Танкист. (Черновик).

Пришлось дальше по низине ехать. В том месте, где мы спустились в неё в лес не уйти, пулемётчики не дадут, однако проехав полтора километра, я свернул к опушке, и углубился метров на пятьдесят, пока не уткнулся в кустарник. О немецких танках я помнил, да и они о себе напомнили, засекли. Когда я покинул низину и поехал на опушку они меня рассмотрели, а когда я уже крутился между деревьями, было два разрыва снарядов впущенные танковыми пушками. Больше не стреляли, всего два разрыва. Ничего другого немецкие танкисты сделать не могли и хоть так 'обматерили' нас. Два с половиной километра для короткоствольных пушек, кучно легли, я оценил мастерство наводчиков.

Когда мы ушли в лес на пятьдесят метров я остановил мотоцикл, не глуша его, поэтому под негромкое тарахтение мотора, приказал бойцам.

— Покинуть машину. Баранов, вы двигаетесь метрах в пятидесяти вдоль опушки, проводите разведку. Будете передовым дозором. Идём до лесной дороги, что вела в ваш бывший лагерь, переходим её, ещё метров двести и встаём лагерем у берега ручья. Поищите нормальное тихое место. От опушки дальше чем на сто-двести метров не удаляйтесь.

— Есть, — козырнул тот, закинув пулемёт на плечо.

— Лосев, на вас непосредственное охранение, будете двигаться, отстав метров на двадцать. Немцы сейчас злые, могут и погоню послать, приглядывайте за нашим тылом.

— Есть, — зеркально повторил тот действия Баранова. Карабин свой он не трогал, пулемёт в руках держал.

— Действуйте.

Бойцы прикрутили к пулемётам сошки, после чего занялись выполнением приказа. Баранов шёл ходко, разведуя путь, я за ним на скорости быстро идущего человека, Лосев, иногда замирая, вслушиваясь в лес, скользил следом. Хм, хорошо шёл, с лесом он явно знаком не понаслышке. Видимо из лесной деревни, он сам говорил что деревенский. Так и двигались, пока не пресекли дорогу и, не углубившись дальше в лес, не встали лагерем. Кстати, Лосев довольно грамотно замаскировал наши следы на дороге, чтобы в глаза не бросались. И примятую траву поправил и саму дорогу подмёл. Молодец.

Заглушив двигатель, я не отдал приказа отдыхать, хотя мы все и устали, такой тяжёлый день, нет, я отправил Баранова в охранение, и тот наворачивал круги вокруг лагеря, не пропадая из виду. Лосев развёл костерок, подвесил над ним три котелка и готовил поздний обед, а то мы кушали перед обедом, а сам обед пропустили. Сейчас четвёртый час, так что кушать очень сильно хотелось. Само местоположение стоянки я выбрал не зря. От лагеря в нашу сторону текла речушка, ручеёк, именно из него брали воду повара, вот и наш Лосев сбегал за свежей водой. Между прочим, и фляги наполнил, а то пить очень хотелось.

Сам я занимался мотоциклом. Самолично разгрузил его, сложив вещи в одну стопку, Лосев там что-то брал нужное для приготовления обеда, а так не вмешивался, у него своё дело. Я сменил шлемофон на фуражку, убрав тот в свой сидор. Хороший шлемофон, по размеру как раз мне подходит, а вот комбез я пока снимать не торопился. Пусть будет. Кстати, у нас с Барановым были обычные синий комбезы танкистов, а вот Лосеву достался чёрный, технического персонала. Почему-то именно такой лежал в боевом отсеке танка. В принципе танкисты и чёрными пользуются, но в основном бывают синие.

Так вот, разгрузив мотоцикл, я осмотрел, что там было по штату, хм, Лосев даже обе связки гранат подобрал. Нашёл их в куче вооружения. Так вот, достав из багажника на коляске два мотоциклетных плаща, я довольно улыбнулся. Касок не было, ну да ладно, но зато были очки. Как раз на троих. Тоже Лосева работа. Постараемся ночью за своих сойти. Осмотр мотоцикла показал, что он вполне в норме, бак наполовину пуст, поэтому отстегнув от коляски канистру, полную, и залил в бак. Проверил масло, в норме. На этом я закончил подготавливать технику к ночной работе, и уже нетерпеливо поглядывал на священнодействующего у костра Лосева. Запах от котелков шёл умопомрачительный, готовить боец явно умел, да и горяченького хотелось.

— Стой, кто идёт! — услышал я немного глуховатый из-за расстояния окрик Баранова.

Похоже, кто-то вышел на запах готовящегося обеда. Я этого кого-то хорошо понимал, самого сводил с ума этот аромат. С Лосевым мы среагировали вполне похвально, я встал на одно колено и, откинув проволочный приклад автомата, упирая его в плечо, целился в сторону источника шума. Лосев залёг у костра, выставив в ту же сторону ствол пулемёта.

— За обедом присмотри, а я схожу, узнаю, в чём там дело, — велел я и, придерживая автомат, если что можно в секунду открыть огонь от живота, посылая пули веером, как это показывалось в фильмах про войну, поспешил в сторону часового.

Кстати, ничего общего с реальность, немцы так не стреляли, а предпочитали целиться, прижимая приклад к плечу. Оно так как-то надёжнее. От живота может и стреляли, но это от пьяни, или когда массовый загон или прочесывание идёт. В бою никогда. Особо я не тревожился, мне хорошо было видно Баранова. Тот спокойно стоял, явно с кем-то разговаривая, а вот его собеседника видно было плохо, только силуэт фиксировался за стволами деверев. Что-то светлое было.

— Что там, боец? — спросил я подходя.

— Девушки из медсанбата, товарищ майор, — ответил тот.

В принципе я это и сам видел, неподалёку от нашего часового действительно стояла молодая девица лет двадцати в форме сержанта медицинской службы РККА с замено уставшим лицом, но живыми глазами, которые с большой надеждой смотрели на меня. Она была в тёмно-синей юбке, и светлой, как будто выцветшей гимнастёрке. Пилотки не было, вместо него берет.

— Продолжай вести охранение, — велел я красноармейцу и когда тот продолжил неторопливое патрулирование вокруг лагеря, я посмотрел на девушку и велел. — Представьтесь, сержант. Сообщите, как вы тут оказались?

— Мы за грузом медикаментов поехали, на станцию, там заночевали, а утром война началось. Мы быстро обратно... — заторопилась та, глотая некоторые буквы в словах.

— Сначала начните со своего звания и должности, — прервав девушку, велел я. — И застегните верхнюю пуговицу, всё же вы разговариваете со старшим по званию.

Та на меня недовольно взглянула, но всё же застегнула пуговицу, и, сообщив, что она медсестра отдельного армейского медсанбата, продолжила рассказ, что вчера с военфельдшером, водителем и бойцом из комендантского взвода, выделенного для охраны, выехала к железнодорожной станции. Они должны были забрать медикаменты согласно присланным заявкам. Прибыли они поздно, и после загрузки остались ночевать на территории станции. Дальше понятно, война, налёт, гибель людей вокруг. Медиков на станции хватало, поэтому военфельдшер приказала возвращаться, и они поехали обратно. Почти добрались, но по пути попали под обстрел с воздуха, одиночный истребитель их обстрелял и, не добивая, после первого захода полетел дальше. Немецкого лётчика нисколько не смутили красные кресты на машине. Боец был убит, машина горела, остальные не пострадали, кроме военфельдшера. Та когда из машины выпрыгивала, ногу умудрилась вывихнуть. Машина в хлам, начала гореть. Отошли в лес, решили дальше идти, а тут немцы на мотоциклах, стрельба вокруг. Водитель весь день нёс старшего машины. Той ногу вправили, наложили фиксирующую повязку, но идти сама она не могла. Вывих стопы, причем, похоже, серьёзный. Шли всю ночь, с частыми остановками, ночь провели в этом лесу, на противоположной опушке. Потом снова шли, слыша орудийную стрельбу. Это видимо нас, пока не наткнулись на Баранова. За эти дни больше никого не видели. Наши войска да, но те быстро проскальзывали или были слишком далеко, чтобы привлечь к себе внимание. Одиночных или больших групп не замечали, да и вообще стались держаться подальше от любых источников шума. Немцы дважды встречались, оба раза на мотоциклах. Не ели со вчерашнего дня. Ещё в обед у водителя закончилась немногочисленная провизия, так что голодны были все трое. Где остальные понятно, рассмотрели издалека Баранова, вот и выслали разведку. Он всё же в своём синем комбезе и чёрном шлемофоне бросался в глаза, поэтому на разведку пошла Анюта, сержанта Анна Забегалова. Водитель что нёс военфельдшера, на ладан дышал и сейчас отдыхал, так что сил на разведку у него просто не было.

— Хм. Вы не сказали кто у вас командир. Хотя попытаюсь угадать. У неё фамилия случайно не Смирнова? — сделав я попытку, поэтому не особо удивился ответу.

— Смирнова, — изумлённо ответила девушка. — Вы с ней знакомы?

— Позавчера познакомились, и надо сказать не в то время и не в том месте. Ведите их сюда. У нас как раз поздний обед, так что поснедаем вместе. Баранов! Помоги медикам до лагеря дойти.

— Есть!

Красноармеец, хрустя листвой и мелкими ветками, пробежал мимо, придерживая пулемёт, и заспешил следом за сержантом, что-то у неё выспрашивая, а я развернулся, направляясь обратно в лагерь.

— Михалыч, у нас гости, и эти гости не ели уже сутки, так что потроши закрома.

— Наши?

— Наши. Два медика и водитель. Медики девушки. Военфельдшер мне знакома, я ей вместе с отцом генерал-лейтенантом Смирновым помог отбиться от диверсантов. Мне генерал за это свой наградной 'маузер' подарил. У меня в сидоре лежит. В субботу это дело было... Скажем так, с девушкой я себя вёл немного грубо, поэтому вполне возможно она меня узнает и всё же попытаться расцарапать лицо.

— Это что же вы ей сказали, товарищ майор?

— Дурой назвал, тупой дурой. Несколько раз, причём при отце.

— И генерал не заступился за дочь?

— Ну там сложная ситуация была, я её так в чувство приводил, у девушки истерика случилось, так что не заступился... Ах да, я тогда по гражданке был, под сельского маскировался.

— По службе?

— По бабам, — усмехнулся я.

— То дело, — одобрительно хмыкнул тот. — Вон они уже идут.

Борисов и неизвестный мне красноармеец лет сорока на виду, сложив руки вроде сидушки, посадили на них Смирнову, та за их плечи держалась, и несли в лагерь. Сержант, семеня, спешила следом. На плече у неё висела винтовка, видимо водителя, у него на ремне были подсумки, а в руках она несла пулемёт Баранова. Вот тот был для неё тяжеловат, да и сама дивчина замено устала.

— Ты?! — ахнула Смирнова, сразу меня узнав.

— Невежливо тыкать незнакомым людям, — менторским учительским тоном сказал я, после чего добавил с широкой улыбкой. — А в одежде вы тоже ничего.

В ответ в меня полетел шлемофон, сорванный с головы красноармейца. До чего дотянулась взбешённая военфельдшер, то и кинула. Хорошо в кобуру не догадалась залезть.

— Вон оно как, — глубокомысленно хмыкнул Лосев, и разрядил обстановку, сказав. — Обед готов, рассаживайтесь кушать, товарищи.

Против обеда гости не возражали, голодными глазами смотрели, как Лосев снял все три котелка с костра и расставил их на расстеленном плаще, где была разложена другая снедь. Расселись мы группками, по двое. Ложок на всех не хватало, например, у девушек их совсем не было, у водителя нашлась, завёрнутая в тряпицу, у нас вот они были. Пришлось бы делится, и использовать по одной ложке на двоих, но на счастье в трофейном ранце нашлись эти необходимые столовые приборы и красноармеец торжественно их подарил девчатам. Так что кушали мы так, что за ушами трещало. Даже вприкуску со свежим хлебом, спасибо немцам. Отдельно была тонкими кружочками нарезана сырокопчёная колбаса. Её тоже расхватывали на бутерброды. Девушки ели из одного котелка, на пару, мы с Лосевым из второго, Баранов с водителем медсанбата, ефрейтором Жаровым, из третьего.

После обеда, когда вода для чая закипала в тех же отмытых котелках, а я заканчивал более подробно расспрашивать, как медики тут оказались, сержант вдруг подпрыгнула что-то вспоминая.

— Товарищи танкисты, мы ведь танк брошенный видели. Юрий Михайлович сказал, что в нём топлива нет. Огромный танк, в три моих роста.

— 'Двойка' что ли? — удивился я.

— 'КВ', — кивнул водитель. — Огромная башня у него и пушка в сто пятьдесят миллиметров, не меньше.

— Точно 'двойка'. Далеко?

— Да нет, тут рядом. Минут пять идти, — снова вклинилась в разговор сержант.

— Интересно. Надо бы посмотреть. Сейчас чаю попьём, я, Баранов и Жарков, прогуляемся до него. Ефрейтор, танк открыт?

— Нет, все люки закрыты, товарищ майор. Открыть без ключа не смог.

— А как определил что баки сухие?

— Открыл горловину и веткой проверил, товарищ майор. Сухая.

Не смотря на то, что часовой обедал вместе с нами, сидели мы так чтобы контролировать окрестности, поэтому заметив движение краем глаза, я сказал:

— Молодец вы красноармеец Лосев, ваши поварские таланты таковы, что все окрестные бойцы и командиры, попавшие в окружение, слетаются к нам как... Очень голодные орлы.

Борисов сразу среагировал, он просто из положения сидя завалился за стоявший рядом на сошках 'ДТ' и, прижав приклад к плечу, держа оружие за пистолетную рукоятку, стал целиться в тут сторону, где было мной замечено движение. Мне такая реакция очень нравилась, оба бойца умели пользоваться головой и часто это демонстрировали, опыта бы им. Интересно, кого к нам ещё принесло? Как оказалось, принесло сборную солянку из шести пограничников и десятка бойцов и командиров разных родов войск. Кстати, у двоих бойцов в петлицах гимнастёрок были эмблемы танчиков. Танкисты.

Вода для чая только-только начала закипать, Лосев сообразив, что и новеньких нужно будет кормить снова закопался в своих запасах, готовя крупу и пару банок тушёнки, кстати, готовил он действительно восхитительно. Все успели воздать хвалу его кулинарным способностям. Возможно, мы так оголодали на свежем воздухе, что бросались на любую еду как на пищу богов, возможно поварские шедевры бойца действительно не плохи, но мы съели всё, что он приготовил, и честно говоря, я бы ещё добавки попросил. Так вот, пока красноармеец готовил крупу, на глаз прикидывая, сколько потребуется запасов, чтобы прокормить такую ораву, я уже общался с двумя лейтенантами, командирами в этой группе. Один был старлеем, из комендатуры Гродно, другой лейтенант, обычный пехотинец. Комроты кстати. Быстро узнав, кто они и откуда, я скомандовал:

— Построиться!

Не смотря на то, что в группе было двое раненых, построились все. Один из раненых был тяжёл, его на самодельных носилках положили на землю, тут же закрутилась Забегалова. Второй был ранен легко и вполне мог стоять сам, хотя его и пошатывало. Пришлые выполнили мой приказ без нареканий и тому подобного. Возможно, выполняли приказ старшего по званию, возможно по той причине, что Баранов не переставал в них целиться, отбой я ему не девал. Документы при себе были только у двенадцати из семнадцати человек. У обоих лейтенантов, у всех пограничников естественно, у одного сержанта-артиллериста, у одного старшего сержанта танкиста, у водителя транспортной колонны расстрелянной авиацией, и у двух красноармейцев. У других красноармейских книжек не было, на мои вопросы, ответ был один, не выдали, обещали, но не успели, не хватало бланков. А вот двойка, у которой документы были, как раз и привлекла моё внимание. Если немцы и снабжают своих агентов, то по полной, им и в голову не может прийти, что в Красной армии, бланков красноармейских книжек попусту на всех не хватало и их выдавали с очень большой задержкой. В большинстве своём бойцы ходили в сопровождении командиров, а те всех своих подчинённых знали в лицо. Вот такая схема. Причём эта двойка, смотрела вполне органично, форме немного грязная и засаленная, но сидела как влитая. Стрижки армейские, уставные, оружие, винтовки, в порядке. Подсумки тоже, сидоры за спиной, пилотки. Касок вот не было, остальное вполне смотрелось обычно. Подворотнички тоже грязные. Однако от обоих бойцов немного, но попахивало каким-то цветочным ароматом. Они мылись, и мылись недавно, ещё не успели пропотеть. А вот от меня, от моих бойцов и от других пришлых духан, небольшой, но он был.