Побег с Татуина

— Поняла. Сделаю. Только это займёт время…

— Не волнуйся. Наши медики тебе практику подпишут на отлично.

— Про торт не забудь! …

— Не забуду… Если ты раскопаешь истинную причину смерти сенатора… А, ладно… Увидишь…

Она кивнула.

— Сообщи, когда челнок будет готов, и дай доступ на поднятие архива планет.

— Вот… Доступ мой. Думаю, достаточно… А корабль будет готов через пятнадцать минут. Как раз успеешь взять вещи.

— Да что там брать, считай, готова уже…

Рекс кивнул, обнял дочурку и вышел, отдавая соответствующие приказы. Через четверть часа Роксана покинула борт ИЗРа.

Планеты она на карте уже просмотрела и план облёта наметила. Ближайшей оказалась станция на астероиде под названием Полис-масса.

Там действительно нашлась запись о сенаторе Амидале, причем как раз в нужный период. Однако данные были очень хорошо подчищены. Роксана быстро увидела, что повреждения женщины не были столь уж критичны и легко корректировались. Записей о родах не было вовсе, но в это девушка не поверила. Судя по карте, по той ее части, где записи выглядели заслуживающими доверия, все повреждения — небольшую гипоксию — исправили. Но женщина все равно умерла. Помощь оказывалась в полном объёме дроидом, так что врачебная ошибка исключалась; дроид применялся и в родовспоможении. Вывод напрашивался один — депрессия. Обычная послеродовая депрессия.

Задокументировав сей факт, девушка отправилась назад на корабль. Всё, что надо было, она узнала.

Рекс ждал в ангаре. Девушка подбежала к нему.

— Я могу говорить тут?

— Подожди. Пошли ко мне. Там прослушки точно нет.

Она кивнула и пошла за отцом. Закрыв дверь, Рекс обернулся к девушке.

— Ну, что ты нашла?

— То, что я и говорила… я проверила записи. Про роды там хорошо подчищено, но повреждения были устранены, записям можно верить. Я согласна с вердиктом тех врачей. Леди Амидала умерла от депрессии. Обычной послеродовой депрессии.

— Обычной? А это как-то могло быть связано с тем, что ее муж погиб?

— Напрямую, — Рокси тряхнула головой. — От такой новости она легко могла замкнуться и впасть в тяжёлую депрессию.

— Даже то, что у нее родился ребенок, не могло этому препятствовать?

— Зависит от того, насколько она любила мужа. Если жизни не мыслила без него, то она могла думать только о том, чтобы они были вместе… А уж гормональный всплеск при родах снес ей крышу совсем.

Рекс тяжело вздохнул.

— Психика — сложная штука, пап.

— Да не в этом дело… Просто вспомнил, как она его все-таки любила…

Рокси чуть погрустнела.

— Какая, наверное, была любовь…

Рекс кивнул.

— Жаль, очень жаль, но торт ты свой заслужила. Как поеду в центр империи, закажу самый большой. Низкокалорийный со сливками и с фруктами вместо сахара…

Девушка просияла.

— Спасибо, пап! … Мне точно прогул не поставят?

— Точно. Наши медики тебе уже зачет поставили и характеристику написали, можешь вообще отдыхать…

— Нет уж! Не хочу показывать, что я баклуши бью! … В универе заклюют!

— А кто? Твоих здесь больше никого… Может, снова Блая или Коди послать? Как во втором классе? После их «фу» к тебе все так стали относиться…

— Ага. И друзей опять не станет…

— Неужели все так плохо? — с улыбкой спросил Рекс.

— Пап, ну, а как ты думаешь, что будет с коллективом после пришествия 501? Здесь не школа, все нормальные… хотя во втором классе нужно было, спасибо, что прислал…

— Они сами пошли.

— О…

— Я собирался только на следующий день…

— Спасибо, пап… я тебя очень люблю!

— А тут кто тебя смеет клевать? Может, действительно совершить вылазку? И командира захватить еще? — в глазах Рекса зажглись озорные огоньки.

— Пап, тебе так нужны массовые убийства?

— Там, скорее, будут массовые сердечные приступы…

— Один хатт… да и с кем ты воевать будешь — с девушками?

— Ну, а кто тебя посмел заклевать?

— Наши… пап… ты же знаешь, какая я нескладная…

— Рокси? Ты о чем? Ты самая красивая девчонка, что я видел! Спроси любого!

— Я — дылда… мышцы, как у мужика. Меня постоянно за парня принимают!

— Ха… Поставь рядом с нами — дюймовочка… — подмигнул Рекс.

— А рядом с нашими парнями я выше любого на голову! — упрямо возразила дочь.

— Не там ищешь… Хочешь, найду… И выше тебя? Вон в штурмари парни идут — здоровые, крепкие. А не ваши хлюпики недокормленные, со сколиозом от рождения.

— Если кому-то нужна девушка, которую за парня принять можно… Да у меня за всё это время только один парень спросил, в порядке ли я! — в голосе Рокси проскользнула обида.

— И кто же?

— Ангел… — девушка чуть порозовела.

— Кто? — не сразу понял Рекс.

— Ну… так старшего лейтенанта Скайуокера называют…

— Рокси, у меня просьба, не называй его так. Особенно при Вейдере… А Люк вообще добрый, весь в мать…

— Хорошо, пап. Я не дура — перед милордом трепаться!

— Да при чем здесь это!

— Ну, а что тогда не так? Люк обижается? — Рокси растерялась.

— Просто не делай так, ладно, солнышко?

— Договорились. Пап, можно мне сходить пообедать? Я решила сначала документы доставить, а потом уж всё остальное.

— Конечно, иди. Я люблю тебя…

— Я тебя тоже, пап…

* * *

Пока Рокси отсутствовала, Вейдер решил рассказать Люку о том, что произошло. Чтобы между ними не было лжи и недомолвок… Парень чинил истребитель в ангаре, когда пришёл вызов. Он направился в кабинет отца, отчаянно желая понять, что он не так сделал. Вейдер усадил Люка в свое кресло, а сам сел рядом.

— Нам надо поговорить…

— Да, отец… Прости меня, если я что-то сделал не так… — начал было Люк, но Вейдер перебил его:

— Ты ни в чем не виноват, сколько раз повторять. И прекращай просить прощения за каждый чих…

Люк кивнул и приготовился слушать.

— Я тебя ни в чем не виню и не собираюсь обвинять никогда.

Люк ждал. Вейдер вздохнул и рассказал о том что произошло на Мустафаре и до этого — резню в Храме… Люка трясло, он побледнел, как мел. Отец не мог… нет, не мог! Вейдер встал со своего места во все свои два метра…

— Я не настолько хороший как ты думаешь.

— Отец… но… но такого не может быть! — не может! — Он не мог… не мог. Он же ЕГО ОТЕЦ. Лучший! Самый-самый хороший! Люка начало трясти.

Вейдер лишь покачал головой.

— Все правда. — Вейдер уже давно вынес себе приговор. Куда страшнее, чем мог бы вынести любой, даже самый предвзятый суд. Суд максимум мог его казнить. А он — мечтал о смерти. Его наказание — жизнь. Не жизнь — скорее существование. Существование с этой нестерпимой болью. Он сам себя на это обрек. Потому что считал, что не достоин такого быстрого наказания как смерть.

Пальцы Люка сжались на подлокотниках кресла.

— Отец… — голос у парня сорвался. «Как он мог?! мама… он убил маму…» Он глотал слезы, пытаясь понять, разобраться.

— Люк…

Вейдер стоял рядом… Он мечтал, чтобы это было лишь кошмарным сном… Он бы все отдал лишь бы оказаться снова там, на Мустафаре… Да он сам бы прыгнул в лаву — лишь бы она жила… И еще он не знал, что ему делать с сыном…

У сына по щекам потекли слёзы. Ему стало страшно рядом с отцом, он пытался привести мысли в порядок. Он сидел, забившись в самый дальний уголок кресла, словно хотел быть как можно дальше от чудовища.

«Отец убил маму… но почему? — он начал прокручивать разговор в голове, ища ответы.

Вейдер отступил от сына, он чувствовал страх сына. Его собственный ребенок боялся его.

«Чудовище. Монстр. Да, ты и есть монстр. Ты — чудовище. Потому что ты делаешь больно всем, кто тебя окружает. Всем кто любит тебя. Ты не достоин ни Падме, ни Люка, ни мамы… Они тебя любили, а ты предал их. Чудовище. Больше тебя никак нельзя назвать.»

Люк пытался понять. Как. И почему. Он видел отца — не монстра, а заботливого, иногда чрезмерно. Он не мог быть монстром. Потому что Люк его любил. Да… Несмотря ни на что Люк любил его. Потому что… Да без потому что. Просто — Это ЕГО ОТЕЦ. Да, было страшно. Он боялся. И одновременно любил. Он сам не знал что такое возможно, но эти недели в «Обсидиане» показали ему многое.

На ум пришла фраза «Оби-ван стоял у неё за спиной.» Зная характер отца, Люк мог сказать, что тот счёл это предательством… но и то джедай, Оби-ван… только мама… мама была не при чём… да… джедаи… но мама… Сейчас он готов был поверить во все — лишь бы оправдать отца — единственного родного для него человека и единственного, кто о нем так нежно заботился. Кто говорил, что любит его.

Он закрыл глаза. парень чувствовал, как отец раскаивается, как он хочет всё вернуть… и почему боится своих вспышек ярости…

Вейдер стоял практически в углу кабинета. И ждал сурового приговора голубых глаз… Приговора, который он уже много лет назад вынес себе сам…

Люк открыл глаза. Там была боль.

— Я… я запутался…

— Прости меня… — это все о чем он мог просить. Простить.

Вейдер сделал неуверенный шаг к сыну… Люк, не вставая, уткнулся лбом в броню, роняя слезы на ковер и обняв отца. Он был слишком похож на мать. А та простила бы Анакину все что угодно.

— Но почему она прилетела?

— Я… Я не знаю…

— Наверное, её заставил или спровоцировал тот джедай…— Люк обнял отца в ответ и уткнулся ему в плечо.— Но… мне нужно время… чтобы подумать.

— Я… пап… я люблю тебя… ты же знаешь… Но я не могу понять. Пока не могу. Прости, — неуверенно произнес Люк, запутавшийся в своих чувствах…

— Ты ни в чем не виноват. И я этого не заслужил… — тяжело вздохнул Вейдер.

— Ты… я чувствую твоё раскаяние…

Вейдер вздохнул:

— Пошли со мной.

Люк покорно направился за отцом. Ушли они недалеко до каюты темного лорда. Там было все очень аскетично. Часть была отгорожена герметичной перегородкой. Люк рассматривал окружающее пространство. Вейдер отстучал код на соседней двери и открылся медицинский отсек. Там стояла кровать и разное медицинское оборудование и выключенный стационарный меддроид. Люк удивился.

— Пап… тебе плохо? Почему мы в медотсеке?

Вейдер ничего не сказал. Только когда дверь герметизировалась в воздухе почувствовался сильный запах озона… Как после грозы.

— Сядь.

Люк покорно сел, не сводя глаз с отца. Тот поднял руки к шлему и сначала отсоединил его… Потом затаив дыхание снял маску… Он так хотел взглянуть на сына своими собственными глазами… Люк смотрел на него большими глазами, разглядывая каждую чёрточку и шрам на лице отца.

Но самым примечательным были глаза. Выгоревшие, почти слепые. Но в них светилась огромная печаль и надежда… Люк сидел и не мог оторваться… «Вот она плата. Плата за Темную сторону.»

— Люк, прости меня, — голос стал другим вместо сочного баса прозвучал мягкий сиплый баритон… И в глазах, и в голосе были искренние раскаяние и боль. Этого нельзя было передать словами. это можно было лишь увидеть. Увидеть в глазах, услышать в голосе, прочувствовать каждой клеточкой.

«Прости меня, Анакин… Пожалуйста прости. Я люблю тебя.» — Словно тень мелькнула в голове Люка… Она простила его. Несмотря ни на что. Она простила. Потому что любила. Искренне, беззаветно, отдаваясь полностью.

— Она простила тебя… Я тоже, потому что ты — мой отец и мне этого достаточно. — Только вот восторженности и наивности в глазах сына заметно поубавилось.

Вейдер просто стоял, боясь пошевелиться… Боясь, что все это сон…

Люк подошел и провел пальцами по щеке отца и опустил голову. Мгновение длилось бесконечность. Но в конце него темный лорд отстранился и стал надевать маску.

— Спасибо, отец… что дал мне возможность увидеть тебя…

— Я… Это я должен тебя благодарить…— голос изменился… А атмосфера снова стала нормальной.

Люк повернулся к выходу. У него на душе не сказать что царил покой, но его больше не трясло. Что-то сломалось, но и что-то новое появилось.

Парень решил разузнать, что тогда толкнуло того джедая на то, чтобы так низко подставить его маму и его самого под удар. Вейдер проводил сына до двери. Люк улыбнулся ему и отправился в общую часть корабля, чтобы найти Рекса или ещё кого-то из клонов. Они знали отца. И могли поподробнее рассказать о том, что случилось тогда… Люк хотел понять, что так разозлило отца, почему он стал таким.

Минут через пятнадцать позвонил Рекс. Вейдер ответил из своей каюты.

— Сэр… доклад готов.

— Какой доклад?

— Тот, который я обещал.

— Какой? — Вейдер ничего не понимал.

— Роксана вернулась. Её медицинский отчёт готов. Я могу предоставить его прямо сейчас.

Вейдер ничего не понимал…

— Честно забыл… Ну, занеси…

Через пять минут Рекс был уже в кабинете начальства. Стоило двери закрыться, клон вздохнул.

— Роксана нашла карту вашей жены, командир. Несмотря на то, что записи о родах стёрты и стоит внутриутробная смерть плода, остальным записям можно верить…

Вейдер напрягся.

— После Мустафара у неё была лишь небольшая гипоксия. Роды не начинались. В медцентре всё исправили… она умерла от послеродовой депрессии, о которой говорила Роксана…

— Какой депрессии?

— Послеродовой. Дочь говорила, что после родов 80% женщин погружаются в депрессию из-за гормонов. Тело перестраивается после рождения ребёнка, начинает появляться в груди молоко… что-то в этом роде. Роксана упоминала, что женщина может в это время горько рыдать просто из-за того, что у неё ногти накрашены не синим лаком, а белым… Ей могли сообщить о вашей смерти, командир… ЭТОГО она бы не пережила…