На острие мечты

— Тогда велите ей передать Марне, — начал Эмарон.

— Это должен делать глава Семерки, — торжественно вклинился Грав, и Эмарон не сомневался в том, что сделано это было не без злого умысла. Грав прекрасно видел, что Эмарону не доставит удовольствия беседа с ведьмой, да еще и после того, как с ней провел время Грав, пытаясь выудить хоть какую-то информацию.

— Не обязательно, — возразил знакомый голос с ноткой смешинки, и все обернулись к вошедшему Эфраиму. — Я поговорю с ней.

Эмарон был благодарен наставнику, но, как главе, ему нельзя было перекладывать эту задачу на плечи постороннего и проявлять слабость перед оставшимися лордами Семерки.

— Благодарю, Эфраим, но я справлюсь сам.

Эффель и Ларок молча одобрили его решение, и под пристальными взглядами присутствующих, Эмарон медленно направился в подземелье.

* * *

Ведьма висела в цепях без чувств. Эмарон прошелся по маленькой камере от стены к стене, не в силах приблизиться к ней. Грав отменно поработал над женщиной — там живого места не было. Ни сочувствия, ни сострадания. Неудивительно, что у лордов Семерки нет ни жен, ни детей. После такого сложно представить женщину в своих объятиях.

— Тварь, — выплюнула ведьма и дернулась в цепях. Ее одинокий заплывший глаз с ненавистью смотрел на Эмарона. — Вы все сдохнете мучительной смертью. Я буду отомщена.

— Если в мире есть справедливость, вы тоже поплатитесь, — не остался в долгу Эмарон. — Пока вы не искалечили Равву, у вас было право на возмездие. Теперь — нет.

— Равву? — расхохоталась она. — Ты жалеешь раввийцев? Тупых несчастных раввийцев? Им хорошо, они свободны, как и все звери. Ни императора, ни интриг, ни подлости — одни животные инстинкты. И вы, твари, большего не заслуживаете вместе с императорскими овцами, в которых вы превратили женщин.

— Вот как, — усмехнулся Эмарон. — Значит, теперь вы — великие защитницы женских прав? А разве не плевать было смешанной Семерке на всех женщин, кроме своих собственных закулисных игр?

— Не плевать, — выдохнула она. — Общество находилось в равновесии, когда у власти были, как мужчины, так и женщины. А теперь — кто сидит в вашей вонючей Семерке? Убийцы и лжецы!

— Ну, сама-то ты тоже не невинный цветочек, — с неизвестно откуда открывшейся иронией возразил Эмарон.

— Мальчишка, — выплюнула она с ненавистью, решив закончить на этом беседу. Лорд Глава Семерки не возражал — в конце концов, ему от нее не дебаты нужны были, а лишь передача послания.

— Тебя отпустят, — заявил он, на что ведьма тут же криво усмехнулась. — Но ты должна передать Марне, что мы предлагаем переговоры.

— Что? — казалось, еще немного. и она порвет цепи и бросится на него, чтобы лично вырвать сердце.

— Что слышала, — грубо отозвался Эмарон.

— Зачем мне передавать этот бред? — она смотрела на него с плохо скрываемой ненавистью.

— Затем, что война бессмысленна, и приведет лишь к гибели невинных, — тут Эмарон уже лукавил.

— Здесь нет невинных, — выплюнула ведьма, рванувшись в цепях к нему.

— Так ты не передашь? Предпочитаешь сдохнуть здесь?

— Отчего же, — неожиданно отозвалась женщина. — Передам. Чтобы повеселить Марну.

— Отлично, — Эмарон взмахнул рукой, освобождая правую руку и ногу заключенной. Та неловко приземлилась на пол, заваливаясь на один бок, и рухнула бы, если бы не удерживающие ее с левой стороны цепи.

— Щенок, — прошипела она. — Не смей играть со мной.

— Я не играю. — Он не приблизился, не поддержал, потому что это было бы откровенной глупостью со стороны мага. Ведьма все еще была очень сильна и опасна. Но освободил левую руку и ногу. Пленница тяжело рухнула на пол .

— Вы свободны, — возвестил Эмарон, оставаясь настороже.

— Ты бы у меня недолго чирикал, — прохрипела она, — если бы я была в силе. Ничего, скоро свидимся, птенчик. — Она сгорбилась еще сильнее, едва не зашлась кашлем, а потом ее фигуру окутало белое пламя, и леди скрылась в неведомом направлении.

— Проклятие, — выдохнул Эмарон, и с сомнением посмотрел на то место, где только что валялась ведьма. — И что там Эфраим говорил о камнях?

Ведьмы были слишком сильны. Их не останавливал ни контур, ни вложенные в основания здания реликтовые камни, только цепи все еще работали исправно, да и то, необходимо было делать поправку на то, что ведьма была измотана. Как они собирались удерживать всех пятерых? Разве что без сознания, чтобы не было даже попыток побега или каких-либо других действий. И все до единого лорды должны находиться здесь, чтобы суметь в случае чего отразить нападение.

— Дело сделано? — Эфраим оторвался от остальных, которым он разъяснял свой план, как только в зале показался Эмарон.

— Я не уверен, — отозвался лорд Глава.

— В каком смысле? — насторожился Эффель.

— Ведьма мокнула высокого лорда носом в грязь на прощание? — злорадно предположил Грав.

— Нет, она ушла, только не уверен, что мы поступили правильно.

— Не переживай, Эрих, мы ведь уже все обсудили, — вмешался Эфраим.

— Что Вы говорили насчет камней? Она переместилась порталом, несмотря на свое состояние.

— Меж-мировым? — брови Эфраима поползли на лоб.

— Нет, — Эмарон выглядел раздосадованным, — локальным. Но белым, как порталы Семерки, и изнутри здания, наплевав на запреты.

— Сильна, — вздохнул Эфраим, опускаясь на рядом стоящий стул. — Что тут сказать, сильна-а.

— Как мы собираемся в таком случае удерживать тракнлаутов? — потребовал ответа Эмарон.

— Удерживать? — Грав едва зло не рассмеялся. — Удерживать или может господин Эфраим собирается повидаться со старой знакомой, раз уж Румела больше нет?

— Да что у вас с этой Марной? — не сдержался Эмарон, сверкнув глазами и уставившись на Эфраима в ожидании ответа.

— Ничего, Эрих, все хорошо.

— Так ли уж ничего? — не успокаивался Грав, а Эффель с Лароком просто молча наблюдали.

— Эфраим? — Эмарон требовательно взглянул на профессора.

— Мы с Румелом в одно время вдвоем ухаживали за ней, — нехотя признался Эфраим.

— О, — выдохнул Эффель, и тоже опустился на стул. Ларок замер, уставившись на Эфраима.

— Да, — зло продолжил профессор школы Небытия. — Она была очень талантлива... и не менее красива, — уже тише добавил он. — Множество мужчин было очаровано Марной.

— И кого она выбрала? — не удержался Эффель.

— Никого, — отозвался Эфраим. — Как раз тогда все и началось. Сначала восстание, лже-семерка, потом их побег. Больше никто из нас ничего от них не слышал.

— Но чувства все еще живы, так? — гадкой змеей прошелестел голос Грава.

— Нет, лорд Грав, — холодно ответил Эфраим, взяв себя в руки. — Мы уже давно не дети.

— А остальные шестеро, Вы их тоже знаете? — поинтересовался Ларок.

— В той или иной степени, — ответил Эфраим.

— Но близко только Марну? — настаивал Ларок.

— Я бы не сказал, что близко, — вынужден был признать Эфраим. А Эмарон все еще никак не мог придти в себя, узнав, что его уважаемый учитель пытался ухаживать за той, кто виновна во всех случившихся бедах.

— Она не была злой, — будто оправдываясь, сказал Эфраим, обращаясь к Эмарону.

— По ее вине погибло целое государство, и двое наших коллег, — глухо произнес Глава. — И неизвестно еще, сколько дальше. А Вы говорите нам, что она не была злой? Та тварь, что я отпустил, была злой до бешенства, а она — лишь подручная Марны. Одна из десятков озлобленных ведьм.

— Я ведь не говорю, что она осталась прежней, — глухо возразил Эфраим.

— Вы сможете ее убить, если потребуется? — спросил Эмарон, в упор глядя на бывшего наставника. — Ответьте нам всем, сможете?

Эфраим все также глухо отозвался:

— Да, я смогу. А Румел не смог бы.

— Не смог бы, — эхом повторил Грав, задумавшись о чем-то своем.

— Его чувства были настолько сильны? — вздрогнул Эффель.

— Ррах, да они были женаты, — выдохнул Грав, и вокруг воцарилась гробовая тишина.

— Что? — дал петуха Ларок.

— То, что слышали, — проворчал Грав, отходя в дальний угол, будто пытаясь отгородиться от остальных.

— И ты все это время знал и молчал? — не выдержал Эмарон. Он готов был взорваться от ярости и разнести эту коллонаду семерки, не оставив камня на камне, вместе с внутренним двором, портиками и бесчисленными ступенями.

— Это была не моя тайна, — проговорил Грав. — А потом, когда вы отправили Румела в Небытие, в этом и вовсе не стало смысла.

— Не стало смысла?! — возмутился Эффель. — Все это время, что нас убивали по одному, Румел знал, чья рука направляет этот кошмар, был ее опорой и поддержкой?

— Не перегибайте палку, Эффель, — вяло огрызнулся Грав. — Он не помогал ей. Более того, не видел с тех пор, как транклауты улизнули.

— Вы хотите сказать, что он ничем не помог своей жене, бросив ее на произвол судьбы? — не выдержал Ларок.

— Именно, — кивнул Грав.

— Так это что, личные счеты? — вздохнул Эффель.

— Счеты всегда в какой-то мере личные, — пожал плечами Грав.

— Вы знали? — Эмарон развернулся к профессору.

— Нет, — глухо отозвался Эфраим.

— Безумие какое-то, — Эмарон тяжело опустился в кресло. — Так что, дети Марны — это дети от брака с Румелом?

— Это неизвестно, — отозвался Грав.

— Она была беременна, когда ушла?! — взорвался Эмарон, подскочив и нависая над Гравом. Температура в комнате заметно упала, так что казалось, еще чуть-чуть — и с потолка посыпется снег.

— Эрих, успокойся, — попытался осадить бывшего ученика Эфраим, но тот его словно не слышал:

— Ну?! — требовал он ответа от Грава.

— Да, — выдавил Грав, и все лица вновь обернулись к нему, — была.

— Ррах, — выдохнуло сразу несколько голосов.

— Прекрасно, — всплеснул руками Эффель.

Да уж, в данной ситуации было над чем поразмыслить. Предательство не только политическое, но и личное, даже чересчур личное.

— Мы все еще хотим встречаться с Марной? — уточнил Ларок.

Эмарон с сомнением покачал головой.

— Румела больше нет, — произнес Эфраим, глядя на Эмарона. — Есть смысл все же поговорить с Марной. Хотя, — добавил он, задумавшись, — теперь я ее куда больше понимаю.

— Не начинайте, Эфраим, — попросил Эффель, и Эфраим умолк.

Теперь присутствующие были похожи не на сборище магов, цвета империи, а на уставших стариков, перебирающих в уме ошибки своего прошлого. А Эмарон гадал, возвысит его или оскорбит в глазах Марны казнь Румела.

Чего же на самом деле хотел старый негодяй, когда так старательно рвался к власти и пытался прибрать Эффеля? Воцарения себя и своей жены в Империи? Во всем мире? Или всего лишь хотел мести сбежавшей супруге? Похоронить свою тайну вместе с ней? Но судя по симпатии, с какой он упоминал Марну...

— Эмарон, — голос Эффеля выдернул его из раздумий. — Что мы предпримем?

— Все остается в силе, — отозвался Глава Семерки. — Заманиваем, пленяем, убиваем. То, что мы узнали о связи Румела, уже никакой роли не играет.

Глава 7

Девушка, принесшая расческу, ножницы и еще массу полезных мелочей, рассматривала Линду с нескрываемым любопытством.

— Вас и правда лорд Эмарон спас от раввийцев?

— Правда, — немного смутившись, отозвалась Линда, благодарно приняв все мелочи и начав раскладывать их по местам.

— А почему Вы не появляетесь в городе? — не унималась посыльная.

— Мне неловко просить об этом лорда Эмарона.

— Да ну. Он так о Вас заботится. Разве откажет?

— Да и что мне делать в городе, — как ни в чем не бывало продолжила Линда, — я там все равно никого не знаю.

— Зато о Вас знают почти все, — хихикнула девушка. — Кстати, я — Тильда.

— Очень приятно, Линда, — ответила Линда, не зная, как принято у ивенцев.

— А сами-то Вы родом откуда, Линда? — любопытство так и бурлило в посыльной.

— Дело в том, — замялась Линда.

— Что Вы не помните, — восторженно выпалила совершенно счастливая Тильда. — Так это правда, Вам память отшибло. Что же с Вами творили проклятые раввийцы? Мучили, пытали? — глаза ее заблестели нездоровым блеском.

— Нет, — Линда сжала побледневшие губы, — лорд Эмарон успел вовремя.

— А уж как Вы ему, наверное, благодарны, — протянула Тильда, хитро поблескивая глазками.

— Благодарна, конечно, — осторожно заметила Линда, не зная, к чему клонит гостья.

— Так благодарны, что и хозяйство ведете и живете вместе, — продолжила Тильда.

— Простите, но Вас это не касается, — холодно отозвалась Линда и прошла к входной двери, чтобы демонстративно распахнуть ее перед навязчивой гостьей.

— Ну, что Вы, не смущайтесь, не будь он таким... жутким, по нему бы не одна барышня в городе сохла. А так, единственная невеста, которая сыскалась в селе, бедная сиротка — и та сбежала, — жестоко припечатала напоследок Тильда. — А Вы выглядывайте все же в город, а то сидите тут, как в заточении, и ничего не знаете. Да и о Вас уже невесть что рассказывают. Скоро такие же страшные байки будут ходить, того и гляди, как о лорде Семерки, — она гнусно хихикнула и скрылась за дверью, не прощаясь.

Линда скривилась, выпустив из рук нитки, что принесла барышня. Бывают же такие болтливые стервы, после которых даже вещи держать противно. Ну вот зачем она приходила? Теперь Линда не сомневалась, что Тильда — не просто посыльная. Это была разведка, вылазка в стан врага за свежими новостями. Истре захотелось жареного? А Тильда тут — вместо желтой прессы. Теперь на каждом углу будут обмывать косточки Эмарону с новой силой. И ведь понятно, что Тильда приукрасит, и звучать будет история, как можно более отвратительно. Что-нибудь в духе "содержанка на попечении выского лорда", "извращения в спальне, которые терпеливо сносит новая рабыня мага" или что похуже. Хотя, куда уж хуже? Теперь Линде точно ни в город, ни в окрестности не высунуться. Разве что в лес — на новую прогулку в надежде найти незакрытый портал домой. Сколько шансов из тысячи на такую удачу? Или найти ведьм и попросить о помощи? Линда передернула плечами — к таким без сковородки лучше не подходить.

Белое пламя в коридоре рядом с кухней заставило Линду вздрогнуть, но вскоре она успокоилась, опознав "служебный" портал хозяина.

— Ты дома? — он смотрел на нее настороженно, будто накануне не пытался обнять.

— Где же мне еще быть? — не очень вежливо отозвалась Линда, порядком раздосадованная общением с Тильдой.

— Что-то не так? — внимательно вгляделся в нее Эмарон.

— Все так, кроме моего положения.

— Положения?

Линда вздохнула, развернулась и попыталась уйти от разговора, улизнув к себе, но Эмарон не позволил.

— Чем тебя не устраивает твое положение?

— Ну, хорошо, — Линда сдалась, понимая, что беседы не избежать. — Ничем не устраивает. Я — никто, и мне здесь не место.

— Что ты предлагаешь? — Линда видела, что он начинает закипать, но остановиться уже не могла.

— Предлагаю не убивать очередную ведьму, а попросить отправить меня домой.