01. Дзюсан. Академия-фантом

— Ты замерзнешь.

— Я должна найти это! — в отчаянии воскликнула девушка, не зная, как объяснить свое поведение, однако парень не стал ее высмеивать.

— Посмотри под низом. Я бы спрятал там, если бы мне понадобилось что-то прятать.

Николь присела и зашарила под решеткой ладонью. Кожи касались лохмотья паутины и бархатистые, нетронутые залежи пыли. Николь закусила губу, прижимаясь к прутьям, и тут пальцы нащупали что-то. На свет появилась потрепанная толстая тетрадка с надорванной обложкой.

— Это ты хотел мне показать? — девушка выпрямилась и, смахнув с тетради пыль, открыла на первой странице.

'20 августа 20** года. Я так больше не могу. Во всем, что случается, винят только меня, говорят, что я притягиваю несчастье и смерть, но.... Разве я сам этого хотел? Разве я просил или вынуждал себя спасать? Почему кому-то всегда приходится жертвовать собой ради меня? Я был им не нужен, никому. Может, будет лучше просто прекратить все это?..'

Хироши был здесь. Тогда и сейчас. Николь чувствовала его присутствие и поэтому, забыв про невольного свидетеля, сказала тихо:

— Ты был нужен мне.

История шестая,

в которой Кимура выясняет, что болезнь — это не всегда плохо

Совсем исхудал,

(Мацуо Басё)

'Многие бы отдали все, чтобы избавиться от воспоминаний. Заводят новое имя,

как исчезнешь под снежно-белым покровом'

(Акихико Дайске, мемуары)

На рассвете всегда было холодно. Воздух, влажный и свежий после ночного шторма, особенно холодил легкие и разгоряченную со сна кожу, пощипывал щеки и тонкими пальчиками щекотал шею, игриво пробираясь под тонкое одеяльце, которым был укрыт Сората. Он поежился, натягивая тряпицу до самого подбородка и тут же почувствовал, как настойчивые щупальца сквозняка наметили новую жертву, обвивая открывшиеся стопы.

Приятная пелена сна медленно растворялась. Сората поежился от холода, откинул с лица спутанные космы и приоткрыл глаза. И если бы не горечь во рту и неприятная тяжесть, окутывающая горло, Кимура мог со всей честностью сказать, что чувствует себя намного лучше, чем обычно. Уж выспавшимся точно. Он зевнул, повел плечом и сел, непонимающим взглядом ощупывая незнакомую, немного мрачноватую обстановку — старый обшарпанный стул, с висящей на спинке его водолазкой, стол, с открытыми консервами не самого аппетитного вида, две початые бутылки с вином и два бокала — и память услужливо подсунула ему подробности прошедшего вечера.

Он не удержался от короткого смешка, возможно потому, что точно знал — никто его сейчас не видит. Особенно недавний собутыльник.

Сората давно не пил. Вся его молодость, которую сложно было назвать бурной, проходила в постоянной учебе и работе, составлении новых планов, общении с клиентами и, конечно, готовке. То, что Генри в их ночном разговоре назвал 'студенческой вечеринкой', японцу тоже было знакомо только понаслышке. С десяток встреч с деловыми партнерами, когда нельзя было расслабиться, чтобы не потерять бдительность, и несколько не совсем успешных попыток забыться после смерти Харуки, только и всего. Алкоголь развязывал язык, расслаблял, но совсем не хотел стирать из памяти неприятные моменты и отключать способность соображать. Но даже просто выплеснуть все, что накопилось за последние годы, оказалось жизненно необходимым, поэтому он так легко позволил себя напоить и поддержал эту нелепую игру, которую, кажется, сам и придумал. Вот только полностью открыться так и не получилось.

Кимура приподнялся с койки, едва удерживая равновесие. Выпитое накануне, не ожидая такой подлости, подкатило к горлу, пустой желудок недовольно сжался, напоминая о себе и горячем завтраке, в котором Сората никогда себе не отказывал. В чем угодно, но только не завтраке. Он пошатнулся, хватаясь рукой за край стола, и поднял голову, шумно вдыхая воздух. Взгляд упал на стену над старой койкой, на которой повар провел ночь, и тошнота прошла сама собой, буквально застряв в горле и комом упав обратно в желудок. Кровавые крупные буквы с драматично-киношными подтеками буквально молили: 'Спаси его'. Сората побледнел, справляясь с равновесием, поежился и решительным шагом вышел на смотровую площадку, на ходу натягивая теплую от обогревателя водолазку. Комендант стоял возле перил с биноклем в руках, и Кимура, проследив за его взглядом, тоже заметил небольшой островок вдали, слабо различимый на фоне мутного предрассветного неба.

— Макалистер-сан?

Мужчина дернулся, оборачиваясь. Выглядел он потрепанным, встревоженным и уставшим, словно и не сумел за последние несколько часов сомкнуть глаз, и Кимура немного устыдился, что сам-то как раз чувствовал себя не в пример лучше.

— Макалистер-сан, спасибо, что были рядом.

Неловкая благодарность сама собой сорвалась с губ, против воли, и японец поспешно отвел взгляд вниз, перегнувшись через перила смотровой площадки. Внизу, в вязком тумане будто бы виднелась человеческая фигура. Кимура негромко позвал шотландца ближе.

— Посмотрите, вам не кажется... — но договорить ему не удалось. Неприятная тяжесть навалилась на тело, голова наполнилась шумом, словно испорченный телевизор. Сил хватило ровно на столько, чтобы схватить коменданта за локоть и потянуть обратно в комнату. И только когда дверь закрылась, шипение стихло, став почти фоновым. Судя по испуганным глазам британца, он почувствовал то же самое.

— Что это было?

Японец с силой сдавил виски, массируя их указательными пальцами. Сейчас ему казалось, будто в самый последний момент он успел разглядеть в размытой фигуре очертания замдиректора, тот шел в сторону берега, потом неожиданно остановился и не спеша, как в замедленной съемке, поднимал голову. Но Сората был уверен, что не мог этого видеть, однако навязчивый образ прокручивался в голове, словно кадры из старого черно-белого кино.

— Мне кажется, там был Акихико, — впервые Кимура опустил вежливое обращение, настолько был встревожен. Его трясло, мысли путались, возникало ощущение, словно кто-то уверенной рукой сдавливал легкие, не давая вдохнуть. Сколько продлилось это пугающее чувство, Сората сказать не мог, но в один миг тиски словно исчезли, воздух хлынул в грудь. Мужчины одновременно вдохнули и с облегчением рухнули кто куда — японец приземлился на стул, судорожно сжимая пальцами спинку, Макалистер на старую койку, протяжно взвизгнувшую от такой несправедливости.

— И это... в порядке вещей? — поинтересовался комендант, отдышавшись. Кимура без труда понял, о чем он, и покосился на него не без интереса — британец выглядел настолько напуганным, что не был похож на того себя, к которому успел привыкнуть повар — самоуверенному, хамоватому и почти постоянно смущенному.

— Мы с вами провели ночь на маяке в шторм без смотрителя, а это уже 'не в порядке вещей'. И эти буквы... — Сората вспомнил про кровавую надпись и поднял голову, но на стене ничего не было, лишь рыжеватые подтеки от сырости и старости.

— Что? — Макалистер задрал голову. — Какие буквы? Там ничего нет.

— Но... — японец несколько раз моргнул, словно это должно было помочь, потом вздохнул и взял себя в руки. — Не стоит нам здесь задерживаться, если мы не хотим новых сюрпризов.

Им несказанно повезло, и по дороге к особняку не встретилось ни души. Разошлись молча, будто бы не желали снова затрагивать темы, поднятые этой ночью. Лишь однажды, по пути, когда Сората запутался волосами в кустах пахучей жимолости, Генри упрекнул его за неуместную для повара прическу.

— К чему вам такие косы, мистер Кимура? — нервно ворчал Макалистер, выпутывая свалявшиеся пряди из ветвей. Сората шикнул от боли — после очередной попытки спасти хвост из плена кустарника в руках коменданта осталось несколько длинных черных волосинок.

— Давайте оставим эту душещипательную тему до следующих откровений, — огрызнулся Кимура.

— Думаете, такие еще будут?

— Не хочу, чтобы вы решили, будто бы меня это радует, но меня не покидает чувство, что от вас так просто не избавиться.

Сората не считал их постоянные встречи простым совпадением — это было бы слишком очевидно. Но и обвинить Генри было не в чем, разве что в его постоянном стремление задеть японца за живое.

Акихико Дайске тоже оказался не слишком доволен странной тягой мужчин друг к другу. Вслух он, разумеется, сказал несколько иное, но весь его вид говорил повару именно об этом.

— Вы заставляете меня волноваться, Кимура-сан, — Дайске расхаживал по кабинету взад-вперед, отчитывая вжимающего голову в плечи Сорату, словно застигнутого в уборной с сигаретой во рту старшеклассника. — Вы выглядите неважно, изменили свой стиль, кажетесь... напуганным. Не новый ли комендант виноват в последних переменах с вами? Может, я поторопился назначать вас его наставником по японскому языку? Кстати, как у него успехи?

Кимура судорожно сглотнул — за пару прошедших недель они успели провести всего одно занятие — но все же сумел ответить без дрожи в голосе. Замдиректора, при всей своей хрупкости и миловидности внушал страх, и повар чувствовал себя нашкодившим котенком, но никак не взрослым, состоявшимся в жизни мужчиной.

— Его произношение немного улучшилось, в остальном он не так... плох, — укоризненный взгляд Дайске заставил Кимуру запнуться и замолчать.

— Кимура-сан, вы стали рассеянным. Вас что-то беспокоит? Если вы не можете довериться мне, вам стоит навестить Новака, предполагаю, он уже успел забыть, как вы выглядите.

Алеш Новак, штатный психолог, действительно удивился, завидев на пороге своего кабинета повара. Сората помялся в нерешительности, но Алеш тут же улыбнулся, спасая пациента от неловкости.

— Вы на себя не похожи, Кимура-сан.

— Мне уже сообщили об этом, — пожаловался Сората, усаживаясь на край кушетки и сосредоточенно глядя на свои ноги, а не, как следовало бы, на доктора. От Алеша, внешне добродушного, чуть расплывшегося в щеках, но крепкого телосложения, мужчины, не ускользнуло необычное поведение японца.

— И, разумеется, вы знаете причину столь резких перемен? — Новак откинулся на спинку удобного крутящегося кресла и, сцепив пальцы рук на животе, окинул Сорату изучающим взглядом, под которым последний буквально сжался. Он всегда умудрялся вытащить наружу все то, что японец старательно прятал как можно глубже, но еще никогда визит к психологу не казался Сорате таким мучительным. Рассказывать о своих последних приключениях он просто боялся, хотя сеансы были строго конфиденциальны, а заместитель директора, вероятно, и так был в курсе всего, а если и не был, то точно догадывался. А признаться в постыдном нарушении правил, первом за два с лишним года, Кимура не решался.

— Думаю, я зря пришел...

Сората выдохнул, откидываясь на спинку кушетки. Перед глазами возник почти привычный идеально белый потолок с узорной лепниной вдоль стен, закругленные углы и тонкая, будто совсем свежая паутинка, колыхнулась и отразила падающий от высокого арочного окна свет. Кимура дрогнул от неприятной ассоциации и отвел взгляд.

— Вы не желаете поделиться со мной? — вопрос Алеша прозвучал больше как утверждение, впрочем, Сората спорить с ним не собирался. Доктор слишком точно угадывал его мысли, доставал из глубин потаенные страхи, хотя и действовал весьма деликатно. — Мне казалось, в прошлый ваш визит мы почти сумели достичь взаимопонимания. Я здесь для того, чтобы вам помочь, но я не смогу этого сделать, если вы в очередной раз будете молчать. Вы не доверяете мне?

— Доверяю, просто...

— Вы боитесь, что я буду осуждать вас?

— Пожалуй.

— Почему? Вы сделали что-то такое, что может затронуть мои чувства?

Кимура замолчал, обдумывая последние слова Алеша.

Отец всегда делал такое суровое лицо, когда маленький Сората, совершив ошибку, пытался оправдаться. Мальчика не страшили наказания, но серьезный взгляд отца заставлял раскаяться и осознать свою неправоту.

— Ты вырастешь публичным человеком, всегда будешь на виду, и ты должен быть идеален. Для себя, а не для них. В чем бы тебя ни обвинили, ты должен быть уверен, что прав. Только тогда ты сможешь уверенно смотреть людям в лицо, а, значит, тебе будут доверять.

— Нет. К вам это не имеет никакого отношения, мистер Новак, — Сората повернул голову, впервые позволив себе посмотреть прямо на доктора.

— Вы замыкаетесь в себе, не подпускаете никого ближе отведенной вами же черты. Вы разрушаете сами себя, я говорил уже об этом. Отбросьте страх, он мешает вам развиваться, не дает открыться. Вы ведь хотите этого.

— Я здесь уже третий год, мистер Новак, — японец не смог сдержать досады. — Люди не идут на сближение, как бы я ни старался. Вы хотите помочь, но разве мы здесь не потому, что сами захотели запереть себя, спрятать от остальных?

— А вы сами шли на сближение? Вы сами хоть раз открылись, смогли честно ответить человеку, пожелавшему узнать о вас больше?

Кимура вздрогнул, переводя взгляд на собственные ладони. Вспомнилась ночь на маяке и их странный с Генри диалог, больше похожий на допрос, нежели на дружескую беседу. Как бы Сората не хотел открыться, он продолжал сопротивляться, снова и снова увиливая от ответов и водя собеседника за нос. А много ли еще найдется людей, готовых столь упорно пробивать такую оборону?

Японец неожиданно улыбнулся, прикрывая ладонью рот и стараясь не рассмеяться.

— Делаете успехи, Кимура-сан. Расскажите, что вы чувствовали в тот момент?

— Отчаяние.

— Отчаяние? — Алеш удивленно приподнял одну бровь.

— Именно. Я хотел... довериться, но не получалось. Мне казалось, еще пару слов и я перестану быть ему интересным. — Сората горько ухмыльнулся. — Или он не поймет меня, осудит, посмеется, разочаруется.

— А он?

— Я не умею читать мысли, мистер Новак. Природа обделила меня этой способностью, может даже к счастью. Скорей всего он просто не захочет больше иметь со мной дело, и я не могу его за это осудить. Мы оба сделали вид, что этого разговора не было, думаю, я ему неприятен. Впрочем, это было очевидно с самого начала.

— Но что-то же произошло, что побудило его заговорить о вас. Этого не произошло, если бы вы были ему неприятны.

— Мы были... не совсем трезвы.

— Вы... пили? С этим человеком? — Алеш растерянно пожевал губу. — Вы жалеете, что так получилось?

— Как ни странно — нет. Может быть, я еще успею пожалеть об этом, но пока что меня все устраивает.

— Но ведь вы хотите вернуться и повторить? Вспомните эмоции, которые вы испытывали в те моменты. Вы ведь готовы к этому?

— Снова нарушить правила? Нет, простите, это не по мне.

— Вы ошибаетесь, Кимура. Вы привыкли жить по правилам, ваш быт выверен до мельчайших деталей. Даже нарушение сна имеет свое расписание. Выход за рамки, встряска — может это именно то, что вам необходимо?