Ввод сирийских войск в Иорданию вызвал невероятный переполох в Израиле. Израильские танки поспешно занимали оборонительные позиции вдоль границы. Авиация была поднята по тревоге. Премьер-министр Бен-Гурион названивал в Белый Дом, пытаясь выяснить, собираются ли американцы защищать Израиль.
Президент Эйзенхауэр успокоил израильского премьера, заверив, что в Иордании произошла обычная для арабских стран попытка военного переворота, тем более — оказавшаяся неудачной.
— Мы держим ситуацию под контролем, — сказал президент. — Египтяне и сирийцы приглашены правительством Иордании для наведения порядка, потому что Набулси в сложившейся ситуации не доверяет собственной взбунтовавшейся армии. Если только кто-то из них попробует дёрнуться в сторону Израиля, им придётся иметь дело с нашим шестым флотом.
Президент искренне верил в то, что говорил. Но он не учитывал двух факторов:
1. Главные действующие лица знали весь ход развития событий заранее.
2. Ситуацию держали под контролем не США, а Советский Союз.
Значительно больше оказался обеспокоен британский премьер Гарольд Макмиллан, когда британский военный атташе в Иордании сообщил ему из Аммана по телефону, что сирийские войска блокировали размещённые в стране британские военные подразделения прямо в пунктах дислокации.
— Да как они посмели? — возмутился премьер-министр.
— Полагаю, примерно так же, как египтяне посмели разгромить наш доблестный Royal Navy возле Порт-Саида, сэр.
Премьер тут же сбавил тон.
— Были инциденты с применением оружия? Кто-нибудь из наших пострадал?
— Нет, сэр. Сирийцы ведут себя очень корректно, снабжение наших частей не прерывается, связь работает. Они лишь не выпускают наших людей из мест дислокации. Очень вежливо объясняют, что на улицах может быть опасно, и просят оставаться на территории гарнизона.
Макмиллан послал сообщение Эйзенхауэру, предлагая провести совместную военную операцию по установлению порядка в Иордании. Однако, пока президент и премьер обменивались зашифрованными посланиями, а в 1957 году это было ещё очень не быстро, события на Ближнем Востоке развивались стремительно.
Уже во второй половине дня 9 апреля в Амман прибыли президент Египта Али Сабри и президент Сирии Шукри аль-Куатли. Они провели переговоры с Сулейманом Набулси. О содержании переговоров в печати ничего не сообщалось. Какие аргументы были представлены иорданскому премьеру — осталось неизвестным. Однако 10 апреля все три государственных деятеля выступили с совместным заявлением об образовании Республики Иордания и объединении Египта, Сирии и Иордании в единую конфедерацию Объединённая Арабская Республика. (В реальной истории образовано 22 февраля 1958 г по инициативе Сирии, в состав ОАР вошли Сирия и Египет)
Идею создания ОАР египтянам и сирийцам подбросил Хрущёв на январской сессии Координационного Совета ВЭС. Идея была встречена с интересом, поскольку президента Али Сабри после победы у Порт-Саида весь Ближний Восток считал достойным продолжателем дела Насера. А Насер и его курс на независимость от США и Великобритании воспринимались во всём арабском мире восторженно. Даже король Иордании Хуссейн одно время увлекался идеями Насера.
Советский Союз и социалистические страны немедленно, в течение следующего дня, объявили об официальном признании ОАР и установлении официальных дипломатических отношений. Одновременно ОАР признали Саудовская Аравия, Ирак, Иран, Индия, Индонезия, Китай, Пакистан и другие страны, не только мусульманские.
Для США и Западной Европы организация политической изоляции ОАР оказалась невозможной.
По рекомендации Хрущёва, арабские лидеры не стали назначать одну из столиц общей столицей ОАР, решив встречаться по мере необходимости в Дамаске, Аммане или Каире. Также и политическое устройство ОАР было сбалансировано значительно лучше, чем в «той истории», где Насер «тянул одеяло на себя, пока оно не порвалось». Здесь же с самого начала три арабских лидера образовали Государственный Совет ОАР, где все решения принимались методом консенсуса и достижения последовательных компромиссов.
Поскольку 2 из 3 стран, образовавших ОАР, уже были членами ВЭС, просьба Иордании о вступлении в экономический альянс была простой формальностью.
В конце апреля из США был срочно отозван советский разведчик Вильям Фишер, более известный под именем Рудольф Абель. Его работа в США стала опасной — его помощник, спившийся связист, этнический карел Рейно Хейханен, вышел из-под контроля Первого Главного Управления. Он был заслан в США ещё в конце 1952 года, на связь с Фишером вышел в середине 1953-го. Уже в Америке начал пить, по пьяни потерял полую монетку-контейнер со спрятанным в ней микрофильмом. Монетку подобрал какой-то мальчишка. Пацан оказался бдительным, отнёс монетку в ФБР.
Затем Хейхонен украл переданные ему из Центра 5000 долларов, предназначенные для передачи семье Мортона Собелла, одного из помощников казнённых Этель и Джулиуса Розенбергов, для найма хорошего адвоката.
Фишер слишком долго не сообщал о пьянстве связника в Центр. Но со второй половины 1955 года он, находясь несколько месяцев в отпуске, уже начал хлопотать об отзыве Хейхонена.
Серов распорядился выяснить по «документам 2012», чем закончилась в «той истории» командировка Фишера. Узнав, что Хейханен в «той истории» стал перебежчиком и предал Фишера, Иван Александрович распорядился немедленно его «эвакуировать» (вывезти в СССР). Рисковать разоблачением Фишера было немыслимо. Но Фишер сам убедил Серова, что может работать до последнего момента. Хейханен был вывезен в СССР, о его дальнейшей судьбе ничего не известно (АИ, в реальной истории Хейханен погиб в автокатастрофе 17 апреля 1964 г. в США. Его машину раздавил тяжёлый грузовик. Причастность к этому событию отрицают как сотрудники бывших советских спецслужб, так и американцы. http://svr.gov.ru/smi/2010/krzv20101020.htm)
Тем не менее, утерянная монетка с микрофильмом теоретически могла навести ФБР на след Фишера, и Серов принял решение отозвать резидента, тем более, что в этой реальности агентов — нелегалов в США у КГБ хватало.
32. Дальняя связь
9 апреля 1957 года В.М. Глушков в Киеве представил новую разработку — ЭВМ, которая так и называлась «Киев». Она разрабатывалась с 1954 года. Руководили работой Б. В. Гнеденко, Л. Н. Дашевский и Е. Л. Ющенко. На заключительных этапах руководство этой работой Б. В. Гнеденко передал В. М. Глушкову.
Глушков подключился к этой работе лишь после переезда в Киев, в 1956 году. Полностью машина обрела работоспособность в 1959-м, но уже в 1956-м началась её отладка и сопряжение с периферийными устройствами. По сути дела, машина начала работать в тестовом режиме.
Появление полупроводниковых микросборок и относительно дешёвой, технологичной твистор-памяти (АИ) стало поводом для перепроектирования и модернизации ЭВМ, чем с энтузиазмом занялся Виктор Михайлович.
Несмотря на то, что машина пока работала в тестовом режиме, и её быстродействие было далеко не рекордным — за счёт перевода на полупроводниковую элементную базу его удалось поднять примерно вдвое — в апреле 1957 года создатели ОГАС решили провести долгожданный эксперимент по связи между ЭВМ, установленными в разных городах.
Страна ещё не отошла от празднования очередного снижения цен, состоявшегося 1 апреля. Эту традицию Хрущёв решил не нарушать (АИ).
Связь между БЭСМ и ЭВМ «Стрела» в ВЦ-1 Министерства Обороны в Москве уже работала в тестовом режиме, но из-за крайне низкого быстродействия «Стрелы» была более чем мучительной. Украинская разработка была более шустрой, потому выбрали её.
Сначала провели несколько тестовых сеансов связи, и лишь потом, когда добились устойчивой работы без сбоев, пригласили на демонстрационный сеанс Первого секретаря ЦК КПСС. Смотреть систему в работе вместе с Хрущёвым в ИТМиВТ поехали Косыгин, Келдыш, Устинов, Сабуров, Байбаков, Шокин и Серов.
Сергей Алексеевич Лебедев, на правах хозяина пригласил всех пройти в зал управления БЭСМ.
Вначале он с гордостью рассказал о завершённой в конце 1956 года модернизации БЭСМ до БЭСМ-2 и её подготовке к серийному производству.
Лампы уступили место полупроводниковым микросборкам, оперативную память на ферритных сердечниках расширили относительно дешёвой твистор-памятью, при этом первоначальный объём памяти на феррите использовался в качестве кэша, но главное: быстродействие увеличилось вдвое — до 40000 оп/с, и, благодаря открытой и модернизируемой архитектуре, это был ещё не предел.
(Реально такое быстродействие было достигнуто в 1957 году на ЭВМ М-40 для противоракетной системы «А». М-40 являлась модификацией БЭСМ-2 для военных целей)
Келдыш и Устинов задавали много вопросов, их интересовала возможность применения БЭСМ-2 для решения научных и военных задач.
Косыгин, поучаствовавший в решении вопроса с производством твистор-памяти, также заинтересовался, и спросил:
— И какой объём памяти у вашей машины сейчас, Сергей Алексеич?
— За счёт дешевизны твистор-памяти удалось нарастить объём до совершенно фантастической цифры в 256 килобайт, — не удержался от некоторого хвастовства Лебедев.
(Реальная БЭСМ-2 имела разрядность 39 и оперативную память 2048 39-разрядных слов, т. е. 2048*39/8 = 9984 байта. Не килобайта, а байта. Для организации этой памяти понадобилось около 200000 ферритовых сердечников)
Зал управления БЭСМ-2 Никите Сергеевичу понравился. Особенно его впечатлил пульт управления. Помимо обычных для того времени рядов разноцветных лампочек, по которым можно было визуально контролировать содержимое регистров АЛУ, на пульте возвышалась впечатляющая конструкция из шести небольших экранов на знакопечатающих электронно-лучевых трубках. (АИ)
Экраны располагались в два этажа, дугой, в центре которой было место оператора. Три верхних экрана были выключены, на трех нижних светились зеленым светом на чёрном фоне буквы и цифры. Пульт выглядел как центральный пост фантастического звездолёта, не хватало разве что гигантского обзорного экрана впереди.
— А зачем целых шесть экранов? — не удержался от глупого вопроса Хрущёв.
— Закладка на будущее, Никита Сергеич, — пояснил Лебедев. — БЭСМ-2 — наш основной тренажёр, на котором мы отрабатываем новейшие схемотехнические решения и программы. Помните, я говорил, что мы собираемся запустить ядро операционной системы, переписанное в машинных кодах? Запускать будем на БЭСМ-2, она у нас фактически используется как стенд-конструктор для отработки новых технологий. Сейчас уже собираем два новых АЛУ, которые будут работать с общим полем памяти.
(В реальной истории первая полностью полупроводниковая ЭВМ 5Э92б с двумя АЛУ на 500 тыс. оп/с и 37 тыс. оп/с, работавшими с общим полем памяти, была разработана для нужд ПВО/ПРО в 1960-61 гг и серийно выпускалась с 1966 г, с 1967 г модернизирована и получила обозначение 5Э51. ЭВМ имела развитый интерфейс связи. «Малым» процессором контролировались 28 телефонных и 24 телеграфных дуплексных канала связи. http://ru.wikipedia.org/wiki/ЭВМ_5Э92б. В АИ Лебедев, узнав о подобной концепции, попытался реализовать её несколько раньше.)
— А когда ядро запустит оболочку, появятся 6 виртуальных консолей. Но быстро переключать виртуальные консоли наша БЭСМ пока не может, вот мы и решили вывести их на отдельные мониторы.
Хрущёв ровным счётом ничего не понял, но кивнул с умным видом, на всякий случай.
— А как связь осуществляется? — спросил Никита Сергеевич. — Раньше ведь такой возможности не было?
— Не совсем, — ответил Лебедев. — Раньше мы пробовали организовывать связь между специализированными ЭВМ для ПВО. Там средства связи были свои, для универсальных ЭВМ не совсем подходящие. Но сейчас мы получили от Александра Ивановича оконечные устройства, они называются «модем», — он указал на ряд небольших тумбочек у стены зала. — Это сокращение от слов «модулятор-демодулятор». Они позволяют передавать сигнал по обычной телефонной линии. То есть, мы звоним в Киев по междугородней связи, а затем переключаем линию на модем. В Киеве установлен такой же модем, который переводит входящий сигнал в форму, которую понимает ЭВМ.
(Когда американским ВВС потребовался удобный способ передачи данных от радаров в командные центры в конце 1940-х годов, они обратились к телефонным системам. Уже использовавшиеся в телетайпе два десятка лет модемы оказались идеальным решением для преобразования цифровых изображений в аналоговый сигнал и обратно, а в телефонных сетях проблемы не было. Модемы производила фирма АТ&Т, они были величиной с тумбочку и использовались на выделенных линиях для связи между элементами автоматизированной системы ПВО SAGE. Как выглядела «тумбочка» SAGE, можно посмотреть здесь: http://www.3dnews.ru/news/tehnologii_nedavnego_proshlogo_kratkaya_istoriya_dial_up_modemov/)
—Это очень упрощённо, конечно. Если бы была выделенная линия, а не обычный междугородний телефон, можно было бы добиться бОльших скоростей соединения. Но выделенная линия до Киева — удовольствие недешёвое. В перспективе мы рассчитываем использовать военную ВЧ-связь.
— Этот... «модем»... это у нас сделали? — спросил Устинов.
— Да, и уже налаживаем серийное производство, для нужд ПВО, прежде всего, — ответил Шокин. — Устройство не слишком сложное, в США его ещё до войны использовали. Но мы его модернизировали, собрали на полупроводниковой элементной базе, реализовали полнодуплексный режим, то есть, сигнал может передаваться одновременно в обе стороны. Разработали новый, более скоростной протокол связи, и работаем над дальнейшим повышением скорости. Мы сейчас в Зеленограде различной периферией для ЭВМ начинаем заниматься, в том числе и модемами.
(Модулятор-демодулятор, или модем, был усовершенствован Bell Laboratories для повышения скорости передачи в системах телетайпа до 150 бит/с. В 1962 году вслед за первым Bell 101 (1958 г.) появилось второе, намного более практичное коммерческое устройство Bell 103, предлагавшееся AT&T. В нём использовались такие технологии, как дуплексная передача данных (одновременный приём и передача) и частотная манипуляция (изменение частоты в зависимости от последовательности единиц и нулей при постоянной амплитуде), а скорость составляла 300 бит/с. Там же.. Удивительно, но таких скоростей на тот момент хватало для функционирования сложнейших систем ПВО, таких, как SAGE.)
— Молодцом, Александр Иваныч, — кивнул Хрущёв. — Сергей Алексеич, если вы готовы — начинайте.
Лебедев сам уселся за пульт и начал набирать команды на телетайпе, подключенном к машине. Затем повернулся к ассистенту:
— Звоните на коммутатор, пусть соединят нас с Киевом.
Через несколько минут ассистент ответил:
— Киев на связи, переключаю на модем.
Стоя позади Лебедева, Никита Сергеевич смотрел через его плечо на экран. Он чувствовал, как сердце заколотилось от волнения. Получится или нет? Междугородняя связь качеством не отличалась, да и пресловутый «генеральский эффект» мог испортить всё дело.
