Часть 2. Том 2(8). (без названия)

Том 2(8).

Глава 1. Пробуждение

Пелагея

Блаженство и нега. Купаясь в любви, Пелагея с содроганием вспоминала дьявольское испытание болью, отворачивая лик от прошлого. Воздушное розовое облачко плавало в незамысловатом счастье бытия, вертясь поодаль от бурых тучек, осуждающих прошлое. А ей легко и беззаботно в теплых лучах, ласкающих ее всю. Она жила здесь и сейчас, ловя кайф в своем существовании. Досужие мысли не травили душу, сейчас Пелагею не тревожила ни одна мысль, ни один вопрос не вставал поперек горла. Простое и ничем не замутненное счастье, если упустить три бурые тучки поодаль — глупые кучковались у форзаца, оставляя ей весь звездный свет, льющийся изнутри их общей книги бытия.

Время обрело смысл вместе с приглашением проснуться. Да! Девушка с радостью потянула за лилейный лучик, устремляясь по нему.

И светлый мир взорвался ураганом. Одно наслаивалось на другое, перемешивалось и складывалось калейдоскопом. Когда-то она переживала подобное. Сравнивать пошло! Тогда резко, будто пинок под зад или толчок с парапета, а сейчас все происходило приветливо и постепенно, будто она медленно наряжалась, послушно принимая помощь. Множественность восприятия могла ударной волной смести прочь сонную негу, но вместо этого вместе с лучиками звезды плавно укутывала сознание, открывая мир чувствам по нарастающей, сразу для всех и по отдельности — двоякость отторжения не вызывала, как когда-то. Толком не распробованная норма жизни вступала в законные права.

Лучащееся сияние сохранилось где-то внутри. Ровное, спокойное, уверенное. Снаружи размытые пятна и громкие звуки, жар сменяется холодом в компании юрких мурашек, в горле суш, в носу острая свежесть. Пелагея не спешила с действиями, привыкая к обильному информационному потоку, бурной рекой текущему... для нее. Именно для, не сквозь или рядом. Это все ее сенсорные органы, предназначенные для адекватного восприятия внешнего мира и взаимодействия с ним.

Разум вычленил звуки, исходящие откуда-то выше макушки, куда зрачок не достает. Пел смутно "видела" две одновременно и знакомые, и нет ауры, обе родные... Нет! Одна. Вторая узнаваемым приветом из прошлого, причем разгневанным. Кажется, ясности мешает стена. Пелагее стоило только подумать, как доносящийся из соседней комнаты через открытый проход разговор всплыл с... начала, если считать за таковое представление друг другу:

— Граф Солеан, — сдержанно произнес мелодичный баритон.

— Граф Телнопард, граф, — язвительно ответил высокий резкий тенор. — Извольте убраться из моего дома! — С рычащим тембром.

— Я устал повторять, Телнопард, после моего ухода тут останутся одни головешки, как случилось бы...

— Это. Мои. Частные. Владения! Воон!

— Пфф, как грубо. Вас смущает Тень? — С легкой насмешкой и тенью превосходства.

— Вы тратите мое время! Не хотите по-хорошему, будет по-плохому! — Предвещал бурю далекий гром.

— Да пожалуйста! Хех, к тому времени, как вы соберетесь с силами и выкроите кусочек в своем плотном графике, здесь никого не будет, — снисходительно. Пел показалось, что она ошиблась — не вязалась снисходительность. Может, дело в позах или выражении лиц?

— Клянусь, вы поплатитесь, не будь я архимагом Телнопардом Гелтрард де Шанг-кон-Ваойниёнгом!!! — Воскликнув на вполне универсальном языке магии, что подтвердилось ее всплеском со звездными оттенками. Пелагея с недоумением сопоставила ощущения с памятью, в новом свете увидев подтвержденную божественной силой клятву.

— Клянусь, я сполна заплачу архимагу Телнопарду Гелтрард де Шанг-кон-Ваойниёнгу, когда он за сохранность спорных владений расплатиться с их спасителем, сидус Солеаном кай Луара.

Пелагея услышала эхо продолжения: "Стер Веридес. Сол Санрайз". С нарочито деланными паузами, как бы вколачивающими гвозди в крышку гроба визави. Но на самом деле это взыгралось воображение. Нет! Это действительно полное имя главы ее клана! Персонально нашептанное по объединяющей клан инфосети.

Под сердцем зашевелился пушистый комочек. Пушок! Беспредельная радость приветствия фамильяра и направленная ему любовь на миг затмили все и вся. Безумно долгий и трогательный миг. Укрытый листвой потолок расплылся...

Собравшись, Пелагея возобновила прослушивание. Нега и приятные волны ярких ощущений так ее захватили, что шевелиться абсолютно не хотелось, а разговор так, параллельно интересу к потолочной лозе.

— Кай Луара? — Нашелся чуть растерявшийся, наполовину сбавив обороты.

— Услуга по спасению обойдется вам в единичный стелларит, — скучным бухгалтерским тоном.

Пелагея мысленно ахнула, получив по клановой инфосети разьяснения — размер с бусину, по диаметру в дека раз меньше стандартно рожденного, причем он естественным образом дробиться ровно на деку единичных, а не на сотни, как можно было бы предположить по геометрической логике. Минорный в три раза больше по радиусу стандартного, получается из деки стандартных, мажорный в деку раз, получается из сотни минорных. Вот такая стелларитовая арифметика, причем диаметр может изменяться в угоду воле владельца, это повлияет на плотность излучения и возможное количество частей, кстати, дроби нарушают гармонию, тем самым порождая взрывоопасную нестабильность кристалла.

— Стелларит?! — Подобная астрономическая сумма вновь поколебала эмоциональную стойкость.

— Торг неуместен, — вещала скала бушующему и подножья океану.

Пел забавлялась вместе с каем, главой ее клана. Пелагея сочувствовала бывшему наставнику. Пел ленилась очухиваться. Пелагея хотела заглянуть в глаза бывшему наставнику. Девушка лежала на ортопедической кушетке, блаженствуя в райской неге и неведомо как гладя Пушка собственными лучиками.

— Да вы полностью лишили это место магии!..

— Такова суть сей проекции Тени, развернутой из горшка с когда-то заточенным в нем демоном танарри, сразу после его убийства с переносом в родную местность, — накрутил Солеан, поучительным тоном. Пелагея живо вообразила, как пунцовеют кончики чьих-то ушей — верный признак одной из последних стадий гнева. — Все вернется на круги своя после взаиморасплаты.

— Хорошо, — тренькнула натянутая струна. — Я снимаю претензии, — воззвав к магии. — Я буду помнить о вас...

— Подождите, милейшей души человек, — ёрничая. — Простите, моя баронесса желает вас увидеть, но прямо сию минуту ленится и пальцем пошевелить, вынуждая меня занять вас...

— Вы отнимаете мое время, — сухо и сдержанно.

— О, женщины!.. — Патетично. — Надеюсь, вы со мною согласитесь с чашкой кофею на веранде обсудить странную апорию? — Деловито.

Пел внезапно сообразила — книга! Солеан меняет лица, листая страницы. В этом сквозит поэтичность, дурная... Намек Пелагея предпочла пропустить мимо ушей, считая солнечных зайчиков, распускаемых журчащей водой. Но распаленное уходом из поля зрения любопытство дуэтом с предательским сердечным щемлением вырвали судорожный вздох, запустивший кровеносную систему. Пел отстраненно приняла за данность возможности своей ауры заменять привычную сенсорику и практически останавливать без вредоносных последствий работу материальной составляющей сложносоставного организма.

Просторная палата. Эм, скорее зала, большая и светлая, утопающая в зелени и выглядывающая в голубую водную синь. Рядом на ложах покоились три бездыханных тела. Пел по наитию знала, что сознание их владельцев спит и видит небесный сон, грязные тучки-невилички не могут плыть по лучу.

В ростовом зеркале отразилась богиня, вызвавшая удивленную оторопь. Сокрушенная отторгающим нечеловеческую красоту неприятием, она растаяла вместе с солнечным ореолом, оставив златовласую кареглазку стройного телосложения — запомнившаяся девичья хрупкость сменилась подтянутой мышечной прослойкой, логичным приобретением после ударных тренировок. Улыбнувшись своему от шеи и ниже безволосому отражению с зефирно-бархатистой упругой кожей, девушка прильнула щекой к нежнейшей ткани приготовленного специально для нее платья. Фисташковый цвет плавно переходил в полсантиметровую золотую каемку, лаймовые складки на длину ладони подчеркивали талию и давали выразительную свободу бюсту с кружевным декольте. Рукава представляли собой широкое и гармоничное развитие кружевной темы длиной по локоть. От пояса спереди и сзади острыми кончиками до колен свисали вымпелы цвета лайма, к краю переходящего в золото, они обрамлялись многочисленными воздушными фисташковыми лентами, приобретающими к икрам прозрачность в три четверти — золотое окаймление в десятую долю от верхнего. Игривое и женственное платье, дополненное мифрилово-золотыми виодусом и аюуо, удачно заменившими волшебное кольцо, роскошные волосы по плечи на голове прижимал витой обруч оканга, без трехлепесткового глаза во лбу. Неполное подобие Солеановского гарнитура придавало чертам дорогую изысканность — пара колец на средних пальцах и простенькие узелки на толстой цельной проволоке-нитке, совершенно не чувствовавшейся на точеной шее, полнились шармом мистической магии. Пелагея специально повела плечиками, повторно вызывая малиновый перезвон перекатившихся узелков виодуса — одетое через голову платье идеально сидело на ее фигуре. Балериной вспорхнув в продолжающие тему узелков и подражающие цвету и фактуре ее волос босоножки, золочеными лентами устремившимися по икрам до колен, девушка покачнулась на непривычно высоком каблуке (в ее указательный палец), но после пары пробных шагов уловила суть и с элегантной походкой от бедра продефилировала по залу, полностью довольная собой и своим внешним видом.

Солеан

Любо дорого смотреть и на красотулю Пел, и на измученного сражениями и моим сарказмом ее бывшего наставника, и на динамику выражений их лиц и ауры при встрече и узнавании. Пелагея вышла аккурат к началу второй, разговорной чаши — первая наслаждающаяся, предназначенная для вкушения черно-белого напитка. Разливал дворецкий-Серж в человеческой ипостаси — лакеев в доме нет.

— Прошу, баронесса Пелагея Луара, — вставая и материализуя третье кресло с изогнутой под садящегося спинкой, менее мягкой, чем для седалища. Лично усадив, позволил проявиться на деловом лице толике веселости. — Вы удовлетворены?

— Да, милорд, — повернув лучезарное личико с налитыми губками ко мне. — Да, кай, — дублировалось в клановом канале с большей живостью и теплом. Аура ровно горела удовлетворенностью и радушием ко мне.

Божественно прекрасная сама отбросила нечеловеческий лик, отталкивающий исключительным совершенством. Я рад.

— Граф де Шанг-кон-Ваойниёнг, — с официозом дипломатического наречия. — Вам известна подлинная формулировка эльфийского предсказания о приходе проклятого дитя под око Айш, сподвигшего вас на шпионский гамбит с их далекими потомками?

— Откуда у Вас эта информация? — По-прежнему внешне стойко блюдя самообладание. И всего дюжина секунд осмысливания, похвально. И как много выразил... А вот Пел зря польстилась на мою руку, о чем я ей тут же и сообщил, пресекая накорню неподобающее случаю поведение.

— Из уст некого эльфа-архимага Шоюэфэльсая, ныне навсегда покойного вместе с недоделанным эльфом-правнуком, — внимательно рассматривая таящий рисунок на поверхности изумительно парящего кофе со сливками, чужим пристрастием, с некоторых пор приклеившимся ко мне — раньше я на дух не выносил сего напитка, а нынче вот эдакий первооткрыватель удовольствия для избранных баловней судьбы. Вздохнул с трепетанием ноздрей, тем самым поддевая визави, ожидаемо распознавшего в сем действии невинную насмешку.

— Так вот кто его убийца... — судорожно выдохнул человек. Человек ли? Чашка остывала на блюдце ибо руки могли подвести.

— Мыслите глобально, граф, не пропуская мой недавний намек... — бесшумно отхлебывая глоток одновременно со сладкими губками, прильнувшими к белоснежному фарфору, запевшему от одного их касания. Жаль, их обладательницу покинула фривольность, рядом сидела собранная львица, внимающая беседе с самого начала — не считать же принятие на куэо Дефенс череды боевых инфэо. Кстати, стоит передать Пел дуплет из плененной силовой клетью стихийной утробы — очаровательная связка получится. Она превзойдет учителя, смогшего показать поочередно лишь ускоренно-максимализированное и усиленное с удвоением — элегантное решение с накладываемым двухслойным силовым полем, которое должно было безопасно схлопнуться вслед за выдавливанием охваченного в стихийный хаос. Так сказать, фирменная метамагическая убойная фича — точечный планарный прокол с триггерами взрывного расширения на стихийную энергетику. Плюс плазменное пламя, переделанное из черного — Кеш так и не догадалась заместить в танцующей молнии энергетический модификатор звука на ярый драконий огонь, а лучше было бы вообще совместить со спиральной волной цепи огня или даже змею темного огня, дабы созданный конструкт сам порождал самонаводящиеся плазмоиды в стане врага. Впрочем, замещение актуально для остальных.

Как лунь седой, он за сутки стал выглядеть в два раза старше, выжав себя практически до нитки, до последней жилки. Сухопарая жердь под метр девяносто — выше Тана — вызывала жалость.

Положительно отметил готовность Пел схлестнуться с бывшим наставником, защищая меня, и обескураженность сим фактом у самого Телнопарда.

— Зачем? — Глаза переполнены болью и возмущенным непониманием вперемежку с осуждением и разгорающейся ненавистью.

— Зачем, кай? — Вторили хором остальные трое, аналогом телепорта Шагнувшие прямиком к столу. Они простили. Они желали узнать, зачем. И почему им по арифметике досталось в три раза больше всепоглощающей и впервые ими испытанной столь сильной дикой боли, чем Пелагее, в чем их вина?

— Испытание на гибкую прочность. Иного ответа от меня не ждите, — делая глоток с закрытыми глазами. Исповеди не дождетесь. — Простите, родные, — одновременно начал в клановой инфосети, — мучительная легализация мой просчет, я переоценил себя.

Бесполезно ли драпировать отношения хозяин-раб? Я так не думаю. Слепая и фанатичная вера, когда вышний всегда прав, мне противна. Когда четко понимаешь свою абсолютную зависимость от конкретного индивида, скажем так, мечтается о человеческом — для кого-то пресловутом — отношении к себе. Пока спит внутренний зверь или демон и живо созидательное начало, хочется светлого и возвышенного опыта.

Извинения они приняли благосклонно, а простили... пожелав проснуться. Сейчас все трое сожалели об упущенной возможности понежиться и своей резкости. Они расселись сами на появившиеся стулья привычным образом — Кеш на свободное место рядом со мной справа, дальше Тан, Толь с левого боку Пел.

Подчеркнутые незамысловатыми многофункциональными украшениями наряды им безумно шли.

Кешниафа в черно-золотом. Шорты в этом мире не имели до селе женского варианта. Юбочный вариант с лампасами, отливающее черной основой шелковистое золото с бархатной чернью швов и каймы. Струящийся шелковый газ черного верха туники длиной по ягодицы и просторными рукавами складчатым углом от плеч до локтей — горловой вырез специально для подчеркивания виодуса на великолепной шее. На приглушенном черном фоне блестящий золотой рисунок, стилизованный под стремящиеся вверх язычки пламени от костра шорт. Подпоясана вязаной лентой мифрилового цвета под обоюдоострое лезвие, оба конца уподоблены разящим кончикам. Широкая пятка каблука с фалангу пальца высотой выгодно приподнимала тело, босоножки исполнены в том же стиле, что и у Пел.

Тан в глубоком темно-синем под мелкочешуйчатую кожу дракона. Тенниски в этом мире считались за нижнее белье, особенно столь облегающие рельеф мышц — в ней и достаточно свободных в области таза шортах Тан смотрелся экзотично. На торсе сгущающаяся ближе к плечам россыпь багровой крапинки под веснушки. Поверх этого заостряющаяся на свисающих до колен концах полоса-табард с поясными застежками по бокам (с дизайном щита на манер рюкзачных с защелкивающимися язычками) — однотонный притушенный рыжий под волосы с голубой, под цвет глаз, окантовкой в два пальца шириной. Толь в того же фасона шортах и тенниске, но материал под замшу, цвет черный с шелково блестящей окантовкой со стилизованным под игру теней рисунком. Поверх коротковорсная жилетка, сочетающая в себе характеристики муара и каракуля. Оба в сандалиях, оплетающих стопу и лодыжки лентами под волосы, это согласовалось с общим стилем обуви.

На календаре начало осени, бархатный сезон. Стоит учитывать и месторасположение, хех, усадьбы — жерло давно взорвавшегося и потухшего вулкана, порыкивающего в глубоком сне. Огромная долина, дополнительно защищенная пеленой ядовитых высокотемпературных кислотных испарений, обрамляющих окультуренный центр с вечным летом. Хотелось бы добавить посреди вечных снегов заполярья, но вокруг остовы ледникового хребта средней полосы — жар вулкана согревает высокогорье, лежащее над линией летних снеговых шапок, его испарения служат началом животворных рек (в горном районе они крайне вредны, но по мере смешивания с талой водой с других вершин и очищения через природные фильтры выходят минерализованными и полезными для здоровья людей). Пелагее, кстати, не довелось увидеть, как ящерка преодолевает горный участок маршрута. А архимаг затаил злобу по причине разливающей дармовой энергии (тектоника обильно источает), недоступной ему по выходу на портальной площадке с неожиданно значительно большими затратами маэны. Он не явился ранее из-за уверенности в том, что плененный демон высокого ранга как батарейка у него не используется, плюс он предпринял собственные меры безопасности, потому его грызли сомнения относительно "спасения". Он пришел сюда вымотавшимся до предела в надежде восстановиться и как следует подготовиться, но в итоге потратил последний резерв и лишился всякого шанса уйти, красиво хлопнув дверью. Сейчас мой визави это нервный и растерянный старик о почти двух веках.

Пока ведущий тихо наслаждался второй чашкой, тюсы распробовали первую, а граф, якобы сверлящий мое лицо, на самом деле пристально рассматривал новоприбывших, узнавая — львиная доля внимания доставалась бывшей воспитаннице, разительно изменившейся с последней личной встречи и последних докладов. Его слегка остывшая чашка ароматно курилась на блюдце, сохраняя оптимальный нагрев. Спина как вычурный посох, заменяющий маткомпоненты во время инканта, пряма и напряжена. Творожные кексики заботят эту жердь в последнюю очередь.

Для тюсов статус графа не определен — гость али враг? Скорее первое, если судить по нарядам и полному отсутствию колюще-режуще-дробящего (они были в мошне, однако намек с приготовленной одеждой был ясен, как белый день). Троица осознала свою оплошность и молчала в тряпочку, дожидаясь возможности пообщаться в кругу клана — инфосеть при всей ее полезности как инструмента для насыщенного общения, в данном случае не помощник (частью стеснялись, частью чурались). Мысли всех витали далеко от сгущающегося сумрака — Айш скрывалось за укутанной дымкой испарений стеной кратера, разбрасывая тени, в которых мерещились призрачные демоны.

— Пелагея? — Вслух.

— Граф Телнопард, — волнительно. Понятливая девочка. — Вы знали о каких-либо планах эльфов по использованию текущей во мне эльфийской капли крови?

— Ох... — сдулся архимаг, проглотив "девочка моя". Не появись троица, после этого вопроса он бы повел себя иначе. — Мне не известен полный и достоверный текст интересующего вас, граф, предсказания. Об извлечении эльфийской сути и матримониальных планах в отношении вас, баронесса, я узнал при дознании, начатом после появления мем-ящерки с вашим для меня посланием, — по канцелярски сухо отчитавшись.

— Лично меня в Найшере ничто и никто больше не задерживает, бароны и баронессы. Местное высшее общество выпотрошено бежавшими демонами и вас не удовлетворит, разве что пиром в разгар чумы. В Ульфоре же последние полста лет глобальных воин со взаимным истреблением сторон не зачиналось. По пути туда я бы предложил размяться и укоротить на голову кое-какого неугодного кое-кому балора. Что скажете? — Сделав вид, что напротив меня пустое место.

— Милорд, — на выдохе. Светский тон предполагал соответствующее обращение, я не возражал. — Мне этот мир не понравился с самого начала... — повернув корпус и довернув голову к моим скошенным на полуанфасе глазам.

Казалось бы, предел удивлений достигнут — ан-нетушки! Однако маг воспылал одной аурой, совершенно не изменившись в лице, разве что сбледнул малость, да зрачки расширились. Все мои попытки вывести его из равновесия неизменно проваливались, но расшатал я его психику знатно! Жаль, не щиты. Признаться, и свое либидо мужик держал в узде, совершенно не пуская слюнки ни на кого из луарцев, видимо, рафинада многовато в кофе опустил, все слиплось. Прожженный мужик, однако, вкусивший всего и по многу и опосля перегоревший к земным благам... Неужели костюмчики столь шокирующи или нелепы на его вкус? Естество-то явно не атрофированное. Как то даже чуток обидно, хотел похвастаться, а тут ноль реакции на эротический подтекст. Эх...

— Последнее я уладила, милорд... — так же оставив фразу недосказанной.

— Милорд, если жив барон де Цайшенг, я бы хотел с ним встретиться.

— Мне бы в Шлехну, милорд.

— Вы все обдумали? — Скептически.

— Нам лучше действовать парами, — соглашаясь с промашкой. Тан уткнулся в чашку, почувствовав неловкость от руки Кеш, невинно решившей под столом со скатеркой пощупать ткань именно в том самом месте и нигде боле, как бы выражая свое горячее согласие.

— Быстро и скрытно, — приплюсовал Толь, принимая локтевое касание Пел.

— Хорошо, — доставая из воздуха манускрипты. — Это модификация фантомного зверя, более совершенная, нежели примененная Шоюэфэльсаем — фантомная форма. А это Теты(???). Шагайте фантомами по Теневым Тропам, ибо сейчас богами оперативно детектируется любые проколы, смятия и другие искажения пространственно-временного континуума. — Им излишне напоминать об изучении до возвращения — это само собой разумеющееся. А вот остальное отложим:

— Советую поспешить, — изрекая дельное предложение. Оба еще малость заторможены, сложить время и сбежавших демонов не судьба. С моей подсказки наконец-то дошло, появилась злость. Спутницы быстро остудили порыв.

— Благодарим, милорд. До свиданья, — откланялся Толь за всех, с положенной по этикету поспешностью удалившихся в тыл дома.

Сумбур чувств не позволял выделить конкретное отношение архимага к разыгранной перед ним сценке, а тонко вскрывать защиту поверхностных мыслей и внешних оболочек ауры, честно говоря, мне было лень и не интересно. Ну что я там найду? Только предугаданные вопросы, хммм, возможно интересные идеи, воплощенные или пока в проекте. Еще оттенки душащей зависти как к более продвинутому коллеге и навящевое желание заполучить хоть один манускриптик — увиденной части хватило для возбуждения хватательного рефлекса, тщательно сдерживаемого. Среди прочего точно затесалась задавленная реальностью демонического, гм, восстания мысля подкараулить дуэты. Так же ему нетерпелось растрезвонить всему свету обо мне, попирателе всего и вся, жадном цинике и мародере. Знамо кому — богам, хотя сам с ними не в ладах, ибо имело место не единичное пересечение интересов. Да-да, у шагающих к заоблачным вершинам архимагов с небожителями такое недоразумение порой случается.

— Если вам нечего мне предложить, больше не смею задерживать вас, граф де Шанг-кон-Ваойниёнг, — любезно кивнув герцогскому родственничку, из-за увеличенных сроков жизни с плавающими правами на престол (всегда в конец своей третьей очереди).

На подколку ноль внимания — объект ушел в себя и не вернулся, немая сцена. Я, быть может, и покусился на его подпространственную сокровищницу, но интереснее побыть вежливым. Да, именно так. Он мог бы и внедрить ей память о сладчайшей дефлорации с ним, чтобы смягчить ей существование и сохранить веру в себя. К примеру.

— Кхм. Что вас интересует?

— Ториевая руда, свежесрезанная ветвь мэллорна с его спелым желудем, кристаллы арканита... — начал я перечислять длинный список компонентов, требующихся для, скажем так, создания, а не сотворения посредством куэо Креатио, посоха для меня.

Негоже графу махать железкой, но сделать боевой посох, сочетающий кусочки копья и алебарды с глефой и щеголять с ним в самый раз. Ну, парные ксифосы выкидывать, конечно, не намереваюсь. Посох позволит мне более полно использовать куэо, плюс он просто сам по себе стильный... и укладывается в законы жанра с ожиданиями окружающих. Посох — эдакий атрибут магистра, все же большинству требуется зримое подтверждение заявленного статуса. А созданный из местных материалов, к тому же, будет наилучшим образом прятать меня за образом местного гениального умельца-самоделкина. Я как обычно потакал родившейся раньше меня паранойе, считая уместным произвести обмен информации на настоящие материальные ценности, а не стерильные, на ментальном слое с впечатанными следами местного исторического колорита и перипетиями добытчиков. Визави морально готовился к худшему.

— И вы ответите на мои вопросы? — Терзаемый сомнениями, спросил архимаг. Он прозрачен — привычная и отчасти контролируемая картина мира внезапно рухнула, показав на прощанье фак. Мда, вот же ж сравнил сам себя, хе-хе!..

— И я предоставлю вам большую часть имеющихся у меня сведений по произошедшему в центре мегаполиса Джуадефордж с пригородом на делении асудз с полночи вчерашних суток до шестидесяти шести асуга их же.

— Договорились, но для начала мне нужно время на восстановление и потом на сборы, — кивая в согласии с условиями сделки. Скреплять магией не торопился, говоря на родном северном наречии.

— Располагайтесь, — картинно, спецом устраивая шоу. Я помнил о сказанном тюсам, и он тоже.

Как заправский фокусник, я достал из воздуха черный горшок, куда стремительно начала всасываться реальность. Несколько секунд, и будто с мира сдернули вуаль — вернулись магические краски и полнота ощущений. Телнопарду, не сдержавшему шумный вздох и таки ссутулившемуся в признании поражения в необъявленном конкурсе профмастерства и необоснованности выдвинутых при встрече претензий. Неплохой и памятливый...

Глава 2. Дельцы легенд

Танпелард

Его вели словно маленького ребенка за ручку. Тан до сих пор не постиг тайну чтения Солеановских свитков, потому со снисходительной надменностью, по странному стечению обстоятельств совсем необидной, принял... роль подопытного кролика. Хмыкнув оконфузившейся, молодец придержал комментарии — архисложное инфэо требовало предельной концентрации и с наскоку не давалось. Пелагея, кстати, тоже, эм, облажалась. Сам Танпелард вместе с Тольраптом обучались на примерах — книги заклинаний им выдали чисто для галочки, сократив программу обучения, чтобы ужаться в отведенные временные рамки. Потому для него накарябанное являлось бесячьей грамотой... ну, по картинке бы он, конечно, запомнил инфэо, но вот правильно напитать и прочее увы и ах, не научили. Дал бы Солеан одноразовый и достаточно привычный свиток, тогда другое дело, а так лишь опой об косяк, как могла бы ругнуться Пел.

Пелагея подтвердила свое первенство в классических заклинаниях, с третьей попытки сынкантив идеально. Кеш потребовалось еще две — к тому времени Пел неожиданно даже для себя создала игру теней, вход на теты. Кеш только с третьей — их пара ушла второй, успев пожелать успеха первой.

Тан зря время не терял, пристально наблюдая за действиями обеих девушек — усилиями Солеана у него сформировалась привычка, чуть-чуть не дотягивающая до статуса маниакальная (в отношении Солеана уж точно).

Приданного ускорения хватило на семерик Шагов, точнехонько к родовому замку. Тету они не покинули — сейчас вел Тан, в данную минуту затормозивший. Впрочем, у обоих были темы для невеселых размышлений.

Наперво мужчина осмыслил свое раздвоение, двупотоковость по-солеановски. В кризисной ситуации, он знал, его будет два. Один окажется сосредоточенным на бою холодным оружием с магическими трюками, второй или на магии, или аналитик, или связист, или что в голову взбредет. Вот как сейчас: один прикидывал, как быстрее покрошить камбионов, второй думал вот эти самые мысли, гы! Никаких неудобств, подобное состояние воспринималось за естественное, хотя весь прошлый опыт вопил о ненормальности и бреде.

Думы плавно перекочевали на почвы кая, начав разрастаться робкими домыслами. Фактически, Солеан признался в своих колебаниях — одна Пелагея их не ощутила во время пытки алтарем. Танпелард не предполагал, что столь мощная и всеобъемлющая боль вообще существует, что он может испытать... ее. Кай дал понять — он несовершенен, однако чтит чужой выбор, сделанный под его влиянием, и признает наличие обязательств по отношению к ним со своей стороны. Танпелард не мог разобраться, какие же отношения растут внутри клана Луара, не мог утверждать о своей безоговорочной симпатии или антипатии к видимому лично им курсу. Он заново открывал палитру чувств и не сказать, чтоб это его тяготило или прельщало. Он осознавал компромиссность многих решений, и порой упрекал себя за уступчивость, но противиться оказывалось выше его сил и убеждений — парадокс... Одно несомненно — кай хочет добиваться своего авторитетом, без использования административного ресурса, как он сам иногда выражался. Это вызывало уважение, это льстило и поднимало самооценку, по крайней мере, у Танпеларда однозначно. Прямо сейчас Тан был угрюм, считая неправым Солеана, без спросу подвергшего их неимоверным страданиям — он вполне бы обошелся без боли и уравновешивающего ее апгрэйда, как сказал бы Солеан. Зачем заглядывать тамк далеко в будущее? Он еще годы будет осваивать ветви мага и чародея!.. А в него уже пихают высокое инфэо из совершенно новой и непонятной ветви — фантомная форма! Ладно Кеш, у нее их целая коллекция: огонь, ветер, плазма, дракон (правда, эм, совмещенно-призрачный — драконье воплощение и вуаль дракона к трансформе не относятся), а теперь вот еще один призрак. Это ж на сколько дек задержится возврат?! Сколько времени он будет вынужден шляться по тетам и притворяться призраком?! Сколько ему мудохаться с мозгодробительной заумью?! Головой Тан понимал полезность, но одна голова не есть целый Танпелард. Мысли одновременно затрагивали и отца... прошлого. Он захотел — его проводили. А дальше? Что он скажет, чего он вообще хочет? Увидеться? Попрощаться? Ободрить? Поблагодарить за воспитание? Попенять за усекновение третьей внучатой линии?

— Цы! Кончай ворчать и причитать как баба, — на один зуб расколов его орех. Ентова внутриклановая эмпатия!.. — Тан, подумай о создании родовой легенды, — тихо бросила фантомная Кеш сзади. На тетах искажались краски, регрессируя в серость, по-иному доносились звуки и прочее, но он понял ее, уловил адресованную себе мысль. Вот еще одно умение! Ммм, "будь оно неладно" слишком опрометчиво, ибо таки удобно и полезно, но лучше б его "уши" не слышали ее первых сентенций... Поразительная идея пришлась весьма кстати — ответил сконфуженной благодарностью.

Все ведь ясно! Явиться призраком и спасти род, очистить замок... И в пику отцу он как бы умер с любимой! Сзади смешно цикнули, Тан посерел...

— Кхм... — Признавая за ней уничижительную правоту. Что-то он волнуется как пацаненок перед свиданкой с грядущими — верняк! — на ней поцелуями и обжималками. Кажется, в чисто мужской компании он был вечность назад, раз всплыли такие вот неутешительные результаты. Или в том виновата молодость тела и духа?

Пожалуй, стоит для начала опробовать фантомную форму на камбионах, пачками засовываемых в пекские шары, а то конфуз ненароком может случиться в кульминационный момент. Под сердцем завозилась Краси, желающая принять участие в охоте — ну как не уступить желанию фамильяра?! Начинать надо в укромном месте, на поле перед замком превратно поймут их изыскания. Точно! Лифтовые шахты.

К слову, родовой замок баронов де Цайшенг не блистал фортификационным новаторством. Когда-то тремя переходами южнее существовала на холме пограничная крепость. Историография не сохранила причин падения — официальная версия баронского рода гласит: "Подтоплен грунтовыми водами". На самом деле те просевшие развалины могли образоваться от экспериментов колдунов или магов, а может и в результате их атакующей магии, ведь в конечном итоге граница меж государствами примерно в то же время, согласно уцелевшим летописям, сместилась на два перехода севернее.

Новый замок воздвигли у рудоносной шахты. В начале у входа возвели из гнилой руды стену полусотметровым радиусом, простоявшую, по разным данным, от века с лишним до двух. К ней и подошел гарнизон с владетельной семьей и челядью. В ударные сроки солдаты освоили ремесло каменотесов и стеноукладчиков, дугой соорудив век назад первый раз обновленную стену в трехстах метрах от первой. После внешней стены рабочие, получавшие плату добываемым серебром, разобрали внутреннюю стену, выкопали котлован под фундамент и поставили четырехбашенную стену, дугой обрамлявшую примыкающий к скале донжон, частью вытесанный прямо в ней. Пока одни работали снаружи, приходуя камни из внутренних помещений, другие усердно эти камни добывали. В итоге уже полвека как собственно сама шахта полностью истощена, многие туннели обрушены, невзирая на оставшееся старое оборудование, демонтаж коего представлялся слишком дорогим и нецелесообразным делом, в целом в скале, способной вместить все примыкающее селение и десяток тысяч человек сверху, царит запустение. В простенке вырос храм всем богам и отдельно Догору, граница близка, и Роунжу, повелителю гор. Его брат Дариндж, некогда покровительствовавший дварфам в частности и кузнечному дело в общности, тогда уже был оплакан и забыт самими дварфами, как теперь оказалось, не всеми.

Восьмой Шаг привел пару фантомов в непроглядную черноту. Тан успел подумать об ошибке, все же освоил сей чудный метод передвижения совсем недавно и асом себя не считал, но стоило Кешниафе зажечь свет, как: во-первых, пришел стыд за собственную нерасторопность, во-вторых осветился запомнившийся мальчишке грот с громоздким механизмом подъемника, колодцем уходящим в зловещую тьму земных недр.

Однако рассматривать красоты поломанных сталактитов и сталагмитов им не дали — их почуяли.

Жутко злой каркающий крик жуткого монстра, сверкнувшего зелеными глазами, придал прыти шарящимся в каких-то кучах барахла и обломках механизма, частично стащенных в сторону, чтобы освободить лифтовый колодец, откуда доносились не менее жуткие вопли и стоны.

Кешниафа сориентировалась быстрее — она уже имела опыт встречи с каждой из местных тварюшек. Каркающий чел, застрявший на грани жизни и смерти — это жрец, иерофант бездны, так до конца и не отряхнувшийся от стеклянной пыли своей тюрьмы. Выглядел он откровенно жалко — сморщенный и высохший, как мумия. Он шарахнул узнаваемым Словом некротической энергии, взбодрив шаткие скелеты древних шахтеров, померших где-то поблизости и поднятых некромантом-демонопоклонником. С хезроу Кеш тоже как-то раз сталкивалась. Итого один бывший человек-контроллер, пять чахлых демонов и дрожащая стайка скелетов.

Пока Тан изумлялся, Кеш погасила светляк — кромешная тьма им не помеха, а вот магия выдает с головой.

— Чего встал как +++, идиот?! — Выводя из оцепенения.

Тан колыхнулся, уходя с линии атаки двух проявивших внезапную резвость демонов. Как только светляк погас и отзвучало эхо примененной магии, лупящие воздух твари заозирались, пытаясь понять, куда делся противник. Царившая в голове круговерть после окрика напарницы мигом улеглась, отрезвив — сознание отринуло не вовремя нахлынувшие воспоминания.

Танпелард оценил обстановку. Во-первых, низшие на них внимания не обращали, только иерофант недоуменно скалился в их с Кеш сторону. Значит, когда-то им пройденный ритуал и последующие изменения работают еще лучше, чем прежде. Стоило прекратиться чужеродной для местных тварей магии, как их потеряли. Правда, полностью одурачить старого иерофанта бездны не вышло.

— Кеш? — Обращаясь за разъяснениями по клановой инфосети. Он был научен, как и все, персональному адресованию, хотя по началу мысленное общение напоминало гвалт, где бы они не находились в межплановом особняке.

— Они отреагировали на мой светляк, сработал рефлекс нападения на все чуждое и потенциально опасное. Мы кажемся своими и враждебных действий не предпринимали, потому нас пока не включили в разряд добычи. Видишь каналы?

— Да, — ответил Танпелард, смутно наблюдая у шестерых нечто, похожее на обрывающиеся поводки. Как раз по числу пекских горшков и шара, некогда вмонтированных в раскуроченном сердце механизма.

— Здесь нет добычи, они заперты, потому демоны слабы и голодны. Однако, если я правильно понимаю, через несколько суток они войдут в полную силу, удаленно питаясь через планарную сцепку... Думаю, это боги постарались, лишив демонов возможности набирать мощь за счет Найшера, куда их призвали и который они бы с ненасытной радостью завоевали.

Время утекало со смыслом. Танпелард и Кешниафа разбирались с фантомной формой, в которой они парили размытыми фигурами над полом, спокойно фазируясь через стены, почти — крохи серебра вызывали неприятный зуд или покалывания. Вынимаемое оружие никак не проявлялось материально, визуально Кеш с мечом выглядела дурой, воображающей в руке клинок — это если абстрагироваться от клановых связей и попытаться смотреть с точки зрения простых людей. Проникая через скелетонов, они ощущали все прелести воздействия некротической ауры — рвотные позывы, слабость, головокружение и прочие симптомы проявлялись почти сразу, — зато некротварям они были индифферентны. Хезроу касания раздражали, они инстинктивно озирались после слепого удара по месторасположению предполагаемого противника. Сам факт касания говорил о многом.

Использовать инструменты оказалось невозможно, что сразу снижало эффективность и требовало пересмотра легенды. Тан торопился — каждое мгновение умаляло силы и дух защитников замка Ценг. Однако легенда должна соответствовать! Когда-то семья числилась ближайшими королевскими родственниками, но после переворота осталась бездетная вдова с фамилией мужа, ветвь признали срубленной, но вдовушка ухитрилась стать баронессой и выскочить за безродного паладина. Так и получилось, что у баронов древняя царская фамилия (Цайшенг — Айш).

— Второй поток! — Радостно выдала гениальную фразу Кеш прямо посреди битвы.

Началось все с двойного тусклого пламени Танпеларда, направленного на все еще осторожничавшего демонопоклонника — первое ожидаемо поглотилось, зато второе попало по цели, в которую следом прилетели ледяные латы Кеш, не желавшей привлекать внимание того, что билось о стенки лифтового колодца. Ее планам сбыться было не суждено — раскат ей казавшейся средней магии привлек внимание, но пока им было не до него — все монстры напали на них, видя врагов. Скелеты промахивались по ним, а вот с хезроу приходилось как-то биться врукопашную, скорее уклоняться от болезненных ударов когтями и укусов, явно усиливающих их.

Кешниафа

Кешниафе эта возня быстро надоела — ее второй поток выдохнул любимую лютую зиму, замедлившую демонов морозом, в то время как первый одел ледяную мантию дракона, ради эксперимента заменив энергетический модификатор с пламенной. Во влажном воздухе красиво закружились снежные хлопья, создавая под "ногами" призрака и демонов сугробы на льду.

Отлетев от ставших заторможенными, она решила развить успех с замещением и действием двумя потоками. В конце концов, она ведомый и о времени не ей заботиться, самое и то провести эксперименты, чтоб уж с пользой провести время, раз подвязалась...

Но так ничего и не успела сделать, обомлев — остатки механизма с гулом просвистели через ее призрачное тело, явив пещерной тьме мифический ужас — громадный ящер с двумя направленными вперед рогами на схожей с тиранозавровской мордой. И как она там помещалась?!

Первым делом громадный зверь с хрустом раздавил глыбу льда и насадил на рог замешкавшегося из-за попавших обломков хезроу.

— Отходи, Тан! — Нервно вскрикнула Кеш, помня легенды об этом монстре. Что же его пробудило?!

Танпелард послушно скрылся, фазируясь к ней через пол. Он вообще вел себя осторожно, что с "тряпками" в два слоя, которые по всем параметрам превосходили привычные пластинчатый и даже латный доспехи, что с новой фантомной формой.

Пока зверь видел двигающуюся добычу, он топтал костяки, кусал, бодался и во всю орудовал подвижным хвостом. Кеш выжидала, попутно делясь со спутником крохами знаний о тараске. Видимо, им попалась молоденькая, еще маленькая, но прыткая тварюшка.

Кеш переглянулась с Таном — оба прекрасно поняли друг друга.

У Кеш затряслись поджилки — Танпелардовское тусклое пламя никакого видимого эффекта не произвело, а ее ледяные латы всего лишь покрыли шкуру инеем! А чудовище уже расплющило последнего демона хвостом о стену и безошибочно обратило свои черные буркала в их сторону!

— Я знаю! — Воскликнул Тан. — Мы приманим его на поле перед замком и там кокнем! — Почти совсем на чужой сленг перейдя.

— Тебе видней, — тактично прячась за размытую спину.

Так началась эта безумная гонка. Они вдвоем впереди. Тан пронзительно орет:

— Прочь с дороги!

И швыряет в морду призрачные когти, надеясь процарапать глаза. Кешниафа совмещала двойную стрелу с дыханьем драконьей души, раз от раза стегая двумя, красной и синей, лентами голову и шею преследующего их монстра, проламывающего камень что бумагу, пытаясь на контрасте добиться эффекта "усталости" бронебойной кожи, раздробить материал резкими перепадами температур. Дешево и сердито.

По пути попадались привлекаемые воплями, ха-ха, призрачного Танпеларда демоны, которых топтали и перекусывали за милую душу. Ради зрелищности улепетывающий фантом Кеш отрастил пару прекрасных огненных крыльев, ради антуража сделав их схожими с классическими ангельскими, разве что из оранжево-красного пламени. Кешниафа не видела, но подозревала, что оплавленные следы навечно запечатлены в камне — она старалась оставлять их так, чтобы туша монстра не разбивала их. Позерство, высоко оцененное Танпелардом.

В одном из коридоров предпоследних ярусов, широком и обработанном причудливыми сколами, Кешниафе пришлось прикусить губу — Танпелард ее... сделал. Светлая, +++, голова!

Она сама хороша, так опростоволоситься! А Тана раздуло от подскочившего самонения!

Форма огня, угу. Форма ветра, ага. Форма плазмы, ыгы — дай бог, чтоб три секунды продержаться в ней. Форма дракона вообще швах! Нет, она, безусловно, через пару-другую десятков лет доперла бы сама, но, как говориться... Дракон у нее получался брюхастым и горбатым — Солеан даже как-то по особенному хмыкал, явно вспоминая что-то из прошлого, чем делиться ни в какую не желал, делая невинные девичьи очи или морду кирпичом. Дракон сидел на задних лапах, кое-как двигал передними, кромсая призрачными когтями, дубасил хвостом, рычал и дышал относительно подвижной головой. Один поток сознания сосредотачивался на форме, превращая насыщенный маэной верхний слой ауры в драконоподобную фигуру, в центре которой находилось собственно материальное тело Кеш, то бишь, в области живота и груди. Второй поток "желал" (это сложно объяснить словами, но начало получаться быстро) совершить те или иные действия — первый пытался исполнить в меру сил и возможностей, так что двигался дракон ужасно смешно! Был он прозрачным, но "шкура" легко отбрасывала +++ ее мелкие иглы +++ кактуса, +++ крупные, с дротики, застревали +++ +++! Мечи вязли в "телесах", магия безболезненно "откусывала" куски.

И вот фантомная форма. И вся такая растакая Кеш недоперла до смехотворной истины! Она просто помыслить не могла себя в роли мифического сумеречного дракона! После драконьего приведения, +++, она попросту боялась разочароваться, если на чистоту.

А суть примитивная, как топор! Солеан изменил их суть, разнообразив грани их источника, отражающие многообразие первозданного мира. Сумрак довлеет над всем. Тан всего лишь выполнил ясельное, как выражается Солеан, упражнение по призыву не отформатированной силы в ауру — и вуаля! Фигура обрела чрезвычайную четкость! Каждая деталька амуниции, каждая складка более плотного второго слоя одежд, каждое перекрестье шнуровки на берцах, даже развевающиеся непонятно от чего волоски за плечами! Плюс призрачная прозрачность вкупе с объемной тенью, по-иному не скажешь.

— Не парься, Кеш, обесформленный ангел...

— С-смотри вперед! — Прошипела раздраженная Кеш, перебив напарника.

— А, так...

— Молчи! Лучше молчи, — процедив. Кеш и сама понимала — нафиг светить личиком. Призрачный силуэт с огненными крыльями вселяет мистический ужас и благоговение вернее олицетворенного.

Тан хмыкнул, заливистее заугукав и заухав, отпугивая одних и приманивая других, не в таком уж и катастрофическом количестве оказавшихся. Не будь у них некромансеров, баронская гвардия отбилась бы, а так все убитые живые, не отходя от кассы, как выразился бы Солеан, пополняли ряды нежити. Это касалось челяди, ибо встречались трупы солдат, посвященных Догору, и жрецов в окружении оприходованных ими костяков. О, в рудниках гибло, гибнет, и будет гибнуть прорва народу! Люди не дварфы, хотя случайности и халатность преследуют их тоже.

Злость помогла справиться со страхом. Мифический монстр воспринимался просто мобом, пользуя Солеановское словечко. Тупым и агрессивным зверем, довольно долго прокладывающим себе путь наружу. Все, что смогла сделать Кеш своим весьма мощным сдвоенным инфэо, взорвавшего бы любого из тех хезроу, это раскрошить пару мелких шипов на лбу да менее десятка ранее обломанных клыков во рту. Тан лишь слегка оцарапал, как порой оцарапывают столешницы кабаков, вырезая матерные словечки — он даже не пытался поливать огнем или бить током. Сперва Кеш хотела упрекнуть, а потом догадалась — в маге не признают Тана, не поверят в легенду. Он щитоносный мечник. Это она карающий ангел.

Дабы сгладить свою оплошность, Кеш накрутила зрелищности. На час танца молний ее с лихвой хватит, а ослеплять лучом она способна сутками напролет! Их связка деки за две минут опустошит ее на две трети — не страшно, к тому времени они выберутся наружу, и пока зверь топчет тусующихся там камбионов, она полностью восстановится, насытившись потоком силы с открытого на план Стихийного Хаоса источника — подобное по здравым размышлениям допустимо лишь раз в день, объедаться хаосом крайне вредно. А излишки как раз пойдут на какое-нибудь заковыристое инфэо, Кеш пока не сообразила, что же такое завернуть — смешивать ей жутко понравилось! Волновой тип со стреловидной атакой дал широкие ленты, стремящиеся завернуться серпантином, а молниевая связь и луч — бич. Первые выпустил и создаешь новые, второй в руке до тех пор, пока тянется луч и мечется молния.

Кеш решила пошалить, в отмеску, ей было мало пушистого бича, обвившего шею возмущенно рычащей тараски, пытающейся то рогом поддеть, то лапой зацепить, мало брошенного на нее Таном взгляда после активации инфэо цвета солнечный электрик. Второй ее поток сознания стал разражаться диким гоготом, зловещим и потусторонним в фантомной форме, пробирающим до костей — скорректированный крик, совсем чуточку. Для смеха без выхода из роли поводов имелось в изобилии — насаженный на рог, растоптанный, снесенные врата. Тан сразу перестал надрываться — разносящийся далеко вперед жуткий смех действовал эффективнее, теша самолюбие Кешниафы.

Шуму их компания наводило море — грохот топота и развороченных в пыль стен, крики и визги малочисленных убиваемых тараской демонов, гудящий рокот бича-поводка, скрежет призрачных когтей. Хотя нет, последний прекратился — Тан скручивал маэну в ауре, готовясь вбухать все в один одному ему ведомый удар (по пути он спецом чиркал мечом по стенам, оставляя в камне борозды). От усилий его второго потока фигура обрела поразительную четкость и начала светиться, распространяя вокруг себя сумрак и буквально врезаясь со всеми деталями в память очевидцев: какому-то вусмерть перепуганному мальчишке, нескольким израненным солдатам, чернорабочему и ливрейному.

Мимоходом Кеш пожалела интерьеры, испорченные до них: кровавые брызги и отпечатки, следы когтей и зубов, тлеющие головешки и опалины, окисленные ошметки, крошево.

Попрятавшиеся защитники замка и не подумали чинить препятствие махине, что походя снесла открывающиеся наружу створки шахтных врат, ведущих в гигантский зал, множество раз использовавшийся как пиршественный. Со вторыми, запертыми армированным железом брусом, случилась заминка. Кешниафа настолько вошла в роль, что посчитала вполне естественным не пролетать сквозь, а взлететь над воротами, не имевшими стратегического коридора, как внешние, пронизывающие широкую башню так, чтобы на супостатов сверху обязательно лилось, а с боков тыкалось и стрелялось. В конце концов, под весом вставшей на задние лапы тараске, оперевшейся передними в створки, они рухнули — в начале появились дырки от лап, туша начала заваливаться вперед, шмякнулась челюстями и оп, хрустнуло, треснуло и с грохотом пало.

Кешниафа мимоходом отметила сообразительность командира, засевшего в надвратной башне — он успел настежь распахнуть все запертое. Обрадовавшиеся низшие демоны, тупые и уродливые, из дешевых и доступных обывателям (как ни цинично это звучит), были частью раздавлены всмятку, частью раскиданы ревом усиленного громового дыхания.

Поводок жалил, причиняя зверю дискомфорт — Кеш чувствовала неуемную жажду разрушения. Вырвавшаяся на свободу тараска начала кружиться и вспахивать некогда пышущее подстриженной скотом зеленью. Предвидя резкие и хаотичные прыжки, ангелоподобная Кешниафа еще раз рассмеялась на всю округу, спустив зверя с поводка.

— Он мой, — безапелляционно заявил Тан.

— Дарю, — сделав широкий жест.

И с гоготом начала поражать при помощи инфэо разноцветных стрел синего спектра видимых ей умненьких демонов, убегающих от монстра. Пальнув пару раз указующим перстом, зависшая в метрах двадцати над полем битвы и на миг окружившая себя буйством стихий Кешниафа воздела руки и театрально взмахнула ими, призывая погибель на головы врагов. Она не раскатывала губу на невозможное, а последовательно воспользовалась магическим усилением и спиральной волной с увеличенной дальностью, усиленной, максимизированной, удвоенной, с повторяющимся и цепным эффектами. По сути, низшее стало магистерским высшего ранга. Десять молний стрелами метнулись в разные участки поля — круговая атака удалась на славу. Убить не убила многих, но основательно прожарила до безвольно дрыгающихся тушек. Специализация, увы, у нее на огне и холоде.

В это время летающий Танпелард устроил представление с рогами чудища. Двинул левой рукой — ярко светящийся арканный щит в три метра высотой выдержал удар рогом. Махнул правой — вспыхнул арканный меч в три метра длинной, криво рубя левый рог. Взбешенный вой и прием повторяется. Зверь решается на отчаянный поступок — в прыжке поймать пастью и заглотить посмевшего надругаться на тараской.

Предвидевший поведение бешенного зверя, Тан только этого и ждал — он опустошил аюуо, виодус и оканга, взял полуторный меч обеими руками и нанес безжалостный взыскательный удар точно в накрывший его рот.

— +++ +++ !!! — Заорала Кешниафа, едва сдержавшись от матюков вне клановой инфосети.

Когда меч по эфес вошел в нёбо жертвы, жуткая энергия, вложенная целиком в один единственный удар, буквально взорвала мозг тараски — для зрителей трехметровый меч-кладенец пронзил голову, вложенной в замах силой сломав ее и сломавшись сам (Тан сам догадался отправить его сразу в свою мошну, а не в ножны, в руку он взял висевший прицепленным к поясу кистень). Череп лопнул, выбросив вверх кровавую кашу. Кешниафа едва успела ответно взорваться жерлом вулкана, устремив огненные потоки в несущуюся с целью ее испачкать волну. Внутренне женщина готовилась к подлянке, но никак не ожидала ее получить...

— Извини, случайно как-то... — совершенно искренне признался Тан. — Но красиво ведь!

О, да! Кеш оценила ракурс, с которого смотрел Тан, воспользовавшись клановскими возможностями и глянув через него. Поистине эпическое зрелище! Не, не дырка в нёбе, а конвульсии туши с развороченной, чуток поджаренной и кое-где обугленной пустой головой, у которой мозг занимал прискорбно малый объем между рогами, по сравнению с отведенными под пасть размерами. И сама Кешниафа с широко расставленными огненными крыльями в мареве волнами исходящего жара круто выглядела. Вах да и только!

— Ну, иди что ль, а я тут порезвлюсь с воздуха, ха-ха! — Злорадно предвкушая отличную забаву — попади двойной перевитой сине-красной стрелой в улепетывающего демона. На десятков пять ее хватит... если сподобится поглощать магию, в достатке (по сравнению с проклятыми землями) присутствующую в округе.

В запале психической разрядки Кеш едва не оприходовала в суеверном ужасе дрожащего солдатика, дважды промахнувшегося копьем по начинающему очухиваться демону, одним из первых пораженному ее молниями. Девушка-ангел расхохоталась, представив, как отдает распоряжения призрачный Танпелард!

— Бей демонов солдатик, боги ценят героев! — Пафосно, едва удерживая нужный тон и тембр голоса. Соответствующим моменту жестом Кеш одарила беднягу штормом силы, где заместила аркан огнем. Для пущего эффекта Кеш оценила его возраст (девятнадцать лет), по годам снарядов и наклепала. — И ненавидят трусов!!! Убьешь меньше, чем огнешары — отправишься к демонам. Аха-ха-ха!

И ни слова лжи! Он все равно отправиться к демонам — убивать исчадий! Кешниафа продолжила выискивать и вымещать все наболевшее на сообразительных и сильных порождениях Бездны, забыв эпизод-шутку, но ее саму крепко запомнили...

Глава 3. Разочарование

Пелагея

Битый час она кралась по привязанным к ниндзя тетам всего после трех Шагов, понадобившихся для перехода к Шлехне. Боги обделили столицу шестью холмами, как бы предупреждая о вреде подражания древним руинам. Успевшие урвать четыре, люди их с шиком обжили. Один дворцовый с солидной крепостью на макушке. Второй храмовый с распространяющей величие колоннадой под золотым куполом главного храма Айш. Оставшиеся два заняли дворяне и купцы, засадив все своими особняками, кроме разбитых на макушке парков — видно, серьезные баталии бушевали за лучшие места под солнцем, да попался волевой правитель. Пелагея не помнила, какой, на уроках истории нагло спя с открытыми глазами.

После на чем свет стоит обматерившей Тана Кеш, Пел проявила женскую солидарность и яро возмутилась, высказав напарнику все, что она думает обо всех подворотнях и крысиных норах, по которым они шнырялись. Ей осточертели виды пожирающих людские трупы демонов, разбросанные среди гор мусора руки, ноги, кишки и прочие потроха. Попадались мертвые гномы и орки, а рядом с истерзанным халфлингом они простояли целую минуту.

На трех холмах о резне свидетельствовали многочисленные чернильные пятна и разрушения, подчас, целые крылья зданий будто бесы языками слизывали. Там суетились женщины, дети и старики, помогая капелланам сжигать трупы в священном огне. Один храмовый холм выглядел чистым и опрятным, нестерпимо лучась праведным светом, порой вырывающимся рассеянным лучом по наиболее плотным скоплениям нечисти или нежити. Основные бои велись в кварталах обывателей и ремесленников, где мародеров — ужас! — развелось как клопов — с тет она с Толем многое видела, включая творящиеся в обезлюдивших трущобах бесчинства. Тут и там сверкали молнии и падали с небес столбы света на головы нечестивцев. Шум боев оглушал громовыми раскатами и огненными взрывами — магия кипела, порождая спонтанные прорывы с плана Стихийного Хаоса, но акромя силы из них никто и ничто не выплескивалось, ибо над городом довлело божественное присутствие. Жрецы как заведенные неустанно жгли нежить и нечисть, служа проводниками сверхъестественных сил.

Сражение за привольно раскинувшийся стольный град люди проигрывали. Если три холма элита посчитала очищенными, выдохшись и расползшись по берлогам восстанавливаться, то простой люд передышек не знал, к тому же большая часть демонов заполонила катакомбы, не брезгуя ничем и никем, причем это были не тупые низшие, потерявшие с голодухи последние капли разума, а заматерелые, успевшие мерзким людишкам за время мучительно болезненного заточения с медленной смертью иссушением придумать миллионы кар! Вот они-то и ушли на дно, отъедаться да восстанавливаться — в пользу этого говорили врата, до сих пор не захваченные демонами (вернее, они накатывались на оголтелые толпы, но удержать не могли, заботясь каждый о себе и своем брюхе или жажде разрушений и убийств, плюс их пыл охлаждали храмовники). Но и без них напичканная удобствами столица терпела крах — промзона, как выразился бы Солеан, кишила паразитами, являясь подлинным рассадником нечисти. Люди опрометью бежали из города, порой, в чем мать родила, становясь легкой добычей культистов-демонопоклонников, наращивающих воинство мертвых за городской чертой.

Судный день. Мир окунулся в хаос преисподней.

Людские силы Найшера оказались распылены, поскольку слишком глубоко проросли гифы пекской грибницы, слишком хорошо они прятали корни своей силы, слишком многие беспечно полагались на продукцию гильдии Пек, свято хранившую свои тайны, слишком!.. Быть может, высшие иерархи и знали, и предупреждали, но сделать толком ничего не могли. Как говорил Солеан, демпинг пекцев оказалось нечем крыть — сотни лет исправно поставляющие энергию оговоренными порциями шары и простые в эксплуатации кувшины для пленения собственного демона завоевали рынок сбыта, пока небожители разрывались меж паствой и обязанностями по восстановлению двух материков и поддержанию климата всего Найшера. Храмовники гнобили секты демонопоклонников, но организовать истребление скверны на государственном уровне не могли, как и священные походы в пустыню — пески надежно охлаждали пыл воинствующих людишек.

— Чего ты тут хочешь, а, Толь? — Выругавшись, устало спросила Пелагея, мечтающая окунуться в синюю гладь теплого озерца, понежиться в грязевых ваннах, насладиться ароматом цветочков — обоняние ящерки заронило фантазию о бассейне из цветочных лепестков.

Убедившись в догадках о выращивании на убой некой маленькой и очень талантливой девочки, ей стало нас..ь на этот +++ мир, так жестоко с ней поступивший. Своими возросшими сенситивными способностями она распознала. Он. Все. Знал. Как она о жизни мем-ящерки с посланием! Знал до момента ее встречи с Солеаном. Пелагея только при личной встрече расшифровала мимику наставника в момент считывания и этот его последний взгляд, будто он увидел за почтальоном ее астральную проекцию.

— А то ты не догадываешься! — Огрызаясь.

— У меня в этом мире нет друзей, нет родных. Ничего и никого нет, кроме клана Луара. Я не понимаю тебя... — глядя на очередную сцену расправы и не замечая творящегося.

— Пел!.. — Резко вскинулся было Толь, но враз передумал. — Я тут вырос, я тут жил, любя и ненавидя... Вся моя... прошлая жизнь связана со Шлехной. Какой бы блудницей она не была, мне дорога... — надтреснутым голосом. — Хоть что-то я сделать просто обязан в память!.. — Порывисто шагая прочь от пиршества.

— Ты мечешься мышью меж котами... — капая солю на раны.

— Лучше молчи, прошу!

Пелагея закусила губу, поняв, что перегнула палку. Витая в облаках, она забыла о земле. И крепко обидела родного человека. Человека ли? Кто они на самом деле? Луарцы. Новая гуманоидная раса — Пелагея чувствовала произошедшие с ней изменения, но без пригляда Солеана она не станет их опробовать по-крупному, только в мере, достаточной для изучения двух новых инфэо.

Девушка только сейчас сообразила, сколько же времени ей предстоит провести в... здесь — уйму! Чтобы суметь легко и просто производить в мыслях метамагические изменения новых инфэо, их сперва придется частично опробовать, причем как в медитации, так и в сражении. Бдеть сутки рядом с ушедшим в себя Толем, раскладывающим инфэо по полочкам своего внутреннего мира, проверяющим корректность всех ссылочных связей. Если ей и Кеш сравнительно легко дались усовершенствования памяти, благодаря коим громоздкие инфэо всплывали быстро и безболезненно, готовыми к наполнению силой, то у Толя и Тана простейшие вызывали мигрень, а чуть более серьезные вынуждали на целые секунды застывать в бездействии, и тем самым терять контроль над окружающим. закрепленная нормой двупотоковость должна у них сгладить шероховатости, но прошло всего ничего времени с пробуждения, как они сразу ломанулись в гущу событий!

Собрав мысли в кулак, Пелагея по-новому посмотрела на ситуацию — перед ней полигон. Просто идеальная тренировочная площадка! Главное знать меру и вовремя отступать на заблаговременно подготовленные позиции.

Тольрапт

Перемену в эмоциях до того несколько безразличной напарницы Толь сразу ощутил. Полегчало. Он сроднился и, сам того не замечая, стал излишне зависим от луарцев, в особенности от нее, не считая Солеана. Тольрапт помнил слова кая, однако все же запал на златовласую девушку крепко. Когда-то он всегда держал нос по ветру, а сейчас опаздывал. К с Пел, так и со знакомыми, коих числил в дружеском списке — разлука многое прощает, многое напоминает.

К обманувшим его женщинам он и не подумал заглянуть, борясь с собой. Ревность Пел? Смешно и горько... Толь подсознательно желал семейного счастья и хотел уцепиться за первую возможность. Пел. С ней все выйдет иначе, терпеть мочи нет, а надо... Надо, черт побери! Посещение Шлехны вопреки ожиданиям все усугубило. Найшер катиться в тартарары, а он думает о любви! Видимо, действительно обрезаны все корни, а визит в столицу Лхашарата блажь чистой воды.

Других заставал либо искромсанными, либо обращенными, либо никого не находил в известных ему схронах, либо опаздывал — один из его любимчиков был обречен вместе с женой и дочкой. Толь не решился вмешаться — поздно спасать, на пять бы минуток пораньше! Без знаний о возможностях фантомной формы глупо ввязываться в драку, когда в округе рыскали полчища врагов, пируя в трущобах на костях немощных и больных, одинаково годных в пищу и для подъема нежитью. А раскрывать свою личность и суть еще глупей — не даром Солеан параноидально шхерится от взора небожителей, хотя кай им четверым прямо ничего не приказывал по этому поводу, используя как ширму.

Самое главное, Тольрапт опоздал — из предателя сделали зомби. Предлог "месть" отпал сам собой в первые полчаса пребывания в Шлехне. Все нити оборваны — специально убеждался следующие декамы. Соваться в вотчину вампиров он не рискнул.

Толь отчаянно нуждался во времени на размышление, на последнем издыхании давя неизбежное — копаться в себе он не шибко любил. На рефлексию времени не было, хотя куда спешить? Да, он сказал Пелагее чистую правду, но не представлял, чем и как помочь. Ну, выдохнется он, батрача мясорубкой на улочках нижнего города, как полезут из подземелий. А многих ли он сможет поприжать в извилистых катакомбах, изученных крайне поверхностно? Воодушевить своим примером? Скатиться до полигона, плюнув в душу прошлого?

— Слушай, ты же наверняка мечтал о королевской сокровищнице!? — Заговорщически внезапно спросила не выдержавшая напора энтузиазма Пелагея.

Толь аж задохнулся от ее чисто меркантильного интереса. Конечно, Солеан обеспечил их одеждой. На свой вкус. Дал украшения. На свой вкус. Безусловно, трансформированный из волшебного кольца гарнитур удовлетворит любые их потребности в амулетах — сейчас гибкие настройки с кучей выставленных каем опций нерационально транжирили энергию на собственные нужды, поддерживая запас, равный его половинному объему в каждом предмете, и силовой шлем вокруг головы, шеи и кистей, вообще их скелет теперь по прочности не уступал мечам, предусмотрена и защита суставов. Они слишком поторопились, даже не сынкантив набор защитных инфэо — об этом Толь догадался только что.

В общем, подтекст идеи Пелагеи стал понятен Толю. Да, он мечтал, что самое обидное. Но обкрадывать гибнущий город?.. После нас хоть трава не расти — этот лозунг не для него! Толь изменился, пытаясь соответствовать ожиданиям патрона. И запутался в себе, перестав адекватно реагировать на банальные ситуации. Действительно, почему бы не прошвырнуться по ранее недосягаемым сокровищницам? Прибарахлиться. Опять же, некий рынок на перекрестке межмировых дорог — надо разжиться валютой. Толь прекрасно понял, что внутри клана все будет по воле Солеана — при нем он шел на любые бесстыдства, совершил бы все по его слову. Но, скажем, имея выбор, Толь бы ни за что не появился перед разодетым графом де Шанг-кон-Ваойниёнгом в столь вызывающем и, по контексту ситуации, в одомашненном наряде. Тольрапт был не одинок в желании иметь собственный гардероб и острые побрякушки — конечно с учетом того, что все в клане общее, а сами они Солеана. Свое только прошлое, и то до поры до времени.

Толь не мечтал когда-нибудь нагрянуть в лавку мастера-артефактора, что выстроена рядом с его четырехэтажными палатами, славящимися неописуемым богатством и салоном для избранных членов общества, в самом скабрезном смысле. Двое его подмастерьев жили на широкую ногу в том же квартале — все остальные жалкие поделочники по сравнению с ними, зато зарядка амулетов у них стоит дешево. Толь уважал талант и не покушался на доходы редкостного искусника, к которому частенько захаживали гости из дальних стран. К королевской сокровищнице подобного пиетета Толь не питал по разным причинам...

Одним из мотивов похода в Шлехну было желание побыть в относительном одиночестве. Но с клановой инфосетью это стало принципиально невозможно — расстояния перестали играть роль. Приглушенность восприятия остальных трех луарцев следствие психологического восприятия — физически они разделены большими расстояниями, потому ощущения притупляются. Как понял Толь, Солеан провернул что-то эдакое, раз теперь отменился запрет на путешествия без телепорта и в места, лишенные святынь и прочего, раз их чувство друг друга усилилось. Так же Толь видел, как после пытки алтарем изменилась Пелагея. Магам свойственна пытливость ума и любознательность — где это у Пел? Она что лист, оторвавшийся от мирового дерева, и сейчас существует без оглядки в прошлое. Быть может, виновата сверхъестественная боль, а учитель стал последней каплей. Мир в целом, такой многообразный и многогранный Найшер стал ей неинтересен, ибо связан с прошлым, с которым хотелось порвать навсегда, уйти и не оглядываться. Дерево, отринувшее лист, перестало быть священным и неприкасаемым.

Двупоточность — страшная кара и ценнейшая способность. Случись такое раньше, Толь посчитал бы себя шизофреником, на него бы навесили всех собак и ярлык сошедшего с ума...

Сфокусировавшись на реальности, Толь силой воли отбросил досужие мысли и мотнул головой, как бы прогоняя их долой. Пелагея обнаружилась обиженно смотрящей вдаль, покинуть тету она не решилась. По внутренним часам, клановому приданому, прошла минута, а казалось час. Тольрапт так и не придумал ничего, а потому как Луара есть его настоящее и оно всяко важнее прошлого, он вынужденно согласился, чувствуя невыраженную горечь, надежно спрятанную внутри.

— Ну, да, айда туда? — Постаравшись скрыть истинные чувства, и не безосновательно смея надеяться на положительный результат в отношении Пел.

— Слишком много да, — подозрительно. — Давай дня начала выясним возможности наших фантомных форм на одиночках и озаботимся убежищем?

— Хм... Со вторым согласен, а первое... не проще ли для начала спросить об уже выясненном другими? — Делая паузы, дабы придать значимости себе, как праеру.

Поджавшая губки Пел молча согласилась. Откликнулся, как ни странно, Танпелард. Впрочем, чего тут странного? Кешниафа с диким упоением охотилась на демонов, отрешившись от всего и вся — аж завидно стало, грех отрывать.

Следующая декама ушла на просмотр схронов самого Толя. В итоге они потратили дюжину минут — две ушло на разборки с парочкой агрессивных дестрачан. Слепой зверь-мутант, похожий одновременно на ящера и собаку, резонансным ударом ошеломил, причинив громогласным ревом сильную боль — выплескиваемые магией звуковые волны причиняли ощутимый вред фантомной форме. Парящий Тольрапт не смог сориентироваться и применить свои плутовские навыки, зато Пелагея шарахнула по монстру сокрушительным кулаком титана, буквально размазав первого по стенке.

— Ой, — мило вскрикнула переборщившая с метамагией девушка. Она воспользовалась зажатым в руке кунаем как проводником инфэо. Ей не дали жезлов и посохов, зарубив на корню идею с обрубленным до длины руки копьем с листовидным наконечником. Количество раз, когда она бралась за мечи до вступления в клан, считалось на пальцах одной руки. После тренировок любви не прибавилось, благо научилась правильно держать и кое-как махать, попадая по цели. Метальщица из нее тоже аховая, кстати, если без магии.

Не успевающий ничего метнуть Тольрапт выбрал точечный магический удар по пролетевшему в ногте от него зверю — сорвавшаяся с поющего кинжала усиленная магическая стрела, попав в затылочную область, защищенную хуже лобной, нанесла мозгу критический урон, убив шустрого зверя, вытесненного злобными демонами из привычного ареала обитания. На закономерно возникший вопрос — через что и кого можно фазироваться? — Танпелард ответил так: "Чем выше разум, тем труднее и опаснее. Бесплотных не встречал".

Нычки косарей, платиново-золотых монет в тысячу даймов, оказались не разграбленными, в отличие от мешочков с драгоценными и полудрагоценными каменьями и побрякушками, положенными для отвода глаз. Толь рассчитывал на что-то подобное, заранее предвидя личность, что явится на его добро — более опытные коллеги обчистили полностью, но в те "защищенные" места косари он не клал.

Двушка ждала его минимальным уютом. Масляная лампа, ящик свечей, удобные для запечатывания и выноса через вентиляционную трубу ночные горшки, сухпаек с орехами, бочка химочищенной воды, лежанка, две сменные рубахи, куртки, пара портков и боты, перевязь с кинжалами и набор отмычек. Холостяцкий набор для месячного кантования.

Пелагея сразу же скривилась, едва заглянув во вторую комнату, уборную — обвал засыпал проход сюда, единственная возможность попасть это протискивание через вентиляцию, забранную решетками. Самому Тольрапту пришлось изрядно попотеть, устраивая тут все. Не зря, как оказалось, по крайней мере, Пелагея одобрила за неимением лучшего — два предыдущих варианта отклонили из-за тонких стен, плохо экранирующих магию, и факта обшаривания, а тут сплошная порода и ни единого следа. Сам Толь так и не выяснил первичное назначение сих помещений — одно слово катакомбы. Сейчас выяснить не пытался, лишь кивнул Пел, наткнувшейся на что-то непонятное в камне стен, и стал дальше пытаться воспроизвести теты, вспоминая действия девушек.

— Не так, — заметила Пелагея. Толь вздохнул, не в состоянии быть излучающим веселость, ядовитую или радостную. — Давай лучше защитный комплекс, а после сокровищницы...

— И ты будешь в состоянии не отвлекаться на добычу? — Выгнув бровь.

— Уел. Зри тогда...

Толь вновь сдержался, он был напряжен, и потому значительных усилий не понадобилось, чтобы обострить сенсорные способности, приготовившись к восприятию требующих внимания нюансов.

С Теневыми Тропами получилось очень быстро — с седьмой попытки Толь после трехминутной концентрации смог самостоятельно выйти на них. Еще после трех он, будучи в Тени, за минуту находил Тропу, ведущую к намеченной цели, реально существующей. Оттуда же, из Тени, он всего со второй попытки научился за минуты три принимать фантомную форму, потратив пять, он мог сохранить все наведенные чары защитного комплекса — тут фишка была в том, чтобы призываемый Сумрак не "съедал" лишнего. У Пел успехи были столь же скромными — без манускрипта она тратила на то и другое минуты по две, так же задействовав сразу оба потока. Итого им требовалась целая декама, чтобы безопасно принять фантомную форму и выйти на теты.

По инициативе Пел они выяснили, что Толь, приложив усилия уже будучи на тропе, может затащить на нее кого угодно. Чем сильнее сопротивление затаскиваемого, тем больше энергии тратится. Сама Пел после четырех попыток повторить успех отступилась, удовлетворившись возможностью ступить на теты вместе с кем-либо (как и повелось с самого начала) или быть приглашенной.

Толь ради отвлечения вычислил затраты обоих — они оказались пропорциональны их объемам, лишний раз показав предрасположенность Толя к Сумраку (половина на фантомную форму, четверть для выхода на тету). К слову, заодно прояснились и сопутствующие моменты.

Например, трехступенчатый каскад резервуаров. Верхний с сиреневой маэной, арканный, извне и вовне легко заполнялся и опорожнялся на весь объем, приравненный к условно максимальному. Условному по той причине, что операбельный энергетический объем, помещающийся в эластичном аурном буфере, кратен ему и равен суммарным запасам в соль-гарнитуре (с легкого язычка Пелагеи). По объяснениям Пелагеи ступенчатость объяснялась энергетической структурой. В бытность ученицей она обходилась эмпирическими цифрами, тренировками постепенно наращивая без труда удерживаемый объем маэны. Сейчас же, единожды достигнув кратного внутреннему резервуару значения, его удерживать в ауре и повторно нагнетать становится несоизмеримо легче. Впихнуть больше с замахом на следующую чревато разрывом аурных оболочек и тяжелым периодом реабилитации — только последовательные поползновения в режиме глубокой медитации.

Канал трансформации серебряной в белесо-сиреневую сродни развиваемым мышцам. Пока требуется порядка четырех часов для естественного заполнения арканного (про время для первого и второго решили пока не выяснять), часа глубокого сна или получаса специальной медитации не чаще раза в полсуток. Черпать же не преобразованную напрямую можно так же без проблем и вреда для организма в любом имеющемся объеме — с первичным, где хранится прана, сей номер уже не пройдет из-за действующего предохранителя.

За час экспериментов они подзаряжались от окружающего камня в одной из природных пустот поблизости, были в гроте, где опасные мхи с грибами сочились маэной, которую пара фантомов без зазрения совести всю высосала, и дважды от найденной глубоко в каменной породе магической жилы. Каждый раз Тольрапт принимал помощь Пелагеи, основательно доставшей его своим зудением о допущенных им ошибках, повлекших столь печальный для него результат — в магическом объединении она опустошала правое или левое аюуо, под завязку наполняя неумеху-напарника.

Попутно выяснилась ценная подробность про соль-гарнитур. Аюуо вмещало два объема — по одному на кольцо. Оканга три — угадывалось по плетению головного обруча. Виодус одиннадцать: один проволока, четыре первый узелок, по три остальные два, причем заполнялся кулон по элементам в указанном порядке, а отдавал в обратном. Дальнейшее увеличение суммарной емкости подчинялось степеням двойки: тридцать два, шестьдесят четыре и так далее.

Пелагея

Пробираясь маленькими шажками, девушка большими порциями теряла настроение. Напарник так вообще после пересечения стены при первом взгляде на интерьер сделался сумрачным — неприятный каламбурчик!

Следы боев оказались редки и в основном с удручающей регулярностью встречались у окон. Голые стены стыдливо выставляли напоказ выцветшие стены с пятнами от десятилетиями на одних и тех же местах висевших картин и гобеленов. Где успели снять паркет... Замок короля Лхашарата покидался в спешке, но первым делом из него вынесли все пекские сосуды. Самостоятельно судить о том, драпали отсюда в панике или всему виной суета и нерасторопность слуг, Пел не могла, а спрашивать у спутника не решилась, следуя за его напряженной спиной. Гвардейцы остались снаружи, внутри покинутая тишина — чего, спрашивается, напрягаться? Пел не шибко недоумевала, всматриваясь в богатые потолочные инкрустации.

Подверженный влиянию коллегии архимагов монарх оказался еще чересчур мнительным и трусливым, констатировала Пелагея вторым потоком сознания.

Первое похвально. Несомненно, случившийся выброс силы, искореживший пространство и уничтоживший Пек-Блэ со всеми его жителями, заставил многих власть имущих засуетиться, вняв речам мудрейших. Наверняка тайком готовящиеся силы были взбодрены, что в итоге спасло и еще спасет множество жизней — тоже к лучшему. Получается, армейские части оказались более-менее готовы к отражению внезапной агрессии, хотя изначально их готовили к военно-карательному походу в пустыню. Подумав, Пел поправилась — раз граф... знал все, то и вероятность высвобождения заточенных демонов должны были учитывать. Наверняка коллегия задумывала действовать аккуратно, дабы не спровоцировать раньше времени.

Нет, Пелагея отбросила всяческие домыслы — чего зряшно гадать? Не ее это.

— Это и есть сокровищница? — Не веря спросила девушка, обозревая помещение.

— Ага, — со скучающим голосом отвил Толь.

— Пфф! Разграблена? — Для порядку уточняя, хотя и так все ясно.

— Перевезена в безопасную резиденцию... — с каким-то странным напряжением ступая по россыпям талеров, мимо валяющихся погнутыми золотых блюд, потускневших серебряных кубков, развалившихся сундуков. Призрачные ноги шагали бесшумно.

Сокровищница являла собой зрелище, отвращающее от богатств, так пренебрежительно раскиданных и брошенных хозяевами. Оставили наименее ценное. Вот тут Пелагея могла сделать однозначный вывод — забирали казну и реликвии с изящных постаментов уже после высвобождения демонов, иначе бы выгребли все подчистую.

Восемь больших шлемастых ужасов с парой толстых железных кобр все еще охраняли помещение и сию минуту беспокоились, чуя напряжение магии.

— Тут еще много чего осталось, — пропуская пальцы сквозь раскрытую шкатулку с серебряными кольцами и просто изумительными каменьями, полудрагоценными. Кто-то схватил горсть, рассыпав часть по полу и малахитовой тумбе, в которую был намертво вделан яшмовый ларец, да так и оставил впопыхах.

— Придется драться, — отстраненно.

Они от Танпеларда знали, что в фантомной форме в мошну можно только отправлять и только имевшееся при себе во время инканта. Хочешь что-то иное забрать или изъять — изволь действовать во плоти, так сказать.

— Отлично! Я обеих змей, — с энтузиазмом. Девушка чувствовала в себе силу и неукротимое желание надавать люлей некогда до печенок пугавшим ее конструктам, страх отсутствовал накорню.

Только вскинув руки с невидимыми кунаями, поступаясь четкостью очертаний, Пелагея поняла безвыходность положения — ее слаженно атаковали големы. В тот момент ей было начхать на первенство, ведь две усиленные, ускоренные и максимизированные кислотные волны сорвались по направлению к выбранным целям, одна из которых попала, а вторая промахнулась — целью конструкта стал напарник, пустивший две такие же метамагические волны, но призванные создать звуковой резонанс и разрушить псевдоживые доспехи, стоявшие рядом.

Девушка изумленно распахнула глаза, когда истлевающая под действием окатившей ее кислотной волны меткая змея точно клацнула зубами по ее руке, срывая магические щиты. Сам змеиный голем пролетел сквозь нее, боли в руке не было, как и последствий удара психической энергией, однако дальше к ней с четырех сторон буквально подскочили четверо латных доспехов, один из которых успешно избежал звуковой волны. Клинки, на которых отдохнула бурная фантазия сумасшедшего кузнеца, прошли сквозь ее призрачный силуэт, каменная кожа оказалась бесполезна, когда ее окатила волна холода, ударило током и высокочастотным звуком, следом поджарило, а потом еще раз прострелила дикая зубная боль от звуковой волны, накрывшей их обоих — то своевременно переданный привет от визжаще закричавшего доспеха, звонко ударившегося об стену и повалившего какой-то пустой пюпитр.

Вся спесь моментально слетела с Пелагеи, чьи зубы наверно благодаря только чуду не искрошились, или внесенным Солеаном изменениям. Заодно выяснилось, что часть защит не эффективна или попросту бесполезна в фантомной форме.

Подчиняясь каким-то своим магическим законам, фантом Тольрапта совершил метамагический громовой прыжок, первой волной опрокинув трех окруживших его големов, второй отбросив тех, что встали вокруг нее. Пелагея оказалась столь ошарашенной своей уязвимостью, что дала Толю фазировать себя за толстенную дверь, в которую тут же глухо ударилась следом прыгнувшая железная змея — запоры выдержали.

— Мы так и не привыкли воевать и мыслить в три-д, — отстраненно заметил Толь, принявшийся изучать внутренний самозахлопывающийся замок, навесной валялся рядом. Сам, судя по всему, уклонился от всех атак — Пел не уследила, каким образом.

Пелагею это серьезно задело, такое вот пофигистическое внимание к ней, пострадавшей — ему интереснее +++ замок! +++! Да еще и не дал запустить стихийную утробу, +++ +++!

— Ты прервал мой инкант, — цедя сквозь зубы.

— Уж определись, поживиться хочешь или размолоть остатки в кашу и вдребезги, — меланхолично и внешне безразлично, что никак не вязалось с его характером.

Пропустившая несуразность Пел не выпустила свои бурные эмоции в ауру, предательское тело спасительно оставалось размытым призрачным силуэтом. Казалось, Толь если и ощутил ее вспышку, то полностью проигнорировал, увлеченно изучая запорный механизм.

— Так, — ледяным голосом. — Значит, ты выпускаешь пары кислотных стрел, а я заключаю их в силовые клети. Так? — Она подразумевала все те же связки из усиления и макимализации, ускорения и удвоения, а так же актуальных для обоих инфэо удлинений действия. В сущности, с высоты нынешних знаний пустяшные на самом-то деле изменения в структуре плетения.

— Так, — через пару минут ответил Тольрапт, вдоволь насмотревшись и всюду потыкавшись.

Вытерпевшая все это издевательство Пелагея молча взлетела, устремившись под потолок. Тольрапт последовал за ней. С запозданием Пел поняла, что Толь не фазировался с ней, а преодолел дверь через Тень, изрядно потратившись энергетически — потолки, стены и пол с дверью густо покрывались рунами и силовыми прутьями, препятствуя фазированию. Однако поступаться не собиралась, как и предлагать поделиться...

На месте они не висели. Умные големы догадались прыгать, легко чиркая потолок, однако на сей раз парочка не зевала, действуя по установленному плану — один брызгал кислотой, вторая сдавливала параллелепипедом в кирпичики. Последние, правда, получались после второго захода, причем вначале Пел отправляла напоенную силой рунную связку, потом обе стрелы в ту же цель натужно пускал Толь, затем ее силовая клеть — только после этого кислота разъедала гравировку, нарушая ток маэны, и конструкт переставлял сопротивляться.

Солеан

— Тихий ужас! Творится форменное безобразие! — Не скрывая гнев. Хватит щадить уё..в!

— Ц, уж нельзя и повеселиться?! — Через мгновение откликнулась Кеш, удивительно быстро придя в себя. Вот что значит разделенное сознание! Его бы да в правильное русло...

— Когда тебя отловит Догор, Кешниафа, с тобой сначала хорошенечко так повеселятся в его казематах, а после уж и он сам покажет тебе пример подлинного веселья! — Желчно. А ибо нефиг зариться на чужих адептов или шутить на тему богов! Девочка не маленькая уже, силенок много набралась, вяканье таких не спускают с рук.

— Когда??? Солеан, пожалуйста!.. Это я виноват, не одернул вовремя!.. — Зачастил с заиканиями Тан.

— О, да! Зачем вам, спрашивается, инфосеть? Зачем столько возможностей быть в курсе дел остальных? Вот скажи мне, Танпелард, в каком состоянии пребывал Толь последние часы? — О да! Я Гроза, и я Разразилась! На ваши бестолковые головы.

— Кхм. Не соответствующем обстановке, я не могу... — Пытаясь рассудительно мямлить. Было бы смешно, не будь так грустно.

— Ну, естественно, ты не можешь! Он лучше всех из вас научился прятаться в свою раковину, потому ты и не чувствуешь поедающую его унылую горечь. Пелагея, а вот расскажи-ка ты мне о том, чем занималась другая пара после вашего расставания, м? — Ах, с розовой овечки сползли розовые очечки, какой вселенский кошмар! Ах, обидели бедненькую крошку невниманием к ее чувствительной персоне. Ах, об асфальт реальности разбились воздушные мячты-ы-ы...

— Не знаю... — плаксиво.

— Ах, она, видите ли, не знает! Ах, ей мир сей в доску опостылел, и потому совсем-совсем по барабану удручающее состояние парней, с ним связанное! Один мается, ища предлог привидеться папке, другой едва ли головой ап стену не колбасится, понимаешь, мучаясь поиском способов помощи дорогому сердцу городу, гибнущему и обворовываемому на его глазах! При всех имеющихся возможностях обоюдного общения это просто прелестно! Я балдею!.. — Просто кислотный песец какой-то!

— Если вас нельзя отправлять в самостоятельное плавание, голубчики, то зачем вы мне такие нужны, ась? Если вокруг приютивший и взрастивший их мир рушится, а они ни в зуб ногой не чешутся, то не побегут ли эти крысы и из клановой лодки, когда, тьфу-тьфу-тьфу, пожар случится или течь?! У меня есть ваш генетический материал. Если через час имеющиеся у вас проблемы не разрешатся, я расформирую ошибочный клан, распустив всех на волю, и все-таки потрачу время и терпение на семью и воспитание нужных качеств в детях сызмальства. — В ином тоне рубя правду-матку. Жестко и жестоко, без шанса на оправдательный приговор.

— Конечно, каждого из вас пристрою в теплое местечко в каком-нибудь из миров. Быть может, при реальном желании и стремлении сохраню в частичном объеме личную связь с собой и постараюсь периодически навещать, знакомя с детьми из пробирки. Я еще раз повторяю — никого не держу. Если что-то не нравится, не хочется, не можется или не знается, то идите себе с любым богом на любые стороны... или оставайтесь в клане, но уже никогда и никак в качестве тюсов с их сплоченностью и открытостью друг перед дружкой и мной. Кстати, час это не моя прихоть, осталось примерно девяносто семь минут. — Говорил спокойно и безучастно к их выбору и судьбе в целом, заранее принимая любое их решение — это я четко дал им понять, демонстративно "отстранившись", давая увидеть "отворачивающийся лик", чтобы исключить "свое влияние". При всем при том завязанная на соль-гарнитуре (за это спасибо Пел, кратко и понятно, хех) инфосеть осталась фунциклировать в полном объеме, да и прочие плюшки сохранились.

Напряженность в Шлехне и других зонах действительно росла. Под учиненный кипиш проснулись древние силы — сами или разбудил кто, сейчас не важно. Главное небожители не всеведущи и не вездесущи, в эти катастрофические часы их внимание сосредоточено на стратегических и тактических целях, на архиважных объектах и наибольших скоплениях верующих. Львиные доли сил брошены на купирование очага множащейся демонической заразы, на недопущении слияния двух миров. Сам я не представляю, как бы это могло происходить: то ли как перетягивание каната, в результате чего вся энергонасыщенная материя преобразуется в чистую энергию и вспучит тот или иной мир поляризованной силой; то ли они взаимоуничтожатся с образованием двух астероидных полей; то ли произойдет выдирание куска из одного в другой или их долевой обмен. Сценариев что мотыля в пруду. Утрирую, конечно, но все же проверять ни один не хочется. А что-нибудь да случится, если местные боги не сдюжат, не изыщут сил из резервов — вон как жрецы по глухим деревням лбы расшибают, истово призывая к молитвам (будь их воля и грудничков бы припахали). Неведомые Джуадефорджевские Часы оказались с Боем — сколько в них еще сюрпризов? Мертвая Кукушка вот уже трепыхается, застряв в своем Домике. Ух, сколько заглавных буковок, сколько интересов схлестнулось на бедном захолустье Найшера.

Глава 4. Посох

Солеан

Упражнялся со своими способностями параллельно с коммандос, осваивая наноуровень — у меня изначально сложились прекрасные отношения с собственным микромиром, когда-то я более трех дек не вылезал из надей эфирного тела, лично, так сказать, прокладывая новые и расширяя существующие, будучи на гране потери рассудка. Перед Кеш я создавал все оболочки астрального тела буквально на глазах, повергая ее в шок, перед самим собой хвастаясь вымученными плодами одиночества. После неутешительных результатов едва сданного перед взыскательной комиссией (когда-то пришедшая на зов сущность Лейо, долгое время создававшая уют в аналоге межпланового особняка; подаренный всевышним феникс Зефир, защищавший меня; сущность Бодо, луны со сплошным океаном, исполняющим роль воплощенного концентратора энергии, астрального океана — всех их поглотил, перерождаясь сидусом) экзамена я всерьез озаботился своим мастерством. Признаюсь, заел стыд за то, что прохлаждаюсь, пока коммандос рвет жилы.

Вот и начал помаленьку напрягать свой аструм куэо, извлекая самый мизер и накапливая теоретико-практические выкладки, которые хотел позже, когда выйду из временного парадокса, всенепременно доказать или опровергнуть. Аструм куэо сравним с комплектом внутренних органов. Строго говоря, нельзя утверждать, что я совсем не прибегаю к куэо — активно пользуюсь. Они все работают в штатном режиме. Одни напряжены, другие расслаблены.

Куэо Астра — сердце, олицетворение моего источника, средоточие созидательного начала. Куэо Аура — это прослойка между моим орб-телом и всем остальным, это буферная зона, где в определенной степени все пластично и подвластно исключительно мне, это многофункциональная и многослойная оболочка. Могу утверждать так для астрала и тварного мира, в духовные пласты альности я не лез — хватит с меня завоеваний и потерь, разобраться бы с имеющимся, пожить бы в свое удовольствие, отдохнув от... Куэо Пси — мистическая способность, взаимодействующая с информационными пластами реальностей, с ментальными полями, с мыслями. Куэо Сорбео — поглощение всего и вся. У каждого есть своя ступень самодостаточности и ее степени. Отказ от материального, отказ от энергетического — это про меня, не нуждающегося для поддержания существования ни в том, ни в другом. Для поддержания. Это куэо абсорбирует все негативное для меня. Упрощая и отбрасывая, можно сравнить с пищеварительным трактом или с идеальным вампиром. Я лично не встречался и вообще даже не слышал о тех, кто бы окружал себя в дополнение к первым трем информационным вакуумом. Вру, в представлении некоторых культур есть понятие Абсолют... нет, тут не отказ, тут воплощение со всеми вытекающими... Абсолют и для меня понятие трансцендентное, я обусловлен страстями и не стремлюсь познавать его или сливаться с ним. Куэо Сенс — мои чувства, мой сенситивный аппарат, через который познаю окружающую меня действительность. Куэо Иммун — система моей защиты от вредных воздействий, активно внутри, пассивно снаружи. Куэо Нексус — это способность организации связей. Клановая инфосеть яркий пример, отражающий кроху от целого. Куэо Креатио — собственно, это творимая мной магия и материя, это олицетворение моего творческого начала. Куэо Планар — способность перемещаться по разным планам множественного бытия, порождаемого множественностью измерений, и в пределах конкретного мира, например, между звездами и галактиками без помощи техники или магии. Куэо Темпус — влияние на время, вытекающее из куэо Планар. Тесно связанная пара. Куэо Форма — если грубо, то мое лицо, моя внешняя оболочка, образ, тело. Куэо Фрон — тесно связано с предыдущим, если грубо, то это мимика лица и грим на нем, маски и одежды, характер, ипостась. Куэо Дефенс — схоже с Иммун, но активная область действия снаружи орб-тела. Если упрощенно, это доспех. Куэо Рэй — энергетическое оружие, изначально лучевое и предназначенное для дальнобойных атак. Куэо Убмра — Сумрак, Тень, Равновесие. Неоднозначная способность: равновесие штука донельзя шаткая, а в сумрачных тенях, зловещих и многочисленных, легко раствориться, прикинувшись ветошью. Нет слов для описания, сравнение со специализацией магического дара крайне ущербно и примитивно. Куэо Лимб — мой собственные Серые Пустоши, подвластное мне субизмерение, подобное личному подпространству. Способность тесно связана с Умбра.

Восемь условно разбитых на пары плюс четыре тесно связанных пары. Шестнадцать куэо. Аструм.

Спорный набор, казавшийся на момент организации оптимальным. Предела совершенству нет, вполне естественно прошлые достижения, поступки, решения считать неудовлетворительными. Все мы хитры задним умом, хех.

Познав свое эфирное тело, я через его взаимодействия с физическим научился изменять последнее усилием воли, метаморфироваться. На одном из жизненных этапов в том числе и в целях уменьшения затрат я обзавелся оборотническими возможностями и стал хранить в подпространстве готовые физические тела. Не обделил вниманием и аниморфацию, взяв за образец сразу величественного дракона. В тот момент я уже был энергетической сущностью, вопрос с изменением физической оболочки выпадал из ряда насущных, но меня привлек аж до создания (или скорее воссоздания) расы оборотней, эльдар, эльфов-драконов. Определяя куэо Форма, я мыслил всеми этими категориями, но реально у меня получалось создавать скафандр, одежду для орб-тела. До недавних пор. Просчитав весь алгоритм, дюжину раз отмерив и перепроверив, активировал заложенный в куэо Форма потенциал, связав себя с телом эльфийского архимага (он просто попался под руку первым, ничего личного), кукла которого отлично сыграла окончательную смерть, всегда возможную в столь масштабных и затрагивающих глубинную суть ритуалах. Мое истинное орб-тело как бы фазировалось, закутавшись в плащ Тени. Раньше я не имел дела с фазирующимися сущностями, лишь с простыми эфирными телами, так называемыми духами, привидениями и призраками. Но встретив, оценил всю прелесть и возжелал.

Ведя беседу с архимагом Телнопардом Гелтрардом, графом де Шанг-кон-Ваойниёнг, я опутывал его паутиной куэо Нексус, готовясь при помощи куэо Пси вторгнуться к нему в качестве сноходца. Зачем? Как и в случае с эльфом желал обзавестись образом, человека, дабы снизить нагрузку на куэо Форма и куэо Фрон — при активном сканировании или принятии от небожителя приглашения к нему на чай меня б спалили, раскрыв сущность. Да-да, паранойя жила, жива и будет жить!

Архимаг держал мою ящерку голыми руками, в его доме полно отпечатков, если знать, где и что искать. У меня было время придумать и расставить ловушку, в сетях которой Телнопард увяз целиком и полностью — эльф, если откровенно, сам мне помог, подставившись с иллюзией для дварфских соглядатаев. Затуманивающие разум приемы дважды доказали свою эффективность в деле тихого захвата — открытое столкновение противоречило моим интересам, как подчинение или смерть, гм, по неосторожности.

Пока коммандос видели сны, а сильные мира сего отвлеклись на чрезвычайную ситуацию, я нагло колесил по свету, добывая тот самый список компонентов. Надиктовывая, я связывал хищения с личностью графа де Шанг-кон-Ваойниёнг, крепко обидев эльфов, кукующих у одного единственного мэллорна. Великого, конечно. Угу, сухой старикан. Мне даже жаль стало срезать священную ветку с желудем, коим счет велся на пальцах одной руки. Ориум и прочую экзотику добыть оказалось легко — демоны так фонили, что я даже смог добыть слезы девственницы и лично сделать ее женщиной. Вся соль в энергетике, хех.

С драконами получился большой облом. В сем захолустье металлических драконов не водилось. В принципе. Воплощения стихий меня не интересовали, как и планарные, которых вероятнее встретить в межмирье. Пришлось обходиться обычными цветными. Когда-то я имел дело с помесью цветных и металлических, по местной классификации. Воплотил свою мечту, побыв хрустальным и алмазным, как сам их представлял. Как и в случае с эльфом, мне было достаточно представителя расы, принципиального значения его убогость не имеет — я могу легко морфировать, наделю магией, в общем, легко проведу полный тюнинг. Главное местный материал, за которым я легко скрою свою природу — поставить заплатки куэо Форма и заретушировать швы куэо Фрон проще, ведь это ж еще надо не только иметь лапароскоп, но и суметь им воспользоваться по назначению, в теле полно мест, где можно спрятать миниатюрный шов. Это так, абстрактный пример.

Мой выбор пал на белого дракона — в заполярье более разумных нет, это вольница тюленей, белых медведей, пингвинов и других зверей, умудряющихся выживать при минус семидесяти по незабвенному Цельсию. Белый дракон их король, безраздельно правящий в небе и на земле во льдах. С одной стороны пропажа вызовет вопросы у смотрителей за популяцией, с другой легче бесшумно добыть. Сразу после высвобождения демонов все драконы нарасхват, особенно ближайшие — знаешь имя, призываешь и в бой. Поэтому первым делом стала охота на дракона — Серж обустраивал дом у озера.

Хищный ящер радовал глаз своим поджарым телом. Мускулы бугрились, снабжаемые мерно бьющимся магическим сердцем, насыщающим кровь антигравитацией, облегчающей тоннаж. Грудь и живот защищает крупная чешуя, немногим уступающая шейным пластинам. Хвост напоминает пилу, звериная мощь с отличной подвижностью. На крыльях когти, рогов нет — гребень от толстого лба спускается ниже затылка, защищая его. Нос больше похож на клюв. Передние лапы внушительнее и сильнее задних, толчковых. В выбранной мной особи отсутствовала элегантность и грация интеллектуала — все развитие шло по звериному пути, где мускульная сила помогает в борьбе за самок.

Дракон учуял из проклятых земель расходящиеся по планете волны из демонического мира, их вибрации породили сильнейшую геомагнитную бурю, неся серьезную угрозу жизни и здоровью. Особенно колебания магнитосферы ощущались в полярных кругах. Зверь бесился — внутренний компас сбился, он заблудился. Я его нашел почти сразу — рукотворная удача, игра с вероятностями, крохотное воздействие на мир сошло с рук.

Пленить сферой стазиса, подготовить на льду руническую печать, связаться с ключевыми и вспомогательными центрами, найти одухотворяющее начало — на все-про-все от силы час.

С поиском яйца умаялся — не сезон. На помощь пришли знания о ледниковых периодах. Изменив поисковый запрос, сразу нашел вмерзшее в лед белое яйцо. Мертвое, жаль. Попробовал искать самку на сносях — на силу нашел. Правда, пришлось перебраться в южное полушарие. Тут все просто — усыпляю куэо Пси. Руническая печать. На пол, стены и потолок свежевыращенной ледяной пещеры-утробы. Отматываем локальное время вперед — тело драконихи истощается ради роста плода. Из детеныша стелларит, сущность матери в сжатое до кристалла яйцо. Просто, но муторно и долго. После всех необходимых расчетов дико разболелась, гм, голова. Общую концепцию я разработал ранее, а все мелкие детали, всякие вектора, утечки, синхрофазы и гармонические колебания с дифракционными помехами надежнее определить на месте.

К этому времени Серж отыскал в талмудах архимага Телнопарда упоминание о черных драконах, о красных и о практикуемых здесь ритуалах их вызова. В пек-"буреломе", как окрестил зону искаженного пространства-времени, я сделал достаточное количество закладок. Одной из оных я и воспользовался, чтобы провести оба ритуала. Вчера утром мир обеднел на одного красного и одного черного, сегодня вечером я их оприходую.

Как заправский Саурон, я ковал адамантий глубоко в жерле спящего вулкана. Оружие возмездия, погибель демонов! Всего через полчаса после ухода моих коммандос все было готово для ритуала так, чтоб комар носа не подточил. Архимаг в снизошедшем на него творческом экстазе исступленно творил супероружие, как вдруг упс... и кирдык. Тело мое, а достоверная кукла со всей памятью гибнет в лаве всхрапнувшего вулкана.

Между "упс" и "кирдык" промежуток небольшой, но богатый на события. Именно в этот момент заготовка моего посоха нуждалась в наделении финальных свойств божественной силы. Переместившись на закладку, я в поте лица начал готовить вызов — рядом бурлила лава, ибо недоделанный посох...

Мне понравилась эльфийская разработка. Посох Шоюэфэльсая по праву может считаться венцом артефакторики, желай архимаг уничтожить мой отряд, мне пришлось бы сразу вмешаться — обошлось. Гибрид растения, животного и камня меня впечатлил. Если бы не острая необходимость, то и не парился бы я сейчас со своим. Но к лучшему, ведь мой совершеннее.

Яйцо белого объяла лапа красного дракона, сжатая сверхплотно. Желудь вставил в сердце красного дракона, поместил его в немного деформированный череп и все, опять же, уплотнил, сделав пяткой посоха упирающуюся носом в землю драконью морду. Выровненная способом перераспределения материи ветка мэллорна стала сердечником, впитала кровь и суть черного дракона, приближенного к Царству Теней, и срослась с навершием и пяткой. Поверх обмотка их кожи красного дракона, а сверху гладкая белого с пушистой декорацией. Адамантий пошел на когти, зубы и язык-лезвие, на укрепляющую мелкоячеистую сеть поверх яйца, коры и кож, напылением на чешуйки, глаза, клыки и яйцо для переливающегося металлического отлива. Клыки, кстати, восьмерками шипов по кругу визуально прятали переход шеи и запястья в, гм, древко увесистого посоха. Глаза у морды красного дракона весьма примечательны — родные я вынул и сжал, вставил в яблоки черного дракона, и уже вместе с ними делал пятку.

Так планировал первоначально, однако по ходу дела переделал, вспомнив похожий на лавовый поток посох архимага — недаром же он выбрал своим домом жерло вулкана? Мне пришлось попотеть, прежде чем войти, минуя порог, плюс я был выжат дьявольским ритуалом. Собственно, со вкусом оформленный артефакт нарабатывает престиж среди коллег по цеху, визуальные эффекты способствуют проявлению должного благоговения перед статусом владельца у всяких господ. Главное без перебарщивания.

Исходя из этих соображений я переосмыслил верх-низ посоха — яйцо стало пяткой, а голова вознеслась, как бы символизируя рост. Хапнув разлитой вокруг энергии, скрупулезно вырастил в яйце гиперстелларит, в черепной коробке стелларит. Из черного сердца тоже создал стелларит и разделил его: две бусины оказались центрами глаз, ставших двумя пылающими угольками; четыре поместил в основание клыков; четыре крeстом для пар костяны шипов ошейника. Добавил ореол исходящего от посоха жара вперемежку с дымкой трескучего мороза — долго игрался с пропорциями, добиваясь отменного результата. И трижды перепроверил конструкцию печи для закалки с инсценировкой смерти "ваятеля" сего шедевра — требовался абсолютный ноль и приличная пятизначная цифра накала, про купание в лаве вообще молчу.

Быть может, для кого-то дизайн не ахти — бывает. Отчасти я действительно изгалялся, почти сутки вынужденно пребывая в проклятых землях и не знаю, что делать с драконьими тушами. К примеру, мэллорн я сплошь забрал костяными кольцами, прижимающими шестнадцать дугообразных в профиле костяных же полос. Кожу тщательно обрабатывал по множеству методик, укладывая тонкими слоями, обвязывал жилами так, чтобы те при моем желании складывались в рунные вязи. Душа посоха — промариновавшаяся в моем Лимбо душа того недоэльфа, потомка Шоюэфэльсая. Получилось как нельзя классно! Гибрид смеска от человека и эльфа с драконами, посох как зеркало отражает мои тела, человеческое, эльфийское и драконье. Телнопарда подогнал к моему нынешней человеческой внешности, убавив роста, поменяв цвета, фигуру и прочее. В Шоюэфэльсае воплотил образ златокудрого янтарноглазого эльфа. С Сауайдцергом безумствовать не стал, сделав из него виденного в другом мире компактного стального дракона, знатного любителя человеческого общества (встав на все четыре лапы, он будет не многим выше, скажем, матерого шайрского жеребца). Формой сумеречного дракона займусь как-нибудь позже — призрачного и так с любой прозрачностью и задымлением, а вот сумеречного не встречал и боюсь попасть впросак. Цепь получилась следующей: в тени человека эльф, в тени эльфа дракон, в тени дракона истинное орб-тело.

Творя, я отдыхал душой. Захватывающий процесс, вдохновенный.

Замысел воплотился в полной мере! Трансмиссия и транслятор работали на ура. В свой соль-гарнитур и посох никаких инфэо не вставлял: у меня достаточно ресурсов, раз; цели их создания крылась не в приравнивании к патронташу или аналогу мультитула, два. Исключая куэо Астра, Аура, Иммун, Форма, Фрон , Умбра и Лимб, все прочие способности маскировались под возможности уберкрутого артефактного посоха. Двойная трансмиссия давала необычайную гибкость и потрясающий разброс выходных параметров, что просто любо-дорого играться! Часто вспоминал гидравлику, кстати, и банальную лупу, собирающую свет в прожигающий муравьев пучок, хе-хе.

Торжество со свистом улетучилось, радость обладания омрачилась, настроение сдохло. Едва выбравшись с хаоса энергий, поднявшегося на месте "неудачного" ритуала, я ощутил Это. Это была катастрофа. Я как никто другой знаю, о чем говорю. Когда-то я был верховным богом и занимал трон пантеона богов из собственных отражений, выражаясь не понаслышке знакомым компьютерным языком, процессорных ядер. Перерождаясь в сидуса, я поглотил надизмерение пантеона, эту планетарную обитель богов. Как схожи физические законы, так порой идентичны другие, мне ли не знать?! Пока я хлопал глазками и умилялся своему творению, кто-то или что-то запустило механизм самоликвидации, опустив рубильник. Для меня Джуадефорджевские Часы остались загадкой, зловещей, я прогонял прочь мысли об отмеряемом времени жизни Найшера, об эдакой бомбе с часовым механизмом. Заденешь не тот проводок и ба-бах! Прибегает полный писец!

Но по-настоящему меня взбесили "бандерлоги". Кешниафа знала о тараске, пигалица такая, и... и... зла на нее не хватает!!! И второй, воздыхатель х..в, рассудительный х.., б.. +++! Сплошной мат!..

Нет, конечно, рубильник не даст искру для детонации заложенной взрывчатки. Один из вариантов сценария, например, таков: боги пакуют чемоданы и сматывают удочки; уборщики, в данном случае тараски, подтирают все следы; а дальше планета или меняет угол наклона, или в нее врезается метеорит, или разлом порождает вулканическую дробь, в общем, жизнь начинается с чистого лика планеты под другим руководством.

Но местный Пантеон активно борется за Найшер! И определенно проиграет, когда выкарабкавшиеся на поверхность тараски разрушат их храмы, к коим эти звери стремятся попасть. Люди ударяться в панику, прана течь перестанет, божественная сила иссякнет до устранения пробоины. И я не возьмусь предсказывать дальнейшее развитие событий.

Кому-то мешает этот мир? Какова роль этого звена в общей цепи? Кто-то измыслил сотворить нежить из самого Найшера?! Или все на поживу неведомым стервятникам? Я ведь здесь гость, хэ его зэ, каков тут заведенный для миллионов миров порядок. Косвенно я спустил курок, пятно ляжет на мою репутацию, ибо гибель целого мира всегда трагедия.

Боги заняты и сами не заметят тревожных сигналов, пока не станет слишком поздно. Что толку от воплей жреца, коли для него нет и толики внимания? Регистраторы все пишут, если ими, конечно, озаботились — мир-то падет вместе с ноосферой, как потом восстанавливать цепь событий? Сам я по чистой случайности — ну, да, благодаря тюсам — заметил первичные признаки, зная, куда и как смотреть (тараски — следствия древних сил, ровесников мира). Когда они проявятся в полной мере, будет поистине поздно, для Найшера наступит апокалипсис. Не раскрученный маховик еще можно остановить, на худой конец отчего бы не сбагрить его к демонам?! Ох, к шеф-повару бы... Мда, только панической истерики мне и не хватало!

Я вспылил. Я отчитал. Я повел себя категорично. Посчитав излишним информировать о подмоге, вместе с Сержем покинул Найшер — для меня переход в межмирье так же естественен, как пробежка или моргание, я не насилую ткань пространства, а развернутая богами система, обладающая смехотворной детализацией, фиксирует именно пробои (убедился стопроцентно при появлении архимага Телнопарда). Луарцы явственно ощутили мой уход из мира — возможно, я проявил несдержанность и перегнул палку, повел себя опрометчиво, наплевав на этику отношений, а может быть даже трусливо, дескать, набедокурил и бегом первым жаловаться пионер-вожатой на Ваську из шестого, волейбольным мячом разбившего в спальне стекло. Паранойя, к тому же, все зудит о ловушке, призванной очернить персонально меня, чтоб на законных основаниях отловили и запытали непохожего на остальных типуса, подозрительного похожего на Вселенского Злодея, список преступлений коего прилагается в стольких-то томах заведенного на него небесной канцелярией уголовного дела. Брр!

Что мне помешало связаться прямо с небожителями? Почему не участвую в разрубании каната? Положительный ответ перечеркнет все ранее сделанное, буквально только что завершенное. Стоило усердно прятаться, чтобы явиться на белом коне и всех спасти?

Потому сразу по выходу в межмирье использовал хроматический щит (в долгосрочном проекте находился суперкомпозитный метахроматический гиперщит, сплошь превосходные степени, до которых реально ой как далеко). Конструкт — слоеный пирог с начинками из создающих радужную пленку первичных энергетических модификаторов. Сила звезд с иных планов в тисках моей воли. Посох сопоставим с аюуо, он планово стал первым рубежом обороны, а чтобы не мешаться и всегда оставаться при мне, созданный инструмент обернулся браслетом, проглотив лапу с яйцом — в палец толщиной и на палец же отстоящий от запястья, держащийся за ауру, а не материальную плоть. Пленка защитного экрана с модулируемым полем обволакивала мою собранную ауру, на сей раз не спрятанную за глухим забором куэо Дефенс, снижающим сенситивный индекс куэо Сенс.

Мягкая и плотная шерсть раэкапу приятно пружинила — Серж стелился по межмирью, активировав шаблон трехмерного представления. Подобный транспорт удобен и практичен, кот двигался плавно, его аура, охватывающая пассажира, гасила колебания и тряску, держала седока крепко и давала комфорт.

Сам я воспринимал межмирье шире. Тугие течения, плотные и пульсирующие жизнью редкие образования, вялая пляска блеклого разноцветья периферийной, гм, атмосферы. Ориентирами служат планеты и сама звезда. Если на картину наложить человеческое мировосприятие, то наблюдатель увидит пейзаж с окруженной лугом рощей. Древний исполин в центре — Айш, вокруг девять старших деревьев ( третье Найшер), с некоторыми рядом растут группки стволов меньшего диаметра. Редкий подлесок с кустарниками-метеорами, кусты-кометы торчат на чахлом лугу то тут, то там. Исполин сочится опалесцирующей субстанцией, питая всю рощу. Восемь прудов с лужицами, скрывающих корни старших с их группками, безжизненны, только из того, откуда появился не потревоживший гладь Серж, расходятся эманации жизни вместе с ее миражами, к которым можно с трудом продираться из подлеска, а можно подобраться через редкие просветы к заведомо определенным местам. Вру, чем элементали и прочие стихийные духи не жизнь? Первозданная, необузданная мощь. Только один действительно можно назвать безжизненным — крайняя, девятая планета, это летающая безатмосферная каменюка с холодным ядром, наводящая на определенные мысли из-за достающейся ей субстанции от Айш, вроде как намекающей на спящую жизнь или дарующей определенную надежду.

Бесконечная равнина, зримо переходящая в степь и пустыню за ней.

Вокруг плавают облака стихийных планов, а если приглядеться к стелющейся под ногами Сержа "земле", можно рассмотреть "подземье". Конкретно сейчас минус первым этажом прорисовывалась другая роща, или, скорее, грязное болото с омерзительно уродливыми растениями — по человеческим масштабам бескрайний демонический план с доменами по числу планет с их лунами. С самого его краю виден новодел — на физическом плане обзаведшийся сильным полем дальний планетоид стал притягивать космический мусор, формируясь в полноценную планету, поверхность которой сейчас бурлила и волновалась, стремительно растя. Раньше "подземье" укрывалось сотканным из хаоса и тьмы одеялом по примеру пелены из порядка и света "надземья", участвуя в круговороте душ в природе, сейчас совершенно отчетливо обозначился перекинутый от одной рощи до другой корень-мост.

У меня сложилось впечатление, что Айш банально увязнет в болоте, когда из прочих доменов мира-захватчика к остальным прудам протянутся кроны или корни дерев — времени осмыслить открывающиеся возможности предостаточно! И я не прав, тем более я знаком не со всеми законами бытия, особенно определяющих взаимодействие целых звездных систем. Но как бы то ни было, первая приходящая ассоциация — система двух солнц. Бред, однако, с учетом моего опыта при встрече с планаром Найбайвером, некогда бывшим божеством, заточенным в кристалл, дважды круто изменившим мою суть (и, слава мне, только один раз судьбу), могу предположить развитие событий на физическом плане: вся система Айш пойдет в раздрай. Сама звезда поглотится демоническим гигантом, ее мелкие планеты и спутники разлетятся горячими пирожками, став лунами, а гиганты образуют новые домены. Захватчик явно не подавится, крупный слишком. Вопроса подобного перераспределения масс даже касаться не буду — не по мне задачка, не мой масштаб. Вот в считанные дни построить виртуальную модель действующей системы магии, основываясь на переданных мне теми же Найбайвером и Чиэшмиалтэлем базовых принципах и аксиомах с их экстраполяцией, и быстро просчитать алгоритм создания артефактного посоха, гениального на уровне божественного, это да, это реализуемо, собственно, уже как... А ведь так хотелось понежиться, греясь на вулканической подушке, расслабиться в грязевых джакузи, насладиться созерцанием созданной чужими заботами красотой, постигнуть эмоции садовника, бережно ухаживающего за своими селекционными насаждениями, провести серию экспериментов и тестов. И да, исподтишка вести слежку за тюсами, вместе с ними переживая незамысловатые жизненные ситуации, коими сам был когда-то обделен — брезгую примерять маски всяких наемников-забулдыг.

За что боролся, на то и напоролся — в десяти прыжках от места прихорашивания и окончательного прилаживания хроматического щита нас сцапали, пленив внутри вакуумного шара негатора насосного типа, приспособленного для тварных материй и энергий (для пессимистической добавки "характерных для Найшера" не хватало данных).

Хладнокровно застыл на месте, подавив мысль ответить агрессией, хотелось очень: не выдержав чуждого и чужого давления, порвалась наспех сделанная связь между куском застывающей лавы и Найшером (я тешил себя надеждой, что тем самым сокрою куэо Нексус от стража, когда по временному якорю придет помошь); оборвались контакты с ближайшими стихийными планами; зашторились все внешние источники маэны. Моя подспудная готовность к расставленным на быстрых тропах межмирья ловушкам к несчастью оправдалась. Пропал и смысл прорываться к стражу из ордена Семилунья — пост он всяко не покинет, а моих мыслеобразов в качестве доказательств для группы поддержки всяко маловато (по себе сужу). Пленение охладило мой пыл и сместило приоритеты.

— Жаль, — успел подумать я, — пропало оправдание моему некрасивому поведению как главы клана...

Как ясно из контекста, мой фирменный хроматический щит приказал долго жить, лопнув, словно проколотый иголкой воздушный шарик. Лишившись маск-сети, куэо Дефенс продолжило наглухо закрывать мою ауру, за подаренное мгновение успевшую расшириться до установленных Сержем (защиты охватывала нас обоих) пределов. Я стал виден для интеллектуальных инфэо, преобразившись в оборотня — стерильная чуждость теперь не сквозит во мне, сбивая прицел, что означает кропотливый и тяжелый труд по созданию действенного обмана датчиков чужих метазаклятий (ох, если б так и было, иначе не миновать срыва всех масок, а то и трусливого улепетывания кабы не через пустоту тварного космоса).

В следующий миг меня наглядно окунули... во всю пропасть моего невежества — из засады ко мне телепортировался напавший. "Вот значит, каково отличие логарифмирования от дифференцирования" — подумал обученный арифметике, то бишь, я. Оставленный на всякий случай аурный след через куэо Нексус под контролем куэо Сенс сработал наилучшим "жучком", став моими глазами и ушами — вакуум окружил меня непроглядной тьмой. И как только плетение выдерживает колоссальное давление? Самый же край рощи, местного "газа" более чем достаточно, особенно на тропе! Из-за скорости образования вакуума и оказываемого давления, а так же после взвешивания разных доводов в пользу соблюдения рамок легенды, я не рискнул прикидываться ослабевающей овечкой, истекающей живительной маэной — стоит дать слабину и капут, вмиг все резервы высосут.

Где-то на задворках сознания начала кусать ногти зависть — куэо Сорбео так лихо стартовать не способно без ритуальной подготовки. Незнакомец держал в руке толстый силовой кабель, чье задыхающееся пульсирование вызывало нахмуренное недовольство — чужое заклятье давало отрицательное КПД, высасывая силы на поддержание у носителя. Незнакомец молчал, вслух никак не комментируя — не с собаками же ему общаться? +++ животина, +++, посикала на мой след, и его разъело, растворило и смыло, какое, +++, +++ гадство!

Крайне бледен и субтилен, последнее одежда скрадывает, но подобные кисти пианиста просто не могут принадлежать... или могут? Светящееся разноцветье силовых нитей теряется в ладошке, напрягая на лучистость то ли браслет, то ли татуировку, скрытую франтовой манжетой, запонка с гладким алмазом, внутри которого бисеринка стелларита. Длиннополая шляпа прятала уши и лицо за теневой вуалью, в свечении самого местного "воздуха" ничего толком не давая разглядеть. Выцветшие, судя по кончикам, волосы на плечах касались приталенного плаща из чьей-то кожи с рукавами и бахромой от запястий, тот же декор шел по всем краям этой верхней одежды длиной до колен. Черные брюки со стрелочками, что-то похожее на штиблеты, байкерский пояс со скалящимся скелетом в массивной пряжке с двумя горящими стелларитами в глазницах. Белая рубашка с полосой, искусно вышитой солнечным золотом каким-то геометрическим орнаментом с сакральным смыслом и закрывающей то ли молнию, то ли пуговицы или иные застежки, воротничок-стоечка. Поверх на цепочке витиеватого плетения кругляш медальона с его ладонь, по виду красное золото с сиреневатым серебром (кабы не материализованной маэной) вокруг чистейших и гладких, как девичьи слезы, алмазов, внутри которых горели белым бисеринки стелларита — десять вокруг одного нерасщепленного. Что-то явно есть в ушах, из другого комплекта, как мне кажется, родственного шляпе с удивительной шириной по плечи, раздавшиеся весьма и весьма в меру. Да, как я мог забыть? На бедрах короткий кинжал в изящных ножнах, отделанных по кайме, и свернутый хлыст. Как ни странно, на пальцах нет ни одного кольца. Хм, а кисти-то, похоже, в тончайших перчатках, созданных едва ли не по технологии напыления! В последнем я опирался на интуицию, "обычное" зрение дало удручающе мало деталей и быстро, гм, кончилось.

Боже, я слепец! Это же была женщина! Эти эльфячьи кисти, это стан, эта уменьшенная и стянутая грудь... При всей скупости движений недостача в пару штрихов погоды не сделала — я угадал спрятанную завершенность! Гениальный лицедей-метаморф, способный менять пол и вживаться в роль, может и обманет меня, но не сия персона. Я в свое время двадцать лет следил за тем, как вместе со своими наставниками взрослеют эльфята от детсадовского возраста до первого совершеннолетия, телесного, как они учатся в совершенстве владеть своим телом. Образ незнакомки отлично вписывался в ранее мною виденное, как бы она не пыталась скрыть — ее профиль в другом, на себе, вот, испытываю.

По времени мира Найшен пошло две минуты, когда обратное давление попыталось смять мой щит, спрессовав вместе с содержимым. Мига слепоты от нахлынувших ощущений хватило незнакомцу, чтобы бесследно исчезнуть, оставив в подарок группу тут же с животной яростью накинувшихся саблезубых ежиков, капающие кислотным ядом шипы которых уже застыли в щите, пытаясь его разъесть, с ветвистыми рогами, молнии (надо ли говорить, что ветвистые?) с которых вместо безобидного соскальзывания в "землю" становились катализаторами реакции. Всего секунда и наш с Сержем дуэт сам превратился в ежа с сочащейся из игл по "коже" щита по границе ауры фиолетовой слизью, рыжеющей от касания молниевидных бичей. Монстры в бешеном темпе формировали из своих эфирных тел копии игл жесткого каркаса (колючий шарик с дыркой-ртом) и метали в нас.

Опасные бестии. Я чуть было не поддался искушению куэо Рэй, но по здравым рассуждениям сбег в холодный космос тварного мира. Поползновений в эту сторону при незнакомце осуществить банально не мог — вакуум, меня отрезало от всего, пленив в межмирье. Теперь ничего не сдерживает. Со стороны шаг абсолютно безрассудный, перешел де из огня да в полымя — то верно для Телнопарда, однако Шоюэфэльсай смог бы справиться с космическим попадосом, и дело не в посохе уровнем выше.

Раскрывать козырь, Аштарак, рано — еще повоюем! Взявший на себя бремя не вписывающихся в обычные рамки возможностей Серж скользил в относительной пустоте космоса, сохраняя дистанцию — нас преследовало по пятам шесть плазменных образований, с виду таких забавных!..

Страж блестяще справился с бестиями — ровно шесть ослепительных стрел, ни одна не избежала смерти. Тела взорвались, на прощанье выстрелив всеми иглами в нашу сторону. Хроматический щит эльфа, взятый мною за основу для подражания, играючи справился, даже не прогнувшись — иглы отскочили, а кислотный яд ртутными каплями оросил песочную твердь галактической окраины. Я же обошелся красивым и затратным способом — выставив зажатый в руке посох яйцом вперед, по форме выступающего вперед острой половины яйца из голой силы с огненными вкраплениями создал экраны, они слоями вылетали, расширяясь, сжигая и отклоняя от меня всякую пакость. Все таки боевое крещение посох прошел успешно!.. Седьмую пришлось отбить непосредственно самим посохом, при этом вся энергия пойманной драконьей пастью стрелы всосалась в глотку, отчего ореол раздался аж на метр в стороны, глаза превратились в пылающие прожекторы, а с клыков обильно закапал жидкий огонь. Восьмой посох бы подавился или лопнул от обжорства! Риск, хех, зато однозначно выяснил вложенную мощность и природу силы... ценой повисшей мумифицировавшейся плетью слабой человеческой руки, не выдержавшей накала — адская боль была заранее купирована и затмить мозг не смогла. Впрочем, как я позже узнал, страж применил особую технику, восьмой в любом случае не последовало бы из-за паузы перезарядки.

Световая стрела прилетела слишком быстро, не успевшие сгореть пары втянулись вслед за светоносной энергией. Вопрос решился в пользу артефакта — стоит перекинуться, как шаблонная матрица восстановит руку в целости и сохранности. Лицо одеревенело вместе с телом из-за побочного действия волевой блокады, а так бы сморщился — видел и чувствовал гораздо худшие вещи, не то что торчащие кости и куски вмиг ссохшегося, сгнившего или прожарившегося мяса, прилипшие к иссеченному рукаву рубахи, в насмешку не смачивающейся ни кровью, ни гнилью, и все это в ореоле посоха, искрящемся от мельчайших частиц крайне агрессивной субстанции из игл. Вокруг та еще картина — останки чадили трупным фиолетом, песок взрыт и обрызган расползающимися чернилами, от игл то и дело беззвучно тянутся молниевые разряды, заставляя булькать и плавиться намокший песок. Мы оба оказались в просторном шестиграннике, за пределы которого чернь даже не пыталась высовываться. Смрад отравлял местный аналог воздуха, миазмы сгущались, распространяя радиацию хаоса и туман ласковых объятий тьмы, предлагающей бесконечное меню из страхов, ужасов, кошмаров под соусом гламура и замирскими пряностями небытия.

Кажись, страж (некогда было разбираться с его личностью — наше появление он асек заранее и укрылся за непроницаемыми для идентификации щитами) спрятался — пара крыльев с шикарными радужными перьями, посрамляющими всех павлинов и райских птиц, сомкнула кокон, вторая натужно пыталась вознести его над творящимся, гм, безобразием. Если уж зримое воплощение магии полета только и может держать наглухо спрятанное тело над не щадящей искры жизни дымкой, то впору пасануть до дрожи в коленках, зубовного стука и вони в штанах.

Сюрреалистичный пейзаж. Кометный оазис — постовая будка с малообъемным субизмерением. На горизонте позади чахлая рощица — ближайшая звездная система, превращенная в укрепдот. На горизонте впереди сплошные песчаные барханы, воплощающие в межмирье космическую пустошь. К прискорбию и стыду своему, от космогонии далек как зубная щетка от дворницкой метлы. В Грианкорде серость и клубящаяся хмарь, в Ноалуннас сей вот ландшафт, правда, с намеком на густые леса, холмистые равнины, горы и озерные долины с болотами, но где-то в центре, причем отнюдь не факт, что ближайшие звезды соседятся и в межмирье — тому недавно виденный минус первый этаж с демонами есть неопровержимое доказательство.

Посох ценой руки сохранил, а что дальше? Филиал хаоса вступает в свои права, и поводырь бестий вовремя подсуетился, отрезав от прочих планов, вернее, из-за посмертного проклятья его тварей переход приравнен к самоубийству — рулетка хаоса перемешала все координаты, любой межпространственный шаг сопряжен с растяжением на бесконечность. Активировался то ли второй, то ли уже третий слой замысловатой ловушки. Же-э-эсть...

Глава 5. Удача

Солеан

Со всей очевидностью подставил. Меня, +++, просчитали, обведя вокруг пальца, +++! Это ж надо было тамк лопухнуться?!

Счет шел на условные микросекунды, я не успевал, проигрывая драгоценные мгновения!..

Ударом раскрытья? А если одеться в скорлупу на манер готовящегося к тому же самому стража, то граница, считай, настежь открыта! Галактика Ноалуннас надежно прикрыта, неведомое инфэо стягивает все тропы межмирья к заранее определенным проходам — куда бы ни шел, выйдешь к ближайшему аванпосту. Хитрое и чрезвычайно надежное запирающее заклятье — поверил на слово, слабо лично проверять нерушимость скреп. Прощение за подставу добывается кровью...

Значит удар. Предел оболочки — модифицированной! — уже кратно превышен! Эльф не засвечен — дракон. Тасую, перехватываю посох здоровой левой рукой.

Оберегаемый мною Серж здемсь смертен, в астрал сбежать не может поскольку мы отрезаны в межмирье, второй раз за декаму! Схватившись хвостом за посох, он на лапах пружинит, а я следом отталкиваюсь от его спины, взлетая чуть выше уровня крылатого кокона, от цветастого мелькания коего рябит в глазах, несмотря на сгущающийся туман. Он червем стремительно оплетает посох от шипов до шипов, оставляя петлю для моего хвата, я-Зефир направляю оружие вертикально вниз, выпуская на волю истинный огонь. Стараниями Сержа посох начинает вращаться в моей руке так, чтобы разлетающиеся спиралью капли жидкой "концентрированной" плазмы из глаз драконьей морды, взрывами расширяясь до газового облака, оттесняли хмарь.

Дикая боль иссыхающей оболочки смазала удовлетворение от проканавшей идеи — сноп пламени создал реактивную тягу и поднял на необходимую и достаточную высоту, выведя из области действия проклятой печати. Но какой ценой!!! Остался только сросшийся скелетный каркас от уцепившихся за посох рук до черепа на обрывке позвоночника — высочайшая стойкость соль-гарнитура закладывалась изначально. Это неимоверно больно под чудовищным давлением жертвовать куски самого себя — отголоски еще пытались смять волю, когда над изуродованным (как-никак я годы расхлебывал последствия слияния с Зернами Хаоса и... знаком с гармонией шиворот-навыворот) пятном воспарил стальной дракон, своим фееричным стартом продырявивший подложку сложносоставного проклятья — то не критический урон, а всего только перекашивающий действие шрам (и то хлеб!).

Серая броня, поджарые и хищные изгибы, зловещий оскал ярости с пылающей в глазницах болью, решимостью и холодной ненавистью к неизвестным, так круто подставившим грозное существо. На передних лапах ярко сияли полоски браслетов, вторя свешивающемуся кулону, во лбу одним своим видом давил вражью волю огненный трилистник, между центральных зубчиков ошейник в виде закусившего хвост морского дракона (Серж юркнул прямо в пасть свернувшегося посоха, спрятавшись в на всякий случай сделанной полости).

Хвала богам, страж не закрылся второй парой крыльев! Воспользовавшись шансом (или чужим вдохновившись примером), он завертелся волчком, разбрасывая перья, уподобившиеся гигроскопичному реагенту — они образовывали кристаллы причудливых форм, пленяя хаос антогоничной ему упорядоченной структурой. +++, +++++++! Осознание своей правоты аукнулось кратковременным мышечным спазмом — толпа монстров клином перла к пограничному блокпосту в Ноалуннас, неопознанные мной погонщики гнали разношерстное сборище, намереваясь под шумок проскользнуть самим и протащить контрабанду. Удар второго из трех сердец тоже предварила шокирующая судорога — биссектриса клина прямехонько вела к Грианкорду!

Препоганейшее положение! Квартет не призвать — откровенно слабы и не обучены тонкостям обращения с маэной межмирья. Силы Айш не призвать — сразу рухнет всяческая оборона, им нужны все ресурсы. Силы Санрайз не призвать — падет маска... нет! Меня банально сыграли в темную, +++! Не представляю, камк за мной проследили? Как столь оперативно среагировали, незаметно для местных структур оповестив сообщников? Поистине блестящая координация!

А мне-то как выкручиваться?! Узрев масштабы бедствия, отбросил первоначальный план ударить точечной атакой по столпу посмертного проклятья, тем самым разрушив круг и дав ощутимый шанс стражу выбраться самостоятельно — наши мозги сейчас работают с огромными скоростями, определить факт колебаний проблематично, мягко говоря, тем более нефиг, ибо пора отдавать ресурсы вплоть до забронированных на экстренную ситуацию — она пришла, все на победу! Действуя порознь, априори проиграем — это у него объемы тысяч источников с ограничением в личную пропускную способность, а я...

А я выбрал меркантильный путь самопожертвования. Познав миллионы граней Боли, эмта будет мнем безразлична — упор на корыстный интерес с долей риска "добьет — не добьет". Малейшая вероятность предательства со стороны Санрайз вынуждает сейчас отказаться от призыва обещанной силы.

Резко и глубоко вздохнув, якоря и тем самым увеличивая сбор энергии естественным втягиванием через мехи легких, перехватил обеими лапами мгновенно выросший посох с непропорционально разбухшей головой, до сравнимых с оригиналом размеров, и... впился в псевдоживые губы, начав Выдох. По мере сжатия легких усох хвост, став обращаться в прах вместе с задними лапами и затем всей тазобедренной областью, но даже эти мельчайшие крупинки зря не пропали, втягиваясь в две ноздревые воронки — поток через ротовую полость создал всасывающую тягу в ноздрях. Вдаваясь в детали, по каскадной системе я до дна исчерпывал соль-гарнитур и третий (для меня не последний) резервуар, оставляя считанные проценты для поддержания выбранного образа оборотня, перекинувшегося в свое третье тело и вырубившего от тотального истощения (свою марку я выдержал, оставшись в позе эмбриона одетым и с потухшими посохом и соль-гарнитуром, чьи сокрытые от посторонних животворные родники полились напрямик).

Последнее, что я видел перед тем, как отрубился (сидящий в посохе Серж остался на страже — к его запасам не притрагивался, ведь ему предстояло в случае увядания надежд вывозить комиссарское тело), это фантастическая... хех, если бы! Шесть тугих фотонно-плазменных пучков сложной фазированной структуры с глюонами и прочими вкраплениями, порожденными многочисленными кольцами моего, хех, адронного миниколлайдера, накрыли основания столпов, а один парный ударил в вершину равностороннего треугольника, образованного шрамом от взлета и точкой под радужным коконом. Наверно стоял кристаллический звон и треск, наверно был нестерпимый гул и высокочастотные вибрации — все рецепторы драконьей оболочки напрочь выжгло еще на стадии лобызания с посохом. О параболе падения и песочной простыне узнал позже из первых уст, от Сержа.

Чиэшмиалтэль

От угрозы со спины сердце ухнуло, вновь забившись в четыре раза быстрей. Времени приготовиться лес и маленький кустик.

Эльф крепко запомнил неоднозначный разговор по душам с приором, бывшим древним еще до рождения деда Чи, в честь которого назвали долгожданного внука от младшей дочурки, запомнившего отрочество с самой светлой стороны и рано шагнувшего в юность со смертью... Воля не дала сбиться телу, готовящемуся совершить одну единственную атаку на поражение, свой самый смертоносный прием септениаекъуитасль(???). Лично не сталкиваясь, эльф по перечисленным в вызубренном на зубок бестиарии чертам однозначно определился с врагом... и ведуном!

Траектория однозначна, личность ведуна идентифицирована почти со стопроцентной вероятностью. Чиэш задавил эмоции — долг стража прежде всего!

Тутелаалаириль(???) мера вынужденная — хладнокровие Чиэша изменило ему, роковая ошибка привела к поистине кошмарным следствиям! Промедлил, до последнего думая — отвернет. Разговор с приором изменил его, со стороны устава в худшую сторону.

Нет места любви или ненависти, есть трезвый расчет. Страж, определив наивысшую степень опасности проклятья шести игл хаоса(???), готовился до конца соблюсти устав — пленившая ловушка фатально сказалась на его служебных обязанностях, их попросту невозможно исполнять! Вот и сигнальный периметр на дальних подступах завопил о множественных нарушителях — эльф поморщился, пусть инспекторов засечь получалось отвратно, зато зверье он чуял не хуже раскинутой сигналки. Осталось довести тутелаалаириль до высшей стадии и отпустить, дабы активировать и дать время сработать амулету-ключу, собой запереть подконтрольный ему проход в Ноалуннас, влить свою силу и дух в ограждающий барьер, с древних времен хранящий его родную гроздь миров от внешних напастей.

Его опередили. Его изумили. Его ошеломили. Жертвенность металлического дракона взломала ледяной панцирь на сердце. Чтящий устав красный новобранец проникся беседой с древним собратом, именно под ее влиянием в эти мгновения в одиночестве скучавший на посту согласно приказу командира страж поступал по наитию, поставив на кон свое посмертие и реноме своей родины, осиянной звездой Вадабор, решившись разбить проклятье, побороться на пределе... Нет, не за жизнь и свою индивидуальность — слияние почетно, не всяк удостаивается этой чести — и не на показ наблюдающей из укрытия группе поддержки — баловство с демонстрацией молодецкой удали в далеком прошлом, в бытность неоперившегося мага.

Уподобившись стреле, страж отступил, встав изваянием — когда символизирующие створки руки сошлись ладонями, запечатав проход прямо перед носом особо прыткой твари, эльф застыл камнем. Лишь маленький кусочек эго остался созерцать, обслуживая триггер амулета-ключа — враг не проникнет, как бы не поступил стальной дракон, рухнувший за его спиной. Чиэш остался уязвимым со спины — все силы и внимание отбирала концентрация на запирающем механизме, отправить весточку командованию роскошь — тогда промедлил, а сейчас поздно. Он знал, нагрузки рано или поздно выжгут его изнутри, он верил... в судьбоносную встречу и свое первое впечатление...

Солеан

— Проснись, Солеан! — Настойчиво теребя.

— Серж?.. — Вопрошая. Откат на слом скручивал и деформировал стержень воли, спасение я искал в забытье сна — это осознанная жертва ради сохранения приобретенных оболочек. Истощение и поспешность отбытия сыграли со мной злую шутку — откупившись стихиальными энергиями, я остался при своем, читай, голым. Внезапно сработавшая ловушка опрокинула мое самомнение в горькую пучину.

— Чиэшмиалтэль, — лаконично и емко. Значит, действительно он. Значит, ситуация требует моего вмешательства. — Покараулю.

— Спасибо.

Сё не милостивая подачка — суровая необходимость. Серж посчитал правильным поделиться со мной, дабы от песка отряхивался человек, а не эльф — значит, свидетелей не избежать, значит, даже в немощном состоянии я смогу больше него. А ведь прошло с гулькин нос, от силы минута.

— Удивить смогший меня, кто? — Раздался бесполый и равнодушный голос, дождавшийся подъема моей смертной оболочки, ослабленной и всем весом опирающейся на потрепанный посох, едва не развалившийся от моего поцелуя — вся вырабатываемая им энергия шла на заложенную, хех, изготовителем реконструкцию внутренних и внешних повреждений.

Разлеплять глаза нет мочи и смысла, осторожно выглядывающая аура видит и слышит незнакомку. Вблизи та еще колоритнее: штиблетами оказались туфли на манер дерби, от кожи которых поднимался сапожный раструб — магическая иллюзия прикрывает магическую же защиту; тонкая бахрома шевелится, словно колышущиеся в речной воде водоросли — плащ застегнут, отчего имитация мужской фигуры без изъянов (ужасть сотворена с бедрами, форменное издевательство над красотой, ммм, хотя на вкус и цвет, как говорится, товарища нет). Истинный голос с его эмоциональными тембрами и тонам искажается фильтром теневой маски с глазницами, из которых, кажется, выглядывает сама Тьма, а не жалкий бог и не аватара, а Сама!..

Меня осенило — навеваемый иррациональный страх! Ее удивил мой последний фокус с перекидыванием в дракона, значит, я зря накрутил себе про супер-пупер шпионов, выследивших конкретно меня ради предъяв по статьям за смертоубийства несчастных архимагов. На кой ляд ей сдался? Смысл ловушки для стража Семилунья? За ним мощная фортификация, глупо доверять охрану столь, гм, крупного и важного объекта одиночке, за ним организация, Орден. Провокация с отвлечением внимания? Шестеренки в моей голову вертелись на масле внутренней энергии с умопомрачительной скоростью.

Местный межмирский "газ" проводник для ее эманаций, отдаленно напоминающих инфразвук. Дежурит Чиэшмиалтэль, узнаваем. Мы клялись хранить тайны друг друга. С моей стороны вера отсутствует — это клады и склепы порой ставят охранять сильных одиночек, а тут... несоответствие категорий настораживает, потому, думая о страже с заметной молодостью его преображения, я всегда имею ввиду стоящих за ним. Когда-то я прошел через адовы муки и стал иным существом, хех, нелюдью с повадками человека... как же я цеплялся за прошлое, желая сохранить человечность!.. С этим... поступили мягче, инициация ломала бережно, если можно так выразиться. Возможно, процесс поэтапный и еще длится, раз он не в состоянии проводить энергию от тех тысяч источников, с коими соединен — да, мне завидно!.. Я выжат досуха и дьявольски голоден... Стоп! Ни грана наружу.

Мне не с руки нападать первым — с ее умениями затея изначально провальна, совсем нереально коснуться ее своей аурой, а лучше, гм, телом (в межмирье все относительно, это пласт информации и энергий, глубинные слои которого определяют все внутригалактические связи миров). Моя атака безрассудна и пропадет втуне, а вот сыграть на любопытстве, выбрав нужную модель поведения, стоит попробовать, чем черт не шутит — вдруг клюнет? Я же такой беспомощный и жалкий, в запекшейся крови и рванье, колышущийся на ветру потрепанный колосок с легкодоступными зернами едва ли на мажорных стелларитов — лакомая добыча, не правда ли? Целиком расслабляться дурость, за словами ею вполне может готовиться убойная штука или заковыристая уловка с плачевным исходом, для меня или стража.

В совпадения я не верю, уж больно своевременно объявилась орда из космических пустошей. Если моим "нитям" (на самом деле суть гораздо сложнее) барьер по барабану, то и другие умники найдутся. Авангард ли задуманной экспансии или передовой отряд для обустройства плацдарма значения не имеет, как и мое хладнокровное отношение к возможным жертвам среди населения. У меня все никак не сложится четкое мнение об ордене Семилунья, но со всей уверенностью могу заявить, что к моему визиту готовились исходя из, гм, посылок предвиденья. Не вяжется имеющий тысячелетнюю историю орден с царящей на отдельно взятом захолустном посту идиотской обстановкой.

У меня куча многопотоковых ядер, потому, пока аналитическая часть раздумывала, вырабатывая тактическую схему действий по отношению к вариативной угрозе, одно из отдела оперативного реагирования дернуло нити куэо Нексус, запоздало откликаясь на угрозу сдерживаемой стражем волны бестий. Пришла пора ввести Аштарак, заодно проверив лояльность звезды и мои границы как ее номинального владетеля (отношения наши крайне запутаны и неприятны участникам, факт, а соглашение расплывчато, тоже факт, как и то обстоятельство, что я ни разу не брал оговоренную силу).

— Дед Пихто, — чуть дрогнули губы в насмешке над странным построением фразы. Отмечу, что в межмирье отличные от тварных законы, это шаблон восприятия преобразует речь в привычное шевеление губ и улавливаемые ушами звуки. — Чего напала то, незнакомка? Жить надоело? — Неуклюже скрывая страх за бравированием. Пахнуло ужасом, и мои подрагивающие колени с большой долей вероятности предположили, что некий амулет банально переводит эмоции (скопом или по фильтру) носителя в отпугивающую ауру.

— Нежилец, смелый кретинизм. Падешь моментом, подари, — похожим на машинносинтезированный голосом с не к месту звучащим эхом. Широкий уверенный шаг и протянутая как меч острием вперед ладонь, дернешься — убьет.

— А ушки не округлятся? — Предпринимая попытку огородиться убогой хроматической подделкой.

Театр абсурда какой-то, параллельно подумалось мне. Сзади за невидимой стеной бесновались монстры — уродливые, с какой известной мне позиции не посмотри — в тщетных попытках преодолеть створки ворот — область искалеченной печати посмертного проклятья добавляла их стараниям дюжей фантасмогоричности. О, а фантастические ворота потрясали воображение! Жаль, в моем состоянии всего их подлинного величия не охватить, не оценить мастерского исполнения — они ни капельки не походили на мосты через Муэр ни восьмой, ни даже девятой ступени (отсутствовали характерные признаки — фрактальные построения). Рядом шуршал песок, большей частью осыпавшийся с меня и краев пародии на котловину, образовавшуюся в месте моего падения. Замерший статуей лицом к бестиям и молитвенно сложенными ладонями страж — слепили руны повязки на согнутой руке, символы на одежде асинхронно мерцали, подчиняясь неведомому ритму, холодно и тускло. Внизу и вверху бескрайние толщи местного песка и воздуха, из милости к ничтожным крупинкам представшие разделенными на две среды.

— Кончаться имеет свойство терпение, — одним касанием вдребезги разбивая мою ниочемную потугу.

Мне захотелось глупо захихикать, сдержался. Фразеология и акценты универсального, тут, языка магии (мыслеобмен не то, что не в чести или не приветствуется, просто сия привилегия для друзей — в подробности местной философии вникнуть не удосужился) порой служат лучше всякой визитной карточки, однако я гость, малознающий о традициях и особенностях этого дома, и манера речи опасной незнакомки мне ни о чем не намекала. Моя параноидальная осторожность подчас выходит боком, неосведомленность как следствие.

— Ага-ага, на лицо ужасная, добрая внутри. Ряженым в полдень подаю, — типа сострил я, на последнем издыхании огненной соплей кашляя навершием посоха прямехонько на ее ладонь.

В межмирье нет светила, на небосводе сказочные созвездия соседних миров, миллионами лет складывающихся в мезальянсы, разбегающихся или тухнущих. Ну, совершенно однозначно утверждать об отсутствии не могу, ибо пробыл тут всего ничего, а в Грианкорде вообще не разглядеть межмирье дальше собственного носа, пока тот не упрется в действительность.

Признаться, я поступал на гране фола, мня себя более могущественным по жизни и фартовым в увлекательной игре "матерый хищник — хлюпкая жертва". Ее пояс вопиюще не сочетался с основным стилем, мой ничтоже семенящийся разум предположил с изрядной долей вероятности, что столкнулся с павшей перед соблазнами инструментария. Для одних фетишем становятся пассатижи или молоток с засаленной деревянной ручкой, а она... хм, чего-то это я стал столь поспешен и критичен с выводами? Ведь сам-то пристрастился к колодцу соль-гарнитура и сделал проводящие усилители — полезность инструментов неоспорима, ноготь не заменит крестовую отвертку. Собственно, чем выше уровень технологий, тем выше зависимость от качественного, сложного и разнообразного инструментария! Аштарак вот тоже инструмент, без собранного в нем усовершенствовать и откалибровать посох крайне проблематично и долго. Черт, а ведь действительно!.. У-у-у, паранойя морозит мозги!

Мои реплики сути не меняли, я мог нести любую околесицу (ну, почти, важно, что провокационную), затягивая время — с моей волей она обломалась, моя синхронизация с часами Найшера не нарушилась. Времени несоизмеримо много, но его, как обычно, вечно не хватает! Я в более выгодном положении, ведь на такое событие, как соединение стражем створок охраняемых врат, просто обязано вызвать глубочайший интерес и множества заинтересованных личностей, в том числе у непосредственного начальства! Возможно она уважила меня, а я такой плохой мальчик, не признал широту души, ай-яй-яй, наказать надыть! Вся соль в моем ободранном внешнем виде — человеческая оболочка восстановилась частично, щиты приспущены, открывая истерзанную собственными заклинаниями душу, хилую и откровенно беспомощную перед сильным противником, но... Но обойти не получится, дальнобойное в стража отклоню или заберу на себя, свою спину однозначно не подставит недобитку. Зря она проявила слабину, решив пообщаться.

Бинго!

С протянутой кисти, на которой шипел мой плевок, сорвалось теневое пламя! Оно смело мое, преобразовав в наконечник летящего ленточного копья — горящая серым пламенем магматическая струя, убийственно прекрасное сочетание, я ох++, офигел, мягко выражаясь, мастерство обращения с Тенью несопоставимо с моим! Тату, амулет или иное — не суть! Я впал в ступор, завороженный... Только стараниями Сержа спасся — шея посоха неимоверно вытянулась и по змеиному изогнулась — лента с копейным наконечником была поймана пастью, драконья башка начала судорожно глотать врывающуюся в нее энергию. Лента-копье извивалась и дрожала, в тщетных попытках разорвать пленившие ее оковы и, как ни удивительно, одновременно протискивалась глубже, стремясь переполнить резервуары, вызвать короткое замыкание контролирующих систем и перехватить управление. Подразумевалось, что догадаться о втором смысле мне не под силу — теневое заклятье с виду казалось доступным, если поднапрячься, то реально подпитаться. Естественно, после укоризненного окрика Сержа, я не преминул обмануться.

Внезапно вскинутая вторая кисть практически превратилась в сверло, каждая пора выпустила эфемерную нить, змейкой метнувшуюся к одной из моих точек акупунктуры, ведь по меридианам полилась ее теневая энергия, захватывая и подчиняя ей мое преобразующееся тело (я как-то специально интересовался оборотничеством и видел, как жутко перекидывается ликантроп — сейчас происходило нечто схожее с той разницей, что процесс касался энергетических оболочек).

Ха!!! Сто раз, хе-хе!

Я весьма правдоподобно изобразил ужас в своих глазах, одним из ядер отдавшись воспоминанию о том, как меня разделывали средь трупов одногрупников по магической академии, пленяя в кристалл с целью доения... Мое завороженное "сознание" металось в попытках избежать злой участи — она готовилась к диаблери!!! Или обращению?! Трактовка двояка — ранее с вампирами ни разу не встречался (ни я, ни проглоченные мною — вру, кое-кто общался, но в тайны влезть у них не получилось), только литературу читал, упущение... Растекающаяся по жилам Тень сродни паучьей слюне... Никогда не слышал об энергетическом обращении! Может, так производят "истинных" вампиров, вылепляя из души нечто особенное?

Подлинная эльфийка-вампир! Лицо "унисекс", сразу пол не определишь. Радужка черная, белок серый, потемневший дочерна. Выдвижные клыки угольно-черные, блестящие, губы средней припухлости напомажены черным перламутром, толстые брови и разрез миндалевидных глаз тоже подведены, тени на скулах — как ни странно, образ получался готичным сугубо в мужскую сторону, и кадык имелся! Неужели я ошибся?

Я отчаянно боролся за свою тайну и тело, пока обходясь без куэо. Чужая воля, подкрепленная внедрившийся энергетикой, вспарывала покрывала, взалкав добраться до сути необычного существа, поглотить и усилиться за чужой счет или подчинить и забрать лишнее. Тень с наклонившегося лица (стройный вампир на полторы головы выше моего привычного роста) спала почти перед самым укусом в шею — одна рука все еще оплетает меня нитями, вторая прижалась к раскрытой драконьей пасти, насильно пичкая уже чистой Тенью (пальчики нежно оглаживали борющуюся собственность — Серж тоже испытывал муки, сейчас он изображал контрольное ядро, плененную в артефакте душу).

Мы оба застыли. Ммм, нет — внезапно переставшая брыкаться жертва опрометью устремилась вперед, превратив выверенный поток во все сметающую на пути дикую реку. У меня сохранился шаблон — штамповку не жалко. Упали в песок два кольца, поднял пыль кулон и откатился головной обруч, придавленный поскуливающим посохом.

Под прикрытием чужой тени я поднапрягся (загвоздка в том, что все производимое сразу устремляется в бездонный колодец орб-тела, чтобы вообще поддерживать и расширять запасы от куэо Астра требуются усилия, благо я вовремя спохватился и не пустил дело на самотек) и посредством куэо Умбра впрыснул в сущность противника божественной энергии из своего четвертого резервуара, мне хватило потоков истинного сознания (а не ложного, выставленного напоказ) посредством куэо Нексус переподчинить каждую нить. Мы поменялись ролями, и я захлопнул голодную па..., э, ловушку, воспользовавшись куэо Лимб.

И все-таки женское начало! Прыткая дама, оказавшись в моих серых пустошах, сориентировалась мгновенно — появился зеленый луг с травой до колен, ее воли хватило для удержания себя. Ни кусочка мне не удалось оторвать!

Хотя время внутри полностью подвластно мне, но из-за синхронизации с Найшером я смог выставить всего лишь миллиардный коэффициент ускорения. За пару лет скитаний внутри моего Лимба, эта с++, +++, сожрала все мои души!!! +++!

В бессилье следя за планомерным расширением ее долины в моем — моем! — Лимбе, я осознал страшную правду: либо я действую в полную силу и раскрываюсь, либо меня банально сожрут! Подточенный и отвлекаемый червем плод кто-нибудь снаружи легко съест, к чертям собачьим полетит моя уходящая вовнутрь бесконечность!

Наплевав на богатейший куш в виде памяти и способностей, я начал действовать стремительно и жестко — времени проанализировать методы супостата было предостаточно у нас обоих. По времени Найшера прошла секунда с момента, когда черноволосое тело вихрем всосалось в раскрытый клыкастый рот покачнувшегося вампира. Секунда и схарчивший противника с выпученными глазами после яркой вспышки, расцветившей его изнутри, раздувается, окутываясь просачивающимися сквозь дыры серыми клубами, скрывшими изрешеченную длиннополую шляпу. На песке межмирья остались многочисленные спекшиеся следы, где ямки, где канавы — вещество дезинтегрировано, дно и стенки покрыла тонкая дымящаяся корочка. Куэо Рэй и Сорбео в действии. Следующую секунду серое облако изнутри окрашивалось белым, черным и всеми промежуточными цветами подобно праздничной гирлянде.

В Лимбо шел бой. Мною проигрываемый — смертельная противница обладала не худшей волей к жизни и лучшими умениями. Хотелось материться, но отвлекаться на такую ерунду катастрофически опасно! Улучшив мгновение вытеснением вампирского божества — вот ж нарвался! — к краю Лимбо, отрезал и вытолкнул прочь лихо захваченную половину, превращенную в ровную травянистую степь (донельзя примитивная и эффективная тактика принесла ей успех).

Хотел вытолкнуть, но божество оказалось против. Вкусив меня, оторваться нет мочи — верно и в обратку. Божество по совокупности слабое, но из-за сдерживающих меня факторов оказалось кратно сильнее, плюс опыт веков. Кажется, корень допущенных ею промахов и ошибок в голоде — изрядно потратилась на ловушку и колючих бестий для меня, да и я в этом ракурсе не блещу... Зачем ей был нужен маскарад?

Ареной боя стал мой внутренний мир, однако не аструм и фрактальные созвездия оболочки — мне удалось вновь ее поразить, сноходец обманом завлек ее в сновиденческий пласт, акцентуировав на чистой воле без примесей силы — она, сила, отражалась в реальности вспышками.

Бои в незабвенном фильме "Матрица" блекли в сравнении с творящимся на арене. Бурная фантазия обоих порождала замысловатое оружие и фееричную магию. Отвлекающие маневры и нападения исподтишка големами-конструктами, отражение приемов друг друга. Рождались горы и взрывались вулканы, опускались хоботы торнадо в кружевах молний, вскипали реки и тут же замерзали под градом с драконье яйцо, шумно сходились полчища болванок — мечи с копьями и арбалетами против автоматов, гаубиц, танков и роя ракет со срывающейся во врага магией. Мы бились насмерть, молча, прекрасно понимая чуждость противника и его схожесть с собой — посулы и угрозы бесполезны, их формулировка рассеивает так нужное каждому внимание. Сдаваться никто не собирался — бой до абсолютной победы или проигрыша. Все или ничего!

Королева брала мастерством — я напором, не имея опыта подобных схваток. Она давила на психику совершенным изяществом, элегантной красотой каждого приема или уловки. Но... она привыкла опираться на инструменты, а в моем внутреннем мире, на моей арене присутствовала только духовная суть. Поразительно, что она не страдала костным мышлением, пытаясь на ходу вникать и перенимать у меня наиболее удачные подходящие, с ее точки зрения, идеи!

Наконец, намш стратегический план увенчался победой. Лейо полностью экранировал арену, став ею, став вокруг нас, внезапно опустившись в подпространство и расширившись на бесконечность. Мой огненный напарник, Зефир, легко справился с отвлечением внимания, ведь он это я — сплошная стена огня объяла нас, воспламенила бесконечность. Бодо... эта моя часть заперла нас в ничтожной точке, начав алчно жрать на пару с имеющим сюда доступ Сержем, представшем в облике моего самого первого фамильяра, Ани, пушистого комочка, впивающегося волосяными отростками в энергетические узлы эфирных тел. Неожиданное и аномальное разделение на четыре части стало поворотным моментом по внутренним часам десятилетиями длящейся битвы. Последний доводом королей, хех, позволил мне сломить ее волю и срубить голову, образно выражаясь, победить!..

Проходи битва в другом месте, духовное зерно одного из нас после проигрыша непременно ушло бы на перерождение, но внутренний мир... Все ее духовные частицы после победы я осиял, они стали моим достоянием и единственным трофеем — таков удел стерилизованной пищи, а иначе нельзя — воспоминания как вирусы, они способны привести к рецидиву, любая частичка прежней Личности способна возродить целое. Мне оно надо?! Нет! В прошлые разы я подставлял под расставленные другими смертельные капканы, видел смерть и четко на примерах усвоил принцип поглощения Пантеона, затягивающего свои раны. Соблазн велик, как истощение и утомление вместе с маниакальным желанием обезопаситься перевесили чашу в свою пользу, да и не было у меня рецепта "приготовления" божест. Сам едва спасся — все на исцеление! Но поверженную крошку вместе с шелухой оболочек от греха подальше я все же пересилил себя и с трудом вытолкнул, наскоро слепив рог для головы посоха.

Хотелось вспомнить, что есть сон, рухнуть на перину, уткнувшись лицом в пуховую подушку, и чтоб в обязательном порядке висели таблички "не беспокоить", "не кантовать", "не шуметь" и все в таком духе. Просто по-человечески поспать! Отрешиться от проблем... Соблазн послать все к черту на кулички и отдаться заботливым феям, дабы оглаживали, умасливали и ублажали взор танцами и слух песнями под медом растекающийся малиновый звон крыльев натолкнулся на стойкость. Раз, другой, третий... Поступиться кланом и окраинным миром, забыться, замкнуться... Не-е-ет!

Из пучины сонных грез, захлебываясь искушениями, еле выплыл и тут же окунулся в другую крайность в попытке уравновеситься. Как бы ни изнурила меня битва, ее плоды не должны пропасть втуне!

Куэо Темпус работало без продыху, поддерживая коэффициент на прежнем уровне. Годы я истязал себя, маринуясь в своем внутреннем мире, одновременно и безмерно надоевшим, и страстно притягательным. Процент утечек колебался, заставляя тратить драгоценное время на концентрацию и удержание захваченных частиц, полных божественной мощи.

Уча луарцев, я пестовал планы по приведению самого себя в соответствии с озвучиваемым стандартом. А то как же так, они могли удержаться на грани, не спуская все в волшебное кольца, а я, значится, сиди и локти со стыда кусай?! Непорядок! Вот и приходилось, форсируя прежние задумки под гнетом моральной усталости и выпотрошенности, достраивать каскаду пятую ступень для концентрата, а четвертую расширять и переделывать под "оборотня-полубога", оставляя общей для всех форм, сколько бы их ни было в будущем. Оставшиеся три ступени у каждой формы отныне свои собственные, заполненные и... проточные, соединенные с общим внешним буфером, а внутри между четвертым и прочими добавил кэш, одной из задач которого является полное восстановление формы при смене, буде у той какие критические повреждения. Из-за столь глобальных изменений пришлось привить всем трем телам возможность принятия энергетической формы — у Кешниафы совершенно другой механизм, к слову. Не будь божество воплощенным или умей переводить плоть в энергию и обратно, мне пришлось бы туго вплоть до позорного бегства.

Неоднородность перевариваемого наводила на примечательный вывод — королева сама доросла до божественных сил, диаблируя мужиков, актерская неопытность говорила о сравнительно недавнем и скоротечном преображении высшего вампира в нечто большее и противоположного пола, видимо, последняя поглощенная сущность дала больше половины имею... имевшихся сил. Сейчас уже одни догадки, а раскручивать клубок ее прошлого будет полнейшей дуростью, хотя и не без увлекательного азарта.

Из последних сил наращивая оперативный объем силы, я убивал сразу несколько зайцев, но и платил переходом из статуса простого архимага и драконьего оборотня в полубожественные — сие не скрыть, среди сверхсущностей и сильных того или иного мира редки простофили, даже от интуиции подворотней швали станет сложно экранироваться... За версту фонить или светить маяком не буду, конечно, но вблизи да по косвенным признакам распознают. А если стать фантомом, аватарой или куклой-сибиро, то самому придется опять где-то шхериться и смотреть на мир через экран монитора — не хочу, столько упорства и мук вложено!..

Чиэшмиалтэль

Семь секунд держалось сумрачное облако, расширившееся до захвата клубами упавшего посоха и сверкавшее огнями изнутри. Сторожевая часть сознания посредством магического зрения, сфокусированного и усиленного редким амулетом, разбуженная среагировавшим на смертельную угрозу со спины, с тревогой наблюдала картину разрушений, сжавшись пугливым жаворонком, когда серые бугры опали поземкой, в мгновения ока сметя все следы развернувшейся баталии

Умей она шокироваться, непременно так и поступила бы, но увы, из-за запрета на мешающие бдению эмоции лишь констатация факта — после выпадения облака стелющимся туманом посреди "просевшей" породы межмирья стоял Солеан, тяжело и устало опираясь на... привалившись боком и облокачиваясь на спину угрюмого представителя семейства кошачьих ездовых. Левая рука висит плетью с зажатым в ней посохом, с одним кардинальным отличием по сравнению с ранее виденным — от появившегося рога во лбу драконьей головы шло божественное сияние неоднородного грязно-угольного цвета, сивые змейки разбегались от него на всю протяженность, бесследно тая седыми тенями рядом с границами исходящего от артефакта ореола. Осунувшийся и с кислой миной на лице, как будто мучимом жесточайшей мигренью и язвенным несварением желудка. Нутро, где-то там запертое, кричало о произошедших изменениях, но скудный перечень отслеживаемых параметров ничего предрассудительного не выявил, кроме факта исчезновения напавшего, причем бесследного, крайней усталости сидуса и примененного им артефакта с божественной мощью, искусно спрятанной до того.

Три секунды длилось затишье, а потом частичка в ужасе переключила свое внимание на творящееся за створками ворот, непроницаемых без доступа к паутине датчиков, существенно разряженных как с внешней стороны монстрами, так и с внутренней боем. Орда — огромное стадо, заполнившее треть горизонта, из-за которого шла очередная напасть — стена песчаной бури. Как перед уничтожением успел доложить последний сенсор, искусственной! Зародившись где-то на самом краю видимости, на пределе чувствительности сигнальной сети из соответствующих датчиков, заглубленных в толщу пустошей, волна по мере наступления поднималась валом, дуга грозилась переработать в непотребный фарш всех смельчаков, решивших отложить поиски укрытия.

Прибытие подмоги ознаменовалось секундной оценкой ситуации и скупыми командами красного мастер. Два дюжих рубер-пентвира, ультра-тринвир вместе с оставшимися пятью стражами его рубер-септвира и сеиром, сэром Тчангошэнем. Ультра?! Бывший неофит, инфрашь, стразу бы выпал в осадок от нахождения рядом с ультра, тренирующейся по собственной программе с жесточайшими нагрузками, но львиная доля сознания концентрировалась на удержании врат, а оставшаяся кроха удивляться прибытию лучевой элиты не умела. Ультра имеют свои критерии отбора лучших из инфрашек, и есть только дуовиры и тринвиры, в которых один или два стража перенимают опыт рыцаря — восьмой луч квартируется исключительно на территориях лунных баз и почти не афишируется, в отличие от нулевого, чьи школы действуют при каждом из семи лучей каждой из лун. Все прочие неофиты становятся стражами и проходят семеричный спектр, постепенно повышая ранг и широту умений. Из септвира Чиэшмиалтэля уже двое получили оранжевые шевроны и перешли в аурант-септвир, он надеялся стать следующим, приблизиться к божественному рыцарству и стать похожим на деки бравых орденцев в однотипной экипировке со знаками отличия, украдкой он грезил себя в качестве спектрального магистра со своим лунным чертогом в конгломерате ни где-нибудь, а аж Первой (сакральные имена всуе не упоминаются) луны.

Глава 6. Сражения

Тольрапт

Двойственность сыграла с ним злую шутку, разрывая на две половины. Одна испытывала черную обиду и ощущала себя преданной и выброшенной на помойку игрушкой, другая виновато раскаивалась в попустительстве и мягкотелости, считая словесное наказание излишне мягким. Всю четверку обуяло схожее дуалистическое чувство, терзающее ум и сердце.

— Тараска вылазит из глубин, когда вмешательство богов в дела обычных смертных нарушает установленное Всевышним Отцом равновесие, — сухо произнесла Кешниафа. Ее выцветший мысленный голос в ставшем пустым "зале" отразился гулким эхом, или это загудела пустая голова Тольрапта, сползшего по дверному косяку на холодный каменный пол. — Этот монстр неподатлив для обычной магии, а от божественной крупнеет и усиливается. Полагаю, остановленная Танпелардом здесь... в Ценге тараска изначально стремилась к почитаемому тут храму всех богов. Монстры уже вылупились и лезут... без моей с Танпелардом помощи местная бы...

— До срока ворвалась бы в храм! — Нервно перебил ее Танпелард, на высокой ноте выделив "до срока".

— Не факт...

— Прекратите спор, — выдал с чугунной головой Толь, отвернувшись от разрыдавшейся за широкой тумбой — акустика сокровищницы усиливала приглушенный плач, разнося его в каждый уголок.

— Не тебе мне указывать, лизоблюд! Праер х++, ++++++! — Сорвалась Кешниафа на личности и их происхождение от больных и увечных животных и...

Толь резко вскочил, со злости в кровь разбив костяшки о дверь, на последней осталась вмятина от аюуо — осененный оборвал поток чужой ругани, отправив в мошну соль-гарнитур. Чужой...

Толь в мгновение ока вывалился на теты, и после пары рывков в сторону свалился без сил, хватая ртом воздух Тени — во вне оказалось узилище, где до томившихся в нем не было никакого дела — брошенные тюремщиками люди страдали от голода и жажды, а узник с седыми космами уже окочурился. Теневые Тропы единственное убежище, куда без его, Толя, приглашения никто не ступит.

Солеан редко ущемлял их свободы, придерживаясь генеральной линии. Натура одиночки взяла верх, Тольрапт без помощи и незримой поддержки патрона психанул, не справившись с нахлынувшими эмоциями — раньше он не замечал за собой такого, раньше он обходил десятой дорогой подобных Кешниафе. Они... они все очень разные, и как только исчезло объединяющее начало, воля их хозяина перестала давить на подсознание, терпение лопнуло!

Хозяин!.. Сколь много смыслов теперь для него сокрыто в этом слове. Для них всех. Они могут обижаться, как дети, прогибаться или ломаться — он придет и рассудит, на все его воля. Но в том и загадка, в том и загвоздка, что хозяин попался странный, его мутные цели гнобили энтузиазм, а размытая граница между свободой и подчинением коверкала личность.

Для Тольрапта все ухудшилось и одновременно прояснилось. Тараски. Они прутся на поверхность. Сколько их вылезет из храмого холма? От одной единственной Шлехна будет обречена окончательно и бесповоротно. Она его прошлое — это его и только его проблема! Прав... Солеан, без прошлого нет будущего, нет Тольрапта. Слаженность и прочая х++ — индивидуальность важнее, вот и поступил, вот и отделился, привычно в одиночестве приступая к решению наиважнейших проблем. Умрет Шлехна — умрет и Тольрапт, останется квелая тень.

Косо глядя на умирающих узников, Толь сам себя ощущал узником. И тюремщиком. В голову пришла мысль как-то помочь бедолагам с проступающими признаками каннибализма на изможденных лицах, покопошившись, ушла — кто бы ему самому помог?! Хриплый смех вышел карканьем — тупик, ловушка! Нуждаясь в луарцах, он напрочь отказывался с ними сотрудничать. Все достигнутое подготовкой в межплановом особняке пошло прахом — у обычных бойцов праером не может быть ниндзя, приученный делать дело в одиночку.

Вывалившись с тет, преисполненный цинизмом Толь всадил поющий кинжал точно в сердце мордастого бугая со свернутым в детстве носом, рассеченной бровью и шрамом на левой щеке до уха — типичный уголовный элемент без пары пальцев и уха. Всем в камере была оказана последняя милость быстрой смертью, муки совести ниндзя не мучили. Оклемавшийся Тольрапт с трудом сдерживал свернутые в ауре силы — без соль-гарнитура перед ним во весь рост встала проблема размещения изъятой энергии.

Ругнувшись, Толь зашаркал вглубь, смирившись с потерей всех избытков при очередном выходе на теты и охватившей его болью от переусердствования в обращении с магией. Сцепив зубы, он пробирался сквозь кромешную темень, напрягая что есть мочи слух и надеясь услышать, как громадная туша прокладывает себе дорогу на поверхность — хотя бы одну он да выведет наружу раньше срока, и выведет в тронную залу, ибо зол на короля-труса, бросившего свой народ, как запахло жаренным. Соваться в храм себе дороже, зряшная потеря времени и сил.

Поиски неожиданно быстро увенчались успехом, а решение о том, как провести монстра, еще не созрело.

Танпелард

— Этот сукин сын!..

— Заткнись, Кешниафа, — остановил словесный понос Тан, не меньше ее шокированный поступком их праера, бросившего команду.

Подсознательно он был готов, но быть и получить ожидаемое разные вещи! Толь вылил на него ушат ледяной воды своим уходом... Нет! В том-то и дело, что он продолжал его чувствовать, просто прекратилась связь через эту нововведенную клановую инфосеть!

— Не ори на меня, +++! — Тут же окрысилась выбитая из колеи Кеш, которая по привычке сперва наломает дров, а потом разбирается, что к чему и от чего.

Тан быстро просек фишку и тоже предпочел лишиться бонусов соль-гарнитура, убрав опустошенные амулеты в мошну, тем самым отключаясь от внутреннего чата, как выразился бы Солеан. Меньше всего сейчас ему хотелось выслушивать истеричные бабьи возгласы, и он нашел в себе мужество предстать перед отцом.

— Явился занять мое место, сын? — Тяжело выдохнул барон, быстро поборов проскочивший нервный тик правого глаза. Призрачная форма сына не смутила его, только недавно получившего известия о смерти и еще не похоронившего по всем правилам пустой гроб.

К этому моменту Ценг зачистили от демонского отродья, и в малом зале заседал штаб, получая донесения и отправляя приказы на уничтожение сколотившихся групп мародеров. Жречество не было никем представлено, а женщины и дети находились под надежной охраной в жилом крыле замка и участия не принимали. Тану приходила шальная мысль явиться в гальюн, но сие низко и пошло, хотя сам он долгое время был вынужден сносить рядом Пелагею, часто копошащуюся в его зачарованном вещмешке!

Сенешаль замка схватился за сердце и вдыхал ртом воздух, командир гарнизона посерел, старшему брату изменило самообладание, а лица двух стражей и посыльного служки засияли почище дайма, правда, не обошлось без обмороков — глаза престарелого советника закатились, выдавая осведомленность в тайных делах господина.

— Ваш сын Танпелард Гапалерд де Цайшенг мертв, сэр Гапалерд. Я пришел воздать должное за погубленные по вашей воле плоды его семени, — бросая слова в лицо, словно пудовые камни на голову. Он смотрел в дрогнувшее лицо, пропустив мимо ушей нервный хмык братца.

— Вот как? Признаю оплошность, ребенок мог бы не дать совершить безрассудство, повлекшее глобальное бедствие. Кто за это воздаст моему сыну? — В своем духе ответил барон, уперев тяжелый взгляд в призрачное лицо с узнаваемыми чертами.

— Люди сами навлекли беду на свои головы, соблазнившись посулами демонов, — выдерживая отцовский взор. Тану было больно и горько, но выбор сделан. — В стране смута, барон де Цайшенг, Шлехна гибнет. Род Цайшенг либо займет королевский престол и наведет в стране порядок, либо всех без исключения перемелют жернова кризиса, я сказал! — Произнеся последнее на языке магии с вложением всех оставшихся сил.

Под нервный смех понявшего его старшего брата и буравящий взгляд отца расплывчатый силуэт ушел под пол, оставив за собой витающие отзвуки магии. Тан многое готов был простить и на многое закрыть глаза, но только не умышленное изведение не рожденного потомства — его бастарды имели бы права и свободы деревенского пахаря, однако отец решил перестраховаться. Выразись отец как-то иначе, и сын не по-солеановски бы сформулировал ультиматум, а поделился советом как с родным и близким, вопреки всему любящим, а не холодным и деспотичным. Сын не смог распознать в чувствах отца теплоты или мало-мальского беспокойства за его судьбу и наконец-то смог... что? Подарить реальный шанс на мечту, хотя поднимать королевство из развалин есть сущее наказание, а после устроенного показательного избиения богопротивного чудища, о чем штаб уже знал не хуже спасенного народонаселения, прямая дорога либо в короли, либо на плаху.

Разрубив семейный узел, Тан возблагодарил предусмотрительность — в бессилье крушатся лишь собственные кулаки да лоб. Пометавшись по подвалам, он с горечью воткнул поющий клинок в спину демона, вторым отсекая голову — выпитая сила кололась, но мысли резали больнее. Для Танпеларда клан Луара успел стать плохонькой, но семьей... да-да, пущай даже подобием!.. Победа над тараской — чем не ратный подвиг? А вскрытие демонического гнойника до наступления критической фазы разве не в счет?

Танпелард действовал, потому что не мог оставаться в стороне и рефлексировать, истеря почем халва, как выразился бы Солеан. Попранный кодекс чести бередил душу, слова Солеана порождали смятение — дабы как-то отвлечься от живьем поедающих чувств, Тан решился, закрыв глаза на стыд, на желание остаться в одиночестве... Толь луарец и ближе брата. Внутренне простившись с одной семьей, он просто не мог допустить раздрай во второй! Пусть случился разлад, бросать наедине с проблемой никак нельзя! Со своей пустяшной он с горем пополам справился, осталось всего лишь спасти Шлехну...

Утвердившись в мысли, что после удачи в Ценге можно действовать по накатанной и в Шлехне, Тан отчетливо представил себе Тольрапта, вложив собранную с трех слизеподобных демонов колючую силу в желание переместиться к брату.

— Тольрапт, — до хруста и крови сжимая кулаки. — Цайшенг должны взойти на вожделенный ими престол, для этого мне надо и в столице так же прилюдно победить тараску! — Намеренно идя на уловку — в мешанине его чувств практически невозможно разобрать подоплеку.

— Доведем до тронного зала, там и побеждай, — мысленно протягивая руку в ответ на полученный мыслеобраз.

Без действующей клановой инфосети они по-прежнему оставались луарцами, в случае крайней нужды имеющими возможность не только определить направление на друг друга, но пообщаться мысленно или встретиться напрямую, что и проделал Тан, пожертвовав воскрешением и одним полным восстановлением.

Пружинисто вскочив из позы лотоса, в которой с трудом дозвался Толя, Тан хрюкнул, сколь огромной оказалась особь, что разносила вдребезги каменный потолок природной пещеры, осклизлой, узкой и неровной. В три раза крупнее! И пробивает себе ход проскальзывающей между тускло и недобро светящимися рогами магией!

— Куда? — Повернув голову к Толю и обомлев — от собрата тянуло сдерживаемой болью, он еле стоял на ногах, упрямо закусив побелевшую губу, перечеркнутую кровавыми дорожками из носа, и убивая покрасневшими глазами плевавшую на них обоих тараску.

Дрожащая рука фантома с кровоточащими ногтями показала направление. Порывисто с присвистом вздохнувший Тан удержал язык в клетке. Выдохнул. Вздохнул:

— Срубим поющими клинками рога, монстр взбесится и попрет за нами, как привязанный. Мой левый, — непререкаемо.

Толь не возразил, первым бросившись выполнять задачу, молча.

— Кхм... — устремляясь следом за вихляющим и, тем не менее, опережающим собратом.

Рев оглушал, отдаваясь болью в груди и костях. Рога едва ли не в два или даже три танпелардовских обхвата у основания, поддались с большим трудом — призрачный вид и все же кое-как отработанная координация полета помогли сносно справиться с задачей.

Толь быстро сдавал, самочувствие Тана тоже оставляло желать лучшего — оба вляпались в слюну монстра, разъедающую тканевую броню и немилосердно жгущую кожу, но состояние Толь было плачевным еще до срезания рогов. Мир Тана сузился до собрата и преследующей их тараски, еще быстрее начавшей крушить камень в стремлении достать обидчиков. Помня о гордости, он проявил тактичность, подавая руку.

Воин водил отряды, прошел путь от охранника до начальника всего штата телохранителей, ему некогда было скучать, хотя он мечтал остепениться или завести детей. Были, были девушки, готовые родить для него сына или дочку и растить их на присылаемое содержание, лишь бы отец приезжал к ним раз в год на деку-другую, вообще запредельное счастье, если на месяц. Баронет отлично понимал, что жениться ему не светит ни при каких обстоятельствах — это первое, что он усек по достижению совершеннолетия. И сожительствовать ему по статусу не положено. Но дети!.. Отец покусился на святое!!!

Не раз Тан возился с сопливыми юнцами, как в среде своих подчиненных, так и среди подопечных. Толь внешне выглядел сущим подростком! И порой вел себя столь же импульсивно и категорично, однако от взрослого присутствовало соизмерение собственных сил с реальностью. Из-за гордости Толь мог загнать себя, но не принять прямо предложенной помощи, поэтому целиком отданный на откуп ситуации один из пары потоков Тана рассудил очень точно, молча предложив руку с однозначно повернутой кистью. Секунда колебаний и Толь принял предложение, крепко вцепившись в запястье. Тан, в свою очередь обхватив его запястье, тут же дернулся под наклоном вверх, в ранее указанном направлении уходя из-под носа догонявшего их монстра, и не удивился, когда собрат второй рукой метнул кунай в центр ноздри — позади раздался разрушительный по своей мощи чих, вызвавший обвал, разрушивший дно водоема со смердящей некротической энергией жижей, отдаленно смахивающей на нефть.

Солеан

Тошно, как же тошно! Меня мутило и колбасило не по-детски, перед взором мир выделывал кренделя. "Обдолбанный алкаш" — вынесло неутешительный вердикт одно из здравомыслящих ядер сознания, страдающего из-за отката. Куэо что мышцы, и конкретно Темпус сейчас нестерпимо ныло — разгоряченная топка протестующе кряхтела и трещала, выражая свое злое "фи" мгновенным перепадам, годящимся для закалки меча — только эта мысль примиряла с пульсирующей болью. Еще один зудящий очаг — куэо Лимб. Такое чувство, будто шмат мяса вынули, отбили бугристым полотком и засунули обратно, дескать, так и было! Болело нутро немилосердно, что не могло не сказаться на здоровье и бодрости человеческой оболочки, после случившегося, гм, слишком тесно привязанной.

Отстраненно отметил профессионализм четверок, одна из которых охраняла перца в красном, очень похожего на, эм, стилизованного японского самурая (в парадных одеждах, полностью прикрывающих хитрый доспех), а вторая сразу взяла меня в коробочку — ни один не принялся точить со мной лясы. Молча окружили и возвели куб. Стройные красавцы под два метра, эльфы с телосложением здоровенных богатырей в сверкающей чешуйчатой броне. Мне было все фиолетово, главное, чтобы меня не трогали. Это позже я узнал детали структуры их замечательного барьера. Отчасти он походил на обивку дверей моей первой родины — лист поролона приклеивается к деревянному дверному полотну, сверху прикладывается дерматин, обстукиваемый незамысловатым геометрическим узором из декоративных гвоздей. Отчасти на внутренности гораздо позднее появившихся надувных кроватей, только вместо нагнетаемого воздуха в полостях создавался вакуум. Принцип работы очень хитрый. Повреждение барьера с любой стороны равнозначно проколу воздушного шарика иглой, при этом внутренние стенки мгновенно прижимаются ко внешним, внутренний объем скачком расширяется, за счет чего дисбаланс давлений создает внутреннюю разрывающую силу. Потом под внешним давлением в разреженную область происходит ее сжатие — колебания быстро затухают. Эффект потрясающ.

Представитель третьего круга посвящения, красный командир (орденские ранги Чиэшмиалтэль умолчал, как и в целом о своем ордене сообщил крайне скудную информацию — одно название), тем временем, намагичил барьер за спинами прибывших. К слову, он принадлежал к расе драконорожденных, как ни удивительно! А из восьми стражей только трое могли похвастаться эльфийскими корнями, двое людей, гармонично смотрящийся в своем одеянии окультуренный орк и... пара дэвов! Эти имели фиолетовую кожу и вытянутую фигуру, они выглядели воинственно и вместе со своим колонной возвышающимся над всеми командиром, плотным голиафом под два с половиной метра, в ультрафиолетовых цветах смотрелись весьма грозно — до установки барьера я успел унюхать божественный дух. Эти трое рождены с божественными силами, а не достигали полубожественных или божественных высот сами, разрывая кармический круг сансары (в мире магии и проявленных богов это сделать гораздо проще, но и последствия соответствующие). Оставшиеся второго круга посвящения, я судил по одежде, принадлежали к расе людей, смешенной с эльфами и орками. Вопрос о том, почему такой вроде как мощный и скрытный орден щеголяет столь явными знаками внутреннего отличия, проплыл мимо — голова нещадно гудела.

Видимость снизилась до барьера, но я не расстраивался, наоборот, испытал благодарность — беспорядочное мельтешение энергий усиливало мигрень, плюс не надо будет махаться вместе со всеми. Серж аккуратно лег, я почти кулем свалился сверху, кое-как устроившись поудобнее на мягком боку. Так или иначе, я бы откосил от боя, а тут обо мне позаботились и сами вывели, преследуя свои интересы — как же, вдруг увижу жутко секретные техники?! А давление на временной поток я воспринял вообще за манну небесную — нагрузка снижала болевые симптомы, а долженствующие расшатывать колебания тонизировали.

Тем не менее, внешнего обзора я не лишился — разведмодули Аштарака отлично справлялись со своими функциями, исправно поставляя удовлетворительную картинку с, гм, межмирского перешейка.

Меня накрыла вселенская лень и апатия, впрочем, на похвалу управляющих Аштараком феям меня хватило. Да, со мной у них длительные перерывы чередуются с авралами, когда рвутся жилы и кипит кровь. Вот и сейчас они распрощались ради меня с крыльями, лишь бы только удержать вал и не дать никому скрыться. Я физически не мог им помочь, нуждаясь в затвердевании, в закреплении произведенных внутри изменений. Желание удрать и предаться неге было нестерпимым...

Кешниафа

Горестный вой Пелагеи, последовавший за исчезновением из инфосети Танпеларда, подействовал на бывшую чародейку отрезвляюще. Прикусив свой острый язычок, Кеш быстро успокоилась, обретя кристально чистый ум — этому в не малой степени способствовала усталость тел, физического и тонкого. Выволочка Солеана перечеркнула всю отраду, испортив результат упоения охотой на демонов — в мгновение ока вспыхнул пожар, к сожалению, поздно исчерпавший себя.

Угрозы Солеана ее не испугали, она давно научилась философски относиться к жизненным неурядицам, закалившим ее, хотя в момент произнесения им речи страх сковывал. Да, Кеш могла покрыть всё и вся изящной словесностью, выражая свое мнение и отношение, часто при этом перегибая палку и грызя опосля ногти с досады. Вот и сейчас от его взрывного характера пострадало дело. Впрочем, ни унынию, ни тем более истерике или панике она предаваться не собиралась — повод отсутствовал. С высоты прожитых лет угрозы "роспуска на волю" пусты без стирания личности или памяти, а в этом вопросе Солеан крайне щепетилен. Она привыкла расставаться с друзьями и смирилась — почти... — с отсутствием рядом любимого, разрезание возникших привязанностей Кеш успешно переживет, хотя периодически будет скучать, как по...

Просто ее дьявольски бесила быстрая череда серьезных событий. Не успела отдышаться, как оп-ля, снова марш-бросок в неведомые дали. Нервировало отсутствие возможности расслабиться в тенистом лесу, бесцельно поплутать в зеленой роще. Эм, способ разрядки Солеана ее плохо устраивал.

— Спокойно, Пел, — ледяным тоном, транслируя в инфосеть пробирающий до костей мороз. Судорожное хватание воздуха возвестило об удачном воздействии. Кеш закрепила успех:

— Передай мне мнеообраз событий, — последовала просьба-приказ.

Захлебывающийся всхлип и... Кеш чуть было не растворилась в блаженной любви, излучаемой звездой в грезах Пел. Она прослезилась и устыдилась своему бытию пасмурной тучкой — ей передали гораздо больше запрошенного, нечто сокровенное и весьма трогательное. Только двойственность сознания спасла Кеш, чьи представления встряхнули, словно коробку с пуговицами. Усилием воли — она скривилась от приема, подчерпнутого в учебке Солеана — отогнав трансцедентальное, пролетела интересующую ее часть и впла в ступор. Ну как эта клуша могла не заметить все признаки, буквально намалеванные на ее напарнике?! Но разозлиться на дуреху почему-то не вышло, зато со всей очевидностью стало понятно, из-за чего так вспылил кай. Поделом им досталось, но по ее мнению слишком мягко!

— Прими меня, — сохраняя остатки воли. Ради себя, ради Пел.

Та безропотно подчинилась, воспользовавшись клановой способностью в качестве принимающей стороны, однако при появлении златоглазки еще пуще залилась слезами.

— Пел, соберись! — Но встряхивание не помогло, а злиться по-настоящему не получалось.

И язык не поворачивался покрыть ее отборным матом или по привычке излить ядовитый сарказм, уколоть, высмеять. Зависть? Ревность? Дело прежде — слово кая жжет. Тут женщина с девичьим обликом со всей ясностью поняла — стоит отречься, как угрозы обретут силу, и она действительно станет принадлежать самой себе, всамделишно, как мог бы сказать Солеан. И не гомункулов он получит, а в искусственной утробе взрастит настоящих детей, их детей, плоть от плоти их. Тут ее и проняло! Она не заметила, как осела роскошной попой на валяющуюся цепочку с хрупким кулоном из переплетения паутинкой серебряных волос и гравированного по всему ободу кольца, как поставила шишку на затылке...

Рядом смолкли, мелко задрожав.

— Ц! — Злясь на себя. Гулкое колебание породы известило о колоссальном отставании. — Вставай, Пел! Раздери меня черт, мы обязаны помочь парням спасти Шлехну! Слышишь?!

— Уа, — часто-часто заморгав.

Не дожидаясь большего, Кеш схватила напарница за руку и сиганула на теты.

— Вот какая из себя тараска, — передавая по инфосети сжатый мыслеобраз. — Надо во что бы то ни стало и быстро прочесать подземелья под храмовым холмом, а потом каждую найденную вывести за пределы города прямо на армию нежити, ясно?!

— Д-да...

— Извини, — остановившись.

— Н-ничего, — пролепетала неожиданно последовавшая ее примеру Пел, начав дыхательную гимнастику для успокоения и прояснения разума, настройки на выполнение поставленной задачи, как учил Солеан.

— Сканируем по кругу, — скомандовала шатенка, подобравшая златая кивнула с поджатыми губами и недобро сверкающими очами.

Удовлетворительно кивнув, Кеш бросилась посолонь. Спешка до добра не доводит, но у них банально не оставалось времени, плюс сама она плохой сенсор — виновата ее горячность и вспыльчивость, тогда как требуется терпение и внимательность, не являющиеся ее добродетелями.

— Я к ближайшей, проконтролируй меня. Пожалуйста, — добавила Кеш, после комплексного пакета от Пелагеи просто не смогшая себя с ней повести по своему обыкновению. Нашедшая аж двух монстров напарница угрюмо кивнула, проскользнув мимо по собственной Теневой Тропе.

На секунду зависшая Кеш, справившись с собой, потратила еще одну драгоценную крупинку времени на стратегию и тактику. Боль обязана быть столь сильной, чтобы тараска отвернула от кострища, что горит в конце пути, обещая сытную еду. Кеш в безумстве своем истратила два полных энергетических восстановления, и теперь оказалась в крайне сложном положении — нехватка маэны.

— Третья! — Хладнокровно воскликнула Пел, когда Кеш подбиралась ко второй.

— Обойди все, — отозвалась шатенка.

— Ок, — по-солеановски ответила златовласка.

Простое отрубание рогов уже не сгодится. Кеш решила пойти проверенным собой способом, воспользовавшись постоянным и сильнодействующим раздражителем. Для этого ей пришлось потратить драгоценное время на сплетение двух инфэо в единое целое, двух пар чародейских заклинаний, если точнее.

Двойная радужная стрела получилась на загляденье пробивной — три минуты стоили того! Первая сине-фиолетовая витая стрела заморозила ложное веко и смутила монстра, вторая черно-белая угодила в беззащитный глаз — ослабленные некротической энергией ткани пробило силовое поле, глаз вытек. Сразу следом иморфная масса, сжатая электрическим обручем, полетела в раскрывшуюся ноздрю — помесь бесконечной кислоты и электрического дыхания плевалась заряженными молниями кислотными каплями, причиняя малую, но крайне раздражительную боль. Нить подпитки явно указывала на агрессора. Потерянное время того стоило! Второго монстра она зацепила гораздо быстрее, почти полностью опустошив соль-гарнитур и два резервуара из трех, иначе она рисковала не продавить иммунитет твари.

Пел тоже зря времени не теряла, и оказалась везучей — зацепленный по тому же сценарию монстр бежал, сметая стены и опоры одного из нижних ярусов катакомб, из-за чего быстро образовал свору преследователей.

Кеш смирила гордость, попросив Пелагею протащить ее вперед, образовать круг и воспользоваться клановой способность полного восстановления — энергия на поддержание усиленного и максимизированного инфэо с увеличенным временем действия и дальностью улетала как в трубу с нее диаметром, а их у нее два! И плюс все ее перетружденное тонкое тело страдало, порождая у физического острые фантомные боли — Кеш крепилась, как могла. В итоге Пелагея, не принимая возражений, забрала нити инфэо, взамен передав Кеш немного маэны — та покорно передала инициативу, подчиняясь доводам разума — связанное с конструированием и инкантом совершенно новых инфэо перенапряжение организма резко ухудшило ее состояние.

Монстры топтали редколесье, и Кеш шкурой ощущала, как стонет под ними земля, по которой стелилась некротическая поземка от расплющиваемой нежити и попадавшихся живых — неизбежные потери. Ее дерево шаталась от беготни трех монстров, буквально оставляющих за собой жуткую борозду шириной в десятки метров!

Отдышавшись и восстановившись, сцепившая от боли луарка гордо... болтом вылетела из древесной кроны. Памятуя о наставлениях Солеана и уловках Толя, крохотными точечными ударами поражавшего жизненно важные органы, Кеш не мудрствуя лукаво пропустила через по гарду воткнувшийся в затылок монстра поющий меч громовой импульс, для пущей убежденности накрутив метамагию: усиление, максимизацию, удвоение.

Удивляться роскошь. Отметив, что большая часть разряда ушла по кости и коротнула через рога, Кеш дополнительно повысила круг инфэо — толики проскочившего электричества хватило для превращения злобного зверя в стельку пьяное животное, +++ ложившего на свербение в носу.

Вторая и третья попытки принесли больше пользы — монстры свалились, конвульсивно засучив конечностями. К этому моменту ощущавшееся со стороны парней мельтешение прекратилось — на полпути от королевской крепости до кафедрального собора тараска остановилась, прочертив на горизонте полосу пыли, на фоне окутанных дымом пожаришь совсем незаметную.

Кеш благодарно приняла очередную помощь Пелагеи, за ручку отведшую ее в изолированное убежище Толя. Тот поступил аналогично, сделав шажок на тетах, и вывалился следом, таща израненного Тана. Перед тем, как провалиться в забытье, она увидела, как метнувшаяся Пелагея влила в Тана живительную энергию и отрубилась.

Четыре бессознательных тела в темной и тесной коморке. Четыре луарца, сражавшихся во имя будущего клана. Четыре полубога, еще не вошедших в свою силу. Четыре породнившихся души, прикипающих друг к дружке.

Солеан

Ну, эпическая битва, ну захватывающее зрелище, ну да, заразительно сражались, с огоньком. После я насчитал четыре четверки, помимо охраны из женского пола кого-то из третьего круга красного посвящения — это вторая волна подмоги. Была еще и третья — шесть четверок остальных цветов. Получилось прямо как в детской считалочке "каждый охотник желает знать, где сидит фазан", и раз элита в цветах ультрафиолета, то инфракрасный соответствует зеленым новобранцам, хех.

Толпа народу действовала на изумление слаженно — мне даже взгрустнулось и стало печально, ибо мои балбесы, дай-то бог, лет через семь так смогут, если продолжат тупить. Судя по всему, объединение в многоголовую гидру в ордене не практикуется — таково было мое первое мнение, сменившееся после наблюдения за стражами и вышестоящими орденцами, работающими четверками.

Третья волна, кстати, пришла на место издохшей бури — зверье попалось суровое и не единожды тертое сим явлением, при естественном происхождении гораздо злее. Санрайз и Веридес предоставили оговоренный объем без проволочек, но с подтвержденными потерями — без цепи ретрансляторов нечего и думать об использовании этого источника за пределами Грианкорда. Буря потрепала задние ряды, и до накатывания третьей волны погонщики не успели вмешаться, зато после играючи — по крайней мере, так виделось через разведмодуль — исцеляли раненных монстров.

О, одни атаковали красочно, пуская ветвистые разряды, трескучие шары и гулкие лучи, другие, кто подревнее, экономно расходовали свои ресурсы, поражая без пестрых визуальных эффектов.

Но все разбивалось о радужные скалы. Семь четверок выстроились вперемежку, спектром. Четыре опорные точки без продыху поливали тварей знакомыми мне стрелами, только с густым сиянием соответствующих тонов. Дружные выстрелы вздымали переливающуюся стену, препятствующую побегу из обратившейся против них ловушки — летающие сбивались прибывшими вместе с четверками тройками, по образу и подобию виденной ультрафиолетовой. Младшие подстреливали, старший пускал заряды в барханы, останавливая самых юрких, прорывавших оцепление. Третьим запирающим рубежом был ультрафиолетовый третьего круга посвящения — об него ломались погонщики. Его младший собрат, кстати, отрывался по полной. Пока два дэва-лучника страховали его, мужик с двумя секирами в руках крошил тварей до состояния фарша — версия берсерка оказалась несостоятельна из скупого расчета каждого удара, вытягивающего жизненные силы из поверженной жертвы (у других некоторые воскресали аки фениксы, ловко прикидываясь куском жаркого и нападая исподтишка). Еще один красный квартет избрал тактику карусели: лучника прикрывают два мечника со щитами, последний с надежно защищенной спиной и боками рубиться впереди; смена происходит с точностью часового механизма — правый мечник неразборчивым способом вытаскивает лук с колчаном, левый достает оружие ближнего боя, а на его место встает лучник, причем каждый поворот у бьющегося впереди разное оружие (ловкачи совмещали тренировку). Командир Чиэшмиалтэля исключительно им и занимался, вначале откачивая, затем опрашивая, а его подчиненные усердно рвали тетиву — прорвавшихся била охрана драконорожденного, простоявшего весь бой не шелохнувшись и с закрытыми глазами (на язык рвалась ассоциация с пауком, держащим все нити мобильной связи).

Додавили орду четвертой волной — прибывшие семь разноцветных самураев методично продвинули до дальних позиций какую-то бяку, через разведмодули воспринимаемую за поднимающийся от песков жар. С пленными у них вышел полный облом, хотя не факт — могли быть наблюдатели, как я, в последний момент отдавший приказ ретироваться (вовремя предугадав, когда орденцы рассыплются горохом, тщательно обследуя горизонт). Аштарак вновь нырнул глубоко в гипер, спрятавшись.

Спустя полчаса по Найшеру с момента моего заточения внутри куба (снаружи набежало часов шесть изнурительной битвы и еще четыре натикало при поиске и сборе трофеев на поле битвы и уборке всех следов до девственных барханов), ко мне обратился красночешуйчатый, безапелляционно заявив:

— Вы пойдете с нами до выяснения.

Глава 7. Забытье

Солеан

За минут пять предощутив окончание срока пленения, по-стариковски кряхтя, поднялся, опираясь на заботливого Сержа, и ручками отряхнулся. Создавая миролюбивый образ, позволил Сержу свернуть посох в браслет на мою левую руку, которая уже чесала его за левым ухом, пока правая тянулась ко второму. Внутри фамильяра не переставая рокотал громкий мотор, приносящий мне облегчение. Тиская раэкапу, едва не забылся.

— До Найшера, — поправил я, преодолевая усталость.

— Нам запрещено вмешиваться в мирские дела, — через дюжину секунд произнес тем же тоном немигающе смотрящий на меня драконорожденный. — Идемте с нами, ваше добровольное сотрудничество упростит взаимопонимание.

— Значит, я прошу в срочном порядке найти тех, кто вмешается, и после пролью свет на случившееся тут, — вежливость не мой конек, приходилось прилагать усилия. — Извините, но после сражения я устал и туго соображаю, будьте любезны, ступайте с миром, отдых у вас меня мало прельщает.

— Я вынужден настаивать на своем приглашении, сидус Солеан кай Луара, — по его сигналу моя переставшая числиться квадратной коробочка ощетинилась нацеленными в мою сторону луками. Знакомый эльф дернулся, но пикнуть против начальства не посмел. Серж низко зарычал, нервно дергая кисточку хвоста, скрывающую разящий стреловидный кончик.

— Поймите, я не отказываюсь с вами сотрудничать, но в данных обстоятельствах ваша настойчивость обернется крупными неприятностями на наши с вами головы. — Мне жутко как не хотелось представляться как владетельный граф стер Веридес сол Санрайз — полностью назвавшись, я выйду из их юрисдикции, выиграв эту дуэль, но ведь хрен редьки не слаще, еще начнет опекать какой-нибудь орден Семизвездия, подкараулит да зазвездит мне по самое не балуйся. — Найшер отчаянно нуждается в компетентном специалисте вашего уровня, уважаемый, или бойцах их класса, — скашивая глаза в сторону целящегося в меня.

— Сообщите нам то, что собирались, — уклонился драконорожденный, не отворачивая пристального взгляда. Будь моя воля послабже, вывернул б наизнанку и не почесался, причем, хех, согласно инструкциям.

— По глупости я угодил в расставленную ловушку с четверным дном. Вначале меня пытались удавить вакуумным шаром, по его распаду сразу же атаковали саблезубые ежики, утыкав мою защиту иглами и сплошняком залив поверхность клейкой слизью с повышенной ядовитостью и разъедающими свойствами. Я опрометчиво не изменил намерений обратиться за помощью с Найшеровской проблемой к стражу ордена Семилунья Чиэшмиалтэлю Кацуэн сол Вадабор, специально орденом со мной познакомленному. Смерть преследовавших меня тварей от стрел стража спровоцировала наложение печати посмертного проклятья, сумевшего сильно потрепать попавшихся в тонко рассчитанную и великолепно исполненную западню. Я пока понятно изъясняюсь?

— Продолжайте, — слегка кивая.

— В соседней галактике Грианкорд правят балом вампиры, в ее правом рукаве совершенно точно. Межмирье туманно и безжизненно, звезды и планеты угнетены. Недавно в их вотчине высадился, скажем так, десант богов и им соболезнующих, успешно захвачен плацдарм, — речь давалась все с большим трудом. — Ни в первый визит, ни во время свободной охоты рядом, ни по пути сюда во второй раз я кроме шныряющих бестий ничего и никого подозрительного или знакомого не заметил. Выставившая специально на меня капкан сучка принадлежала к расе живорожденных вампиров, о чем позволяет утверждать наличие специфических расовых признаков. Насколько я понял, по не свойственной моторике и некоторым другим нюансам, она относительно недавно переступила божественный порог, при этом архетип внешности сменился на мужчину-эльфа. Плюс учтите следующие предпосылки: сведения о столетиями непрерывно проводимом в Найшере некромантическом ритуале с божественной и демонической составляющими; сведения о моей встрече с представителем вашего ордена и ради этого сниженной планкой безопасности отдельно взятого перехода; известные ей из Грианкорда сведения обо мне... — тут я не смог удержать эмоции, подозревая Найбайвера в сливе информации. Не укрепи я свою внутреннюю структуру после нашей с ним встречи, результат вакуумного насоса получился иной, сродни вечной батарейки — прущая тогда из меня энергия по раз от неожиданности проторенной дорожке высасывалась бы весьма долго, пока я чего-нибудь не придумал и мелкими шажочками не реализовал. Да, мнителен и не верю в совпадения, худшее не сбросить со счетов.

— Мы подумаем над вашими словами, пройдемте, — приплетая жест рукой, типа, а вдруг доходчивее станет? Радует поведение, не свойственное стражам правопорядка и пограничникам. Что и как им обо мне стало известно?! Сплошь вопросы.

— Мне хватит недели отлежаться и три дня на подготовку, — продолжая гнуть свою линию. — Я даю этот залог, — идя на уступки и непослушными пальцами вынимая рог изо лба, — и слово, что вашу разведывательную команду за час в целости и сохранности доставлю к ближнему к вам правому рукаву Грианкорда и по первому требованию обратно сюда. Я клянусь в непричастности к попытке вторжения и абсолютному незнанию о ней, — видя всю ту же упертость, пришлось призвать в помощь толику магии, отразившей мое плачевное состояние. — Стелларит создан из здешнего вампира, содержит метку времени и места близь Айша, поможет выявить остаточные следы — вам сподручнее с ним обращаться. Проявите его силу на дальнем краю этого поля битвы через деку по Найшеру, я приду, и отправимся в Грианкорд или к вашему гостеприимству. — Уй-ё! Я ж выболтал о божественнности, п.. кранты легенде о милом маге, забредшим в чащу цветочки понюхать! +++! Угумс, аленькие такие, цветочки-то, и блестят по свежести на солнышке, а уж как благоухают, силушкой-то, ммм...

— Какого вмешательства в дела Найшера вы хотите? — Пророкотал голиаф. Я был совсем не в том состоянии, чтобы выявить присутствие кого-то кроме красных, мимолетное удивление закономерному явлению после услышанного вышло естественным — уе.. завалить божество и, не отходя от кассы, сварганить и поверженного кристаллик, сё дорогого стоит! Хана мне, коли прознают о на самом деле сожранных мною девяносто девяти процентах. С их стороны тоже стало сюрпризом заявленное — косвенно расшатываю свою конспирацию, а что делать? Если я лягу, то не встану — берите мою тушку все, кому не лень, и ставьте бесчисленные опыты и анатомические вскрытия, держа в подобии комы. Мля, и объяснение промашке нашел, совсем мозги не варят уже, и кашица к стенкам пригорает, у-у-у...

— Достаточно удачно обронить камешек в шестерню, застопорив механизм до прихода бригады монтеров, — иносказательно выразился я, ногтем с ладони подкинув стелларит невысоко вверх и проследив за подхватом и плавным полетом к протянутой руке элитного орденца. Камень светился мутным потусторонним булькающим светом, разбрасывая тени теней хищников — для более близкого описания у меня не находилось слов. Все верно, им не с руки привлекать чужих, в смысле, не из ордена Семилунья. Если вскроется их прокол, то на местной политической арене им несдобровать. Я правильно сделал, не поверив в их непогрешимость относительно запрета на вмешательство в дела охраняемой грозди миров, как они тут именуют галактику. Элитная тройка пришла в числе первых — не будь я сейчас такой развалиной, сразу бы обратил внимание на сей момент. И да, я надеялся, что раз создал стелларит, то по возвращении смогу выявить и устранить постороннее вмешательство в его структуру — не хотелось бы лишаться столь ценного трофея, а при малейшем подозрении ему одна дорога — на торги! Эта сучка преподала мне развернутый урок, я зарекся отправлять существ класса "божество" и выше в свой Лимб, разоренный ++++++! Хочу иметь у себя воплощенное напоминание, чтобы помнить о безрассудстве и потерянной внимательности, чтобы вкладываемое в собственное развитие плотнее утрамбовывалось.

— Хорошо, — вновь взял слово драконорожденный после тайного сигнала голиафа (я это уловил на уровне предзнания, драйвера прочих рецепторов нуждались в перекомпилировании). — Я принимаю ваше предложение и вашу магическую клятву, сидус, — давая знак опустить луки и убрать оружие. — Встретимся через десять суток по Найшеру, — голосом, сулящим страшные кары за неисполнение с моей стороны устного договора с ним.

Воспоминания о том, как моя бессознательная тушка сразу после этих его слов свалилась на подставленную спину Сержа, и как он подтянул ее хвостом и доставил в Аштарак, я узнал от него же. Моему фамильяру не препятствовали, к чести орденцев никто из них не дернулся в мою сторону и не воспользовался ситуацией с моей слабостью, но им хотелось, глаза старших страсть как желали ревностно исполнить служебный долг, послав +++ +++ дипломатию.

Пелагея

Бескрайнее небо светилось уныло. Ни звезд, ни земли, голое пространство. Пелагея успела испугаться, прежде чем заметила еще три облака. Они, как, оказывается, и она, сами испускали слабое монотонное свечение.

От пришедших видений случившегося облако встрепенулось, разметав клубы — некая субстанция быстро и бесследно истаяла.

В прошлый раз облака были тучами, собственной тяжестью придавленные. Теперь каждое облако имело больше индивидуальностей и окрас из теплых тонов.

Превалировали стеснение и растерянность. Пел роилась вместе со всеми, ни к кому не приближаясь и шибко ото всех не удаляясь, иначе чувство одиночества вырастало до монструозных размеров.

Неожиданное пробуждение ознаменовалось стоном, так х++ ей никогда еще не было! Болит все от мизинцев ног до макушки, ноют кости, о количестве которых в своем теле она ажно не подозревала, хотя сколько раз в учебке их ей скрупулезно пересчитывали учебным оружием.

Продышаться не дали — живот скрутило так, что дыхание вообще сперло, только ртом и хватала секунд десять воздух, пока в легких не начался настоящий пожар, а в глазах не заплясали искрящиеся разноцветные пятна. Мозг самостоятельно извлек вид бочки с застарелой водой и кулька с питательным южноземельным изюмом, вытеснив мельтешение цветов. Они с пробуждения ничего не ели!!! Эта мысль затмила все на свете.

Скорее-резвее-ХОДУ, кушать-есть-ЖРАТЬ!

Затекшее тело пребольно кололось, суставы трещали и не гнулись, мышцы не сжимались.

Огромная пузатая бочка могла легко вместить девушку целиком, она устояла, когда всем весом повисли на ее краю, начав жадно пить. Очередная судорога скрутила присосавшегося к ней водохлеба — бочка была бесстрастна, проведенные в темном и плохо проветриваемом помещении годы убили тайную надежду на то, что когда ее наконец-то выхлебают, то вновь заполнят молодым игристым вином, аромат которого постепенно отбирала пресная вода с химикатами, убивающими жизнь.

Булькая и часто облизывая все еще пересохшие губы, Пелагея добралась до заветного кулька. Зубы хрустели попадающимися косточками, что трясущиеся пальцы сумели доставить в чавкающий и давящийся рот.

Очередная судорога рассыпала драгоценную еду из мешочка по холодному каменному полу, благодаря чьей-то предусмотрительности чистому.

Измученная не могла сидеть — выпуклые и упругие ягодицы сморщились и нещадно саднили, теперь, когда устроенный нервами болезненный гомон в теле распался на очаги. Что-то горячее затекло между ног. Завоняло гноем. Застонавшая Пел вспомнила, как не успела увернуться от слюны тараски, опалившей ей зад и поясницу.

Живот по-прежнему крутило, но чувство голода умерилось от разбухающих в животе сушеных ягод, и хватательно-глотательный рефлекс угас. Какое-то время Пелагея тупо лежала в скрюченной позе, в тесноте не имея возможности вытянуться. Играющие мучительную симфонию очаги боли медленно, но верно приглушались, становясь относительно терпимыми.

Спустя энное количество времени голова чуток прояснилась. Пелагея осознала, что с ее трусливым побегом облачный рой распался, каждый упал в свой личный кошмар. В ней еще оставались силы, собранные пробудившим ее голодом. А остальные в себя не пришли.

Кешниафа бредила на незнакомом языке, мотая головой и всякий раз кривясь от боли в обслюнявленном монстром боку и правой половине головы. Танпелард вообще выглядел куском гниющего мяса, незнамо как дышащего — точно, это она сумела малеха подлечить его тело, лежащее на единственной кушетке лицевой костью в потолок. Тольрапт валялся рядом, в свете оставленного ею при первом осмотре магического светильника, автоматически явившего тусклый сумеречный свет (она тогда посчитала, что дышать всем четверым будет невозможно, если жечь свечи или обычный фонарь, и сварганила светильник из кулона с обработанным чистейшим алмазом), едва Пел по памяти поползла к воде, его руки и лицо под кровавой коркой выгляди по-стариковски высохшими и морщинистыми, а едва с присвистом дышащее подростковое тело крайне исхудалым — одни кости выпирали из-под одежки.

Воняло нестерпимо, однако желудок Пелагеи напрочь забыл о существовании рвоты, не желая возвращать добытое. А вот рассудок... терялся. Девушка, едва осмотревшись, провалилась в спасительное забытье, рывками возвращаясь, когда одна из рук затекала или случалась судорога.

Еще дважды желудок Пел заставлял ее давиться едой и питьем — на третий раз она подгребала ко рту рассыпанный изюм и ореховую смесь, жуя всухомятку, как ни странно не имея сил двинуться. На четвертый раз девушка вполне осмысленно, едва разлепив веки, нашарила бурдюк с витаминизированным и наваристым бульоном, так же консервированным алхимическим путем (Толь не распространялся на тему, у кого украл). Пальцы и губы с челюстью слушались, следуя установке желудка, они не дали пролиться ни капле живительного раствора, вызывающей жар холодной волной льющегося в ненасытную бездну. Ее тело успешно латало себя, чего нельзя сказать об остальных луарцах.

Глядя на балансирующих у самой грани, Пелагея терялась в своих чувствах. Плакать? Торжествовать? Бороться и не сдаваться? Она не смогла до них дозваться или еще раз выйти в то бесконечное небо. А когда попыталась обратиться к магии и обнаружила, что ничегошеньки не получается, то ударилась в панику и упала в обморок, только из-за головного обруча не набив шишку на виске.

Очнувшись, Пел горько заплакала, голод понукал поесть, но кусок в горло не лез. Перегорела! Надорвалась...

Совесть запретила пить из пригубленного бурдюка, когда все слезы выплакались, а живот скрутил очередной голодный спазм. Как бы она не зажимала нос или отворачивалась, луарцы вот они, лежат присмерти, брошенные.

Громко всхлипнув, Пел не смогла пролить ни слезинки — все уже вышло. Брошенные...

Удивительно, истерики не случилось. До белизны сжав губы в полосочку, Пелагея поползла к умиравшему, чье дыхание затухало, а сердцебиение все чаще запиналось — в тишине любые звуки громыхали набатом.

Пел не желала думать о том, чтобы сдаться. В Пек-Блэ она все вытерпела, дойдя до конца и успешно завершив возложенную миссию — детали не суть. Она порвала со всем миром, остались трое, какие-никакие, а родные... любимые или нет не важно, она достаточно с ними сблизилась, чтобы родными, тем более других не осталось... И единственные родные умирают! Вернее один, что в самом критическом состоянии. И кроме кормления она совершенно ничем ему помочь не состоянии. Ну, почти.

Стараясь делать короткие вздохи и не обращать внимания на свой зверски голодный желудок, на боль в ягодицах и малую нужду, Пелагея со свойственной ей вдумчивостью осмотрелась и, найдя подклад, приподняла грудь и голову Танпеларда, попутно вскрыв все струпья, выпуская жгучий гной. Разодрав какую-то тряпку чем-то из кучи убранного от Тана металла, измученная девушки, терпящая боль от кислотных ожогов на руках, стала оттирать тело, начав с груди. Ткань быстро расползалась, требовалась сноровка, чтобы впитать ею расползшуюся по телу слизь тараски и засунуть результат в горшок.

Пел едва успела проконтролировать разрушение лежака — вытекшая жижа разъела деревянную раму. Отстраненно отметив верность выбранного способа — Тану чуточку полегчало после того, как основная масса слюны монстра была с него счищенна. Магесса вспомнила об антисептических свойствах мочи и с трудом справила малую нужду прямо на больного, гоня от себя отвращение и прочие сорные мысли. Помыв свои руки в струе, чтобы не отравить бочку, Пелагея набрала сразу несколько емкостей с водой. Одной из них она сразу воспользовалась в соседней комнатушке, где разделась и смыла то немногое, что мешало заживлению ран на попе и пояснице.

Пелагея запретила себе думать о томм самом месте и последствия своего побега. Оба своих потока она озадачила способами облегчения текущего положения, а не размышлениями о регенеративных возможностях, возвращающемся видении в инфракрасном и ультрафиолетовом спектре.

Девушка не спешила одеваться — ее лохмотья испачканы, слюна разъедает броне-ткань, лишенную магической подпитки, медленно, но верно разрушает волокна. Холодно и голодно... Вскрыв второй килограммовый кулек с ореховой смесью, она начала усиленно пережевывать, запивая водой. По мере насыщения по телу распространялось тепло и уже порядком подзабытая сытость. Увлешкись, она и не заметила, как стрескала половину. Охнув и ругнувшись, Пел повытаскивала бурдюки с питательными бульонами и вином, отыскала скудную аптечку, где хранился вожделенный медицинский спирт.

Помощь тяжело раненным ее не учили оказывать без магии, поэтому закончившая общие приготовления девушка уделила время на обдумывание, а не на вредную суету. В итоге бульон вливался по веревочке, засунутой в горло. Аккуратная и более-менее оклемавшаяся от собственных ран Пелагея пролила мимо очень мало. Чуток в глотку Тана, чуток Толю, повтор, повтор. Мелкому она влила ровно в два раза больше.

Разобравшись с критическими, медсестра раздела Кеш, отволокла в соседнюю комнату и обмыла тряпками, смоченными в вине — за это время слизь расползлась до трех четвертей. Истратив целый кувшин, Пел убедилась в его малой эффективности супротив ее мочи. Поэтому она постаралась влить в себя побольше этого бесполезного для наружного применения напитка.

Ступни и кисти жгло. Несмотря на всю экономию, воды расходовалось много — мытье пола пришлось сделать из-за Тана, которого пришлось отволочь и положить на голые камни, уже чуток подъеденные. Работая как вол над перестановкой, Пел смогла уложить заживо гниющее тело прямо. Истратив последние тряпки и вырезав поющим кинжалом незапачканные слюной тараски куски их одежки (а раздела она всех), валящаяся с ног Пел аккуратно помочилась на Тана, начав с лица. Жутко неудобно, стыдно и отвратительно, а что делать?! Продезинфицированными таким образом руками она дожевала орехи сама, и влила остатки бульона в... родных, начав с Кеш.

Пелагея не считала летящие часы. Покормив, отрубилась. Поднялась по зову, через силу заставила себя разделить пузырь на двоих, потом нашла силы на то, чтобы напоить бульоном, и самой напиться воды. Когда второй и последний бурдюк кончился, Пел чувствовала себя вполне сносно, боль растворилась, став привычной, донимавшая усталость вытеснила мысли о магии, заменив их острыми желаниями отоспаться и отмыться в баньке. Описать, покормить, прикурнуть, повтор, повтор.

Прилагая силу воли, Пелагея тщательно пережевывала запасы пищи, сплевывая в бурдюк, где на вине разводила питательный раствор, вливаемый в постепенно идущих на поправку больных. После первого раза бред у Кеш не повторялся — из-за потерянного времени слюна тараски ухудшила ее состояние. Зато вскоре начал периодически метаться Толь, кожа которого разглаживалась и понемногу розовела.

Запросы росли, а еды становилось все меньше — как-никак она раскочегаривала четыре топки, а убежище рассчитывалось на один непритязательный рот, и магия все никак не возвращалась. И смрад стоял просто ужасный, а количество нечистот росло в прогрессии. В конце концов, Пелагея решилась на рейд по воздуховоду, чтобы опорожнить еще целые горшки и выбросить скопившийся мусор, изъеденный необоримой слизью.

Насобачившись после дюжины "ползок", сведшая все свои мысли до заботы о нуждающихся в еде и питье, Пелагея решилась на длительную разведывательную вылазку. Никто из троих так ни разу и не пришел в сознание ни во время процедур по описыванию или кормлению, ни во время ее чуткого из-за обострившегося слуха сна, превратившегося в дрему наяву из-за Толя, то и дело вскрикивающего и кого-то отчитывающего за пропущенную ловушку, смачно так отчитывающего, от души. Ей самой больше так и не удалось нормально поспать после того, как очнулась в этой каморке во второй раз.

— Воды, еды, тряпья, — шептали ее губы как молитву.

Тесновато для нее, колени и локти ободраны вместе с плечами и бедрами, ни Кеш, ни тем более Тан тут однозначно не пролезут. Полно мелких шишек и ссадин. Девушка приноровилась полазать, одновременно таща за собой или проталкивая перед собой груз, но сейчас ей было легче извиваться налегке, голой и чихающей от продувающего сквозняка.

Тольрапт

Едва очнувшегося парня вырвало желчью от смрадной вонищи. Мягко зажегшийся тусклый свет высветил полную нечистот каморку — впустую, слезы застилали глаза парня, а когда он попытался их стереть шевелящейся, но почти не ощущаемой рукой, как их защипало. Начавший активно шевелиться паренек после вспышки боли провалился обратно в кошмар — будучи прислоненным спиной к стене между двумя ящиками, он из-за частью атрофировавшихся или не восстановившихся мышц свалился вперед, ударившись головой об пол.

Второй раз Толь пришел в себя от чьего-то чихания. Лоб болел, от вонищи тошнило, но немедленно блевать не тянуло. Проморгаться удалось быстро — тусклая трескучая свечка стояла так, чтобы не резать своим пламенем глаза.

— С-су-ука-а... — протянул он, увидев, как Пелагея мочиться прямо по середине второй клетушки на кучу испорченного мяса, походу и вонявшего столь нестерпимо.

Чумазая девушка дернулась и было мелькнувшая радость сменилась обидой. Скрежетнув зубами и плотно сжав губки, она опустила лицо на гниль, а руки с неким остервенением помыла в дрогнувшей струе. Вот тут его вытошнило, правда он успел подставить локти, когда тело качнуло вперед и едва не вывернуло наизнанку.

В голове неясные обрывки кошмаров, старых, тех, в которых он терял глупых юнцов, самодовольно решивших, что научились всему и уже готовы брать дома серьезных купцов. Там их и насаживало на колья, разрубало до паха, разрывало в пламени, они истекали кровью, лишившись конечности.

От капель, что упали с перешагнувших его босых ног прямо на щеку, кашлявшего Толя жестоко вывернуло желчью, а когда раздался хруст его любимых орешков (их он ни с чем не спутает), голодный живот так скрутило, что руки дрогнули, а лоб вновь встретился с полом, вызвав искры из глаз, которые быстро перешли в картину сработавшей ловушки, убившей возомнившего себя крутым мастером-воров новичка.

Третий раз его разбудили позывы по малой нужде. Вонь терпелась в основном благодаря запаху прогорклого масла, шваркавшего в светильнике, расположенном прямо перед его лицом. Свет слепил, а чудовищная слабость мешала подняться — ходить под себя он не был приучен, а осознание того, что находится все еще в своем убежище, настигло сразу, вспомнились запечатываемые кувшины и Пел, которой он лично — лично! — показывал и объяснял, что тут для чего! Злость на нее, превратившую келью в помойный свинарник, помогла подтянуть ноги, однако бестолково — слишком скользко от неубранных рвотных масс.

— Ты... чего... творишь? — Попытался он промычать в попытке донести суть.

— Хочешь ссать? — Грубо вопросило в ответ нависшее сверху хмурое лицо.

Толю было муторно, изнутри терзал голод, а снаружи духота и вонизм. Он промолчал, будучи не в состоянии даже подняться самостоятельно. Толь решил наклусить под себя, но ничего не просить у этой... Изможденный кошмарами мозг соображал неахти как.

— Если сходишь под себя, больше поить не стану, — безжалостно заявил голос из тени за фонарем с трескучим и неровным пламенем.

— Дай кувшин, — промямлил Толь. Угроза возымела действие, слишком слаб он и беспомощен. Пока. А потом он все-все припомнит!

— Нет, потеряются целебные свойства, — сурово. То ли учительский наказ, то ли просто суровость. Хотелось очень-очень, мышцы еще держали, но вот-вот самопроизвольно расслабятся, а пить хотелось, есть.

— Сам не встану, — простонал Толь, закрыв глаза от слепящего света, от которого вдобавок начинала кружиться голова.

— Так и быть, помогу, — раздалось рядом. — Начнешь по команде, понял? — Откуда-то прорезавшимся непререкаемым тоном.

— Угу...

Его взяли под мышками и немного протащили. В сторону... Толь скривился. А потом, а потом он буквально ах++, когда вгляделся.

— Б++, сбавь напор! — Ругнулись сзади.

Обнимающая рука чуть отодвинула назад его таз, а вторая взяла член и начала поливать изуродованное лицо, закашлявшееся от чрезмерного количества полившейся внутрь мочи. Об уринотерапии Толь если и слышал, то сейчас о ней совершенно не думал, постепенно узнавая вяло кашляющего Тана, которого он принял за гниющий труп. Нахлынувшие воспоминания отключили сознание.

В четвертый раз его разбудил громкий женский вскрик, аж в ушах зазвенело. На сей раз он лежал, а рядом трещала, нещадно дымя, аромосвечка, которая, вообще-то, должна была гореть ровно и совершенно бездымно, не считая жасминовых благоуханий — какие были, те и спер в свое время. Не комильфо платить за то, что уворовываемо — кода-то у него было такое кредо, потом оно поменялось, правда, во время создания отнорков он ему изменил, ибо открыто толкаться на базаре и покупать было бы весьма глупо.

— Эй!.. — Попытался он окрикнуть, но изо рта вырвался лишь сип.

Глухо. Хм, не совсем — Толь различил частое и прерывистое дыхание, какое порой слышал у видящих кошмары во сне, и какое-то редкое, изможденное. Почему-то от мысли о том, что рядом живые Кеш и Тан, а за всеми тремя ухаживает Пел, стало тепло в груди. Толь всхлипнул, не в силах больше злиться или обижаться на ту, что заботилась о них незнамо сколько времени — внутренние часы безбожно врали, скача от тройки до деки суток.

Мозг отказывался считать, но по всему выходило много, раз Пел отлучилась из убежища. Факт ее отсутствия сомнений не вызывал — острый слух Толя выявил еще только двух живых. Голод терзал его, голова раскалывалась, легкие жгло от вдыхаемого едкого смрада болезни, носоглотка вообще горела. Сделав над собой усилие, Толь кое-как высморкался — чуток полегчало.

Вязкое время текло, вместе с ним нарастал страх. У Тольрапта аж слезы брызнули, когда он понял, что волнуется за Пелагею, а не о том, что она их бросила помирать — он-то прекрасно помнил, какие опасности подстерегают тех, кто попробовал бы сунуться к этому убежищу. И представлял, чтом творится на поверхности и в катакомбах — засилье демонов.

Он... Они, все же они... Луарцы сделали все, что было в их силах. Спасена ли Шлехна? Главное, он попытался спасти, и ему в этом помогли — сейчас он точно мог сказать, что ему ничего не почудилось, а девушки действительно, действуя на пару, затоптали армию нежити, отведя на них аж три богопротивных монстра! А они с Таном еле с одной тараской справились. Вот и какие они мужики после этого? Смех и слезы принесли облегчение и смирение. Раз совесть ест поедом, значит, они ему не безразличны, значит, важны и ценны, значит, это он сучара и +++, ++++++!

Казалось, прошли часы. Кеш раз пять стонала, Тан разок сипел. Мыслеворот Толя прервал голодный спазм. Грустно хмыкнув на полное отсутствие магии, после того, как хотел с ее помощью подняться, худосошный парень, кряхтя и скрипя, заставил себя сесть и кое-как облокотиться на что-то подвернувшееся, ибо голова тут же закружилась. Треск и бульк, ноги окатило водой, поднявшей с пола волну смрада.

Кляня себя за неловкость и для проформы поворчав на излишнюю опеку Пел, оставившей рядом кувшин с плошкой его любимых орешков в медовых брикетиках, Толь всухомятку захрустел очень сытными сладостями, жадно вгрызаясь в брусочки — ему хватило ума ополоснуть пальцы правой руки, пока грязно-желтые капли орошали раны пристроенной рядом Кеш.

Не зная, что можно пить, а что припасено для тяжело раненных соседей, Толь предпочел не страдать жаждой, а надавить на особую точку и провалиться в очередной кошмар.

Кешниафа

Неимоверная слабость и ноющая боль во всем правом боку. Ни одна конечность не чувствуется. Воздух настолько провонял смрадом и потяжелел, что как будто мочой втекает в пылающие легкие. Кеш мутило, глаза слиплись и раскрываться не хотела, да она и не пыталась. Из каких-то далей доносились приглушенные голоса, о чем-то шепчущие. Кеш как за соломинку ухватилась за смысл беседы, попытавшись вырваться из все еще сжимавшего сердце кошмара пережитых когда-то издевательств и пыток.

— Тот поворот засыпан, а сам ты еще слаб так далеко ползти, — устало.

— Но еда для них скоро кончится! — С напором.

— Знаю, буду сцеживать кровь... — с отвращением.

— Кх! Чудо, что обвалилась стена и открылся тот проход в грот с водой и дестрачанами, а ты прихватила в разведку поющий клинок. А ну как вылезет аболет, м?

— Разберем бочку, помоем, натаскаем воды и я отправлюсь...

— Совсем ополоумела?! Без магии, без брони, ты одна в первые же сутки будешь сожрана! Шшшшатаешься же не хуже меня!

— Выхода нет, — все так же устало. — Им все равно не выбраться отсюда, пока не... пока не раздобуду артефакт телепорта, — с горечью.

— Но у меня больше шансов, Пел! — Голос настаивал на своем. — Ты ведь ела сырое мясо, и я смогу. Восстановлюсь в гроте и прошмыгну на поверхность...

— Ага-ага, в брюхе ползуна, — скептически.

Во время разговора ее задели за правую ногу, от резкой боли она вскрикнула, распахнув глаза.

— Дуан! Аккуратнее! Кеш, Кеш, все хорошо, тише, голубушка, больно, значит жива, — залепетала Пелагея.

— Очнулась, — как-то облегченно.

— Пи-ить, — сумев как-то простонать просьбу.

— Сейчас-сейчас, потерпи, Кеш. То-оль?!

— Да готов я, готов. Только сама поясни, что к чему... — как-то странно произнес подростковый голос.

С пятое на десятое мучающаяся Кеш поняла, что от нее требуется. Поначалу, когда приблизился Толь, было противно, но уже после второго глотка горло перестало саднить, а круговерть в животе унялась, правда, она вновь завелась после того, как Толь, подчинившись Пел, отнял от губ бурдюк и аккуратно пристроил голову. Как-то сразу Кеш провалилась в стародавние ужасы, как бы сбегая от действительности.

Еще дважды она просыпалась, смутно соображая, кто она, что она, где она. Ее так же поили и кормили слюнявыми мякишами.

Очнувшись в очередной раз, Кеш отметила, что, кажется, стало суше и амбре на порядок терпимее. Смутно помнилась последняя кормежка с каким-то необычно резким привкусом. Пустой живот, разбудивший ее, и звеняще пустая голова навели на мысль об убойной дозе снотворного, лишившего кошмарных сновидений. Царила непроглядная темень, где-то рядом натужно дышали, создавалось впечатление о звере — Кеш слышала много сапов, этот принадлежал либо животному, либо тяжело увечному.

Плюнув в мыслях, девушка расслабилась, и... поение сопоставилось с теплой мокротой, принесшей уменьшение боли — кто-то смекалистый хитро обернул ее.

Правая половина сплошной источник боли, левая едва слушается, вроде пальцы руки и ноги отчасти командам повинуются. Сберегая силы, Кеш попыталась громко застонать, увы, бестолку, никто не услышал ее призыва. От мыслей, внезапно набежавших толпой, закружилась голова, а безуспешная попытка обратиться к источнику магии вызвала такую безнадегу и отчаяние, что сознание соскользнуло в раннее детство, к тому остывающему дракону, голодухе и океану боли, во сне и не думавшему прекращаться.

Забытье длилось очень долго, по ее меркам — благодаря неотъемлемому умению ставить зарубки в памяти она насчитала восемь осознанных просыпаний, прежде чем очередное ознаменовалось поением. Горло сразу продрало, а внутрь словно огонь ливанули. Нахлынувшие звуки оглушали, свет ослеплял, ароматы забивали нюх, только дикая жажда знала, что делать — глотать, глотать, глотать все, что льют. Огненное, вязко-сладкое, огненное, солоновато-жирное с тем же снотворным, подействовавшим очень быстро.

— Тише-тише, все хорошо, — раздалось мягкое в ответ на ее стон. — Надо смыть болячки, терпи, Кеш. Ты у нас крепкая, потерпи, сестренка... Ну чего ты так разволновалась? — Придержав голову, из которой рвался кашель. — Сморкнись, Кеш. Сморкнись. Надо высморкаться, надо, Кеш. Вот молодец! А теперь крепкого коньячку с медком можно...

— Без... — кое-как умудрилась проговорить до того, как приставили горлышко.

— Хм, тогда терпи обмывание до конца, Кеш, иначе проблююшься, а заначка ма-аленькая попалась.

Кеш была благодарна Толю за непрерывный базар ни о чем — выразительная речь для маленькой девочки препятствовала уплыванию сознания и скрашивала болезненные касания до терпимого уровня. Какая-то тряпка часто окуналась в одну емкость, выжималась, потом во вторую, на нее, выжималась в третью, и так по кругу. Запахло мочой — чем-то провели по губам. Ее действительно тошнило, но после одного глотка заметно полегчало. Опять завозилась тряпка. Потом ее наконец-то напоили: "Гномья горилка, а не коньяк! +++!" Кеш нашла в себе силы мысленно ругаться — рот принимал живительный нектар, судя по всему, эльфийского происхождения! Ругань пошла по другому поводу, и мысленно по другим причинам. Толь все приговаривал, все лепетал о чем-то пустячном и ничего не значащем.

— Может, поспишь, а? — Не выдержал голос устроенной им же относительной тишины.

— Не, — отклонила заманчивое предложение Кеш, пялясь вперед. — Ог-онь, — с трудом шевеля ртом. Говорить было больно.

— А, — огорчившись ее нежеланию засыпать, — э-э, тебе хочется посмотреть на пламя свечи? Сейчас-сейчас, погоди, зажгу тебе свечку рядышком, а то фонарь, знаешь, мутный, ничерта не увидешь. Ты ведь у нас огненная деваха, авось магия-то и вернется к тебе... Ой, все будет хорошо, ты не плач, Кеш. Вот тело поправится скоро, а там и на магию управу найдем и вернем, не горюй, все наладится... — сам себя убалтывая.

Огонь забрал часть боли. Ее учили, она смогла ему отдать, аж зачадил бедный, а паренек смешно закудахтал. Кеш невольно улыбнулась.

Вскоре ей полегчало настолько, что она смогла оценить помещение. Двушка. Маленькая комнатка, скорее обвалившийся за кладовкой коридор — тут лежал, по всей видимости, Танпелард. Сплошная запекшаяся корка на мясе. Ни клочка дивой кожи не видно из-под лохмотьев, что едва прикрывают его, впитывая гной или наоборот, дают впитаться чему-то, как бы не тому самому тягучему меду. Какие-то ящики лесенкой к воздуховоду, большая и стандартная бочки, монументальные полки, забитые, как ее там, заначкой.

Сначала Кеш не врубилась, но потом до нее дошла гениальность. Толь как-то по-хитрому извернувшись, вылил содержимое ведер в эту самую дырку. Зачерпнул из большой бочки, прополоскал, выплеснул. Потом пристроил какой-то брусок внутри и желобок, ведущий прямо в подставленное ведро, и дернул за свисающую веревку. Вскоре зажурчала вода. Снова промывка. Затем нудное наполнение большой бочки. Очередной дерг прекратил подачу воды. Тольрапт часто и задумчиво посматривал на нее, он прекратил лить словеса, когда понял, что свечное пламя надежно удерживает ее в сознании — и правильно, зачем зазря докучать?

Кеш так и гипнотизировала пламя до тех пор, пока не остался огарок. К тому времени Толь убрал набухшую гнилью ткань с Тана, завязав в узелки все вытащенные из-под него лохмотья. Аккуратно вымыл его — к этому моменту через отверстие под потолком вылезла Пел, перекинувшаяся парой фраз. Проведенная девушкой процедура с мочой, потом одновременная кормежка, таки сморившая ее в сон — последним она запомнила пятки Толя, втискивающегося в отдушину.

Глава 8. Время лечит

Бочка

Она гордо принимала участь вычерпанной до дна. Что толку обижаться на суетящихся вокруг? Это ее сотое — или трехсотое? — с лишним опорожнение после алхимикуса, а сколько было до?! Так-то! Она умная бочка, потому что объемная. Она знает, что долго простаивать ей не дадут, ибо ценят — пережившая ужас разборки бочка боялась лишний раз треснуть или допустить хоть пятнышко ржавчины на отмытом ободе, она даже перестала цапаться с мелкой паршивкой, в которую вечно вливали или засыпали что ни попадя.

Вот и сейчас ожившая после прочистки бочка была уверена, что избежит участи товарки, в которую впихнули смардное нечто, начав обливать испражнениями. О, да, пару минок назад трепетный ужас еще не сменился благостным настроем — страх перед огнем сидел в самих ободах! Ее обдали продирающей до дна жидкостью и подожгли — она уж думала все, смерть пришла позорная, а ведь служила честно и не протекала почем зря. Но пламя быстро угасло, и она вспомнила, как алхимикус ее когда-то так же о-бе-зза-р-а-жи-ва-л. Как-то так. Не смертельно, наоборот, полезно. Вроде. Бочка целую минку потрескивала в ужасе, постепенно приходя в себя.

Счастье привалило бальзамом на дно! Густое и ароматное! А потом и крепкого добавили, настоечку желая. О, уж она расстарается — бочка в экстазе раскрывала поры, верхом изнывая от разыгравшейся у дна страсти — когда же, когда сия амброзия заполнит ее всю?! Когда же ее закупорят и оставят балдеть в блаженной бражной эйфории? Ох, как же бочка истосковалась!.. А ведь не верила, твою ж налево об косяк!

Большой бочке было не до скукожившейся соседки, стонущей от накапливающейся мрази, разъедающей нежную древесную плоть в попытках укрыться от противной мочевины.

Но счастье длилось сущие мгновения — вскоре большая бочка была готова рыдать от того, что творили с божественной настойкой дебелые неучи, разбавляя ее водой! Такой нектар и водой! Святотатство! С досады бочка даже скрежетнула обручем — что творят, ну что они творят?! Короеда на них нет! Ржавчину им в бок!

А потом ей оставалось только смиренно дрожать, когда смрадное и опасное нечто опустили в полученную смесь, аккуратно и помаленьку обливая концентратом. Бочка стремительно разочаровывалась в своих хозяевах. Благо ей хватило ума закрыть поры, оставив расползающейся отраве обожженный слой, а мелкой, вот, ума на это не достало. Сколько она ей читала нотаций, делясь богатым жизненным опытом, а все бестолку — ну что с тощей мелочи возьмешь?! Какое пузо сделали, с тем и стоит, горемычная.

По мере улучшения состояния сидящего в ней живого росло настроение большой бочки. За помощь ее будут больше любить, начнут холить и лелеять! Вскоре бочка истово принялась за травлю пакости, угнездившейся в живом, борющемся из последних сил за право существовать в этом мире. Бочку буквально распирало от сил живого, непонятно почему их не тратящего на себя. Ну, ничего, уж она-то, большая алхимическая бочка, знает, что с ними делать! Сколько страху в свое время натерпелась с алхимикусом, кто бы знал! Зато стала пузатее, зато обзавелась пятым рунным обручем по самой что ни на есть середке! Жалко расставаться с уже впитанным, но перед большой бочкой открывались такие перспективы!.. Если она поможет живому справиться с атакующей его и ее мерзостью, то попадет прямиком в бочковый рай! О, как она мечтала лежать в прохладном хранилище с бесконечными рядами ее больших и малых товарок, чтобы хвастаться перед ними первоклассным пряным вином, вызревающим в ее знаменитом чреве! Чтобы вновь ее закрыли крышкой с краником, приносящим... о-о-о! Ради такомго будущего большая животворная бочка готова была расстараться в пух и прах, синтезируя в своей древесной плоти яд для мерзкой слизи, непрестанно атакующей ее дно и швы, которые большая бочка после пробуждающего мытья и сборки не успела толком зарастить.

Танпелард

— ..ла, внешний толчок телу...

— ..астями маленькими...

— ..равду, кошмары отсту...

— ..тсс!..

Тана качало на лишенных смысла волнах. Прогалины случались на краткие мгновения, а потом вновь волны, но, слава богу, в пучину кошмаров он не тонул. Один поток сумел спихнуть на второй дремоту — сплошной ком боли, в которое превратилось тело, давал возможность связно мыслить, терпя накатывающие бури, после которых все чаще и на все продолжительный период приходило облегчение.

Периоды ясных мыслей неумолимо сменялись тревожными снами, о содержимом которых таящийся на самой грани поток сознания знать совершенно не желал после недавних ужасов. Смерть, смерть, смерть, всюду, куда ни глянь.

Вот взрослый мальчик жестоко играл с котенком и на его глазах свернул шею живой игрушке. А вот подлая засада, когда он слишком поздно распознал опасность — крик никого не спас, он сам уцелел благодаря семейному заговоренному от стрел медальону, отклонившему два болта в руки, и верному коню — такого красавца графские бандюки пожалели пускать в расход, на чем и погорели! Вот подколодная змея забирает свою жертву, впиваясь в естество присевшего под кустиком. Причем разные варианты, когда баронету давался шанс предупредить о грозящей опасности, но ничего не помогало, только хуже становилось — пытки и мучения в больших кислотных бочках ждали всех и каждого в его кошмарах.

Постепенно легчало. Страхи из прошлого отступали перед настоящим. Из обрывков фраз половинка Тана сделала утешающий вывод — все живы! Даже Пел их не бросила... Или все же бросила? Почему двоякое к ней отношение?

Постепенно гул складывался в различимые слова, а кромешная тьма изредка вспыхивала пятнами. Половинка Тана с трудом отходила от последнего воспоминания с его проглатыванием тараской, чей мозг он вынес не до конца. Рассудок цеплялся за светлое, за родных... Магии нет — клана нет. Зато все родные рядом! Их не разлучили, слава каю! Воспаленный мозг порывался рисовать ужасы расставания, однако все наброски половинка Тана давила в зародыше. Они вместе — этим все сказано. Как, почему, где — не важно, когда они вместе. Тан очень надеялся на то, что подобного безрассудства больше никогда не повториться! А проблемы решаемы. Так или иначе, вместе они преодолеют вставшие на пути трудности. Будут ссоры, будут примирения, но никогда психозы с намерениями покинуть кла... родных. Даже не так, отречься от родных. Они род — это несомненно и неоспоримо. Эта истина легла в основу.

Окончательно и бесповоротно его разбудили ритмичные шлепки со сдерживаемыми постанываниями, он проснулся сразу и полностью. В нос сразу ударил цветочный аромат, перебивавший все другие запахи. Шевелить лицом больно — жгло. Ни век, ни глаз, ни бровей, ни губ, ни языка не чувствовалось, только пьянящий запах и легкое першение в пересохшем горле. О, ком боли под именем "тело" никуда не делся, просто Тан сумел удержать разделение.

— Хи-хи, как вовремя Танчик очнулся, — томным голосом с придыханием.

Миг тишины, а потом все ускорилось и уже без убавления громкости. То самое делали на чем-то резонирующем, догадался упомянутый, видимо на большой бочке — у него как-то был опыт внутри бадьи. Тан мысленно зарделся, не зная, как его эмоции отразятся на искалеченном теле, идущем на поправку. От осознания того, чем эти трое самозабвенно занимаются, с души упал последний камень. Будь у него лицо, расплылось бы в глупейшей улыбке счастливого идиота. Есть секс — нет разногласий, преданы забвению...

Говорить или шевелиться Тан не мог, зато удовлетворительно слышал и мог сбивать дыхание, отвечая "да-нет". Спать совершенно не хотелось, даже когда его обильно напоили пьяным медом, приносящим облегчение огнем разлившимся внутри.

Сумевшие к взаимному удовлетворению закончить все быстро, после непродолжительной тишины загомонили все разом. Кажется, его начали обтирать после первого приема пищи. Потом дали хлебнуть просто воды. Так малыми порциями его кормили продолжительное время, чутко следя за его дыханием и, казалось, улавливали почти все возникающие и не высказанные Танпелардом вопросы.

Как обычно — ох, уже обыденность! — зажигал Толь, в красках — и в лицах сто пудов! — описывая похождения Пел и его, не послушавшего ее наказа и последовавшего за сверкающей соблазнительной попкой дилетанткой. Да ради такого зрелища!..

Из плохих новостей — ловушка. Он с Кеш здесь заперт. И магия ни у кого не проснулась, тлела надежда, что с выздоровлением Танпеларда вернется сразу ко всем. Наверх не выбирались — разведанные коридоры полнились зверьем и демонами, без брони не проскочить — старшие демоны как-то чуяли Толя и атаковали, он еле заметал следы.

Счет прошедшим дням никто не вел — привычные ориентиры сбились, ведь их физиология тела изменена — на сон тратится меньше времени. С Таном поделились и пикантной подробностью: большая нужда появляется только от переедания, а малая одного для остальных целебнее иной мази или настойки, вот так вот.

Еще их хороших — везение. Толю с Пел крупно повезло, когда, спасаясь, они наткнулись на замурованную кладовку с гномьей горилкой, сперва принятой за выдержанный коньяк, и эльфийским медом, благодаря использованной магии сохранившимся до этих дней и буквально вырвавшим из лап смерти его и Кеш. Еще Толь гордился спертой им бочкой, чьи обода умели складываться, за счет чего и получилось сюда протащить. И сам себя хвалил за смекалку: разветвленный воздуховод идет под наклоном, тяга снизу; Толь заделал отверстия по пути от водного грота, открывшегося из-за устроенного выбирающимися наружу тарасками трясения, нашел бухту с веревкой и наладил подачу и отвод воды.

После новшеств удалось побороть антисанитарию, как выразился бы Солеан, а то аж воздух трещал от испаряющейся отравы. После генеральной уборки скорость выздоровления неимоверно выросла. К слову, у Кеш уже регенерировался правый глаз, скоро пройдет худоба и тело вернется в форму, как произошло у Пел и Толя... Эти двое, кстати, молчали о том, чем питались за пределами каморки — Кеш доставляли рыбу, а Тан доедал последнюю амфору из случайно найденной заначки, причем разбавленное водой из чудо-бочки. С бочкой едва не вышел скандал, но Кеш смогла настоять на своем, и все получилось даже лучше прогнозов! После купания тушки Танпеларда вода из бочки вскорости сняла все симптомы отравления слюной тараски, въевшейся глубоко внутрь посредством смрадных испарений от больных. Вернулась бодрость и... разные желания, теперь совпавшие с возможностями.

Непринужденная обстановка лучше всего способствовала восстановлению Танпеларда.

Шло время. Вскоре желание Тана исполнилось — он заговорил!

Острое желание родилось не на пустом месте. Как-то сама собой завязалась традиция не традиция, привычка или блажь Кеш, переросшая в таинство. Конечно, каждый, а в особенности Толь, рассказывал о своем прошлом. Но то был смех или сухая констатация факта, годная для пыльных книг. А теперь каждый делился переживаниями, самыми разными, от горьких и постыдных, до счастливых и сокровенных.

Все они отпускали свое прошлое, роднились ради будущего. Первый шаг по хрупкому мосту совершила Кеш, за ней Пел и Толь. Последним подключился Тан, который с каждым разом все лучше и дольше говорил, который после достижения одной цели с всецелой поддержкой загорелся другой — зрением. Видеть еще и лица, а не судить по голосам. Из прежнего арсенала им доступен чуть расширенный физический диапазон, и теперь им дорожили, теперь его использовали на всю катушки при общении. Тему Солеана и собственно будущего пока обходили стороной, избегая громких клятв и зароков, пока что ближе знакомясь с... родственниками.

Тольрапт

Гасли. Обе. Еще приносило радость том самое, заработавшее и отросшее у Танпеларда до прежних размеров. Безнадега.

Толь легче переносил временное отсутствие магии, иначе он не воспринимал сей недуг. Однако ему проще, он ведь не заперт в тесноте и не изнывает от безделья. Хм, Кеш и Тан упорно медитируют, пытаясь вызвать состояние транса, как в учебке. Они выполняют доступное из эллорашэ, но какая может быть гимнастика в той каморке? Только та самая, тесная и жаркая.

Ему же с Пел проще, у них огороженный грот, а недавно и худой бронькой из кожи разжились да кольчугой на хворостину-эльфа. Кое-какие тряпки он насобирал по округе, обувку сварганил. По его прикидкам прошло порядка двух дек с момента их дурацкого геройства, а на встречу Айш продвинулись едва ли на шаг.

Глаза постепенно привыкают видеть в темноте, эхолот у каждого частично заработал, но магия возвращаться не торопится. Самыми яркими моментами из жизни они поделились друг с другом, до сих пор устраиваются таинства вокруг свечки — это сближает. Однако чего-то все же не хватает, что-то они упускают из вида.

Пел настаивает на скрытых в слоистом обруче рунах, но лично Толю все равно и он не спорит. Убивает вода слюну тараски и здорово. Юркий парень часто лазил исследовать нижние уровни, пытаясь найти тот самый обвалившийся коридор, но сам едва не остался отрезанным обвалом в вентиляции. Ориентация в пространстве осталась при нем, а толку ноль, всюду либо обвалившиеся стены или потолок, не выдержавшие давления или подточенные водой, либо скопище насекомых, либо охотничья территория пришлых демонов и поднятой ими нечисти.

Тан все чаще предлагал поправки к плану разбора существующего завала, а Толю все труднее приходилось искать отговорки. Обрушилась целая секция коридора — они с Пел проверяли в фантомной форме. Далеко разведать не получилось — потолочная плита удачно отвалилась, закупорив целый коридор, по защите не уступавший королевской сокровищнице... Благо, что у каждого при себе имелось поющее оружие, им и спасались, добывая еду — сырое мясо и кровь, а иначе совсем бы тошно пришлось, доступа в свое подпространство, в мошну, ни у кого нет.

У Толя все реже получалось развеселить компанию.

— Шкуры быстро сотрутся, — парировал Толь.

— Надо поймать слизневого слугу аболета и смазывать саму шкуру с веревкой и желоб, — выдал очередную заготовку оппонент. Девушки вздыхали, прислушиваясь, иногда вмешиваясь, как теперь:

— А если стачивать в шарики, большие и малые? Крошки всяко будет меньше.

— Резонно! — Посветлел как начищенный дайм бывший телохранитель, светло улыбнувшись Кеш, которую не преминул огладить. Вот ж ненасытный зверь! — Вода маленьких сама покатит.

Толь смешно насупился, приняв на свой счет. Это была одна из идей, потыкать в стенки — прорыв ледяной воды как результат. Теперь каждая вылазка дарует непередаваемые впечатления! Эти-то двое в сухоте сидят и предаются похоти.

— Об острую крошку все ноги израним, — привел довод Толь.

— Там полно досок, сделаем... — Пел замолчала под взглядом Толя. Предательница.

А чего он так цепляется за лидерство? Напоминание, м? Ниндзя посуровел — Пел не так поняла, положив руку у основания бедра.

— Меня назначили праером, потому что первым признал патрона, — уперев взгляд в свечное пламя. — У Тана есть опыт руководства, и он кардинально отличается от моего. Я делил пацанву на бригады, привечал умельцев-одиночек. Нашим всё была скрытность и малочисленность избранных, посвященных в дела банды. У Тана был приоритет заботы о ком-то, взрослая охрана действовала слаженным механизмом с оглядкой на своих. Вот что нам надо. Я ставлю вопрос командования ребром.

Повисла гнетущая тишина. К тому шло.

— Я полагал, что среди нас не будет выраженного лидера, — сдержанно. — Разные ситуации диктуют свои правила, и у руля встает наиболее опытный.

— Ты ведь спец по подземью и ловушкам, Толь, — попыталась ободрить Пел.

— Как сказал всем нам известный, дерьмократия пованивает. Решает один, остальные советуют... исключая экстремальные ситуации. Я всех подвел и недостоин руководить, — сглатывая.

Сильная рука сжала его плечо, придавив.

— Ой, давай не будем устраивать самосуд, а?! — Хлопнула ладонью Кеш, опережая Тана. — Я вот тоже хороша, — остывая. Судя по сократившимся мускулам, Тан сжал ее бедро. — Нарушила субординацию, все же продолжив. Больше такое не повторится... Я согласна с Толем.

— Тан, тебе водить. Согласен? — По девичьи улыбнулась ему Пел, обезоруживая.

— Эк вы меня!.. Куда ж я денусь? Один за всех и все за одного! — Выдал он коронную фразу. И на зависть всем девушкам запечатлел поцелуй в губы, резко меняя тему.

Пелагея

Обязанности сами нашли исполнителей. Тольрапт охотился, снабжая едой. Он разобрал чудобочку и перенес ее к гроту — в ней он хранил кровь и добытое мясо, которое не портилось. Танпелард чекрыжил обвал, подолгу высматривая уровень, трещины и прочие премудрости, знакомые по Ценгу с его горнодобытческими шахтами. Кешниафа занималась кожами, высушивая в кое-как сшиваемых мешках при помощи влаги собираемый песок и пыль, которой не давала загрязнять воздух в постепенно уменьшающемся по объему помещении. Она же то и дело совершала перестановку, поднимая утварь вслед за уровнем пола, и катала камни. Сама Пелагея, имевшая богатейший опыт работы с глиной, обтесывала поющимся кинжалом булыжники, всегда доделывая за грубыми усекновениями Кеш или Тана. Каждый из них троих потихоньку становился скульптором, вытесывая лица. За монотонностью работы так прогонялась скука.

Тан вскоре после избрания лидером инициировал эту грандиозную эпопею, отклонив идею расширения воздуховода — единственная промашка вышла боком. Будь там напор, затопило бы всех. Со стороны глубин ближайшая зальца в два раза дальше, чем разведанный коридор, причем она проходная, причем там скопилось море их отходов. Все уповали на поющие клинки, и без магии режущие камни словно ножи масло, ну, почти. Они не тупились. И они резали стены, пол и потолок их каморки, вселяя надежду и на победу над перегородившей коридор плитой.

Толь был всеми обласкан. На удивление самой Пел, это обстоятельство порой заводило ее в плане похоти, а о ревности... никто не вспоминал. Толь вылезал замерзшим и таким жалким, что всегда находились согревающие. Из-за него пока песок не ссыпали в желоб — часть бы оставалась, царапая. В сырости выглядящий щуплым и жилистым подростком проводил по часу и больше, работая поршнем и проталкивая вперед камни звериными костями. Когда шаров заготовили пол комнаты, настал черед Пел уползать за едой или дежурить с когда-то в незапамятные времена собственноручно зачарованным на светильник кулоном с алмазом, предотвращая попытки всяких слизней, улиток и змей докучать им. Смертельно ядовитые укусы выводили любого из них из строя на полдня, работа трижды вставала вставала. Да, из-за разведенной сырости к ним повадились любители воды, впрочем, в этом быстро нашли жирный плюс — деликатесы сами к ним ползли, восстанавливая и улучшая у Толя реакцию.

Пел тихо радовалась относительному благополучию их компании. Крики и мат друг на друга ни разу не повторились. Она сама сдерживала злость, когда поначалу ей указывали на углы для среза. Толь заметил. Пел тогда с трудом отбросила стеснение и попыталась объяснить, что и как лучше делать. Ну... первый блин получился скомканным, уж больно жарок и эротичен был прижавшийся сзади Толь. Зато после слушатели внимали ее объяснениям с показательными примерами как примерные ученики.

— Хоть мастерскую по изготовления шаров открывай! — Восхищался потом Тан, целуя.

— Если каждый будет мешаться... А ну стой! — И ловко вдавила груди в спину, завладев естеством.

Пел имела повод собой гордиться. Она нашла отличную щетку, убив крысу-мутантку. Песок до крупинки счищался. Конец их с Толем мучений!

Целую дневку она на пару с Толем устраивала геноцид этим тварям, подманивая и пленяя или убивая. Потом они долго и муторно откапывали пол, уровень коего поднялся на две третьих высоты от прежнего. Зато успехи в расчистке завала радовали душу. Танпелард старался на совесть, ведь новый обвал просто недопустим! Пелагея видела, сколь угнетает тюрьма Кешниафу, любящая простор и обожающая полеты девушка стала чересчур молчаливой и замкнутой, но держалась. И продержится столько, сколько потребуется — упрямая.

Невозможность обращения к магии саму Пелагея угнетало неимоверно — ласковые мужчины всем своим видом дарили уверенность в том, что все наладится, что жить счастливо можно и без волшебных сил. Особенно мастак сочинять смешные истории, выставляющие магов в неприглядном свете естественно был Толь, примирявший магессу с суровой действительностью.

Достижение целей в порядке очередности. Выбраться из клетки — первое. Выбраться на поверхность и собрать информацию — второе. Магия — третье. Причем петляющий путь может быть крайне тернист и содержать подмножество мелких тропок, подчас ведущих в противоположную сторону.

Монотонный однообразный труд изгонял эмоции, только благодаря удачному опыту Танпеларда, поделившимся подробностями нахождения под действием снотворного, удавалось терпеть и не сдаваться, искать плюсы и совершенствоваться. Тан тоже провел мастер-класс, целую серию после расчистки пола. Ответственные участки он лично расширял, но там, где не видел ущерба от ошибок, звал кого-нибудь и объяснял, находя в этом удовольствие, как и Толь — в этом они были похожи. А Пел и рада послушать, пополнить копилку навыков, изменить вектор безрадостных дум, победить скуку и принять комплементы.

Танпелард

Процесс реконструкции навыков по рассказам и книгам скоро перерос в уверенное самообучение. Тан по достоинству оценил мудрые истории стариков Ценга, скрывавшие знания рудокопов.

Самый риск поджидал в конце туннеля. Плита. Кто возьмется предсказать поведение веками стоявшей преграды на изменение давления? В какую ее часть они попадут? Тан прокладывал кривой маршрут, завися от каменных обломков. Вдобавок узкий — межстенную перегородку начинающий горнопроходец приберег под конец, дабы там поставить треугольные распорки, укрепить стены, пол и потолок елико возможно. Вскрывать он решил во внутрь — малейшее сотрясение может вызвать движение породы и абздец.

До последнего оставался открытым вопрос о первопроходце. Тан часто выносил его на обсуждение, не решаясь утвердить что-либо. С одной стороны, случись обвал, несчастливца откопают, живучесть большая, не сомлеет. Если будут отрабатывать этот вариант, то первой станет Кеш. Все всё прекрасно понимали. С другой стороны, погибать так вместе — набиться у плиты, под углом вырезать дырку и уповать на госпожу удачу де пронесет. Собственно и все.

В любом случае они заготавливали мох и грибы, рыбу и мясо, опытным путем узнавая, что быстрее портится, а что пригодно для длительного хранения при минимальной обработке — их делянка и так смердит на многие коридоры окрест, гости все чаще заползают. Кости тоже шли в дело — Тан старался укреплять ими проход, мало ли, береженого, как говорится, бог бережет. Потому двигались медленно и основательно.

Их главным врагом оказалась скука, помимо бытовых неудобств и дряной жрачки, язык не поворачивается назвать вырезаемые и поедаемые сырыми звериные сердца человеческой едой.

Тан, конечно, поступил тогда опрометчиво — Толь часто его подкалывал, добиваясь своего.

Командир заметил хандру по магии, даже за собой. Игры в слова, когда следующее начинается на окончание предыдущего, в угадайку через вопрос и ответ "да-нет" приелись, а молчание давило — истории из прошлого рассказывались только при свечке, это таинство стало священнодействием, постепенно изживающим себя, как ни печально. Готовность полностью раскрыться перед родными отсутствовала — пока никто не решился излить душу до дна. Тан находил уйму причин в последний момент, клял себя трусом и материл последними словами, и отступался, говоря об очередном пустяке, таком как банальная ночевка в захудалой таверне с не менее банальной дракой с местными задаваками.

— Бочку возьмем с собой, — выдал он ц/у на одном из заключительных собраний. Шла подготовка к эвакуации — до плиты вчера перед сном добрались и отметили, распив припасенную Толем горилку.

— Нахрена?! — Брови Кеш удивленно взлетели. Тан смутился всеобщему вниманию.

— Не все нам полезно, вдруг там вода ядовита?

— Хи-хи, а ты суеверный у нас, — лукаво блеснув золотыми глазами, протянула Кеш.

— Хорошая бочка, не кати на нее, — заступился Толь, любовно огладив ее бок.

Пел прыснула в кулачек.

— О да, лучше в ней покататься!

— Да ну тебя! Доски можно подставить под потолок, вот и лишний шанс уберечься, — выдал Тан. Казалось, бочка поперхнулась от такого лестного ей предложения — должно быть, просто кто-то задел импровизированный стол.

— Ммм, — глубокомысленно промычала Кеш, ехидно сверкая глазами. — А что тогда проход под бочку сразу не расширить? Прокатились бы в безопасности...

— Если хочешь остаться со мной наедине так сразу бы и сказала, можем прям щаз в нее залезть и закрыться, — картинно обиделся Толь, манерно хлопая ресницами и делая ударение на "з".

— Вы главное успейте к сроку все намеченное, — ободрил их Тан, вставая. Секс марафон посредь колких камней и холодных твердых поверхностей порядком приелся. Достигнув заветной плиты, он преисполнился энтузиазмом, руки зудели от желания помахать мечом — внутри он весь извелся от столь непотребного использования столь замечательного оружия.

Заговорщически улыбнувшись, эти двое вместе завладели не успевшим сбежать в свою кишку Таном.

— Мы никуда не торопимся, — выдала задумчиво Пелагея, присовокупив свою руку. Тан сдался напору.

Кешниафа

От пустоты внутри хотелось выть, хотелось крушить все подряд, хотелось пасть на колени и молиться до посинения. Половину Кеш как отрезало. Если бы не раздвоение сознания на независимые потоки, потерявшая контакт с даром чародейка удавилась бы, совершив грех самоубийства. Теперь она прекрасно понимала страшилки, понимала Пелагею, прожившую целых восемнадцать лет без доступа к источникам. Кешниафа крепилась, утопив целый поток в пучине, чтобы корабль жизни на поверхности моря печалей плавал как можно дольше.

Родные помогали жить дальше. Плохо ли? Отменная регенерация, улучшенные чувства и реакция, удвоенная скорость мышления (в теории из-за депрессивного второго потока), молодость и красота гибкого тела. Она никогда не сможет смириться с утратой магических сил, бесполезный и не снимаемый соль-гарнитур у нее и Пел это неустанное напоминание о былом могуществе.

Парни молодцы. Стараются изо всех сил ради нее. Ей совестно игнорировать и стыдно вести себя по-хамски или грубо. В кругу близких легче сносятся жизненные неурядицы. Как же ей их не хватало! Сколько же она потеряла в жизни! Сейчас она готова была наизнанку вывернуться и... и заставить себя вовсе забыть о магии ради сохранения единства, рода. Все они Луара, все неуловимо похожи и в то же время уникальны.

Она вызвалась дежурить в прошедшую "ночь" — не спалось. Внезапное открытие глубокой привязанности и понимание преодоленного рубежа — какой сон?! Она. Согласилась. Променять. Магию. На род. Вот!!! Оставить чародейство и кровь дракона в прошлом, а почему нет? Каждый с чем-то простился, каждый из них изменился. Отдать прошлое в корни ради цветущей кроны? Смело. Столько дней она убеждала себя, что никогда и ни за что не смириться и?.. Стоило Танпеларду догрызть этот +++ обвал, как плохое готово забыться? Да. Иначе можно сойти с ума. Она ведь привыкла там, в учебке — их поведение тут само за себя говорит. Осталась печаль... А полуэльф? Как имя любимого? Любимый ли? Уже нет. Не зачем и имя вспоминать, сердце бередить. Его вытеснили они, трое: Танпелард Тольрапт, Пелагея. В конце концов, среди эльфов однолюбы составляют серединка на половинку, а большинство браков по расчету. Тоска-а-а...

А был ли выбор? Или "стерпится-слюбится" верно для родных? Лучше не задавать вопросов, на которые можно получить ответ. Они все слишком сблизились, вместе пережив переломные моменты в судьбах каждого. Чюайльесио — так звали контрабандиста. Не любовь, но друг. Любовь дамочка не постоянная у людей, он поймет, если они встретятся, или нет. Время течет, время изменяет скалы, время лечит.

Солеан

В исполнении моих фей танец под музыку Чайковского "Таней Феи Драже" завораживал игрой света и тени. Неторопливая игра с воздушным бутоном выращенной ими самими орхидеи и сахарными облачками ваты переросла в импровизацию на заданную тему. На объемной сцене остались Иэру и Аэнли, а их первые дети, оставшиеся со мной, Эурт и его супруга Иосли, Эилр и Оэлни, Уонэ и Иасто, Эолн и Аулнэ, Иурэ и Аиснэ, и самые старшие Эирн и Эисли устроили хоровод с миниатюрными инструментами в руках, звучащими почище иного камерного оркестра. Ради меня Эирн с Эисли прервали дежурство у семи Ульев с созревающим внутри потомством — это обнадежило меня, между феями и Веридес установились теплые доверительные отношения. Вернее у звезды Одриенкартакодисол, нареченной мной Санрайз, и Кагифэ, сумевших показать умение справляться с дикой магией планеты Веридес, бывшей Зеленючкой.

Серж привел их в чувство первыми, когда доставил меня на корабль и положил на мшистой полянке, солфиале, эдакой пещерке в самом центре мэллорна, обнимающего сокровенное пространство куполом ветвей. Здесь раскрылся второй улей Иэру и Аэнли, нынче оставшийся всем составом далеко-далеко, образовавший свое семейство. Мэллорн суть дом фей, а солфиала в центре их бальная зала, украшаемая в радость или грусть — цветы создают настроение. Сегодня — загадочное умиротворение.

Одна из пар всегда порхала на виду у меня, осыпая дарящей облегчение звездной пыльцой. То кружась в медленном танце, то придирчиво доводя до совершенства очередной букет из живых растений, то сладко целуясь, то весело лакомясь сладостями в шумной компании. Беззаботные феи прогоняют плохое настроение просто живя. Мои молоды и родом из солнца, хотя и живут в сумраке, а в Ноалуннас есть целая сумрачная страна фей — хочу побывать, себя и своих показать, на чужих глянуть. Как-нибудь. Обязательно...

Я открыт перед своими феям так же, как и они передо мной. Они довольны и счастливы, затеняя плохое. Это я стремлюсь стать суперским, а им хватает имеющегося, мною дарованного — я щедр. Мысли скачут — прихожу в норму.

От улыбки станет всем светлей! Гуляющий по весям Кагифэ Лев, хранящий частичку моего прошлого, откликнулся, засияв следом и прогоняя тени отовсюду в Кагифэ, субизмерении моих фей.

Вскоре я сам пустился в заразительный пляс таким же маленьким и беззаботным, свалив бремя времени на Сержа. Аэнли поступила мудро и дальновидно, закружив меня в свистопляске, чтобы сгладить переход между своим ажурным домом и моими необузданными имениями. Эисли, Аиснэ, Аулнэ, Иасто, Оэлни, Эисли — партнерши менялись, когда дикий пляс перемещался к их Ульям, вокруг которых начинался новый Танец, благословляющий место и созревающих потомков.

Семь суток пролетели совершенно незаметно. Прерываться? Зачем? Разделяюсь. Часть продолжает веселиться, наслаждаясь родной компанией, а часть завидует, гм, трудится во благо, совершенствуя посох и готовя его к работе с отданным в залог рогом.

Эх... Трофейный стелларит однозначно усовершенствуется до гипер. Либо в Ноалуннас отыщу подходящий полноводный источник, либо во время перевозки пассажиров в Грианкорд заскочу тайком к Санрайз, внутри звезды получится даже лучше, очищу сумрак от примесей тьмы.

Как же легко дышится в выращенном в твою честь саду! Феи расстарались, сразу, как расстались в прошлый раз. Простые формы, ромашки да анютины глазки, воланы колокольчиков. Воспетый минимализм приковывает внимание, затеняя ворох проблем и досужих мыслей. Простота окрыляет. Идеалом восхищаются — ни добавить, ни убавить. Шедевры творятся под настроение и для настроения.

Благодарю вас, Кагифэ! Мои маленькие звездочки.

Глава 9. Гостеприимство

Солеан

— Извини, Солеан...

— За стрелу или набивание в приятели? — Имея ввиду исконное значение от основы "приятный". В компании приятелей расслабляются, дружиной косят вражин. Редко и ценно определение "друг и приятель". Придирчивость к словам обусловлена косвенностью мыслеречи — в тварном мире мысли облекаются в звуковую оболочку слов и мимические или жестовые образы, здесь тоже есть передающая среда, размывающая смысл. Прямой контакт с посторонним в подавляющем большинстве случаев воспримется за вторжение, последует адекватный ответ. Выбранный способ общения лично я бы назвал данью вежливости — обитающие здесь разумные по умолчанию должны уметь контролировать свои мысли и свой ментальный слой. Или, если слушать паранойю, дело в соображениях личной безопасности. Впрочем, я не в претензии, тем более громоздить здесь емкие мыслеобразы все равно, что принижать собеседника, говоря с ним как с неразумным дитем — о распространенной в межмирье этике общения Найбайвер кратко соизволил упомянуть во вливаемом в меня объеме знаний.

— Твой сарказм понятен, я не обижаюсь...

— А сколько тебе лет от рождения простым эльфом? — Сменил я тему. Не мог я сердиться на этот медовый пряник, ростом ниже всех собратьев-эльфов, явившихся предотвращать прорыв.

— Сто девяносто семь оборотов Уавадаб вокруг Вадабор, — со вздохом то ли осуждения, то ли смирения. — Солеан, я действительно не рассматривал отданный мне приказ с твоей точки зрения. Пойми меня правильно, присяга ордену по срокам приоритетнее данной тебе клятвы, я ведь представился до того, как...

— Замечательная позиция, к ней сложно подкопаться. Сейчас проверяется лояльность стража или сия встреча целиком твоя инициатива? — Он перестал порываться ускорить шаг. После памятной нам обоим битвы его мнение обо мне изменилось с недомерка до равного, как минимум. Эльф, по всей видимости, стремился разобраться в сложившихся между нами двумя отношениях: друзья, случайные знакомые, враги за глаза, приятели либо кто-то еще? Он верил в судьбоносные встречи и действовал соответствующе.

— Ты прав, все вместе, — опустив янтарные глаза. Распущенные медовые прядки качнулись вперед, кулак сжал обратно непринятый мною залог, в паре ключевых мест разительно отличающийся от оригинала.

— То есть, на полном серьезе рассматривался вариант "отречения" от ордена с переходом ко мне в постоянные спутники? — Я тоже желал ясности.

— Прошу обойтись без оскорблений, — вскинулся эльф, дернув ушами. Ох уж эти их уши, сплошной соблазн и память.

— Значит, намекали, — сделал я закономерный вывод, неторопливо шагая в межмирье по едва обозначенной средь песков дороге.

— Твоя скрытность сыграла против тебя же, Солеан, — не став развивать мою тему. — И меня подвела. При первой нашей встрече я не ощутил фальши, возвращаю бумеранг — ты набивался в приятели?

— Туше. Предвосхищая, отвечу — планар научил меня цифрам межмирья, а ты арифметике. При тебе применял собственные наработки, сиречь спроецированный на межмирье тварный опыт. К сожалению, с полномасштабными изысканиями и прямой добычей знаний решил не торопиться, вот и попался на крючок.

— Намек касался моей карьеры стража, — не стал он скрывать ни правды, ни эмоций. — Не сочти меня мягкотелой медузой, Солеан, я верю в судьбу. Здесь копилось напряжение, — осторожно подбирая слова, — его благополучный сброс переплетался с моей судьбой, в подробности меня не посвятили. Тебя воспринял за кандидата в неофиты, а встречу за проверку коммуникабельности и боевых навыков — иногда устраиваются тесты, на совместимость, на пригодность, разные проверки непосредственно в полевых условиях. Мое отступление от устава санкционировано свыше в контексте аварийного сброса стремительно нагнетающегося давления. Порой одно слово, глупый или неуместный поступок бедняка вершит судьбу целых империй, понимаешь?

Слушал без перебивания, давая возможность выговориться. Вопросы оставил на потом. И ответы. Этот... этот архимаг и ухом не повел на планара, вот ж засада!

— Рекомендуемый против вомисиксакулеусхаосль септениаекъуитасль делает применившего на короткий промежуток времени уязвимым, поэтому я не смог покинуть зону проклятья и вынужденно использовал тутелаалаириль, — пустился он в объяснения, не дождавшись реакции с мой стороны. Как топал вперед по песку, так и топаю. Скоро уж дойдем до встречающих у поста. — Не промедли я, не поступись долгом стража в угоду крепких дружеских отношений с будущим неофитом, то вампир успел бы до меня добраться и укусить, а чудовища прорваться. Не положись я на тебя или сложись у тебя иное ко мне отношение, то я слился бы с Барьером, а напряжение передалось ближайшим постам, диверсифицировав проблему. Дежурь полный отряд, ты мог вообще отступить восвояси или попытаться иначе разрешить ситуацию с Найшером, тогда застава подверглась бы нападению с двух сторон, неизбежно понеся потери. Надеюсь, Солеан, ты понимаешь, что существуют знающие и умеющие больше тебя, способные смоделировать ситуацию к вящему благу так, чтобы поведение непосредственных участников не опиралось на прямые директивы, а реакции были естественным проявлением свободы воли исходя из текущих реалий? — А я по-прежнему молчал, не отвечал и встречных вопросов не задавал, шагая без изменения ритма. — Я просил и еще раз прошу прощения за то, что не смог убедить сослуживцев иметь с тобой честные отношения. Надеюсь остаться с тобой в хороших отношениях.

Уже хотел коротко бросить льдинку вопроса, но удержался, все верно. Глупо предлагать извинения за согласие быть вслепую использованным ради блага ордена, которому присягнул. Правильно он оскорбился. Глупо считать, что дружба, приятельские или семейные отношения возможны с не присягнувшими влиятельному, могущественному и древнему ордену. Приказ дан — приказ будет исполнен. Можем ли мы быть хорошими знакомыми? Наверняка. Признаться, я полагал его наивным — возраст менее пятисот для эльфа не серьезен, плюс этому способствовали обе наших с ним встречи, когда его поведение не тянуло на архимаговское. А он, оказывается, превосходно сжился с ролью, докрутил наказ сверху и вышел в дамки. Противоречивая личность, или я чего-то не вижу и не понимаю в нем. Чужая душа потемки. С вампиром ведь тоже вышла промашка, но с ним простительно, для точной оценки мало времени выпало.

— Не стыкуется кандидат с указанием свыше, разные весовые категории. В остальном логика стройна. На счет извинений я не понял — за что? Я проявил пунктуальность, и так совпало, что перед моим приходом ты активировал какую-то финтифлюшку, которую я отказался брать в руки. И с чего портиться хорошим отношениям, когда они изначально строились деловыми? Да и в постигших меня бедах я сам виноват, сделали как лоха, превратив в наживку. Вот поэтому обидно мне, что по собственной невнимательности на ровном месте поскользнулся и набил себе шишку, впредь наука мне. Кстати, после признания ты действительно не медуза, а мудак, — припечатал я, жестом требуя дать досказать. — Не иди околицей, а прямо бы скажи о беспричинно нарастающей тревоге относительно безопасности охраняемого объекта или что-нибудь другое в этом же ключе, то либо вообще бы никакого нападения и в помине не случилось, либо благодаря своевременно купленной информации удалось бы и отстоять, и языков захватить, раскрутив цепочку. Так-то, Чиэшмиалтэль, перехитрили самих себя.

Последнее говорил в непосредственной зоне слышимости того самого драконорожденного, с коим у меня встреча назначалась. К эльфу ничего личного, я ведь сам купился, списав несуразицу на местные реалии. Чего мне стоило проявить любознательность?

— Йо, охранители! — Лучезарно улыбнувшись в неприветливое личико драконоида (чую, смертельно оскорблю, называв драконорожденного драконоидом). С мимикой у этого народа полный швах, я вам скажу, у них вместо лиц бронированные морды, а вот устройство мозга лично у меня вызывает восхищение, как-нибудь на досуге надыблю, хех, подопытного и вскрою. Отраженный в глазах анатомический интерес менее подготовленного вынудил бы минимум стушеваться, а этот напрягся. Дисциплина в отряде, кстати, выше всяческих похвал, никаких смолкших при нашем приближении разговорчиков — аки статуи с острыми очами, половину разговора так точно узрели издалека.

— Пр-риветствую... — с рычащими интонациями, при этом повел себя так, будто вместо медового пряника рядом со мной пустое место. — Следуйте за мной, — явив могучую бронированную спину, укрытую стелющейся самым краем о полотно дороги мантией с вышитой в незнакомой мне технике семи лучевой звездой во всю ширь и высь.

— Гм, любезнейший, — и не думая трогаться с места. Руки все так же держали котика-Сержа, гладя и почесывая шейку. Его тонкий и длинный хвост с кисточкой болтался ниже пояса, вернее подражал змеиной погремушке, отчего кончик превратился в шарик-помпон. — Вспомните наш уговор. Я-то пришел, однако мне вместо проявления силы моего залога показали работу похожего на него накопителя, посему отправка в гости к вам или вашим соседям под большим вопросом.

— С-сидусс, — шипяще. Видимо, шибко глубоко въелась привычка отдавать приказы и видеть их немедленное и непререкаемое исполнение. — С-сила ямвлена в с-соответствии сс уговор-ром...

— Ах да, простите, — подхватил я, двинувшись вперед и не дав вякнуть про компенсацию за мои художества в Найшере, что было бы вполне логичным после визита профи (Найшер до сих пор цел, это подразумевала сама наша встреча через десять суток этого мира), — разведка же не профиль охранников, чем ни повод прикарманить добровольно отданное слюнтя-ем? — От моего спича и язвительного акцента в конце пряник скис, кнут раздраженно повел плечом, остальные сопровождающие (две не виденных в бою бравых четверки второго круга посвящения в красном) и незнакомая семерка стражей замечательно дисциплинированы.

На что-то такое-эдакое рассчитывал. Неприятно, когда оправдываются худшие ожидания. Перед выходом предусмотрительно замкнул соль-гарнитур с посохом на эльфийском теле, задвинув его за спину засвеченного дракона. Расставаться с артефактами в "гостях" я категорически отказываюсь. Подозрительно их отсутствие, спору нет, но смею надеяться, что выдержу дотошный досмотр, если вдруг его организуют вместе с пристрастным допросом — очень надеюсь, столь унижать гостя не посмеют.

Последний час я провел в неге постели. Лежал в своей капитанской каюте Аштарака и наслаждался тихим пением Иосли и одиноко вальсирующим под него в воздухе над моим ложем Эуртом. Пилотировала отдежурившее свое старшая пара супругов — остальные восемь фей с родителями остались жать плоды на Веридесе. Глядишь, тихим сапом обуздают царящую на заявленной моим домом планете дикость.

Зато сутки перед этим действовал на пике активности. Узрев иронию, заключенную в обратном стремлении к плоти, не усидел. Долгое время двигался по пути освобождения от материальных оков и сохранения человечности, она в итоге развернула дорогу к воссозданию материальных оболочек с расчетом на удобство. Подход к телам как к одежде, так или иначе сковывающих, предполагающих общество и соответствующий ему стиль поведения, вполне оправдан. Только если одни пользуются услугами ателье, читай паства для аватара, или вынуждены с нуля воплощаться, до поры, до времени жестоко ограничивая свои силы, пока вместилище подстраивается, то я сам себе модельер-закройщик и швея-мотористка. Раньше я мог разделяться на манифестации (не совсем точное определение, но я к нему привык за давностью использования) сперва по потокам сознания, затем по ядрам, с аватарами сразу как-то не задалось, ни одной полноценной. Для сохранившегося после вознесения человеческого восприятия тяжко полноценно находиться в нескольких местах одновременно (так устроены манифестации), видимо, это послужило основополагающей причиной, как следствие, появившееся после перерождения орб-тело. Я принципиально теперь не могу разделяться на полноправные и самостоятельные части, структура зациклена на самой себе. Создать из сгустка маэны фантом — пожалуйста, вплоть до, гм, полноценной тварной плоти. Недостаток в относительно легко детектируемой связи с оригиналом, управляющим и питающим фантома. Отделить и уплотнить кусок ауры — пожалуйста. Однако чисто формально это нельзя считать клоном, разве что кастрированной копией. Хех, помнится, какой-то выдуманный герой из моего предалекого прошлого как раз и клепал свои урезанные копии десятками и сотнями, вот только в том сказочном мире не было умельцев, способных отследить информационную передачу при развеивании клона. Больше ни-ни, слишком велик риск и затраты при воссоздании собственной структуры — за все надо платить. Жаль, разорваться отныне не в силах, а то было бы классно полноценно присутствовать во множестве мест.

В межмирье фокус не удастся, а вот в более грубых пластах реальности в самый раз, на Веридесе так и поступил, на рефлексах отделив часть ауры и свое эльфийское тело. За два дня эта моя часть произвела все доступные манипуляции, а когда для финальной компиляции не хватило способностей, тогда мой отдых закончился окончательно. Итогом стало замаскированное в астрале орб-тело с доминантой Бодо и три других составных части, полноценно представленных в тварном слое: дракон-Зефир, эльф-Лейо, человек-Леон. На глубинном уровне залегшее орб-тело с тремя выглянувшими в тварный мир щупами, образно выражаясь. Такая вот модернизация. Для проделки того же в межмирье, астрале или других незнакомых мне пластах, моих знаний маловато, к сожалению. Впрочем, не все столь печально, аурававато(???), к примеру, из всего осуществленного мною в Найшере не смогла бы только провести тюсов через Лимб, чисто справиться с жертвенным ритуалом и ловко окрутить Телнопарда. Минус устраним, однако облюбованные мною ниши астрала со стремящейся к ста процентам вероятностью заняты местными индивидуумами.

Помимо исследований своих аурных копий, аураватато, и уделенного внимания анализу произошедшего с момента выхода из Найшера, я освоил телепортацию в межмирье, трюк посредством куэо Планар. Как работает — фиг его знает, но получается перемещаться между ближайшими и регистрируемыми мною источниками или удаленными местами рядом с таковыми, ранее посещенными и специально не защищенными. Без теории в новой для меня системе координат я не умею привязываться к динамическим потокам энергии межмирья и совершать осмысленное перемещение. Однако появились задумки по аналогам Шагам и Скольжению — типа серфинг по энергетическим волнам или их оседлывание, к сожалению, в стоячем болоте межмирья Грианкорда пытаться их применить бесполезно, проверено.

Завершающим штрихом тех суток позаботился о тылах. Один раз мои Хранители — Лев, Вол и Орел — спасли мне жизнь, но мое строение изменилось, случись моя смерть так, что и фениксом восстать не получится, то появлюсь рядом у Хранителя деградировавшим. Посему во Льва я сразу внедрил формулу, а у Вола и Орла часа три упорно выводил ее на их стороне посредством куэо Нексус, не решившись прямо передать, пусть и в закодированном виде — только зашифрованные команды для примитивных операций с памятью. По своему сыну я успел соскучиться, но обращаться к Оэлфлэо не стал, ибо приоритеты сместились, последовал бы обмен новостями — совестно бездушно использовать сына, лишив нормального общения с его ненормальным отцом, эх-хе-хе... После сильного напряжения вновь потребовался отдых, я еле успел справиться, и без досадного опоздания с ясной головой явился к месту рандеву с орденцами.

— Эм, — вцепился в мою левую руку повыше локтя идущий рядом Чиэшмиалтэль. Продолжить не успел:

— Стоять! Немедля призовите обратно! — Едва не плюясь в лицо, заорал резко обернувшийся провожатый-конвоир.

— О фамильяре речи не шло, — сделал я издевательски круглые глазища.

— Один оборот на ликвидацию угрозы, страж-ж! — Гаркнул командир. Упомянутого мгновенно сдуло. — Дальше путь секретен! — На повышенных тонах выплюнул драконорожденный.

Незабвенные геометрические примитивы. На сей раз шар, скорость активации заготовки впечатлила. Внезапность спасла бы от пассивного сканирования, увы для них, я успел рассмотреть — аналог примененного в прошлый раз куба, треугольный паркет выверен для надежного удержания драконов-оборотней. Беда их клетки в огораживании в черте пласта реальности, вытолкнули бы они цель или саму клетку в соседний пласт, то обеспечили себе успех, а так... ха!

Нельзя обманывать ожидания, стратегически опрометчивый ход, на первых порах. Стая ложных мишеней ринулась в сторону Найшера. Пусть задействуют любой план-перехват, главное, спровадили пряник — он мне понравился чисто по-человечески, исполнительный, общительный и обаятельный, с ним было бы приятно развлечься, сходив на охоту или рыбалку. Мелкие группки прыснули во все прочие стороны, среди них настоящий Серж, плотный мини-шарик в нано-скорлупе, хех. Я съел духовные частицы вампира, естественно у меня отменный нюх на последнюю оставшуюся, втиснутую в роговидный стелларит. От меня и фамильяр ее чует. Мне, кстати, крупно повезло! Близость при передаче, кратковременная потеря сознания и быстрое исчезновение в пределы другой галактики под защиту муэра седьмой степени вокруг Санрайз. Успей они вычислить одну милую подробность, то принимающая делегация подобралась бы повнушительней. Второго шанса я им не дал, тем более все переварилось, оставив в "крови" квинтэссенцию, позволяющую определять местонахождение оставшейся частицы.

Дорога стелилась перед проводником и терялась за спинами замыкающих, походя на волшебные тропы, коими пользовались знакомые мне эльфы для быстрого передвижения по лесному массиву. Мимо стелилось степное всхолмие, красивая и мирная пастораль с россыпями каменюк, мелкими овражками, кустиками, мелкой пугливой живностью. Из-за этого пейзажа я медленно исполнял порученное мне стражем при первой встрече и взятое на исполнение после второй. По этой местность межмирья можно бродить днями напролет, любуясь пейзажами. Признаться, земные красоты стали для меня скучноватой обыденностью, знакомой до боли. Конечно, сочетание тонов и выдумки природы интересны, но все они бледнеют перед загадочным межмирьем. Тайны манят.

Умеющий перевоплощаться Серж оборачивался насекомыми в траве или травяным кустиком, еле успевая следить за неразборчиво матерящимся командиром, чьи подчиненные катили шар по дороге. Слава мне, удачно воплотилась идея аналогии Скольжения для условий межмирья Ноалуннас, иначе бы план настиг крах. Успешно применяя принцип подобия, я сидел в клетке вдоску наклюкавшимся наемником, получившим жирный куш и увольнительную на сутки — Сержа никто не спалил, я за нас обоих пьянел. Вот что значит установление внутреннего равновесия — орден жаловался на внешнее напряжение, я хворал внутренним. Однако стражам вовсе незачем знать, что оно таки стоило усилий! Жаль, слепцов мало, по приподнятому настроению — да что там, я откровенно витаю в облаках счастья! — меня быстро раскусят. При встрече еще как-то с натягом списывается на нервозность, но не после открытия клетки.

Эх, как же тут здорово! Орден Семилунья не в чем упрекнуть, добросовестно исполняют взятые на себя обязательства по защите от внешних напастей. Любая из тех тварюшек, которых мы били с Чиэшмиалтэлем, оставила бы тут повсюду неизгладимые (в сравнении с долгой жизнью эльфов) следы в виде пропалин, проплешин, рытвин, смердящих куч отравляющих округу экскрементов.

Серж крался следом, пока не взвыло жопное чувство — охранная сигналка. Непонятная и незримая, потому сверхопасная. Крепость он мелком окинул взглядом, когда конвой отошел на значительное расстояние, и мелкая мушка на прощанье смогла взлететь повыше. Семь мегалитических монолитов в виде семигранников нечетным углом наружу и матово белым шаром в чаше на вершине. В центре гигантская блестящая капля, нижней полусферой почти целиком утопленная в грунте (или камне, не разглядеть), в шпиль под прямым углом к колоннам бьют разноцветные лучи, теряющиеся внутри за наружной серостью строения. Внутри обязан скрываться мощный источник, однако в доступных диапазонах излучений пусто, следов объекта, именуемого на моей далекой-предалекой родине черной дырой, тоже не обнаружено. Косвенно заключил, что испускающие световую энергию шары соответствуют планетарным источникам — на меньшее, чем звездная система, орден масштабов Семилунья постыдиться обращать внимание. Комплексный мир, превращенный в крепость. По логике, одно жилое измерение, одно служит полигоном, одно совмещает тюрьму и зверинец. Итого десять, потребное для всего грандиозного сакральное число.

С тревожной досадой привел себя в порядок — с Сержем осталась нищенская терминальная связь. Он едва успел на всех порах шмыгнуть прочь, следуя по вектору к моему с кровавым боев добытому трофею, нагло прихватизированному орденом. И чуть не нарвался на защиту аналога пограничной крепости — едва успел посредством него, пока тот гнул вираж отворота, оценить масштабы базы. Ух, пробрало до дрожи! Семь шаров тянули на источники белых карликов!!! Сержу не подобраться, дохлый номер. Ему остается вести ненавящивое наблюдение из-за линии соседних миров, иначе отследят, как пить дать. Лучше в сторонке дождаться удобного момента, собирая статистику и низкоприоритетную информацию о мироустройстве и заведенных у местных порядках.

Мли-и-ин, а ведь вполне могут устроить провокацию! Подсадная утка в клювике потащит стелларит, тут подпрыгивает Серж, к нему в помощь подскакиваю я — тут нас обоих накрывают банкой словно тараканов. Все, уголовное дело официально заведено и открыто, преступники пойманы и на месте судимы. Дело шито-крыто, и крот не подкопается! ++++++! ++ять! Сержа ведь могут и просто грамотно вести, а когда я решусь к нему переместиться как к остающейся на свободе части себя, то сразу и накроют по вышеуказанной схеме, вот +++!

Все, тс! Взбодрился и хорош блеять. Где наша не пропадала?! Выкручусь, предполагал ведь подобное. Жаль, конечно, что надежда на полевого агента, рыскающего ищейкой по межмирью или конкретном мире, завяла, быстро отделаться не получится. Вежливое угнетение свободы напрягает, впрочем, я любопытный, пока прикинусь дятлом и посижу на жердочке в золотой клетке, осмотрюсь. Только печально, что сроки по старым планам жестко отодвинуты, а сами они перекроились, это не есть гуд, совсем, но таковы обстоятельства, избежать при всем старании не удалось.

— Р-располагайтесь, — оскалившись, произнес с великим достоинством несущий красную орденскую мантию. — За вами... пришлют, — недобро залыбывшись, явно затаив мстю за то, что безнаказанно кобенился при подчиненных, выставляя идиотом.

Исчез с размеченной площадки без всяких спецэффектов, по отсутствию колебаний определил способ — артефакт или активация руны на обмундировании, отлаженная система.

По огромному голубоватого спектра солнцу в ярких кремово-голубых небесах с бледновато-охряными свинцовыми облаками у горизонта определил верность гипотезы — вторая планета, причем пригодная для дыхания влажная атмосфера поддерживается искусственно.

Вип-карцер вызвал унылую улыбку. Куцый садик с яблоньками в перезревших сизо-фиолетовых краснобоких плодах вкуса рыбьего жира с шалфеем, заросший тиной пруд по шейку с лениво впадающим ручейком. Квадратная площадка в углу квадратной с поправкой на продолжающиеся параллели и меридианы камеры на открытом воздухе. Стены, пол и потолок заменяют видимые в ультрафиолете экраны под защитой не слабых электромагнитных гравиполей — любопытное сочетание, в Альбельвель из правого рукава Грианкорда встречал схожий принцип организации камер заключения. Дополнительный внутренний слой магии призван сделать пресловутое топтание на месте вблизи установленных границ, из вежливости сделанных в виде подстриженных кустов с охристо-багровыми листьями ромбовидной формы. За оградкой гуляют огромные рептилии и гигантские насекомые — паук с трамвай как раз сноровисто опутывал вяло отплевывающегося огнем похожего на тираннозавра ящерка с трехэтажный дом, только у этого экземпляра был мощный спинной гребень, который паук окислял слюной, дабы не резал нить паутины. Флора и фауна вокруг отпугивающего местных тварей мирного островка, чем дальше, тем больше напоминала мне дикарски буйный южный полюс Глораса, страдавшего гигантоманией. Заграничный шум стихал, а запах гас по мере удаления от оградки.

В находящемся на возвышенности периметре, примерно с футбольное поле, в самом центре квадратом росло четыре дерева. Крученый ствол с кустом наверху. Нижние веерообразные листья плотные и снизу покрыты корой. Чем выше листья, тем они тоньше и дырявее. Между стволом и розеткой куста с листьями кожистый мешок, заполненный влагой. Четыре дерева образуют на пересечении конусовидную не протекающую крышу из листьев, эдакий открытый домик, продуваемый всеми ветрами, тихо и успокаивающе шуршащими верхними шелковидными листьями. Надо ли говорить, что столик, кровать, полочки вокруг "столбов", кресло с видом на телепортационную площадку тоже живые? Растения и грибы в основе. Пруд, кстати, за домиком, а с фасадной части рядом с площадкой тенистая беседка в виде семиствольного дерева, сплетающегося над головами в пушистый папоротниковый пучок, и увитого виноградной лозой с гиацинтовыми гроздьями, по мере долгого вызревания плавно меняющими вкус от кисловато-сладкого через горчинку к сочно-сладкому, до приторности. Из кресла открывается замечательный вид на кривовато протянувшийся с северо-запада на юго-восток хребет с внушительными ледниковыми шапками, весь мешает рассмотреть дымка испарений и облачность — надвигался грозовой фронт. Внутренний компас определил четко — южное полушарие. Субтропический пояс, поздняя осень. Придерживаясь принципа времяисчисления, то здешняя минута из семидесяти секунд, а месяц из двух декад, год из десяти месяцев с мажорным недельным хвостиком, хе-хе, то есть двести семь почти наполовину более длинных найшеровских суток. Тяготение в полтора раза от Найшера, что мало сочетается с царящим гигантизмом — возможно, это особая зона, дабы проникся тщетностью попыток сбежать. Выход в межмирье наглухо блокирован, осмелюсь положить, что для всей системы неизвестной звезды, превращенной в пограничную крепость.

Так и сидел в кресле, положив правую голень на левое колено и лицезря, как бестии наспех хавают друг дружку: кто с поверхности, кто из-под земли, кто с воздуха, кто изнутри, а кто и Тени. О, Тень кишмя кишела всяческими паразитами и милейшими прилипалами, чей жизненный цикл начинался с яйца в Тени, продолжался личинкой и имаго в Основе, завершался послесмертием в Тени. Шла гроза.

Еще меня восхитила, оправдав гостеприимной, хех, заточение, манера творить инфэо. Истинные виртуозы! Не понимаю, почему до сих пор не переложили практику на межмирье, хотя, к слову, наконечник попавшей в меня стрелы стража есть вольная адаптация... В общем, здешние инфэо имели корпус. Да-да, самый настоящий корпус, как какая-нибудь поделка из чисто научно-технического варианта прогресса! Да Найшеровская магическая практика все равно, что барабан в сравнении с продвинутым музыкальным центром! Там вся школа заточена почти исключительно на легко усвояемом и применяемом боевом аспекте. Да и в тех мирах, что греха таить, где я успел побывать до Найшера, ситуация с бытовым и научно-прикладном аспектами не шибко лучше. Ах++!

Одна эта идея, одеть инфэо в защитную оболочку, кожух там или пленку, казалось бы, уж для меня-то, должна была лежать на поверхности, оправдывает неудобства! Не, я скромен и непритязателен в быту, в конце концов, сколько лет провел бестелесной сущностью пленником Вместилища, созданного для ускорения вознесения и паршиво захваченного в результате предательства, сколько лет прятался в Обители, опять же, без способного целиком вместить меня материального тела, привык и к мукам, коих натерпелся за месяцы жизни в аду, сродни окружающему сейчас. Дело в нежелании давать излишнюю пищу для ума, что само по себе порождает ее. И не охоте становиться бесплатным развлечением в результате "опускания" сторожем, системой противодействия попыткам выхода в межмирье. Барьерный параллелепипед, кстати, вдобавок ограничивает Астрал и Тень, а верхней стенкой вплотную примыкает к межмирью, дабы не воплощенным энергетическим сущностям был минимальный комфорт, мало ли что. Так что, если вдруг взбредет в голову сломать стены, напичканные датчиками (неоднородности иначе интерпретировать язык не поворачивается), то взломщик огребет откат и все сопутствующие нисхождению в тварный мир прелести — мне сие не грозит, я не обитающее в астрале божество, сиречь более продвинутый человечек без оболочки, имеющий доступ к отстоящим на одну, две, три ступени технологиям. И тем, кто перешел на следующий уровень существования не сбросом оболочки, а преобразованием ее грубой материи в тонкий эфир или корректным выходом из нее посредством измененного состояния сознания, например, сомати.

Полагаю, наука и магия на определенном уровне развития друг без друга не мыслимы. Мои прежние биотехномагические потуги жалкие пуки. Одно дело, когда маэнизированный сверхтонкий и сверхплотный слой ауры защищает меня, соответственно, продуцируется мной, а другое, когда по заданному контуру уплотняется генерируемое самим инфэо поле! Не важно, единичное ли это творение гения, или сие имеет в ордене повсеместное распространение, в пользу последнего говорят использованные для моего пленения клетки. Не важно, какими ухищрениями достигается стабильность. Главное, я нашел свой очередной священный грааль, зубы сгрызу, но поднимусь на сию вершину! Все мои прежние уловки сокрыть структуру просто детский лепет! Же-эсть...

О, кстати о вершинах. Походу, полигон тоже имеет место быть — хорошо работает моя спаянная с логикой интуиция. Умельцы банально вырезают из пространства кубик с лесом вместе со всеми обитателями, а на это место равные по объему охлажденные или подогретые измельченные удобрения с первой планеты. Кажись, толстенная блокада лишь вокруг мира-тюрьмы, иначе как неофитам тренироваться в условиях межмирья? Ух, как тут все наворочено! Аж, немедля залезть и поковыряться жаждется, +++! Собственно, потому в округе полно бугров — результат вещественного обмена. С моего холма преотличный вид на окрестности открывается, правда, часть ретушируется — видимо, там тоже чьи-то апартаменты, которые спустя несколько часов с моей вычислительной мощью замечаю на автомате. К ноосфере подключение затруднено как бы не из-за гигантского скального зеркала, в фокусе коего находится центральная долинка меж двух рек, сливающихся на севере в одну. Знаю я немного теории этих природных зеркал, искривляющих пространство-время, но благодаря куэо Темпус маневрирование во временных потоках происходит без проблем. Жаль, практики маловато, против местных либо кувалда с ломом, извечный и дебильный силовой путь решения, либо раскрытие козыря. Через глубинный гипер, быть может, я и свалю отсюда, да ведь потом изыщут способы развеять устроенную мной дымовую завесу, выработают контрмеры и словят, а мне Ноалуннас еще интересен, я ведь бывал на самой окраине здешней цивилизации, хочу научиться познать множество новых инфэо. У гостеприимных пленителей целая организация против меня одного, десятки, если не сотни тысяч умов. У них тут каждая крепость это целый мир, находящийся в услужении. Миллионы разумных, трудящихся и живущих во благо и процветание. Хех, процветание! Как звучит-то в контексте радуги Семилунья! Одиночке не выстоять, однозначно. Раздавят и скажут, что так и было. Сволочи. Жируют, ведь ясно же, что все самое передовое скапливается в оборонке, то бишь у них. Тысячи миров пашут на их благосостояние! По крайней мере, та семерка, что вокруг вышестоящей орденской базы, по данным Сержа, собранным за столь малый промежуток, поставляет не только энергию — классические сырьевые придатки, как бы их места не оказались вдобавок сменными.

Больше телодвижений — больше улик для предъявы. Оценивается каждый мускул. Все участвует в написании психологического портрета и ранжировании по степени опасности. Дабы сберечь чужие нервы, еще перед тем, как усесться в кресло, поел плоды и попил освежающего сока. Травить если и собирались, то по-эльфийски изысканным способом, например, привязанным к процентному содержанию гормонов и прочих секреций внутренних желез, вызванных сбалансированной по питательным микроэлементам едой.

Здесь явно проповедовали мудрость "утро вечера мудренее", вдвойне приятно, что исходя из времени суток в гостевых, гм, покоях, хе-хе. Ночь я провел в тиши ливня — барьер буквально цедил влагу вовнутрь и глушил громовые раскаты, получался островок относительного спокойствия. Все способствовало размышлениям о своей участи, хех. Но я унынию отнюдь не собирался предаваться. Меня сбивала с толку малочисленность персонала при существующих масштабах. Могли бы отрядить роту-другую первачей для подавления прорыва, но в итоге вдарили танками из третьего круга. Неужели целью основной армии являются обычные миры, подобные этому тюремному? Значит, где-то есть бреши, и бои ведутся в пограничных мирах, куда элите путь заказан?? Или время упадка с его дефицитом кадров? Ох, если бы так, тогда малочисленные потомки гениальных строителей лишь на самой верхушке, держат бразды правления и пульс обороны настоящих горячих точек.

— Приятного утра, сидус Солеан. Я мастер Нильфор, — умудрившись поприветствовать и представиться знакомым мне образом (скрещенные на груди руки с растопыренными пальцами, правая поверх левой).

— Йо, мастер Нильфор. Что же вы, проходите прямо сюда, не побрезгуйте прочмокать, — сидя в позе лотоса на в меру мягкой кровати. Ответил там же, в ментале.

— Как вам погода Ситри-карь? — Невозмутимо начав чпокать сандалиями на голу ногу по набухшему влагой травяному ковру, красиво поблескивающему каплями в рассветных лучах. Местное солнце (ну привык я именовать светила солнцами, а спутники планет лунами, в память о первой родине...) успело взойти над безоблачным горизонтом на один свой диаметр. Насыщенный красный цвет мог бы здорово испугать неокрепший ум.

— Принимаете заказы по прейскуранту? — Вопросом на вопрос ехидно ответил я.

Тот молча дошел до сухой вершины — грязь и вода к нему не пристали. Одет в расшитую золотыми семилучевыми звездами фиолетовую хаори (красный же был именно в плаще до пят) поверх знакомого семискладочного покроя широченных штанин, хакама, стального цвета. Литая из светлой бронзы грудь и кубический рельеф живота с полоской кудряшек вниз от пупка оставались на виду под черной крупноячеистой сеткой туники на ладонь ниже пояса, повязанного многослойным ремнем шириной опять же в ладонь, семигональная посеребренная пряжка с барельефом золотой звезды, куда ж без символики-то? Складки, фактура, походка и манера держаться — практически идеал мужественности, дополненный густыми усами на широком плоском лице и бакенбардами. Черные как смоль чуть волнистые волосы с широкого лба зачесаны строго назад, длина до шеи. Повязка на голове, вероятно, не что иное, как знак орденской ступени посвящения — у красного она тоже была, единственная в отряде (как бы подмогу с такими же я видеть не должен был), у стражей повязки на руках, промежуточное звено носит соответствующий пояс (у конвоирующих меня пояса что книги, повествующие о доблестях). В целом габаритный мужчина примерно с меня ростом. Подозреваю, что эфес на поясе формирует клинок из твердотельной маэны вперемежку с жидким или газообразным металлом (почему нет?), а знакомая кастетно-пистолетная форма под левую кисть ни что иное, как разновидность магического ганнера с какими-нибудь конусовидными пулями в нарезных канавках, бьющим из причудливо ограненного монокристалла лазерным лучом и шокирующим электричеством или чем-нибудь схожим ножом в однокорпусном исполнении.

Хм, пожалуй, если он мастер, то будет логичным представителя второго звена назвать рыцарем, четвертого магистром. Должно быть семь по смыслу, три на командное звено, типа: дайме, сёгун, император. А верховный магистр в пролете, как муха в самолете, хех. Хм, что-то я не о том.

— А вы колкий, сидус, — двусмысленно произнес человек, легким касанием поворачивая кресло и чинно в него усаживаясь. Я бы стал посмешищем, рискни сходу повторить. Складывалось ощущение, что их устав прописан вплоть до положения каждой из семи складок штанин при отходе до ветру.

Следующая пауза возникла из-за разглядывания — оба умели при этом держать взгляд прямо.

Рассмотрел печатку с незабвенной стелларитовой звездой. На указательном и безымянном пальцах левой руки перстень и кольцо, причем мое острое зрение послужило причиной разочарования. Нефритовый оттенок сплава мифрила получался благодаря "природному" адамантию — мои синтетический явно уступал ему. А кольцо вообще содержало всю таблицу химических элементов, кажется тут их стабильных сто двадцать семь(???)... Как назвать сей сплав я теряюсь, и устройство сложной молекулярной решетки пойму только в собственных руках. На груди величиной с ладонь на больших и тонки звеньях висел медальон с ладонь — белым эмалированный кругляш с гравировкой, видимо, вида сверху на крепость, и с семью лучами с насаженными на них стелларитами.

Кстати, походу наименования у них тут унифицированы подобно форме. Как подсказывает интуиция, "Ситри" это "СиТри", аббревиатура с шесть-три на весьма распространенном древнеэльфийском, близко отражающем суть вещей — язык чистой магии не предназначен для повседневного общения, древний тоже не в обиходе. Сколько общего, оказывается, встречается в разных мирах. Серж еще не разведал прилегающую к базе территорию, однако по логике семь-ю-семь цитадель поддерживает семь крепостей. Значит я в карцере третьей крепости шестой цитадели. Миленько-миленько.

— Все ради безопасности, — вот пусть и понимает, что я имел в виду. — Кстати, красный мастер говорил, что за мной пришлют, а не почтят визитом. Вы заглянули в частном порядке или?..

— Или вы продолжаете в прежнем духе, а мы меняем методы, — чуть улыбнувшись в усы.

— Предпочитаете позволять другим первыми называть вещи своими именами? — Сочинив очередной вопрос.

Намек на рог изобилия понятен лишь мне, к сожалению. Здесь вполне может оказаться таковым тазик или кастрюля, в местный фольклор меня не посвящали, и сам не рвусь просвещаться.

Кстати, я его заподозрил в обмане законов мироздания. Наверняка истинное тело лежит в каком-нибудь саркофаге, пребывая в состоянии сомати, а передо мной сидит костюм. Правда, одевший костюм все равно должен быть уязвим, и должен воздерживаться, ибо если порвутся связи, то его вышвырнет вон, причем собственная сила способна так хлестнуть, что накрутит счетчик потребных на реконструкцию душевных оболочек реинкарнаций до трех и выше, а то и напрочь вайпнув. Способы "бэкапирования" совершенны лишь в идеализированной среде виртуальных игр, потому я стараюсь не светить Аштараком со Львом, еще двух Хранителей оставил под присмотром сына, а фамильяра заранее выпустил "на волю". А, скажем, мною побежденное божество не озаботилось возрождением, иначе бы то самое объединяющее духовное начало выскользнуло из моих рук и устремилось к спасительной филактерии, баночке с кровушкой, зубику или заключенной в артефакт частице ауры. При наличии тварного якоря и без него используются разные своды законов, определяющие бытие отличных сред.

— На Ситри-карь вы почетный гость, — продолжая ухмыляться в усы. Причем лицо в целом выглядело вполне вежливым. — Отчего-то пренебрегающий мирскими благами, — мягко посетовал мастер.

Академически скупым образом Нильфор наполнил кубок древесным соком, сорвал пару виноградин, раздавив их в кубок, оставшиеся шкурку и косточки отправил в помойную яму с голодными мхом, грибами и насекомыми. Размолол десяток зерен с кустов, затем размешал и подогрел до ароматного дымка. Кубок сам прилетел ему в руку. На все про все, включая пробный мини-глоток, ушло семь секунд. Напиток, близкий к кофе. Попутно на столике организовалась так же снятая с полок ваза для срезанной грозди и трех местных яблок, сразу пропеченных в полете.

— Угощайтесь, сидус Солеан, — намекая на курящийся на столике второй кубок.

— Мерси, — так же вслух. По-эльфийски музыкальный голос супротив тембра прожженного вояки.

Отчекрыжил ягодку, деликатно сплюнул косточки в руку и ловко отправил в полет до ямы. На этом ограничился — приготовленный тоник остался медленно испаряться маленьким клубком маэны.

— Вы знаете, сидус, пропажи среди молодняка металлических драконов редкость, взрослые в основной массе щепетильно относятся к родовому потомству, — продолжая буравить меня своими черно-фиолетовыми глазами (у красного они тоже отливали служебным цветом). Спорная сентенция, скорее перечисление.

"Сидус" он особо выделил, будто иронично хмыкая вычурному определению, для него тайной за семью печатями не являющимся. Хех, всяко, произнося, из множества значений имел в виду "ненастье"! Главное в выборе первой темы диалога — мой камуфляж удался на славу. Несомненно, меня вели от самых ворот, однако понимать наличие и обнаружить присутствие разные вещи, моим слабым местом явилось преображение в дракона в бое с драко-личем, тогда бы провалил направленную проверку на, гм, ноалуннасское гражданство, состоявшуюся на телепортационной площадке после бесцеремонного вытряхивания из сферической клетки, которую ублюдок лопнул подобно воздушному шарику.

Жаль, что я полный дундук в местной космогонии и космологии, для меня межмирье полная загадка в плане сочетания миров, в тварном плане вполне могущих располагаться в разных рукавах галактики или вообще могущих представлять из себя безатмосферные планеты (если двигаться от одной через космос к другой, соотнеся звездные координаты). На счет последнего у меня была теория, родившаяся с оглядкой на релятивистскую: начав движение со сверхсветовой скоростью из точки наблюдения безжизненной планеты, к ней и попадем сквозь время. При Скольжении без куэо Темпус я бы давно потерялся во времени. Отодвинул, что называется, парадоксы, теперь неучем-то поздно прикидываться, а в реальности я хз, как в действительности перемещаются драконы между гроздьями миров, читай галактиками. Отнюдь не каждый пятый или даже сотый способен посетить межмирье, вот межмировые порталы да, драконья магия практикует. Но одно дело духовным поиском нашарить мир, выяснить его координаты и порталом проторить к нему путь, а другое отправиться воплоти. Первое удел металлической ветви семейства драконовых, хех, второе планарной, случаи пересечения уникальны, как я понимаю. Одним утверждением сей тип затронул огромный пласт!

— Вы знаете, мастер, — начал я, подражая серьезному тону и при этом превращая разговор в посиделки сплетничающих на лавочке старушек-болтушек. Так бы и продолжил, что в огороде и Полины Сергеевны колорадский жук хозяйничает. Мде, настроение преотличное, а ведь сижу в г++ по самую шейку, пока еще вроде бы. — А мне летать охота, — прозрачно намекая на барьеры, плюс ко всему отделяющие внутренний объем от морей внешних энергий (кроме грубых, конечно, но подозреваю, организация цепной ядерной реакции мне обломится).

— Если не ошибаюсь, вы намеревались сотрудничать с нами, уже передумали? — Перестав давить лыбу в усы.

— У нас разняться понятия гостеприимства, — взяв тон серьезнее. — Верните конфискованный стелларит, — из вредности пользуясь ими же дарованным поводом, и одновременно вновь передаривая. Серж умненький, зря себя не выдаст.

— Вы сами пожелали ознакомиться с нашей трактовкой, — произнес мастер, избавленный от привычки пожимать плечами или вовсе ее не имевший.

— Ссора повлечет далеко идущие последствия, мастер Нильфор, — предупреждая. Хотел продолжить, как: "Зная корень произрастающих у ваших штатных предсказателей видений, осмелюсь заявить — время играет на меня против вас", но передумал. — Иначе меня ждал бы другой прием, не так ли?

— Вы перекладываете свою оплошность на нас, и безвредная импульсивность одного из мастеров сомнительный повод — у вас нет достойных оснований, сидус Солеан, кроме личных неприязней. — Дипломатичным тоном выдал Нильфор после глотка наслаждения из кубка.

Расслаблен, официален и боеготовность на высоте — подобный стиль приходит с опытом. Он скала — я изменчивая вода. Ммм, оправдывается, причем с оглядкой, ведь как раз личные приязни и неприязни в обертке всеобщих благ толкают историю. Гм, ссылка на личное подразумевает подозрение на мое представительство, наделенное широкими полномочиями. Страш-шно иметь дело с предсказателями, способными прозревать дела в соседних галактиках! Укрыться полностью от ясновидения подобного класса не представляю, как?! С ними только уповать на ворох вариантов, среди коих истинный мой выбор останется впотьмах. Жутковато для кого-то абсолютно чужого быть открытой книгой, еще хуже быть предсказуемым.

— Вежливость одна из достойных черт, мастер Нильфор, однако превыше нее многие усматривают возведенное в ранг добродетели умение избегать болтовни. Мы оба прекрасно понимаем, что больше ранее предоставленного вы от меня добьетесь лишь грязными методами, попытка применения коих повлечет побег. Признаю правоту, дурость зацикливаться на совершенных ошибках, бредово в одиночку противостоять отлаженной организации. И при этом веду себя иррационально, обижаясь и скрывая биографию.

Моя твердость противостояла давлению вибраций чужой ауры.

— И род занятий. Зачем вы рекрутируете жителей Ноалуннас?

— Я путешественник, где вы усмотрели поводы считать меня вербовщиком? — Удивляясь без тени лукавства.

— Оюндейц и Найшер.

— Хе-хе-хе! Что за инсинуации? — Откровенно недоумевая и смеясь над вздором. — Заверяю вас, у меня нет никого из Ноалуннас, рабочая сила привлекалась для решения сугубо локальных задач.

Признаться честно, стоило актерского мастерства сохранить безмятежный вид. Клан таки распался. Установленная связь толком не окрепла, как подверглась серьезному испытанию. Тюсы без моего участия провалились, прошло слишком мало времени для укоренения чувства родства и прорастания полной открытости с сохранением индивидуальных черт каждой из личностей. Куэо Нексус продолжало меня связывать со всеми четырьмя, сумевшими выкарабкаться из ведущей за грань расщелины, но созданная мною тонкая структура, объединяющая их и меня в клан, почила, привнеся деструктивные коррективы в их неокрепшие организмы — сейчас для меня они всего лишь служат якорями в потоке времени. Роковую роль сыграло отпускание тюсового поводка, я рассердился и решил в воспитательных целях наказать, а потом обстоятельства закрутились в пользу интуитивного шага, избавившего тюсов — бывших, бывших тюсов — от эха испытываемой мною боли. Дальше я с умыслом защитить отпустил еще и узы клана Луара, дабы по ним не метнулось проникшее внутрь меня божество-вампир как по наиболее близкорасположенным уязвимостям, а потом мне не до подхвата стало, вот и лопнули они окончательно, когда иссякли последние ручейки воли. Печально, но такова жизнь, не всем планам суждено сбыться в желанном виде, случаются осечки.

Видя, что все без шуток, Нильфор отвел глаза. Вид я сохранил, но самочувствие поколебалось — открытость для различения правды и лжи играла мне на руку, а вот чем оно в реале вызвано, пардон, не их ума дело. Очень жаль, что по четырем ослабленным и недоразвитым — прискорбная накладка, ведь с тем же Сержем все в порядке нормы — каналам куэо Нексус без инициативы с той стороны я лишен возможности получать и передавать информацию — что же с ними случилось? Что творится в устоявшем Найшере?

Удастся ли изобразить праздный интерес к судьбе Найшера? Нет. Я совершил грех, запущенный мною из резиденции монаршей семьи на Вель вирус сломал судьбы миллиардов. Спасение мира и посильная помощь стражу во время угрозы прорыва в совокупности с озвученной информацией и готовностью побыть челноком мое искупление (плюс помощь Веридес и помощь от фей). Это одна из причин моего хорошего настроения несмотря ни на что.

Кстати, неужто орден боится конкуренции? Скорее подобная деятельность со стороны пришлых чужаков рассматривается за неявный акт агрессии, вполне разумная предосторожность. Благо в диверсии обвинение не выдвинули, а мои сомнительные делишки в Найшере еще не всплыли, надеюсь, не дороются до деталей... Семилунье — орден стражей Ноалуннас. К моему стыду, об устройстве властных структур, форме правления и органах урегулирования конфликтов в этой галактике я полный ноль. Империи? Фракции? Регионы по туманностям? Судя по запрету (расплывчато мне сообщенному, к слову!) на вмешательство в мирские дела, Семилунье это скорее орден пограничников. Следуя своеобразной логике, к семи полагается три, таким образом, эта крепость контролирует семь планетарных застав, а всего их семь в кубе, совсем не густо, сущий мизер на миллионы измерений, включая демонические, ангельские, стихийные, все короче. Ладно, пора выныривать из дебрей и ответить на вопрос:

— Желание тренироваться в уничтожении неразумных бестий еще в силе? — Уперев цепкий взгляд в агонизирующую за моей спиной рептилию, у которой из брюха выбирался глистообразный слизень. Казалось, ко мне потерян всяческий интерес, типа промашка такая у них со мной вышла. Помурыжат за уточнением деталей да вскорости отпустят. Наверно.

— Окружающие подойдут, — утвердительно кивая.

Дальше он скучным тоном провел вводный инструктаж, согласно которому: я должен был явиться в закрепленное за мной место по первому требованию; мне запрещались смертоубийства других вольноотпущенных, хех, и захват любых душ; запрещалось подходить ближе, чем на три километра к другим гостевым помещениям.

Иссякли ко мне претензии или нет, но я был рад, что на ближайшие дни от меня отстали, выпустили из гостевых покоев и никаких жетонов не повесили. Часть слоев мира Ситри-Карь оставалась блокирована для всех "свободных гостей", однако для меня это существенной роли не играло. В библиотеке Телнопарда Серж раздобыл боевые пособия по всем практикуемым в Найшере магическим веткам, вот с них-то и стоило начать, набивая, гм, руку. И попутно проводя виртуальные исследования и проектирование.

Юнец-выпендрежник. Искажающее пространство давление исчезло сразу, как потерявший интерес мастер Нильфор убрался восвояси — оно нарастало с неумолимостью восхода, будто лучи здешнего светила преломлялись орденцем. Благодаря позе лотоса обрушившееся многообразие подавляемого клетью просвистело ветром по равнодушной равнине, призванный нарушить мои приготовления последний чирк мастера провалился втуне. Самоубийственно иметь такого в смертельных врагах, на мастеров без предварительной разведки и требующей не меньшего времени и хитроумия подготовки лично я бы не рискнул нарываться. Стоит ему вышибить меня с тварного плана и каюк всем преимуществам — момент его перемещения ухнул мимо. Кстати, он использовал пекское наречие из мира Найшер.

Чувство пристального наблюдения со всех сторон развеялось, здешний хлесткий ветерок, мчавшийся от сам гор взъерошить мой ежик черных волос, забрал остатки себе — на Ситри-карь не осталось мест, где бы я мог остаться наедине. Древнее чародейство сроднилось с миром — мне стало жутко за надругательство, учиненное мною на подвластных Глорасе с Рухмом, возмущения Санрайз справедливы.

Обширная практика удаленного управления и внетелесного считывания информации об окружающем бесценна. Аксиомы тварного мира из межмирья подобны выражаемым формулами функциям. Времени скорректировать себя достало. Если обратиться к примерам, то восприятие схоже с порождающими дифракцию света препятствиями, оно само по себе изменяет течение физической волны, на энергетическо-эфирном уровне наблюдаемы схожие по смыслу эффекты. Посему прикладываемые усилия, регистрируемые относительно бесстрастным (сомнительно, что сие сконструировано без камней душ) оборудованием местных, без непосредственного контакта зримы как направленные на раскрытие дополнительных возможностей рецепторов, а вовсе не на их сдерживание после включения. Разумная предосторожность, упрочняющая созданную куэо Дефенс защиту.

Как ни странно, нынешнее пленение восстания во мне не вызывало — здесь любопытно, и есть десятки неисследованных плетений из библиотеки Телнопарда. Я действительно готов с радостью заняться экспериментами — замечательный полигон. При упущении раздухарившегося внутреннего компьютера, я как будто подвязался на бессмысленную работу тупого солдата — тупо палю малыми калибрами по до сих пор так и отпугиваемым от вершины холма монстрам, находя в сем тупом занятии незамысловатый восторг. Переигрываю? Пусть, и так ясно, что не ясно, что я за фрукт. Сего врезавшегося в южный материк полуострова с половину Индии (обошлось без соседей, кстати, на всей территории я один, во избежание, так сказать), покидать пределы коего запрещено, за глаза хватит для первой поры — вдумчивого и неторопливого тотального исследования на века, годы на флору и фауну, если без куэо Темпус с разгоном внутреннего многоядерного проца — зачем себя напрягать, когда время терпит? Тем более недозволенная практика ляжет на плечи Сержа — приоритеты изменил, бог со стелларитом, пусть подавятся! Взрастить замену трудно, но вполне реализуемо, причем никакого мега объема энергий не понадобится, лишь время и дотошная упорность, хех, или упертость.

Я приложил усилия, чтобы мое временное заключение отодвинуть от грани садомазохизма. Уступчивость не моя черта. Во время разговора с Нильфором, простите, с матером Нильфором, я бурлил идеями запуска саморазворачивающегося подобно вирусу Муэра девятой степени вокруг Ноалуннас, дабы запечатать галактику и попросту изжить орден гала-стражей, или как они там сами себя называют? Но мне и восьмая в ближайшем и средне отдаленном будущем совершенно не грозит, да и кем я стану, взяв на себя роль Судии? Без последствие столь масштабное деяние всяко не останется. Хорошо, что в развитии двигаюсь от греха подальше — до следующего перерождения пилить и пилить, недавно сожранное почти все ушло на уравновешивающие доработки, а без перехода на ярус, а лучше все два повыше нечего и думать о запуске столь сложного инфэо. Неэ, я твердо намерен двигаться медленно, но верно. Довольно с меня торопливых безумств.

Примитивная стрела драконьих клыков сорвалась в очередную секущекрылую муху-переростка. Следом двухметровое соцветие, с которого она слетела, выплюнуло в меня ядовито желтой студенистой массой, ни одной капельки мимо не проронившей. Ярко горящие колдовские крылья в точности соответствующие Кешниафовским, за исключением безвредной для меня температуры холодной звезды, взмахнули вперед, внахлест закрывая тушку. Как и все прочие неизвестная мне атака лихо проскочила выставленное препятствие, вдвое усохнув после сброса внешних оболочек — косточка чиркнула по моей груди, по инерции маха изменивший угол встречи. Одежка успешно выдержала испытание, цветочный снаряд срикошетил, обдав лицо остропряным ароматом. Чихнул, совершив кульбит. Пятая муха с наполовину испаренными крыльями сверзилась на поживу земноводным хищникам, а я ловко увернулся от пары игл — третья бесславно сгорела в крыле. Толчок от головы мухи сумасбродство и позерство — прямое касание суть считывание результатов влияния яда на примитивный мушиный организм.

Простенькое инфэо начального уровня с ядом магического происхождения — его суровость параметризована, постепенными изменениями я исследовал граничные значения и спектр сопутствующих эффектов. Естественно, применял друидический зов зверя, уже шесть раз, кидал пламенные семена, заставлял лианы и корни повиноваться моей воле, играясь с расстояниями, глубиной, охватом. Естественно, применялась метамагия отказа от вербальных и материальных компонентов — все эти баулы с порошками и выкрики слов-ключей такая клоунада! Жесты, впрочем, использовал, проводя инфэо через стопы, локти, колени и прочие части тела. Это развивает, помогает сживаться. Жаль, для чистоты эксперимента пришлось покинуть холм прописки, оставив простейшую сигнальную паутинку, вдвойне печально, что ни одна полянка или берег мне не приглянулись — без высокоуровневых комбинаций там сплошные плюхи, а я решил последовательно перебирать инфэо чародея, друида, волшебника, колдуна. Шаманизм, к сожалению, лишь в сильно урезанном варианте — духов лучше вообще не тревожить, мало ли.

До запруженного тучами заката летал. Благодаря каскадной структуре с буферной областью местная специфическая маэна теряла свой наркотический привкус, а свою я тратил очень осторожно и малыми порциями, суммарно не выходящими за посредственный индекс восстановления. Удержание крыльев и других защит все-таки тратит маэну, но архимаг от показанной мною тренировки, продлившейся от зари до зари, всяко не упарится, в сем нет проявления выдающейся выносливости, это суровая потребность.

Опуская погруженность в виртуальность и непрерывный инструктаж Сержа с его поставленными в очередь ответными отчетами, дни в тюремной лаборатории потекли однообразно.

Глава 10. Спесь

Тольрапт

Поминание бога выветрилось. Втиснутый за Таном, перед Кеш, между Пел и по данному им совету лично выровненным камнем Толь хотел ругаться и молиться одновременно, первое получалось у всех, судя по шипению, сопению и гулкому сердцебиению, со вторым...

— Толь?! Что не так? — Тут же шепотом всполошился Тан, с трудом прорезающий плиту мечом, гардой скребущим по необычно твердому камню — наклон наружу гарантировал выпадение вовнутрь. Контрольные прокалывания по кресту выявили радостную пустоту — они удачно попали! Правда, пришлось деку стравливать воздух, выравнивая давление через маленькие постоянно свистящие отверстия, породившие тихое бешенство в первые же сутки. Малые отверстия вообще риск, доморощенным специалистам-туннелепрокладчикам крупно повезло, когда они вдобавок проколупали отверстие в самом центре. Пахнуло ужасть как — тяга двинула запах из помойника, страх сковал сердца на те мгновения, что трещали камни. Обошлось с обвалом, звук убавился, посвежело.

— Боги, — выдохнул остатки спертого воздуха из легких мелкий паренек, обода с доской больно впились в плечо ослепленному неожиданным фактом. — Шисф, Догор, Ёрдус, Юлонь, Роунж... — запнувшись от нехватки воздуха. — Они не вызывают священного трепета в груди, — ясно формулируя проблему благодаря второму потоку сознания. — Даже Шисф!..

Толь четко обозначил поразивший его факт, и при этом совершенно не понимал, что конкретно его так сильно ошеломило в нем, и к чему сие приведет.

— Тьфу Ты! — Ущипнула его Кеш. — Ци! Силы Матери Природы пронизывают все миры! Что ей всякие местные божки? Цфф!

— Мы... мы ни разу после... расставания с Солеаном не вспоминали о богах, вообще из головы вылетело. Догор... тишь, — с трудом принимая откровение. С одиннадцатого нуэпса до двадцать четвертого нудза прошла куча дней, а осознание пришло лишь в поворотный момент судьбы.

Толь сквозь починенные лохмотья ощутил пробежавшие по упирающейся ему в спину коленке Кеш мурашки, и несмотря на еще до конца не выкоребанный из ушей воск услышал реакцию тихони Пел и почувствовал всем боком.

— Причастие, — сглотнул Толь. — Любой бог...

Подтвердилось страшное — клан бездарно распущен. Имя Солеана заместило Шисфа в сердце Толя, хотя в учебке все упиралось в изнуряющие тренировки, все мелочи и побочные мысли выдавливались морями вливаемой в сознание информацией и центнерами нагрузок на мышцы, а вот теперь стало ясно, что все десятки дней с момента пробуждения в груди на месте высших сил девственная пустота.

Толь услышал всхлип Пел, и ощутил на своем лице уже до подбородка прочерченные дорожки.

— Цыы! Нашли время раскисать!

"Безбожница!" — закричал поток. "Циц!" — одернул второй. Толь обострившимся восприятием вдруг понял, что не персонифицированные силы, как заметила Кеш, остались. Первородные элементы, состояния и начала. Квадрат земля-вода-воздух огонь с духовным объединяющим центром, жизнь и смерть с порядком и хаосом, свет-сумрак-тьма. Он элементы и состояния равно ощущает под сенью сумрачного начала.

— Нельзя его звать! — Шепотом воззвал лишившийся голоса Толь.

Как ни странно, Пел уловила посыл. Кого они привлекут своим неумелым криком? Толь помнил предостережения патрона, он сделал осознанный выбор и для него грешны метания, он последним ушел из опустевшей бесконечности, понимая неправильность, но не видя ее корня — некому было наставить, вот и ушел волнующийся Оттумда вслед за остальными. Во снах его что-то грызло, отнимая память об этом при просыпании.

— Ц, а мы все еще его? — Скептическим тоном, в волнении закусив нижнюю губу.

— Я — Луара, — твердо и тоже почему-то шепотом. Тан дышал громче всех остальных вместе взятых. — Танпелард Луара.

— И я Луара. Тольрапт Луара.

— И... и я Луара, Пелагея Луара, — тоже произнеся имя с потаенной гордостью.

Для втиснутых между символизирующих прошлое и будущее глыб, для скрючившихся перед неизвестностью момент при всем его дурацком антураже был крайне важен.

— Кешниафа Луара, — выдержав долгую паузу. Толь знал о ее первом шаге, том перемещении к Пелагее. — Я все понимаю, родные мои, мы клан по крови и убеждению. А по духу... мы были не готовы, вот и сломался он Тамм...

— Ох, Кеш...

Она заткнула за пояс ожидания Толя, к радости последнего.

— Нет виноватых, — оказывая моральную поддержку Пел. — Даже Толь, Пел, покинул Том самое место, — успокаивала Кеш, зная, что теперь уже не ранит. Названия Томго места никто из них попросту не знал.

— Мы выбираемся или...

— Ц, молчи! — Пихнула его Кеш длинной костью, а Толь добавил кулаком в бок, молча.

— Кхм!.. — Притворно возмущаясь нарушению субординации.

Толь понимал, Тану легче справляться с переживаниями, занимаясь делом, простой удручал сам по себе. Плечистый мужчина все понял, начав молча звенеть клинком, режущим плиту. Его неравномерные усилия и вкрапления твердый породы рождали рваную мелодию, бередящую сердце и ум.

Танпелард

Тело час от часу радовало. Тяжелый монотонный труд спустя считанные дни после, эм, выздоровления рождал приятную усталость, а вкупе с частым сексом приносил удовлетворение. Тан востребован и обласкан. В благодарность за чувство нужности и заботу с радостью вкалывал до седьмого пота.

Следуя наставлениям, Тан старался, но эллорашэ в стесненных условиях не могло заменить полноценную нагрузку на ноги. Мышцы рук наливались быстрее, портя гармонию фигуры — пытался соответствовать, глядя на ладного Толя, без одежды с каждым днем все больше становящегося из юноши молодым мужчиной. Сырое их желудки перерабатывали на раз-два, питая остальные органы, лепя рельеф мышц. Конкуренция? Столь близкое женское общество диктовало свои линии поведения, издревле в крови заложенные.

Самый сложный участок выпал на вторую четверть. По прихоти случая или направленно, крестовина сложилась вовнутрь, сырая порода густо перемешалась с обработанной, усложняя работу. Куда вели западное и восточное ответвления неизвестно, соседние помещения вместе с коридорами завалены основательно минимум на разведанную еще в форме фантома протяженность в сто метров — искали энергетические каналы поблизости.

Тан склонен был согласиться, когда хозяин лежки, Толь, обнаружил канавки рун, ранее отсутствовавшие. Вязь шла по стыкам, во всех углах. Где-то сердцевина угловатая, а кончики знаков завивались, где-то наоборот (чаще вдали от углов). Проявились дорожки магического контура. Суть утверждения заключалась в реанимации чар от их проживания здесь. Тан заметил, что при его растущей силе физической силе некоторые камни по-прежнему туго поддаются резке. Кеш и Пел на все махнули рукой — бояться активации обрывков не стоит. Споры на счет потери магической силы после того сразу стихли. Что характерно, по оживленным воздуховодам тоже поползла древняя магическая письменность — трудно не заметить выемок, когда по одному и тому же маршруту лазишь минимум четырежды в день, а сумма перевалила за сотню. Попытка Пелагеи применить руну охлаждения довела до прокалывания пальца и лишения чувств при сильнейшем обморожении — благо Кеш непререкаемо заявила, что эксперименты с кровью в коморке только через ее труп. Булыжник охладился, спору нет, а вместе с ним толстенной коркой льда покрылась открытая вода, стены тоже заледенели, из воздуха снегом выпала вся вода. Толь сутки отогревал синюшную, а лед в том гроте испарился, когда уже на другом камне нарисовали растворенной в воде кровью руны медленного нагревания, что обычно пользуют для обогрева. С тех пор эксперименты в натуре не проводились.

Заминка вскрыла давно наболевшее. Тан понимал, следовало четко заявить, кто они и что они прежде финального прорезания, но не сложилось, опять не хватило духу сказать. С того момента, как Тан очухался, воспоминания об учебке и Солеане потеряли эмоциональный окрас, поблекли перед дальним прошлым. Тан прочувствовал — пути назад нет. После дьявольского ритуала и манипуляций Солеана они кардинально изменились, Догор над раз его предавшим не протянет длань покровительства, может простить, но не забыть и высоко не пустить.

Выветривая сумбур из башки, Тан подналег на неудобно торчащий эфес. Скрежет усилился вместе с поднимающимся крошевом, выпадающим из-под лезвия, буквально истирающего камень в пыль, неведомым образом валящей в его сторону, по-прежнему к гарде. Он сощурился и задышал мелко. В конце концов Пел чихнула и вспомнила о своих обязанностях — разбрызганная мелкой взвесью вода осадила пыль. Кто бы знал, как они намучались с пузырями для воды, чтобы и распрыскивало, и струей лило на место разреза, дабы крошево сразу загустевало в кашицу и пылью в нос или глаза не забивалось.

Плита откололась неожиданно, процарапав кость и защемив пальцы.

Солеан

Икосаэдр-додекаэдр-шар. Одно вписано в другое. К чему это?

Расточительство. Подозрения укрепились в импровизированной учебке. Нормальные маги и иже с ними инкантили неразделенным сознанием тысячелетиями пестуемыми формами, медленно, но верно. Я же в свое время отбросил якоря и ключи, щедро запрягая потоки и позже целые ядра для инканта, за счет них повышая скорость и сложность. На Глорасе методика оправдывала себя, давая солидный выигрыш, однако там меня поддерживал сам мир, а в Грианкорде и Ноалуннасе я пришлый чужак. По первости продавливал объемами, потом все списывал на собственную прожорливость, затем на адаптацию. После многократного повторения элементарных инфэо местных магических школ появились неоспоримые доказательства, прогресс, как говорится, был на лицо — на поддержание защиты один поток, на атаку тоже. Вовсе не целое ядро. Причем человеческое тело стало гораздо лучше проводить — заслуга однообразных и вполне действенных тренировок, сам для себя разработал методику, коротая первую ночь.

За мной наблюдали, кстати, но мастер Нильфор первый и последний, кто побеспокоил меня. Хех! Конечно, они устраивали провокации с кристаллом, раз двадцать тот перемещался. Но Серж не повелся, зашхерившись в аномалию густонаселенного мира, чтобы глушились проводимые им опыты. Провел серию и бросался на поиск следующего места, пока рассасывалась очередь отправляемых мне результатов.

Так вот о том, куда я дел прорву трофейной энергии — гармонизировал себя. О как теперь называется препарирование самого себя!

Символизм цифр получился крив и кос, родился конфликт систем счисления (если упростить до аналогий). Двенадцать вершин в двенадцать граней да в четвертой мерности — получилось двенадцать в квадрате ядер по двенадцать потоков. Способностей шестнадцать, что лучше отражает пронизывающий мир дуализм. Я переплел вершины сиречь информационно-энергетические узлы со способностями и между собой, образовав множество дополнительных ребер, обилие которых затрудняет внесение очередной вершины в общую структуру, при этом приближается цель перевести нити связей на более высокий полевой уровень с улучшением имеющихся характеристик.

Вспомнив причины, приведшие к появлению столь неоднозначному внутреннему строению, сдержал мнение о них при себе, незачем расстраиваться. Главное, я добился своего.

Хитрость заключалась в использовании шаровидного строения. Внешняя сфера не касалась вписанных друг в друга икосаэдра и додекаэдра, служа аналогом кожи. Внутренняя звезда с шестнадцатью лучами ни в какую путную фигуру не складывалась. При помощи трофейного стройматериала я обозначил единое ядро, включив в него способности. Больно и нудно было аккуратно сковыривать множество вершин недоделанного измерения — гиперструктурный откат назад по причине малого отрезка со времени прошлой модернизации незначителен, но по болезненности и неприятности и рядом не стоял с депиляцией скотчем самых нежных мест. Чего мне стоило простое удержание океана высвободившейся энергии! Таким образом, все ведущие к лучам способностей внутренние связи зацепились за ядро, поделенное на шестнадцать шаровых сегментов-ячеек. Как же я намучился, расчесывая перемешавшиеся нити!

Так же внешнюю оболочку после тщательной подготовки одномоментно отразил между икосаэдром и додекаэдром, добившись слипания — одно ужалось, второе расширилось. На это ушли все трофейные остатки вместе с разлитой внутри энергией, еще поднапрячься пришлось, чтобы размягченные нити арматуры не дай бог не лопнули. Так суммарно на промежуточной сфере (между ядром и внешней оболочкой) образовалось ровно тридцать две вершины, связанные с ядром, а не конкретными близь расположенными способностями.

Образным двоичным делителем стала пятая ступень каскада, расположившаяся в до того бездарно использовавшейся области между средним и оболочечным слоем — энергия между средним слоем и ядром просто-напросто не успевала накапливаться, тратясь на образование новых связей, баланс между ними теперь регулировался разницей давлений и масс (говоря примитивным языком, слабо отражающим суть за отсутствием ясных терминов), бесконтрольное нитеобразование прекратилось, попав в зависимость от баланса. Четвертая ступень каскада расположилась с внешней стороны, походя на прижатую гравитацией к корке планеты атмосферу.

Совмещение логик сразу дало положительный результат. Однако была и отрицательная сторона. Трофейного духовного материала явно не хватало, пришлось поступиться вычислительной мощностью и обратить пристальное внимание на оптимизацию "софта". Теперь мои мозги являли собой шестнадцать кластеров по шестнадцать ядер из четырех потоков, потеря более сорока процентов! Зато появился промежуточный этап эволюции — доведение четырех до шестнадцати, причем не скачками по двести пятьдесят шесть, а по шестнадцать — это жесткое соотнесение с развитием соответствующей способности. Ловко, правда? Мое тогдашнее тугоумие и потеря сознания вызваны именно этим фактором, неизбежная дезориентация и перезагрузка привела к досадному конфузу, непростительному. Схема кластеризации стала существенным ограничителем, подталкиваемое развитие куэо упрется в потолок. Если раньше я на обработку каждого куэо мог задействовать хоть сотню ядер — тысяча с лишним потоков! — то теперь максимум шестьдесят четыре, а в будущем всего в четыре раза больше. Пока я не пойму, как организовать скользящие контакты, не просчитаю скорость вращения ядра и не реализую задумку, или вместо этого бреда не появится какой-нибудь другой.

Ну, благодаря пыльце моих фей и жизненной необходимости я смог (под бдительным присмотром и непосредственным участием Сержа) прокачать до максимума куэо Дефенс еще в Ашатараке. А за деки на Ситри-карь уже на единичку подросли куэо Форма с куэо Фрон. Размеренный график способствует систематизации статданных и более качественному их анализу. Чувство ущербности успешно давилось ощущениями гармонии — таки стоило!

Мою бдительность усыпили вежливостью и мягкостью тюремного режима. Как же, гигантский полуостров, отличная лаборатория для тайных исследований и тренировок, покинуть вот нельзя, и сроки пребывания в гостях не определены. Сам пришел, понимая превосходство силы и желая легализоваться — ведь столько интересного и нового!

Неожиданный удар застал меня врасплох! Едва из эфира всосал маэну на очередной рой метеоров, как та в прямом смысле ополчилась на меня, ее хвост, образно выражаясь, начал буквально ломиться в приоткрытый для забора канал — невероятным образом у моего порога оказалась целая прорва энергии, на десять порядков выше только что впитанной! И она вломилась на хвосте предыдущей, сминая мои тварные оболочки как гидравлический пресс яйца!!! А вокруг что творилось — меня отовсюду замуровывали! Обращали в стелларит, воспользовавшись родством тел, добытых мною в Ноалуннас!!!

Сориентировался я мгновенно. Жалко терять результаты трудов, что из матриц при новой внутренней организации повторить не удастся без активации всех десяти в двенадцатой потоков, но жизнь всяко дороже! Доли секунды ушли на человека, чуть дольше сопротивлялся дракон — этого мне хватило обратить свои поделки в чистую энергию, и с чудовищной нагрузкой на куэо Планар юркнуть в единственное доступное место — домой через гипер...