Феникс - 3. Пламя обжигает

Глава 1.

Кэр открыл глаза, тяжело вздохнул. По горлу точно наждаком прошлись.

Что это было?

Воздух казался горячим и плотным. Точно густая каша, он медленно скатывался по дыхательным путям, застревал, вызывая судорожные приступы кашля.

В ушах стоял протяжный гул недавнего взрыва. Наверное, взрыва. Осознание произошедшего приходило только теперь. Кэр помнил оглушительный грохот, вместе с которым его подняло над полом и отбросило в сторону. Хорошо, пол здесь ровный, иначе бы эрсати оставил на нем всю шкуру. Впрочем, ощущения и без того такие, будто попал между молотом и наковальней.

Вокруг стоял дрожащий полумрак. Здесь, рядом с эпицентром взрыва, светильники под потолком просто перестали существовать. Но по периферии зала все еще горели мягким дневным светом.

Кэр приподнялся на руках. Под ладонями хрустнули осколки стекла.

Перед глазами все плыло, отчего окружающее пространство казалось ирреальным, текло и дрожало. Немного подождать, отдышаться, прийти в себя. Взгляд наткнулся на неподвижное тело. Габриз Скшеч — всплыло в памяти. Человек, который согласился провести для эрсати нечто вроде экскурсии по плантациям Феникса. Запасы запасами, но на годы войны и послевоенной адаптации они сильно истощились. Поверхность над убежищем мертва, а разбивать поля где-то вне его стен — все еще очень опасно. Подземные парники — такого Кэр еще не видел.

Посмотрел, называется...

Он тронул Габриза за плечо. Пальцы коснулись чего-то теплого и влажного. Кровь?

— Эй, — позвал эрсати.

В ответ тишина.

Кэр попытался нащупать пульс человека — тщетно. Собственные руки немного дрожали, но вряд ли это помешало диагностике.

Они шли вдоль конструкций из пластика и полиэтилена, Габриз рассказывал о системе автоматического орошения и климатических зонах внутри парников, которые приходится поддерживать всеми силами для получения максимального урожая. Рассказывал о дефиците удобрений и способах, не позволяющих почве истощиться окончательно. А потом был взрыв. Неожиданно, ни с чего.

Хотя... Кэр поднялся на ноги, зажмурился. Их кто-то окликнул. Нет — шаги! Быстрые шаги где-то в стороне. Он не обратил на них внимания. Вовсе не обязательно, что шаги и взрыв связаны между собой, но пренебрегать мелочами не стоит. Слишком нестабильна ситуация в Фениксе. Не пороховая бочка, но ухо все же лучше держать востро. Отдельные люди, верные прежнему руководству, уничтоженному, в том числе не без помощи самого Кэра, уже пытались провести диверсии. В основном неудачно. Но кто может сказать — сколько таких людей еще осталось? Наско,ованы и имеют ли они доступ к различным важным объектам Феникса?

Эрсати поморщился, втянул носом воздух. Странный, горьковатый запах. Раньше его не было. Это не запах пороха. Скорее — какого-то химиката. Этого еще не хватало!

Огня почти нет. Отдельные слабые языки еще тлеют, но опасности не представляют. И все же остается вопрос: почему не сработала система пожаротушения? Под потолком должны располагаться распылители водяной взвеси и датчики температуры и дыма. Не сработали или заблокированы?

Пошатываясь на нетвердых ногах, Кэр направился в сторону выхода из зала. Надо бы рассказать о случившемся, пусть служба безопасности разбирается. Да и оставаться в полутьме в одиночку не хотелось. Где один взрыв — там вполне возможен и другой.

Горьковатый запах не давал покоя. Он настырно лез в носоглотку, оседал на слизистой. То ли от него, то ли от взрыва, но виски пронзило острой болью. Кэр зашипел, обхватил голову руками.

Где все? Почему до сих пор в зале не слышно ни голосов, ни торопливых шагов? Или всем плевать, что источник пропитания всего комплекса подвергся нападению? Даже если и не нападению — пусть это внутренние неполадки, в которые эрсати не верилось, все равно — устранять последствия взрыва надо немедленно, не рассиживаясь на заднице, ковыряя пальцем в носу.

Кэр сплюнул горькую слюну. Безалаберность местных работников выводила из себя.

Он прибавил шагу. Вокруг стояли остовы недавних парников — голые покосившиеся каркасы, обтянутые расплавленной клеенкой, будто тонкой кожей. И все же разрушения не особенно крупные: несколько дней работы — и все снова станет по-прежнему. Разве что придется заново засеять несколько грядок.

Эрсати заметил движение, когда до выхода оставалось не больше десяти метров. Человек на корточках замер возле одного из парников и что-то делал.

Ну, хоть один проснулся — и то дело!

— Где остальные?! — крикнул Кэр. — Это, конечно, не мое дело, но с таким подходом странно, что вы...

Человек вздрогнул, вскочил на ноги. Мужчина, невысокий, в зеленом комбинезоне — обычной для Феникса униформе. Глаза бегают, лицо окаменело.

Незнакомец бросился бежать на мгновение раньше, чем метнулся с места Кэр, но неудачно поскользнулся, взмахнул руками и чуть было не упал. К тому времени, когда снова восстановил равновесие, эрсати уже оказался рядом. Кэр прыгнул, свалил человека на пол, оказался сверху. Но противник и не думал сдаваться. Он извернулся, ударил кулаком снизу вверх, угодил точно в челюсть. Голова эрсати дернулась, перед глазами вспыхнули разноцветные круги. Он потерял равновесие, чем человек не преминул воспользоваться — рванулся прочь, напоследок лягнув Кэра ногой. Попал в грудь, но не опрокинул.

Рука сама собой скользнула во внутренний карман кожаной куртки, нащупала гладкую поверхность 'энергетического кулака'. Дезире точно в воду смотрела, когда настаивала на том, чтобы Кэр носил его с собой.

Не обращая внимания на круги перед глазами, он бросился за человеком. Пара секунд ничего не решают. Противник направлялся к выходу. Там будет небольшой коридор, за которым располагается лифтовая кабина.

Кэр все-таки отстал, но не критично. Сумел влететь в лифт, когда двери уже почти закрылись. Человек ждал его и намеревался встретить ножом в живот. Эрсати отбил атаку и ударил в ответ. Ударил от души, целясь уроду в лицо, но промахнулся. Человек заслонился, выставил плечо. Хватило и этого. 'Энергетический кулак' отбросил его к стене. По телу человека прошла волна резких и болезненных судорог. Он попытался встать, но мышцы не слушались.

Эрсати дышал тяжело и часто. Хотелось размазать тварь по стене, заставить корчиться в муках. Недели три назад он бы, наверное, так и поступил — лупил ублюдка, пока тот не начнет харкать кровью. Но теперь заставил себя отступить, поумерить злость. Общение с людьми не может пойти на пользу — он это всегда знал. Размяк, стал менее решительным, в голове появились лишние мысли. Не к добру это.

* * *

Кэр отступил в сторону, пропуская мимо себя спешащего аналитика. Человек в белом халате, погруженный в изучение каких-то графиков, не видел ничего и никого вокруг себя. Эрсати только усмехнулся. А он-то думал, что чудаковатый Хилки — экземпляр исключительный по своей рассеянности и нелепости. Ан нет — тут каждый второй не дружит с рассудком и витает в каких-то далеких далях. И как они умудрились выжить?

Главный аналитический центр встретил его писком приборов и мерным гулом работающего оборудования. В глаза, после мягкого полумрака коридоров, ударил яркий свет. Кэр поморщился. Не любил он столь резкого перехода.

— Проходите! — послышался окрик.

Эрсати скрежетнул зубами. Можно подумать, он пришел сюда ради собственного удовольствия. Конечно, пройдет. Только исчезнет резь в глазах.

За небольшим столом, над которым висели обзорные мониторы, сейчас не работающие, его ждали трое.

— Присаживайтесь, — указал на стул Хол Клемент. — Как чувствуете себя?

Хол в Фениксе отвечал за организацию гражданских вылазок, хотя сам не покидал пределов убежища уже не один год. Яркий представитель руководящего состава, чье представление о происходящем за пределами его сферы обитания строится исключительно на основании множества докладов и показаний компьютеров. Кэру было очень интересно посмотреть, как поведет себя Хол, окажись он наедине с агрессивным миром там, за стенами Феникса. Сможет ли сохранить спокойствие и рациональное зерно в мыслях?

— Нормально чувствую, — эрсати сел за стол. — Уже известны последствия вчерашнего взрыва?

— Взрывов, — поправил его Клаус фон Клитцинг. Не без участия этого ученого группа Кэра, возвращавшаяся из криоцентра, наткнулась на покидающее Феникс прежнее руководство. Да, встреча по большому счету произошла случайно — стечение обстоятельств. Для одних удачное, для других — фатальное. К слову сказать, те самые 'другие' до сих пор находились где-то в недрах медицинских лабораторий. Мертвые, но способные рассказать о себе очень многое.

— Не понял, — нахмурился эрсати. — Я что-то пропустил?

— Вчера Феникс подвергся хорошо спланированной диверсионной акции, — проговорил Влад Ясный — новый начальник службы безопасности. Из встретившей Кэра троицы только он носил зеленую униформу. Остальные же предпочли белые халаты. — Четыре группы по два человека в каждой. В разных точках Феникса. Примерно в одно время.

— И?

— Всего прозвучало три взрыва. Один в секторе гидропоники, два на оружейных складах. Диверсанты пытались подорвать систему регенерации воды и медицинские отсеки, но, к счастью, неудачно. Сильно пострадала гидропоника. Сам по себе взрыв не принес сколько-нибудь серьезных разрушений. Но в воздух был выпущен какой-то токсин. Выводы пока делать рано, но часть посевов уже погибла.

— Отлично, — протянул Кэр. — То есть вскоре всему этому муравейнику нечего станет жрать?

— Такой вариант тоже не исключен, — сказал Влад Ясный. — Мы работаем над устранением проблемы. Дел много. Не буду забегать вперед, но, возможно, у нас большие проблемы с вооружением. Один из взрывов спровоцировал детонацию части боеприпасов. Другой вызвал пожар. Пожар удалось быстро ликвидировать, но суммарную степень ущерба еще предстоит оценить.

Отлично — вот и первые ростки вооруженного переворота. И пусть даже свержение прежнего руководства произошло с молчаливого согласия большинства жителей Феникса, его отголоски будут звучать еще долго. По сути — началась настоящая партизанская война. А если учесть, что Феникс находится под пристальным взглядом главы Нового Иерусалима, все эти диверсии в итоге могут подстегнуть последнего к активным действиям. Эрсати отлично помнил высокого, закутанного в черный балахон и сверкающего мертвыми глазами человека, чье тело пронизывали странные прозрачные трубки. Человека ли? Вряд ли тот оказался случайно в стенах убежища. Вряд ли в Иерусалиме не узнают о случившемся с их послом. Вряд ли стоит опасаться прямого нападения — как бы то ни было, но Феникс по-прежнему отлично защищен. Но вот учащение всевозможных диверсий — вполне. А там уже жители убежища побегут сами, будто крысы с тонущего корабля.

— Что еще хорошего? — спросил эрсати.

— Надо сказать спасибо вашей шивере, — усмехнулся Клаус фон Клитцинг. — Все же хорошо, что мы ее не выписали. Диверсант из медотсеков словно на скотобойне побывал. Она его и раскусила. Уж не знаю как, но вычислила прежде, чем предателю удалось активизировать таймер взрывного устройства. Вычислила, а потом разделала — не очень аккуратно. Крови много. Только сегодня и отмыли.

— Засиделась Йарика, — пожал плечами эрсати. — А тут такой подарок — почему бы и размяться? Мой-то красавец жив здоров?

— Да. Пришел в себя еще вчера. Пока молчит, но это недолго.

— Верю. Вы понимаете, что на этом диверсии не кончатся? Каждый, — он обвел взглядом аналитический центр, — может носить в кармане гранату или бомбу, которую при первом удобном случае запихнет вам в штаны.

— У нас не очень много опыта в управлении Фениксом, — сказал Влад Ясный. — Всего несколько дней. И все же наиболее вероятные опасности мы выделили и работаем над их устранением.

— Как же? — ухмыльнулся эрсати.

— К примеру, все те люди, которых вы видите в этом зале, — проверены на новейшем детекторе лжи, — начальник службы охраны понизил голос до такой степени, что Кэру пришлось вслушиваться.

— Это не может не радовать, — кивнул Кэр. — А вы уверены в своем приборе?

— Это не прибор...

— А что? — эрсати напрягся.

— Вы узнаете. Чуть позже.

— Меня тоже будут проверять?

— Не думаю, — проговорил Клаус фон Клитцинг. — Владислав, пропуск для нашего гостя готов?

— Разумеется... — начальник службы охраны запустил руку во внутренний карман своей униформы, выудил оттуда небольшую белую пластинку. — Держите, — протянул ее Кэру.

— Что это? — эрсати повертел пластинку в руках — пластиковая, со стилизованным изображением феникса и рядом каких-то цифр.

— Пропуск. С сегодняшнего дня в убежище вводится военное положение. Количество патрулей увеличивается. Вводится жесткий контрольно-пропускной режим. Мы надеемся, что эта мера будет временной и не продлится долго. Только на время, пока не выявятся все лица, лояльные снятому руководству.

— Снятому... — засмеялся Кэр. — Их вскрыли? Лестера Дель Рея и того урода со шлангами в шее?

— Да. Результаты исключительно занятные, — задумчиво проговорил Клаус фон Клитцинг. — Их тела подверглись какой-то модификации. Что касается Лестера Дель Рея, то изменения не особенно глубокие...

— И все же они позволили ему уцелеть в аварии, из которой любой другой человек не выбрался бы, — перебил его Кэр.

— Это так, — согласился Клаус фон Клитцинг. — Похоже, Новый Иерусалим преуспел в области имплантологии.

— Создание сверхсолдата? — спросил Кэр. Ему сразу припомнились рассказы Марии и Стефана о процессе тренировки инквизиторов. Да и Йарику удивила стойкость и скорость человека в черных рваных одеждах.

— Как одна из возможных областей применения — да, модификация боевых единиц. Но не думаю, что подобное возможно в больших масштабах. Слишком сложно, слишком ресурсозатратно.

— Пусть не сразу... — размышлял эрсати. — Пусть постепенно.

Даже сейчас каждый инквизитор Нового Иерусалима способен выйти один на один с шиверой. А это многого стоит.

За спиной послышались приближающиеся шаги.

Клаус фон Клитцинг поднялся, обошел стол.

— Ждали вас, проходите...

Кэр обернулся — его губы растянулись в улыбке.

— Дез, а я тебя искал, между прочим, — проговорил нарочито сварливо.

Девушка села рядом, коснулась губами его щеки. Ее сопровождала какая-то незнакомая ему женщина. Но именно что сопровождала — не вела. Дезире будто снова обрела возможность видеть — чувствовала себя раскованно и уверенно. За дни, проведенные в Фениксе, она будто переродилась. Будто прошла линьку, как чистокровная эрсати. Чистая и ухоженная, с пышными светлыми волосами до плеч. Ее бледность не выглядела болезненной, скорее — признаком аристократки из далекого прошлого. Разве что странное клеймо на скуле немного портило впечатление — размером примерно в полтора квадратных сантиметра, оно представляло собой спираль, крест-накрест перечеркнутую парой волнистых линий. Впрочем, Кэр уже давно привык к нему и не обращал внимания.

— Извини, была занята, — с легкой улыбкой проговорила Дезире.

— Кэр ЛарАлан, — церемонно начал Клаус фон Клитцинг, — разрешите представить вам незаменимую помощницу Феникса в области психологического тестирования. Ваша жена!

На некоторое время эрсати потерял дар речи. Если слово 'жена' вызвало в нем легкую усмешку, то 'незаменимая помощница в области психологического тестирования' вогнала в ступор. А он-то думал, что знает о Дез все. Ан нет — сюрприз.

— Это и есть ваш детектор лжи? — медленно проговорил Кэр.

— Именно, — довольный Клаус фон Клитцинг уселся на место.

— Я могу воспринимать и узнавать эмоциональные состояния других людей, — проговорила Дезире. — Знаешь, мне почти невозможно солгать.

Она смотрела на него незрячими глазами. И все же за неподвижными зрачками Кэру чудились искры веселой насмешки. Играет, дразнит его.

— Когда так говорят, отчаянно хочется проверить, — сказал эрсати.

— Попробуешь?

— Пока не знаю...

Уроки, полученные Дезире от Хилки, явно не прошли напрасно. Старик умудрился рассмотреть в израненной девчонке зачатки силы, которые с бережной старательностью взращивал все те дни, пока остатки разоренной общины находились в дороге. Теперь же помощь извне больше не требовалась. Огонь, разожженный в Дезире, разгорался с каждым днем все ярче.

— А теперь, когда все в сборе, позвольте начать совещание, — потер руки Клаус фон Клитцинг. — Владислав, прошу вас.

— Я почти все сказал, — кивнул Влад Ясный. — Ваша жена, Кэр ЛарАлан, вызвалась помочь нам в выявлении неблагонадежного персонала. С ее помощью мы сможем проверить всех жителей Феникса за несколько дней. И это без применения силы и иных средств дознания.

Эрсати нахмурился, посмотрел на Дезире.

— Я не сомневаюсь в тебе, пойми. Но ты уверена, что не допустишь ошибки?

— Все ошибаются, — пожала плечами девушка. — Я чувствую, когда человек волнуется. При некоторой первоначальной тренировке и правильно поставленных вопросах могу сказать — врет он или нет. Тебя это пугает?

— Настораживает, — усмехнулся эрсати.

— Тех, кто не прошел проверку, не убивают и не выбрасывают за стены, — сказал Влад Ясный. — Они всего лишь изолируются. На время, пока вердикт вашей жены не подтвердится.

— Ладно-ладно, — Кэр поднял руки, будто сдавался. — В конце концов, это не мое дело.

— Теперь что касается Генка, — вступил в разговор Хол Клемент. — Мы получили первые данные от разведывательной группы. Есть картинка.

— Посмотрим? — спросил эрсати.

На мониторах, висящих над столом, появилось изображение пустынной местности. Редкие деревья соседствовали с какими-то плохо различимыми развалинами. Скорее всего, когда-то здесь располагался небольшой городок, но время и стихия практически стерли его.

— Это Васеж, — продолжал Хол Клемент. — Примерно девяносто километров от Генка.

Секунд десять ничего не происходило, а потом неподвижное спокойствие пустыни нарушило слабое движение. Несколько небольших точек практически сливались с окружающей местностью. Кэр даже привстал, чтобы рассмотреть их лучше.

— Что это? — спросил он, щурясь. Через развалины старого города с одинаковой вероятностью могли идти люди, грайверы или какие-нибудь крупные животные. Не рассмотреть — слишком далеко установлена камера.

— Немного терпения...

Точки ненадолго замерли, будто осматриваясь, двинулись дальше. И только теперь неизвестный оператор соблаговолил приблизить изображение.

— Старые знакомые, — сквозь зубы процедил эрсати.

Голые и безволосые пародии на человека, с отливающей ртутью кожей. Тощие до состояния обтянутых костяков. При ходьбе они опирались на все четыре конечности, но во время остановок приподнимались на ногах. Увенчанные тремя костяными гребнями головы крутятся из стороны в сторону, всматриваясь в пустошь.

— Это они? — спросила Дезире.

— Они. Но... — он осекся, так и не успев сказать, как же мало тварей.

Камера сместилась немного правее — и взору Кэра предстала пустошь, буквально кишащая серыми тварями. Тысячи грайверов заполнили большую часть видимого пространства. И все они двигались в одном направлении. Иногда переругиваясь, бросаясь друг на друга, останавливаясь — продолжали катиться вперед.

— Чтоб я сдох... — эрсати невольно повторил одну из любимых присказок Гракха. — Похоже, Новый Иерусалим ждут непростые времена. Ну да самое время инквизиторам показать, на что они способны. Есть где разгуляться.

— Более чем непростые, — проговорил Хол Клемент. — А вот инквизиция ведет себя странно.

— В смысле?

— Они только наблюдатели. Пару раз их видели вблизи атакованных грайверами деревень. Уже после того, как вся орда уходила далеко вперед.

— И?

— Осматривали пепелище и уходили.

— Что-то ищут?

— Возможно. Но уж точно не самих грайверов.

— Выживших? — Кэр снова сел.

— Возможно...

— Говорите уже, — эрсати начал выходить из себя. Сколько можно тянуть.

— В двух деревнях выжил только один человек. Инквизиторы его нашли. И убили.

Кэр почувствовал, как напряглась рядом Дезире.

— Это точно? Наблюдатели могли и ошибиться. Расстояния-то немалые.

— Выстрел в голову рассмотреть несложно. К сожалению, ни видео-, ни фотодоказательств нет.

— Но зачем?! — проговорила Дезире. — Перед лицом такой опасности, как грайверы, надо объединяться. Но никак не стрелять своих. Тем более — гражданских.

— Они заметают следы... — задумчиво проговорил эрсати.

— Мы пришли к тому же выводу, — согласился Хол Клемент. — По какой-то причине Новый Иерусалим не заинтересован в удержании периферийных территорий. Возможно, все дело в недостаточном количестве инквизиторов. Возможно, Иерусалим жертвует малым, намереваясь спасти целое. Возможно, отпор грайверам планируется позже...

— А пока главное — не допустить утечки информации и паники, — закончил за него Кэр.

— Возможно, — неопределенно кивнул Хол Клемент.

— Это дикость, — передернула плечами Дезире.

— Это выживание, — ответил ей Клаус фон Клитцинг. — Впрочем, мы не обладаем достаточными данными, чтобы делать окончательные выводы.

— Ваша группа так и будет двигаться за этой ордой? — спросил эрсати.

— Пока это возможно, — сказал Хол Клемент.

— То есть данные о перемещении главных сил грайверов у нас есть, так?

— Да.

Кэр задумался. В голову лезли безумные мысли. По-хорошему — сиди и не высовывайся, пока есть возможность отдохнуть. Выспаться и хорошо поесть. В конце концов, разы, когда он спал на настоящей кровати, а не на стопке одеял, можно пересчитать по пальцам. И вот теперь, обретя в Фениксе не только доброе жилье, но и любимую женщину, он готов все бросить ради глупых предположений.

Эрсати почувствовал, как его руки коснулась мягкая ладонь Дезире.

— Не читай мои мысли, — повернулся он к ней.

— Я не умею этого, — улыбнулась она.

— А такое чувство, будто насквозь видишь.

— Только чуть-чуть... говори, что задумал.

Кэр немного помолчал, собирая мысли воедино. Странно, но никаких противоречий с самим собой он не нашел. Глупец! Но уж, видимо, мало били.

— У Феникса есть отличный шанс заполучить в свои ряды всех тех, кого бросил Иерусалим, — наконец начал он. — Прежде всего, я говорю о жителях небольших деревень, по которым, судя по всему, первым делом и пройдутся грайверы. Если предупредить людей, предупредить доходчиво, я уверен — многие из них передумают служить какому-то там мессии, сидящему за много километров за каменными стенами. Одно дело, когда ты знаешь — в случае опасности тебя защитят. И совсем иное — когда готовы пристрелить свои же просто за то, что тебя не сожрали.

— Предлагаете начать информационную войну? — спросил Влад Ясный.

— Для этого у нас слишком мало времени. Надо действовать быстро и нагло. У вас же осталось обмундирование инквизиторов, так?

— Да.

— Мотоциклы?

— Да.

— Как минимум два человека могут в таком виде разъезжать по территории Иерусалима, распространяя панические сведения. Не слухи, прошу заметить — сведения официальные, так как исходят они не от кого-нибудь, а от тех, кто добровольно отрекается от мирской жизни и посвящает себя борьбе со злом.

— Высок риск столкнуться с настоящими инквизиторами, — сказал Влад Ясный.

— Мы можем прослушивать их частоты.

За столом повисла тишина.

— Это еще не все. Я так понимаю, что лишние рты Феникс обеспечить не сможет.

— Некоторое количество — вполне, но не очень много, — сказал Клаус фон Клитцинг.

— Фениксу нужны союзники, — эрсати встал, оперся руками о столешницу. — Иначе нас сметут так же, как и те деревни.

— Нам не к кому обратиться за помощью, — покачал головой Клаус фон Клитцинг. — Действительно серьезной силой обладает только Иерусалим.

— Вот к нему и обратимся...

Кэр уловил на себе удивленные взгляды. Что ж, вполне логично. Он и сам не верил в то, что собирался предложить.

— Мы можем проникнуть в центр Нового Иерусалима. В столицу. На транспорте добраться до него — ерунда. В городе должен располагаться центр радиовещания, откуда ведется трансляция на все деревни. Одно сообщение — и люди наши. А если повезет, то и инквизиторы.

— Чушь! — выдохнул Влад Ясный. — Полная чушь! Самоубийство! Вы даже не доберетесь до столицы. Вам не миновать блокпостов. А система паролей-отзывов нам неизвестна. И если даже миновать, что дальше? Несанкционированную передачу данных тут же накроют. Иерусалим — военная машина с четкой иерархией и железной дисциплиной.

— Однако тому наглецу, который сейчас ведет грайверов, удалось провести эту машину. Не знаю зачем, но он умудрился собрать даже собственную группу инквизиторов.

— И сколько на это потребовалось времени?

— Не спросил.

— Я могу помочь обойти посты, — тихо проговорила Дезире.

— Дез, погоди...

— Я же не перебивала тебя, — улыбнулась девушка.

Эрсати скрежетнул зубами.

— Я не умею читать мысли — это правда. Но я могу 'попросить' человека сделать то, что надо мне. Это не так сложно. Особенно если человек не подготовлен и не ожидает атаки. Иногда могу задать вопрос и получить ответ без слов. И отвечающий ничего не заподозрит.

— Дез, тебе необходима операция, время на реабилитацию после нее. А выезжать надо завтра-послезавтра. Не позже.

— Ты будешь моими глазами.

— Что мы знаем об инквизиторах? — спросил Кэр, обратившись к сидящим напротив.

— Немногое, — сказал Клаус фон Клитцинг. — Инквизиторы — фанатики. Уникальные боевые единицы. При их подготовке, как предполагается, активно используются фармакологические препараты, а так же различные психологические техники. На выходе получаем людей (инквизиторы — это только люди), которые всецело преданы своему руководству. Кроме того, они почти нечувствительны к боли, обладают повышенными силовыми и скоростными качествами. Их тела и лица обезображены, но это уродство скрыто под одеждой и маской. Неразговорчивы. Пользуются непререкаемым уважением среди населения Нового Иерусалима. Для идентификации между группами используются некие опознавательные фразы. Нам они неизвестны.

— Я узнаю, — с уверенностью проговорила Дезире

Спокойствие той, с которой делил постель, выводило Кэра из себя. Еще не хватало пустых препирательств. И дураку понятно — вдвоем их вмиг расколют. Насколько бы ни была сильна Дез во внушении, всему городу глаза не отведешь.

— Минуту... — поднял руку Влад Ясный.

Он отошел в сторону, к аналитикам, но вскоре вернулся.

— Внимание на экран...

Кэр поднял взгляд. Грайверы с мониторов исчезли, а вместо них появилась карта местности. На карте изображались дороги, города, множество различных пометок и значков.

— Это центральная Европа. Мы с вами находимся на территории бывшей Швейцарии. Город Люцерн. Поднимаемся севернее и немного восточнее — и вот нужная нам точка, примерно район города Ваксвайлер. Почти на границе с Люксембургом. Карта снята еще до войны со спутника. К сожалению, за неимением лучшего приходится пользоваться устаревшими материалами. Впрочем, по-своему они весьма полезны.

— И что это за знаменательный город?

— Город вряд ли существует до сих пор. Его особенность в другом — в этой точке нам удалось в последний раз запеленговать браслет шивера, известного нам под именем Диэм.

— Он жив?! — не сдержал удивления Кэр.

— Судя по всему — да. Единственный, кто выжил в поисковой группе, в которую входил Трэш ЭнЛиам. За исключением самого Трэша, разумеется.

— Недалеко же он прошел, — почесал подбородок эрсати. — Сколько там километров? Сотня будет?

— Примерно так и есть.

— Максимум пара дней ходьбы для шивера.

— А если он ранен?

— Да. Это причина. Вы сказали — последний раз. Давно это было?

— Нет, — Влад Ясный покачал головой. — Примерно в полночь. Должно быть, браслет поврежден, потому сигнал от него неустойчив.

— Это тот же самый браслет, какими по прибытии в Феникс украсили всех нас? — спросила Дезире. — С взрывчаткой?

— Именно.

— И вы не подорвали его? — сощурился Кэр.

— А зачем? Судя по всему, он идет строго на север. Мы можем ошибаться, но пока Диэм не спешит к границам Нового Иерусалима.

— Опасается грайверов?

— Либо вовсе не собирается туда возвращаться, — сказал Хол Клемент.

— Тогда куда он идет?

— Предполагать можно многое. Но лучше всего спросить у него самого.

— Найти шивера в пустынной местности, — хмыкнул эрсати. — Пусть даже раненого, пусть даже с колокольчиком на шее.

— Возможно, нам согласится помочь Йарика...

— Связка тридцати дней? — спросила Дезире.

— Да, — согласился Хол Клемент. — Сейчас она его сможет найти.

— Помощь бывшего инквизитора пришлась бы очень ко времени, — сказал Кэр. — Если он захочет помогать. Но неужели нет больше никого, на чью помощь можно рассчитывать? Не хочу прогнозировать, но я бы готовился к худшему. А потому нам бы пригодилась любая помощь.

— Той Европы, что была раньше — нет, — сказал Хол Клемент. — Думаю, вы и сами повидали немало. У нас есть множество не связанных между собой общин. Иногда между ними налажены торговые отношения, иногда нет. Чаще всего на любых чужаков смотрят с недоверием. Кое-где сначала стреляют, потом спрашивают. Имеются более крупные образования, вроде поселков и даже небольших городов. Как правило, военизированных и тоже закрытых. Города-полисы, как говорили в древности. Таких масштабов, каких достиг Новый Иерусалим, нет нигде в Европе. По крайней мере, нам подобные примеры неизвестны. В любом случае, в доступной близости нам союзников не отыскать.

— А дикари?

— Что?

— Дикари. Мы их видели, когда проезжали аэродром... Недалеко от Льежа, если ничего не путаю. Так вот там на самолетах они гроздьями висели. Грязные, в каких-то шкурах и с дубинами. Ими даже инквизиторы Иерусалима заинтересовались. Хотя об этом с уверенностью не скажу.

— Есть такие, — пожевал губы Хол Клемент. — Германские племена. Беспощадны к себе и к врагам, замкнуты, ведут кочевой образ жизни. В некоторых племенах практикуется каннибализм. Мы несколько раз пытались наладить с ними контакт — все тщетно. Ни один участник посланных к ним экспедиций не вернулся. Пленить дикарей невозможно. Даже если захватить их в бессознательном состоянии, стоит им прийти в себя, как тут же превращаются в безумных зверей. Бросаются на стены, готовы перегрызть горло любому, кого увидят. Но это еще полбеды. Поняв, что спастись не удастся, они останавливают собственное сердце.

— Каждый на такое способен?

— В наше распоряжение попали три особи. Двое мужчин и одна женщина. Все убили себя одним способом.

— Понятно. Их много?

— Думаю — да. До нескольких тысяч. Вряд ли продолжительность их жизни высока (болезни, постоянные стычки), но это компенсируется высокой рождаемостью.

— Они никогда не пытались вскрыть Феникс?

— До сих пор — нет. Они пришли не так давно. Лет семь назад. Предположительно с северо-востока. Скорее всего, все эти тысячи — мигрирующие племена, которым по каким-то причинам пришлось покинуть ранее обжитые места.

— А если это не все? Если все эти тысячи — лишь авангард? — криво усмехнулся Кэр.

— Тогда они будут доминирующим народом в этой части Европы.

— Или грайверы?

Хол Клемент нахмурился.

— Я верю в людей.

— Даже если они будут дикарями?

— Понимаете в чем дело... — Хол вздохнул, почесал лоб. — Я считаю, что цивилизация не уничтожена. Отброшена назад, дезориентирована, надломлена, но не уничтожена. Даже если взять скверный расклад, когда на наше место придут дикари, цивилизованное общество все равно возродится. Пусть через пятьсот лет или тысячу. Они поднимутся на наших...

— Костях? — поморщился эрсати.

— Знаниях и опыте.

— Если докопаются до них сквозь пепел и груды обглоданных костей. Наших с вами костей, кстати.

— И все же цивилизация не исчезнет. Другое дело — грайверы. Это конец всему. Быть может, когда-нибудь они эволюционируют до разумных созданий. Но это будут уже совсем иные существа, нежели я, вы, все мы.

— Это я и сам понимаю, не дурак, — немного грубо отрезал Кэр. — Именно поэтому ищу способы выжить и не уступить место голозадым тварям, пожирающим падаль.

— Я не понимаю вас.

— Нужно рискнуть. Еще раз. Поддержка нескольких тысяч дикарей, пусть даже вооруженных дубинами, нам не повредит.

— Вы в своем уме?! — глаза Хола Клемента расширились, он всплеснул руками. — Ну ладно с Новым Иерусалимом. Допускаю, что пробраться в его столицу может получиться при невероятной доле удачи. Но дикари, поедающие своих павших соратников и врагов! Приведите их к воротам Феникса — и они сметут нас.

— Или вас сметут грайверы, — пожал плечами Кэр. — Какой вариант больше нравится?

Мужчина открыл было рот, но ничего не смог выговорить.

— Дикари признают только силу. Грубую и разрушительную. Они не пойдут за тем, кого посчитают недостойным, — помотал головой Влад Ясный.

— Значит надо предложить им того, кто обладает такой силой, — неожиданно вступила в разговор Дезире.

Кэр еле заметно усмехнулся, кивнул.

— Ладно, — поднялся Клаус фон Клитцинг. — Много сегодня наговорили. Пища для размышлений есть. Предлагаю все обдумать и встретиться завтра еще раз. Окончательное решение принимать надо, тянуть дольше мы не можем. Феникс в любом случае вступает в новую фазу своего существования. Придется многое менять и многое нагонять. Работы непочатый край. За передвижением грайверов мы следим. Если что-то в их действиях координально изменится — вас оповестят. Дезире, мы сегодня работаем еще?

— Конечно, — кивнула девушка. — После обеда, как договаривались.

— Хорошо.

— Тогда не смею вас больше задерживать. Спасибо, что уделили время.

— Клаус... — перебил ученого Хол Клемент. — Распечатки...

— Совсем забыл, — Клаус фон Клитцинг выудил из-под стола небольшую стопку желтоватых листков бумаги, протянул их Кэру. — Держите.

Листы оказались заполнены строчками слов, отпечатанных мелким шрифтом.

— Что это?

— Это часть информации, которую удалось вытащить с винчестеров из цеха заркканов. Данные на дисках зашифрованы. Пока нам удалось расшифровать лишь часть данных. В основном это отчеты и файлы различных проектов. Технических. Многие из них, так или иначе, направлены на адаптацию цехов к новым условиям окружающего мира, а также на устранение возникших за время войны неполадок в системах. Сами по себе эти проекты могут оказаться полезными для нас. Но сейчас не о них. На одном из дисков мы обнаружили нечто вроде дневника — отчета о наблюдениях. Как известно, заркканы никогда не вели дневников. Значит, с ними работал либо человек, либо эрсати. Последний вряд ли, так как между двумя вашими народами изначально пролегла глубокая пропасть недоверия и взаимного презрения. Да и из контекста дневника речь, скорее, идет о человеческой семье.

Кэр криво усмехнулся, но смолчал. Кто бы ему стал рассказывать о презрении к заркканам. Волосатые, вечно грязные коротышки, с самомнением которых может соперничать только их же собственная ворчливость. Если бы не отменные навыки в технических специальностях, давно бы основательно поплатились за скверный характер.

— Но не так важен тот, кто вел дневник, как его содержимое, — продолжал Клаус фон Клитцинг. — Эти записи, по всей видимости, не несут обязательных функций и ведутся на добровольных началах. У вас — выдержки. Все остальное либо неразборчивый набор символов, либо совершенно не интересно. Ознакомьтесь. Хорошо бы показать их вашему спутнику — Гракху, но он безвылазно застрял в оружейных боксах. Нам не удалось выманить его даже рассказами о дисках.

— Похоже на него, — Кэр взял Дезире за руку. — Идем?

* * *

Гракх с упоением копался в огромном металлическом ящике, наполовину заполненном промасленными грязными запчастями к самым различным механизмам.

Инвентаризация — что может быть глупее для правильно организованного цеха? Да — места обитания и работы заркканов представители всех прочих рас считают свалкой никчемного мусора. Но каждый зарккан без труда найдет в своей, с позволения сказать, свалке даже самый малый болт или заклепку. У людей же все куда хуже. Они и сами не знают, где что лежит. И вообще — что имеется в наличии. Дикари! Цех — это вотчина своего обитателя. Здесь он живет, здесь работает. А часто — и умирает. Люди же, бывает, не заглядывают в некоторые углы своих складов и цехов годами. Сменяются поколения, приходят новые мастера — а должной преемственности и нет. Чего стоят все эти проверки, сверки и бесконечная бумажная волокита, если нет главного — любви к цеху? Работа, обязанности — не больше. А этого мало.

Зарккан выпрямился, поморщился, задержал дыхание, а потом дважды чихнул. Многолетняя пыль темными пятнами покрывала шерсть, забивалась в нос и глаза. Запах масла тяжелым дурманом висел в небольшом отсеке. Но этот запах казался Гракху божественным ароматом. Когда ему предложили принять участие в инвентаризации содержимого технических складов, он согласился без колебаний. Впустую тратить время в жилом отсеке — умереть от скуки. Здесь же он на своем месте, пусть и занимается не своим делом.

С металлическим ящиком все ясно. Нет ничего ценного. Изношенные шестерни, разбитые блоки подшипников, обрезки арматуры, блоки цилиндров бензиновых двигателей. В переплавку, если у людей есть такая возможность. В противном случае — вывести за стены убежища и выбросить.

Кряхтя и отплевываясь от пыли, зарккан вылез из ящика. Ноги немного ломило от долгого сидения на корточках. Потоптавшись на месте, Гракх осмотрелся получше. Три из четырех ящиков он уже проверил. Во всех одно и то же — мусор. Мусор — даже с его точки зрения.

Он отошел в сторону, склонился над металлическим стулом, на масляном сидении которого лежал раскрытый журнал. Пожелтевшие от времени страницы разлинованы и поделены на графы. Часть записей сделана шариковой ручкой, часть — карандашом. Некоторые закорючки уже и не прочесть — так они расплылись, превратившись в синеватые пятна. Гракх вписал новую строчку. Тупой грифель простого карандаша оставлял толстый след.

В животе забурлило. Зарккан поморщился, запустил руку в один из многочисленных карманов нового рабочего комбинезона. Сухарь был последний. И когда он успел съесть весь запас, захваченный из столовой?

Смакуя хрустящий кусок хлеба, Гракх прошелся по отсеку. Неожиданно его внимание привлекла стена. Странно, но ровную металлическую поверхность рассекала еле заметная полоса. Ящик?

Запихав в рот остатки сухаря, зарккан поискал глазами что-нибудь, что сможет просунуть в трещину. Вытащив из ближайшего ящика кусок толстого металла, вернулся к тайнику. Ему потребовалось несколько минут настырных попыток, пока щель не расширилась настолько, что Гракх смог запустить в нее пальцы. Дальше дела пошли быстрее: несколько сильных рывков, протестующий скрежет металла — и стена буквально выплюнула из себя ящик.

С минуту зарккан стоял, не шелохнувшись. Его взгляд скользил по внутренностям ящика, цепляясь за его содержимое.

Этого просто не может быть!

— Чтоб я сдох! — проговорил он, засмеявшись. — Клянусь Серыми домнами, инвентаризация — великая штука!

Он коснулся пальцами находки, погладил ее, точно та была живой. Механизированный бронекостюм вурстов — это даже не клад — реликвия, которую за пределами поселений самих вурствов больше нигде и не найти. А здесь — вот он, лежит, ждет.

'Люди, люди...' — зарккан покачал головой.

Ну уж теперь-то ему будет чем заняться. Пусть сами дальше копаются в своей помойке. У него есть занятие куда интереснее.

Главное, чтобы от старости и давнего неиспользования броня полностью не вышла из строя. А уж по мелочи он справится!

* * *

Разговора у них не получилось. Кэр твердо стоял на своем: Дезире никуда не едет. Проверка персонала Феникса — отличная и крайне полезная работа. Работа на будущее. А текущие вопросы он постарается решить без ее помощи.

Дезире не спорила, но, как показалось эрсати, — обиделась. Отчасти он понимал ее чувства: его подруга всеми силами старается показать, что слепота не делает ее слабой и беспомощной. Да — в пределах стен убежища, среди скопления дружественно настроенных людей. Но за пределами Феникса у нее не будет возможности 'видеть' эмоции. Там нет для нее ориентиров. Очевидная истина, от которой она просто отмахивалась. Специалист ее уровня, способный манипулировать разумом противника, — отличное подспорье. Но нет. Кэр боялся признаться себе: он просто может не успеть оказаться рядом, когда это будет необходимо. Здесь, под защитой стен и вооруженных людей, — она в безопасности. Насколько это вообще возможно.

После обеда Дезире ушла. Кэр еще некоторое время сидел за столом, а потом взял распечатки, полученные на недавнем совещании, и вернулся в комнату.

Все же серьезные отношения с женщинами тянут за собой массу проблем. Попытки заботиться и оградить от опасностей воспринимаются с обидой.

Ладно, у них вся ночь впереди. Он постарается быть убедительным.

Эрсати сел на край кровати и начал читать. И если первые строчки он воспринял с ощущением скуки, то чем дальше вчитывался, тем больше находил откликов в собственной памяти.

'... сегодня Дарси снова не спала ночь. Снова кошмары. Я не знаю, что делать. Она почти совсем перестала спать. Приходится подолгу сидеть с ней, уговаривать закрыть глаза. Она боится. Я не пойму, что с ней? За последнее время у нас не было стрессов. Все спокойно. Заркканы относятся к нам с уважением, насколько это вообще возможно в нашем положении. Нужны какие-то успокоительные. В цеху остались какие-то медикаменты, но я боюсь давать их Дарси. У них давно истек срок годности. И все же мне придется рискнуть, если ее состояние не улучшится...

... голова раскалывается. Проворочался всю ночь. Тело болит, будто меня били. Может быть, все дело в воде? Какой-то токсин? Но вся вода в цехах проходит многоступенчатую очистку. В этом заркканам можно верить. Но иной причины головным болям и плохому сну я не вижу. Дарси засыпает на ходу, но, стоит ей закрыть глаза, — просыпается с криком. Я не могу смотреть, как она мучается. Среди сохранившихся в запасниках цехов медикаментов нашел анальгин. Не уверен, что это то, что нужно, но выбора у меня нет...

... на меня смотрят косо. Второй день не работаю. Перед глазами все двоится. Нужен отдых...

... Дарси чувствует себя лучше. Сегодня поспала два часа. Отлично! Анальгин помогает. Странно, но им заинтересовались заркканы. Вообще я заметил: в последнее время они еще более раздражительные, чем обычно. Если и у них проблемы со сном — придется бить тревогу...

... волосатые сволочи! Они забрали все лекарства! Ненавижу. Мы уходим. Сегодня же...

... Дарси стало хуже. Она впала в забытье. Бредит. Кожа сухая и горячая. Нет, только не она...

... сегодня утром видел в коридоре большую змею. Не знаю, как она называется. Она была огромна. Черная, блестящая. Откуда здесь эта тварь? Она проползла мимо меня. Я стоял, будто вкопанный. Забыл, как дышать. Рассказал о змее заркканам — на меня посмотрели, как на сумасшедшего. Не поверили. Я и сам себе не верю...

... нам точно не уйти. Жар у Дарси не спадает. Я сижу подле нее почти все время. Заркканы плюнули на меня, больше не дергают. Пробы воды не дали никаких результатов. Зацепиться не за что. Впрочем, в распоряжении заркканов ограниченное число реагентов. Возможно, они просто не знают, что искать...

... Дарси говорила со мной. Мне так кажется. Недолго, всего несколько фраз. Жаловалась, что ей больно. Что кто-то сжимает голову. Проклятье, почему я не могу облегчить ее страдания...

... ее больше нет... моя девочка... она открыла глаза, протянула мне своего мишку, даже улыбнулась...

... волосатые ублюдки не выпускают меня за стены цеха. У них карантин. Опомнились. Я должен похоронить Дарси. Она не должна лежать в этом вонючем склепе...

... на нижних уровнях цеха пропало несколько заркканов. Они должны были проверить фундамент — он начал давать сильную усадку. Трое — они ушли два дня назад. Не вернулись. Мы все здесь сдохнем. Я снова видел змею. И не одну — целый клубок.

... я слышал скрежет. Где-то под ногами. Не знаю — возможно, это снова галлюцинации. Мы все сходим с ума. Скорей бы все закончилось. Я пытался покончить с собой — не смог. Слаб духом. Но ничего, осталось недолго...

... мне кажется, что Дарси снова со мной. Слышу ее смех...

... они провели многокомпонентный анализ воды. Смешно. Прошел слух — что-то нашли. Не то неизвестный вирус, не то бактерию. Куда им разобраться. Сегодня я спал. Видел черную реку. Она живая. Манила меня, обещала вернуть Дарси...

... вчера несколько заркканов что-то не поделили и схватились за оружие. Кому что попалось под руку. Итог — трое насмерть, двое в тяжелом состоянии — не жильцы. Это конец. В воде было что-то биологическое. Но проводить исследования дальше просто некому. Все сидят по углам, боятся выглянуть. Стены цеха дрожат, внизу постоянно что-то скрежещет. Но я не уверен, что все это мне не кажется...

... последний раз поднялся сюда. Сил нет. Не помню, сколько дней я не ел. Черная река снова звала меня — я иду к ней. Будь что будет. Я потерял всех, кто мне был дорог. Сначала Еву, потом Дарси. Оно уже здесь. Я не знаю, что это и откуда. Но для меня оно — освобождение. Мне очень жаль, что все так получилось. Зря мы наткнулись на эти цеха. Кто бы мог подумать, что они окажутся обитаемы. Кто бы мог подумать, что заркканы нас примут. Мы сами выбрали себе могилу — огромную и страшную. Даже сейчас эти стены давят на меня. Они потрескались — кое-где внизу. И сквозь трещины проступила какая-то черная дрянь. Пол на нижних ярусах начал крошиться. Я знаю — это оно пытается проникнуть внутрь. А ведь считалось, что цеха заркканов способны стоять тысячелетия при любом климате. Все меняется. Не прошло и месяца, как монолит дар трещину... надеюсь, этот дневник кто-то прочтет. Надеюсь, тебе, незнакомец, повезет больше, чем всем нам... я устал, постарел... мне пора. Оно зовет...'

Кэр отложил последний листок, уставился перед собой. Он отлично помнил рассказ Гракха о том, что на нижних уровнях цеха его кто-то звал. Лез в голову, навевая какие-то мысли. Не та ли это тварь, которая, судя по всему, поглотила прежних обитателей цехов?

'...сквозь трещины проступила черная дрянь...'

Эрсати потер лицо руками. В общем-то, сомневаться глупо — черная река, рассекающая Генк, распространила свое влияние далеко за пределы города. Именно ей подчиняются грайверы, именно она контролирует Трэша. Но что это может быть? Некая мыслящая субстанция?

И ведь не просто мыслящая, а способная влиять на другие разумные существа. И не очень разумные — вспомнить грайверов. Что такой твари может быть нужно? К чему поднимать орду голодных хищников и натравливать их на обжитые земли?

А ведь там, в цехах, до сих пор могут храниться результаты анализов воды, в состав которой уже входило нечто, сводящее с ума. Нечто, выделяемое впоследствии разросшимся существом... нет — скорее, нечто вроде мыслящей протоплазмы.

Чушь несусветная, но причин не доверять собственным воспоминаниям нет. И ведь наверняка эта дрянь продолжает расти. Новая форма жизни — детище военного времени? Еще одно.

Кэр помнил, что изначально грайверов вывели его собственные родичи. Как низкозатратные боевые единицы, используемые лишь единожды. Твари не могли самовоспроизводиться, а потому ни при каких обстоятельствах не могли стать серьезной угрозой своим хозяевам. Короткий жизненный цикл быстро сжигал новоявленных бойцов. Но вот прошли десятилетия — и все изменилось. От прежнего контроля не осталось и следа. Бойцы размножились и теперь служат иному хозяину.

Глупо, но эрсати чувствовал себя виноватым за деяния своих предков. Он отчаянно напрягал память, выискивая хотя бы намеки на информацию, касающуюся контроля грайверов. Ведь должен быть какой-то механизм экстренного выведения из строя неугодного бойца. Как-никак, а хищники подвержены внезапной ярости, когда способны лишь убивать. Наверняка подобные ситуации возникали и как-то с ними боролись. Но у него ответов нет.

Надо бы узнать: быть может, Феникс имеет связь с каким-нибудь городом эрсати? Было бы очень кстати.

* * *

Шивера осторожно разминала левую руку. Сжимала и разжимала пальцы, поворачивала кисть. Несколько дней стационара очень благотворно сказались на состоянии практически утраченной конечности. Йарика отлично помнила, как выглядела ее рука после встречи с той голой девкой, в криоцентре, — месиво из перемолотой плоти и раскрошившейся кости. Самой бы ей никогда не заживить подобную рану. Но хирурги Феникса сотворили настоящее чудо — собрали из попавшего к ним на операционный стол мусора нечто, напоминающее руку. Лекарства и куча процедур помогли восстановлению.

Шивера злилась, нервничала, что приходится безвылазно сидеть в стерильной палате, но терпела. Всего только раз и подшутила над молоденьким медбратом. Встретила его без осточертевшей больничной пижамы. Испугался, убежал. А жаль, она была даже не против немного с ним поиграть. Дурашка, он не знал, чего лишился. А в следующий раз на обход пришла тетка метра полтора шириной в плечах. Почти квадратная. Пыталась стыдить, увещевала больше персонал не пугать.

Тоска.

А потому, когда по коридору стационара прошмыгнул незнакомый человек, пошла за ним просто от нечего делать. Кто бы мог подумать, что дюжий крепыш окажется крысой? В том, что в закрытом от свободного посещения блоке появился новый врач, — ничего удивительного. В конце концов, Йарика находилась здесь всего несколько дней и не могла знать в лицо весь персонал. Но человек привлек ее внимание странностью поведения. Он нервничал. Не явно, но все же заметно. Да и для своего появления выбрал удобное время — пересменку.

Шивера выскользнула из палаты и неслышной тенью, на одних носочках, двинулась за незнакомцем. Когда же тот миновал стационар и остановился у дверей, ведущих на склад медикаментов, — замерла за углом. Ждать пришлось недолго. Когда мужчина извлек из-под халата небольшую прямоугольную коробку — атаковала. Действовала, скорее, на рефлексах, даже не прикинув, чем все может для нее обернуться.

Забава вышла отменная. Она позволила человеку обернуться. Увидела в его глазах вспышку паники и поняла — не ошиблась. Прямоугольная коробка загрохотала по полу, а мужчина вскочил на ноги только для того, чтобы тут же оказаться припечатанным спиной к металлическим дверям. Те жалобно скрипнули, а лицо человека стало пунцовым. Он захрипел. Йарика милостиво отпустила его, но тут же снова подхватила за грудки, отшвырнула прочь по коридору.

Шивера играла с ним минут десять. Не больше. Играла, точно кошка с мышью. До того самого момента, когда на шум подоспели сначала врачи, а потом и представители службы безопасности. Им пришлось уговаривать ее поделиться добычей. Не угрожать, не приказывать — именно уговаривать. Она позволила им забрать окровавленное тело. Наигралась. Впервые за несколько дней сбросила накопившееся нервное напряжение и раздражительность.

Жить стало приятнее.

Теперь же Йарика медленно, внимательно вслушиваясь в собственные ощущения, трансформировала раненую руку. Швы с нее еще не сняли, но это нисколько не беспокоило шиверу. Момент, когда она могла действительно лишиться руки, — миновал. Теперь окончательное выздоровление — дело времени. Она же это время немного сокращала. Тело должно работать, испытывать стресс. Только тогда активизируются заложенные в него скрытые механизмы самовосстановления.

Йарика смотрела, как медленно удлиняются когти. Она не торопилась. Сейчас самое важное — прочувствовать весь процесс. К слову сказать, весьма болезненный. В обычном состоянии она бы и глазом не моргнула, а сейчас с силой сжимала зубы, но так и не проронила ни звука. Трансформация шла успешно, а это главное. Боль не имеет значения. Она уйдет.

Шивера повела плечами. Скоро она сможет покинуть ненавистные белые стены. Ей необходимы тренировки. Не эти — осторожные. А жесткие — до смертельной усталости, до кровавых соплей. И только тогда она снова почувствует себя живой.

* * *

— Не развалишься! Чтоб я сдох! — глаза Гракха сияли.

Механизированный бронекостюм вурстов оказался практически полностью исправным. Кое-где заменить силовые кабели, кое-где подрегулировать сервоприводы, проверить смазку и электронику, сменить элементы питания... все это ерунда. При должном умении дел на полдня. Но зарккан заставил себя умерить пыл и тотчас не нестись радовать Рурка. Плевать, что во время переворота вурст получил многочисленные огнестрельные ранения, плевать, что потом перенес несколько серьезных операций. Весть о функционирующем бронекостюме обязана поставить его на ноги. В конце концов, что такое для вурста несколько дырок в теле? Так — смех один.

Гракх провозился с броней весь оставшийся день и всю ночь. Он напрочь позабыл о еде и довольствовался только чистой водой — напитком, не свойственным представителем его расы. Лучше всего голова у зарккана работает после хорошей выпивки. Но в Фениксе, к сожалению Гракха, царил сухой закон. Раньше, по слухам, работники цеховых и складских боксов гнали что-то дикое, напрочь выжигающее мозги. Но подобную практику быстро прекратили банальным изгнанием двух или трех самогонщиков прочь из убежища.

— Ну? Мощь единых цехов мне в подмогу! Не молчи! — зарккан буквально дрожал от нетерпения.

Утром он ринулся в медицинские блок, где битых два часа упрашивал дежурного врача отпустить Рурка с ним. В конце концов, на крики и брань (в основном со стороны зарккана) сбежалась целая толпа зевак. Не только медицинских работников, но и немногих пациентов и даже сторонних зевак, услышавших крики из коридора. Гракх победил после того, как из палаты выполз сам вурст и сказал, что пойдет с лохматым коротышкой. Отчаявшись спорить, дежурный врач махнул рукой, но отправил вместе с пришельцами извне двух медсестер. На всякий случай.

И вот теперь, когда зарккан изнывал от нетерпения, здоровяк Рурк, обмотанный бинтами точно мумия, молчал. Стоял перед бронекостюмом и молчал.

— Язык проглотил, или до сих пор контузия не прошла? А? Слышишь меня?

Вурст опустил взгляд, посмотрел на негодующего Гракха.

— Работает?

— Нет! так тебя вытащил! — со злостью выплюнул зарккан. Он уже жалел, что потратил столько времени на то, что никому не нужно.

Переваливаясь с ноги на ногу, Рурк подошел к висящей в специальных держателях броне. Мощная, оснащенная экзоскелетом и гидроусилителями, она выглядела очень внушительно. Даже вурст, роста в котором было больше двух метров, казался рядом с броней щуплым мальчишкой.

Облачался он быстро, хотя и не без перерывов на отдых: все же слабость после ранений делала свое дело. Но помощи не принял.

Когда последний замок защелкнулся и Рурк активизировал компьютерные системы брони, Гракх думать забыл, что всего мгновение назад полыхал раздражением на неторопливого вурста.

Бронекостюм отозвался напряженным гулом, который через несколько секунд исчез. Рурк сделал первый шаг — настоящий танк на двух ногах.

— Ну, что я говорил? — сложил на груди руки зарккан. — Это вам не стружку снимать.

Он ни к кому не обращался, наслаждаясь собственной хорошо проделанной работой.

* * *

Она сидела на стуле. Глаза закрыты, в руке кружка с чистой водой. Сон не шел. Пить не хотелось. Она и сделала всего глоток, смочила губы. Чувство обеспокоенности не проходило. Не проходило уже битый час.

Кэр мерно посапывал в постели. Хорошо, ему надо отдохнуть, выспаться насколько это возможно. Дезире специально не стала его будить своими глупыми фантазиями, специально покинула кровать. Обнаженная, она с ногами забралась на стул и путалась разобраться в своих ощущениях.

За день она вымоталась так, что разболелась голова. После обеда успела проверить порядка трех десятков человек из персонала Феникса. Люди с наиболее важных и ключевых постов. Предателей не обнаружила. Лишь пару раз почувствовала неуверенность и сомнения в ответах, но ничего серьезного. Впрочем, неуверенных ожидает дополнительная проверка. Уже без нее. Признаться, она даже опасалась возвращаться к Кэру. Нет, не опасалась. Не была уверена, что новый разговор (а он не мог не произойти) принесет в вопрос о совместной вылазке в столицу Нового Иерусалима какой-то конструктив. Она отлично понимала, что станет обузой, что в одиночку долго не продержится, если вдруг обстоятельства разделят их с Кэром. Но при всем при этом ни на мгновение не сомневалась, что способна оказаться незаменимой в случае контакта с группами инквизиторов. Опасность натолкнуться на еще одного Трэша ЭнЛиама никто не отменял. И все же даже за эти несколько дней, прошедшие со времени переворота в Фениксе, она стала опытнее и сильнее. А значит, сможет почувствовать подвох.

Вопреки ожиданиям Кэр встретил ее молчанием. Он казался погруженным в глубокие размышления. Но точно не злился. На вопросы 'что случилось?' все больше отмалчивался. И все же они поговорили. Кэр рассказал о дневнике неизвестного человека, погибшего в цехах заркканов. Рассказал о том, что слышал от Гракха и еще раз о том, что видел сам и в цехе, и в Генке. Дезире слушала внимательно, пропуская каждое слово через себя, через свои собственные воспоминания о черной реке.

— У нее много голосов, — проговорила девушка. — Целый гул. Точно в большой толпе все разом начали говорить. Это пугает. Это зло. Чистое зло. Нечто, далекое от разума что людей, что эрсати, что любого другого разумного существа на планете. Мне так кажется...

— Новый вид?

— Да. Но ты же знаешь, я всего лишь горе-химик. Могу и ошибаться.

— Тогда мы ошибаемся вместе...

Они обсуждали черную реку и грайверов еще какое-то время, а потом Кэр просто попросил ее остаться в Фениксе и дождаться его. А она отказалась.

— Я больше не хочу сидеть в неведении, пока ты далеко, — проговорила Дезире.

— Ты всегда можешь связаться со мной, — говорил он. — По рации или мысленно, как уже делала.

— А если ты не отзовешься?

Странный вечер. Странные разговоры — важные и судьбоносные для обоих собеседников, но ведомые в каком-то расслабленном спокойствии. Будто там, за стенами убежища, нет никакой опасности. Ни завтра, ни послезавтра не надо ехать к черту на рога, пытаясь оповестить еще уцелевших людей о неминуемой опасности. Неблагодарное геройство. Глупое, больше похожее на конвульсии умирающего.

Неспешный разговор сменился неспешными поцелуями и касаниями, плавно перетек в постель. Все важные темы отошли на второй план, исчезли за сгустившимся маревом желания. Они не противились ему. Напротив — отдались со всей страстью и готовностью, будто эта ночь у них последняя. Они любили друг друга долго и неистово, не сдерживаясь и не задумываясь о дне завтрашнем.

Потом Кэр уснул, а Дезире так и осталась лежать подле него, чувствую его руку на своей груди. Жест мужчины, с правом хозяина обнимающего свою женщину. Странно, но чувствовать себя принадлежащей ему — самовлюбленному эрсати — вовсе не обидно и не стыдно. Напротив, его объятия греют, успокаивают... Впрочем, не в этот раз.

Сидя на стуле, Дезире пыталась понять, что именно ее беспокоит. Что-то, связанное с недавними обсуждениями? Что-то, что касается ближайшего путешествия к столице Нового Иерусалима? Никаких образов, никаких видений. Нет даже намека на источник или объект беспокойства. Плохо. Неопределенность пугает и заставляет нервничать. А нервничать нельзя. Надо быть спокойной и заряжать спокойствием Кэра. Только так у них есть шанс выиграть в безрассудной затее.

Прогнать дурные мысли прочь. Забыться. Завтра будет много дел. Надо будет попрощаться с Ани. Несколько дней назад малышку определили в детский сад Феникса. Место хорошее, с хорошими воспитателями — и все же Дезире чувствовала себя предательницей. Она бы с большим удовольствием оставила девочку у себя, но времени на малышку просто не оставалось. Работа в Фениксе не оставляла свободной минуты. К вечеру девушка так выматывалась, что хотела одного — спать. А кроме того — Кэр. Как он отнесется к тому, что рядом будет жить чужой ребенок? Вряд ли вдруг воспылает отцовскими чувствами.

И все же Дезире находила время, чтобы навестить Ани в детском саду. Каждый день, пусть и ненадолго, днем. Они обсуждали последние новости, немного играли. Ани тараторила без умолку, рассказывала о новых друзьях и уроках — простых, но открывающих ей что-то новое, интересное. Дезире больше слушала. За время путешествия по мертвым пустошам она успела привязаться к малышке, а потому не могла исчезнуть, не повидавшись на прощание...

Девушка одернула себя. Почему на прощание? Всего лишь на время, пока они снова не вернутся. Несколько дней — не больше.

Она глубоко вздохнула, отпила из кружки воды, зябко передернула плечами. Спать все равно не хочется. Голова тяжелая, а ощущение беспокойства так и не улеглось. Что ж, не сидеть же так всю ночь. Надо попытаться уснуть. Она поднялась и вернулась к постели. Теплой и уютной.

* * *

Безумное утро, безумный день.

Кэр поднялся с чувством полнейшей легкости и удовлетворения. За несколько часов сна он отлично отдохнул и был готов к работе. Если прошедшие накануне переговоры не простой треп, то дел впереди предстояло много.

Он хотел было уйти тихо, чтобы не разбудить Дезире, но та все равно проснулась.

— Если ты в аналитический центр, скажи им, что мы готовы ехать, — негромко окликнула она.

— А мы готовы? — эрсати вернулся к постели, поцеловал Дезире.

— Только умоюсь, — улыбнулась та.

— Я серьезно, — в его голосе сквозило напряжение.

— Я тоже... — она привстала на локтях, посмотрела на него незрячими глазами. Кэра точно горячей волной окатило. — Не отпущу тебя. Извини.

— Хорошо, — он еще раз коснулся ее губ. — Тогда поднимайся.

Эрсати не стал заходить в столовую, а первым делом направился к аналитикам. Никого из вчерашней троицы там не было, но их присутствие пока и не требовалось. Порядка часа Кэр потратил на изучение имеющихся в распоряжении центра карт местности. Распечатки он, без сомнения, возьмет с собой, на всякий случай, но мало ли что — всегда лучше хранить данные там, где до них не доберется ни влага, ни противник — в голове. Благо память позволяет.

Информация, которой обладал Феникс, говорила, что столица Нового Иерусалима располагается в районе бывшего заповедника — в местечке под названием Морван. Странный выбор для возведения нового центра цивилизации. В сущности — на пустыре, вдали от больших городов. Хотя, если территория Франции подверглась массированным ударам и попала под воздействие солнечной чумы, тогда почему нет? Выбрали наиболее чистое место.

Кэр присвистнул, прикинув расстояние — порядка четырехсот километров. И это по прямой, по дорогам, большей части которых уже нет. Да уж, прогулка предстоит непростая. А если все же удастся донести до жителей Иерусалима всю ту опасность, которая надвигается на них с севера, успеют ли они добраться до Феникса?

Когда в аналитическом центре появился Клаус фон Клитцинг, Кэр уже почти закончил изучение карты.

Они обменялись несколькими фразами, касающимися подготовки трех экспедиций за стены убежища. На недоуменный вопрос ученого: 'Кто войдет в состав каждой группы?' — эрсати лишь неопределенно пожал плечами.

— Готовьте технику и снаряжение. Все, что считаете нужным, — с участниками я поговорю.

Он покинул недоумевающего человека и направился в стационар.

Йарика встретила его радостным выкриком, повисла на шее. От неожиданности Кэр даже попятился.

— Совсем забыл обо мне, красавчик, — прошипела она ему на ухо. — Завел девушку непонятно куда — и бросил. Нехорошо.

Эрсати попытался высвободиться из объятий шиверы, но хватка той была железной.

— Я недавно навещал тебя, — проговорил сдавленным голосом.

— Я уже забыла.

— У меня к тебе дело, — сразу перешел к делу Кэр. — Извини, что без подарков. У нас проблемы.

— У вас проблемы с момента нашей встречи, — Йарика отпустила его, отошла на шаг. — Кого убить для тебя, милый?

— Надеюсь, никого. Нужно кое-кого найти.

Брови шиверы сошлись к переносице, лицо нахмурилось.

— Я похожа на крысу, которая сует нос во все дыры? — спросила она неприязненно. — Я умею убивать — это моя специализация, милый. Это моя работа. За которую, к слову, мне так и не заплатили.

— Заплатят. Все, что скажешь.

— Это в ваших интересах, — она ощерилась, обнажив острые клыки.

— Давай без угроз, — Кэр смотрел ей в глаза.

Йарика рассмеялась.

— Какой серьезный. Ну, говори. Что у тебя? Только сразу предупреждаю. Играть в ваши игры больше не буду. Эта консервная банка, — она обвела взглядом палату, — для меня чужая. И все, кто ютится в ней. Они думают, что живут. На самом деле — существуют, боясь показаться на поверхности. Кроты. Слепые и трусливые. Вы играете в спасителей — дело ваше. Мне это неинтересно. Сдохните все. Хоть сегодня. Мне плевать. Ты же хочешь поговорить о грайверах, так? Так вот, знаешь, быть может, они не худший вариант для вас. Смерть от них будет быстрой, почти не мучительной. Все лучше, чем заживо гнить под землей.

Шивера говорила спокойно, будто рассуждала о любимых блюдах.

Кэр скрипнул зубами. Чего-то подобного он и ожидал, но услышанное поразило степенью презрения и эгоизма. И это притом, что за все время 'сотрудничества' Йарика не раз показала, что способна действовать, не оглядываясь на вознаграждение. Или ему так только показалось?

— Я не прошу спасать мир, — проговорил эрсати, стараясь сохранять спокойствие. — Я прошу найти Диэма.

— С чего ты взял?.. — она осеклась. — Он жив?

— Да. Находится довольно далеко отсюда, но жив и постоянно двигается. Хотя и медленно. Его примерное местоположение известно и постоянно фиксируется.

Шивера дернулась, будто хотела снова сграбастать Кэра в объятия, но сдержалась.

— Мне нужен транспорт, оружие, припасы. И не дерьмо из кладовки. Только самое лучшее.

— К вечеру все будет. Утром в дорогу. Медлить нельзя.

— Что мне с ним делать, когда найду?

— Будем держать радиосвязь. Если все пойдет благополучно — присоединитесь к нам в Новом Иерусалиме. Если нет — верни его в Феникс.

— К вам? — в голосе шиверы послышалось удивление.

— Ко мне и Дез. Мы попробуем попасть в столицу обетованной земли.

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты чокнутый?

— Говорил. Совсем недавно.

— Видимо не проняло...

Они смерили друг друга тяжелыми взглядами. Эрсати развернулся — и покинул палату, чувствуя, как спину полосует невидимыми, но вполне осязаемыми плетьми.

Что ж, тебе плевать на судьбу Феникса? Хорошо. Но поработать вместе придется. Кэр знал, куда давить. Йарика и Диэм успели сойтись несколько ближе, чем для банального секса. Удивительно, учитывая стервозность шиверы.

После разговора с Йарикой эрсати направился в ремонтные мастерские. Гракх послал его занять очередь к Серым домнам и не мешать ему работать. Кэр не ушел и вскоре был вынужден спасаться за одним из верстаков, когда зарккан, помахивая здоровенным гаечным ключом, грозился проломить смазливому чистоплюю голову.

Лавируя между верстаками и металлическими контейнерами, эрсати рассказывал Гракху о содержимом дневника неизвестного человека.

— Я так и знал, что цеха погубила эта дрянь, — зарккан резко встал, ключ звонко загрохотал по полу. — Она сожрала их всех. Чтоб я сдох. Надеюсь, Серые домны примут их тела. Ее надо выжечь. Дотла. Напалмом. Так, чтобы весь Генк превратился в пепел. Спекся в стекло.

— Обязательно, но не сейчас. Пока у нас есть небольшая проблема. И эта проблема очень голодна.

Кэр обсказал зарккану текущее положение дел, поделился идеей переговоров с дикарями, а также рассказал о Йарике и собственном намерении проникнуть в столицу Нового Иерусалима.

— Смеешься? — осклабился Гракх. — Они сожрут меня вместе с шерстью и даже не подавятся. И вообще ты тронулся. Впустую стружку снимаем! Лучше бы уже искали более спокойное место.

— А есть оно — это место?

— Тебя не узнать, — вздохнул зарккан. — Настоящий староста, чтобы я сдох.

— Только общины больше нет.

— Мы же есть. Значит, и община осталась. Бороду не положу, что ты прав. Бежать надо. А потом, когда все уляжется, вернуться — и вдарить по той черной уродине.

— Не выйдет. Некуда будет возвращаться, — Кэр помедлил. — Ты только водитель. Переговоры будет вести Рурк.

— Он уже согласился?

— Нет. Но если не он, найдем замену. В конце концов, должен же в этих стенах быть кто-то умеющий драться.

Зарккан пожевал усы, поморщился.

— Избавиться от меня хочешь?

— Нет. Потому рассказываю все, что знаю сам. Феникс со своей стороны обещал обеспечить всем необходимым. Так что можешь драть с них три шкуры.

— Почему я?

— У тебя большая машина. У него мощная броня. Местные вояки, похоже, просрали весь тяжелый транспорт. Узнавал сегодня насчет недавних взрывов. Это нечто.

— Знаю. Несколько легких вездеходов выгорели чуть не дотла, — сплюнул Гракх. — Мощь единых цехов мне в подмогу! Еще пара таких диверсий — и грайверы возьмут их теплыми.

— Не хотелось бы.

Зарккан пристально посмотрел на давнего собутыльника.

— Что ж, заводи конвейер! Говори со здоровяком. Мое детище на ходу и готово отправиться хоть сейчас.

Рурк от роли парламентера к дикарям-людоедам не отказался.

О том, что он даже не завтракал, Кэр вспомнил уже после обеда. Голод навалился внезапно, судорогой скрутил желудок. Быстро перекусить — и снова за дело. Впрочем, что за дела? Сплошная беготня да разговоры-разговоры. Эрсати старался поспеть везде, не упустить ни одной мелочи, если она затрагивает намечающиеся экспедиции. Он самолично проверял всю экипировку, оружие и продовольственные запасы. Что-то откладывал, о другом напоминал, настаивал и спорил.

Рурк, само собой, застолбил за собой бронекостюм, в дополнение к которому получил скорострельный многоствольный пулемет M134 и несколько ящиков патронов к нему.

Костюм Йарики, который за время путешествия получил значительные повреждения, починили лишь отчасти — смогли залатать дыры, но все же места разрывов не отличались особенной прочностью и эластичностью. Из оружия шивера выбрала только тяжелый нож и боевой арбалет. Отличный образец довоенной технологии: с лазерным целеуказателем и луками, изготовленными из композитных материалов. Взведение тетивы осуществлялось посредством удобно расположенного небольшого ворота. К ложу арбалета крепились аж шесть металлических болтов с зазубренными наконечниками. В дополнительном же наборе имелись болты, снабженные взрывными и зажигательными снарядами.

Гракх напрочь отказался от дополнительного оружия. Он почистил и отладил свой 'Плевок' и обзавелся к нему несколькими упаковками тяжелых подшипников.

Кэр остановил свой выбор на паре Uzi и штурмовой винтовке FAMAS G2. Той самой, какой были вооружены инквизиторы в Клерво. До комплекта — несколько гранат, нож и полюбившийся 'энергетический кулак'. Дезире от оружия отказалась наотрез. Она и на одежду инквизиторов согласилась с большим нежеланием, будто та жгла ей кожу. Но тут уж эрсати настоял: соваться в стан врага и при этом выглядеть белой вороной — лучше сразу застрелиться на пороге Феникса. Черный комбинезон инквизитора имел множество карманов, а также был усилен прочными полимерными вставками. Маска же не только скрывала лицо, но и была снабжена оптическим прибором, который мог работать в режиме инфракрасного, ультрафиолетового или рентгеновского видения.

* * *

Гракх был прав. Общины больше нет. Те счастливцы, кому удалось выжить на отнюдь не необитаемых пустошах, снова расходились в разные стороны. Каждый из них нес за спиной груз ответственности, от реализации которого зависели многие жизни. Жизни незнакомых и чужих людей. Горькая насмешка судьбы — искать легендарное убежище, надеяться обрести в нем кров и помощь. На деле же найти новые проблемы. И куда более масштабные, нежели преследовали ранее. Да — с техническим, военным и продовольственным обеспечением проблем нет. Почти нет — склады боеприпасов Феникса действительно сильно пострадали. Если бы они не были разнесены по нескольким невзаимосвязанным блокам, то большая часть убежища могла и вовсе взлететь на воздух. Но обязательства перед тремя экспедиционными группами Феникс выполнил полностью. Впору радоваться. Если бы на горизонте не маячили тысячи голодных тварей, готовых вцепиться в горло каждому, кто встанет у них на пути.

Они уходили в предрассветных сумерках, не оглядываясь. Точно на былинной развилке — в три стороны. Феникс оставался жить. Оставался в ожидании новостей от разведывательной группы и групп, сформированных Кэром. Специалисты аналитического центра работали в три смены, ни на миг не прекращая следить за обстановкой вне стен убежища. Рабочие цеховых боксов и мастерских пытались восстановить работоспособность если не всех, то наиболее важных систем убежища, техники, агрегатов. Простые жители выходили на поверхность, вгрызались в камень, возводя оборонительные укрепления.

Ожидание. Томительное и неопределенное. Наполненное лязгом металла, пронизанное запахом машинного масла и пота.

Глава 2.

Мир черного стекла остался за спиной. Ветер бьет в лицо, рвет с плеч рваную накидку. Рев мотоциклетного двигателя вспарывает плоть мертвой пустоши. Во время бомбардировок сюда, в район Люцерна, били много и прицельно. Большой город превратился в выжженный пустырь, чья поверхность до сих пор зияла открытой раной на фоне окрестных лесов. Кэр покидал это место с легким сердцем. Что сам Люцерн, что убежище под ним — наводили на тоскливые мысли, от которых впору удавиться. Злая ирония судьбы — ненавидеть огромную жестяную банку, в которой ютятся сотни жителей, и при этом изворачиваться и искать способы сохранить ее перед лицом потенциальной опасности. Раздвоение личности? Сумасшествие? Кэр и сам не мог понять. Как бы ни давили потолок и стены, как бы ни осточертели безвкусный фильтрованный воздух и вода, — а все же это лучше, чем постоянное скитание.

В ушах играла музыка. Тяжелая — то, что надо. Как и предполагал эрсати, в запасниках Феникса хранилось множество свидетельств культуры прошлого — своего рода база данных, дабы потомкам было на чем строить новое общество. Нашлась в запаснике и музыка. Причем разнообразная. Времени, чтобы оценить всю коллекцию у Кэра не было, но кое-что он все же забрал. Благо в закромах убежища отыскался работоспособный аудиоплеер.

Группа, звучащая в наушниках, исполняла песню на русском языке. Эрсати этого языка почти не знал, но некоторые слова все же всплывали в памяти. Песня называлась 'У разрытой могилы' — отличная иллюстрация ко всему послевоенному миру. Ко всей планете и ее обитателям.

Дезире сидела сзади и прижималась к нему всем телом. Кэр знал — она боится, но виду старается не подавать. И все же эрссати старался вести мотоцикл как можно более плавно. Будь он один — колеса бы уже плавились от скорости. Тем более дорога позволяла. Но он не один.

Они двигались на северо-запад. Приходилось делать большой крюк. Но выбора нет — на запад от Феникса тянулись непролазные леса. Там о дорогах не могло идти и речи.

Дождь начал примерно часа через два после выезда из Феникса. Сначала мелкий, вскоре он перерос в сильный ливень. Ливень, впрочем, длился не более десяти минут, за которые успел основательно напитать проселочные дороги влагой.

Не очень приятное начало путешествия.

На время ливня Кэр остановился, но, как только потоки воды перестали вгрызаться и в без того растрескавшийся асфальт, продолжил движение.

За последующий час дождь начинался и кончался как минимум трижды и, в конце концов, расщедрился затяжной изморосью. Мир окутался мутной серой пеленой, размазался по периферии зрения. По-хорошему, надо бы переждать непогоду: мотоцикл уже раз сильно мотнуло в сторону, чуть было не приложило о ржавый кусок дорожного ограждения. Но если замедлиться сейчас, потом вряд ли нагонишь. Кэр поставил себе задачу: за сегодня добраться до Бильского озера. Территория, не подконтрольная Новому Иерусалиму. Там отдохнуть, осмотреться и уже завтра подбираться к первым деревням. Опробовать на их обитателях новую личину и умения Дезире.

А поэтому он всего лишь сбавил скорость.

На ночевку, вконец промокшие и усталые, остановились в руинах какого-то города, расположенного между двумя озерами. За годы, прошедшие после войны, городок практически исчез с лица земли. О том, что некогда здесь жили люди, свидетельствовали останки трех многоквартирных домов, гнилыми пнями смотрящие в небеса.

Дезире слезла с мотоцикла с плохо скрываемым вздохом.

— Сильно устала? — спросил Кэр.

В ответ мотание головой. Но можно не спрашивать. Дез с трудом стоит на ногах. Держится лишь на силе воли.

— Сейчас найдем место.

Разбивать лагерь у самой воды эрсати не рискнул. Все еще свежо в памяти воспоминание о произошедшем недалеко от Феникса. Простое озеро, очень похожее на то, что сейчас раскинулось метрах в двухстах от развалин домов, исторгло из себя смертоносных тварей, чуть было не погубивших старину Гракха.

Некоторое время Кэр просто осматривался, опустив на лицо маску и попеременно сменив все режимы видения. Ничего опасного.

— Что-нибудь чувствуешь? — спросил Дезире.

Снова мотание головой.

Что ж, значит, место действительно пустое. Главное не нарваться на геер. Этих-то тварей так просто не засечь. Пока не захотят сами — не появятся.

Они шли неспешно. Под ногами то и дело попадались обломки камней, металлических конструкций. По-хорошему, надо бы сначала осмотреть развалины домов в одиночку, но оставлять спутницу без зашиты эрсати не решился.

Самым сложным оказалось затащить в развалины мотоцикл. Не наделенному особенными физическими силами Кэру пришлось изрядно попотеть, прежде чем тяжелый транспорт расположился под защитой облупившихся стен.

Пока эрсати лазил по этажам в поисках дров для костра (на улице после дождя найти что-то более или менее сухое он не рассчитывал), Дезире собрала нехитрый ужин: сухие пайки и чистая вода. Все, чем снабдил их Феникс. Питательно, сытно, полезно. На вкус точно подошву сапога жуешь.

Они расположились в глубине дома. В одной из комнат, на единственном окне которой до сих пор висела штора. Тяжелая и темная, покрытая толстым слоем пыли. Впрочем, пыль лежала повсюду. Когда-то дома однозначно были жилыми. Следы былой цивилизации встречались на каждом шагу. В основном в виде мусора, брошенных вещей, осколков посуды, приборов и просто нанесенной временем грязи. И все же здесь, им, согреваемым небольшим костром, куда уютнее, чем на улице. На растопку пошли фрагменты деревянной мебели, найденные по соседним квартирам.

Дезире отключилась почти сразу после ужина. Даже свою порцию не осилила. Кэр же сидел еще некоторое время, вслушиваясь в потрескивание костра. Но вскоре сон сморил и его.

Проснулся он от странного шума. Негромкого, но настырного. Будто кто-то скребется или ходит. Недалеко — скорее всего, в соседних комнатах. Быть может, на улице, под окном. Звук не единичный, доносится с разных сторон.

Гости?

Эрсати, стараясь не шуметь, снова натянул на глаза маску. Так и есть — тепловизор показал несколько фигур. Пятеро. Вроде бы люди. Двое на улице, трое в здании. Не торопятся, прижимаются к земле, почти ползут, но о бесшумности собственных передвижений, похоже, не заботятся.

Руки нащупали рукояти УЗИ.

Чего незваным гостям надо?

Мародеры или просто местные жители, опасающиеся в открытую приближаться к странным пришельцам? Вопрос не праздный. Как правило, мародеры лучше вооружены и тренированы. Хотя и трусоваты перед лицом реальной опасности.

В любом случае, Кэр не собирался вступать в переговоры и давать знать, что проснулся. На пустошах друзей нет. Отличное правило, если хочешь сохранить собственную голову на плечах.

Он осторожно тронул Дезире за плечо и тут же, положив ладонь ей на рот, еле слышно зашептал на ухо:

— Гости.

Она все поняла. На мгновение напрягшееся тело расслабилось.

— Вижу их, — проговорила через несколько секунд. — Странные. Точно горят.

'Может, они под кайфом?' — подумал эрсати, но вслух ничего не сказал.

Ждать. Пусть сами сделают первый шаг. Вдруг передумают и уйдут?

Не ушли.

Одна фигура вскочила на ноги и бросилась в направлении комнаты путников. Метров десять, не больше. Да и те стремительно сокращаются. Следом за первым начали подниматься и остальные ночные гости.

Началось!

Кэр покрепче сжал рукояти пистолетов-пулеметов.

Первый должен появиться в дверном проеме. Следующий попытается забраться в окно.

'Надо было остановиться на втором этаже', — мелькнула запоздалая мысль.

Человек ворвался в дверной проем и на мгновение замер, по всей видимости, оценивая обстановку. Этого времени эрсати с лихвой хватило бы, чтоб нажать на спусковой крючок. Но он не успел. Стрелять стало не в кого.

Он только почувствовал, как воздух в комнате рванулся в стороны — и всех пятерых незнакомцев, только что бегущих к спящей добыче, раскидало точно спички.

— Дез? — Кэр приподнялся на одном колене.

— Ни к чему стрельба. Патроны побереги, — проговорила она.

Эрсати усмехнулся.

— Мертвы?

— Вряд ли. Без сознания. Так что осторожнее, — что-то в голосе Дезире заставляло нахмуриться. Не уверена в чем-то? Что-то смущает?

Поднявшись, он направился в сторону ближайшего тела. Но стоило сделать пару шагов, как яркие пятна начали шевелиться.

'Даже не без сознания', — отметил интуитивно.

— Стой! — почти закричала Дезире. — Прижмись к стене!

Кэр резко обернулся, отшатнулся к стене.

Она стояла, свесив голову на грудь, покачиваясь из стороны в сторону. Точно в трансе. Руки прижаты к груди. Секунда — и девушка раскинула руки, будто крылья.

На этот раз порыв ветра был гораздо сильнее. Из комнаты вмиг сдуло всю грязь, мелкое каменное крошево превратилось в шрапнель. Пятна нападавших приподняло, резко опустило наземь и еще протащило несколько метров. Даже эрсати ощутил силу удара — его буквально вжало в стену. И это, скорее всего, всего лишь малая часть той мощи, которая обрушилась на незнакомцев.

Теперь, если те и не мертвы, то целых костей в их телах стало значительно меньше.

— Странные... — снова проговорила Дезире.

— Что-то не так?

— Надо собираться.

— Почему?

— Не знаю. Надо. На всякий случай.

Кэр пожал плечами, но вещи все же собрал — два довольно увесистых мешка. На время сборов пришлось снять маску, а когда снова ее надел — чуть было не выругался. Незнакомцы снова поднимались. Неловко, будто куклы, часть ниточек от которых оборвалась и кукловод уже не в состоянии управлять ими с прежним искусством.

— Они вообще живые? — эрсати подхватил мешки.

— Да. Это мне и не нравится. Живые, но одинаковые.

— Везет нам на уродов... Держись за меня.

Дезире положила руку Кэру на плечо, и они покинули комнату. Мотоцикл твари либо не заметили, либо не придали ему значения.

Он уже выкатывал тяжелый круизер из здания, когда услышал спокойный голос Дезире:

— Еще...

— Что? — эрсати тяжело дышал — спешная погрузка мешков не прошла даром.

— Их становится больше...

Кэр судорожно заозирался. Здесь, на открытом пространстве, он переключил прибор на ночное видение. Ночь окрасилась оттенками зеленого. И движущихся по периметру фигур было уже не менее двух десятков. Они растянулись цепью. На весьма приличном расстоянии от путников, но отчего-то возникало впечатление, что загоняют добычу.

— Садись! — эрсати завел мотоцикл, включил свет. — Поспать нормально не дали, уроды!

Девушка уселась за ним, крепко обняла за талию.

Круизер с пробуксовкой рванул с места.

Луч фары вырывал из темноты остатки дороги. Избитой, поросшей травой, а кое-где и кустарником. И вроде бы надо поторопиться, но, с другой стороны, достаточно небольшой неровности, неудачно попавшей под колесо, чтобы опрокинуться.

Они успели отъехать метров на триста, когда Дезире пронзительно закричала. Спустя еще секунду по бокам дороги Кэр увидел фигуры преследователей, резко опрокинувшихся на спину. Но, похоже, Дезире, а никто больше не мог остудить пыл живучих ублюдков, либо не всех увидела, либо не по всем попала. Две фигуры выросли посреди дороги. Просто появились на ровном месте. Эрсати даже не подумал повернуть руль. Немного отвернешь — и почти наверняка окажешься в канаве.

Им бы удалось проскочить, если бы в руках незнакомцев не оказались длинные пруты. Они ударили одновременно. Кэр будто на каменную стену наскочил. В грудь врезалось со страшной силой. Руки сами собой разжались. Мгновение невесомости — и вот оно, падение. Череда головокружительных кувырков, перемежающихся болезненными ударами, очень хорошо ощутимыми даже через защиту инквизитора.

Он попытался встать, как только падение прекратилось. Но мир, превратившийся в размазанный вихрь, бросил обратно. Жутко тошнило. Руки и ноги дрожали, а в груди встал стальной ком — не вздохнуть.

Снова попытка встать — и снова падение. Впрочем, на этот раз ему почти удалось выпрямиться.

Кэр сорвал маску — и его все же вырвало. Стало легче.

'Дезире!'

Снова напялить маску с оптическим прибором, осмотреться. И вовремя. К нему уже бегут. Трое. Эрсати замер, стоя на коленях. Мир все еще кружился, но ощущения вполне сносные. Пара очередей разорвала ночь, полоснула по приближающимся фигурам. Две срезало тут же. Последнюю ударило в плечо, развернуло. Но человек не упал. Приложил руку к ране, затем поднес ее к глазам. Кэр выстрелил снова. На этот раз попал.

'Где Дез?!'

Спотыкаясь и чуть не падая, он бросился в сторону дороги. Собственный след падения на измятой траве отлично показывал направление. Ему пришлось опорожнить обе обоймы, вставить новые, опорожнить и их. Твари сбегались со всех сторон. Неорганизованно, по одному и небольшими группами. Они будто не знали страха — не обращали внимания на погибших товарищей. Но и эрсати не жалел никого. Он бежал в сторону озера. Именно там виднелась удаляющаяся группа тварей, именно оттуда он услышал одиночный женский вскрик.

Но почему Дезире не сопротивляется? Почему не выжжет им мозги, не раскидает окровавленными ошметками?

Еще пара обойм — эти последние. Отлично начинается поездка!

До воды оставалось не больше пятидесяти метров. Что они задумали? Утопить ее хотят, что ли?!

Кэр зарычал. Он нагнал беглецов. Действительно, они тащили его Дезире. Девушка бессильно обмякла во вроде бы несильной хватке.

Неужели без сознания? Только бы ничего серьезного!

Эрсати отбросил опустевшие УЗИ, вырвал из складок рванья 'энергетический кулак'. Ему далеко до мастера каких бы то ни было единоборств, но искать иные способы спасения своей женщины нет времени.

Первый же удар бросил на землю ближайшего противника. Не теряя времени тыкнуть под ребра его соседа, развернуть, задев в плечо еще одного. 'Энергетическим кулаком' не надо бить сильно, достаточно всего лишь задеть, остальное сделает заложенный в нем заряд.

Группа распалась. Ноги Дезире упали на землю, за руки же ее все еще держали.

Под ногами зачавкало, двигаться стало сложнее. Кроме того — на плечи навалились пришедшие в себя противники. Эрсати еще пытался отбиваться, даже отбросил двоих или троих, но силы слишком неравные. Его просто придавили к земле. Вода брызнула на лицо, залила рот.

Со стороны воды послышался громкий всплеск, вслед за которым ночь разорвал протяжный трубный вой. Кэр почувствовал, как останавливается сердце.

Что еще за тварь?!

Он попытался скинуть с себя наседающих людей, но тщетно. Вес слишком велик. А дышать нечем. Вот-вот захлебнешься в грязной луже.

Разум отчаянно бился в поисках спасения.

Вой повторился. Эта тварь, должно быть, размером с кита, не меньше.

Неожиданно давление исчезло. Совсем.

Кэр вырвался из влажных объятий грязевой лужи, задышал. Маска сбилась набок, но необходимости в ней уже нет. На небе показалась луна. Света от нее достаточно, чтобы разглядеть Дезире.

Девушка стояла тут же — напряжена точно готовая к броску пантера.

— Как ты? — проскрипел Кэр.

— Не дай им до меня дотронуться, — проговорила она.

Легко сказать!

Они поднимались с настойчивостью механических фигур. Ни звука, ни слова. В лунном свете эрсати рассмотрел бледные обрюзгшие лица. Кожа на них собралась складками и выглядела так, будто ее слишком много. Но главное — у нападавших нет глаз. Вообще нет. На их месте лишь складки кожи.

Кэр сглотнул, а потом рванулся к воде. Испуганный крик Дезире не смог его остановить. Им все равно не справиться. Противников слишком много. К чему оттягивать неизбежное?

Темная туша покачивалась на воде. Туша, от которой даже с расстояния в два десятка метров несло гнилой рыбой. Она выглядела раздувшимся до огромных размеров бочонком с обломанными плавниками, торчащими под разными углами. Большую часть морды занимала раззявленная пасть, в которой судорожно подергивались не то щупальца, не то какие-то иные отростки.

— Кэр, нет! — в крике Дезире звучало отчаяние.

Эрсати сжал зубы, сорвал с пояса гранату, выдернул чеку. Теперь не дышать и желательно не думать.

Темный кругляш, поднявшийся в воздух, он почти не видел. Граната исчезла в полумраке ночи, а через пару секунд раздался взрыв.

Он попал.

Из пасти туши будто из пушки выстрелили. Массивное тело взорвалось изнутри. Во все стороны полетели влажные ошметки. Часть разбросало вокруг Кэра, несколько ударилось об него.

'Хорошо осколками не задело', — пришла запоздалая мысль. Все же надо было на всякий случай лечь.

Он обернулся. Дезире стояла в окружении замеревших фигур. Протянутые руки, раскрытые в немом крике рты на безглазых лицах. А потом они начали падать. Один за другим. Оседали, точно из позвоночника выдернули стержень.

На лице эрсати появилась улыбка. Он все же не ошибся. Они — и есть куклы, послушные приказам озерной твари. Как ей удалось подчинить себе людей, возможно, когда-то действительно живших на этих берегах? Что это за погань, откуда взялась?

Пошатываясь, он прошел к Дезире.

— Что скажешь?

— Не делай так больше, — девушка взглянула ему в лицо. Ее плечи подрагивали даже под рваной хламидой.

Кэр знал, она не видит его обычным зрением, зато насквозь читает своим шестым чувством. Он обнял ее, притянул к себе. Дрожит.

— Ты молодец, — проговорил ей на ухо. — Если бы не твоя помощь, меня бы утопили в этой луже.

— Их прикосновения... — она всхлипнула, но тут же взяла себя в руки. — Они будто на глубину меня утащили. Там холодно и темно. Совсем темно. Когда держит один или двое — еще ничего. Но когда больше...

— Все в порядке. Оказывается, мы отличная команда.

— А я что говорила? — она улыбнулась

* * *

Ее преследовали уже порядка часа. Следовали параллельным курсом, прятались, не показывались на открытом пространстве, почти ничем себя не выдавали. Но Йарика все равно знала — она не одна.

Ночью она не спала — продолжала движение. Медленно, аккуратно, но все быстрее, чем торчать на одном месте. Она достаточно отдохнула, сидя в тесной палате в Фениксе. Тело требовало движения.

Возможно, именно ночная поездка и выдала ее неким местным обитателям. Шивера не стала искать новых путей и ехала той же самой дорогой, что и община, когда только искала легендарное убежище. В тот раз их не тронули. Быть может, просто не решились — все же тягач Гракха внушал уважение. А вот одинокого путника сопровождали.

Ощущение слежки появилось утром, сразу после того, как Йарика миновала развалины Страсбурга. Преследователей было как минимум двое. Передвигались они на чем-то четырехколесном, небольшом. Близко не приближались и вообще не мозолили глаз. Вообще вели себя довольно скрытно. Какой-нибудь человек и ухом бы не повел. Но неизвестным преследователям досталась шивера — раздраженная и напряженная.

Чего им надо?

Вряд ли дикари — те передвигаются либо пешком, либо верхом. Значит, ею заинтересовались вполне разумные и, возможно, даже немного цивилизованные ублюдки. Хотя еще непонятно — кто может оказаться хуже? Йарика не опасалась неожиданного нападения. Напротив, была бы даже не против выплеснуть напряжение. Вот только время. Она торопилась и не могла позволить себе простых развлечений.

После Страсбурга она свернула на северо-запад. Вскоре дорогу перегородили старые железнодорожные пути. Странные. Будто с ними порезвился сумасшедший великан. Стальные полотна чуть ли не в узлы завязаны. Тупой физической силой такого не сделать. Кругом никаких необычных следов — все поросло травой и кустарником.

Гул сразу двух двигателей родился неожиданно, когда шивера перебралась через пути и только-только села на мотоцикл.

Они выскочили с обеих сторон — немного впереди, по ходу движения. Две легкие машины. Что-то вроде багги. На таких мог стоять только бензиновый или дизельный двигатель. А это значит — преследователи далеко не так просты, как казалось поначалу.

Йарика стартанула с пробуксовкой, в последний момент проскочила между машинами, попытавшимися перегородить ей дорогу.

Подготовились — молодцы. Интересно, они на всех дорогах подобные засады устроили? Или предвидели ее маршрут?

Вдоль выщербленной дороги сплошной стеной застыли деревья — как по коридору едешь. Но и коридоры имеют ответвления. Еще один преследователь. И откуда они только выскакивают?

Шивера ощерилась.

— Отдай мотоцикл, путник! — неожиданно громко разнеслось над дорогой.

Даже сквозь рев двигателя слова легко достигли слуха Йарики.

— Нам нужен только твой транспорт!

Голос звучал через плохой громкоговоритель, с треском и скрипом.

Смешно!

Шивера лишь немного сбросила скорость, повернулась и достала из кофра арбалет. Легким движением взвела тетиву. Обернулась и выстрелила. Мимо — болт лишь чиркнул по ржавому капоту ближайшего багги. Быстрый взгляд вперед, перезарядить оружие — снова выстрелить. На это раз точно в цель. Болт скрылся в кабине преследующей машины. Та дернулась, резко развернулась — и кувырком выскочила с дороги.

На губах Йарики появилась злорадная усмешка. Раз вступают в диалог — не уверены в собственных силах либо опасаются повредить мотоцикл. В любом случае слабостью врага следует воспользоваться.

Дорога круто вильнула вбок. Йарика едва справилась с управлением, чтобы не последовать вслед за подстреленным преследователем. Но удержалась на дороге. Ненадолго. Ее ждали — и на этот раз подготовились основательно. Нечто вроде обычного деревенского тына — прочного и немного пружинистого — перегораживало дорогу от края до края. Резко затормозить бы, но поздно — тяжелый круизер так просто не остановить. Впрочем, удар оказался несильный. Тем более шивера успела приготовиться и намеренно кувыркнулась через деревянное препятствие. Сгруппироваться в воздухе, приземлиться и тут же уйти в перекат. Вскочила на ноги. В руках арбалет — снова взвести тетиву секундное дело.

Можно попытаться сбежать, но без транспорта, пешком, толку от нее будет немного.

Преследующие ее багги остановились за тыном. Двигатели продолжали работать, но пассажиров пока не видно.

Присматриваются?

Наверняка есть кто-то, кто сидит в кустах или за деревьями. Кто установил деревянную стену. Но пока почему-то не стреляют.

Прошло не менее полуминуты, когда из леса показался человек. В поношенном камуфляже; в ботинках, перемотанных клейкой лентой; в дырявой шляпе с широкими полями. В руках он держал двуствольную винтовку, дула которой смотрели шивере в грудь.

— Шевельнешься — сдохнешь, — процедил человек.

Йарика продолжала стоять, держа арбалет смотрящим в землю.

— Ты кто такая?

Молчание.

Глаза шиверы затуманивались. Боевая трансформация шла своим ходом.

— Это наша земля, — человек облизал растрескавшиеся губы. — Ты должна заплатить. Мотоцикла хватит. Уходи.

Йарика поморщилась.

Простые бандиты?

— Он мне нужен, — проговорила, глядя человеку в глаза.

— В лесу сидят полтора десятка моих людей. Каждый вооружен. Каждый держит тебя на мушке. Одно движение — и ты решето.

— Полтора десятка?

Она прыгнула без видимой подготовки. Кулак левой руки врезался человеку в грудь. Сдвоенный выстрел из обоих стволов ушел в небо. Бандит всхлипнул и кулем повалился на землю. Шивера тут же ушла перекатом. Прозвучал еще один выстрел. Уже из леса.

И это полтора десятка?

Вскочить — и к машинам. Движения быстрые, ломаные, траекторию движения не предугадать. Преодолеть всего несколько метров, но даже их Йарика петляла точно заяц.

Снова выстрелы — быстрые, размеренные. Пули клюют землю за спиной. Прыжок через тын — выстрел из арбалета почти в упор. Плохо, когда твой транспорт не имеет бронированных стекол. Толстая сетка не спасет ни от пули, ни от болта. Человек в кабине откинулся на сиденье, попытался глотнуть воздуха, но смог лишь безмолвно открывать рот.

Воздух прорезала автоматная очередь. Пули застучали по кузову багги, водитель которого стремительно отправлялся к праотцам. Ногу обожгло огнем. Шивера скрежетнула зубами. Она хотела было расправиться и со вторым водилой, но тот, видимо почуяв запах жареного, ударил по газам. Из-под колес багги вырвались фонтаны земли — и машина рванула с места, удирая.

Йарика сплюнула. Теплый прием, ничего не скажешь. Но не оставлять же хозяев без подарков. Она бросилась к лесу. Где засел невидимый стрелок, примерно поняла. Главное теперь не дать ему уйти.

Она не старалась двигаться тихо. Напротив, вломилась в подлесок, точно таран. На долгое выслеживание просто нет времени.

Человек сделал то, на что шивера и рассчитывала: выстрелил снова. Пара длинных очередей взбудоражила лес, но до цели не добралась. Йарика успела броситься в ко времени подвернувшуюся канаву, а через секунду, перепачканная в грязи и листьях, выскочила обратно. Человек спешно перезаряжал штурмовую винтовку, то и дело косясь на место, где исчезла шустрая мишень. Когда шивера появилась снова — бандит просто развернулся и бросился бежать. Оружие он отбросил в сторону, будто ненужную палку. Йарика не позволила ему и десятка шагов сделать. Налетела, точно вихрь — смертоносный и неотвратимый. Толчок в спину — и человек полетел вперед. Задел плечом дерево, охнул, покатился по траве. Шивера тут же оказалась на его спине, ухватилась за голову бандина, резко крутанула ее. Раздался треск позвонков — человек замер. А Йарика уже неслась обратно — к месту, где остался мотоцикл. Она не стала обыскивать тела убитых бандитов. Не медля ни секунды, подняла круизер, попыталась завести. Двигатель мотоцикла отозвался приятным уху рыком. Бегло осмотреть переднее колесо, руль, вилку... вроде бы все в порядке. Да и на деле удар в деревянное препятствие был несильный. Вряд ли он привел к каким-то серьезным последствиям

Шивера думала всего пару секунд, а потом развернула круизер на месте, рванула обратно. Время дорого, но бушующая внутри ярость затмевала доводы рассудка. В конце концов, что может случиться с Диэмом? Если он выжил в Генке, если благополучно выбрался из города, то, даже несмотря на возможные ранения, по-прежнему двигается. Вряд ли ослаб настолько, что потерял бдительность и позволит захватить себя врасплох подобным стервятникам. А это значит — Диэм подождет. Несколько лишних минут...

Она выскочила из-за поворота и увидела то, чего ожидала, но во что до последнего момента не очень верила — багги с последним бандитом. Он не уехал далеко. То ли понадеялся на удачливость товарищей, то ли намеревался вернуться, когда жертва разберется с ловцами и продолжит свой путь.

На губах шиверы появился плотоядный оскал. Теперь уж она его не отпустит!

Багги медленно сдвинулся с места, но быстро набрал скорость, помчался прочь. Легкий и верткий, он значительно превосходил круизер в маневренности. И будь перед человеком и шиверой ровная дорога, Йарике бы никогда не настичь обидчика. Но ровной дороги нет. Поэтому беглецу приходилось то и дело притормаживать, чтобы объехать очередное препятствие. В такие моменты шивере удавалось немного сократить отставание. Но немного. Как они ни старалась, а багги бандита продолжало отрываться.

Потеряв надежду догнать человека, Йарика дважды выстрелила болтами, снабженными взрывными снарядами. Первый болт ушел далеко в сторону. Настолько, что беглец вряд ли услышал взрыв. Другой же болт должен был достичь цели, окажись та немного ближе. Взрыв поднялся облаком земли и пыли в двух-трех десятках метров за кузовом багги. Убойной дальности арбалета уже не хватало.

Шивера стиснула зубы. Можно, конечно, продолжать обстрел в надежде, что удача будет на ее стороне — и снаряд все же достигнет цели. Но слишком не рационально.

Они миновали руины какого-то не то храма, не то крепости. Затем углубились в лес, остатки дорога по которому петляла, точно заяц. Вырвались на относительно свободное пространство, проехали по улицам какого-то города, дома которого обратились в кучи трухи и кирпичного крошева. Будь окружающие здания хоть немного выше, хоть немного в лучшем состоянии, Йарика бы потеряла беглеца сразу. А так — багги еще некоторое время мелькал среди руин. Но, в конце концов, все же исчез.

Шивера резко затормозила, заглушила двигатель. Прислушалась. Удаляющийся отзвук двигателя багги послышался далеко впереди.

Проклятье!

Она его все же упустила.

Йарика заскрипела зубами. Снова завела круизер. Что теперь делать? Плюнуть и продолжить путь в поисках Диэма или все же... Она покатила дальше по улицам безымянного города. Осторожно, осматриваясь по сторонам. Снова остановиться ее заставило нечто странное. Примерно в километре по ходу движения, на противоположной стороне рассекающей город реки, виднелись очертания не то огромного завода, не то целого промышленного комплекса. Множество труб, куполообразные здания — все это раскинулось на приличной территории и переплетено воедино множеством коммуникационных кабелей, переходов и металлических конструкций. Куполообразные здания напомнили ей резервуары. Но вот для чего? Даже издалека комплекс выглядел старым и порядком разрушенным, но настолько ли велики разрушения, чтобы полностью вывести такую громаду из строя?

На память пришли размышления относительно двигателей преследователей. Бензиновые. А это значит, что топливо они должны либо покупать (что очень дорого), либо производить самостоятельно. Пусть даже в относительно небольших количествах. Вряд ли крупные вооруженные группировки пропустили бы потенциальный источник топлива, будь тот пригоден для производства одного из самых востребованных ресурсов послевоенного мира.

Но даже если она права — и перед ней действительно останки нефтеперегонного комбината, работоспособного отчасти — то стоит ли в него соваться? Шивера не боялась возможного отпора. Дело в другом: за этих пустынных щенков ей не платили. Да, ей не платили и за поиски Диэма, но насчет него у нее имелись свои соображения.

Конечно, вполне может оказаться, что комплекс мертв, а багги с человеком просто затаился в многочисленных развалинах. Разум твердил — развернуться. Но внутренний червяк настырно лез в голову и подталкивал продолжить преследование. Ведь человек так близко. Не может быть такого совпадения. Комплекс просто обязан стать логовом для какой-нибудь банды.

Йарика не стала заводить круизер. Осмотрела, потом слезла с мотоцикла и спрятала его среди полуразвалившихся стен в стороне от дороги. Вроде бы не видно. Оставлять единственный транспорт конечно опасно, но она недолго. Посмотрит одним глазом — и сразу вернется.

Короткими перебежками, прячась в городских развалинах, шивера направилась к руинам огромного комплекса. Арбалет она взяла с собой.

Преодолеть километровый отрезок для того, кто умеет прятаться, — не проблема. Сложнее незаметно пересечь мост. Но Йарика не стала искушать судьбу — перебралась через реку вплавь.

Вблизи комплекс внушал уважение. Он действительно огромен и действительно сильно разрушен. Возможно, во время войны его бомбили. Многие железобетонные конструкции зияли рваными отверстиями, чернели следами копоти. Некоторые здания вовсе разрушены до основания.

Огромное кладбище — мертвый памятник ушедшей цивилизации.

Шивера скользнула на территорию комплекса. Она двигалась тихо, старалась не покидать теневых участков. На всякий случай запустила процесс боевой трансформации. Медленно, почти безболезненно.

Где-то в глубине комплекса послышался металлический скрежет. Йарика насторожилась, уловила направление. Двинулась на звук.

Вскоре на пути стали попадаться следы пребывания в комплексе человека. Причем следы довольно свежие. Сваленные в кучу обертки и консервные банки, пустые пластиковые бутылки и части каких-то агрегатов. Но главное — вонь! Густая и ядовитая. Вонь выгребной ямы.

Вонь отвратительна, но она — лучшее доказательство, что руины комплекса до сих пор обитаемы.

Впереди послышались голоса. Неразборчивые, но оживленные. Шивера быстро окинула взглядом окружающие ее строения — тенью метнулась к железной лестнице. Взобралась на какое-то здание, похожее на крупный саркофаг с трубой в центре купола. Дальше пройти по узкому парапету, спрыгнуть на крышу соседнего здания, пробежать еще немного, залечь на крыше и не двигаться.

Перед ней открылся довольно просторный двор, образованный с одной стороны железобетонным забором и с другой стороны нагромождением утлых лачуг, скроенных из тронутых ржавчиной металлических листов.

Тут же стоял уже знакомый багги. Рядом, в окружении вооруженных людей, размахивающий руками водитель. Перед ним высокая женщина, укутанная в черные одеяния — какое-то простое платье и платок. Слов Йарика расслышать не могла, но, судя по жестам водителя, он как раз рассказывал, что благополучно удрал от преследования. Его энтузиазм остальным не передался. На него смотрели с неодобрением, хмурились. На лице же женщины не промелькнуло ни единой эмоции. Она терпеливо слушала до некоторого момента, потом резко подняла руку. Водитель тут же осекся, замолчал. Несколькими короткими репликами женщина заставила вооруженных мужчин рассыпаться по двору. Некоторые из них скрылись в недрах лачуг, но основная часть полезла на забор, оборудованный корявыми, но довольно прочными лесами.

Боятся нападения?

Шивера ухмыльнулась. С такой дырявой обороной странно, что они до сих пор не стали жертвами конкурентов.

Женщина еще несколько секунд стояла и смотрела на водителя, а потом размахнулась и влепила ему пощечину. Голова мужчины откинулась, из носа тут же побежала кровь. Было отлично видно, что удар оказался действительно болезненным. Но мужчина продолжал стоять перед женщиной, не обращая внимания на стекающую на камуфляж кровь.

Еще один замах — и еще одна пощечина. Водитель даже не путался увернуться.

Женщина развернулась и неспешно покинула двор. Только теперь мужчина позволил себе проявить эмоции. Его лицо скривилось, а потом он с силой пнул колесо своего багги.

Йарика изготовила арбалет, поймала человека в перекрестие оптического прицела. Ей плевать на всех этих доходяг, ютящихся в развалинах мертвого железобетонного комплекса. Они не жильцы — стервятники, бросающиеся одиноким путешественником. Никакой обиды иди злости она не испытывала. Все по-честному: выходя на охоту, будь готов поменяться с добычей местами.

Она уже положила палец на спусковой крючок, даже немного придавила его, когда боковым зрением заметила какое-то движение. Из металлических халуп показались люди. Несколько мужчин, вооруженных не то дубинками, не то толстыми хлыстами. И с десяток женщин — в изорванных рубищах, грязные, со спутанными волосами и многочисленными кровоподтеками на оголенных участках кожи.

Шивера медлила. Да, ей нет дела до устоев жизни каких-то мелких сборищ. Но уж очень разительным показалась разница между исключительным почитанием женщины в черном и зверским отношениям к этим несчастным. Так со скотом не обращаются.

Еще раз бросив взгляд на водителя багги, она ощерилась, потом поставила арбалет на предохранитель, закинула его за спину. Ничего, если что — она вернется и закончит начатое. А пока не стоит привлекать к себе внимание и поднимать панику.

Йарика, точно гибкая пантера, бесшумно спустилась по лестнице, пристроилась за вереницей сопровождаемых вооруженными мужчинами женщин.

Или это банальные работорговцы? Вполне вероятно. Только к чему так сильно портить товар? Некоторые из невольниц буквально еле переставляли кровоточащие ступни. Кто таких доходяг купит?

Легкой тенью она скользила среди поруразрушенных сооружений. Наконец, вереница замерла возле массивной, изъеденной ржавчиной дверью — почти воротами. Один из сопровождающих трижды постучал в дверь тыльной стороной хлыста. Все же это не дубинка — короткий, утолщенный в области рукояти хлыст.

Шивера оскалилась. Она терпеть не могла работорговцев. Каждый имеет право сдохнуть быстро и безболезненно. Кроме, разумеется, особенных случаев, когда ублюдка следует разрезать на мелкие куски. Причем сделать это неторопясь, смакуя каждый его стон, каждую судорогу.

Дверь отворилась с пронзительным скрипом. Похоже, ее не смазывали со времен самой войны.

— Так рано? — раздалось из темного провала, которым обратилась раскрытая дверь.

— Вернулся Карл. Один. Похоже, совсем тронулся.

— Он и так придурок был. Куда больше?

— Рассказывает какие-то ужасы. Мать всех свободных на стены погнала. Не верит ему, а боится. Так что и вы тут аккуратнее.

— Ладно, заводи...

Послышался отрывистый щелчок хлыста. Вереница вздрогнула, начала втягиваться в темный провал.

Йарика метнулась следом. Чтобы не попасть в поле зрения охранников, пришлось сделать большой крюк, обогнуть соседнее здание. Но она все же успела. Дверь только-только начала закрываться, когда шивера юркнула внутрь.

К царящему внутри полумраку глаза адаптировались моментально. На нее выпученными глазами смотрели двое. Один так и застыл, вцепившись в дверную рукоять, выполненную в форме круга. Другой раскрыл было рот в немом крике, судорожно зашарил по бедру, пытаясь сорвать оттуда хлыст. Его Йарика убила первым — свернула шею. Тут же развернулась, ударила второго в область сердца. Лицо человека налилось кровью. Он вытянул вперед руку, шагнул — и рухнул навзничь.

Перед тем, как идти дальше, шивера аккуратно закрыла дверь. Скрежет резанул по ушам. Но этого, должно быть, ждали те, кто ушел дальше по коридору.

Йарика осмотрелась. Ее внимание привлекли стены — расписанные какими-то надписями, разрисованными многочисленными оккультными знаками и изображениями чудовищ. Все художества выполнены либо на скорую руку, либо человеком, абсолютно не умеющим рисовать. Но больше заставили напрячься темно коричневые потеки. Шивера провела по ним пальцами, затем принюхалась. Кровь. Определенно, кровь. Все эти подобия художеств нанесены кровью.

Йарика попыталась прочесть надписи. Она никогда не утруждала себя изучением человеческой письменности. Тем более даже на пустошах до сих пор существовал ни один десяток различных языков. Достаточно знать один язык, самый распространенный в этих местах (люди называли его английским), чтобы нормально изъясняться с большинством встречаемых проходимцев. Буквы, которые она видела сейчас, были ей знакомы. Но вот смысл фраз, коряво нанесенных на обшитые металлом стены, терялся.

'Ave Satanam. Salve, pater nequitia tenebras! Vos — retributionis. Vos — mortem. In utero tuo infideles perirent! Ave Satanam', — про себя прочла она.

— Чушь какая-то... — прошептала одними губами. — Кучка уродов...

Шивера замерла. На костяшках плотно сжатых кулаков начали проступать недлинные, но бритвенно острые костяные наросты. Глаза затуманились, с губ сорвался глухой рык.

Не успела трансформация завершиться, как Йарика двинулась вглубь коридора.

Металлическая кишка освещалась редкими тусклыми светильниками — уже само по себе большое достижение для пустынных отбросов, истязающих женщин и размалевывающих стены кровью.

Шивера двигалась на полусогнутых ногах. Каждое мгновение готова сорваться с места и атаковать противника. Но кишка все тянулась, а бандитов все невидно. Наконец, она различила отдаленный скрежет, разносимый отличной акустикой коридора.

Снова скрежет!

Спустя пару минут, она вышла к круглому залу. В нос ударил тяжелый запах давно немытых тел, плесени, продуктов жизнедеятельности. Где-то под потолком зала горел одинокий светильник, высвечивающих решетчатые дверцы не менее чем двух десятков клеток, расставленных вдоль стен.

Йарика почувствовала, как закипает внутри ярость. Значит, именно здесь здоровые мужики содержат своих пленниц! Отлично. Подобного она не знала даже за геерами. Ни за одним из известных ей хищников.

Между тем, каждая пленница заняла место в своей клетке. На каждую дверь водружен тяжелый замок. Все сделано...

Шивера вжалась в стену. Тень — ее союзница. Йарика хотела было разбить светильник в зале, но побоялась паники среди женщин. Ни к чему лишние крики.

Костяные наросты на кулаках удлинились еще больше и теперь представляли собой зазубренные клинки сантиметров по восемь каждый.

Охранников было пятеро. Двоих она пропустила мимо себя, третьего подкосила ударом в горло. Человек захрипел, упал на колени.

Никакой бравады — только выверенные удары. Болезненные, лишающие возможности сопротивляться, смертельные. Схватка не заняла много времени. Шивера работала сразу по всем противникам, не позволив людям воспользоваться оружием и численным превосходством. Когда тело последнего ублюдка упала но пол и затихло, тишины в коридоре и зале царила оглушительная.

— Меня зовут Йарика, — шивера ступила в зал. — Меня бояться не надо. Кто вы? Кто эти уроды? Что здесь происходит?

В ответ тишина, только еле слышный шелест в темноте клеток.

— Послушайте, я не стану навязываться. Если вас все устраивает — я просто уйду.

И снова тишина. Затаенная, испуганная.

— Как хотите! — Йарика развернулась и быстрым шагом направилась прочь.

— Подожди... — в спину догнал надтреснутый женский голос.

Шивера остановилась, но обратно не сделала и шагу.

— Мы все из разных мест, разных поселений, — голос стих, точно говорившая набирала воздуха. — Мы здесь никто. Даже меньше, чем никто, — снова пауза. — Люди, которых вы убили — сектанты. Ими руководит высокая женщина в черном. Они называют ее Матерью.

— Они поклоняются какому-то древнему богу, — послышался другой голос. На слух — более молодой. — А мы... мы — средство удовлетворения их похоти.

Йарика развернулась.

— Ключи от клеток?

— У кого-то из мертвых...

Шивера обыскала мертвецов. Связка с ключами отыскалась быстро.

— Не шуметь. Никаких вопросов, — Йарика подбирала ключ к ближайшему замку. — Никаких истерик. Я попытаюсь вывести вас.

В клетках послышалась возня, возгласы благодарности, неуверенности, сомнений.

— Я сказала — тихо! — голос шиверы опустился до низкого шипения.

Она понятия не имела, что станет делать с толпой оборванных и изможденных человеческих женщин, но оставить их здесь просто не могла.

Первый замок поддался — и тут же вместе с ключом полетел на пол. Из клетки показалась молодая женщина... наверное молодая. Йарика видела, как несчастная дрожит. То ли от холода, то ли от страха. Руки прижаты к груди. В глазах ужас с просящей надеждой.

Шивера ненавидела такие взгляды. Они могли обезоружить не хуже пропущенного удара в челюсть. Но только не ее.

— Всех, кого освободила — ждите в коридоре, — громко прошипела Йарика. — Нечего тут толпиться.

Чем дальше, тем дело шло быстрее. Клетки открывались, ключи подходили к концу. Все женщины выглядели примерно одинаково — все грязные и побитые, все в драных лохмотьях. Складывалось такое впечатление, что рубища невнятного коричневого цвета носил уже ни один человек. Отличались пленницы лишь тем, насколько быстро способны передвигаться. Некоторые сохранили еще достаточно сил, чтобы поддерживать других. Но две женщины почти не стояли на ногах.

— Как вас только угораздило... — рыкнула шивера, отбросив последний замок.

Женщины отпрянули, кто-то вскрикнул.

— Значит так, я дам вам шанс, но вытаскивать каждую не стану. Кто хочет жить — двигает ногами. Плавать умеют все?

Несколько отрицательных ответов — тихих, напуганных.

'Боятся, что брошу?'

А ведь надо бы. И калек с доходягами не вытащить, и собственную голову под пули подставлять ни за что.

— Сколько их?

— Не очень много, — сказал кто-то из женщин. — Человек, может, двадцать.

— Вооружение?

— Есть винтовки, пистолеты. Сколько — не знаю...

Уточнений не последовало.

— Ладно, — Йарика хотела было глубоко вздохнуть, но затхлый, напитанный ядом воздух тяжелым комом устремился к легким. Шивера сплюнула. — Попытаюсь их отвлечь. Все остальное зависит от вас. Покажу выход с комплекса. Бежать придется быстро — через мост, к руинам. Кто сделает это быстрее всех — у того больше шансов выжить. В руинах надо спрятаться и не сметь показываться, пока я не позову.

— А если... — неуверенный голос.

— Я позову. В крайнем случае, найдете там спрятанный мотоцикл. Примерно в километре от моста. По дороге. Немного в стороне. На нем есть рация. Частота уже настроена. Вызовите помощь, — и уже тише добавила: — надеюсь, они приедут... Ну, все понятно?! — снова громко.

— А дети?

Йарика чуть было не взвыла. Эти клуши нарочно приберегают новые сюрпризы? А то без них скучно и не интересно.

— Какие дети? — процедила шивера. В ее голосе явно звучали нотки ярости, но она даже не старалась их скрыть.

— Наши дети... совсем малыши. Они еще должны быть живы...

— Что?! — Йарика шагнула к жмущимся друг к другу женщинам. — Или вы мне выкладываете все. Или я лично запихну каждую из вас обратно в клетку.

В зале повисла тишина. Шивера чувствовала исходящий от пленниц страх, граничащий с ужасом. Возможно, некоторые из них уже пожалели, что не остались сидеть за стальными прутьями. Плевать! Хотят жить — придется снова воспользоваться мозгом, перестать быть забитым овощем. Хотя бы ненадолго.

— Они заставляют нас рожать им детей. Трахают, а когда узнают, что кто-то забеременел — забирают ее, чтобы не наложила на себя или на ребенка руки.

— Зачем им дети? — глаза Йарики сузились.

Снова тишина, но на этот раз недолгая.

— Они используют их в каких-то обрядах. Их кровь...

Перед глазами шиверы снова встал коридор, измалеванный кровавыми письменами и рисунками.

'Их кровь...'

— Сколько детей живо? Где их держат? Вы все здесь или есть и другие клетки?

— Должны быть живы три малыша, — одна женщина порывисто шагнула к Йарике. — Роженицы — не знаю. Лару забрали давно. Но мы никогда не знаем, зачем. Некоторые больше из нас больше никогда сюда не возвращаются.

— Так — три ребенка и одна женщина, — подвела итог Йарика. — Дальше.

— И детей, и рожениц обычно держат в главном здании. Оно напротив ворот. Сначала идут крытые мастерские, затем какие-то подсобные помещения, жилые... обычно нас водят именно туда. — А дальше начинается вотчина Матери, культовые комнаты. Детки, скорее всего, именно там. Других клеток нет. По крайней мере, мы никогда не видели других женщин.

— То есть в лагере одни мужики?

— Да. Ну и Мать.

Шивера пыталась прикинуть стратегию действий, но план не складывался. Слишком мало вводных, слишком плохо она ориентируется в лагере.

— Подождите минуту...

Она отвернулась к клеткам, закрыла глаза. Будет больно. Но лучше потерпеть сейчас, чем потом считать дырки от пуль в собственном теле.

Максимум брони — кожа твердеет, превращается в гибкий камень. Это снизит скорость, но чем-то придется пожертвовать. Боль горячим потокам хлынула от головы к ногам. Йарика стиснула зубы. Не дело еще показывать слабость стоящим за спиной клушам. Она бы на их месте лучше бы удавилась, чем продолжала существовать безмолвной подстилкой для кучки уродов, возомнивших о себе бог весть что. Культисты? К богам потянулись? Она снизойдем к ним богиней. Богиней смерти!

— Идем! — она снова развернулась к женщинам. Голос окончательно утратил человеческое звучание, превратился в плохо разборчивый рык. — Кто хочет — возьмите у этих оружие, — она указала на трупы бандитов. — Вдруг, пригодится.

Шивера оскалилась, продемонстрировав пленницам длинные острые клыки.

Она шла первой. Женщина семенили метрах в пяти следом. Специально, чтобы не попасть под пули, напорись они на нечто вроде патруля.

Йарика еще раз проводила взглядом корявые надписи и рисунки, затем осторожно толкнула дверь. Скрежет, казалось, разлетелся на километры окрест. Выглянуть наружу — тихо.

— Бегом, не шуметь... — скомандовала, даже не посмотрев за спину.

Открыть настежь дверь — быстрым шагом по уже узнаваемому лабиринту развалин.

Пленницы все же шумели. Старались двигаться тише, но шумели. Шивера только беззвучно материлась, ожидая, что на шум вот-вот выбегут бандиты. К счастью, этого не случилось. До дыры в стене они добрались без происшествий. Йарика указала направление и тут же метнулась обратно, в лагерь. Только наказала, чтобы беглянки затаились, а уж когда услышат выстрелы — бежали что есть сил.

Она должна заставить бравых мужиков забыть обо всем на свете и сосредоточить все свое внимание только на ней.

Шивера вернулась к тому месту, где забиралась по лестнице на полуразрушенный саркофаг. Теперь же подниматься не стала. Сверху удобно вести обстрел, но у нее иные задачи. А потому придется действовать внаглую, с максимальной скоростью.

Йарика показалась во дворе с взведенным арбалетом. Первый же болт застрял в черепе водителя все еще стоящего тут багги. Вряд ли бандит осознал произошедшее — завалился на капот машины почти бесшумно. Еще пара выстрелов — и двое дозорных на стене перестали наблюдать за мостом. Смерть этих ублюдков уже не прошла столь незаметно. Один успел вскрикнуть, когда зазубренная сталь разворотила ему грудь.

Шивера бросилась под навесы-мастерские, которые поначалу приняла за жилые лачуги. Чего здесь только не было — и заваленные металлической рухлядью верстаки, и самые разные поразобранные машины (в основном легковые), и временные лежанки, и даже полевая кухня.

За одним из верстаков, держа в одной руке большой гаечный ключ, а в другой отвертку, замер человек. Заросший, точно зарккан, и такой же грязный. Человек было замахнулся на шиверу ключом, но та уже подлетела вплотную, ударила снизу вверх. Костяные шипы вошли под подбородок. Тело механика еще не упало, а Йарика уже бежала дальше.

У нее родился план. Дерзкий и очень скользкий. Но другого нет.

Она пронеслась по внутренним помещениям, точно торнадо. Застала врасплох еще троих, а вот дальше пришлось сложнее. Оказалось, не все ублюдки разбежались по стенам. Некоторые оставались тут. То ли постоянные охранники, то ли просто задержались.

Они прятались в хитросплетениях коридоров, выскакивали из комнат и темных ниш. Огнестрельное оружие имели не все, но даже схватки с бандитами, вооруженными длинными ножами или топорами, в узких коридорах представляли проблему. Тем более что с улицы спешили как раз те, кто готов стрелять на поражение.

И первые выстрелы прозвучали. Пуля попала в дверной косяк у самой головы шиверы. Но вместо того, чтобы бежать, та прижалась к стене. Царящая в коридорах полумгла играла сейчас стороне Йарики. Она дождалась, пока преследователь поравняется с ней — и полоснула по незащищенному горлу. Тут же прыгнула навстречу следующему преследователю, вскрыла горло и ему. Еще двое бандитов, остервенело отстреливаясь, метнулись обратно.

Шивера почувствовал удар в плечо. Ранение. Но боли не будет, пока она не позволит. Рука подчиняется — кость не задета. Можно идти дальше.

Бегом, не задерживаясь в комнатах дольше, чем это необходимо для осмотра. Детей нет. Кругом грязь, пыль, бардак. На деле — условия не многим лучше, чем в зале с клетками. Разве что воздух немного чище и нет такого холода.

Однообразие комнат нарушилось внезапно. Йарика оказалась в помещении значительно более чистом, чем все, что она обнаружила ранее. Возможно, раньше здесь располагался душ — стены до сих пор обложены кафельной плиткой, а в стенах торчат ржавые остовы душевых леек. Когда-то белый кафель покрыт уже знакомыми письменами и рисунками, но более высокого качества, нежели в коридоре, где содержались женщины. Такое ощущение, будто неведомый художник там только тренировался, намереваясь перейти к 'оформлению' более важных мест с уже возросшим мастерством. Над самыми кроватями в половину стены скалилась морда какого-то рогатого чудовища, из глаз которого вырывалось пламя.

Но главное — в комнате стояли три кровати. Старинные, пружинные, застеленные матрацами. Каждый матрац покрыт коркой запекшегося нечто. Грязи? Крови? Шивера предпочла не размышлять. К каждой кровати по углам крепятся наручники, назначение которых не вызвало сомнения после взгляда на кровать центральную. На ней, накрытая куском грязной тряпки, лежала женщина. Мертвая и уже давно. Над несчастной, руки и ноги которой плотно облегали браслеты наручников, кружилось целое облако жужжащих мух.

Йарики сглотнула вязкую слюну. На всякий случай подошла к несчастной, проверила пульс. Разумеется, нет.

— Лара? — неожиданно для себя произнесла вслух шивера.

Женщина так и не успела разродиться.

За спиной послышался шум. Йарика резко развернулась. На пороге застыл бандит с двуствольным ружьем в руках. Он выстрелил, а она прыгнула одновременно. С ревом разъяренного хищника шивера сбила человека с ног. Тот отлетел к противоположной стене, но не успел прийти в себя или упасть. Йарика нанесла ему сокрушительный удар в лицо. Кости черепа не выдержали и проломились.

Если в этой комнате держали рожениц, значит, дети должны находиться где-то неподалеку.

Живы ли они? Можно ли выжить в этом безумии?

Бег — бесконечный, рваный, высасывающий силы. Похоже, выстрел ублюдка с ружьем не прошел для нее даром. Но даже прислушиваться к собственному телу шивера не хотела. Родильную она нашла быстро. Комната с металлическом столом, ножки которого болтами прикручены к бетонному полу, — в центре. На гладкой поверхности засохшие коричневые пятна и несколько ржавых скальпелей. Здесь же, в углу, три маленьких кроватки, будто наспех сделанные из досок. Кроватки застелены грязными тряпками, но пустуют.

Йарика провела ладонью попеременно по внутренностям каждой кроватки. Тепло. Явно ощущается тепло. Совсем слабое, но она не может ошибиться.

В коридоре ей встретилось еще два ублюдка. Один с истыканной гвоздями трубой, которые и застряли в его груди. Второй с самопальным обрезом, выстрел из которого произвел больше дыма и шума, чем пользы — картечь ушла в потолок, а сам человек остался ползать с вывороченными на пол кишками.

Сильный протяжный голос она услышала даже сквозь грохот собственных шагов. Где-то впереди пели. Слов не разобрать, но голос точно женский.

Мать?

Вспоминая слова пленниц — больше некому.

Темный коридор раздвинулся круглой, освещенной факелами комнатой. По периферии комнаты тянулись многочисленные пульты управления. Лампочки на некоторых еще горели. Центр пустовал, если не считать четверых людей. Трое мужчин и женщина — та самая, высокая, в черных одеждах. Женщина стояла на коленях, заведя за голову кривой нож. Перед ней неподвижно лежало нечто маленькое.

'Ave Satana!' — нараспев произнесла женщина и дернулась нанести удар.

Шивера оказалась быстрее. Выхватила из-за спины арбалет, выстрелила. Стальной болт навылет пробил одно запястье и застрял в другом.

Женщина выронила нож, закричала.

Мужчину, широкоплечие, бритые наголо, бросились к Йарике. В руках — кривые ножи. Один ублюдок сразу вырвался вперед, а потому получил болт прямо в лоб. С двумя другими шивера расправилась не менее быстро. Большие и неуклюжие, они могли разве что ломать кости беспомощным пленникам, но дотянуться до подвижной Йарики не сумели.

— Стой! — женщина продолжала стоять на коленях и прижимать к груди кровоточащие руки.

Ее лицо было даже красивым. Бледное, отстраненное, точно высеченное из мрамора. Лицо аристократа.

— Это Он прислал тебя! — в ее голосе сквозили восхищенные нотки. — Он откликнулся на мои молитвы.

Шивера поморщилась, быстрым шагом подошла к Матери. Так и есть — еще бы мгновение промедления, и кривой нож вошел бы в плоть живого ребенка. Йарика подхватила небольшой сверток с пола. На нее уставились большие гноящиеся глаза. Их выражение она не смогла бы передать словами. Малышу вряд ли больше двух-трех месяцев (уж слишком изможден — точнее не сказать), но его взгляд даже не кричал — он умолял помочь.

— Забери его! Он твой! — женщина простерла к шивере дрожащие руки. — Его кровь свяжет нас. Oh, Satanas est! Domine mi ac Pastore complectitur. Laetamini ad ministerium vestrum. Caro mea — vestri caro. Vita mea — vita tua.

Она тараторила все быстрее, в до того абсолютно разумных глазах появился огонек безумия.

— Твой бог отвернулся от тебя... — Йарика ухватила женщину за горло, заставила подняться на ноги, а потом резко сомкнула пальцы, рванула на себя. Кровь из разорванной раны брызнула орошающим фонтаном. — Сука, — сплюнула шивера.

Мать продолжала стоять несколько секунд. Она будто так и не смогла поверить в произошедшее и все надеялось, что все изменится. Наконец, ее ноги подогнулись — и она повалилась навзничь. Лужа крови вокруг ее головы стремительно увеличивалась.

Йарика осмотрела. На полу лежало еще два свертка. Так вот почему вперед вырвался один ублюдок — он был пуст. Двое других сначала избавились от ноши.

— Тройня... усмехнулась шивера, ощущая на губах привкус крови Матери. А теперь дело за малым — вырваться из этого царства кошмаров.

Она снова окинула взглядом зал.

'Что за лампочки?'

Если они мерцают, не это ли комната управления нефтеперегонными системами? Если они, конечно, работают.

Йарика отодрала от одеяния Матери добрый кусок незапятнанной кровью материи, связала его, перекинула себе через плечо, затем уложила в получившуюся петлю детей. Так-то лучше. Затем обошла пульты. Значения индикации и показания приборов ей ни о чем не говорило. Только об одном — система работает в каком-то режиме. Оставлять все как есть не хотелось, а потому шивера просто выкрутила все регуляторы и последовательно нажала все кнопки. Индикация сделалась беспорядочной, суетливой. Стрелки приборов заметались, точно в приступе безумия.

Отлично!

Йарика бросилась обратно в коридор. Расположение поворотов и комнат она не запомнила, а потому пришлось проходить лабиринт заново. Впрочем, успеху способствовали оставленные на пути сюда метки в виде мертвых бандитов.

Постепенно света вокруг стало больше, воздух сделался чище. Перед самым выходом шивера на всякий случай перезарядила арбалет болтами с взрывными снарядами. И очень ко времени. На улице ее ждали. Пять человек стояли полукругом с поднятыми винтовками и ружьями. Их она увидела первой, первой и выстрелила. Короткий росчерк — и двор расцвел огненным цветком, разбросав людей по земле. Кто-то еще шевелился, кто-то замер окровавленным куском плоти. Йарика не стала ждать — бросилась бежать.

Странно, но теперь она боялась. Боялась получить шальную пулю какого-нибудь выжившего ублюдка. Странное чувство развернулось в груди спертым воздухом, мешало дышать.

Двор она преодолела без проблем и, не снижая темпа, направилась к дыре в стене. Стрелять по ней начали, когда шивера достигла моста. Пули клевали остатки асфальта. Йарика перекинула петлю на грудь, обняла ее руками. Тычок в плечо она почти не заметила, а вот от удара в спину, а область правой лопатки, чуть было не упала. Стреляли из чего-то крупнокалиберного, иначе бы броня выдержала. В груди запершило, во рту появился привкус крови. На этот раз собственной.

Бросаться в воду уже нет сил. Шивера петляла, резко изменяла направление бега. Еще несколько пуль взорвали асфальт под ногами мелким крошевом. А потом раздался взрыв. Глухой и далекий, точно хлопок. Йарика обернулась: над нефтеперегонным комплексом поднимались клубы черного дыма.

Похоже, игра с кнопками и регуляторами пошла системе на пользу.

Послышался еще один хлопок, потом еще один, а потом чуть в стороне от того места, где располагался двор и мастерские, в небо взметнулось пламя. Высокое, будто проснулся вулкан.

Шивера не смогла сдержать хищной улыбки.

Выстрелов больше не было.

Она пересекла мост, добралась до городских развалин. Кровь уже остановилась, и цепочка темных капель, следовавшая за Йарикой от самого комплекса, пресеклась. Правая рука начала неметь, а ноги налились тяжестью. Но главное все же сделано — дети спасены.

Женщины высыпали на встречу галдящей толпой. Причитания, слезы, благодарности. Не будь шивера такой уставшей, она бы с удовольствием надавала каждой 'курице' оплеух. Сказала же: выходить только, когда позову. Нет, все наставления забыты, если вообще были услышаны. А ведь вполне может случиться погоня.

Впрочем, погони не было.

Йарика передала живую ношу женщинам, доковыляла до мотоцикла. Голова немного кружилась, ощущалась жуткая слабость. Ехать в таком состоянии дальше нельзя. Все-таки свинцом ее попотчевали от души.

Шивера достала рацию, настроилась на частоту Феникса. Ответ оператора пришел почти мгновенно.

— На связи Феникс. Слушаем вас.

— Привет, это Йарика. Можете меня запеленговать?

— Минуту... в наушниках послышались голоса, пощелкивание. — Да. Вы находитесь...

— Вот и отлично, — перебила шивера. — У меня тут полтора десятка человеческих женщин. На первый взгляд: обезвоживание, недостаток питания, многочисленные ушибы. Наверняка есть что-то еще. С ними три грудных ребенка. Надо бы подобрать.

— Вызываете группы эвакуации?

— Ага. Только поскорее. Места тут вроде бы спокойные... теперь. Но на всякий случай захватите пару пушек.

— Ориентировочно группа...

— И еще — Хилки! Пусть обязательно приедет старик. Тут работа по его профилю.

— Вас поняли. Ориентировочно группа прибудет через двадцать два часа.

— Лучше быстрее. Жду.

Она сняла гарнитуру, закрыла глаза. Потеряны как минимум сутки. Можно, конечно, оставить женщин дожидаться эвакуационной группы в одиночку. Вряд ли поблизости шныряют еще какие-нибудь падальщики, но все же собственных сил и здоровья жалко, если все усилия пойдут прахом — и спасенных кто-нибудь прибьет.

Они обосновались в одном из более-менее целых домов. Йарика раздала беглянкам весь свой запас провизии, отдала медикаменты и перевязочные материалы. В конце концов, она сможет залатать себя самостоятельно.

Весь день и следующая ночь прошли тихо. Женщины в основном спали, не забывая время от времени присматривать за малышами. Их состояние вызывало больше всего опасений. Похоже, за ними совсем не ухаживали, да и кормили не пойми как и чем. И все же, оказавшись в относительной безопасности, малыши заплакали.

Удивительно, но шивера думала, что плач младенцев будет ее раздражать. Однако же, услышав его, чуть было позорно не разревелась. Успела вовремя отступить в сторону, отвернуться. Плохо, излишние эмоции совсем не красят наемнику. Она обязана строго исполнять заказ, не отступая в сторону. А в отношении пленниц не то что отступила — поставила все с ног на голову. Очень плохо для репутации.

Шум приближающихся машин она услышала, когда солнце только-только начало подниматься из-за горизонта. Йарика осторожно выбралась к дороге, на которой вскоре показалась единственная машина. Бронированный вездеход.

Похоже, врыв погубил в Фениксе не весь транспорт.

Но точно ли это люди Феникса?

Шивера бросилась обратно к мотоциклу. Гарнитура уже разрывалась сигналом вызова.

— Да.

— На связи Феникс. Наша группа в указанном вами месте. Вы бы...

— Понятно. Как раз видела. Спасибо...

Последнее слово вырвалось само собой. Йарика мотнула головой и направилась к дороге.

Хилки с озадаченным видом обошел женщин, надолго задержался возле младенцев. Он будто окаменел, вытянув над малышами тонкие руки, обвитые выступающими венами. За его действиями следили пристально, с нескрываемым интересом. Малыши, которые от шума вездехода и появления незнакомых людей снова было расплакались, вдруг успокоились. Даже шивера почувствовала спокойствие.

— Очень плохо, — наконец произнес старик. — Да. Хилки видит. Хилки постарается помочь. Так нельзя. Нет. Пусть поспят. Сон — это хорошо. Во сне нет злых людей.

Он отошел от младенцев и приблизился к Йарике.

— Сильная девочка переживает, — он не спрашивал — утверждал.

— С чего бы? — нахмурилась шивера.

— Сильная девочка не может не знать свою слабость. Надо быть осторожной. Надо...

— Послушай, старик, мне не нужны твои проповеди. С Дезире можешь нянчиться. Я не нуждаюсь.

На морщинистом лице Хилки появилась блаженная улыбка.

— Ты очень хорошая. Ты этого еще не понимаешь. Прячешься от себя. Но придет время. Да.

Очень хотелось врезать старику по ухмыляющейся физиономии. Возможно, Йарика так бы и поступила, если б вовремя не одернула себя, не развернулась и не ушла. Нечего копаться в ее мозгах, эмоциях или что там видит старик?! Или думает, что видит. У него есть чем заняться — целая куча куриц-доходяг. Им психологическая помощь требуется в первую очередь.

Разозленная на Хилки, на спасенных женщин, но сильнее всего — на саму себя, шивера буквально силой выбила себе новый паек, вскочила на мотоцикл и ударила по газам. Раны еще беспокоили — и очень. Простреленная спина болела почти все время, а правая рука подчинялась не полностью. И все же лучше скрипеть зубами от боли, чем выслушивать слова сочувствия и понимания от человека. Плевать, кого именно. Никто не смеет лезть в ее жизнь. Она и сама помнит об осторожности. Помнит...

Ветер свистел в ушах, дорога серой лентой вилась под колесами. Нет — она не сможет стать в Фениксе своей. Вернее, Феникс никогда не станет ее домом. Она выполнит, что обещала — и уйдет.

* * *

Ехать туда, куда глаза глядят!

Именно так и выглядела экспедиция, в которую вошли Гракх и Рурк. Где искать дикарей? Как оказалось, никто толком и не знает. Лишь примерное направление — северо-восток. А там уж как кривая выведет. Да, дикари время от времени появлялись у границ Нового Иерусалима. Но небольшими группами — летучими отрядами, нападающими на одинокие деревни. Молниеносные быстрые удары — и мгновенный отход. А потом попробуй найти их. Ни городов, ни дорог, ни вообще сколько-нибудь цивилизованного общества. Разрозненные племена, готовые вцепиться друг другу в глотку. Жестокие, неподконтрольные, смотрящие с ненавистью на весь мир. И ко всему этому, возможно, дополнительно обозленные собственной вынужденной миграцией.

Отличный набор характеристик. Отличные союзники.

Гракх сплюнул на пол кабины, выругался. И полоумному понятно — идея объединения с дикарями глупа и невыполнима. Если бы она не пришла в голову Кэру, он бы точно послал автора к Серым домнам. Но эрсати, насколько б ни был мерзок его характер, глупцом не казался.

Или же кризис идей настиг и его? Хватается за соломинку, пытаясь вытащить из болота целый танк.

Они блуждали уже второй день. Тупо и нудно. Рурк развалился в жилом отсеке и то спал, то настраивал свою новообретенную броню. Зарккан же откровенно скучал. Ему требовалось выговориться, но сделать это с замкнутым вурстом — все равно, что беседовать со стеной.

И потому Гракх сидел чернее тучи. Чувствовал себя одиноким и покинутым всеми. Даже равномерный ход тягача — его детища — не радовал. За окнами в основном тянулись леса, иногда прорезаемые равнинными участками или останками довоенных городов. Зарккан пытался высмотреть хотя бы намеки на присутствие дикарей, но все тщетно. Пейзаж не хранил следов пребывания человека. Либо Гракх их просто не замечал.

Тягач ревел двигателем, настырно взбираясь в длинный подъем. Асфальтового покрытия здесь почти не сохранилось — все поросло высокой травой и кустарником. Кроме того, недавний дождь размочил почву. Машина продвигалась вперед, но медленно, внатяжку. Гракх старался удержаться на подобии дороги и не загнать тягач в кювет, когда по кузову что-то отчетливо ударило. Зарккан снова выругался — еще не хватало нарваться на какое-нибудь коварное бревно или крупные куски уцелевшего асфальта. Перед выездом из Феникса он успел провести осмотр ходовой — серьезных проблем не было. Но в пути каждая мелочь может обернуться фатальной поломкой.

Он сильнее сжал руль, посильнее надавил на педаль газа. Но, вместо того чтобы увеличить скорость, тягач почти встал. Колеса тут же начали зарываться в податливый грунт. Большого труда и умения стоило Гракху удержать машину в колее и продолжить путь. До вершины подъема оставалось не более ста метров. Терпение — не перегазовывать, не торопиться.

По кузову снова что-то звякнуло. Это не коряга. Камень или, скорее, металл. Этого еще не хватало!

В кабину просунулась несуразная голова вурста.

— Проблемы? — прорычал он.

— Все в порядке. Спи, иди, — огрызнулся зарккан.

— Подтолкнуть? — ничуть не смутился Рурк.

— Пока нет. Вроде выбираемся.

— А так должно быть? — вурст протянул руку к панели приборов и ткнул пальцем в индикацию температуры двигателя. Стрелка на датчике вплотную подобралась к красной зоне.

— Чтоб я сдох! Перегрев! — Гракх издал звук, похожий на громкое кряканье. — Клянусь родными болотами, я выберусь на эту проклятую гору!

Рурк смолчал. Оба теперь наблюдали за тем, как стрелка все больше заползает в зону перегрева.

Они все же преодолели затянувшийся подъем. Выбрались на относительно ровную площадку. Впереди открывался вид на лесистую местность, истыканную проплешинами не то мертвых городов, не то следами солнечной чумы. Впрочем, чумы без поселения не бывает.

Зарккан тут же заглушил двигатель, почти пинком открыл дверь и вывалился наружу. Увиденное заставило онеметь на несколько секунд. В покрышках передних колес засели сломавшиеся древки стрел. В самой двери виднелись странные углубления, точно в нее били кернером. Но главное — из-под решетки радиатора торчал кусок металлического прута.

— Нас обстреляли... — проговорил Гракх одними губами. Теперь причина внезапного перегрева двигателя очевидно: пробит радиатор, и вся или часть воды из него просто вытекла.

В кустах что-то хрустнуло. Гракх подпрыгнул на месте.

— Нас обстреляли! — заорал во все горло и метнулся обратно в кабину. В дверь за его спиной что-то врезалось.

Окружающий лес ожил. Дикие крики слышались сразу отовсюду. По кабине тягача забарабанили камни. Зарккан не успел спрятаться. Несколько камней попало ему в спину, пара — в голову. Падая, он все еще сохранял остатки сознания, а потому слышал, как из тягача вырвался вурст. Вряд ли тот успел напялить бронекостюм, а жаль!

Гракх заполз под машину. Нужно время, чтобы прийти в себя. А потом он обязательно поможет здоровяку. Если помощь еще будет требоваться.

Рурк будто и не чувствовал ударов камней. Он прошествовал к кабине, встал перед ней, а потом начал стрелять. Смертельный поток, выпущенный из M134, прошелся сначала по одной стороне леса, потом по другой.

Зарккан коснулся пальцами виска — кровь.

— Чтоб я облез!

Опираясь на локти, он выполз из-под тягача.

— Мы их нашли, кажется.

Рурк кивнул.

Вдруг ветви одного из кустов дрогнули — и из леса вышел человек. Высокий, с лицом, испещренным глубокими морщинами и несколькими уродливыми шрамами, отчего один его глаз практически закрылся. Несмотря на приличный возраст, человек сохранил стать и ощущение внешней силы, хотя выдающейся мускулатурой и не выделялся. Одеждой ему служила видавшая виды шкура, усиленная металлической бляхой на груди. Длинные волосы неаккуратно заплетены в несколько полураспустившихся косиц. В руках он сжимал полностью металлический молот.

Человек шел уверенно, не скрываясь.

— Черк! — ударил себя кулаком в грудь.

— Рурк, — рыкнул вурст.

— Гракх, — последовал примеру спутника зарккан. Хотя больше всего желал, чтобы здоровяк отстрелил грязному дикарю голову.

— Прошу прощения, Большой воин. Мы не знали, что эта телега хранит тебя в своем чреве. Убей меня, — он склонил голову и протянул Рурку молот.

— Прежде дай нам ответы, — вурст немного приопустил дула пулемета, но явно не расслабился.

— Черк даст ответы, — дикарь поднял взгляд.

— Сначала пусть все выжившие выйдут сюда. Хочу видеть всех.

Дикарь дважды отрывисто свистнул — и почти сразу из леса начали показываться люди. В таких же грубо выделанных шкурах, длинноволосые, с примитивным оружием. Хотя (Гракх неприязненно посмотрел на пращи) — эти полоски кожи оказались весьма эффективны.

Дикарей было шестеро. Двое ранены. Причем один тяжело — пуля насквозь пробила ему плечо. Кровь лилась ручьем. Его вынесли на руках, скорее всего, подчиняясь приказу. Выжить с такой раной вряд ли получится. Ну и плевать: меньше грязных ублюдков, меньше шансов получить нож в спину.

— Кто вы и что здесь делаете? — спросил вурст.

У зарккана создалось такое ощущение, что Рурк знает этих людей. Пусть не лично, но вообще дикарей. Откуда? Уже встречались ранее?

— Племя Диака голого, — проговорил дикарь. — Охотимся.

— На эту телегу?

— Да.

— Она не ваш трофей — мой.

— Да, Большой воин, — Черк поклонился. — Что Большой воин делает с чужаком?

— Мой раб.

Гракх чуть было не задохнулся от возмущения.

Раб?! Да как эта тупая горилла смеет так говорить?!

Большого самообладания стоило зарккану сохранить невозмутимое выражение лица, но внутри он бурлил негодованием.

— Мы испортили его. Наша вина, — сказал дикарь. — Забирай любого из нас. Или всех — как пожелаешь.

Гракх с такой силой сжимал зубы, что, казалось, они не могут не обратиться в пыль.

— Не испортили, — не глядя на спутника, проговорил Рурк. — Я должен поговорить с Диаком голым. Плохие вести. Племенам великого исхода грозит беда. Большая беда. Я послан помочь.

— Мы выслушаем тебя, Большой воин.

Дикарь снова протянул Рурку молот.

— Не сейчас, — сказал здоровяк. — Твою судьбу решит вождь. Не я. Беда велика, и, чтобы унять ее — пригодится каждый воин. Похороните павших — и в путь.

Дикари бросились врассыпную.

— Ты что себе позволяешь, болванка пустая?! — зашипел зарккан. — Какой я тебе раб?!

— Молчи, — полупрорычал-полупрошептал Рурк. — В машине объясню.

Продолжая ворчать себе под нос, Гракх обошел тягая, повытаскивал из колес все стрелы. Хорошо, что колеса бескамерные, а любая пробоина тут же изнутри затягивается специальной вязкой субстанцией. А если бы нет? Вот бы попали! На одну только перебортовку можно потратить полдня, да и то если использовать помощь вурста. А ему теперь, складывалось такое впечатление, вообще нельзя работать, если могут увидеть дикари. И главное: откуда он знает — что говорить и как себя вести?

Куда неприятнее пришлось с радиатором. Отверстие от попадания толстого металлического болта (и как только они умудрились его выпустить?) Гракх заделал при помощи остатков специального бинарного клея. Несколько упаковок этого вещества он обнаружил на складе в Фениксе, но почти все они оказались просроченными, и, как следствие, клей пришел в полную негодность. И все же небольшая его часть сохранилась в пригодном к работе состоянии. Вот только насколько пригодным? Сможет ли клей остановить течь?

Размяв две составляющие клея, зарккан аккуратно залепил получившимся 'пластилином' пробоину. Если исходить из инструкции, то пользоваться отремонтированными таким образом деталями можно уже через три часа. А это значит — придется загорать.

В путь двинулись не спеша. Гракх не давал полной нагрузки. К тому же оказалось, что дикари наотрез отказались грузиться в транспорт. Вообще, это их решение очень понравилось зарккану: нечего всякой грязной швали лезть в его детище. Но скорость передвижения упала сильно.

Дикари бежали гуськом вдоль дороги. Бежали шустро.

— Спрашивай, — голова Рурка показалась в кабине.

— У меня миллион вопросов, чтоб я сдох! — сквозь зубы проговорил зарккан. — Ты их знаешь? Что за уроды? Что за исход? Почему они называют тебя Большим воином? Мощь единых цехов мне в подмогу! Давно ли я хожу у тебя в рабах?! Они боятся...

— Стоп! Буду говорить по порядку. Не перебивать. Племя Диака голого не знаю. Эти люди — часть армии. Великий исход — миграция многих племен, гонимых одной целью. Таких, как я, они знают. Такие, как я, стоят во главе исхода. Такие, но другие. Племена великого исхода не признают иных рас. Все, кто не такие, как они, — враги. Врага убивают или берут в плен — он становится рабом.

Рурк замолчал.

— Такие, но другие... — повторил Гракх. — Это как?

— Увидишь. Мы с ними встретимся.

— Клянусь родными болотами, ты умеешь сказать так, что уши зарастают серой. Ты с этими уродами встречался раньше, откуда знания? И почему не рассказал обо всем в Фениксе? Кэр бы рот открыл, слушая.

— Я — воин. Наемник. Много ходишь, много видишь. Много слушаешь. Но не все из нас работают за деньги. Некоторые изменили долгу воина. Скрылись за спинами других. Рассказывать об этом — стыд.

— Что-то вроде предателей что ли?

— Хуже. Увидишь.

Зарккан шумно вздохнул, помотал головой. Все же ему никогда не понять тупой повернутости на военном деле. Даже не на деле — на жизни, состоящей исключительно из войны. При всем при этом вурсты из всех пяти рас, обитающих теперь на Земле, внесли в ее уничтожение наименьший вклад. Они готовы работать за деньги, готовы убивать кого угодно. Но при этом до сих пор придерживаются какого-то жесткого, полностью известного только им кодекса. Шиверы готовы перерезать тебе глотку просто за то, что ты косо на них посмотрел. Эта же двухметровая гора стальных мышц смолчит и пройдет мимо.

Впрочем, чего он так взъелся на здоровяка? Радоваться надо — без его знаний они бы, скорее всего, уже кормили червей. Он-то, Гракх, уж точно. Одно настораживало: нежелание Рурка распространятся о сородичах, стоящих за так называемым исходом. Начал же. Чего стыдиться теперь?

— Зачем мы едем к ним?

— Нужно собрать пятерку Больших вождей.

— И?

— Я должен буду их убить.

— Всех сразу?!

— Нет. Один на один. В течение пяти дней.

— Зачем?

— Чтобы возглавить большой исход.

Гракх задумался. Перспектива, что Рурк сможет последовательно убить пятерых сородичей, не вдохновляла. Зарккан не то чтобы сомневался в силе спутника, но все же шансов выйти победителей из пяти схваток не так много. Особенно если вспомнить, что еще три дня назад вурст лежал на больничной кровати.

— А договориться никак? — спросил Гракх.

— Нет. Сила — единственный аргумент. Они идут за сильным.

— Это что же — вы сходитесь в рукопашной? Или и ножи можно?

— Условия выбирает тот, кого вызывают.

— То есть не только ножи?

— Нет. Условия равные, но место проведения схватки и оружие обговариваются отдельно.

— Получается, что каждый твой противник выберет то оружие, которым владеет лучше?

— Да.

— Чтоб я сдох! — Гракх ударил ладонями по рулю. — А отказаться они могут?

— Нет. Это проявление слабости. За слабым не пойдут.

— Отлично... А если ты не укошишь хоть одного гада?

— Я умру. Ты умрешь.

— Я-то почему?! — всплеснул руками зарккан.

— Ты — раб слабого. Тебя отдадут муравьям.

— Чтоб меня на прокатном стане растянули! Скажи честно, Рурк, — голос Гракха потускнел, — ты веришь в свою победу?

На каменном лице вурста появилось кривое подобие ухмылки.

— Воин обязан верить в свою победу. Иначе не стоит вступать в схватку.

Его голова исчезла из кабины.

Уверенности разговор с Рурком не прибавил. Напротив, заставил серьезно подумать о собственном опрометчивом поступке сопровождать его в дороге. В конце концов, еще не поздно развернуться. Горстка дикарей, бегущих рядом, не сможет помешать им уйти. Вернуться в Феникс, сказать, что ничего не вышло. Оно же и так ничего не выйдет... а если вернуться — пользы от них живых будет больше. Уж от него, Гракха, наверняка. Чинить технику и системы после череды взрывов — еще та работенка.

По спине зарккана пробежала дрожь — точно пробежались те самые муравьи, которым его попытаются скормить. И ведь скормят!

Он нажал на педаль тормоза. Тягач остановился. Дикари тоже остановились.

— Что случилось? — донесся голос вурста.

Гракх молчал, обдумывая, как бы лучше развернуться, задавив при этом побольше диких ублюдков.

— Что случилось? — голова Рурка появилась в кабине.

— Мы возвращаемся, — ровным голосом произнес зарккан.

— Нет.

— Я возвращаюсь! — Гракх сорвался на крик. — Ты — как хочешь! Хочешь дуэлей — не держу! Но подыхать рядом, точно верная жена, — нет! Клянусь Серыми домнами, я не согласен подохнуть ни за что. Ни за что! Слышишь?! От меня польза там, на баррикадах Феникса. Сидеть за баранкой может каждый.

— Думаешь, я не боюсь?

Такого вопроса от здоровяка Гракх не ожидал.

— Чтоб я облез, кто тебя знает?

— Без страха нет победы.

— Только не надо мне философии вашей! Я все равно ее не пойму. Ты боишься и при этом все равно не хочешь отступить — почему? Хочешь сдохнуть? Сделай это с пользой — возглавь сопротивление Феникса. Грайверов там хватит на всех. И тебя сожрут.

— В этом и дело. Я не стратег — я наемник. Мое дело — сражение. В Фениксе от меня нет пользы. Нет большой пользы. Исход может помочь. Но его придется направить. Риск? Да. Страх? Да. Но каков итог?

— Болтаешь, что торговка... — поморщился Гракх. — Не замечал за тобой раньше.

— Хорошо. Я остаюсь. Ты уезжаешь. Ты прав.

Он снова скрылся в жилом отсеке, по всей видимости напяливая бронекостюм.

Зарккан сидел молча, вперившись взглядом в убегающую вдаль дорогу. Здоровяк здорово его достал своей философией. Какая-то логика в ней была, но слабая, ускользающая. Неожиданная мысль заставила снова садануть по рулю: 'Какой болванки он напяливает броню?! Использовать ее исключительно в качестве поддерживающего экзоскелета — глупо! И так заряда батарей не хватит надолго, придется постоянно подзаряжать. А еще и лишний износ подвижных частей. Кому это надо?'

Если с электроникой все в порядке, то к механике брони у зарккана имелись серьезные вопросы.

'А если какой-нибудь Большой вождь захочет драться в полной амуниции? Вурст проиграет просто потому, что технически менее подготовлен'.

Муравьи, муравьи...

Они ползают по спине. Маленькие, жалящие твари. Каково это — быть съеденным заживо?

Проклиная себя, Гракх снова нажал на педаль газа. Тягач вздрогнул и тронулся с места. Дикари последовали рядом, точно почетный конвой. Рурк в жилом отсеке стих. Зарккан хотел только одного — чтобы у вурста не возникло желания о чем-нибудь спросить или что-нибудь сказать. Любое слово — и он точно развернет машину. Без глупых размышлений и сомнений.

Рурк ничего не сказал и в кабине не показался.

Они ехали до самого вечера. Молча. Не обменявшись ни единым словом. К вечеру тягач выбрался на возвышенность, заросшую густым кустарником. Дикари направились именно к ним.

— Эй, — позвал Гракх. — Мы тут не проедем.

— Остановись.

Вырст выбрался из жилого отсека на улицу, о чем-то кратко переговорил с дикарями, затем вернулся.

— Лагерь за кустами. Близко. Идем пешком. За машину не беспокойся. Не тронут. Выставят охрану. Оружие возьми.

Гракху не очень понравилась идея оставить транспорт и припасы на попечение людей в грязных шкурах, но спорить он не стал. Прихватил 'плевок', ключи от тягача — и вышел.

Лагерь действительно оказался неподалеку. Кустарник скоро разошелся, уступив место свободной поляне. Хорошее место: с дороги совершенно не видно, а если кто проедет мимо — поднять свору грязных дикарей минутное дело.

Встречали их сдержанно, но не недружелюбно. Скорее, с интересом. Мужчины, женщины, дети — все одеты одинаково. Они будто уже рождались в шкурах, и те росли по мере взросления человека. Различия Гракх заметил только в металлических нашлепках, которыми дикари усиливали свою одежду. Максимум брони, на которую они оказались способны, — шлемы, формой напоминающие обычные ведра.

Постоянных жилищ дикари не строили. Обходились палатками. Возле каждой палатки разложен костер с висящим над ним котелком. Странно, но запах готовящейся еды вызвал в животе зарккана настоящую бурю. Пахло мясом и какими-то травами.

Гракх приметил стоящих в стороне от палаток лошадей. Не менее трех десятков.

Их проводили в центр лагеря — к большой палатке, украшенной черепами. У костра суетились три женщины. Рядом бегали грязные дети. Черк скрылся в палатке, но вскоре показался снова. Следом за ним выбрался обнаженный по пояс дикарь. На широкой груди вытатуирован порядком расползшийся орнамент. Рисунок с груди переходил на лицо, на руки и, скорее всего, перетекал на спину. В отличие от всех остальных дикарей-мужчин, которых видел зарккан, этот был абсолютно лысым.

— Диак голый, — ударил себя в грудь лысый.

— Рурк, — последовал его примеру вурст.

— Приветствую тебя, Большой воин! Что привело тебя в мое племя?

— Великая беда. Рурк желает собрать Больших вождей. Желает бросить вызов.

Лицо лысого вытянулось.

— Воля Большого воина — закон. Мы тотчас пошлем гонцов.

Вурст кивнул.

— Желает ли Большой воин, чтобы мы сопровождали его к месту сбора?

Снова кивок.

От внимания Гракха не укрылось промелькнувшее на лице лысого довольное выражение. Тот будто в лотерею выиграл — зарккан слышал о таких странных мероприятиях, проводимых до войны. Ни с того ни с сего тебе на голову падает целая куча полезного или бесполезного барахла, за которое не надо платить.

— Мы выступаем, — сказал Диак голый. — Черк сказал, вы приехали на злой телеге. Он сказал, что он и его люди охотились на вас. Сказал, что виноват в поломке телеги. Сказал, что Большой воин передал его вину в мои руки.

— Он хороший воин и может помочь, — сказал Рурк. — Но его вина у тебя. Решать тебе.

Диак повернулся к стоящему тут же Черку, протянул руку. Воин с поклоном передал вождю свое оружие. Лысый прикинул в руке молот, затем резко развернулся и ударил снизу вверх. Металл с отчетливым мокрым хрустом врезался в подбородок воина. Брызнула кровь. Человек отлетел, рухнул наземь, раскинув руки в стороны. Его лицо смялось, превратилось в кровавое месиво.

Гракх даже отшатнулся от неожиданности.

Диак бросил молот кому-то из воинов, кровожадно ухмыльнулся.

— Хороший воин — хорошее мясо. Хорошее мясо — силы в дорогу, силы в битву. Его сердце поможет тебе победить, Большой воин.

Мертвеца схватили за руки, куда-то поволокли.

'Его сердце поможет победить?'

Зарккан сглотнул. Они что, собираются сожрать беднягу Черка?

— Чтоб я сдох! — прошептал Гракх одними губами.

И, похоже, не только содрать, но и предложить кусок Рурку. Здоровяк же стоял рядом — спокойный, как дуб. Для него все это нормально? Или он и на пирушку останется?

Только теперь зарккан обратил внимание на мужчин и женщин, обступивших его и вурста. Но стоило Черку свалиться с развороченной головой, как люди начали поспешно расходиться. А спустя несколько минут в лагере поднялся шум. Люди собирались в дорогу. Но кроме этого они стаскивали к центру лагеря хворост, а вскоре появилось три больших котла. Об их предназначении Гракх даже думать не хотел. Единственное, на что надеялся: рабу Большого воина кусок не предназначен.

Спустя примерно час все члены племени, не очень большого — чуть более полусотни человек, собрались у котлов. В первых рядах уселись татуированные воины; за ними — молодые мужчины, кожа которых оставалась чистой; следом гомонящей стеной выстроились женщины. На самой периферии собрания, на последних рядах, разместились редкие старики и дети. Впрочем, последние без стеснения сновали между ног взрослых, норовя поскорее добраться до самого вкусного.

Гракх, мрачнее тучи, сидел в первом ряду рядом с Рурком. Здоровяк односложно, но с достоинством отвечал на задаваемые уважаемыми воинами вопросы. Он вообще отлично вписывался в компанию дикарей. Плевать, что ростом выше любого из них, а уж шириной в плечах и вытесанной из камня мордой больше походит на скалу.

Странно, что дикарям, судя по всему, все равно, что Большой воин за раз укокошил несколько их собственных воинов. Там, на дороге. Никакой обиды или недовольства. Напротив — они кажутся счастливыми.

Зарккан пытался вызвать в себе чувство подозрения. Что, если ублюдки задумали какую аферу? Что, если самые проворные из них уже разбирают или курочат тягач? Что, если готовятся нанести удар в спину? Опасаются огромного вурста, а потому ведут себя радушно, но на деле держат за пазухой нож?

Гракх очень старался, но ничего не получалось. Не вязалась у него напыщенность речей и в то же время легкость, с какой Диак голый вел себя с гостем, с предательством. Да — дикари. Да — ублюдки, охочие до жизни любого, кто попадется на пути. Да — людоеды! Но открытые и прямолинейные, как рельсы.

Три женщины, суетящиеся возле котлов, одновременно зачерпнули варево большими деревянными половниками. Стараясь не расплескать содержимое — направились к вождю. Тот самым первым последовательно снял пробу со всех трех половников. Некоторое время молчал, оценивая, потом уверенно указал на центральный котел. Женщина победоносно вскинула над головой половник, что-то пронзительно закричала. Остальные две поварихи опустили головы и побрели обратно.

Первыми за своей порцией подходили татуированные воины, следом — молодые. Но если татуированные накладывали в тарелки и миски только себе, а потом возвращались на места и с остервенением поглощали набранное, то молодые делились с женщинами. Насколько успел понять Гракх — такой подарок делался в знак признательности или расположения.

Со все возрастающим чувством брезгливости зарккан смотрел, как Рурк подносит ко рту человеческое сердце, торжественно принесенное ему самим Диаком голым. Пусть для вурста это трапеза и не каннибализм, но принять ее Гракх не мог. Он бы сейчас с огромным удовольствием вылакал литр самого злого самогона. Пусть голову затянет туманом. Возможно, тогда все происходящее перестанет быть безумием.

К огромному его облегчению, кусок ему предложили, но за съедением не следили. Лишь поставили рядом мятую миску с мутным варевом и куском мяса. Зарккан кивнул в знак согласия, а потом как бы невзначай отвернулся. Уже через мгновение миска исчезла, унесенная одним из снующих тут детей.

Гракх довольно улыбнулся в бороду. Что поделать — не усмотрел. Раб, что с него взять? Видимо, придется ходить голодным.

К счастью, пиршество длилось недолго. За неполные полчаса были сказаны победоносные речи, из которых зарккану наконец стал понятен столь заметный энтузиазм дикарей в отношении вурста. Оказывается, наличие в племени Большого воина автоматически поднимает племя в каких-то внутренних 'рейтингах' исхода. Больше того — стоит Рурку уложить всех пятерых Больших вождей, как он автоматом займет их место, а его племя станет главенствующим, независимо оттого что совсем недавно не превышало полусотни человек.

Странная для зарккана система, основанная исключительно на силе. Но в сложившейся для Феникса ситуации такая простота и честность только в плюс. Уложил пятерых уродов — и за тобой уже идут толпы дикарей. Нет проблем.

Свободно выдохнуть Гракх смог лишь тогда, когда снова уселся в водительское кресло тягача. Перед выездом еще раз проверил уровень воды в радиаторе — все нормально. Заплатка держалась на совесть.

С Рурком не разговаривал. Вурст молчал, а у зарккана не было желания расспрашивать о чем-либо. А потому следующую часть пути ехали в тишине, разрываемой гулом двигателя. Направление держали по-прежнему на северо-восток, все дальше углубляясь в пустоши, оставленные цивилизацией и населенные дикими племенами людей. Людей, возглавляемых горсткой вурстов.

* * *

Остаток ночи ни Кэр, ни Дезире не сомкнули глаз. Несмотря на страх вновь оказаться в роли добычи для безглазых тварей, ночевать под открытым небом или же продолжить дорогу в темноте было еще опаснее.

Последнее Кэр испытал в полной мере. Прибор ночного видения не давал полной детализации, а потому круизер то и дело попадал в ямы и выбоины. Они проехали не больше километра, когда эрсати остановился возле трехэтажного дома — единственного в округе. Осмотрев все комнаты, остановили свой выбор на крохотной комнатушке. Теперь и не угадать, для чего бывшие хозяева дома использовали этот огрызок помещения, но вряд ли здесь располагалась жилая комната — слишком мала.

Девушка, вымотанная длительной поездкой, а после — встречей с монстрами, выглядела бледнее обычного. У эрсати не нашлось для нее слов утешения, да и вряд ли они ей нужны. Вместо этого Кэр прижал Дезире к себе и поддержал ее молчание.

Рассвет нового дня выдался туманным, влажным и невероятно теплым для этого времени года. После ужасов минувшей ночи погода как будто сжалилась над путниками. Даже безвкусный сухой паек эрсати уплетал с большим аппетитом, а щеки Дезире налились прежним румянцем. Возможно, виной тому была вовсе не погода, а острое чувство надвигающейся беды. То, что минувшей ночью они оба остались живы, вряд ли можно назвать закономерностью. Не проснись Кэр вовремя, не услышь шорох — кто знает, что стало бы с их костями и мясом. Скорее всего, они оба отправились на прокорм морскому чудовищу. Хорошо, что Дезире оказалась рядом. Хорошо, что они понимают друг друга без слов. Плохо, что всего этого слишком мало, чтобы выдержать еще одно такое нападение. Наверное, Дезире тоже понимала это, потому то и дело брала его за ладонь. Осторожно, словно чего-то боялась.

— Поедем медленно — туман. Лишняя осторожность не помешает, — сказал Кэр.

На самом деле бессонная ночь давала о себе знать: голова тяжелела; блеклый мир, скрытый влажной тряпкой тумана, стремительно терял очертания.

— Хорошо, — согласилась Дезире и неумело спрятала зевок в кулаке.

— Жалеешь, что не осталась в Фениксе? — Кэр заранее знал ответ.

— Жалею, что поблизости нет ни одного кофейного автомата — я бы не отказалась от двойного экспрессо со сливками, — улыбнулась она.

— Откуда знаешь о таких автоматах? — удивился эрсати. — Видела?

— Нет. Откуда? Слышала... уже и не помню от кого. От Марны, наверное.

Чем дальше круизер уносил их от места ночевки, тем хуже становилась дорога. Все чаще приходилось сбрасывать скорость до минимума, а к полудню на остатках шоссейной трассы появились и вовсе разбитые участки. В таких местах приходилось идти пешком. Либо сворачивать с намеченного маршрута и петлять окрестностями, выискивая пригодную для мотоцикла дорогу. Но чем больше они искали, тем сильнее отдалялись от шоссе. Кэр не хотел тревожить девушку и не сказал ей, что уже дважды им попадались повороты, которых он не помнил. Дезире смотрела на него незрячим взглядом — эрсати ловил его время от времени, когда вновь приходилось идти пешком. Она ни о чем не спрашивала и ничем не выдавала, что прочла в его мыслях тревогу. Но он успел выучить ее лицо, чтобы читать по нему так же легко, как она читает в его мыслях.

Момент, которого Кэр боялся и который пытался предотвратить, все-таки наступил. Отчаявшись найти подходящую для круизера дорогу, они снова повернули в сторону трассы. Когда обоим стало понятно, что обратный путь затянулся, а ленты асфальтированной дороги все нет, как ни вглядывайся, Кэр произнес:

— Мы заблудились.

— Я догадалась, — Дезире выглядела спокойной. — Почувствовала.

Кэр достал распечатку дорог, которую сделал для себя в Фениксе, попытался прикинуть текущее местоположение. В поисках объездной они сместились севернее трассы, но недалеко. По крайней мере, так ему показалось.

'Эти места уже не могут быть совсем заброшенными, — размышлял он, толкая круизер. — Это территория Нового Иерусалима. Пусть какая-то приграничная полоса, но все же. Какие-то поселения, следы пребывания человека быть должны. Да и инквизиторы — совершенно точно известно, что они патрулируют свои земли'.

Путникам же до сих пор не встретился ни один из них. Но если кто-то из представителей летучих групп Иерусалима появится, то Дезире, с некоторой долей вероятности, сможет засечь его мысли.

'Сказал бы кто раньше, что буду ждать встречи с этими уродами, — плюнул бы и плевок по роже размазал'.

Что ж, делать нечего — есть трасса или нет, а двигаться вперед надо. Пусть даже ползком. В конце концов, рано или поздно дорога объявится. Да — время будет потеряно, но с этим уже ничего не поделать.

Эрсати с силой сжал зубы. А он-то думал, что не в состоянии заблудиться. Тем более при наличии карты.

— Ночевать придется в лес... — Кэр запнулся на полуслове — откуда-то спереди послышался рев двигателя. Дезире, которая все это время шла рядом, держась за его рукав, ощутимо вздрогнула.

— Кого ты чувствуешь? — вполголоса спросил Кэр.

— Люди, двое, — так же негромко отозвалась девушка, — не могу их прочесть, слишком далеко. Слышу только отголоски.

— Инквизиторы? — сейчас это волновало Кэра больше всего.

Она помедлила с ответом, закусила нижнюю губу, как делала всегда, когда сомневалась в себе.

— Нет. Кажется, нет. Но я не уверена.

'Не уверена — звучит оптимистичнее', — внутренне усмехнулся эрсати.

— По крайней мере, теперь мы знаем, в которой стороне дорога, — проговорил он. — Нужно поторопиться — огромный круг сделали, потеряли время.

— Не стоит привлекать внимания раньше времени. Дай мне их послушать, увидеть их. Сомневаюсь, что сможем избежать вопросов, если нас увидят вылезающими из чащи. Не поинтересуются, какая нелегкая занесла туда их братьев?

— По нужде отошли? — не сдержался эрсати. Знал, что шутка не к месту, но фраза сама собой слетела с языка.

В сумерках было тяжело разглядеть лицо Дезире, но эрсати почувствовал ее улыбку.

И все же они условились, о чем станут врать в случае встречи со 'своими'. Напоролись на 'грешника', пустились в погоню и увлеклись. Их одежда достаточно испачкана и измята, на ней даже есть пятна крови. Лес достаточно большой, чтобы у инквизиторов не возникло желания проверить, под каким кустом жертва обрела посмертное смирение.

Но, когда деревья немного разошлись и показалась дорога, стало ясно, что это не потерянная трасса. Скорее — накатанная тропа, достаточно крепкая, чтобы не буксовали колеса круизера.

— Они поехали туда, — Дезире указала направление пальцем.

Кэр оседлал мотоцикл, дал Дезире время надеть маску и удобнее усесться у него за спиной. Знать бы еще, что там, впереди. При всей своей бесшабашности, эрсати не нравилась перспектива снова попасться в ловушку.

Однако им повезло. Ни одного инквизитора, ни облачка на небе, и теплый воздух в лицо, как из нагревателя. А вскоре на горизонте показался первый дом: каменная постройка унылого вида. Но аккуратная. Алые лучи закатного солнца отражались в начищенных стеклах.

Кэр немного растерялся: как следует вести себя инквизиторам? Что говорить, а о чем даже не заикаться? Это их территория, и люди здесь должны как минимум почитать их за спасителей и охранителей. Наверняка и вести себя следует соответственно. Но если в себе эрсати не сомневался, то возможное поведение Дезире его беспокоило. Только бы не натворила глупостей, поддавшись эмоциям.

Привлеченные шумом двигателя, из дома вышли люди: мужчина средних лет, крепкий и плечистый, чье лицо наполовину скрывала ухоженная борода; женщина с затравленным взглядом и пара мальчишек-погодков. Мужчина, увидев "инквизиторов", поклонился и, как бы невзначай, загородил собою жену. Та, попав под защиту его спины, попятилась, прижала к себе детей.

— Приветствуем, почтенные. Мир вашим душам, — произнес мужчина.

— Мир вашим душам, — сказал Кэр и затаил дыхание.

Выражение лица мужчины не изменилось и не было похоже, что он услышал что-то странное.

— Скоро будет дождь, — сказал бородач, — почту за благодать Божию, если вы разделите нашу скромную трапезу.

Кэр глянул на небо: в самом деле — с запада наползали черные тучи. Что же делать? Не слишком ли радушно и поспешно хозяин приглашает незнакомцев в дом? Впрочем, незнакомцев ли? В конце концов, может ли кто на территории Нового Иерусалима не знать инквизиторов? Но стоит ли сказать, что они заблудились, или лучше не напрашиваться на подозрения? Дезире стояла рядом, ровная, как стальная труба. Можно только догадываться, что творится в ее голове.

Ответ так и не пришел — и Кэр не нашел ничего лучше, чем кивнуть. Кажется, хозяину хватило и этого. Он засуетился, прикрикнул на жену, дал подзатыльник одному пацаненку, второго послал за водой.

В доме царила аскетичность: бесцветные занавески на единственном окне, блеклая скатерть, простые табуретки. Единственным более-менее ярким пятном во всем убранстве было лоскутное одеяло на печи. Под одеялом сидел еще один ребенок, совсем маленький, и смотрел на гостей испуганными глазами.

Их с Дезире усадили за стол. Хозяйка споро накрыла ужин: белую похлебку, вместо тарелок налитую в сухие половинки ржаного хлеба; печеный картофель и завернутую в листья капусту рыбу.

— Не согласитесь ли прочесть молитву во славу щедрости Господа нашего, за то, что послал нам пропитание? — со смирением в голосе спросил хозяин.

Кэр почувствовал, как напряглась Дезире. Какая к чертям молитва?! Он не знал ни одной строки из Библии. Эрсати лихорадочно соображал, как ответить, чтобы не навлечь на себя подозрений, но в это время заговорила Дезире:

— Господь создал нас равными, отныне и до тех пор, пока ангелы Апокалипсиса не протрубят конец света, — она говорила так уверенно, будто знала слова наизусть. — Господь дает нам день, дает пищу и дает защиту. Мы бичи его, а не слуги. Вам, в вашем смирении, положено славить имя Божие ежеминутно.

Лицо бородача разгладилось, затем расплылось в благостном выражении. Он сложил руки перед собой и, закрыв глаза, забормотал какую-то молитву. Кэр не стал зацикливаться на его словах. Что ж, их с Дезире личины оказались хорошим прикрытием, но если придется встретиться с настоящими инквизиторами, первое же неосторожное слово выдаст обман.

Похлебка, несмотря на странный цвет, оказалась вкусной и питательной, хотя картошки в ней было больше, чем всего остального. После ужина хозяин радушно предложил "слугам божьим" смыть с себя пыль и скверну грешного мира, чтобы ночью ничто не мешало предаваться господу молитвами.

Первой купалась Дезире. Эрсати провел ее до указанной хозяином двери, стараясь, чтобы со стороны это не выглядело подозрительным. Для большего страху хозяев склонился к Дезире и сделал вид, что шепчет ей на ухо.

— Оглянись несколько раз, — наставлял он, — пусть думают, что мы их обсуждаем. Будут больше бояться — станут задавать меньше вопросов.

Девушка выполнила все в точности. У входа в пристройку, которые хозяева почему-то называли "умывальником", повернулась и украдкой прикоснулась к ладони Кэра. Даже сквозь перчатки он чувствовал дрожь, а сама Дезире буквально пахла отчаянием.

— Мне плохо здесь, — прошептала она еле слышно. — Нужно уезжать поскорее. Мне очень тяжело себя сдерживать.

"Что же такое ты прочла в их мыслях?"

Вслух эрсати вопроса не повторил, только крепче сжал пальцы Дезире и подтолкнул к двери.

Купалась она недолго, а когда вышла, то прошла мимо, пошатываясь, точно пьяная. Эрсати хотелось помочь ей, поддержать, но рядом некстати появилась хозяйка с отрезом застиранной ткани, которую протянула Кэру.

Еще один ничего не означающий кивок — и женщина поспешила удалиться. К счастью, она предложила Дезире показать их комнату, и девушка последовала за ней.

Хозяева расстарались на славу: даже после купания Дезире в 'умывальнике' осталось достаточно хвойного пара и горячей воды в большой деревянной лохани. Кэр так старательно тер себя мочалкой, что вскоре кожа горела огнем. Если бы не фальшивые личины, он бы не отказался от компании Дезире, но пришлось ограничиться лишь мечтами о тех временах, когда сможет это осуществить. После парной тело не желало вновь влезать в воняющие пылью и смертью хламиды инквизиторов. Эрсати в который раз пересилил себя.

Комната, которую отвели им с Дезире, была немногим больше той, в которой они только что парились. Кэр не мог отделаться от ощущения, что именно две стоящие друг напротив друга кровати сдерживают стены от разрушения. Дезире он нашел сидящей на полу, с лицом, спрятанным в ладонях. Как только закрылась дверь, девушка подняла голову, посмотрела на Кэра незрячими глазами.

— Мне плохо здесь, я задыхаюсь, — произнесла она измученным голосом. — Задыхаюсь. Воняет смертью, воняет кровью убитых людей.

— Что здесь произошло?

— Не знаю. Я не провидица, не могу заглянуть в прошлое. Но место плохое. Злое.

— Мы не можем сейчас уехать — уже темно. Но мы можем избавиться от людей. Ты этого хочешь? — Кэр знал, что ответ будет отрицательным.

— Ты прекрасно знаешь, что нет.

Кажется, она обиделась. Кэр какое-то время стоял в дверях, не решаясь подойти ближе. Дезире в одно мгновение стала далекой, чужой, как будто они вернулись в те времена, когда на дух друг друга не переносили.

Эрсати подошел к ней, присел рядом и притянул к себе.

— Ты веришь мне? — он сам не понял, зачем перешел на шепот. Или говорить мешал ставший в горле ком. Зачем спрашивать?

— Больше, чем себе, — отозвалась она.

— Тогда нужно терпеть. Я не могу почувствовать того, что чувствуешь ты, но я знаю: ты не стала бы ныть по пустякам. Но сейчас нужно терпеть. Мы можем убить отца, мать, наверное, даже троих детей... — он намеренно сказал о детях.

— Не говори так, — завелась она.

— Нельзя оставлять в живых волчат, если убиты волки, иначе они вырастут и загрызут охотников.

Дезире поняла, кивнула — и ее плечи задрожали.

'Пусть поплачет, слезы облегчают боль'.

Он не помнил, когда их сморил сон. Они с Дезире лежали, обнявшись, на полу. Оба так и не сняли маски.

Эрсати проморгался. Не дело, если их в таком виде застанут хозяева. Кровати есть, а они обнимаются на полу, точно любовники. Для тех, кто целиком и полностью посвятил себя служению вере, — поступок крайне странный. Особенно если вспомнить, что каждый инквизитор по сути — боевая машина, лишенная эмоций и части обычных человеческих потребностей.

Но что его выдернуло из сна?!

Голова соображала туго. Только через несколько секунд Кэр осознал происходящее: до его слуха донесся рев сразу нескольких двигателей. Мотоциклы! Понимание того, что в хижину нагрянули настоящие инквизиторы, пришло тут же.

— Дезире, — он настойчиво потряс девушку за плечо. — Дезире, просыпайся.

Она вздрогнула, резко села, напряженная. Много времени, чтобы почувствовать пришельцев, ей не понадобилось.

— Инквизиторы. Четверо, — сказала она.

Кэр, который до последнего надеялся, что ошибся, мысленно выругался. Угораздило же! Впрочем, а может, их появление не случайно? Если хозяин и его жена что-то заподозрили, то вполне могли связаться с ближайшей группой. Время на это было.

Не сговариваясь, Кэр и Дезире поднялись, одернули хламиды, поправили маски.

— Пойдем, — поторопил Кэр, — и, Дез...

— Я буду держать себя в руках, — предвидя его слова, ответила она.

В комнате, где недавно ужинали, наткнулись на хозяйку: женщина, с заметным испугом во взгляде, несла в охапке порезанные (или, скорее, разорванные) на бинты полоски ткани. Она поклонилась гостям, пожелала им доброго Создателя и быстро посеменила в сторону кухни. Оттуда доносились приглушенные голоса и стон.

Стоило женщине удалиться, Дезире прошептала:

— Чувствую боль. Сильную.

Самое время уйти, но вряд ли удастся сделать это незаметно. Только если пешком, да и то в спину может подняться тревога.

Кэр поморщился.

Пойти, что ли, поприветствовать 'собратьев'?

На дощатом столе кухни лежал инквизитор. Хозяин (Кэр смутно помнил, что зовут его то ли Итан, то ли Иган) как раз заканчивал срезать с него хламиду. Он ловко орудовал ножницами, куски пропитанной кровью ткани грузно падали на пол, и от них в стороны расползались алые пятна.

— Мне нужно снять с него маску, — произнес хозяин.

— Это осквернит его, — сказал один из троих стоящих рядом инквизиторов. Лидер группы?

— Если этого не сделать, он умрет.

Было видно, что хозяин колеблется между желанием угодить инквизиторам и страхом за свою жизнь и жизнь своей семьи.

Кэр надеялся, что Дезире сдержит обещание и не станет вмешиваться. Пока что девушка стояла за его спиной, и от нее веяло холодом и безучастностью. Он знал, каких усилий ей это стоит.

Тот, кого эрсати определил на роль лидера группы, подступил вплотную к хозяину. Рядом с инквизитором даже плечистый хозяин дома казался мелким и незначительным. На миг эрстати подумал, что крови не избежать: вот сейчас здоровяк вытащит пистолет и проделает во лбу человека третий глаз. Должно быть, о том же подумала и стоящая рядом женщина, потому что бросилась между мужчинами, упала на колени и стала остервенело целовать ботинки инквизитора.

— Простите ему слова его, — лепетала она, глотая слезы. Около матери возилась ничего не понимающая дочь, дергала ее за рукав и просила пить. — Мой муж читает святое писание каждую минуту, даже во сне он повторяет слова Господа нашего. Все мы вместе с ним исправно несем наказание и понимаем истину так ясно, как никогда. Итан, муж мой, чтит Вас, как наших единственных заступников, потому что устами Вашими говорит сам Создатель. Вы же — апостолы его мудрости. Итан всей душой стремится помочь Вам, чтобы Вы и дальше могли защищать нас от скверны, коей еще много в мире.

Ее слова возымели силу. Инквизитор отступил, повелительным жестом приказал ей подняться и, когда женщина исполнила приказание, произнес:

— Вижу, ты, сестра, чтишь священное писание. Но твой муж знает его не достаточно хорошо. Он все еще слаб. Сегодня, когда он примет положенный приговор, ты будешь читать ему псалмы.

Примет приговор? Кэр не понял, что в словах инквизитора заставило женщину лить счастливые слезы. Очевидно, речь шла о том, что страшит ее куда меньше гнева инквизитора.

Хозяин получил дозволение снять с раненого маску, но при этом был предупрежден, что Господь прогневается, если его верный раб отойдет в Царствие небесное из-за недосмотра негодного раба. После этого лидер приказал всем выйти.

Погода стремительно портилась. Ветер яростно трепал хламиды инквизиторов, из-за чего те казались ожившими ночными кошмарами. Кэра и радовало, и удивляло, что на них с Дезире обращают мало внимания. Несколько раз лидер поглядывал в их сторону, но как-то вскользь, без особой заинтересованности. Лишь один раз обратился с приветствием: 'Сил и смирения, братья...' — проговорил и выжидательно уставился на эрсати. Явно ждал какого-то ответа. Кэр перебирал в голове возможные варианты, когда снова на помощь пришла Дезире.

— ... во имя царствия Его и любви... — сказала она, шагнув из-за его спины.

Инквизитор чуть склонил голову набок, но тут же кивнул — и отошел. Видимо, удовлетворенный услышанным.

Совсем скоро Дезире удивила снова. Неожиданно для Кэра она опустилась на колени и начала молиться.

'Терпением вашим спасайте души ваши...' — услышал он слова и тут же, не раздумывая, встал рядом с девушкой. Каково же было его удивление эрсати, когда и другие инквизиторы принялись вставать на колени и начинали молиться за душу своего брата.

Молитва кончилась. Рваные тени, разрываемые ветром, снова поднялись на ноги.

Говорили инквизиторы мало. Кэр помнил об их угрюмом характере, потому подобное поведение не стало для него неожиданностью. Напротив — в редких фразах, которыми инквизиторы обменивались между собой, прятались крохи полезной информации. Как оказалось, в одинокой хижине в лесу нет ничего удивительного. Хозяин, будучи обычным поселенцем, чем-то провинился перед своим настоятелем. Мужчину спасло лишь то, что он оказался единственным мало-мальски грамотным хирургом во всей округе. Именно поэтому его не засунули заживо в гроб и не подвесили к дереву, а просто изгнали со всей семьей. Раз в месяц к отступнику приезжал карательный отряд и, во благо духовного очищения, "благословлял" его кнутом.

"Теперь понятно, почему женщина так обрадовалась словам о наказании, — понял Кэр. — По крайней мере, это гарантировало ее мужу жизнь".

Впрочем, если раненый все же сдохнет, доктора могут просто забить до смерти.

Еще Кэр узнал, что далеко на севере инквизиторы напоролись на полчища грайверов. Впрочем, разговор шел большей частью таким странным слогом, что эрсати вскоре потерял нить беседы. К тому времени, как Итан вышел на порог, весь забрызганный кровью, точно мясник, Кэр успел проголодаться и замерзнуть.

— У него серьезная рана, — вытирая руки о передник, предупредил мужчина. — Создатель наш великодушен, он дал мне умение лечить, но исцелять лишь в его власти. Моя жена и дети будут молиться о самоотверженном слуге нашего Создателя, и Господь внемлет нашим молитвам.

Инквизитор кивнул.

Кэр не мог отделаться от мысли, что маска инквизитора делает лидера похожим на рыбину с выпученными глазами.

— Идем, — проговорил инквизитор, ни к кому конкретно не обращаясь, и первым шагнул в дом.

Запах внутри стоял тяжелый. Вонь от свежей крови, перемешанная с запахом лекарств и зловонием какой-то мази, проникали будто в самый мозг. Кэр приказал себе терпеть и, убедившись, что на них никто не смотрит, крепко сжал плечо Дезире. Та не отреагировала, как будто задеревенела.

Лидер сразу прошел на кухню, где окинул взглядом своего человека.

Инквизитор лежал на столе, раздетый до пояса. Простыня под ним побагровела от крови. Даже Кэр, не отличавшийся брезгливостью, почувствовал рвотный позыв. В животе инквизитора как будто разорвалась ручная граната: кишки пополам с пластиковыми трубками. Отчего-то человек зашил лишь часть раны, оставив остальную часть открытой. И все же было нечто гораздо отвратнее, чем вывороченные внутренности, — лицо. Не полностью, но его покрывали вживленные пластины металла и пластика. Выглядело это так, будто их накладывали в спешке, а потом приваривали прямо к костям черепа. Причем инквизитор или не считал нужным, или вовсе не нуждался в медицинской или хотя бы гигиенической обработке ран. В некоторых местах те почернели, а из-под некоторых пластин выглядывали лоскуты кожи. Нос у инквизитора отсутствовал, дыру на его месте прикрывал не очень аккуратно выполненный имплантат. Челюсть без верхней губы обнажала редкие черные зубы. Глядя на все это, эрсати не понимал: какая сила или чудо удерживает инквизитора в живых?

Тут же, на полу, стояли жена лекаря и дети. Все усердно молились. Но на лидера инквизиторов подобное рвение не произвело должного впечатления. Он схватил подоспевшего мужчину за грудки, с легкостью приподнял над полом.

— Ты понапрасну растратил искусство, данное тебе Создателем. Изгнание — не наказание. Изгнание — великая благость. Но только для того, кто истинно стремится заслужить прощение. Скажи мне, Итан, ты стремишься к прощению?

Человек попытался кивнуть, но у него ничего не вышло.

— Да... — прохрипел через силу.

Лидер группы еще с минуту удерживал человека в воздухе, потом резко поставил на ноги.

— Теперь осмотри его рану, — проговорил отрывисто и кивнул на одного из инквизиторов. Тот придерживал руку и стоял в стороне от всех.

Итан бросился исполнять приказ. Он подскочил к указанному инквизитору, поклонился. Рана у того оказалась далеко не столь опасной, нежели у лежащего на столе, но все же довольно интересной. Кэр осторожно, нарочито медленно сместился так, чтобы лучше наблюдать за манипуляциями человека. Близко подойти не удалось, но даже с того места, где стоял эрсати, было видно, что инквизитору кто-то сильно разодрал руку. Причем рана успела загноиться, а кожа вокруг нее почернеть.

'А ведь это должно быть чертовски больно! Истукану же в маске плевать, кажется... Интересно, когда человек скажет им, что руку придется отрезать?'

Эрсати не слишком смыслил в медицине, но гнойных ран видел достаточно. Почти все серьезные случаи, когда заражение успевало проникнуть глубоко в ткани, неизменно заканчивались ампутацией. Вряд ли у человека имеются достаточно мощные антисептики. Да и будь они — потеряно слишком много времени.

Впрочем, признаться в своем бессилии сразу — подписать себе смертный приговор. В этом Кэр не сомневался. Инквизиторы слишком раздражены. Слишком озлоблены. Неспроста это. Вряд ли потеря собрата способна вывести их из себя. В конце концов, мертвеца, в их представлении, должны ждать райский кущи или тысяча сладкоголосых гурий — в зависимости от обещаний главы Нового Иерусалима. А это значит — инквизиция встретилась с теми, кто обратил ее в бегство, оказался сильнее. Грайверы! Вряд ли кто-то еще.

Догадка не радовала.

Итан окликнул жену, приказал той принести еще бинтов, побольше воды, прокипятить шприцы и скальпели.

— Ты можешь вылечить эту скверну? — строго спросил лидер.

— Слишком рано об этом говорить, — осторожно проговорил Итан, как будто с завязанными глазами шел по минному полю. — Сначала рану нужно промыть и достать то, что осквернило плоть.

Он на что-то указал лидеру, но тот даже не соизволил посмотреть.

— Это сидит слишком глубоко и уже начало разлагать плоть, — продолжил человек. — Чтобы достать его — нужно сделать надрез.

— Так делай его! — в голосе лидера звучала сталь. — Я не нуждаюсь в лекциях.

Итан сглотнул, вжал голову в плечи.

— Несу-несу... — послышался женский голос.

Появление жены немного оживило горе-лекаря. Она принесла все, что он заказывал, разложила на обеденном столе.

Кэр внутренне поморщился. А ведь за этим столом они недавно ужинали. Кто знает, скольких раненых помнят эти доски?

Итан пригласил раненого инквизитора за стол, сам сел рядом. Несмотря на явное волнение, скальпель он держал уверенно.

— Это зуб, — даже с радостью выдохнул доктор спустя несколько минут. — Он застрял в ране и сломался, — человек продемонстрировал свою находку. — Один кусок я вытянул, но обломки раскрошились и плотно застряли в мягких тканях.

— Грешник, не хочешь ли ты сказать мне, что Господь не любит своего верного слугу и заставляет его страдать, посылая болезнь, от которой нет спасения? — спросил лидер инквизиторов. Спросил спокойно, но каждое его слово будто обжигало человека каленым железом. — Или это ты, мерзкий предатель, не хочешь помочь ему?

— Нет-нет, прошу вас! — Итан закрылся руками, по локоть испачканными кровью и гноем. — Я делаю все, что смогу!

— Делай и помни, что за ошибки родителей платят дети. Кажется, у тебя их трое. Не советую ошибаться слишком часто.

Лицо человека стало серым, глаза чуть не вылезали из орбит. И все же ему удалось взять себя в руки, заставить себя взяться за работу с тщательностью хирурга-мясника. Чем глубже он лез в рану, тем сильнее расползалась по комнате гнилостная вонь. Инквизиторов, судя по всему, она не беспокоила. А вот эрсати начинал задыхаться.

В довершение прибежал один из мальчишек и, сбиваясь на каждом слове, сказал, что "дяденька" на столе стал кашлять и стонать.

Наверное, будь лицо лидера группы инквизиторов открытым, он бы испепелил Итана на месте. А так — лишь бросил на вмиг съежившегося человека взгляд и быстрым шагом направился на кухню. Лежащий там не то чтобы кашлял — его горло разрывалось сухими каркающими всхлипами, а тело билось в конвульсиях с такой силой, что вот-вот свалится на пол.

Итан, прибежавший следом за инквизитором, попытался прижать раненого к столу. Но сил не хватало.

— Помогите! Мне не удержать его! — крикнул он срывающимся голосом.

Кэр было хотел помочь, но тут же одернул себя на мысли, что ни один из инквизиторов не сдвинулся с места. Ждут приказа лидера или не желают помогать грешнику в принципе?

И все же лидер медленно, будто нехотя, прижал бьющегося в агонии подчиненного. Без видимых усилий и стараний.

Итан всунул в рот раненому деревянную рукоять ножа. Потом метнулся к печке, щипцами выудил из стоящей на ней металлической миски шприц — стеклянный, с толстой иглой. Снова подлетел к раненому. В изголовье того в плетеной коробке стояло несколько склянок. Человек схватил одну из них, принялся набирать прозрачную жидкость в шприц. Его руки дрожали, зубы то и дело впивались в губы, и без того сильно искусанные.

Инквизитор на столе затих. Резко. Его тело обмякло, руки бессильно повисли.

Лидер группы ослабил хватку, потом отошел вовсе.

Итан в замешательстве помедлил несколько секунд, потом торопливо вогнал иглу в шею раненного, впрыснул содержимое шприца.

— Теперь он будет спать. До утра... — человек внимательно осматривал рану инквизитора, проверил наложенные швы, промочил куском бинта выступившую кровь.

— Он мертв, — сказал лидер группы.

— Нет, что вы? — вскинулся Итан. — Это подействовало снотворное. Во сне заживление...

— Он мертв, — повторил лидер. Его взгляд упал на забившихся в угол детей горе-доктора. — Умер верный слуга Господень. А ты смеешь лгать, стоя над еще не остывшим телом его.

Инквизитор не повышал голоса, не угрожал. И все же человек отпрянул от стола, вжался спиной в стену, точно мог слиться с ней.

— Я дарую тебе выбор, — продолжил лидер. — Ты сможешь остаться здесь и продолжить свое изгнание, продолжить молитвы и покаяние. Но тебе придется во искупление твоей лжи отдать свое любимое дитя на заклание. Своими руками ты лишишь дитя жизни. Своими руками отправишь душу его к Господу нашему.

— Нет! — Итан преобразился. Отступил от стены. Его кулаки сжались, а глаза блеснули ненавистью. — Я ничего вам не должен! Вы пришли в мой дом. Я не звал вас. Не просил о помощи. О помощи попросили вы. Сами! Теперь уходите. Мой дом отныне закрыт для вас.

Кэр мог поклясться, что слова доктора поразили инквизитора. Тот замер, вперившись в человека взглядом. А потом развернулся и шагнул прочь.

Эрсати успел заметить победный блеск в глазах Итана, когда лидер группы инквизиторов остановился. За его разворотом и последовавшим рывком уследить Кэр не смог. Одно смазанное движение, завершившееся болезненным вскриком доктора. Его тело оторвалось от пола, поднялось по стене. Инквизитор ударил человека под подбородок ножом, а потом смотрел, как жизнь покидает глаза человека. Кровь стремительным потоком стекала по черной рукояти ножа.

Кто-то из инквизиторов перехватил зашедшуюся в крике женщину.

Эрсати сместился к Дезире. Казалось, та не сдвинулась с места и не пошевелилась с того момента, как они вновь вошли в дом. Плохой признак!

— Твоя гордыня, точно яд, что отравляет доброе древо, — проговорил инквизитор. — Твоя ложь, точно бедствие, что сушит доброе древо, — он резко отдернул руку. Тело Итана повалилось на пол. — От мертвого древа — мертвые плоды. От мертвого древа — мертвые побеги, — он посмотрел на замерших в углу детей. — Сжечь здесь все! — развернулся на каблуках. — Огонь очистит души грешников.

Кэр попытался вытолкнуть Дезире прочь из комнаты, когда почувствовал упругую воздушную волну, разошедшуюся в стороны. И эпицентром волны была явно Дез.

'Не успел...'

Он нащупал под рваным балахоном штурмовую винтовку, снял ее с предохранителя. Прежде чем инквизиторы что-то поняли, их лидер с громким рыком повалился на колени. Руками он сжимал собственную голову. Один инквизитор бросился ему на помощь. И тут Дезире ударила сразу по всем служителям Нового Иерусалима. Она выжигала их мозг, ломала разум. Насколько бы тот ни был закален в тренировочных программах Иерусалима, он не смог противиться напору слепой полукровки.

Эрсати не стал ждать и испытывать судьбу. Выхватил винтовку. Памятуя живучесть инквизиторов, он стрелял только в голову. Короткие очереди по почти беспомощным противникам. Надо бы появиться уколам совести. Но их нет и в помине.

Человеческая женщина, завывая и проклиная жестокость инквизиторов, сначала бросилась к мужу, затем собрала в охапку детей и буквально за шкирку выволокла их на улицу.

Дезире пошатнулась, осела на пол.

Кэр подбежал к ней, подхватил на руки. Времени на разговоры нет. Случилось то, чего он так опасался. Они привлекли к себе внимание. И плевать на людей, хотя ни к чему даже их внимание. Группа инквизиторов наверняка должна докладываться в центр координации. А что будет, если доклада не последует?

Что бы ни было, а уходить надо как можно скорее.

Женщина сидела на крыльце, уткнувшись лицом в ладони. Дети крутились возле нее. Рыдали, казалось, все.

Эрсати не стал их тревожить, прошел мимо. Плевать на ночь, плевать на темноту. Они пойдут пешком или поедут очень медленно. Дорога есть, и она неплохо наезжена. И так загостились.

— Подождите! — настиг его крик женщины.

Кэр нехотя остановился. Держать Дезире было трудно, но он заставил себя развернуться на месте.

— Вы же не из Иерусалима?

Женщина стояла возле крыльца. Лицо заплаканное, подбородок все еще дрожит.

— Это важно? — спросил эрсати.

— Не говорите, если не хотите. Прошу только, помогите мне.

— Чем?

Задерживаться ради помощи тем, кто, по всей видимости, долгое время добровольно жил под наблюдением и контролем инквизиции, — совсем не хотелось.

— У нас есть сарай. Не могли бы вы загнать туда мотоциклы инквизиторов? Боюсь, я не справлюсь сама.

— Зачем? — не понял Кэр.

— Они приехали и оставили мотоциклы в сарае. Сами ночевали в доме. Как всегда. Ночью дом загорелся... — она сглотнула снова подступившие слезы. — Погиб хозяин дома и все инквизиторы.

— Если их трупы осмотрят — найдут дыры в голове. Пожар — плохой камуфляж.

— Это лучше, чем оставлять тела, как есть.

— Хорошо, — выдавил из себя эрсати.

Он отнес Дезире к своему мотоциклу, усадил ее на землю. Девушка уже начала приходить в себя, но была очень слаба.

— Не беспокойся обо мне, — сказала она. — Рядом никого нет. И... извини, что не сдержалась.

— Да ладно. Эти ублюдки заслужили то, что получили. Хотя проблем нам добавили.

Один за другим он отогнал круизеры инквизиторов в сарай — деревянное покосившееся строение, чердак которого оказался забит сеном. Затем оттащил тела самих ночных гостей в две комнаты, уложил на кровати. С тел забрал только магазины к штурмовой винтовке.

Тем временем жена хозяина дома собрала в дорогу рюкзак, откуда-то вытащила двуствольное ружье. Сама оделась в грубые штаны, резиновые сапоги и телогрейку. Собрала детей. Те вели себя на удивление спокойно. Глаза на мокром месте, но ни истерик, ни пререканий. Такое ощущение, что нечто подобное затянувшейся ночи предвидели давно. И приготовились — хотя бы морально. Насколько это вообще возможно.

Единственное, что еще сделал хозяйка перед тем, как запылал дом, а следом за ним и прилегающие хозяйственные постройки, — выпустила всю имеющуюся живность. Встревоженные куры и козы метались по двору, но не уходили, пока женщина не выстрелила в воздух. Эрсати поморщился: прогнать можно было и другим способом, зачем шуметь?

Первым загорелся жилой дом. Кэр разбросал внутри несколько охапок сена, а потом быстро пробежался от одной к другой с факелом. Женщина запалила хозяйственные постройки. Уже через несколько минут огонь вырывался из окон, тянулся к крыше.

— Куда вы пойдете? — спросила Дезире. Она достаточно оправилась, чтобы самостоятельно стоять на ногах.

— Не знаю, — пожала плечами женщина. — Подальше отсюда. За глупость надо платить. А мы были глупы. Много раз заговаривали о побеге. Много раз собирались, но все откладывали.

— Вы знаете о Фениксе?

— Оплот безбожников и бандитов? О нем знает каждый в Иерусалиме.

— Мы эти безбожники и бандиты, — подошел к женщинам Кэр и снял маску.

Удивления на свое действие он не увидел, хотя и бесстрастной женщина не осталась — нахмурилась, уставилась себе под ноги.

— Спасибо вам, — проговорила она сдавленным голосом. — Я уношу бога в сердце. Знаю: те, кто убил моего мужа, будут вечно гореть в огне. Как горят сейчас. Мы старались жить, как нам говорили. Но их жестокость становилась все сильнее. От разу к разу.

— Попробуйте дойти до Феникса, — сказала Дезире. — Там вам помогут. Иерусалим атакован. Возможно, жестокость инквизиторов связана именно с этим. В любом случае — уходите. Враг идет с севера. У вас есть время. Вам нужно на восток. В Люцерн.

Женщина кивнула.

— Что заставило их жить в постоянном страхе? — спросил Кэр, когда небольшая группа скрылась в темноте.

— Не знаю. Может быть, надежда?

— На что?

— На помощь, на поддержку.

— Даже после изгнания? Я так понял, что этого Итана регулярно били. Причем во имя великой цели. Где тут поддержка?

Дезире вздохнула.

— Для некоторых большое значение имеет стабильность. Пусть и такая извращенная. Если бы не нападение грайверов, возможно, инквизиторы не были бы так озлоблены. А значит — изгнанникам бы не грозило ничего, кроме порки. В случае же покорности они возвращались обратно, в общество. Согласись, не самое плохое, если следовать его законам.

— Не соглашусь, — замотал головой эрсати. — Ты и сама отлично помнишь те законы. Помнишь Марию и Стефана и приготовленные для них гробы.

— Фанатик во главе — это беда.

— Иерусалим кишит такими фанатиками, — сплюнул Кэр. — Ладно, что сделано — то сделано. Скажи, тот ответ на приветствие лидера группы и потом молитва — все это ты вытащила из голов инквизиторов?

— Да.

— Сможешь повторить?

— Конечно.

— Что ж, тогда нас ждет столица, — он обнял Дезире. — Но теперь обещай сдерживаться. Что бы ни случилось. Чего бы ни встретилось. Еще одного всплеска мы можем не пережить. Всем помочь нельзя.

Девушка понимающе кивнула.

* * *

Йарика несколько раз выходила на связь с Фениксом, уточняя, не появилась ли новая информация о местоположении Диэма. Но новых данных не было. Похоже, маячок окончательно вышел из строя. Оставалось надеяться, что сам по себе, а не из-за какого-нибудь происшествия, оставившего от Диэма мокрое место.

Боль от полученных накануне ранений почти стихла. А вместе с ней ушли и мысли о произошествии в разрушенном нефтеперегонном комплексе.

Единственное, о чем шивера попросила людей из Феникса, — вытащить из нее пули. Вообще говоря, организм и сам справился бы с инородными объектами, попросту вытолкнув их. Но времени на это потребовалось бы куда больше, нежели на заживление чистых ран. Вся проделанная человеком операция заняла порядка получаса и проводилась без анестезии. Йарика справилась бы и сама, если бы смогла дотянуться до пулевых отверстий. Но человек-медик сделал все быстро и аккуратно. А еще все время интересовался ее самочувствием. Глупец. Шиверам не бывает настолько больно, чтобы нельзя было терпеть.

Теперь же оставалось тупо и планомерно обследовать пустоши, начиная от Ваксвайлера. Дорог здесь почти не сохранилось. Сам город, а точнее его останки, находились в стороне от основной автомобильной магистрали, по которой шивера ехала основную часть пути. Но потом пришлось свернуть на восток. Одно хорошо — местность изобиловала равнинными участками, мало поросшими лесом. Меньше шансов заблудиться — больше возможности ехать, а не толкать круизер, преодолевая особенно сложные участки.

До самого городка Йарика добралась без особых трудностей, а вот непосредственно поиски обернулись неблагодарным и нудным кружением сначала по городским развалинам, а потом и дальше, наматывая круг за кругом. Шивера понятия не имела, куда мог направиться Диэм, но решила, что обратно, на север или запад, он вряд ли двинется. Так что сектор поисков значительно сужался. Но все равно недостаточно.

Остановилась на ночлег она уже затемно. Уставшая, грязная и злая. Местом ночевки выбрала одиноко стоящий каменный дом. Точнее, одни стены от него. Крыша давно провалилась, от окон остались лишь следы деревянных рам.

С полудня снова зарядил мелкий дождь — трава стала мокрой. Преодоление даже небольших подъемов превратилось в настоящее испытание. В итоге, сил не осталось даже на то, чтобы развести костер. Йарика прислонила мотоцикл к куску железобетонного столба, торчащего между двух остовов легковых автомобилей, — и рухнула тут же. Сама не знала, сколько провалялась без движения. Очнулась от пронизывающего тело холода. И все же стало немного легче. Мышцы расслабились и снова напитались силой. Можно и к ночи приготовиться.

Еда и отдых — вот все что сейчас требуется.

Она расположилась на большой сухой коряге, привалилась спиной к останкам кирпичной стены. Рядом, в ногах, стоял арбалет.

Ломти вяленого мяса казались безвкусными, пресными. Будто жуешь резину.

Ощущение присутствия родилось неожиданно. Шивера взвилась на ноги, выстрелила в темноту и тут же пронзительно закричала — бросилась следом за улетевшим болтом. Усталость сыграла с ней злую шутку, притупив восприятие окружающего мира. Теперь оставалось надеяться, что выстрел ушел в пустоту.

Она пробежала по кирпичному крошеву, зацепилась ногой за кусок какой-то железки. Чуть не упала.

Болт все же нашел цель.

Диэм лежал, раскинув руки. Йарика знала, что это он. Поняла, когда выстрелила. Связка тридцати дней — время, когда шиверы, проведшие вместе ночь, способны почувствовать друг друга на расстоянии. Он и почувствовал, раз вышел к своей подруге в ночи. А она ответила сталью.

Болт угодил в грудь, засел неприятно глубоко.

— Я тоже рад тебя видеть, — на губах Диэма играла улыбка.

— Заткнись и не двигайся, — прошипела Йарика. — Хватило же ума подкрадываться.

— Не ожидал тебя тут увидеть. Какими судьбами? — Его слова оборвались кашлем. Изо рта плеснула кровь.

— Заткнись, сказала!

Йарика ощерилась. Болт зазубренный. Вырвать его она, конечно, сможет. Но вместе со сталью выдерет приличный кусок мяса. Это будет даже не пулевое ранение — куда хуже.

— Идиот! Почему молчал? Крался. Не двигайся! — она метнулась к мотоциклу, покопалась в кофрах, выудила оттуда пакет с бинтами. На обратном пути обо что-то споткнулась. — Только попробуй сдохнуть!

— Здесь нельзя оставаться, — попытался оттолкнуть ее Диэм.

— Заткнись, сказала! — шивера с силой надавила ему на грудь.

Диэм охнул и снова закашлялся.

Йарика разорвала пару упаковок бинтов, приложила их к ране.

— На раз-два, — проговорила, ухватившись за болт.

Диэм попытался еще что-то сказать, но шивера дернула болт. Резко, сильно.

Он не потерял сознания — успел поставить блокировку от болевого шока. Раскрыл рот, хватая воздух. Йарика прижала бинт к развороченной ране. Белые свертки тут же напитались кровью. Она разорвала еще несколько упаковок, а потом сидела и зажимала кровь, надеясь, что ее поток вот-вот ослабнет.

Ее ноги что-то коснулось. Шивера машинально отстранилась, присмотрелась к ране Диэма. Кровь действительно понемногу останавливалась.

— Живой?

— Опасно! — прошипел он.

— Просто царапина. Терпи.

— Плевать... они на земле, ползут.

Ноги снова что-то коснулось. Обвилось вокруг лодыжки. Йарика повернулась стряхнуть мешающую ей ветку или корень. Не тут-то было — корень держал крепко. Больше того — продолжал сжиматься.

Выхватив из поясных ремней нож, шивера рубанула по странному отростку. Сталь с чавкающим звуком рассекла корень. На руку брызнуло что-то холодное.

Вскрикнул Диэм. Еще два корня обхватили его ноги и, медленно оплетая, начали подниматься выше. Йарика перерубила и их, с трудом отцепила от ног Диэма.

Теперь шорох слышался со всех сторон. Земля будто ожила, наполнилась десятками ползущих змей. Каждая толщиной в человеческую руку. Змей ли? Шивера помнила ощущение от первого прикосновения — ощущение шершавой древесной коры.

Она подхватила Диэма за плечи, рывком поставила на ноги. Видимо, укол боли все же пробил возведенные шивером баррикады: с его губ сорвался стон.

— Быстро! — Йарика, стараясь не ступать на ожившие корни, потащила Диэма к развалинам дома.

Там мотоцикл. Там спасение.

Шивер практически не стоял на ногах. Рана снова открылась. Йарика и сама после дневных поисков восстановилась не полностью, а потому то и дело запиналась за подползающие корни.

Один раз они все же упали. Ноги точно в затянувшийся аркан попали. Шивера билась, точно разъяренная пантера, орудуя ножом. Выбраться самой не представлялось особенной сложностью. Но вытащить за собой полубессознательного сородича — дело, сродни самоубийству.

Но сама виновата — проспала его появление. А ведь должна была почувствовать.

— Двигайся! — рычала она. — Ну же!

Тяжелый нож поднимался и опускался. Не то кровь, не то сок деревянных змей обильно оросил землю, попал на лицо Йарики. Она невольно провела языком по губам — кислый привкус, отдающий тухлым мясом.

Диэм захрипел. Ему удалось самостоятельно подняться. Шивера толкнула его в спину, отчего чуть было снова не уронила.

— Еще немного... будешь крепко держаться!

Они вылетели к стоянке Йарики. Тут все еще свободно. 'Змеи' следовали по пятам, но немного все же отстали.

Шивера выпустила Диэма, а сама бросилась к круизеру. Дернула за руль, пытаясь поставить вертикально, но мотоцикл не сдвинулся с места, точно прирос к столбу. Йарика зарычала, уперлась ногами в землю. Тщетно.

По ногам точно бревном ударило. Шивера опрокинулась, но смогла сгруппироваться, упала на бок. Быстро снова вскочила. И только теперь рассмотрела переплетение темных змей, опутавших раму и двигатель.

Нет!

Она перерубила один отросток, затем другой. Почувствовала движение воздуха, пригнулась. На самой головой что-то пронеслось. А потом Йарика услышала звук сминаемого металла. Сердце на миг остановилось.

Это невозможно! Нет! Единственный транспорт, на который они могут рассчитывать, на ее глазах превращался в груду никчемного металлолома.

— Отойди! — окрик Диэма заставил ее выйти из ступора. — Прочь! — повторил он уже громче.

Йарика, все еще не до конца веря в происходящее, отшатнулась. Раздался отрывистый щелчок, а потом темноту в нескольких метрах за умирающим мотоциклом разорвало огненным взрывом. В отблесках пламени шивера успела рассмотреть нечто огромное, размером с дерево, вздрогнувшее десятком судорожно выпрямившихся отростков.

Впрочем, она бы не поручилась, что увиденное ей не показалось. Так или иначе, но круизер вместе со всеми запасами и экипировкой пропал в стальных объятиях деревянных змей. Несмотря на взрыв, меньше скользящих по земле отростков не стало. Напротив, их активность только возросла. Пришлось уходить бегом, прихватив остатки мяса, воды и арбалет, который Йарика отобрала у Диэма.

В наличии оставался всего один болт со взрывным снарядом и четыре с зазубренными наконечниками. Отличный итог ночи — ни оружия, ни припасов, ни транспорта. И если об оружии шивера не беспокоилась (справится и без него), то утраченная вместе с круизером рация оставляла их без возможности вызвать помощь или хотя бы сообщить о своем местоположении.

— Что это за уродство? — прохрипела Йарика, стараясь выровнять сбивчивое дыхание, когда они отошли от злосчастного дома на добрый километр, а то и больше.

Вокруг простиралось широкое поле, поросшее высокой, но уже сухой травой. Шивера специально искала такое место — снова останавливаться среди деревьев и корней она не хотела.

Диэм рухнул на колени, затем повалился набок.

Йарика проверила его рану — выглядела та паршиво, но крови почти нет.

— Не знаю, — послышался сонный голос. — Встретил несколько этих штук в дороге. Что-то вроде куста, а вокруг щупальца. Реагируют на шум и движение.

— Почему на меня раньше не напали? Я там провалялась, пока в себя пришла.

— Не знаю. Может, не голодный был. Может, спал. Я и не кричал потому, что не хотел тревожить его.

— Отлично, — Йарика села на землю, вытянула гудящие ноги. — Откуда ты взялся?

— Хотел тебя о том же спросить, — его голос становился все тише.

— Эй. Не спи. Тебя искала, — не стала скрывать шивера.

— Зачем?

— Ну, в Фениксе, в который вы так стремились, очень интересуются твоей персоной. Ты же единственный, кто из всей экспедиции выжил в Генке.

— Нет.

— Не считая Трэша.

— Тогда да. Только я бы не сказал, что он... живой.

— Кто ты вообще такой? — Йарика заглянула в лицо Диэма, пытаясь поймать его взгляд.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты, Трэш, остальные уроды, которых вы пустили в расход в дороге. Все это для чего?

— Зачем тебе это? — в голове Диэма появились нотки заинтересованности. — Разве эти вопросы толкнули тебя на мои поиски?

Шивера ощерилась, отстранилась. Арбалет сам собой возник в руке.

— Не будем трогать меня. Договорились? Фениксу будет жаль потерять тебя и твои знания, но я уверена — они найдут способ обойтись и без них.

Диэм перевернулся на спину.

— Ты совсем не изменилась.

— А должна?

Ответа не последовало.

— Так кто ты?

— Инквизитор Нового Иерусалима. В конце концов, мы с Трэшем хоть и не проходили посвящение, но работу свою исполняли в полной мере. Я встретил его примерно полгода назад. Он и его группа подобрали меня умирающим на пустоши. Меня наняли охранять торговый караван. Ничего необычно — в основном везли припасы, семена, какие-то инструменты, посуду, прочую мелочь. В дороге напоролись на засаду падальщиков. Нас расстреляли, прежде чем мы успели дать отпор. Кто-то где-то сболтнул лишнего: нападающие знали, кто будет в охране, а потому стреляли, прежде всего, по шиверам.

— Вас было несколько?

— Трое.

— Дорогой караван.

— Семена. Скорее всего, кто-то положил глаз на семена. Первая же пуля попала мне в голову. На этом моя охрана и кончилась. Очнулся уже в лагере Трэша. Провалялся там недели две. А пока поправлялся, он и предложил работать на него.

— Так ты просто наемник?

— Отчасти — да. Отчасти — надо было отдать долг жизни.

— А остальные?

— Остальные — чистокровные инквизиторы, если так можно сказать. Только люди. Эти ребята прошли полную подготовку в Новом Иерусалиме. Но Трэш мог их контролировать. Немногих. Потому большую группу было не собрать.

— Не пойму. Трэш брал под контроль инквизиторов, для того чтобы работать на Иерусалим?

— Сначала — да. Не знаю, как он до этого додумался и с чего начал. Но к тому времени, когда в группу попал я, Трэш имел свой собственный официальный позывной и статус лидера моторизованной группы.

— Не очень-то он дорожил своими людьми, — усмехнулась Йарика. — Да и другими инквизиторами.

— Они — только инструмент. Необходимая боевая поддержка. Я не знаю всех планов Трэша, но он всегда стремился к чему-то большему. Да, иногда его методы были жестоки. Но если проехать по деревням Иерусалима — его... нашу группу знали только с добром. В основном...

Шивера попыталась составить для себя образ Трэша ЭнЛиама, основанный только на собственных выводах и впечатлениях. Если отбросить ложь эрсати относительно принадлежности Фениксу, то ничего компрометирующего его Йарика вспомнить не смогла. Хотел попасть в убежище? Ну, так и они хотели. Согласились бы они следовать с ним вместе, представься он инквизитором Нового Иерусалима? Нет, конечно же. А ведь его помощь и знание местности действительно оказались полезными.

— Ты знаешь, что грайверы движутся к Иерусалиму?

— Догадываюсь.

— И что их, скорее всего, ведет Трэш?

— Да.

— Ты был в Генке, когда все произошло. Что думаешь об их потенциале?

— Не знаю, — Диэм передернул плечами. — Их много, и они голодны — это вот наверняка.

— Грайверы уже разорили несколько деревень. Ты знаешь инквизиторов. Почему они даже не пытаются оказать сопротивления. И даже хуже — уничтожают выживших людей?

Диэм задумался.

— Сила и слабость Нового Иерусалима — в его руководстве. Карл Людвиг Фридрих — великий кардинал, благословенный избранец Божий — так они его называют. Так он себя называет. Человек, который сумел на пепелище выстроить действительно функционирующую государственную машину — достоин высоких слов. Но все же не настолько, чтобы провозглашать себя наместником бога на земле. Пусть и чуждого мне бога. Хотя от человека в нем осталось действительно мало.

— Что ты имеешь в виду?

— Информация не распространяется среди прихожан и верующих. Но поговаривают, что Карл Людвиг был дряхлым стариком еще во время войны.

— Он человек?

— Да.

— Ну, всякое бывает. Даже среди людей...

— Бывает, спорить не буду.

— Подожди, а как он выглядит? — нахмурилась шивера.

— Никто не знает. Он давно показывается на людях, завернувшись в бесформенный балахон. Всегда в окружении четырех инквизиторов.

— Так, может быть, тот, дряхлый, уже сдох давно. А кто-то занял его место?

— Тоже возможно, — немного подумав, согласился Диэм. — Сути это не меняет. Если инквизиторы отвернулись от прихожан — значит, в Иерусалиме большие проблемы.

— У всех нас большие проблемы, — Йарика уставилась в небо — низкое и темное. Осень все больше захватывала бразды правления. Мир терял краски, готовился к очередной смерти.

— Ты не сказала, зачем искала меня, — словно издалека донесся голос Диэма.

— Ты должен знать отзывы, пароли и прочую ерунду, которая позволяла вам кататься по территории Нового Иерусалима. Эти знания нужны Фениксу.

— Думаю, после произошедшего в той крепости, группа Трэша поставлена вне закона. Наши пароли вам не помогут.

— Это уже неважно. Рация все равно уничтожена.

— Что думаешь делать?

— Не знаю. Надо прийти в себя, — Йарика пожала плечами. — В конце концов, я им ничего не должна.

Рука Диэма коснулась плеча Йарики. Шивера вздрогнула, перевела взгляд на раненого.

— Почему ты не говоришь?

— Я все сказала, — она снова отвернулась.

— Мы не люди, чтобы отвергать очевидное.

— Да, я беременна! — она резко поднялась на ноги, с вызовом посмотрела на Диэма. — Ты это хотел услышать?!

— Не знаю, — ухмыльнулся тот.

Шивера выругалась сквозь зубы. Дура! Она отлично понимала, что Диэм все поймет сразу же, как только окажется с ней рядом. Проклятая физиология! Ферромоны — они откровеннее любых слов, надежнее любых доказательств и экспертиз.

— Если не хочешь, я не стану больше об этом говорить, — сказал Диэм.

— Не хочу, — бросила она отрывисто.

— Договорились.

Они помолчали.

— Знаешь, куда я шел? — наконец спросил Диэм.

— Нет.

— Не уверен, что тебе интересно, но все равно скажу: в лагерь Трэша. Он тут относительно недалеко.

— Так еще кто-то остался? — без особого интереса спросила Йарика.

— Нет. Группа никогда не разделялась.

— Что же там, в твоем лагере?

— Запасы провизии, медикаменты. Кое-какое оружие, одежда...

— А рация?! — оживилась шивера.

— Рации нет, извини.

— Ладно, — махнула рукой Йарика. — Все лучше, чем на месте сидеть. Идти-то ты сможешь?

— Смогу, только небыстро...

После получасового отдыха двинулись в путь. Поначалу действительно шли медленно, часто останавливались. Кровотечение у Диэма больше не открывалось, но слабость не позволяла ему совершать длинные переходы. Ближе к утру Йарике удалось подстрелить большую птицу, названия которой она не знала. Птица имела черно-коричневый окрас и походила на орла. Шивера приметила ее, когда та кружилась над темной проплешиной, на которой несуразной кучей застыла туша мертвого кабана. Кабан, судя по всему, умер давно — и его плотью успели полакомиться окрестные обитатели. Но полностью осилить хряка так и не смогли. Йарика оставила Диэма отдыхать под деревом, а сама краем леса, чтобы не маячить на глазах птицы, пошла ближе к кабану. Ее расчет оправдался: птица покружилась еще, а потом бросилась вниз, уцепилась за шкуру. В этот момент Йарика и выстрелила. Болт пробил птицу насквозь, но улетел недалеко.

Костер разводить не стали. Разделались с добычей быстро — съели сырой. Только ощипали. Большая часть мяса досталась Диэму. Шивера вообще отказывалась, настаивала на том, что ему нужны силы для регенерации, но спутник просто отложил примерно треть от тушки птицы и больше к ней не притронулся.

Пришлось пойти на поводу у упрямого ублюдка.

Чем дальше, тем легче шел Диэм. Переходы стали длиннее. Они шли до самой глубокой ночи, остановились часа на три, двинулись дальше. В дороге провели и половину следующего дня, за которую успели сильно углубиться в лес. Ни дорог, ни троп, ни каких-либо намеков на прежнее жилье или какую-то инфраструктуру здесь не было. И все же Диэм ориентировался весьма уверенно.

Наконец, они выбрались к холмистой просеке. Странно, деревья здесь совсем не росли, а кустарник и трава казались вялыми и слабыми, будто им не хватало света или почва содержала какой-то токсин.

Просеку усеивали холмы. Разные — от совсем небольших до трех-пяти метров в высоту.

— Кладбище? — спросила Йарика.

— Не знаю, что здесь было раньше, но место интересное, — остановил ее взмахом руки Диэм. — Подожди.

Он прошел по просеке метров сто, скрылся за очередным холмом. Не было его минут пять. Йарика уже начала нервничать. Но все же он появился снова, помахал рукой, призывая подойти.

С противоположной стороны холма оказалась самая настоящая дверь. Да какая: тяжелая металлическая, толщиной сантиметров пятнадцать. Рядом на траве аккуратно лежали куски дерна.

— Ничего себе, — хмыкнула шивера. Она-то представляла лагерь — пещеру или заброшенный дом. Пусть даже брошенная крепость или замок. Но бункер! — И что, под каждым холмом своя дверь?

— Нет. Только под этим. Вернее, мне известна только эта. Ну, дамы идут первыми?

— Чтобы их первыми и сожрали? — посмотрела исподлобья шивера.

— А где же доверие? — делано нахмурился Диэм, но ступил в темноту холодящего провала.

Вниз вела металлическая лестница с перилами. На стенах узкого коридора висели светильники, но, разумеется, света они не давали. Впрочем, для шивер, отлично видящих в темноте, отсутствие света проблемой не являлось. До определенного момента: пока не исчезли последние крохи света сверху. Теперь пришлось идти на ощупь.

— Руку, — услышала Йарика голос Диэма. Она протянула руку, пошарила в пустоте, нашла пальцы спутника.

Лестница закончилась просторной площадкой. По крайней мере, она была значительно шире коридора.

— Осторожно, тут где-то еще ступени есть, — сказал Диэм.

Он же первым эти ступени и нашел, чертыхнулся и чуть было не кувыркнулся вперед. Удержала его Йарика.

Они спустились еще. Холод стал сильнее. Влажный, пропитанный ржавчиной и землей, он пробирал до самых костей. Шивера даже прибегла к небольшой трансформации, не желая мерзнуть.

Дальше был змеящийся коридор. Йарика на всякий случай считала повороты, но все равно не была уверена, что, выпусти она руку Диэма, сможет самостоятельно подняться на поверхность.

— Так, вроде бы пришли... Стой и не двигайся...

Ладонь спутника исчезла, послышались осторожные удаляющиеся шаги.

'Вот и осталась одна...'

— Как ты?! — крикнул из темноты Диэм.

— Пока жива, — отозвалась Йарика.

— Только не шевелись! Здесь в полу есть дыры. Некоторые мы закрыли. Но осталась пара — не очень больших...

Послышался металлический скрежет, в темноте что-то заискрило, а потом над головой вспыхнул красноватый тусклый свет.

— Готово! — Диэм с самодовольной улыбкой отряхивал руки. Стоял он шагах в десяти от шиверы, возле электрического щитка. — Добро пожаловать.

Помещение походило на склад. Причем склад, не знающий порядка. Рядом были свалены какие-то надорванные тюки, стояли деревянные ящики, громоздились мотки металлической проволоки — обычной и колючей. Стеллажи стояли как вдоль стен, так и двумя рядами, пересекая и без того перегруженное помещение. Осматривать полки Йарика даже не стала: грязь, мусор, части каких-то агрегатов.

— И это лагерь? — с нескрываемым презрением спросила она.

— Не нравится? Другого нет. Ты привыкнешь. Поначалу здесь кажется немного неубранно, но потом понимаешь, что все лежит строго на своих местах.

Йарика только фыркнула в ответ. Она прошлась вдоль ящиков, стараясь не задеть иглы колючей проволоки. Оказалось, за рядами стеллажей расположилось нечто вроде спальни — с десяток матрацев, брошенных на пол.

— Ты говорил, здесь есть медикаменты, — сказала шивера. — Неси. Надо тебя перевязать. И поесть не мешает. А это куда ведет? — она остановилась напротив закрытой двери.

— А? — за спиной появился Диэм. — Это? Не знаю. Мы так и не нашли время открыть ее. Сначала было просто нечем. А потом стало некогда. Лагерь-то — лишь на крайний случай. В основном мы останавливались в деревнях Нового Иерусалима.

— Стало некогда... то есть инструмент появился?

— Да. Плазменный резак. Но он мощный. Не уверен, что сеть выдержит. Хочешь посмотреть, что за дверцей?

— Не знаю... — Йарика помнила крохи рассказов о том, что погубило большую часть жителей общины, членом которой она потом стала.

Стоит ли открывать ящик Пандоры?

Ничего не решив, она повернулась к Диэму. Тот стоял перед ней, держа в руках коробку с бинтами, упаковками ваты, несколькими пузырьками и упаковками таблеток.

Покончив с перевязкой, они наконец-то смогли нормально поесть. Нормально — значит, досыта, но вот на вкус предложенные Диэмом консервы отдавали какой-то едкой химией. Йарика даже не поняла сначала, что спутник ей подсовывает. Но после того как он начал с аппетитом поглощать содержимое жестяной банки, попробовала и сама. На вкус мягкое месиво оказалось вполне съедобным, если не особо вдыхать его аромат.

Йарика не успела доесть содержимое банки, когда глаза начали слипаться. Все же усталость предыдущих дней брала свое. Шивера не стала противиться сну. Отставила банку и свернулась на матраце. Пыльном, в грязных разводах. Но на такие мелочи внимания уже не хватало сил обращать.

Проснулась резко, села. С плеч свалилось тонкое покрывало.

— Какая забота...

Диэм спал рядом. Наложенная накануне на рану повязка сползла, но Йарика не стала ее поправлять. Не захотела будить. Хотелось побыть одной. Подумать.

Чего она боится? Собственная беременность стала шоком. Шивера узнала о ней еще в Фениксе, но никому не сказала. Даже отказалась сдавать анализы, пока лечилась. Что это? Страх? Нет. Бояться нечего. У нее достаточно времени, чтобы найти спокойное и безопасное место для родов.

Плохо то, что она вдруг почувствовала себя слабой. Почувствовала себя не тренированной машиной для убийства, а обычной женщиной. И это осознание по-настоящему пугало.

Йарика уселась на пол, подтянула колени к груди. Перед глазами, на самой нижней полке стеллажа, застыли прикрытые толстым слоем пыли плакаты. Много плакатов — несколько больших стопок. Голова работала отвратительно. Накатывало то раздражение на весь свет, а на Диэма в особенности; то злость, от которой впору все бросить и броситься с головой в самую гущу грайверов. Рвать, бить, убивать.

От нечего делать шивера вытащила верхний плакат, аккуратно развернула, держа его на вытянутых руках. На плакате изображалась последовательность действий, которые следовало оказывать человеку при переломе позвоночника. Йарика пробежалась по картинкам равнодушным взглядом, положила плакат на пол. Достала другой. Там несчастный человек, по виду тот же самый, что и на первом плакате, сломал себе руку.

Шивера усмехнулась. Увиденное немного освободило голову от тягостных мыслей. Оказывается, хорошо просто сидеть и тупо пялиться в картинки далекого прошлого. Йарика быстро пересмотрела первую стопку. Кто-то будто нарочно сложил в ней плакаты, относящиеся исключительно к помощи пострадавшим, получившим какие-либо травмы.

На первых плакатах следующей стопки изображались схемы эвакуации из различных зданий. Хотя внешние границы некоторых зданий были идентичными, а схемы затрагивали конкретные этажи.

Шивера нахмурилась. Здания, а точнее — целый комплекс сообщающихся сооружений — вполне могли оказаться запрятаны под землю. Написанного на плакатах она не понимала, но для общего понимания хватало и графики.

Йарика развернула несколько разных плакатов на полу, придавила края подвернувшимся под руку мусором. А потом попыталась соотнести схемы друг с другом и с просекой на поверхности.

'Нижние уровни сейчас не важны, — размышляла она. — Мы могли войти через пожарный или аварийный вход. На главный он не похож. А значит, надо искать выводы на поверхность...'

Подобных выводов она нашла три. Все три тянулись от основного комплекса в стороны метров на двести. Все три выныривали на поверхность узкими проходами. Но только один на глубине полутора десятков метров имел технический отсек. То ли для дезинфекции, то ли для хранения верхней одежды, то ли просто как промежуточный склад. В отсеке имелось две двери. Одна, ведущая на поверхность. Другая, открывающаяся в длинный коридор, за которым маячил комплекс.

Йарика поймала себя на том, что и думать забыла о собственных проблемах. Теперь они казались ей мелкими и ненастоящими. Она выдергивала с полки плакат за плакатом, изучала схемы, пытаясь утвердиться в своей правоте относительно технического отсека или же понять, что ошиблась.

— Не помешаю?

Голос Диэма заставил вздрогнуть.

Шивера выругалась вполголоса, подняла голову.

— Вы это изучали?

— Я — нет, — зевнул Диэм. — Что это?

— Мы — здесь, — она уверенно указала пальцем на схему. — Если высадим ту дверь — попадем в коридор, а по нему — в главное здание комплекса.

Диэм присел на корточки, сонливость из его взгляда исчезла.

— А ты не тратишь время понапрасну, — проговорил он, всматриваясь в листы со схемами. — Только зачем нам туда лезть?

— Вот зачем... — Йарика положила поверху листов новый.

— Гараж?!

— Или что-то на него похожее, — на лице шиверы появилось победное выражение. — Под вами все это время стоял целый автопарк, а вы и пальцем не пошевелили, чтобы до него добраться.

— У нас были мотоциклы, — пожал плечами Диэм. — И ты предлагаешь... — он сделал выжидательную паузу.

— Да! — Йарика резко поднялась. — Мы вырежем дверь, спустимся вниз, найдем транспорт и выберемся из этой дыры.

— Не подумай, что я сомневаюсь, — Диэм тоже поднялся. — Но...

— Я попытаюсь спуститься вниз. С твоей помощью или без нее.

Они стояли и буравили друг друга тяжелыми взглядами. Со стороны — непримиримые враги, готовые броситься в атаку.

— Почему ты злишься? — спросил Диэм.

— Потому что все идет не так, — голос Йарики дрогнул. Она ожидала споров, криков, возможно — даже угроз, но шивер просто спрашивал. Спокойным и уверенным голосом.

— Не думаю, что тебя заставили искать меня. Ты решила сделать это сама. Так скажи то, что хочешь сказать.

Шивера еще несколько секунд смотрела в мерцание его глаз, а потом отвернулась.

— Ты мне поможешь? — спросила, переведя дыхание.

— Конечно.

— Тогда давай поедим, а потом вскроем эту дверь.

— Где еда — знаешь. Я посмотрю, исправен ли резак.

— Хорошо.

* * *

Полотно дороги бежало перед ними, как голодная собака. В ушах стоял рев круизера — то настойчиво грохочущий; то надоедливый, как комариный писк.

Они выехали ночью, не стали ждать рассвета, но, к тому времени как встало солнце, Кэр был готов сделать привал. Наверное, сказывалась усталость, накопившаяся за минувшие дни. Все же организм эрсати не приспособлен к большим физическим нагрузкам. И это не могло не сказаться на его самочувствии. Хорошо уже хотя бы то, что они с Дезире одну ночь провели в сухом и относительно безопасном доме. Пусть и под боком у фанатиков. В конце концов, те оказались лишь жертвами в зубах куда более опасного хищника — инквизиторов.

Скорее бы Иерусалим, будь он неладен! Скорее бы все это закончилось!

"Старею, наверное, на покой потянуло, остепениться. Так скоро и о потомстве задумываться стану".

Должно быть, Дезире почувствовала его мысли, потому что, несмотря на рев мотора, Кэр отчетливо услышал ее смешок. И сам невольно улыбнулся в ответ. Чем нелегкая ни шутит, в конце концов, до того, как появился Трэш со своими грайверами, он, Кэр, вполне серьезно думал осесть в Фениксе вместе с Дез.

— Мне понравилось то, о чем ты думал, — сказала девушка немного погодя, когда они остановились передохнуть и перекусить.

— Нечестно копаться в моей голове, пользуясь тем, что я сосредоточен на дороге, — делано пожурил он.

— Наверное, нужно сказать, что я сожалею, но... не дождешься, — она так же делано покачала головой.

Кэр мысленно улыбнулся и с облегчением вздохнул. Что ж, по крайней мере, она немного отошла. Эрсати нарочно избегал взгляда девушки. Знал, что найдет там мольбу. И знал, что, скорее всего, не сможет ей отказать. От Дезире пахло жалостью, которую она испытывала к семье изгнанников. Кэр не сомневался — будь ее воля, она бы забрала с собой и вдову, и ее детей. Только, чем ехать с таким "хвостом", уж лучше сразу нацепить на себя табличку "Мы — шпионы". Эрсати понимал: Дез тоже это знает и понимает, но из природного мягкосердечия все равно попыталась бы. Несколько раз, после того как погорельцы остались позади, эрсати чувствовал ее сожаление. Но Дез, нужно отдать ей должное, ни разу не попросила вернуться. Понимала и молчаливо глушила в себе боль. Все же ментальные способности, какой бы ни была их природа, изменили ее, сделали сильнее, но, вместе с тем, уязвимее.

— Я пообещала, что выдержу, — произнесла Дез. Она отложила в сторону кусок прессованного хлебца из пайка, прожевала немного и запила из фляги.

— Ты выглядишь уставшей и нездоровой, — обеспокоенно произнес эрсати. На всякий случай пощупал лоб девушки — пожалуй, даже холоднее обычного.

— Ерунда.

"Так ты и призналась".

— Та женщина... — начала Дез, и Кэр приготовился услышать просьбу, которой ждал всю дорогу. — Она отказалась от того, во что верила. Отказалась с такой легкостью, как будто только ждала повода...

— Не исключено, что так оно и есть, — согласился эрсати, кивнул на недоеденный девушкой паек и настойчиво произнес: — Ешь, силы тебе понадобятся.

Она послушалась, но жевала с видимым безразличием.

— Как думаешь, с остальными будет так же?

— Не знаю, — Кэр не видел смысла в лукавстве. Она и без своих способностей достаточно хорошо чувствует его, чтобы распознать фальшь по одному только голосу. — Эти люди — они такие же, как и те, что живут в Фениксе. И все же — это два лагеря, жители которых не поймут друг друга, как охотник не поймет дичь. Но если сам охотник станет дичью, то шанс понять того, на кого охотился недавно, есть. Возможно, общее горе примирит бывших врагов, — Кэр поскреб на подбородке молодую щетину, которая начинала напоминать о себе характерным зудом. — Эта женщина слишком натерпелась. Инквизиторы перестарались в своих проповедях и наставлениях. И знаешь, в одном я уверен точно: в Иерусалиме полно таких паршивых овец, которые только и ждут нового пастуха.

Дез снова улыбнулась, но Кэр не знал, что из сказанного ее приободрило.

— Каждая спасенная жизнь чего-то да стоит. Те люди, которые живут в Иерусалиме, — они ведь не виноваты, что доверились извергам-фанатикам, — сказала она.

В этом Кэр с ней не согласился. Этак любую глупость можно взвалить на чужие плечи, прикинувшись невинно обманутым. Наломал дров — будь добр их собирать. А пенять на чужой ум — удел слабаков и трусов. Не случить нападения грайверов, разве пошел бы он договариваться с врагом? Пусть не договариваться, но пытаться сказать чужим ему людям о нависшей над ними опасности? Но у судьбы странное чувство юмора, раз она решила свести два чуждых друг другу мира.

— Я готова ехать, — сказала Дез спустя несколько минут. Половину своего пайка девушка спрятала обратно в сумку, зато выпила почти все содержимое своей фляги.

— Не дело, — нахмурился эрсати, — так ты долго не протянешь.

— Я правда не голодна, — сказала она. — И вообще... кусок в горло не лезет. Но я в порядке, не волнуйся. Можешь на меня положиться.

— Это полагается говорить мне.

Тем не менее, Кэр решил не настаивать. Он достаточно выучил ее привычки, чтобы научиться доверять. Раз говорит, что не голодна, — значит, так оно и есть. И чем он сам лучше? Затолкал в себя еду, запил — вот и весь завтрак.

Дорога встретилась с ними — нелюдимая, серо-стальная и ветреная, как старая потаскуха. Кэр даже порадовался, что они в масках инквизиторов: поднявшийся холодный ветер принес пыльный туман и будто нарочно завернул в него и круизер, и обоих его "всадников". Не будь на лице плотной маски — Кэр давно бы не смог вести мотоцикл.

Какое-то время эрсати еще надеялся, что пыльная буря уляжется, но с каждой минутой она становилась все злее. И все же он не останавливался, продолжал ехать не более двадцати километров в час. Но ехать.

"А вот и первый поворот", — мысленно произнес он, когда дорога сделала широкую дугу и спряталась за бетонным скелетом некогда огромного здания. Даже беспощадное время и война не лишили монстра его пасти: часть стены и некоторые перекрытия между этажами давно рухнули, образовав зев; стальные пруты с нанизанными на них остатками бетона свисали с верхних этажей длинными клыками.

Вдруг Дезире переложила ладонь с его талии на плечо и сжала, давая понять, что кого-то почувствовала. Кэр не стал переспрашивать, но еще немного сбавил скорость. Во рту стало сухо, мысли потянулись к оружию.

Круизер проехал еще метров двести, когда Дез снова сжала пальцы, на этот раз крепче. У Кэра не осталось сомнений: она почувствовала инквизиторов. Надо же, со дня, когда они покинули Феникс, он морально готовился к встрече с ними. И если в доме в лесу у них не было времени все осознать, произошедшее до сих пор казалось смазанным, то что будет дальше. Что делать, если их разоблачат посреди чистого поля? Все-таки в первый раз вокруг были стены — какое-никакое, а укрытие.

— Я обману их, — произнесла Дез. Хотя Кэр скорее почувствовал ее слова, чем услышал их на самом деле. Как почувствовал и то, что успокаивала она не только его.

— Остановись, — попросила Дез, — я должна настроиться на них.

Кэр послушался: двигатель перестал реветь, притих. Кэр мысленно перебрал все возможные варианты развития событий. Главное — не глушить круизер. Если дела пойдут совсем плохо (он не исключал такой возможности) — они смогут попытаться убежать. Под очередями автоматических винтовок, на безлюдной дороге, в чистом поле — верное самоубийство. Но безумие стало непреложным спутников в последние дни.

— Двое, — сказала Дез и тут же поправила себя: — Нет — трое... четверо, — был ее окончательный ответ. — Кажется, пленник. Чувствую его боль. И звуки ударов, как будто кнутом по спине.

— Помни, что ты обещала сдерживаться.

— Я сказала, что смогу, — повторила девушка железным тоном.

Не успели развеяться ее слова, как Кэр увидел блокпост. Даже издалека конструкция выглядела мрачной. Узкое одноэтажное здание со скошенной крышей. Одно окно полностью заложено кусками битого кирпича. Второе заложено примерно на две трети, а то, что осталось, перегорожено решеткой. Здание крыто ржавыми листами железа с рваными краями. С другой стороны дороги — вышка, колченогая и на вид шаткая, но инквизитор в "корзине" выглядит так, словно в ней и родился. Стоит уверенно, направив дуло пулемета в их сторону.

Подъезд к зданию преграждала колючая проволока; еще несколько ее валков лежало на козлах поперек дороги. Кэр притормозил, когда до импровизированного шлагбаума осталось несколько метров. Невзначай поднял голову — проверить, по-прежнему ли дуло пулемета следит за ними, — ничего не изменилось.

А потом раздался звук, похожий на тот, о котором говорила Дез, — щелчок кнута. Эрсати повернулся на него и тут же мысленно обругал себя. Не слишком ли быстро среагировал для бездушного инквизитора? Но, кажется, никто не обратил на это внимания.

"Спокойнее, меньше дергайся", — настроил себя Кэр.

На здании с парой окон, распятый, в цепях, лицом к стене, висел мужчина. Человеческое в нем выдавали только контуры тела, потому что все остальное превратилось в кровавый фарш. А над ним, лениво орудуя бичом, трудился инквизитор. Высокий и горбатый, с необычно длинными руками и маленькой головой. Еще несуразнее его делала плотная черная маска с двумя черными линзами. Прибытие гостей не заставило его прекратить экзекуцию. Хлыст еще трижды опустился на тело несчастного: два раза на плечи и один раз вдоль позвоночника. В стороны летели куски кожи, мяса и облачка кровавой пыли.

"Сдерживайся, прошу тебя", — мысленно обратился к Дезире эрсати.

И после всего этого человек жив?

Инквизитор ударил еще раз. Кончик хлыста лизнул ухо, голова жертвы откинулась назад. Наверное, над пленником основательно потрудились еще до того, как вывесить на улице. Его лицо больше напоминало лицо черепа, с которого содрали кожу. Одного глаза не было вовсе, на его месте зияла выжженная черная дыра. Второй глаз заплыл мясом из лопнувшей брови.

— Мир вам, братья, — сказал палач.

Кэр только теперь обратил внимание, что тот подпоясан мясницким передником. Как раз сейчас инквизитор сунул ручищу в отвислый карман и, выудив из него тряпку, принялся бережно вытирать с хлыста кровь и кусочки плоти.

Эрсати ограничился безмолвным кивком.

— Господь наш был ли к вам милостив и послал ли вам грешников, коих вы наставили на путь истинный?

— Нет, — ответил Кэр.

На короткий миг Кэр засомневался, хватит ли Дезире сил "взломать" голову длиннорукого палача и заставить его поверить, будто они знают пароль, или условленное слово, или еще черт знает какой условный знак.

В инквизиторе почти не осталось человеческого. Ветер трепал его хламиду, время от времени облепляя тканью спрятанное под ней тело. Острые куски то ли костей, то имплантатов у этого служителя Нового Иерусалима торчали почти отовсюду. В ногах, ребрах, на груди и даже на животе.

Пытаться сосредоточиться под присмотром пулеметного дула — та еще задача. Кэр терпеливо ждал решающего вопроса, но инквизитор с ним не торопился. Только что вытертая плетка снова оказалась в его руке, и, восславив Господа, палач принялся за свое ремесло. Почему он медлит, почему не дает им пройти? Неужели что-то заподозрил?

— Господь наш очистил это тело от ереси, — сказал палач спустя несколько ударов, — и с благословением своим отпустил душу грешника.

Из здания вышел третий инквизитор: коренастый и такой же длиннорукий, как палач. В руке он держал огромное мачете, возможно, самодельное. Кэр догадался, что последует дальше. Недолго думая, инквизитор ударил 'грушнику' по рукам — окровавленное тело выпало из кандалов и с глухим стуком ударилось о землю. Инквизитор немного оттащил его в сторону, отсек ступни. Потом, не потрудившись подобрать куски, уволок тело за дом. Эрсати пожелал терпения и себе, и Дез. Пока палач вытирал плетку, ветер принес запах костра, а вскоре над домом поднялся зловонный черный змей дыма.

'Люди никуда не движутся', — с неприязнью подумал эрсати. Когда-то ему в руки попала книга, в которой рассказывалось о том, как в древние века человеческая инквизиция вот так же преследовала отступников и еретиков. Только те сжигали живьем.

— Не прими за скверный умысел, брат, — наконец заговорил длиннорукий, — но, порядка ради, вам должно назвать пароль.

Кэр замер, подобрался, как струна. Мысленно прикинул обстановку: один инквизитор на вышке и вряд ли услышит их разговор, другой за домом. А Дез говорила о троих и пленнике. Удача подыгрывает им: если и есть удобный случай, чтобы "затуманить" инквизиторам головы, то вот он. Жаль, на палаче маска — не угадать по лицу, действуют ли способности Дез или пора доставать винтовку и быстро бежать.

Несколько секунд показались Кэру временным вакуумом. И чем больше тянулась пауза, тем меньше эрсати верил в успех.

— Езжайте с миром, братья, и пусть Господь наш хранит ваши души от всякой скверны и ереси. И да пошлет он вам грешников, коих вы обернете в веру истинную.

— Кто был тот нечестивец, которого отпустил огонь? — спросила Дезире.

Кэр надеялся, она знает, что делает. Не время вопросы спрашивать, нужно сваливать, пока отпускают.

— Порченая кровь — еретик, — отозвался палач, отрешенно поглаживая рукоять хлыста. — Господь посылает детям своим испытание, чтобы укрепить веру их. Крепкие зерна дадут всходы, порченые сгниют. Это, — он кивнул в ту сторону, куда третий инквизитор уволок мертвеца, — порченое зерно. В трусости своей усомнился в вере тех, кто несет слово господне, дал грешным помыслам пустить в себе зловонные коренья и предал своих братьев. Сбежал, покинув оплот веры.

— Он получил по заслугам, — вставил Кэр.

Перевести дух он смог только когда круизер отъехал достаточно далеко.

— Они убили того человека ни за что, — произнесла Дезире.

— Ты хорошо держалась, — сказал эрсати, нарочно уводя разговор в другую сторону.

— Я хотела расплавить его мозг, чтобы он больше никогда не причинял зла другим людям. Они доверились им, они приняли слова этих людей за истину — и стали заложниками их безумия.

— Их никто не заставлял.

Он внутренне почувствовал, как эти слова ее разозлили. Совсем не то Дезире хотела услышать, но он не стал кривить душой. В конце концов, Дез не так наивна, чтобы со временем не понять: каждый сам делает свой выбор — и этот выбор определяет ту грязь, что придет следом

Следующий блокпост оказался километров через пятьдесят. На этот раз Кэр не стал напоминать ей об осторожности — знал, она сможет выстоять. Поездка закалит ее, поможет стать сильнее и укрепит веру в свои способности. Если зрение к ней так и не вернется (Кэр, как ни грустно ему это осознавать, потерял на это надежду) ей потребуется выдержка и внутренний стержень, чтобы сопротивляться горестям мира. Эрсати готов закрывать ее от грязи хоть бы и всего мира, но что если его не окажется рядом в нужную минуту?

Второй блокпост они прошли без трудностей, несмотря на то что там оказалось аж шестеро инквизиторов. Дезире сконцентрировалась и затуманила головы тем троим, что оказались поблизости. Кэр перестал пытаться понять, как она это делает, как перестал сомневаться в ее способностях.

Но в пути их ждало еще одно испытание — еще одна казнь. У дороги, на собранном из чего пришлось помосте, готовилось повешение. К смерти приговорили всю семью: молодых — вряд ли им было больше тридцати — отца и мать и их маленькую дочь. Инквизиторов было четверо, один "упакован" заметно лучше остальных. Он и зачитывал приговор.

"Если мы проедем мимо — они могут заподозрить неладное. Наверное... — сбрасывая скорость, подумал Кэр. — Лучше не рисковать".

— Мы просто постоим в стороне, — крикнул он Дезире. — Не слушай их.

Та ничего не ответила.

Казнь была быстрой. На шеи всех троих накинули веревку, потом ветер принес обрывки слов, которыми поборники веры проводили приговоренных в царствие Господнее. Когда казнь закончилась, инквизиторы облили тела какой-то горючей дрянью, подожгли и уехали. Ветер качал пылающих мертвецов, пока не обгорели веревки. Упав, тела завалили конструкцию, и она превратилась в погребальный костер.

— Они ответят за все, — только и сказала Дез, но Кэр знал, что эти слова были едва ли каплей в море того, что терзало ее изнутри.

Третий блокпост охраняла целая бригада инквизиторов. Кэра это не удивило, он был готов к подобному. До столицы оставалось всего ничего — к ночи они с Дезире как раз подъедут к месту назначения. Уже сейчас в воздухе пахло жизнью: домашней выпечкой и чем-то еще. Но запахи не пробуждали ни аппетита, ни желания прибавить скорости.

С третьим блокпостом оказалось сложнее всего. Сначала инквизиторы просто не обращали на них внимания: обычно немногословные, они что-то живо обсуждали, собравшись тесным кругом. Эрсати слышал слова о грешниках и 'прогнивших' — наверняка речь шла о таких же беглецах, как и те, свидетелями смерти которых стали они с Дезире. Что-то случилось в Новом Иерусалиме, раз обычно послушные и покорные воле своих проповедников жители вдруг стали покидать родные дома. Кэр мысленно сопоставил события минувших дней и все увиденное в пути. Грайверы! Наверняка верхушка Иерусалима уже знает о них. Голодные чудовища идут — город лежит у них на пути. Если тварей видели вблизи столицы или на подходах к ней, то инквизиторам не с руки рассказывать об этом людям. Это пошатнет в жителях Иерусалима веру в своих пастырей: они обещали защиту и царствие небесное, а на деле оказались слабы.

Но на что они надеются, вылавливая и убивая беглецов? Информацию все равно невозможно утаить. Рано или поздно о грайверах узнают все. Но не будет ли это слишком поздно для того, чтобы успеть организовать оборону?

Дожидаясь, когда инквизиторы обратят на них внимание, Кэр прикидывал дальнейший план. Если он не ошибся в предположениях, то удача снова подмигнула им с Дезире. Срубить надломленное дерево легче, чем рубить крепкое и молодое. Не факт, что получится, но чаша весов склонилась в их сторону. Дело за малым — грамотно распорядиться выпавшим шансом и успеть потом унести ноги.

Когда инквизиторы закончили свое обсуждение, двое из них подошли к гостям. Абсолютно одинаковые, даже перчатки одинаково потрепаны на кончиках пальцев. Тем не менее, когда они заговорили, стало понятно, что один из 'близнецов' — женщина.

— Рады приветствовать братьев своих, — сказала она первой.

— В наше суровое время грешников мы рады каждому истинному брату, готовому наставить еретиков на путь истинной веры и очистить души их от скверны, — проговорил мужчина. Судя по голосу — молодой.

Кэр не придумал ничего лучше, как сказать:

— Мы слуги Господа нашего.

Этого хватило. Женщина спросила пароль, подождала несколько секунд и кивнула, будто в самом деле услышала его.

— В Новом Иерусалиме, обители небесной на земле, какой-то еретик распространяет гнусные сведения между нашими смиренными овцами. Ложь говорит его устами. Ложь сверкает в его глазах. Будьте осторожны и бдительны, если найдете росток скверны — выкорчуйте его без сожаления.

Кивок в ответ. Молчание — лучший способ не взболтнуть ерунды.

— Мир с вами, и пусть длань Спасителя нашего простирается над вами, и пусть он направляет вашу руку во всяком богоугодном деле, которое восславит Господь.

Когда на горизонте показался силуэт крупного города, день почти спрятался за горизонт. Темно-фиолетовые вечерние облака догнали круизер.

Дезире молчала всю дорогу, только раз попросила остановиться, после того как эрсати сказал, что приедут они самое позднее через полчаса. Она слезла с мотоцикла, присела в ржавую от осени траву — и оцепенела. О чем она думает? Хочет ли услышать слова утешения или хочет побыть наедине с собой? Эрсати предусмотрительно не делал ничего. Вскоре Дезире поднялась, ненадолго приподняла маску и вздохнула, обратив слепой взгляд в небо. А потом сказала, что готова ехать.

Столица Нового Иерусалима оказалась именно такой, какой эрсати ее представлял. Только истинный фанатик мог считать эту ржавую клетку 'обителью праведников'. Сам город, как уродливый зверь, прятался за не менее уродливой стеной. Казалось, ее собрали из всего, что попалось под руки: из кусков арматуры, кирпичей, кусков бетонных плит, досок и скелетов довоенных машин. Все это, наваленное друг на друга в странном подобии стен, щетинилось на новоприбывших несколькими слоями колючей проволоки. Вход в город лежал через ворота, чью старость и ржавчину не скрывала даже белая краска. На створках нарисованы распятия — чуть ли не единственное, что выглядело хоть сколько-нибудь аккуратно. По обеим сторонам ворот, прямо на стене, словно куры на насестах — вооруженные до зубов инквизиторы.

'Сильна, должно быть, вера праведников, если приходится говорить с ними автоматными очередями', — подумал Кэр, краем глаза заметив россыпь гильз неподалеку от стены. Ворота распахнулись — и навстречу Кэру и Дезире вышло несколько инквизиторов.

— Пароль, — сказал, как выстрелил, один из них.

'Он, плюс четверо у него за спиной, плюс двое на стене. Но те, возможно, и не услышат, был ли ответ. Дез справится'.

После того как она провела их через блокпосты, под носом чуть ли не десятка вооруженных извергов, каждый из которых с удовольствием бы поджарил грешников, Кэр верил в способности Дезире больше, чем в свою винтовку и гранаты.

— Проезжайте, братья, — сказал инквизитор. — Отдыхайте в обители Господа нашего. Вкушайте пищу, которую он послал нам, и молитесь за души заблудших овец.

Сам город оказался еще более мерзким, чем стена вокруг него. Редко где можно было увидеть здания выше двух и, тем более, трех этажей. Те же, что попались на пути, виделись Кэру напоминанием о войне: перекошенные конструкции с частично обвалившимися стенами, подчас совсем без крыш. Основную же часть 'оплота Господня' составляли низкорослые хибары, с узкими оконцами и дверями, в которые, не наклоняясь, вошел бы только ребенок. Как местные жители собираются зимовать и как они зимовали все время, оставалось вопросом — здания практически не утеплены. В стенах виднелись большие щели, окна и двери далеко не всегда закрывались плотно.

Хорошо, что инквизиторы решили не обносить колючей проволокой хотя бы жилища.

Шагая по улице, Кэр старался замечать все, но и не вертеть головой слишком сильно. Где-то здесь должна находиться радиоточка, из-за которой они с Дез покинули безопасный Феникс. Главное — найти ее, рассказать об опасности — и, взяв руки в ноги, свалить. С последним, правда, у Кэра были сомнения, так как у него не нашлось ни одной мысли, как ускользнуть незамеченными. Разве что снова просить Дез "отвести" ненужные взгляды. Хорошо бы ей отдохнуть, перед тем начнется переполох. Вряд ли их радиотрансляция останется без внимания местной охраны.

— Я попробую найти свободную голову, чтобы узнать, где может находиться радиоточка, — едва слышно произнесла Дезире. — Но мне нужно время.

— Кажется, никто не догадывается о шпионах, — отозвался Кэр, — пока что я не вижу повода торопиться больше нужного. Бери столько времени, сколько нужно. Если что-то пойдет не так, я дам знать.

Они шли рядом. Кэр толкал впереди себя круизер, Дезире держалась за руль. Если не знать, то и не скажешь, что ничего не видит, — идет уверенно. Пока Дез копалась в головах горожан, Кэр решил озаботиться местом для стоянки мотоцикла. Оно должно быть достаточно просторным и легко досягаемым, чтобы транспорт оказался под рукой по первому же требованию. Несколько потенциальных стоянок эрсати отверг сразу. Возле одной околачивалась бригада инквизиторов — беглым взглядом Кэр насчитал семерых, обвешанных оружием, как будто они собрались на войну. Неужели все-таки его догадка оказалась права, и люди бегут из столицы, и именно это заставило защитников превратиться в тюремщиков? Или дело еще и в грайверах?

— Они напуганы, — прошептала Дезире. — Я посмотрела уже нескольких, и в голове каждого липко от ужаса. Они хотят уйти. Не верят, что инквизиторы смогут их защитить.

— Неудивительно, — сказал Кэр. — А от кого защитить?

Дезире не ответила.

Они прошли уже несколько кварталов, а Кэра не покидало ощущение серости. В прежнем их доме, в жилище общины, которое он всегда считал унылым, жизни было в разы больше, чем в райских кущах Нового Иерусалима. Хотя, возможно, дело вовсе не в кособоких домах и инквизиторах. Дело в людях. Женщины и дети вообще не поднимали взгляд на прибывших, почти не разговаривали между собой. Мужчины вели себя смелее, но и их тяготил страх перед инквизиторами. Это читалось по лицам. В городе не могли не знать об участи, постигшей беглецов: инквизиторы непременно бы рассказали о том, как длань Господня покарала еретиков. Испуганной отарой овец управлять проще.

— Они знают о грайверах, — подтвердила Дезире его предположение. — Не все, но я прочла уже двоих, которые думали о существах, похожих на грайверов.

— Мы потратили на дорогу больше времени, чем планировали. Не удивлюсь, если за это время Трэш успел подойти к этим стенам. Постарайся найти радиоточку поскорее — сделаем дело и уберемся. Чем дальше, тем больше крепнет дрянное предчувствие.

Кэр увидел еще одну группу инквизиторов, которая шла прямо на них. О чем с ними говорить, если спросят? Эрсати мысленно чертыхнулся и отметил, что они с Дез укомплектованы значительно скромнее. Основная же часть инквизиторов была вооружена не только штурмовыми винтовками, некоторые имели ручные пулеметы, а несколько раз Кэр видел даже гранатометы.

И тут эрсати осенило. Конечно, как он сразу не догадался. Стали бы инквизиторы людей защищать, которых сами рады стараться вешать и сжигать? Не ради простых людей они собрались. В столице наверняка сидит вся 'элита', правящие 'шишки', за которыми и прибыл такой предусмотрительный эскорт. Хорошо бы, если догадка окажется верной, сделать так, чтобы местные увидели, как и кого на самом деле ценят инквизиторы. Но в любом случае, первостепенная задача — организовать радиотрансляцию. Остальное же, если они с Дезире не исчерпали свой лимит удачи, приложится.

— Я нашла. Впереди будет перекресток, сверни направо и иди, пока не увидишь зеленую вывеску. Я не очень поняла, что на ней нарисовано. Описывай все, что видишь, — это мне поможет.

Кэр повторил все в точности. Действительно, вскоре улица привела их к еще одной развилке. По одну стороны улицы стоял двухэтажный дом, передняя стена которого почти полностью развалилась.

Эрсати исправно рассказывал о том, что видел.

— Все так, — сказала Дез с заметным облегчением. Похоже, девушка сама не до конца верила, что прочла мысли правильно. — Здесь еще раз направо, дальше я скажу.

Еще несколько раз они меняли направление. Эрсати в который раз порадовался, что Дезире настояла отправиться с ним в путешествие: сам бы он ни за что не нашел радиоточку, хитро спрятанную среди домов. Здание, в котором она располагалась, оказалось совсем крохотным, метров пять на пять. А вот крыша выглядела новой, и окна хвастались свежей краской.

— Пришли, — сказала Дезире.

Кэр бодро шагнул в сторону радиоточки, удивившись, почему девушка не пошла за ним, и тут же увидел причину ее нерешительности. Инквизиторы. Немного, всего четверо, но вооружены. Причем держат винтовки в руках, а не за спинами, как обычно. Значит, всегда готовы вступить в бой. Это плохо.

Странно, но при всей кажущейся настороженности на появившегося у здания Кэра они не обратили ни малейшего внимания. Даже не пошевелились. И не пошевелились, пока эрсати толкал круизер до самой радиоточки, а потом устраивал его на стоянке. Инквизиторы стояли по обе стороны от двери, широко расставив ноги, как вечные стражи. Трое караулили, а четвертый читал молитвы.

— Поторопись, — сквозь зубы процедила Дез. — Я не смогу долго их сдерживать. Буду здесь, попробую отключить их на время.

Отвела взгляды инквизиторов? Очень к месту! Он не мог вспомнить, делала ли она так раньше, или только что проявила еще одну грань своего дара. Но сейчас это и не важно. Главное — путь открыт! Эрсати подбежал к двери, дернул за ручку. Прежде чем войти в здание — обернулся: Дезире, по-прежнему не шелохнувшись, стояла у мотоцикла.

"Надеюсь, ты знаешь, что делаешь".

Кэру сделалось противно из-за самого себя: как он может ходить и прятаться, оставив ее одну? Первобытная злость сильного самца толкала обратно, заставляла вернуться и оберегать свою самку, но разум убеждал слушаться ее. Как ни крути, а теперь их судьба в руках Дезире. Когда-то он просил ее верить его словам, теперь пришел черед меняться местами.

Внутри здания было пыльно. Источником света служила всего одна лампа, подвешенная к потолку на ржавой цепи. Эрсати быстро сориентировался: лестница наверх — в правом углу, около нее — никого. У противоположной стены — окно, заложенное кирпичом, как и те, что эрсати видел раньше. Через него не убежать, а пытаться разбивать кладку — безрассудная трата времени. Значит, уходить придется все-таки через дверь. Как только сообщение прозвучит, на них начнется охота. Инквизиторов в городе столько же, сколько саранчи на поле в урожайный год, — немалые силы. Кэр стряхнул с себя усталость и пессимизм. Все получится, не может не получиться.

Дверь отворилась, внутрь проскользнула Дезире.

Сама сумела? Без помощи? Будто снова видит...

Секунду-полторы она стояла перед ним, после чего приподняла маску и сделала вдох. У Кэра сердце сжалось: бледная, с алыми дорожками крови над верхней губой. Незрячие глаза (нет — зрение не вернулось) в плену синих полукружий усталости делали ее похожей на покойницу. Эрсати мысленно врезал себе под зад: хорошенькие мысли накануне переполоха!

Вместо слов сожаления и утешения Кэр взял ее за руку и помог подняться по лестнице.

— Я постаралась отвести их взгляды от нас, затуманила, но это продлится недолго.

— Умница, нам хватит нескольких минут.

На втором этаже пыли оказалось еще больше, чем внизу. На полу виднелись четкие отпечатки тяжелых подошв. Стол у противоположной стены был заставлен грязной посудой. Почти сразу у лестницы находился сам радиоузел: платформа с установленным на ней оборудованием. Как называется большая часть приборов, эрсати не знал, но это и не важно. Главное, чтобы работали, как надо. Рядом, перед платформой, стол и всего один стул. К столу подведено несколько микрофонов, рядом — пара раритетных наушников.

"Отсюда зомбируют город и поселения", — понял Кэр, увидев под наушниками раскрытую Библию. Что ж, пусть бог, если он в этом мире существует, не гневается, что на этот раз микрофон используют для других слов.

Кэр нажал на несколько кнопок — огоньки на панели приборов засветились зеленым. Эрсати осторожно коснулся решетки микрофона, обрадовался, услышав в ответ легкий шорох. Работает! Осталось самая малость — и они с Дез вернутся в Феникс.

— Жители Нового Иерусалима! — заговорил эрсати. Взгляд его был прикован к Дезире. — Мы пришли, чтобы предупредить вас об опасности. Нас послали граждане Феникса, которые, что бы ни говорили ваши лживые пророки, не желают вам зла и готовы протянуть руку помощи. С северо-востока на вас движется орда грайверов. Это безжалостные хищные создания. С ними нельзя договориться. Их единственная цель — убивать. Это не слепая толпа, ими командует одурманенный человек. Те, кого вы считаете своими заступниками, давно знают об этом, но не предпринимают ничего, чтобы спасти вас. Вспомните тех, кто усомнился в их честности и попытался покинул пределы Нового Иерусалима! Они все мертвы, потому что осмелились решать, как распорядиться своей жизнью. Инквизиторы не будут вас спасать, вы им не нужны. Но Феникс протягивает руку всем, кто захочет освободиться от гнета чудовищ и спасти свою семью. Если вы готовы — уходите. Времени на сомнения нет. Вас — больше! Спасайте тех, кто вам дорог, не ждите милости от лживых заступников. Потому что только та вера по-настоящему сильна, которая родилась в вашем сердце сама, а не по убеждению кнута и огня. Бегите, пока не слишком поздно. Направляйтесь на восток, к городу Люцерн. Путь непрост, но вас встретят. Вы...

Закончить не дал толчок. Будто эхо от сильного близкого взрыва. Но никакого взрыва не было. Кэр всполошился. Неужели за ними пришли так быстро? Дезире снова задрала маску: она выглядела не менее удивленной, чем он. Эрстати отжал все кнопки на приборной панели, огоньки погасли. Убедившись, что их разговор не будет транслироваться на весь Иерусалим, эрсати спросил:

— Дез, что там? Скольких ты чувствуешь?

— Ни одного, — она пожала плечами.

Кажется, хотела сказать еще что-то, но новый толчок словно ударил ей в ноги. Здание вздрогнуло, что-то протяжно заскрипело, с потолка посыпалось каменное крошево. Эрсати бросился к Дезире и оказался рядом как раз вовремя, чтобы уберечь ее от падения.

— Ты в порядке?

— Да... Да, я в порядке. Кэр, это не инквизиторы, рядом нет никого. Это что-то другое.

Ладно, какая разница, из-за чего трясет? Они свое дело сделали — предупредили людей о приближении грайверов. Теперь, если население Нового Иерусалима и дальше будет верить в инквизиторов — спасителей, это будет целиком на его совести.

Пока они спускались по лестнице на первый этаж, здание успело вздрогнуть еще раз.

'Землетрясение, что ли?'

Кэр понимал его опасность, но не мог не радоваться стечению обстоятельств: им с Дезире переполох на руку. Эрстати вовремя спохватился, что девушка не спрятала лицо, одним движением натянул ей маску. Затем сорвал из-за спины винтовку, снял ее с предохранителя. Входная дверь распахнулась, в проеме появилась фигура: женщина средних лет со свертком в руках. Из свертка донесся детский плач. Кэр перевел дух и похвалил себя за реакцию: еще немного — и он разрядил бы в них пол-обоймы. Женщина смотрела на него испуганными глазами, потом принялась плакать и молить защитить ее. Кэр прошел мимо, ни обронив ни звука, — именно так, по его мнению, поступил бы настоящий инквизитор. Дезире последовала за ним.

На улице начинался переполох. Крики, отдаленный запах дыма, редкие выстрелы. И много призывов о помощи. Кэр нашел взглядом круизер. Мотоцикл лежал неподалеку от того места, где он его оставил. Должно быть, перевернуло одним из толчков. И около него уже завязалась драка: один мужчина лежал ничком, вмятина в его лбу и валяющийся поблизости камень давали представление о случившемся. Над телом сцепились двое: женщина средних лет и щуплый парень. Женщина с криками отгоняла противника палкой, а тот безуспешно пытался отбиваться. Кэр помирил их короткой очередью в воздух. Бессмысленная трата патронов, но эффективнее, чем слова. Оба горожанина тут же бросили дележку и разбежались в стороны.

Четверо инквизиторов лежали на земле, по всей видимости, сбитые с ног подземными толчками. Лежали, будто статуи.

Кэр схватил Дезире за руку. Вместе они отбежали к мотоциклу. Затем он снял с пояса пару гранат, выдернул чеку с обеих и отправил в полет. Одна попала в окно, другая нырнула в щель фундамента рядом с дверью. Эрсати резким рывком поднял мотоцикл, повернулся спиной к громыхнувшему взрыву. На их головы посыпалась кирпичная пыль, щепки досок и тлеющие куски бумаги. Одновременно с этим Кэр почувствовал тупую боль в спине, чуть выше поясницы. Он с трудом сдержал стон.

Взрыв прибавил скорости нарастающей в городе панике. Люди разбегались в стороны, изредка сталкивались друг с другом, хватали друг друга за руки и спрашивали, что происходит. Кэр как раз собирался завести мотоцикл, когда под ногами прокатилась новая волна толчков. Эти были плавными и мягкими, не такими, как предыдущие, но в них чувствовалась с трудом сдерживаемая мощь.

Так и есть, землетрясение.

"У человеческого бога странное чувство юмора", — успел подумать эрсати, прежде чем из горящего здания радиостанции раздался еще один взрыв, и над развалинами поднялся алый шар. В спины ударила горячая волна. Кэр не устоял на ногах — упал, подминая под себя Дезире. Мотоцикл упал рядом. На головы снова посыпался мусор. Наверное, в здании была припрятана канистра с горючим, возможно — не одна. Когда тряска прекратилась, Кэр помог Дезире встать. Спина болела, но эрстати изо всех сил старался не подавать виду.

— Кэр... — в голосе Дезире слышалась тревога. — Они рядом.

Прямо на них шли трое инквизиторов. В одном эрсати признал того, который встречал их у входа в город.

— Вы... — первым заговорил инквизитор, узнанный эрсати. — Что произошло?

— Мы были неподалеку, когда услышали богомерзкие речи, — произнес Кэр. — Видать, сам Господь не дал нам уйти далеко. Мы сразу направились сюда, но, когда пришли, уже было поздно, — он кивнул на обломки здания радиостанции. — Ее, — снова кивок, теперь на Дезире, — оглушило. А потом на нас набросился вот этот, — эрсати поддел мертвеца носком ботинка, — Господь сам вложил мне в руку камень.

Инквизитор жестом приказал всем молчать. Он присел над покойником, не брезгуя осмотрел вмятину в его голове. Ни крики о помощи, ни пара новых толчков не заставили его двинуться с места.

"Что он хочет узнать? Поймать своего на лжи?"

— Этот человек пришел недавно, — вставая, объявил инквизитор, — я помню его. Он пришел с юга. Был прислан одной из деревень. Ее настоятель утверждал, что этот человек достоин пройти обучение и когда-нибудь встать во главе собственной паствы. Гнилая душа. Братья, нужно позаботиться, чтобы все добропорядочные христиане узнали о грешнике.

Кэр сначала не понял, что слова предназначались ему и Дезире, и лишь после долгой паузы сообразил, к каким 'братьям' обращался инквизитор. Эрсати кивнул, соглашаясь.

Инквизиторы зашагали дальше.

— Куда они? Ты тоже почувствовал, что тут что-то не то? — рискнула спросить Дезире.

Эрсати было все равно. Он поднял мотоцикл (боль снова напомнила о себе) и приказал Дезире садиться. Он заводил двигатель, когда из-за угла, в платье, разорванном в кровь, выбежала старуха. Она была такой тощей, что напомнила эрсати сказочную смерть из человеческих сказок.

— Демоны! — кричала та во все старческое горло. И этот крик напугал Кэра больше, чем землетрясение и все инквизиторы Иерусалима. — Они пришли за душами праведников!

Эрсати почувствовал, как Дезире крепче сжала пальцы на его плечах. Когда старуха увидела их, то бросилась наперерез мотоциклу. Кэр уже знал, что будет дальше. Он не хотел останавливаться, внутренне приготовился к толчку. В конце концов, что страшного случится? Старуха, судя по ее седине и отсутствию половины зубов, прожила достаточно долго. Надо и меру знать. Сесть где-нибудь в углу и не высовываться. Глядишь, даже дольше проживешь. А вот если они с Дезире не покинул город в ближайшие полчаса — вряд ли покинут вообще когда-нибудь.

— Помогите нам, именем Господа умоляю! — старуха встала на колени, прижала ладони к груди.

Эрсати проклял все на свете. Не до такой степени он пал, чтобы давить пожилых людей, которые просят о помощи. Дезире поддержала его, он чувствовал. Странное дело: чем больше открывались грани ее способностей, тем сильнее он чувствовал невидимую нить, которая связала его с девушкой. Или это она сама каким-то образом позволяла ему 'видеть' себя?

Он остановился, поставил мотоцикл на подножку и помог старухе встать. Пробежавшие мимо женщины люди (испуганные, в порядком поношенных рубищах) чуть не сбили их с ног. С каждым мгновением Кэр все больше убеждался, что город, как и вся управленческая система Нового Иерусалима, прогнил давним давно. Сам Иерусалим словно замер в ожидании встряски, достаточно сильной, чтобы разрушить картонное благополучие, которым инквизиторы отгородили его от остального мира. Идея, изначально объединившая людей и давшая им веру, изжила себя. Хотя, скорее, изжили себя те, кто сидит во главе Иерусалима, кто по-своему трактует некогда святое писание.

Что ж, похоже, они с Дезире подоспели как раз вовремя.

— Пусть Господь вас хранит, — прохрипела старуха неожиданно севшим голосом. — Помогите, моя дочь... Чем мы Создателя прогневили, за что наказывает он нас? Мы исправно молились, посты соблюдали, как было велено вами, пророками Господними.

— Где твоя дочь? — Кэр постарался не выдать себя. Сейчас ему хотелось только одного — снять проклятую маску и сделать то, о чем просит старуха. Пусть знает, пусть поймет, кто помогает ей в минуту нужды. Он бы так и сделал, будь уверен, что это возымеет действие. А пока... Эти люди много лет зомбировались проповедями инквизиторов — кто знает, что творится в одурманенных страхом головах?

— Я покажу, — старуха поднялась. Кэр предусмотрительно не подал ей руки. Настоящий инквизитор поступил бы так же.

Город в очередной раз тряхнуло. Стало ясно, что дальше на круизере ехать не получится. Скрепя сердце, эрсати принял решение оставить мотоцикл. Почти наверняка его заберет кто-нибудь из местных, как только они отойдут достаточно далеко. Но раз уж вызвался в помощники — сожалеть нечего.

Впрочем, судьба круизера разрешилась раньше, чем предполагал эрсати. Стоило им отойти на несколько метров, как город подбросил новый, куда более мощный толчок. Небольшие дома рассыпались, точно песчаные замки. По улицам прокатились настоящие облака пыли.

Стоящая рядом пара трехэтажных зданий, словно детский конструктор, ухнули и осели. Во все стороны полетела каменная шрапнель. Кэр обхватил Дезире, прижал ее к себе, стараясь укрыть от каменного шторма.

Они успели отбежать метров на пятнадцать, когда за спиной раздался грохот — одна из плит разваливающихся трехэтажек устремилась вниз — упала точно на круизер. Взметнулась еще одна волна пыли пополам с огненным всплеском сдетонировавшего топлива. В унисон грохоту безвозвратно загубленного мотоцикла прогрохотали мысли эрсати.

'Если бы задержались еще на полминуты?..'

Эрсати повернулся к старухе, которая, глядя на разрушения, совершенно ошалела. Она снова упала на колени, только теперь лицом к разрушенным домам, и стала молиться.

'Камням она, что ли поклоны отбивает?' — подумал эрсати. Первым порывом было растормошить ее, но здравое рассуждение отрезвило и убило только что созревший альтруизм. Ну, ее к чертям, эту бабу. Если с ума сошла — не ему ее лечить.

— Нужно поискать новый транспорт, — сказал Кэр.

— Но она... — проговорила Дезире.

— ... рехнулась, скорее всего, — закончил за нее эрсати. — Мы ей не поможем. Вряд ли могли помочь с самого начала. Это я виноват — затмение какое-то нашло.

— Но ведь я могла...

— Нет! — он снова перебил ее. Взял за руку и крепко сжал пальцы — они были холодными даже сквозь перчатки. Снова Дезире показалась ему похожей на призрака — холодная, близкая, но недостижимая. Эрсати тряхнул головой, прогнал дурные мысли: он рядом, а значит, ничего плохого не случится. Главное — выбраться из треклятого города.

Несмотря на непрекращающуюся тряску, Кэр все же смог найти безопасный путь до намеченного поворота улицы. Он помнил дорогу, по которой они пришли, и ею же собирался покинуть город. Если хотя бы десятая часть жителей поверит его словам и направится в сторону Феникса, они с Дез постараются затеряться в толпе. Разумеется, сняв облачение инквизиторов. Оставалось неясным только одно: скольких "грешников" убьют инквизиторы, прежде чем те успеют выйти за стены столицы? И скольких еще уничтожат в дороге? Хватит ли людям ума обзавестись оружием? Смогут ли они решиться оказать инквизиторам сопротивление?

Вопросы... вопрос... и ни одного ответа.

Вид, открывавшийся за поворотом, удручал еще сильнее, чем выглядывающие из-под обломков руки и ноги раздавленных людей. Кто-то был еще жив и просил о помощи, но Кэр дал себе зарок больше не спасать ни единой живой души. Чувствовал, что Дезире, хоть ей больно отказывать в помощи, согласилась с его решением. Но то, что открылось им, даже не слишком чувствительного до чужих потрохов эрсати заставило остановиться и задержать дыхание.

Наверное, здесь располагалось нечто вроде контрационного лагеря или чего-то в этом роде. Из-под завалов выглядывали тела. Много тел. Некоторые еще шевелились, пытались сбросить с себя каменный гнет. И над всем этим безумием стоял крик. Не одного человека — множество голосов слились предсмертной какофонией.

В какой-то момент эрсати перестал видеть перед собой руины. Он увидел нечто другое: бетонного монстра: искореженного, окровавленного, истыканного кусками арматуры. Многорукого, многоногого, с сотней глаз и ртов. И чем больше эрсати смотрел на монстра, тем ближе чудовище подбиралось к нему.

За спиной раздался шум приближающихся машин, усиленный громкоговорителем голос. Кэр обернулся и в клубах оседающей пыли увидел мотоциклы. Несмотря на завалы, они продвигались весьма уверенно. Четыре мотоцикла, по два в ряд. Безразличие их водителей к происходящему читалось даже на масках. Следом за четверкой ехал бронированный мини-грузовик: еще два инквизитора в кабине и один — здоровенный, как медведь, — в кузове, за пулеметом. Он озирался по сторонам, и дуло пулемета крутилось вместе с ним, словно третий глаз. На крыше кабины грузовика и был установлен громкоговоритель, из которого раздалось:

— Чтите Господа нашего, неразумные дети его! Это расплата за то, что потеряли веру. Это очищение всходов от скверны, от сорняков греха, которые буйно взошли на ниве Создателя нашего. Покайтесь, омойте слезами и кровью свое падение, потому что воздалось вам по поступкам вашим...

Кэр перестал вслушиваться в слова, когда следом за громкоговорителем выполз тяжело бронированный транспорт на гусеницах. Судя по виду, когда-то бронетранспортер побывал в крайне сложных боевых условиях: на броне виднелись сильные вмятины, следы гари; а также приваренные куски толстого металла, которые, скорее всего, закрывали пробоины. Как техникам Нового Иерусалима удалось реанимировать этого монстра, оставалось только гадать.

Бронетранспортер полз медленно, словно сытый удав. Важно гусеницами крошил в песок завалы. За ним следовал еще один бронированный тяжеловоз, и замыкала процессию пешая группа инквизиторов из шести человек. Среди них Кэр увидел того, который пропускал их в город.

"Постоянно на него натыкаемся".

Процессия приблизилась.

Бетонный монстр продолжал стонать многоголосьем предсмертной агонии, но горожане, которые пытались помочь потерпевшим выбраться, и думать о них забыли, когда увидели машины и услышали голос из динамика. Они становились на колени, складывали ладони в молитве. От сонма голосов, криков, лживых проповедей и тяжелого запаха крови и содержимого вывороченных кишок Кэру стало тошно.

'Кого перевозят такими силами? Вряд ли просто вышли провести воспитательную беседу'.

— Заступники, пророки воли Господа нашего! — отважилась окликнуть последнюю шестерку инквизиторов какая-то женщина. — Нам-то что делать? Создатель с вами говорит, вашими устами воля его до нас доносится. Что нам Господь делать велит?

— Молиться, сестра, — отбрехался один из них.

Женщина не отважилась спорить, но страха на ее лице прибавилось.

Кэр решил, что они с Дезире продолжат свой путь, как только 'важная птица' вылетит из гнезда. Но и тут его планам не суждено было осуществиться. Не успела колонна отъехать еще на несколько метров, как ей наперерез выбежало несколько людей.

Люди что-то закричали, но сквозь шум двигателей голоса не пробивались совсем. Внезапно бежавшие бросились врассыпную, а среди них показались черные силуэты.

Грайверы!

Кэр отлично помнил их быстрые движения, их болезненно тощие тела, увенчанные рогами или гребнями.

Проклятые твари! Как они смогли добраться так быстро? В голове мелькали кадры видеосъемки, которые он видел в Фениксе: темное пятно монстров с Трэшем ЭнЛиамом в центре его.

Какого... Все были уверены, что в запасе больше времени. Откуда взялись эти грайверы? Если их привел Трэш, то жителям Иерусалима осталось жить считанные часы.

'Где мы просчитались?'

Кэр попытался собраться с мыслями, найти новый путь к отступлению, хоть внутренне понимал, что стычки не избежать. Как все не вовремя.

В те секунды, пока Кэр колебался, грайверы начали охоту. Первые жертвы падали на землю — беспомощные, как куклы, надоевшие любопытным детям. Какофонию из криков, стонов и рычанию грайверов нарушили первые автоматные очереди.

— Вы!

Кэр повернулся на голос. К ним быстрым шагом направлялся инквизитор.

'Нет, твою мать, только не это! Не сейчас, будь ты проклят!'

— Мы должны защитить Великого кардинала, — отчеканил подошедший.

'Неужели глава Нового Иерусалима находится в одной из этих жестяных банок?!'

Этого следовало ожидать. Вряд ли есть смысл сидеть в городе, который вот-вот превратится в руины. А уж о приближении грайверов кардиналу наверняка было известно заранее. Странно, что не сбежал раньше — тянул до последнего.

Эрсати внутренне сжался, желудок заледенел и пополз вверх, мешая дышать. Никогда еще Кэр не чувствовал такой злости. Драный мир, драные твари, подонки, мясники, палачи! Инквизиторы и Великий богоподобный кардинал заслуживали сдохнуть точно так же, как и грайверы, и были ничуть не лучше их. А, возможно, куда хуже! Чума, провозгласившая себя благом. Что за дерьмовое чувство юмора у судьбы, если теперь он вынужден рисковать жизнью любимой, ради того чтобы спасать тварь, которую следует пристрелить на месте?!

— Брат, вера покинула тебя? — в голосе инквизитора слышалась угроза. Кэр почти физически ощутил тяжесть прицела на своем лбу, хотя собеседник по-прежнему стоял, не шелохнувшись. Отказаться или попытаться убежать — тут же получить свинца из нескольких стволов. И если сам Кэр еще мог надеяться успеть укрыться в развалинах, то с незрячей Дезире у них нет шансов.

Вместо ответа эрсати поднял вверх винтовку: мол, готов и вооружен. Инквизитор махнул им и бегом направился в сторону машины с громкоговорителем — к самой первой линии обороны.

— Видишь меня? — тихо спросил Кэр у Дезире.

— Да.

— Иди за мной. Я не смогу держать тебя, но всегда буду рядом.

Девушка кивнула в ответ. Вместе они направились за инквизитором. Впрочем, не торопились. Кэр открыл огонь по грайверам, мелькающим на развалинах. И пусть кто-то после этого обвинит его в том, что он не защищал Великого кардинала.

Между тем, людей на развалинах близлежащих домов становилось все меньше: грайверы с яростью оголодавших хищников носились по камням, вылавливая свежее мясо. Инквизиторы же заняли круговую оборону и не делали ни шагу с выбранных мест. То, что у них на глазах гибли люди, — волновало их не больше, чем волка волнует блеянье жирной овцы.

Колонна, ненадолго остановившаяся, снова двинулась по улице.

Если эти нелюди и верили во что-то так яростно, как говорили, то вовсе не в Господа и не в паству его, а в тварь, которая пряталась за стенами бронированной крепости. Эрсати очень хотелось, чтобы грайверы нашли лазейку и вытащили главу Нового Иерусалима на свет.

'Карл Людвиг Фридрих', — всплыло в памяти услышанное давно имя. Так, вроде бы называл Великого кардинала преподобный из безымянной деревни.

— Возьми, сестра, — инквизитор протянул Дезире винтовку.

Она взяла предложенное оружие. Кэр надеялся, что только он увидел дрожь ее пальцев. Будь у него немного больше времени, он бы придумал способ спрятать девушку от инквизиторов. Нужно хотя бы постараться не терять ее из виду.

Новая волна грайверов выплеснулась на улицу зловонной чернотой. Они появлялись отовсюду. Со всех сторон. Но что самое гадостное — за серыми проворными следовали большие черные. Эти твари обладали куда большей силой и живучестью, нежели их более мелкие собратья.

Грохот. Прямо по ходу движения колонны будто поднялась земля. Послышались крики инквизиторов. То ли раздавленных, то ли атакованных грайверами — не рассмотреть за тяжелым облаком пыли.

Колонна замерла.

Кэр возблагодарил всех богов разом за то, что не последовал повелению инквизитора и не потащил Дезире в голову колонны. Что бы теперь от них осталось?

Пулеметчик на первой машине открыл огонь короткими очередями. Несколько грайверов, вынырнувших из пыльного облака, разлетелись на куски. Один ошметок то ли руки, то ли ноги отлетел далеко в сторону, упал перед носом маленького мальчика, что большими глазами смотрел на все происходящее. Ребенок кричал, тянул за руку женщину, чью верхнюю часть тела завалило камнями. Кэр было дернулся, чтобы забрать мальчика, но инквизитор рядом нажал на курок раньше.

— Господь знает, кто достоин милости, — послышалось из-под маски. — Он родился чистым, но от порченого семени.

Кэр был поражен уверенностью этого человека. Он только что убил ребенка. Сделал это с безразличием и даже гордостью. В который раз в душе эрсати вспыхнул плохо контролируемый гнев.

Судя по всему, дальше проехать колонна просто не могла: улицу завалило обломками зданий, рухнувших сразу с двух сторон. Случайность? Кэр в такие случайности не верил.

А скоро стало так жарко, что даже безразличные ко всему инквизиторы начинали затравленно оглядываться. Грайверов становилось все больше, живых людей — все меньше. Простые горожане практически не оказывали сопротивления. Их не учили думать, их зомбировали страхом. Инквизиторы так старались, пугая своих слуг Господним проклятием, что те охотно приняли грайверов за божий промысел и просто цепенели от страха. Скоро трупов стало больше, чем обломков домов. Кэр не успевал менять магазины — у инквизиторов был приличный боекомплект.

Бронетранспортер урчал и ворочался на месте, пытаясь развернуться.

Кэр старался занять такую позицию, чтобы видеть Дезире и быть к ней как можно ближе. Он защищал не Великого кардинала, а свою женщину. А грайверы продолжали наступать. На место павших тут же вставали новые твари. Надежда на то, что их поток все-таки иссякнет, умерла. Вслед за ней умерла надежда, что грайверы пришли без Трэша. За каждым их движением Кэр ощущал присутствие бывшего инквизитора. Как один большой организм они питали его силой, а он управлял ими. Бросал на смерть.

— Больно... — простонала Дез.

Кэр, позабыв об осторожности, обернулся. Она сидела на камнях и держалась за голову. Эрсати приготовился к тому, что она сорвет маску, но нет.

— Он душит меня... — простонала девушка. Слишком громко, чтобы этого не услышали инквизиторы. — Он знает, что мы здесь.

Послышался звук, похожий на плач.

— Это Трэш? — Кэр надеялся, что она услышит его голос.

— Я... Я не уверена, — слабо отозвалась девушка.

— Нам не сдержать их! — крикнул кто-то чуть не в самое ухо эрсати. — Нужно отступать! нужно уходить из города!

Краем глаза Кэр увидел инквизитора: тот был вдвое крупнее самого эрсати, с парой штурмовых винтовок в руках. И, тем не менее, инквизитор, доблестный слуга Господень, собирался поджать хвост и свалить. Кэр предчувствовал подобную трусость и не удивился.

Бронетранспортер, как жук, встал поперек улицы, зажатый своими же верными псами — ни повернуть, ни развернуть, не сдвинуться с места. Великий кардинал, если он действительно находится внутри (Кэр не исключал вариант с отводом глаз), не мог не понимать, что попал в ловушку. В том, что защищающих его инквизиторов перебьют, не было сомнений. Вопрос времени — сколько те смогут продержаться.

Кэр в который раз сменил магазин.

— Ты в порядке? — не услышав ответа, повторил вопрос так громко, как мог.

— Да, — отозвалась Дезире. Было слышно, как она измучена. — Он идет, слышишь? Он привел их, но ему не нужен город.

Кэр и так догадался, что Трэш свободен от меркантильных целей. Для чего ему мир людей? Для чего ему мир, где есть иные расы? Ему нужна свободная площадка, на которой можно заложить фундамент для будущего грайверов. Все остальные на ней — лишние.

Вектор атаки грайверов так резко изменил направление, что Кэр едва не поплатился жизнью. Вместо здорового инквизитора рядом оказался грайвер с человеческой рукой в лапе. Он махнул ею, словно собирался дать Кэру пощечину, но эрсати увернулся. Отшатнувшись, он увидел на земле мертвого инквизитора. Тому свернули или перегрызли шею: сквозь разорванную маску выглядывали ошметки кожи и разорванных мышц. Эрсати увернулся от следующего удара, попытался дать очередь по врагу, но вовремя убрал палец со спускового крючка — еще мгновение, и он бы изрешетил не только грайвера, но и Дезире. Выбрав момент, Кэр пнул тварь в бок. Грайвер злобно взрыкнул, отлетел на несколько шагов. Очередь вспорола серое тело, бросила грайвера на камни.

— Вставай, — эрсати подал Дезире руку.

Дезире стянула маску, глубоко вдохнула и прикрыла рот ладонью. Кэр последовал ее примеру: в ноздри тот час ударил противный запах смерти и чего-то еще, отдаленно напоминающего запах медицинского отсека в Фениксе. Плевать, инквизиторов осталось так мало, что обращать на них внимание просто глупо. Слуги Господни им с Дезире больше не опасны, чего нельзя сказать о Трэше и его марионетках.

Марионетки уже подступали вплотную, сновали рядом с бронетранспортером, но не трогали ни Кэра, ни Дезире. Будто не замечали. Тот грайвер, с человеческой рукой, стал исключением.

Кэр принял решение уходить. Остановиться, чтобы поднять винтовку мертвого инквизитора, вытащить из нее магазин — почти не стреляный. Мозги же слуги Господни только что вылетели из лопнувшего в клыках серой твари черепа.

Дезире двигалась медленно, словно задеревенела. Кэр догадался, что девушка глушила его и свои мысли, закрывала от грайверов невидимой завесой. Иначе они бы давно валялись рядом с убитыми инквизиторами. Долго ли она продержится? Вряд ли! А это значит — надо торопиться!

Грайверы, словно зловонная чума, взбирались на бронетранспортер. Еще недавно казалось, что до этого не дойдет — инквизиторы защищали Великого кардинала с яростной собачьей преданностью. Но поток голодных тварей просто смел их с пути, как ветер сметает листья.

Бежать! Бежать немедленно, пока еще у Дезире остались силы прикрывать себя и его! Одной рукой Кэр держал винтовку, второй взял девушку за руку. Взгляд сам выискал направление, куда можно уйти: два рухнувших дома, откуда и появились грайверы. Сейчас та часть улицы хоть и была завалена железобетонными обломками, но тварей там почти не видно. Риск? Несомненно. Но все лучше, чем торчать на месте.

Эрсати старался подстроиться под шаг Дезире, но все равно поторапливал. Грайверы перестали их замечать. Расправившись с последним инквизитором, они принялись рваться внутрь бронетранспортера, срывать с него листы металла и гусеницы. Серым тварям никогда бы не добиться успеха в этом деле. Но вот черные — совсем другое дело. Под их натиском металлические листы стонали и поддавались.

Кэр и Дезире уже добрались до завала, недавно бывшего домами, когда услышали длинный радостный вой. От него эрсати бросило в холодный пот. Он повернулся, подчинившись нездоровому любопытству. Понимал, что грайверы добрались до Карла Людвига Фридриха — Великого кардинала Нового Иерусалима. Понимал и не смог отказать себе в любопытстве хотя бы одним глазом увидеть человека, который держал в страхе и повиновении земли на многие километры окрест.

Сначала эрсати не увидел ничего, кроме нескольких белых полосок, которые сначала принял за ленты и только потом догадался, что это бинты, которые грайверы успели сорвать с Великого кардинала. В теле, которое твари выудили из бронетранспортера, человеческое угадывалось с трудом. Две руки, две ноги и голова — вроде бы все, как обычно. Но насколько же он был модифицирован!.. Привычные очертания тела терялись за чужеродными имплантатами синтетического происхождения. Лицо покрывали многочисленные следы от швов. Глаза казались большими, навыкате. Затылочная часть черепа отсутствовала, и в ровном круглом отверстии торчал пучок проводов. Похоже, грайверы их вырвали с корнем. Великий кардинал был подключен к какой-то сети? Одна рука будто усохла и теперь представляла собой искусственный трехпалый манипулятор. В теле оказалось вообще много всяческих гибких трубок, часть из которых была уже перекушена или вырвана. Безгубый и беззубый рот непрестанно открывался.

Эрсати рассчитывал увидеть одежду достойную правителя Нового Иерусалима, но с удивлением обнаружил длинную ночнушку, едва ли не до самых пят. Ни маски, ни оружия у кардинала не было. Из открытых на груди и шее ран медленно сочилась странная красно-белая жидкость, намного гуще человеческой крови.

Карл Людвиг Фридрих выглядел скорее жалко, нежели пугающе. Он издал стон, когда грайверы оторвали ему правую руку. Великий кардинал не кричал, не пытался сопротивляться, как будто не видел в этом потребности.

"Надеюсь, тебе, тварь, все-таки больно", — мысленно сказал кардиналу Кэр.

Он не стал наблюдать за тем, как кончит свои дни глава Иерусалима — с ним было покончено еще до того, как грайверы перебили инквизиторов. Смерть же самого Великого кардинала для Кэра была очевидной. Пусть подыхает, а им с Дезире нужно уходить. Желательно и людей забрать — уж теперь-то они наверняка поверят словам, которые он наговорил по радио. Только сколько их осталось — тех, кого еще можно спасти?

— Еще немножко, — эрсати поддержал Дезире, помогая ей взобраться на самую верхнюю часть горы обломков. Когда девушка оказалась рядом, спросил: — Ты отвела от нас грайверов?

Она кивнула. Кэр прижал ее к себе свободной рукой, поцеловал в макушку, удивляясь, как после всего ее волосы сохранили запах теплых цветов.

— Где Трэш?

— Не знаю, я чувствую его везде... — Дезире заметно побледнела, словно ее отравляло само имя предателя.

"Мне бы чуть больше конкретики".

Эрсати повернулся, изучая путь к отступлению. По ту сторону обвала лежала улочка, узкая, как игла. Кэр прикинул, что если они с Дезире спрыгнут туда, то вряд ли смогут уйти достаточно далеко. Тем более что при такой ширине улицы: идти придется по одному, а это значит: неминуемо подставлять Дез под удар. Но иного пути не видно. Грайверы продолжали скапливаться за спиной. Наверняка большая часть инквизиторов уже уничтожена. Столица пала за считанные... даже не часы — минуты. И пусть большую роль в этом сыграло землетрясение. Но Кэр не поручился бы, что подземные толчки не дело рук Трэша.

Паранойя? Быть может. Но слишком уж все удачно сложилось для грайверов.

Они начали спускаться к узкой улице. Кэр поддерживал Дезире, смотрел под ноги сразу и себе, и ей. Иди было сложно — почва то и дело уходила из-под ног, приходилось быстро ориентироваться и вовремя переступать на более устойчивые участки. Оказавшись внизу, эрсати осмотрелся — тихо. Не видно ни инквизиторов, ни грайверов.

Дезире выглядела еще хуже, чем у бронетранспортера. Лицо из бледного стало серым: копоть, пыль, брызги крови и будто даже черное нутро грайверов — все это осело на лице девушки, будто погребальная маска.

— Иди за мной и не отставай ни на шаг, — он взял ее за руку. — Если что-то почувствуешь — сразу дай мне знать.

Они пошли, почти побежали. Дорога потерялась между домами. Обломки попадались лишь изредка, а завалов почти вовсе не было. Землетрясение будто не заглянуло в эту часть города. Потихоньку Кэр начал надеяться, что к тому времени, как улица выведет их хоть куда-нибудь, горожане найдут способ уменьшить количество грайверов. Его надеждам не суждено было сбыться.

Едва улица расширилась и слилась с круглой площадью, эрсати увидел картинку, похожую на ту, от которой они убегали. Площадь, заваленная трупами людей и чудовищ, вонючая, как клоака. Однако, здесь еще были живы несколько инквизиторов, да и горожане взялись за оружие: куски арматуры, лопаты, топоры, у некоторых даже огнестрельное оружие. Скорее всего, подобранное после смерти их прежних хозяев — инквизиторов. 'Овцам' надоело умирать, и они сопротивлялись.

Налетевший порыв ветра защекотал эрсати ноздри, напоминая, что и он, и Дез, сняли маски. Надеяться, что в суматохе инквизиторы не заметят странных пришельцев, — не стал. Натянул маску и попросил то же самое сделать Дезире.

Снова пришлось стрелять. Но на этот раз они с Дез действовали умнее. Девушка, пользуясь общим переполохом, спряталась в укрытии, которое образовали рухнувшие бетонные плиты. Сидя там, она могла оставаться незамеченной и для грайверов, и для инквизиторов. Такая невидимость развязывала ей руки — она могла дать волю своим способностям, не опасаясь, что ее разоблачат или потревожат. На всякий случай Кэр предложил ей не спешить выбираться из укрытия до его условного сигнала. В случае чего, она легко "вскипятит" мозги инквизиторам.

С новой тактикой дела пошли легче. Грайверы продолжали лезть, но за прошедшие несколько минут, когда их натиск сделался особенно сильным, защитники не сдали позиций. И все же инквизиторов крепко пощипали. Таяли даже их силы и уверенность. К тому же к концу подходил боезапас.

Вскоре атаки грайверов стали реже. Да и количество самих тварей уменьшилось, а те, что приходили взамен павших, не успевали дойти до обороняющихся. Баррикады из трупов стали ужасным, но эффективным прикрытием для людей.

Кто-то из инквизиторов приказал отступать. Куда отступать? Выживших инквизиторов поблизости осталось всего трое. Да и то ненадолго. Тот, что призывал к отступлению, через мгновение стал добычей для грайверов. Товарищи пытались отбить его у тварей, но тщетно. Больше того — потеряли еще одного. Последний оставшийся в живых начал пятиться. Его винтовку заклинило. Кэр, сам не понимая, для чего это делает, убил трех грайверов, которые грозили инквизитору. Тот скупо кивнул в знак благодарности.

— Нам следует покинуть город, — проговорил он, обращаясь к выжившим городанам.

Эрсати не понимал его намерений. Если следовать логике всех остальных инквизиторов, то они плевать хотели на простых людей. Тогда что надо этому?

Люди же продолжали следовать словам инквизитора и старались держаться рядом. Осталось их немного — не больше трехсот человек. Десятка три детей, сотня женщин, оставшиеся — в основном молодые мужчины. Впрочем, и это совсем не плохо. Там, где осталась стоять процессия Великого кардинала, выживших нет вовсе.

Атаки грайверов стихли, и Кэр помог Дезире выбраться из укрытия. К щекам девушки вернулась привычная бледность (все лучше, чем серый цвет), кровь под носом была явно свежей. Кэр непроизвольно вытер ее рукавом.

— Куда они идут? — спросила девушка.

— Не знаю. Хотел попросить тебя узнать, — эрсати помнил, что она и раньше копалась в чужих головах, вытаскивала нужные сведения.

Дезире осмотрелась, взглядом ощупала мертвецов, словно искала подходящий экземпляр. И нашла его. Тот инквизитор, которого Кэр посчитал мертвым, еще дышал. Дез резво поспешила к нему, словно шла на какой-то только ей одной слышный сигнал. Кэр едва догнал ее, при этом еще и по сторонам старался смотреть, опасаясь, нового появления грайверов.

— Постарайся побыстрее, — попросил эрсати.

Дезире несколько секунд просто сидела около тела. Часть маски сползла с инквизитора, обнажив истерзанное железной пластиной лицо. У него не было носа, на его месте осталась впадина с двумя дырками, которые, судя по рубцам, зажили совсем недавно. Один его глаз с ненавистью уставился на Дез. Инквизитор едва дышал, но даже при смерти не оставлял попыток убить пришлую. Глядя, как он ощупывает вокруг себя землю, Кэр на всякий случай повернул дуло винтовки к его лицу.

Дезира зажмурилась, потом слегка наклонила голову в сторону, как если бы слушала несуществующий голос.

— Я вижу... дорогу, — произнесла она. — Дорога под землей. Там... — махнула в ту сторону, куда ранее направлялся кортеж с Великим кардиналом. — Нет, не дорога — земля над головой. Тоннель. Длинный, совсем рядом, широкий вход.

— Что за тоннель? Что в нем?

— Я не знаю, он не показывает мне.

Ладно, Кэр мысленно махнул рукой. Важно, что они выяснили, куда собираются отходить горожане. Интересно, что это за тоннель такой, куда ведет и для каких целей его вырыли добродетельные миряне?

— Пошли, — Кэр помог ей подняться. На искривленном болью и злом лице инквизитора промелькнуло что-то вроде мольбы. — Тебе ведь больно, сволочь, — не смог удержаться эрсати. — Не жди, что я пристрелю тебя. Оставлю на корм этим тварям. Другой участи ты не заслуживаешь.

Кэру понадобилось несколько секунд, чтобы решить, как поступать дальше. Горожане отступают в безопасное место — значит, им с Дезире самое время пойти за ними следом. Они быстро нагнали ушедших вперед людей. Находясь в постоянном напряжении и страхе, те не обратили внимания, что один инквизитор постоянно держит за руку или за плечо другого.

Атаки грайверов пришлось отбивать еще несколько раз. Твари выскакивали внезапно и каждый раз пожинали кровавые плоды своей ярости. В одну из таких атак группа потеряла идущего во главе инквизитора. На того выскочил черный грайвер. Пока тварь успокоили, та уже успела оторвать добыче голову.

После этого случая Кэр уже не видел необходимости в ношении маски. Несколько минут люди смотрели на него и на Дезире, как на существ из другой реальности. Перешептывались, неуверенно переминались, но все время держали на прицеле. Возможно, происходи все в другое время, когда рядом не бродят голодные хищники, горожане просто пристрелили бы странных незнакомцев. А сейчас, памятуя, что те только что помогали отбиваться от жестоких тварей, выбрали меньшее из зол — позволили псевдоинквизиторам идти с собой.

Группа медленно, но уверенно продвигалась к главным воротам города. До слуха эрсати нет-нет, а доносились взволнованные обсуждения горожан. Что случилось? Кто на них напал? Действительно ли это кара Господня?

"Идти ли в Феникс?" — этот вопрос звучал чаще остальных. Он же и стал причиной для новой бойни.

Когда группа, наконец, добралась до ворот, ее уже поджидала пятерка инквизиторов.

— Куда от гнева Господнего бежите, овцы? — прогнившим голосом сказал один из них. Винтовка в его руках заставила горожан отступить. Даже те крепкие мужчины, которые только что раскидывали грайверов, вынужденно попятились. — Город покинут только те, кто доказал свою верность нашему Создателю. В Чистилище попадают праведники, а я вижу лишь грешников, которые позабыли заповеди Господа своего.

— Дайте нам уйти! — со слезами выкрикнула одна из горожанок с ребенком на руках. — Мы хотим мира!

— Вы — порченые семена, которые Господь велит выкорчевывать без жалости.

Он поднял винтовку, но выстрел прозвучал раньше, чем инквизитор успел прицелиться. На миг инквизитор замер, опустив взгляд на дыру в груди. Он словно не мог поверить, что такое возможно. Второй выстрел снес ему полголовы, и обезглавленное тело повалилось на спину. Из группы горожан вышел мужчина: невысокий, с курчавыми жесткими волосами и глубокой ссадиной на щеке. Он демонстративно перезарядил ружье.

— Мы уходим, — в отличие от женщины, он не просил, а оглашал решение всей группы. — Вас осталось четверо. Нас, — он повел рукой, — пара сотен. Вы проиграете.

— Предатели, еретики! — взвился еще один инквизитор, но третий выстрел заставил его замолчать.

Инквизиторы явно не были готовы к такой непокорности. Они даже не пытались что-то предпринять, отомстить за павших товарищей. Просто стояли и смотрели, как их паства уходит из обители Господа, плюя на порог бывшего дома.

— Мы пойдем с ними? — потихоньку спросила подошедшая Дезире.

— У нас нет другого выхода. Если Трэш привел грайверов так далеко, то обратная дорога будет небезопасна. И нам нужно присматривать за этими людьми.

Группа горожан медленно вытянулась к выходу из города. Кэр был уверен, что здесь их поджидает Трэш с армией грайверов, но монстров оказалось не больше пары десятков, а самого эрсати нигде не было видно. Дезире подтвердила, что больше не чувствует его присутствия.

Скорее всего, орудует в городе, выискивая и истребляя его обитателей. Тактика выжженной земли — вряд ли Трэша устроит какой-либо иной вариант ведения боевых действий.

Тем не менее, даже та небольшая группа грайверов, на которую натолкнулись горожане, сильно потрепала их ряды. Люди двигались на восток от городских ворот: мужчины окружили женщин и детей плотным кольцом и медленно, как громоздкая черепаха, отступали. Грайверы делали попытки нападать, но в их действиях перестала чувствоваться слаженность. Они как будто снова превратились в бестолковых одиноких тварей.

Группа отходила, оставляя за собой след из мертвых тел — человеческих и туш монстров. Когда неподалеку показалось заграждение из колючей проволоки, эрсати начал понимать, что к чему. Большой ангар, сложенный из кирпича и бетонных блоков, крытый листами железа, вырастал прямо из тела холма.

А вот, похоже, и туннель, к которому отступали горожане. Точнее — вход в него. За колючей проволокой, натянутой между вбитыми в землю стальными сваями, стояли грузовики и несколько легких внедорожников. Здесь же отступающих поджидала группа инквизиторов. Наверное, сначала они пытались вразумить толпу привычным методом — словом. Но горожане ответили свинцом. Кэр в который раз удивился, как быстро жители Иерусалима сменили преданность на беспощадность.

— Их гнев зрел давно, — в унисон мыслям эрсати произнесла Дезире. — Инквизиторы забыли, что господь должен не только карать, но и миловать. Кажется, так написано в той человеческой книге.

— Библии, — подсказал Кэр.

Первыми в грузовики погрузили раненых, следом — женщин и детей. В каждую машину садилось по десятку вооруженных мужчин. Кэр заметил, что у многих есть при себе гранаты.

— Кэр...

Эрсати обернулся на голос Дезире. Сразу понял, что у нее плохие новости. Неужели Трэш снова спустил своих псов?

— Они идут, — только и сказала девушка. — Нужно торопиться.

Легче сказать, чем сделать. Эрсати нашел взглядом того, кто командовал громче остальных. Им оказался тот самый бородач, который первым поднял руку на инквизиторов.

Кэр взял Дезире за плечи.

— Послушай, садись в грузовик, — приказал он, а когда она попыталась сказать слово наперекор, только крепче сжал ее плечи, тряхнул. — Прошу, послушай меня. Не нужно геройствовать, для этих людей ты сделал все, что могла. Теперь ты сядешь с женщинами и будешь делать то же, что делают они: прятать голову и слушаться мужчин. Я постараюсь убедить их главного шевелить задницей. И буду держаться рядом. Поняла?

Она кивнула.

— Пообещай мне не высовываться. Поклянись, если любишь меня, — повинуясь внезапному порыву, Кэр обнял ее.

Убедившись, что девушка села в грузовик, эрсати перезарядил винтовку и направился к курчавому. Вокруг того собирались мужчины, которым он отдавал распоряжения. Когда они заметили Кэра, разговоры стихли.

— Нужно уходить как можно скорее, — Кэр сразу перешел к делу. — Грайверы не будут ждать. Они уже близко. Идут за кровью.

— Нелюдь, — было первое, что он услышал в ответ.

Кэр окинул взглядом собравшихся, но так и не понял, кому же принадлежали слова.

— Что с того? Или вы решили отроить новый Новый Иерусалим и отстреливать все, что неугодно новым инквизиторам?

Его как будто не слышали. Слова: "Не человек!", "Скверное создание!" летели в него отовсюду, словно камни. Эрсати выдержал. Дурачье. Думают, что убийство бывших палачей, обеляет их самих. Видимо, он поспешил с выводами, думая, что жители Иерусалима вдруг научились думать.

— Дайте ему сказать, — прервал крики бородач. — Откуда ты тут взялся, чужак? Ты предупредил нас о нападении?

"Ну, хоть кто-то соображает и видит дальше своего носа".

— Я, — сказал Кэр. — И предупреждаю снова — грайверы пришли не сами, их привел лидер. То, что он дал вам уйти из города, ничего не значит. Сейчас они снова идут за вами, потому что им так приказано. И чем быстрее мы уйдем, тем лучше. Куда ведет тоннель?

Кэру показалось, что бородач не поверил ни единому его слову, таким каменным было его лицо. Мужчины за его спиной перешептывались, но эрсати даже не пытался их слушать. Все равно они будут подчиняться тому, кого избрали новым вожаком. Те, кто привык слушаться одного, не способны на свое мнение. По крайней мере, пока не научатся отстаивать свою точку зрения. А это, судя по всему, будет нескоро.

— Слышали, что он сказал? — обратился к горожанам бородач. — Быстрее, отходить всем!

Он назвал несколько имен и приказал им открывать ворота и уводить первые грузовики. Кэр мысленно вздохнул с облегчением: в какой-то момент он уже начал верить, что человек пристрелит его.

Дальнейшие события закружились в грязном безумном хороводе. Одновременно взревело сразу несколько грузовиков, послышались громкие выкрики. Кэру нашлось место на одной из последних машин. К тому времени как он забрался в кузов, со стороны города на них уже неслась волна грайверов.

— Быстрее, заводите эти колымаги! — кричал эрсати.

Машины медленно, по одной заползали в пасть открывшегося тоннеля. Внутри оказалось пусто. Дороги как таковой нет — только хорошо утрамбованная земля с черными пятнами масла и мелким мусором. Стены ангара плавно сужались в подземную кишку, потолок которой поддерживали стальные сваи. Сами стены обложены кирпичом, но либо неумело, либо качество строительного материала оказалось очень низким. Кладка рассыпалась. В некоторых местах так сильно, что обваливалась целыми пластами. Кэр подумал, что в другое время он бы ни за что не спустился сюда: слишком ненадежным кажется туннель. Тем более сейчас, когда расположенный не так далеко город стал жертвой землетрясения. Возможно, именно благодаря стихии кирпичные стены начали рассыпаться. А что, если впереди появилась заглушка? Тогда беглецы добровольно загоняют себя в ловушку, из которой не будет выхода. Но первые машины, кряхтя, уже волочились вниз. До эрсати только теперь дошло, что на одной из них осталась Дезире. В груди снова необъяснимая тревога: он обещал, что не потеряет ее из виду, а именно так и получилось. С другой стороны, она едет в голове колонны, значит, прежде чем грайверы доберутся до первых грузовиков, им сначала придется разделаться со всеми остальными.

С тыла колонну прикрывали группы на внедорожниках. Именно они последними и въезжали в туннель. Именно они первыми и попали под удар. Они еще только въезжали в зев туннеля, когда чудовища нагнали беглецов. Внутри подземной кишки свет давали только фары грузовиков и несколько ламп в руках людей, которые ютились в кузовах. Эрсати вряд ли мог сказать, что увидел момент, — скорее, услышал, когда о нем известили крики и проклятия обороняющихся и умирающих людей. Стало почти совсем темно. Подземная дорога наполнилась запахом крови и нечистот. Мужчины, сидящие рядом с Кэром, как и он сам, всматривались назад. Вдруг один из них вскочил на ноги, сделал несколько очередей наугад. Благо внедорожники сильно отстали и вряд ли уже нагонят основную группу. Вряд ли уже есть, кому нагонять.

— Не трать понапрасну патроны, они еще понадобятся, — одернул его эрсати. И, несмотря на озлобленный взгляд человека, сказал: — Они пойдут за нами, и либо мы уничтожим всех, либо у тварей сегодня будет еще и десерт.

В первом Кэр откровенно сомневался. Проклятие! А ведь все почти получилось. Если бы не эта погоня!

— Они убивают наших братьев! — выкрикнул кто-то из идущего впереди грузовика.

— Проклятые Господом души грешников, которые пришли за нами! — эхом отозвался другой голос — молодой, женский.

Невозможно остановить лавину, если она начала движение. Кэру оставалось только надеяться, что патронов у 'праведников' достаточно.

Отчаянно казалось, что колонна тащится непозволительно медленно. Почему головные машины не поднажмут? Да — грузовики большей частью были старыми и порядком прогнившими, но наверняка они способны выдать гораздо большую скорость.

Кэр до боли закусил губу. В замкнутом пространстве и в темноте он чувствовал себя кроликом, по следу которого идет хитрая лиса. И не одна лиса — целая свора голодных хищников.

— Они там!.. — закричал мужчина, который недавно палил наугад. Он снова вскочил. Грузовик подпрыгнул на какой-то неровности — и человек чуть было не выпал из кузова. Только руки товарищей затянули его обратно.

— Они там... — бормотал мужчина. — Вы не видите их? Они идут за нами. Идут за нашими душами. За нашими душами! — закричал срывающимся голосом.

Послышался звук удара — и человек кулем повалился к ногам сидящих вдоль бортов.

— Спасибо, — сказал Кэр. — Паники нам только не хватало.

Впрочем, человек оказался прав в одном: грайверы действительно приближались. Их пока не было видно, зато уже можно услышать. Твари не считали нужным скрываться. Почуяв новую добычу, они разразились лающим смехом, будто гиены.

Люди приготовили оружие.

Неожиданно колонна встала. Грузовик затормозил так резко, что сидящие в кузове не смогли удержаться на ногах. Снова послышались панические выкрики. Кто-то зарыдал в голос, взывая к своему богу.

— Фонари! — заорал эрсати, бросаясь к заднему борту кузова.

В голове неожиданно стало пусто. Похоже, случилось именно то, чего он опасался: часть туннеля обвалилась, и дальше дороги нет. А это значит — осталось всего несколько минут, прежде чем от них останутся только кровавые воспоминания. Страха не было, только обида из-за несправедливости, которая не позволила им с Дез пожить так, как они хотели. Хотя бы немного. Не убегая, не стреляя и не пытаясь выжить. Очень хотелось, чтобы сейчас она оказалась рядом. Но это слишком глупо. Обвал можно разобрать — шанс все равно существует.

В темноту ударил яркий луч света. Затем еще один. Конечно, не прожектора, но тоже очень мощные штуки.

Грайверов пока не видно, но их крики все ближе. Взорвать бы туннель и отсечь от себя хищников, но кто поручится, что не обвалится вся подземная кишка?

С передних машин слышались крики. Случилась какая-то авария (эрсати не очень понял какая), но вот-вот обещали все исправить.

— Быстрее... — одними губами прошептал Кэр.

Грайверы появились раньше, чем колонна сдвинулась с места. Они выныривали из темноты, немного тушевались от слепящего света фонарей, но быстро приходили в себя и бросались к людям.

Туннель наполнился звуками стрельбы. С передних машин бежали мужчины и присоединялись к обороне. Голодных тварей, рассчитывающих на знатное пиршество, встретил огненный шквал.

Кэр старался не расходовать много патронов, стрелял короткими очередями, целил в голову. При таком огневом перевесе, как у них, продержаться казалось вполне реально. Главное — внимательность. Не пропустить ни одного грайвера.

Он услышал странный металлический лязг, но не придал ему значения, решив, что это всего лишь слуховая галлюцинация. Но вскоре лязг приблизился. И что самое странное — звучал он со стороны нападающих тварей. Те резко отпрянули в стороны, пропуская вперед нечто. Источником лязга стал черный грайвер, который держал перед собой кусок ржавого металла. Причем кусок большой — нижняя его часть сильно скребла по полу. Где тварь обзавелась импровизированным щитом — оставалось только догадываться.

Несколько выстрелов не принесли никакого результата. Металл оказался слишком толстым.

Добравшись до грузовика, тварь метнула щит в стоящих там людей, а сама в прыжке преодолела первые ряды обороняющихся и рухнула к ним в тыл. Остальные грайверы почувствовали слабину добычи — и бросились к ней с еще большей яростью. По ним, конечно, стреляли, но уже не так слаженно, как до того. Черная тварь, прежде чем издохнуть, успела задрать не меньше пяти человек, но главное — она открыла дорогу потоку своих собратьев.

Люди сдерживали натиск не больше полминуты, а потом грайверы дотянулись до них. Обозленные и опьяненные кровью, твари убивали и шли дальше, не обращая внимания на издыхающее под ногами мясо.

Кэр выстрелил — разворотил череп очередному грайверу, прицелился снова и с ужасом услышал металлический щелчок. Кончились патроны. Из полумрака вылетело темное тело — врезалось в грудь. Эрсати опрокинулся, интуитивно заслонился оружием. Короткие когти ударили по винтовке, скрежетнули где-то рядом. Прозвучавший рядом выстрел отбросил грайвера. Эрсати перекатился в сторону, вскочил на ноги. Из оружия оставался только энергетический кулак. За спиной послышался скрежет. Кэр резко развернулся: цепляясь когтями, через борт переваливался еще один грайвер. Эрсати бросился к нему, увернулся от удара и ударил сам. Тварь взвизгнула — и исчезла.

В него снова врезались. Кэр упал, попытался отмахнуться, но тщетно — грайвер придавил руку. В лицо пахнуло смрадом. Краем сознания эрсати понял, что почти не слышит выстрелов. Их смяли. Их разорвали на куски. А теперь голодным тварям остается только идти дальше и просто завершить начатое. Ярость ударила в голову. Он попытался отвести от себя оскаленную морду грайвера, но сил не хватило. В глаза плеснуло чем-то горячим и тягучим. Дышать стало нечем.

А потом наступила тишина. Неожиданная и тяжелая. Тишина, давящая на уши, тисками сжимающая голову.

Что случилось? Это и есть смерть? Вряд ли — ощущение на лице чего-то липкого никуда не делось.

Кэр попытался пошевелиться. Удалось без труда. Он протер лицо ладонью, открыл глаза. Грайвер лежал рядом и не шевелился. Издох? Эрсати на всякий случай схватил первую подвернувшуюся под руку винтовку, проверил боезапас. Патроны в магазине еще оставались. Теперь подняться, осмотреться.

В непосредственной близости не осталось ни одного живого грайвера. Твари будто просто издохли. Рядом стоял на коленях и зажимал рану в плече человек. Взгляд безумный — похоже, тоже не понимает происходящего.

Но главное эрсати заметил уже потом: твари дальше по туннелю все еще виднелись. Вполне живые, злые и пытающиеся пробиться к людям. Но сделать этого они не могли. В воздухе перед ними застыла прозрачная завеса. Завеса немного искривлялась, точно от дуновения ветра. И только потому была видна.

Кэр бросился к борту. Так и есть: Дезире!

Она стояла среди груды мертвых грайверов и людей. Стояла, вытянув руки перед собой.

— Дез! — эрсати выпрыгнул из кузова.

Девушка не ответила. Лицо сосредоточенное, незрячие глаза распахнуты.

От головы колонны послышался звук взревевшего двигателя.

'Разобрались с проблемой?'

Грайверы за завесой бушевали, бросались на заслон, но пробить его не могли.

— Уходим! — послышался громкий выкрик. — Быстро! Быстро!

— Идем, — Кэр тронул Дезире за плечо. — Пора уходить.

— Уходи, — прошептала она.

Эрсати будто ледяной водой окатили. Что значит: уходит?! Что значит?!

— Я не смогу держать их долго, — в ее голосе совсем не было эмоций. — Ты должен.

Кэр достал пару оставшихся гранат. Обвалится туннель или нет? Без Дезире он не уйдет!

Грузовики начали удаляться. Все, кроме последних двух — ехать на них было уже некому.

— Я сейчас брошу гранаты, а потом мы побежим, поняла? — спросил Кэр.

Дезире молчала. Завеса вздрогнула и немного поддалась под натиском грайверов. Те, почувствовав победу, усилили натиск.

Лицо Дезире болезненно скривило, из носа брызнула кровь.

— Уходи! Пожалуйста, — ее руки дрожали, голос срывался на всхлип.

Мир вокруг Кэра рушился.

— Мы уйдем вместе. Только так.

Голова раскалывалась от обезумевших мыслей.

— Можешь идти? Медленно. Нам надо добраться до грузовика.

Дезире неуверенно кивнула. Кэр взял ее под локоть, потянул назад. Но стоило ей сделать всего один шаг, как завеса снова заколебалась. Пододвинулась ближе.

— Нет, — произнесла Дезире.

— Значит, мы останемся здесь вместе.

Кэр не сомневался и не рассуждал. Время рассуждений ушло. Они сделали то, ради чего приехали, но не смогли довести дело до конца. Это плохо, обидно. Но еще хуже, что он не сможет сдержать обещания и защитить Дез. Слова на ветер. А ведь он действительно в них верил.

Он обнял девушку. Сжал в руке гранаты.

— Скажешь, когда выпустишь их.

— Я люблю тебя... — прошептала Дезире.

Он хотел ответить, но не смог. Не успел. Мир вокруг вздрогнул и взорвался. Кэр вроде бы слышал крик Дез — надрывный и отчаянный. Вроде бы видел ослепительную вспышку. Он продолжал стоять, даже продолжал обнимать Дезире... какое-то время. А потом она обмякла. Упала бы, не поддержи он. Что она сделала — Кэр не знал. В ушах стоял пронзительный звон, а в воздухе клубилась пыль. Такое ощущение, что туннель все же не выдержал и обрушился. Никто не кидается, не рычит, не пытается разорвать тебе горло.

— Дез, ты как? — спросил неуверенно.

В ответ тишина.

Эрсати взял девушку на руки, на нетвердых ногах двинулся прочь. Если она сумела хотя бы на время отбросить грайверов, он сумеет вытащить ее на поверхность.

На голову сыпалось каменное крошево. Стараясь дышать через раз, Кэр добрался до первого из двух грузовиков, осторожно положил на пассажирское сидение Дезире, сам сел за руль. Грузовик завелся сразу. Кто его вообще заглушил? Темноту прорезала пара снопов света.

— Держись! — прохрипел эрсати. — Мы скоро выберемся.

Он вжал педаль газа в пол. Грузовик вздрогнул, чуть было не заглох, начал набирать скорость. За спиной что-то скрежетнуло. Эрсати переключил скорость. Нет ничего вокруг — только темнота. Никаких звуков. Он выберется!

Скрежет повторился и тут же сменился нарастающим грохотом.

Обвал?! Все-таки обвал?!

Грузовик мчался по подземной кишке, следом за ним осыпались стены. По кузову и кабине бил каменный дождь. В лобовое стекло уже дважды влетали большие камни — и каждый из них оставил после себя паутину трещин. Одна фара внезапно погасла. Грузовик на чем-то подпрыгнул. Кэр не удержал руля — и машину метнуло в сторону, протащило боком о стену. Послышался пронзительный скрежет, посыпались искры. С большим трудом эрсати выправил руль, снова заставил машину ехать ровно.

Обвал их не догнал. Остановился где-то на полпути до выезда на поверхность. Кэр еще продолжал прислушиваться, но кроме гула двигателя, иных звуков не было.

Они выскочили на свежий воздух, будто пробка из бочки. Эрсати ударил по тормозам. Грузовик остановился.

Выбрались?! Неужели?!

Вокруг простиралась ночь. Спокойная и звездная. Вдалеке виднелись пятна движущегося света — уцелевшие машины. Они двигались на северо-восток. Все же не решились ехать к Фениксу? Ну и как знают!

Он тронул Дезире за плечо.

— Дез, мы все-таки выбрались. Ты большая молодец.

Девушка не шелохнулась.

Предчувствие беды липкими щупальцами обвилось вокруг шеи. Ком подступил к горлу и не давал дышать. Эрсати перевернул девушку на спину, провел ладонью по ее щеке — холодная. Уже трясущимися руками проверил пульс и сердцебиение.

Она выглядела так, будто просто уснула и вот-вот проснется. Улыбнется на его прикосновение, а он почувствует ее тепло.

Больше никакого тепла.

Кэр вывалился из кабины, чуть не падая, обежал ее и вытащил тело Дезире. Тут же упал на колени. Поддерживая ее голову на руках, просил не уходить. Просил вздохнуть. Потому что это неправильно. Это он обязан был ее защищать, а на деле получилось, что защитой ему стала она.

Глава 3.

Дуга плазменного резака то тускнела, то обрывалась вовсе. Тусклый свет мерцал, исчезая почти полностью. Электрическая сеть явно не выдерживала мощности резака, но пока еще держалась.

Чтобы срезать одни только петли, понадобилось не менее часа времени. Шиверы менялись местами, так как раненый Диэм все еще не восстановил силы, а у Йарики не получалось достаточно сфокусировать плазменную струю.

В конце концов, металл сдался. Понадобилось еще немало времени, чтобы при помощи узкой монтировки выдвинуть дверь на себя и, наконец, уронить ее внутрь технического отсека.

К концу вскрытия оба были мокрые, но довольные проделанной работой.

Йарика повеселела, почувствовала себя свободнее.

За дверью действительно оказался коридор. Неосвещенный.

— Фонарь есть? — спросила шивера.

— Да.

С арбалетом Йарика расставаться не пожелала, но на всякий случай прихватила с собой штурмовую винтовку инквизиторов — с пятью магазинами. Диэм тоже остановил свой выбор на этом оружии, хотя в арсенале более не существующей группы имелись и пистолеты, и автоматы, и ружья. Хватило бы на небольшую войну. Тем более что в отличие от вездесущего хлама, заполняющего технический отсек, оружие и боеприпасы хранились отдельно, в специальной промасленной бумаге.

В найденный тут же рюкзак набрали консервов и немного медикаментов. В дополнение ко всему прочему Йарика перевязала несколько плакатов со схемами главного корпуса, закинула их себе за спину.

Наконец, вооружившись мощными фонарями, шиверы двинулись по коридору.

Звуки собственных шагов улетали в темноту, где и растворялись без остатка. Лучи фонарей скользили по стенам, полу и потолку, но ничего, кроме металлической обшивки, не высвечивали.

Коридор закончился лифтовой шахтой. Раздвинув двери, шиверы нашли металлическую лестницу, плотно прилегающую к стене. Следующие полчаса они потратили на то, чтобы спуститься на нижний уровень. Если верить схеме, то главное здание комплекса располагалось именно здесь. Оставалось решить проблему доступа. Если дверь в здание будет закрыта — придется возвращаться ни с чем. Здесь резак уже не подключить.

Еще не дойдя до конца очередного коридора, шиверы уже знали: путь дальше свободен. Тяжелая, толстая дверь была открыта настежь.

Йарика даже прибавила шаг, точно опасалась, что проход закроется перед самым носом.

— Свалим все на автоматику? — спросил Диэм.

Он выглядел озабоченным.

— Сваливай, на что хочешь. Открыто — и хорошо. Только по сторонам смотреть не забываем. Если поторопимся, скоро будем в гараже.

Они шли, вслушиваясь в окружающую пустоту, всматриваясь, вдыхая стоялый воздух. Оба на всякий случай запустили процесс боевой трансформации, превратив собственную кожу в прочную броню.

Первые отсеки походили на буферные зоны, сейчас пустующие. Далее начались склады, заваленные всяким мусором. Осматривать их шиверы не стали.

Потом — более обжитые помещения, но и они не отличались каким-то особенным изыском. Тесные коробки-кабинеты. Обстановка самая аскетичная. Металлическая легкая мебель в строгом порядке расставлена по однотипным комнатам. Никаких украшений, цветочных горшков или картин. Стены голые, затянуты в светлый пластик. Зато почти на всех столах — компьютеры. В каждой комнате большой принтер и какая-то другая аппаратура, назначения которой Йарика не знала.

Место для работы — не для жизни.

Все двери раскрыты настежь. Ни следов спешной эвакуации, ни трупов.

Комплекс будто вмиг опустел.

— Стой... — Диэм схватил спутницу за локоть. — Тихо...

Йарика замерла. Вслушалась в тишину. Ничего, кроме собственного дыхания, не расслышала.

— Что еще?

— Наверное, показалось, — с сомнением в голосе проговорил Диэм.

— Подожди, — шивера присела на корточки, развернула перед собой схему. Быстро сориентировалась. — Идем до конца зала, там будет лестница. Поднимемся немного выше.

Лестница оказалась винтовой и вилась вдоль стены широкого стального колодца. Судя по всему, некогда по нему перемещалась лифтовая платформа. Но сейчас ее останки застряли чуть ниже уровня поля — перекошенные и смятые. Вокруг платформы гроздьями висели силовые кабели. Как они тут оказались — непонятно. Никаких серьезных повреждений в стенах не видно. Или кабели вытащили уже после падения платформы? Пытались наладить подачу электроэнергии?

— Стой... — идущий впереди Диэм снова остановился. — Или я схожу с ума...

— Нет, — прошептала шивера. Она тоже услышала... нечто. Какое-то еле различимое постукивание. Будто кто-то, сидящий за стеной, часто стучит в стену. Но стучит бессвязно. Никакой закономерности в звуках не слышится. — Крысы?

— Вполне... Что у нас рядом?

— По-моему, что-то вроде лабораторий с одной стороны и жилых комнат — с другой. Но не уверена.

— Есть чего пожрать, — Диэм приложил ухо к стене. — Нет, не оттуда — глухо, — перевел взгляд вверх. — Скорее, шумят там.

Шивера передернула затвор винтовки.

— Идем, посмотрим, что это за крысы, — ее голос изменился, стал похожим на рык. Клыки удлинились.

Диэм ощерился, повторяя звериный оскал спутницы. Его глаза, наполненные молочным туманом, сверкнули в свете фонаря.

Сплошная поверхность стальной шахты дважды прерывалась раскрытыми дверьми, за которыми виднелся новый этаж. Но лишь на третий раз Йарика окликнула спутника, призывая его остановиться.

— Нам сюда.

Над дверьми отчетливо виднелась цифра '-1', нанесенная белой краской.

— Если схема не врет — гаражи располагаются тут. Минус первый этаж. Отсюда, по пандусу, можно выбраться наружу. Ты меня слушаешь? — шивера дернула Диэма за руку. Тот рассеяно кивнул, но ничего не сказал.

Пожав плечами, Йарика направилась к дверям.

Диэм нагнал ее через несколько секунд, резко развернул, прижал спиной к стене. Его жесткая ладонь плотно накрыла ее рот. Во взгляде шиверы бушевало негодование, но Диэм не отпускал.

— Там что-то есть, — прошептал он.

Луч его фонаря рассекал темноту не то ангара, не то просто большого зала, но так и не наткнулся ни на единое препятствие. В конце концов, мрак поглощал свет.

— Конечно, есть, — со злостью выплюнула Йарика, ненадолго освободившись от ладони спутника. — Транспорт.

— Прислушайся...

С трудом погасив в себе ярость, шивера прислушалась. Снова странный шум. Немногим громче, нежели раньше. Нет, это не мышь. Звук металлический. Металлом по металлу.

— Энергия в технический отсек, где мы спали, подается откуда-то отсюда. До сих пор работает либо главный генератор, либо вспомогательный. Возможно, часть систем здесь, внизу, не обесточена и продолжает функционировать. Мы не знаем, что это за системы. Вполне возможно — какие-то защитные, активизированные во время эвакуации комплекса. Ты идешь, как на прогулке. Давай поосторожнее.

— За собой смотри, — прошипела Йарика.

Забота спутника бесила. Кто он такой, чтобы читать ей лекции? Не особенно умелый наемник, с простреленной когда-то башкой и развороченной грудной клеткой.

Шивера оттолкнула Диэма и уверенно шагнула в темноту. Тут же споткнулась, чуть было не упала. По полу тянулся толстый кабель.

Йарика прикрыла глаза, глубоко вздохнула и медленно выдохнула.

Да что же с ней происходит? Неужели сказывается беременность? Плохо! С такими нервами только на поле цветы с бабочками рассматривать.

Диэм молча остановился рядом.

Йарика вздохнула еще раз. Открыла глаза. Спокойно, не время показывать норов. Ангар действительно может оказаться опасным.

— Идем, — проговорила тихо.

Они ступали бесшумно. Напряженные, готовые в любое мгновение броситься на пол или уйти в сторону.

Металлическое постукивание перемещалось. Поначалу оно доносилось спереди, потом стихло, а когда послышалось снова, то звучало уже из-за спины. Причем гораздо ближе. Но свет фонарей ничего не выудил из темноты. Зато все чаще стали попадаться силовые кабели. Они валялись в беспорядке. Иногда переплетенные невообразимыми узлами, иногда брошенные целыми бухтами, иногда и вовсе скрывающими под собой металл пола.

— Смотри! — Йарика с трудом сдержала радость.

Световой луч уперся в кузов грузовой машины.

— Ты молодец, — похвалил ее Диэм.

Они осторожно обошли вокруг находки. Грузовик был окрашен в темно-зеленый цвет, имел мощную колесную базу, угловатую кабину и нечто кубическое, смонтированное в кузове.

— Только бы был на ходу... — сказала Йарика.

Темнота взорвалась высоким скрежещущим звуком, точно кто-то голыми руками рвал на куски стопку металлических листов. Шиверы разом повернулись на шум, подались в стороны. Лучи фонарей высветили какое-то движение — на самой границе тьмы и света. Нечто размером с вурста, а то и больше.

— Что это было?! — выкрикнула шивера, когда нечто скрылось из виду.

— Не знаю...

Они крутились на месте, пытаясь вновь засечь неприятеля.

Об опасности Йарику предупредил все тот же металлический ляг, но теперь стремительно нарастающий. Шивера инстинктивно бросилась в перекате на пол, тут же вскочила на ноги метрах в трех от того места, где только что стояла. Громоздкая туша на большой скорости промелькнула мимо. Луч фонаря успел высветить стальной каркас и множество рук-манипуляторов.

Робот?!

Но времени на раздумья нечто не оставило. Развернулось по короткой дуге — снова бросилось на шиверу. Пришлось снова спасаться бегством. Несмотря на внушительные габариты и несуразность конструкции, противник передвигался на удивление резко. Он будто летел над полом.

Йарика нырнула под грузовик. Быстро переползла на противоположную сторону. Побежала. Мысли спрятаться и затаиться не возникло. Судя по всему, тварь либо видит в темноте, либо ориентируется каким-то иным способом.

Снова нарастающий металлический шум — и снова падение, перекат. Над самой головой что-то взвыло и тут же погасло. Точно с огромной скоростью раскрутили тяжелый диск.

Бег в темноте, при мельтешении узкого луча фонаря, — еще то удовольствие. Йарика чуть было не налетела на неожиданно вынырнувший из черноты грузовик. Отвернула в сторону. В пол следом за ней что-то ударило. Пули? Не похоже. Что-то другое. Что-то куда массивнее.

Шивера изменила направление, потом еще раз и еще раз. Стальное чудовище не отставало.

В ногу, чуть ниже колена, ударило. Боль короткой вспышкой обожгла разум. А потом мир потерял привычную стабильность. Йарика вытянула перед собой руки — и покатилась кубарем. Винтовка выпала из рук, отлетела куда-то в темноту. Шивера же попыталась снова встать, но раненая нога просто отказала.

Многорукая тварь приближалась размытым пятном. Снова на огромной скорости завертелся диск.

Йарика, цепляясь пальцами за рифленый пол, начала отползать. Глупо — не ушла бегом, куда уж теперь, покалеченной? Но чувство собственного сохранения не позволяло сдаться. За спиной болтается арбалет. В нем остался болт с взрывным снарядом. Дотянись — выстрели. Всего-то секунды три. Вот только даже этого времени нет.

Короткая очередь ударила во вплотную приблизившуюся тварь. Отбросила ее немного назад. Остановила.

Шивера не теряла времени даром. Надо отползти дальше. Еще дальше! Если выстрелить сейчас — опалит взрывом.

Диэм продолжал стрелять, не позволяя стальной твари приблизиться к спутнице.

Руки сами выхватили арбалет. Дрожащие пальцы нашли драгоценный болт. Зарядить, взвести спусковой механизм.

Стрельба стихла — тварь рванула к добыче. В свете бьющего прямиком в надвигающееся чудовище луча Йарика рассмотрела карикатурную маленькую голову, сидящую на сегментированном теле.

Выстрел.

Жар и пламя ударили в лицо.

Шивера зажмурилась, закрыла лицо рукой.

Она ничего не слышала, когда Диэм подхватил ее и потащил прочь от раскаленного факела, в который превратился страж ангара. Она ничего не видела, когда снова открыла глаза — только огненно-красные всполохи.

— Извини, что так долго, — сквозь шум в голове просочились слова Диэма. — Боялся в тебя попасть.

Йарика только отмахнулась. Надо бы врезать ему промеж рогов, чтобы в следующий раз меньше думал и больше делал. С его-то осторожностью она не один раз могла лишиться головы. Но это потом. Сейчас немного прийти в себя, а потом уходить. Загостились.

— Помоги, — сказала шивера, протягивая Диэму руку.

Подняться оказалось несложно, а вот стоять на двух ногах — невозможно. Голень левой ноги превратилась в месиво из мягких тканей, разбитых костей и частей брони. Больше того — в ней зияла самая настоящая сквозная дыра диаметром в пару сантиметров.

— Чем это он меня? — спросила Йарика, снова усаживаясь на пол. Надо остановить кровь.

— Похоже, какие-то мощные заклепки. Ими и стрелял. Вообще странная штука. Это ремонтный робот. Я видел подобные модели. Правда, нерабочие. Их использовали до войны. Безобидная штука... должна быть.

— Свихнулась безобидная штука, — поморщилась шивера.

— Как бы не случилось здесь и других таких же, — Диэм всматривался в темноту.

Йарика перебинтовала ногу, снова поднялась. Кровь скоро остановится, но нормально передвигаться она не сможет еще дня три.

Плохо!

— Сама никак? — спросил Диэм.

— Нет.

— Подожди...

Он скрылся в темноте, но ненадолго. Вскоре вернулся с парой кусков арматуры: длинной — с метр; и короткой — сантиметров в двадцать.

— Держи. Наложи шину, — он протянул шивере короткий кусок арматуры. — А этот, — протянул длинный, — легкий, сойдет на первое время за трость. Я проверю грузовик. Если это действительно был ремонтный робот, он просто обязан содержать технику в исправном состоянии.

Йарика приняла куски металла с кривой усмешкой, даже отвесила шутовской поклон, затем снова уселась на пол. Надо будет не забыть потом, как поправится, оторвать Диэму голову. Стратег — ничего не скажешь! Оставил ей носиться по ангару, уворачиваясь от атак железной махины, а сам тем временем прятался по темным углам. Выжидал. Итог выжидания хорош — ничего не скажешь. Но все же проучить его лишним не будет.

Она успела перебинтовать себе ногу, когда грузовик взрыкнул и тут же заглох. В воздухе появился запах выхлопных газов. Шивера поднялась, стараясь не наступать на раненую ногу, поковыляла на звук.

Диэм засел в кабине и пытался разобраться с ворохом электрических проводов, вырванных им из-под рулевой колонки. Фонарь лежал рядом, на сиденье. Что-то заискрило. Двигатель грузовика снова завелся, но на этот раз уже не заглох.

— Где научился? — спросила Йарика, залезая в кабину.

— Была небольшая практика, — отмахнулся спутник. — Куда рулить?

Шивера вытащила из-за спины схему.

— Ворота сразу за нами.

— Понятно. Сиди, попробую открыть.

Диэм выскользнул из кабины.

Йарика усмехнулась: похоже, она становится постоянным посетителем медицинского блока Феникса. То рука, то теперь нога. Как на работу ходит, не иначе. Впрочем, до того блока надо еще добраться. Пока они хоть и заполучили транспорт, но воспользоваться им не в состоянии.

Словно в ответ на ее мысли, сначала под потолком ангара зажегся тусклый свет, а потом послышался тихий металлический скрежет за спиной — там, где должны находиться ворота.

'Неужели у него получилось?'

В такую удачу не верилось. Все казалось, что вот-вот появится еще одна металлическая тварь или кто-то еще. Но никто не появлялся. Только Диэм пулей залетел в кабину. Несмотря на все его старания, самодовольную улыбку он скрыть так и не смог. Глядя на нее, Йарика еще раз напомнила себе плотно 'поговорить' со спутником после выздоровления.

Грузовик тронулся с места, начал разворачиваться. Горящие под потолком лампы к этому времени набрали силу. Ангар выплыл из темноты. Стали видны еще два таких же грузовика, нагромождение каких-то бочек и ящиков. Шивера порадовалась, что в безумстве бегства не налетела на вот такое сооружение, под которым вполне могла себя похоронить и без помощи металлического чудовища. Но больше бочек и ящиков ее привлекли кубические конструкции, смонтированные в кузове каждой машины. Будто древние электрические подстанции, только меньшего размера. Йарика обернулась — в кузове их машины имелась такая же конструкция. Она была обшита стальными листами, выкрашенными в белый цвет. Имелось несколько панелей: одна, снабженная какими-то надписями и кнопками; и остальные — с лампами индикации.

Конструкция наверняка тяжелая и будет задерживать в пути, но ее демонтаж вряд ли удастся провести быстро. Шивера поморщилась, но ничего говорить не стала. Плевать. Они уже на колесах. Несколько часов погоды не делают.

Стена за грузовиком раскрывалась медленно, со скрипом и скрежетом. За ней просматривался туннель, освещенный редкими напольными светильниками. Йарика уже с трудом сидела на месте — так ей не терпелось выбраться на поверхность. Казалось, ворота будут открываться вечность. В какой-то момент они даже замерли, не раскрывшись полностью. Но затем вздрогнули и продолжили движение.

Наконец, Диэм нажал на педаль газа — и грузовик покатил к выходу.

* * *

Дорога до места сбора племен заняла двое суток. Именно суток. Дикари практически не останавливались. Делали небольшие привалы, чтобы дать отдохнуть лошадям. Сами же, включая детей и женщин, на ходу и ели, и спали. Гракха такая стойкость сначала забавляла, а потом стала раздражать. Он-то не мог, как они. Если коротких привалов еще хватало на то, чтобы размять затекшие ноги и спину, то отсутствие сна они компенсировать не могли никак. К исходу первых суток зарккан начал ловить себя на том, что отключается на несколько секунд. Он продолжает управлять тягачом, продолжает держать руль и всматриваться в дорогу, но разум выпадает из реальности. Перестает фиксировать происходящее.

В конце концов, он все же остановил машину и, бросив Рурку, что поспит хотя бы час, отключился. Проспал он шесть часов, после чего вурст все же растолкал его. Оказалось, что дикарей осталось гораздо меньше, чем было накануне. Основная часть племени ушла дальше. В охранение Рурку задержались два десятка мужчин. В их сопровождении остальную дорогу и проделали.

Место сбора племен достигли под вечер, когда солнце только-только коснулось горизонта. Место располагалось в округлой впадине, в центре которой виднелись развалины какого-то одиночного строения. По всему периметру впадины, насколько хватало глаз, на равных расстояниях друг от друга, были установлены высокие деревянные столбы, каждый из которых венчала связка человеческих черепов. Черепа сложены и в основании столбов — точно клумбы.

Сама впадина голая, вытоптана до состояния асфальтированной площадки. Людей мало, разбито не больше десятка палаток.

К подъезжающему тягачу собрались все — от мала до велика. Кто-то выкрикивал приветственные слова, но основная часть собравшихся смотрит с настороженностью.

— Мы здесь как стружка в бороде, — проворчал Гракх, заглушив тягач. — Чтоб я сдох! Обратно мы либо поведем эти ублюдков за собой, либо они сожрут нас.

— Тобой подавятся... — послышался из жилого отсека голос Рурка.

Глаза зарккана расширились.

— Это что, шутка была?! — обернулся он. — Чтоб я облез! Ты нашел время шутить, оглобля кривая!

Лысая голова Рурка появилась в кабине.

— Ты волосатый и вонючий — тобой побрезгуют, — осклабился он, блеснув крепкими желтыми зубами, больше походящими на клыки.

— Я вонючий?! — задохнулся Гракх. — Чтоб ты сдох! Мощь единых цехов мне в подмогу!

— Идем, — примирительно сказал вурст. — Обещать могу одно — скучать не придется.

Они остановились в расположении племени Диака голого. Им выделили отдельную палатку. Весьма просторную, хоть и вонючую — даже на вкус зарккана. Пахло плохо выделанными шкурами, потом и перегаром. И все же зарккан, несмотря на весь свой негатив по отношению к дикарям, не смог отказаться и не выспаться в более-менее сносных условиях хотя бы раз.

Выспаться не удалось. Их поднимали на ноги каждый раз, когда к впадине приближалось племя очередного Большого вождя. В таких случаях округу разрезали протяжные гудки-стоны многочисленных труб, а разрастающийся лагерь наполнялся криками и шумом.

Рурк выходил из палатки и ожидал прибытия соплеменника. Действительно, Большими вождями оказались исключительно вурсты. Они выступали степенно, осознавая собственную силу и значимость. Огромные, испещренные шрамами, среди людей они действительно выглядели великанами. Даже без оружия каждый из вурстов внушал Гракху самое отвратное ощущение, которое он мог себе представить, — страх. Снова страх!

Эти здоровяки отличались от Рурка. Пусть не ростом или какими-то особенностями телосложения. Отличались, прежде всего, взглядом. В их глазах зарккана не увидел разума. Лишь затаенную звериную злобу. Взгляд хищника, готового броситься в схватку.

И с этими хищниками Рурку придется сражаться.

Утро ознаменовалось настоящим ревом нескольких десятков труб. За ночь к впадине собралось несколько тысяч дикарей. Гракх не знал, сколько именно, — и не хотел знать. Его взгляд блуждал по людскому морю и не находил, за что уцепиться. Ничего знакомого, ничего такого, что можно использовать в свою пользу. Они даже не в сердце вражеского лагеря — они в такой глубокой заднице, что из нее не видно белого света.

От самой палатки, где ночевал он с Рурком, к центру впадины пролег живой коридор. Первым пошел вурст, за ним плелся зарккан. Сразу за их спинами коридор смыкался. Дикари что-то кричали, потрясали оружием. Гвалт стоял такой, что закладывало уши. Гракх прижимал к груди родной 'Плевок', но тот не успокаивал, не придавал сил. Напротив — казался тяжелым и бесполезным.

То, что вечером зарккан принял за обломки строения, оказалось новоделом — конструкцией, собранной из железобетонных обломков. Конструкция представляла собой большой круг из вертикально поставленных обломков примерно равной высоты — около трех метров. Внутри большого круга разместился круг малый. Он состоял из колонн — высотой метра по полтора. В самом центре конструкции лежала гладко отшлифованная мраморная плита, на которой виднелись подозрительные темно-коричневые потеки.

Гракха передернуло.

Это что же, они прямо здесь жрут своих врагов? Заживо? Или просто глотку перережут, или шкуру снимут? Места для костра не видно.

Их уже ждали. Все пять Великих вождей. Каждого сопровождал дикарь-мужчина, стоящий по правую руку. Вожди разместились вокруг плиты. Все взгляды устремлены на Рурка.

— Рурк, — ударил вурст себя в грудь.

Представились Великие вожди. Гракх не запомнил их имен. Его больше занимало оружие, которое захватили с собой вурсты. Что приятно радовало — никто из них не притащил высокотехнологичное оружие. Различного вида большие ножи, топоры, мечи, копья и луки, но ничего порохового и, тем более, энергетического. Доспехов они, похоже, не признавали вовсе. Из всей одежды — одни набедренные повязки. Впрочем, и Рурк не обрядился в полную броню и не захватил с собой пулемет.

Гракх готов был сожрать собственную бороду. Надо было разузнать все о процедуре вызова. А то теперь стой, без толку тараща глаза.

Рурк шагнул к плите, затем выхватил из-за пояса нож, резанул им себя по раскрытой левой ладони. Вытянул руку так, чтобы кровь потекла на поверхность плиты. Одновременно с этим он указал на крайнего от себя вурста. Еще один разрез той же ладони — застывшая над плитой рука указывает на следующего вурста. И так пять раз. Ни единого слова.

К тому времени, когда Рурк указал на последнего Большого вождя, уже вся поверхность мраморной плиты покрылась кровавой пленкой. Она странным образом не лопалась, а накрывала камень сплошным покрывалом.

Рурк с силой сжал израненную ладонь, опустил руку и отступил. Гракх краем глаза взглянул на лицо спутника — что тот камень: ни тени эмоций или чувства боли.

Некоторое время вурсты стояли, не шелохнувшись. Затем один за другим, неспешно, начали подходить к плите. Каждый из них разрезал собственную левую ладонь только раз. Каждый из них пролил собственную кровь на плиту и указал на Рурка. И только один подошел к нему вплотную, заглянул в глаза, а потом ни с того ни с сего плюнул в зарккана.

Гракх даже дар речи потерял от такой наглости. Выплевывая неразборчивые ругательства, он вскинул было 'Плевок', но рука Рурка властно легла ему на плечо. Больше того — заставила развернуться и идти прочь.

Зарккан ворвался в палатку мрачнее тучи.

— Чтоб я сдох! — прорычал он, даже не посмотрев на вурста. — Чтоб ты сдох! Чтоб все они сдохли! — метался он.

— Я бросил вызов — и его приняли, — спокойно проговорил Рурк. — Но прежде они желают удостовериться в том, что я вообще достоин биться с ними.

Зарккан резко развернулся. Осознание того, что сейчас скажет вурст, напрочь выбило из головы весь гнев.

— Ты должен будешь сразиться с рабом Великого вождя Гуарка.

— А кто его раб? — с трудом выдавил из себя Гракх.

— Человек, который сопровождал его.

Зарккан попытался вспомнить дикаря, с которым ему предстоит драться, но не смог. Все они слились у него в памяти в дикую орущую толпу без лица. И все же драка с человеком — это не то, чего стоит действительно опасаться.

— Какое оружие и когда?

— Оружие выбирает тот, кого вызвали. Вызвали тебя. Время схватки — сейчас.

— Тогда мы будем стреляться. Просто дуэль. Без всяких игр и пряток. Нарисуем круг шагов тридцать в диаметре — выйдет из него только один.

— Извини. Я не думал, что так получится.

— Клянусь первородными цехами, я покажу этим уродам, что значит зарккан!

Круг начертили быстро.

Гракх установил 'Плевок' в режим стрельбы плазмой. Батарея от такого огня, конечно, долго не протянет. Зато ни одна болванка не усомнится в его победе.

На противоположную сторону круга вышел дикарь: в подобии кожаного доспеха с металлическими бляхами; в кожаном же, весьма искусном шлеме. В руках он держал короткий лук и несколько стрел.

Чуть ли не над самым ухом Гракха взревела труба — и дикарь тут же пришел в движение. Отпрыгнул в сторону, перекатился через плечо и выстрелил даже раньше, чем поднялся на колено. Зарккан только повернулся на движение, когда в левое плечо впилось оперенное древко. Зрители вокруг взвыли, поддерживая сородича. Гракх не сдвинулся с места. Ему такие кульбиты не под силу. А вот стрелок он неплохой.

Дикарь кувыркнулся вперед через голову, выстрелил снова. И снова зарккан не уловил момента, когда стрела сорвалась с тетивы. Зато успел выстрелить сам. Ярко-оранжевый сгусток плазмы ударил человека в грудь. Тот опрокинулся, закричал, пытаясь сорвать доспехи.

Гракх осклабился. Выстрелил снова. На этот раз сгусток угодил человеку в лицо. Тот рухнул лицом вниз. Новый вопль оборвался сдавленным всхлипом и стих. Тело человека еще подергивалось, в воздухе поплыл запах горелой плоти.

— Жаркое заказывали?! — что было сил заорал зарккан. — Жрать подано! Налетай!

Стиснув зубы, он коснулся правой ноги, в которой засела вторая выпущенная дикарем стрела. Отлично поиграли — лишился руки и ноги. Хорошо, можно не беспокоиться о заражении крови: вряд ли в этом сборище недоумков могла появиться зараза, способная свалить с ног зарккана.

Снова завыли трубы. Но теперь уже скорее торжественно, нежели приглашая в бой. В толпе заволновались, появилось ощутимое волнение — и к кругу вышел вурст. Тот самый, который недавно плюнул в Гракха. Гуарк? Так назвал его Рурк? Вурст был явно зол. Больше того — его взгляд мог бы принадлежать бешеному медведю. Сжимая в руке нож, покрытой затейливой вязью татуировок, он подошел к своему рабу, пнул того ногой. Тело человека перевернулось на спину, и всем стало видно лицо — выжженное до кости. Гуарк зарычал, схватил дикаря за грудки и с силой отшвырнул его в толпу.

Гракх поднял 'Плевок'. Вряд ли ему удастся завалить эдакую разъяренную громаду, но и без сопротивления он не сдастся. Сопротивляться не пришлось. В кругу показался Рурк. Он шел не спеша, внешне уверенный в себе. Но глаза цепко следят за противником.

— Мой раб победил, — огласил Рурк. — Твой — проиграл.

Зарккан сплюнул. Он еще напомнит здоровяку о рабах. Но не сейчас. Очень уж не нравился Гракху взгляд Большого вождя, стоящего в считанных шагах от него.

— Мои условия! — прорычал Гуарк, оборачиваясь к Рурку. — Схватка сейчас. На ножах.

Отзвук последнего слова еще звучал в голове зарккана, а Большой вождь уже бросился на Рурка. Тот, по всей видимости, ожидавший чего-то подобного, сумел пережить первую стремительную атаку. Гуарк нанес целую серию ударов. Он колол, резал, вспарывал. Но сталь ранила только воздух. После первого натиска Большой вождь отступил, тяжело дыша, закружил вокруг Рурка. Теперь нож достал и тот.

Толпа взорвалась в поддержку бойцов. Причем, насколько смог понять Гракх, дикари поддерживали не своего вождя или претендента на его место, а саму схватку.

Гуарк атаковал снова. Его нож, иззубренный не то нарочно, не то в многочисленных схватках, полоснул снизу вверх, а потом резко обратно. От первого удара Рурк увернулся, а второй блокировал рукой. Гуарк в свою очередь отбил выпад Рурка, а потом высоко выпрыгнул. Его колено с громким стуком врезалось в челюсть противника. Голова Рурка откинулась, на мгновение он потерял концентрацию — и тут же пропустил удар прямо ногой в солнечное сплетение.

Рурк выронил нож, повалился на землю, хватая ртом воздух. Гуарк прыгнул следом.

Зарккан забыл, как дышать. Он будто сам пропустил удар. Руки сами подняли 'Плевок'. Стрелять или нет? Если не выстрелить — Рурка уже сейчас порежут на куски. Если выстрелить — порежут чуть позже, уже без надежды на победу. Мысли бешеными осами метались в сознании. Жалили.

Рурк смог перекатиться и уйти от удара. Но Гуарк уже не отпускал его. Словно почуявший кровь хищник — атаковал все время. И кровь действительно появилась. Большому вождю удалось нанести несколько удачных режущих ударов, и теперь он, навалившись на Рурка всем весом, пытался продавить защиту последнего. Острие ножа опускалось все ниже к лицу претендента. Миллиметр за миллиметром.

Палец зарккана придавил спусковой крючок. Еще самое малое усилие — и сгусток плазмы ударит в спину Большого вождя. Плевать, после смерти Рурка дикари все равно не отпустят его спутника.

Рурк сумел сместиться. Совсем немного, но этого оказалось достаточным, чтобы острие ножа вонзилось в паре сантиметров от его плеча. Что вурст сделал дальше, Гракх понять не успел. Извернувшись и пропустив удар кулаком в голову, он умудрился прихватить руку с ножом и невероятным образом закинуть ноги на грудь противника. Пытаясь высвободиться, Гуарк ударил снова, приподнялся, но именно этого и ждал Рурк. Он резко дернул захваченную руку на себя, ломая ее в суставе.

На лице зарккана появилась неуверенная улыбка. Он даже 'Плевок' опустил.

Гуарк зарычал. На этот раз от боли. Нож выпал из его обессиливших пальцев. Раздался хруст — и рука переломилась в локте.

Рурк выпустил противника, быстро сгруппировался, выходя из лежачего положения. Нож Гуарка прихватил с собой. Но сразу им атаковать не стал. Нанес несколько ударов в голову. Практически все они попали в цель. Гуарк падал, но снова вставал. Видно, что боль в руке не дает ему сосредоточиться, но и сдаваться он не собирается. Впрочем, оказать должного сопротивления тоже не в состоянии. Рурк не стал затягивать представление. Отбил слабый выпад противника, ударил того в подбородок, а затем с размаху воткнул нож ему в сердце. По самую рукоять.

Гуарк стоял несколько секунд, глядя на победившего его претендента. В мутном взоре не появилось проблеска разума или сожаления. Там попросту угасал зверь. А потом большое тело рухнуло навзничь и больше не пошевелилось.

Гракх орал, срывая горло, вместе с толпой. Он сам стал частью толпы, проникся ее силой и энергией. Они победили. Победили первого противника. Впереди еще четверо, но это сейчас не важно. Бросить вызов они смогут только завтра. А пока — победа.

Им дали прийти в себя и перевязать раны. Дикари даже принесли чистые тряпки и какую-то вонючую мазь, а потом прибыл шаман. Воняло от него почище, чем от мази. Грязный и тощий, с немытыми лохмами, обвешанный пучками трав, черепами мелких животных и бусами из цветных камней, он отдаленно напомнил зарккану Хилки, разве что его более дикий вариант. В глазах шамана затаилось безумие. Он постоянно что-то бормотал, размахивая вокруг себя облезлым хвостом не то волка, не то лисицы.

Дикари опускались перед шаманом на колени. Тот же будто и не замечал их.

Сначала шаман колдовал над Рурком. Что-то бубнил, пускался в пляс, доводя себя до исступления, и только потом дрожащими руками прикасался к ранам вурста. Гракх смотрел на все это с нескрываемым отвращением. Но Рурк сидел с невозмутимым видом, будто процедура лечения ему давно известна и ничего необычного из себя не представляет. Следом пришла очередь зарккана. Он хотел было послать всех коптиться к Серым домнам, но сдержался. Самостоятельно выдрать из себя стрелы так и не решился.

Шаман снова что-то забубнил, пустился в пляс. Его будто корчило в судорогах, будто ломало от жестокой боли. Но когда узловатые пальцы коснулись раны на плече, Гракх почувствовал легкий холодок. Боль ушла, словно и не было. Продолжая что-то причитать, шаман взялся за древко стрелы — потянул его на себя. В плече что-то кольнуло, но настолько слабо, что зарккан почти на обратил не укол внимания. Острие показалось из раны, но крови скатилось всего пара капель. Той же участи удостоилась и вторая стрела — в ноге. И снова без боли и крови.

Закончив с целительством, шаман удалился. Причем походка его была настолько нетвердой, что уйти старику помогли два дикаря.

— Клянусь станками родительских цехов, — проговорил Гракх, когда их оставили вдвоем, — я ненавижу тебя. И все племя твое. Чтоб вы сдохли! А если бы та болванка с луком меня укокошила, что бы было?

— Меня бы убили, — сказал Рурк.

— Значит, я спас твою дырявую шкуру?

— Да.

— Значит, ты мне должен?

— Да, — с небольшой задержкой ответил вурст.

— Тогда ты должен рассказать мне, кто эти — Большие вожди? Я видел их взгляд. Ты рядом с ними — овца пугливая.

Рурк хохотнул.

— А вот мне не смешно, — не унимался зарккан. — Бороду положу, что ты с ними встречался.

— Я — не встречался, — проговорил вурст, поудобнее устраиваясь на свежем травяном ложе, что приготовили для него дикари. — Точно о них не известно ничего. Считается — они солдаты из гарнизона, расположенного далеко на северо-востоке. Гарнизон подвергся массированному удару. И не только обычного оружия. Погибли все, за исключением нескольких солдат. Они сумели уйти под землю и выжить. Плата за жизнь — разум.

— Они просто сумасшедшие? — удивился Гракх.

— Да.

— Но это не помешало им собрать такую орду.

— Как видишь.

— Их только пять? Или есть другие?

— Неизвестно. Северо-восток мало исследован. Считается, что всего Великих вождей больше. Великий исход — это объединенные пять крупных племен. Они не просто так ушли из родных мест. Что-то их прогнало. Возможно, другие племена.

— А тебе обязательно убивать всех Больших вождей? — почесал бороду Гракх. — Еще одного — и хватит. Раз племена большие. Хватит нам людей.

— Обязательно. Иначе не будет единства.

Зарккан вздохнул. Лечение тут, конечно, на уровне, но до него надо еще дожить.

Ближе к вечеру представители племени, вождем которого был покойный Гуарк, принесли клятву верности новому вождю. В качестве даров они принесли все имущество Гуарка, а также закатили большой пир. Судя по царившему в племени настроению, Гракх предположил, что дикари не очень расстроены сменой власти. Вряд ли стоит ожидать удара в спину.

Основным блюдом на празднике снова было мясо. Но, измотавшись за день, зарккан уже не задавался вопросом: чье оно. Хорошо сваренное, с добавлением каких-то специй, мясо приятно пахло и на вкус походило на говядину. Несмотря на то что нигде поблизости Гракх не видел коров, для себя он решил, что ест говядину.

Главным событием вечера стало нанесение на правое плечо Рурка священной татуировки, обозначающей его статус: перекрещенные меч и копье, над которым разместилось изображение кулака. Насколько понял зарккан, меч и копье — это знак племени. А кулак — знак Большого вождя. Подобную татуировку следовало нанести и на плечо самого Гракха, как представителя Большого вождя, но Рурк отсрочил этот момент, сославшись на то, что выберет себе достойного представителя позже, после победы над остальными противниками. Его слова встретили всеобщим ликованием, а зарккан тихо выдохнул: ставить на себе клеймо он сильно не хотел.

До окончания празднества Гракх не досидел. Ушел спать. Местная настойка оказалась довольно крепкой и сносной на вкус. Пилась легко и до поры не ударяла в голову. В погоне хотя бы за небольшим расслаблением зарккан осушил не одну предложенную глиняную кружку. В голове немного шумело, но мысли оставались трезвыми. Лишь когда он поднялся, чтобы отойти по малым делам, по ногам будто ударили. Земля пустилась в пляс, а мир поплыл тягучей какофонией звуков. Гракх успел сходить по делам и добраться до палатки, где и отключился.

Разбудил его тихий скрип. Ничего необычного и подозрительного. Только прозвучал скрип так, будто громкостью способен соперничать с теми трубами, что днем разрывали голову. Зарккан вздрогнул и резко сел. Вокруг царила темнота, только в центре палатки тлели остатки костра. Тлели довольно близко. Стоило неосторожно повернуться во сне раз-другой — и, вполне возможно, пробуждение бы вышло куда как менее приятным.

Гракх поморщился. Во рту все еще ощущался привкус местной настойки. Только теперь он уже не казался столь приятным, как вечером. Будто машинного масла напился. Даже хуже. В голове шумело. Последний раз он так напивался еще с умником-эрсати, в стенах завода, который потом благополучно взлетел на воздух.

Теперь умника-эрсати рядом нет. А жаль. Нет никого — одни ублюдочные людоеды.

— Чтоб я сдох, — прошептал Гракх, обхватив голову руками.

Определенно, его пытались отравить. Если бы не стойкость организма зарккана к ядам, он бы наверняка уже давно протянул ноги. А так — держится. Только очень хочется пить.

Гракх кое-как поднялся, постарался припомнить, в каком углу палатки установлен стол с едой. Там же должна быть вода. Но на первом же шаге он пнул что-то твердое, отлетевшее в сторону с деревянным звуком.

Полено?

Да, рядом с очагом оставалось немного дров. Вроде бы...

Он зашарил руками по полу. Так и есть — несколько небольших поленьев примерно в метре от костра. И бегать недалеко и сами собой загореться не должны.

Зарккан сгреб дрова в охапку и как мог осторожно опустил их на угли, пару раз дунул. Появилось пламя.

— Так-то... — Гракх осклабился своей смекалке.

Рурк спал на своем ложе, закинув руки за голову.

Как только умудрился пройти мимо и не наступить?

Зарккан добрался до стола и с большим удовольствием осушил глиняный кувшин с чем-то слабо-хмельным. Горьковатая жидкость вернула к жизни. Спать почему-то больше не хотелось. Гракх зевнул, подошел к вурсту. Очень хотел пнуть здоровяка. Просто так — за все, что случилось за последние дни. Зарккан уже занес ногу для удара, когда понял, что за ним наблюдают. В кожаной стенке палатки была прорезана дыра — и в нее кто-то смотрел.

— Чтоб я облез!..

Гракх не удержал равновесия и чуть было не повалился на Рурка. За спиной что-то воткнулось в нагромождение деревянных бочек. Вроде бы в таких дикари и хранили свое пойло. Зарккан обернулся — в бочке торчала стрела.

— Рурк! — позвал он, когда стенка палатки с треском распалась надвое и внутрь, точно тени, влетели трое. Голые, перемазанные какой-то черной дрянью, вооруженные ножами и луками.

— Рурк! — завопил зарккан, пятясь от наседающего дикаря. Тот размахивал ножом, стараясь ткнуть Гракха в лицо или горло.

Вурст проснулся и вскочил — казалось, одновременно. Одного дикаря он отбросил кулаком, второй успел полоснуть здоровяка по груди ножом, но, получив удар в лицо, рухнул в беспамятстве.

Зарккан запустил руку в один из многочисленных карманов комбинезона, зачерпнул полную горсть подшипников, хранимых для 'Плевка', с размаху швырнул их в дикаря. Тот замешкался всего на секунду. Этого времени хватило, чтобы Гракх налетел на него с кулаками. Первый же удар невысокого зарккана заставил человека сложиться пополам, выронить нож. Пинок в лицо толкнул гада в костер. Дикарь закричал тонким голосом, покатился по полу. Окончательно его угомонил Рурк.

Полог откинулся — и в палатку ворвалось еще несколько дикарей. Гракх заметался, выискивая взглядом 'Плевок', но по спокойному виду вурста понял: свои.

— Что случилось?! — выступил один из дикарей — огромный детина с перекошенным шрамом лицом.

Рурк молча указал на обездвиженную троицу.

Детина быстро прошел к столу с едой, взял глиняный кувшин, затем склонился над одним из поверженных. Плеснув на грудь и плечи дикаря, он стер с его кожи краску. На левом плече проступила татуировка в виде свернувшейся кольцами змеи и кинжала.

— Племя Великого вождя Агарука! — прошипел детина. — Шамана! Срочно!

— Он нарушил закон... нарушил закон, — послышалось среди дикарей. — Смерь! Смерть нарушившему закон!

Новость о происшествии распространялась, точно лесной пожар. Уже спустя несколько минут бурлило все вокруг.

— Мы хорошо показали себя вчера, — сказал Рурк зарккану. — Нас боятся.

— Поэтому и решили прирезать ночью?

— Да.

— И что теперь?

— Осталось три вызова.

— А как же этот... Арарук... Агарук? Чтоб он сдох!

— Скоро сдохнет... — на лице вурста появился хищный оскал.

Через несколько минут за ними пришли. Рослые воины с татуировками меча и копья на правом плече. Все вместе, точно нож сквозь масло, прошли по лагерю. Их уже ждали. Мужчины с татуировками змеи и кинжала на левом плече. Они не нападали, даже не обнажили оружия. Напротив — склонились в почтительном поклоне.

— Племя Великого вождя Агарука склоняется перед Великим вождем Рурком, — не поднимая глаз, проговорил один из воинов. — Закон нарушен. Вызов сделан — вызов принят. Но Великий вождь Агарук поступил, как недостойно поступать воину. Послал змей вместо себя. Ночью. Мы виноваты перед тобой, Великий вождь. В твоей власти вершить нашу судьбу.

— Где Агарук? — спросил Рурк.

— Ушел. Как только открылось нарушение закона. Мы послали погоню. Но ночь хранит свои тайны.

— Мощь единых цехов мне в подмогу! — сплюнул Гракх. — Эта болванка обделалась у нас под носом и свалила!

— Пусть уходит, — медленно проговорил Рурк и повалился на землю.

— Змеи успели укусить! — раздалось в толпе. — Шамана! Шамана...

Зарккан только успевал хлопать глазами. Вурста подняли и бегом понесли обратно в палатку. Дикари снова расступались. Они о чем-то тихо переговаривались, но слов не разобрать. Да Гракх и не стремился. И дураку понятно — здоровяка отравили. Вот тебе и змеи. Вот тебе и неглубокий порез.

Шаман явился сонный и помятый. По всей видимости, праздновать он закончил совсем недавно. Еле ворочал языком и шатался при каждом шаге. И все же за лечение взялся. Приказал развести в палатке костер, а потом бросил в огонь целую охапку каких-то незнакомых Гракху трав. В воздух тут же поднялись клубы едкого дыма. Стало трудно дышать.

— Все вон! — кое-как прокаркал шаман.

Гракха выводили чуть ли не силой. Следующие полчаса из палатки доносились заупокойные завывания, прерываемые отрывистыми воплями. Зарккан только теперь вспомнил, что не видел в палатке тел неудавшихся убийц. Ушли или унесли? Если унесли, то кто и куда? Выгнали, отпустили, спрятали? Спрашивать у дикарей не стал. Он вообще старался с ними не разговаривать. Они же, в свою очередь, не трогали его. Нейтралитет, который всех устраивал.

Наконец, полог откинулся — и на улице появился шаман. Мокрый насквозь, глаза бешеные, весь трясется. Он буквально рухнул в руки подбежавшим дикарям.

— Что с ним?! — метнулся к шаману Гракх.

В ответ тишина. Зарккан даже не поручился бы, что человек его услышал.

— Что с ним?! — заорал он во всю мощь легких.

Шаман кивнул и потерял сознание.

— Чтоб ты сдох! — прошипел Гракх и направился в палатку.

Дыма в ней было столько, что сразу пробирал кашель. От сильного аромата кружилась голова, слезились глаза. Как тут можно было находиться полчаса — непонятно.

— Живой... — донеслось из глубины палатки.

Зарккан сощурился, присмотрелся. На него надвигалась громадная фигура вурста.

— Чтоб ты облез! — выплюнул Гракх. — Подохнуть придумал.

— И отдать тебя на жаркое? — усмехнулся Рурк. — Не сейчас.

— И на том спасибо. Оклемаешься за сегодня?

— До полудня надо успеть.

— Почему? — не понял зарккан. — Схватка в день. Сегодня, считай, от одного избавились. Он же сам напал. Ну... подослал своих.

— Ничего не значит. Полдень.

— Чтоб меня на прокатном стане растянули, — закашлялся Гракх. — Пойдем тогда на свежий воздух. Пожрем хоть. Какой теперь сон.

Появление Великого вождя Рурка было встречено радостными криками и потрясанием оружия. Нанесение татуировки змеи и кинжала, а также решение — какое наказание должны понести члены племени 'змей' — вурст оставил на вечер.

Теперь Рурка везде сопровождала охрана из пяти крепких дикарей. Вооруженные длинными копьями, они следили за всем происходящим вокруг и никого не подпускали к своему Большому вождю. Поначалу это казалось даже забавным, но со временем стало напрягать. Охранники даже на зарккана смотрели так, будто он украл у них любимую жену.

Время новой схватки возвестили все те же проклятые трубы. От их рева Гракх чуть было не подавился и не облился горячим супом. Теперь есть мясо он не опасался. Рурк сказал ему, что человечину подают к столу лишь в исключительные моменты. На каждый день дикари потребляют либо говядину, либо конину.

Великий вождь по имени Назрук для своей схватки выбрал способ, который зарккану сразу не понравился. Вожди должны сойтись один на один в яме геер. Оружие — любое холодное, на выбор.

— Они что — геер приручили? — спросил Гракх по пути к яме.

— Вряд ли, — пожал плечами Рурк. — Не знаю. Не слышал.

В качестве оружия он выбрал меч из наследства Великого вождя Гуарка и свой нож, с которым против Гуарка и выходил.

Яма геер располагалась на самой окраине впадины, среди густо разросшихся кустов боярышника и акации. Больше того, отсюда стали отлично видны развалины близлежащего городка.

Но городок сейчас интересовал Гракха меньше всего. Яма оказалась глубокой — не менее трех метров. Стены укреплены арматурой и деревянными досками. По краю ямы шло довольно основательное ограждение, способное выдержать приличное давление.

— Где гееры? — спросил зарккан, рассматривая яму.

— Прибудут с Великим вождем Назруком, — ответил один из сопровождающих Рурка дикарей.

Назрук прибыл довольно скромно. Шел в одиночестве, погруженный в себя. На боку длинный меч. В руках пара каких-то тонких палок. Кроме того, предплечья защищены наручами с острыми шипами. За Назруком, поскрипывая, тащилась повозка, наглухо крытая шкурами. Впрочем, о содержимом повозки свидетельствовали отрывистые взрыки и шум, будто пара тварей сцепилась в короткой драке.

Зарккан отлично помнил этих тварей. Помнил их дикую и необъяснимую привычку оставлять голову самой первой своей жертвы в качестве предупреждения остальным.

Назрук прошел мимо Рурка. Никаких приветствий, вообще ни единого слова. Взгляд — глаза в глаза. Короткий. Но, видимо, иного вурстам и не требовалось.

Зрителей на этот раз собралось гораздо меньше, чем в первой схватке. Всего несколько десятков дикарей — в добротных кожаных куртках, усиленных металлическими бляхами и вставками; при оружии. Скорее всего, вожди от всех племен — решил для себя Гракх. Он одним из первых занял место у края ямы. Вокруг толкались, переругивались, но в целом вели себя достаточно сдержанно. По крайней мере, откровенно никого не оттесняли и вниз сбросить не пытались.

Проклятые трубы донесли весть о начале противостояния.

Первым в яму по приставной лестнице спустился Назрук. Прошел вдоль всей ямы, вздымая руки с палкой и с видимым удовольствием вслушиваясь в одобрительный вой дикарей. Следом спустился Рурк. Он осмотрелся исподлобья, уставился на противника.

С краю ямы подогнали повозку. Пара сопровождающих дикарей скинула с нее шкуры. В металлической клетке на людей ощерились четыре гееры. Больше всего они походили на рептилий. Передвигались на четырех конечностях. Причем задние казались куда длиннее и мощнее передних. Короткие пальцы увенчаны серповидными когтями. Кожа ярко-красная, местами с желтоватым отливом. Морды вытянутые, в мелких складках.

Твари сжались, пытаясь скрыться от неожиданного яркого света и от многочисленных взглядов людей.

К повозке подошли еще двое дикарей с копьями.

Та сторона решетки, что смотрела на яму, упала. Люди с копьями тут же взялись за дело. Гееры огрызались и упирались, но острые наконечники копий жалили больно — выгоняли наружу. Наконец, твари вывалились в яму.

Схватка началась тут же.

Тонкая палка в руках Назрука распалась на две части, соединенные цепью. В длину странное оружие достигало метров двух — и это, не учитывая длины руки вурста. Уже первым движением Назрук крутанул палкой, подсек изготовившуюся для прыжка гееру. Получив удар по лапам, та, крича, будто раненый человек, покатилась по утоптанной глине.

Еще одна геера сразу после падения метнулась к Рурку. Испуганная и обозленная, она, казалось, вконец обезумела. Вурст отбросил ее ударом руки, но тварь тут же вскочила и снова бросилась в атаку.

В атаку бросился и Назрук.

Только теперь Гракх понял все коварство его палки. Большому вождю не надо подходить вплотную. Он вполне способен укокошить противника даже с трех метров, пока того грызет геера.

А геера не отпускала Рурка: норовила схватить за ноги, за руки, хватануть когтями. Ловкая и быстрая, она умудрялась избегать особенно опасных выпадов.

— Осторожно! — заорал Гракх, но его крик потонул в азартных воплях дикарей.

Назрук ударил. Выбрал момент, когда противник отвлекся на гееру, высоко подпрыгнувшую и попытавшуюся вцепиться в лицо. Палка описала широкую дугу — и врезалась Рурку в голову. Вурст пошатнулся, повалился на стену. Геера воспрянула — и бросилась на раненого.

Назрук усмехнулся, опустил палку. И в этот момент его атаковали со спины. Сразу две гееры. Атаковали слаженно — одна метила в ноги, вторая сразу метнулась к голове. Он успел обернуться как специально для того, чтобы вторая тварь ударила его когтями по лицу. От удара вурст попятился, но на ногах устоял. Левой рукой попытался оторвать от лица вгрызающуюся гееру. Тщетно.

Рурк извернулся ударить атакующую его тварь ножом. Воткнул клинок в бок. Еще раз. И еще. Геера всхлипнула, отцепилась от него. На подгибающихся лапах начала отползать.

Гракх видел, что Рурк не оправился от удара палкой. Здоровяка здорово шатало.

Назрук выпустил из рук палку, двумя руками отодрал от себя гееру. Сжал за горло. Тварь вырывалась, полосовала вурста когтями, но тот стоял, точно каменный. Наконец, геера обмякла и стихла. Назрук со злобой бросил бездыханное тело на стену. Тварь, что продолжала крутиться в ногах, отпрыгнула, заскулила.

Зарккан выдохнул. Рурк понемногу приходил в себя. Две гееры выведены из строя. Одна все еще хромает и потому не сможет атаковать быстро. И еще одна трусливо жмется к стене — эта нападет точно. Но не сейчас, выждет момент.

Назрук медленно утер ладонью сильно кровоточащее лицо, достал меч. От усмешки не осталось и следа.

Они сошлись. Огромные, измазанные в крови вурсты. Сталь ударилась о сталь. Гракху даже показалось, что в тени ямы промелькнули искры. Наверное, они бы могли драться довольно долго, но кровь из рваных рассечений на лице заливала Назруку глаза. Зарккан уже начал потирать руки, видя, как противник Рурка щурится и смахивает свободной рукой кровь. Но что-то случилось. Неожиданно Рурк отступил, будто его ударили. Назрук не преминул воспользоваться промедлением противника — и насел на него с удвоенным усилием. Рурк оборонялся, но как-то вяло, пятясь к стене. Вот уже нож выбит из руки и отлетает в сторону. Вот пропущен удар — и грудь рассекает длинная полоса. Неуверенный блок — и пропущен еще удар — эфесом меча в челюсть.

Гракх с силой сжал ограждение. Что-то не так! Случилось нечто странное — невидимое зрителям, что изменило весь ход схватки! Чтоб все сдохли! Злость переполняла. Хоть сам прыгай в яму, хоть стреляй. Но это не будет победой Рурка. Проклятые дикари!

Назрук рубанул наискось. Рурк подставил клинок, но не удержал его в руке.

Гракх со злости и досады пнул ограждение. Тяжелый ботинок врезался в ногу стоящего рядом дикаря. Силой удара того бросило вперед, под ограждения. Дикарь заорал, повиснув на одной руке.

В толпе засмеялись.

Отвлекся и Назрук. Ненадолго. Но этого мгновенного замешательства хватило Рурку. Он рухнул на колени, подхватил свой меч и выбросил его вперед.

Тишина. Только продолжает скулить одиноко болтающийся на ограждении дикарь, к которому снизу уже подбирается геера.

Назрук выпустил меч, ухватился обеими руками за торчащую из живота сталь. Рурк крутанул оружие.

Гракх похолодел. Примут ли случившееся за чистую победу?

Рурк поднялся на ноги, пошатнулся. Затем резко выдернул меч. Великий вождь Назрук повалился на колени, постоял так недолго, свалился набок.

Геера высоко подпрыгнула, уцепилась за ногу только-только начавшего выбираться дикаря. Тот заорал еще сильнее. Толпа разразилась оглушительным смехом.

— Великий вождь Рурк! Победа! — возвестил кто-то.

А через минуту воздух наполнялся ревом труб.

Несчастного дикаря все же вытащили. Гракх опасался, что тот вспомнит, отчего вдруг упал в яму, но нет. Человек или не понял причины, или попросту забыл о ней.

Рурк выбирался из ямы тяжело, обильно поливая землю кровью. Гееры подступались к нему, норовя прыгнуть со спины, но так и не решились. Тем более что внизу оставалось достаточно свежего мяса. Тело бывшего Великого вождя Назрука оставили лежать там, где оно упало.

К лагерю Рурк шел медленно. Несколько раз Гракху казалось, что вурст вот-вот завалится — очень уж неуверенно того держали ноги. Он даже было хотел помочь товарищу, но тот молча отстранил его. Снова какие-то законы? Не помоги вождю. Не помешай вождю. Не говори с вождем. Не молчи с вождем...

— Чтоб я облез, — процедил себе в бороду зарккан.

Если дорога к яме заняла не более десяти минут, то обратно растянулась минут на сорок, а то и час. Их сопровождали. Внимательно следили, но не помогали. Даже ничего не говорили.

Солнце пекло на удивление сильно. Пот градом стекал по Рурку. Он тяжело дышал, но все равно шел.

Дикари засуетились и забегали только тогда, когда вурст добрался до своей палатки. Притащили чистых тряпиц, воды, разложили костер и бросили в него каких-то вонючих трав. На взгляд зарккана — надо было просто послать за шаманом и не браться за чужую работу. Но шамана не было.

Рурк растянулся на своем ложе, а возле него суетились человеческие женщины.

Гракх дождался, пока они его перевяжут и уберутся прочь.

— Ты как? — не находил он себе места. — Клянусь Серыми домнами, он тебя чуть не уделал!

— Жить буду, — глухо ответил вурст.

— Ты что?! — тотчас набросился на него зарккан. — Дрался-дрался, а потом сломался? Ты что творишь? Решил, что все слишком легко получается? Поиграть решил? Бороду положу — сдохнешь в следующий раз, если голову на место не вернешь.

Гракх замолчал, заходил вокруг дымящего костра.

— Если тебя услышат, я должен буду снять с тебя кожу, — проговорил Рурк.

— Чтоб меня на прокатном стане растянули! — сплюнул зарккан. — Идите вы все со своими законами!

— Спасибо...

— Чего? — не понял Гракх.

— За помощь. Это же ты сбросил человека.

— Не сбросил, — подал плечами зарккан. — Задел немного.

— Великие вожди боятся. Это плохо. Он стрелял в меня.

Гракх подошел к Рурку. Тот содрал с груди часть бинтов. На темной коже отчетливо виднелись круглые отверстия.

— Из чего? Да и не слышно было.

— Оружие в наручах. Газовое или с пружинным приводом. Неважно. Уже неважно.

— Пули внутри?

— Да.

— Надо вытащить, — зарккан заметался по палатке. — Нужен кто-то, кто сможет. Не с моими же руками.

— Шаман сможет...

Шаман явился только глубоким вечером. Казалось, он выглядит даже еще более помятым, чем в последний раз, когда его видел Гракх.

'Один он у них, что ли?'

Привычные завывания, привычные пассы руками и танцы. Времени на лечение понадобилось меньше, чем на вытягивание из крови яда. И снова празднество. В два раза пышнее и масштабнее, чем накануне. Рурк заполучил еще пару татуировок: змею и кинжал на правое плечо, щит и каких-то стилизованных хищников на спину. Над обеими татуировками изображение сжатого кулака.

Пройдено больше половины пути, а Гракх уже еле держался на ногах. И что странно — сам он не делает ровным счетом ничего. Бегает, суетится, кричит и ругается. Откуда же усталость? Зарккан сидел и тупо смотрел в костер. Вокруг шумели, бегали, плясали. Кто-то кому-то бил морду, кого-то тошнило. Обычная жизнь. Но чужая.

А Рурку, похоже, новая роль нравилась. Здоровяк с видимым удовольствием принимал подношения, слушал клятвенные речи. Шутка ли — за два дня стал главой очень внушительного воинства. Пусть и вооруженного мечами и луками. Осталось отстоять завоеванные позиции. Оставшиеся Великие вожди вряд ли так просто распрощаются со своими позициями. Больше того — почти наверняка прибегнут к каким-нибудь уловкам.

Зарккан вертел в руках кружку с настойкой. Сегодня он не собирался ее пить. Вряд ли от выпивки удастся отказаться вурсту, а хотя бы одна ясная голова ночью нужна. Рурк не особенно верил в вероятность повторного покушения. Но кто его знает. В конце концов, он раб Великого вождя. Его священная обязанность караулить сон вождя.

Зарккан сплюнул, отставил кружку.

Интересно, а если все получится — и здоровяку удастся объединить племена, а потом накрутить хвоста грайверам, — куда Рурк двинется? Допустим, выживет половина воинства дикарей. Или даже четверть. Куда они пойдут? Дома у них нет. Какой-то определенной цели, насколько понял Гракх, тоже. Жрут, трахаются да испражняются между делом. Хотя нет — еще поедают себе подобных. Время от времени. Сможет ли Рурк дать им альтернативу? Сможет ли направить их дикую жизненную силу в безопасное для окружающих русло? Или сам присоединится к исходу? А что — соблазн есть. Такая власть в руках...

Зарккан зевнул, покусал губы. Соблазн, соблазн... сидит здесь, стружку по бороде гоняет!

Два дня. Осталось всего два дня...

Глава 4.

Феникс встретил путников распахнутыми воротами и двумя группами людей. Первые с оружием, стоящие по периметру гаражного блока, куда прибыли грузовики с беженцами из Нового Иерусалима. Вторые — с носилками, теплой одеждой и медикаментами. Эти принимали новых жильцов.

'Принимали новые проблемы', — как про себя думал Кэр.

У него не возникло проблем с тем, чтобы догнать остатки грузовиков. Те остановились примерно в пяти километрах от выхода из туннеля. Решали, куда податься. На его появление отреагировали с радостью. Вернее, они думали, что он привез ту, которая остановила поток грайверов. Он и привез...

Ее хотели похоронить тут же, по всем законам и с молитвами. Он не позволил. Был зол на них, на грайверов, на себя. На весь мир.

Они решили ехать в Феникс. Уговоры не потребовались. Но ему было уже плевать.

Сейчас же особняком среди людей убежища выделялся непонятно как затесавшийся сюда Хилки. Старик бродил среди беженцев и улыбался. Блаженный, чьи глаза наполнены вселенской любовью. Эрсати тошнило от одного вида сумасшедшего. Как того только отпускают одного? А если кого-то покусает или потеряется среди множества коридоров, сдохнет там от голода, а потом выскребай его останки? Странное дело, беженцы, которые нет-нет, а дичились, шарахались от представителей принимающей стороны, при приближении Хилки явно успокаивались. Тот же ничего не говорил. Только улыбался.

Улыбка исчезла только раз — когда Кэр достал из машины тело Дезире. Старик точно почувствовал это, тенью оказался рядом.

— Чего тебе? — грубо спросил эрсати — Хилки мешал ему пройти.

— Красивая девочка больше не дышит, — сказал старик и хотел было дотронуться до лба Дезире.

Кэр не позволил, отступил.

— Тебе есть кем заняться. Вон сколько живых. Похоже, они нуждаются в тебе.

— Хилки очень жаль... — голос старика дрогнул.

— Мне тоже, — эрсати твердо двинулся прочь. Только слез и причитаний сумасшедшего ему не хватало. Пусть лучше займется новоприбывшими, а заодно проверит — все ли они ищут защиты или некоторые задумали провести еще один теракт? Если в Иерусалиме все еще существует намерение внедрить внутрь стен Феникса своего человека — сейчас для этого наилучшее время. Здесь можно внедрить и сотню агентов. Другой вопрос: а нужно ли это? После того, что произошло в столице, Иерусалиму вряд ли в ближайшее время снова встать на ноги. А если все верно и его глава действительно погиб, то подняться не получится вовсе. Даже если отступят грайверы, снова удержать огромные территории под единым правлением просто некому. Добро пожаловать в анархию и к испытанному принципу выживания: каждый сам за себя.

Впрочем, сейчас эрсати было глубоко плевать и на Иерусалим, и, откровенно говоря, на Феникс. Он сам виноват в том, что случилось с Дезире. Только он. Винить больше некого. Срывать злость не на ком. Его предупреждали — он не послушал.

Какой итог?

Несколько сотен перепуганных беженцев. Это не военная сила — это обуза и ничто больше. Но его роль в их спасении сыграна. Дальше пусть работают специалисты убежища.

Кэр старался не думать о том, какую цену пришлось заплатить за их спасение. Для него она в любом случае слишком велика.

Он как мог быстро разобрался с насущными делами и растворился в коридорах Феникса. Подальше от знакомых, подальше от чужих: сочувствующих и безучастных. Голова не работала. Что делать дальше — непонятно. Цели, ясные неделю назад, разлетелись в ничто. А новых нет. Они появятся — эрсати знал, но пока предпочел скрыться от всего.

Единственное, что сделал прежде, — отнес тело Дезире в морг. Отнес на руках. Его встретили холод и стерильность обложенного кафелем помещения. Здесь затаилась смерть. Именно здесь она свила себе гнездо и выжидательно выглядывала в щель, открывшейся двери: кто же там пришел? На автомате он заполнил какие-то документы, затем положил тело девушки на один из столов. Застыл, всматриваясь в ее неподвижные черты лица.

Как такое может быть? Как он мог допустить ее гибель?

Человек рядом что-то бубнил о том, что все сделает сам. Чтобы эрсати не беспокоился.

Беспокойство? Наверное, сейчас бы даже Дезире не смогла прочесть в нем ни единой эмоции. Кэр закрылся, отгородился от мира толстыми каменными стенами. Сквозь них не пробиться. Он не пустит.

А потом он будто отключился и ушел. Не помнил, где был. Целый день просто выпал из памяти.

В голове крутились какие-то мысли, какие-то воспоминания. Они сливались в единый тягостный поток без начала и конца, даже без берегов. Сплошное студенистое марево. Вроде бы его пытались вызвать по коммуникатору, оставшемуся висеть на руке. Он не отвечал. А может, просто не слышал вызова.

За весь день в памяти более-менее отчетливо отложился только один момент: встреча с Ани. Каким-то непонятным образом он забрел в детские отсеки убежища. Или же встретил детей в одном из коридоров... не помнил. Только очнулся от пронзительного крика. Девочка чуть было не сбила его с ног, запрыгнула, обхватила руками и ногами.

Так они стояли несколько минут. Он не знал, что сказать. Она — притихшая, точно мышь.

И все же она задала вопрос, которого он боялся:

— Где Дезире?

Он пробурчал что-то невнятно, неуклюже оторвал малышку от себя. Она поняла. Кэр все видел по ее глазам — большим и дрожащим от скапливающихся в них слез. А потом он просто ушел. Не говоря больше ни слова. Даже не ушел — убежал. Позорно, боясь ее слез, ее расспросов, ее горя.

В тот день Кэр так и не напился, хотя очень хотелось. Несколько раз он уже решался послать всех к чертям и по самую макушку залиться какой-нибудь гадостью, которую гонят в убежище. Но что-то останавливало. Сам не мог объяснить. Стыд? Он не знал.

В конце концов, заперся в комнате, где всего неделю назад жил с Дезире. Казалось, она вот-вот вернется. Вышла на работу или навестить Ани. Сейчас постучит в дверь...

В дверь никто не постучал.

Он все же уснул, хоть сон и не был спокойным. Эрсати снова и снова оказывался в том злосчастном туннеле, снова и снова пытался спасти Дезире. Не мог. Грайверы то наваливались сотнями обезумевших от жажды плоти тварей, то вырастали до потолка, то отращивали себе длинные щупальца с костяными клинками-серпами.

Лишь ближе к утру (наверное, утру — так Кэру показалось) взбудораженное сознание сдалось.

Но поспать долго не дали.

Он проснулся от настойчивого металлического скрежета. Попытался выбросить из головы отвратительный звук. Получилось. Скрежет исчез, зато появились шаги.

Эрсати заворочался.

'Кого там принесло?!'

— Кэр! — голос женский, противный, требовательный.

— Чего надо? — эрсати не открыл глаз.

Голос Марны он узнал сразу. Она просто так не слезет и по ерунде беспокоить не станет. Значит, сон отменяется. А жаль. Как хорошо не думать!

— Грайверы, — сказала так, будто одним словом раскрывала все вопросы.

— Ага... — Кэр цеплялся за последние остатки сна.

— Собираешься и дальше валяться?

— Хотелось бы.

— Грайверы — они пришли.

Эрсати медленно открыл глаза, сел на кровати.

— Прошу прощения, что побеспокоили, — рядом с Марной стоял Клаус фон Клитцинг.

Как же без него. После переворота ученый здорово продвинулся по служебной лестнице. Теперь и решения какие-то важные принимает.

— Много их? — спросил эрсати.

— Много. И продолжают прибывать. Но это не самое плохое, — ответил Клаус.

— Кэр, не дай всему, что сделано, пропасть зазря, — проговорила Марна.

Проговорила без наставлений, без стали в голосе.

— Многое уже пропало... — криво усмехнулся эрсати.

— Но жизнь продолжается. И многим твои знания все еще нужны.

— Сейчас... — спустя недолгое молчание сказал Кэр. — Мне надо время. Хотя бы немного.

— У нас нет времени, — проговорил Клаус фон Клитцинг.

— Нет, вы не поняли. Плохие сны. Плохо спал.

— Плохие сны прогоняются хорошей работой, — сказала Марна. — Нечего сидеть сиднем. Идем.

— Умыться можно?

— Разумеется, — поспешил вставить слово Клаус. — Мы будем ожидать вас в координационном центре.

Кэр кивнул.

— Не задерживайся, — проговорила напоследок Марна и вышла.

Эрсати не стал задерживаться. Только умылся. В животе неприятно крутило, но не от голода. Он будто отравился. Впрочем — ничего серьезного.

В координационном центре царила обстановка, больше похожая на базар. Излишнюю, на взгляд Кэра, суету создавали люди, которым здесь и делать нечего: какие-то не то посыльные, не то сборщики бумаг и информации. Эти люди перемещались по центру, обменивались документацией, какими-то чертежами и планами, что-то обсуждали, а потом чуть ли не бегом устремлялись прочь. Но на их месте тут же появлялись другие. Как можно работать в подобном бедламе — эрсати не понимал.

Клаус фон Клитцинг, Влад Ясный и Хол Клемент сидели за столом с мониторами и что-то обсуждали, разложив перед собой план-карту.

— Ну, что с грайверами? — Кэр уселся за стол.

— Рад, что вы присоединились к нам, — кивнул Клаус фон Клитцинг. — Влад, посвятите нашего друга в дела.

Кэр поморщился. 'Друг'.

— Грайверы начали прибывать еще ночью, — заговорил начальник службы безопасности. — Сначала небольшими группами. Не более десятка особей в каждой. Затем численность особей в группах стала увеличиваться. Они идут с трех направлений, — движением головы он пригласил Кэра посмотреть на разложенную на столе карту. — С севера, с северо-востока и с востока. Но основные силы движутся с северного направления.

— Сразу из Генка? — спросил Кэр.

— Предположительно. Но точной информации у нас нет.

— Как же разведгруппа?

— Ее больше нет.

— Как так?

— Два дня назад был последний сеанс связи. С тех пор тишина.

— Как Йарика и Гракх?

— Шивера выходила на связь, — Влад нахмурился, вспоминая, — дней пять назад. Вызвала группу эвакуации. Она наткнулась на поселение культистов. Мимо не прошла — сожгла поселение, а заодно спасла два десятка женщин. Ее ранили, но ничего серьезного. От помощи отказалась — продолжила путь. Больше на связь не выходила.

— Гракх и Рурк?

— Здесь пока все в порядке. Зарккан выходит на связь каждый день. По утрам. Последний раз — вчера. Сообщал, что вурст весьма высоко поднялся в иерархии дикарей. До полной победы осталось два дня и два противника. У них там что-то вроде дуэлей проходит. Сегодня сеанса еще не было.

— То есть, если все пойдет хорошо, — нахмурился Кэр, — ожидать подмогу со стороны дикарей мы сможем... дней через пять-шесть. Так?

— Шесть-семь, — я бы рассчитывал на такой срок.

— Не так много. А в чем проблема?

— Видите эти метки? — Влад Ясный указал на пять точек на карте. Три точки располагались в горах, одна на берегу Фирвальдштетского озера и последняя в районе Люцерна. — Это части общей вентиляционной системы убежища. Так называемые воздухозаборники. Для нормального функционирования Феникса с его текущим населением желательна работа минимум двух воздухозаборников.

— Перебью... — остановил его Кэр. — А много народа пришло из Иерусалима?

— Считая последние сотни, что прибыли с вами... человек пятьсот.

— Прилично. Так что с воздухозаборниками?

— Они атакованы грайверами. Пока только три из них — расположенные ближе остальных к Люцерну. Но есть все основания полагать, что та же участь постигнет и оставшиеся два.

— Почему?

— На лицо разумная последовательность действий. Грайверами управляют. Вокруг Феникса расположена система следящей аппаратуры. Большая ее часть была установлена давно, но часть мы смонтировали за последние дни. Так вот — почти вся старая аппаратура уже уничтожена. Датчики движения, видеокамеры, тепловизоры...

— Вы ослепли?

— В большей степени.

— Интересно... — эрсати обхватил голову руками. Мысли все еще ворочались медленно. — Феникс уже обложен. И обложен тем, кто знает многие, если не все, его секреты.

— Таких людей нет, — вступил в разговор Клаус фон Клитцинг. — Никто из тех, кто обладает подобной информацией, не пропадал из убежища.

— Вы сами создали такого человека. Не лично вы, конечно. Но прежняя правящая верхушка. Они считали, что допрашивают Трэша ЭнЛиама, а он тем временем спокойно рылся в их мозгах. Не знаю уж, как у него это получилось с той системой слежения за ментальной активностью, но факт остается фактом. Иного объяснения я не вижу. Грайверов ведет Трэш — это известно точно. Он их мозг. Где он, кстати?

— Предположительно в черте города. На окраине. Это примерно в полутора километрах от нас. Грайверы концентрируются именно там.

— У вас есть ракеты? — с надеждой спросил эрсати.

— Нету, — развел руками Влад Ясный. — К сожалению

— Очень жаль... Ваши люди за пределами убежища еще остались?

— В трех гарнизонах в горах. Остальные здесь.

— Капкан захлопнулся. Ну, что? Я согласен — у нас проблемы. Если грайверы уничтожат воздухозаборники, сколько мы протянем?

— Дня два... возможно.

— А те три уже уничтожены?

— Нет. Они достаточно хорошо укреплены. Уничтожен только один. Воздух через него все еще поступает, но с каждым часом все меньше.

— Два дня... — Кэр закрыл глаза. Самое оно, чтобы припомнить всю свою жизнь. Больше и не надо.

— Если уничтожить мозг — грайверы превратятся в неуправляемую толпу, с которой будет легче справиться, — сказал Влад Ясный.

— Потому я и спросил про ракету, — криво усмехнулся эрсати. — Снарядите группу. Небольшую, но мобильную. Осталась у вас еще техника на ходу? Попытка прорваться к Трэшу через толпу грайверов — самоубийство. Но иного выхода я не вижу. Уничтожим его — появится шанс выжить. Сейчас им даже не надо нас штурмовать. Достаточно завалить воздухозаборники, а потом дождаться, пока мы все сдохнем или станем прорываться. В любом случае, недостатка в еде у них не будет.

— Вы так просто об этом говорите? — спросил Клаус фон Клитцинг.

— Новый Иерусалим уже стал их кормовой базой. На то, чтобы полностью смять сопротивление инквизиции, тварям понадобился всего один день. Я не забыл упомянуть, что и глава Иерусалима не смог миновать этой участи? Беженцы, которые прибыли сегодня, — это единственные, кто выжил. Других, я уверен, не будет. Чем больше я вспоминаю нападение грайверов, тем больше убеждаюсь в том, что Трэш не только управлял ими, но и подготовил для штурма все условия. То землетрясение не могло быть случайностью. Я слышал, что под улицами столицы жители успели прорыть ходы. Не знаю, зачем им это понадобилось. Но Трэш знал о них и сумел немного 'пошевелить'. Так чего паниковать? Расслабьтесь и проведите последние дни так, чтобы потом не было обидно.

— Вы так и собираетесь поступить?

— Возможно... — Кэр отстранился. — Но пока нет настроения. Сдохну тихо. Может, даже сам в морг спущусь.

Он говорил серьезно, без намека на пафос или показное бахвальство. Просто на плечи вдруг опустилась невыносимая усталость. Хотелось просто лечь и уснуть. И пусть все кончится. Сколько можно бегать от судьбы? Они и так бегут от самого Генка... нет — от завода, где планировали остановиться на зимовку. Похоже, финиш уже на горизонте.

— Мы скорбим о вашей потере, — впервые за время разговора подал голос Хол Клемент. — В любом случае, мы будем бороться. Благодарим за помощь.

Эрсати встал и, не прощаясь, направился к выходу. Он все делает правильно. Ему больше не за что бороться. Не за кого. Он не отвечает за всех этих людей. Та, за кого он был действительно в ответе, лежит в морге. Ее не вернуть.

Он замер в самых дверях. Перед внутренним взором встали глаза Ани, наполняющиеся слезами. Слезами от так и не высказанного им ответа.

В грудь кто-то настойчиво толкал. Кэр вернулся в реальность. Перед ним стояла молодая женщина и пыталась протиснуться в зал координационного центра.

— Простите... — проговорила она.

Эрсати отступил, пропустил женщину. Затем резко развернулся.

'Подыхать так подыхать. Но не в постели же, в компании маразматических воспоминаний, как дряхлому старику'.

На него смотрели с нескрываемым удивлением, когда он снова появился за столом.

— Просто интересно стало, что собираетесь предпринять? — спросил Кэр.

— Надо удержать воздухозаборники, — сказал Влад Ясный. — Параллельно с этим выслать группу к точке сосредоточения грайверов. Ракет у нас нет, но высокоточное оружие имеется. Нет необходимости подходить к Трэшу вплотную. Кроме того, мы все еще надеемся на зарккана и вурста.

— Я бы хотел пойти к одному из воздухозаборников, — сказал Кэр. — На встречу к Трэшу лучше отправиться профессионалам. А пострелять по мишеням, как в тире, много ума не надо.

— Вы уверены? Только что...

— Уверен.

— Хорошо. Тогда смотрите. К каждому воздухозаборнику ведет воздухоканал. Он состоит из трубы, по которой, собственно, и перегоняется воздух; сопутствующей кабельной сети и технического лаза. Труба довольно широкая, порядка полутора метров в диаметре. Из технического лаза в нее имеются проходы. Но лезть в нее я бы не советовал. В трубе установлено три вентилятора. Создаваемый ими воздушный поток не столь уж и силен, с ног не собьет, но рисковать не стоит. Только в самом крайнем случае. До выхода вы проберетесь техническим лазом. Что делать потом — решать придется на месте. О присутствии у воздухозаборника грайверов мы можем судить лишь по косвенным признакам — сбоям в режиме работы. Раньше подобного никогда не было — чтобы сбой одновременно на нескольких точках. Кроме того, у озера установлены камеры, они засекли передвижение грайверов.

— Понятно. Тогда надо поторопиться. Планируете держать все воздухозаборники?

— Конечно. Группы уже почти сформированы.

— Я так понимаю, что по этим трубам грайверы могут проникнуть в убежище?

— Если мы их не удержим — обязательно проникнут, — проговорил Клаус фон Клитцинг.

— Значит, удержим, — Кэр поднялся. — Держите меня в курсе дел. Не знаю зачем, — он развел руками. — Хочу быть в курсе, если это возможно. Кстати, было бы неплохо заварить подходы к воздухозаборникам. Они же не на улице расположены, так?

— Нет проблем, — кивнул Влад Ясный и задумался. — Нет, не на открытом, разумеется. Каждая группа получит соответствующее оборудование. Заварить — это хорошо.

— И еще, — эрсати помедлил, закусил губу. — Если вернется Йарика...

— Сообщим тут же, — перебил его Влад.

— Да. Тогда я пойду. Куда, кстати, идти?

— Вас проводят, — Клаус фон Клитцинг махнул рукой, кого-то подзывая. — И удачи! Не рискуйте понапрасну.

— Угу, — промычал Кэр и пошел к выходу.

— Подожди, — остановил его голос Марны. Откуда только взялась? — Надо решить с Дезире.

— Что решить? — повернулся к женщине эрсати.

— Мы не можем хранить ее тело в морге, но и не можем похоронить.

Кэр молчал.

— Я понимаю, тебе сложно об этом говорить, но принять решение надо. Кремация.

— Это обязательно решать сию минуту? — прошипел эрсати. — Подождите хотя бы, пока я вернусь.

— Что изменится за это время?

— Ничего. Я не могу уйти, зная, что ее больше нет. Совсем нет. Знаю, звучит глупо.

В глазах Марны не было и намека на сочувствие. Что ж, глупо его ожидать. Она пережила такую же потерю. И пережила стойко, без истерик. Не то, что он.

— Хорошо. Тогда возвращайся, — женщина отступила. — Надеюсь, все мы переживем эти дни.

— Вряд ли... — поморщился Кэр и вышел.

* * *

Утро выдалось не просто безрадостным, а заунывно-мокрым. Дождь начался еще ночью — и, судя по плотно затянутому небу, продолжится еще долго. Температура резко упала. Гракх даже замерз ночью. Пришлось подниматься и разводить костер. Дым, плохо выходивший через специальное отверстие в потолке, отчего-то на этот раз все больше застаивался у пола. Зарккан откинул край полога. В появившемся сквозняке дым рассеялся, но и забрал с собой большую часть тепла. Пришлось основательно повоевать, прежде чем костер начал давать тепла больше, чем улетучивалось в сквозняке.

Рурк проснулся бодрым и полным сил. Его бодрость раздражала, выводила из себя. Как можно два дня кряду драться, приползать обратно в полумертвом состоянии, ночь упиваться поздравлениями и настойкой, но уже наутро выглядеть так и чувствовать себя так, будто проспал, как младенец, по меньшей мере, сутки?

Неужели все дело в искусстве сумасшедшего шамана?

Вурст молчал, видимо, почувствовав настроение зарккана. Завтракали прямо в палатке горячей мясной кашей и какими-то лепешками. Странно, Гракх не помнил на ночных гуляниях такого угощения. Откуда у кочевников вообще взялись мука и крупа? Впрочем, каша оказалась густой и вкусной, а лепешки свежими. Ломать голову над их происхождением не хотелось.

— Великий вождь Рурк, — в палатку вошел высокий плечистый дикарь с изуродованным шрамом лицом. Гракх помнил его. Помнил, что где-то видел, но где именно — не помнил. — Великий вождь Наурак шлет тебе условия поединка.

Вурст кивнул.

— Великому вождю Наураку стало известно, что Великий вождь Рурк обладает злым железом. Великий вождь Наурак тоже обладает им. Ваш поединок пройдет в руинах брошенного города. В полдень.

— Я понял, — снова кивнул вурст.

Дикарь поклонился и вышел.

— Какие пронырливые болванки! — процедил Гракх. — Это он про пушку твою говорил, что ли?

— Про все. Пулемет и броня.

— Чтоб я сдох! У этого повелителю людоедов есть ваша броня?

— Похоже.

— Наверняка дрянь какая-нибудь, — поморщился зарккан. — Броня — это такая штука, которая без хорошего мастера... — он осекся. — Надо проверить нашу. В порядке ли? И вообще — ставки повышаются, а? Начинали с ножей и луков. Последняя схватка на танках будет?

— Доживем до вечера...

Зарккан чувствовал себя очень неуютно, пока не возвратился в тягач и самолично не удостоверился, что броня вурста лежит там в целости и сохранности. В палатке он верил в то, что говорил насчет качества снаряжения противника, но теперь начал сомневаться. В конце концов, у вождя дикарей было достаточно времени и возможности, для того чтобы на территории мертвой Европы отыскать один из заброшенных или опечатанных военных складов. Да что там отыскать. Если эти Великие вожди действительно родом из какого-то там далекого опорного пункта, то броня вполне могла быть частью их экипировки. Ну да, досталась броня не всем. Только самому сильному или умному, если смог освоиться с ее управлением.

Больше всего в сегодняшней схватке бесило то, что наблюдать за ней, скорее всего, не получится. Не носиться же толпой поддержки за парой роботизированных громил. Это что же, придется сидеть здесь или на окраине города, грызть ногти и ждать развязки?

Гракх быстро проверил все системы. Более-менее работают. Далеко не идеал, не без сбоев и нареканий, но большего уже не добиться. Особенно настораживало состояние элементов питания. Все-таки время и длительное использование их не пощадили. Слишком уж быстро теперь разряжались. На сколько их хватит? При активном использовании брони — на час, вряд ли больше. Времени, в общем-то, достаточно, если схватка не затянется длительными тактическими играми.

Пришел, нашел — оторвал голову — вот лучшая тактика!

Вообще, глупо как-то получилось: надо было еще в первый день собрать максимум информации обо всех Великих вождях. Они-то вон, именно так и поступили. А то сиди тут, ломай голову, прикидывай варианты.

Гракх сплюнул на пол.

Ладно, чего причитать. Нет ума — придется выгребать полной ложкой. А ложка виделась большой.

Треклятые трубы возвестили о времени приближения схватки. К тягачу подали телегу, запряженную парой лошадей.

— Не идти же самому, — проговорил Рурк, загружая броню и оружие на гужевой транспорт.

— Правильно, — наставительно, но вполголоса согласился с ним зарккан. — Лучше сэкономить энергию тут и с умом использовать ее там.

Гракх беспрестанно чесался последних полчаса или немногим больше. Чесотка напала внезапно. Тело будто в крапиве обваляли. Ранее такое с ним уже случалось. Очень давно, еще во времена молодости, — от сильной нервозности. Но с тех пор он поумнел, стал куда спокойнее и рассудительнее... так он считал до сегодняшнего дня. Но чесотка вернулась. А это значит — сдают нервы. Плохо! Очень плохо. Очень не вовремя. Зарккан с остервенением вцепился в собственную бороду. Хотелось вырвать ее, так чесалось лицо.

— Готов, — сообщил Рурк.

— Мог бы и не торопиться, — процедил сквозь зубы Гракх. — К Серым домнам всегда успеешь. Куда бежать?

Повозка скрипнула и тронулась с места. Лошадей под уздцы вел какой-то дикарь. Рурк следовал чуть в стороне. И вновь перед ними образовался живой коридор. Многие вскидывали руки, кричали что-то ободряющее. Некоторые падали ниц. Но были и те, кто смотрел с настороженностью.

Встреча с Великим вождем Наураком состоялась недалеко от ямы геер. Здесь уже собрались самые важные представители племен, но самого Наурака видно не было.

Город лежал как на ладони. Тихий, ожидающий. Зарккан рассмотрел довольно большую площадь, какой-то собор и здание с колоннами на ней. Все сохранилось не так уж и плохо. Активных боевых действий тут явно не велось. Строения разрушались просто от времени и под натиском стихий.

Город-то виден, но если за схваткой наблюдать отсюда, то можно не увидеть вообще ничего. Неужели этой 'обзорной площадкой' все и ограничится?

Рурк начал облачаться.

Наурак появился почти бесшумно — вышел из-за небольшой рощицы, раскинувшейся неподалеку. Уже облаченный в броню, вооруженный. Великого вождя сопровождал всего один дикарь.

Гракх с неприязнью отметил приличную работу сервомоторов и подвижных агрегатов брони противника. И это притом, что внешне она выглядела куда менее впечатляюще, нежели броня Рурка: местами покрытая пятнами коррозии, испещренная глубокими царапинами и следами копоти. В качестве оружия Наурак выбрал револьверный ручной гранатомет.

Зарккан буквально сверлил взглядом тяжелое оружие. Пожалуй, одно прямое попадание из такой штуки броня и выдержит. Но не больше. А у Великого вождя таких зарядов как минимум шесть. И не факт, что нет мешка с дополнительными гранатами.

'Подготовился, болванка...'

— Ты идешь этой дорогой, — указал Наурак на правую оконечность города. — Я — этой, — указал на левую. — Потом сходимся. Все просто. Кто вернется сюда — тот победил.

Рурк кивнул, сделал несколько пробных движений, поудобнее перехватил пулемет.

— Сдохни быстро, — прошипел Наурак и направился к городу.

— Я не торопливый, — ухмыльнулся ему в спину Рурк.

— Поторопиться придется, — прошептал ему Гракх. — Не больше часа. Помни. Лучше, если покончишь с ним быстрее.

— Понял.

Участники дуэли шли каждый своей дорогой. А несколько десятков пар глаз неотрывно следили за каждым их движением.

Зарккан обеими руками вцепился в собственную бороду. Лицо сводило ужасным зудом, даже зубы заныли. Но он всеми силами старался не поддаться слабости плоти и не начать чесаться на глазах у дикарей.

'Бинокль бы сюда или трубу подзорную...'

Гракх активизировал портативную радиолокационную станцию. Пока что прибор не показывал ровным счетом ничего. Пустой, мертвый город. И все же где-то в его недрах таится противник.

Вурст старался держаться под защитой домой. На улице, на которую он вышел, стояли в основном трехэтажные домики. Обычные разнотипные и разноцветные дома, каких было достаточно во многих европейских городах прошлого. Жмутся друг к другу, пытаются выделиться ярким фасадом или необычной крышей. Пытались... Теперь они будто поддерживают друг друга, не давая развалиться окончательно. Крыши многих из них провалились, краска фасадов облупилась и потускнела. Стекол в окнах нет почти нигде. Двери или распахнуты, или вовсе валяются рядом с проемами.

Дома определенно навещали. На все еще сохранившейся мостовой, выложенной булыжником, виднелись следы разбитой мебели, брошенных вещей. Причем создавалось такое впечатление, что мебель выбрасывали прямо из окон. А вещи раздирали на части, втаптывали в мостовую или сваливали в большие кучи и поджигали. Огонь перекидывался и на дома. Некоторые из них выгорели дотла, захватив и соседей. Странно, что пламя не охватило всю улицу.

Судя по всему, город имел строгую геометрию: радиальные улицы, идущие от центральной площади к периферии; и несколько кольцевых.

Рурк направлялся к центральной площади.

На дисплее радиолокатора появилась одиночная точка. Вурст замер. Точка мерцала, медленно смещалась. Но окружающие здания, похоже, создавали сильный экран — точка то и дело исчезала. Расстояния до нее чуть больше шестисот метров — как раз область площади. Не в здании, скорее всего.

Двигается — значит, не опасается быть замеченным. Или не в состоянии засечь противника сам.

Полагаться на второй вариант глупо.

Простая перестрелка?

Он двинулся в сторону мерцающей точки. Та ненадолго остановилась, слилась со зданиями, но вскоре появилась снова. Точка кружила вокруг площади.

Поджидает?

Может быть. Место приметное. Но все же слишком открытое. Хотя зачем соваться на саму площадь, когда можно подойти ближе и подождать, пока противник появится в области видимости?

Рурк прижался к стене по левую руку — кирпичная, высокая. Принадлежит какому-то человеческому храму. В том месте, где стоял вурст, стена имела несколько фальшколонн, за одной из которых он и укрылся. Фасадом храм выходил как раз на площадь, но выходить на нее Рурк не спешил. В стене дальше, за колоннами, виднелись весьма внушительные дыры, будто храм взорвали изнутри.

Вурст аккуратно выглянул из-за колонны. Он оказался прав: по площади действительно перемещался Наурак. На что тот надеется? Откровенно подставляется под удар. Настолько уверен в крепости собственной брони? Вряд ли — Рурк видел ее состояние и видел множество уязвимых мест. Тогда в чем дело?

Чего-чего, а глупости от противника он не ожидал. Что-то явно не так. Но что?

Рурк выждал, пока Наурак сделает по площади еще два круга. Ничего не изменилось. Великий вождь иногда останавливался. Возможно, осмотреться. Устал ждать противника?

Вурст внимательно следил по дисплею радиолокатора: ни намека на какое-либо еще движение.

Что ж, не сидеть же за колонной вечно. Стрелять отсюда все равно нельзя, надо подходить ближе.

Рурк дождался, пока противник пойдет на очередной круг, — и осторожно двинулся к площади. Сервомоторы его брони работали отменно. Движения выходили плавными и почти бесшумными. Даже мостовая не выдавала здоровяка: обрезиненная поверхность ног брони скрадывала звуки. Проблему представляли только осколки кирпичей, грудами наваленные вокруг после взрыва стены. Выдержать вес вурста они не могли и потому крошились, а это уже ощутимый шум. Приходилось передвигаться, высматривая каждый шаг. Будто по канату идешь.

Рурк успел незамеченным добраться до дыр в стене, пока Наулак не показался на противоположной стороне площади. А вот отсюда уже можно вести огонь. Подождать завершения круга — и бить уже наверняка.

Наулак скрылся из виду, но продолжал движение.

Грохот, огненная вспышка и клубы дыма — вот чем для Рурка стал мир через какую-то секунду. Его бросило внутрь храма, протащило по полу. Весь правый бок превратился в одну большую рану. И все же броня спасла своего хозяина.

Мина? Граната? Ракета?

В голове шумело, но сознание продолжало работать.

Это не может быть выстрелом Наулака. Тот все время находился в поле видимости приборов. Значит, стрелял кто-то другой!

Рурк сжал зубы, попытался подняться, но поврежденные или вовсе уничтоженные сервоприводы уже не могли обеспечить нормального движения. Хорошо, что во время падения не выронил пулемет. Вурст пополз прочь от дыр в стене. Зал храма был почти пуст. Если после войны здесь и оставались лавки, подсвечники и прочие атрибуты богослужений, то теперь не осталось почти ничего. Ничего, кроме мусора. Частично нанесенного ветром, частично оставленного людьми. Здесь явно кто-то жил. На полу виднелись остатки одеял, место для костра. Рядом расположилось подобие деревянного шкафа с единственной чашкой на трех полках.

Снаружи послышался приближающийся топот. Одиночный топот.

Рурк подтянулся на руках, замер за алтарем. Отдышался. Отлично спрятался — только слепой не увидит на полу кровавого следа.

Кто-то вбежал в храм, остановился. В следующее мгновение алтарь взорвался на части. Вурст ожидал чего-то подобного, а потому, стараясь максимально использовать левую часть брони и все еще функционирующую правую руку, оттолкнулся и перекатился в сторону. Его подтолкнуло ударной волной. Мир заволокло дымом и пылью. Но Рурк видел, куда стрелять: силуэт противника отлично выделялся на фоне светлой дыры. И он открыл огонь. Разрезал горячий воздух очередью из шести стволов. Свинцовый шквал ударил в того, кто пришел добить легкую добычу.

Закованного в броню Великого вождя крутануло на месте. Он отшатнулся, было попытался закрыться руками, уйти с линии огня, но Рурк не дал ему такого шанса. Бил, не жалея патронов. Всего несколько секунд испепеляющего огня. Стена за противником устояла, но превратилась в руины — небольшое локальное напоминание о великой войне. Устоял и Наулак. Он просто не смог упасть, впечатанный в стену. Его броня напоминала многократно пробитую гвоздем консервную банку. В такой банке выжить невозможно. И все же Рурк не спешил с выводами. Он уже сделал одну ошибку, за которую чуть было не поплатился жизнью. Как ни крути, а благородства в Великих вождях нет. Каждый держится за свою власть. И Рурк их понимал. Отдавать бразды правления в руки чужака — верх глупости. Но ничего не поделать, придется делиться. Он пришел, чтобы эту власть забрать, — и он ее заберет. Если, конечно, отыщет ту сволочь, которая стреляла в него первый раз.

Дисплей радиолокатора мерцал, но все еще работал. По-прежнему вокруг никакого движения. В присутствие в районе площади самонаводящегося интеллектуального боевого комплекса Рурк не верил — слишком громоздкая и редкая штука. Значит, Наулак заручился напарником. Как бы не последним Великим вождем... Заключили договор, а потом бы поделили власть на двоих.

Вурст дополз до неподвижного Наулака. Определенно — мертв. В голову попало как минимум две пули. И это не говоря о тех, что расколошматили ему грудь.

Гранатомет валялся на полу. Неповрежденный — какая удача. Рурк проверил количество гранат в барабане. Пять гранат. Еще одно подтверждение тому, что первый выстрел принадлежал не ему.

Рурк развернулся и дважды выстрелил вглубь храма. Эхо взрывов ударило по голове, и без того гудящей.

А вот теперь пусть тот, кто остался снаружи, думает, что хочет. Кто, по его мнению, выжил в перестрелке?

Рурк привалился спиной к стене. По-хорошему, надо избавляться от брони, но уж очень не хочется двигаться. Каждое, даже малейшее движение, отзывалось острой болью во всем теле. Правая нога и вовсе отнялась. Но чем дольше он сидит — тем больше из него вытекает крови. Но даже не это самое плохое. Напарник Наулака может просто уйти, не дождавшись развязки. А этого очень бы не хотелось. Догнать его в таком состоянии вурст даже не надеялся.

Все еще поглядывая на дисплей радиолокатора, он начал открывать замки брони. К счастью, все поддались. Хотя с парой пришлось повозиться.

Как же вытащить стрелка на себя?

Рурк шарил взглядом по залу храма. Выбираться наружу не было никакого желания.

Он несколько раз возвращался к прелым стопкам одеял и снова отвергал возникающую идею. Слишком коряво и неубедительно. Но ничего лучше в голову не приходило.

Вурст не без труда выбрался из брони. Правая нога действительно не слушалась. Испещренная многочисленными осколочными ранениями, она превратилась в отбивную с кровью. Плохо! Слабость уже чувствуется. Еще немного — и он не сможет передвигаться.

Рурк ползком добрался до стопок одеял, принялся рвать их на полосы. Первым делом — остановить кровь. Насколько это вообще возможно. Выбирая наиболее чистые полосы, наложил себе несколько повязок, перетянул ногу. С первым делом покончено, теперь дальше...

Он проверил материал одеял на прочность. Многие уже сгнили и рвались от малейшего прикосновения, но были и такие, что выдерживали весьма приличное напряжение. Такие одеяла вурст рвал надвое, вытряхивал все содержимое, а потом связывал между собой.

В итоге получилась довольно длинная веревка. Уверенности в ее прочности не было, но Рурк твердо решил не останавливаться и довести начатое до конца. Он дополз обратно до брони, привязал кусок веревки за руку. Затем скомкал оставшуюся часть и резко бросил ее вдоль стены. Замер, всматриваясь в мерцание дисплея радиолокатора.

Движения нет.

Хорошо.

Он взял гранатомет и пополз по большой дуге так, чтобы стрелок, расположившийся где-то на площади, его не заметил. Место, где тот может прятаться, открылось сразу, как только вурст дополз до стены. Он разместился рядом с дырой, в которую его протолкнуло взрывом, подхватил веревку, осторожно натянул ее.

Стрелок мог сидеть только в расположенном напротив двухэтажном здании с колоннами. Оттуда на стену храма открывался отличный вид. Скорее всего, приближение Рурка видели и вели его. А потом просто выбрали наиболее удачную позицию для огня. Но там ли стрелок сейчас?

Рурк взял гранатомет в левую руку, осторожно высунулся в дыру, а правой рукой начал по чуть-чуть подтравливать веревку. Броня нехотя сдвинулась с места, с противным скрежетом проделала первые сантиметры пути. Как его задумка выглядит со стороны — вурст не знал, но надеялся, что с расстояния в три десятка метров (или около того) эффект будет вполне реальным: раненый претендент на единоличную власть ползет, подтягиваясь на одной руке.

Он успел вытянуть доспех примерно на пару метров, когда на втором этаже здания с колоннами появился вурст с гранатометом.

Великий вождь? Вряд ли кто-то иной...

Вурст припал на одно колено, прицелился и выстрелил. Рурк выстрелил в ответ. Два взрыва громыхнули почти одновременно. Рурка окатило каменной шрапнелью, но куда хуже пришлось напарнику Наулака. Граната упала чуть в стороне от него — и ударной волной его сбросило вниз. Рурк не стал дожидаться, пока противник поднимется (если тот все еще мог подняться) — выстрелил еще дважды. Первая же граната угодила точно в тело Великого вождя, вторая улетела дальше.

Гракх слышал отзвуки взрывов, и только раз ему показалась пулеметная очередь. Всего раз! Но даже после нее взрывы продолжились. А потом наступила тишина. И стало еще хуже. Все портила проклятая погода. Дождь постепенно разошелся. И пусть не до ливня, но серая густая хмарь сильно ограничивала возможности наблюдения. После последних выстрелов на площади города кто-то двигался, но вот кто — не разобрать.

Создавалось впечатление, что схватка разбилась на две части. Будто участников там больше двух. Эту странность заметили даже дикари, которые принялись с удивлением тыкать в сторону площади и что-то обсуждать на гортанном наречии, которого зарккан не понимал.

Смену языка общения он отметил только краем сознания, всецело погрузившись в наблюдение за происходящим в городе.

Обсуждения завершились, движения на площади больше нет. Остались только дождь и неизвестность.

Гракх промок и нахохлился. Влажный холод пробирал до костей. Но уходить зарккан и не думал. А вот несколько дикарей махнули рукой и направились к лагерю.

Шум донесся со стороны дороги, убегающей вправо, примерно через час. Или целую вечность, как показалось Гракху. Зарккан рванулся было на звук, но его за плечо перехватил какой-то здоровый дикарь, приставил к горлу нож.

— Стоять, — прошептал человек.

Гракх замер, не понимая, что происходит.

Шум нарастал. Медленно. Идущий явно не торопился. Один шаг давался ему сложно. Твердый хлюпающий звук следовал за продолжительным шелестящим, точно идущий подволакивает одну ногу. В дождливом мареве появились очертания громоздкой фигуры. Впрочем, не достаточно громоздкой, как рассчитывал увидеть зарккан. К оживившимся дикарям шел один из вурствов, но шел налегке, без брони.

Что ж, после череды взрывов это неудивительно.

Дождь будто не хотел выпускать из своих объятий вурста. Будто держал его во влажных объятиях. Но тот все же выбрался. Рурк! В левой руке он нес какой-то мешок и пулемет, правой опирался на здоровенную кривую корягу. Правая нога волочилась, точно была сломана.

Дикари не издали ни звука и не шелохнулись, пока Рурк не добрался до них. Не остановился в трех шагах. Молчаливое переглядывание — и вурст бросил к ногам людей мешок. Тот упал в траву с чавкающим звуком. К мешку подошли, развязали узел. В серое небо и на несколько ошарашенных дикарей уставилось две пары широко раскрытых глаз.

— Они проиграли, — прохрипел Рурк. — Оба.

— Нарушение закона, — проговорил кто-то из людей.

— Снова...

— Но этот не ушел, — прервал их вурст. — Все Великие вожди мертвы. Остался один — я. Великий вождь Рурк, — он с силой воткнул корягу в мокрую почву, взревел, точно зверь.

Дикари попятились, а потом все как один опустились на колени, склонили головы.

Сталь от горла зарккана исчезла. Человек тоже рухнул наземь. Гракх сдержаться не смог — что было сил и злости пнул гада под ребра. Дикарь всхрапнул и повалился, хватая ртом воздух. Ни один из стоящих на коленях даже не пошевелился.

— Великий исход продолжается, — проговорил Рурк. — Готовьте своих воинов. Готовьтесь к дороге. Готовьтесь к войне. Я, Великий вождь Рурк, поведу вас к смерти и славе.

По мнению Гракха, зря вурст упомянул о смерти, но дикари, напротив, восприняли последние слова с большим энтузиазмом. Повскакивали на ноги, повыхватывали оружие. Но не бросились на единственного Великого вождя, а разразились приветственными криками и гиканьем. Почти сразу в лагере раздались первые звуки труб.

Трубы не умолкали все то время, пока повозка ехала к лагерю.

Ему не позволили поговорить с Рурком, не позволили к тому даже приблизиться. Вурста с великой осторожностью погрузили на телегу и повезли к лагерю. Возвращение не особенно триумфальное, но хотя бы на этот раз не заставили добираться до палатки самостоятельно.

Боятся, что могут потерять единственного Великого вождя?

Гракх шел злой и замерзший. Все разрешилось наилучшим образом. То, во что он не верил, когда только узнал о намерениях вурста, все же случилось. Чудо, иначе и не скажешь. Больше нечего бояться, не за что переживать. Он понятия не имел, какова численность Великого исхода, но с такими силами справиться с грайверами не должно составить сложности. В конце концов, дикари — это пушечное мясо. Чем меньше их останется в итоге, тем меньше проблем тому же Фениксу.

За считанные дни дикари успели настолько обозлить зарккана, что даже теперь, осознавая победу, он не испытывал радости. Понимал, что так нельзя. Но все же люди есть люди. Всего за несколько десятилетий они умудрились забыть о цивилизации. Забыли или, скорее, осознанно отринули те крохи цивилизации, которые еще можно было сохранить. Даже здесь, в пустоши. Война, убийство себе подобных, каннибализм — есть куда еще падать? Гракх не понимал, как можно быть такими низкими, чтобы продолжать агрессию. Тем более в таких масштабах. Растрачивать умственный и трудовой потенциал впустую. Больше того — подтачивая основы жизни тех, кто от войны все же отвернулся. Зараза, опухоль, которая ничем не лучше грайверов. Те хотя бы по натуре хищники, не знающие ничего, кроме убийства. С людьми вроде бы не так... Или он ошибается? Странно, но никто из пришлых рас, насколько он знал, не скатился до уровня кочевых племен и тем более каннибализма. Да, путешествующие общины все еще существуют. Но каждая из них движима единственной целью — поиском нового дома, где можно осесть и больше не таскаться по остаткам дорог, среди мертвых городов.

Гракх вздохнул. Все же прав был Кэр, чтоб он сдох: именно люди погубили свой мир и, что еще хуже, продолжают его убивать. Они не остановятся, пока не достигнут той точки, откуда не будет возврата. Большого взрыва, который, так или иначе, избавит планету от двуногих, считающих себя венцом эволюции. Цари природы. Без короны, трона, да и без штанов.

Надо искать своих. Уходить. Цеха где-то остались. Наверняка. И в них по-прежнему кипит жизнь, по-прежнему работают станки. Да что там, он и сам знает несколько цехов, но мертвых. Достаточно набрать сотню заркканов — и они вновь заставят шестерни вращаться. Но прежде надо разделаться с той черной пакостью, что способна свести с ума. Выжечь ее огнем и больше не вспоминать никогда. Вот только одна малость — для этого нужны люди.

Гракх ухмыльнулся в бороду. Старым он становится. Ворчливым. Или все дело в погоде? В дожде и холоде?

К тому времени как повозка с Рурком достигла лагеря, тот уже стоял на ушах. Дикари орали так, что казалось — небо просто обязано расколоться и рухнуть на землю. Нового Великого вождя встречали, как мессию, как спасителя. И плевать, что спаситель готовится вести всех их на бойню. Плевать, что даже не в состоянии помахать в ответ рукой, а кровь за телегой нет-нет, а стелется.

В палатку Рурка вносили на руках. С осторожностью, чуть ли не затаив дыхание. Шаман уже ожидал внутри. Дым костра источал дурманящий аромат трав.

Вурст уже не реагировал ни на что. Глаза закрыты, тело податливое. Только теперь Гракх рассмотрел, как сильно досталось здоровяку. Наспех намотанные повязки не могли скрыть развороченных кровоточащих ран.

'И в таком состоянии он шел от города...'

По спине пробежала дрожь. Но не от дождя или холода. Зарккан испугался. Слишком нереальным виделось возвращение Рурка к живым. И все же — здесь шаман. Он должен справиться. Уже справлялся.

Шаман забубнил сразу, как только Великого вождя внесли в палатку. Гракх хотел было присутствовать, но его снова вытолкали. Впрочем, палатку покинули все дикари. Шаман отчетливо дал понять, что не желает видеть рядом кого бы то ни было.

Время снова потянулось ожиданием. Зарккан плюхал ногами по грязи, не замечая ни льющейся за шиворот воды, ни отяжелевших от глины ботинок.

Наконец, полог палатки дрогнул и приподнялся. Гракх бросился к нему — отбросил. Шаман стоял на подгибающихся ногах. В глубоко ввалившихся глазах пустота.

— Ты возглавишь Великий исход, — узловатый палец тыкнул зарккана в лоб. — Мы сделаем, как ты скажешь, а потом уйдем. Так сказал он.

Гракх молчал. Впервые в жизни он не знал, что сказать. Молчали и вокруг. Причем тишина распространялась все дальше от палатки единственного Великого вождя. Шум и крики, еще недавно слышимые с периферии лагеря, исчезли.

— Кто сказал? — деревянным языком переспросил зарккан.

— Великий вождь Рурк. Мне не удалось его спасти. Но я услышал его последний приказ.

Шаман покачнулся и осел на пол палатки. К нему подскочили, подняли под руки, увели. А зарккан продолжал стоять и пялиться в никуда. Мир дрогнул. Что-то сломалось. Сломалось в собственном сознании Гракха. Он шагнул внутрь палатки. В воздухе все еще стоял запах трав. Рурк лежал на своем ложе.

Спит? Может же такое быть! Спит после лечения. Ослаб. А старый дурак ничего не понял и принял его за мертвеца. Ну, конечно!

Зарркан на негнущихся ногах подошел к вурсту. Крови на полу натекла большая лужа, алым пропиталось и само ложе.

— Чтоб я сдох, Рурк! — неуверенно позвал Гракх. — Вставай, — руки дрожали. — Я же знаю, ты живой. В Фениксе все было хуже. И ты выжил. Чтоб я сдох — тебя даже травили, а ты все равно выжил...

Он коснулся руки здоровяка — холодная. Проверил пульс, сердцебиение — ничего.

Нет!

В глазах защипало. Проклятый дым!

Нет!

Только не сейчас. Этого не может быть! Это несправедливо! На пороге самой победы.

— Великий исход будет продолжен? — спросил кто-то из-за спины.

Гракх обернулся. Перед ним стоял дикарь с перекошенной шрамом рожей.

— Да, — кивнул зарккан. В горле стоял ком, но он заставил себя говорить. — Мы пойдем на юго-запад. У нас сильный враг.

— Мы будем готовы, — кивнул дикарь и вышел.

— Будете готовы... — автоматически повторил Гракх. — Вряд ли.

Некоторое время он просто стоял и молчал. В голове было пусто.

— Надеюсь, Серые домны примут тебя, — проговорил чуть позже, обернувшись к Рурку. — Чтоб я сдох, если не тебя, то кого еще? А ведь я здесь, как стружка в бороде, — лохматый недомерок среди дикарей. Отличный командир...

Он сел на пол, вытянул ноги.

Сколько прошло времени — не знал. Послышались голоса, в палатку вошли дикари.

— Мы подготовим его к погребению.

Гракху отчаянно казалось, что он где-то недоглядел, недодумал, недоговорил. Что в смерти вурста есть и его вина. Даже сейчас он должен что-то делать, как-то проявлять свою позицию, а не мог. Оказался не готов. Он никогда не боялся ответственности, но что делать сейчас — не знал. Хоронить ли Рурка здесь, вдали от цивилизации, или попытаться доставить его тело в Феникс?

Бесили собственные мысли, медленные и понурые.

И все же он решил позволить дикарям провести погребение. Неизвестно, когда удастся попасть в убежище. Ни к чему издеваться над погибшим. Но место, где навсегда останется лежать вурст, — он обязательно запомнит.

Церемония проходила под вечер. Лагерь, поначалу погруженный в кромешную темноту, начал оживать огненными лепестками. Первый факел загорелся у палатки Рурка, а потом, по цепочке, пламя побежало дальше. Вскоре огонь был везде. Казалось, каждый дикарь держит в руке факел.

Гракх пытался, но не мог понять причин такого уважения дикарей к, в принципе, абсолютно чужому им существу. Существу, которое даже не скрывало, что собирается встать во главе племен лишь с одной целью — повести на смерть. Да. Смерть многих из них необходима, для того чтобы остальным не грозила опасность полного уничтожения со стороны грайверов. Но ведь опасность гипотетическая. По крайней мере, для самих дикарей. Видели ли они грайверов своими глазами? А если видели, то как оценивают их в качестве противников?

Сила! Они ценят лишь силу! Но тогда почему не сожрали его, Гракха? Или просто не прирезали, или не выгнали, на худой конец? Им больше некого бояться, некого уважать. Рурк погиб. Зачем им умирать за него теперь?

Еще днем дикари сходили в город, где прошла последняя схватка, и принесли в лагерь броню своего последнего Великого вождя. Потом они выкопали довольно внушительную яму там, откуда на город открывался наилучший вид. Параллельно с рытьем к месту будущего погребения начали стаскивать камни. Самые разные. Были здесь камни не больше речной гальки и щебенки, были и здоровые булыжники, и валуны, которые доставлялись усилиями двух-трех десятков мужчин.

Зарккан было предложил свою помощь, предложил использовать тягач в качестве транспорта, но дикари отказались. Почему? Он не понял. Они не были против, когда он сопровождал их в город за броней или когда потом начал руками таскать камни. Настолько боятся техники? Но ведь один из их собственных Великих вождей очень даже использовал броню своих предков, да и огнестрельное оружие. Или один страх перекрывал другой?

Если действительно так, то ожидать столь же беспрекословного повиновения и я, заросшему шерстью карлику, просто глупо.

Гракх даже начал обдумывать вариант побега. Наверняка после церемонии похорон большая часть доблестных воинов напьется до такого состояния, что будет не в силах держаться в седле. Он же может незаметно проскользнуть в тягач — и ударить по газам. Какой-никакой, а шанс. Но крамольные мысли зарккан все же задавил. Заставил себя работать. Работать тяжело, до сбитых в кровь рук. Боль и усталость не проясняли мозги, но помогали поставить их на место.

Тело Рурка от лагеря к месту будущего погребения несли пять наиболее влиятельных вождей. Шестым стал Гракх. Огромные носилки, выстланные свежим лапником, будто плыли в озере из огня. Дикари, стоящие в толпе вокруг, что-то пели. Тихое, заунывное. Женщины тянули один бесконечный плач. Мужчины завывали, точно волки.

Никаких труб, так осточертевших за последние дни.

У погребальной ямы их встретил шаман. Не тот, что не смог вылечить вурста. Этот больше походил на воина: высокий, жилистый, с гривой густых волос, собранных в несколько кос. В руке он держал сучковатый посох, украшенный перьями, камнями, кусочками металла и еще каким-то мусором. При каждом покачивании металлические элементы издавали довольно мелодичный звон.

Шаман начал негромко завывать, пустился в пляс по краю ямы. С каждой минутой его движения становились все менее контролируемыми. Вскоре дикаря так трясло, будто к нему подключили высоковольтный провод. И все же он умудрялся следовать точно по кромке ямы. Шаман что-то бросал в темный провал могилы, чем-то брызгал на тело Рурка.

Между тем в яму опустили броню вурста и его пулемет.

С губ шамана начала слетать пена.

Самого Рурка опускали осторожно, все на тех же носилках, при помощи веревок.

Шаман рухнул на колени, а потом начал валяться на земле.

Первые комья земли полетели в яму одновременно с тем, когда шаман затих. Распластался у самого края могилы и неподвижно лежал до тех пор, пока на месте ямы не поднялся холм.

— Духи приняли Великого вождя Рурка! — прохрипел тихо и потерял сознание уже надолго. Его унесли.

Почти до самого утра дикари бросали на могилу вурста камни. Походили поодиночке и группами. В итоге курган получился такой, что видно далеко окрест. Свой камень бросил и Гракх. Он не говорил громких слов, ничего не обещал. Говорить и обещать — слишком поздно.

А на следующий день лагерь бурлил. Дикари держали слово. Великий исход продолжался. И теперь он направлялся на юго-запад.

Глава 4.

Подготовка не заняла много времени. По сути все заключалось лишь в проверке уже скомпонованного инвентаря да знакомства с группой. Из оружия — штурмовые винтовки, ножи, гранаты. Насколько понял эрсати, каждая группа состояла из семи человек. В своей группе он стал восьмым. Его приняли без особой радости, но и без негатива. Лидера звали странным, по мнению Кэра, именем — Зеленый. Не имя — кличка или позывной. Но уточнять не стал. Один глаз Зеленого не то сильно косил, не то был выбит.

Перед самым выступлением эрсати все же поел.

Технический лаз оказался узким, но высоким — коридор с металлическими стенами, полом и потолком. Через каждые десять метров лампы аварийного освещения. Чисто, даже пыли почти нет. По всему видно — регламентные работы по поддержанию системы в работоспособном состоянии ведутся регулярно. Шли молча. В ушах только металлический грохот шагов, перед глазами — спина впереди идущего. И бесконечная стена. Будто идешь по кругу. Вроде бы вот-вот должен быть поворот, должна открыться дверь. Но нет — ловушка не выпускает из своих объятий. Круг не разорвать.

Лишь иногда за одной из стен поднималось вибрирующее гудение. Лишь оно свидетельствовало, что время еще не остановилось.

На самом же деле дорога заняла вряд ли много больше получаса.

— Стой! — послышался впереди голос Зеленого.

Группа замерла. Коридор кончился лестницей, исчезающей под потолком, в темной дыре люка.

— Тихо.

Доносящийся сверху шум эрсати услышал сразу. Будто кто-то скребется по металлу, дергает плохо закрепленную дверь.

— Шемп, проверь. Только тихо.

Один из бойцов (небольшого роста, с выбритым на голове коротким ирокезом) перекинул за спину штурмовую винтовку. Полез по лестнице, освещая себе путь фонарем.

— Они здесь, — раздалось в браслете-коммуникаторе лидера. — В отсек воздухозаборника пока не проникли, но уже скоро. Дверь еле держится. Сколько их — не знаю. Но настроены серьезно.

— Замри там где-нибудь, — проговорил лидер. — И не высовывайся. Мы идем.

Отсек воздухозаборника оказался довольно вместительной комнатой. Вокруг тот же металл, что и внизу. В полу вмонтирована толстая решетка, возле которой валяется несколько камней. Взяться внутри самого отсека им неоткуда, значит — прилетели снаружи. Как и в коридоре, здесь горело аварийное освещение. Но света желтоватых ламп вполне хватало, чтобы осмотреться.

Нет шума. Эрсати понял это только теперь, когда, как и все, укрылся за железобетонным экраном. Похоже, строители убежища предвидели ситуацию, что на систему воздухозабора может быть совершено нападение. Лестница выводила как раз за экран.

— Где они? — шепотом спросил Зеленый.

— Пару минут, как затихли, — в том ему ответил Шемп. — Может, почуяли?

— Может быть...

В металлической двери, толщиной не менее пяти миллиметров, зияла дыра — часть полотна была выгнута наружу. Оттуда камни и прилетели?

— Ни хрена себе... — присвистнул замерший рядом с Кэром боец — широкоплечий, с засученными рукавами, открывающими расплывшиеся татуировки. — Ну и силища...

— Это наверняка черные, — проговорил эрсати. — Твари сильные и живучие. Если доберутся до рукопашной — разорвут в клочья.

— Значит, не будем их подпускать, — сказал Зеленый. — Тихо...

За дверью заскреблись. Послышалось громкое дыхание, точно принюхивается большое животное. В дверь сильно ударили. Несмотря на то что Кэр ожидал чего-то подобного, все равно вздрогнул. В кровь хлынул адреналин, сердце бешено заколотилось. Казалось, его стук отдается под самым потолком.

Снова тишина.

Где-то далеко капала вода. Медленно и размеренно. Или это только кажется.

В дыре что-то промелькнуло. Раздался короткий выстрел — и сразу за ним оглушительный рев раненого хищника.

Зеленый что-то процедил сквозь зубы.

— Не стрелять!

А за дверью тварь билась в исступлении.

— Ему больно. Значит, его можно убить, — проговорил кто-то из бойцов.

В дверь точно огромный таран влетел. Металл вспучился. По полу что-то зазвенело, но все же дверь устояла. Хотя еще одного такого удара явно не выдержит.

К безумному реву по ту сторону присоединились короткие подвывания и даже звуки, напоминающие смех.

— Сниф — угости их гранатой...

Боец, сидящий рядом с Кэром, выполз из-за экрана. Прижимаясь к стене, быстро пробежал к двери, метнул в дыру гранату.

Эрсати успел заткнуть уши, и все равно грохот взрыва ненадолго оглушил.

Ожидание. За дверью ни звука.

— Самое время заварить, — проговорил Кэр. — Пока не вернулись. Не думаю, что у нас много времени. Их не напугать.

— Шемп, Круг... — скомандовал Зеленый.

Бойцы действовали быстро и слаженно. Пока Шемп разбирался с коммуникационной панелью, спрятанной за бронированной пластиной в стене, Круг (в небольшой вязаной шапочке на лысой голове) подготавливал к работе переносной плазменный резак. На все про все бойцы не затратили и полутора минут.

За дверью снова послышался шум.

— Прикрываем! — закричал Зеленый. — Сниф, еще граната.

Снова грохот взрыва.

Круг включил резак, появилась ослепительная дуга.

Вонь расплавленного металла заполнила отсек.

Шум приближающихся шагов послышался слишком поздно. Дверь сорвалась с петель и накрыла не успевшего отскочить бойца. Продолжающий работать резак загрохотал по полу.

Эрсати надавил на спусковой крючок, не дожидаясь приказа. Он слишком хорошо помнил этих созданий — больших, с иссиня-черной кожей и тремя рогами на голове. В алых глазах ворвавшегося в отсек существа бушевало пламя ненависти и желания убивать.

Кэр стрелял в голову, но грайвер припал к полу, готовясь к прыжку, а потому примерно половина первой очереди ушла в никуда. Но только половина. Свинец взорвал череп твари, разбрызгал кровь и мозги по стене.

Грайвер захрипел, попытался отпрыгнуть обратно, но сил не хватило.

— Огонь! — орал Кэр, видя, что в дверном проеме маячит еще одна тварь. Меньше, но оттого не менее опасная. Слишком быстрая, слишком живучая.

Грайвер перепрыгнул через тело мертвого собрата, но был срезан очередью в воздухе. Следующие несколько минут твари атаковали беспрестанно. Лишь благодаря тому что двигаться приходилось по узкому коридору, они не могли ударить сразу большими силами.

А потом поток грайверов иссяк. Резко, точно по команде.

Кэр тяжело дышал, всматриваясь в полумрак дверного проема. Они отбили первую атаку — отлично. Но расслабляться нельзя. Ни на секунду.

— Если они так и будут идти — патронов надолго не хватит, — проговорил Шемп.

— Хватит... Ну-ка... — Зеленый ухватился за край выбитой двери. Сниф ему помог. Вместе они оттащили дверь к стене.

Круг был мертв.

Кто-то выругался.

Эрсати вырубил резак, который успел прорезать в полу небольшую дыру.

— Держите дверь, — сказал он.

Но сначала пришлось убирать тела мертвых грайверов. Странно, среди них появились какие-то новые: ростом не больше метра; такие же болезненно худые, как и серые; рога почти не видны, да и клыки с когтями почти не развиты. Детеныши, что ли?

Большую часть тел выволокли обратно за дверь, но раздавшийся в глубине коридора рев заставил действовать быстрее. Мешающиеся тела просто оттащили в сторону. Приставили дверь на место. Кэр включил резак. Дуга вспыхнула и коснулась металла. Полетели искры.

Эрсати старался не думать о том, что за тонким металлом к ним приближаются новые хищники. Старался не обращать внимания на вес резака и воздух, которым трудно дышать. Обливаясь потом, он вел дугой по зазору между дверью и проемом.

Спокойно. Не нервничать. Времени хватит. Там никого нет...

В дверь ударили. Сердце Кэра подпрыгнуло к горлу. Он почти наяву увидел, как дверь снова срывается со своего места и сносит его с ног. Но та выстояла, даже несмотря на то что эрсати не успел полностью закончить работу. К тому же никуда не делась дыра на месте отогнутого куска двери.

— Держать! — заорал Зеленый. — Гранату!

В коридор полетела граната. Взрыв. Одно хорошо: дым в воздухе надолго не задерживается — засасывается в отверстие в полу. Но вонь точно прилипла к стенам, не уходит.

— Готово! — эрсати отключил резак, выронил его из онемевших рук.

В дверь грохнули еще несколько раз — все тщетно.

— Кажется, держится, — не очень уверенно проговорил Шемп.

— Дыру надо заделать, — сказал Зеленый. — Отодрать лист металла со стены и закрыть.

Так и поступили, только резаком манипулировал уже не Кэр. Он отошел к железобетонному экрану, сел. Руки дрожали, дыхание никак не восстанавливалось.

Сделано большое дело, можно и отдохнуть. Грайверам, даже черным, понадобится не менее нескольких дней, прежде чем они снова смогут высадить дверь. Если вообще смогут... Впрочем, проникли же они к самому отсеку воздухозабора. А снаружи должна быть еще одна дверь. И массивней этой.

Снаружи в дверь продолжали биться. Твари нисколько не жалели себя. Больше того, похоже, не обращали внимания на боль. А боль от ударов такой силы просто обязана быть.

— Может, всю дверь усилить? — предложил Кэр. — Не нравится мне, как они долбятся.

Он ощутил странный, горьковатый запах. Только что вроде бы не было — и вот нате. Откуда? Эрсати окинул отсек взглядом. От мертвых грайверов? Вполне возможно. Он подошел к сваленным в кучу телам. Так и есть: здесь запах стал сильнее.

— Стоп! — произнес тихо и уже потом заговорил громче: — А сюда воздух откуда попадает? Мы же задраили дверь.

— Голову подними, — кивнул на потолок Зеленый. — Видишь?

Большую часть потолка покрывали отверстия диаметром примерно в сантиметр.

— Здесь можно пролезть? — спросил Кэр.

— Грайверам? Черт их знает. Над потолком располагается первая фильтрационная система. Над ней — вентилятор. Еще выше — несколько слоев перфорированного металла.

— Звучит хорошо, но после этой двери уже ничему не доверяешь. Все равно прокопаются. Вопрос в том — как быстро?

— Пока мы их остановили. Это главное.

— Согласен, — кивнул эрсати. Что-то его смущало. Что-то не давало покоя. Мысль, засевшая глубоко в сознании, но не желающая выбираться на поверхность. Они что-то упустили, на что-то не обратили внимания.

Зеленый присел возле железобетонного экрана, активизировал браслет-передатчик. В нескольких словах он доложил обстановку, упомянул о погибшем бойце. Кэр не стал вслушиваться, отошел к двери, потом уставил на потолок.

Что же не так?

Он прикрыл глаза, глубоко вздохнул. Запах стал сильнее — сомнений нет.

Гниют они, что ли? Но разве могут так быстро? Раньше такого точно не было.

Эрсати дернулся от выкрика. Зеленый стоял на ногах и с отвращением смотрел на собственную ладонь. Та была вымазана в чем-то черном.

— Аптечку! Что за?! — он зашипел.

— В сторону! — Кэр выхватил из рук подбежавшего бойца аптечку, вытащил оттуда моток бинта. — Что это?

Зеленый только кивнул на пол, по которому от самого мелкого грайвера пролегла черная струйка крови.

'Точно гниют!' — подумал эрсати.

Этого еще не хватало.

Он промокнул бинт дезинфицирующим средством, осторожно стер кровь с ладони человека. Ничего особенного — небольшое покраснение, как после ожога.

— Больно?

— Нормально, — Зеленый сжал пальцы в кулак, снова разжал. — Теперь нормально. Она жжет. Ты знаешь?

Кэр отрицательно покачал головой, спросил:

— Кислота?

— Похоже.

— Ничего страшного. Но я бы еще раз хорошо промыл. На всякий случай.

— Один воздухозаборник пришлось сдать, — сказал Зеленый, повысив голос. — Твари пробили оборону и спустились в трубу. Сейчас спешно заваривают всю ту часть системы. Остальные держатся. Ждем час, потом, если все в порядке, уходим. Здесь оставляем видеокамеру.

— Лучше дежурного, — сказал Кэр. — Больше шансов заметить неладное.

— Это приказ, — отрезал Зеленый. — Приказ не обсуждается. Хотя... — он помолчал. — Ты можешь остаться. За собой не потащу.

Эрсати нахмурился. Вот на тебе: отчитал, будто девку пропащую.

'Да и плевать на вас всех! Делайте, как знаете! Приказ...'

Весь следующий час Кэр молчал. Он бы предпочел уйти сразу, но заставил собственную гордость приумолкнуть. В конце концов — сам вызвался идти с этими людьми. Никто не заставлял.

И все же — обидно...

— Собираемся! — громко проговорил Зеленый, поднимаясь на ноги.

Его шатнуло в сторону, но он успел ухватиться за железобетонный экран.

— Командир, все в порядке? — спросил Шемп.

— Да.

Лидер стоял, облокотившись об экран, тяжело дышал.

— Командир?..

Боец обошел лидера, заглянул тому в лицо.

Зеленый резко выпрямился.

Кэр не успел среагировать, как лидер группы вскинул руку с пистолетом и выстрелил. Пуля попала Шемпу в лоб. Боец опрокинулся. Зеленый развернулся на каблуках — дважды выстрелил в грудь Снифу.

Эрсати вывалился из ступора, бросился к человеку. Выхватывать из-за спины винтовку, снимать ее с предохранителя — слишком долго. Ударом ноги он выбил из рук Зеленого пистолет, но лидер не растерялся — среагировал немедленно. Провел серию ударов руками, защититься от которых Кэр не смог. Несколько ощутимых тычков голову выбили пол из-под ног.

Эрсати отлетел к стене, а потом осел. Голова гудела, мир подернулся мутной поволокой.

Он слышал какие-то далекие крики, звуки борьбы. Попытался нащупать винтовку, но руки не подчинялись.

Что за черт? Неужели Иерусалим действительно подослал диверсанта? Но какой в этом теперь смысл? Банальная месть? Отлично! А то у грайверов возникли большие проблемы с уничтожением Феникса. Надо бы им помочь.

Мутная пелена понемногу спадала. Гул в голове почти исчез. Но челюсть болела так, что впору выть.

Зеленый лежал на полу лицом вверх, распластав руки. Бойцов осталось всего трое. Стояли вокруг командира, молчали. Заметив, что эрсати очнулся, один из них подошел к нему.

— Как ты?

Кэр кивнул, потом спросил:

— Он мертв?

Слова дались тяжело — точно битое стекло пережевываешь.

— Пришлось застрелить. Как с ума сошел. Ты посмотри на него... — боец помолчал. — Что-то не так с ним...

— Конечно, не так, — поморщился эрсати, осторожно ощупывая челюсть.

Человек помог ему подняться. На все еще нетвердых ногах Кэр подошел к телу Зеленого, опустился рядом с ним на одно колено. Глаза лидера группы были широко распахнуты и все еще смотрели в потолок. Белки пожелтели, теперь их рассекали множественные кровоизлияния. Лицо бледное, с синеватыми венами. Кожа будто истончилась, стала прозрачной.

И это всего за час?

— Можно нож? — спросил эрсати.

Ему передали небольшой, но острый клинок.

Кэр сделал несколько надрезов на лице, шее и руках Зеленого.

— Зачем это? — спросили из-за спины.

— Пытаюсь понять, кто он...

— И кто же он?

Эрсати перевел взгляд на ручеек черной крови, протянувшийся от тел грайверов.

— Я думал, он диверсант Иерусалима. Вряд ли. Скорее — его свела с ума эта дрянь, — он указал на кровь. — Что-то вроде токсина... Впитался через поры, а потом взорвал центральную нервную систему.

— Что это значит?

— Это значит, — Кэр поднялся, — что мы имеем дело с новым видом грайверов, кровь которого крайне ядовита. Даже не думайте касаться тел.

— Так таскали же их... — в голосе бойца послышалась паника.

— Возможно, ядовита только кровь, — он принюхался. Горький запах стал еще сильнее.

Кэр подошел к телу мелкого грайвера. За час изменилось и оно: сквозь кожу проступили вены, а сама кожа покрылась многочисленными мелкими нарывами и темными пятнами. Из-под мертвых тел тянулись и другие ручейки черной крови. Будто щупальца издыхающего кальмара, они стремились к зарешеченному люку в полу.

— Мне нужно поговорить с центром, — сказал эрсати. — Кто координирует защиту воздухозаборников?

— Минуту... говорите... — боец протянул Кэру свой браслет.

— Говорит Кэр ЛарАлан. Необходимо срочно довести до сведения каждого жителя Феникса: среди грайверов появились новые особи. Ростом порядка метра, очень худые, больше походят на детенышей. Их кровь содержит быстродействующий токсин. Действует на центральную нервную систему. Вызывает спонтанную неконтролируемую агрессию. Очень сильную. Человек способен убить соседа. Предположительно, токсин не передается воздушно-капельным путем... — эрсати посмотрел на оставшихся бойцов. Сбиты с толку, отчасти напуганы, но хвататься за оружие, вроде бы, никто не спешит. — И еще... тела этих грайверов подвержены очень быстрому разложению. Чем это чревато — не знаю. Но принять во внимание стоит.

— Вас поняли, Кэр ЛарАлан. Информация будет тут же распространена, — донеслось в ответ. — Ваши дальнейшие действия?

— Я бы опечатал воздухозаборник. Или бы провел в нем серьезную уборку. Выжечь здесь все надо.

— Воздухозаборник номер пять, так?

Кэр посмотрел на бойцов, те кивнули.

— Да.

— Высылаем группу. Воздухозаборник будет временно отключен.

— Феникс оборудован инфекционным отделением или чем-то вроде того? Хорошо бы исследовать и грайвера, и отравленного им человека в лабораторных условиях.

— Вас поняли. Что-нибудь придумаем. Держитесь там.

— Предлагаю следить друг за другом, — Кэр повернулся к бойцам. — Не думаю, что мы заражены или отравлены, но полностью исключать этого нельзя.

Тяга воздуха исчезла. Вот теперь вонь разложения станет действительно серьезной проблемой.

На всякий случай тела грайверов по полу обложили двумя линиями защиты из курток и бинтов. Некоторое время преграда точно продержится и не допустит протекания черной крови в трубу.

К тому времени, как прибыла группа зачистки, никто из выживших членов группы так и не почувствовал в себе каких-то изменений. Кэр не мог с уверенность сказать за остальных, но за собственным самочувствием следил внимательно. Даже попытался нарочно вызвать в себе гнев или раздражение. Получилось очень плохо. Он устал, но не столько физически — сколько морально. Вымотался так, будто в одиночку, руками прорыл технический лаз.

Прежде чем группа зачистки приступила к работе, ему и бойцам предложили спуститься вниз. Наверху остались только люди в специальных герметичных костюмах и с противогазами. Эрсати предупредил их, чтобы работали очень осторожно. Чего ожидать даже от мертвых грайверов — не знал. Но ощущение, что даже в бездыханном состоянии твари опасны, — не покидало.

Тело одного грайвера, одного из мелких, спустили следом в черном мешке. Порождение Генка почти ничего не весило, а на ощупь походило на желе, помещенное в плотную упаковку. Еще немного — и упаковка лопнет, разбрызгав содержимое.

Их сопровождали двое автоматчиков. Тоже в костюмах и с противогазами. О случившемся не расспрашивали. Расспросы были уже потом: после того как грайвера доставили в подготовленную для него закрытую лабораторию, а эрсати и бойцы прошли процедуру дезенфикции.

После непродолжительного допроса, или, скорее, опроса, Кэра снова пригласили в координационный центр. На этот раз его ожидал только Влад Ясный.

— Час назад зарккан вышел на связь, — сразу сообщил начальник службы безопасности. — Дикарей удалось взять под контроль. Сейчас племена готовятся в дорогу. Чтобы добраться до Феникса, им понадобится порядка четырех-пяти дней.

— Отлично! — позволил себе улыбку Кэр. — Значит, пять дней — не так уж и много, если нам будет, чем дышать.

— Есть плохая новость... — Влад пристально всматривался в лицо собеседника.

Эрсати сглотнул.

— Кто?

— Вурст. Погиб. Подробностей зарккан не сообщил. Сказал, что дикари помогут и уйдут.

Кэр ненадолго прикрыл глаза.

'Его кровь на твоих руках... — вертелась в голове ядовитая мысль. — Ты отправил его на смерть'.

— От шиверы нет новостей? — спросил, не надеясь услышать что-либо обнадеживающее.

Влад Ясный помотал головой.

— Понятно. Я пойду поем. Наверное. Если что — я на связи. Дайте знать, когда начнется вскрытие грайвера. Хочу присутствовать.

— Подождите. Я бы хотел вас еще немного задержать. Это касается группы, отправленной на поиски Трэша ЭнЛиама.

— Судя по тону, с ней тоже не все в порядке, — вздохнул Кэр.

— Да. Операция провалилась.

— Отправите кого-то еще?

— Возможно. Но прежде надо понять — что случилось. Кроме того — необходимо время на подготовку.

— А есть какие-то странности?

— Есть. И я бы хотел, чтобы вы посмотрели видеозапись операции.

— Это обязательно? Не испытываю удовольствия от вида смертей. Можете рассказать словами?

— Группа не полностью провалила задание. Да — Трэш ЭнЛиам жив, но нам стали доступны некоторые кадры. Не стану говорить о них и высказывать свое мнение. Взгляните. Это недолго.

Кэр пожал плечами.

— Показывайте.

Монитор над ним засветился. Сначала были видны лишь помехи, но вскоре изображение стабилизировалось. Черно-белое, но довольно четкое, хотя и не без сбоев. Видеокамера была установлена на лобовом стекле какого-то автомобиля. Послышался шум приближающихся шагов, хлопки дверей. Взревел двигатель.

'Ну что, воины, покажем тварям, кто здесь главный?!' — послышался голос со стороны водителя.

Раздались одобрительные возгласы.

Машина тронулась. Ехали медленно, по узкому туннелю, минуя трое буферных ворот. За последними воротами открыли стрельбу, вспугнули несколько грайверов, бросившихся было огибать машину.

Первые минуты вне убежища не показали ничего интересного. Грайверы не скрывали своего присутствия, а потому то и дело мелькали в кадрах. Но что странно — больше не пытались нападать: провожали взглядами, точно не могли поверить, что еда сама покинула убежище.

Теперь машина неслась настолько быстро, насколько позволяла дорога. Ни мгновения промедления. Картинка, транслируемая видеокамерой, так тряслась, что время от времени что-либо разобрать на ней становилось совершенно невозможно.

Люцерн покинули быстро, выбрались за город.

— Сколько же их? — невольно вырвалось у Кэра.

Серые твари бросались врассыпную из-под колес. Они почти наверняка могли запрыгнуть на машину на полном ее ходу. Да, многие бы погибли или покалечились. Но разве подобная перспектива когда-то останавливала грайверов?

Судя по редким репликам в кабине, людей поведение смертоносных хищников тоже удивило. Они-то готовились к ожесточенному сопротивлению со стороны последних, к тому, что дорогу придется прокладывать по трупам, отстреливаясь и отбиваясь. А на деле вышла легкая прогулка в сопровождении почетного караула.

И все же когда-то твари должны напасть. Заманивают?

— Откуда они знают, куда ехать? — спросил Кэр.

— Наши аналитики вычислили наиболее вероятное местонахождение Трэша ЭнЛиама.

— Удачно?

— Абсолютно.

Машина свернула с накатанной дороги, поехала по полю. Изображение на мониторе дрожало и подпрыгивало так, что у эрсати зарябило в глазах.

Влад Ясный немного перемотал запись.

— Вот, теперь смотрите внимательно, — сказал он.

Машина выехала на относительно ровный пригорок. Внизу, метрах в трехстах, виднелось непрерывно шевелящееся озеро серых тел. Грайверы стекались сюда со всех сторон, какое-то время крутились, а потом снова уходили. А в центре непрерывно движущегося круговорота стояла одинокая фигура. Отчужденная от всего мира. Даже снующие рядом твари не смели приблизиться к ней вплотную.

В кабине раздались возгласы. Бойцы увидели цель, почувствовали возможную близкую развязку своего короткого путешествия. Кого-то с винтовкой оправили наверх. Еще один боец, насколько понял Кэр, собирался вести огонь прямо из кабины, благо позволяло бронированное стекло, оснащенное специальной бойницей.

Стрелять намеревались на ходу, дабы не дать грайверам лишнего шанса атаковать стрелков.

Прошло минуты три, машина продолжала ехать, а выстрелов эрсати не слышал. Твари у подножия не проявляли признаков беспокойства. Фигура Трэша ЭнЛиама продолжала стоять, не шелохнувшись.

Значит, дело не в глушителях. Бойцы действительно медлили. Но чего они ждут?

Машина медленно повернула и покатилась по склону. Неторопливо, не теряя управления и контроля над не самой простой трассой.

Грайверы подались в стороны. Только теперь Кэр разглядел, что среди тварей есть люди. Грязные и побитые, изможденные, с пустыми глазами, но... они будто были на равных с серыми хищниками. Не прятались, не пытались убежать.

Перед внутренним взором тут же возник образ обезумевшего Зеленого. Неужели здесь то же самое? С той лишь разницей, что люди контролируют себя. Или их контролирует Трэш... что вероятнее.

— Они и есть ваша странность? — спросил эрсати.

Он поднялся на ноги, попытался внимательнее рассмотреть людей. Насколько изменилась кожа — не понять, а вот глаза явно отливают желтым.

Машина остановилась, не доехав до Трэша метров пятнадцать. Двигатель затих, потом послышался шум открываемых дверей. Вскоре перед капотом появились бойцы Феникса. Четыре человека. Трое вооружены снайперскими винтовками, причем весьма крупного калибра. Один безоружен — видимо, водитель.

Трэш ЭнЛиам нисколько не изменился с того времени, когда Кэр видел его последний раз. Та же изодранная в клочья одежда — остатки обмундирования инквизитора Нового Иерусалима. Та же жестокая улыбка на бескровных губах. На лице выделяются угольно-черные глаза без белков.

Губы Трэша раздвинулись в жестоком оскале. Он приподнял руку, щелкнул пальцами. Один из бойцов приставил дуло винтовки в голове водителя и нажал на спусковой крючок. Раздался глухой хлопок. Водитель упал. Еще два выстрела — и боец остался единственным из группы, кто еще стоял на ногах.

Трэш приблизился к нему вплотную, провел рукой по лицу. Несколько секунд ничего не происходило, а потом человек выпустил из рук оружие, запрокинул голову и закричал. Он будто пытался что-то выхаркать, но не мог.

Крик оборвался внезапно. Боец снова замер — и повалился лицом вперед.

— Он же не умер, да? — спросил Кэр.

— Нет. Наверное, нет.

Между тем, Трэш смотрел точно в камеру, установленную в салоне машины. Смотрел безучастно, а потом не спеша полез на капот. В глазах, заполненных чернотой, не отражалось ни тени эмоций.

Он протянул руку и растопыренными пальцами коснулся стекла. Оно будто взорвалось, разлетелось сотнями сверкающих осколков. Но что странно — на лице не появилось ни единой царапины.

— Мы идем за вами... — четко проговорил он в камеру. — Скоро.

Изображение дернулось и пошло шипящими помехами.

Лишь в последнее мгновение Кэр успел рассмотреть, что там, за капотом, поднялся боец, до которого дотронулся Трэш.

— Что тут скажешь, — протянул эрсати. — Этот гад способен подчинять себе людей. На большом расстоянии. И способен обращать их на свою сторону. Даже не знаю, что хуже.

— В создавшейся ситуации хуже первое — мы не в состоянии к нему подойти. Есть мнение, что он видит глазами каждого грайвера. Его не застать врасплох.

— Возможно, — кивнул Кэр. — Надо поговорить с Хилки. Он единственный, кто способен противопоставить Трэшу хоть что-то... — он замолчал. Собственные слова резанули раскаленным клинком.

'Единственный...'

— Вы вроде что-то готовите... Или я уже путаю? — тряхнув головой, спросил эрсати.

— Помните обруч, который блокировал способности вашей жены?

— Да.

— Некоторое время назад в Фениксе велись работы, касающиеся изучения и использования ментальных способностей представителей различных рас. Работы велись в двух направлениях: блокирование применения способностей и защиты от применения способностей. Результаты первого направления вам известны. Отчасти. А вот результаты второго направления так и не были использованы должным образом. Было создано несколько прототипов приборов, но даже тестовые испытания прошли не все из них. И все же у нас есть надежда. Не хочу говорить, что последняя... Генератор поля, способного скрыть объект от 'взгляда' менталиста. В нашем случае это значит, что Трэш ЭнЛиам не сможет видеть нас глазами грайверов. Кроме того, поле способно нейтрализовать направленный ментальный импульс. Полностью или частично.

— И, имея эту штуку, вы не оснастили ею своих бойцов?

— Генератор никогда не использовался в полевых условиях. Мы даже не уверены, что он работает.

— Надежда — ничего не скажешь, — невесело усмехнулся эрсати.

— Лучшее, что у нас есть на данный момент для данного противника.

— Каков радиус покрытия поля?

— Точно не скажу. Несколько метров. Должно хватить, чтобы скрыть автомобиль.

— Еще одна вылазка?

— Да.

Под потолком раздался звук сирены. Замерцал красный светильник.

Кэр вскочил на ноги. Неужели грайверы?! Уже?!

К столу с мониторами подбежало сразу три человека. Они говорили одновременно, перебивая друг друга, но все же Влад Ясный сумел их понять.

— Изображение мне сюда! — прокричал он, перекрывая завывания сирены. — Да вырубите вы ее! — добавил с раздражением.

На мониторе появился большой грузовик, с большой скоростью несущийся среди останков оплавленных зданий. Вздымая облака пыли, грузовик промчался мимо камеры. Единственное, что более-менее успел рассмотреть Кэр, — смонтированную в его кузове кубическую конструкцию.

* * *

— Вон, туда! — шивера указала направление между остекленевшими останками высотных зданий. — Там ворота!

— Надо бы подать о себе знак, — выкручивая руль, проговорил Диэм.

— Надо. Знаешь как?

— Нет.

— Я — тоже... проклятье!

Грайверы, которые до того мелькали рядом, но не нападали, проявили внезапную активность. Сразу несколько десятков тварей появилось по ходу движения грузовика и прыжками направились ему наперерез.

И ведь никуда не свернуть уже: по обе стороны завалы оплавленного камня.

Двигатель грузовика оказался на удивление оборотистым и без особенных проблем выдавал до ста километров в час даже по пересеченной местности. Подвеска и большие колеса поглощали даже сильные неровности дороги, позволяя Диэму не отвлекаться на объезд большей части дорожных препятствий. Грузовик явно выбирался особый и, скорее всего, адаптировался для быстрого движения по пересеченной местности. Но теперь в городе, с его завалами и тупиками, это преимущество практически сошло на нет.

— Дави их! — Йарика инстинктивно уперлась руками в приборную панель.

Грайверы метнулись под колеса большой машины. Грузовик даже не вздрогнул — раскатал тварей в блины.

— Там еще... — шивера указала направление по ходу движения.

Под колесами что-то загромыхало. Диэм выругался сквозь зубы, ударил по тормозам.

— Ты что делаешь?! — закричала Йарика, но осеклась — сама все увидела. Дорогу усеивали бетонные балки, частично вросшие в глину или остатки асфальта — не поймешь.

Они что, сбились с пути?! Шивера отлично помнила, что ничего подобного не было, когда она покидала Феникс. Вряд ли успели вкопать — слишком уж старыми балки выглядят. Значит, где-то свернули не туда...

— Они в кузове! — бросил Диэм.

Йарика обернулась. Так и есть: несколько серых тварей забралось в кузов и с интересом осматривало установленную в нем конструкцию.

— Сбросишь их?

— Да, — кивнул Диэм. — Садись за руль. Вылезу, прогуляюсь.

— Нет! Я имела в виду — сбросишь так, хитрым маневром.

— Держи руль! — не стал вникать Диэм.

— Сам и держи... — шивера толкнула дверь. — Держи ровней.

Грайверы в кузове заметили распахнувшуюся дверь и добычу в ней.

Диэм снова выругался. На этот раз в полный голос. Нарочно, чтобы слышала спутница. Ее привычка все и всегда делать самой начинали действовать на нервы. Раненая, с почти неработающей ногой, она все равно лезет в кузов, намереваясь раскидать четверых грайверов. И ладно бы, если б не было иных вариантов.

Грузовик подскочил на особенно выпирающей из земли балке. Йарика что-то вскрикнула, чуть не разжала пальцы. Но уже в следующее мгновение оттолкнулась здоровой ногой от сидения и перелетела в кузов.

Один грайвер тут же бросился на нее, но Йарика лишь чуть-чуть подправила траекторию его полета — и тварь отправилась за борт.

На раненую ногу она старалась не наступать. Болеть та перестала давно, но снова тревожить только-только затягивающуюся рану не стоило. Кроме того, перебитая кость не держала стопу.

Ее обходили с двух сторон.

Шивера сжала зубы. Боевая трансформация шла полным ходом. А это значит — очень болезненно.

Прыжок твари — прижаться к борту. Грайвер пролетел мимо, но за борт не выскочил. Йарика упала на него сверху, ударила в основание шеи кулаком. Окаменевшая кожа, испещренная короткими шипами, усилила удар. Грайвер тонко взвизгнул и обмяк. Шивера тут же бросилась на настил кузова, перекатилась, уходя сразу от двух атакующих тварей. Те рычали, толкали друг друга, стараясь поскорее дотянуться до добычи. Короткие когти оставляли на металлическом настиле глубокие царапины. Из ощеренных пастей капала зловонная слюна.

Когти ударили по груди шиверы, соскользнули, не сумев пробить броню.

Йарика извернулась, полоснула по морде ближайшей твари растопыренными пальцами. Грайвер отскочил, заскулив. Морду пересекали четыре глубокие борозды, тут же налившиеся кровью. Улучив момент, пока собрат мотает башкой, последний грайвер глухо зарычал и прыгнул, норовя оказаться на добыче сверху. Шивера надеялась на такое развитие событий. Она перехватила голову грайвера руками, а собственные ноги поджала и резко выпрямила. Рычащая туша поднялась в воздух и улетела за борт. Добить раненого не составило никакого труда.

'Вот и все — а он ругался', — усмехнулась Йарика.

Она любила чувствовать свою независимость. Любила самой выбирать, что делать. Это не блажь — это необходимость. Наемник не должен ни от кого зависеть. Он может полагаться лишь на себя. И она себе доказала, что даже с покалеченной ногой не превратилась в неподъемную корягу, за которой нужен глаз да глаз.

Она направилась обратно к кабине, когда увидела то, что заставило позабыть о только что одержанной, пусть небольшой, но победе. Их поджидали. Дорогу перегораживало несколько бетонных блоков, по обе стороны от которых замерли грайверы. И не обычные серые, а огромные черные твари. Йарика помнила их слишком хорошо. В прошлую их встречу эти хищники чуть было не выпустили ей кишки. А тогда их было куда меньше. У перекрытой дороги она видела, по меньшей мере, два десятка тварей. Два десятка!

Называется: приехали домой.

Грузовик резко затормозил. Шиверу бросило назад. Она не удержалась на ногах и чуть не вылетела за борт. Зашипела, поднимаясь.

Что он делает?

Грузовик дал задний ход, снова остановился, вырулил за пределы дороги и покатил там, где раньше, наверное, был тротуар. Сейчас же здесь собрались кучи всевозможного мусора. Большую скорость не развить, но миновать преграду можно. Если, конечно, пропустят грайверы. А вот это — вряд ли. Завидев, что потенциальная добыча изменила траекторию движения, твари начали торопливо оттаскивать блоки в сторону, снова перекрывая проезд.

Йарика бросилась к кабине, ударила кулаком по крыше, затем закричала в открытое окно Диэма:

— Я ее включу!

— Мы спалим всех, кто окажется рядом! — ответил шивер и тут же добавил: — Включай!

Йарика усмехнулась, вернулась к кубической конструкции, смонтированной в кузове. Ее назначение они выяснили еще в дороге — экспериментальным способом. Включили, остановившись на очередной привал. Эффект поразил обоих и обоих же чуть было не отправил на тот свет.

Шивера отчаянно вспоминала последовательность кнопок и тумблеров, которые следовало активизировать. Конструкция ожила густым гулом.

Грузовик замедлил ход, потом полностью остановился. Правильно — необходимо время, чтобы все системы прогрелись. А сделать это на ходу невозможно. Они сглупили: не подумали, что Феникс пожжет находиться на осадном положении, не зарядили системы излучателя. Самое время расплачиваться за собственную непредусмотрительность.

Наверняка они стали обладателями какого-то недоделанного прототипа. Уж слишком он неудобен в использовании, непродуман.

Грайверы не выдержали ожидания. Немного помедлив, бросили бетонные глыбы, большими скачками направились к добыче.

Йарика взглянула в их сторону всего раз. Потом снова отвернулась, следя за показаниями приборов. Кто окажется быстрее? Кто первым нанесет удар?

Рука застыла на последнем тумблере. Еще немного... десять секунд. Таких долгих.

Уже слышно тяжелое дыхание приближающихся тварей. Уже слышно, как под сильными лапами разлетаются кучи мусора. Прыжки — длинные и грациозные. Настоящие хищники. Ими можно было бы даже залюбоваться. Но не сейчас.

Она надавила на тумблер одновременно с протяжным рыком, поднявшимся от земли.

Тишина.

Йарика хорошо помнила этот момент. Момент, когда смертоносная машина начинала убивать. В полной тишине. Она точно нарочно отрубала все звуки.

В стороны разошлась волна. Вернее, волной ее себе представляла шивера. Реально ничего не изменилось, только от грузовика покатился тихий рокот. На самой грани слышимости. Хотя уверенности в том, что это не галлюцинация, нет.

Один грайвер все же успел достигнуть грузовика и запрыгнуть на кабину. Впрочем, успел не весь. Его задние ноги превратились в пару обгорелых культей, которые еще некоторое время продолжали тлеть.

Грайвер взревел, уцепился когтями за капот, с силой кулаком ударил в лобовое стекло. По тому пошла сеть мелких трещин.

Диэм выстрелил прямо из кабины. Стрелял в точку удара. Очередь прошила стекло и вскрыла череп черной твари. Грайвера бросило на землю.

Вокруг же грузовика, в радиусе добрых пятидесяти метров, появилось выжженное пятно. Теперь даже не сразу и поймешь — где обгорелая туша грайвера, а где просто прогоревшая куча мусора.

Йарика осмотрелась по сторонам. Вроде бы больше никого. Их неожиданно обретенному оружию требовалось время на перезарядку, а потому сейчас, после выстрела, они абсолютно беззащитны.

— Куда едем? — высунулся из кабины Диэм.

— Не знаю. Лабиринт, а не город. Поехали прямо.

* * *

— Где это?! — Кэр указал пальцем в экран.

— Западная часть города. Место глухое и разрушенное. Там нет входа в убежище.

— А где есть?! Ближе всего.

— На севере, возле Фирвальдштетского озера.

— Быстро! Мне надо туда! Это Йарика, и они, похоже, заблудились. Пусть подготовят машину...

Уже через полминуты эрсати бежал по коридорам Феникса, с трудом поспевая за быстроногим проводником. Люди, встречаемые ими на пути, отшатывались к стенам, что-то кричали вслед. Кэр не слышал слов.

Надо успеть!

Большая глупость покидать сейчас относительно безопасный Феникс. Даже ненадолго. Грайверы наверняка караулят у всех выездов убежища. Но оставить ту, которую он сам послал за стены, без помощи Кэр не мог. Он и без того чувствовал на собственных плечах груз вины. Груз, который вряд ли когда-то исчезнет полностью. Не увеличивать же его еще больше.

В нужном ангаре его уже ожидал автомобиль. Небольшой, на основе внедорожника, но сильно переработанный даже внешне. Большие колеса, насколько это возможно, защищены листами металла. Теми же листами аккуратно обшит кузов. Окна с внешней стороны закрыты мелкой решеткой. Да и сами стекла странные — мутноватые.

— Она не очень быстрая, но зато ни одна тварь не проберется внутрь, — уверил его человек, по всей видимости машину и приготовивший.

Кэр только кивнул. Он еще очень хорошо помнил, как черные грайверы расколошматили бронетранспортер Великого кардинала. А там листы металла были потолще, чем здесь. Но говорить об этом не стал.

— Нужна помощь? — спросил человек, но в его голосе явно слышалась просьба: 'Скажи — нет'.

— Нет, — усмехнулся эрсати. — Только смотрите в оба за подъездом. Мы вернемся — и я хочу, чтобы нас ждали. Если вернемся с сопровождением — постарайтесь его отстрелить.

Человек кивнул.

— Сейчас снаружи тихо. Удачи, — человек протянул штурмовую винтовку и три магазина. — На всякий случай.

Эрсати бросил оружие на соседнее сидение, захлопнул дверь, ударил по газам. Машина оказалась тяжелой и разгонялась медленно, но зато уж если набирала скорость, то остановить ее сможет не каждая тварь.

Он миновал туннель, выскочил на улицу. Быстро сориентировавшись, повернул на север. Он сможет перехватить их. Должен перехватить.

Угол обзора сузился до бегущей перед внедорожником колеи. Если грайверы и показывались где-то по бокам — Кэр их просто не замечал.

Они не столкнулись лишь чудом. Тяжелый грузовик на полном ходу выскочил из-за наполовину оплавленного здания, пошел юзом. Кэр ударил по тормозам, выкрутил руль, стараясь забрать как можно левее. Будь внедорожник легче — он бы наверняка перевернулся. А так — накренился, встал на два колеса... и с грохотом снова опустился на все четыре.

Эрсати с силой сжимал руль, перед глазами все вертелось. Грузовик взрыкнул двигателем, раздался протяжный гудок. Кэр нажал на клаксон в ответ — внедорожник издал нечто, похожее на стон придушенного грайвера. Оставалось надеяться, что в грузовике что-то расслышали. Развернувшись, эрсати направил машину обратно. Грузовик поехал следом.

У въезда в туннель их уже ждали. Несколько десятков грайверов. В основном серые, но и пара черных. Завидев приближающуюся добычу, твари бросились наперерез.

Что ж, отличный шанс испытать таранную мощь внедорожника.

Грайверы явно не собирались уступать и потому бросались на ревущий металл с остервенением смертников. Нескольким из них удалось закрепиться на кузове машины, и теперь они рвались внутрь. Удары из кулаков по металлу оглушали. Решетки на окнах вздрагивали и прогибались, но стекло стояло незыблемо.

Туннель немного снизил напор тварей — тем пришлось уже не нападать в лоб, а преследовать. Основная их часть теперь висела на грузовике.

Но что дальше? Беглецы почти достигли ворот. Но те вряд ли открыты. Пускать в убежище хищников никто не станет даже ради спасения горстки своих же людей. А тут горстка совсем мала.

Кэр ударил по тормозам. Внедорожник нехотя остановился. Следом замер грузовик.

За рычанием тварей, решивших, что теперь-то уж точно смогут добраться до лакомой добычи, послышался перестук металлических колес или шестерен. Грайверы замерли, осматриваясь в поисках источника неожиданного шума. Еще несколько секунд — и туннель превратился в шлюз, перекрытый с обеих сторон: вслед за перестуком захлопнулись ворота за грузовиком, до того скрытые в массиве стен.

А потом началась стрельба. Самих стрелков Кэр, как ни старался, не рассмотрел. Стреляли с разных сторон. С шести или восьми точек. Грайверы, застигнутые врасплох, попытались укрыться под машинами, но пули находили их и там. Не прошло и минуты, как небольшое замкнутое помещение погрузилось в тишину.

— Заезжаем по одному. Медленно, — раздался усиленный динамиками голос. — Никаких резких движений. Для вашего же блага...

Ворота перед внедорожником раскрылись. Кэр заставил машину вкатиться в ангар и тут же оказался под прицелом десятка стволов.

— Выходите...

Он с трудом открыл покореженную ударами грайверов дверь, вышел.

— Все в порядке?

— Да. Если, конечно, не хотите меня убить, — поморщился эрсати.

Следом в ангар въехал грузовик. Представляющих опасность грайверов в шлюзе не осталось. Несколько выстрелов окончили мучения раненых тварей.

* * *

Следующие два дня прошли относительно спокойно. Грайверы продолжали атаковать воздухозаборники, а также 'пробовать на зуб' иные выходы из Феникса. На тварей либо не обращали внимания, либо отстреливали, если те начинали сильно наглеть.

Надежда на то, что прихода дикарей удастся дождаться, обойдясь малой кровью, снова подняла голову. И почти тут же опустила.

В ночь грайверам удалось пробить защиту сразу двух воздухозаборников. Твари уже даже не старались проникнуть в убежище, не ломились в задранные люки. Они просто набивались в воздухоканал, устраивали там бойню, а потом издыхали. И, что самое опасное для жизни обороняющихся, — основную массу издыхающих представляли самые мелкие грайверы. Через считанные часы их тела превращались в студенистое месиво, фонтанирующее трупными соками. Ядом, о действии которого в Фениксе все еще не было точных данных. Ясно одно: попадание этой дряни в воздух крайне нежелательно.

Кэр почти не спал. Сон не шел, хотя тело требовало отдыха. В комнату, где они жили с Дезире, — больше не возвращался. Не мог себя заставить. Иногда отключался где-нибудь, где никто не шумел, не отвлекал. Да и то ненадолго. На деле — сам искал себе работу. Такую, чтобы загрузить разум и не думать ни о чем постороннем. Не думать о Дез.

Потому большую часть времени эрсати проводил в координационном центре.

— Что это они удумали? — Влад Ясный всматривался в изображение на мониторе. Красные, воспаленные глаза начальника службы безопасности говорили о том, что человек тоже не балует себя сном.

— Людей оповестили? — нахмурился Кэр.

— Конечно. В полной боевой готовности. Думаешь, они пошли на штурм?

Эрсати смолчал. По правде сказать, он действительно думал, что грайверы покончили с тактикой мелких налетов. Твари скопили достаточно сил, чтобы надеяться к утру заполучить обильный завтрак. Если, конечно, смогут прорваться в убежище. Как они надеялись это сделать — пока непонятно. Надеяться на тех, что сдохли в воздухоканалах, — глупо. Эти отсеки полностью задраили. На месте Трэша Кэр бы сначала закупорил оставшиеся два воздухозаборника, а потом просто стал ждать, пока людишки сами начнут выпрыгивать в лапы его мясникам.

Или все же не штурм?..

Сохранившиеся внешние камеры фиксировали, по меньшей мере, несколько сотен грайверов. Твари не скрывались, шли открыто. Но у Кэра почему-то возникло ощущение, что они кого-то сопровождают. Движутся двумя колоннами, а ближе к закрытому входу в убежище растекаются полукругом и останавливаются в ожидании.

Ждут...

Кого?

В голову приходил только один вариант — и он Кэру не нравился.

— Это он? — Влад ткнул пальцем в фигуру на экране.

— На всякий случай заблокируйте ворота, — не ответил на вопрос эрсати. — Чтобы открыть их можно было только отсюда.

— Зачем?

В глазах начальника службы безопасности выражение непонимания сменилось осознанием надвигающейся беды. Он отдал несколько отрывистых приказов.

— Надеюсь, ваши люди успели попрощаться с родными, — вздохнул Кэр, наблюдая за тем, как Трэш ЭнЛиам приближается к убежищу.

Влад хотел было что-то сказать, но смолчал.

Эрсати про себя усмехнулся. Понимает начальник безопасности, что те, кто ожидает приближения грайверов, — всего лишь тушки, на которых станет видна стратегия Трэша. Смертники — и ничего больше. Но смертники полезные, как бы низко это ни звучало. Хуже всего в противостоянии с таким противником, как Трэш ЭнЛиам, то, что просто не знаешь пределов его возможностей. Похоже, пришло время эти пределы выяснить...

— Пальните в него уже кто-нибудь... — процедил эрсати.

Трэш, как и сопровождающие его твари, не таился. Шел в полный рост. Не думает же он, что его не видят?

Неожиданно Трэш остановился, склонил голову набок. Камеры уже передавали весьма четкое его изображение. Кэр мог поклясться, что враг улыбается.

Влад прижал руку к вставленному в ухо микрофону.

— Бронежилет? — спросил, чуть погодя. — Понятно... Похоже, его окружает защитное поле, — сказал, обращаясь уже к Кэру. — Подпустим ближе — ударим чем-то помощнее.

Но Трэш ближе не шел. Так и замер, стоя посреди городской пустоши.

— Изображение с камер ангара сюда! — чуть не в полный голос заорал эрсати.

Операторы даже не дождались подтверждения приказа от Влада Ясного — выполнили в секунду.

На мониторе возникла решетка из изображений, поступающих с девяти камер. Эрсати бегло просмотрел все.

— Третья и пятая...

Изображение разделилось на две картинки. На одной люди стояли перед воротами; на другой была видна ниша на двух человек, каждый из которых управлял манипулятором и имел под рукой небольшую сенсорную панель с кнопками, а перед глазами широкий монитор.

Некоторое время ничего не происходило, а потом один из людей возле ворот развернулся и выстрелил в соседа. Здесь камеры были оснащены микрофонами — и потому звук автоматной очереди прозвучал и в координационном центре. Следом открыл стрельбу еще один боец и еще один. Менее чем за минуту от полутора десятков защитников осталось трое. Один из них тут же направился к воротам, открыл панель управления, пробежался по кнопкам. Вопреки его ожиданиям, ворота не открылись. Операторы в нише корчились на полу, пытаясь задушить друг друга.

— Что за... — процедил Влад Ясный. — Он взял их под контроль?

— Блокируйте ангар, — сказал Кэр.

Начальник службы безопасности явно пытался найти способ спасти своих людей, но не находил его. Послать в ангар новых бойцов — с большой вероятностью потерять и их.

Неожиданно один из троицы выживших повернулся прямо в камеру.

— Откройте ворота, — проговорил он тусклым голосом. — Я все равно войду.

Человек повернулся к стоящему рядом бойцу, выстрелил тому в голову.

— Откройте ворота, — повторил тем же тоном.

Кэр снова запросил вид со всех камер. Живых в ангаре не осталось. Те, кто работал за манипуляторами и на расстоянии управлял установленным за стенами убежища оружием, — либо передушили друг друга, либо размозжили себе головы о стены или пол.

— Ему даже чудовища не нужны... — послышался возглас кого-то из операторов. — Может всех нас свести с ума.

— Если бы мог — давно бы уже это сделал, — громко проговорил Кэр. — Мы находимся на большой глубине, за стенами из бетона и стали. Думаю, все это ему здорово мешает.

— Ворота! — уже с напором повторил человек у ворот. Еще выстрел — и предпоследний боец испустил дух.

— Что с машиной и вашей установкой? — обратился к Владу Кэр.

— Все готово.

— Сейчас самое подходящее время, не находите?

Из динамиков координационного центра послышался скрежет.

Помехи? Странные... Как будто скрежет металла...

Лампы в ангаре мигнули, некоторые разлетелись стеклянными брызгами.

Скрежет повторился.

— Он ломает ворота, — не веря собственным словам, проговорил эрсати. — Чтоб я сдох. Он ломает ворота!

— Попытка взлома механизма блокировки ворот, — отрапортовал оператор. — Гидравлика не выдерживает. Это... оно просто рвет наши системы.

— Срочная эвакуация! — Влад Ясный будто выпал из ступора. — Секторов с пятнадцатого по двадцать первый. Личный состав — в ружье.

Скрежет неожиданно стих.

Оборвал себя на полуслове и начальник службы безопасности.

— У него не хватило сил, — Кэр указал на монитор, где Трэш ЭнЛиам пошатнулся и упал на одно колено. — Перенапрягся, урод! Так что с машиной? Когда еще представится такой случай?

— Машина будет готова через двадцать минут в третьем ангаре. Полагаю, лучше выехать из него — обойти врага с фланга. Отсюда, — он кивнул на изображение, транслируемое из полутемного ангара, в котором еще угадывалась стоящая фигура человека, — уже не выехать.

— И пусть Йарика или Диэм спустятся к машине. Последний раз по-быстрому проведут инструктаж. Водитель не нужен — поведу я, — Кэр поднял руки, отступил. — Прошу, не будем спорить. Просто поверьте: мне очень надо встретиться с Трэшем.

— Понимаю. Удачи. Надеюсь, вы вернетесь. Держите... — Влад отстегнул с пояса кобуру, протянул ее эрсати. — Девять миллиметров. Оторвет башку любому грайверу. С винтовкой вам будет вряд ли удобно.

— Спасибо.

* * *

После прибытия Йарики и Дэма и осмотра местными техниками их грузовика было принято решение именно на нем монтировать экспериментальную ментальную установку. Кроме того, кузов грузовика 'одели' стальной решеткой с запирающейся изнутри дверью. А также заменили стекла и немного усилили кабину. Теперь, после всех доработок, машина выглядела настоящим бронепоездом.

Кэру на дорогу до ангара потребовалось не больше десяти минут. Отдуваясь после быстрого бега, он наблюдал за последними приготовлениями механиков.

— Он еще там? — спросил эрсати в браслет на руке.

— Да, — отозвался Влад Ясный. — Но уже на ногах.

— Держите меня в курсе. Мы уже почти выехали.

Оба шивера уже были тут, и настроение их не предвещало ничего хорошего.

— Хочешь, чтобы я пропустила все веселье? — злобно ощерилась Йарика. — Эти идиоты и понятия не имеют о том, как включать эту штуку. В лучшем случае спалят себя. В худшем — не смогут даже активировать.

— Ты им расскажешь, — окликнул ее Кэр. — Нет времени пререкаться. Трэш не станет ждать всю ночь.

— Она права, — сказал Диэм. — В экстремальной ситуации инструкции легко забываются. Ты ранена. Не забывай этого. Мне нужен только водитель. С аппаратом справлюсь.

— Что?!

Кэру показалось, что Йарика готова вцепиться Диэму в глаза.

— Послушай меня хоть раз! — глаза Диэма затянулись мутной пленкой, в голосе послышался рык. — Ты носишь ребенка. Моего ребенка. Не думаешь о себе — подумай о нем!

— Если ты не вернешься, я... — она замолчала, с силой выталкивая воздух сквозь плотно сжатые зубы. — Только попробуй не вернуться!

— Вернется, — как можно увереннее произнес Кэр. — Ребенку нужен отец.

Эрсати прошел к кабине, открыл дверь.

— Ну, прощаться не будем! — крикнул шиверам.

Диэм что-то прошептал Йарике и бегом бросился к грузовику. Запрыгнул в кузов, запер за собой дверь.

Кэр сжал руль, на несколько секунд прикрыл глаза. Себе он задачи возвратиться не ставил, но и подыхать от глупого случая не собирался, а потому пристегнулся ремнем безопасности. Непривычно и неудобно, но, говорят, действительно может спасти шкуру.

Единственное, что он обязан сделать, — уничтожить Трэша. Отомстить за смерть Дезире. Что будет потом — значения не имеет. Он вытащил из подаренной Владом кобуры пистолет, положил его на сидение рядом. Если что — всегда сможет быстро достать. Главное, чтобы не свалился на пол.

Эрсати поддал газу, грузовик тронулся с места.

* * *

Дверь в отделение морга приоткрылась. Раздался скрип, но человек, сидящий за деревянным столом, не пошевелился. Смена выдалась непростой: новости о приближении к Фениксу орды грайверов поставили на уши буквально всех. Сверху пришло указание срочно проверить холодильные установки, а также запустить в текстовом прогоне кремационную печь. Последние годы покойников хоронили за пределами убежища — на специально найденном для этого клочке земли на берегу Фирвальдштетского озера. Но перед лицом глобальной угрозы пришлось вспомнить методы прошлого — кремацию.

И если с холодильными установками проблем не возникло, то запуск печи растянулся на весь день.

В дверном проеме появилась нескладная фигура, завернутая в нечто вроде рваного балахона. Тонкие пальцы с узловатыми костяшками замерли на двери, потом толкнули ее сильнее.

Хилки вошел в отделение морга, улыбнулся своим мыслям.

Человек за столом всхрапнул, вздрогнул.

Хилки замер, но человек продолжал спать. Кивнув, старик снова улыбнулся и зашагал в сторону широких дверей морга.

Он несколько минут стоял над столом, на котором под простыней лежала Дезире. Старик что-то бормотал, о чем-то разговаривал, обращаясь не то к самому себе, не то к той, кого не так давно учил пользоваться неожиданно обретенным даром. Учил, но, видимо, недостаточно хорошо.

— Браксус скучает по Хилки, — произнес старик отчетливо. — А Хилки скучает по Браксусу. Но еще больше Хилки скучает по красивой девочке, — по его щеке пролегла слеза. — Хилки никого никогда не терял. Хилки всегда был один. Да. Только Браксус, — голос старика осип, слова снова стали неразборчивыми.

Наконец, он замолк. Дрожащей рукой смахнул набежавшие слезы. На его лице снова появилась улыбка.

Хилки простер руки над Дезире, закрыл глаза. Появившийся ниоткуда порыв ветра прижал простыню к телу девушки, ударил в двери.

Человек, сидящий в приемной, вздрогнул, поморщился.

Порывы ветра усилились. Вокруг вытянутых рук Хилки появилось слабое свечение. Температура окружающего воздуха стремительно поднималась. Все новые порывы ветра бились в широкие двери, точно норовили сорвать их с петель. Появился писк. Он звучал сразу отовсюду — тонкий, на грани слышимости. Писк рос, обретал мощь торнадо, но оборвался в наивысшей точке оглушительным хлопком. Резким, болезненным.

Человек в приемной закашлялся, подскочил на стуле. Его лицо покрывала крупная испарина.

Ветер стих. Свечение вокруг рук старика угасло. Температура воздуха поползла вниз. Хилки стоял, покачиваясь, будто ветер все еще терзал его тело.

Звук его падения совпал с шумом настежь раскрытых дверей, в которых появился взбудораженный человек.

Человек замер с раскрытым ртом. В его глазах застыло непонимание происходящего.

Несколько секунд ничего не происходило, а потом Дезире громко вздохнула, выгнулась на столе — и открыла глаза.

* * *

Ей было холодно. Очень холодно. Все тело будто нафаршировали ледяными иглами. Болело все. Каждый клочок тела, каждая клетка. В голове ни единой мысли. Где она? Что она?

Ей что-то кричали. Сначала один голос, потом к нему присоединились другие. Хотелось вырваться и бежать. Бежать, чтобы спрятаться. Забиться в угол, чтобы никого рядом. Сумасшествие! Безумие!

Кто она?

Внутренности скрутила судорога, и она закашлялась. На губах появился отвратительный зловонный привкус. Что-то потекло по лицу.

Ее держали, не давали вывернуться наизнанку. А кашель все душил. Рвал тело на части. Казалось, она уже выхаркала себя всю.

Этого не может быть! Она должна была остаться... под землей.

Обрывки мыслей обезумевшими осами носились в голове. Жалили. Но каждый укус — вспышка воспоминаний.

Она смогла сдержать их. Пусть ненадолго, но смогла. А потом отбросила. Разорвала в клочья.

Тепло. Тело погрузилось в приятное тепло. Как хорошо... так бы и лежать.

Она умерла! Она знала, что была мертвой! Но потом кто-то позвал. Кто-то протянул руку и вытащил ее из пустого ничто в мир боли.

— Вы меня слышите? — раздался смутно знакомый голос.

— Да, — уверенно проговорила Дезире.

Она вспомнила почти все. Ярко, будто события в туннеле разворачивались всего пару минут назад. Впрочем, для нее оно так и было.

— Меня зовут Клаус фон Клитцинг. Вы помните меня?

— Да. Вы делали мне операцию, чтобы нейтрализовать действие обруча.

— Совершенно верно, — в его голосе послышалось облегчение. — Это что-то невероятное... Как вы себя чувствуете?

— Что со мной случилось? — проигнорировала вопрос Дезире.

Тепло окончательно выгнало из тела холод. Боль все еще ломала тело, но стала слабее. Ощущение, что тебя, наполовину переваренную, выплюнул грайвер, исчезло.

— Успокойтесь, вам нужен покой, — сказал Клаус фон Клитцинг. — Поговорим позже, когда вам станет лучше.

— Мне достаточно хорошо.

— И все же позвольте с вами не согласиться...

— Я все равно узнаю то, что хочу... — Дезире оперлась на руки, приподнялась.

Похоже, ее поместили в ванну или во что-то типа того, в какой-то плотный раствор. Ладони разъезжались на гладкой поверхности, но она удержалась, не опрокинулась.

— Я чувствую его, — продолжила девушка. — Трэш ЭнДиам. Он здесь, так? Поблизости. Где Кэр? Мы в Фениксе?

— Да, вы в Фениксе...

— Даже не думайте об этом, — в голосе Дезире прозвучал металл. — Я просто хочу узнать, что происходит. Не нуждаюсь в снотворном. Выспалась!

В качестве доказательства она рванула трубки, тянущиеся к ее рукам и шее. Покидающие вены иглы отозвались жгучей болью. Но эта боль не шла ни в какое сравнение с той, какую Дез испытывала, когда только пришла в себя.

Клаус фон Клитцинг громко выдохнул, цыкнул на кого-то из окружения, начал рассказ. Он говорил быстро, не вдаваясь в подробности. Только факты. Дезире останавливала его, если хотела что-то уточнить. О том, где находится сейчас Кэр, она не узнала — собеседник просто не обладал этой информаций. А вот когда речь зашла о Хилки, уже знала, что услышит. Помнила взгляд старика. Помнила, как тот улыбался. Что-то говорил. Он вытащил ее с того света. Как? Она не знала. Не могла даже догадываться, что Хилки способен на такое. В глазах защипало.

Дезире резко встала. Брызги воды полетели в стороны. Судя по недовольным возгласам, кого-то окатили.

— Что вы делаете?! — удивлению Клауса фон Клитцинга не было предела. — Вам нельзя вставать! Вы что? Вы же только недавно...

— Была мертвой? — Дезире протянула руку. — Помогите мне выбраться.

Не сразу, но ее ладони коснулись пальцы в тонких хирургических перчатках. Девушка переступила бортик ванны. Босые ноги ступили на холодный кафель. По телу побежали мурашки. Но насколько же было приятно их чувствовать.

Она 'видела' всех, кто находился вокруг. Пять человек, замерших в нерешительности и непонимании. Еще бы — перед ними живой мертвец. И очень неспокойный мертвец. Но что удивительно: она 'видела' и тех, кто находился за стенами. Не так хорошо, но все же. Раньше такого не было.

Смерть не обошла подарком?

Все бы ничего, но вот Хилки. Хилки...

Старик не заслужил смерти.

Но есть тот, кто сам смерть и сеет ее вокруг. Дезире чувствовала его. Чувствовала, как облако непроглядного мрака с тысячью глаз. Он ее не видит. Пока не видит.

— Мне надо на поверхность, — сказала девушка.

— Только не говорите...

— Да. Мне нужен Трэш ЭнЛиам.

Он не стал спорить. Наверное, понял, что это бессмысленно.

— Могу я вам хотя бы одежду предложить?

* * *

Кэр активировал ментальную установку, благо сделать это можно было прямо из водительской кабины. Почему неведомые конструктора неведомого ему излучателя не вывели панель управления своим детищем в ту же кабину — он не понимал. Впрочем, вряд ли бы от этого задача по уничтожению Трэша сильно упростилась. К уроду все равно придется подобраться достаточно близко. В клетке Диэма, насколько знал эрсати, имелось стрелковое оружие. Но насколько грайверы допустят его использование — оставалось большим вопросом.

Они выскочили под звездное небо с ревом и грохотом. Добраться до Трэша — всего ничего. Какой-то километр. Даже меньше. Даже вспотеть не успеешь.

Грайверы начали атаковать почти сразу. Сначала небольшими силами, но чем дальше, тем их число возрастало. Больше того — возрастало резко. Твари с легкостью запрыгивали на грузовик, а затем с остервенением рвались внутрь, к живому мясу. При этом часто сбрасывая друг друга. Странно — они будто вновь превратились в диких бездумных хищников, не способных действовать слаженно. Будто вышли из-под контроля Трэша. Открытие приятное, но само по себе не несущее большого облегчения. Грайверы все равно оставались смертельно опасными противниками, способными разодрать грузовик в клочья.

Этим они и занимались. Пока без особого успеха.

В зеркало заднего вида Кэр увидел вспышку пламени. Сразу две хищные твари обратились в факелы и полетели вниз.

Огнемет?

О таком оружии в арсенале Диэма эрсати не знал. Что ж, полезное приобретение. Куда в данном случае эффективнее автомата. Главное — не подпалить себя.

— Кажется, он уходит, — послышался в браслете-коммуникаторе голос Влада Ясного.

— Задержите! — проревел Кэр. — Делайте что хотите, мне надо пять минут.

— Принято.

Эрсати понимал, что пять минут могут и не сыграть в погоне существенной роли. Но не факт, что потом он сможет отыскать Трэша. В темноте. Особенно если последний не захочет, чтобы его обнаружили.

В лобовое стекло врезался грайвер. Похоже, тварь шла на грузовик в лобовую атаку. Стекло треснуло, но не разбилось. На сетке трещин остались потеки темной крови. Кэр выругался. Обзор и без того ни к чертям, а тут еще такое. Он включил омыватели. Заработали дворники. Кровавое пятно исчезло, но паутина трещин все равно мозолила глаза. Это надо же было так рассчитать — прямо со стороны водителя влететь.

В кузове Диэм продолжал огненное представление. Запах горелого мяса добрался даже до Кэра. Но этот запах его радовал. Заставлял поверить, что Феникс еще может устоять. Что твари смертны и при должной ловкости и смекалки их можно уничтожить. Хотя постараться придется изрядно.

Грузовик трясло на неровностях, но в плане устойчивости он вел себя куда увереннее, нежели внедорожник. Правда, за это приходилось платить маневренностью. Кэр гнал, почти не обращая внимания на дорогу. Плевать на подвеску, плевать на рулевую и прочие системы. Вряд ли в ближайшем будущем грузовик ждет еще одна подобная гонка.

Еще одна тварь ударилась в дверь. Эрсати даже подпрыгнул от неожиданности. Черный грайвер? Очень уж сильный удар.

Кэр сощурился: так и есть, впереди мельтешат вспышки выстрелов.

— Нам не удержать его! — снова голос Ясного. — Он уходит. Мы теряем людей, но он не вступает в схватку.

— Мы уже на месте! — Кэр выкрутил руль, до упора вжал педаль газа.

Двигатель грузовика на мгновение захлебнулся, а потом машина рванулась с новой силой.

Они во что-то врезались — Кэр успел рассмотреть только неясные очертания останков какой-то стены. Послышался грохот. Кабина содрогнулась. Ее правая часть вмялась внутрь. Стекла вспыхнули трещинами, посыпалось крошево.

Но фары уже высветили кольцо черных грайверов, в котором эрсати разглядел человеческую фигуру.

Трэш!

— Готовься! Вижу его! — заорал Кэр в браслет. Он старался не шевелиться, так как дорогу видел лишь сквозь небольшое пятно, не рассеченное трещинами.

— Все готово, — похоже, Диэм вообще не нервничал.

В грузовик продолжали биться грайверы, еще одна тварь взлетела на капот, ударила по стеклу. То не выдержало — ввалилось в салон, накрыв Кэра с головой. Эрсати схватил предусмотрительно брошенный на сидение пистолет, выстрелил. Влад Ясный не обманул — грайверу снесло полчерепа.

Отбросив с головы остатки лобового стекла, все еще удерживаемых вместе прочной гибкой основой, Кэр направил грузовик точно на кольцо черных тварей.

Сто метров...

Последний рывок.

Он даже не успел удивиться тому, что кольцо грайверов распалось. Твари просто повалились на землю, будто издохли все разом. Трэш остался стоять один, без защиты и охраны. Возможна ли такая удача?

Тридцать метров... двадцать...

Они ударили одновременно: Трэш и излучатель Диэма.

Мир перед глазами Кэра расцвел алым, в ушах застрял скрежет сминаемого металла. Грузовик будто на бетонную стену налетел.

Где они ошиблись?

* * *

Дезире шла в одиночестве. Еще сырые после принятия ванны волосы холодили шею. Там, впереди, слышалась стрельба, крики людей, рев грайверов. Там же она ощущала присутствие Трэша. Он уходил. Уходил, чтобы вернуться. Она не позволит ему такой роскоши.

Она по-прежнему ничего не видела обычным зрением. Но внутреннее зрение, черпающее силу в эмоциях сражающихся сторон, позволяло без труда находить дорогу.

Дезире побежала. Внутри нее пылало пламя. Огонь, способный испепелить ее дотла. Безумие, рвущееся на свободу. Она сдерживала его. Сдерживала, морщась от боли. Она и сама горела.

Бежать! Не обращая внимания ни на что.

На нее нападали. Бросались по одному и скопом. Она не останавливалась, отбрасывала их волнами невидимого пламени.

Бежать!

Рев грайверов оглушал. Их не останавливала смерть собратьев, не останавливали собственные раны. Они готовы были сдохнуть лишь за то, чтобы на мгновение притормозить ее бег.

Из состояния сосредоточения Дезире вывел шум приближающейся машины. Большой машины. Но что странно — она не чувствовала водителя. Или его нет вовсе?

Трэш замедлил бег, а потом и вовсе остановился. Чернота вокруг него начала непомерно разрастаться. Он будто вкачивал в себя силу. Но откуда?

Между тем, машина прогрохотала в каких-нибудь трех сотнях метров от Дезире. Во что-то врезалась, но ход не сбавила.

— Нет! — прошептала девушка. — Нет! — закричала что было сил. — Туда нельзя!

Сама рванулась к тому непроглядному мраку, в который превратился Трэш ЭнЛиам.

Грайверы! Твари вконец обезумели. Наваливались со всех сторон. Дезире выжигала им мозг, превращала черепа в пустые головешки. Но издыхающие тела преграждали дорогу, вязали ноги, норовя стать погребальным курганом над телом маленького человечка.

Она будто наяву увидела вспышку взрыва. В одной точке сошлись две силы. Трэш исторг из себя поток энергии, сочащийся черной гнусью. Ему же в ответ, со стороны странного транспорта, покатилась прозрачная волна. Сила столкновения была ужасна. Дезире успела поставить защитный блок, но его разметало в ничто. Ее же саму подняло в воздух, а потом протащило по битым камням и застывшему стеклу.

Оглушенная и дезориентированная, она все же поднялась. Ментальный блок принял на себя значительную часть мощи взрыва — спас от переломов. Но вот от рваных ран и царапин не уберег. Дезире чувствовала себя так, будто ее протащили по крупной терке. Носоглотку забивала пыль — не то что не вздохнуть глубоко, но даже не прокашляться.

Но и боль, и удушье разом отошли на второй план. Кэр! Он рядом! И кто-то еще. Боль... много боли. Откуда они?

Левое колено точно иглой пронзили — больше не побегаешь. Стиснув зубы, Дезире пошла на боль. Но уже через несколько шагов поняла: самой не дойти. Нога не сгибалась. Но что самое страшное — чернильное облако, которое недавно копилось вокруг Трэша ЭнЛиама, появилось снова.

Только что его не было. Совсем. Дез не чувствовала там жизни. Или, скорее, смерти.

Вокруг все еще сновали грайверы, но пока приближаться твари опасались.

— Ты жива?!

Голос раздался в голове — тяжелый и холодный.

— Ты же умерла. Там, под землей, когда пыталась убежать. Я видел тебя...

Слова склизкими червями ползали внутри черепа, вгрызались в мозг.

— Мы с тобой одинаковые. Да-да. Им нас не понять. Мы стали выше всех их. Людишек, что готовы отобрать хлеб у умирающего. Эрсати — высокомерных выскочек, мнящих себя избранной расой. Вурстов — этих тугодумов, не умеющих связать двух слов. Заркканов — грязных коротышек, не знающих счастья без выпивки. Шивер — неуравновешенных убийц. Я никого не забыл?

Черви скапливались в голове, толкались. Казалось, вот-вот они полезут через рот, нос, уши... выпьют глаза.

Дезире упала на колени, обхватила голову руками.

— Не противься мне. Я предлагаю тебе руку партнерства. Нам нечего делить, незачем сражаться. Ты уже мертва. Ты это знаешь. Никто не возвращается с той стороны прежним. Ты не сможешь жить с ними. Ни с кем из них.

Дезире застонала. Она сильная, она не позволит ему взять верх. Все его слова — ложь. Он тянет время, собирает силу... Лишь ненадолго девушка смогла абстрагироваться от шуршащих в голове червей. Трэш тянул силу отовсюду. Забирал ее из солдат своей армии. Грайверы не крутились рядом — они подходили все время — и умирали. Но их смерть наполняла Трэша энергией. Страшной энергией. Дезире видела густое облако. Оно гноилось болью, выбрасывало темные протуберанцы и продолжало уплотняться.

— Ты для них — урод. Знаешь, когда-то на этой планете были специальные музеи, цирки. Цирки уродов. Обыватели приходили посмотреть на представления. Посмотреть на тех, кто отличался от них. Люди всегда бросали камни в тех, кто казался им другим. Думаешь, они изменились? Нет, — последнее слово растянулось особенно толстым червем. — Они боятся всего того, что выходит за рамки их понимания. Хотя бы немного. А лучшая защита — это нападение. Лучше убить монстра, запереть чудовище в клетке. А потом прийти и плюнуть в него, не опасаясь получить плевок в ответ. Хочешь, чтобы в тебя плевали? Хочешь оказаться в клетке?! — в голосе появилась неприкрытая ярость. Черви ощерились острыми иглами.

Дезире закричала. Из глаз брызнули непрошеные слезы.

— Ничто не меняется! — каждое слово ранило. Полосовало сознание на кровавые ленты. — Все они так и будут хвататься за прошлое. Тянуть из него старые грехи и пороки. Ничто не меняется! Пришло время встать на пути эволюции. Стать самой эволюцией!

— Они. Меняются.

Раздельно произнесла Дезире.

— И я — жива!

Слезы высохли.

Трэш ударил.

Черное облако, насыщенное губительной энергией, обрело форму тарана — и метнулось к одиноко стоящей фигурке.

Дезире не могла подпитываться энергией со стороны, как это делал противник. Грайверы оставались для нее закрытыми сосудами абсолютного зла. Рядом только две бледные свечи: Кэр и... Диэм? Их пламя настолько мало, что готово умереть под небольшим порывом ветра.

Кэр...

Дезире выбросила руки перед собой.

В середине груди зародилось легкое покалывание, поднялось выше, распространилось по плечам. Что-то обжигающее по венам, точно по оголенным нервам, метнулось к пальцам.

Черный таран, сотканный из тысяч ядовитых змей, ударил в раскрытые ладони.

Время для Дезире остановилось. Она будто провалилась в иной мир, иное измерение, иную вселенную. Небеса зажглись сотней сверхновых, земля под ногами ощерилась бритвенно-острыми иглами. Воздух наполнился пылью, закрутился в безумном торнадо.

Ей казалось, что ее тело прошили тысячи ледяных игл. Каждая змея оставила на ней свою отметину. Впрыснула яд.

Дезире не могла подпитываться, как это делал противник. Она сама стала источником силы. Память, эмоции, чувства? Она не знала, что питает ее. Пока не знала. Но в одном Трэш оказался действительно прав: никто не возвращается с той стороны прежним!

Черный таран разлетелся в клочья. Мир будто раскололся. Взорвался боеголовкой атомной бомбы. Не стало ни света, ни звука. Полнейшая пустота, сквозь которую редкими вспышками пытался проникнуть реальный мир.

Дезире не чувствовала ни ног, ни рук, но знала, что поднимается. Встает.

Пустота исчезла, уступив место реальности. Девушка стояла в воронке, края которой продолжали тлеть алыми искрами.

Она выстояла! Выдержала!

Трэш больше не пытался заговорить с ней. Да она бы и не пустила его обратно, в свою голову.

Черное облако начало снова сгущаться.

Скольких грайверов он готов уничтожить, прежде чем остановится?

Дезире выбралась из воронки. Остановилась. Подходить ближе нет необходимости. Девушка опустила руки вдоль тела, расслабилась. В груди снова появилось покалывание. Поднять руки. Медленно. Почувствовать жар.

Ударить. Через боль. Через крик. Через разрушение себя самой.

Сверкающий серебром луч врезался в чернеющее облако и разметал его мелкими ошметками.

Трэш ЭнЛиам еще пытался защищаться, пытался тянуть энергию из своих солдат, но ничто не помогало. Он сгорал заживо. Распадался пеплом. Не отступал, не просил пощады. Но с каждой секундой его становилось все меньше. Очертания искривленного болью тела таяли, пока оно не превратилось сначала в сухую мумию, потом в почерневший скелет, а потом и вовсе исчезло.

Единственное слово еще долго продолжало отдаваться эхом в мертвом городе. Слово, произнесенное с яростью обезумевшего хищника, так и оставшегося верным своим убеждениям:

— Убить...

Серебряный луч исчез. Дезире неуверенно вздохнула. Ее ноги подкосились. Ей надо добраться до машины, надо... Но силы кончились.

* * *

Грайверы некоторое время стояли, не в силах осознать потерю лидера. Контроля больше нет. Но есть приказ. Тысячи голодных тварей одновременно взвыли в небо и бросились на лежащую впереди цель — убежище двуногой добычи. Бросились, выполняя последний приказ: убить...

* * *

Кэр пытался выбраться из кабины грузовика, но удар Трэша так погнул ее, что эрсати оказался сдавлен сразу с нескольких сторон. Только что произошедшее на его глазах он легко мог списать на галлюцинации собственного сознания. Сотрясение мозга? Причем очень сильное.

Мог бы... если бы не Дезире. Он знал, что это она. Не хотел думать, как такое возможно. Просто знал. Чувствовал. Как чувствовал уже давно ее эмоции, ее переживания. Он пытался кричать, но отчего-то горло издавало лишь хриплые звуки.

Дезире! Его Дезире! Она жива!

Он рвался из цепких объятий металла, но сил не хватало. В кузове вроде бы шевелился Диэм, но на оклики не реагировал.

Кэр пытался вызвать по коммуникатору помощь, но проклятый браслет наполовину раскололся и более не подавал признаков жизни.

Дезире не шевелилась. Лежала лицом вниз.

Нет! Только не снова!

Он рвался с остервенением, оставляя на металлических обломках кабины собственные кровь и плоть. Плевать на боль. Не останавливаться.

Над руинами города протянулся вой. Вой тысяч глоток. А потом эрсати услышал шум, которого опасался услышать больше всего, — шум приближающихся грайверов.

Он рванулся снова. В ноге что-то лопнуло, но зато он вывалился вперед, переполз через измятое лобовое окно, упал на землю. Подтягиваясь на руках, пополз. Сколько до нее метров? Сто? Двести? А сколько до ближайших хищников?

Пальцы вгрызались в неподатливую землю. Медленно, слишком медленно. Твари уже на подходе. Уже слышны близкие взрыки, топот.

Но Кэр продолжал ползти.

Когда ночь пронзил свет фар, когда воздух наполнился стрекотом автоматных очередей, — он понял не сразу. Рядом резко затормозил бронированный внедорожник, из него выскочили двое, подхватили эрсати под руки.

— Нет! — прохрипел он. — Сначала ее, — указал на лежащую без движения Дезире.

Она была совсем рядом, в нескольких шагах. Бойцы не спорили. Быстро, но осторожно погрузили в машину девушку, затем вернулись за эрсати.

— Диэм, там... — попытался объяснить он, но уже видел, как бойцы еще двух внедорожников вскрывают решетку грузовика, лезут внутрь.

Грайверы налетели сплошной рычащей волной и наткнулись на заградительный огонь. Все происходящее Кэр видел мельком, из окна внедорожника. Странно и глупо: чтобы вытащить троих, Феникс отправил не менее десятка машин и черт знает сколько бойцов. Где рационализм?

Дезире лежала на его руках. Раненая, ослабленная, но живая. Эрсати боялся моргать, опасаясь, что все это окажется глупым видением. Он сжимал ее ладонь, что-то говорил. Сбивчивое и бессмысленное. И неважно, даже если она ничего не слышит. Ему требовалось выплеснуть на нее все те теплые слова, что не успел или не посчитал нужным сказать раньше. Когда у него еще была такая возможность. Теперь не стеснялся и не сдерживался. Он их повторит и потом. И не раз.

Странное чувство, когда тебя вытаскивают из самой пасти смерти. Именно так чувствовал себя Кэр, когда внедорожник затормозил в ангаре Феникса. Снаружи еще слышалась стрельба, возвращались другие машины и отдельные бойцы.

Потерять многих, чтобы спасти троих. Радоваться этому или ругаться из-за глупости командования убежища? Кэр не знал, да и не пытался анализировать. Он был просто благодарен.

* * *

Последние ночные часы и следующий день выдались для Феникса не столько тяжелыми, сколько напряженными. Грайверы рыли землю, совались в городе в каждую щель, пытаясь приникнуть в убежище. С новой силой набросились на воздухозаборники. Твари лезли сквозь тела своих мертвых собратьев. Проделывали в их завалах ходы, постоянно ломились внутрь, снова и снова пробуя бетон и металл на прочность.

И прочные материалы поддавались.

Люди ждали, надеялись на помощь. И она пришла.

Гракх вышел на связь рано утром. Он привел обещанную поддержку. Привел тех, кто готов был умереть по слову Великого вождя Рурка, так и не успевшего принять всех положенных татуировок.

Диких бойцов не испугали клыкастые твари. Воодушевляя себя боевыми криками, они хлынули к городу ощетинившейся сталью волной. Без страха, без сомнений. Одновременно с их атакой открылись туннели Феникса, выпуская других бойцов — не столь многочисленных, но вооруженных не только сталью, но и огнем.

Развалины большого города погрузились в пучину безумной охоты, в которой охотники менялись местами с дичью и наоборот.

Но, даже истово исполняя последний приказ своего повелителя, грайверы действовали вразнобой. Отдельными озлобленными особями. Без тактики, без совместного ведения каких-либо действий.

Как оказалось, после смерти Трэша мелкие, ядовитые грайверы уже не представляли такой страшной опасности, как ранее. Их кровь по-прежнему оставалась ядовитой, но приносила только недомогание, в результате которого человек лишался сил, но не умирал. Ни о какой измененном сознании не шло и речи.

Уже к середине дня людям совместными усилиями удалось переломить ход сражения в свою пользу. Твари начали разбегаться, прятались. Их первоначального натиска хватило ненадолго. Звериная сущность взяла верх.

К вечеру территория города и прилегающие к нему районы были расчищены от тварей.

* * *

— Если бы я знала, во что это выльется, ни за что бы не пошла с вами в Феникс, — усмехнулась шивера. — И дернуло же меня!

— О чем-то жалеешь? — спросил ее Диэм.

— Сколько времени и сил потеряно — все зря.

— Почему зря? — не понял Кэр. — По-моему, мы все сделали большое дело. Многое поняли. О других и о себе, — он сильнее прижал к себе Дезире.

— Не слушайте ее, — с улыбкой проговорил Диэм. — Она немного не в настроении. Бывает в ее положении...

Шивера зашипела змеей, но скорее мягко, чем злобно.

— И потеряли тех, кого недостаточно ценили... — Гракх с силой пнул камень.

— Не обижайся, но странно от тебя такое слышать, — сказал Кэр.

— Мне самому странно, — отозвался зарккан. — Иногда мне кажется, что здоровяк заранее знал, чем для него закончится наша поездка. Знал — и все равно продолжал идти вперед. Ни разу не остановился. Я бы так не смог.

— Покажешь нам, где он похоронен? — спросила Дезире.

— Конечно...

— Проклятье, я готов извиняться перед Хилки, — процедил Кэр. — А ведь мог его просто пристрелить тогда, на дороге.

— Не думаю, что он нуждался в извинениях, — сказала Дезире.

— И все же...

— Надеюсь, я не спятила, — чуть помедлив, произнесла Дез. — Но иногда слышу его голос в своей голове. Передам ему твои извинения при случае.

Ненадолго повисла тишина.

— И у нас теперь есть дом, — нарушил ее эрсати.

— Только не в подземной коробке, — сказала Дезире. — Лучше там, у озера... Я не видела, но знаю — там очень красиво.

— У озера, — согласился Кэр. — Но не сейчас.

— Почему не сейчас? — спросила Йарика. — Свадебное путешествие сначала? Слышала, что-то такое было у людей.

— Почти свадебное, — усмехнулся Кэр. — Мы уничтожили Трэша и рассеяли грайверов, но это только половина дела. Необходимо выжечь источник заразы. В Генке.

— Думаю, в этом помогут излучатели. Такие, как тот, что был установлен на нашем грузовике, — сказал Диэм.

— А такие еще есть?

Йарика широко улыбнулась.

— И даже не один. Мы знаем место.

— А что дикари? — эрсати повернулся к Гракху. — Они уже ушли?

— Пока нет — будут хоронить своих павших. Уйдут завтра. Но не все. Чтоб я сдох, если понимаю их! Человек двести готовы идти с нами в Генк.

— Возьмешь их?

— Еще не знаю. Может быть, на том складе с чудо-излучателями есть что-то еще мощнее? У меня к той черной дряни свои счеты.

— Может, и есть, — пожал плечами Диэм. — У нас не было времени разбираться.

Все пятеро стояли на уровне седьмого этажа одной из более-менее сохранившихся высоток Люцерна. Внизу простирался мертвый город, заваленный сотнями трупов грайверов и людей. На горизонте поднималось рассветное солнце.

Кэр отлично понимал: они еще не победили. Сделали лишь первый шаг к восходу. Впереди же маячила работа. Много работы. И кто знает, что принесет новый день? Впервые за многие дни появилась надежда, что нормальная, мирная жизнь еще возможна в этом мире. Не надо никуда бежать. Все здесь, рядом. Только сумей увидеть. Он — видел.