| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
На берег вышла довольная и почти счастливая, на ходу выжимая из длинных волос воду. Не одеваясь, легла на пригретый дневными лучами пригорок и устремила бездумный взгляд в небо, разукрашенное узорами облаков. Сверкающая влага скоро испарилась со смуглой от солнца кожи, и зябкий ветер больше не холодил тело. Веки отяжелели, и айсадка, позабыв обо всем, заснула.
Сквозь сон Шейра ощутила нещадные укусы вездесущей мошкары. Значит, день клонился к вечеру. Девушка приоткрыла веки и тут же застыла в страхе. Сверху, не мигая, на нее смотрели желтые глаза Увья-ра. Шейра отодвинулась от старухи. Та моргнула и, повизгивая, засмеялась — заметила ее испуг.
— Не ожидала тебя увидеть, — попыталась оправдаться Шейра.
— Конечно, — прошамкала ворожея и снова засмеялась. — А вот я тебя искала, Белая Кошка. Через день начинается дорога. Путь в большую битву. Уверена ты в победе?
— Было пророчество, ведь ты слышала...
— Пророчество, — ведьма опять хихикнула. — Да, пророчество. А ты слышала его сама? От мертвого шамана, а?
— Н-нет. Но ученики...
— А что ученики! — вскрикнула шаманка. — Они поняли то, что захотели. Нельзя полагаться на них.
— Хочешь сказать, мудрая, они ошиблись? — брови Шейры поползли вверх.
— Нет, — старуха покачала головой. — Но могли неправильно понять волю духов. Судьба твоя странная... Победа переплетена с поражением и смертью. Но ты все равно должна...
— О чем ты? Что я должна сделать?
— То, что собиралась, — ведьма пронзила ее взглядом. — Ты поведешь племена в бой. Убьешь темного вождя. Даже если придется пожертвовать собой. Темный человек должен умереть, иначе он всех погубит. Всех... не только наших родичей. Убить его непросто, но я помогу. Вот, — Увья-Ра пошарила под укутывающей ее шкурой и достала стрелу с костяным наконечником. — Этим ты должна пронзить сердце шакальего вожака.
Шейра повертела стрелу в руках: испещренная трещинами, кривая. Казалось невероятным, что ей можно кого-то убить.
Увья-Ра поняла сомнения девушки.
— Не суди о сути вещей по их тени в явном мире. Это — стрела смерти. Древко ее из дерева, что растет в мире духов, а наконечник — из рога, сброшенного небесным оленем. Она долго хранилась у нас, передавалась из рук в руки, от наставницы к ученице. Но сейчас — особое время, вот я и отдаю ее тебе. Ты должна исполнить назначенное.
— Я услышала твои слова, мудрая Увья-Ра. Так что мне нужно с ней сделать?
— Возьми, до самого боя носи с собой, а вечером беседуй с ней — она должна запомнить тебя и твой голос. Я уже заговорила ее на смерть темного вождя. Ворожила, пока племя праздновало. Когда поведешь людей в битву, пусть это будет единственная стрела в твоем колчане: она не терпит соперничества. Сражайся, чем хочешь, но стрела должна быть только одна. Тогда, если все сделаешь правильно, тебе останется только выстрелить в главного шакала.
— Но я даже не знаю, как он выглядит, — расстроилась Шейра.
— Стрела подскажет. Она найдет его, как бы далеко от тебя шакал ни находился, и как бы криво ты ни стреляла. Это — Стрела Смерти, свою жертву она не отпустит.
Шейра заворожено посмотрела на древнюю вещь, потом поднялась, собрала разбросанную одежду и обернулась к ворожее.
— Благодарю, мудрая. Я поняла и сделаю все, чтобы не подвести наш род. Наши предки...
— Ни к чему громкие слова, Кошка. Беги, готовься к битве. А я останусь, соберу трав. После ночи Луны они пропитаны колдовством.
Шейра кивнула, по привычке встряхнула волосами и отправилась к становищу.
Глава 9. Вернулся он домой — и снова убивать
С огромного ясеня шмякнулся мохнатый зверек и притворился мертвым. Хирм отшвырнул его ногой, пробормотав:
— Проклятый дутл...
Эти грызуны в изобилии водились в Дейнорском лесу. Считалось, что их привлекают горькие семена дейноров — высоких крепких деревьев, напоминающих дубы. Правда, разведчик не особенно в это верил. Дейноров никогда не было много, а сейчас стало еще меньше. Местные шаманы использовали их кору для путешествий в мир духов, что вредило деревьям. Приграничные поселенцы и вовсе норовили срубить, ведь дома, построенные из них, почти не гнили, не привлекали термитов и служили не хуже каменных.
Зато дутлов меньше не становилось. Они зачастую мешали и охоте, и разведке. Заслышав шаги, притворялись мертвыми и падали на землю, чем пугали дичь и привлекали внимание дикарей. И это притом, что желающих полакомиться мясом глупых грызунов — жестким и дурно пахнущим — не находилось. Неспроста в Отерхейне слово "дутл" стало ругательным. Хирму казалось, что боги подшутили, создав таких бестолковых зверьков.
Разведчик огляделся, прислушался, но не заметил ничего подозрительного. Пружиня шаг, двинулся дальше, по-прежнему избегая ровных тропок и открытых мест.
Выйдя на опушку, он с удовольствием отметил: соратник с лошадью уже здесь. Не говоря ни слова, взял коня под уздцы, обменялся с товарищем взглядами, вскочил в седло и умчался по дороге, ведущей в Отерхейн.
Ночью зачастила морось, тропа превратилась в жижу. Хлюпала размытая земля, из-под копыт летели бурые брызги. Разведчик плотнее закутался в шерстяной плащ и надвинул капюшон на глаза. С погодой не повезло, но переждать ненастье Хирм не мог — донесение было срочным. Вот он и торопился, не обращая внимания на дождь, слякоть и усталость.
Серые воины — так называли себя разведчики, — давно заметили волнение среди дикарей. Правда, лишь сейчас осознали, что те всерьез готовятся к битве. Началось брожение и среди степных племен. Сомнений не оставалось: лесные жители решили объединиться с туризасами и идти на Отерхейн.
У Хирма это вызывало усмешку. Он-то понимал, что дикарям надеяться не на что — все равно проиграют. И чем раньше кхан узнает о замыслах врагов, тем сокрушительнее окажется их поражение.
К утру вдали показалось большое поселение. Разведчик свернул в ту сторону и спустя четверть часа въехал за плетеную изгородь села под названием Птичий Затон. Спешился, взял лошадь под уздцы и, насвистывая себе под нос веселую песенку, подошел к добротным деревянным воротам. Над ними висела большая железная подкова. Хирм постучал. Спустя несколько минут выглянул чернобородый мужик в закопченном кожаном переднике.
— Лошадь подковать, — буркнул разведчик, протягивая щербатую монету.
— Заводи во двор, — кузнец пропустил его вперед, болтая на ходу: — Там у меня навес, чего под дождем торчать. У-у-у, давненько в наших краях таковской непогоды не видели. Ну, да это ничего, зато поля, может, того, зазеленеют. А то скот совсем уж отощал, — он захлопнул ворота, затем обернулся и воскликнул: — Ну и ну! Хирм! А я тебя не сразу и признал! Давненько ты в наших краях не бывал, а? Все по лесам мотаешься?
— Мотаюсь, Шешко, мотаюсь, — усмехнулся разведчик. — А к тебе как всегда... ну, ты знаешь.
Кузнец с пониманием кивнул. Отвел лошадь Хирма в конюшню и скоро вывел другую, тоже каурую.
— Кажись, похожа, — пробормотал он, похлопал коня по крупу и поинтересовался: — А в лесах-то чего творится, а? Кобылка твоя, смотрю, вся в мыле.
— Да ничего особенного! — отмахнулся разведчик. — Дикари расшалились.
— Обычное дело. И чего им неймется-то?
Хирм промолчал, только пожал плечами. Шешко хмыкнул и спросил:
— А может, ты перекусить хочешь? Отдохнуть? Уж больно погодка мерзкая. Переждал бы. А на рассвете и в путь.
— Я бы с радостью, да времени нет. Поеду.
— Ну, как знаешь, — кузнец прошел к воротам и, открыв их, пропустил Хирма. — Бывай. Удачи тебе!
— Бывай, Шешко! Если что, все как обычно: ты меня не знаешь...
— Да кому объясняешь-то, а? — возмутился кузнец. — Чай не в первый раз. Знаем, бывали.
— Ну, извиняй. Давай, судьба будет — свидимся.
Хирм вскочил на лошадь, пустил ее рысью и покинул Птичий Затон.
Перед ним проносились покосившиеся деревушки и добротные села. Пару раз он останавливался, наскоро перекусывал и двигался дальше. В городке под названием Сихрут передал донесение одному из своих и отправился на постоялый двор — отсыпаться.
Дозорные заметили к востоку от столицы облако пыли, поднятое тысячами копыт: отерхейнское войско с победой возвращалось домой. Эта весть быстро разнеслась по городу, и он забурлил.
На торговой площади лавочники спешно выкладывали лучший товар — даже заморские вина и дорогие украшения. Понимали, что жены непременно захотят устроить мужьям пир, а те, в свою очередь, не откажутся побаловать жен. К тому же после удачных походов воины всегда при деньгах. Значит, в торговых рядах еще несколько недель от покупателей отбоя не будет.
В трактирах и публичных домах наряжались прислужницы и продажные женщины. Они знали, что воины, не обремененные семьями, первым делом отправятся пить и развлекаться.
Когда всадники наконец въехали в город, многие жители высыпали на улицу, чтобы приветствовать воинов и увидеть кхана. Сейчас он походил на властителя куда больше, чем в военном походе. Волосы, собранные высоко на затылке и открывающие татуировку на виске, серебряный венец, шелковая одежда и перекинутая через плечо волчья шкура. Даже те, кто видел Элимера впервые, без труда узнавали в нем правителя.
В толпе раздавались ликующие крики. Они заглушали горестные вопли тех женщин, чьи мужья не вернулись.
Замок тоже охватила суматоха. По огромной кухне сновали повара: готовился пир для правителя и воинской знати. Слуги подметали полы — уже в третий раз за день, украшали шелковыми лентами и цветами серые колонны и стены.
В тронной зале ждал наместник. Он должен был торжественно вернуть кхану кольцо с печатью.
В своих покоях прихорашивались женщины: наложницы кхана и жены знати, живущей при дворе.
Поправляла рыжие кудри красавица Зарина. Ее бледное лицо окрасил румянец, а в горячечном взгляде сквозила нервозность. Она покусывала губы, чтобы сделать их ярче.
Девушка придирчиво изучала себя в зеркале. Изящная фигура подчеркивалась тонким одеянием изумрудно-зеленого цвета, на запястьях поблескивали витые браслеты, на пальцах — золотые кольца, а в ушах — серьги с драгоценными камнями.
Зарина улыбнулась своему отражению. Оно ей нравилось.
"Если ты, мой кхан, останешься хладнокровным — сердце твое из камня!" — подумала девушка.
У себя на родине, в княжестве Тилирон, она многих покорила. Даже знатные мужчины готовы были сложить к ее ногам богатство. А ведь она не отличалась ни благородным происхождением, ни достатком — младшая дочь бедного лавочника. И все же продавать себя не хотела. Она ждала его — своего единственного. Красивого, богатого, знатного и доброго. Дождалась. По крайней мере, так ей тогда казалось. Зарина верила, что тилиронский княжич, которого видела пару раз на площади, заметит ее. Грезила о нем. Сотни раз представляла, как голубоглазый Амити случайно окажется на их убогой улице. Засмотрится на Зарину и не устоит: сделает ее своей возлюбленной и женой — светлой княжной тилиронской. Только этими мечтами и жила, с отсутствующим видом выполняя работу в лавке.
Они не сбылись. Бурным потоком хлынули на Тилирон орды Отерхейна, и это бесповоротно изменило жизнь девушки. Убило мечту. Молодого княжича со всей семьей казнили на площади. Узнав об этом, Зарина ушла из убежища, из последней крепости, где скрывался народ княжества. Словно опоенная зельем, отправилась на полуразрушенную площадь. Там по-хозяйски разъезжали вражеские воины. Зарина же бродила в сумбурном помешательстве, не думая, что ее могут убить или изнасиловать. Не обращала внимания, что всадники смотрят на нее хищными взглядами, будто на добычу.
Потом на плечо легла мужская рука, и Зарина вздрогнула.
— Девочка, здесь опасно, — сказал воин на ломаном тилиронском. — Идем. Отведу в спокойное место.
Зарина, не в силах противиться, позволила увести себя к бывшему княжескому дому. Мужчина подтолкнул ее в спину и что-то сказал стоящим у входа стражникам. Она не поняла его слов, зато в ответе распознала обращение "мой кхан".
Тут же дошло, что незнакомец — кровожадный правитель Отерхейна! Она крикнула, позабыв об осторожности:
— Ты! Гнусный убийца! Ненавижу тебя! Я тебя ненавижу!
С удовольствием отметила, что кхан опешил. Но сразу же ее охватил страх. Зарина отшатнулась и даже всхлипнула, но правитель не обратил на это внимания. Снова что-то приказал стражам и, ни разу не обернувшись, ушел. А те подхватили Зарину под руки и увели вглубь терема.
Сейчас девушке было смешно вспоминать об этом случае. О детской влюбленности в незнакомца, о пролитых по нему слезах, о страхе перед кханом.
Да, отерхейнский правитель ничем не напоминал былую любовь Зарины. Мрачное смуглое лицо и угрожающий взгляд пугали. В то время как мягкие черты и озорство в глазах светловолосого княжича вызывали желание заговорить с ним и улыбнуться. Теперь-то Зарина понимала: избалованный юноша во всем уступал могущественному кхану.
Все происходило постепенно. Зарина иногда сталкивалась с Элимером в тереме — захватчик присмотрел там себе покои. Сначала вздрагивала, отводила взгляд, старалась быстрее убежать. Потом привыкла. Видя, с каким опасением и, одновременно, восхищением смотрят воины на своего предводителя, заинтересовалась им. Даже начала искать встречи. А там и влюбилась.
Она ему тоже понравилась. Правда, Зарина не знала, когда: то ли он изначально хотел сделать ее наложницей, и потому увел с улицы и поселил в тереме, то ли обратил внимание позже. Она считала, что это не так важно. Главное, что однажды — в день, когда захватчики покидали Тилирон, — Элимер подошел, окинул ее оценивающим взглядом и сказал:
— Такой красоте не место среди побежденных. Забираю тебя в Инзар. Будешь моей женщиной.
Не дожидаясь ответа, взял Зарину за руку и повел за собой. Она и не думала противиться. Сердце замирало от счастья, а когда кхан обнял ее за талию и посадил на коня, по телу пробежала сладкая дрожь.
Вот так тилиронская простолюдинка оказалась в замке и стала любимой наложницей властителя Отерхейна.
Она в Элимере души не чаяла. С каким исступлением, с какой страстью ласкали они друг друга теми редкими ночами, когда он находился рядом. И какими пустыми становились дни без него.
Сейчас Зарина ликовала, ведь ее кхан вернулся с войны. Она надеялась, что он заглянет к ней ночью. Значит, нужно быть неотразимой.
"Нет на свете никого прекраснее меня, — думала Зарина, — и никого прекраснее Элимера, моего кхана. А он мой. Только мой".
От этих мыслей мягкий взгляд девушки обратился в жесткий и решительный.
— Темнеет... — стоя у окна, протянула Зарина и обернулась к Элимеру. — Задуем свечи.
— Зачем, красавица, разве с ними плохо? — кхан поднялся с дивана и приблизился к ней. — Пусть горят, я хочу тебя видеть.
Зарина улыбнулась и отошла от окна. Сделала несколько шагов навстречу Элимеру. Он любовался ее плавными движениями и изящными изгибами тела.
— Господин моего счастья, — произнесла Зарина. — Я так скучала! Тебя так долго не было!
— Ты знаешь почему.
— Конечно. Ты — правитель, у тебя много дел. Но я все равно скучала. Каждый день, каждую ночь...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
