всех своих состояниях, ковчеги, бункеры.

Смотришь на это все и думаешь: "Люди, а ведь желания имеют особенность исполняться. И не всегда так, как мы хотим. Вы же тянете на себя проклятие конца света, как одеяло на нос в холодной ночи. И думаете, что все пройдет мимо вас. Не затронет. Как в кино. Закончится сеанс и включится свет".

Огромное количество гуру по самоконтролю, готовые за ваши же деньги изменить вашу жизнь к лучшему. Все в один голос твердят, что надо начинать с себя. Надо программировать свою жизнь, начиная с желаний. И желать надо правильно, точно формулируя "запрос", дабы не получить на выходе собственное желание с бомбой замедленного действия.

А ведь желания формируются в подсознании. Где гарантия того, что голливудские фантазеры, так ярко инсценирующие Апокалипсис, своими экранизациями не "накаркают беду"?

Подозреваю, что все пантеоны богов язычников, христиан, мусульман, индуистов и прочих верующих совершенно реальны, только в нашем мире они присутствуют лишь энергетически. Но боги живы. И существуют благодаря вере в них самих. Значит, можно предположить, что вера — это горючее для двигателя, запускающего процессы, создающая сущности, поддерживающая силы в страхах, чаяниях, желаниях и в конечном итоге — в прогрессе.

Вера подбадривает упавших духом, но вера также поддерживает огонь в сердцах смертников. Вера в слова, сказанные авторитетно, подталкивает массы к вселенским глупостям. Подчиниться кому-то легче, чем шевелить собственными мозгами и задними полушариями. Опустить руки, поверив в конец света и не засевать свои поля.

Такая популярная тема, касающаяся пророчеств племен Майа. Ох, и раздули ее: всемирная паутина, телевидение, радио, пресса, художественная литература, кино и театр — все стали обсасывать жизнь индейцев по-своему. Древние пророчества. Но древние, не значит — мудрые. Календарь Майа заканчивает свой счет две тысячи двенадцатым годом. И все современники двадцать первого века ударились в истерику — все, грядет конец света. По дорогам бегает смешной человечек с пустой пластиковой бутылкой и гофрированным шлангом от пылесоса, его преследуют двое — один с камерой, другой с длинным шестом и висящей волосатой грушей микрофона на конце. Кидается этот человечек к прохожим и начинает предлагать купить у него страшноватое устройство за пятьсот условных единиц, потому что изобретатель точно знает, что завтра сбудутся пророчества Майа, придет к нам большая вода и спасется только тот, кто выложит деньгу за его нехитрый инструмент спасения и пересидит под сваями пешеходного моста.

И вроде выглядит это смешно, но червячок сомнения уже грызет, подтачивает основу веры в незыблемость мира.