Лили Эванс. Наследница по прямой

— А как это ваш племянник попал в отряд фашистов?

— Так отец у него был немцем. Из приличной семьи. Все ещё радовались, что Эмилия вышла за него замуж. Кто же знал, что это всё так кончится? — Хозяин в тоске посмотрел в окно. — Сначала Пауль был в гитлерюгенде, потом — армия. С каждым разом привозил много ценностей — я уже тогда держал этот магазин. Но я аккуратно выплачивал ему комиссионные. — С гордостью сказал господин Райхнер. И тут же опять сник. — Потом он и сам пропал. Уехал — сказал, что там можно обогатиться, где-то в горах. И так и не вернулся. Только и оставил вещи. За прошедшие десять лет мне удалось продать всё, что он тогда привёз. Кроме этого пианино. Оно как будто проклято. — Мужчина поёжился. — Только и ценного, что выглядит старым. Оно расстроено с самого начала. Я уж и мастера приглашал — опытного, из тех ещё старых мастеров. Из прошлого времени. Так он даже не смог найти место, где открыть крышку. Долго ругался на меня. Сказал, что это — обманка. Только выглядит, как пианино. А теперь вот окончательно сломалось.

— Странно это. — Я резко встал, прошёл к инструменту.

Провёл рукой по крышке, стирая насевшую пыль. Отметил царапины и сколы на передней поверхности. Там, где инструмент пытались открыть, чтобы добраться до струн.

Коснулся чуть пожелтевших клавиш. И инструмент отозвался. Не скажу, что я пианист-виртуоз, но за прошедшие столетия сумел нахвататься знаний и умения в разных областях. Так и музыкой не пренебрегал. И на гитаре могу взять пару аккордов, выжимая слезу у экзальтированных барышень, изображая испанского идальго, поющего серенады. И на пианино сыграть несложные пьесы. "С листа". Особенно, если эти листы принесу с собой. Хорошо мне известные произведения, заученные наизусть. Невольно улыбнулся. Дробной россыпью пробежал по клавишам, вспоминая.

— Я возьму этот инструмент. Думаю, что за давностью лет к вам не может быть никаких претензий. Но я настоятельно советую вам припомнить, что ещё говорил вам племянник перед отъездом. Где находится этот Клондайк для антикваров?

Поднял глаза на хозяина магазина. Тот смотрел на меня, как на призрака. С неподдельным ужасом.

— Пауль говорил что-то о ледниках. Что из-за них туда трудно проехать. Поэтому о нём некоторое время не будет ничего слышно. — Почти шёпотом сказал господин Райхнер. — Я поначалу и не волновался. А потом у нас прошёл слух о сильной лавине — как раз в Ледниковом ущелье. Я насторожился. Пауль так и не вернулся. Возможно, что именно под ту лавину он и попал.

— Ледниковое ущелье? — Переспросил я. — Это самостоятельное название? Или просто так называют определённое место?

— Определённое место, — кивнул тот. — Долина между тремя вершинами — Юнгфрау, Мюнх и Эйгер. Там ледники с гор спускаются прямо в долину. А в самой долине три городка образуют знаменитый курорт Гриндельвальд.

— Гриндельвальд? — переспросил я, не ожидая услышать фамилию Розалин, которую отыскал брат Дариус по своим каналам.

— Да, три городка — Гриндельвальд, Венген и Мюррен. А курорт один. После войны он стал быстро развиваться. Стал модным местом. Проложили новые канатные дороги. Отремонтировали старую железную дорогу, которая была проложена ещё в годы моего детства. — Он смущённо хмыкнул. — Многие любят отдыхать там, потому что благодаря этим ледникам кататься на лыжах в долине можно в любое время года.

— То есть именно в том городке ваш племянник что-то нашёл. А потом не вернулся из второй поездки?

Хозяин только кивал. Он был потрясён и даже не взял с меня полную стоимость пианино, махнув рукой.

— А-а, я же считал уже его совсем невыгодным приобретением. Жаль, что место занимает. И тяжёлое, а то уже давно бы отправил инструмент в сарай к прочей рухляди.

— И у вас совсем ничего не осталось из тех вещиц? — переспросил я перед уходом. Больше для очистки совести.

— Ничего, только флюгер. Я его поставил на крыше. Но он, видимо сразу проржавел, не крутится. Только жалобно скрипит, если дует сильный ветер.

— Тогда и его продайте — в придачу к пианино.

Он был рад избавиться и от флюгера. Только мне пришлось за ним самому лезть. Господин Райхнер сослался на боли в суставах.

— Возрастное, — пожаловался он мне. И в ответ на мою ухмылку, заметил. — Вот доживёте до моих лет, молодой человек.

Я с трудом удержался от язвительного комментария, что я уже давно пережил его возраст. Всё равно он не понял бы.

А радость Розалин при виде инструмента, который она помнила по родительскому дому, затмила все неприятности, сопровождавшие покупку.

И флюгер пригодился. Именно его я поставил на крыше дома, который приобрёл мой зять в Коукворте. Опять же — сам залез. И ничего не сказал Розалин. Чтобы лишний раз не бередить ей раны напоминанием о счастливом детстве.

Конец POV Горца

— Гриндельвальд, — задумчиво произнесла Эйлин, — помню. Он установил в Европе террористический режим, убивал непокорных, иных заключал в построенную специально для этой цели магическую тюрьму Нурменгард. — Она с трудом выговорила это название. — То есть — Гриндельвальд устроил весь этот переворот в Германии. Точнее — он и его организация магов "Ради Общего Блага" стояли за спиной у тех, кто развязал Вторую Мировую Войну. Именно его победил в сорок пятом Альбус Дамблдор, тогда ещё просто профессор Трансфигурации в Хогвартсе. И заточил Гриндельвальда в его же Нурменгарде.

— Никогда бы не подумал, что маги и тут приложили руку, — пробормотал Тобиас. — Война — это страшная вещь.

А мой отец буркнул что-то неразборчивое. Скорее всего, ему на память пришла фамилия, которой матушка назвала меня после рождения.

Да и матушка была белее мела. Эйлин увидела её состояние, вскрикнула, захлопотала, предложила свои зелья.

Мама осторожно отвела её руку. Выпрямилась. Собралась с силами.

— Должна признаться, друзья мои, — сказала она тихо. — Моя девичья фамилия — Гриндельвальд. Мой отец Патрик — сын того самого Геллерта Гриндельвальда, о котором Эйлин рассказала ужасные вещи. — Голос её окреп. — Но я могу поклясться, что никогда не назову этого человека своим дедом. Ибо именно он причинил моей семье столько зла и боли, что я не могу его простить. Даже спустя столько лет.

И она рассказала всем нам ту историю, которую недавно поведала мне.

Закончив рассказ, она всхлипнула и спросила папу:

— Ты теперь будешь меня ненавидеть?

— Да ты что? — с испугом вскрикнул отец. — Я полюбил тебя, а не твоего деда. Да и то, как он поступил с тобой, и меня приводит в ярость.

— Согласен, — сказал Тобиас, — дети за родителей не отвечают. Когда-то довелось мне узнать, что Магда Геббельс своей рукой вколола своим девочкам смертельный яд, боясь мести приближающихся русских солдат. А потом и сама покончила с собой. Мне не было жаль эту воинствующую нацистку. А вот девочек мне было искренне жаль. — Он вздохнул, крепко прижимая к себе сына. — Они-то не виноваты в том, что у них были такие родители.

А Руперт сидел в глубокой задумчивости. Потом поднял голову, встретился со мной глазами. Слабо улыбнулся.

— Вовремя ты надела нам эти браслеты, Лили, — сказал он устало. — Такие тайны — убивают.

Глава 26.

Обучение продолжается

— Убивают? — насмешливо хмыкнула я. — Да, тех, кто не слишком осторожен. Но, — тут я обвела весь наш Круг рукой, — разве нам нечего защищать и оберегать? И поэтому мы будем вдвое осторожны.

— Да что там вдвое, — буркнул отец, — и втрое, и вчетверо. Защита — защитой, но и своя голова на плечах должна иметься. — И тяжело вздохнул.

— А в Швейцарию можно будет съездить, — протянул Руперт. — Почему бы и нет?

— Только не этим летом, — вздрогнула матушка. — Мы пока не потянем.

А отец только подтверждающе кивнул.

— А перед Хогвартсом? — Задумалась Эйлин. — Это выглядит вполне логично — дети идут учиться в новое место. Учатся хорошо. Вот и решили их побаловать поездкой за границу.

— Это возможно, — медленно проговорил отец.

— Разумеется, я и сейчас могу оплатить поездку на всех, — вмешался Руперт, — но это будет выглядеть несколько... — Он замялся.

— Несколько преждевременным. — Припечатала матушка. — Дети ещё слишком малы, чтобы оставлять их без присмотра, а самим идти что-то искать. Как раз они подрастут, наберутся ума-разума. И за отличную учёбу, — она с улыбкой обняла меня и Петунию, — вполне могут получить отличные каникулы.

— Да, — опять согласился отец. — Это можно будет объяснить. Все поверят.

— Решено!

И все дружно соединили левые руки в крепком пожатии. На мгновение сверкнули магические браслеты. И сразу же исчезли. Только небольшая тяжесть на руке не позволяла забыть об их присутствии.

Руперт уехал через неделю, а Тобиас Снейп с облегчением вздохнул. Всё же близкое присутствие двух Бессмертных оказывало влияние на самочувствие обоих мужчин. Хоть зелье от Эйлин и снимало симптомы Гула, но, как и любое лекарство, не стоило применять его слишком долго.

Да, оба мужчины несколько раз уединялись в подвале дома Снейпов. Не знаю точно, чем они там занимались, но вылезали они оттуда весьма потрёпанными. Руперт эту неделю жил у нас в библиотеке, так что я видела, как он тяжело дышал после этих "разговоров". Хоть и опыта у него было лет на четыреста побольше, но Тобиас, как рассказывал сам дядюшка, впрочем, теперь он уже с полным правом именовался кузеном мамы. Так вот — Тобиас обладал упорством и силой удара, что с лихвой компенсировало его неопытность во владении холодным оружием.

— А тут ещё и зелья его супруги! — с восторгом делился впечатлением Руперт. — Магия! — И он многозначительно закатывал глаза. — Эти зелья ночного глаза, ускорения, неутомимости, — тут он запнулся, посмотрел вокруг, продолжил чуть тише. — Если бы я обладал подобными зельями лет сто назад, не терял бы людей, к которым успевал привязаться. — И он тяжело вздохнул.

Незадолго до его отъезда я и Петуния насели на него с необычной просьбой. Поскольку он отправлялся в Штаты, то имел доступ к новомодному бренду — кукле Барби. Разумеется, его — как взрослого мужчину — такие мелочи не беспокоили. А вот мы были очччень заинтересованы в регулярном поступлении новинок. Это желание было принято и понято. Пусть и со снисходительной улыбкой.

Но вот просьба покупать каждую куклу в трёх экземплярах поначалу ввела его в ступор.

— Зачем?!! — шёпотом, но весьма эмоционально вопросил он — мы разговаривали с ним "по страшному секрету" от родителей. — Зачем вам три одинаковые куклы?!! Я могу ещё понять, что каждая из вас не хочет ссор с сестрой из-за одной и той же модели. Но третья! Зачем она вам?

— Для коллекции, — спокойно ответила я. — Я даже и не собиралась доставать третью куклу из коробки. И пересылать нам её не нужно. Так и храни её где-нибудь в сейфе, их у тебя, наверно, много. Лет через пятьдесят... — понимание отразилось на его лице, — эти первые куклы могут стоить гораздо больше нынешних трёх долларов. — Я указала на рекламу в иллюстрированном журнале.

— Да и просто такая коллекция может участвовать в каких-то выставках, благотворительных мероприятиях. — Он размышлял. — Главное — вовремя проследить за новинками.

— Да, и сопутствующие товары — тоже нам потребуются: домик, мебель, домашние любимцы, аксессуары. — Вспомнила я. — Но их можно и в двух экземплярах покупать, — милостиво разрешила я, — один нам, другой — на хранение.

— Уж не подерёмся из-за кукольной одежды, — Петуния весело хихикнула. — Лишь бы образец был, а там мы сами сделаем наряды. — Согласилась она с таким же милостивым видом, как и я.

— У Барби вроде и приятель появился, — "припомнила" я, — а потом ещё и подружки, сестрёнки пойдут. Всё пригодится. Конечно, жаль, что самых первых Барби мы уже вряд ли найдём — семь лет уже прошло. Но хоть что-то успеем.

— Когда есть деньги, — хмыкнул Руперт, — можно найти всё. Ну, почти всё. — Быстро поправил он сам себя.

Мы скрепили и этот договор рукопожатием. И потом ещё некоторое время до отъезда кузена заговорщицки перемигивались с ним, вызывая некоторое недоумение у родителей. А потом и понимающие улыбки. Видно, Руперт не удержался и поделился с ними нашими планами.Но пока нас ждала школа.

Да, мы оказались в трёх разных классах. И меня, и Северуса в первые дни попытались "проверить на прочность". Меня испытывали, подложив лягушку мне в портфель. Видно, ожидали дикого визга, как это было с другими девочками. Но просчитались. Я аккуратно пересадила бедное земноводное в пакетик из-под завтрака, сунув туда ей пару листочков салата из моего сэндвича. А потом на ближайшей большой перемене осторожно отнесла её во двор и выпустила в дальнем углу площадки, под забором, который отгораживал школьный двор от парка.

— Надеюсь, что до ближайшего пруда ты и сама допрыгаешь, — напутствовала я лупоглазое существо. А потом обратилась к наблюдателям, стоявшим неподалёку. — Интересно, вам очень нравятся мухи и комары? — огорошила я их с налёта.

— Чего? — только и было мне в ответ.

Я вздохнула и разразилась небольшой речью о пользе лягушек, которые спасают нас от таких невыносимых насекомых.

— Если мне не верите, спросите у нашей классной, — закончила я своё выступление.

Прониклись. На свет появились ещё несколько пленниц, которые были торжественно отпущены в травку рядом с дырой в заборе.

А мне под нос тут же сунули белую мышку.

— Ой, — ожидаемо взвизгнула я. На лицах проверяющих расцвели улыбки и тут же увяли, когда я продолжила: — Какая прелесть! Это специальная мышка для экспериментов? Папа мне про таких зверей рассказывал. Она из зоомагазина? А она у вас любит крутить колесо? А как вы её кормите? Не перекармливаете?

Под градом моих вопросов эти горе-проверяющие быстро исчезли, а я перевела дух. Экзамен был сдан.

Северусу пришлось сложнее. Ему надо было доказать право учиться в этой новой школе и учителям, и новым одноклассникам.

С учителями проблем почти не было — пытливый ум мальчика давно уже вышел за пределы школьной программы. Он с успехом доказал, что и в новой школе он быстро осваивает программу. Но он пока не спешил сдавать экзамены, ожидал моих результатов к зимним каникулам.

А вот с другими мальчишками было труднее. Вначале его попытались поднять на смех, что он водится с девчонками, но тут я вмешалась и с некоторым надрывом в голосе заявила:

— Нечего наезжать на парнишку, который мне помогает таскать сумку. — И выразительно показала на свою голову. — Мне пока тяжести поднимать вредно. Отец не велит.

И укоризненно погрозила им пальцем. Авторитет доктора Эванса, о котором с уважением говорили их родители, и тут сработал. Мальчишки отступили.

А потом уже на спортивных занятиях юный Снейп показал всё, на что он способен. И в отжиманиях, и в лазании по канату, и в стойке на кулаках, и некоторые элементы бокса тоже не остались без внимания. И в командных играх, и в одиночку. Его даже зауважали сверстники — ведь он приносил классу дополнительные баллы за спортивные успехи. И зелье Бодрости тут было совершенно не при чём.