Земля четырех Стихий. Завершена часть первая.

— Очень приятно тебя... Я живу в Киеве... Упс, в селе... Видишь ... — Она неопределенно махнула себе за спину, — праздник... мы имеем...

Аркан кивнул в знак приветствия, восхитился чудесным вечером, сделал легкий комплимент докторше и подмигнул мне. Я же задумалась над тем, что безоговорочно поверила словам марокканца относительно его призвания, ведь не попросила предоставить мне ни единого доказательства принадлежности его особы к Стихийникам. Ни свечу зажечь, ни фаерболом запустить в поле. Из доказательств только его талант телепортации да необычность ауры.

Какая-то подруга тянула Иру танцевать, а через толпу в нашу сторону направлялся Максим Юрьевич, по-отечески обнимая за плечи молодого человека.

— Виктория, — он отпустил молодого человека, протянул мне руку для приветствия, галантно поклонился и поцеловал пальцы. — Позвольте представить вам моего сына — Олега. Олег, это Виктория — наш оплот и ценнейший член нашей общины.

— Очень приятно, — юноша повторил действия своего отца, немного сжал и задержал мои пальцы в своей руке. Данное действо не ускользнуло от глаз ни одного из мужчин. Я повернулась к марокканцу:

— Аркан, это Максим Юрьевич, самый главный и полезный человек нашего общества. К нему обращаются за помощью в серьезных делах. По мелочам, это ко мне. А это его сын — Олег, про которого я не знаю ничего, — многозначительный взгляд на старосту. — Господа, знакомьтесь. Аркан — мой... наш гость и Стихийник Огня по совместительству.

Мне приходилось говорить по-английски, дабы не обидеть никого из присутствующих. Виновники торжества поняли меня правильно и оставшийся вечер общались с марокканцем на общем с ним языке.

— Олег прибыл к нам вчера поздно вечером. Я искал его еще до того, как вернулся сюда. Оставлял информацию о себе и моем маршруте везде, где мог и знал, что Олег сможет ее найти. И у меня всегда была надежда, что Олежка найдется. — продолжил староста, не отрывая теплого отеческого взгляда от блудного сына.

— Судя по всему, Олег займет достойное место в обществе, — сделала я вывод, — раз Стихия Ветра все-таки занесла его сюда. Или вы планируете продолжить свой путь, молодой человек?

— Нет, Виктория, я принял решение остаться здесь, на своих родных землях, в кругу любимых.

— Кстати, о пользе, — перебил сына отец, — Олег — дипломированный финансист, успевший поработать в коммерческом банке и в налоговой инспекции. Так что, простите за внесение предложения в нерабочее время, хочу предложить Олегу место казначея.

— Эх, Максим Юрьевич, вам счастье-то какое привалило, а вы все о делах да о благе общественном печетесь, — с иронией парировала я. Не место на пьяной вечеринке обсуждать серьезные дела.

— Вы, как всегда правы, Виктория, о делах мирских подумаем завтра. А сегодня у нас даже двойной праздник — два новых члена общества. Если мне не изменяет память, наше поселение теперь насчитывает тысячу человек. УРА!!!

— Должен вас огорчить, — вступил Аркан, — пока я всего лишь ваш гость...

— Правильно, — увесистый удар в плечо перебил Аркана на полуслове, — своим человек становится только после проверочного заплыва в закрома нашего винного погреба! — фраза была выдана на литературном английском нашим деканом — дядькой под два метра ростом, с голосом подобным гулу реактивного самолета и безумно широкой душой.

— Владимир Иванович, — я постаралась встать между гостем и деканом, — боюсь от вашего радушного приема и проверочного заплыва, Аркан подумает, что нам тут не нужна его помощь и ретируется в ближайшее время в свою родную Марокканскую республику. Очень прошу вас, обращайтесь с ним, как с хрустальным. Он очень ценен. — я перешла на наш родной язык, но на ласковые нотки и упоминание своего имени пришелец отреагировал снисходительной улыбкой.

— Будь зделно! — ответил заплетающийся язык Владимира Ивановича. И уже на английском без заминки: — Любезнейший, позвольте ознакомить вас с тонкостями трипольской культуры, а в частности: со вкусностями, разностями и веселостями.

Подталкиваемый мной с одной стороны, уводимый "деканом" с другой стороны, Аркан попросил меня периодически контролировать ситуацию и удалился лишь после уверений в полнейшей безопасности запланированного мероприятия и утвердительного кивка. Меня же "взяли в оборот" виновники торжества и поспешили усадить между собой почти во главе стола, откуда было видно все происходящее во дворе старосты, и главное — я могла контролировать своего "подопечного". Пить алкоголь я отказалась, а вот вкусить горячих мясных блюд не постеснялась. Я люблю и готовить, и кушать, главное — держать себя в руках, особенно если тебе дали карт-бланш. Врать и не краснеть — это ерунда, а жрать и не толстеть — это талант.

К десяти вечера народ упился: кто-то в усмерть, кто-то до поросячьего визга. Не было ни одной трезвой личности. При очередном "контрольном" взгляде на моего гостя, я удостоверилась в его сохранности и подметила, что "заплыв" прошел успешно, и Аркан стал "своим человеком", причем пользовался успехом у обоих полов. Его успели потанцевать, накормить, обласкать, обругать и даже, по-моему, переодеть: одежда сменила цвет с белоснежного на кардинально противоположный. Шарма от переодевания и "заплыва" у марокканца не уменьшилось.

Повернувшись к Максиму Юрьевичу, поманила его пальцем, приглашая наклониться для разговора "на ушко". Староста улыбнулся, по-свойски обхватил меня за талию и подставил ухо для беседы:

— Максим Юрьевич, организуйте, пожалуйста, романтически настроенным парочкам экстремальные свидания а полях. Скоро урожай собирать, а "удобрить" нашу Стихию нечем. — я смастерила "губки бантиком, бровки домиком".

Закивав со всей ответственностью, староста встал и, немного пошатываясь, побрел искать "жертв".

С другой стороны ко мне наклонился Олег. В гуле голосов и музыки трудно было разобрать слова говорящего даже на расстоянии вытянутой руки, поэтому пришлось терпеть выхлопы перегара прямо у уха:

— А разве это не ваша обязанность, как Стихийника, "удобрять" Землю?

— У вас, Олег, отличный слух, должна заметить, — я отстранилась и заглянула парню в глаза. — У меня много обязанностей и талантов. Один из них — умелое делегирование полномочий. Как по-вашему, Олег, что больше пойдет почве в пользу: механически созданное удобрение или натуральный природный продукт? — надеюсь, что затуманенные алкоголем мозги найденыша, уловили вектор моих умозаключений.

— Пойдемте потанцуем, Виктория, и разовьем вашу мысль в процессе.

Мне стало интересно проследить за процессом развития мысли и я легко согласилась, хотя была противником топтания на месте, даже в паре в молодым и привлекательным.

— Натурпродукт — он всегда предпочтительнее, — продолжал Олег, — хотя проверенная годами техника тоже давала неплохие результаты...

— Простите, Олег, я вас перебью, техника давала гэмэошные результаты и ценность таких продуктов часто вызывала сомнение.

Лицо парня немного перекосилось от напряженной работы мозга, алкоголь явно мешал ему соображать:

— Значит вы, Виктория, можете предложить только "техническое" удобрение? А делегируете полномочия в надежде "удобрить" свою почву натурпродуктом зарубежного производства?

Я резко отстранилась от партнера по танцам.

— Вы забываетесь, Олег, мы с вами говорим о тонких вещах. Ваши мысли и выводы сейчас глубоко субъективны и я боюсь вас ранить своими высказываниями. — Во время моего монолога парень несколько раз пытался вернуть меня на место, поближе к себе, и каждый раз приходилось его отталкивать, применяя все больше силы.

Мои действия не были оставлены без внимания Огненного. Стихийник пробился сквозь толпу гуляющих и оказался рядом с нами почти одновременно с Максимом Юрьевичем.

— Все в порядке? — мужской дуэт уставился на меня.

— Я думаю, что нам пора по домам, — имея в виду себя и сына старосты. — Олег и я уже устали. — я повернулась к председателю: — Максим Юрьевич, не откажите в любезности, проследите, чтобы ваш сын выспался — завтра мы будем решать его будущую судьбу. Как там моя просьба?

— Не стоит беспокоиться, Виктория, мне даже искать никого не пришлось и подготавливать. Вы воспитали достойные кадры.

— Вы преуменьшаете свои заслуги, любезнейший, — уже с настоящим укором говорила я в сторону старосты.

Безумно захотелось домой. Спать. Повернув голову в сторону Аркана, удивилась и обрадовалась одновременно — на правом локте иностранца висела Олечка, наша радость и светоч гуманитарных наук.

— Аркан, дорогой мой Огонек. Ты попал в очень заботливые руки. Я оставлю тебя здесь, очень устала. Завтра хочу встать пораньше. Ты сам справишься? — лукавый прищур глаз и ухмылка гостя заставляли думать, что справится.

Староста прервал мои мысли:

— Виктория, вы позволите проводить вас до дома?

— Позволю, Максим Юрьевич. Как всегда, вы очень галантны. — уж очень я устала и не было сил отбиваться от настойчивого провожатого.

— А ты сама справишься? — вавилонский язык тоже имеет оттенки сарказма, и мой взгляд на Аркана, полный притворного презрения, был ярким тому подтверждением.

Летняя ночь была хороша: легкий намек на ветерок, мерцание далеких звезд, бесконечное небо и бескрайние просторы полей, переливы трелей ночных пташек. Лишь мне была слышна песня Земли, впитывающей страсти влюбленных парочек.

Когда я попросила Максима Юрьевича отвезти меня домой, его разочарованию не было предела — он предвкушал длинную приятную беседу в пешей прогулке к моему неблизкому дому. Но я действительно устала, очень много сил ушло на контроль собственных переживаний во время рассказа про события полугодичной давности. Продолжая проявлять чудесную свою сторону характера — галантность, наш староста открыл передо мной дверцу машины и, пока он обходил капот, я попросила Стихию Земли забрать излишки алкогольного опьянения у водителя, дабы спокойно и без аварий доехать до места назначения. Дорога заняла не более десяти минут, за которые мы ни разу не заговорили. Сон сняло как рукой, когда мы остановились у дома и Максим Юрьевич потянулся за свертком, лежащим на заднем сидении автомобиля.

— Виктория, позвольте сделать вам скромный подарок, — мой водитель протянул пакет, — вам очень идут летние платья и я не смог отказать себе в удовольствии...

Я нескромно заглянула в пакет, вытащила оттуда кусочек нежного шелка, в темноте он казался исключительного белого цвета. Я действительно люблю платья, но белый шелк ассоциируется у меня скорее с качественным нижним бельем для сна, чем с летним платьем. Пришлось загнать свои подозрения глубоко под корку мозга и лучезарно улыбнуться дарителю.

— Максим Юрьевич, вы не перестаете меня удивлять, — подумалось, почему за полгода мы так и не перешли на "ты"? — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — услышала я в ответ, когда уже почти захлопнула дверцу машины.

ГЛАВА-6

Уловив отголосок рыка удаляющейся машины, я вошла в дом и быстренько отправилась на второй этаж, по дороге доставая и разворачивая подарок. В пакете действительно было летнее шелковое платье, с вырезом мысом, маленькими рукавами фонариками и тоненьким черным пояском, но самое главное — цвет ткани был не белоснежным, как мне показалось сразу, а кремовым, нежно-нежно кремовым, цвет топленого молока. Так как спать перехотелось, я решила не тянуть с примеркой: стоя перед большим напольным зеркалом, быстро сбросила свое одеяние и облачилась в водопад из шелка: молния на боку застегнулась с легкостью, что снова меня порадовало, подол платья почти коснулся пяток, а темный тонкий поясок визуально удлинил ноги. Захотелось танцевать.

Музыка под настроение нашлась сразу — из колонок донеслись первые аккорды и мужской хор запел:

If ever I would leave you, it wouldn't be in summer

Seeing you in summer, I never would go

Your hair streaked with sunlight, your lips red as flame

Your face with a luster that puts gold to shame

But if I'd ever leave you, it couldn't be in autumn

How I'd leave in autumn, I never will know

I've seen how you sparkle when fall nips the air

I know you in autumn and I must be there...

(OST "Sex&city2")

Спустившись на первый этаж, я включила освещение террасы: мрак молниеносно отпрыгнул в стороны, и пространство осветилось волшебством декоративных фонариков, превратив обычную деревянную террасу в набережную лазурного побережья. Отставив в сторону складывающиеся стол и стулья, я возблагодарила Стихии за то, что послали мне в гости очень внимательного мужчину и талантливого Стихийника — пластиковая бутылка с красной этикеткой и белыми буквами оставалась наполовину полной, чем я и воспользовалась. Через пару минут в высоком бокале были смешны два напитка — газировка и коньяк, да простят меня ценители последнего, а я стояла на "танцполе", вглядываясь в звездное небо.

Я не стала обуваться: ощущать голыми ступнями, успевшую за вечер остыть древесину, было сказочно приятно. Тело стало двигаться в такт музыке, руки сжимали бокал с драгоценным напитком. Так когда-то нас учили в балетной студии: танцевать вальс с полными стаканами воды, вырабатывая плавность движений. Стаканы мы держали руками над головой, используя последнюю, как подставку, и холодный душ был лучшим стимулом для прилежной учебы. Коктейль вливался малыми дозами, музыка успокаивала, расслабляла, уводила в мир грез: пол превратился в едва покачивающуюся палубу, вокруг заскользили пары в вечерних нарядах, пространство осветилось огнями гирлянд, а со сцены лилась музыка голосов. Волосы путал морской бриз, платье развевалось и колыхалось от плавных движений.

... Oh, no, not in springtime, summer, winter, or fall

No, never could I leave you at all...

(OST "Sex&city2")

Последние строки песни я посвятила себе любимой от анонимного адресата и открыла глаза. Одна. И любимая музыка.

Заиграла очередная мелодия — хит пятидесятых в исполнении Нат Кинг Коула, а я решила перебазироваться на садовые качели, дабы допить коктейль. Уселась поудобнее, подобрав ноги под себя и облокотившись на декоративную подушку. Отыскала Луну, почивавшую на мягком покрывале ночи в окружении мерцающих точек, и задумалась: там другие миры, туда ушли путешественники-духи. Они ушли, потому что у них нет привязанностей. Они свободны. "Если у вас есть привязанности, значит вы слабы", — говорили мне когда-то голоса. "Значит, у вас есть ниточки, за которые можно подергать, чтобы добиться от вас чего угодно. Не надо привязываться к своим родным и близким, не надо привязываться к материальному: дому, удобствам, пище, машине и так далее. Привязанность может превратиться в зависимость. Наша жизнь, состоящая из материальных благ, превращалась в погоню за еще большим количеством благ". Одно дело, если бы мы стремились поделиться благами с родными и близкими. Другое дело, если мы в процессе обретения благ, делились оными лишь для получения благодарности, радуя свое растущее эго.

Был такой анекдот: приходит клиент в аптеку и говорит: "Дайте мне таблетки от жадности. Да побольше! Побольше!"