Однако какого же было удивление всей команды, когда все четверо ниндзя, перелезших подозрительно тихий двор южной крепости, совершенно неожиданно и одновременно после приземления во внутреннем дворе вляпались в область воздействия поразительного гендзюцу, отправившего их всех к завораживающим по красоте и реалистичности коралловым рифам. Тысячи радужных рыб самых фантастических форм и размеров гипнотизировали своим медленным замысловатым танцем жизни. Кто-то за кем-то охотился, кто-то плавал косяком, кто-то объедал кораллы, кто-то попадался в пасти псевдокораллов, кого-то резали клешни крабов, кото-то натыкали иглы. Сами ниндзя представали широколистными водорослями, в которые тыкались медузы и о которые чесали бока мелкие пузатые рыбешки. Обилие информации перегружало мозг, а сила воздействия не давала сбросить гендзюцу — у водорослей нет кистей и рта, только два десятка корешков. Однако из ряда ощущений Какаши выбивалась пульсирующая боль, отдающаяся из плеча во всем теле, а так же мелкие мурашки, вдруг забегавшие под кожей, причем часть из них целенаправленно стекла к пальцам ног, исчезнув так, будто сбежала на волю.

Саске

— Отец, когда мы отправимся по лоскутам в поисках фениксов? — Сразу спросил юноша, едва оказался на изнанке Эдема. — Ты ведь еще неделю назад закончил с энергоустановкой...

— Ты, — поправил его мелодичный голос, пролившийся откуда-то сверху. — Уже после заключения контракта мы вместе поищем там, гм, ничейные руины древних машин, — собою капнул сверху говоривший, быстро собравшись из студенистой кляксы в знакомую фигуру. — Пока еще мне имеет смысл прятаться в тени контрактника, коим ты пока не являешься, как Наруто или Джирайя.

— Хорошо, — спокойно кивнул юноша. — Тогда не поделишься причиной, из-за которой ты так этой ночью всполошился?

— Джуби и Морьё. Тело и Разум. Если бы не Наруто, наконец-то открывший мое послание, спрятанное в его ментальном теле, сиречь памяти, никогда бы не подумал, что Джуби и Морьё это ставшие самостоятельными части некогда одного целого, по аналогии с Кьюби. О Морьё я и не знал доселе, а о его связи с Джуби выяснил только что, осторожно подобравшись в астрале к носителям его чакры, очень, надо сказать, специфической и для меня узнаваемой.

— Гн? Что за послание? — Спросив несколько резче, чем ожидал от себя.

— О том, какими способами его улучшенный геном можно взломать и приживить стороннему шиноби.

— Значит, Наруто скоро окажется в дерьмовой ситуации и позовет меня в самый последний момент... — задумчиво сказал Саске, закусив нижнюю губу.

Он не был вуайеристом, носители фуинтатушек-трискеле сканировались им на общих основаниях, попадая в постоянно отслеживаемый им семидесятиметровый радиус. Саске, будучи в Эдеме, постоянно держал зафиксированной всю сферу летающего острова, вынужденно научившись отслеживать только месторасположение "точек" на внутренней "карте", в последние месяцы целенаправленно учась фильтровать поток данных по уровню чакры, возрастной и половой принадлежности.

С кими Саске в последние месяцы изредка общался мысленными диалогами, стараясь создать иллюзию личной встречи. Состояние Наруто и его чувства предстанут во всей полноте лишь в критической ситуации, пока не случавшейся ни разу (сие справедливо для всех, имеющих трискель на затылке), так что Саске знал только то, что Наруто сам ему рассказывал. Насколько Саске понял, у его побратима длился период самости, когда все хочется сделать самому даже с пониманием наносимого себе же вреда. Аж Суфлайс заметил, что дядя приходит в Эдем зажатым и грустным, как тут раскрепощается и веселеет, как на миг проскакивает нежелание возвращаться, но преодолевается непреклонной решимостью. Саске не знал, как оказать Наруто поддержку таким образом, чтобы у того не возникло чувство должника, ущербности или беспомощности. Его друг до двенадцати лет жил один, отвечая сам за себя, потом все переменилось, он оказался под колпаком неусыпного надзора. Сейчас Наруто вновь вышел в свободное плаванье и хочет убедиться, что сам может справляться с жизненными неурядицами и даже противостоять штормам, а не висеть на шее у обретенных друзей и родственников, что он не зря прошел ад тренировок.

— Каковы твои планы, Солеан?

— Подобные могущественные существа трудно уничтожимы. Поистине мировая фраза "разделяй и властвуй", но для меня в данном случае целое значимее и нужнее частей. Я пока в раздумьях, но все больше склоняюсь к мысли о своем прямом невмешательстве в этой ситуации — меня беспокоит Хидан и сила, которую он представляет. Так что я пас и тебе настоятельно советую пока с ним не встречаться.

— Он оскорбился, попав в устроенную тобой в Цуйон ловушку, и теперь целенаправленно будет искать нас? — После паузы и шевеления извилинами спросил Саске, справедливо заподозрив коварство отца по отношению к Акацки, которые должны были обязательно заинтересоваться горой. Юноша не торопился с обвинительными суждениями — глупо и чревато.

— Верно. Домыслишь про ловушку? — С интересом глянув на сына, спросил Солеан.

Они оба неспешно наворачивали круг вокруг серого изнаночного Колоса. В Эдеме рассветы ранние, но Саске после бурного секса с Карин успел выспаться за три часа, прекрасно отдохнув во время медитации в своем внутреннем мире, там же он успел разобрать успехи и неудачи детей, подумать над наказаниями за ожидающиеся провинности и спланировать день. Да только планы пришлось корректировать, едва он проснулся. Кстати, после возвращения отца из Мьёбокузана Саске использовал рассветы и закаты для восполняющего впитывания сенчакры. Раньше он отдавал все свое, а теперь ему самому не хватает. Днем он тратится на клонов для детей и поддержание своей формы. Ночью чакра уходит на чудовищно энергозатратное обдумывание. Оказывается не так-то просто воспитывать! Все характеры уже проклевываются, увлечения формируются. Чуть не то слово или жест, как неминуемо возникает детская обида или ревность. Отец-то один, каждому хочется выделиться и обратить на себя его внимание, внимание именно оригинала, больше всего возюкающегося с маленькими огнеопасными фениксами. Вот Саске и тратил чакру на мыслительную деятельность, чтобы и не чокнуться, и дело спорилось. В детях он души не чаял, ради них стараясь быть отличным родителем, воспитателем и главой клана, при этом оставаясь взрослым мужчиной со своими интересами.

— Высота Цуйон получилась недостаточной для круглогодичного стояния с ледяной шапкой из-за жаркого дыхания песков. Первая ловушка должна была вытянуть чакру для роста горы. Думаю, второй подвох... состоял в том... чтобы избавить Цуйон от демонических эманаций, пропитавших ее... а это прорва энергии. Сперва забрал, затем сторицей вернул. Я верно мыслю?

— Да. И в ходе обоих подходов смертельных исходов не зафиксировано. Понимаешь, о чем это говорит?

— Конечно, — согласно кивая. — Акацки ни в коем случае нельзя недооценивать.

— Вот что, отправь всех генинов в Ю но Куни, пусть в качестве поощрения всем составом еще раз шумно отпразднуют на горячих источниках этой страны недавнее возвращение из Мьёбокузан и по своему усмотрению проведут там время до нового года, не дробясь мельче команд. Хидан из этой страны, культ Джашина тоже. Думаю, новости с родины привлекут туда жреца темного бога.

— Ясно, — ответил Саске, вздохом и тоном намекая на продолжение.

— Хех, хочешь раскрытия моего гамбита? Тогда встречный вопрос — кто для тебя Итачи? — Эхо музыкального "чи" зашелестело средь серых красок изнанки.

— Не в бровь, а в глаз... — выдохнул осунувшийся Саске и зажмурился, замерев на месте. — Незнакомец из детства, — отвечая через застрявший в горле ком. — Брат, убийца, предатель, инструмент... Слишком многозначен и ничего не значит... Итачи противоречие между человеком и фениксом, — твердо подытожил Саске, взяв себя в руки.

— А Коноха?

— Эх... — горестно вздохнул Саске, у которого в голове вертелись детские игрушки и затейливые обучающие игры с гладкими и шершавыми цветными кандзи из разных материалов, а отнюдь не тяжелые и трудные для восприятия мысли. — Я давал торжественную клятву при поступлении в АШК и присягу при получении документов генина. Эти скрепленные лишь идеологией слова для меня пусты. Коноха место моего рождения, рос я в своем квартале, в Эдеме. Я скучал по деревне ровно до того момента, как заметил взгляды ее населения, обращенные к нам в... тот осенний день. В Кумо и Суне было совершенно иначе! Коноха не моя лямка и головная боль.

— Подумай до заката, сын, что Коноха может значить для Итачи и каковы могут быть приемлемые для тебя варианты разрешения противоречия. Я все обмозгую и поделюсь результатами после заката. Готовься, следующую ночь и завтрашнее утро ты точно проведешь вне Эдема, с Карин я сейчас договорюсь в ее сне.

— Не беспокойся, отец, с женой я сам все улажу, — сказал Саске, застенчиво поджав губы не ухмылку Солеана. Разразится скандал и все такое, главное чтоб без свидетелей.

День прошел в заботах и раздумьях. За время любования спящей Карин пришла решимость встретиться с Итачи, это стало аргументом, без всяких возражений принятым Карин, знавшей о больном месте мужа. Раз Солеан о нем заговорил, значит, возможна встреча, естественно, разнопланово продуктивная. Саске маятник, в думах об Итачи колеблющийся из крайности в крайность. Встреча полна неопределенности: увеличится амплитуда, али замрет язычок? Он и сам не знал, чего ждет и хочет от встречи. На эмоциональное состояние отца среагировали чуткие дети, добавив хлопот. День получился изматывающе насыщенным.

Применив додзюцу "Камуи", Саске переместился на Пик Сенвайта, откуда стартовал его полет, за осень доведенный до совершенства. Саске отказался от "Футон: Летчик" в силу громадного расхода чакры, воспользовавшись чакроэффективной техникой парения в воздухе "Нинпо: Левитация". Как феникс, он первым делом научился сливаться с Хи, чувствуя живой огонь на расстоянии приблизительно семи километров без всякой фиксации спирасиэсом большого радиуса. Излучаемое телами тепло Саске своим додзюцу давно видел, а теперь глубже чувствовал всякие свечи, фонари, печи, камины, получив возможность управлять пламенем в среднем радиусе вокруг себя. Впрочем, слияние слишком громко сказано. Пока Наруто тренировал режим слияния в Курамой и жабами, Саске тоже серьезно подтягивал себя, но без фанатизма и спешки. Он любил детей, кими и полеты, но элемент Казе (второй элемент для репетиции перед слиянием) просто был следующим по кругу. Саске решил действовать по спирали, углубляясь с каждым витком, а не зацикливаться на чем-то одном, доводя до совершенства — в данном случае правильнее соблюдать баланс и действовать именно таким образом. Впереди ждут способности риннегана как додзюцу, от которого произошел спирасиэс. А пока Хи с Казе, на которые ушло неприлично мало времени из-за природы Саске, любви к полетам, желанию радовать детей и сделать новогодний подарок Наруто. "Нинпо: Левитация" это дзюцу "C"-ранга, вся заковырка которого в умении придать циркулирующей в организме чакре особое состояние, отменяющее гравитацию для тела. Движение в этом случае производится выбросами чакры из тенкецу, что обычному ниндзя проще всего делать ступнями и кистями. Самое приятное в том, что это особое состояние чакры способно легко передаваться другим так же, как может передаваться чакра. Саске научился как абсорбировать чужую чакру в свою, так и совершать обратное, делясь своей чакрой, без отторжения принимаемой стороной. При должном умении и желании можно обойтись простым касанием, как бы передавая частоту колебаний (это пример, описание достигнутого состояния гораздо сложнее). Скопировать состояние тождественно копированию формы дзюцу, как в случае с "Расенганом", или умению ходить по листве — тут мало умения видеть конечный результат. Тот быстро просечет фишку этой техники, кто продолжительное время пребывал в свободном полете. Саске уже знал, что Наруто внимательно выслушает его объяснения, пару раз сбросит результат массового теневого клонирования с трех-пяти километров и научится левитации. Юноша гордился собой — с "Нинпо: Левитация" он достиг успеха сам, без помощи отца, который только сегодня после заката подсказал аэродинамическую форму для воздушного щита, позволяющего лететь со сверхзвуковыми скоростями без распространения ударной волны и прочих негативных эффектов, препятствующих развитию сверхзвуковой скорости. В случае с "Шуншин" все это сглаживает облако чакры, в котором передвигается пользователь дзюцу.

Обо всем этом и не только он думал, летя через залив к указанному Солеаном портовому городку, в котором ни разу в жизни не был. Использовать "Камуи" для телепортации по чужим образам того или иного места он еще не умел, как в ипостаси феникса не умел толком шифроваться (так порой называл отец маскировку).

Городок подковой разлегся в уютной бухте. Пляж перед мысом с отвесными стенами на севере, пристани с пологого юга, по центру симпатичная набережная. Серые цилиндры домов со ступенчатыми крышами это городской стиль страны Земли. В этом порту он сочетался с каменными коробками складских и торговых помещений с черепичными крышами под классику. Холодный климат северных широт сглаживали теплые океанические течения, которые всю зиму здесь не давали лечь снегу. Стояла ночь, немногочисленные уличные фонари чертили четкие линии главных улиц и дворы зажиточных граждан.

Саске использовал свою версию "Тотон" без боязни, что собой загородит месяц или звезды ввиду малочисленности облаков, под которыми он совершал свой первый в жизни сверхзвуковой полет, прямо таки захватывающий дух! Только наличие двух потоков сознания позволяло лететь трезво — второй поток изобретал ниндзюцу "Футон: доспех". Летел Саске специально мимо пункта назначения, вираж над населенным пунктом он с комфортом совершал уже на скорости всего менее сотни километров в час с примененным "Футон: доспех", основанным на показанном Солеаном дзюцу. Приземляющийся над пляжем Саске тешил себя мыслью, что остался невидимым для всякого рода сенсоров. Сохранив в памяти образ местности для последующего посещения посредством додзюцу "Камуи", незванный гость со всей осторожностью переместился на верхнюю ступеньку крыши городской ратуши и запечатлел семикилометровый радиус, начав в легком трансе обрабатывать поступившую информацию.

В городе Саске насчитал три команды генинов скрытого Камня под руководством шиноби уровня чюнин. Один чюнин бодрствует в ратуше, другой спит дома с женой — оба в летах. Итого девять генинов в возрасте около четырнадцати лет и пять чюнинов с разбросом от девятнадцати до пятидесяти лет. "Не густо" — подумал Саске, неохотно начав увеличивать детализацию восприятия после того, как создал клона-стража, ибо дотошный анализ требовал колоссальной концентрации и напряжения обоих потоков сознания.

Саске поморщился, в голове вспыхнули картины домашней идиллии и насилия, стычка подзаборной шантрапы, гуляние в кабаре и ночные возлияния в двух питейных заведениях низкого пошиба. В основной массе заминированный город мирно спал. У Саске ёкнуло сердце от созерцания огромного числа самых разнообразных ловушек, среди коих не встречалось академической халтуры на вроде растяжек поперек улицы. Мешанина была такая, что Саске с великим трудом выделил три разных почерка, а о последствиях срабатывания он вообще предпочел не думать, ужаснувшись судьбе ни о чем не подозревающих обывателей.