Каменный город

— Вернулась.

— Ощути, что ты по-прежнему частичка Всевышнего. Ты едина с Ним.

Я открыла глаза. Внутри поселилось умиротворение и любовь. Не в земном понимании. Это нечто более высокое, что невозможно описать словами. Хотелось улыбаться.

И первое, что я сделала, это обняла Колывана, ведь он — тоже частичка Творца. И он тоже улыбался.

— Ну что, возвращаемся к обыденной суете? — спросил он.

— Не хочу. Мне и здесь хорошо. Рядом с тобой.

Он усмехнулся.

А в следующий миг я оказалась лежащей на земле, под ним. И меня целовали. Да так, что весь мир сузился до него. Я обвила его шею руками, неумело отвечая на поцелуи.

Не знаю, как долго мы так лежали, но вот Колыван отстранился и встал.

— Что-то не так? — спросила я.

— Нам надо возвращаться.

— Почему?

— Так говорит чутьё.

Я кивнула, воспользовалась протянутой рукой, чтобы встать.

Жених закинул плащ за свою спину, взял меня за руку, переплёл наши пальцы и потянул в рощу.

Я шла, улыбаясь. Всё же здорово, что мы поговорили. Внутри меня согревало тепло Всевышнего и осознание, что вот эта ещё одна частичка Творца сейчас держит меня за руку, образуя нашу связь.

Примечание по главе:

наголовник* — (Даль) капюшон.

Глава 9

Дни сменяли ночи, время неумолимо бежало прочь. После того подслушанного в роще разговора я не то, чтобы стала бояться смерти, скорее старалась наслаждаться каждой прожитой минутой. Все мы уйдём из этого мира, рано или поздно, а вот пойдём ли на перерождение с тем же предназначением или поднимемся на уровень выше — решать нам. Поэтому я стала ко всему относиться проще. Я по-прежнему радовалась жизни, улыбалась миру, а все чувства, создающие в душе неприятный осадок, старалась гнать от себя.

Заметила такую вещь, что вокруг стало слишком много зла. Будто вселенная решила ополчиться на меня. Но в то же время, если неприятность случалась, то дойти до меня не успевала. Стечение обстоятельств? А бывают ли случайности?

Колыван предотвратил ещё несколько покушений на мою жизнь. То кирпич на голову чуть не упал, то толкнули так, что чуть под копыта лошади не угодила. Вроде бы, несчастный случай, но если б не подслушанный разговор, я бы подумала, что это судьба. А надо ли пытаться её изменить? Правда, в палатах ничего такого не происходило. Я с головой уходила в создание своего садика. Уры были правы. Это моё. Я никого не видела, не слышала, когда возилась в саду, и если б не жених, ожидающий меня во время обеденного перерыва или после трудового будня, я бы возилась, наверное, до изнеможения.

Ощутила его взгляд. Подняла голову. Уже стемнело. Неужели так поздно?

— Пора уходить... — сказал Колыван.

Я вздохнула, доделала последнюю грядку и попрощалась с растениями.

— Знаешь, я бы хотела поговорить с урами, — озвучила свои мысли.

— Тогда пойдём. Они ещё не ушли.

— Почему? Разве приём не окончен?

— Окончен. И всех отпустили. Но у уров будто собрание. Много их пришло.

Я удивилась. Уры ходили бесшумно, не создавая дрожь палат. Всё же это здание построено на славу.

— Не хочется их отвлекать, — вспомнила я о занятости наших Гостей.

— Пойдём! — и Колыван взял меня за руку и потянул по проходным залам.

И вот мы на пороге закрытого тронного зала.

Я всё ещё сомневаюсь, идти ли к Учителям, беспокоить ли своими сомнениями.

— А ты с ними говорил? — спрашиваю у жениха.

— Нет.

— Почему?

— Потому что не считаю это важным.

Такое отношение возмутило меня. И я подняла руку к ручке двери, находящуюся выше моего тела — под стать уру.

Но тут дверь сама распахнулась.

— Входи, дитя, — услышала низкий голос, отражающийся от каменных стен.

Я вошла. Высокие мужи сидели в позе лотоса на полу. Много, я ни разу стольких за раз не видела. Но все мужчины разного возраста. Насколько я знала, они прилетели без женщин, без детей. Были и совсем юные, ещё безбородые, были и старцы. Все одеты просто — замотаны в кусок ткани. Это связано с перемещением. В отличие от Колывана, уры появлялись в определённых местах-переходах полностью обнажёнными, брали приготовленную для них ткань, заворачивались в неё, дабы не смущать народ. И хоть ничего позорного в наготе не было, но у нас не принято ходить в таком виде.

За время жизни в палатах я поняла одну вещь: уры у нас не живут постоянно, лишь временно. Они приходят. Изначально я думала, что с межземельных кораблей. Но нет. Они пользовались переходами. Откуда приходят — с земли Урай или другого места, я не знала. Не решалась спросить.

— Доброго здоровья! — и я согнулась в земном поклоне.

Колыван остался за дверью.

Почему? Я не понимала. Поддержка мне не помешает. И он наверняка знает о моих подскатывающих чувствах неуверенности и страха. Боялась, правда, не самих уров, а того, что я могу рассердить, вызвать недовольство своим вмешательством, отрывом их от важного собрания.

"Молви, дитя!" — услышала голос в голове. Отринула сомнения. Уже пришла, уже оторвала. Надо действовать!

И я показала, как мы оказались в роще с вековыми деревьями, как подслушали разговор, стараясь передать его как можно точнее.

"Не переживай дитя, мы смерти не боимся. Мы идём своим путём развития. Все, кто созрел задать вопрос и готов услышать ответ, его услышат, от нас или нет — уже не важно. Будущее строим мы сами своими поступками. Свобода выбора дана Всевышним. Её никто не вправе забрать. Но каждый поступок несёт свои последствия. Мы к этому готовы," — зазвучал тот же голос.

"Но как же вмешательство тех личностей? Они ведь хотят навредить вам и роще".

"У каждого свой Путь. Если нашла свой — следуй ему".

Меня вновь будто не слышат. Я об одном, а мне о другом.

"Ты ещё не готова услышать. Поэтому эти слова для тебя ничего не значат. Когда созреешь — услышишь вновь или вспомнишь," — получила ответ иным голосом, более мудрым, что ли.

"Но я ведь не следую своей судьбе. Я ведь должна была погибнуть ещё как только приехала сюда," — вспомнилось первое покушение. Хотя, не оставь отец меня здесь, могло бы ничего и не случиться.

"Судьбы нет. Есть Путь со множеством дорог. И он постоянно меняется от твоего выбора. На твою свободу выбора наложили запрет. Но на каждое действие есть противодействие. И в твоём случае — это Колыван".

"Но ведь у него была возлюбленная, он собирался жениться на ней," — я винила себя в разрушении их отношений, хотя старалась и не думать об этом.

"Он сделал свой выбор".

"И каковы были условия этого выбора?"

"Это его Путь. Никаких условий не было".

"Но цена этого решения — моя жизнь!"

"Каждое решение имеет свои последствия. Ты создала прекрасный сад, которого могло никогда и не быть. Путь имеет множество дорог. И все они существуют. Где-то Колыван остался с Нежданой, породив новую ветку событий. А здесь он с тобой. Так и должно быть. Здесь и сейчас. А там — оно иначе".

Эти слова заставили задуматься. Я поблагодарила уров, поклонилась им и вышла из зала. Всё, что хотела сказать — сказала. Как поступить с этими сведениями — решать им.

Дверь закрылась, отрезая меня от уров. В душе с одной стороны появилось облегчение, что я предупредила Учителей об опасности, а с другой — руки опускались. Такое ощущение, что меня просто не существует. Я брожу марой по миру и меня не замечают.

Пока была в тронном зале, окончательно стемнело, и палаты погрузились во тьму. Занавески на окнах закрылись, почти полностью лишая залов искусственного уличного освещения. Я подошла к окну, отодвинув занавеску и глядя на загорающиеся лампочки на зданиях. Но ничего не радовало глаз: ни очертания ночного города, ни дождливая осенняя погода. Осень я не особо любила. Когда лес терял своё красочное разноцветное убранство и наступал сезон дождей, который мог продлиться до весны, солнышко почти не выглядывало сквозь серые тучи. Зима, в своём истинном проявлении, очень редкий гость.

Снег я видела лишь однажды. Да и то, лишь пока он падал вечером с неба, успел намести тонкий наст, порадовать детвору возможностью слепить снежную бабу, а к утру уже растаял, оставляя от всей зимы лишь лёгкое упоминание — комья потемневшего снега — остаток былой снежной бабы.

Колыван оказался рядом — за моей спиной. За это время я научилась отличать его от других людей и не шарахаться. Ходил он быстро и бесшумно, чем частенько пугал, появляясь будто из воздуха. Переносился он редко.

Опустил на мои плечи тёплый, подбитый соболиным мехом плащ. В последнее время я постоянно мёрзла. А поскольку в Камень-граде зим толком не было, то и одежды тёплой не сыскать. Не знаю, где Колыван достал непромокаемый плащ, подбитый мехом изнутри, но это оказался лучший подарок. К нему прилагались тёплые шерстяные непромокаемые варежки и зимние сапожки.

— Скажи, ты жалеешь о том, чего не случилось, или наоборот, о том, что произошло? — спросила, не оборачиваясь. Он обнял меня за стан.

— Если бы да кабы... Нет, ни о чём не жалею.

— Мне кажется, что меня нет. Что меня не видят.

— Но я ведь обращаю на тебя внимание.

— Да. Но стоит мне что-то сказать, как меня не понимают. Я об одном говорю, а даже ты о другом.

— Давай попробуем друг друга понять.

— Как? — я повернулась в его объятиях, задрав высоко голову, заглядывая в блестящие глаза.

— Больше времени вместе проводить.

Поняла, что устала. Ни на что нет сил.

— Я — твоя. Забери меня отсюда... — попросила тихо, положив голову ему на грудь.

В мгновение ока сменилась обстановка. И если на улице была промозглая мокрая погода, то переместились мы явно не в пределах города.

Я заозиралась по сторонам. Темно, если не считать света из двухъярусных домиков, и снега! Да-да, снега!

— Это Ярцево, — шепнул жених. — Пойдём пройдёмся.

— А к твоим родичам не пойдём?

— Посмотрим. Пока просто погуляем.

— А откуда ты знаешь про зиму?

— Здесь всегда зима. Самая настоящая.

— Почему?

— Так народ решил. Пусть и холоднее, за счёт снега, но зато как красиво! К нам иногда прилетают на Коляду.

Коляда уже совсем скоро. Через пару девятиц.

Я застегнула плащ на все пуговки, жених накинул мне на голову наголовник.

— А ты не замёрзнешь? — забеспокоилась я.

— Ты меня согреешь, — на самое ухо ответил он, обжигая горячим дыханием щёку и шею. От его слов тело бросило в жар. Что он имел в виду?

Я надела варежки.

Колыван тоже закутался в свой плащ. И повёл меня по притоптанному снегу. На каблуках, к сожалению, ходить было очень неудобно. Те постоянно норовили провалиться и застрять, поэтому приходилось идти на носочках. Мимо проехали мужики на санях в конной упряжке. Я то и дело вертела головой, любуясь ночными оттенками зимы. Тут снег золотистый, а здесь на окнах висят синие лампочки, отбрасывающие синие отсветы и причудливые тени на зимнее покрывало.

Я даже наклонилась и нагребла пушистый снег. Вытащила ладошку из варежки. Холодный, мокрый. Тут же тает. Как любопытно!

Мы вышли к набережной. И вот тут я увидела молодёжь, быстро-быстро катающуюся по льду.

Моему восторгу не было предела. Как они так быстро передвигаются?

— Хочешь покататься на коньках? — раздалось у уха.

— Коньках? — удивилась я почти что знакомому слову.

— Это к коням никак не относится. Такие приспособления для катания по льду. Ах, ну да, в Турухе ведь нет зимы.

— Откуда знаешь? — удивилась я.

— Предположил. Я во многих городах был, зиму только в Ярцево встречал. Мы даже отдельно именно сюда зимой ездили на учения. Воин должен быть готов к любым погодным условиям.

— Я не умею кататься на коньках, — тихо призналась я.

— Пойдём, научу, — и меня потянули к небольшому домику на пристани.

Там оказался прокат коньков. В залог оставили свою обувь.

— И что же, это совершенно бесплатно?

— Да, все забавы для народа нужны, чтобы отдыхать. Поэтому за счёт городской казны.

— И даже с приезжих не берут плату?

— Берут. Этот сбор входит в обмен денег.

Вспомнила про летучие корабли.

— А зимой корабли тоже летают?

— А почему нет? Только их переоборудуют на осень и зиму.

Следующий час мы провели на льду. Мне не позволили ни разу упасть, и позволили уйти лишь тогда, когда я уже уверенно стояла на уставших ногах.

— Тебе понравилось?

Я довольно улыбалась. И вообще, весело провела время, стараясь соответствовать требованиям учителя в облике Колывана. Но улыбаться даже устала.

— Пойдём поедим да погреемся?

Я согласилась. Зашли мы в харевню*. Колыван заказал себе мясное блюдо, а я миску с порезанными плодами.

— А что-то более сытное? — проявил заботу Колыван.

— Вечером? — удивилась я. Неужели не знает, что я стараюсь животную пищу ограничивать? Просто я очень люблю молочные блюда. И это исключение себе позволяю, но обычно утром или в обед. Но вслух добавила: — Нет, уже поздно наедаться.

— А что вообще ешь?

— Молочное ем всё. В остальном — только растительная пища.

— А из растительного?

— Ем зелень и плоды. Иногда ем семена, но редко.

— Почему иногда всё же ешь? — последовал вопрос жениха.

— При хворях некоторых и излишках. Как, например, тыквенные семечки при паразитах. Часть семян обычно идёт на посадку, тех же зерновых, остальное надо съесть, иначе испортится.

— Что-то ещё?

— Навскидку ничего больше не приходит.

— А блины ешь? Смешанные блюда?

— Яйца не ем, как и мясо. Блины, приготовленные без яиц, смакую.

— Закажем блины? — продолжил соблазнять будущий муж.

— Я же уже сказала.

Мы посидели ещё какое-то время за столом, пока доели заказанное. Я наслаждалась вкусными запахами, от которых текли слюнки, грела руки о тёплую чашку чая и общалась со своим мужчиной.

— Ну что, пойдём? — через четверть часа вопросил жених.

— К-куда? — скрыть волнение не удалось.

— Домой или...

С одной стороны было боязно встречаться с его родителями. А ещё... Тут жила Весняна, по которой я очень соскучилась. Но уже почти ночь. Так поздно заглядывать в гости не положено.

— А что ты предлагаешь?

— Пойдём в хоромы сходим?

— Хоромы? — удивилась я.

— На источнике силы легче найти камень Алатырь.

— А зачем нам Алатырь? — я не понимала, на что намекает жених.

— Поженимся...

Я остановилась, как вкопанная. Свадьба? Мы ж договорились, что следующей осенью поженимся.

— З-зачем?

— Ну, вообще-то так положено при создании союза.

— Положено? Кем и куда?

Я придиралась к словам.

Жених остановился и развернулся ко мне.

— Ты передумала?

Я? Передумала? О чём это он?

И видя моё непонимание, мне всё же объяснили:

— Ты ведь сама дала клятву. Мне надо завершить её, если принимаю.

Клятву?

О какой клятве речь?

— Ты сказала: "Я — твоя". Или такого не было? — ответил на мои мысли жених.

Ой! Было! Это что же, клятва была?

— Так завершаем или довольствуемся твоим обещанием? — Колыван явно смеялся надо мною.

— А как же свадьба? Будем жениться без родичей?