— Её автор, Владимир Михайлович Фридкин, изобрёл её ещё в 1953-м году, — пояснил академик. — Он тогда работал в НИИ «Полиграфмаш». Первый экземпляр сделали на заводе «Полиграфмаш». В документах, которые мы распечатываем, указано, что подобная машина в будущем именуется «Ксерокс», по наименованию американской фирмы, которая с 1959 года будет их выпускать. У нас их с 1954 года выпускает завод в Кишинёве. (Фотографию этого советского изобретения можно посмотреть здесь http://www.nkj.ru/archive/articles/4896/)
— Самое главное, мы эту машину приспособили для печати документов с ЭВМ, — продолжал Лебедев. — Пока, конечно, очень примитивным способом. Но его можно совершенствовать дальше. Памяти, чтобы держать в ней изображение страницы целиком, нужно слишком много. Но для печати нужно осветить предварительно заряженную пластину фотопроводника, либо отражённым от изображения светом, либо проходящим через плёнку с изображением, чтобы частично снять с пластины электрический заряд. Потом к этим разнозаряженным участкам по-разному прилипает красящий порошок.
— Мы приспособили для освещения кинескоп от перспективного проекционного телевизора и систему линз. По сути дела, изображение выводится на ЭФМ как на второй монитор. Сигнал, правда, для каждой страницы приходится пока с монитора на печать переключать тумблером. Вот этот текст сейчас печатается с ЭВМ.
Лебедев не стал говорить, что текст с картинками печатается с ЭВМ из будущего — в комнате стояли Калмыков и Шокин, в «Тайну» не посвященные. Академик справедливо рассудил, что Хрущёв, Келдыш и Устинов поймут и сами.
— Минуточку... Сергей Алексеич... Вы хотите сказать, что у нас в стране серийно выпускается оборудование, которого ещё нет в США? — обомлел Хрущёв. — И вы сумели его подключить к ЭВМ?
— Фактически, и да, и нет, — ответил Лебедев. — В Вильнюсе работает засекреченный Институт Электрографии. Там есть талантливый изобретатель Иван Иосифович Жилевич. Он руководит лабораторией, где разрабатываются и совершенствуются конструкции таких копировальных аппаратов. Для серийного выпуска выбрали завод в Кишинёве. Но серийные машины дают очень плохое качество отпечатков, значительно хуже Фридкинского оригинала. Вероятно, технологическая дисциплина на заводе недостаточно высокая. Эту машину мы с помощью самого Фридкина перебрали, полностью переделали и отрегулировали.
— Но главное — всё это направление висит на волоске. Фридкин с 1955 года ушёл в Институт Кристаллографии, там условия для работы лучше...
— Не понял... почему висит на волоске? — спросил Хрущёв.
— Кхм... Никита Сергеевич... Это же множительная техника, — подсказал из-за спины Серов.
— И что? — повернулся к нему Хрущёв. — Это ты, что ли, «посодействовал» развалу работ?
— Да ты что, Никита Сергеич! — возмутился Серов. — Я, что ли, не понимаю их важность? Это в идеологическом отделе ЦК, наверное, какие-нибудь перестраховщики опять боятся, что народ листовки да прокламации печатать будет. Я-то что... Я могу в один день всю эту технику под контроль поставить, по всей стране, ты же знаешь. Дам команду перетащить всё в первые отделы, и доступ организовать под роспись...
— Да нас..ать на этих замшелых идиотов! — взорвался Хрущёв. — Тут, понимаешь, мировой приоритет в области высоких технологий на кон поставлен, а какие-то старые пе..дуны его тормозить будут, чтоб кто-то, не дай бог, прокламацию не распечатал? Александр Иванович, а вы куда смотрели? — обратился он к Шокину. — В вашем хозяйстве уникальную технику проектируют, создают первые в мире опытные образцы, даже серийное производство пытаются налаживать, а народное хозяйство этих достижений как не видело, так и не видит! У семи нянек...
Шокин смущённо переминался с ноги на ногу.
— Сергей Алексеич, дайте бумаги, несколько листов, — попросил Хрущёв. — Александр Иваныч, садитесь, пишите, диктовать буду!
Лебедев подал Шокину несколько чистых листов бумаги, министр вышел в машинный зал, присел к столу.
— Что писать-то будем? — спросил он.
— Проект постановления! — ответил Никита Сергеевич. — По развитию электрофотографической техники в СССР.
Он тут же начал диктовать. То и дело останавливался, консультируясь у Лебедева по техническим вопросам. Брал у Шокина исписанный листок, читал, вычёркивал написанное, корявым почерком правил формулировки, снова диктовал.
— После причешем, — успокоил он Лебедева, — Главное, сейчас основные тезисы грамотно прописать. Кстати, а кто додумался такую важную машину в Кишинёве делать? У нас что, полиграфическую технику только в Молдавии выпускают?
— Фридкин говорил, что решал сам Алексеенко, тогдашний министр промышленности средств связи, — ответил Лебедев. — Заводы «Полиграфмаш» и в Ленинграде есть, и в Шадринске на Урале, и в Одессе.
— Пишите, Александр Иваныч, — распорядился Хрущёв. — Производство организовать в Ленинграде и в Шадринске. Институт Электрографии из Вильнюса перевести в Зеленоград. И вообще, давайте концентрировать усилия всех разработчиков электронной техники вокруг Зеленограда. У нас там уже мощное производство создаётся, надо дать учёным и конструкторам-разработчикам возможность постоянно контактировать между собой, работать совместно... Глушкова, кстати, тоже надо в Зеленоград перетаскивать.
— Я бы Виктора Михайловича сейчас из Киева срывать не рекомендовал, — посоветовал Лебедев. — Несколько позже — да. Сейчас он ведёт важную работу на совершенно новой ЭВМ. Здесь, пока ему сумеем создать аналогичные условия, потеряем года три... ЭВМ сейчас строятся слишком долго.
— Понял, Сергей Алексеич, спасибо, — ответил Хрущёв.
Постановление вскоре было принято Президиумом ЦК и Советом Министров.
После посещения ИТМиВТ Хрущёв взял в оборот Ивана Александровича Серова.
— Ты как эти... накопители жёсткие раздобыл? — спросил он. — Давай, рассказывай.
— Никита Сергеич, может, лучше не надо? — сказал Серов. — Ещё ляпнешь кому, случайно, всю операцию мне запорешь... А от неё выживание страны зависит.
— Я хоть раз о твоих делах проболтался? — спросил Хрущёв.
— Ладно, — вздохнул Серов. — Слушай. Помнишь, я докладывал про нашего сотрудника, что изображает эксцентричного миллиардера?
— Помню, конечно!
— А ещё я докладывал, что во время паники на американской бирже после запуска нашего первого спутника нанятым нами брокерам удалось скупить часть акций американских высокотехнологичных компаний, помнишь? — спросил Серов.
— Да, было дело, — вспомнил Хрущёв. (см. гл. 18)
— Среди прочих, там был пакет акций компании IBM. Не контрольный, конечно, но довольно ощутимый, — усмехнулся Серов. — Рисковать покупать эти акции через фонды, принадлежащие нашему Министерству внешней торговли мы не стали — такую сделку американцы могли, в случае раскрытия, заблокировать. Наш отдел финансовых операций провёл всё от лица нашего «эксцентричного миллиардера Алоиза Стэнфорда». Он по паспорту «британский подданный», меньше подозрений вызывает.
— А, понятно, — кивнул Хрущёв.
— Дальше «Стэнфорд», благодаря размеру своего пакета акций, стал членом Совета директоров IBM, — Серов довольно ухмыльнулся. — Сам он на заседаниях Совета директоров не присутствует, у него имидж затворника, так проще. Вместо него там присутствует его доверенный человек. Само собой, наш сотрудник. Его американский псевдоним я тебе говорить не буду, а настоящее его имя — Николай Иванович.
— Майор? — понимающе спросил Никита Сергеевич.
— Бери выше! Полковник.
Оба расхохотались. Разговор происходил в кремлёвском кабинете Хрущёва, уже под вечер.
— Резидент — это, вообще-то, должность генеральская, обычно. Сам он никаких тайных операций не проводит, — пояснил Серов. — Он возглавляет нашу нелегальную резидентуру в компании IBM.
— То есть, он у тебя там не один? — уточнил Хрущёв.
— Конечно! Сначала он просто передавал нам конфиденциальную информацию. А потом попросил руководство IBM пристроить на работу своего «племянника», — усмехнулся Иван Александрович. — Поскольку он — «человек Стэнфорда», руководство компании пошло ему навстречу, и «племянника» взяли на незначительную должность — младшим менеджером по персоналу.
— Старший лейтенант, наверное? — спросил Никита Сергеевич.
— Уже капитан, — многозначительно ответил Серов. — Парень оказался смышлёным и нацеленным на успех. К тому же, вскоре его начальник получил приглашение на работу в другую компанию. Одну из наших транспортных. Надо было место освободить. В общем, «племянник» Николая Ивановича сейчас уже старший менеджер по персоналу в IBM.
— Неплохо! — одобрил Хрущёв.
— Неплохо?!! Да это гениально! — возмутился Серов. — Ты пойми, он подбирает, кого брать на работу в IBM!
Только тут до Никиты Сергеевича дошёл весь комизм ситуации. Он даже зааплодировал.
— Представляю, какой коллектив он подобрал! — засмеялся Хрущёв.
— Не так много, — ответил Серов. — Но он взял нашего человека на очень важную должность, что как раз и позволило добыть накопители на жёстких дисках, которые ты видел у Лебедева, и полную информацию по ним.
— Хочешь сказать, он — главный конструктор в IBM? — спросил Хрущёв.
— Нет. Он — технолог.
— Технолог?
— Ну да, технолог, — Серов торжествующе откинулся на спинку стула. — Он одновременно имеет доступ к рабочим чертежам, схемам, а главное — ко всем техпроцессам. Все конструкторские и технологические секреты IBM теперь нам доступны. Вот он — майор. Но это — пока.
— Вот это да! Ну, молодцы... Вертите дырки для орденов, — сказал Никита Сергеевич. — Но всё-таки не понимаю, как же вы эти жёсткие диски раздобыли? Если они в США ещё даже не продаются?
— Очень просто! — пояснил Серов. — Во-первых, у американцев другой принцип проектирования. 90% изделия — покупные элементы. И лишь 10% изготавливаются фирмой-разработчиком. В случае с IBM это не совсем так, у них слишком передовые разработки. Но общая тенденция соблюдается и там. Во-вторых, производственная кооперация и субподрядчики. Зачем делать самому такие работы, как изготовление механических частей, детали, получаемые на токарном или фрезерном станке? Их можно заказать у разных субподрядчиков, а у себя только собрать готовые детали в изделие.
— Ну, да, у нас тоже так делают... — Хрущёв недоумевающе взглянул на Серова.
— У нас процент производственной кооперации пока ещё гораздо меньше, — ответил Серов, — но дело не в этом. У нас, благодаря нашему засланному технологу, есть копии рабочих чертежей и все секреты техпроцесса. Мы просто заказываем детали у субподрядчиков, которые даже не подозревают, что именно они делают. Вывозим их из США сначала в Латинскую Америку, оттуда через Европу транзитом переправляем в СССР, и здесь собираем по оригинальному техпроцессу. Да, пока единичные экземпляры в лабораторных условиях. Да, получилось не сразу, пришлось помучиться. Но результат ты видел сегодня.
— Обалдеть! — восхитился Хрущёв. — А почему эти детали у нас делать нельзя?
— Постановление нужно, — ответил Серов. — Финансирование. Предприятие выделить, производственные мощности ведь нужны.
— Ясно, организуем, — сказал Никита Сергеевич. — А как же электронная часть? Её ведь IBM сама делает?
— Так в электронной части никаких уникальных деталей нет, — пояснил Серов. — Будь там микросхемы их собственной разработки — была бы проблема. Но микросхем у американцев пока нет. Обычная рассыпуха. Мы-то уже вовсю микросборки используем, а у них пока и этого нет. Дальше. Схемы мы через нашего технолога получили. Разводку печатных плат — тоже. Ну, и какие проблемы всё это собрать? Пока что и в IBM с высокими технологиями не очень. Ферромагнитное покрытие на эти диски наносят вручную. А в качестве покрытия используют краску, которой мосты красят.
(Любопытно, диски красились той же краской, что и мост «Золотые ворота» в Сан-Франциско. Был разработан курьёзный способ нанесения равномерного для всех дисков слоя. В бумажные стаканчики наливали равное количество краски, на них надевали шелковые чулки и этим нехитрым способом наносили покрытие. Этот метод просуществовал много лет, пока процесс не был автоматизирован. http://kvadra.org/?p=964 Высокие технологии...)
— Молодцы! — похвалил Никита Сергеевич.
— Проблемы есть, — признал Серов. — С качеством. Пока собирают инженеры в лабораториях ИТМиВТ — всё работает. Как только передают на серийный завод — начинается бардак. Тут же появляются эти грёбаные рационализаторы, начинают «упрощать», «улучшать», «удешевлять»... Десятки отступлений от документации, даже в схемах!
— Одного такого я сам, лично, спрашиваю: «Зачем меняли схему? Кто разрешил?»
— А он мне отвечает: «Так собирать проще, и дешевле выходит.»
— Я ему: «Так ведь устройство из-за этого фактически не работает»
— А он меня даже не понимает: «Как это не работает? Всё крутится, всё жужжит, сигнал есть.»
— А то, что сигнал искажается и информация записывается на диск некорректно, с ошибками, его не е...т, он за свою «рацуху» премию уже получил! — возмущённо рассказал Серов.
— Вот так и работаем, — вздохнул Хрущёв. — И чем кончилось?
— Премию получили и пропили. Я вызвал на Лубянку директора завода, — ответил Серов. — Объяснил ему важность соблюдения технологии производства. Потом позвонил на этот завод, начальнику первого отдела, и запросил отчёт. Интересно было, как директор с «рационализатором» разбираться будет.
— Ты этого директора в КПЗ пару дней продержал, что ли? — спросил Хрущёв.
— Да нет. Всего то два часа в приёмной, — пожал плечами Серов. — Правда, под конвоем.
— Директор, когда приехал обратно на завод, собрал в Актовом зале всех «рационализаторов», и пообещал, что лично, на своей служебной машине, будет отвозить в Комитет любого, кто посмеет что-то в конструкции «улучшить», — Серов усмехнулся. — Но я же не могу каждого директора в приёмной под конвоем держать! Да и не всегда это нужно.
— М-да... Надо как-то делить продукцию по важности, — сказал Никита Сергеевич. — Чтобы люди, да и руководство, знали, куда «рационализаторов» допускать можно и нужно, а откуда — гнать ссаными тряпками. Надо же понимать, что и конструкторы, бывает, ошибаются. И рабочие иногда могут дельное предложение внести. Сложный вопрос ты поднял, Иван Александрович. Думать будем.
— А у меня почти все вопросы такие. Сложные... — ответил Серов. — Я ещё что доложить хотел. Вышел-таки на нашего подставного «инвестора» Гордон Мур.
— Да ну? — обрадованно вскинулся Хрущёв. — И что?
— А что... Организовали мы там свою компанию по разработке электроники, — ответил Серов. — Мура назначили научным директором. Компания расположена в городке Санта-Клара в Калифорнии, назвали её просто и без затей — «Интел».
