Феникс - 3. Пламя обжигает

— Я-то почему?! — всплеснул руками зарккан.

— Ты — раб слабого. Тебя отдадут муравьям.

— Чтоб меня на прокатном стане растянули! Скажи честно, Рурк, — голос Гракха потускнел, — ты веришь в свою победу?

На каменном лице вурста появилось кривое подобие ухмылки.

— Воин обязан верить в свою победу. Иначе не стоит вступать в схватку.

Его голова исчезла из кабины.

Уверенности разговор с Рурком не прибавил. Напротив, заставил серьезно подумать о собственном опрометчивом поступке сопровождать его в дороге. В конце концов, еще не поздно развернуться. Горстка дикарей, бегущих рядом, не сможет помешать им уйти. Вернуться в Феникс, сказать, что ничего не вышло. Оно же и так ничего не выйдет... а если вернуться — пользы от них живых будет больше. Уж от него, Гракха, наверняка. Чинить технику и системы после череды взрывов — еще та работенка.

По спине зарккана пробежала дрожь — точно пробежались те самые муравьи, которым его попытаются скормить. И ведь скормят!

Он нажал на педаль тормоза. Тягач остановился. Дикари тоже остановились.

— Что случилось? — донесся голос вурста.

Гракх молчал, обдумывая, как бы лучше развернуться, задавив при этом побольше диких ублюдков.

— Что случилось? — голова Рурка появилась в кабине.

— Мы возвращаемся, — ровным голосом произнес зарккан.

— Нет.

— Я возвращаюсь! — Гракх сорвался на крик. — Ты — как хочешь! Хочешь дуэлей — не держу! Но подыхать рядом, точно верная жена, — нет! Клянусь Серыми домнами, я не согласен подохнуть ни за что. Ни за что! Слышишь?! От меня польза там, на баррикадах Феникса. Сидеть за баранкой может каждый.

— Думаешь, я не боюсь?

Такого вопроса от здоровяка Гракх не ожидал.

— Чтоб я облез, кто тебя знает?

— Без страха нет победы.

— Только не надо мне философии вашей! Я все равно ее не пойму. Ты боишься и при этом все равно не хочешь отступить — почему? Хочешь сдохнуть? Сделай это с пользой — возглавь сопротивление Феникса. Грайверов там хватит на всех. И тебя сожрут.

— В этом и дело. Я не стратег — я наемник. Мое дело — сражение. В Фениксе от меня нет пользы. Нет большой пользы. Исход может помочь. Но его придется направить. Риск? Да. Страх? Да. Но каков итог?

— Болтаешь, что торговка... — поморщился Гракх. — Не замечал за тобой раньше.

— Хорошо. Я остаюсь. Ты уезжаешь. Ты прав.

Он снова скрылся в жилом отсеке, по всей видимости напяливая бронекостюм.

Зарккан сидел молча, вперившись взглядом в убегающую вдаль дорогу. Здоровяк здорово его достал своей философией. Какая-то логика в ней была, но слабая, ускользающая. Неожиданная мысль заставила снова садануть по рулю: 'Какой болванки он напяливает броню?! Использовать ее исключительно в качестве поддерживающего экзоскелета — глупо! И так заряда батарей не хватит надолго, придется постоянно подзаряжать. А еще и лишний износ подвижных частей. Кому это надо?'

Если с электроникой все в порядке, то к механике брони у зарккана имелись серьезные вопросы.

'А если какой-нибудь Большой вождь захочет драться в полной амуниции? Вурст проиграет просто потому, что технически менее подготовлен'.

Муравьи, муравьи...

Они ползают по спине. Маленькие, жалящие твари. Каково это — быть съеденным заживо?

Проклиная себя, Гракх снова нажал на педаль газа. Тягач вздрогнул и тронулся с места. Дикари последовали рядом, точно почетный конвой. Рурк в жилом отсеке стих. Зарккан хотел только одного — чтобы у вурста не возникло желания о чем-нибудь спросить или что-нибудь сказать. Любое слово — и он точно развернет машину. Без глупых размышлений и сомнений.

Рурк ничего не сказал и в кабине не показался.

Они ехали до самого вечера. Молча. Не обменявшись ни единым словом. К вечеру тягач выбрался на возвышенность, заросшую густым кустарником. Дикари направились именно к ним.

— Эй, — позвал Гракх. — Мы тут не проедем.

— Остановись.

Вырст выбрался из жилого отсека на улицу, о чем-то кратко переговорил с дикарями, затем вернулся.

— Лагерь за кустами. Близко. Идем пешком. За машину не беспокойся. Не тронут. Выставят охрану. Оружие возьми.

Гракху не очень понравилась идея оставить транспорт и припасы на попечение людей в грязных шкурах, но спорить он не стал. Прихватил 'плевок', ключи от тягача — и вышел.

Лагерь действительно оказался неподалеку. Кустарник скоро разошелся, уступив место свободной поляне. Хорошее место: с дороги совершенно не видно, а если кто проедет мимо — поднять свору грязных дикарей минутное дело.

Встречали их сдержанно, но не недружелюбно. Скорее, с интересом. Мужчины, женщины, дети — все одеты одинаково. Они будто уже рождались в шкурах, и те росли по мере взросления человека. Различия Гракх заметил только в металлических нашлепках, которыми дикари усиливали свою одежду. Максимум брони, на которую они оказались способны, — шлемы, формой напоминающие обычные ведра.

Постоянных жилищ дикари не строили. Обходились палатками. Возле каждой палатки разложен костер с висящим над ним котелком. Странно, но запах готовящейся еды вызвал в животе зарккана настоящую бурю. Пахло мясом и какими-то травами.

Гракх приметил стоящих в стороне от палаток лошадей. Не менее трех десятков.

Их проводили в центр лагеря — к большой палатке, украшенной черепами. У костра суетились три женщины. Рядом бегали грязные дети. Черк скрылся в палатке, но вскоре показался снова. Следом за ним выбрался обнаженный по пояс дикарь. На широкой груди вытатуирован порядком расползшийся орнамент. Рисунок с груди переходил на лицо, на руки и, скорее всего, перетекал на спину. В отличие от всех остальных дикарей-мужчин, которых видел зарккан, этот был абсолютно лысым.

— Диак голый, — ударил себя в грудь лысый.

— Рурк, — последовал его примеру вурст.

— Приветствую тебя, Большой воин! Что привело тебя в мое племя?

— Великая беда. Рурк желает собрать Больших вождей. Желает бросить вызов.

Лицо лысого вытянулось.

— Воля Большого воина — закон. Мы тотчас пошлем гонцов.

Вурст кивнул.

— Желает ли Большой воин, чтобы мы сопровождали его к месту сбора?

Снова кивок.

От внимания Гракха не укрылось промелькнувшее на лице лысого довольное выражение. Тот будто в лотерею выиграл — зарккан слышал о таких странных мероприятиях, проводимых до войны. Ни с того ни с сего тебе на голову падает целая куча полезного или бесполезного барахла, за которое не надо платить.

— Мы выступаем, — сказал Диак голый. — Черк сказал, вы приехали на злой телеге. Он сказал, что он и его люди охотились на вас. Сказал, что виноват в поломке телеги. Сказал, что Большой воин передал его вину в мои руки.

— Он хороший воин и может помочь, — сказал Рурк. — Но его вина у тебя. Решать тебе.

Диак повернулся к стоящему тут же Черку, протянул руку. Воин с поклоном передал вождю свое оружие. Лысый прикинул в руке молот, затем резко развернулся и ударил снизу вверх. Металл с отчетливым мокрым хрустом врезался в подбородок воина. Брызнула кровь. Человек отлетел, рухнул наземь, раскинув руки в стороны. Его лицо смялось, превратилось в кровавое месиво.

Гракх даже отшатнулся от неожиданности.

Диак бросил молот кому-то из воинов, кровожадно ухмыльнулся.

— Хороший воин — хорошее мясо. Хорошее мясо — силы в дорогу, силы в битву. Его сердце поможет тебе победить, Большой воин.

Мертвеца схватили за руки, куда-то поволокли.

'Его сердце поможет победить?'

Зарккан сглотнул. Они что, собираются сожрать беднягу Черка?

— Чтоб я сдох! — прошептал Гракх одними губами.

И, похоже, не только содрать, но и предложить кусок Рурку. Здоровяк же стоял рядом — спокойный, как дуб. Для него все это нормально? Или он и на пирушку останется?

Только теперь зарккан обратил внимание на мужчин и женщин, обступивших его и вурста. Но стоило Черку свалиться с развороченной головой, как люди начали поспешно расходиться. А спустя несколько минут в лагере поднялся шум. Люди собирались в дорогу. Но кроме этого они стаскивали к центру лагеря хворост, а вскоре появилось три больших котла. Об их предназначении Гракх даже думать не хотел. Единственное, на что надеялся: рабу Большого воина кусок не предназначен.

Спустя примерно час все члены племени, не очень большого — чуть более полусотни человек, собрались у котлов. В первых рядах уселись татуированные воины; за ними — молодые мужчины, кожа которых оставалась чистой; следом гомонящей стеной выстроились женщины. На самой периферии собрания, на последних рядах, разместились редкие старики и дети. Впрочем, последние без стеснения сновали между ног взрослых, норовя поскорее добраться до самого вкусного.

Гракх, мрачнее тучи, сидел в первом ряду рядом с Рурком. Здоровяк односложно, но с достоинством отвечал на задаваемые уважаемыми воинами вопросы. Он вообще отлично вписывался в компанию дикарей. Плевать, что ростом выше любого из них, а уж шириной в плечах и вытесанной из камня мордой больше походит на скалу.

Странно, что дикарям, судя по всему, все равно, что Большой воин за раз укокошил несколько их собственных воинов. Там, на дороге. Никакой обиды или недовольства. Напротив — они кажутся счастливыми.

Зарккан пытался вызвать в себе чувство подозрения. Что, если ублюдки задумали какую аферу? Что, если самые проворные из них уже разбирают или курочат тягач? Что, если готовятся нанести удар в спину? Опасаются огромного вурста, а потому ведут себя радушно, но на деле держат за пазухой нож?

Гракх очень старался, но ничего не получалось. Не вязалась у него напыщенность речей и в то же время легкость, с какой Диак голый вел себя с гостем, с предательством. Да — дикари. Да — ублюдки, охочие до жизни любого, кто попадется на пути. Да — людоеды! Но открытые и прямолинейные, как рельсы.

Три женщины, суетящиеся возле котлов, одновременно зачерпнули варево большими деревянными половниками. Стараясь не расплескать содержимое — направились к вождю. Тот самым первым последовательно снял пробу со всех трех половников. Некоторое время молчал, оценивая, потом уверенно указал на центральный котел. Женщина победоносно вскинула над головой половник, что-то пронзительно закричала. Остальные две поварихи опустили головы и побрели обратно.

Первыми за своей порцией подходили татуированные воины, следом — молодые. Но если татуированные накладывали в тарелки и миски только себе, а потом возвращались на места и с остервенением поглощали набранное, то молодые делились с женщинами. Насколько успел понять Гракх — такой подарок делался в знак признательности или расположения.

Со все возрастающим чувством брезгливости зарккан смотрел, как Рурк подносит ко рту человеческое сердце, торжественно принесенное ему самим Диаком голым. Пусть для вурста это трапеза и не каннибализм, но принять ее Гракх не мог. Он бы сейчас с огромным удовольствием вылакал литр самого злого самогона. Пусть голову затянет туманом. Возможно, тогда все происходящее перестанет быть безумием.

К огромному его облегчению, кусок ему предложили, но за съедением не следили. Лишь поставили рядом мятую миску с мутным варевом и куском мяса. Зарккан кивнул в знак согласия, а потом как бы невзначай отвернулся. Уже через мгновение миска исчезла, унесенная одним из снующих тут детей.

Гракх довольно улыбнулся в бороду. Что поделать — не усмотрел. Раб, что с него взять? Видимо, придется ходить голодным.

К счастью, пиршество длилось недолго. За неполные полчаса были сказаны победоносные речи, из которых зарккану наконец стал понятен столь заметный энтузиазм дикарей в отношении вурста. Оказывается, наличие в племени Большого воина автоматически поднимает племя в каких-то внутренних 'рейтингах' исхода. Больше того — стоит Рурку уложить всех пятерых Больших вождей, как он автоматом займет их место, а его племя станет главенствующим, независимо оттого что совсем недавно не превышало полусотни человек.

Странная для зарккана система, основанная исключительно на силе. Но в сложившейся для Феникса ситуации такая простота и честность только в плюс. Уложил пятерых уродов — и за тобой уже идут толпы дикарей. Нет проблем.

Свободно выдохнуть Гракх смог лишь тогда, когда снова уселся в водительское кресло тягача. Перед выездом еще раз проверил уровень воды в радиаторе — все нормально. Заплатка держалась на совесть.

С Рурком не разговаривал. Вурст молчал, а у зарккана не было желания расспрашивать о чем-либо. А потому следующую часть пути ехали в тишине, разрываемой гулом двигателя. Направление держали по-прежнему на северо-восток, все дальше углубляясь в пустоши, оставленные цивилизацией и населенные дикими племенами людей. Людей, возглавляемых горсткой вурстов.

* * *

Остаток ночи ни Кэр, ни Дезире не сомкнули глаз. Несмотря на страх вновь оказаться в роли добычи для безглазых тварей, ночевать под открытым небом или же продолжить дорогу в темноте было еще опаснее.

Последнее Кэр испытал в полной мере. Прибор ночного видения не давал полной детализации, а потому круизер то и дело попадал в ямы и выбоины. Они проехали не больше километра, когда эрсати остановился возле трехэтажного дома — единственного в округе. Осмотрев все комнаты, остановили свой выбор на крохотной комнатушке. Теперь и не угадать, для чего бывшие хозяева дома использовали этот огрызок помещения, но вряд ли здесь располагалась жилая комната — слишком мала.

Девушка, вымотанная длительной поездкой, а после — встречей с монстрами, выглядела бледнее обычного. У эрсати не нашлось для нее слов утешения, да и вряд ли они ей нужны. Вместо этого Кэр прижал Дезире к себе и поддержал ее молчание.

Рассвет нового дня выдался туманным, влажным и невероятно теплым для этого времени года. После ужасов минувшей ночи погода как будто сжалилась над путниками. Даже безвкусный сухой паек эрсати уплетал с большим аппетитом, а щеки Дезире налились прежним румянцем. Возможно, виной тому была вовсе не погода, а острое чувство надвигающейся беды. То, что минувшей ночью они оба остались живы, вряд ли можно назвать закономерностью. Не проснись Кэр вовремя, не услышь шорох — кто знает, что стало бы с их костями и мясом. Скорее всего, они оба отправились на прокорм морскому чудовищу. Хорошо, что Дезире оказалась рядом. Хорошо, что они понимают друг друга без слов. Плохо, что всего этого слишком мало, чтобы выдержать еще одно такое нападение. Наверное, Дезире тоже понимала это, потому то и дело брала его за ладонь. Осторожно, словно чего-то боялась.

— Поедем медленно — туман. Лишняя осторожность не помешает, — сказал Кэр.

На самом деле бессонная ночь давала о себе знать: голова тяжелела; блеклый мир, скрытый влажной тряпкой тумана, стремительно терял очертания.

— Хорошо, — согласилась Дезире и неумело спрятала зевок в кулаке.

— Жалеешь, что не осталась в Фениксе? — Кэр заранее знал ответ.

— Жалею, что поблизости нет ни одного кофейного автомата — я бы не отказалась от двойного экспрессо со сливками, — улыбнулась она.

— Откуда знаешь о таких автоматах? — удивился эрсати. — Видела?