Ещё одна сказка

Когда за ранним завтраком обсудили странное положение дел, Андрей высказал:

— Возможно, они решили, что мы снова ушли в свой мир. Поэтому дома чисто. Типа, их здесь и не было.

— А как же тогда чёрные призраки? — не поняла я. — Они же влезли в сон Кати! Они видели, куда мы вошли!

— Мам, честно — я этого не понимаю, — покачал головой сын. — В некромантах не разбираюсь, о чёрных призраках сказать ничего не могу.

— А мне кажется, эти бандиты спросили у призраков, куда мы ушли, — размышляя, сказала Катя и машинально потёрла лоб — на головную боль она снова пожаловалась, едва мы вошли в домик. — А те им сказали, что мы ушли туда, куда им хода нет. А бандиты вполне могут подумать: раз мы ходоки, то ушли в свой мир.

Притянуто за уши, но ладно.

— Кстати, мам... — зевнула дочь. — А я придумала, как нейтрализовать любопытство Гранды, не дожидаясь, пока она сама к нам придёт. Ждать не хочется. Она гуляет по своему саду каждый день часов в десять утра. Мы можем ещё немножко поспать до этого времени, а потом пойти на прополку.

Мысль показалась гениальной, и я скомандовала детям отбой. Спим до половины десятого, а потом — в сад.

Как мы пололи обочины дорожки, идущей параллельно саду Гранды, — это надо было посмотреть! Звонкие голоса моих детей разносились так далеко, что их, наверное, слышали на другой стороне улицы. Гранда уж точно расслышала их от собственного дома, ведь двойняшки так старательно перекликались по каждому поводу.

Роса к этому времени почти вся сошла, и работа, честно говоря, доставляла бы удовольствие, если б в это время я не раздумывала о том, что лучше бы я сейчас прибиралась в одной из комнат старого дома, готовя помещение хотя бы для временного жилья. А ещё пыталась подсчитать, сколько лет сейчас дедушке Конраду, если он жив. По моим расчётам получалось что-то около восьмидесяти с лишним. В обычном мире это преклонный возраст, но здесь, как мне сказали, люди живут гораздо дольше, а значит, я могу надеяться, что дедушка Конрад не только поможет нам с напастями, но ещё долго будет с нами жить... Как-то смутно вспомнилось, что со стороны мамы у нас тоже здесь должна быть родня. И вздохнула. В том мире родня мужа после смерти старшего сына даже и не интересовалась, как там внуки. Нет, по компьютеру слали открытки на почту двоюродные брат и сёстры моих двойняшек, но для старших я как будто не существовала. И мне постоянно казалось, что старшие мужи меня виноватят, что я не сумела выходить его, хотя... Не только казалось. На кладбище, куда они приехали всей толпой, его мать бросила мне: "Лучше надо было ухаживать. Он на таком заводе работал — деньги-то он, небось, тебе оставил!" И не стала слушать моё робкое вяканье, что мне после ухода за мужем ещё долги раздавать. Деньги уходили мгновенно, сколько бы ни занимала.

Я так углубилась в размышления, что вздрогнула от звенящего голоска:

— Прекрасного утра, Искандра!

Гранда и впрямь остановилась возле забора и даже, кажется, некоторое время наблюдала за тем, как мы работаем, освобождая плиточные тропки от травы и сорняков.

Разогнувшись и еле успев вспомнить, что не надо бы хвататься за занемевшую поясницу, я спокойно сказала, после того как дети вразнобой ответили на приветствие нашей соседки:

— Ре Гранда, вы забыли. Меня зовут Александра.

— Но на приёме вы не возражали против представления вас, как ре Искандры, — очаровательно улыбнулась "старушечка". Прогуливалась она по саду под летним зонтиком, отчего казалась ещё более изящной.

— Боюсь, на приёме забыли спросить меня об имени, — упрямо сказала я.

— Ах, Искандра, не будьте такой капризной! — засмеялась Гранда.

Я перехватила недобрые взгляды на "старушечку" моих детей и постаралась сосредоточить внимание соседки на себе. И почувствовала собственную злость.

— Мне кажется, представление на приёме было неправильным из-за возраста доре Марика, который не расслышал, как именно меня зовут. Или не запомнил, когда вы ему об этом сообщили.

— А вы злая, — уже задумчиво рассматривая меня, отметила соседка.

— Жизнь такая, — совершенно искренне вздохнула я. — Куда ни подайся, везде либо подвох, либо подстава.

"Старушечка" вскинула длинные красивые брови.

— Вам, Александра, наверное, очень многое пришлось испытать в том мире, — с явным неодобрением сказала она. — И поэтому трудно привыкать к здешней жизни — с её правилами и этикетом. Надеюсь, ваши обучение и адаптация к нашему миру не затянутся. Да, доре Тамаш просил передать, что он заглянет к вам после обеда.

— Спасибо, — на этот раз с искренней радостью поблагодарила я, искоса поглядывая, как дети сурово выдирают засохшие с прошлого года стебли сорняков, лишь бы не смотреть на соседку.

Когда Гранда медленно и величаво проплыла мимо нашего забора, постепенно пропадая за розовыми кустами, я спросила:

— Неужели так трудно было поулыбаться хоть во время разговора?

— Ты первая начала, — шмыгнул носом Андрей.

— Ага, улыбнёшься тут, как вспомнишь, что ночью было, — проворчала Катя. — У меня голова только-только перестала болеть.

— От свежего воздуха, скорее всего, — проговорила я, занятая мыслями о первой состоявшейся встрече.

Дети, видимо, тоже думали о ней. Двойняшки встали на месте, опираясь — кто на лопату, кто — на мотыжку. Андрей первым заметил:

— Я почему-то думал, что она спросит, как мы спали.

— Мама перебила? — предположила Катя.

— Нет. У меня такое впечатление, что она ни сном ни духом про сегодняшнюю ночь.

— Вполне возможно, — вздохнула я.

— Но если они хотели поймать некромантов на месте преступления... — начала Андрей и запнулся. — Что-то здесь не сходится. Наживку они подцепили, но почему-то даже не подумали ловить преступников. Что-то я ничего не понимаю.

— Ну, есть у меня одна догадка, — медленно сказала я, глядя на котов, которые шли к нам через лужайку, брезгливо поднимая лапы, когда попадали в росистое место. — Они вчера объявили о моём появлении, но решили, что бандиты сразу нападать не будут. Что нападения придётся ждать, скажем, с сегодняшней ночи, а не предыдущей. Кстати, очень логично. Только вот некроманты эти оказались гораздо решительней. И, теперь я не просто думаю, что они здешние, а уверена в этом. Дети, а вы знакомы с кем-нибудь из тех некромантов, что живут здесь, в старом городе?

— Понаслышке знаем, — уже озадаченно сказала Катя. — Когда я подружилась с Космином, я у него о многом спрашивала. Он же знал нашу историю и рассказывал всё и обо всех, кого только ни задевал наш разговор. Я знаю, что на нашей улице два дома с семьями некромантов, но мне кажется... — Она задумалась. — Нет, я не понимаю, почему никто не заметил, что на нас напали ночью!

— А я понимаю, — ответил Андрей. — Если бы напали на старый дом, все бы это увидели. Но следы от колёс были на дороге, далеко от дома, — я недавно выходил посмотреть. Садовый домик стоит в середине сада. И огни вокруг него трудно разглядеть с улицы. А если кто-то и заметил, то решил, что мы среди ночи зажгли свечи по какой-то обычной причине. Поэтому Гранда ничего не знает про ночь.

— Ладно. Собирайте выдранные сорняки в кучу, — скомандовала я, подцепив охапку граблями, — и идём домой. Нам надо выспаться перед обедом и ещё раз уточнить вопросы к доре Тамашу.

— Вы идите, а я соберу всю кучу, — предложил Андрей.

— Нет уж, — отказалась я. — Все вместе. Это сейчас ты чувствуешь себя бодрым, а что будет ночью? Работёнка нам сегодня та ещё предстоит. Не забудь, что после урока у доре Тамаша мы идём в старый дом и начинаем чистить его.

Потратив ещё минут пять на уборку садового мусора, мы вернулись в домик. Не знаю, как дети, но я провалилась в сон сразу, правда не очень крепкий, потому что отчётливо помню, как доругивалась в нём с ре Грандой по поводу моего настоящего имени. И помню, каким противным был самоуверенный голос "старушечки".

Проснулась раньше детей и сразу помчалась на кухню. К их пробуждению я успела приготовить обед, который мы завершили решением задать доре Тамашу лишь два вопроса: как задать вопрос призраку, чтобы он ответил, и почему чёрные призраки называются чёрными?

— Мам, мы подождём прихода доре Тамаша, а потом пойдём снова полоть, — сказала Катя, — а то вдруг Гранда проследит, доделаем мы дорожку или нет. И что-то заподозрит.

Кхм. Кажется, мои дети заигрались в шпионов. Но кем, как не шпионкой, была наша соседка?.. Впрочем, как чуть позже выяснилось, дети остались не зря. Пока мы возились в тесной кладовой садового домика, отбирая вещи, пригодные для тайного житья в старом доме, зазвенели сигнальные колокольчики. Дети быстро побежали открывать калитку в воротах пришедшему, а я поспешила на свой второй этаж снять халат с повседневного платья и прибрать растрепавшиеся волосы.

Когда я вышла на крылечко, доре Тамаш шёл чуть впереди, а позади него мои двойняшки вели за руки невысокого мальчика лет десяти. Немного удивлённая, я поспешила навстречу гостям, но, не доходя до порога крыльца, Андрей крикнул:

— Мама, мы немного погуляем с Ремом, пока вы занимаетесь!

Боюсь, я не сумела сказать ни слова, онемев при виде лица обернувшегося ко мне мальчика. Оно было пятнистым — и эти пятна мучительно напомнили мне о муже.

— Здравствуйте, ре Искандра, — сказал доре Тамаш, подходя ко мне, и нахмурился. — Что с вами, ре Искандра, вам плохо?

— Простите, доре Тамаш, — с трудом заставляя себя говорить, отозвалась я. — Ваш сын пережил пожар?

— Откуда вы знаете? — поразился тот. — Узнали по... лицу?

— Да... Мой муж умер после пожара, — уже негромко и неохотно сказала я. — Походите, пожалуйста, доре Тамаш. — А когда мы оба очутились в комнате и я показала гостю, куда можно садиться, не выдержала: — Простите моё любопытство, доре Тамаш, но мне казалось, что в этом мире должны быть хорошие лекари или целители. Ведь здесь живут маги! Почему же у мальчика... такое лицо?

Он помолчал, наверное собираясь с мыслями.

— У нас прекрасные целители, ре Искандра. Благодаря им, мой сын выжил. А что до кожи на лице, так будем надеяться, что со временем будет выглядеть здоровой и она.

Мы сели за стол. И, кажется, доре Тамаш разглядел моё напряжение.

— Простите, ре Искандра, что привёл с собой мальчика. Всё дело... — Он запнулся и спросил: — Ре Гранда вам ничего обо мне не говорила?

— Не-ет, — медленно ответила я, уже подозревая, что дело связано с бандитами-некромантами и их чёрными призраками.

— Меня не было дома той ночью, когда бандиты выбрали своей целью мой дом. Уехал по делам в Новый город, — скупо и неохотно рассказывал доре Тамаш, не глядя на меня. — А когда вернулся, дом сгорел. Жена при пожаре умерла, а сына нашли глубоко в подвале. Он не задохнулся, благодаря запасному выходу из подвала, у двери которого упал и куда огонь не дотянулся. Но пробирался он к нему через огонь. Рем, когда смог говорить, сказал, что мама кричала о чёрных призраках... Вы понимаете, что это значит... Оставить сына мне не с кем, потому что живём мы в отдельном флигеле родителей жены, а в доме и без нас есть молодые семьи. Так что прошу прощения ещё раз, что буду приходить к вам с сыном. Он спокойный ребёнок и не будет докучать вашим детям.

— Ваш мальчик никогда не будет чувствовать себя здесь лишним, — твёрдо пообещала я. — Приводите Рема всегда. Здесь ему будет уготован самый приветливый приём. И не уходите сегодня сразу после занятия. Я угощу вас с сыном чаем с очень вкусной выпечкой — свежей, потому что Катя пекла сегодня утром. Надеюсь, печенье мальчику понравится.

И началось занятие, в ходе которого я узнала, что такое эктомантия и почему эктоманты так нужны в обществе. Кое-что я записывала за доре Тамашем и сильно жалела, что нельзя порадовать этого человека сообщением, что я уже вижу призраков. Мне так хотелось, чтобы он хоть чуть-чуть посветлел лицом, в котором тлели безнадёга и угрюмство... Может, поэтому я не стала говорить ему, что пока не могу принять имя Искандра. Тем более мне нравилось, как оно звучит в его устах.

Восьмая глава

Моё первое занятие закончилось не через полчаса, как вначале намеревался проводить его доре Тамаш, а через час. Боюсь, в этом виновата я, поскольку увлеклась и принялась задавать вопросы не только по интересующей меня теме эктомантии, но и о старом городе, и даже о своих родителях. К сожалению, доре Тамаш мало что знал о них, так как и впрямь оказался старше меня лишь на два года. О старом городе он сказал лишь, что здесь живут в основном только те, кто может позволить себе охрану из не слишком преуспевающих, зато физически очень сильных магов.

— Как ре Гранда? — спросила я, вспомнив её телохранителей.

— Именно.

— Но от бандитов они плохо спасают, — логично предположила я. — Ре Гранда говорила и о магической охране. И о комиссаре полиции.

— Не хочу вас пугать, ре Искандра... — замялся ре Тамаш. — Поймите правильно... Некроманты используют мертвецов, чтобы проникнуть в любое место. Но мёртвых тел вокруг нас... много. Мы привыкли думать о мёртвом теле, лишь имея в виду человека. Но мёртвым может быть и животное, и птица, и насекомое. Другое дело, что повелевать не имеющими сознания невозможно. Но по их следам, с их помощью пройти можно куда угодно. И магическая охрана должна содержать такую силу, какой мало кто обладает, чтобы нейтрализовать тех, кто умеет ходить по следам мёртвых. Здесь комиссар полиции не поможет, а другие некроманты отказываются помогать. Сила некромантов-грабителей слишком велика для обычных мастеров, поскольку они используют приёмы, неведомые для них. Для тех, кто никогда не углублялся в тёмные дела.

— А чем отличаются чёрные призраки от обычных? — нисколько не смущённая высказанным ужасом, как боялся доре Тамаш, поинтересовалась я. Меня сейчас больше волновало, как оберечь дом и детей. И любая информация была на вес золота.

— Чёрные призраки — это результат преступления, — с облегчением и некоторым удивлением (неужели я не испугалась, что мёртвые нас окружают повсюду?) ответил тот. — Они появляются, когда некромант присутствует при постепенном... — он снова запнулся. — При постепенном угасании жизни в человеке. Ещё одно условие — человек должен умирать от насильственной смерти. Некромант дожидается первого появления призрака вне физического тела, но всё ещё не отъединённого от него, и мгновенно подчиняет его себе, накидывая невидимую... — доре Тамаш задумался и закончил: — Удавку.

— Удавку? — изумилась я. — На призрака?

— Это некроманты, ре Искандра, — философски заметил доре Тамаш. — В их магическом арсенале множество различных уловок. Удавкой может быть заклинание или зелье, заговорённый порошок или артефакт, которым достаточно коснуться призрака, растерянного в первые секунды отделения, — и тем самым поработить его.

Последние слова он договорил как-то рассеянно, словно к чему-то прислушиваясь.

А я уже знала, что происходит. Из-за закрытой двери в общую комнату на первом этаже, из коридора с маленькой кухней, доносились сдавленный смех, прорывающийся из шёпота вопрос во весь голос и смешливые уговоры говорить потише, чтобы взрослые не услышали. И я, тоже улыбаясь, сразу объяснила: