— Эти подсвеченные мощным излучением разноцветные потоки горячего газа, мой дорогой друг, скорее всего представляют собой останки тех несчастных светил, которые имели неосторожность пролететь слишком близко к гравитационной ловушке, образованной быстро вращающимися мертвыми звездами. В этом клубке чудовищных напряжений практически любая пролетная траектория неизбежно проходит вблизи одного из монстров, раздирающих вещество на атомы. Отсюда и название — наковальня. Этот объект очень близок к определению "идеальной наковальни" — сущности, которая вдребезги разбивает абсолютно всё, сама при этом совершенно не меняясь.

— Хм... действительно, неприятная штука... И эта станция, к которой мы полетим, как назло располагается прямо посреди вашей наковальни. Почему тогда ее не разрывает на части? Вот в чем вопрос!

— Вот это да! — Рассмеялся доктор. — Тхелани, неужели мы уже куда-то собрались лететь?

— Конечно же, мы летим! Какие могут быть сомнения!? Мне достаточно было лишь мельком взглянуть на список ценностей, наворованных пиратами. Да там одного нодия на многие миллионы! Взгляните еще раз на вашу карту — тайник с нодием расположен на семнадцатой палубе под фальшполом ремонтной зоны. Видите крестик? Надписано по арварски, но я уже успел перевести. А вот еще, пожалуйста — технологическая линия для производства имплантов! Не важно, что она второго поколения — в отсталых мирах пойдет на ура. У меня просто глаза разбегаются! Неужели вас, доктор, не зовут приключения? Неужели вы мечтаете всю жизнь просидеть в этой провинциальной дыре и лечить наркоманов? Неужели ваши славные дочери не достойны лучшей доли ?

— Нодий, это, конечно, хорошо, — согласился доктор. — Но для того, чтобы добраться до него, нам понадобиться пройти более ста стандартных переходов, из них большую часть пути — через сектора, контролируемые жестокими диктаторами и пиратскими кланами! Сможете ли вы нанять или построить корабль, способный совершить такой переход и вернуться обратно? Если сможете, я с радостью присоединюсь к вам! А ты что думаешь, Тим?

— Конечно, я тоже полечу с вами!

— Ну вот и чудесно, друзья! Поверьте моему слову — через двадцать. Нет — пятнадцать! Нет... десять(!) дней — у нас будет самый быстрый в секторе корабль! У нас будет самая лучшая команда и капитан, самые лучшие дроиды! Заканчивайте скорее свои дела и готовьтесь отправиться в путешествие! Я чувствую, что нас ждут великие подвиги, богатство и слава!

СБ-шник разошелся не на шутку, пообещав, что у каждого из нас будет собственная планета и космофлот, способный держать в страхе всех пиратов в радиусе двадцати переходов. Многие миллионы постепенно переросли в сотни миллиардов, а вращающаяся в смертельной ловушке космическая станция обрела невиданный гипердвигатель, способный мгновенно доставить ее в любую точку вселенной, испепеляя всех, кто осмелиться встать на нашем пути. Доктор смеялся в голос, и мне тоже было весело. Всё это опасное предприятие тогда казалось детской игрой и как-то не воспринималось всерьез. Я еще не успел привыкнуть к тому, что крошечная карточка, найденная в багаже полуумного мертвого постояльца, открывает мне дорогу в настоящий большой космос с огромными звездолётами и жестокими пиратами, с тайнами и сокровищами, спрятанными на заброшенной неизвестно кем на край мира космической станции.

Забегая вперед, скажу, что Тхелани все-таки не выполнит своего торжественного обещания уложиться в десять дней, но ни мне ни доктору не придет и в голову упрекнуть его в этом, ведь подходящий корабль он все-таки раздобудет, команду — найдет, отыщет он и людей, способных решить неизбежные и многочисленные технические вопросы. В общем СБ-шник покажет себя отличным организатором. В отличие от доктора лично я сильно сомневался в наличии у него талантов подобного уровня. Что же касается меня, на несколько дней дела и заботы закрутили меня так, что мечты о космических путешествиях на время были вытеснены далеко на периферию сознания.

Сначала мне пришлось бежать в док, потому что за время моего отсутствия в гавань отбуксировали подбитый крейсер, ради которого, собственно, мы и приводили в порядок док. Похожая на серую облезлую улитку, туша звездолета покачивалась на просачивающихся через горловину бухты волнах, отголосках больших волн, гуляющих в открытом море. Несмотря на то, что искусственные мышцы гигантского крана-манипулятора были заранее смазаны, двери открыты, все приводы проверены и опробованы, а доступные дроиды — отмобилизованы, техник не смог самостоятельно затащить подбитый корабль внутрь дока.

Встретил он меня злой и невыспавшийся. Последняя попытка поднять крейсер закончилась обрывом троса и утоплением двух железных ныряльщиков, рассохшиеся уплотнения которых не позволили им долго сохранять работоспособность в соленой воде. К счастью, глубина там была небольшая, и я смог быстро зацепить пострадавших роботов, спустившись под воду на стреле манипулятора. Чтобы не рисковать железными помощниками, в воду их больше не посылали и продевать тросы под днище лазал я сам. Даже будучи облаченным в легкий скаф, техник панически боялся воды, я же вырос рядом с морем и ныряние было одним из моих самых любимых развлечений.

Мне до конца слабо верилось, что манипулятор сможет вытащить корабль из воды и аккуратно протащить его через огромные ворота, но все прошло как по маслу. Тросы противно скрипели , с корпуса стекали потоки воды, а манипулятор мало-помалу полз, медленно и верно. Все-таки крейсер, хоть и выглядел большим, внутри был почти пустой, из тонкого, легкого металла. Даже внушительная на вид броня имела ячеистую структуру. По мере того как нос корабля лез в огромную нору, открывались повреждения, из-за которых он не смог продолжить полет. Часть корпуса ближе к плоскому днищу была грубо вырвана, а внутри виднелись обгорелые ребра шпангоутов и оплавленные черные потроха. Два поврежденных двигателя тоже можно было разглядеть. Черные округлые бока — в блестящих пятнах проплавленного металла. Двигатели нужно было менять в доке, а остальное дешевле было сделать уже на орбите. Работы с крейсером было немного — замена двух двигателей, коммуникаций и бронелистов, но все технологии были заточены под орбитальные доки, и если некоторое подобие вакуума мы могли бы обеспечить и здесь, отремонтировав систему откачки воздуха, то с невесомостью было совсем туго. Док никогда не был оборудован антигравом. Более того, даже от имевшегося когда-то под полом массива транспортных лучей остались только изломанные корпуса, так что работали мы на подвесе, подставив под днище несколько подпорок.

Двигатель снимали с помощью высокого однорукого дроида, на штатный противовес которого некто очень изобретательный догадался приладить крупный грубо отесанный валун. Модифицированный таким образом подъемный механизм едва передвигался, но, по всей вероятности, мог похвастаться большей грузоподъемностью. Я управлял одноруким ходячим краном, а техник взял на себя двух пауков-монтажников. Старые агрегаты мы сняли быстро, и после того как я поотрывал манипулятором бахрому обгорелых проводов, новые двигатели четко встали на положенные места. Зафиксировав их, мы с чувством выполненного долга отправились по домам. Я к тому моменту уже валился с ног от усталости.

На следующий день мы с доктором встретились у него дома, чтобы обсудить вопросы, касающиеся выбора новой нейросети и имплантов. Тридцать тысяч выделил Тхелани, и сам Лискин тоже не собирался остаться в стороне. Я, по его словам, мог рассчитывать на пятьдесят тысяч или даже чуть больше. Для меня это были огромные деньги. По имплантам мы быстро определились — поставить выбранные мной ранее две пятидесятки ИХ-50А. Что же касается нейросети, наши мнения разделились. Мне казалось логичным брать инженерную, однако Инженер-5 никак не укладывался в бюджет — за него просили сорок восемь тысяч, а "тройка" стоила лишь на десятку дешевле.

— Может быть откажемся от одного импланта и возьмем Инженера-3? Как раз уложимся в пятьдесят тысяч, — предложил я доктору.

— Не думаю, что это будет удачным вложением средств. Ограничение на три импланта -это несерьёзно. Такая сеть, конечно, намного лучше чем стандартная — допускает длительную работу с полной нагрузкой и совместима с подавляющим большинством имплантов в разных сочетаниях, и все же я бы на твоем месте не стал переплачивать за инженерную специализацию.

— А как же возможность одновременно управлять тремя и более дроидами?

— Тим, дорогой мой. Такая возможность никуда от тебя не денется. Привязка оборудования к инженерной модификации сети используется только военными, но относится она именно к военным нейросетям. Гражданские же предполагают универсальный профиль и бонус к способности управлять дроидами. Ты же не собираешься вести в атаку звено ударных беспилотников или управлять ремонтным комплексом в ручном режиме ?!

— А почему бы и нет? Инженеры, которые умеют это делать, всегда нарасхват!

— А мне лично кажется, что значение навыка управления дроидами несколько преувеличено. В подавляющем большинстве случаев на флоте ценится умение решать нестандартные задачи и находить выход там, где его на первый взгляд нет. А для этого бонус на управление совсем не важен. Более того — вместо стандартного инженерного профиля лучше подойдет аналитический.

— Почему же тогда он не используется в инженерных нейросетях?

— Я думаю, что так сложилось исторически. На кораблях обычно не так много дорогих прокачанных специалистов с высоким индексом интеллекта, и поэтому одного и того же инженера используют и для рутинного ремонта, и для управления боевыми машинами и для решения нестандартных задач, хотя по сути это три разных специализации. Я думаю, что в твоем случае было бы рациональнее взять платформу аналитического профиля, поддерживающую пять имплантов, тем более что сейчас у нашей клиники имеется бонусная квота на льготное приобретение как раз такой сети — Доцент-5, всего за двадцать четыре тысячи.

— Так вы уже все решили без меня?

— Было бы странным, если бы я не занимался этим вопросом, ведь я вкладываю в твое развитие свои собственные деньги. Средства немалые и распорядиться ими нужно с умом. Так ты согласен на мое предложение?

Несмотря на имеющееся предубеждение, я понимал, что доктор рассудил вполне резонно. Стараясь не выказывать отсутствие энтузиазма, я кивнул и зачитал характеристики нейросети. Аналитический профиль. Рекомендуется для широкого круга мирных профессий в сфере науки, медицины и права. Отличная скорость внутренней шины и высокая совместимость с имплантами последних поколений. Суточный коэффициент нагрузки 53%. Следующее предложение все-таки вывело меня из равновесия.

— Дебафф двадцать процентов к скорости реакции?! — воскликнул я.

— Это нормально для аналитического профиля и, поверь мне, разница заметна только под разгоном. Не забывай, что любая конфигурация нейросети является компромиссным решением. Нельзя одновременно обеспечить высокосвязную структуру и скорость реакции, предельную нагрузку и параллелизм. В дорогих специализированных нейросетях перекос выражен еще ярче. В пилотских сетях в жертву скорости приносится все остальное, а в эксклюзивных научных — наоборот, скорость реакции на последнем месте по приоритету.

Доктор был прав. У каждого человека имелась своя специализация, я же, следуя разрекламированным в галасети образам, по сути стремился стать всеми сразу — и непобедимым рукопашником, и пилотом, и инженером, способным управляються с десятком истребителей, и медиком, и ученым, и райкером. Впрочем подумав о том, чтобы стать райкером — золотой головой, я внутренне содрогнулся. Стать райкером!? Превратиться в одного из этих безумных фриков с разъемами на голове? Месяцами сидеть в капсуле, подключенным к искину, или отрастить себе метровую голову, опоясанную уходящим под кожу металлическим обручем? Все-таки меня больше влекла карьера инженера — летать по вселенной, биться с пиратами , собирать ништяки и делать понемногу все более навороченный корабль...

— О чем задумался, Тим? Выбираешь имплант-считыватель? Я уже присмотрел очень неплохой, вживляемый в руку. Сейчас скину. Еще, рекомендую установить контактный инетрфейс и сразу взять внешний накопитель.

— Контактный инетрфейс — это что? Разъем за ухом? — Я сразу вспомнил голофильм о пилотах истребителей первого поколения, втыкавших толстый кабель в отверстие здоровенной блестящей блямбы, расположенной на затылке.

— Не смеши меня, Тим. Я бы тебе никогда не порекомендовал подобное чрезвычайно травмоопасное устройство. Открой и посмотри — вживляемые нанонити дают возможность высокоскоростного соединения с носимым на голове внешним носителем. Существует огромное количество совместимых устройств — обручи, шлемы и шапочки. Ты сможешь учить базы, не загружая их в кэш, ведь далеко не все базы знаний поддерживают эту функцию. Кроме того, можно будет надежно подключать внешние хранилища данных, искины-компаньоны и другие полезные устройства. Например — радар. Радиоканал далеко не всегда обеспечивает стабильную высокую скорость.

Таким образом, мы выбрали нейросеть Доцент-5, два импланта ИХ-50А, имплант-считыватель Глен-1452 и имплант скоростного контактного интерфейса МЛ-3. В качестве внешнего устройства я остановился на тонком металлический обруч с блестящей коробочкой, снабженной двумя разъемами. Доктор подтвердил заказ, оплатив срочную доставку до клиники. Таким образом, переплатив за доставку всего 50 кредов, мы смогли приступить к установке нейросети в тот же день.

Все процедуры в медкапсуле с точки зрения пациента выглядят одинаково. Я немного опасался того, что при выводе старой нейросети часть воспоминаний может быть утеряна, ведь даже самые современные медкапсулы не могут на сто процентов гарантировать отсутствие потерь при замене нанитов. Однако, доктор заверил меня, что в случае детской нейросети производится только частичный вывод нанитов, ведь новая нейросеть по объему в несколько раз больше. Тем не менее, когда операция закончилась, и я пробудился ото сна, ощущения были очень неприятные — голова как будто забита ватой, руки и ноги с трудом слушаются, перед глазами — туман. Я с трудом нашел в себе силы поблагодарить доктора, надеясь на то, что действие препаратов закончится и я приду в норму. Но не тут то было! Целый день я провел словно в густом тумане, безвольный и пришибленный. К счастью, Тая проводила меня до дома. Даже прогулка с красивой девушкой не радовала меня.

Мистер Силит встречал меня, стоя на дороге, носатый и широкоплечий, в плотном синем пальто и шапке из того же материала. На плече у него, крепко держась когтистыми лапами, сидело какое-то странное сутулое животное, толстая пестрая птица с крупным, загнутым вниз клювом. По всей видимости, постоялец желал поболтать и познакомится поближе, в этот раз один, без жены. Когда я, сбиваясь, объяснил ему свое состояние, он благородно удалился, слегка прихрамывая и унося на плече своего нахохлившегося питомца. В другое время я бы не упустил случая расспросить его, но в тот раз мне было не до этого. Доктор рекомендовал прогулки, и, хотя это не приносило ни радости, ни облегчения, я два раза механически прошелся до холма, после чего с чувством выполненного долга убрался к себе в комнату, попросив мать не беспокоить меня.