Танкист. (Черновик).

— Красноармеец Борисов, товарищ майор, — вытянулся тот. — Разберёмся.

— Ясно, сам по карте лагерь найду, — вздохнул я и посмотрел на старлея. — Ведите себя уверенно, требуйте получить всё что нужно. Если будет нужно, разрешается применять оружие... Не пугайтесь так. Стреляйте в воздух, обычно это хорошо прочищает мозги интендантов. Всё, свободны. Вот колонна идёт в тыл, с ней доедите.

Подняв руку, я остановил передовую машину и, поговорив со старшим колонны, договорился, что они подбросят Головина с бойцом до Марьина. Да, забыл сказать, старлея звали Иваном Головиным. Перед тем как забраться в кузов одной из машин тот передал свёрток из ремня и кобуры бойцу, остающемуся со мной. Тот подхватил чемодан и последовал за мной. Направлялись мы в сторону опушки. Пройдя место позиции пулемётчика диверсанта, где блестели латунью стрелянные гильзы, я прошёл к танку. Танкистов уже не было, видел, как отсюда несли убитых на носилках к общей братской могиле, и велел бойцу отдыхать, быстро осмотрев танк. Замок и прицел на месте, боезапас полный. Покрутив туда сюда башней, проверив башенный пулемёт, он был на месте, я довольно кивнул. Перед тем как вылезти я выкинул через люк мехвода свёрнутый тюк запасного комбинезона и шлемофон.

Выбравшись наружу, я задумчиво осмотрел бойца и подозвал его. Тридцатилетний рубаха парень, по виду Борисов был именно таким, особенно роскошный чуб на это намекал, тут же подскочил, вытягиваясь, и предано поедая меня глазами. Хмыкнув, я сказал:

— Значит, слушайте приказ. Красноармеец Борисов вам поручается ответственное задание. Вы будете, тут изображая танкиста охранять танк до подхода боевого подразделения. То есть помощи. Сейчас вы снимите свою одежду и наденете комбинезон, а так же шлемофон, препоясавшись командирским ремнём. Это временно, позже получите другое оружие. Пока меня не будет, ваша задача подготовить огневые позиции. Лопата на танке есть, позиции я вам размечу. Нужно будет вырыть окопчики для стрельбы лёжа и пару пулемётных позиций. Причём замаскированных. Пока переодевайтесь, а я прогуляюсь до похоронной команды.

Оставив бойца переодеваться, я сбежал по косогору, танк на опушку подняли выше, судя по следам гусениц, там плавный спуск был и, пройдя кустарник, вышел на дорогу. Захоронением павших занимался старшина, именно он командовал двумя десятками бойцов. Он оказался вполне адекватным, и на мою просьбу кивнул. За оружием, собранным ими, должна была прибыть машина, но её всё не было. Так что он не возражал, если всё собранное снесут на пушку к танку. Боеприпасы тоже отнесут. По подсчётам старшины, было сорок три винтовки 'Мосина', две 'СВТ', три карабина 'Мосина', два 'ДП', но один не рабочий, повреждены механизмы перезарядки. Пистолетов было три, револьверов не было. Пожав старшине руку, тот уже отрядил двух бойцов для переноски вооружения и боеприпасов на опушку, я сказал ему:

— Информация секретная, но вижу ты адекватный. Немцы заканчивают перемалывать наши войска у границы. Тут они будут или сегодня вечером или завтра утром. Имей это ввиду.

— Ясно, товарищ майор, — удивлённо пробормотал тот. — Мы часа через три уходим. Дальше в трёх километрах ещё одна обстрелянная колонна. Убитые на обочине сложены. Мне поставлена задача их похоронить.

— Тогда держи одного бойца всегда в наблюдении, и подготовь заранее укрытия, хотя бы окопчик, чтобы вас врасплох не застали. Прощай старшина.

— Прощайте, товарищ майор.

Подхватив 'ДП' чтобы не идти обратно с пустыми руками я энергично зашагал к опушке. Бойцы одну ходку уже сделали, шли за второй. Среди боеприпасов, они были в основном в подсумках снятых с убитых красноармейцев, было несколько ящиков, включая два с гранатами. Оказалось, около одного из грузовиков рванула бомба и взрывной волной развалила 'полуторку' и раскидала содержимое кузова. Часть собрали проходящие колонны, но что-то осталось, всё это сносилось на опушку. Боеприпасы, особенно патроны в цинках меня порадовали. Не будет патронной голодовки в случае засады, а я был уверен, что до неё дойдёт.

Вернувшись к танку, я передал бойцу банку с рыбными консервами и слегка зачерствевший хлеб, а то он с утра не ел, да и утром была жидкая каша. В лагере как я уговорил, были проблемы с продовольствием, утром машина не пришла. Каждый день привозила продовольствие, а тут как отрезало. То, что началась война, командиры в лагере понимали, но были растеряны, не зная, что им делать. Именно поэтому Злобин и отправил Головина на разведку. Вот так вот я и был назначен их командиром.

Пока Борисов быстро насыщался, я отобрал из кучи вооружения карабин в приличном состоянии, патронташ и передал их Борисову, забрав у него пистолет. Посмешил я с ним. Убедившись, что тот с оружием управляется достаточно уверенно, но без ловкости присущей кадровым бойцам, стал ходить с красноармейцем по опушке и тот по моим указаниям размечал будущие стрелковые ячейки. Естественно полнопрофильные окопы ему было не подготовить, но пусть хоть начнёт. Я разметил позиции для пятидесяти стрелков и двух пулемётных расчётов. Всё бойцу одному не осилить, но добравшись до лагеря, я вышлю ему помощь, заодно вооружив добытым оружием. Гул канонады от границы заметно приблизился. Так что прежде чем уйти я прислушался, прикидывая, сколько у нас времени. Думаю, сегодня немцы не появятся. Им добить приграничные части нужно, да те что выдвинулись на прикрытие, вроде той дивизии с комдивом которой мне удалось познакомиться.

Всё же перед уходом я раскулачил бойца. Забрал из его теперь сидора один из котелков, посуда хорошая, мне тоже пригодится. Сам котелок без проблем уместился в чемодане, так что, закрыв его, я направился вглубь леса. Обходить массив мне смысла не было, напрямую быстрее. Тем более надо по пути в схрон заглянуть, сидор забрать. На ходу я достал свободней рукой пистолет из кобуры и убрал его в карман. Надо чуть позже перезарядить его, а то как выпустил три пули, так и не трогал, я уж не говорю про чистку. А из кармана легче и быстрее достать при определённой сноровке, тоже может пригодиться.

Оказалось не пригодиться. Заглянув в схрон, забрав сидор с вещами, повесив его за спину, я двинул дальше, всё так же шагая с чемоданом в руке. Я особо не удивился, что спокойно без окриков прошёл на территорию лагеря. С интересом осматриваясь, я двинул к плацу. Стоявшие в линейку палатки, проводящие учёбы подразделения, да народу тут хватало. Но все по гражданке, что было непривычно.

— Боец ко мне, — приказал я одному бегущему куда-то мужчине в пиджаке лет тридцати пяти на вид.

Тот выполнил приказ, не знаю что за командир Злобин, но вымуштрованы 'партизаны' вполне на уровне. В смысле приказы командиров выполнялись, даже незнакомых.

— Красноармеец Силин, — козырнул тот, кинул руку к кепке.

— Прежде всего, красноармеец Силин, ты должен был задержать незнакомого командира неизвестно как попавшего в ваше распоряжение. Мне уже приходилось встречаться с немецкими диверсантами обряженных в нашу форму. Четверых так лично пристрелил. Надеюсь, ты всех командиров в лицо знаешь?

— За две недели всех узнал, товарищ майор.

— В следующий раз будь внимателен, имей ввиду диверсантов. Веди к Злобину.

Боец, изредка поглядывая на меня, провёл к большой штабной палатке, где передал с рук на руки дежурному командиру. По виду в лагере был порядок, наряды, учёба, всё по распорядку, даже стенды были с политинформацией, как и дежурный командир, имеющийся на месте. Он-то меня и встретил. Злобин искренне обрадовался, узнав, что я прибыл в лагерь на должность командира. Называть это сборище частью, боевым подразделением у меня язык не повернётся, лагерь он и есть лагерь. Изучив приказ подписанный комдивом, только согласно кивнул головой. Так же я сообщил, где Головин с бойцами, сообщив, что если ничего серьёзного не случиться, то через час обе машины с продовольствием должны быть тут.

— Заливать в котлы воду? — тут же спросил Злобин.

— Да, можете подготавливать, отдайте приказ.

После того как приказ был отдан, я смотрел командиров что находились в палатке меня с ними уже познакомили, и попросил майора:

— Сообщите штатный состав подразделений.

— На базе лагеря, было сформировано десять стрелковых рот по сто пятьдесят бойцов в каждой.

— Но это стрелковые роты, мне нужны хозяйственные подразделения, сапёрные в конце концов.

— Приказа формировать подобные подразделения не было, — немного виновато пожал плечами Злобин. — Нас же на три месяца призвали, изучаем оружием, устав, ведём тренировки, строевую. Получаем политинформацию.

— Ясно, — задумчиво протёр я подбородок. — С другой стороны даже хорошо, что у вас тут так сложилось. Вы теперь для меня, что тот пластилин, лепи что хочешь. Ладно, с этим разберёмся чуть позже. Сейчас мне нужен комроты с такими качествами. Исполнителен, но без инициативы, имеет хорошо подготовленное подразделение.

— Пожалуй, старший лейтенант Зацепин подходит под это описание. Да и рота у него одна из лучших. Очень въедливый он.

— Вызовите всех командиров на совещание, Зацепина первым. У меня для него отдельное задание.

Пока командиры собирались, всего было семнадцать от младшего лейтенанта до майора, а так же три политработника, младший политрук, политрук и старший политрук, я расстелил на столе одну из карт, добытую у интендантов. Эта была с младшего с наименьшими отметками.

— Товарищ майор, старший лейтенант Зацепин по вашему приказу прибыл, — козырнув, доложил молодящийся мужчина лет тридцати на вид.

— Проходите, лейтенант, — подозвал я его к карте. — Карту разбираете? Отлично, читаете. Слушайте приказ. Сейчас поднимаете свою роту по боевой тревоге и выдвигаетесь сюда. Тут у замаскированного танка находиться красноармеец Борисов, что на данный момент должен охранять танк, а также рыть стрелковые ячейки для стрельбы лёжа. Ваша задача закончить оборудовать огневых позиций. Рядом склад с вооружением и боеприпасами. Вооружите примерно половину свей роты. После этого на опушку не выходить, позиции не демаскировать, ожидать меня. Выставить двух наблюдателей, замаскировать их, чтобы не было видно с дороги. Если появятся немцы, а они могут появиться, отступить, огня не открывать, ожидать меня. Ваша позиция засадная, задача остановить противника любыми путями не стоит, только нанести максимально большие потери в людях и технике, а это может произойти только о вовремя засады. Я прибуду к месту засады часа через три, за час до наступления темноты. Всё ясно? Вопросы?

— Ясно товарищ майор. Вопросы имеются. Мои люди не кормлены с утра, только что закончились тяжелые тренировки на спортплощадке.

— То, что вы заботитесь о своих подчинённых, меня радует, так держать. Люди выдержат. Насчёт продовольствия. По прибытию на место вышлите по своим следам обратно пять бойцов за сухпаем. Это всё что я могу вам пообещать. Выступить вы должны через десять минут. Это ещё не всё. Постройте роту и опросите бойцов. Мне нужны плотники, водители, механики, техники. Если таковы найдутся, оставите их здесь, направите в распоряжение штаба. Всё, на этом свободны.

Зацепин поспешил выйти, а я услышал несколько возмущённый вопрос:

— Товарищ майор. Вы уверены, что немцы будут тут?

Вздохнув, придётся много говорить и объяснять, нужно сразу расставить акценты, я ответил политруку, это он задал вопрос.

— Я вас не сильно обрадую. Немцы уже здесь. Добив сопротивление наших войск у границы, немцы обтекают этот лес с обеих сторон. Сил организовать засады на обеих дорогах у меня пока нет, но на одной они кровью умоются, будьте уверены.

— Но наша Красная Армия...

— Вы знаете, товарищ политрук, что в Советском Союзе армии нет? То, что есть, это одно название.

— Да как вы смеете?!.. — тот вскочил тот с красным от ярости лицом.

— Смею юноша. Ещё как смею, — усмехнулся я, поглядев на 'юношу', который на несколько лет был старше меня. Да я по возрасту тут вообще был самый младший.

Политрука удерживали его соседи, и немного успокоив, усадили на место, а я, дождавшись, когда гомон немного стихнет, облокотился боком о стол, фактически сев на него, закинув одну ногу и весело осмотрев присутствующих, сказал:

— Хотелось бы услышать ваше мнение о той истории, что сейчас вам расскажу, попрошу ответить честно, то что думаете. Кстати, случай этот не единичный. Так вот, обычное подразделение Красной Армии, возьмём например стрелковый батальон. Четыре командира роты, трое стрелковых рот и один, например, пулемётной роты. Командир третьей стрелковой роты, молодой, активный, желающий сделать свою роту лучшей. Полученный боевой опыт в одном из конфликтов даёт ему знания, что и как нужно делать. Его рота в отличие от других постоянно то на полигоне отрабатывают оборону или атакую позиций противника, то совершает марши, на стрельбище, на уроках по тактике. Рота действительно становиться лучшей, и в случае боевых действий шансов выжить у бойцов этой роты куда выше, чем у других, их действительно готовили к войне. Теперь вопрос. Какие были последствия такого обучения для командира роты? Можете озвучивать даже самые бессмысленные предположения.

— Был награждён? — снова успел первым шустрый политрук.

— Ещё предположения? — усмехнулся я.

После этого они посыпались градом, но они мало чем отличались от предположения политрука.

— Холодно товарищи командиры запаса. Всё куда проще, и я бы даже сказал в наихудшем варианте. Один из бойцов этой роты, решив, что их слишком нагружают, глядя на другие подразделения батально, пошёл жаловаться в политуправление дивизии. Там ему обрадовались, ещё бы такой случай поставить строевых командиров на место, и раздули дело. Мол, командир это такой же человек, как и бойцы, он должен быть вместе с ними, делить всё, а не командовать по старорежимному. Например, зачем он заставлял рыть полнопрофильные окопы на полигоне вместо политически правильных ячеек. Боец был доволен, с тех пор вся его рота в основном отдыхала, занималась строевой, политинформацией и раз в месяц выезжала на полигон пострелять. В общем как у всех. А что с командиром роты? А командир этой роты был понижен в звании, а чуть позже уволен в запас, чтобы не мозолил глаза. Естественно это видели другие командиры. Чтобы не попасть под такую же гребёнку, они вели себя тише воды ниже травы, стараясь ничем не выделяться, в результате боевые возможности подразделений неуклонно падали. Теперь бойцы батальона, умели отлично маршировать, бить штыком чучело, стрелять куда-то в сторону мишени, и знали всё о политике партии и Советского Союза. Встаёт вопрос, если наша стрелковая дивизия полностью укомплектована такими командирами и бойцами, сколько она продержится, например, против обычного пехотного батальона немцев? Не торопитесь отвечать, вопрос с подковыркой.

— Недолго? — неуверенно спросил Злобин, который, как и все командиры, очень внимательно слушал меня.

— Очень недолго. Чтобы прояснить эту ситуацию, поясню. В Красной армии командиры делятся на две формации. Новой и старой. Естественно про старую вы знаете. Это командиры прошедшую лихую Гражданскую войну и меряющие всё теми временами, считающее всё новое хуже старого. У них, конечно же, имеются последователи, причём большинство. У меня тут всегда возникает желание спросить, почему же тогда они не используют пушки времён Петра Первого, с ядрами, а переходят на новые системы? Новой формации, это командиры, прошедшие через войны, получившие боевой опыт и понимающие что старые методы на сегодняшний день, не жизнеспособны. Взять, например меня, я прошёл Испанию, Финскую, конфликт с Японией. Только Польский поход пропустил, на курсах был. Однако, к сожалению нас, а я отношусь к командирам новой формации, меньшинство, поэтому в армии царит обучение в стиле старых традиций. С шашкой наголо на танк. Тактика и стратегия слишком заумной, проще так с голым задом атаковать пулемёты... Я не слишком заумно говорю?