На следующий день мне стало чуть лучше, но снова пришлось лезть в медкапсулу, после чего к уже привычной мути добавился зуд в области висков, а правую руку периодически очень неприятно дергало. Выслушав мои жалобы, доктор сообщил, что это совершенно нормальная реакция и втечение суток возможна умеренная головная боль, для борьбы с которой он выдал мне заряженный автоматический инъектор. Я узнал, что через два-три дня все придет в норму. Более продвинутые медкапсулы в сочетании с дорогими премиальными картриджами позволяли значительно уменьшить неприятные эффекты, но в распоряжении доктора таких не имелось. В любом случае, у меня не было выбора, да и не так уж велики были мои страдания.

С двигателями поврежденного крейсера пришлось повозиться. Это на орбитальном доке, где все налажено, подключение было бы сделано за пол дня, а мы всё время упирались в те или иные проблемы, мелкие и нудные. Например, с самого начала выяснилось, что картриджи для роботов-монтажников — не той серии. Механически подходят, но железяки отказываются с ними работать. Оказалось, что для поддержки новых картриджей нужно ставить бесплатное обновление. Патч предсказуемо не установился — лицензионные чипы на роботах пали жертвой бережливости их хозяев. Где-то разъемы оказались не той системы. Где-то — трубки недостаточной длины. Искин корабля выдавал совершенно непонятные диагностические сообщения и отказывался от сотрудничества. За технологические карты подключения компания-держатель хотела совершенно немыслимых денег. В большинстве случаев за всем этим безобразием читалась одна и та же до боли знакомая ситуация: производители агрегатов и дроидов стремились превратить своих покупателей в дойных коров и каждый год получать прибыль с продажи информации, расходников и запчастей. Прижимистые пользователи не желали втридорога платить за навязанный недешевый сервис или фирменные картриджи и с помощью специализированных фирмочек обходили встроенную защиту. Жадные производители, в свою очередь, как только у них появлялась такая возможность, старлись подогнать своим сервисным центрам и авторизованным партнерам хотя бы часть разбредающегося дойного стада, пытаясь если не урвать свое, то хотя бы осложнить обнаглевшим умельцам жизнь. К счастью, работать нам приходилось со старьем и "готовые-решения-всех-проблем" были уже давно выложены. Где-то патч, где-то — разлоченный софт, схемы и техкарты, совместимые расходники и 3Д-модели переходников, пригодные для воспроизводства на наших незамысловатых 3Д-принтерах. Время в основном уходило на то, чтобы найти годные решения в галасети и настроить технологическую цепочку — дроиды, измерительный комплекс, перезалить софт, установить , а где то наоборот — снести апдейты, отпечатать или заказать ремкомплекты.

Я то и дело лазил внутрь корабля, а потом и вовсе переселился туда и, конечно-же, с интересом изучил его компоновку. Крейсер назывался "Гроху 33". Он был построен по нивейскому проекту третьего поколения на одной из верфей, не стремящихся сделать себе громкое имя и проходящих под кодовым словом noname. То есть, кораблик был барахлом с самого момента своего рождения, а пережив десяток модификаций и большинство своих ровесников, не сделался привлекательнее — ему было больше двухста лет. Примерно столько же, сколько и его полубезумному бородатому капитану, который ласково называл доходягу "гробиком". Этот кораблик, доживающий свой век патрулируя внутренние мертвые звездные системы нашего мирного сектора, сам по себе не достоин упоминания, однако, это был первый настоящий звездолет, с которым мне пришлось столкнуться, и знакомство с ним послужило для меня отправной точкой для оценки качеств нашей замечательной "Кастеяны". Кроме того, оказалось, что Гроху поучаствовал в стычке с пиратами, разгромившими нашу гостиницу. Ничего особо интересного тогда не произошло. Пока капитан отдыхал в медкапсуле, на мостике дежурила резервистка, проходившая на корабле практику. По основной специальности — биолог. Со слов капитана — отмороженная дурища. Вместо того, чтобы прикинуться веником, выпустила по пиратам две ракеты и тут же получила заряд плазмы в корму. К счастью, даже разреженная атмосфера серьезно рассеивает удар плазмогана и, опять же к счастью, грохнулся Гроху в море, в результате чего пострадала только наивная, решившая поиграть в войнушку, дурочка, которой сломало руку оторвавшимся при ударе о воду шкафчиком.

Согласно проекту на "Гроху" было предусмотрено восемь нивейских двигателей NN-4SS, которые для своего времени были очень хороши, и корабль имел возможность разогнаться до прыжковой скорости за восемь часов, в форсированном режиме. Разумеется, для входа и выхода из системы требовалось гораздо больше времени — две-три недели. Однако, после замены штатных движков на четыре отечественных НАГ-60, время разгона удвоилось. Причина же переделки была очевидна — турбины гибридных движков не только обеспечивали экономичный взлет и посадку, но и позволяли садиться на гражданские площадки, без необходимости их последующего ремонта и деактивации. Корпус корабля, по всей видимости ни разу не попадал в серьезные передряги и подвергся только воздействию времени. Изнутри металл почти повсеместно покрывали странные белесые и бурые пятна, но, несмотря на это, проведенное десять лет назад сканирование не выявило критических недостатков и эксплуатацию продлили. Темно-серые бронепластины, защищающие полусферическую спину "улитки", во время обстрела проявили себя не лучшим образом, что, по мнению капитана, указывало на их контрафактную суть. Немного разная расцветка пластин, отдающих то бурым, то зеленым, намекала о том же самом — о бессовестном воровстве бюджетных денег, направляемых на военные расходы. Энергетическим сердцем корабля были четыре реактора-тысячника производства конфедерации, несомненным достоинством которых являлась невысокая цена эксплуатации. Главным вооружением корабля — позитронные ракеты в количестве двадцати четырех штук. Достаточно серьезное оружие. Каждая могла бы разрушить небольшой город или средний корабль с отключенным щитом, если, конечно, ее не собьют на подлете. Как показала последняя практическая стрельба, плазмоган пирата легко справился с двумя из них. Впрочем, это мало что доказывало — ракеты были уязвимы из-за того, что не успели набрать скорость. Активную защиту крейсера обеспечивали четыре импульсные лазерные турели, а в задней полусфере — система динамической фокусировки маршевых двигателей. Силовые щиты были старые, одноконтурные, да и те по причине банальных отказов силовых цепей можно было запитать лишь на треть. В общем — гробик и есть гробик. Интерьеры и внутреннее оснащение под стать всему остальному — всё старое, убитое и потертое. Искин третьего класса, тупой зануда. Меню синтезатора пищи — крайне примитивное. Повсюду затхлый запах. Состояние ремонтных дроидов мы имели возможность оценить воочию. Экипаж крейсера должен был состоять из двенадцати человек, но во время инцидента на борту было семеро, включая практикантку, а во время ремонта капитан оставался единственным его обитателем, кроме меня, разумеется — последние четыре дня я безвылазно провел на корабле. Понимая, что контракт скоро закончится, я старался набраться опыта, помогая капитану совершенно безвозмездно. Потом — мы тестировали двигатели и в результате были выявлены существенные недоработки. Мы как раз обсуждали план дальнейших мероприятий, когда мне позвонил доктор и сообщил сногсшибательные новости о нашем новом корабле и о том, что втечение нескольких дней мы сможем отправиться в путешествие. Разумеется, я тут же взял расчет. Техник с капитаном теперь могли справиться и сами. Я же получил свои честно заработанные три с половиной тысячи и навсегда распрощался с "гробиком", его непутевым капитаном и предоставившим мне временную работу техником.

Всё когда-то случается в первый раз. И вот настал тот замечательный день, когда мне впервые предстояло подняться на орбиту. Билеты были дорогие — целых 110 кредов в один конец, да и то при условии предварительного заказа, но мне очень хотелось посмотреть на приобретенный Тхелани корабль. На счету у меня было пять с половиной тысяч — немного денег на карманные расходы подкинул доктор, но мне все равно было несколько неловко тратить деньги из семейного бюджета. Мне было сложно отвыкнуть от режима жесткой экономии, в котором моя семья пребывала много лет.

Мы с доктором встретились в зале отлета. Приобрести себе скаф я не успевал, но доктор заверил меня, что это необязательно. Сам он пришел в форменном голубом комбезе военного медика. В набедренной кобуре — небольшой пистолет, стреляющий разрывными иглами, а в поясной сумке что-то топорщилось. В таком виде он сразу как будто бы слился со стайкой военных, поджидавших своих коллег неподалеку.

— Привет, Тим! Задерживаешься! — Он улыбался радушно и ничуть не сердился. Посадку еще не объявили.

— Доктор, а вы уже видели "Кастеяну"? Вам она понравилась? — Спросил я как только подошел поближе. Этот вопрос давно уже крутился у меня на языке, и я никак не мог дождаться возможности его задать. По телефону и в сети мы не обсуждали предстоящую экспедицию.

— Нет, Тим. Не видел даже фотографий. Тхелани приобрел недостроенный корабль и его еще нет в реестре. Более того, не зарегистрирован даже проект.

— Так его еще надо достраивать и регистрировать? Сколько на это уйдет времени? Полгода? Наверное, с моей стороны было глупостью столь поспешно увольняться!

На самом деле я все равно был очень рад, что у нас будет свой корабль. Пускай даже через год, но настоящий и свой, и новый, а не заплесневелое корыто вроде "Гробика". Я немного расстроился только из-за того, что уже поверил в возможность вот так вот сразу отправиться в путешествие.

— Не все так страшно, — успокоил меня доктор.— Насколько я понял, корабль почти готов. Деньги на покупку недостающих агрегатов Тхелани найдет и, если мы наберем экипаж, то сможем вылететь буквально на днях — на буксире. А зарегистрироваться выгоднее на одном из всеми признанных нейтральных миров. Это будет и дешевле и быстрее.

Несмотря на то, что доктор меня об этом не просил, я на всякий случай попрощался с матерью и собрал кой-какие вещи, втайне надеясь прямо сразу уйти хотя бы в тестовый полет — помогать калибровать двигатели и проверять системы корабля. Себя я уже воображал принятым в штат на должность, например, бортмеханика по дроидам... Мы немного поболтали об особенностях регистрации кораблей и судов в Содружестве и на фронтире, и как только прозвучало приглашение, направились на посадку. На взлетном поле стояло всего три больших корабля. Один — высокий вытянувшийся вверх военный крейсер пятого поколения и два транспорта-кирпича. Похожий на толстый серебристый блин рейсовый челнок казался по сравнению с ними недомерком. Впрочем, выглядел он вполне достойно. Немного поодаль можно было разглядеть еще два похожих блина белого цвета. Рядом с откинутым трапом нашего стояла улыбающаяся бортпроводница. Внутри челнок оказался очень даже комфортным. Мягкое покрытие пола, уютные белые кресла, приятный ровный свет, обдувающая свежей прохладой вентиляция, овальные голоэкраны, имитирующие окна, идеальная чистота — вся обстановка казалась нарисованной и впечатление производила самое благоприятное. В круглом салоне я насчитал сорок два кресла. С нами зашло примерно человек десять и где-то столько же уже сидело в салоне, причем только двое — в скафах, несмотря на то, что согласно подписанным мною правилам безопасности, скафы были обязательны. Едва мы разместились, писклявый голос искина сообщил, что "следующая — Гала-Парк", трап втянулся и корабль тонко запищал турбинами, так что заложило уши. Вибрации почти не ощущалось, и писк постепенно делался тоньше. Потом, я почувствовал едва заметный толчок и мы прямо с места полетели, сначала вверх, а потом все больше вбок. В фальшивых иллюминаторах промелькнуло летное поле, скалы и корабль понесся над морем. Я посмотрел на пассажиров. Судя по остекленевшим взглядам, большинство из них не теряло времени даром и отправилось в виртуальную реальность, наплевав на открывающиеся за бортом виды.

Между тем, корабль, пролетев через через облако, нырнул вниз и приземлился на пустом летном поле. Отъехал трап. Бортпроводница вышла наружу. Единственным вошедшим пассажиром, ради которого мы и совершили посадку, была серьёзная девочка лет примерно двенадцати. Девочка села, челнок взлетел. Народ то ли дремал то ли находился в трансе. Мы полетели над горами и приземлились в большом городе. Кто-то вышел, кто-то вошел — полет продолжился. Мне было интересно, когда же мы все-таки отправимся на орбиту. Судя по скачанному мной маршруту, ждать оставалось недолго. Челнок взлетел как обычно, но в этот раз звук двигателей сделался еще тоньше, совсем уже на грани слышимости даже для моего уха, а потом, выскочив за облака, диск корабля начал медленно вращаться, и чувствовалось небольшое ускорение — мы разгонялись в верхних слоях атмосферы. Скоро стало заметно, что серебристый край челнока как будто горит. Прозрачное желтое пламя было заметно даже на ярком солнце. При этом металл обшивки нисколько не менялся, как будто горел сам воздух. Между тем, небо из темно-фиолетового сделалось совсем черным и пламя начало быстро угасать, а шум двигателей сошел на нет — мы были в космосе и нам предстояло совершить три промежуточных посадке уже на орбите. Невесомости не было — на челноке работал генератор искусственной гравитации. Скоро вдали показалась светящаяся точка которая росла и росла, пока не заняла половину неба. Масштабы орбитальных сооружений впечатляли. Небесный город своими размерами превосходил наш поселок и был далеко не единственным. Шлюз оказался небольшим. Челнок едва протиснулся в него, и тут же поползли могучие двери , икогда они захлопнулись, снаружи закружились хлопья снега — в шлюзовую камеру подали воздух. Открылся трап. Там, внутри шлюза, что-то натужно гудело, и горели красные лампы, но потянувшихся наружу военных это абсолютно не беспокоило. Когда мы подлетали ко второму орбитальному городу, солнце скрылось за планетой, и стало заметно, что приближающаяся темная громада сплошь покрыта светящимися точками. В этот раз стояли долго, и, судя по глухим ударам, грузили что-то крупное. Полет к пятнадцатому пустотному доку, который и был целью нашего путешествия, занял несколько больше времени, потому что находился он на высокой орбите, и челноку вновь пришлось разгоняться. Кроме нас с доктором и бортпроводницы в салоне никого не оставалось — все вышли на предыдущей остановке. Когда мы наконец долетели и началась уже знакомая процедура шлюзования, моим первым порывом было вскочить со своего места и перебраться поближе к трапу, но глядя на своего старшего товарища, я остался сидеть. Доктор же с самым невозмутимым видом дождался разрешающего сигнала и только после этого не спеша отстегнулся и, потянувшись, встал. Я последовал за ним...

Обстановка внутри шлюза располагала к тому, чтобы побыстрее покинуть это негостеприимное место. Рев сирены резал уши, а непривычно низкая гравитация добавляла жути. Могу вас заверить, что несмотря на то, что мое тело стало совсем легким, ощущения были очень неприятные... На белом полу таяли и сохли хлопья снега. Искусственная гравитация на всей станции была выставлена на четверть от стандартной. Доктор прыгал весело и ловко. Для него это было привычным делом. Я же с трудом координировал движения, руки и ноги онемели, а голова шла кругом. Доктор заверил меня, что это совершенно нормальная реакция новичка, и через пару дней, максимум — через неделю я буду чувствовать себя вполне комфортно, если, конечно, не буду забывать про выписанные мне препараты. Такая перспектива меня не очень радовала. Впрочем, как оказалось, уже к концу этого длинного дня я пообвыкся. Первым делом мы с доктором взяли в аренду скафы и посмотрели предварительно заказанную комнату в гостинице. Потом — отправились покупать мне оружие.