Лили Эванс. Наследница по прямой

— Да, — сестра обняла меня за плечи, — Лилс долго тренировалась. С разными цветами. А потом решила развлечься. — Она с упрёком посмотрела на меня.

— Но кто мог знать, что та доска вдруг оторвётся?!! — возмутилась я.

— Ещё и твои прыжки с качелей — это ведь тоже магия, — добавила Петуния.

И рассказала подробности матушке и миссис Снейп.

— Да, похоже на детскую магию. У детей часто бывают стихийные выбросы магии.

— Но ведь Лили вполне осознанно управляет этим выбросом.

— Это и странно, — согласилась Эйлин. — Надо будет проверить обеих девочек.

— Нет, — мама даже рванулась вперёд, пытаясь закрыть нас собой. — Не надо их проверять. Это может быть опасно. Для Петунии особенно — она ведь не маг и не сможет защитить себя. — Тихо добавила она. — Её могут обидеть.

— Так я о том и говорю. Нам надо проверить, насколько Пет сильна. Как долго сможет Лили работать с помощью сестры и одна, сможет ли Петуния помочь Северусу, или она будет работать только с сестрой. От этого и будет зависеть её "ценность". — Поспешила объяснить миссис Снейп. — Я и сама могу провести это обследование. — Настало её очередь виновато опускать глаза. — Меня неплохо готовили дома. Да и Хогвартс я закончила не в последних рядах. Простите. Я не могу вам сейчас всё рассказать.

— То, что я — маглорождённая, — я произнесла это слово легко и непринуждённо. — Значит ли это, что я не могу заниматься с Вами дополнительно до школы, миссис Снейп? — Голос мой звенел и был напряжён. — Я могу получить знания по магии ДО Хогвартса?

— Почему же — можешь. — Согласилась Эйлин. — Я не отказываю тебе в обучении. Просто советую быть очень осторожной. Иначе могут прибыть авроры и стереть всем тем, кто присутствовал при твоих магических выбросах, память.

— Какой ужас! — воскликнула матушка. — Но почему?

— Статут Секретности. Магам никак нельзя показывать простым людям, что мир магии — существует.

— Но ведь есть какие-то предметы, которые можно выучить теоретически, без применения магии. — Матушка пыталась понять пределы наших возможностей. — Вот мы — наша семья, нам можно попасть в магический мир?

— Можно, — улыбнулась Эйлин. Но тут же огорчилась. — Но как? Если через "Дырявый Котёл", то надо ехать в Лондон. А это не лучший вариант сейчас. — Взгляд её скользнул по моей голове, закутанной в тонкую шаль.

— Каминная сеть, — продолжала она размышлять. — Но наш камин не подключён к сети. Не подходит. Переместить я смогу только одного взрослого человека. Или двоих детей. — Она оценивающим взглядом пробежала по мне и сестре. — Да и прыгать туда-сюда не годится. Могут и случайно или специально навредить ребёнку.

— Придумала! — радостно вскрикнула она. — Я могу переместиться туда одна и купить многоразовый порт-ключ на несколько человек. А потом вернусь с ним. Тогда уже все вместе и отправимся.

— Да, — вежливо согласилась матушка. — А что это за способы перемещения вы сейчас упоминали, Эйлин?

И та стала рассказывать о каминной сети, о специальном порошке для таких перемещений. Смущённо отвела глаза, сказав, что камин в её доме не подключен к этой сети. Она не видела в этом необходимости. Могла и сама переместиться на место.

Да, сова у них тоже есть — она живёт на чердаке, неприметная такая, желтовато-бурого цвета. Так что можно вести магическую переписку с другими магами. Тут она хмыкнула и шёпотом сказала, что назвала свою совушку — Сократ. Уж больно та невозмутима — совсем как тот философ перед смертью.

Наши разговоры были прерваны появлением усталых, но довольных мужчин. За своей семьёй пришёл мистер Снейп. А отец перехватил его на подходе к дому, втянув в какой-то разговор про автомобили. К обоюдному удовольствию.

Ведь моему отцу не слишком удобно самому заниматься машинами: его руки хирурга очень чувствительны к подобным нагрузкам. Поэтому мысль пригласить мистера Снейпа присматривать за двумя нашими автомобилями — разумеется, в свободное от других занятий время, показалась отцу не такой уж и дикой. Осталось только уговорить самого мистера Снейпа.

Отец понимал, что процесс этот длительный, поэтому сразу привлёк к уговорам и мою маму, и миссис Снейп, и Северуса. Тому тоже было интересно — как любому другому мальчишке.

Семья Снейп так и ушла домой, не прекращая обмениваться размышлениями по поводу подобного приработка. Северус крепко обнимал своего тигра.

А отец, делая мне перевязку на ночь, с удивлением рассматривал тоненькую полоску шрама от операции, оставшуюся на месте того, что ещё вчера вечером было уродливым воспалённым рубцом.

Глава 15.

Некоторые семейные секреты

Да, разумеется, я не видела в тот момент, что именно творится у меня на затылке. Это уж потом я вдоволь налюбовалась постепенно исчезающим шрамом. И обрадовалась, что теперь можно не выбривать затылок. А спокойно отращивать мои волосы. Хотелось бы к зимним каникулам уже из своих волос что-нибудь соорудить — не парик же надевать...

А пока отец подозвал маму.

Та нисколько не удивилась.

— Сегодня утром мистер Гвон сам накладывал повязку, Рик. Я только платок поверх марли завязала. Ты же не так просто позвал его поработать с Лили. Вот и результат.

— Да, я всегда знал, что в этой народной медицине что-то есть. — Вздохнул отец. — Помню, как мне нравилось перебирать травы, которые заготавливала ещё прабабушка. Да и бабушка от неё не отставала. Наверно, я поэтому и пошёл на медицинский факультет. А уж хирургом стал, наглядевшись по госпиталям, где практику проходили, на послевоенные ужасы. — Его ощутимо передёрнуло. — Самая востребованная профессия была. Ампутировать поражённые конечности. Раны-то не всегда удавалось до конца пролечить. Да и среди мирного населения были пострадавшие. Насмотрелся. Хоть мне и было пятнадцать лет на конец войны. — Он приобнял маму и меня.

— Вот, — мама ухитрилась откуда-то достать баночку с мазью, что принесла Эйлин. — На ночь ещё наложи повязку, чтобы не потерять эффект.

— Не учи учёного, — коротко хохотнул отец, но баночку взял. Принюхался. — Что тут у нас? Какой чудесный аромат! — мечтательно закатил он глаза. — Словно снова в детство попал.

— Да, — спокойно согласилась мама. — Я чувствую тут сильный цветочный запах. — Она ещё поводила открытой баночкой перед лицом. — Горная лаванда. Как в детстве, ты прав. Помню, мама делала подушечки с этими цветами. — Она осеклась на полуслове и отвернулась.

Мы с отцом сделали вид, что ничего не заметили. Отец смазал мне шрам и аккуратно прикрепил марлевый тампон.

— Такими темпами, — бодрым голосом заявил он, — к первому сентября уж точно можно будет оставить перевязки в прошлом. Как ты, Лилс? — Он ласково обратился ко мне.

— А знаешь, — прислушалась я к собственным ощущениям. — Гораздо лучше. И не дёргает кожу так сильно, расчесать не хочется.

Эту ночь я спала гораздо спокойнее. Боли-то не было. Но цветочные запахи дразнили моё обоняние. Может, мне, поэтому приснился чудесный луг, полный разнообразных цветов. И над этим лугом высилась заснеженная вершина. Я попыталась рассмотреть эту гору, но не смогла. Её быстро заволокло туманом. И я сосредоточилась на цветах.

Утром миссис Снейп привела к нам Северуса, а сама пошла на уроки к старому мастеру. Вечером она осведомилась о результате мази. Потихоньку. Я пожаловалась на то, что волосы медленно растут. А те, что уже понемногу отросли — неприятно колются. Она рассмеялась, сказав, что этому горю легко помочь.

И на следующий же день принесла уже другую коробочку. С кремом, который надо было втирать в кожу всей головы. Чтобы волосы росли быстрее.

Когда мама спросила, подействует ли этот крем и на неё — уж больно ей хотелось поскорее и свои волосы удлинить. Эйлин честно ответила, что не знает. До сих пор она употребляла это зелье только на себе или своих родственниках. А уж они-то все маги были. Как подействует на маглов — неизвестно.

Тогда матушка согласилась побыть с недельку подопытной. И восхищалась потом результатом. Хоть волосы у неё росли не так быстро, как у меня. Всё же ей уже удавалось заплетать небольшие хвостики на голове. Или сооружать причёску, немного похожую на ту, которую она любила делать прежде.

Но и такой быстрый результат смутил Эйлин. Ведь она искренне считала мою маму — маглой. А в обратном её не спешили разубеждать ни я, ни мама.

Да, разумеется, считалось, что эту баночку с зельем Эйлин принесла от мистера Гвона, которому передала мою жалобу на колкий пушок на моей голове.

Всю эту неделю мы упорно занимались все вместе. Да, оценки Северуса в той школе при фабрике позволили ему поступить в платную школу, в которой уже училась Петуния. Но вот знания... Их пришлось подтягивать. И сестра ничуть не возражала. Она заметила пользу от этого повторения для себя. Тем более, что и сама собиралась удивить всех. И тоже перескочить через класс. Чтобы нам опять пришлось её догонять.

Но и это мне было в радость. Я наблюдала, как сестра проверяет записи Северуса, как она рассказывает ему что-то из своей школьной жизни. Я была спокойна. В худшем случае они останутся приятелями, в лучшем...

А вот так далеко я не пыталась заглядывать. У них своя голова на плечах имеется.

Да, в активе уже были и два визита в кружок танцев. В первый раз мы отправились все — Петуния уже год отходила, правда партнёра у неё постоянного не было, так что она с нетерпением ждала, чтобы Северус поскорее догнал её. Я пошла чисто за компанию. Хоть шрам и практически исчез, да вот последствия долгого лежания в постели, хоть и уменьшенные с помощью мастера Гвона, но никуда не делись. Но я работаю над этим.

Поэтому всё занятие я просидела рядом с мамой как зритель. Да, Сев и впрямь будет хорошо танцевать. Худенький, но сильный. Движения пока рваные, но наша преподавательница — мадам Кло — пообещала, что сделает всё, что в её силах. И юный Снейп сможет быть партнёром и меня, и сестры.

В следующий раз на кружок они отправились только вдвоём. А меня мама отвела на второй этаж, в мою прежнюю комнату. Раз отец разрешил, надо было привести её снова в жилой вид. И переехать обратно из библиотеки.

Осторожно поднялись на второй этаж. Узенький коридорчик — и двери по обе его стороны. Моя комната — сразу у лестницы, следующая — комната Петунии. Они обе выходили окошком на улицу. А с другой стороны — ещё две двери. Так называемая гостевая комната — если кто в гости нагрянет. И ванная комната. Как раз над той, что на первом этаже. Петуния пока шикует — одна ею пользуется. А мы втроём на первом этаже.

Я с любопытством оглядывалась. Одно дело — видеть всё глазами той Лили Эванс. И совсем другое дело — осмотреться самой.

Я и не заметила, что матушка с грустью наблюдала за мной. Вошли в мою комнату — очень миленько. Пока меня не было, мама тут убирала, но все игрушки так и остались лежать на тех местах, как я их бросила, собираясь в тот день на детскую площадку.

У окошка — узенькая кроватка, рядом столик и зеркало на стене. У противоположной стены — сделаны стеллажи для книг и игрушек. Сразу за дверью прячется за занавеской вешалка для одежды, которая носится и для школьной формы. Сам шкаф находится вдоль стены в коридоре — он общий для меня и сестры.

Но мама не стала ничего убирать. Она потянула меня к кровати и села на неё вместе со мной, крепко прижав к себе.

— Ты сильно изменилась, Лили, — сказала она где-то у меня над ухом. — Стала взрослее.

Я завозилась, хотела посмотреть ей в глаза, но она не дала мне такой возможности.

— И мне трудно узнать в тебе мою маленькую девочку.

Я вздохнула и перестала возиться.

— Мама, — неожиданно хриплым голосом произнесла я, — ты говорила, что после операции, которую сделал отец, я ещё неделю пролежала без памяти. Так?

— Да, — удивлённым голосом произнесла матушка.

— Так вот, не знаю почему, но после того, как я очнулась, я обнаружила, что помню всё, что я видела или читала когда-либо. Просто помню. Но это ещё не всё. — Я высвободила одну руку, дотянулась до маминого лба и стала вырисовывать те знаки, которые я вспомнила из того дня, когда родилась Лили. При этом я тихонько повторяла слова матушки: — Нарекаю тебя, дочь моя, — при этих словах матушка с испугом отстранилась от меня, я кивнула и продолжила, опустив руку. — Да, я помню всё. Это мой Дар?

Матушка закрыла руками лицо. Несколько минут мы молчали. Потом она посмотрела на меня совершенно сухими глазами.

— Да, я тоже была волшебницей, девочка моя. И только потом потеряла магию. Я родилась далеко отсюда. Мои родители и я жили в маленьком уютном домике на склоне Альп. Этот домик стоял на опушке леса на краю деревни Гриндельвальд. Тогда я ещё не подозревала, что это и моя фамилия.

Отец и мама носили фамилию Грюн, поэтому часто шутили, что я — их зелёная розочка. Розалинда Грюн. И я смеялась вместе с ними.

Да, они оба были волшебниками. Не могу оценить всей их силы, но точно знаю, что ни одна из тех лавин, что часто сходили с гор зимой или ранней весною, не дотягивалась до нашего домика. Просто проходили стороной. Иногда, снося на своём пути другие дома.

Не случайно ведь нашу долину называли "Деревня ледников" — они спускались с окружающих гор практически до самой долины. Но при этом те же горы — Девушка или Монах — прекрасно закрывают долину от обжигающих зимних ветров, поэтому весной всё вокруг пышно расцветало и зеленело. А уж какое там было молоко! До сих пор вспоминаю.

Она грустно улыбнулась и задумалась. Я слушала её, затаив дыхание. До сих пор мама никогда так подробно не рассказывала о своей жизни до встречи с дядей Альфом.

— Да, мама творила поистине чудеса в нашем маленьком садике. Её цветам завидовали многие соседи. У моей матери был необыкновенный цвет волос — золотые пряди спускались до колен, когда она расчёсывала свои косы. Не просто желтовато-соломенного цвета, как это часто бывает. Нет, золото. Как на старинных монетах. С красноватым отливом. У тебя волосы как раз такого оттенка. Не рыжие, нет. Красное золото. Всегда в цене. — Она улыбнулась мне и потрепала по макушке. Дома носить тюрбан из шали не было нужды, поэтому только небольшая повязка всё ещё прикрывала мне затылок.

— А отец... — она помолчала. — Он был сильный и высокий. Как он подбрасывал меня вверх. А я смеялась и просила — ещё! Его локоны тоже отливали золотом. Но это было белое золото. У Петунии как раз тот самый оттенок волос. И она больше похожа на моего отца. Только глаза как у Рика.

Со мной тоже происходили какие-то странные вещи. Иногда. Наверно, это и были те самые детские стихийные выбросы, о которых говорила Эйлин. Не знаю. Меня ничему такому не успели научить. Я была слишком мала. Нет, правила поведения внушались с самого детства, но перед кем мне там было себя показывать? Так что я больше знаний получила потом, обучаясь в пансионе, чем дома.

Отец называл себя Патрик. Патрик Грюн. Я потому и Петунию так назвала — в честь моего отца — Патриция Розалин. Хотя да — по бумагам она — Петуния Эванс. Так проще объяснить наши "цветочные" имена. И да — я уговорила Рика, что второго ребёнка я назову в честь моей матери. Если бы родился мальчик, был бы Луис. А ты, — она уже давно отпустила меня из объятий, — ты получила имя Луиза-Лотта. Матушку отец ласково называл Лизхен, Лизл. Только случайно я узнала, что её звали Элизабет. Точнее — Елизавета.