Выдержано временем - 2. Игра в прятки

— Что ты хочешь этим сказать? — удивилась я.

— А то, подруга, — ответила за сестру рыженькая, вылезая из-под кровати, — что это больше похоже на какой-то магический укус, который призван долго и мучительно отравлять твою жизнь. По— хорошему, тебе не мешало бы помириться с Князем Дьявольской пустоши. Думаю, он один может тебя вылечить от смертельного недуга.

— Что?! — во мне поднялась волна возмущения и ненависти, когда упомянули имя ненавистного мне гота. Я встала со стула и прошипела. — Никогда! Слышите, НИКОГДА я сама не пойду к Константину! Будь он проклят, этот Кощей Бессмертный! Я всю жизнь, наверное, буду помнить ту боль, которую он мне причинил.

Лисички-сестрички ошарашено уставились на меня. Конечно, сидела такая себе тихая, миролюбивая, а тут такой монолог выдала...

— Тише, — черненькая нежно прикоснулась своей плюшевой лапкой к моей руке, — все позади. Не хочешь с ним мириться, это твой выбор.

Мне сразу стало как-то спокойнее, что ли...

— И умирать или жить, кстати, тоже, выбор твой. — Раздраженно фыркнула рыженькая. — Какая-то ты раздражительная становишься, подруга. Сестрички, что думаете по этому поводу?

— Лучше не спрашивай, — поморщилась беленькая, — я считаю, что все это от ноги...

— Я раздражительная из-за того, что с ногой приключилось непонятно что? — перебила я, округлив глаза. — Уверяю, что эти два фактора никак не связаны между собой. — Как же мне хотелось в это верить!

— Как раз связаны, милая, — мягко произнесла черненькая. — Как уже было сказано, повреждение твоей ноги явно носит магический характер. Поэтому мы и заподозрили, что эта магия может как-то влиять на твое сознание.

Я задумалась. А действительно, в этом что-то есть. Почему у меня настроение в последнее время так скачет? Почему я то люто ненавижу Константина, то вроде как бы забываю про наши склоки... Хотя нет, не забываю, но вся злость на него как-то притупляется. Да и по Зорану только время от времени тоскую... Вот и сейчас, я в миг потеряла контроль над собой, сыпля проклятиями направо и налево, а потом так же неожиданно остыла...

— Ой, — от неожиданно пронзившей боли я скривилась, — нога... — Я скривилась и потянулась рукой к больному месту, которое было скрыто под штаниной моих многострадальных джинс.

— Так, ложись, — моментально среагировала рыженькая, — мы сами все сделаем. Полежи пока, отдохни. Может, ночью ты и не сможешь до костра добраться...

Как же? Почему не смогу? Мне жизненно необходимо сегодня в полночь там быть. Почему необходимо? Не знаю, просто надо мне туда и все тут.

— Смогу, — заскулила я и поплелась к кровати, — мне волк поможет. Надеюсь...

— Хм, возможно костер сможет тебе помочь? — неожиданно произнесла беленькая.

— Скажешь тоже, — поморщилась рыженькая, — если уж Горыныч не смог, то у нее только одна надежда на выздоровление, и она ее терпеть не может.

Я уронила голову на подушку и прикрыла глаза. Я не могу не отрицать, что лисички-сестрички говорят дело, но также я не могу обратиться за помощью к Кощею Бессмертному, моему палачу. Колдун, конечно, что-то обещал на счет моего лечения, но я не уверена, что в то время он говорил правду. Солгать для него слишком просто. Я уже разучилась доверять этому чертову готу. Да и доверяла ли когда-либо вообще? Он убил мою любовь, мое будущее... Теперь он замахнулся на Красноград, на всех его жителей...

Зачем ему это, и чего он добивается? Неужели может быть так приятно, причинять другим людям боль? В этом вопросе мое разделившееся сознание оказалось едино.

А если попытаться вылечить себя самостоятельно? Самолечение, самовосстановление, что-то вроде того. Глаза закрыты, нужно только отрешиться от внешних раздражающих факторов и сконцентрироваться на внутреннем состоянии организма. Я чувствую, как что-то вязкое и непонятное течет по венам, смешавшись с кровью. Какой ужас! Как же мне выгнать эту заразу? Попробую как-то подцепить ее, может получится ее вытащить... Но как только я дотянулась до инородной субстанции призрачной рукой, все тело как током прошибло. В голове стали появляться приятные воспоминания, связанные с Зораном, а также отрицательные моменты, когда Кощей мне доставлял боль. Любовь смешалась с чувством отвращения и ненависти. Тепло сковал холод. Внутри все сжалось, сердце стало учащенно биться, показалось, что сейчас боль поглотит меня и я больше никогда не смогу открыть глаза.

Но нет, я все еще жива. Просто вдруг в душе стало пусто, и сердце успокоилось. Я с ужасом осознала, что сама себя вогнала в состояние транса и теперь не знаю, как вернуться в реальность. Как же мне сейчас одиноко, холодно, страшно.

— Да просыпайся же! — где-то далеко раздался знакомый тоненький голосок. — Дура, удумала сама себя лечить... Но погоди, проснешься, я тебя за уши-то отдеру!

До этого я очень сильно желала очнуться. Н-да, когда я услышала гневную тираду рыженькой, просыпаться тут же расхотелось.

— Я знаю, что ты пришла в себя! — зашипела лисичка и дала мне увесистую затрещину передней лапкой. А она сильная оказывается!

— А-а-а! — заорала я и, распахнув глаза, села на кровати. — Больно! — Стала потирать пострадавший затылок.

— Конечно, больно, — язвительно заметила та, — ты не представляешь, как нам было больно, когда главная лисица нас по мягкому месту отхаживала за недосмотр за одной болящей Ягой!

Я во все глаза уставилась на нее, потом перевела взгляд на остальных сестричек, которые стояли позади рыженькой и осуждающе покачивали головами.

— Не кипятись, сестрица, — промолвила беленькая, — она не виновата, что не осведомлена.

— Ах, не виновата? — еще пуще взвилась рыженькая. — Еще как виновата! Если не знаешь, так нечего было пытаться, дорогая. Ты хоть знаешь, что могла умереть от внутренней перегрузки организма?

— Ну-у-у, — протянула я, опуская глаза, — наверное.

Лисичка закатила глаза и, шумно выдохнув, отошла к окну. На ее место села черненькая и заговорила совсем на другую тему.

— Мы все рассказали лисице, — начала она, — она согласна отпустить тебя на вершину Кудыкиной горы, но при условии, что Горыныч пойдет с нами.

Горыныч, так Горыныч, мне все равно, если честно. Как говорится 'в дороге, чем больше народу, тем веселее идти'.

— Хорошо, — кивнула, — когда выдвигаемся?

Я посмотрела в окно и заметила, что на улице уже вовсю сгустились сумерки. Вот это да, неужели я столько провалялась в отключке? Тогда мне вполне понятна реакция лисичек-сестричек...

— Ульяна! — донесся с порога голос волка. — Как же ты нас напугала!

На пороге возник серый, собственной персоной, а из-за его спины выглядывала главная лисица Кудыкиной горы в неизменном красном сарафане. Волк, кстати, тоже расхаживал не в неглиже, а в потрепанных черных штанах-шароварах. Они стояли на задних лапах и упирали передние в костлявые бока.

Оба взволнованные и запыхавшиеся тут же ввалились в избушку и стали на перебой задавать вопросы на тему здоровья. Потом клыкастые, не сговариваясь, начали отчитывать меня за легкомыслие — в отношении себя, жестокость — в отношении Константина и лень — в отношении государства. Последнее я так и не поняла к чему было сказано, но меня безумно радовал тот факт, что я не одна. Я сидела, облокотившись на подушки, в обнимку с лисичками-сестричками и слушала всех и сразу, улыбалась. А еще, я почувствовала себя частью какой-то семьи... Почему-то уже не так хотелось убить Князя, который причинил мне столько зла. Нога, типун мне на язык, пока не болела, голова не кружилась, настроение поднялось до отметки 'я люблю жизнь'. Странно, но про Змея я даже не вспомнила...

— Чего это с ней? — удивился волк, когда я в десятый раз шумно выдохнула. — Ульянушка, ты как, точно хорошо себя чувствуешь?

— Просто отлично, — тихо заверила я и чихнула, — вот, правду говорю. Просто я счастлива, что вы все появились в моей жизни. Кажется, благодаря вам, мое будущее уже не такое мрачное, как раньше.

И тут меня сгребли в охапку все разом, и начались массовые обнимашки. Блин блинский, как же это приятно, кто бы знал!

— А теперь все за стол! — скомандовала лисица и обратилась к сестричкам. — Девочки, у вас все готово?

— Обижаешь! — хором воскликнули они. — Конечно готово!

Меня аж затрясло от нетерпения, так поскорее хотелось увидеть плоды стараний трех девчат. Ожидания меня не обманули, девочки сделали все по высшему разряду. И да, они реально приготовили уху! И котлетки к пюре! Ай да хозяюшки, ай да умнички! И как управились? Неужели, лапками своими... Я надеюсь, они перед этим их помыли...

Серый примостился рядом с лисицей, сестрички сели втроем по другую сторону стола, ну а мне досталось место во главе.

— Быстренько ужинаем и идем все отдыхать, — промолвила лисица, наполняя свою тарелку супом. Я уже хотела было возразить, но она опередила меня, — нужно немного вздремнуть, прежде чем мы отправимся к магическому костру.

Все с ней согласились, даже волчара, который был явно недоволен командным тоном главной рыжухи на горе, серьезно кивнул и принялся поедать ужин.

Наелась. Даже не так, объелась. Вот. Так вку-у-усно было. А, кстати, сразу после ужина ложиться спать вредно для фигуры. Одно радует, это только сегодня, в остальное время, надеюсь, буду вести нормальный, здоровый образ жизни. Есть для кого...

А еще меня сильно волновал вопрос обретения новой силы. Я ведь даже не знаю, что к чему, вдруг меня костер отвергнет или еще того хуже, спалит заживо. Я понятия не имею, что делать, когда окажусь там. Но мне надо стать сильнее хотя бы только потому, чтобы иметь возможность говорить с Кощеем Бессмертным на равных. Черт, что-то он подозрительно затих, неужели раздумал со мной расправляться? Или ему война важнее? Ах да, совсем забыла, мне тоже придется принимать участие в боевых действиях. Тогда все ясно с ним... Константин знает наверняка, что мы еще встретимся. На войне.

Я сладко потянулась на кровати и повернулась на бок. Голова грозила взорваться от переполнявших ее различных мыслей, но заснуть мне все-таки удалось. Лисички-сестрички устроились в моих ногах, а волк с лисицей ушли к себе. Куда 'к себе' я не знала. Ну да и не важно это.

— Просыпайся, не то опоздаем, — верещал мне на ухо тоненький голос, — встава-а-ай, кому говорю!

Я с неохотой открыла один глаз и поняла, что меня домогается одна из лисичек-сестричек, которая самая наглая. А самая наглая у нас кто? Правильно, рыженькая. Я уже не в первый раз замечаю, что именно она выступает в роли моего персонального будильника.

— Ульяна! — воззвала в очередной раз лисичка. — Поднимайся! Или ты уже передумала идти на вершину Кудыкиной горы за новой силой?

И тут до меня, наконец, дошло, для чего эта милая зверушка так старается... Мне же жизненно важно попасть сегодня в полночь к костру. Если я этого не сделаю сейчас, то война начнется, и меня положат замертво в первых же рядах! Сбудется мой ночной кошмар и по совместительству мечта Князя. Я и так с ногой постоянно маюсь, а тут силенок мало...

— Встаю! — я рывком вскочила с кровати и стала обуваться. На бегу схватила теплую шаль прабабушки, накрыла ей голову, далее натянула свою ядовито-салатовую ветровку и встала в ожидании у порога. — Где Горыныч?

— Меня кто-то звал? — в окно просунулась одна голова фиолетового чудика. — Отлично! Ульяна готова, можем выдвигаться.

— Мы с вами! — хором воскликнули лисички-сестрички.

— Тогда не отставайте, — наставительно произнес чудик. — Ульяна, выходи живей и залазь мне на спину.

Я вышла на крыльцо и увидела Змея Горыныча в полный рост. Мамочки, да он с мою избушку, оказывается, ростом! Просто раньше не с чем было сравнить, вот и не замечала... Только я собралась посетовать на отсутствие лисицы и серого волка, как эти двое обнаружились прямо за, кхм... задом Горыныча. Я же говорю, чудик трехголовый больших размеров.

Мне галантно подставили крыло и, как только я уверенно встала на него, неожиданно подкинули. Я с диким визгом приземлилась куда-то в область пятой точки моего импровизированного транспорта.

— Сдурел совсем?! — заверещала я от испуга. — А если бы я расшиблась насмерть или о шипы на твоем хребте? Думай, что делаешь!

— Все под контролем, детка, — хохотнул Горыныч, — доверься мне, я знаю, что делаю.

У меня аж слов не нашлось культурных, чтобы сказать этому игруну все, что я о нем думаю, а материться при миленьких зверушках не хотелось. Поэтому я, устроившись на заду фиолетового чудика, молча сидела и глотала ртом воздух.

Кстати, все это время со мной общалась только центральная голова, а остальные две были заняты обычной болтовней с собравшейся в путь компанией. Я только сейчас заметила, что левая голова, э-э-э, как бы помягче выразиться, заигрывает со всеми тремя лисичками, а те, в свою очередь, очень даже не против. М-да, ну и ну... Так что вполне деловое общение правой головы с лисицей и волчарой меня совсем не тронуло.

— Чего рот разеваешь? — вклинилась в мои мысли центральная голова Горыныча. — Залазь повыше и хватайся за шип.

Выполняя необходимые указания, я раздумывала о том, чтобы дать головам какие-нибудь имена. Ладно, в случае с лисичками-сестричками я их просто по цветам различаю и соответственно называю. А как быть с головами Горыныча? Имя-то одно на все три головы, да и тело одно, но общаюсь я с ними, как с тремя разными индивидуумами. У них даже характеры разные!

— А-а-а! — взвизгнула я, когда неожиданно для меня Горыныч стал трогаться.

— Ульяна, да что с тобой? — изумилась центральная голова. — Я тебе пять раз повторил приготовиться, а ты все в облаках витаешь. О чем ты так задумалась, что наш взлет стал для тебя полной неожиданностью?

— Эм-м-м... — промычала я и, закусив губу, быстро выпалила: — Я думала, как мне тебя лучше называть. А то как-то неудобно получается, вроде как имя одно, а вас тут трое...

Чудик, кажется, прифигел. Мы зависли в воздухе, и все три головы уставились на меня. Я даже поначалу решила, что обидела их, поэтому автоматически зажмурилась, сжалась и приготовилась к худшему.

— Смешная, — хихикнула левая голова. — Ульяна-а, ты чего?

— Так я думала, что обидела вас, — пискнула я, приоткрыв один глаз.

— Дык, на что обижаться-то? — удивилась правая. — Дело ведь говоришь, девочка.

— Крошка, а ведь ты почти угадала, — широко улыбнулся центр, — у нас ведь действительно когда-то были имена. Но вот только проблема заключалась в том, что они нам не нравились...

Голова смутилась и притихла, зато эстафету перехватила левая, та, которая обычно выдает что-то не то или вообще невпопад.

— Такие имена, что все стремились их переврать, сделать уменьшительно-ласкательными и так далее.

Я выжидательно смотрела на болтливую голову и старалась, не дай бог, не нарушить словесный поток, лившийся из зубастой пасти. Две другие головы демонстративно отвернулись, показывая собрату полное 'фи' на счет того, что тот разоткровенничался. Стараниями правой и центральной головы мы полетели далее, а левая, не смущаясь, продолжила в пол оборота: