В предвкушении первого матча по квиддичу, главной темой разговора у студентов являлась субботняя игра Гриффиндора против Слизерина. Факультеты, которые не открывали сезон, разделились во мнениях, какую команду поддерживать. Если раньше Хаффлпафф всецело болел за львов, то сейчас, еще не так явно, но намечался раскол. Первый курс в полном составе желал победы змеям, и несколько старшекурсников, которые, по примеру малышей начали общаться с представителями Слизерина, также надели зелено-серебряные шарфы на трибуны во время матча. Большая часть Рейвенкло, по традиции, стояли на стороне факультета хитрецов.
Разгромное поражение Гриффиндора никого не удивило: только чудо могло их спасти, но увы, оно так и не произошло. Ловец сборной красно-золотых позорно проглядел снитч. Счет двести десять против двадцати надолго испортил настроение капитану львов, Оливеру Вуду.
В гостиной Слизерина отметили победу команды. Капитан Маркус Флинт, шестикурсник, толкнул речь, пообещав усилить тренировки. Для игроков это прозвучало больше как угроза, учитывая количество часов, проведенных до этого в небе, не взирая на погоду... Но все же, вечер прошел весело, для старшекурсников. Курсы младше четвертого отправили спать после десяти вечера.
* * *
Повторно потеряв из-за Уизли большое количество баллов, сокурсники выполнили данное ранее обещание сделать Рона изгоем на своем факультете. На почве всеобщего отторжения, к удивлению окружающих, самый младший Уизли в школе начал общаться с тем, о ком никто бы и не подумал. А все началось с одного разговора.
В середине ноября, Рон пришел в единственное тихое место, где можно не опасаться насмешек или подколок — библиотеку. На входе он столкнулся с Поттером, в компании Нотта. Тот, как всегда, равнодушно прошел мимо, даже не взглянув на рыжего мальчика. Теодор копировал поведение лидера первокурсников Слизерина, демонстративно не обґраґщая внимания на Уизли.
Раньше Гарри его раздражал своим богатством, манерами, всегда чистым и ухоженным видом, популярностью среди учеников и преподавателей (даже Макгонагалл не оказалась равнодушной к чарам змееныша), идеальными оценками и еще больше тем, что слизеринец совершенно не замечал Рона. Даже когда он оскорблял Поттера, тот смотрел на него как на пустое место и ничего не говорил, а на защиту чести Гарри всегда вставали Нотт и Малфой, а с недавних пор Эрни Макмиллан. Уизли даже себе не мог признаться в желании оказаться на месте этих ребят и почувствовать, как это — быть другом национального героя. Но сейчас, когда он находился в изоляции от своего факультета, эти эмоции немного притупились, и, едва завидев Поттера, больше не появлялась странная потребность сказать ему какую-то гадость, привлекая так к себе внимание.
Размышляя о том, как изменилась его жизнь буквально за пару недель, Рон сел за столик, который за короткий проґмежутґок времени стал, как родной. Положив на рядом стоящий свободный стул рюкзак с пергаментом и учебниками, он поднялся и подошел к стеллажу, всецело просвещенному магическому спорту. Беря книгу "Квиддич сквозь века", тот подпрыгнул от неожиданности, услышав сзади себя голос.
— Привет, — поздоровался Невилл. Уизли оглянулся, нет ли еще кого-то тут, кроме его самого: но нет, в библиотеке поблизости никого не было.
— Привет, — недоверчиво произнес рыжий, с однокурсником он не общался, сначала по своей инициативе, считая того предателем из-за дружбы со слизеринцами, и, чего греха таить, потому что так делали все. А потом Лонгботтом начал давать отпор своим обидчикам, стал немного уверенней, но и сам не проявлял интереса разговаривать с кем-то из гриффиндорцев-первокурсников.
— Мадам Пинс сказала, что ты взял "Редкие растения и нетрадиционные методы их культивации". В библиотеке всего шесть копий этой книги, и они все разобраны сейчас. А профессор Спраут задала мне дополнительное задание. Если она тебе не нужна, можешь мне ее дать? — попросил Невилл.
— А? — Рон сначала не понял, о чем речь, а потом вспомнил, как взял совершенно не нужную книгу, желая досадить Грэйнджер. Тогда она тоже говорила про ограниченное количество экземпляров данного печатного издания. — Да, конечно, держи.
Он залез в свой рюкзак и достал книгу, не толще магловской тетрадки на шестьдесят листов, по причине своей легкости и небольшой величины, он ее не вынимал из него.
— Спасибо, — Лонгботтом взял в руки лимитированный экземпляр "Редкие растения и нетрадиционные методы их культивации".
Наступила неловкая тишина, никто не знал, о чем еще говорить.
— Ты уже сделал Трансфигурацию? — спросил Уизли, выбрав нейтральную тему.
— Тридцать формул одного и того же преобразования? — переспросил Лонгботтом и, получив подтверждающий кивок, продолжил: — Сам не понял, как делать, пока Гарри не пояснил. Тут надо просто описать исторические этапы усовершенствования изначальной формулы с примерами. Показать прогресс науки Трансфигурации.
— Ясно, — Рон был рад, услышав эту информацию, а то он пытался уточнить у Макгонагалл о смысле задания, но та отмахнулась от него, спешно удалившись. — Зачем нам это надо, не пойму, на практике оно же не понадобится. Есть формула, рабочая, зачем нам знать о том, как до нее дошли, а?
— Угу, — утвердительно произнес Невилл. — Давай, может, вместе напишем?
— А как же Поттер?
— Он уже сдал свою работу Макгонагалл.
— Тогда давай, — согласился Рон.
Мальчики вместе пошли к полке, где стояли учебники по трансфигурации, и приступили к поиску нужных для эссе книг. Потратив на написание больше трех часов, юные волшебники остались довольны проделанной работой и медленно зарождающейся дружбой.
==========
Глава 13 ==========
На следующий день, за завтраком, Рон сел рядом с Невиллом и тихо что-то ему сказал. Лонгботтом ответил, и у них завязалась беседа.
Со стороны Слизерина открывался прекрасный обзор на стол Гриффиндора. Гарри кинул задумчивый взгляд на парочку. Младший Уизли никогда не проявлял интерес к Невиллу, значит, тот сам к нему подошел. Скорее всего, посочувствовал, невольно перенося свои чувства от изоляции на факультете на Рона. Подобные проблемы сближают, вот и Уизли потянулся к тому, кто прекрасно понимает, каково быть изгоем.
— ...И Миллисента использовала слабительное зелье на Чанг, угостив ту конфетами, переданными через... Как его там?.. Такой черноволосый, высокий с Рейвенкло, вечно с Бутом ходит? — Драко вопросительно взглянул на Поттера.
— Майкл Корнер? — произнес Гарри.
Теодор лениво ковырял ложкой в тарелке с овсянкой и не принимал участия в диалоге.
— Да, он, — Малфой, воодушевленный внимательным собеседником, продолжил рассказывать сплетню. — Так вот, Чанг едва успела добежать до уборной...
"Конечно, можно и запретить общаться Невиллу с Роном, — слушая болтовню Драко, думал Гарри. — Но оно того не стоит. Если я прав, и его сопереживание рыжему основано на проекции его чувств, то ничего хорошего из такого запрета не выйдет. Подсознание Лонгботома может воспринять это, как если бы я сам не хотел общаться с Невиллом. И нехороший осадок останется. Нет, если Уизли станет мне мешать, то лучше его дискредитировать в глазах Лонгботтома, чтобы Невилл сам не захотел с ним иметь ничего общего".
Приняв решение, Гарри переключил все свое внимание на слизеринцев.
— И знаете с чего все началось? — спросил Драко и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Чанг обозвала Булстроуд жирной.
— Напомни мне этот случай, если мне в голову придет оскорблять Миллисенту, — попросил Нотт, откладывая ложку и принимая, в очередной раз, решение не есть в следующий раз эту гадкую кашу.
— Оскорбленные девочки страшны, особенно если прошлись по их внешности, — мудро заметил Винсент, сидящий напротив Драко.
Мальчики согласно кивнули.
* * *
Вечером того же дня, после последнего урока, Невилл подошел к Поттеру и робко поинтересовался, не против ли Гарри, если он будет общаться с Роном.
— Я не возражаю, — услышав эти слова, Лонгботтом повеселел. — Но, только в случае, если Уизли перестанет оскорбительно выражаться про меня и моих друзей.
— Я с ним поговорю об этом, — решительно произнес Невилл. — И если он продолжит плохо к вам...
— Нам, — поправил Гарри. — Ты тоже мой друг, и раньше Уизли нелестно и про тебя отзывался.
— Спасибо, — признание дружбы Поттером очень многое значило для Невилла, и он постарался одним словом выразить всю испытываемую признательность. — Так вот, если он не перестанет вести себя как раньше, я сам перестану с ним общаться.
— Хорошо, — одобрительно улыбнулся Гарри и сменил тему. — Как продвигается написание эссе по Травологии?
— Прекрасно, — с энтузиазмом ответил Лонгботтом. — Я вчера взял книгу у Рона...
* * *
Приятельские отношения Лонгоботтома и Рона не сделали последнего желанным гостем в их компании. Открыто ему не хамили, Малфой, Нотт и Макмиллан, который на удивление легко был принят слизеринцами, скорее придерживались холодного нейтралитета. Гарри, как и раньше, не считал его полезным для себя. Невилл вроде и желал продолжать дружить с Уизли, но иногда рыжий его утомлял своим шумным характером и отсутствием такта. Поттер, видя подобное развитие их взаимоотношений, не вмешивался в них. На данный момент его все устраивало.
Поглощение души Гермионы прошло успешно, и ее память теперь исправно служила Гарри. С помощью магии, увеличивая скорость и качество запоминания, он сумел довести и так восхитительную память до идеала.
Процесс получения знаний ускорился, количество времени для практики тоже увеличилось. Гарри не забрасывал и тренировки с магией по методике своего мира. По правде, из-за привычек, вбитых в него с ранних лет, он не прекращал упражнений с магией, даже в мире грез. Сейчас Поттер и не замечал то, что раньше казалось сверхсложным. Тот же покров силы находился на нем и во сне, и наяву.
Щит не относился к классической магии, он образовывался чисто на одной воле. Гарри выделял сквозь все тело магию, которая образовывала невидимый покров, чем больше магии в источнике, тем больше требовалось усилий для управления над ней. И чем дольше держишь щит, тем лучше станет контроль. Но, парадокс, если слабый маг станет пробовать повторить такое, даже с филигранным контролем, он через пару секунд упадет от истощения. Такой щит-тренажер доступен только очень сильным магам и кроме обучающей функции он обладал еще и многими полезными свойствами. Во-первых, он поглощал абсолютно весь физический урон, будь то удар кулаком или ножевое ранение; во-вторых, поглощал магический урон в зависимости от силы мага, создавшего покров; в-третьих, от постоянного использования преобразовываются ткани и органы, повышая регенерацию.
Пять лет беспрерывного ношения такого покрова, и любая рана будет затягиваться в течение секунды. А если больше столетия — эту рану и нанести не смогут. Но такое доступно только по-настоящему сильным носителям дара, в его мире подобное могли использовать разве что маги из Совета. И то не всем хватало личного контроля и силы воли для подобного. К тому же, от физических и магических атак, есть щиты попроще. Любого, полностью обученного мага, может убить только другой волшебник или беспечность и доверчивость, но такие и сами долго не живут.
С поглощением душ будет расти и его магическая сила, и подобный покров силы ему жизненно необходим не только сейчас, когда он страдает из-за переизбытка магии. Впрочем, у него есть план, как решить эту проблему.... Однако и тогда он не собирается отказываться от этого щита.
Палочковая магия совершенно не разочаровала Поттера, а зелья... Это они должны быть запрещены, а не Темные искусства. Практически любой достаточно талантливый выпускник школы может сварить варево с такими эффектами: стать другим человеком, узнать любые правдивые сведения, вылечить любой перелом, вырастить кости с нуля, призвать удачу, эту эфемерную сущность. Любое заболевание не магического характера лечится за день, а то и быстрее.
Надо приворожить нужного человека? Любовное зелье. Хочешь проявить все свои таланты и лучшие качества? Пожалуйста, есть "зелье всех возможностей" авторства Зигмунта Баджа. Боишься глядеть в зеркала из-за уродливой внешности? Не беда, есть зелье Красоты. Надо на короткое время обрести способности к предвиденью и получить бонусом на то же время способность к телекинезу? Зелье Мопсуса, и вам известно будущее. Нужны дополнительная выносливость и сила? Зелья вам помогут. И это только часть того, на что они способны. А сколько еще есть запретных или малоизвестных зелий, не счесть. А эти волшебники даже не осознают, какие сокровища им преподают, и не желают учиться. Идиоты.
Отношения с однокурсниками складывались прекрасно. Слизерин принял его лидерство на младших курсах, и если возникали какие-то вопросы у первокурсников, то они подходили к Поттеру, а потом уже если Гарри не мог справиться, то он сам обращался к старосте или декану. Вроде такое положение должно раздражать, ведь приходилось решать чужие проблемы, но нет, слизеринцы довольно самостоятельны и по пустякам его не дергали. А помочь с учебой, объяснить непонятный материал не так и обременительно. Взамен он получал полную поддержку своего курса, и те признавали его главенство.
* * *
Единственная, кто недолюбливал Поттера — Трейси Дэвис, полукровка. Из-за ее статуса крови чистокровные считали Дэвис ниже себя по социальному положению, и девочки не слишком охотно с ней общались. Смотря на Гарри, признанного лидера с маглорожденной матерью, он олицетворял все то, чего у нее не будет: право быть в обществе чистокровных волшебников на равных. И никого не смущала "грязная" кровь Лили Эванс. В отличие от него, ей не ленились напоминать про ее корни. С неохотой, она признавала силу Поттера, как мага, и мозги у того тоже были, но и Трейси не глупа. Ее оценки ничем не уступали ушедшей Грэйнджер, но всем абсолютно всё равно. Их интересовала только магическая сила, богатство и древность рода.
Дэвис ни с кем не общалась внутри своего факультета, да и с другими тоже. Иррационально девочка считала, что в этом виноват Поттер. И весь накапливаемый негатив, полученный от неприятия ее волшебниками, она направляла на разжигание своей ненависти к национальному герою. И еще, до своего ухода, объектом ее нелюбви являлась Грэйнджер, но после инцидента с троллем, Трейси порадовалась пару дней заслуженному наказанию Гермионы от судьбы. Неделя прошла, и она забыла о маглокровке, и теперь во всем замке не было более ненавистной персоны, чем Поттер.
Миллисента Булстроуд, Софи Роупер, Дафна Гринграсс и Пэнси Паркинсон делили комнату на пятерых с Трейси.
— Фу, что это за запах? — в первый день занятий, когда все девочки собирались на завтрак, спросила Булстроуд.
Дафна и Софи принюхались, стараясь понять, о чем речь.
— Грязнокровка среди нас? — поинтересовалась сообразительная Пэнси, чье хобби заключалось в изучении родословных чистокровных семей.
— Дэвис что ли? — Роупер логически вычислила самый вероятный вариант.
