Один за другим следовали доклады с постов наблюдения:
— Десять секунд, полёт нормальный!
— Двадцать секунд, полёт нормальный!
Ракета поднималась вверх, ослепительный факел её двигателя освещал облака сверху. Она прошла плотные слои атмосферы и уходила всё выше.
— Есть отделение первой ступени!
Возле небольшого домика, в котором размещался ближайший к старту пункт радиотелеметрической информации, стоял автофургон с установленными внутри радиоприёмниками, настроенными на частоты передатчиков спутника. Внутри сидели двое сотрудников Королёва — Вячеслав Иванович Лаппо и Константин Иосифович Грингауз, с наушниками на головах, тревожно вслушиваясь в эфир.
При проходе через атмосферу головной обтекатель, под которым укрыт спутник, нагревался до 320-350 градусов. Передатчик спутника мог перегреться и выйти из строя. Система охлаждения, конечно, была, но вдруг?
В фургончик всё время лезли другие сотрудники, в надежде услышать позывные спутника. Все вокруг кричали: «Тише! Тише!». От этих криков вообще ничего не было слышно.
И тут они вдруг услышали сначала нечёткие, словно смазанные, но затем с каждой секундой всё более громкие и отчётливые сигналы простейшего ответчика, установленного на спутнике: «Бип-бип-бип...»
Основной радиопередатчик пока молчал, он включался сигналом с Земли, и слышен был лишь этот равномерный писк. (АИ)
По ночной степи раскатилось дружное многоголосое «ура!» Откуда-то материализовавшийся Рязанский уже кричал по телефону Королёву, ждавшему в командном бункере:
— Есть! Есть сигнал! (Михаил Сергеевич Рязанский, Главный конструктор НИИ-885, член Совета Главных Конструкторов, разработчик аппаратуры радиосвязи королёвских ракет)
Минут через 15 телеметристы принесли Королёву данные по скорости ракеты в конце активного участка. Сергей Павлович внимательно изучал ряд чисел. По всему получалось, что спутник вышел на орбиту. Теперь все с нетерпением ждали сообщений с НИПов по трассе полёта. Последний на территории страны камчатский пункт засёк спутник на достаточно большой высоте.
Всем теперь хотелось узнать параметры орбиты, с которыми спутник вернётся с западной стороны горизонта. Королев, Рябиков, Келдыш, Глушко, Бармин, Носов, Воскресенский, нервно переминаясь с ноги на ногу, ждали возле фургончика радистов. Прошло полтора часа. И вновь послышалось: «Бип-бип-бип...»
Баллистики, рассчитав орбиту, подтвердили — летать спутник будет долго. Председатель Государственной комиссии Василий Михайлович Рябиков для верности решил дождаться второго витка, и лишь тогда звонить в Москву, Хрущёву.
Но тут раздался громкий, требовательный сигнал «кремлёвки». Рябиков снял трубку, ответил... Тут же инстинктивно подтянулся, приосанился... и передал трубку Королёву:
— Сергей Палыч, вас... Хрущёв. (АИ, в реальной истории Хрущёв на космодром не звонил, но в 1957-м году и обстановка не была столь напряжённая, как во время описываемых событий, и от спутника не зависело столь многое. )
Королёв взял трубку:
— Да, Никита Сергеич... Так точно, получилось. Спутник вышел на расчётную орбиту. Пока прошёл один виток вокруг Земли. На следующем витке уточним параметры орбиты и попробуем включить основной передатчик. Да, уже можно сказать — успех! Можно объявлять. Мы в космосе — первые! — Сергей Павлович всё же не сдержался, в его деланно спокойном голосе прорезалось торжество.
— Спасибо! Спасибо вам, Сергей Палыч, — ответил на другом конце провода Хрущёв. — Вы даже не представляете, какой камень у меня сейчас с души свалился... Передайте всем — огромное спасибо от всего советского народа, от Коммунистической партии, и от меня лично.
После звонка Хрущёва на полигоне — теперь уже, можно с уверенностью сказать — на космодроме — начался стихийный митинг. Королёву очень хотелось, чтобы люди, которыми он руководил, осознали важность состоявшегося события.
Забравшись на импровизированную трибуну, Сергей Павлович сказал:
— Дорогие товарищи! Сегодня свершилось то, о чем мечтали лучшие умы человечества! Пророческие слова Константина Эдуардовича Циолковского о том, что человечество вечно не останется на Земле, сбылись. Сегодня на околоземную орбиту выведен первый в мире искусственный спутник. С выводом его начался штурм космоса. И первой страной, проложившей дорогу в космическое пространство, явилась наша страна — страна Советов! Разрешите мне поздравить всех вас с этой исторической датой. Разрешите особо поблагодарить всех младших специалистов, техников, инженеров, конструкторов, принимавших участие в подготовке носителя и спутника, за их титанический труд... ещё раз большое вам русское спасибо! (Речь Королёва на митинге подлинная — по http://www.rtc.ru/encyk/bibl/golovanov/korolev/58.html)
В ответ послышалось нестройное, но радостное «ура!»
Заместитель Королева Шабаров скомандовал начальнику экспедиции (аналог начальника АХО) выдать испытателям спирт. Норму Евгений Васильевич определил щедро: чайник на человека, чтобы не ходили по несколько раз. Позже он вспоминал: «Когда я подписывал акты на списание спирта, у меня даже рука устала». Тем не менее, сильно пьяных не было — сказался мощный эмоциональный подъём, ну, и осознание того, что чайник спирта — это довольно много.
Что у Никиты Сергеевича получалось действительно хорошо — так это превращать любой экономический или технический успех Советского Союза в громкую пропагандистскую победу. А после того, как он осознал нарастающее значение информационной войны, подобной пропаганде и вовсе начали придавать первостепенную государственную важность.
Поэтому утро 6 ноября началось для советского народа с сообщения ТАСС. Торжественный голос диктора Левитана разносился из радиоприемников и уличных репродукторов:
«В течение ряда лет в Советском Союзе ведутся работы по созданию искусственных спутников Земли. Они проводятся в связи с программой научных исследований космического пространства. 5 ноября с советского космодрома произведен запуск первого в мире искусственного спутника, созданного советскими учеными. В России ещё в XIX веке трудами выдающегося ученого К. Э. Циолковского была впервые обоснована возможность космических полетов. В ходе подготовки к научным мероприятиям по программе Международного геофизического года Советский Союз предполагает запустить ещё несколько спутников».
Радостно высыпавшие на улицы люди увидели в киосках газету «Правда» с аршинным заголовком: «Первый в мире искусственный спутник Земли создан в Советском Союзе!». (В реальной истории 5 октября 1957 года было опубликовано очень короткое и сдержанное сообщение ТАСС, слегка измененный текст которого приведен выше, и лишь на следующий день, когда в западных газетах поднялась настоящая информационная буря, в «Правде» появилась статья с приведенным выше заголовком)
В вечернем выпуске новостей 1 канала ЦТ впервые был показан старт ракеты. Само собой, телевизионщиков на космодром не пускали — против этого резко выступили военные. Было найдено соломоново решение — на стартовой площадке поставили ещё одну автоматическую кинокамеру, достаточно далеко от ракеты, чтобы в кадре нельзя было разглядеть никаких технических подробностей.
Однако один гражданский в тот день на космодроме был. По личному распоряжению Хрущёва за запуском с безопасного расстояния наблюдал Павел Владимирович Клушанцев.
Военные и особисты поначалу категорически возражали даже против такого обнародования «сверхсекретной информации». Вопрос дошёл до Хрущёва. Никита Сергеевич, выслушав Серова и Жукова, перестраховщиков раскритиковал:
— Неверно подходите к вопросу, товарищи. Вопрос политический. Информация и пропаганда — оружие не менее сильное, чем ракеты. Мы же хотим, чтобы советский народ гордился достижениями нашей науки? А как народ будет гордиться тем, чего он в глаза не видел? А тут мы показываем всему миру, какую невероятную мощь мы обуздали, поставив на службу нашему социалистическому строю! Так что, товарищи, однозначно необходимо показывать наши мирные космические старты по телевизору, чтобы друзья гордились, а враги боялись!
Так было положено начало избавлению от чрезмерной секретности.
Одновременно по всей Европе новость о спутнике распространилась при содействии канала новостей ONN. Его сообщение подхватили и другие газеты, радиостанции и телеканалы, сначала европейские, а затем, по мере суточного вращения Земли — и американские.
16. «Ночь позора» Royal Navy.
В ночь с 5-го на 6-е ноября флот союзников готовился к высадке морского десанта. Союзники явно решили воспользоваться назначенными в США на 6 ноября президентскими выборами, и провернуть свою авантюру под шумок, пока Эйзенхауэр будет плотно занят, отслеживая итоги голосования.
Соединение вторжения на малом ходу описывало циркуляции приблизительно в 100 км севернее Порт-Саида. Там же находились два авианосца — «Theseus» и «Ocean», превращённые в десантные вертолётоносцы. Соединение охранялось несколькими фрегатами.
Ещё пять авианосцев — три британских и два французских — двигались на малых ходах чуть ближе к берегу, в сопровождении эсминцев. Палубная авиация ночью не работала. Взлететь до рассвета самолёты могли, но вот садиться на палубу в темноте — выполнять такой смертельный номер охотников не было. Приказать подсветить палубы посадочными огнями адмирал Пауэр не решился — он не знал, что именно потопило крейсер «Ньюфаундленд» и опасался демаскировать корабли в темноте.
Ближе всех к берегу подошли три британских лёгких крейсера — «Bermuda», «Ceylon», «Jamayka». Они вели обстрел египетского побережья перед высадкой морского десанта. Во французской зоне высадки остался единственный корабль артиллерийской поддержки — крейсер «De Grasse». Линкор «Жан Бар», подорванный магнитной миной, так и оставался в порту Лимассол на Кипре. Туда же пришёл и повреждённый управляемой бомбой крейсер «Жорж Леги». Больше эти два корабля участия в боевых действиях не принимали.
Египетская операция началась с ложной атаки торпедных катеров. Реально они атаковать не собирались. Их задачей было обозначить своё присутствие в районе цели, чтобы было на кого списать попадания торпед.
Катера, разделившись на две неравные группы, бросились к кораблям противника. По ним открыли бешеный артиллерийский огонь с английских кораблей. Поскольку катерам не ставилась задача никого торпедировать, они не пытались выдерживать боевой курс, а только интенсивно маневрировали, уворачиваясь от снарядов. Маленькие, быстрые и верткие, они представляли собой очень трудные цели. Англичанам так и не удалось попасть ни в один из них.
Услышав звук высокоскоростных винтов катеров, лежащие на грунте советские подлодки подвсплыли и начали неспешный выход в атаку. Англичане и французы наверху были очень сильно заняты, пытаясь попасть в египетские катера, и при этом не попасть друг в друга. И то и другое в темноте и сумятице у них получалось одинаково плохо.
Внезапно к общей какофонии ночного боя добавился жуткий вой широкополосных радиопомех. Разом встревожившиеся командиры французских кораблей инстинктивно ожидали неприятностей, которые не замедлили воспоследовать. Англичане тоже встревожились, но традиционный британский снобизм помешал им адекватно оценить ситуацию. Британия, «владычица морей», и какой-то там Египет? Да вы что, смеётесь?
У борта крейсера «De Grasse» встал водяной столб, недвусмысленно свидетельствовавший о попадании торпеды. При этом ни одного торпедного катера поблизости не оказалось. Командир крейсера тут же передал семафором на ближайший французский фрегат: «Попадание торпеды, вероятно, атакован подводной лодкой»
Подводные лодки у Египта были и до советского сообщения о ленд-лизе, поэтому одиночная атака была вполне вероятна. К тому же призрак советских подлодок витал вокруг эскадры с самого начала операции.
Англичане этот сигнал с французского крейсера не заметили — они действовали в своём районе, западнее входа в Суэцкий канал, а французы — в своём, восточнее входа. Это было сделано, чтобы избежать столкновений и взаимных обстрелов по ошибке в условиях плохой видимости ночью. Теперь это обстоятельство помешало французам предупредить англичан.
Получив предупреждение об атаке подлодки, французские корабли сделали то, что полагается делать в случае атаки подводной лодки: немедленно сломали строй, сделав поворот «все вдруг» на курс 0 градусов, и полным ходом отправились прочь от египетского побережья, в расчёте на то, что лодки в подводном положении за надводным кораблём угнаться не могут. Подорванный «De Grasse» хода, тем не менее, полностью не потерял, и тоже начал отходить к северу. Отойдя на 50 миль, французская эскадра взяла курс на северо-запад, к острову Крит, в надежде, что там подводные лодки их не достанут.
Французы не знали, сколько лодок находится вокруг них. А если бы знали — драпали бы без остановки до самого Тулона.
Французская палубная авиация, представленная 36-ю поршневыми «Корсарами» и 10-ю «Эвенджерами», оставшимися со 2й мировой войны, реальной роли в разворачивавшемся морском сражении сыграть не могла. К тому же была тёмная ночь, а ночью палубная авиация обычно не работает.
В этот момент английский авианосец «Буллварк» содрогнулся от взрыва. Торпеда попала под корму, взрыв изувечил винты и рулевое управление. Авианосец остановился. Аварийные партии были отправлены в корму, чтобы изолировать пострадавшие отсеки.
Через минуту свою торпеду под винты поймал авианосец «Eagle», а следом за ним — и третий, «Albion». Обездвиженные гиганты застыли на месте, «Игл» при этом получил небольшой крен на левый борт.
Особенность авианосца — выпускать и принимать самолёты он может только при движении полным ходом против ветра. Обездвиженный авианосец, тем более — имеющий крен или дифферент, поднять самолёты в воздух не может. В тот момент, когда три английских авианосца потеряли ход, британская эскадра лишилась своей основной ударной силы и основного средства ПВО, превратившись в замечательную мишень.
Одновременно с авианосцами три других советских лодки атаковали британские крейсеры на их огневой позиции. Стреляли точно так же по винтам. Крейсеры потеряли ход, и на них тут же насели торпедные катера. Англичане яростно отстреливались и сумели повредить один торпедный катер. При этом они расстреляли большую часть своего боекомплекта.
Единственными боеспособными кораблями у англичан теперь оставались эсминцы и фрегаты. Теперь египетские торпедные катера переключились на них. К тому же на сцене появилась египетская авиация.
С катеров, помимо торпед, сбрасывали также специально спроектированные и изготовленные для этой операции источники акустических помех, чтобы замаскировать шумы подлодок.
