| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Военачальник, поручив рабам следить за Айном и никуда не выпускать, отбыл в столицу. Оттуда доносили: царица недовольна тем, что главный советник задержался в провинции.
На прощание Ниррас предупредил:
— Веди себя незаметно. Сиди в комнате и изображай молчуна. Притворись, будто не знаешь наш язык. И держись подальше от женщин. О тебе должно остаться как можно меньше воспоминаний. Скоро я приеду за тобой или пришлю людей, так что будь наготове.
Он уехал.
Аданэй, хоть и утомился, но долго не мог заснуть. Почти до рассвета простоял у окна, глядя в бесконечное небо, которое не тревожили человеческие беды и радости. Тьма пела свою песнь, а звезды кружились в своем танце. И все же Аданэю хотелось верить, что вселенная одинаково любит своих детей — и мельчайшую песчинку, и горделивую скалу. Ведь сейчас у него никого не осталось, кроме безлико-прекрасного неба и равнодушных ночных светил.
Глава 6. Иногда люди крепче стен, но чаще — нет
Всю ночь в захваченном замке горел свет — пировала военная знать. Звучала музыка, доносился громкий смех, раздавались бранные песни и грустные баллады. Длинный стол заставили яствами, вино лилось рекой, извивались в танце гибкие танцовщицы, бросая призывные взгляды тем, кто казался им покрасивее и побогаче. Кто-то пил мало, кто-то много. Некоторые покачивались, глядели вокруг осоловевшими глазами, из последних сил соблюдая зыбкое равновесие.
Во главе стола восседал великий кхан, рядом с ним — Таркхин и военачальник Ирионг. За спиной правителя, держа меч оголенным, стоял предводитель охранной дружины — Видольд. Эти четверо почти не пили. Присутствие кхана на пиру было данью уважения воинам: они это заслужили, взяв Антурин. Элимер давно хотел заполучить город-крепость, преграждавший путь к Иллирину. А Иллирин — это выход к морю.
Сначала был мощный штурм, потом изнурительная осада. Но все оказалось проще: среди осажденных нашелся предатель. Он и открыл ворота. Войско ворвалось в Антурин и овладело им почти бескровно.
Об этом древнем государстве ходило много легенд. Рассказывали, будто основатели замуровали сотни людей в стенах, а потому разрушить их, согласно поверью, невозможно. Еще говорили, будто раньше на этих землях жили дикие племена, которые поклонялись жестоким кровавым богам. Вождей дикари хоронили, возводя над ними курганы. Потом племена ушли, а курганы остались, наводя на людей ужас. Никто не решался строить в этих местах дома: слишком много странных историй ходило о проклятых долинах. Но пришел в эти края колдун-изгнанник Антурин. Снял с земли проклятие. Тогда и родился город, названный в честь основателя. Скоро он разросся, завоевывая или принимая под покровительство окрестные селения, и превратился в империю. Но прошли века, и большинство принадлежащих Антурину земель откололись. Правители же погрязли в спорах за власть и в борьбе с мятежами. Вот и стало ослабевшее государство легкой добычей Отерхейна.
В разгар веселья, когда вино лилось мимо ртов, песни утратили стройность, а подвыпившие танцовщицы перестали танцевать, кхан поднялся из-за стола и подал знак Ирионгу и Таркхину. Все трое двинулись к выходу. Видольд последовал за ними.
— Ты сделал, как я велел, Ирионг? — спросил кхан, стоило им оказаться за дверью.
— Да, повелитель. Везде стража, воины следят за улицами. Я приказал Гоменху, он проследит, чтобы к дозорным не попало ни единого бочонка вина. Все-таки мы не у себя дома, а Антурин еще не Отерхейн.
Кхан кивнул.
— Осторожность не помешает. Надеюсь, дозорные не выражают недовольства, что их лишили отдыха?
— Что ты, мой кхан, они не смеют. К тому же их возглавляют опытные десятники. Волноваться не о чем.
— Хорошо. Прикажи Гоменху, пусть проследит, чтобы эти десятники, если все будет спокойно, получили вознаграждение.
— Все будет исполнено.
— Надеюсь. Видольд, — Элимер обернулся к мужчине с мрачным лицом, полускрытым черными волосами.
— Слушаю, кхан, — голос прозвучал вальяжно.
Этот человек старался не проявлять излишней, на его взгляд, почтительности. Элимер тщетно внушал ему, что нужно соблюдать Придворное Уложение. Упрямый горец на словах соглашался, но не признавал себя всецело подвластным правителю. Он считал, будто служит по собственному желанию. Отчасти так оно и было.
Об истории, связанной с Видольдом, знали только сам Элимер и его охранная дружина. Приближенные понятия не имели, как и откуда Видольд с отрядом появился в войске кхана.
А история вышла презабавная.
В день, когда Элимер расспросил главаря разбойников об Аданэе, ему в голову закралась необычная мысль, и он продолжил спрашивать:
— Как тебя зовут? Откуда ты? Почему стал разбойником?
— Эй, не слишком ли много вопросов? Ну, ладно-ладно, — ухмыльнулся черноволосый, заметив, как сошлись на переносице брови собеседника. — Ради моих ребят, раз уж эти олухи попали в окружение, отвечу. А ты за это отпусти нас.
— Ты не в том положении, чтобы ставить условия.
— Верно подмечено, — главарь нахально подмигнул. — Видольд-Ворон я. Горец с Высоких Холмов. А разбойником стал... Хм, давно то было... С отчимом не поладил, сбежал, да прибился к одной шайке. Сначала мальчиком на побегушках был, а как вошел в возраст, так помощником главного. Где только ни побывали, от моря до моря прошли. А в Отерхейне нас накрыли. Я и еще несколько из наших сбежали. Разделились. Я к столице двинулся. Думал, в войско возьмут, мечом-то я неплохо машу. Да куда там! Не взяли. Сказали: чужеземец и рожа грабительская. Я еще пошатался по Отерхейну, даже батраком малость поработал, да понял, что вольная жизнь, хоть опасна, да вольна. Вот и набрал свою шайку. Мы уж к Независимым Княжествам думали двинуть, там нашему брату вольготнее. Да тут вы нас скрутили. Вот и вся история. Ну что? Отпускаешь?
— Я еще не все спросил.
— И отчего некоторые так любопытны? — снасмешничал головорез. — Хей, а может, ты к нам прибиться хочешь? Это завсегда пожалуйста, дерешься ты недурно, — Видольд расхохотался, затем добавил: — Ладно, молчу. Спрашивай уж.
— А что, если тебе и твоим людям предложат стать воинами Отерхейна?
Взгляд разбойника стал сосредоточенным, на лице промелькнуло подозрение.
— Кто же нам такое предложит?
— Я.
— Понятия не имею, кто ты, — фыркнул главарь.
— Имя мне Элимер. Я властитель этой страны.
Если Видольд и удивился, то виду не подал. Приподнял одну бровь и, почесывая затылок, протянул:
— Зачем кхану вербовать разбойников? Больно это странно.
— Что ж, буду откровенным. Видишь ли, кханом я стал недавно. Не доверяю людям отца: они предпочли бы другого на троне. А мне нужны свои люди.
— У нас хоть выбор-то есть?
— Конечно. Либо вступаете в мое войско, либо...
— Либо ты нас убьешь? — со смехом закончил фразу Видольд. — Какой же это выбор?!
— Я не договорил! — отрезал Элимер. — Либо ты поклянешься кровью Горы, что уведешь из Отерхейна своих людей, и вы никогда сюда не вернетесь.
— А ты неплохо знаком с обычаями горцев, если требуешь этой клятвы. Но с чего такое великодушие?
— Никакого великодушия. Просто мне не нужны рабы, согласные на все, лишь бы сохранить свои жизни. Мне нужны воины, верные по собственной воле. Поэтому я и предоставляю выбор. Я достаточно знаю народ горцев, чтобы понять: если поклянешься, то не предашь.
— Ты молод, но неглуп. В общем-то, я не прочь стать воином. Но не могу отвечать за моих ребят.
— Ты их главарь — спроси! Если откажутся, пусть убираются из Отерхейна. Никто их не тронет.
Остальные разбойники оказались не столь хладнокровны, как их главарь, а потому не удержались от удивленных возгласов и вопросов.
— Молчать, сукины дети! — приказал Видольд, и ватага умолкла.
Отказались от предложения Элимера лишь несколько молодых парней, которым по юности или глупости разбойничья жизнь все еще казалась привлекательной. Они двинулись к границе, а остальные составили отдельную дружину.
Бывшие разбойники показали себя сильными воинами, верными кхану. Через год Элимер сделал их телохранителями. Но никто не должен был узнать, чем они занимались в прошлом: в народе слишком велика была ненависть к искателям легкой наживы.
Кхан отогнал воспоминания и снова обратился к телохранителю:
— Где он?
— Наверху. Комната охраняется.
— Сколько ему пообещали?
— Сотню злат.
— Немалые запросы... Ладно, посмотрим, — глаза Элимера сверкнули. — Не понимаю, зачем он открыл нам ворота. Не думаю, что ему плохо жилось при антуринских правителях.
— Он говорил, духи предсказали, что Антурин падет, а его убьют захватчики. Вот и решил подружиться с нами и спастись, — усмехнулся Ирионг.
— Необязательно отдавать деньги, — вставил Видольд. — Пусть радуется, если ноги дадут унести. Мерзкий тип. Знаешь, как говорят у нас в холмах? Предавший предателя — не предатель.
— Замолчи, — Элимер поморщился. — У вас на холмах говорят еще и "кто обманул, того жизнь обманет". Так что я выполню обещание. И потом: что такое сотня злат за целую страну?
За разговором четверо приблизились к невзрачному проходу в стене. Там начиналась узкая щербатая лестница, сейчас погруженная в темноту. У нижней ступени лежали заранее приготовленные факелы.
— Не стоит идти всем, — обратился кхан к подданным. — Я отправлюсь с Видольдом, а вы ступайте, отдохните. С утра соберемся на совет.
Лестница привела в тесный коридор, в котором находилась лишь одна дверь. Возле нее скучали стражники. Завидев правителя, они приосанились и вскинули копья в знак приветствия. Один из них отворил дверь большим проржавелым ключом, и Элимер вошел в комнатушку.
В камине горел огонь, высвечивая короткую скамью у окна, низкий стол неподалеку и узкий диван, на котором и лежал антуринец. Поняв, что к нему явились отнюдь не стражники, он вскочил и грохнулся на колени.
— Приветствую тебя, великий император. Я, твой покорный раб, молюсь, чтобы боги благоволили тебе, страна твоя процветала, а потомки твои...
— Молчи, — прервал его Элимер, — Хватит восхвалений. И поднимись.
Смущенный антуринец поднялся с колен и опустил голову. Некоторое время Элимер рассматривал его: седой, невысокий, тело рыхлое, на лбу глубокие морщины. Неопределенного цвета глаза бегают, что говорит не то о лживости, не то о трусости. А может, и о том, и о другом. Прав Видольд — и впрямь неприятный тип.
— Ты провидец, верно? — нарушил кхан молчание.
— Да, мой повелитель.
— И ты хочешь получить сотню злат и стать моим личным прорицателем.
— О, если это будет угодно великому властителю, я буду безмерно счастлив и восхвалю богов за дарованные мне блага.
— Ты всегда столь учтив? — заметив, что провидец снова собирается что-то сказать, Элимер одернул его: — Неважно. Золото ты получишь. Видольд!
Телохранитель отвязал от пояса кожаный мешочек и подал кхану. Тот бросил его на стол.
— Бери!
Прорицатель с опаской глянул на правителя, потом протянул руку и схватил кошель. Элимер продолжил:
— А теперь поговорим. Насчет второй твоей просьбы. Как я понял, ты хочешь быть при мне. Но я не знаю, насколько ты хорош. Предскажи мне судьбу. Сейчас.
— О да, мой повелитель, — прорицатель хотел снова упасть на колени, но, уловив раздражение в глазах кхана, передумал. — Мой повелитель, твоему верному рабу духи уже давно про тебя рассказывают.
— Неужели? — брови Элимера приподнялись.
— О да, очень давно! Они сказали, что ты — великий завоеватель. Пройдет немного времени, все народы падут ниц перед твоим величием. Ты завоюешь Иллирин и Эхаскию. Потом тебе покорятся и заморские страны. У тебя будет много жен и славных потомков, твое имя воспоют в легендах...
— Достаточно. А как насчет бед и неудач? Есть что-то плохое?
— Только то, с чем ты сможешь справиться, мой повелитель. Опасайся людей, что были близки с твоим братом.
— Что тебе известно о моем брате?
— Только то, что рассказали духи. Твой брат был завистливым и подлым человеком. Он ненавидел тебя, мечтал убить. Но боги благоволили тебе, а не ему. Теперь его слабый дух в царстве мертвых, ибо никто не способен встать на пути такого властителя, как ты.
В глазах Элимера полыхнула злость.
— Хватит, — процедил он. — Ты льстишь мне. И льстишь неумело. Неужели твои правители были настолько глупы, чтобы доверять твоим предсказаниям?
Лицо провидца исказилось, но через несколько мгновений вновь приняло угодливое выражение.
— Их разум, конечно, не сравнится с мудростью властелина Отерхейна, — пропел он.
— Ничего не говори. Лучше послушай. Я всегда выполняю обещания. Деньги у тебя. И только что ты выдал первое предсказание. Значит, и второе обещание исполнено. Но ты забыл о главном. Ты не просил сохранить тебе жизнь.
Прорицатель побледнел и отступил на несколько шагов. Промямлил трясущимися губами:
— З-за что?
— Ты попросил слишком много. А я не глупец и не стану держать при себе предателей и лжецов.
— Я... я больше ничего не прошу. И деньги отдам, позволь только уйти!
— Увы, ты слишком поздно об этом подумал.
Кхан краем глаза посмотрел на Видольда. Бывший разбойник с полувзгляда научился понимать желания господина. Шаг вперед, взмах изогнутого меча, и голова провидца покатилась по каменному полу. Тело рухнуло следом. Элимер провел рукой по лицу, вытирая попавшие на него капли крови.
"Не зря духи предсказывали ему гибель при взятии Антурина" — пронеслась мысль.
Видольд вытер меч, вложил в ножны и вслед за кханом двинулся к выходу. Элимер прошел мимо стражников, не оглядываясь. Телохранитель же обернулся к ним и бросил:
— Там тело. Уберите. Пусть его похоронят. Только деньги, что при нем, не трогайте. Прокляты они, — воины кивнули, а Видольд, усмехнувшись, пробормотал: — Порой Пересмешник выдает злые шутки...
Когда шаги кхана затихли вдали, стражники вошли в комнату и склонились над телом.
— Ну, что делать будем?
— Что-что... Сказали же: тело убрать.
— А деньги?
— А что деньги? Сказано тебе — прокляты они! Ты как хошь, а я к ним не притронусь. Я, знаешь ли, во все эти штуки колдовские еще как верю.
— И то правда. Слушай, может, в покрывало его замотаем? — воин указал на покрытый толстым сукном диван.
— Давай. А внизу отдадим местным, пусть сами хоронят.
Воины сдернули покрывало и расстелили на полу. Сверху положили тело и голову провидца и, не переставая болтать, принялись заворачивать в сукно.
— Мы-то с тобой куда потом, а?
— Да кто ж его знает куда? Не здесь же пустую комнату охранять. А нового приказа не было.
— Может, к десятнику? Он скажет.
— Он-то скажет, да только нам это надо, что ли? Может, лучше того, на пир? Никто и не заметит. Ты как?
— Не-а. Нельзя. Это ночью не вспомнят, а как с утра пьяный валяться будешь, так мигом. Не, давай лучше к десятнику.
— Ну, к десятнику, так к десятнику, — вздохнул Ларун.
Стражники несли тяжелый сверток, ухватив его с двух концов. Из него сочилась кровь, оставляя на камнях липкие темные пятна. Выйдя во двор, воины тут же поймали двух слуг и избавились от ноши. Те положили труп в двухколесную тачку, сами впряглись в нее и повезли за ворота. Стражники неторопливо шли следом, поддерживая праздную беседу.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
