Ее темные рыцари

В первом рецепте этой травы не было, зато во втором... Да еще приписка, что для лечения дистрофии и анорексии полынь в умеренных дозах незаменима и творит чудеса, разжигая в больном зверский аппетит, и он "пухнет", как на дрожжах. Что-то мне это напоминает, м-да...

Я перелистала всю тетрадь в поисках другого сбора от лишних кило, такого, в состав которого входила бы полынь. И ничего не нашла. Я даже тетрадку встряхнула.

Из нее выпал альбомный лист, согнутый пополам. Бабушкиным почерком на нем выведено одно слово — "Герде".

Трепеща, я развернула его и... и ничего не увидела. Абсолютно. На белоснежном поле листа ни единой строчки, ни малюсенькой буковки. Это розыгрыш? Или бабушка не успела что-либо написать? А может послание написано невидимыми чернилами? Улыбнулась, вспомнив, как в детстве с Тимуром слали друг другу записки, написанные лимонным соком или молоком.

Подойдя с листом к окну, рассмотрела его на свету. Ничего. Идти на кухню за свечой не хотелось, а придется, если хочу проверить версию домашних симпатических чернил. Тяжко вздохнула, поняв, что придется продолжить разговор с витязями.

Вверху листа на миг проступили буквы: "Герда, солнышко мое..." Я подула на бумагу уже специально — и на белом фоне запрыгали черные буквы. Ого! Магические чернила? Интересно, письмо проявляется только от моего дыхания или без разницы, кто на него дует? Зачем подобные сложности? И что было бы, если бы я не начала вздыхать над ним? Впрочем, бабушке была известна моя дотошность, поэтому письмо в любом случае я бы прочитала.

Легонько дуя на бумагу, я вскоре узнала то, что должна была услышать с глазу на глаз, если бы моей родственнице хватило смелости.

"Герда, солнышко мое ясное!

Если читаешь эти строки, значит, ты искала рецепт сбора для снижения веса, тогда как я ушла вслед за моим Игнатом. Боюсь, ты обозлишься, когда узнаешь всю правду, и решишь, что я тебя бросила разбираться с чужими проблемами. Что ж, внучка, так и есть. Прости старую эгоистку. Надеюсь, когда-нибудь, полюбив столь сильно, как я, ты меня поймешь и простишь. Жить без половинки души невозможно, и я ухожу вслед за супругом, в надежде, что там мы снова будем вместе.

Герда, главное — продержись до своего двадцатипятилетия и не пообещай Томасовскому то, что он начнет требовать после моей смерти. А он начнет, особенно настойчиво, если ты изменишься. Зная, что его отталкивают пышные женщины, я почти десять лет защищала тебя, как умела, от его притязаний.

Не верь Артуру, что бы он не говорил. Просто мы очень с тобой похожи, солнышко, а еще ты — его шанс исправить давнюю ошибку, билет в прежнюю жизнь, которой он лишился из-за запретного влечения.

За подробными объяснениями и помощью обратись к моей единственной в этом городе подруге.

Герда, я умоляю тебя! Заклинаю! Не прекращай пить чай, иначе пожалеешь.

P. S. Если все-таки откажешься от него, возьми отгул на несколько дней и не выходи из дома. Снимут боль и ускорят процесс горячие ванны с обыкновенной содой и солью. Прости, что по моей вине тебе придется пройти через это. Раиса".

Когда схлынул поток первых мыслей — к слову, эмоционально-несдержанных, — задумалась над некоторыми моментами.

Елки-палки, что за проблемы? Неужели их больше, чем имею я сейчас? Почему держаться до двадцатипятилетия? Может, когда мне стукнет четверть века, я превращусь в супервумен? О каком из Томасовских говорила бабушка? О младшем или старшем мерзавце? Что от меня может потребовать Артур? И причем тут сходство с бабушкой? Впрочем, с этим, кажется, все понятно, если вспомнить, каким взглядом смотрел на нее старикан Томасовский.

В голове рождались все новые и новые вопросы. Поэтому стук в дверь и предложение попить чаю я восприняла, как спасение.

И уже через пять минут в моей голове роились легкие и, пожалуй, приятные мысли. Хрустя верхушкой пирожного из подсохшего безе, я решала, что делать со сладостями, у которых вот-вот закончится срок годности. Выбрасывать в мусорный контейнер не позволит совесть. Раздать их, может? О! Точно!

С предвкушением посмотрела на молчаливо-мрачных парней. "Выгнав" бабу Фаню из ее жилья, они, подозреваю, настроили против себя весь подъезд. И факт, что пенсионерка выгодно продала квартиру с ремонтом столетней свежести, никого не интересовал. Поэтому стоит отправить новых жильцов налаживать контакт с остальными соседями. А что лучше всего смягчает человеческое сердце? Что-нибудь вкусненькое, настраивая на благодушный лад.

Решено. Допиваем чай — и идем ублажать соседей кондитерскими изысками из "Кофейни". Исторически сложилось, что в подъезде число пенсионеров над молодыми семьями преобладало. То-то бабушки обрадуются, когда к ним заглянут красивые мужчины с угощением. Все нуждаются в позитиве, так что, радуя старушек, будем очищать карму.

Прекратив топить кружочек лимона в чае, я мечтательно вздохнула.

Лазарус, хмуривший брови с момента моего появления на кухне, поддался вперед и, как показалось, собрался что-то произнести. И притом то, что мне услышать не хотелось.

Своим вопросом я его опередила.

— Давайте раздадим торты и прочие сладости соседям? И продукты не пропадут, и к вам станут лучше относиться.

Руслан отставил чашку в сторону и внес в мое предложение коррективы.

— Пойду только с тобой или в одиночку.

— Почему?

— Хватит и того, что мы с Лазарусом живем в одной квартире. А если и по соседям с гостинцами пойдем, точно запишут в сладкие парочки. — Вертигр скривился, словно подавляя рвотный спазм.

— Хорошо, иди, познакомься со старушками — пожилые леди обожают смазливых мальчиков, — разрешил великодушный блондин.

— А еще они обожают элегантных метросексуалов, — хмыкнул оборотень. — Тянем жребий. Кто вытащит короткую палочку, тот и разносит кондитерку.

И он потянулся за зубочистками.

Минут через десять мы с вампиром провожали Руслана, держащего пакеты в обеих руках. Я не повелась на грусть в зеленых глазах — и он, тяжко вздыхая, ушел сам.

— А теперь поговорим о недоразумении с "подзарядкой", — заявил Лазарус, подливая мне чая.

— Может не надо?

Смелость куда-то подевалась, и поднимать деликатную тему не хотелось.

— Надо, Герда, надо, — вампир, улыбаясь, продемонстрировал белоснежные зубы. — Своим недоверием ты нас оскорбила и обидела.

Я удивленно вскинула брови, но не перебила.

— Ты выбрала нас сама, подсознательно воспринимая как кандидатов для долгосрочных отношений. Слышала древнее изречение: "Мужчины и женщина, оставшись наедине, не будут читать "Отче наш?"" от себя добавлю: особенно, если женщина хороша собой и связана с мужчинами магическими узами. И если отношения между Гласом и рыцарями выходят со временем за рамки партнерских — это закономерный результат, который никого не удивит.

Лазарус умолк, чтобы дать мне высказаться. Спасибо, конечно, но что говорить, я не знала.

И тогда он продолжил:

— Но, Герда, твое решение мы уважаем, поэтому никакого принуждения, никаких хитростей. Первый шаг — только с твоей стороны.

— Если он вообще будет, — нахмурилась я. — Отношения с двумя мужчинами одновременно — отвратительны.

— Ты только что оскорбила тысячи женщин в стране, которые, любя другого, по какой-то причине остаются с мужем. Считаешь себя выше их? — вкрадчиво поинтересовался Лазарус.

И мне некстати подумалось, что, наверное, именно такой тон в исторических книгах называли иезуитским. Ох, ну и чушь порой лезет мне в голову!

— Нет, не считаю. Обманывать супруга или нет — каждая решает сама для себя. И я никого не обвиняю в аморальности. Просто лично для меня такие отношения неприемлемы и невозможны.

— Но ведь убеждения со временем меняются...

— Стоп! Ты говорил, что никаких хитростей не будет? А это что? Намеки, уговоры... разве не хитрость?

Лазарус натянуто рассмеялся.

— И что? У меня получится переманить тебя на темную сторону?

Поинтересовался вроде бы шутливо, высокопарным голосом киношного злодея, а во взгляде напряженное ожидание.

— Нет, извини.

Если бы я полюбила своих витязей, и это чувство было бы взаимным, кто знает...

Но это признание я не произнесла вслух — отвлек звонок в дверь. И никогда теперь не скажу, ведь если нам что-то мешает, значит, сама судьба дает подсказку молчать.

Смелая из-за присутствия вампира, я, не взглянув в глазок, сразу открыла дверь.

— Добрый вечер, Герда, — в бледно-голубых глазах платинового блондина привычная небрежность, и я точно знаю, по отношению к кому. — Я могу войти?

От испуга я онемела и безвольно отошла в сторону. Младший Томасовский, не останавливаясь в коридоре, чтобы снять туфли, прошествовал сразу в кухню. Эх, а если бы посмотрела в глазок, то затаилась бы у двери, и Артур ушел бы, подумав, что никого нет дома.

— Это правда? — буравя вампира гневным взглядом, задал Томасовский странный вопрос.

И получил такой же непонятный ответ:

— Возможно.

Угрюмо сжатый рот незваного гостя напоминал тоненькую ниточку. Губы Болконского кривились в наглой усмешке. Два блондина, но такие разные... И если первого я боялась с детства, то второму, своему блондину, была готова даже простить привычку ходить в обуви по квартире.

То, как они смотрели друг на друга, внушало опасение, что "мирное" молчание скоро закончится. И я попыталась разрядить обстановку.

— Артур, может, кофе или чаю?

Младший Томасовский давно заставил перейти с ним на "ты". Но "тыкать" ему я старалась, как можно меньше, сама не знаю почему.

Гость бросил настороженный взгляд на оранжевую кофеварку, стоящую на подоконнике, и выбрал чай.

— И, Герда, я буду пакетированный, без сахара, — уточнил Артур, намеренно развернув стул так, чтобы сидеть спиной к Лазарусу.

Ух, какое явное пренебрежение! Я бы не рискнула поворачиваться к недружественно настроенному вампиру тылом.

И зря он выбрал чай, кофе лучше. Как и дед, я обожала этот напиток, и одна из полок шкафа ломилась от его всевозможных сортов. Бывший студент даже как-то подарил любимому преподавателю пачку дорогущего "Копи Лювак". Правда, я наслаждалась потрясающим вкусом до тех пор, пока не узнала, что кофейные зерна собирают из какашек мусангов, малайских куниц. Дед же продолжил его пить, подшучивая над моим всякий раз зеленеющим лицом, когда кухню заполнял тонкий аромат.

— Так о какой правде ты говорил? — напомнила я.

— Охота на колыбельника прошла неудачно? Тебя ранили?

Ого! Как быстро распространяются слухи! И вообще, какое ему дело до моих царапин?

— Почему неудачно? Ребенка мы спасли, а ранение — ерунда.

И только произнеся свой оправдательный монолог, потрясенно осознала: я обсуждаю с Томасовским-младшим дела полуночников! Значит, это о нем говорили ребята, когда узнали о моей амнезии? Не о его деде? И кто же ты, Артур, в мире Полуночи? Маг?

Чтобы скрыть растерянность, повернулась к мужчинам спиной и занялась приготовлением кофе, хотя после двух чашек чая желание пить отсутствовало. Наоборот, организму хотелось избавиться от лишней жидкости. Но как оставить Артура с вампиром наедине? Что-то подсказывало, что тогда враждебными диалогами общение не ограничится.

На лице нежданного гостя проявилась гамма чувств: неверие, раздражение, злость...

— Когда ты стала Гласом, я дал отсрочку с определенными условиями, — процедил он сквозь зубы. — И твоя безопасность во время заданий — одно из них.

Лишь чудо удержало меня от глупых вопросов. Отсрочка чего? Я, что деньги у него взяла под проценты? Какие остальные условия? И с какого перепугу я должна вообще с ним считаться? Но, задай я их, Артур сразу поймет, что у меня проблемы с памятью. И что тогда будет? Не знаю, но точно, что ничего хорошего.

Незаметно покосилась на мрачного вампира — он сидел, не шевелясь, напоминая статую имени себя. Жаль, не умею читать мысли, сейчас его подсказка, что говорить, не помешала бы.

— Ты прав, Артур, — пробормотала виноватым голосом я. — Такое больше не повторится.

Словесную чушь выдала наобум, доверившись интуиции. И не прогадала — Томасовский подобрел, зверское выражение лица смягчилось.

— Я тебя прощаю на первый раз, Герда. Только учти, еще одна оплошность — и можешь прощаться с обязанностями Гласа. — И, уже обращаясь к Болконскому, пригрозил: — Будете плохо за ней смотреть, разорву узы триумвирата досрочно. Уверяю, сильнее боли, чем от снятия татуировки рыцаря, ты еще не испытывал в своей жизни.

Уголок рта Лазаруса дернулся в намеке на пренебрежительную усмешку.

— Что ты можешь знать о моей жизни, колдун?

— О, много чего! Я навел справки. Не скучаешь по кухне Госпожи талантов? Герда, он хвалился, чем занимался до приезда в этот город?

— Это было давно, уже неактуально для шантажа, — спокойно, с достоинством заметил вампир. — Лучше давай поговорим о тебе и о том, как ты навесил на Герду обязательства.

Ничего не понимая в их перебрасывании фразами, чувствовала, что атмосфера в комнате накаляется.

— Артур, твой чай остывает, — напомнила гостю о его напитке.

Себе же налила кофе. И снова этот странный взгляд! И выражение отвращения на холеном лице.

Ой, кажется, догадываюсь, почему он воротит нос от моего кофе. Старший Томасовский поведал о моем конфузе! К щекам прилила волна жара. Боже, давно я не испытывала такого стыда, как в тот день...

Смерть бабушки выбила меня из колеи. Я не представляла, что делать, за что браться в первую очередь. Но главное, не знала, как усмирить боль, сжимающую мое сердце ледяными пальцами. А ведь еще нужно было заниматься похоронами. И никого рядом, чтобы поддержать: Тимур уехал в очередную командировку, о родственниках со стороны деда можно вообще не вспоминать — не поддержат, даже если сама буду при смерти.

Помощь пришла от того, кто никогда не отличался сочувствием. Старший из Артуров взял на себя все — от общения с работниками фирмы, предоставляющей ритуальные услуги, до поминального обеда в кафе. О деньгах он запретил даже заикаться.

Находясь в подвешенном состоянии между нервным срывом и апатией, я все же заметила и его боль. Он любил мою бабушку, любил много лет, несмотря на то, что она отдала свое сердце другому. Навещая ее, Томасовский травил душу ядом чужого счастья, но не отказывался от встреч.

Когда поток соболезнующих людей иссяк, я вышла из кафе — и оказалась под холодным дождем. Ненадолго. Томасовский отвез меня домой. И когда предложил поговорить о бабушке, совесть не позволила отказаться. На автомате сварив ему кофе, как сквозь сон, слушала историю знакомства с милой девушкой по имени Раиса. Он собирался рассказать еще что-то важное, как вдруг, сделав первый глоток, побагровел. Потом посерел, затем побелел и, наконец, резко вскочив из-за стола, сбежал. Его чудная реакция выдернула меня из равнодушия. И я осторожно отпила из его чашки...

Мама дорогая! Этот "кофе" должен оживлять мертвых, не то что выдергивать из стресса!

Прополоскав рот, я открыла кофеварку, приблизительно зная, что там увижу.