| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Хотелось вспомнить, что есть сон, рухнуть на перину, уткнувшись лицом в пуховую подушку, и чтоб в обязательном порядке висели таблички "не беспокоить", "не кантовать", "не шуметь" и все в таком духе. Просто по-человечески поспать! Отрешиться от проблем... Соблазн послать все к черту на кулички и отдаться заботливым феям, дабы оглаживали, умасливали и ублажали взор танцами и слух песнями под медом растекающийся малиновый звон крыльев натолкнулся на стойкость. Раз, другой, третий... Поступиться кланом и окраинным миром, забыться, замкнуться... Не-е-ет!
Из пучины сонных грез, захлебываясь искушениями, еле выплыл и тут же окунулся в другую крайность в попытке уравновеситься. Как бы ни изнурила меня битва, ее плоды не должны пропасть втуне!
Куэо Темпус работало без продыху, поддерживая коэффициент на прежнем уровне. Годы я истязал себя, маринуясь в своем внутреннем мире, одновременно и безмерно надоевшим, и страстно притягательным. Процент утечек колебался, заставляя тратить драгоценное время на концентрацию и удержание захваченных частиц, полных божественной мощи.
Уча луарцев, я пестовал планы по приведению самого себя в соответствии с озвучиваемым стандартом. А то как же так, они могли удержаться на грани, не спуская все в волшебное кольца, а я, значится, сиди и локти со стыда кусай?! Непорядок! Вот и приходилось, форсируя прежние задумки под гнетом моральной усталости и выпотрошенности, достраивать каскаду пятую ступень для концентрата, а четвертую расширять и переделывать под "оборотня-полубога", оставляя общей для всех форм, сколько бы их ни было в будущем. Оставшиеся три ступени у каждой формы отныне свои собственные, заполненные и... проточные, соединенные с общим внешним буфером, а внутри между четвертым и прочими добавил кэш, одной из задач которого является полное восстановление формы при смене, буде у той какие критические повреждения. Из-за столь глобальных изменений пришлось привить всем трем телам возможность принятия энергетической формы — у Кешниафы совершенно другой механизм, к слову. Не будь божество воплощенным или умей переводить плоть в энергию и обратно, мне пришлось бы туго вплоть до позорного бегства.
Неоднородность перевариваемого наводила на примечательный вывод — королева сама доросла до божественных сил, диаблируя мужиков, актерская неопытность говорила о сравнительно недавнем и скоротечном преображении высшего вампира в нечто большее и противоположного пола, видимо, последняя поглощенная сущность дала больше половины имею... имевшихся сил. Сейчас уже одни догадки, а раскручивать клубок ее прошлого будет полнейшей дуростью, хотя и не без увлекательного азарта.
Из последних сил наращивая оперативный объем силы, я убивал сразу несколько зайцев, но и платил переходом из статуса простого архимага и драконьего оборотня в полубожественные — сие не скрыть, среди сверхсущностей и сильных того или иного мира редки простофили, даже от интуиции подворотней швали станет сложно экранироваться... За версту фонить или светить маяком не буду, конечно, но вблизи да по косвенным признакам распознают. А если стать фантомом, аватарой или куклой-сибиро, то самому придется опять где-то шхериться и смотреть на мир через экран монитора — не хочу, столько упорства и мук вложено!..
Чиэшмиалтэль
Семь секунд держалось сумрачное облако, расширившееся до захвата клубами упавшего посоха и сверкавшее огнями изнутри. Сторожевая часть сознания посредством магического зрения, сфокусированного и усиленного редким амулетом, разбуженная среагировавшим на смертельную угрозу со спины, с тревогой наблюдала картину разрушений, сжавшись пугливым жаворонком, когда серые бугры опали поземкой, в мгновения ока сметя все следы развернувшейся баталии
Умей она шокироваться, непременно так и поступила бы, но увы, из-за запрета на мешающие бдению эмоции лишь констатация факта — после выпадения облака стелющимся туманом посреди "просевшей" породы межмирья стоял Солеан, тяжело и устало опираясь на... привалившись боком и облокачиваясь на спину угрюмого представителя семейства кошачьих ездовых. Левая рука висит плетью с зажатым в ней посохом, с одним кардинальным отличием по сравнению с ранее виденным — от появившегося рога во лбу драконьей головы шло божественное сияние неоднородного грязно-угольного цвета, сивые змейки разбегались от него на всю протяженность, бесследно тая седыми тенями рядом с границами исходящего от артефакта ореола. Осунувшийся и с кислой миной на лице, как будто мучимом жесточайшей мигренью и язвенным несварением желудка. Нутро, где-то там запертое, кричало о произошедших изменениях, но скудный перечень отслеживаемых параметров ничего предрассудительного не выявил, кроме факта исчезновения напавшего, причем бесследного, крайней усталости сидуса и примененного им артефакта с божественной мощью, искусно спрятанной до того.
Три секунды длилось затишье, а потом частичка в ужасе переключила свое внимание на творящееся за створками ворот, непроницаемых без доступа к паутине датчиков, существенно разряженных как с внешней стороны монстрами, так и с внутренней боем. Орда — огромное стадо, заполнившее треть горизонта, из-за которого шла очередная напасть — стена песчаной бури. Как перед уничтожением успел доложить последний сенсор, искусственной! Зародившись где-то на самом краю видимости, на пределе чувствительности сигнальной сети из соответствующих датчиков, заглубленных в толщу пустошей, волна по мере наступления поднималась валом, дуга грозилась переработать в непотребный фарш всех смельчаков, решивших отложить поиски укрытия.
Прибытие подмоги ознаменовалось секундной оценкой ситуации и скупыми командами красного мастер. Два дюжих рубер-пентвира, ультра-тринвир вместе с оставшимися пятью стражами его рубер-септвира и сеиром, сэром Тчангошэнем. Ультра?! Бывший неофит, инфрашь, стразу бы выпал в осадок от нахождения рядом с ультра, тренирующейся по собственной программе с жесточайшими нагрузками, но львиная доля сознания концентрировалась на удержании врат, а оставшаяся кроха удивляться прибытию лучевой элиты не умела. Ультра имеют свои критерии отбора лучших из инфрашек, и есть только дуовиры и тринвиры, в которых один или два стража перенимают опыт рыцаря — восьмой луч квартируется исключительно на территориях лунных баз и почти не афишируется, в отличие от нулевого, чьи школы действуют при каждом из семи лучей каждой из лун. Все прочие неофиты становятся стражами и проходят семеричный спектр, постепенно повышая ранг и широту умений. Из септвира Чиэшмиалтэля уже двое получили оранжевые шевроны и перешли в аурант-септвир, он надеялся стать следующим, приблизиться к божественному рыцарству и стать похожим на деки бравых орденцев в однотипной экипировке со знаками отличия, украдкой он грезил себя в качестве спектрального магистра со своим лунным чертогом в конгломерате ни где-нибудь, а аж Первой (сакральные имена всуе не упоминаются) луны.
Глава 6. Сражения
Тольрапт
Двойственность сыграла с ним злую шутку, разрывая на две половины. Одна испытывала черную обиду и ощущала себя преданной и выброшенной на помойку игрушкой, другая виновато раскаивалась в попустительстве и мягкотелости, считая словесное наказание излишне мягким. Всю четверку обуяло схожее дуалистическое чувство, терзающее ум и сердце.
— Тараска вылазит из глубин, когда вмешательство богов в дела обычных смертных нарушает установленное Всевышним Отцом равновесие, — сухо произнесла Кешниафа. Ее выцветший мысленный голос в ставшем пустым "зале" отразился гулким эхом, или это загудела пустая голова Тольрапта, сползшего по дверному косяку на холодный каменный пол. — Этот монстр неподатлив для обычной магии, а от божественной крупнеет и усиливается. Полагаю, остановленная Танпелардом здесь... в Ценге тараска изначально стремилась к почитаемому тут храму всех богов. Монстры уже вылупились и лезут... без моей с Танпелардом помощи местная бы...
— До срока ворвалась бы в храм! — Нервно перебил ее Танпелард, на высокой ноте выделив "до срока".
— Не факт...
— Прекратите спор, — выдал с чугунной головой Толь, отвернувшись от разрыдавшейся за широкой тумбой — акустика сокровищницы усиливала приглушенный плач, разнося его в каждый уголок.
— Не тебе мне указывать, лизоблюд! Праер х++, ++++++! — Сорвалась Кешниафа на личности и их происхождение от больных и увечных животных и...
Толь резко вскочил, со злости в кровь разбив костяшки о дверь, на последней осталась вмятина от аюуо — осененный оборвал поток чужой ругани, отправив в мошну соль-гарнитур. Чужой...
Толь в мгновение ока вывалился на теты, и после пары рывков в сторону свалился без сил, хватая ртом воздух Тени — во вне оказалось узилище, где до томившихся в нем не было никакого дела — брошенные тюремщиками люди страдали от голода и жажды, а узник с седыми космами уже окочурился. Теневые Тропы единственное убежище, куда без его, Толя, приглашения никто не ступит.
Солеан редко ущемлял их свободы, придерживаясь генеральной линии. Натура одиночки взяла верх, Тольрапт без помощи и незримой поддержки патрона психанул, не справившись с нахлынувшими эмоциями — раньше он не замечал за собой такого, раньше он обходил десятой дорогой подобных Кешниафе. Они... они все очень разные, и как только исчезло объединяющее начало, воля их хозяина перестала давить на подсознание, терпение лопнуло!
Хозяин!.. Сколь много смыслов теперь для него сокрыто в этом слове. Для них всех. Они могут обижаться, как дети, прогибаться или ломаться — он придет и рассудит, на все его воля. Но в том и загадка, в том и загвоздка, что хозяин попался странный, его мутные цели гнобили энтузиазм, а размытая граница между свободой и подчинением коверкала личность.
Для Тольрапта все ухудшилось и одновременно прояснилось. Тараски. Они прутся на поверхность. Сколько их вылезет из храмого холма? От одной единственной Шлехна будет обречена окончательно и бесповоротно. Она его прошлое — это его и только его проблема! Прав... Солеан, без прошлого нет будущего, нет Тольрапта. Слаженность и прочая х++ — индивидуальность важнее, вот и поступил, вот и отделился, привычно в одиночестве приступая к решению наиважнейших проблем. Умрет Шлехна — умрет и Тольрапт, останется квелая тень.
Косо глядя на умирающих узников, Толь сам себя ощущал узником. И тюремщиком. В голову пришла мысль как-то помочь бедолагам с проступающими признаками каннибализма на изможденных лицах, покопошившись, ушла — кто бы ему самому помог?! Хриплый смех вышел карканьем — тупик, ловушка! Нуждаясь в луарцах, он напрочь отказывался с ними сотрудничать. Все достигнутое подготовкой в межплановом особняке пошло прахом — у обычных бойцов праером не может быть ниндзя, приученный делать дело в одиночку.
Вывалившись с тет, преисполненный цинизмом Толь всадил поющий кинжал точно в сердце мордастого бугая со свернутым в детстве носом, рассеченной бровью и шрамом на левой щеке до уха — типичный уголовный элемент без пары пальцев и уха. Всем в камере была оказана последняя милость быстрой смертью, муки совести ниндзя не мучили. Оклемавшийся Тольрапт с трудом сдерживал свернутые в ауре силы — без соль-гарнитура перед ним во весь рост встала проблема размещения изъятой энергии.
Ругнувшись, Толь зашаркал вглубь, смирившись с потерей всех избытков при очередном выходе на теты и охватившей его болью от переусердствования в обращении с магией. Сцепив зубы, он пробирался сквозь кромешную темень, напрягая что есть мочи слух и надеясь услышать, как громадная туша прокладывает себе дорогу на поверхность — хотя бы одну он да выведет наружу раньше срока, и выведет в тронную залу, ибо зол на короля-труса, бросившего свой народ, как запахло жаренным. Соваться в храм себе дороже, зряшная потеря времени и сил.
Поиски неожиданно быстро увенчались успехом, а решение о том, как провести монстра, еще не созрело.
Танпелард
— Этот сукин сын!..
— Заткнись, Кешниафа, — остановил словесный понос Тан, не меньше ее шокированный поступком их праера, бросившего команду.
Подсознательно он был готов, но быть и получить ожидаемое разные вещи! Толь вылил на него ушат ледяной воды своим уходом... Нет! В том-то и дело, что он продолжал его чувствовать, просто прекратилась связь через эту нововведенную клановую инфосеть!
— Не ори на меня, +++! — Тут же окрысилась выбитая из колеи Кеш, которая по привычке сперва наломает дров, а потом разбирается, что к чему и от чего.
Тан быстро просек фишку и тоже предпочел лишиться бонусов соль-гарнитура, убрав опустошенные амулеты в мошну, тем самым отключаясь от внутреннего чата, как выразился бы Солеан. Меньше всего сейчас ему хотелось выслушивать истеричные бабьи возгласы, и он нашел в себе мужество предстать перед отцом.
— Явился занять мое место, сын? — Тяжело выдохнул барон, быстро поборов проскочивший нервный тик правого глаза. Призрачная форма сына не смутила его, только недавно получившего известия о смерти и еще не похоронившего по всем правилам пустой гроб.
К этому моменту Ценг зачистили от демонского отродья, и в малом зале заседал штаб, получая донесения и отправляя приказы на уничтожение сколотившихся групп мародеров. Жречество не было никем представлено, а женщины и дети находились под надежной охраной в жилом крыле замка и участия не принимали. Тану приходила шальная мысль явиться в гальюн, но сие низко и пошло, хотя сам он долгое время был вынужден сносить рядом Пелагею, часто копошащуюся в его зачарованном вещмешке!
Сенешаль замка схватился за сердце и вдыхал ртом воздух, командир гарнизона посерел, старшему брату изменило самообладание, а лица двух стражей и посыльного служки засияли почище дайма, правда, не обошлось без обмороков — глаза престарелого советника закатились, выдавая осведомленность в тайных делах господина.
— Ваш сын Танпелард Гапалерд де Цайшенг мертв, сэр Гапалерд. Я пришел воздать должное за погубленные по вашей воле плоды его семени, — бросая слова в лицо, словно пудовые камни на голову. Он смотрел в дрогнувшее лицо, пропустив мимо ушей нервный хмык братца.
— Вот как? Признаю оплошность, ребенок мог бы не дать совершить безрассудство, повлекшее глобальное бедствие. Кто за это воздаст моему сыну? — В своем духе ответил барон, уперев тяжелый взгляд в призрачное лицо с узнаваемыми чертами.
— Люди сами навлекли беду на свои головы, соблазнившись посулами демонов, — выдерживая отцовский взор. Тану было больно и горько, но выбор сделан. — В стране смута, барон де Цайшенг, Шлехна гибнет. Род Цайшенг либо займет королевский престол и наведет в стране порядок, либо всех без исключения перемелют жернова кризиса, я сказал! — Произнеся последнее на языке магии с вложением всех оставшихся сил.
Под нервный смех понявшего его старшего брата и буравящий взгляд отца расплывчатый силуэт ушел под пол, оставив за собой витающие отзвуки магии. Тан многое готов был простить и на многое закрыть глаза, но только не умышленное изведение не рожденного потомства — его бастарды имели бы права и свободы деревенского пахаря, однако отец решил перестраховаться. Выразись отец как-то иначе, и сын не по-солеановски бы сформулировал ультиматум, а поделился советом как с родным и близким, вопреки всему любящим, а не холодным и деспотичным. Сын не смог распознать в чувствах отца теплоты или мало-мальского беспокойства за его судьбу и наконец-то смог... что? Подарить реальный шанс на мечту, хотя поднимать королевство из развалин есть сущее наказание, а после устроенного показательного избиения богопротивного чудища, о чем штаб уже знал не хуже спасенного народонаселения, прямая дорога либо в короли, либо на плаху.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
