Танкист. (Черновик).

Название: Танкист.

Аннотация:

Анатолий Суворов выжил при переходе домой, но вот дома ли он? Новый мир, другое время, но Анатолий прежний. Помогут ли ему навыки танкиста будущего и прошлого? Это можно будет узнать, только когда ГГ окунётся в те приключения, о которых он ещё пока не подозревает.

Пролог.

Откашливаясь от попавшей в горло и нос воды с вкраплениями тины, я вынырнул на поверхность болота, закачавшись на крупной волне. Странно, не припомню, чтобы при прошлом переходе она была. Откашлявшись, я поднял на лоб очки и удивлённо осмотрелся, продолжая содрогаться в приступе кашля, но уже остаточном. Мелкие волны, что сходили на нет, ещё покачивали меня, но скоро прекратились, болото не чистая вода, тут такие волны не бывают, значит, их появление связано со мной. Осмотр меня изрядно удивил, переход явно произошёл, однако я не вернулся в свой родной мир в болота Брянщины. Вернее я находился в приграничных районах Белоруссии, но не в своём родном мире, это и удивляло. Вокруг расстилался фактически тот же пейзаж, который я видел несколько минут назад, но без платформы с учёными Союза, да и вообще вокруг была пустынная местность. Болото. То есть местность как в сорок первом году, но явно без учёных и всего того что я видел. Странно.

Правда, до конца обдумать что произошло, я не успел. В это время в небе зажужжали авиационные моторы. Подняв голову, я задумчиво посмотрел на тройку 'ишачков'. Мне эти машины были очень хорошо знакомы, не раз видел их в деле, да и так видел. Хорошие аппараты, как мой знаменитый однофамилец, трижды герой Советского Союза Вячеслав Суворов не раз говорил. В умелых и опытных руках, эти машины могли неприятно удивить немцев. Очень уж они верткие. Чуть не на месте могли развернуться в обратном направлении, 'мессерам' такое и не снилось.

Когда 'ишачки' удалились, я добрался до ближайшей кочки и задумался. Ситуация мне не нравилась, я не дома, но и не в своём родном мире. Соответственно это третий мир. Причём что странно, после того как я тут появился, надо мной пролетело звено истребителей. Совсем как в описании Севы, когда он рассказывал, как попал в сорок первый. Странное совпадение, не так ли?

Поджав ноги, я дотянулся до стопы правой ноги и, нащупав ремень, отстегнул его и вытащил из-под воды ремешок вместе с обрезком верёвки. Эта приспособа была из моего родного мира. Родственники Севы, готовясь к переходу, продумали о том, как будут возвращаться, включая то, что это возможно произойдёт не с пустыми руками. То есть к моей ноге, как и к другим путешественникам по мирам, была привязана верёвка, к ней мешок с нулевой плавучестью, я бы даже сказал с некоторой тяжестью чтобы того притопило. После перехода на мешке должен был сработать баллон со сжатым воздухом, надулись шары и мешком должен был всплыть рядом со мной. Но при переходе верёвку обрезало в двадцати сантиметрах от моей пятки. Я даже поёжился, представив, что мне могло срезать ноги, сам мешок затерялся, как и другие путешественники. Я был один в этом неизвестном для меня мире, да ещё совершенно пустой. Не считать же хоть каким-то имуществом гидрокостюм аквалангиста, причём без ласт, пояс с грузом и очки аквалангиста? На поясе был нож, моя единственная ценность, на этом всё, больше при мне имущества не было. Всё оно находилось в том мешке, что был пристёгнут ко мне, а тот пропал. Фал был всего двух метров длинной, но этого хватило неизвестному режиссёру срезать ценный груз. Помимо баллонов на мешке, такой же был у меня на поясе на пояснице, однако сработать он не успел, меня раньше выкинуло на поверхность, это тоже странно.

Погоревав над мешком, часть груза, примерно треть, принадлежала мне, остальное Суворовым, я оттолкнулся от кочки и на пузе скользнул к месту, где вынырнул. С десяток попыток показало, что переход не работал. Неудача. Поэтому не став медлить, оттолкнулся от коряги и скользнул к кочке, потом к следующей. От неё в сторону метнулась болотная гадюка, но я успел ту перехватить и, срубив голову, быстро освежевать. И чего Сева их так боялся, мясо как мясо, очень вкусное. Тут до леса, что виднелся метрах в двухстах пятидесяти, недалеко, доберусь, будет что поесть. Нужно сразу озаботится пропитанием, голодный солдат — плохой солдат, хоть и злой.

* * *

Помню, Сева говорил, что добирался до леса несколько часов, чуть не весь световой день. Я тогда удивился, вроде расстояние было небольшим, почему же так долго? Сейчас понял почему. Три раза попадалась непроходимая топь, думаю, это была одна и та же, просто косой пересекала мне путь. Но наконец, я её обошёл, и добравшись до берега выбрался на сушу. Восемь не восемь, но пять с половиной часов на преодоление болота у меня ушло. То же немало, поверьте мне.

Передохнув, я сел на кочку и стал задумчиво обозревать болото. Прикидывая оставить гидрокостюм тут или идти в нём. Ходить по лесу в резиновом обтягивающем гидрокостюме, который немного стеснял движения, на мой взгляд, было опрометчиво. Однако под ним у меня ничего не было, даже нательного белья, а ходить нагишом по лесу совсем плохая идея, так что выбора не остаётся, походим в том, что есть. Вот змеи не было, по пути, через болото, проголодавшись, я немного поел сырого мяса, остальное выкинул, нужно держать себя в форме. В детстве, когда я проживал у бабушки в деревне, сосед-егерь учил меня ходить по лесу, выживать в нём, а так же добывать еду. Сырое мясо он так же научил меня есть, объясняя, какое можно, а какое не стоит, ну и какие пропорции. Именно поэтому я и не съел всю змею, лишнее тоже много.

Утопив баллоны с воздухом, лишний груз мне ни к чему, я вернулся на берег, сел на охапку срезанной травы, и снова задумчиво посмотрел на стоявшее в зените солнце. До наступления темноты часа четыре, время ещё есть. Если я попал в сорок первый, а возможно оно так и есть, то стоит удалиться от берега и поискать поляну. Если мои догадки верны, то там утром должны появиться два поляка, с лошадью и телегой. Если это так, то потом станет ясно, что делать дальше, а пока всё неопределённо.

Честно говоря, ситуация, в которую я попал, не сказать, что мне понравилась. Я ещё пока не определился с тем как реагировать на то, что случилось, но сожаление было. Я с сожалением вспоминал о других путешественниках, как они там, но главное о своём единственном близком человека, о бабушке. Именно из-за неё я решил ненадолго вернуться в свой родной мир и уже навсегда попрощаться с ней. Мир Советского Союза мне нравился, поэтому я собирался вернуться обратно. Очень он нравился, меня в нём всё устраивало, и я хотел помочь государству вернутся на мирные рельсы. Да я являюсь не гражданским специалистом, а скорее военным, работаю в Кубинке инспектором, являюсь штатным специалистом в одном секретном КБ и дополнительно учусь на инженера-конструктора, уже на третий курс перешёл заочного факультета. Специализация та же — танки. Именно поэтому эта ситуация меня и расстраивала, и с бабушкой не повидался, и потерял мир где я занял хорошее место и был на счету у главы государства, мне не раз приходилось встречаться с товарищем Сталиным как эксперту по современной бронетехнике. В общем, со всех сторону печаль. Считай даже двухкомнатную комфортабельную квартиру, полученную в центре города, потерял. Она мне очень нравилась, и хотя своего личного транспортного средства у меня не было, не считать же велосипед, купленный на зарплату и служебную машину, мне там всё равно жутко нравилось. Для деревенских, а я считай всё же больше деревенский, хотя и жил с родителями до их гибели в Брянске, жить в Союзе как-то проще, чем попаданцам-горожанам. Мы более неприхотливы и не такие взыскательные.

— Ладно, — сплюнул я и, встав на ноги добавил. — Непонятно пока всё. Если с поляками подтвердится, буду думать, что делать дальше. А пока ситуация не разъяснится, планы строить не буду. Смысла не вижу.

Отойдя от берега, машинально отмахиваясь от мошкары, я достал из ножен клинок, осмотрел его, отличная сталь и, вернув нож на место, побежал вглубь леса. Естественно пройти точно по следам, по которым шёл Сева, я не смогу, да и вообще, если это сорок первый, будет ли тот здесь, встретимся ли мы? Или этот квест для одного? Если это так, то похоже выбираться придаться самому, положившись только на самого себя. Хотя бы первоначально, после можно сколотить крепкую команду из окруженцев.

Думаю, мне повезло, я нашёл тропинку. Звериную, вроде той что описывал Сева. Именно повезло найти и, хотя я бежал не по прямой, а забирал то вправо, то влево, заметил её случайно. Как бы то ни было, она вывела меня на поляну, со скошенной травой и стогами сена. Да, похоже, мои догадки подтверждаются, слишком много совпадений.

Ночевать в стогу я не стал, отбрехаться от поляков, как это сделал Сева, мне вряд ли удастся, так что я сделал себе лёжку на опушке, в кустах шиповника, натаскав сена от одного из стогов. Причём так, чтобы не оставить следов. Ходить босиком было не совсем удобно, но ничего, я привычный. Ну а то, что я укрался на опушке и помогло мне остаться не замеченным.

Утром, когда уже рассвело, меня разбудило конское ржание. Быстро открыв глаза, я выглянул из-под куста терновника и задумчиво осмотрел гостей. Теперь всё полностью подтвердилось, два поляка, описание во внешности и в одежде совпадает с тем, что дал Сева, даже телега была описана правильно. Вот только оружия у поляков не было, они совершенно спокойно работали вилами, загружая телегу. Думаю оружие как раз внутри.

Теперь, когда появились более вещественные доказательства, не сомневаясь ни на секунду, скользнул по опушке в сторону. Кстати, поляки Севу из стога так и не вытащили из чего я логично заключил, что квест для меня одного. Стало ясно, что моего знаменитого однофамильца тут не было, что ж теперь у меня есть шанс стать не менее знаменитым. Нужно это обдумать, но позже, когда будет свободнее время, сейчас у меня стояла другая задача. В отличие от Севы я особо не сомневался и действовал уверено и наверняка. Поэтому быстро стряхнув с себя всякий мусор и жучков, спать в гидрокостюме на земле, хотя и подстелил по себя сено, не совсем приятно, даже не почешешься, и покинул место ночёвки. Мне нужно обойти поляну так, чтобы сблизится с телегой, оставаясь незамеченным поляками. Сейчас они работали с той стороны опушки, где я провёл ночь. Кстати, искусали меня не так и сильно, перед тем как лечь спать я обтёр кисти рук, стопы ног и лицо с шеей одной травкой. Так что ночь, можно сказать, прошла спокойно, никто меня из ползающей и кусающей братии не домогался. Так, по мелочи.

Добраться до телеги незамеченным труда мне не составило, негромко переговариваясь, поляки так увлеклись работой, что очнулись, когда щёлкнул затвор 'берданки'. Может в телеге ещё что было из огнестрельного оружия, но мне, к сожалению, попалось только это, так что, проверив патрон в патроннике, я и произвёл это шумное действо, от которого поляки и замерли. Мой первый вопрос был наудачу:

— Янек всё так же ходит в форме командира Красной Армии?

Местные замерли, выпученными глазами разглядывая чудо-юдо, что наставило на них их же оружие. Думаю, гидрокостюмов те никогда не видели, хотя на мне был стандартный. Чёрный, с открытыми стопами, но рукавами до кистей рук, не как майка.

— Чему молчим, чему не отвечаем? — поинтересовался я.

Отслеживая все движения поляков, я не забывал так же контролировать округу. Конечно, я всё знал из рассказов Севы, но мало ли что не так сложиться. Небольшое, очень маленькое сомнение у меня всё же было, вот я и старался развеять его этим неожиданным уточняющим вопросом. Если он подтвердиться, то я точно в сорок первом, точно занял место Севы и у меня есть шанс на новую жизнь. Тем более у меня в отличие от Севы были нужные знания и умения. Он-то сюда без особой подготовки попал, а вот я волей-неволей подготовился. Общался-то в основном с фронтовиками, а те меня за своего принимали, всё же в боевых действиях обоих миров мне приходилось участвовать. То есть фронтовики особо ничего не скрывали и охотно отвечали на уточняющие вопросы, так что я был в теме. Да и за тот рейд по тылам немцев меня наградили, так что было, что носить на френче. Всё же я был военнослужащим, ходил в форме. Правда, погоны старлея не перерос, хотя через год мог получить и звёздочки капитана. Да, я был офицером. При первом награждении в Кремле получил звание младшего лейтенанта, остальное получил за работу. Между прочим старлея и орден Красной Звезды я получил за неоценимую помощь в создании прототипа 'Т-55'. Мы его ещё в конце сорок пятого выпустили, потом испытывали на полигоне в Кубинке. Тогда-то меня и наградили, да и квартиру я получил. Уже в сорок шестом эти машины небольшими партиями начали поступать в войска, сразу произведя фурор своей мощью. Конечно, можно было попробовать произвести и другую технику, однако заводы из Германии только начали поступать и монтироваться, и на тех станках, что у нас ещё были, ничего лучше нам было не построить. Я как раз в КБ помогал с созданием 'Т-62' когда и было решено вернуться в наш мир. Я тогда настоял на своём участием, пока жил эти три с половиной года в новом для себя мире, то никак не мог забыть бабушку, а тут так вот получилось, что при переходе попал в третий мир, и передо мной открылась своя личная дорога. Сева смог ею воспользоваться в полной мере, теперь мой шанс на свой квест и я не хотел бы его лишиться. Именно поэтому и поглядывал по сторонам, чтобы меня не застали врасплох как я этих поляков.

М-да, что-то я отвлёкся, хотя ситуация и не была той что к этому располагала. Направив ствол винтовки на более молодого поляка, я снова повторил свой вопрос, на этот раз уже злым голосом, то что мне не отвечают, мне не нравилось:

— Так что, Янек всё ещё ходит в форме лейтенанта Красной Армии?

— Ну ходит, — не хотя ответил молодой.

— Отлично, — я невольно улыбнулся. — Значит так, быстро раздеваемся. Оба. Исподнее тоже снять. Быстрее, меня там бабушка ожидает, а я тут с вами вошкаюсь... Ну?!

Поляки как подорванные стали раздеваться, кидая одежду в одну общую кучу. Не знаю, что их так сподвигло, то ли мой злой вид, то ли оружие, то ли поминание бабушки. Кстати, когда я её вспоминаю, почему-то всегда стоявшую на крыльце и печально смотревшую на меня, такая злость накатывала, что я, возможно, её больше не увижу, что контролировал себя еле-еле. Видимо поляки это прочувствовали, вот и стали быстро раздеваться. С сапогами вышла лишь небольшая заминка, плотно сидели, но и те они сняли. Кстати, если возникнет необходимость, нужно вспоминать о бабашке, чтобы довести себя до кондиции. Злость в нужное время неплохой помощник.

Как только оба поляка замерли, прикрывая руками пах, я задал ещё один уточняющий вопрос:

— Сегодня какая дата?

— Двадцать первое, — мрачно буркнул молодой, тот что с бородой как молчал, так и молчал, лишь с некоторой злостью и ненавистью поглядывал на меня.

— Двадцать первое июня, суббота сорок первого года я полагаю? — и после того как молодой подтверждающе кивнул, добавил. — М-да, ладно будем играть.

Приклад винтовки сильно толкнул меня в плечо, когда прозвучал выстрел и бородатый машинально схватившись за грудь, попадание было точно в сердце стал заваливаться на спину, то молодой на секунду замер в ошеломлении. Правда он быстро пришёл в себя и кинулся было ко мне, но было поздно, я-то как раз и не медлил, рванул к молодому разбив ему прикладом лицо. Можно было отшвырнуть оружие в сторону, всё равно перезарядить мне было нечем, да и не успел бы я, до поляков было метров шесть. А вот сейчас, когда второй поляк, схватившись за пострадавшее место, упал на спину, я аккуратно положил винтовку на траву, достал клинок и ударил его под рёбра прямо в сердце. Хватило одного удара. Выдернув клинок, я быстро осмотрелся и довольно кивнул. Пока всё шло так, как я и спланировал. Сейчас у меня в планах переодеться, изменить внешний вид под аборигена и двинуть к хутору. Можно конечно в него и не заезжать, но зная, что на хуторе явно ячейка местного сопротивления, что сотрудничает с немцами, стоит её обезглавить. Я был в курсе, что старшим на хуторе был агент в одеяниях священнослужителя. Вот его мне и стоит убрать. С остальными как получиться, со слов Севы остальные были простыми боевиками.

Быстро воткнув клинок в землю, стирая кровь, я дополнительно протёр его пучком высохшей травы, после чего вернул в ножны. Первым делом, проверив тела, оба трупы, стал осматривать телегу, сбрасывая излишки сена. Телегу вместе с мерином я решил прибрать, не пешком же путешествовать если мне вполне неплохое транспортное средство досталось, поэтому и проводил ревизию. К сожалению, огнестрельное оружие было только одно, 'берданка', причём в относительно неплохом состоянии, вот патронов к ней всего шесть штук. После перезарядки осталось пять. Между прочим, патроны были снаряжены бездымным порохом, хотя я слышал, что как раз у 'берданок' использовался дымный. Или я ошибаюсь? Вроде нет.

В телеге нашлось два пояса, именно на одном были подсумки с боеприпасом, спичками, и другими нужными вещами. На обоих ножны с клинками. Один неплохой, другой так себе. Лезвие не из самого хорошего металла, если не заботится о ноже быстро ржавчиной покроется, дрянной металл, с раковинами. Теперь понятно, почему оба поляка были не опоясаны, сняли их перед работой. Ещё в телеге было два узелка с пищей, но я оставил еду на потом, нужно уходить с поляны, по пути пока двигаюсь к хутору и поем. Куда ехать сомнений не было, на поляну выходила одна единственная дорога. Было ещё несколько тропинок, но на телеге мне там не проехать, если и проехать, то будет очень тяжело и трудно. Проще по дороге, пока тут обо мне не знают, нужно этим воспользоваться.

Повесив 'берданку' на плечо, она была с ремнём, я подхватил ближайшее тело подмышки и волоком потащил его к опушке, решив замаскировать тела в кустарнике, где провёл ночь. Оба поляка были выше меня, куда тяжелее, но я имел широкий разворот плеч и вполне достаточно сил, чтобы утащить по очереди обоих. Спрятав тела, я скинул комбез, и вместе с поясом утопил его в глубоком бочажке. Он находился недалеко метрах в ста от поляны. Тут вообще была достаточно болотистая местность. Только после этого я с удовольствием почесавшись в ранее недоступных местах, окунулся в воде того же бочажка и побежал обратно.

Голышом, ёжась от утренней прохлады бегом вернувшись на поляну, я замер у кучки одежды. С самой одеждой проблем не было, я отобрал из двух комплектов более чистую рубаху и штаны, и быстро оделся, лишь исподнее не трогал, его нужно постирать, но вот обувь мне не подходила. Стыдно признаться, но размер ноги у меня был небольшой. Сороковой. А вот трофеями сапоги мне достались настоящие 'говнодавы', сорок четвёртого и сорок пятого размера. Делать нечего сапоги хорошие, не бросать же, связал их в одну вязанку и бросил в телегу, ещё пригодятся, сделаны качественно. После этого подхватив исподнее, не забыв связать оставшуюся одежду в один узел и бросить их следом за сапогами, я побежал к тому же бочажку. Мыла у меня не было, так что стирал нательное бельё и портянки чем придётся, глиной и песком. Ничего, полчаса убил, но постирал бельё. Выжав воду, так же бегом вернувшись на поляну, я бросил исподнее на траву, причём так чтобы оно сохло, взял поводья и, перекинув их через голову мерина сел на облучок, после чего щёлкнул поводьями по спине коня, крикнув:

— Пошёл, Трофей!

Мерин неторопливо стронул телегу с места, и направился к опушке, где тёмным туннелем виднелась лесная дорога. Пришлось перед этим развернуть повозку, так как она стояла кормой к дороге. Сам я выглядел как местный. Конечно оба поляка на голову были выше меня, именно из-за небольшого роста я и попал в танковые войска, не только из-за того что имела права тракториста, ну а там работа была такова что мышцы наработал достаточно быстро. Плечи вон раздались, мускулатура появилась. Так что если рубахи подходили обе, то штанины пришлось закатать, чтобы выглядывали босые ноги. Пока так похожу, а вот когда трофеями достанется мужская обувь по размеру, тогда и сменю облик с сельчанина на человека военного времени. Там по ситуации посмотрим. Тут до границы пару шагов, нужно сваливать, а то как бы погранцам на глаза не попасть. Сева вон по счастливой случайности как-то обошёлся без их внимания, надеюсь, и мне повезёт.

Мерин неторопливо переставлял конечностями, да и я его не поторапливал, причём заметив, что направлять его не надо, тот и сам знал дорогу, я отложил поводья, прижав их ляжкой правой ноги, чтобы освободить руки, и подтянув к себе ближайший узелок с провизией, жадно закопался в нём. Что ж, еда была хоть и простая, но сытная, а главное привычная мне. Вполне себе деревенская. Я сразу ухватил горбушу хлеба, трофейным ножом, тем, что был получше срезал себе кусок, взял дольку сала, оно уже было нарезанным и стал с удовольствием завтракать. То, что я перед этим отправил на свет двух неизвестных мне людей, вернее плохо известных, аппетит мне нисколько не отбило. Смертей я видел множество, всё же участник боевых действий обоих миров, так что смерть поляков для меня осталась фоном за спиной. Да и забыл я уже про них. Этим и отличается воевавший человек с простым гражданином, уметь отсечь смерть других людей. Тут главное определить, что они тебе враги, вот и забываются быстро.

Еда была сытной, но не сказать что разнообразной, так что поел я хорошо, даже овощи пришлись к месту. Я это про лук и чеснок, с салом самое то. Запил квасом из стеклянной бутыли, заткнутой пробкой вырезанной из сердцевины капусты, называлась она кочерыжкой. Кстати, у нас в деревне тоже пользовались кочерыжками, хотя жители сельских мест, где были обширные поля, использовали для этого початки кукурузы, но у нас она не росла, так что использовали что было. Квас был ядрёный, в тему, мне он понравился. Осушил треть двухлитровой бутыли, после чего вернул пробку на место, и снова свернул узелок. Второй я только осмотрел и ничего там не трогал, проверял, есть там что скоропортящееся или нет. Кстати, во втором узелке была бутыль с молоком. Да и вообще разница в обоих узелках была заметной. Я поначалу не понял, почему узла с провизией два, если оба поляка с одного хутора, могли всё и в один сложить, вместе же работают, а потом, посмотрев, что в обоих, понял что у одного или язва или гастрит и он на диете. Тогда стало понятно, почему два разных узла и почему разница в провизии.

Позавтракав, я прибрался на телеге и, оставив винтовку лежать с краю, спрыгнув на лесную дорогу и взяв мерина под узду, дальше повёл его сам, прислушиваясь к звукам в лесу. Телега особо не скрипела, было видно, что о ней заботились и смазывали как надо, так что слушать мне никто не мешал. Пока мы так шли, я стал обдумывать, что делать дальше. Ситуация полностью прояснилась, непонятными мне методами и мотивами меня забросило в третий мир, где не было Севы, и других путешественников. Причём в тоже время и место, как и моего знаменитого однофамильца. В первое время после попадания я ещё не знал как на это всё реагировать, но теперь когда ситуация прояснилась, я уже всё решил. Остаюсь. Не буду жить у портала, и пробовать вернуться обратно. Раз мне дали шанс, то нужно воспользоваться им. Одно было ясно, сразу идти к Сталину не стоит. Тут было несколько причин, я был для него никто, к тому же пропустить то веселье что происходили в сорок первом году, мне не хотелось. А вот когда будет у меня имя, а я был уверен что прославлюсь, тогда и будет возможно заявить о себе... Хм, всё то конечно хорошо, однако зная о крупных поражениях наших войск, умолчать об этом я просто не могу. Там же наши парни гибнуть будут, а из-за своего инкогнито я молчать буду? Да не в жизнь. Вот и стояла передо мной проблема, которую я и обдумывал, шагая по лесной дороге и вслушиваясь в лес. До конца обдумать не успел, рассказ Севы снова подтвердился, я услышал далёкий собачий лай. По звуку веселый, собак или кормили или с ними кто-то играл.

Привязав поводья к ветви дерева, что висела у дороги, а то мерин так и тянулся в сторону хутора, я подхватил винтовку и быстро побежал в сторону звука собачьего лая. Ишь как заливаются. Пояс с подсумками и двумя клинками был на мне, так что можно сказать я был во всеоружии. Талия у меня была осиной. Пришлось проделывать новую дырку, иначе пояс спадал, а сейчас ничего, как на меня сделано.

Заметив просвет впереди, пробежать пришлось всего метров пятьдесят, я замедлил бег и, уйдя на опушку, а потом в лес стал красться в сторону хутора. Добравшись до опушки, подобрал подходящее дерево, и мигом взлетев верх, стал осматривать хутор. Что ж, Янек в форме лейтенанта был во дворе, наблюдал за детворой, что играла с собаками, так что последние сомнения отпали. Совсем отпали. Закончив с осмотром, я спустился и побежал обратно к повозке. Прежде чем начать отстрел, а пройти мимо я не хотел, о чём уже говорил, сначала нужно подготовить пути отхода. Дорога, по которой я двигался от поляны, петляла от границы в глубину наших территорий, поэтому чтобы уйти по ней дальше, нужно было пересечь хутор, через который она пробегала, а я этого сделать не мог, не обнаружив себя. Значит, придётся вести повозку через лес, петляя между деревьями. Вот именно этим я и занялся. На то чтобы обойти хутор, у меня ушло чуть больше часа. Но на лесную дорогу выводить повозку я не спешил, напоил коня в ручье и оставил его в лесу, после чего с винтовкой побежал обратно к хутору. Вот там происходили достаточно интересные события.

Забравшись на дерево, я стал свидетелем того как летучий боевой отряд поляков собирался уходить, явно совершать диверсии в наших тылах. В случае с Севой видимо этого не произошло из-за его неожиданного появления, а тут пять поляков сбирались уходить. Причём трое их них были в нашей форме, Янек лейтенант, ещё двое в форме простых красноармейцев. Двое оставшихся были в старой польской форме и, судя по пулемёту, являлись его расчётом.

— Как интересно, — задумчиво пробормотал я, изучая изменившуюся обстановку на территории хутора.

Жители достаточно душевно провожали отряд, было видно, как им желали удачи, скотины такие. Среди хуторян мелькало и чёрное одеяние священнослужителю. Не знаю, был ли он настоящим попом, или ксендзом, точно не скажу что за сан, но играл он неплохо. Честно говоря, то, что я увидел на хуторе, заставило меня поторопиться. Конечно, связываться с подобным боевым отрядом себе дороже, однако отпускать его гулять по нашим тылам хотелось ещё меньше. Кстати, а откуда пулемёт взялся? В рассказах Севы он ни разу не мелькнул.

От опушки до хутора было метров двести, до толпы хуторян, все двести пятьдесят. Подправив прицел, из этого незнакомого оружия стрелять на такую дальность мне ещё не приходилось, и я не знал всех возможностей этой винтовки, так что целится стал качественно. Для прицельной стрельбы, мне не требовалось приближаться ближе, это Сева так себе стрелок, вот я кое-что умею. Естественно выцеливал я агента немцев в одеяниях священнослужителя, именно он и был главной целью, значит начать нужно с него.

Хлопок выстрела достаточно болезненно отдался в ушах, и приклад толкнул в плечо. Однако я уже выбивал использованную гильзу и вставлял в приёмник патрон. Две шутки для быстрой перезарядки были зажаты у меня в зубах. Следующим я решил снять Янека, однако пришлось на ходу менять свои планы. Пулемётчики неожиданно быстро отреагировали на стрельбу. Один из них присел и встал на одно колено, а второй положил ствол пулемёта ему на плечо, кстати, до сих пор не могу понять, что за модель, и открыл огонь. Стрелял он по опушке, видимо дымок моего первого выстрела они не рассмотрели, так что пули впивались в деревья подо мной и по сторонам, но тоже по низу. Вот возьмут чуть выше и всё, писец котёнку. По звуку пулемётчики определили, откуда стреляли, но то, что я на дереве ещё не поняли. Так что в кого я выстрелил следящего, стало понятным.

Первая пуля вошла в живот священнослужителю, отчего он сложился и упал на пыльную землю двора хутора. Целился я в грудь, так что, прикинув траекторию полёта пули из 'берданки' я выстрелил в пулемётчика. Снова пуля полетела не совсем туда, куда я целился. Нет, попадание было отличным, но всё равно разброс был приличным. Целился я в пулемётчика и, хотя попал в него, пуля вошла сначала в голову его помощника, а потом и в живот самого пулемётчика, тот привстал, перезаряжаясь. Кстати, похоже, это был 'Браунинг', магазин явно на двадцать патронов и вставлялся снизу, а не как у 'Брена' сверху.

Снова перезарядившись, я стал искать следующие цели, однако их не было. Хуторяне попрятались, на виду лежали только подстреленные мной. Понимая, что длительная перестрелка будет не в мою пользу, да и свою задачу я выполнил, ксендз лежал в пыли и, судя по агонии уже отходил, я скатился вниз и побежал к повозке. Поставленную перед собой задачу я выполнил, и хотя не удалось достать Янека, положил пулемётчиков, а те были очень неплохими спецами, судя по их действиям.

Со стороны хутора всё ещё доносились беспокоящие выстрелы, но я не обращал на них внимания, местные ещё не поняли, что я уже ушёл. Благополучно добравшись до повозки, я вывел её на дорогу и, спрятав 'берданку' под сеном, туда же сунул и пояс с подсумками, щёлкнул поводьями. В этот раз мерина я не сдерживал, более того ещё и подгонял. Лишь в тех местах, где корни деревьев выползали на дорогу, переходил на шаг, чтобы не разбить колёса, а там где была более-менее нормальная дорога, двигался очень быстро.

Преследования не было, я его так и не заметил, уверен поляки, если не сдёрнули с хутора решив, что их обстреляли пограничники или ещё кто из наших, наверняка ещё только начали выяснять что произошло, так что фора у меня была большая. Пока по следам найдут, куда я на трофейной повозке двинул, я буду очень далеко. Километров через пять лес закончился и начались поля. Вдали виднелась полоска следующего леса, но по-видимому небольшого, весь горизонт он не занимал. Кстати, левее стояла какая-то наша моторизованная часть, виднелись грибки с часовыми. Не танковая, грузовики в основном были, пушки виднелись, стояли открыто, да и какая-никакая бронетехника виднелась из линейки 'БА'. Хотя нет, танки тоже были, по знакомым силуэтам я опознал 'Бт-7'. Хм, судя по оснащению это был разведывательный батальон. Да, похоже, так и есть, судя по штатам сорок первого года, он и есть.

Естественно на опушку я выскочил не галопом, заметив просвет, сперва произвёл разведку и, не обнаружив ничего серьёзного, стал приводить внешность в порядок. На голову надел широкополую шляпу бородача, скинув одежду надел чистое и высохшее исподнее, перепрятал 'берданку'. В общем подготовился. Теперь со стороны я настоящий сельчанин. Убедившись что со стороны я не привлекаю внимание, занял телегу и щёлкнув поводьями двинул дальше уже на повозке, играя роль простого хуторянина. Главное чтобы меня не остановили и не опросили. Спалюсь, местного языка я не знал. Кажется, он суржиком назывался. Хотя это патрулям лучше не попадаться, как раз армейцам на меня плевать было. На секунду задумавшись, я на перекрёстке, где к стоявшей летним лагерем армейской части, сворачивала накатанная дорога, повернул к ним. Нужно было донести некоторую информацию, мало ли.

Добравшись до грибка у выездных ворот, я натянул поводья. Ещё когда я подъезжал часовой вызвал разводящего, так что дежурный уже ожидал у ворот, поэтому, когда я остановился, он сам подошёл ко мне. Сделав пару глотков из бутыли с молоком, я протянул её лейтенанту, вытирая молочные усы на верхней губе. Выдув полбутыли, тот протянул её обратно, и тоже вытерев губы сказал:

— Хорош. Утреннее молочко?

— Вчерашнее, с ледника, — хмыкнул я и, заткнув пробку, убирая бутыль на место, сообщил. — Я тут мимо польского хутора проезжал, выстрелы слышал, потом пулемёт работал, но быстро стих. Что-то ручное, но не ДП точно. Сбегал на разведку, там кто-то обстрелял хуторян, видел лежавшего священника и убитых пулемётчиков. Последние в старой военной польской форме были. Похоже бандиты. Я сразу развернул и рванул обратно по дороге.

— Утром я что-то тебя не видел, — с подозрением сказал лейтенант.

— Ночью проехал. Я сам из-под Брянска, тут дальние родственники живут, после освобождения вот смог вырваться к ним, навестить. А то ведь фактически и не встречались никогда, брат отца тут проживает. Гражданская война нас разделила.

— Да, она многим судьбам поломала. Значит польский хутор?

— Езжайте прямо, никуда не сворачивайте. Кстати, я там видел на хуторе людей в нашей форме, кажется ряженные. Будьте внимательны, товарищ лейтенант.

— Сам служил?

— Финская, Холкин-Гол. Старшина запаса. Танкист я.

— Хм, ясно. Ладно, за информацию спасибо. Вышлю дежурный взвод. Сам откуда? Мы тут недавно встали, ещё всех местных не знаем.

— Русский хутор в шести километрах отсюда, я оттуда. Через пару недель домой. Отпуск заканчивается, так что вернусь обратно. Хотя кажется сегодня постараюсь уехать. Брехают местные, что немцы завтра на рассвете нападут. Я им особо не верю, но мало ли. Домой надо. Всё же призывался я Брянским военкоматом.

— Слухи такие ходят, мы тоже не верим... Ладно, бывай, танкист, — протянул руку лейтенант.

Пожав её, я попрощался с командиром и, развернув повозку, покатил обратно к телеге. Убеждать лейтенанта в том, что война начнётся завтра, я не стал, и так лейтенант немного подозрительно на меня поглядывал, а тут и задержания могло дойти. Обошлось, одним словом. В части звучали команды, зашумели двигателями машины, а когда я на перекрёстке свернул и стал дальше удаляться в наш тыл, территорию части покинуло три набитые бойцами 'полуторки', двигаясь в сопровождении двух бронемашин. Уже неплохо. Скрыть следы боя хуторяне не успеют, да и тела вряд ли спрячут, так что находки будут.

Сделав такую гадость полякам, я довольный катил дальше, размышляя о своих дальнейших планах. Следовать путём Севы я не хотел, я же не лётчик, но одно дело совершить стоит, больно уж Сева переживал что не спас того лётчика, часто вспоминал о нём. Я о том летуне которого сбили над головой Севы а потом местное недоброжелательное население добило летуна вилами. Раз я знал об этом, то нужно поспособствовать тому, чтобы в моей версии такого не произошло. Вот как это сделать я и обдумывал. Ведь двигать по следам Севы, то есть там, где шёл он, я не мог. Значит вполне возможно, я бы сказал, вероятно, этот воздушный бой будет идти далеко в стороне. Соответственно мне требовалось скоростное транспортное средство, чтобы быть на месте приземления одновременно с летуном. Вот как всё это проделать? Надо думать.

Когда расположение советской части скрылось за очередным холмом, и я скатился в низину, то позволил себе улыбнуться. Лейтенанта так заинтересовало моё сообщение, хотя он и старался не подавать виду, что даже про документы у меня забыл спросить, торопыга. В принципе, как я уже говорил, схожий путь как у Севы мне не подходит, у него своё, у меня своё. Он-то со своими способностями полиглота ещё мог сойти за иностранца, под которого так старательно в первое время косил. То под сына полковника ВВС СССР, то под сына эмигрантов, прибывшего из-за границы. Его, конечно, вели, но в принципе он хорош играл. Знал подробности. Мне же это не светит. Кроме русского и матерного русского я ещё знал немецкий. Не сказать что на уровне, но беседу поддержать мог. Мне часто приходилось общаться с немецкими специалистами, их как и заводы во множестве вывезли к нам, так что в языке наблатыкался. За немца никак не сойду, однако допрос проведу без особых проблем.

Так что за иностранца меня не примут, да и понять что я из центральных областей России тоже можно. Не смотря на то, что я из будущего, говор остался тот же, брянский. Специфичные словечки этого края в речи у меня мелькали, и хотя я убрал часть американизма из своей речи, тут помогли специалисты по словесности, сам бы не смог, но всё же интеллигента из меня сделать не смогли. Как я был из рабоче-крестьян, так им и оставался. За это меня, похоже, тоже ценили, как на работе, так и в учёбе. Не сачковал, отдавал учёбе и работе всего себя. Так что как ни крути, придётся, как и лейтенанту, говорить что я из-под Брянска. Правда до моих родных брянских лесов война дойдёт только к осени, так что проверить мои слова труда не составит, однако глухих деревушек на Брянщине тоже хватает, пусть проверяют, это даст мне дополнительное время. Это я так, на всякий случай. Данные я оставлю свои. Анатолия Александровича Суворова. Сейчас мне двадцать пять, значит, по местному времени я родился... М-м-м, в шестнадцатом получается? Ладно, пусть будет. День и месяц рождения оставлю прежний, пятое мая. Со званием пока не определённо. Летёхе я назвался старшиной запаса, им я был в родном мире, а в сорок седьмом уже старлеем. До капитана я ещё не дорос, тут возразить нечего, а вот старлея честно заработал. Так что посмотрим по ситуации.

Машинально подгоняя мерина, я продолжал обдумывать свои дальнейшие шаги. Именно сейчас возводился фундамент того как я буду действовать дальше. Причём обдумывание на управление мерином и контролем за окружающим пространством нисколько не мешало мне, так что я сразу насторожился, когда услышал где-то неподалёку приглушённый хлопок, похожий на пистолетный выстрел и, кажется женский крик. Слева как раз находилась роща, ехал по опушке, это её я принял за лес, так что как только прозвучал хлопок и крик, я сразу свернул на обочину и завёл повозку под деревья. Нужно выяснить что происходит. Да и время немного убью. Сева шёл пешком, и хотя он старался уйти как можно дальше, по моим прикидкам, я его по времени уже должен был обогнать. Вот и решил, воспользовавшись случаем, притормозить.

Быстро накинув, поводья на ветку, зацепив их за сучок и подхватив винтовку с подсумками, рванул вглубь рощи. Времени застёгивать пояс просто не было, поэтому на ходу проверив патрон в патроннике, я убрал в карманы остальные. Осталось всего два патрона в запасе. Бежать пришлось недолго, рядом происходило то действо, звуки которого я слышал. Иначе бы они до меня не донеслись. Буквально в тридцати метрах от опушки по роще пробегала лесная дорога, которая уходила куда-то вглубь леса, с другой стороны уже было видно просвет опушки, где видимо дорога, соединялась с той, по которой ехал я, но генеральская 'эмка' до неё не доехала. Почему генеральская? Так на подножке сидел генерал-лейтенант и получал по обритой голове хорошие тумаки. Крепкий такой красноармеец с пудовыми кулаками использовал голову генерала как грушу, довольно профессионально боксируя. Тот ещё путался закрываться руками, причём тоже с немалым умением, но, похоже, поплыл, уже пропускал некоторые. Фуражка генерала валялась в дорожной пыли рядом с телом убитого водителя. Кстати, я понял, почему пистолетный хлопок был едва слышен. Видимо бандиты, или диверсанты, думаю, тут работают последние, остановили машину генерала, который почему-то ехал без охраны, под видом патруля, и под дулами оружия разоружили водителя и генерала, а так же молодую дивчину в форме военфельдшера. Видимо походно-полевую жену генерала. Молоденьких, похоже, любит? Так вот, водителя почему-то убрали не ножом, а приставив дуло пистолета к груди, спустили курок. Гимнастёрка ещё дымилась на месте выстрела. Всего бандитов было шестеро, все в нашей форме. Один командир, один старший сержант и четыре простых красноармейцев. У старлея, что играл старшего патруля, был орден 'Красной Звезды' на френче. Совсем как у меня.

Вот это всё я окинул быстрым взглядом и, вскинув 'берданку' к плечу сразу произвёл первый выстрел. На момент моего появления, ситуация была такова, бандит в форме старшего сержанта пытался вырубить генерала не самыми популярными методами, он это проделывал под пристальным вниманием 'старлея' и одно из бойцов. Второй наблюдал за окрестностями, но стоял за машиной и меня не заметил, двое других других волокли девушку под деревья, срывая с неё одежду, юбку уже порвали, открывая вид на довольно красивые ноги, сейчас френч рвали, отчего отлетали пуговицы и нательную рубаху. Судя по краснеющей скуле и разбитой губе, та пыталась сопротивляться, но сейчас находилась без сознания, похоже, одним из ударов её вырубили. Тут до всех действующих лиц было от десяти метров до пятнадцати, совсем рядом, так что рассмотрел всё в подробностях.

Первую цель я выбрал не колеблясь. Командир. Нужно сразу обезглавить противника, но не это главное, мне была нужна его форма. Не важно, что фигурами мы не схожи, фурнитура и фуражка тоже пригодятся, ниткой с иголкой я владею, что надо перешью. Тем более ушивать нужно, а это куда проще. Приклад толкнул меня в плечо после выстрела, а голова старлея дёрнулась, но не лопнула как было у того пулемётчика. Пока командир диверсионной группы оседал на дорогу я уже в прыжке ушёл за соседнее дерево и судорожно перезаряжаясь, орал хриплым командным басом:

— Первое отделенье, заходить по левому флангу! — и тут же сменив баз та тенор, но крича в другую сторону, чтобы из-за эха казалось, что идёт перекличка нескольких людей, ответил. — Есть, по левому флангу!..

К этому моменту я успел перезарядиться и, высунув ствол винтовки из-за дерева, не переставая орать команды и отвечать самому же себе, произвёл второй выстрел. Тот старший сержант, что до этого избивал генерала, получив пулю в поясницу, взмахнул руками и упал на противоположной опушке, метрах в десяти в глубине леса. Убежать он успел не так и далеко.

— Хотя одна мразь уйдёт, наряды до демобилизации будете отрабатывать!.. продолжая орать, снова занялся перезарядкой. — Третье отделение правый фланг. Окружить супостата.

— Есть!

— Второе отделение, приготовиться открыть беспокоящий огонь!

Последний выстрел, больше боезапаса не было, я уже делал наугад, диверсанты давно сбежали. Моё неожиданное нападение, а главное спич с командованием им был понят правильно, так что рванули они, только пятки сверкали. Однако двое остались тут, а это вполне неплохой результат. Привстав на колени, я пощупал три свежих отметины от пуль на стволе дерева, значит, не показалось, в ответ тоже звучали выстрелы. Кажется один винтовочный, и два из 'Нагана'. Сержант стрелял, отшатнувшись от генерала, в его руке я видел знакомый силуэт револьвера. Хм, а почему он генерала не добил, был же шанс, или не успел, не до этого под огнём было? но в меня же стрелял? Непонятно. Видимо замешкался. Генерал живой был, я видел, в крови, в грязи, но живой, шевелился.

Выйдя на дорогу, я отшвырнул от себя 'берданку', всё равно к ней патронов не было, следом отправил пояс с пустыми подсумками. Потом замер на секунду, осмотрев ту картину, что сам только что нарисовал и довольно кивнул. Удачно всё получилось, но лучше тут не задерживаться. Первым делом я пробежал мимо машины, с продолжавшим сидеть рядом, он сполз на дорогу, генералом, даже мимо лежавшей на опушке девицы, она пыталась пошевелиться, и подскочил к сержанту. Тот пытался ползти, соответственно был жив, а не отправился в мир мёртвых как его почивший командир. Пуля вошла ему в поясницу, пролетев под вещмешком не зацепив его, но не убила, хотя и нанесла серьёзное ранение.

У сержант обнаружилось на удивление много оружия, 'Наган' он выронил когда падал, и тот остался лежать метрах в двух от его ног, столько он успел проползти, за поясам был заткнут блестящий хромированный 'маузер' причём явно наградной, но без кобуры, а за спиной на ремне находился новенький 'мосинский' карабин. Сняв с диверсанта задравшийся на голову сидор, отстегнул ремень карабина и выдернул его из-под тела раненого, такую же операцию проделав с поясом, имеющим подсумки, не забыв и 'маузер'. Хороший пистолет, революционный. Только эта модель в Союзе не совсем распространена. Модель шестнадцатого года, под парабеллумный патрон, на это намекала красная цифра девять на рукоятке. Не удивлюсь, если он принадлежит генералу, но как этот немецкий 'маузер' оказался у него? Трофей уже после гражданской или подарок? Также я быстро обхлопал бредящего 'сержанта'. По говору или литовец, или из других прибалтийских государств.

Определив, что раненый проблем не доставит, он бредил и уже бойцом не являлся, я с трофеями вернулся на дорогу. 'Наган' тоже был при мне. Более того с сержанта я содрал ещё и сапоги. Мой размер оказался, сороковой. Остальное было запачкано кровью. Разве что ещё пилотку забрал, на будущее запас. Трофеи отнёс к своей лёжке, откуда стрелял, убрав за дерево. После этого, пока девица приняла сидячую позу, не совсем осмысленно оглядываясь, я так же быстро раздел старлея, кстати, у него вещмешка не было, и отнёс форму с сапогами к лёжке. Может трофеи и потом можно было бы забрать, но я постарался обезопасить теперь уже своё имущество, а я его считал именно своим.

Вернувшись на дорогу, я отстегнул от пояса убитого водителя флягу и вылил часть воды на голову генерала, тот уже приходил в себя. Так что я ускорил этот процесс. Присев рядом с ним на корточки я покрутил в руках 'маузер', он точно принадлежал генералу. На заднем сиденье легковушки валялась пустая кобура от него.

— У меня такой же был. Наградной, — сказал я, чтобы начать разговор хоть с чего-то. — Хороший пистолет с точным боем. Трофей с Финской. До сих пор жалею, что лишился его.

— Потерял? — хриплым тоном спросил генерал и присосался к фляжке, что я ему протянул, после чего с кряхтением попытался привстать, но смог сесть на сиденье через распахнутую дверцу только с моей помощью.

— Лишили вместе с наградами им званием по приказу одного командарма. Не по душе ему я пришёлся.

— За что же лишили?

— Слишком напрягал бойцов в изучении боевой техники, уставов, и остального. Мало давал им отдыха, заниматься политинформацией. Нашёлся подлец, который нажаловался на меня в политуправление. Я был не согласен, вот из меня и сделали крайнего. Ещё и политруку врезал. В общем, ушёл со службы старшиной запаса. Недавно совсем, пока в поиске себя. На службе деньги не тратил, к зелёному змию равнодушен, так что скопил средства. На них и живу. Сюда к родне приехал, с Гражданской их не видел. Правда, не помню их, маленький был. Разделила нас та война.

— Сам кем был?

— Стралеем. Танкист, командир тяжёлой роты. Про 'КВ' слышали? Ими и командовал.

— Здесь служил?

— Нет, Киевский военный округ. Честно говоря, после Финской ни разу в отпуске не был. Вот и отдыхаю. Как оказалось зря, это не первая мной встреченная группа диверсантов. В первой я пленного взял, допросил. Говорит из немецкого диверсионного батальона 'Бранденбург', задача захват одного из стратегических мостов. Завтра в три с половиной часа утра они начнут. Сначала артиллерия ударит по заранее разведанным целям, одновременно авиация налетит на наши спящие аэродромы. В общем, застигнут со спящими штанами. Это всё будет завтра. Я тут подумал, решил партизанить буду. Немцы по моим прикидкам легко сомнут приграничные войска, и уйдут дальше...

— Дочка, — очнулся генерал. — Где моя дочка?

— Эта девица в форме военфельдшера? — удивился я, не думал что это дочка, думал сожительница. — Там, на опушке сидит. По виду живая. Сейчас приведу.

Генерал остался сидеть в салоне, он ещё плохо себя чувствовал. Время от времени прикладывался к фляге, пару раз плеснув на темнеющее кровоподтёками лицо, так что сбегал сам.

Присев рядом с девицей, я пару раз щелкнул пальцами перед её лицом. Та не отреагировала.

— Тяжёлый случай, — пробормотал я и широко замахнувшись, отвесил ей хорошую такую оплеуху.

Это уже помогло, взвизгнув, та закрылась руками.

— Пришла в себя? — грубо спросил я. — Давай топай к машине, тебя отец видеть желает.

Быстро осмотревшись, я собрал детали формы. Девица была в исподнем, да и то порванном, поэтому сначала помог ей хоть как-то привести себя в порядок, честно говоря, слабо получилось, после чего придерживая за локоть, подвёл к машине и посадил уже на водительское сиденье. Та правда долго там не просидела, рванула к отцу в объятия и разрыдалась.

— Вы как тут без охраны оказались? — поинтересовался я, заглядывая в салон и вынимая из зажимов карабин, видимо принадлежавший водителю.

— Без охраны выехали. Дочка настояла, торопилась на железнодорожную станцию.

— Так за-за этой тупой овцы боец погиб и вы в эту ситуацию попали? Поня-я-ятно.

— Что?! — взвизгнув, подскочила девица, чуть не с кулаками бросаясь на меня.

— Мадмуазель, — издевательский сказал я, слегка поклонившись. — Если вы не понимаете русского языка, я повторю. Тупая овца, тупая овца. Мнение в ваших умственных способностях я не изменю. Только полная дура могла настоять выехать их расположения без охраны, на территории где вот уже как второй день немецкие диверсанты режут советских военнослужащих. Для примера оглядитесь вокруг.

Пока девица в прострации сползала с генерала на влажную лесную дорогу, я обошёл машину и направился к 'сержанту' что-то тот больно громко стонал от боли, мешал нам. По пути сменил карабин на винтовку 'бердана', подобрав её с дороги, а карабин прислонив к багажнику легковушки, всё равно он не мой. Забирать не буду. В отличие от карабина у винтовки штык имелся. Подойдя, я спокойно воткнул штык ему в грудь, повернул его и, выдернув, посмотрел на начавшие стекленеть водянистые глаза диверсанта. Теперь точно готов. Обернувшись, я обнаружил что генерал стоит, покачиваясь в своей измаранной пылью, грязью и кровью форме, у багажника 'эмки', держа в опущенной руке 'маузер' который я ему вернул, пристально, но несколько устало наблюдал за всеми моими действиями. Вот девицы видно не было, слышно было только как она хлюпает носом. Кстати, вот генерал когда я отчитывал его дочь, мне не возражал, лишь поглаживал её по голове и благодарно мне кивнул. К моему удивлению он понял, что я просто приводил девушку в порядок. Сразу пришла в себя, как я её овцой назвал. Ничего, сейчас выплачется, придёт в себя.

— Это было обязательно? — поинтересовался он, кивнув на 'сержанта'. — Пленный нам бы пригодился.

— От него всё равно никакого толку. Отходил уже, вот и помог, чтобы не мешал своими хрипами и стонами, — ответил я, бросив винтовку рядом с трупом.

— Спокойно ты как-то это сделал.

— А что такого? Мне как-то пришлось на пару с одним бойцом, заряжающим, целую землянку с финнами вырезать. Ножами работали. Патронов к 'Нагану' к тому моменту у меня уже закончились. Восемь человек порешили. Ха, хоть согрелись.

— Танкист и на противника с ножом ходил? — приподнял тот разбитую бровь и поморщился от боли.

— На войне всякое случается. Слышали про сто шестьдесят третью стрелковую дивизию?

— Я сам в том конфликте не участвовал, но некоторые слухи доходили.

— Финны пустили их вглубь своих территории и, окружив, полностью уничтожили. Я поленницы тел на обочинах видел. Страшное зрелище. Так вот, потом командование на деблокаду сто шестьдесят третьей отправило сорок четвёртую стрелковую дивизию. Я тоже в том рейде участвовал, добровольцем был. Только повезло, что шёл арьергарде. Передовые части все были окружены и уничтожены. Мы тоже в ловушку попали. Блокированы были на дороге. Почти сутки держались, пока боеприпасы не закончились. Потом один майор приказал отступать, и повёл колонну по лесу в сторону наших позиций. Пешком, бросив всю технику. Причём целой. Я вот свои танки приказал сжечь, и повёл своих бойцов другой дорогой. Как оказалось не зря. Тот майор вывел едва десять процентов, да и погиб он по пути, снайперы всех командиров по выбивали. Нам же повезло, нашли землянку, финнов вырезали, за их счёт лыжи приобрели, оделись потеплее, фуфайки под комбезами совсем не спасали, чуть не окоченели. Ну а пленный через их секреты вывел нас к своим. В принципе всё. Дальше была рутина войны. Как видите, ножом и штыком я тоже владею... Ладно, что-то мы разговорились. Вы машину водите? Ваша 'эмка' на ходу как я понял, вам следует проехать в ближайшую часть и получить квалифицированную медицинскую помощь.

— Диверсанты не вернуться?

— С какой это радости? Наверняка и сейчас бегут только пятки сверкают. О, кстати, я когда трофеи собирал, заметил одну забавную особенность на награде лже-старлея. Сейчас принесу.

Пока генерал, тяжело переваливаясь, снова занял сиденье, он при этом дочку успел посадить на место водителя, я сбегал к трофеям, и ворохом принёс их к машине. К сожалению, форму взять я не мог, даже обувь принёс. Причина та же. Мало того что найти могут, так ещё обувь немецкая. У нас гвоздями подошва обита круглыми шляпками, а у немцев квадратными. На фига мне так палится? Нет уж, достану где-нибудь советские сапоги своего размера. Да и с формой так же. Остановит патруль, обыщет телегу, хоп-па, а форма командира у тебя откуда? Ещё пристрелят на месте. Они сейчас из-за многочисленных нападений нервные. Когда таскал одежду вот и заметил несоответствие в награде.

Бросив тюки на дорогу рядом с трупами, я оторвал поддельную награду от командирского френча и протянул её генералу.

— Подделка явная. Смотрите. Вместо сапог, ботинки. Есть ещё мелкие не соответствия, но это первое что бросается в глаза.

— Действительно, — изучив подделку, кивнул генерал, и удивлённо замер, разглядывая меня застывшего в стойке слушающего суслика. — Что случилось?

— Слышите звук моторов? Сюда двигаются. Скоро тут наши будут... Хм, мне тут пожалуй делать нечего, так что, товарищ генерал, я ухожу. Вернее убегаю. Мне ещё подготовиться нужно к началу завтрашней войны.

— Подожди! — приказ генерала был таким тоном, что я невольно замер и по строевому развернулся на рефлексах назад, хотя уже успел отбежать на пару метров, тут мне ловить уже было нечего.

С кряхтением, всё же хорошо его побили, генерал дотянулся до кобуры-приклада, лежавшей на сиденье. Вложил в неё своё 'маузер' и протянул мне, захлопнув клапан крышки.

— Подарок. Спасибо парень. Кстати, ты не представился.

— Анатолий Суворов, товарищ генерал-лейтенант.

— Генерал-лейтенант Смирнов Андрей Кириллович.

— Приятно познакомиться товарищ генерал, хотя и жаль что в таких условия. А за подарок спасибо, постараюсь сберечь.

Перекинув ремешок через голову, тот был длинноват, кобура в районе колена билась, генерал был выше меня, я подбежал к сложенному оружию бандитов, забрал карабин, на который был намотан ремень с патронташем и ремень с кобурой лже-старлея, после чего побежал дальше, придерживая сидор. Вещмешок 'сержант' я прихватил. Успел едва-едва, даже заметил, как из-за поворота лесной дороги показалась морда 'Зиса'. Добежав до телеги и свалив на корму все трофеи, замаскировав их свежим сеном, я быстро вывел повозку на дорогу и заторопился отъехать подальше, миновав перекресток, куда выходила лесная дорога.

Отъехал не так и далеко. Конечно, жаль, что не удалось узнать, откуда ехал генерал, да и почему оказался тут, не всё удалось прояснить, но спас, помог, уже хорошо. Такими 'маузерами' не разбрасываются, так что подарок памятный. Я действительно постараюсь его сохранить. Пока катил по дороге, удаляясь от небольшого леса, где и произошло то действо невольным участником которого я стал, всё пытался понять, откуда мне знакомо ФИО этого генерала. Кажется, один из фронтовиков рассказывал про него. Из тех немногочисленных фронтовиков, единиц, кто пережил сорок первый год. Правда служил он на территории Украины, и воевал там же. Получается Смирнов тоже из Киевского военного округа? А тут что делает? К дочке приехал? Вполне возможно. Хотя чего гадать, так можно до любой версии додумать. Правда, фронтовик рассказывал о Смирнове для примера, без подробностей. Мол:

'... разные генералы у нас в начале войны были, а взять того же Смирнова для примера, ему самолёт предлагали для эвакуации, а он отказался и погиб со своими войсками. Вот это настоящий генерал...'

Надеюсь, что в этой истории генералу всё же повезёт. Чуть-чуть, но историю я изменил. Интересно в моём родном мире, кто спас генерала? Да и вообще попадал ли он в лапы диверсантов? В каждом мире история может плыть по своему течению.

Заметив, как слева блеснуло серебром вода, я свернул туда. Вынуждено. Мерина немного загнал, отдых ему требовался, напоить, да и обиходить пора наступила. Заодно на свежей зелёной травке попасётся. Обращаться с лошадьми я умел, всё же вырос в деревне. Родители, когда были живы, на всё лето меня к бабушке отправляли, так что знал что делать, помогал соседу-егерю. Распряг, немного поводил уморённого коня, чтобы тот дыхание восстановил, и когда он остыл, завёл в воду дав напиться, заодно стал намывать щёткой. Я её в телеге нашёл, когда трофеи перепрятывал. Старая, видимо для переделки взяли, щетины почти нет, но мне хватило помыть коня. Потом вывел его на берег и, стреножив, пустил пастись. Сам покупался и, выбравшись на берег, хорошо так пообедал, фактически добив остатки продовольствия. Больше хранить было нельзя, испортятся. В обе опустевшие бутыли я налил речной воды, на этом всё. Ах да, стоило помянуть про 'Наган', я его не забрал, оказалось это личное оружие дочки генерала. Пришлось вернуть вместе с кобурой. Кобуру с ремнём нашёл за машиной, где диверсанты девицу схватили и лапали раздевая. Это я предполагаю, сам не видел. Вот формы её оценил, очень красивая фигурка, и грудки просто восхитительные. Сейчас вспоминая улыбаюсь, а тогда почти и внимания не обратил, не до того было.

У небольшой речушки я пробыл часа два и после полудни, снова запряг мерина и двинул дальше. Отъехал километров на пять и встал на ночёвку, дальше ехать я смысла не видел. Не думаю, что Сева за день прошёл большее расстояние. Петлять петлял, но по дальности вряд ли.

Поужинал я консервами и почти свежей буханкой хлеба. Всё не резал, полбуханки хватило. Организм у меня растущий, молодой, так что всю банку схомячил. Продовольствие нашлось в вещмешке диверсанта. Я только вечером когда нашёл неплохое место для ночёвки, осмотрел все трофеи. Ну карабин понятно, к нему в подсумках было шестьдесят патронов, да в гранатной сумке две наши 'РГД-33'. В кобуре лже-старлея, обычный на вид 'ТТ', даже запасной магазин в кармашке был в наличии. Больше из оружия ничего не было, разве что холодное. У обоих убитых диверсантов в сапогах были небольшие клинки с маленькими рукоятками, но длинными и тонкими лезвиями. Стилеты чтобы незаметно убивать. Ещё была финка за голенищем второго сапога у 'сержанта'. Это всё. В самом вещмешке, когда я развязал завязки, обнаружились пачки патронов для карабина, порядка сотни штук. Точный подсчёт показал, что было сто двадцать патронов. Шесть гранат имелось, четыре классические 'лимонки' и две 'РГД-33'. Тут же я нашёл четыре осколочных рубашки для 'тридцать третьих'. Те две, что находились в гранатной сумке, этих рубашке не имели. Исправил ситуацию. Конечно удивляло, откуда у противника наши гранаты, но стоит ли гадать? Были гранаты, теперь они у меня.

Помимо запасной нательной рубахи, ещё были портянки, две банки консервов, тоже советских, палка колбасы, сырокопчёной, ещё не тронутой, ну и буханка ржаного хлеба. Отдельно лежал свернутый бикфордов шнур, но взрывчатки не имелось. Термосов не было, разве что фляга с ремня 'сержанта'. Но я её не отстёгивал, лишь воду сменил на свежую. Это все, что было в вещмешке. Может у диверсантов ещё что было ценное, но скорее всего их унесли выжившие, лишив меня дополнительный трофеев. Как бы то ни было, я вскрыл одну банку консервов, нарезал хлеба и колбасы. После чего поужинал. Я лишь об одном жалел, не взял трофеями хоть какой-то завалящий котелок. Не попадалось пока такой посуды.

После ужина почистил всё оружие, без смазки удалось только протереть. 'Маузер' действительно имел патроны от парабеллума. Правда был всего один магазин на десять патронов, и всё. После обихода орудия, я забрался на телегу и спокойно уснул. Быстро, день тяжёлый был.

Проснулся я от гула многочисленных авиационных моторов, что звучали в уже светлеющем небе. Всё правильно, так и должно быть. Выкопавшись из соломы, я скинул с себя вторую рубаху, которой укрывался как одеялом и, потянувшись, сладко зевая, стал осматривать светлеющее небо. Самолётов хватало. Они не шли ордой, летели где по двенадцать штук, где девятками, а где вообще тройками. Видимо у каждой группы были свои задания, вот они их и выполняли, двигаясь по своим маршрутам обособленно. Всего в пределах прямой видимости я наблюдал порядка шестидесяти бомбовозов разных моделей и типов. Сюда стоит включить и немецкие истребители, их тоже хватало, с десяток точно было. Дальше вроде тоже летели немцы, но у лже-старлея бинокля не оказалось, так что я не имел этого ценного оптического прибора, и точно сказать не могу. Но думаю всё же немцы.

Выскочив из телеги и сделав пару разминочных движений, я быстро разбудил мерина, тот спал стоя, опустив голову, ничуть не реагируя на события вокруг. Запрягать не стал, тут другое требовалось, опоясался ремнём, закинул карабин за спину, поправил ремень и, вскочив на спину мерина, ударил голыми пятками ему по бокам. К одной из групп бомбовозов километра в трёх от меня уже приближались 'ишачки', много несколько десятков, значит всё в порядке, я там где и хотел. Промахнулся не так и далеко.

Выскочив на дорогу, я натянул поводья, пристально отслеживая бои что шли в небе. Изредка я осматривался вокруг, не хотел, чтобы меня застали врасплох с разинутым ртом. Так что двух местных сельчан, что стояли с косами на дороге метрах в трёхстах от меня, рассмотрел хорошо. Они тоже наблюдали за боем что разразился в голубом небе.

— Оп-па, а не те ли это самые пшеки что добили раненого лётчика? — пробормотал я. — Хотя чего гадать?

Сняв карабин, ремень у меня через голову был перекинут, пришлось снимать так же. Поправив прицел, я прицелился и первым же выстрелом поразил одного из сельчан, отчего тот сразу же свалился на обочину дороги, выронив косу. Мерин подо мной заволновался от хлопка выстрела и пошёл боком, так что пока я перезаряжался и успокаивал его, второй успел смыться. Сбежал вглубь леса. Ударив пятками в бока коня, я неторопливо направил его в сторону убитого поляка, поглядывая на небо. Всё происходило так, как и рассказывал Сева. От общей свалки отделился один 'ишачок' и атаковал четвёрку 'мессеров' что шли на помощь своим. Никого не сбил, но продержался против четверых почти целую минуту. Часы наручные у меня были, трофей с лже-старлея, так что отслеживал время.

Наконец в небе распустился парашют летуна, которого я ждал, но вот на него начали заходить, явно собираясь расстрелять в воздухе, но им помешали другие советские истребители, даже подбили одного немца. Тот со снижением и дымным хвостом пошёл в сторону своих войск. Наш лётчик опускался благополучно, фактически на меня, так как я уже добрался до убитого поляка. Выстрел был хорош, точно в грудь. Даже не мучился.

Рядом с убитым лежало две косы, два узелка с едой и точильный камень. Вот вил не было, видимо их унёс тот второй. Привязав мерина к стволу дерева на опушке, я направился в сторону возможной посадки. Определил, где он завис по треску ветвей и ломающихся веток. Мат подсказал, что я на верном пути.

— Здорова, братуха! — громко поздоровался я, выходя к пяточку, где и висел на стропах, запутавшись в ветвях, знакомый по рассказам летчик.

У него действительно плетью висела одна рука и свободной он старался освободить стропы. Тут до земли было с пару метров, спрыгнуть не высоко. Мой окрик заставил его замереть и настороженно посмотреть на меня. Дотянуться свободной рукой до кобуры он не мог, а правая висела плетью, как я уже говорил.

— Старший лейтенант Соломин Эдуард, отчество не помню? — уточнил я. — Сто шестнадцатый ИАП?

Тот аж глаза на меня вытаращил.

— Он самый. Откуда узнал?

— Слухами земля полниться. Хорошо завис. Ладно, отстегивай ремни, я тебя поймаю. Давай, не дрейфь, свои.

К чести старлея медлить он не стал и стал по одному отстёгивать ремни, пока не освободился от сбруи парашюта. Я его поймал и помог не упасть, после чего повёл к опушке, придерживая с боку.

— Этот откуда? — кивком тот показал на тело поляка лежавшего на обочине, после чего я помог ему сесть, облокотив о ствол дерева, и дал напиться из фляги, осматривая повреждённую руку.

— Местный бандит. Пришлось подстрелить, иначе они бы тебя прямо там добили. Жаль второй ушёл... хм, понятно, — пробормотал я, и резко дёрнул руку вниз, у лётчика оказался банальный вывих.

Вскрикнув, и яростно вымаравшись, я Соломина не предупреждал, тот стал потирать больное плечо, пока я из платка, оставшегося от узелка с продовольствием, он у меня в кармане хранился, сооружал косынку. После этого надел её на шею лётчика и помог убрать в неё руку, предупредив:

— Пару дней старайся рукой не пользоваться, чтобы потом осложнений не было.

— Хорошо.

— Давай я перекину пистолет из кобуры тебе за пояс, чтобы левой рукой пользоваться можно было, а то ты фактически безоружный.

— Тоже дело, — легко согласился тот.

Достав из кобуры 'ТТ' я привёл его к бою и подал лейтенанту в левую руку, тот сам заткнул пистолет за ремень, как ему было удобно, а запасной магазин убрал в карман галифе.

— Ты меня откуда-то знаешь, а я тебя впервые вижу. Может, представишься?

— Анатолий Суворов. В прошлом, как и ты был старлеем. Только танкистом. Сейчас старшина запаса. Объяснять не буду как так получилось, долгая история, а нам отсюда уходить нужно.

— Мне бы в часть поскорее вернутся.

— В этом я тебе помочь смогу. Мне трофеем повозка досталась. Она тут, в паре километрах у места моей ночёвки стоит. Доберёмся, забирай, владей, мне она уже не пригодится.

— Почему?

— Я же танкист. Подберу себе что-нибудь. Тут скоро много будет брошено битой и сломанной техники.

— Воевал?

— Финская, Халкин-Гол.

— Понятно, опытный значит.

Старлей встал и, баюкая руку, с интересом смотрел как я, обыскиваю труп поляка, а потом подбираю узелки с продовольствием. Заглянув внутрь одного, я выудил бутыль с молоком, и мы напились свежего напитка прямо из горлышка. Всё выпили, стресс сказывался, пить постоянно хотелось. Вернув свою фляжку на место, я помог Соломину усесться на широкую спину мерина, подал ему узелки, чтобы он придерживал их одной рукой и повёл коня за узду в сторону своего лагеря. Думаю, если бы Сева узнал что я смог спасти Соломина, он бы только порадовался. Но на этом всё, дальше я просто не смогу идти по следам Севы. Да и смысла в этом не видел, если до Соломина я смог повторить маршрут Севы, то дальше без шансов. С этой минуты дальше у меня был свой путь.

Пока мы двигались, я рассказал свою отредактированную версию, как тут оказался, как с бандитами схлестнулся, заимев повозку. Ну и как генерала спас. Подаренного 'маузера' тут не было, но я пообещал его показать, когда доберёмся до лагеря. Один раз лишь я прервался, когда мы сошли на обочину чтобы пропустить моторизованную часть. Не меньше потрёпанного батальона прошло. Было шесть танков, несколько бронеавтомобилей, остальные двигались на грузовиках. Крепкая такая на вид часть. Когда свернули с дороги к моему лагерю, уже чисто танковые подразделения пошли, поднимая большие клубы пыли, но нас это уже не волновало, мы были в стороне.

Вытащив из кустов спрятанный вещмешок, я показал подарок, что произвело на старлея впечатление, после этого мы позавтракали, так как оба не успели сегодня это сделать. Потом я разделил припасы на две части, запряг мерина, после чего мы с Эдиком, как он просил меня называть, расстались. Тот поехал в тыл навстречу двигающимся подразделениям РККА, а я остался в лагере. При мне был один только сидор. Да, внутри находился ремень с кобурой с 'ТТ' внутри, да кобура с 'маузером' но карабин я отдал Эдику, вместе с подсумками. Вот гранаты не отдал, только патронами поделился. Так что со стороны я напоминал обычного не опоясанного и босого сельчанина. Кстати, обувь убитого поляка мне тоже не подошла, сорок третий размер. Вот у Эдика были сапоги сорок первого размера, но они ему самому были нужны.

Когда повозка, где покачивался правящий левой рукой Эдик, скрылась за неровностями поверхности земли, тот за холм уехал, я поправил сидор и побежал в сторону леса. Пока мне тут ловить нечего, стоит поискать укромную берлогу и укрыться. Уходить в тыл я не хотел, а раз собирался повоевать с немцами, то стоит хотя бы дождаться их появления.

Не знаю, может мне повезло, но когда я добежал до леса, именно того на опушке которого и подобрал Соломина, на моих глазах из колонны выкатился теряя ход танк, и замер тёмной глыбой в тени деревьев. Это был 'Бт-2', с тридцатисемимиллиметровой пушкой в башне. Эти танки были в основной массе пулемётными, а не пушечные как считалось. У нас на полигоне в Кубинке они тоже были, но пулемётные. В колонне были в основном 'бэтэшки' хотя там и мелькали туши 'двадцать восьмых'. Эти танки интереса для меня не представляли, хотя в умелых руках и они очень грозная сила. Жаль наши военачальники просто не представляли себе всех возможностей этих машин и губили их в атаках и контратаках. Меня интересовали 'тридцатьчетвёрки' и 'КВ', но их в колонне не было.

Наблюдая как боевой отсек покинуло трое танкистов в синих комбезах и чёрных шлемофонах, я пожал плечами, и направившись к ним, пробормотал:

— Почему бы и нет?

Обойдя куст орешника, я сбежал по двухметровому глиняному склону на обочину и, морщась от клубов пыли, выхлопных газов и производимого шума направился дальше к вставшей машине.

— Здорова, парни. Поломались?

Встретив три внимательных изучающих взгляда, я только открыто улыбнулся, с интересом разглядывая танкистов. Комбезы меня только позабавили, особенно клапаны на пятой точке. Шлемофоны непривычного вида, уродцы какие-то без ларингофона. Похоже, для переговоров использовались микрофоны, они были на проводах. Схожие комбезы на Кубинке использовались, отрицать не буду, сам в таком щеголял по полигону или в боевых отсеках машин, проводя испытания, однако именно такие шлемофоны я не застал. У нас уже были нормальные, с ушками, чтобы застёгивать под подбородком.

— Поломались, — согласился командир.

Кто из них был командиром, выяснить не представляло труда. У него у одного была кобура на пояснице, да и поведение на него показывало. Двое других слушали именно его. При этом все трое были сержанты, я петлицы видел в расстёгнутых воротах.

— Серьёзно? Может помочь чем?

— Серьёзно. Движок и так был изношен, а тут клина дал.

— Тогда только на замену, — согласился я.

Один из танкистов, как я понял мехвод, полез в танк и, достав ремень с кобурой, опоясался. Второй боец достал из боевого отсека не только карабин, но и пулемёт с запасом дисков, а так же вещмешки. Похоже, парни оставаться тут не собирались.

— Уходите?

— Нет, машину не бросим, на опушке устроимся, ремлетучку подождём, она позади колонны плетётся.... Вася, сошки не забудь.

— Командир, — тронул я сержанта за рукав комбеза. — Летучку можете и не дождаться. Тормозни кого-нибудь, пусть отбуксируют тебя под деревья, там замаскируешь машину. От опушки открывается отличный вид на дорогу. Если появиться колонна противника, подобьёшь первую машину и ту, что вывернет из-за поворота. Запрёшь их, с одной стороны крутой склон холма, на своих двоих не поднимешься, с другой заболоченный луг. Позиция идеальная, деваться им некуда.

— Я смотрю, разбираешься. Воевал?

— В Финскую немецкие танки жёг, немцы их испытывали в боевых условиях. Они так же и в Испании делали, только на Финской куда в меньших количествах, — нехотя кивнул я. — Тоже танкистом был, в запасе сейчас. Запомни сержант, бей в борт или по гусеницам. Снаряди в диски пулемёта побольше зажигательных патронов. У немецких машин запас хода небольшой, топливо они на броне возят, а оно авиационное. Легко воспламеняемое. Простой боец из винтовки так легко сможет сжечь танк. Запомни это.

— Спасибо за совет, — кивнул тот и побежал вдоль колонны, махая руками. Видимо увидел что-то интересное. Ну а я незаметно для танкистов, что всё ещё возились с танком, доставая дополнительные диски к пулемётам, ушёл на опушку и скрылся в лесу. Делать мне больше тут было нечего.

Осторожно шагая, поглядывая, куда становиться моя босая стопа, пропороть её можно без проблем, лучше поберечься, я продолжил углубляться в лес. Двигался долго, почти километр, пока не понял что лес крупный. Тут снова пожалеешь, что у того лже-старлея не было не только бинокля, но даже планшета с картой. Что за нищие диверсанты мне попались?

Так вот отойдя от опушки на полтора километра, я нашёл неплохой ельник и, достав нож, стал рубить лапник. Тут у меня будет лагерь. Двигаться дальше мне смысла не было. Немцы сейчас рванут к Минску и как не торопись пешком мне за ними не угнаться, можно и на технике, и даже возможно повезёт прорваться к своим, но вот это как-то не хотелось. Были причины. Я их уже озвучивал. Не хотел, как другие бедолаги погибнуть из-за идиотских приказов ничего не умеющих и не знающих командиров. Я-то историю знаю, выжить танкисту в огненном лете сорок первого нереально трудно, а я не такой везучий, чтобы наедятся, что мне повезёт выжить, да и вообще попасть под командование опытного и адекватного командира. Соответственно что? Нужно сделать так, чтобы командиров надо мной не было.

Время подумать у меня было и я принял вот какой план. Чтобы не произошло большей части трагедий и поражений Красной Армии в сорок первом, нужно иметь связь с правительством Советского Союза. Тут вот Сева зря это не сделал. Я вот решил устроить эту в обязательном порядке одностороннюю связь, чтобы на меня не вышли. То, что выйдут это понятно, но мне важно было, чтобы не сразу и не скоро. Глядишь, до сорок второго продержусь. Но это я уже размечтался.

Так вот, связь буду держать с помощью писем, где описываются ближайшие поражения РККА. Стоял вопрос кому отправлять, как и через кого. Кому нужно думать. Берия излишне подозрителен, пока поверит и примет меры упустит все возможности. Армейцам? Да они своей разведке не верили, иначе немцев бы встретили не со спущенными штанами. Сталин замкнул всё на себя и найти в его окружении адекватную личность очень сложно, к тому же я его в достаточной степени уважал и ценил, чтобы понять, отправлять нужно ему и только ему. Именно Сталин когда проверит информацию, может принять требуемые меры по недопущению потерь. Самый страшный из них Киевский котёл, но и до этого сражений проигранных нами хватало.

Естественно актуальной эта информацию будет, пока история не изменится, но я и собираюсь её изменить и воевать дальше уже наудачу. Насчёт пересылки, то можно обычной почтой в Москву, Кремль, товарищу Иванову. Как это не смешно звучит, но такой способ один из самых надежных. Я не про то, что письмо может затеряться в пути, почтальон потеряет, или ещё что, но по прибытию в Кремль, оно обязательно окажется на столе у Сталина. Я это тему точно знаю. Один генерал так обратился через голову начальства, в результате он стал генерал-лейтенантом, комкором, а вот его начальству не поздоровалось, да и старые грешки вспомнились. Ушли на дивизии с корпусов и армий, с понижениями. Вот примерно так, а дальше будем играть. Курьеры будут разными людьми. Главное сделать всё нужно так, чтобы они потом на меня не навели. Вот только как отправлять такие письма, если я буду находиться в тылах наступающего Вермахта? Нужно подумать. Есть пара идей, следует их развить.

Это по информации, которую я просто не могу не передать руководству страны. В одиночку, как это пытался сделать Сева, историю я не заменю, тут помощь нужна. Теперь стоит подумать по моему вживлению в этот мир. Общаясь с братьями-фронтовиками, я немало наслушался об их танковых рейдах по тылам отступающих немецких войск. Тут ситуация немного другая, но само дело схожее. Если у меня нет желания погибнуть в бесплодных атаках на окопавшегося противника, то почему бы мне с нуля не собрать такой механизированный отряд и не возглавить его? Думаю из всех командиров-танкистов, такими знаниями обладаю один я. Теория, практики было мизер, но всё же знания имеются, голова у меня вполне светлая, соответственно командование я вполне потяну. Пока сам не попробую, не узнаю. То есть когда немцы уйдут дальше к Минску я вполне смогу тут развернуться с дивизиями второй волны, крутясь вокруг них. Тут стоит вопрос в том же, собрать отряд. Это самое сложное. Про технику я не говорю, тут я как раз проблем не видел. Зачем её собирать по обочинам, если можно навестить сборочный пункт немецких трофейщиков? Они сами всё что нужно соберут, а дальше следует отобрать то что нам пригодится. Мне вот как будущему инженеру, очень немецкие подвижные ремонтные мастерские нравятся. Пару машин бы я уволок. Вот примерно такие планы на ближайший месяц, как они дальше пойдут, посмотрим по ситуации, всё же обычно планы заканчиваются, когда происходит первый выстрел. Я опытный, я знаю. Как оказалось, я как будто в воду смотрел, но узнал об этом достаточно поздно.

Закончив обустраивать лагерь, пообедал, время было одиннадцатый час, рановато, но я что-то проголодался. В это время, когда я закончил, где-то неподалёку немецкие бомбардировщики разбомбили нашу колонну на марше. Как я догадался? Простая логика. Пару раз надо мной мелькали силуэты двухмоторных бомбардировщиков. Я чувствовал сотрясение почвы, да и разрывы бомб слышал тоже, хотя лес частично и гасил их. Вокруг ничего серьёзного не было, соответственно бомбили колонну на марше. Всё логично.

Мне даже стало интересно, всё правильно я предположил или нет, поэтому решил проверить. Собравшись и замаскировав лагерь, направился в ту сторону, откуда доносилась бомбёжка. Шёл я не только из-за любопытства, но и по меркантильным целям. Как это и нехорошо осознавать, но мне нужна обувь, форма и оружие, а погибшие на дороге точно должны быть. Вот такой вот я плохой. Там наши погибли, а я думаю, что смогу найти на месте бомбёжки. Уже перехожу на военные рельсы, но тут по-другому никак, всё равно когда-то начинать подготавливаться нужно.

Когда впереди показался просвет, я стал уже идти осторожно. Всё так же поглядывая вокруг. Шуму на дороге хватало, шла очередная колонна, по обочине топали уставшие стрелковые колонны, солнце так и играло на штыках, но и техника шла. В основном грузовики, видимо снаряды везли, или что другое. Не людей точно. Осмотр дороги показал, что я всё же не ошибся. Стервятникам Люфтваффе в этот раз попалась жирная цель, танковая колонна. Да ещё ладно бы из старых лёгких, на обочине застыли огромными махинами два 'КВ-1', башня одного сползла на корму. Второй на вид был целым. Да и далековато до него было, чтобы определить это с точностью, с полукилометра точно. Ещё от одного остались одни куски металла и воронка, видимо было прямое попадание усугублённое детонацией боезапаса. В стороне застыло две 'тридцатьчетвёрки', продолжая пачкать небо дымными столбами. Ещё у одной большой воронки лежала на боку третья, четвертая и пятая сползли в эту самую воронку. Только кормы машин виднелись и часть башен. Видимо танки были серьёзно повреждены их бросили. Это ещё не всё, воронок на поле и на самой дороге, да и вокруг хватало, так что повреждены и горели так же грузовики и даже несколько бронеавтомобилей. Однако налёт не нанёс сильного ущерба. Думаю, колонна проходила этот участок на максимальной скорости, обходя возникающие воронки, и объезжаю подбитые танки. То есть немцам было трудно бомбить. Поле было изрезано гусеницами танков и следами колёс машин. Кто-то подал отличную идею броситься врассыпную и командиры подразделений ею воспользовались. Это хорошо.

На дороге ходило с три десятка красноармейцев, было четверо в комбезах танкистов, на это шлемофоны намекали. Они собирали убитых, складывая их на обочине. Длинная шеренга надо сказать получилась. Сотни там не было, но с пять десятков насчитать можно было. Тут не считаются те кто исчез при прямых попаданиях, вот они навсегда останутся в списках пропавших без вести.

Приметив, что рядом в кустах что-то поблёскивает на солнце, я убедился, что на меня никто не смотрит и скатился с косогора. На опушке почти сразу вниз был обрыв, а внизу густые заросли кустарника. За ними уже дорога. За дорогой вот болотистый луг. Кстати, 'бэтэшка' с дороги пропала, я не сразу её рассмотрел замаскированную на опушке. Правда вокруг никого не было, да и башенный люк был открыт. Нужно на обратном пути посмотреть, есть кто там или нет.

Сверкал, как оказалось, разбитый кусок стекла в расстрелянной с воздуха 'эмке'. Именно расстрелянной. Не смотря на то, что машину пятнали явно осколочные отверстия, но их было куда меньше чем пулевых. Да и в крыше их также имелось несколько. Кстати, осколочные отверстия были мелкими, видимо от небольшой бомбы, предположу сброшенной с 'мессера', тот потом и добил явно генеральскую машину. А бомба точно легла у левого борта, с этой стороны острые края повреждений были внутрь, а с другой стороны наружу. Кстати, а кто внутри?

Подкравшись к машине, это я осторожничал, не смотря на то, что легковушка проложила просеку в кустарнике, спасаясь от обстрела с воздуха, с дороги нас не было видно, видимо, поэтому машину пока ещё и не обнаружили. В самой машине было четверо, все мертвы. Водитель в звании ефрейтора, лейтенант сидел рядом. На заднем сиденье находилось два майора. Один танкист, другой майор интендантской службы, то есть интендант второго ранга, если на местные реалия перевести. Кстати, нужно будет достать методичку по знакам различия, что сейчас приняты. Я больше специализировался на тех, когда уже ввели погоны. Не скажу что плаваю, но иногда теряюсь, так что требуется освежить память.

Больше всего меня заинтересовал танкист. Фигура один в один как у меня. В плечах точно, а сейчас нужно выяснить по росту. Открыв дверцу, я подхватил командира, он начал заваливаться на меня и осторожно вынес его наружу, положив на траву, как будто боялся потревожить раны. Как раз этот майор не сильно пострадал, но всё равно форма была вся в крови. Ростом мы тоже были схоже, я даже расстроенно зашипел, что форма была попорчена. Обувь вот по размеру не подходила, так что я вытащил тела остальных погибших, сложив их рядком, достал и стал изучать документы. Если интендант, его помощник техник-интендант второго ранга и водитель были из одной части, то танкист вообще из Киевского военного округа. Что-то тут часто встречаются командиры с Украины, даже странно. Про себя я не говорю, легенду генералу выложил, а тут кроме генерала мне ещё и майор с Украины встретился. Даже командировочное предписание было. Не отдыхал он, по службе тут появился. Остаётся только гадать как он в этой 'эмке' с интендантами оказался.

Первым делом я не сбором документов занялся, а осмотрел обувь всех четверых погибших. Снова нехорошо так говорить, но к счастью подходящий размер нашёлся. Не совсем мой, сорок первый, но если хорошо намотать портянки, то вполне подойдёт. Сапоги были на вид новые, малоношеные, видимо лейтенант недавно получил их со склада. Служебная обувь, пошитая в мастерской, не индивидуального пошива как у его командира. Вот у того роскошные сапоги были, шил мастер своего дела. Жаль у меня не сорок пятый, точно прихватил бы.

Сняв обувь, я замер, прислушиваясь. Мне показалось, неподалёку хрустнула ветка. Автоколонна прошла, стало тише, слышался лишь многочисленный шум движения стрелков. Если меня тут в мародёрстве уличат, даже слушать не будут, пристрелят, так что я действительно старался быть внимателен, и тот хруст уловил. Оставив сапоги вместе с портянками у переднего колеса машины со стороны пассажира, я вооружился пистолетом, достал из кобуры интенданта, сюда я шёл с одним ножом, и скользнул в сторону источника шума. Нужно провести разведку. Кустарник не лес, но мне удалось найти источник шума. Всё оказалось просто, бойца из колонны, что шла по дороге, прихватило, и тот сидел в позе атакующего орла, сняв шаровары и прислонив к ветвям винтовку. Повезло, углубись он ещё метров на десять, мог рассмотреть меня. Однако теперь вернувшись, следует производить как можно меньше шума, чтобы тот меня не заметил и не проверил, кто это там шумит.

То, что просеку можно обнаружить с дороги, я уже не опасался, посмотрел, как перепуганный и возможно уже смертельно раненый водитель загнал машину в кустарник. Думаю, это произошло, когда он уже был мёртвый. Извлекая тело водителя из салона, я едва смог разжать судорожно сжатые на баранке пальцы. В предсмертной судороге. Так вот, машина не с дороги рванула в кустарник, а скатилась на обочину, чуть не врезавшись в косогор у опушки леса, и помчалась вдоль него, пока не углубилась в лес, ломая тонкие деревца и ветви. Обнаружить можно, но трудно. Кстати, осматривая просеку, я на свежей земле, тут 'эмка' куст вывернула из земли, обнаружил нечёткий след сапога. Это что, значит, похоронная команда о машине знает, но пока им не до убитых? Странно, командиров должны в первую очередь вынести для захоронения.

Я уже собрался уходить, боец всё кряхтел на своём месте, когда вдруг заметил боковым зрением движение. Слегка скосив взгляд, стараясь замереть, я не сразу рассмотрел двух мужчин, что лежали на опушке кустарника. Один из них рассматривал дорогу в бинокль, другой контролировал бойца, которой их не замечал. Оба были в нашей командирской форме, в фуражках. Того что наблюдал за бойцом я и рассмотрел, это он повернул голову в его сторону, вот движение я и уловил. А второго не сразу, кустарник скрывал, вот сделал шаг в сторону и второго углядеть смог, в переплетении ветвей кустарника. Да и листья создавали дополнительную маскировку. Меня они не заметили, тут повезло, я не производил шума. Не то чтобы я такой опытный ходок, просто смотрел, куда ставлю босые ноги, получить ранки на ноги я не хотел, вот и осторожничал. Как оказалось не зря.

Кто были эти двое, я даже гадать не стал. Кто ещё будет наблюдать, замаскировавшись, за подразделениями Красной Армии? Диверсанты, кто же ещё, тем более вон, они в нашей форме. Хм, а не они ли у машины с убитыми крутились? Вполне возможно, тогда всё складывается. Когда наблюдатель снова мельком посмотрел в сторону дороги, второй с биноклем так и так не отвлекался, я сделал шаг назад, чтобы тот не уловил моего движения. После того как я ушел из пределов видимости диверсантов и бойца развернулся и осторожно ступая вернулся к машине. Про диверсантов я не забывал, но просто так обстреливать их не стоит, выстрелы услышат и набегут все, кто будет рядом, тогда прощай трофеи. Да и то, что с погибших командиров кто-то начал снимать детали формы тоже обнаружат, как бы мне этого не приписали. Не хотелось бы. Вот соберусь, отнесу трофеи в лес и, вернувшись, завалю диверсантов, а потом бегом в лес, пусть тут командиры продолжавшей идти стрелковой колонны разбираются. Оставлять противника вот так не стоит. Да одни ли они здесь? Наверняка где-то рядом есть основная группа. Думаю в лесу, мне повезло с ними не столкнуться.

Вернувшись к машине, я продолжил осмотр тел. Собрал документы, снял с обоих интендантов планшетки, в которые мельком заглянул, мне нужны были местные карты. К счастью в обеих они были, причём со странными метками. Это меня заинтересовало, я стал читать сокращения, написанные рядом с метками, как вдруг меня озарило. Так это же указаны склады, что находятся вокруг. Ничего себе. На карте лейтенанта меток было куда меньше, а вот у майора их хватало. Судя по ним, вблизи было четыре склада, причём необорудованных, просто сгрузили под открытым небом и всё. Один из складов находился неподалёку в лесу, в котором я устроился, только немного с другой стороны. Не удивительно, что я на него не наткнулся, лесной массив на опушке которого я находился, был обширным. Тут армия затеряется, не то что склад. Причём это был ближайший, в этом лесу их было одиннадцать, судя по отметкам. Трофей ну очень замечательный, так что, сложив все карты, блокноты и писчие принадлежности в одну планшетку, вторую я вернул лейтенанту. У майора она поновее была. Вот оптики я опять не нашёл. Ничего, у меня ещё диверсанты имеются, а у них оптика точно имелась, я сам видел.

Закончив осматривать тела, документы убитых я вернул по карманам, не хочу, чтобы их считали пропавшими без вести, стал осматривать машину. Карабин водителя был на месте. Я его тоже достал и положил рядом с другим вооружением, снятым с погибшим, вот это я уже забирал, ремень с подсумками с пояса погибшего водителя тоже снял. Патронов там было всего двадцать штук. Вот багажник порадовал меня чемоданом и двумя сидорами. Один из сидоров точно принадлежал водителю, солдатское там всё было, а вот второй даже не знаю кому, скорее всего старшему интенданту. Главное меня порадовал явно дорогой бритвенный набор с зеркальцем фирмы 'Золинген'. Ещё в багажнике были три солдатских котелка с крышками, но без столовых приборов. Мне они и не требовались, ложку я нашёл в сапоге у бойца, тоже прибрав её. Когда я достал чемодан и открыл, то чуть не воскликнул — бинго. Всё правильно, танкист не мог отправиться в командировку без тревожного чемоданчика, его-то я и обнаружил. Открыл и сразу увидел тёмно-зелёную дорогую комсоставкскую ткань френча. Тут же и чистое исподнее. Судя по командировочному удостоверению, прибыл тот вчера днём, вот и не стал ничего менять, не успел запачкаться. Форма была новенькой, практически не ношенной, так что я сразу решил её померить, всё же мы с майором-танкистом имели схожие фигуры. Как оказалось, это было правильным и главное своевременным решением.

Скинув свою трофейную польскую одежду, исподнее последовало за ним, я достал дорогое нательное бельё из чемодана и надел его. Точно как по мне сшито, потом натянул синие бриджи и надел сапоги лейтенанта, намотав свежие портянки, я их нашёл тут же в чемодане. Только после этого я через голову надел френч и застегнув пуговицы, затянул ремень, сгоняя складки френча назад, приправив тяжёлую кобуру с пистолетом на пояснице. Ремешок через плечо тоже не пришлось подгонять, как я уж говорил, фигуры у нас были одинаковы. Кобура танкиста была. У обоих майоров были 'ТТ', а вот у лейтенанта 'Наган'. Фуражка танкиста не пострадала, чуть-чуть измаралась в крови, но отмыть было можно. Главное что она пулями и осколками не была пробита как у интендантов. Размер подходил, так что я примерил её и, подойдя к зеркалу заднего вида на машине изучил как выгляжу. Вполне серьёзно, сбрить бы щетину, пока нет на это времени, и хоть на танцы.

Вернувшись к багажнику, я убрал всё самое ценное в чемодан и один из сидоров, котелки так все прихватил, нужная вещь. Даже ложку сунул за голенища сапога. В чемодан ушли и бритвенные принадлежности и ещё много что по мелочи, включая ремни с кобурами интендантов и подсумками водителя. В сидор котелки, немного продовольствия, что я нашёл в машине, жаль одна банка была повреждена осколком, пришлось ножом вскрыть её и съесть тушёнку. В общем, когда я уже собрался уходить, причём убрав одежду, в которой пришёл, в сидор, чтобы посуда не звенела, как заметив, что у пролома оставленного 'эмкой', мелькнуло несколько фигур. Похоже, бойцы, что занимались сбором погибших, нашли по следам легковую машину и сейчас появятся тут. Уйти я уже не успевал, заметят, однако пока был скрыт от них машиной. Поэтому быстро присел, достал из нагрудного кармана френча майора-танкиста все документы и вложил их себе в карман, мельком пробежавшись по ним, запоминая. Буду теперь командиром танкового полка майором Корневым, Андреев Ивановичем, находящимся в командировке до двадцать восьмого июня.

Открыв чемодан, я выложил часть находок. Оставив только то что принадлежало майору, ну и бритвенные принадлежности, сидор тоже положив общую кучу, а чемодан отнёс немного сторону, как будто я с ним пришёл и наткнулся на машину. Уже был слышен хруст нескольких тяжёлых шагов, когда я достал из своего кобуры пистолет и слегка выглянув, чтобы три красноармейца меня заметили, прижал указательный палец к губам, намекая чтобы те не производили шума, махнув рукой, чтобы следовали за мной, держа пистолет наизготовку, стал красться к лёжке диверсантов. Боец уже ушел, догоняя своё подразделение, а вот противник пока оставался на месте. Мельком обернувшись, я довольно кивнул. Все три бойца сняв винтовки, так же крались за мной.

После этого я вскочил на ноги и заорал:

— Руки вверх! Держать их на виду, а не то стреляю!

Почти сразу я выстрелил, если наблюдатель с биноклем, замер, то второй, что его охранял, метнулся в сторону пытаясь вскинуть руку с пистолетом, но почти сразу упал, с простреленным плечом. Выстрелил я трижды, в плечо второму, и две всадил в землю рядом с телом наблюдателя.

— Вяжите диверсантов! — крикнул я бойцам, что уже подбегали. — Похоже, это они навели бомбардировщики на колонну!

Ни на миг не сомневаясь, все трое пробежали мимо и навалились на диверсантов. Причём двое на раненого, тот успел перекинуть оружие в неповреждённую руку, а третий фиксировал наблюдателя с биноклем, разоружив его, но пока не связывая. А вот двум его напарникам было тяжело, не смотря на ранение, диверсант был настоящим лосем, они ему руку выкручивали, пытаясь вырвать 'Наган', отчего произошло несколько непроизвольных выстрелов, благо ушедших в землю, но тот ревел, ругаясь на немецком и не давался. Причём шумели мы не одни, где-то за спиной с опушки бил пулемёт, 'ДП' судя по звуку и лязгу. Очередь хлестнула у меня над головой. Так что я упал, прикрыв голову руками. Но больше не слышно удара пуль по веткам и стволам, видимо пулеметчик, что прикрывал наблюдателей, стрелял по дороге, оттуда активно отвечали. Привстав и осмотревшись, я подбежал к бойцам, помогая им и командуя. Револьвер они уже вырвали, при этом сломав руку немцу, а это точно был немец, после этого ремнями связали руки обоих. Даже начали перевязывать рану подстреленному мной. Я же подхватил отлетевший в сторону бинокль и повесил его на шею. Чехла к нему не было, но и так неплохо.

Пулеметчик, выпустив один диск, похоже, ушёл, сообразив, что прикрывать некого, мы их взяли, так что народу в кустарник набежало изрядно. До роты бойцов да с десяток командиров. Как оказалось, по шпалам я был самым старшим в этом курятнике. Пришлось соответствовать. Сразу же я отправил усиленную ручными пулемётами группу преследовать диверсантов противника, приказал вызвать особистов и передать им пойманных диверсантов. Так же велел осмотреть машину и погибших командиров, с почестями похоронив их. Намеками, дав понять, что мародёрили у машины диверсанты. Свалил на них всё это. Ну и одного бойца послал за своим чемоданом, а то мало ли его в общую кучу снесут.

Мои команды исполнялись достаточно быстро и оперативно, мне нравилось что команды выдаваемые мной не вызывали никаких сомнений. Особисты прибыли когда я заканчивал допрашивать диверсантов, выясняя место положение лагеря который находился совсем рядом. При допросе присутствовал капитан Малкин, командир стрелкового батальона, который как раз и попал под обстрел прикрытия наблюдателей. Так что он отправил дополнительную группу бойцов уже в лагерь противнкиа, первая группа ещё не вернулась. С этой группой ушёл один из особистов, другие изучали, что тут произошло, приняв под охрану диверсантов. Второй, кстати, поляком оказался.

Вот особисты миндальничать не стали, проверили мои документы и командировочное удостоверение. Благо ни там, ни там, фото не было. Я вообще дивлюсь на такое. От фронтовиков, конечно, слышал, что даже у командиров в документах фотографий не было, а тут сам убедился. На личном опыте. Опрашивающий меня сотрудник особого отдела стрелковой дивизии, что передвигалась по этой дороге, задал несколько уточняющий вопрос. Например, ФИО командиров дивизии, где командовал полком погибший майор, личностью которого мне по случайности пришлось воспользоваться. Тот конечно поглядывал на меня удивлённо, мол, молод я слишком для такого звания и должности, но особо не комментировал. Тут многих можно вспомнить, кто через несколько званий перепрыгнул. Не думаю, что он знал командиров дивизии совершенно другого военного округа, больше по привычке спрашивал, изучая, как я отвечаю, не спотыкаюсь ли на ответах. Не спотыкался, можно проверить. Кто командовал этой дивизией в начале войны, я был в курсе. Кстати, вся дивизия сгинула у границы, мотаясь по дорогам тратя ресурс и теряя технику и людей, это я тоже знал.

— Всё в порядке, товарищ майор, — протягивая мне документы, сказал следователь, что записывал мои показания.

Пришлось, конечно, немного нафантазировать, но зато мой рассказ хорошо ложился на увиденное тут. В общем, я отошёл в кусты до ветру, по большой надобности по уточнению для следователя. Наблюдателей заметил сразу, но не подавал виду, хотя они видели, как я заседал. Моё внимание привлёк блики на стекле расстрелянной машины. Закончив дела, пошёл посмотреть, что там ликует, обнаружил машину и рядком сложенные тела, а так же кучу собранного вооружения и трофеев. А тут появились бойцы, вот я и решил брать диверсантов.

— Знаешь, лейтенант, — сказал я, убирая документы в нагрудный карман френча, — что было сложнее всего? Срать под любопытными взглядами немцев.

— Да уж, — хмыкнул тот.

В это время от дороги послышался шум от большой группы людей, через который хорошо пробивался командный бас. Шум подъехавших машин я слышал ранее, теперь, похоже, тут появятся те кто, кто приехал на них. Это оказалось командование и штаб стрелковой дивизии. Комдив в звании полковника, это его бас раздавался до этого, быстро выяснив, что тут произошло, осмотрел диверсантов и выслушал доклад комбата, только что вернулись обе поисковые группы. Диверсантов они не встретили, те ушли. При возвращении одна из групп обнаружила у стоявшего и замаскированного на опушке танка, убитых ножами танкистов. Похоже это тоже работа диверсантов противника. Да и обстреливали они батальонную колонну захваченным пулемётом, его тут же брошенным на огневой позиции нашли.

Отдав приказ батальону продолжить движение, полковник подошёл ко мне.

— Ну здравствуй герой, — пожал он мне руку. — Молодец что этих тварей углядел.

— По случайности, товарищ полковник, — смущённо улыбнулся я, расслышав едва слышный смешок следователя.

— Кто такой?

Представившись, удивив комдива, что я вообще не местный, да ещё командировочный. Тот на миг задумался, сняв фуражку и поглаживая свою гладкую как бильярдный шар голову и вдруг просиял. Повернувшись, он велел адъютанту:

— Давай сюда потеряшек. Начштабу передай, чтобы тоже подошёл сюда, — после чего повернувшись ко мне, спросил. — Про учебные сборы в войсках слышал?

— Конечно, товарищ полковник. Около села, где располагается штаб моего полка такие 'партизаны' стояли.

— Почему партизаны? — удивился тот.

— А кто они ещё, нагнали толпу гражданского народа, и пытаются что-то сделать. Ни формы нормальной, ни оружия. Одеты кто во что горазд. Натуральные партизаны.

— Ха, действительно партизаны, — гулко хохотнув, хлопнул себя по ляжкам комдив. — Так вот, тут рядом лагерь этих партизан. Командир у них майор Злобин, ни рыба ни мясо, хозяйственник. С началом войны про них забыли, машина с продовольствием не пришла. Майор отправил одного из командиров запаса в сопровождении двух бойцов. Чтобы выяснить, что им делать, связь с командованием пропала, а те наткнулись на нас. Хотел своего человека выделить, а тут ты майор удачно подвернулся...

— Товарищ полковник, мне бы в свою часть вернуться... — протянул я, становиться командиром призванных на сборы, я не хотел категорически.

— Твоя дивизия у границы стоит?

— Да, товарищ полковник, в прикрытии.

— Значит, уже воюет, — правильно заключил комдив. — Майор, приказы не обсуждаются, а выполняются... Да ты не беспокойся, пару дней покомандуешь, пока мы немцев поганой метлой не выкинем, а потом получишь смену и вернёшься в свою часть. Я даже насчёт самолёта договорюсь. Всё понял, так что принимай командование.

— Есть принять командование, — как можно бодрее ответил я и вытянувшись козырнул.

Сам комдив, уже потеряв ко мне интерес, отдавал приказы своему начштабу в звании подполковника, насчёт нас. Он велел написать приказ, по которому я временно становлюсь командиром лагеря учебных сборов. Так же мне из автобата дивизии выделялось две 'полуторки' на пять дней. Ещё начштаба должен был выписать наряды на продовольственные склады, но только на эти сутки, больше дивизия выделить не могла. Дальше мне самому крутится, придётся, хотя комдив как раз был уверен, что к тому моменту будет смена. Точно идиот, вот из-за таких дуболомов мы приграничные сражения и прогорали.

Отдав необходимые распоряжения, комдив направился к дороге, начштаба приказал мне следовать за ним, чтобы получить нужные наряды и приказы, их ещё выписать нужно, а писарь находился у штабной колонны.

— Иду за вами, товарищ подполковник, — кивнул я, после чего повернулся к своим фактически первым подчинённым.

Мне их уже представили. Что ж, печальное зрелище. Командир в звании старшего лейтенанта, на котором форма сидела как на корове седло, даже оружия не имел, пояс был пустой, двое бойцов, что были с ним, вообще по гражданке были, что уж про оружие говорить. Нужно прояснить ситуацию насчёт этого.

— Оружия нет? — спросил я у старлея.

— Нет, товарищ майор. На весь лагерь всего тридцать винтовок, один ручной пулемёт и один станковый для изучения. Боеприпасов очень мало. Винтовки используются для караулов. Форму успели выдать только комсоставу, да и то не всему. Личное оружие получило три командира. Мне не досталось.

— Кто вы по профессии? Меня интересуют военные специальности и гражданские.

— По военной, я прохожу учёбу как заместитель начальника штаба полка. По гражданской, учитель математики районной школы.

— Ясно. Видите машину? Берёте бойцов, забирайте всё оружие и боеприпасы. Там сидор, тоже прихватите. Диверсанты трофеи собирали. Мы их заберём. Оружие одного из погибших командиров заберите себе, карабин выделите одному из бойцов. После этого следуйте к штабной колонне, найдёте меня там. Всё, выполняйте.

— Есть выполнять, — махнув рукой, изобразив что-то вроде козыряния, вздохнул старлей и повёл бойцов к машине, где работала похоронная команда. Часть погибших они уже вынесли, осталось двое, но трофеи как я видел, пока не трогали.

Подхватив чемодан, он был при мне, стоял у правой ноги, я заторопился к дороге. Нужно получить то, что мне должны выдать. И угораздило же меня так влипнуть. Лишь одно меня порадовало, если бы не сложившаяся ситуация, то скорее всего этот день я бы не пережил, отчего по спине пробегал холодок. Думаю, прикрытие наблюдателей прекрасно видело, как я из леса перебрался в кустарник, и мародёрил у машины. Выходит, при возвращении меня могли перехватить. Да что выходит, я уверен в этом, взяли бы меня. Тихо сняли бы ножом и ам бы не сказал. Когда я к машине шёл, перехватить, похоже, они меня не успели, а вот на обратном пути не оплошали бы. Так что, что не происходит, всё к лучшему. Однако такой груз, что навесили на меня, всё равно меня не радовал. Где я а где эти партизаны.

Выйдя из кустарника, я покосился в сторону работающей похоронной команды, подумав, что нужно собрать вооружение для теперь своих бойцов и командиров, после чего двинул к штабному грузовику рядом с которым стоял начальник штаба дивизии. Пора приниматься за дело. Блин, а у меня ведь в лесу в схроне 'маузер' спрятанные лежит. Как его забрать?

Мыслей просто свалить куда подальше, маханув на всё рукой, у меня даже не мелькнуло. Этих 'партизан' ждало или горечь плена, гибель, может, кто действительно партизанить будет, а возможно сможет прорваться к своим, вместе с отступающими подразделениями Красной армии. Всякое может случить, одного все результаты хорошими не назовёшь. Могу ли я им дать шанс выжить? При некоторой удаче, вполне. Главное сразу жёстко себя поставить, показать возможности, и лишить иллюзий о несокрушимости советской армии, чтобы шевелились пошустрее, зная, что помощи не будет и вся надежда на них. Хм, а я ведь не узнал, сколько там этих 'партизан'. Да вряд ли больше пары сотен, так что справимся.

— Товарищ подполковник, вы не в курсе, сколько всего призванных на сборы проходит обучение в лагере? — решил я на всякий случай уточнить у начштаба.

— Нет, мне это точно не известно, — отрицательно мотнул тот головой, подписывая бланки подаваемые писарем, и ставя печати.

— Ясно.

Подполковник, наконец, закончил, и стал, поясняя, передавать мне подписанные бланки. Кстати, странно продовольствия выписано чуть ли не на тысячу человек. Всю стопку я убрал в планшет, продолжавший висеть у меня на боку. Напутствий услышать мне не довелось, лишь пожелание удачи. Штабная колонна и так тут задержалась, зенитное прикрытие у них было слабое, на двух машинах счетверённые' 'Максимы', так что комдив поспешил догонять подразделения дивизии.

Когда колонна, поднимая пыль, пошла дальше я, отмахиваясь от поднятой пыли, отошёл в сторону и отряхнул френч. Рядом с моим чемоданом стояли все три 'партизана'. У одного бойца был застёгнут пояс с подсумками, криво висел, машинально отметил я, на плече карабин. Старлей обзавёлся личным оружием, судя по кобуре, выбрал он, похоже 'Наган'. Как они подошли, я видел, лишь отмахнулся, от старлея, велел обождать. Начштаба как раз передавал бланки, поясняя на каких складах их можно получить. Нормально, оба склада у меня были на карте.

— Докладывайте, что забрали, как всё прошло, — велел я.

В принципе можно было и не докладывать, я всё видел. Даже сидор что висел за спиной второго безоружного пока бойца, кобуру с пистолетом старшего интенданта старлей держал в руках. Выслушал доклад, а на том моменте, где сержант из похоронной команды не хотел отдавать трофеи, спросил:

— Вы в курсе о количестве бойцов и командиров в вашем лагере призванных на сборы?

— Весь наличный состав в лагере призван на сборы, — попытавшись браво вытянуться, отрапортовал тридцатисемилетний учитель. — Кадровых у нас нет.

— Количество, — коротко напомнил я.

— Списочный состав по пересчёту сегодня утром, тысяча шестьсот двадцать шесть бойцов и командиров.

— Сколько? — ошарашенно пробормотал я, мысленно костеря комдива, классно он скинул с себя такую задницу.

Старлей повторил, разглядывая моё вытягивающееся лицо.

— Ладно, — яростно потёр я подбородок, привычно уколовшись о щетину. — Разберемся. Вот что старлей. Ловите ближайшую попутку и езжайте в село Марьино, оно тут в двенадцати километрах. Там располагается штаб автобата стрелковой дивизии. Вот приказ на выделение нам двух машин с водителями и запасами топлива. По этим нарядам получите продовольствия на весь лагерь. Полевые кухни в лагере есть?

— Есть, товарищ майор. Ротные, двенадцать штук.

— Единиц нужно говорить. Куда столько?

— Ожидалось пополнения, да и кадровые командиры должны были прибыть.

— Ясно. Значит, получаете на складе продовольствия, выдвигаетесь к лагерю. Сейчас внимательно слушайте, пропустите мимо ушей, это может стоить вам жизни. Когда выдвинитесь обратно, хоть езжайте на подножке, но крутите головой во все стороны. Увидите точки в небе, загоняйте машины под любое дерево и от них в сторону, залегайте в укрытиях. Как самолёты пролетят, двигаетесь дальше. В этом случае шансы добраться до лагеря повышаются. С собой возьмёте бойца с карабином, будет охранять вас и груз. Второй боец дорогу до лагеря знает?

— Красноармеец Борисов, товарищ майор, — вытянулся тот. — Разберёмся.

— Ясно, сам по карте лагерь найду, — вздохнул я и посмотрел на старлея. — Ведите себя уверенно, требуйте получить всё что нужно. Если будет нужно, разрешается применять оружие... Не пугайтесь так. Стреляйте в воздух, обычно это хорошо прочищает мозги интендантов. Всё, свободны. Вот колонна идёт в тыл, с ней доедите.

Подняв руку, я остановил передовую машину и, поговорив со старшим колонны, договорился, что они подбросят Головина с бойцом до Марьина. Да, забыл сказать, старлея звали Иваном Головиным. Перед тем как забраться в кузов одной из машин тот передал свёрток из ремня и кобуры бойцу, остающемуся со мной. Тот подхватил чемодан и последовал за мной. Направлялись мы в сторону опушки. Пройдя место позиции пулемётчика диверсанта, где блестели латунью стрелянные гильзы, я прошёл к танку. Танкистов уже не было, видел, как отсюда несли убитых на носилках к общей братской могиле, и велел бойцу отдыхать, быстро осмотрев танк. Замок и прицел на месте, боезапас полный. Покрутив туда сюда башней, проверив башенный пулемёт, он был на месте, я довольно кивнул. Перед тем как вылезти я выкинул через люк мехвода свёрнутый тюк запасного комбинезона и шлемофон.

Выбравшись наружу, я задумчиво осмотрел бойца и подозвал его. Тридцатилетний рубаха парень, по виду Борисов был именно таким, особенно роскошный чуб на это намекал, тут же подскочил, вытягиваясь, и предано поедая меня глазами. Хмыкнув, я сказал:

— Значит, слушайте приказ. Красноармеец Борисов вам поручается ответственное задание. Вы будете, тут изображая танкиста охранять танк до подхода боевого подразделения. То есть помощи. Сейчас вы снимите свою одежду и наденете комбинезон, а так же шлемофон, препоясавшись командирским ремнём. Это временно, позже получите другое оружие. Пока меня не будет, ваша задача подготовить огневые позиции. Лопата на танке есть, позиции я вам размечу. Нужно будет вырыть окопчики для стрельбы лёжа и пару пулемётных позиций. Причём замаскированных. Пока переодевайтесь, а я прогуляюсь до похоронной команды.

Оставив бойца переодеваться, я сбежал по косогору, танк на опушку подняли выше, судя по следам гусениц, там плавный спуск был и, пройдя кустарник, вышел на дорогу. Захоронением павших занимался старшина, именно он командовал двумя десятками бойцов. Он оказался вполне адекватным, и на мою просьбу кивнул. За оружием, собранным ими, должна была прибыть машина, но её всё не было. Так что он не возражал, если всё собранное снесут на пушку к танку. Боеприпасы тоже отнесут. По подсчётам старшины, было сорок три винтовки 'Мосина', две 'СВТ', три карабина 'Мосина', два 'ДП', но один не рабочий, повреждены механизмы перезарядки. Пистолетов было три, револьверов не было. Пожав старшине руку, тот уже отрядил двух бойцов для переноски вооружения и боеприпасов на опушку, я сказал ему:

— Информация секретная, но вижу ты адекватный. Немцы заканчивают перемалывать наши войска у границы. Тут они будут или сегодня вечером или завтра утром. Имей это ввиду.

— Ясно, товарищ майор, — удивлённо пробормотал тот. — Мы часа через три уходим. Дальше в трёх километрах ещё одна обстрелянная колонна. Убитые на обочине сложены. Мне поставлена задача их похоронить.

— Тогда держи одного бойца всегда в наблюдении, и подготовь заранее укрытия, хотя бы окопчик, чтобы вас врасплох не застали. Прощай старшина.

— Прощайте, товарищ майор.

Подхватив 'ДП' чтобы не идти обратно с пустыми руками я энергично зашагал к опушке. Бойцы одну ходку уже сделали, шли за второй. Среди боеприпасов, они были в основном в подсумках снятых с убитых красноармейцев, было несколько ящиков, включая два с гранатами. Оказалось, около одного из грузовиков рванула бомба и взрывной волной развалила 'полуторку' и раскидала содержимое кузова. Часть собрали проходящие колонны, но что-то осталось, всё это сносилось на опушку. Боеприпасы, особенно патроны в цинках меня порадовали. Не будет патронной голодовки в случае засады, а я был уверен, что до неё дойдёт.

Вернувшись к танку, я передал бойцу банку с рыбными консервами и слегка зачерствевший хлеб, а то он с утра не ел, да и утром была жидкая каша. В лагере как я уговорил, были проблемы с продовольствием, утром машина не пришла. Каждый день привозила продовольствие, а тут как отрезало. То, что началась война, командиры в лагере понимали, но были растеряны, не зная, что им делать. Именно поэтому Злобин и отправил Головина на разведку. Вот так вот я и был назначен их командиром.

Пока Борисов быстро насыщался, я отобрал из кучи вооружения карабин в приличном состоянии, патронташ и передал их Борисову, забрав у него пистолет. Посмешил я с ним. Убедившись, что тот с оружием управляется достаточно уверенно, но без ловкости присущей кадровым бойцам, стал ходить с красноармейцем по опушке и тот по моим указаниям размечал будущие стрелковые ячейки. Естественно полнопрофильные окопы ему было не подготовить, но пусть хоть начнёт. Я разметил позиции для пятидесяти стрелков и двух пулемётных расчётов. Всё бойцу одному не осилить, но добравшись до лагеря, я вышлю ему помощь, заодно вооружив добытым оружием. Гул канонады от границы заметно приблизился. Так что прежде чем уйти я прислушался, прикидывая, сколько у нас времени. Думаю, сегодня немцы не появятся. Им добить приграничные части нужно, да те что выдвинулись на прикрытие, вроде той дивизии с комдивом которой мне удалось познакомиться.

Всё же перед уходом я раскулачил бойца. Забрал из его теперь сидора один из котелков, посуда хорошая, мне тоже пригодится. Сам котелок без проблем уместился в чемодане, так что, закрыв его, я направился вглубь леса. Обходить массив мне смысла не было, напрямую быстрее. Тем более надо по пути в схрон заглянуть, сидор забрать. На ходу я достал свободней рукой пистолет из кобуры и убрал его в карман. Надо чуть позже перезарядить его, а то как выпустил три пули, так и не трогал, я уж не говорю про чистку. А из кармана легче и быстрее достать при определённой сноровке, тоже может пригодиться.

Оказалось не пригодиться. Заглянув в схрон, забрав сидор с вещами, повесив его за спину, я двинул дальше, всё так же шагая с чемоданом в руке. Я особо не удивился, что спокойно без окриков прошёл на территорию лагеря. С интересом осматриваясь, я двинул к плацу. Стоявшие в линейку палатки, проводящие учёбы подразделения, да народу тут хватало. Но все по гражданке, что было непривычно.

— Боец ко мне, — приказал я одному бегущему куда-то мужчине в пиджаке лет тридцати пяти на вид.

Тот выполнил приказ, не знаю что за командир Злобин, но вымуштрованы 'партизаны' вполне на уровне. В смысле приказы командиров выполнялись, даже незнакомых.

— Красноармеец Силин, — козырнул тот, кинул руку к кепке.

— Прежде всего, красноармеец Силин, ты должен был задержать незнакомого командира неизвестно как попавшего в ваше распоряжение. Мне уже приходилось встречаться с немецкими диверсантами обряженных в нашу форму. Четверых так лично пристрелил. Надеюсь, ты всех командиров в лицо знаешь?

— За две недели всех узнал, товарищ майор.

— В следующий раз будь внимателен, имей ввиду диверсантов. Веди к Злобину.

Боец, изредка поглядывая на меня, провёл к большой штабной палатке, где передал с рук на руки дежурному командиру. По виду в лагере был порядок, наряды, учёба, всё по распорядку, даже стенды были с политинформацией, как и дежурный командир, имеющийся на месте. Он-то меня и встретил. Злобин искренне обрадовался, узнав, что я прибыл в лагерь на должность командира. Называть это сборище частью, боевым подразделением у меня язык не повернётся, лагерь он и есть лагерь. Изучив приказ подписанный комдивом, только согласно кивнул головой. Так же я сообщил, где Головин с бойцами, сообщив, что если ничего серьёзного не случиться, то через час обе машины с продовольствием должны быть тут.

— Заливать в котлы воду? — тут же спросил Злобин.

— Да, можете подготавливать, отдайте приказ.

После того как приказ был отдан, я смотрел командиров что находились в палатке меня с ними уже познакомили, и попросил майора:

— Сообщите штатный состав подразделений.

— На базе лагеря, было сформировано десять стрелковых рот по сто пятьдесят бойцов в каждой.

— Но это стрелковые роты, мне нужны хозяйственные подразделения, сапёрные в конце концов.

— Приказа формировать подобные подразделения не было, — немного виновато пожал плечами Злобин. — Нас же на три месяца призвали, изучаем оружием, устав, ведём тренировки, строевую. Получаем политинформацию.

— Ясно, — задумчиво протёр я подбородок. — С другой стороны даже хорошо, что у вас тут так сложилось. Вы теперь для меня, что тот пластилин, лепи что хочешь. Ладно, с этим разберёмся чуть позже. Сейчас мне нужен комроты с такими качествами. Исполнителен, но без инициативы, имеет хорошо подготовленное подразделение.

— Пожалуй, старший лейтенант Зацепин подходит под это описание. Да и рота у него одна из лучших. Очень въедливый он.

— Вызовите всех командиров на совещание, Зацепина первым. У меня для него отдельное задание.

Пока командиры собирались, всего было семнадцать от младшего лейтенанта до майора, а так же три политработника, младший политрук, политрук и старший политрук, я расстелил на столе одну из карт, добытую у интендантов. Эта была с младшего с наименьшими отметками.

— Товарищ майор, старший лейтенант Зацепин по вашему приказу прибыл, — козырнув, доложил молодящийся мужчина лет тридцати на вид.

— Проходите, лейтенант, — подозвал я его к карте. — Карту разбираете? Отлично, читаете. Слушайте приказ. Сейчас поднимаете свою роту по боевой тревоге и выдвигаетесь сюда. Тут у замаскированного танка находиться красноармеец Борисов, что на данный момент должен охранять танк, а также рыть стрелковые ячейки для стрельбы лёжа. Ваша задача закончить оборудовать огневых позиций. Рядом склад с вооружением и боеприпасами. Вооружите примерно половину свей роты. После этого на опушку не выходить, позиции не демаскировать, ожидать меня. Выставить двух наблюдателей, замаскировать их, чтобы не было видно с дороги. Если появятся немцы, а они могут появиться, отступить, огня не открывать, ожидать меня. Ваша позиция засадная, задача остановить противника любыми путями не стоит, только нанести максимально большие потери в людях и технике, а это может произойти только о вовремя засады. Я прибуду к месту засады часа через три, за час до наступления темноты. Всё ясно? Вопросы?

— Ясно товарищ майор. Вопросы имеются. Мои люди не кормлены с утра, только что закончились тяжелые тренировки на спортплощадке.

— То, что вы заботитесь о своих подчинённых, меня радует, так держать. Люди выдержат. Насчёт продовольствия. По прибытию на место вышлите по своим следам обратно пять бойцов за сухпаем. Это всё что я могу вам пообещать. Выступить вы должны через десять минут. Это ещё не всё. Постройте роту и опросите бойцов. Мне нужны плотники, водители, механики, техники. Если таковы найдутся, оставите их здесь, направите в распоряжение штаба. Всё, на этом свободны.

Зацепин поспешил выйти, а я услышал несколько возмущённый вопрос:

— Товарищ майор. Вы уверены, что немцы будут тут?

Вздохнув, придётся много говорить и объяснять, нужно сразу расставить акценты, я ответил политруку, это он задал вопрос.

— Я вас не сильно обрадую. Немцы уже здесь. Добив сопротивление наших войск у границы, немцы обтекают этот лес с обеих сторон. Сил организовать засады на обеих дорогах у меня пока нет, но на одной они кровью умоются, будьте уверены.

— Но наша Красная Армия...

— Вы знаете, товарищ политрук, что в Советском Союзе армии нет? То, что есть, это одно название.

— Да как вы смеете?!.. — тот вскочил тот с красным от ярости лицом.

— Смею юноша. Ещё как смею, — усмехнулся я, поглядев на 'юношу', который на несколько лет был старше меня. Да я по возрасту тут вообще был самый младший.

Политрука удерживали его соседи, и немного успокоив, усадили на место, а я, дождавшись, когда гомон немного стихнет, облокотился боком о стол, фактически сев на него, закинув одну ногу и весело осмотрев присутствующих, сказал:

— Хотелось бы услышать ваше мнение о той истории, что сейчас вам расскажу, попрошу ответить честно, то что думаете. Кстати, случай этот не единичный. Так вот, обычное подразделение Красной Армии, возьмём например стрелковый батальон. Четыре командира роты, трое стрелковых рот и один, например, пулемётной роты. Командир третьей стрелковой роты, молодой, активный, желающий сделать свою роту лучшей. Полученный боевой опыт в одном из конфликтов даёт ему знания, что и как нужно делать. Его рота в отличие от других постоянно то на полигоне отрабатывают оборону или атакую позиций противника, то совершает марши, на стрельбище, на уроках по тактике. Рота действительно становиться лучшей, и в случае боевых действий шансов выжить у бойцов этой роты куда выше, чем у других, их действительно готовили к войне. Теперь вопрос. Какие были последствия такого обучения для командира роты? Можете озвучивать даже самые бессмысленные предположения.

— Был награждён? — снова успел первым шустрый политрук.

— Ещё предположения? — усмехнулся я.

После этого они посыпались градом, но они мало чем отличались от предположения политрука.

— Холодно товарищи командиры запаса. Всё куда проще, и я бы даже сказал в наихудшем варианте. Один из бойцов этой роты, решив, что их слишком нагружают, глядя на другие подразделения батально, пошёл жаловаться в политуправление дивизии. Там ему обрадовались, ещё бы такой случай поставить строевых командиров на место, и раздули дело. Мол, командир это такой же человек, как и бойцы, он должен быть вместе с ними, делить всё, а не командовать по старорежимному. Например, зачем он заставлял рыть полнопрофильные окопы на полигоне вместо политически правильных ячеек. Боец был доволен, с тех пор вся его рота в основном отдыхала, занималась строевой, политинформацией и раз в месяц выезжала на полигон пострелять. В общем как у всех. А что с командиром роты? А командир этой роты был понижен в звании, а чуть позже уволен в запас, чтобы не мозолил глаза. Естественно это видели другие командиры. Чтобы не попасть под такую же гребёнку, они вели себя тише воды ниже травы, стараясь ничем не выделяться, в результате боевые возможности подразделений неуклонно падали. Теперь бойцы батальона, умели отлично маршировать, бить штыком чучело, стрелять куда-то в сторону мишени, и знали всё о политике партии и Советского Союза. Встаёт вопрос, если наша стрелковая дивизия полностью укомплектована такими командирами и бойцами, сколько она продержится, например, против обычного пехотного батальона немцев? Не торопитесь отвечать, вопрос с подковыркой.

— Недолго? — неуверенно спросил Злобин, который, как и все командиры, очень внимательно слушал меня.

— Очень недолго. Чтобы прояснить эту ситуацию, поясню. В Красной армии командиры делятся на две формации. Новой и старой. Естественно про старую вы знаете. Это командиры прошедшую лихую Гражданскую войну и меряющие всё теми временами, считающее всё новое хуже старого. У них, конечно же, имеются последователи, причём большинство. У меня тут всегда возникает желание спросить, почему же тогда они не используют пушки времён Петра Первого, с ядрами, а переходят на новые системы? Новой формации, это командиры, прошедшие через войны, получившие боевой опыт и понимающие что старые методы на сегодняшний день, не жизнеспособны. Взять, например меня, я прошёл Испанию, Финскую, конфликт с Японией. Только Польский поход пропустил, на курсах был. Однако, к сожалению нас, а я отношусь к командирам новой формации, меньшинство, поэтому в армии царит обучение в стиле старых традиций. С шашкой наголо на танк. Тактика и стратегия слишком заумной, проще так с голым задом атаковать пулемёты... Я не слишком заумно говорю?

— Нет, всё понятно, — мотнул головой Злобин.

— Так вот... — тут я прервался.

В палатку забежал сержант, начальник поста охраны у въезда в лагерь, он сообщил, что прибыло не две, а три машины вместе со старшим лейтенантом Головиным. Дежурный командир вышел отдать распоряжение готовить ужин, а время приближалось к ужину, а я продолжил. Чуть позже к нам присоединился Головин, заняв свободное место на одной из скамеек.

— Теперь по сражению между стрелковой дивизией и пехотным полком противника. Возьмём для примера встречный бой. Оба подразделения встретились лоб в лоб, что обычная ситуация на данный момент у границы. Действовать немцы будут так, передовая рота немедленно заляжет и приготовит пулемёты, пока командир батальона разворачивает другие роты, создавая оборону. Командир передового подразделения советской дивизии, прикажет атаковать залёгшего противника широким строем, выставив вперёд штыки. Другого он не прикажет, потому что ничего не умеет. Вернее умеет, в училищах учат, но использовать свои знания не посмеет, знает, что могут наказать. Пересыщенность пулемётами в немецких подразделениях таково, что атакующий батальон положат до того как бойцы добегут до позиций немцев. Потом рота рывком уходит вперёд и снова залегает, ожидая следующего подразделения русских, пока тыловые подразделения обходят перебитых русских и добивают раненых.

— Но позвольте?.. — снова вскочил тот же политрук. — Немецкие рабочие встанут стеной...

— Не стоит говорить о том, что вы не знаете. В простых пехотных подразделениях служат как раз обычные рабочие. Сейчас вам опишу ситуацию типичную для немецких подразделений. Одна такая рота, сбив заслон наших войск, зашло в село, и начало готовиться к ночлегу. Несколько солдат разных подразделений схватив молодых девчат, изнасиловало их на сеновале. Возможно после этого убив. Что их ждёт после этого, каково наказание?

— Трибунал? — неуверенно спросил политрук.

— Согласно приказу высшего командования Вермахта, полученное ими от Гиммера, в таком случае солдаты могут быть наказаны только дисциплинарно их командирами. Там по желанию командира, может наказать, а может нет. Вон, пару нарядов даст на кухне, если его крики девушки разбудили, вот и всё. Этот приказ официальный, а немцы выполняют их в точности. Теперь спросите себя, когда немцы будут входить в наши населённые пункты, будут ли они пользоваться своим правом победителя, зная, что им за это ничего не будете?

— Это ложь, такого просто не может быть!

— Какой умный политрук, — вздохнул я. — Вчера и сегодня я участвовал в схватках с немецкими диверсантами, допрашивать тоже пришлось. Эта тема меня заинтересовала. Я допрашивал диверсантов из трёх разных групп, и все трое говорили одно и то же, что то вы сейчас услышали. Сговорится они естественно не могли, значит это правда.

— Да мы их всех осудим, расстреляем!

— А за что? — с наигранным удивлением приподнял я брови. — Как раз простые немецкие солдаты себя виноватыми в совершённых воинских преступлениях не чувствуют. Для примера, вот вам товарищ политрук приказали расстрелять детей. Вывели их, построили в шеренгу, дали пулемёт, сказали, что это дети врагов народа и приказали расстрелять. Ваши действия?

— Я не буду стрелять, это же дети.

— Остатки совести у вас всё же имеются. А вот немецкий солдат расстреляет. Причем, особо не задумываясь и не колеблясь. Не думайте что это бездушный человек или такая сволочь, просто он не считает, что именно он совершает преступление. По мнению солдата, преступник тот, кто отдал этот приказ, а он лишь исполнитель. Так что когда таких солдат будут судить, они действительно не будут считать себя виноватыми в тех преступлениях, за которых их осуждают, искренне недоумевая, почему на расстрел будут вести их, а не их командиров. Менталитет у них такой. Немцы другие. Не надо их равнять с нами. Именно поэтому и мы им кажемся странными. Все народности разные, схожих по поведению нет. Насчёт восстания рабочий, я согласен с вами, они могу восстать, но только когда наши войска окружат Берлин, и их семьям будет угрожать гибель. Тогда для их спасения возможно они восстанут. Но никогда раньше. Победители, а немцы считают себя победителями, на стороне проигравших никогда не будут.

— Но ведь не все такие подонки.

— Не все, — согласился я с политруком. — Есть действительно нормальные люди, но их единицы.

— А командиры, встречаются же ведь и хорошие?

— Есть, я отрицать не буду. Более того, скажу что сейчас их время. На данный момент в основном в частях командиры мирного времени. Это те, кто делает карьеру, пробиваясь наверх, мало интересуясь военным делом, задвигая в стороны тех, кто воевать умеет. Такие карьеристы, проложив свои подразделения, бегут в тыл, а на первое место выходят те которых ни в мирное время задвигали в сторону. Постепенно пустив дурную кровь, Красная армия возродится. Но ей дал этого нужно пройти через горечь поражений, отступление и слезы гражданского населения оставляемого на оккупированной территории на поругание противнику. Когда наша армия возродится, естественном мы погоним немца в его логово, но до этого ещё очень далеко.

— Сколько? — прямо спросил политрук.

— Не месяцы. Годы. Эта война не на один год. Командир я кадровый и для меня всё вокруг как открытая книга, однако, описывать то, что я вижу, вам уже не буду. И так вывалил на вас слишком много всего, боюсь, у вас предохранители в мозгах перегорят. Просто вы должны знать одно, шансов выкинуть немцев обратно на их территорию сейчас нет, некому воевать, так что уже сегодня вечером или завтра немцы будут тут и двинут дальше. Немедленно уходить в тыл приказывать я не буду, да и не получал я такого приказа, а вот чтобы быть немцев мне он не нужен. Но чтобы бить супостата мне нужно превратить вас в некое подобие боевых подразделений. Не тех, которые я собираюсь активно использоваться, в лагере как я посмотрел молодых нет, темп боя вам не выдержать, даже я с трудом его выдерживаю, значит, будем создавать из вас подразделения прикрытия. Это стрелковый батальон нового штатного состава, пара отдельных пулемётных рот, миномётные подразделения, артиллерия, снайперы, сапёры, бронебойщики, зенитчики, авторота, ремрота, ну и хозрота естественно. То есть я буду создавать из вас подразделения, для защиты тыла, ну и прикрытия боевых подразделений, если где они получат плюху и им придётся отступить под вашу защиту.

— А боевые подразделения откуда возьмутся? — поинтересовался Злобин.

— Сформирую их бойцов и командиров, попавших в окружение. Немцы, разбив наши подразделения, двинут дальше, оставив отлов попавших в окружения разбитых частей советских войск дивизиям, что следуют за ними, так сказать второй волны. Вот ими я и сформирую боевые моторизованные подразделения.

— Что-то вы слишком много знаете, — снова буркнул политрук.

— Я кадровый командир новой формации, — улыбнулся я. — Я должен всё знать. Ладно, прояснив ситуацию и спустив вас землю, чтоб вы не тешили себя несбыточными иллюзиями, что война быстро закончиться, приступим к делу. Скоро ужин, а нам нужно сделать много дел. Первое, сменить месторасположение лагеря. С воздуха его хорошо видно, странно, что вас до сих пор не разбомбили. Второе, сменить охрану лагеря, усилив её. Я спокойно прошёл в лагерь и на меня никто не обратил внимания, значит, на случай проникновения на территории лагеря должны ходить патрули, проверяя всех неизвестных. Ну и наконец, главное, оснащение. В этом лесу находиться около десяти складов, точнее одиннадцать. Горюче-смазочные нас пока не интересуют, хотя взвод бойцов для охраны послать следуют, старая охрана наверняка уже сбежала. К вечеру нужно менять расположение лагеря. Выслать на склады подразделения, чтоб они получили форму, амуницию, оружие, боеприпасы и продовольствие. Давайте приступать...

И мы приступили. Командиры ещё обсуждали, что я говорил, некоторые покурить наружу для этого вышли, а мы со Злобиным и его штабными стали переписывать штаты лагеря, я собрался из этих 'партизан' создать нормальное подразделение, часть Красной Армии. Первым делом я стал формировать стрелковый батальон по штатам сорок пятого года, но перед этим послал три роты пока местного формирования к складам, выдав им бланки на получение разных нарядов. Бланков у меня хватало, получил их вместе с печатью от погибшего интенданта. Написать, что нужно поставить печать и с этим нарядами направить роты к нужным складам, мне труда не составило.

Кстати, Головин долго в штабной палатке не просидел. Как машины были разгружены, с новыми нарядами, но уже от меня, он поехал обратно к складам, продовольствие нам ещё было нужно, у меня тут огромная куча народа, а их всех кормить нужно, причём не один раз в день. Да, в лесу два склада с продовольствием, но пока их побережём, с окружных будем брать, как это Головин в пошлый раз сделал. Он уже доложил, как они ехали, мои подсказки пригодились, дважды удавалось уйти от обстрела с воздуха, и люди и техника целые. Заодно узнал, откуда третья машина, выяснилось что приблудная. Водитель потерялся, вот Головин и прибрал его вместе с машиной. Молодец, не растерялся. Кстати, Головина я назначил на миномётную батарею, вернется, вступит в должность. С его знаниями в математике ничего лучше мне было не подобрать. Пусть учиться и осваивает новое для себя дело.

Приятно было видеть работающий штаб, бойцы и командиры бегали, кричали, подзывая посыльных, командовали. Лагерь наполовину опустел, роты получая задания, уходили. Некоторые возвращались уже после ужина, но им оставляли. Мы тоже поужинали, а я так даже и побриться успел. Мне горячую воду в тазике принесли. Пользоваться такой бритвой я умел, похожая была, когда жив в Москве сорок седьмого, руку набил. Так что не оплошал с новым инструментом, трофей был отлично заточен. Как выяснилось ни у кого из старших командиров не было ординарцев. Приказал выделить их всем из бойцов. В лагере было всего пятеро старших командиров, три капитана и два майора. Себя я тоже посчитал, соответственно и получил ординарца. Сорокалетнего степенного мужчину. Именно он принёс мне от кухни ужин в моём котелке и горячую воду для бритья. Вот спальное место готовить не стал, ночевать в лагере я не собирался, но и оставаться тут не стал, боец стал собирать со мной. Куда я туда и он.

Так вот до наступления ужина три роты ушло к складам, часть приняли пищу после возвращения, а тем, кто остался в охране отнесли сухпаи. Кстати, приходили бойцы Зацепина, быстро поужинали горячим, получили полные мешки пайков и ушли обратно перегруженные как мулы. Ладно хоть на сто двадцать бойцов несли пайков, часть старлей всё же оставил, из озвученных мной специалистов. Пока не формируя сапёрную роту, я отправил девятую роту местного формирования к месту нового лагеря. Там был родник, вода имелась, задача у командира роты расчистить от кустарника большую площадку для лагеря, устанавливать засеки и копать окопы будут позже. Пусть пока место подготавливает. На всю роту шанцевого инструмента не было, учебного материала едва на два взвода набиралось, но ничего и этого хватит, свободных на переносе и чистке территории можно использовать.

Другая рота, десятая, сворачивала палатки и подготавливала лагерь к передислокации. Ну а мы со Злобином и его штабными на бумагах писали новые штатные единицы подразделений. Я их уже перечислял, теперь командиры опрашивали бойцов по их гражданским специальностям и мы по этим списком и формировали подразделения. В общем, был поначалу сформирован штаб со всеми отделами. Начштаба я поставил Злобина, он эту лямку вполне потянет. Страшим по политработе старшего политрука Боброва. Перед назначением намекнул, что с ним будет, если он на мою стезю полезет. Его задача мотивация людей, а командовать я сам буду. Вот пусть и занимается. Естественно будь эта кадровая часть меня послали бы далеко и надолго, мол, так не делается, но эти бойцы и командиры безропотно выполняли всё что я приказывал, считая что раз отдаю такие приказы, значит так и надо, да и то что я обеспечили их пищей, показывало что и на деле я вполне себе неплохой командир.

Так вот, Злобину нужно было сформировать стрелковый батальон, штатные единицы его я описал. Роты не в сто пятьдесят человек, а в сто. Взвода по тридцать бойцов, плюс отдельные подразделения в виде бронебойщиков и одного зенитного крупнокалиберного пулемёта. Это ещё я не считаю санинструктора и снайпера, положенных в роте по штату. Всего в батальоне должно было насчитываться пятьсот шестьдесят бойцов и командиров. Туда входили всё. И противотанковая батарея, и зенитная и другие тыловые подразделения батальона, включая штаб. Три роты, миномётная батарея, пулемётная рота. Всё по штатам сорок пятого года. Разве что пулемётную роту я раздул, да разведвзвод приказал сформировать. Сейчас в штатном составе советских батальонов разведвзводов не было, они позже появятся.

Командиром батальона я поставил капитана Ткачёва, он мне показался самым толковым, штаб батальона формировал Злобин. Командиров вот ставил я после собеседования. Капитан Горкин стал командиром техроты. Как оказалось, он был начальником ремонтной базы на гражданке, сейчас подчинённых набирал. Единицы, но они стекались к нему. Капитан Иванов был мной назначен командиром сапёрной роты, он имел инженерные знания. Сейчас это подразделения формировались. Старшие лейтенанты Ермолаев и Усланбеков, встали во главе пулемётных рот. Потом назначал командиров миномётных, артиллерийских и зенитных батарей, тасуя людей в личный состав. Командиром хозроты вообще младший лейтенант стал. Мужику сорок лет, но я посчитал, что он будет на своём месте.

Частично лагерь уже начал переноситься на новое место, на руках бойцы уже перекатили в новое расположение три полевые кухни, остальные готовили к передислокации, палатки так уже все свёрнуты были, когда стали возвращаться первые ходоки к складам, их сразу направляли к кухням, повара ждали на ужин. Те, кто был на продовольственном складе, поужинали на месте, такое разрешение я им дал, но от горячего всё равно не отказались. Так вот, три роты побывали на четырёх складах. Это были склад по стрелковому вооружению и боеприпасами, так что все три роты были вооружены и принесли с собой вооружения ещё на триста человек. Склад амуниции, соответственно все четыреста пятьдесят бойцов переоделись в форму, фурнитуру пока не пришивали, времени не было, но она у них была. Форму, сапоги, ремни, скатки, каски, котелки, и сидора они получили в полной мере. Даже часть принесли в лагерь, но на сто бойцов, не более. Нужно ещё несколько ходок сделать. Потом склад тяжёлого стрелкового вооружения, там же и миномёты были. В результате были принесены четыре 'ДШК' на зенитных треногах, четыре батальонных миномёта, четыре 'сорокапятки'. Парни что те мулы всё несли на себе или катили на колёсах, как те же пушки. Я сразу приказал передать по паре единиц тяжёлого вооружения в формирующиеся подразделения для изучения и освоения. До штата вооружением пополним позже. Пока пусть этот учебный материал изучают. На всех складах была оставлена охрана, а так только на складе тяжёлого вооружения была старая охрана, остальные действительно её покинули. Я даже удивился что так рано. Конечно, командиры поругались со старой охраной, те пускать не хотели, но наши потрясли нарядами на получение, и всё же смогли проникнуть на склад ну и вынесли всё что нужно. Даже продовольствие подкинули с другого склада, а то местные тоже на голодном пайке сидели.

Так вот, побывали роты на четырёх складах. Это стрелкового вооружения, горюче-смазочного, тяжёлого вооружения и продовольственного. Сейчас формировались небольшие группы, которые направят к остальным, где мы ещё не бывали, для охраны.

В общем, подразделения формировались, усиленные посты охраняли территорию обоих лагерей. Шла передислокация, роты снова ушли к складам, а я, убедившись, что дело идёт, Злобин с подчинёнными вполне справляются, сообщил, что отправляюсь на боевую операцию, к месту засады. Приказ командира закон, тут это понимали, так что, забрав пять посыльных из роты связи и своего ординарца, я направился в сторону месторасположения роты Зацепина. Кстати, из той формы, что принесли со складов, Злобин сразу одел штабных бойцов. Все посыльные со мной ходили в форме, с фурнитурой, всё как положено, даже мой ординарец щеголял в новенькой ещё не обмявшейся форме с карабином за спиной. У посыльных тоже были карабины.

Покинув лагерь, я повёл бойцов за собой, дороги они не знали. Надеюсь, успеем мы вовремя. Пришлось задержаться в штабе, много работы было, которую следовало решить, однако теперь я свободен и можно выходить на дело. Искоса посмотрев на политрука, что шёл слева от меня, я только вздохнул. Этот политработник был мной назначен на батальон, но тот решил сходить со мной, вот и вызвался добровольцем. Причин в отказе я не видел, поэтому нехотя дал согласие. Надеюсь, проблем от него не будет, а если он решил побывать в настоящем бою, что ж, это его решение.

Дошли мы нормально, без приключений. Одного посыльного я сразу отправил обратно, дорогу он запомнил. Думаю, к моменту его возвращения уже стемнеет, да и часть передислоцируется на новое место. Сейчас Злобин должен окружить новое расположение часовыми с подчасиками и секретами. Так же и у складов. Пока на этом всё. Полученное мной подразделение необученное и нормально не сформированное, вот и будут завтра с утра продолжать формировать подразделения продолжая пополнять их бойцами, командирами и вооружениями. А также составлять планы изучения нового пока неизвестного вооружения и тренировок на спаеваемость. Второе и в бою можно получить, а вот оружие изучить нужно хорошо. Тренировать в стрельбе, тоже придётся в бою, тут другого выхода не было.

Как я уже сказал, дошли нормально. Нас на подходе окликнул часовой, опознались и разводящий привёл в расположение роты. Отправив одного посыльного обратно, я приказал Зацепину докладывать по ситуации на дороге:

— Сначала наши были, отходили, было много санитарных машин, там дальше с воздуха немцы расстреляли санитарную колонну.

— Вмешивались?

— Они не одни шли, раненых собрали, а убитых сложили на обочине, хоронить было некому. Мы своё местоположение не выдавали.

— Дальше.

— Час назад пролетело несколько всадников. Наши, кавалеристы. После этого тишина, полчаса дорога пуста была. Потом немцы показались. Шесть мотоциклов с колясками и пулемётами. Проехали в одну сторону, но не возвращались. Больше никого не было. Ждём. Бойцы отдыхают, наблюдатели бдят. Поднять роту и занять позиции минутное дело. Окопы подготовлены, пулемётчики разметили сектора стрельбы. Позиция отличная для засады.

— Это да, — согласился я и, посмотрев на заходящее солнце, сказал. — Прикажите роте отдыхать, усильте посты охранения. Немцев сегодня не будет. Не успели они. А вот завтра с утра фрицев тут будет много.

— А почему фрицев, товарищ майор?

— В Испании у нас был случай, окружили роту противника, те сдались. Начали допрашивать немецкие добровольцы и через второго Фриц. С тех пор и повелось, где немец, там Фриц.

— Хорошо, товарищ майор, сейчас отдам распоряжения, и осмотрим позиции.

Подозвав второго посыльного, бойцы общались с ними, узнавая последние новости из лагеря, я быстро написал записку и передал ему, с наказом вручить Злобину. Ничего особенного там не было. Просил выделить шесть бойцов с ручными пулемётами и запасом патронов, а так же выделить одну из двух зенитных батарей. Обе уже были сформированы и получили по два 'ДШК', вот их я завтра и хотел использовать. В начале войны танки в основной своей массе у немцев лёгкие и такая крупнокалиберная пуля бьёт их на вылет. Шанс такой упускать нельзя. Подумав, я дописал чтобы обе батареи прислали. Уж получать опыт в практической стрельбе, так получать. Посыльный убежал, начало темнеть, но я надеялся, что он найдёт лагерь, мне специально отобрали бойцов умеющих ходить по лесу. Насчёт ночных прогулок не скажу, но бежал тот уверенно.

После этого я минут пятнадцать в сопровождении Зацепина и его взводных ходил по позициям, изучал их. Остался доволен, хотя и нашёл несколько недостатков, велел поправить маскировку, и вырыть три дополнительных ячейки. После этого разметил позиции для крупнокалиберных пулемётов, и для ручников. Один взвод был поднят и начал готовить новые позиции. Среди вооружения нашлись на ремнях погибших и малые пехотные лопатки, так что чем копать в роте имелось. За пару часов позиции приготовят, а завтра встретим супостата со всей пролетарской яростью. Когда стемнело, я подозвал красноармейца Борисова, не смотря на отданный приказ отбоя для двух других взводов, тот не спал и, сообщив бойцу что ему выпала честь стать заряжающим, велел ему лезть за мной следом в танк. Политрук мне не мешал, хотя и ходил хвостиком, изучая все мои приказы и слушая о чём говорят бойцы. Сам провёл небольшую политинформацию. Бойцы устали, поэтому и небольшую. Даже сейчас, когда я учил Борисова закидывать небольшие снарядики в патронник, показывая, где бронебойные, а где осколочные, он сверху заглядывал к нам в открытый люк, благодаря освещению в боевом отсеке, работающему от аккумулятора, наблюдал за всеми нашими действиями.

Убедившись, что Борисов вполне толково перезаряжает, я немного потренировал его на скорость, уча, что после перезарядки нужно орать: Готово! После чего отпустил отдыхать. Покинув боевой отсек танка, я выслушал ординарца. Он мне спальное место подготовил и, узнав как дела по роте. Один из командиров отделений был дежурным и осведомлён о скором подходе подкрепления с тяжёлым вооружением, и ждал их. Часовые тоже были осведомлены. После этого я направился следом за ординарцем. Политрук тоже, ему приготовили спальное место рядом с моим. Необходимые распоряжение на утро были отданы, так что я скинул френч и сапоги и спокойно уснул на плащ-палатке, кинутой на лапник, прикрываясь шинелью ординарца.

Ночь прошла спокойно, хотя в полночь меня и разбудили команды и шум прибывшего пополнения, но те быстро угомонились. Им показали место, где были приготовлены спальные места. Тот же нарубленный лапник, так что по прибытию те сразу завалились спать. Лишь часовые прогуливались, хрустя ветками по своим постам, да пара пулеметных секретов бдили. На этом всё. Разбудили меня уже утром.

Пока ординарец поливал мне, чтобы я умылся, слушал доклад Зацепина. Прибывших бойцов уже разместили на позиции, то есть показали им окопчики. Те установили пулемёты, подвигали стволами, держа дорогу на прицеле, и признали позиции годными. Ишь, привереды какие. Пополнение своей новой формой и вооружением привлекали взгляд, в отличие от расхристанных махновцев Зацепина. Сейчас был завтрак, вокруг только и слышался стук ложек о стенки консервных банок и хруст галет. Под утро к нам доставили сухпай. Тоже позавтракав, я проверил позиции и, собрав полукругом зенитчиков, было почти шестьдесят человек, стал учить их как обращаться с оружием, при мне они разобрали его и собрали, но это они уже и сами освоили, когда консервационную смазку убирали. Но главное я пояснил им, каков должен быть темп стрельбы, заметно расстроив тем, что стрелять можно только короткими очередями. Иначе ствол можно загубить. На это я упирал, поясняя коноидам расчетов, чтобы были по спинам наводчиков, если те увлекутся стрельбой длинными очередями.

Как раз когда заканчивалась учёба и те, вернув пулемёт на позицию, снаряжали в него ленту, прибежал наблюдатель от дороги. Едут. Семь утра, нормально. Рота тут же заняла позиции, но всем известно мой выстрел первый. Пулемётчикам я поставил свои задания, тем двум зениткам, что стояли на правом фланге бить только по замыкающим машинам, если я сразу не смогу подбить их чтобы закупорить дорогу. Первый выстрел будет по передовой машине. Это естественно. Остальные должны прочёсывать колонну от начала до конца. Я уже всё прикинул, до того места где я подобью первую машину и до поворота где должна будет подбита замыкающая, длина дороги триста метров, все что на ней нужно уничтожить плотным огнём. Я уже объяснил роте стрелков, куда и почему они должны целиться. Были собраны все патроны с зажигательными пулями. Их выдали лучшим стрелкам. Целиться те должны в топливные баки автомашин, в канистры на броне танков и бронетранспортёров. Если будут мотоциклы, то и в их баки. В общем подготовились.

Нырнув в башенный люк танка, устроился на месте наводчика. Борисов уже был на месте. Держал в руках два снаряда, бронебойный и осколочный. Он пока не знал, какой я прикажу зарядить. Сначала стало видно пыль, стоявшую над дорогой. Вот в прицеле мелькнули мотоциклисты, пролетев участок, что мы держали под прицелом, потом передовой дозор из бронетранспортёра, ещё двух мотоциклов и танка, 'двойки'. Их мы тоже пропустили и те, пыля по дороге стали удаляться в сторону села Марьино. Гул всё приближался и наконец, появился колонна.

— Моторизованная колонна, не танковая, — пробормотал я и приказал. — Бронебойный.

— Готово, — почти мгновенно последовал ответ и удар по правому плечу, это дополнительное подтверждение, что зарядка произведена. Бывает временная глухота во время стрельбы. Хорошо вчера боец усвоил уроки, не подвёл.

Колонна действительно была мотопехотная, с небольшим усилением из танков. Один был в передовом дозоре и ещё три однотипные шли впереди колонны. Вполне возможно эта техника приписана к той части что шла к нам. Но, честно говоря, я порадовался, что танки лёгкие, а не средние вроде 'троек' и 'четвёрок'. Эти для моей пушечки серьёзные противники. Дорога тут шла таким образом, вдали был поворот, который высоким бугром скрывал колонну, она выворачивал из-за него, потом колонна шла наискосок в сторону леса, почти на нас, вдоль болотистого луга, и поворачивала фактически перед нами. Именно этого я и ждал. Когда первый танк повернулся бортом, прозвучал хлопок выстрела и снаряд мелькнув огненной линей впился в борт у машинного отделения. Выстрел был удачным, 'двойка' сразу вспыхнула и зачадила, перекрыв дорогу. Можно было его объехать с двух сторон, ширина дорожного полотна это позволяло, но я не дал. Пушечка нашего танка хлопала не переставая.

— Готово! — крикнул Борисов.

Нас выстрелом действительно слегка оглушило, но по сравнению со стрельбой в башне 'тридцатьчетвёрки' или 'КВ' особенно 'двойки', это почти ничто. Однако стреляли не мы одни, били ручные пулеметы, полосуя пунктирами тенты грузовиков из которых горохом сыпалась пехота, некоторые падали и уже не вставали где их настигли пули. Вспыхнуло три машины у поворота, тут зенитчики постарались. Колонна оказалась заперта, местность открытая, спрятаться можно только за техникой, но даже пули 'мосинок' пробивали грузовики насквозь. После перезарядки, я уже навёл прицел на второй танк, сдавший немного назад и поворачивающий башню в нашу сторону. Причём мехвод повернул к нам машину лобовой бронёй. Ничего, снаряд наш его взял. Танк дёрнулся и задом сполз в болото, задрав пушку в небо. Вот третий танк молотил по опушке из своей автоматической пушки, поэтому почувствовав толчок в плечо, я сразу выстрелил. Потом второй, но лишь на третий раз из люков задымило, и пушка этой машины смолкла. Кстати, кто-то из зенитчиков тоже дал очередь по этому танку. Я видел искры рикошетов. Добив парой снарядами тот танк что сполз в болото, чтобы он тоже задыми, стал выискивать новые цели.

Дальше шли осколочные, которыми я расстреливал грузовики, выводя их один за другим из строя. Колонну почти всю затянуло дымами, что мешало вести прицельную стрельбу. Оттуда тоже активно отвечали, хотя огонь противника и стихал, но я всё равно выпускал снаряд за снарядом, где видел вспышки выстрелов. Вспомнив о сигнале, я выбросил из башни, чтобы та повисла за ней, белую тряпку. Это не был сигнал к сдаче, что было тем и сигналил. Это был приказ на организованный отход. Рота с зенитчиками уходили. В прикрытии остались только пулемётчики и мы.

То, что приказ выполняется, я услышал быстро, между хлопками выстрелов пушек я различал только работу нескольких ручников. Ну всё, пару минут дали, можно и нам уходить. Всего на бой с момента первого выстрела ушло у нас чуть больше десяти минут, но одно можно сказать точно, целой техники на дороге не имелось, умаются её чистить, да и потери у немцев были ошеломительными. За сто солдат и офицеров точно. Это по самим скромным подсчётам. Уверен их больше было.

Тянуть действительно было нельзя, немцы уже оправились от неожиданности, в ловушку вошла не вся колонна, она была длинная, так что офицеры уже наверняка направили в обход пару рот солдат. Встречаться с ними не хотелось, поэтому броском покинув танк через башенный люк, рядом свалился Борисов, чуть не попав мне стволом карабина в грудь и мы побежали вглубь леса. Командирский свисток, которым я на ходу подавал сигналы пулемётчикам, выдавал пронзительные трели. Меня слышали, огонь стихал и среди стволов замелькали отходящие пулемётчики. Ушли мы вовремя. Оказалось, вернулся передовой дозор и несколькими очередями 'двойка' подожгла 'Бт-2'. Хороший был танк, многое сделал. Не каждая 'тридцатьчетвёрка' могла таким уловом и добычей похвастаться.

Быстро догнав роту Зацепина и зенитчиков, ординарец был тут же с моим имуществом, мы провели перекличку. Пулемётчики отошли все, это радовало. Потери были, вот это огорчало. У зенитчиков трое убитых, шесть раненых. В роте девять убитых и семь раненых. Немцы оказывается, миномётами садить начали из-за косогора, я не заметил в танке. После более качественной перевязки, построившись в колонну, всё же победители шли, выслав дозоры, мы направились в сторону лагеря. На полпути нам встретился посыльный, который передал приказ как можно быстрее вернуться в лагерь. От посыльного я узнал, что к нам прибыл комдив Котов, я даже переспросил, точно ли Котов. Оказалось точно. Это был тот комдив, кто впихнул меня в командование 'партизанами'. Так вот, полковник принимал на себя командование частью, забирая всех, кто был в наличии, для пополнения побитой дивизии. Даже отозвал секреты от складов, мы одни остались.

Пришлось прибавить шаг и через полчаса мы оказались распоряжении. Там уже последние приготовления шли. Комдив с остатками своего штаба, начштаба не было, погиб, так же готовился к уходу. Обрадовавшись, что мы успели, полковник отправил роту Зацепиина и зенитчиков дальше, за уже уходящими подразделеньями, а мне велел докладывать. Описав, что стало с колонной после нашей засады. Я вызывал неподдельную радость комдива.

— Ты извини майор, что я у тебя твоих 'партизан' забираю. Но дивизия понесла тяжелейшие потери, а ближайшее пополнение только из твоих людей. Ты с нами?

— Нет, я тут останусь, — покачал я головой.

— Товарищ полковник, — сказал вдруг мой ординарец. — Разрешите с товарищем майором остаться.

— Оставайся, — отмахнулся тот, после чего быстро попрощавшись, запрыгнул в свою 'эмку' и направился за тремя нашими 'полуторками', гружеными до самого верха. Ко всем трём походные кухни были прицеплены. В одну машину раненых положили, в двух других видимо боеприпасы и продовольствие, судя по ящикам.

Покосившись на ординарца, я спросил:

— Зачем?

— С вами спокойнее, надёжный вы.

— Ясно.

Услышав треск веток, я резко повернулся, не знаю как, у меня в руке вдруг возник пистолет, но это оказался Борисов, всё ещё носившим комбез и шлемофон танкиста. Браво поправив ремень карабина на плече, он промаршировал ко мне, и сказал:

— Товарищ майор, разрешите с вами остаться.

— Разрешаю,— по-доброму улыбнулся я.

Всё же команда у меня начала формироваться. Жаль что комдив всех 'партизан' увёл, думаю, их быстро нагонят и рассеют, частично уничтожив, но я только желал парням удачи. Видимо судьбой было начерчено, что у них теперь своя война, а у меня своя.

— Уходим, — скомандовал я и, подхватив свой сидор, зашагал в лес, оба бойца направились следом за мной. Пока немцы не взяли склады под контроль, нужно к ним наведаться.

Честно говоря, такого облома я не ожидал, столько планов было, реорганизаций. Немцы бы в лес не полезли, и я бы за неделю довёл подраздели до кондиции. А если даже полезли, я бы легко показал кто тут хозяин, дорога до лагеря узкая, засаду организовать легко, мины есть, правда сапёров не было их устанавливать, но я немного разбирался, на полигоне мы их тоже использовали, проверяли опытные машины на подрывы. Схему повреждений писали, чтобы усилить днища или ходовые механизмы. Вот так планы строишь, строишь, хопа, и такой облом. Кто этого комдив к нам привёл, чего немцы так оплошали и упустили его? Мне вот этот Котов с первого взгляда показался как раз тем командиром, которых я называл старой формации. Уверен, торопя свои части к границе, он даже зенитным прикрытием не озаботился, в пехотных колоннах я ни одной зенитки не видел, только у него в штабе было две штуки. Избиваемые с воздуха колонны деморализованные, с потерями, по соприкосновению с противником кидал сходу на убой. Пока у него они не закончились, а тут вспомнил о моих ребятах скотина. Нет, знал бы я, что он появиться, при приближении всего один выстрел и проблема была бы снята, но прибыл я поздно, когда он уже отправил подразделения в дорогу. Мы самый хвост выходящей из лагеря колонны застали. Да и Злобин начни я с ним ругаться и махаться на кулаках меня бы не понял. По мнению местных командиров, у кого больше шпал тот и прав. И что мне форма генерала не досталась, таких бы дел здесь творил? Жаль возраст не подходит её носить, майора еле-еле натянул, выше уже не получиться. Действительно жаль.

На продовольственном складе никого не было. При нас было три сидора, и мой чемодан. Вскрывая ящики, мы отобрали всё, что возьмём с собой. Я переложил все, что мне пригодиться в дороге в сидор, включая бритвенный набор, частично заполнил свободное место банками с тушёнкой и пачками галет. В походе высококалорийная еда пригодится. В котелок, который убрал туда же в сидор, сложил пачку заварки, пачку сахара. Вытряхнув из чемодана всё ненужное, я отдал его ординарцу. Тот использовал чемодан для переноски остального продовольствия. Набрал круп, это чтобы похлёбки можно было варить, разбавил банками с консервами, сухарями и галетами. Всё в разных пропорциях, но много не брал, чтобы не перегрузить, ручка то одна, нести тяжело будет. В свои сидоры они с Барановым тоже покидали консервов, галеты. Ну и крупы.

Помимо этого они вынесли шесть ящиков с тушёнкой и спрятали их в лесу. Это НЗ, вдруг придётся вернуться, а тут будут немцы. Унесли метров на триста и спрятали в кустарнике. Я сам место искал для схрона. Очень удобное не каждый туда залезет, шипов побояться. Тут же мы плотно поели, хотя до обеда ещё часа три было. Вот со складом вооружения был откровенный облом, там уже немцы хозяйничали. Шустро они склады под себя подгребают. Отдельно были сложены штабеля с гранатами, поэтому проинструктировав Баранова, я отправил его по-пластунски к ним, выдав гранату. Тот должен был пролезть под колючей проволокой ограждения, зажать это ребристое яйцо между ящиками и вытащить предохранительное кольцо, кто-нибудь ящики потревожит, чека освободится и бум. Возможно, другие гранаты и не сработают, скорее всего это так и будет, но надежда имелась. И чего комдив не приказал всё тут уничтожить перед уходом? Так торопился в тыл свалить, что про всё забыл? Помню, как его глаза испуганно бегали во время нашего общения, он встряхнулся, только когда я рассказал, как мы немцев кровью умыли. Ладно, чёрт с этим комдивом. Перевёрнутая страница, а вот нам нужно было торопиться.

Как только Баранов вернулся, я приказал:

— Уходим. У нас дело есть.

В этот раз на опушку мы вышли в полукилометре от места засады, дорогу ещё не освободили, что меня откровенно порадовало, там только-только бульдозер какой-то инженерной части начал сталкивать горелые перекрученные куски металла, ранее бывшими автомобилями, с дороги в болото. Дозорная группа, которая опоздала с возвращением к месту засады, стояла всё там же, у места боя. На опушке были секреты, я видел пулемётную позицию.

Опустив бинокль, я сказал двум своим подчинённым:

— Значит, слушаем приказ. Видите ту низину в поле? Она не просматривается со стороны немцев. Наша задача по ней дойти вот до той группы тяжелых танков. В данном случае нас интересует тот, что на вид не повреждён, а не тот у которого башня на корму сползла. Там по ситуации определимся. Вперёд.

Мы обошли кустарник и, пригибаясь, тут пришлось двигаться низом, чтобы нас не заметили, но дальше мы уже шли в полный рост, выйдя за пределы возможности наблюдения противником. Вот у дороги, мы снова могли быть замечены и следующие шестьдесят метров ползли по-пластунски. Я не хотел, чтобы нас рассмотрели. Добрались нормально, Михалыч, то есть красноармеец Лосев, мой ординарец, по очереди с Барановым перетаскивали чемодан. Тут они его уже волоком тянули, не заботясь, в какой внешний вид тот придёт. Я от чемодана отказался, и мне было всё равно, что с ним сделают.

Вот с танком был облом. На вид кроме свежих осколочный царапин на броне он был целым, ствол пушки тоже, но люки закрыты, а ключа у меня не имелось. Оставив обоих бойцов у кормы танка, я пополз к следующему. Тут было сто пятьдесят метров. Там мне повезло, в забрызганном кровью боевом отсеке я в сумке командира нашёл всё, что мне было нужно. Более того проверил боезапас в танке. Он был полон и в случае нужды, его можно будет тут позаимствовать. Хороший склад. Прихватив так же пару снаряжённых дисков к пулемётам, как я видел по стволам, в запертом танке всё было на месте, а вот в порождённом частично демонтированы. Подумав, взял ещё свёрток с запасным комбезом, второй был кровью залит, и запасной шлемофон. Интересно куда похоронная команда эти 'ДТ' дела, что-то я в куче собранного им вооружения их не видел? Или тут танкисты забрали? Не знаю.

Вернувшись обратно, я передал им диски, после чего развернул комбез. К сожалению не мой размер. А вот Лосеву подходит. Велел ему надеть его и сменить пилотку на шлемофон. После этого велел бойцам пока ждать, сам быстро забрался на броню, укрывшись за башней. Не хотел, чтобы меня заметили, после чего на миг, выглянув, сунул ключ в скважину и снова спрятавшись, но дотянувшись рукой, повернул. Всё, командирский люк открыт. Убрав ключ в карман, я быстро открыл люк и вниз головой скользнул внутрь, прикрыв крышку люка. Фуражка упала с моей головы, но не страшно. Страшнее было то, что внутри дышать было невозможно, по всему телу сразу выступил пот, пропитав форму. Жара внутри и духота царили жуткие. Пришлось люк оставить полуоткрытым, чтобы хоть какая-то вентиляция была.

К счастью экипажа не было, а то я уж думал, что он погиб и находился внутри. Нет, лишь смазанный след крови на одном из снарядов и всё, пусто. Проверив оружие, оно было в порядке, прицел и замок на месте, повернул маховики наводки, наведя на колонну, там уже закончили с расчисткой, и пустили вперёд танки. Ухохотаться можно, чешские 'тридцать пятые' где-то нашли. Хотя вот ещё пара 'тридцать восьмых' идёт, следом грузовики с пехотой.

Приоткрыв люк, я скомандовал:

— Бойцы ко мне.

Сперва в люк неловко протиснулся Баранов, стукнув мне по колену прикладом карабина, свой и мой сидоры он держал в руках. Отобрав их, кинул на место мехвода, нет времени нужно поторопиться. Потом ординарец полез. Это вообще в люке умудрился застрять. А ведь чемодан хотел взять, ладно я заметил, велел у кормы оставить. Наконец Лосев протиснулся в люк и стал с интересом осматриваться в очень тесном для нас боевом отсеке, крутя ребристым шлемом, что находился на его голове. Теперь боец ничем не отличался от современных на данный момент советских танкистов. Ремень с подсумками он надел поверх комбеза, именно ремнём он и зацепился, застряв в люке, а карабин и сидор держал в руках. Отправив его сидор к нашим с Борисовым, показал, куда поставить оружие, и его место. Лосев должен с места командира наблюдать за окрестностями, чтобы к нам не подкрались, и сообщать мне, где самые жирные цели. То есть он у нас будет наблюдателем.

— Значит так бойцы. Немецкая колонна идёт к нам, следовательно, нужно её остановить. Красноармеец Борисов, вы снова становитесь заряжающим, только в этот раз снаряды тут потяжелее, и бухает пушка куда громче. Это осколочные, перед тем как уложить снаряд в приёмник, нужно открутить тот колпачок. Вот это бронебойный, показываю, как снаряжать...

Немного изогнувшись со своего места наводчика, я зарядил пушку, указав, где бронебойные снаряды, а где осколочные. Других тут не было. Осколочных к счастью больше всего, танков у немцев не так и много. Всего одиннадцать штук, общим числом. Тут я считаю и 'двойку' из передового дозора. Кстати, ей до нас метров сто осталось. Близко мы передовой дозор подпустили. Подключить шлемофоны я не успел, хотя и нашёл в этой машине запасной, который сменил на свою фуражку. Начался бой, поэтому и не сменил. Первый выстрел естественно был мой.

Бронебойный снаряд, пробив тонкую лобовую броню 'двойки', как мне кажется, даже выбил через корму двигатель, что-то за ним такое массивное закрутилось по дороге. Потом осколочным выстрелом, поразил грузовик с солдатами, что шёл за танком. В кабину попал. Третьим в передовом дозоре был бронетранспортёр. В этот раз как было видно, он немного видоизменился, грузовик с солдатами добавился. В кратких промежутках пока Борисов перезаряжал пушку, я успевал пострелять из спаренного с орудием пулемёта, именно так уничтожив двух мотоциклистов. Тут пистолетная дистанция, у них не было шансов, а так же проредил уцелевшую пехоту, залёгшую у машины. Их немного уцелело, выстрел я сделал по кабине, но досталось и кузову, так что часть пассажиров там превратились в фарш, вторым выстрелов развалил машину, а вот следующим и бронетранспортёр достал. Болванка пробила двигатель и тот зачадил. Всё, с передовым дозором покончено, хотя оттуда и доноситься редкая стрельба. Звон пуль по броне было хорошо слышно. Однако я не отвлекался, так как перенёс огонь на основную группу. Борисов как стало заметно, вполне освоился и кидал в приёмник снаряд за снарядом. В танке было душно, вентиляторы не работали, поэтому я велел Лосеву открыть люк и выкидывать гильзы наружу, что тот изредка отвлекаясь от наблюдения в перископы и делал.

Дальше я стрелял в основном только из бронебойных, поражая чешские танки один за другим. Те по мне тоже стреляли, грохотали по броне их снаряды. Меткие гады, на редких остановках успевали выпустить по снаряду. Танки немцев уже вышли из бутылочного горлышка, где я устроил их мотопехоте утром засаду и, растекаясь по полю в линию пошли в атаку, прикрывая колонну на дороге. Зря, я двумя выстрелами, выпустив осколочные снаряды, снова закрыл проезд, подбив бронетранспортёр и грузовик в самом узком месте. Сейчас же занимался танками. С каждым выстрелом очередная чешская машина замирала, когда мёртвой горой, а когда выкидывая из люков дымы изредка с языками огня. Последние два я поразил чуть ли не в упор, шустрые. Быстро до меня добрались. После этого открыл огонь по стоявшей колонне. Было видно, что командиры этой части решили отвезти её обратно, в конце машины сдавали назад и начали уходить за поворот, там дальше я уже не просматривал. Тут я действительно немного просчитался, нужно было снова подбить машину в конце колонны, чтобы остальные запереть на дороге. Та передо мной как на ладони лежала. Грузовики и два бронетранспортёра мне бока подставили. В принципе немцы успели отвести всех солдат и вывести пока только пять или шесть грузовиков. Вот остальные я не упустил. Подбил всё же крайний, который не успел уйти за поворот, после чего прицельно, стал методично уничтожать осколочными снарядами остальные грузовики, превращая их в груды металла. Шестнадцать грузовиков огнём и металлом снёс с дороги. Жаль потерь в живой силе я им значительных не нанёс, успели они свою мотопехоту отвести в укрытие, пока я танки выбивал. Кстати, на десять танков, тот из передового дозора я не считают, у меня ушло шестнадцать снарядов. Обычно по одному на танк, но тут болванка, пробивая броню улетала дальше, а 'чех' двигается и продолжает стрелять, приходилось по нему бить ещё раз. Да один раз болванка в рикошет ушла, а так лёгкая броня немецкой техники наши снаряды не держала. Один хитрый 'чех' ушёл в сторону и укрылся за лежавшей на боку 'тридцатьчетвёркой' пытался спрятаться от губительного огня. Но весь корпус спрятать не смог, корма торчала. Вот я в корму и засандалил снаряд. Танк до сих пор красиво дымит.

— Шабаш, сдулись немцы, — громко сказал я, и закашлялся от сухого раздирающего горло порохового дыма. — Помогли мы нашим уйти, немцы их теперь быстро не догонят.

Борисов, что подхватил очередной снаряд, выпустил его из рук и без сил привалился плечом к боеукладке, устало и счастливо улыбаясь. Его закопчённое лицо так и светилось радостью.

— Как мы их, командир, хорошо сделали?

— На нас троих можно записать одиннадцать танков, четыре бронетранспортёра, два десятка грузовиков и два мотоцикла с колясками и пулемётами, — устало привалившись на спинку сиденья наводчика, стал перечислять я. — Это всё наше. В живой силе не скажу, но с сотню точно должно быть. Я пулемётами по грузовику прошёлся, танкистов расстреливал, когда они как тараканы из танков выпрыгивали, да и на дороге тоже зацепить должен был. Есть у немцев потери, не только в технике. Будь уверен.

— Командир, — стукнул меня Лосев в левое плечо. — Немцы.

Они с Борисовым оба плеча мне отбили, один, когда перезаражал, подтверждал так, второй когда пытался привлечь внимание чтобы дать цель. Бывало, действительно выводил на жирную и интересную цель.

— Где? — насторожился я.

— Сзади, мотоциклисты.

Быстро посмотрев в приборы, я зло усмехнулся. Два мотоцикла неслись к нам, седоки, что находились за водителями, держали в руках связки гранат. Ага, лихим наскоком решили нас взять. Связками это бесполезно. Я даже башню разворачивать не стал, только чуть подправил и ударил из кормового пулемёта. Срезал сперва одну пару, коляски были пустым, даже пулемёты сняли, потом и вторую. Один мотоцикл кувыркнулся, а второй замедлив ход, задёргался и заглох. Я специально так стрелял, чтобы не повредить технику, свалим на ней, когда будет такая возможность. Мотоциклы вездеходные, и по полю без проблем пройдут.

Всё же башню разворачивать пришлось, дальше на дороге стояли ещё мотоциклисты, наблюдая за результатом лихого наскока, увидев, что он не получился, а башня начал поворачиваться к ним, мотоциклисты развернулись и рванули назад. Три успели уйти за холм, а вот четвёртого перехватил. Осколочный снаряд рванул рядом, вторым я добил мотоцикл, детали и куски тел экипажа полетели в разные стороны. Удачно попал, не смотря на расстояние в полтора километра.

— Так бойцы, у нас имеется отличный шанс заиметь рабочую технику. Сейчас оба покидаете танку и бегом к мотоциклу, оружие можете не брать, там трофеи будут. Мотоцикл угоните в низину, по которой мы шли, оставите там. После этого бегом к подбитой машине, нужно пополнить боезапас. А я вас прикрою.

Объяснив Борисову как переключать на мотоцикле скорости, чтобы на нейтраль поставил, а то оба бойцы дел с мотоциклами не имели, я тут же дёрнул Лосева на место, он собирался покинуть машину через командирский люк. Сделал я это вовремя. В двадцати метрах от правого борта танка вырос куст миномётного разрыва. Дальше немцы стали сыпать мины градом, поэтому покидать танк смысла не было, а люки закрыли, оставив у одного щель, я показал красноармейцам, как надо держать люк не запертым, на одном ремне. Делать было нечего, калибр у мины мелковат, хотя после одного случайного попадания звон в ушах долго стоял, я перезарядил пулемёты, перебрался на место стрелка-радиста и, подобрав тюк с запасным комбезом, расстелил его. Почти мой размер. Медлить не стал, стянул сапоги, надел комбез прямо на форму, после чего вернув сапоги, поправил шлемофон. Ремень я застегнул поверх пояса, поправив кобуру с пистолетом. Жара в машине стояла страшная, вода во фляжках утекала стремительно, но мы крепились, хорошее дело делаем.

Пока я занимался комбезом, Лосев продолжал наблюдать в приборы, мало ли что, Борисов перебирал снаряды, укладывая их, чтобы были под рукой. За этот бой мы выпустили более пятидесяти снарядов, почти полбоекомплекта. Требовалось бы пополнить.

Наконец миномётный обстрел стих, мы внимательно осмотрелись, немцев не было видно, после чего бойцы выскользнули наружу и, пригибаясь, побежали ко второму танку, за ним, в двухстах метрах от нас и находились мотоциклы. Причём Лосев волоком тащил чемодан, видимо вместе с мотоциклом решив оставить его в безопасном месте. Тот вроде не пострадал.

Миномётный обстрел до мотоциклов не докатился, на вид целые. Немного помучившись с выбранной машиной, сбросив лежавшего на руле водителя на землю, оба красноармейца стали толкать тяжёлый мотоцикл в сторону низины. У них на этой ушло с полчаса. После этого бегом пробежали к соседнему танку, Лосев так и второй мотоцикл обыскал, и унёс к нашему трофею чем-то плотно набитый ранец и вооружение. Борисов же приготовил снаряды к переноске. Он нашёл внутри сидор и набил его дисками. После чего взяв по два снаряда, они побежали обратно. Открыв люк, я по одному принимал снаряды и укладывал их в боеукладку. Потом принял и сидор с дисками и трофейный немецкий автомат с подсумками под длинные запасные магазины. Это был 'МП-40' я сразу его узнал. Он даже внешне отличался от своего прототипа 'МП-38'.

Пока я раскладывал диски, бойцы сделали вторую ходку. Так что снова пришлось принимать снаряды. Ничего, дело нужно. Поглядывать по сторонам я не забывал и когда заметил что в том месте, где скрылись мотоциклисты, наметилось движение, положил там два осколочных снаряда. Больше бойцами рисковать я не стал, когда они вернулись с очередной партией из четырёх снарядов, загнал их внутрь. Нам удалось пополнить боезапас на двадцать четыре снаряда, минус два выпущенных мной. Пока не плохо.

После этого мы стали заниматься машиной, Лосев, вскрыв цинк с патронами, он находился в танке, стал набивать пустые диски к пулемётам, опустошённые мной во время боя. Борисов открыв нижний люк, проверил насколько там свободно, взял лопатку и стал копать ямку, это на случай если кому срочно захочется в туалет. Они-то сходить успели, когда покидали машину, а вот я нет. Туда же он раскидал и россыпь гильз от стрельбы из пулемётов. Я же проверив сеть, подключил все шлемофоны. Аккумулятор был свежий, рабочий, так у нас появилась бортовая сеть и мы могли в бою переговариваться, пока же я её выключил. Рация всё равно не работала, это чтобы заряд не тратить.

Когда все работы были сделаны, я велел бойцам отдыхать, используя краткие минуты затишья. То что нас оставят в покое я не верил, тут была прямая и вполне неплохая дорога ведущая к Минску, немцы её не оставят и попытаются нас сковырнуть. Интересно, что они предпримут, авиацию вызовут или тяжёлую зенитку подтащат? Им известно, что для 'ахт-ахт' наша броня проблем не создаёт? Посмотрим по ситуации.

Сам я отдыхать не стал, перебрался на место Лосева, и изредка поглядывая в приборы наблюдения, занимался 'МП' что мне подарили бойцы. На ремне с подсумками ещё был 'парабеллум', что показывало, снято это оружие было с унтера. Пистолет я отдал Лосеву, тот сняв ремень, повесил на него кобуру. Так вот, сняв с ремня подсумки, я расстегнул свой и надел их, подогнав по бокам. Было два подсумка по четыре магазина в каждом. После этого проверил сам автомат, отстегнул магазин и подсчитал, сколько в нём патронов. Полный, значит, немец собирался пострелять. Обычно солдаты держат в магазинах по двадцать пять патронов, чтобы пружина в магазине не подвела, снаряжают полностью, если только собираются вступать в бою в ближайшие сутки. Проверив остальные магазины, я выщелкнул лишние патроны и убрал их в свой сидор. Будет запас для 'маузера'.

После этого делать было нечего, время тянулось медленно, поэтому почистив, наконец, свой 'ТТ', сидел и лишь поглядывал по сторонам, стараясь сонно не клевать носом. Жара и духота что стояли в машине, убивали, поэтому приходилось бодриться. Хорошо, что бойцы принесли трофеи. Немецкие фляги со свежей водой, а то мы свои уже допили, а это какой-никакой, но запас. Это ещё не всё, Борисов в соседнем танке обнаружил двухлитровый термос с водой, в этом танке его не было. Видимо экипаж забрал. Этот термос наш 'НЗ', флягами пока пользуемся.

Бойцы заснуть не смогли, просто отдыхали, лениво переговариваясь. Небольшой доступ воздуха через открытый нижний люк был, а благодаря приоткрытому верхнему, то и тяга, а то совсем бы мы уморились. Так получить тепловой удар как нечего делать.

— Бойцы к бою, — скомандовал я, и мы тут же зашевелились, меняясь местами, подключая шлемофоны к выходам сети и проверяя, как она работает.

Когда я в очередной раз выглянул, осматривая окрестности, то обнаружил столб пыли что приближался к нам с тыла. Колонна техники шла, к гадалке не ходи. Не думаю что это наши войска. Скорее всего, немцы обошли. Я же одну дорогу перекрыл, другие свободные, вот противник и выслал помощь для деблокирования дороги. Думаю это танки. Со стороны побитых немцев, там всё ещё всё было затянуто дымами, никакого шевеления не замечал, но то, что они знали о приближающейся помощи, я был уверен. Ещё как знали.

Плохо было то, что к противнику танк был развёрнут кормой. А тут можно найти слабые места, но пушка был повёрнута в нужную сторону, так что мы ждали. Разглядев на дороге приближающиеся знакомые угловатые силуэты 'четвёрок' с их кургузыми пушечными стволами, я усмехнулся. Помощь серьёзную прислали, у немцев эти так считались тяжёлыми. Если танкисты противника лохануться и попрут в атаку, это хорошо, наши снаряды брали их лобовую броню хоти и с полукилометра, но вряд ли, опытные черти. Скорее всего, укрываясь складками местности, они будут пытаться поразить нас в корму, чтобы поджечь танк. Я бы так и поступил. Это в их ситуации самое правильное для выполнения поставленной задачи. Что ж, будем ловить показывающиеся на холме башни в прицел. Другого ничего не остаётся, тут мы в патовой ситуации. Кстати, точно не скажу, но танков вроде было пять. От нас до приближающейся колонны было два километра и до того момента как они свернут за холм чтобы уйти из нашего прицела, я решил их прищучить. Дальность великовата, конечно, полтора километра будет, но постараемся. Тем более я там мотоцикл накрыл и вторым выстрелом добил. Пушка тут не расстреляна, как я уже убедился, бьёт довольно точно, прицел слабоват, но ничего, поборемся.

— Бронебойный, — последовала моя команда.

— Готово, — и удар по плечу.

Честно говоря, то что немцы не вызвали авиацию нас спасло. Тут один заход даже одного штурмовика и факел. Танк лишён подвижности, как я уже успел убедиться, заглянув в технические лючки, двигатель от близко разрыва бомбы сошёл с фундамента. С учётом профессионализма немецких лётчиков, опыта у них ого-го, проштурмовать танк им как нечего делать. Это в двигающеюся машину сложно попасть, тем более, если та постоянно меняет направление, а в неподвижную промахнуться птенчикам Люфтваффе сложно.

В планах у меня было, на случай бомбардировки покинуть машину и отлежаться в низине. Тут метров сто до неё бежать, должны успеть. Если заранее конечно авиацию засечём. Однако у немецких лётчиков были дела поважнее, чем наш одиночный танк, пробкой блокирующий дорогу. Артиллерию они тоже не использовали, видимо тяжёлые стволы не подошли, а вот ушедшую дальше по параллельной дороге колонну видимо тормознули и попросили командира выделить танки. Вот тот и выделил. Не то что бы я планировал продержаться до темноты, но такая надежда была, всё же не единичный случай, однако нам шансов не давали. Немцы тут густо шли, так что было откуда направить помощь.

Подправив прицел, я нажал на педаль спуска, и пушка грохнула. Почти сразу зазвенела гильза по полу, которую подхватил Лосев и выкинул наружу, а Баранов уже закидывал следующий бронебойный снаряд. Выстрел был удачен. Снаряд попал в корму, и нанёс довольно серьёзные повреждения. Полетели обломки траков и ведущее колесо. Вторым выстрелом я добил танк и тот вспыхнул. Из башенного люка выскочили два танкиста, после чего из люков показалось пламя, больше из подбитой машины никого не было. Это была моя единичная победа, остальные прибавили скорость и скрылись за холмом. Болванки бессильно врезались в землю неподалёку, но попаданий больше не было. Хотя вроде у одного вспыхнули искры рикошета на башне, но мне могло показаться. Как я уже говорил, оптика тут была так себе, больше по интуиции стрелял. Да и опыт стрельбы на полигоне делал своё дело. Больше тысячи снарядов из разных стволов всё же выпустил, да и учили меня не инструктора, а фронтовики, у которого опыта стрельбы хоть жопой ешь. Показали мне такой мастер-класс, что моё самомнение упало ниже плинтуса. Ладно хоть основы дали, так что дальше я сам займусь несрабатыванием опыта такой высококлассной стрельбы. В принципе сейчас этим и занимался. А так правильно ругали эти танковые пушки. Ствол коротковат для дальней прицельной стрельбы. Кучность падала. Кстати. Один из фронтовиков, когда пробовал 'Т-46' как был прозван наш прототип 'пятьдесятпятого', так он даже прицелом не пользовался. Я заряжающим у него был, всё видел. Он стрельнул, нацарапал гвоздём на смотровом стеклышке командирской башенки полоску, я его чуть не убил, танк новый был, я за него отвечаю, а дальше не смотря в прицел, на ходу, используя только эту полоску выполнил все нормативы по стрельбе. Все, даже на дальних расстояниях разил цели. Вот таким наводчиком я и хотел стать. Это уже не мастер-класс это что-то вообще запредельное. Вот этот капитан у нас на полигоне пробыл две недели, от него я тоже получил уроки, не за просто так конечно, за это я дал ему возможность пострелять из всего что было на полигоне. 'Ис-3' его больше всего в восторг привёл. Ну а то, что его уроки были в тему, показывало то, что стрелял я на очень приличном уровне, хотя и был среднячком, но как тот капитан и говорил, я был с ним согласен, мне требовался только опыт. Я его нарабатывал на полигоне. Занимался этим же и здесь.

— Бойцы, слушаем мою команду. Оставляете карабины здесь, снимаете с крепления два 'ДТ', не забудьте сидор с запасными дисками. Он полный. Затем хватаете наши вещи и бегом к мотоциклу. Ждёте меня там. Бегом!

Бойцы, которые, пыхтя, снимали пулемёты, не мешали мне развернуть башню, и самолично перезаряжая пушку, открыть огонь по подбитым 'чехам'. Тем более после третьего выстрела они уже покинули боевой отсек танка. Я говорю про тех 'чехов' что стояли подбитые, но не горели, а мне нужно, чтобы сгорели, тогда их только в утиль. У немцев отличная техническая поддержка, восстановят быстро, а так я гарантированно выводил танки из строя. Даже в корму лежавшей на боку 'тридцатьчетвёрки' болванку послал, правда, танк зачадил только после второго выстрела. До тех двух что находились в воронке мне было не дотянуться, один подбитый 'чех' перекрывал обзор.

Сняв прицел, и достав из кармана трофейную зажигалку, с диверсантов снял, собрал в кучу тряпья и поджог его, всё, скоро танк рванёт. Выскочив наружу, держа в одной руке трофейный автомат, я побежал ко второму 'КВ'. Там проделал туже операцию. Обе машины сильно дымили из люков, жаль до 'тридцатьчетвёрок' в воронке не добраться, я бы и их привёл в негодность. Закончив с поджогом второго 'КВ', пригибаясь, подбежал к мотоциклу, у которого находились бойцы. Лосев верёвкой привязывал сидоры и чемодан к коляске. Уже заканчивал. Пригибался я вынуждено, со стороны расстрелянной авто и бронеколонны строчили два пулемёта. Видимо там сообразили в чём дело и открыли беспокоящий огонь. Ишь как осмелели. Когда я запустил мотор мотоцикла, Лосев в люльку не залез, полная, сверху устроился, воткнув между сидорами свой пулемёт и карабин, который всё же прихватил, неподалёку появился куст первого миномётного разрыва. Это нас подстегнуло, Баранов сел позади меня, с пулемётом под мышкой, ремня у него не было, хотя сошки оба красноармейца прихватить не забыли, но не прикручивали их пока, времени на это не было.

Мотоцикл завывая мотором, пополз по пашне в сторону леса, скорость развить не получалось, и так уровень неторопливо бегущего человека. Выезжать на дорогу нам смерти подобно. Они сейчас все заняты немцами. Двигаться за своими войсками, так там у холма четыре из пяти немецких танков и немного прореженные мотоциклы, со стороны границы злые гренадёры. Так что у нас был один выход, вернуться обратно лес. Из-под обстрела мы удачно ушли, никого не задело, не зацепило. Главное в лес уйти и ночи дождаться, а там, в потёмках и уйдём, сменив местоположение.

Пришлось дальше по низине ехать. В том месте, где мы спустились в неё в лес не уйти, пулемётчики не дадут, однако проехав полтора километра, я свернул к опушке, и углубился метров на пятьдесят, пока не уткнулся в кустарник. О немецких танках я помнил, да и они о себе напомнили, засекли. Когда я покинул низину и поехал на опушку они меня рассмотрели, а когда я уже крутился между деревьями, было два разрыва снарядов впущенные танковыми пушками. Больше не стреляли, всего два разрыва. Ничего другого немецкие танкисты сделать не могли и хоть так 'обматерили' нас. Два с половиной километра для короткоствольных пушек, кучно легли, я оценил мастерство наводчиков.

Когда мы ушли в лес на пятьдесят метров я остановил мотоцикл, не глуша его, поэтому под негромкое тарахтение мотора, приказал бойцам.

— Покинуть машину. Баранов, вы двигаетесь метрах в пятидесяти вдоль опушки, проводите разведку. Будете передовым дозором. Идём до лесной дороги, что вела в ваш бывший лагерь, переходим её, ещё метров двести и встаём лагерем у берега ручья. Поищите нормальное тихое место. От опушки дальше чем на сто-двести метров не удаляйтесь.

— Есть, — козырнул тот, закинув пулемёт на плечо.

— Лосев, на вас непосредственное охранение, будете двигаться, отстав метров на двадцать. Немцы сейчас злые, могут и погоню послать, приглядывайте за нашим тылом.

— Есть, — зеркально повторил тот действия Баранова. Карабин свой он не трогал, пулемёт в руках держал.

— Действуйте.

Бойцы прикрутили к пулемётам сошки, после чего занялись выполнением приказа. Баранов шёл ходко, разведуя путь, я за ним на скорости быстро идущего человека, Лосев, иногда замирая, вслушиваясь в лес, скользил следом. Хм, хорошо шёл, с лесом он явно знаком не понаслышке. Видимо из лесной деревни, он сам говорил что деревенский. Так и двигались, пока не пресекли дорогу и, не углубившись дальше в лес, не встали лагерем. Кстати, Лосев довольно грамотно замаскировал наши следы на дороге, чтобы в глаза не бросались. И примятую траву поправил и саму дорогу подмёл. Молодец.

Заглушив двигатель, я не отдал приказа отдыхать, хотя мы все и устали, такой тяжёлый день, нет, я отправил Баранова в охранение, и тот наворачивал круги вокруг лагеря, не пропадая из виду. Лосев развёл костерок, подвесил над ним три котелка и готовил поздний обед, а то мы кушали перед обедом, а сам обед пропустили. Сейчас четвёртый час, так что кушать очень сильно хотелось. Само местоположение стоянки я выбрал не зря. От лагеря в нашу сторону текла речушка, ручеёк, именно из него брали воду повара, вот и наш Лосев сбегал за свежей водой. Между прочим, и фляги наполнил, а то пить очень хотелось.

Сам я занимался мотоциклом. Самолично разгрузил его, сложив вещи в одну стопку, Лосев там что-то брал нужное для приготовления обеда, а так не вмешивался, у него своё дело. Я сменил шлемофон на фуражку, убрав тот в свой сидор. Хороший шлемофон, по размеру как раз мне подходит, а вот комбез я пока снимать не торопился. Пусть будет. Кстати, у нас с Барановым были обычные синий комбезы танкистов, а вот Лосеву достался чёрный, технического персонала. Почему-то именно такой лежал в боевом отсеке танка. В принципе танкисты и чёрными пользуются, но в основном бывают синие.

Так вот, разгрузив мотоцикл, я осмотрел, что там было по штату, хм, Лосев даже обе связки гранат подобрал. Нашёл их в куче вооружения. Так вот, достав из багажника на коляске два мотоциклетных плаща, я довольно улыбнулся. Касок не было, ну да ладно, но зато были очки. Как раз на троих. Тоже Лосева работа. Постараемся ночью за своих сойти. Осмотр мотоцикла показал, что он вполне в норме, бак наполовину пуст, поэтому отстегнув от коляски канистру, полную, и залил в бак. Проверил масло, в норме. На этом я закончил подготавливать технику к ночной работе, и уже нетерпеливо поглядывал на священнодействующего у костра Лосева. Запах от котелков шёл умопомрачительный, готовить боец явно умел, да и горяченького хотелось.

— Стой, кто идёт! — услышал я немного глуховатый из-за расстояния окрик Баранова.

Похоже, кто-то вышел на запах готовящегося обеда. Я этого кого-то хорошо понимал, самого сводил с ума этот аромат. С Лосевым мы среагировали вполне похвально, я встал на одно колено и, откинув проволочный приклад автомата, упирая его в плечо, целился в сторону источника шума. Лосев залёг у костра, выставив в ту же сторону ствол пулемёта.

— За обедом присмотри, а я схожу, узнаю, в чём там дело, — велел я и, придерживая автомат, если что можно в секунду открыть огонь от живота, посылая пули веером, как это показывалось в фильмах про войну, поспешил в сторону часового.

Кстати, ничего общего с реальность, немцы так не стреляли, а предпочитали целиться, прижимая приклад к плечу. Оно так как-то надёжнее. От живота может и стреляли, но это от пьяни, или когда массовый загон или прочесывание идёт. В бою никогда. Особо я не тревожился, мне хорошо было видно Баранова. Тот спокойно стоял, явно с кем-то разговаривая, а вот его собеседника видно было плохо, только силуэт фиксировался за стволами деверев. Что-то светлое было.

— Что там, боец? — спросил я подходя.

— Девушки из медсанбата, товарищ майор, — ответил тот.

В принципе я это и сам видел, неподалёку от нашего часового действительно стояла молодая девица лет двадцати в форме сержанта медицинской службы РККА с замено уставшим лицом, но живыми глазами, которые с большой надеждой смотрели на меня. Она была в тёмно-синей юбке, и светлой, как будто выцветшей гимнастёрке. Пилотки не было, вместо него берет.

— Продолжай вести охранение, — велел я красноармейцу и когда тот продолжил неторопливое патрулирование вокруг лагеря, я посмотрел на девушку и велел. — Представьтесь, сержант. Сообщите, как вы тут оказались?

— Мы за грузом медикаментов поехали, на станцию, там заночевали, а утром война началось. Мы быстро обратно... — заторопилась та, глотая некоторые буквы в словах.

— Сначала начните со своего звания и должности, — прервав девушку, велел я. — И застегните верхнюю пуговицу, всё же вы разговариваете со старшим по званию.

Та на меня недовольно взглянула, но всё же застегнула пуговицу, и, сообщив, что она медсестра отдельного армейского медсанбата, продолжила рассказ, что вчера с военфельдшером, водителем и бойцом из комендантского взвода, выделенного для охраны, выехала к железнодорожной станции. Они должны были забрать медикаменты согласно присланным заявкам. Прибыли они поздно, и после загрузки остались ночевать на территории станции. Дальше понятно, война, налёт, гибель людей вокруг. Медиков на станции хватало, поэтому военфельдшер приказала возвращаться, и они поехали обратно. Почти добрались, но по пути попали под обстрел с воздуха, одиночный истребитель их обстрелял и, не добивая, после первого захода полетел дальше. Немецкого лётчика нисколько не смутили красные кресты на машине. Боец был убит, машина горела, остальные не пострадали, кроме военфельдшера. Та когда из машины выпрыгивала, ногу умудрилась вывихнуть. Машина в хлам, начала гореть. Отошли в лес, решили дальше идти, а тут немцы на мотоциклах, стрельба вокруг. Водитель весь день нёс старшего машины. Той ногу вправили, наложили фиксирующую повязку, но идти сама она не могла. Вывих стопы, причем, похоже, серьёзный. Шли всю ночь, с частыми остановками, ночь провели в этом лесу, на противоположной опушке. Потом снова шли, слыша орудийную стрельбу. Это видимо нас, пока не наткнулись на Баранова. За эти дни больше никого не видели. Наши войска да, но те быстро проскальзывали или были слишком далеко, чтобы привлечь к себе внимание. Одиночных или больших групп не замечали, да и вообще стались держаться подальше от любых источников шума. Немцы дважды встречались, оба раза на мотоциклах. Не ели со вчерашнего дня. Ещё в обед у водителя закончилась немногочисленная провизия, так что голодны были все трое. Где остальные понятно, рассмотрели издалека Баранова, вот и выслали разведку. Он всё же в своём синем комбезе и чёрном шлемофоне бросался в глаза, поэтому на разведку пошла Анюта, сержанта Анна Забегалова. Водитель что нёс военфельдшера, на ладан дышал и сейчас отдыхал, так что сил на разведку у него просто не было.

— Хм. Вы не сказали кто у вас командир. Хотя попытаюсь угадать. У неё фамилия случайно не Смирнова? — сделав я попытку, поэтому не особо удивился ответу.

— Смирнова, — изумлённо ответила девушка. — Вы с ней знакомы?

— Позавчера познакомились, и надо сказать не в то время и не в том месте. Ведите их сюда. У нас как раз поздний обед, так что поснедаем вместе. Баранов! Помоги медикам до лагеря дойти.

— Есть!

Красноармеец, хрустя листвой и мелкими ветками, пробежал мимо, придерживая пулемёт, и заспешил следом за сержантом, что-то у неё выспрашивая, а я развернулся, направляясь обратно в лагерь.

— Михалыч, у нас гости, и эти гости не ели уже сутки, так что потроши закрома.

— Наши?

— Наши. Два медика и водитель. Медики девушки. Военфельдшер мне знакома, я ей вместе с отцом генерал-лейтенантом Смирновым помог отбиться от диверсантов. Мне генерал за это свой наградной 'маузер' подарил. У меня в сидоре лежит. В субботу это дело было... Скажем так, с девушкой я себя вёл немного грубо, поэтому вполне возможно она меня узнает и всё же попытаться расцарапать лицо.

— Это что же вы ей сказали, товарищ майор?

— Дурой назвал, тупой дурой. Несколько раз, причём при отце.

— И генерал не заступился за дочь?

— Ну там сложная ситуация была, я её так в чувство приводил, у девушки истерика случилось, так что не заступился... Ах да, я тогда по гражданке был, под сельского маскировался.

— По службе?

— По бабам, — усмехнулся я.

— То дело, — одобрительно хмыкнул тот. — Вон они уже идут.

Борисов и неизвестный мне красноармеец лет сорока на виду, сложив руки вроде сидушки, посадили на них Смирнову, та за их плечи держалась, и несли в лагерь. Сержант, семеня, спешила следом. На плече у неё висела винтовка, видимо водителя, у него на ремне были подсумки, а в руках она несла пулемёт Баранова. Вот тот был для неё тяжеловат, да и сама дивчина замено устала.

— Ты?! — ахнула Смирнова, сразу меня узнав.

— Невежливо тыкать незнакомым людям, — менторским учительским тоном сказал я, после чего добавил с широкой улыбкой. — А в одежде вы тоже ничего.

В ответ в меня полетел шлемофон, сорванный с головы красноармейца. До чего дотянулась взбешённая военфельдшер, то и кинула. Хорошо в кобуру не догадалась залезть.

— Вон оно как, — глубокомысленно хмыкнул Лосев, и разрядил обстановку, сказав. — Обед готов, рассаживайтесь кушать, товарищи.

Против обеда гости не возражали, голодными глазами смотрели, как Лосев снял все три котелка с костра и расставил их на расстеленном плаще, где была разложена другая снедь. Расселись мы группками, по двое. Ложок на всех не хватало, например, у девушек их совсем не было, у водителя нашлась, завёрнутая в тряпицу, у нас вот они были. Пришлось бы делится, и использовать по одной ложке на двоих, но на счастье в трофейном ранце нашлись эти необходимые столовые приборы и красноармеец торжественно их подарил девчатам. Так что кушали мы так, что за ушами трещало. Даже вприкуску со свежим хлебом, спасибо немцам. Отдельно была тонкими кружочками нарезана сырокопчёная колбаса. Её тоже расхватывали на бутерброды. Девушки ели из одного котелка, на пару, мы с Лосевым из второго, Баранов с водителем медсанбата, ефрейтором Жаровым, из третьего.

После обеда, когда вода для чая закипала в тех же отмытых котелках, а я заканчивал более подробно расспрашивать, как медики тут оказались, сержант вдруг подпрыгнула что-то вспоминая.

— Товарищи танкисты, мы ведь танк брошенный видели. Юрий Михайлович сказал, что в нём топлива нет. Огромный танк, в три моих роста.

— 'Двойка' что ли? — удивился я.

— 'КВ', — кивнул водитель. — Огромная башня у него и пушка в сто пятьдесят миллиметров, не меньше.

— Точно 'двойка'. Далеко?

— Да нет, тут рядом. Минут пять идти, — снова вклинилась в разговор сержант.

— Интересно. Надо бы посмотреть. Сейчас чаю попьём, я, Баранов и Жарков, прогуляемся до него. Ефрейтор, танк открыт?

— Нет, все люки закрыты, товарищ майор. Открыть без ключа не смог.

— А как определил что баки сухие?

— Открыл горловину и веткой проверил, товарищ майор. Сухая.

Не смотря на то, что часовой обедал вместе с нами, сидели мы так чтобы контролировать окрестности, поэтому заметив движение краем глаза, я сказал:

— Молодец вы красноармеец Лосев, ваши поварские таланты таковы, что все окрестные бойцы и командиры, попавшие в окружение, слетаются к нам как... Очень голодные орлы.

Борисов сразу среагировал, он просто из положения сидя завалился за стоявший рядом на сошках 'ДТ' и, прижав приклад к плечу, держа оружие за пистолетную рукоятку, стал целиться в тут сторону, где было мной замечено движение. Мне такая реакция очень нравилась, оба бойца умели пользоваться головой и часто это демонстрировали, опыта бы им. Интересно, кого к нам ещё принесло? Как оказалось, принесло сборную солянку из шести пограничников и десятка бойцов и командиров разных родов войск. Кстати, у двоих бойцов в петлицах гимнастёрок были эмблемы танчиков. Танкисты.

Вода для чая только-только начала закипать, Лосев сообразив, что и новеньких нужно будет кормить снова закопался в своих запасах, готовя крупу и пару банок тушёнки, кстати, готовил он действительно восхитительно. Все успели воздать хвалу его кулинарным способностям. Возможно, мы так оголодали на свежем воздухе, что бросались на любую еду как на пищу богов, возможно поварские шедевры бойца действительно не плохи, но мы съели всё, что он приготовил, и честно говоря, я бы ещё добавки попросил. Так вот, пока красноармеец готовил крупу, на глаз прикидывая, сколько потребуется запасов, чтобы прокормить такую ораву, я уже общался с двумя лейтенантами, командирами в этой группе. Один был старлеем, из комендатуры Гродно, другой лейтенант, обычный пехотинец. Комроты кстати. Быстро узнав, кто они и откуда, я скомандовал:

— Построиться!

Не смотря на то, что в группе было двое раненых, построились все. Один из раненых был тяжёл, его на самодельных носилках положили на землю, тут же закрутилась Забегалова. Второй был ранен легко и вполне мог стоять сам, хотя его и пошатывало. Пришлые выполнили мой приказ без нареканий и тому подобного. Возможно, выполняли приказ старшего по званию, возможно по той причине, что Баранов не переставал в них целиться, отбой я ему не девал. Документы при себе были только у двенадцати из семнадцати человек. У обоих лейтенантов, у всех пограничников естественно, у одного сержанта-артиллериста, у одного старшего сержанта танкиста, у водителя транспортной колонны расстрелянной авиацией, и у двух красноармейцев. У других красноармейских книжек не было, на мои вопросы, ответ был один, не выдали, обещали, но не успели, не хватало бланков. А вот двойка, у которой документы были, как раз и привлекла моё внимание. Если немцы и снабжают своих агентов, то по полной, им и в голову не может прийти, что в Красной армии, бланков красноармейских книжек попусту на всех не хватало и их выдавали с очень большой задержкой. В большинстве своём бойцы ходили в сопровождении командиров, а те всех своих подчинённых знали в лицо. Вот такая схема. Причём эта двойка, смотрела вполне органично, форме немного грязная и засаленная, но сидела как влитая. Стрижки армейские, уставные, оружие, винтовки, в порядке. Подсумки тоже, сидоры за спиной, пилотки. Касок вот не было, остальное вполне смотрелось обычно. Подворотнички тоже грязные. Однако от обоих бойцов немного, но попахивало каким-то цветочным ароматом. Они мылись, и мылись недавно, ещё не успели пропотеть. А вот от меня, от моих бойцов и от других пришлых духан, небольшой, но он был.

Вернув всем документы, которые изучал, как и ожидалось у двоих подозрительных бойцов, не было даже намёка на след скрепки. Не врали мемуары, всё так и было. Меня очень заинтересовала цель появления в лесу 'бойцов'. Это стандартная группа по выдаче немцам окруженцев или они целенаправленно кого-то искали, например того кто дважды очень сильно обидел их перекрыв дорогу почти на целый день? Нужно выяснить. Дав отбой, я велел бойцам топать к костру, и поесть, Лосев уже приготовил открытые банки с тушёнкой, и сухари с галетами. Всё же он решил похлёбки не варить и сыпанул в котелки заварки. Чаю горячего попьём, это тоже неплохо.

Бойцы направились к костру, Баранов встал на часы, прогуливаясь вокруг, а вот лейтенантов я попросил задержаться, якобы по вопросам командования. С ними остался сержант-пограничник, по виду из старослужащих.

— Вы тех двух бойцов давно знаете? Того что с прорехой на правом колене красноармейских шаровар, и у которого грязный след-мазок на сидре?

— Около часа, товарищ майор, — удивлённо ответил комроты, а вот старлей-пограничник посмотрел на бойцов с подозрением. Мой вопрос ему не понравился.

— Вместе пришли?

— Сперва один, через полчаса второй. Делают вид, что друг с другом не знакомы.

— Возможно, их прислали найти меня, — вздохнув, сказал я. — Мы сегодня на ближайшей дороге дважды танковую засаду организовывали. В первый раз побили много техники, людей тоже. Пол батальона они там потеряли, с два десятка грузовиков, пару бронетранспортёров и три танка. Ближе к обеду дорогу расчистили, но мы заняли эту же дорогу чуть дальше. Снова расстреляли колонну на том же месте. Ещё штук пятнадцать грузовиков, с десяток танков, но пришлось отойти уничтожив танк, они подкрепление из нашего тыла вызвали, обошли по параллельной дороге. В общем, мы почти до полудня с раннего утра держали немцев на этой дороге, заставив кровью умыться. Разозлили серьёзно. Думаю, чтобы найти нас, а то, что мы в лес ушли, немцы видели, агентов послать могли. А эти двое подозрительны. Внешний вид вполне в порядке, но два момента настораживают. Оба с ваших слов говорят, что от границы идут, а от обоих мылом пахнет, мылись недавно. Запах свежий, утрешний, да и не наш. Дальше, документы у обоих есть, Абвер своих людей хорошо снабжает. А у наших, как вы видели, не у всех удостоверения имеются. Вот и подозрительно это. Значит так, берём обоих, и допросим. Только аккуратно, парни резкие, может, кто пострадать. Старлей, справишься?

— Сделаем, товарищ майор. Допрос тоже на нас?

— Конечно. Результаты доложите. И поторопитесь, они вполне могли выдать маршрут вашего движения. Как бы загонщики тут не появились. Вопросы есть?

— А что такое абвер? — спросил пехотинец.

— Немецкая военная разведка. Старлей, действуйте.

— Есть, — козырнул тот и оба лейтенанта направились к расстеленному плащу, вокруг которого кругом сидели пришлые бойцы и в охотку уминали продовольствие.

Для обоих лейтенантов и сержанта, Лосев приготовил отдельный стол. Лейтенант сел за него, взял галету, приготовившись ложкой подковырнуть кусок мяса из банки с тушёнкой, а вот пограничники действовали. Оба. И сержант и старлей. Приблизились каждый к своему из бойцов, они ещё на ходу распределили кому какой, и можно сказать атаковали. Присели у них за спинами и, зафиксировав, просто завалили на спину, командуя своими пограничниками. Те сперва слегка растерялись, всё же неожиданно всё было, но среагировали оперативно, оба подозрительных красноармейца мгновенно были избавлены от ремней с подсумками, сидоров, и сапогов, даже петлицы были прощупаны. На этом всё, обоих агентов, а в своём предположении я был убеждён, под их возмущение, были унесены в сторону, где их начали колоть.

Естественно это вызвало неоднозначную реакцию у остальных, таким неожиданным поворотом. Ладно бы мы напали, а тут те, с которыми они пришли, пришлось разъяснить ситуацию:

— Товарищи, продолжайте приём пищи. Всё в порядке, была обнаружена и обезврежена диверсионная группа противника. Оба бойца, переодетые солдаты противника. Поясню, мне они уже в третий раз встречаются. Их задача вывести нас на боевые группы, для уничтожения или пленения.

Моё пояснение немного разрядило обстановку. Да ещё три погранца вернулось к столу и как ни в чём не бывало, продолжило обедать, как те хомяки быстро уничтожая всё до чего дотянуться их руки. Так что остальным волей неволей пришлось последовать примеру бойцов в зелёных фуражках, а то ничего не останется. Для тех, кто сейчас работал, Лосев отложил продовольствия. Баранов продолжал прогуливаться, поглядывая, что происходит на месте допроса, там где он патрулировал было их хорошо видно, от лагеря же погранцы были скрыты деревьями.

Обе медички, что занимались ранеными, Смирнова допрыгала до них на одной ноге, тоже застыли в шоке, когда произошёл захват вроде как своих, но моё объяснение их успокоило, вот они вернулись к осмотру обоих раненых. Сейчас лёгкого, тяжёлого уже осмотрели, и даже сменили повязку. У моей группы перевязочный материал был, трофеи, да и в танке нашли, к рукам прибрали, так что поделились. Приняв от Лосева кружку чая, пока пришлые обедали, у них тоже со вчерашнего вечера ни одной маковой росинки во рту не было, я сделал глоток и, помакав в напиток каменный на вид и на деле сухарь, размачивая его, задумчиво пострел в сторону, где проводился допрос. Что-то бумкающие удары и вскрики стихли, потом сделал ещё один глоток. Хорошо, горяченький, я люблю в крутую сваренный чай.

Когда я допил чай, три сухаря успел размочить, на огне уже котелки со свежей водой закипали, из наших и медиков все чаю попили, когда я заметил идущего в нашу сторону старлея. Вернув кружку Лосеву, кстати, это была моя, из моего сидора, я встал из-за стола и направился навстречу пограничнику. Пока нужно узнать, что удалось выяснить без свидетелей.

— Они действительно работают на немецкую разведку, с этим вы не ошиблись. Более того, ваше предположение верно, основной приказ найти группу танкистов, что дважды атаковала сегодня колонну моторизованной дивизии, нанеся ей довольно серьёзные потери в людях и технике. Известно, что танкистов трое и они на мотоцикле. Увидев в лагере трофейный мотоцикл, засланные поняли, что им повезло. За обнаружение и удачно проведённый захват им обещали награды. Похоже, серьёзно вы им досадили, раз они так задёргались.

— Средства для связи?

— У одного в сидоре ракетница, нужно выстрелить красной ракетой, но это совсем на крайний случай. А так они должны были узнать, куда мы идём, или пока задержимся тут. В обоих случаях один должен был отойти якобы по нужде и, добравшись до своих, привести к нам солдат противника. Второй продолжил бы контролировать нас, чтобы если что передать, куда мы пошли. Они собирались договориться, где на месте оставленного лагеря можно устроить тайник с оставленной запиской и нашим дальнейшим маршрутом на ней.

— Продуманные сволочи. Это всё или ещё что есть?

— Вас живым приказали брать, командир дивизии распорядился. Генерал очень злой был.

— Ясно. Диверсантов допросите, выясните штатную организационную единицу их подразделения, всё о военной разведке немцев, после чего ликвидировать. Только по-тихому. После этого продолжайте обедать, вам там оставили.

— Есть, разрешите выполнять? — козырнув, спросил старлей.

После моего приказа у него на лице не дрогнул ни один мускул, как будто так и нужно было, только живые глаза рассматривая меня как будто ощупывали, прикидывая что от меня можно ждать. Оставив погранцов заниматься делами, лейтенанта за старшего в лагере, я сменил Баранова на часах одним из бойцов и, прихватив Жаркова, направился к танку. Осмотреть его я не передумал, да и ключ прихватить не забыл. Если люки закрыты, как говорил ефрейтор, то действительно без него в танк мы не попадём.

Пройдя до ручья, пришлось его пересечь вброд там, где это делали медики, мы двинули дальше. Метров через сорок действительно обнаружен проложенный танком туннель. Подмятые и раздавленные деревья, разруха на том месте, где прошёл танк. Уже отсюда я видел его тёмную огромную махину кормой к нам и слегка повёрнутой вправо башней. Пришлые вышли на нас другом месте, так что танк не заметили. Кстати, действительно был 'КВ-2'.

Дойдя до него, я сразу открыл люки и пока Баранов осматривал боевое отделение, подавая стоявшему у командирского люка ефрейтору диски к пулемётам, танкисты пулемёты сняли, но боезапас забрали не весь, нам пригодится. Кстати, танк в бою не бывал. Новенький на вид, хоть и сильно запылённый, да и боекомплект полный, кроме патронов для пулемётов. Так вот, пока Баранов осматривал боевое отделение, я осмотрел танк, открыв нужные люки. Мне хватало получаса, чтобы разобраться с машиной.

— Шабаш, забираем трофеи и уходим, — вытирая руки подвернувшейся ветошью, скомандовал я.

— Сломан, товарищ майор? — поинтересовался Баранов, набивая два найденных пустых сидора дисками к пулемётам и патронами россыпью, Жарков стоял рядом и держал два цинка для патронов, а также гранатную сумку, тоже не пустую.

— Скорее доведён до такого состояния. Не знаю, что у этой машины был за мехвод, но кроме как назвать его рукожопым, у меня язык не повернётся. Это каким же надо быть мехводом, чтобы довести вверенную ему технику до такого состояния? В общем, танк добрался до этого места последней стоянки чудом. По-другому не скажешь. Баки совершенно сухие, но это и понятно. Прежде чем уйти мехвод сделал одно дело, слил из танка всю жидкость и, уходя, оставил мотор работать. Вон по скукожившимся над моторным отделением листьям это видно, аж почернели. Двигатель без воды перегрелся и естественно вышел из строя. Так что не танк это, груда металлолома. Для нас, к сожалению совершенно бесполезная. Кроме разве что той мелочи, что вы обнаружили. Кстати, вы закончили?

— Тут два запасных комбеза и два шлемофона. Будем брать, товарищ майор?

— Обязательно. Я с пришлыми танкистами ещё не говорил, а сейчас самое время. Им и пригодится.

Бойцы загрузились, так загрузились, а с танка мы сняли приличное количество боеприпасов и другого имущества, я даже пехотную лопатку, что нашли внутри, велел прихватить. В штатный комплект она не входила. Видимо танкисты где-то подобрали. Шанцевый инструмент нам всякой пригодиться. Вернувшись в лагерь, я знался пришлыми танкистами, а Баранов начал вскрывать цинки с патронами, чтобы выдать их остальным пришлым. У тех с боеприпасами совсем худо было, едва по три-пять патронов на человека. Жёсткий лимит на отстрел завравшихся немцев был. В основном у бойцов были винтовки, кроме двух самозарядок пограничников, но у одного красноармейца имелся пехотный 'ДП' с двумя запасными дисками. Вот он и начал сейчас снаряжать.

Пока нас не было, лейтенант более-менее организовал в лагере порядок, и усилил охранение, но это по приказу старлея Иванова, пограничника. Тот всё ещё продолжал допрос, один из погранцов вёл запись этого допроса, вот и приказал усилить охранение. Видимо что-то новое узнал от агентов противника. Кстати, один прибалт, а вот второй из наших, из детей дворян, что уехали жить в Германию. Добровольцы, мать их.

— Кто такие, где служили и на чём воевали? — отведя обоих танкистов в сторону, велел я рассказать о себе. Начал естественно старший сержант, как старший по званию.

— Старший сержант Егоров, товарищ майор, — втянувшись, представился тот. — Командир танка 'Тэ-двадцать шесть'. Двадцать девятая танковая дивизия, третьей армии. Потерян танк не в бою, была повреждена ходовая после налёта немецких бомбардировщиков. Со своим экипажем вёл бой в пехотных цепях. Попал в окружение у границы, прорывался ночью в составе остатков стрелкового полка, потеряв обоих членов экипажа. Они были убиты. Долго шёл пока не обнаружил, что остался один. Случайно наткнулся на пограничников, дальше шёл вместе с ними. Оружие не моё, забрал у убитого стрелка. Револьвер в кобуре личное оружие, но к нему нет патронов, к винтовке теперь есть, получил пятьдесят патронов и гранату. Готов и дальше воевать против немецких захватчиков.

— Ясно. А вы что скажите, сержант?

— Четвертая танковая дивизия, десятой армии, товарищ майор. Механик водитель танка 'Тэ-тридцать четыре'. В бою, при атаке позиций противника тяжёлый снаряд попал в башню, сбив её с погона. Погибли командир танка и заряжающий, стрелок-радист был тяжело ранен. Я был оглушён, но смог развернуть машину и на максимальной скорости уйти в наш тыл. Сдал танк ремонтникам. Передал радиста врачам. Был задержат представителями особого отдела как дезертир, бежавший с поля боя. Через час разобравшись, отпустили, включив в ремонтную команду. Потом при прорыве немцев был вынужден отступать пешком, целой техники, которая могла бы передвигаться, не имелось. Ночью отбился от своих, когда нас на дороге вдруг начали расстреливать из пулемётов. Под утро встретился с группой пограничников. Присоединился к ним. Это всё, товарищ майор.

— Ясно. Значит так сержанты, не приказываю, а предлагаю вам пойти под моё командование. Подумайте.

— Мы согласный товарищ майор, — очень быстро ответили танкисты.

Как я уныл чуть позже, они о наших сегодняшних подвигах уже от Лосева смогли узнать, тот собрав вокр себя группу слушателей, пока мы ходили к танку успел всё рассказать, в подробностях, так что не сомневались, принимая решение. Не то что бы мой ординарец был таким болтуном, просто его попросили девушки и он ничего не стал скрывать.

— Хорошо. У красноармейца Баранова, заберёте запасные комбезы и шлемофоны. Вы танкисты, а не простые стрелки, значит, будем использовать вас по той специальной, что готовили. Тем более мне танкисты очень нужны. Кроме меня профессиональных танкистов тут нет, оба моих бойца призванные из запаса. Энтузиаст имеется, желание бить противника тоже. Опыта не хватает, приходится учить на ходу. Ну так как?

— Мы с вами, товарищ майор.

— Ну и отлично. Сейчас подойдёте к Лосеву, это тот что постарше и с усами как у товарища Сталина, он вас поставит на довольствие, выдаст комбезы с шлемофонами, и выдаст сухпай на сутки, включая сидоры, а то я смотрю у вас их нет. Должны быть, нужно же в чём-то переносить личные вещи, у меня вот их теперь уже два. Всё, свободны.

Разобравшись с танкистами, те кажется, были рады, что их бессмысленные метания закончились, видимо я им показался тем человеком, который знает, что нужно делать. Что ж, если так, то они не ошиблись, действительно знаю. Так вот, закончив с ними, я посмотрел на погранцов, те последними пили чай, закончив с засланными казачками противника, я кивнул старлею, чтобы тот подошёл. Подойдя, он доложился. Допрос закончен и согласно приказу обоих диверсантов перевели в неживой вид. Выслушав, я поставил ему приказ. Понимаю, что погранцы так же были уставшие, но время не ждало. Первым делом, выдав свой бинокль, направил старлея к опушке со стороны дороги, тот должен был по-пластунски добраться до крайних деревьев и посмотреть, что происходит на дороге, где мы так хорошо повеселились. Потом доложит. После этого сбив три группы из пограничников, отправил их в разные стороны с наказом искать и записывать местоположение подбитой или брошенной советской техники. Любой.

Стрелков во главе с лейтенантом отправил к продовольственному складу. Если там немцы, то себя не обнаруживать и забрать припрятанные ящики с тушёнкой, вернувшись в лагерь. С этой группой я отправил Баранова проводником. Не совсем уверенно, но тот подтвердил, что может найти дорогу к нужному складу. Лосев, взявший на себя обязанности старшины творил в лагере, ну а я, когда выдалось свободное время, используя чемодан вместо стола, достал из планшета трофейный блокнот и карандаш, после чего, задумавшись на миг, стал писать письмо товарищу Сталину. Перепрудить о военных катастрофах я не передумал. Лишь пару раз прервался, когда припрыгала Смирнова. Доложила насчёт раненых и осмотром остальных бойцов и пограничников, а чуть позже Лосев подходил. Пытался жаловаться на двух новых бойцов нашей группы. Те насчёт довольствия восприняли всё буквально. Даже иголки с нитками запросили, чтобы привести форму в порядок. Они сейчас у ручья, моются, и стираются. Кстати, свою форму, включая бельё, я тоже отдал. Сейчас сидел в одном комбезе. Его потом простирают, а то после прошлого боя, в жарком нутре танка, стоявшего на солнцепёке, комбез пропах порохом и моим потом.

Успел написать один лист, из того десятка что планировал, когда вернулся Иванов от опушки. Быстро он, пять минут туда, полчаса на месте и пять минут обратно. По его докладу удалось узнать, что немцы сплошным потоком идут дальше в сторону отходящих советских войск. У подбитой нами техники ведутся ленивые работы, ещё в поле установлены пулемётные посты, все они контролируют лес. Вот это неприятная новость, если посты и на ночь останутся, покинуть лес будет сложно. Только в секторе своего наблюдения Иванов заметил три таких поста. Странно, что прочёсывание леса не организовывают, но видимо не было свободных подразделение, да и куда мы денемся из блокированного леса?

— Тягач говоришь, имеется? — заинтересовался я.

— Да, — тот показал на листе бумаги, где раскидал обстановку на дороге, где тот стоит и где обустроились немецкие техники, которые видимо должны были озаботиться эвакуацией своей подбитой техники.

— Так это же отлично. Да что отлично, если немцы останутся на ночь, это просто великолепная новость.

— Я что-то не знаю, товарищ майор?

— Есть такое. Вот тут в воронку скатились два наших танка.

— Есть такое, немцы их как раз осматривали, когда я наблюдение вёл.

— Они в порядке. Как мне доложил старшина, командир похоронной команды, танки целые, вполне на ходу. От близкого взрыва мехводы замешкались, и оба сползли в воронку. Экипажи покинули машины и, или погибли, или были ранены осколками. Так вот, чтобы их вытащить должны были пригнать тягач, 'Ворошиловиц', а так же экипажи на замену, но ни то ни другое, не прислали. Вот я и думаю, как бы эту технику вытащить из воронки и приспособить к делу. Это вполне реально.

— Товарищ майор, разрешите вопрос?

— Задавайте.

— Мы с вами? — прямо спросил старлей.

Вопрос был сложен, но я уже успел над ним хорошо подумать, поэтому ответил сразу и честно.

— Нет, старлей. Вы не с нами. У нас свой путь — у вас свой. Ночью дам машину, заберём её у техников и вы с ранеными и медиками, двинете догонять наших под видом немцев. Замаскируетесь. А мы тут немного повоюем, отвлечём внимание. Это всё пока. Вернитесь к наблюдению за дорогой. Я хочу знать все, что происходит вокруг наших танков. Прикиньте есть ли возможность подобраться к пулемётчикам, чтобы их взять в ножи. Эта работа на вас, так что наблюдайте тщательно.

— Есть, разрешите выполнять? — козырнул тот.

— Действуйте, — кивнул я и когда старлей отошёл, взял протянутую Лосевым кисточку с мылом и стал намыливать подбородок. Рядом парил котелок с горячей водой и стоял ординарец с полотенцем на плече, с зеркальцем в правой руке и с подготовленной бритвой в левой. Я видел как он её о ремень правил.