Каменный город

— А откуда вы узнали, что мы поженились? — осмелилась спросить.

— Ну так вы ж призвали весь род в свидетели.

Призвали?

— Понимаешь, мы ж силу имеем, да и ты — тоже. Так чему ты удивляешься? Мы там были. Не телесно, конечно.

Вспомнила, что видела их в хоромах. Это выходит, что и мои родные были.

— Но как?

— Нам находиться в хоромах вовсе необязательно. Мы приходим на зов. Это ж хоромы! Можно связаться с кем угодно на любом расстоянии! А хоромы по всем странам* и весям* находятся. В любом уголке, где люди живут. Даже в самом мелком селении.

И то верно. Как-то я об этом не подумала. Но мы призвали рода обобщённо, не представляя отдельных людей. Разве так можно?

— Но одновременно с таким количеством людей... Не только людей, — поправилась, вспомнив, что и ушедшие Предки там были.

— Это возможно в особых случаях. Да, не каждый сможет. Но вы сумели! Есть очередной повод гордиться вами.

Остальное время болтали о мелочах, о детях — братьях-сёстрах мужа, о самом Колыване. Оказалось, что у них девять детей уже есть. То есть, шестеро уже взрослых, с Колываном семеро. Поэтому они пока и остановились. Решили немного отдохнуть. Да и с двойняшками очень сложно пришлось. Благо, старшая дочь помогала, но прошлой осенью замуж вышла, да и детки не маленькие, но очень подвижные, особенно Катя. Но и Валя спуску не даёт.

— Оправдывают свои имена, — улыбнулась свекровь. — Катя катит на всех бочку, а Валя валит всех с ног. Но иногда и меняются образами. Но это в своей среде, на улице обычно девочка-одуванчик и спокойный мальчик. До той поры, как родители жаловаться прибегают, что ваши дети избили моего сыночка. А сыночек там старше, на голову выше и в два обхвата! — и женщина рассмеялась. — Да и задира.

Я тоже как представила картинку, так прыснула.

К завтраку мы со свекровью наготовили много блюд. Она действительно ни словом не обмолвилась о наших отношениях. Ни она, ни свёкор. А вот брат и сестра Колывана спросили, как нам спалось.

— Замечательно! — ответил появившийся в дверях супруг. Так и не солгал же!

— И как? — это сестра у меня спросила, с намёком таким. Неужто уже знает, откуда дети берутся?

— Вот дорастёшь, замуж выйдешь и тогда узнаешь! — щёлкнул её по носу старший брат. — Тебе пока рано об этом думать.

Она толкнула локтём под рёбра своего брата-двойняшку, мол, ты спроси, но он отмахнулся. Похоже, девочка более бойкая, чем братец. И любопытная! А со стороны, действительно, девочка-одуванчик. Белобрысая, волосы как пушок, вокруг головы. А первую косу ей ещё не заплели, значит, семи ещё нет ей. Им. Хотя рослая, лет на девять смотрится.

— Катя! — это уже отец сделал замечание. — Ай-я-яй! А ещё девочка!

Я приподняла бровь, поворачиваясь к мужу, как бы спрашивая, о чём это отец.

— Дерётся, — шепнул Колыван.

— Ну так ей положено! Вспомни меня! — это я о том, как при первом покушении дала отпор нападавшему.

— Ну не исподтишка же!

Все уже расселись за стол. Нас оказалось семеро. Помимо нас с мужем, свёкра с женой и двойняшек в столовой появилась дряхленькая бабушка Колывана. Она была явно не в себе, узнавала лишь моего мужа, да и то, потому что тот на отца в юношестве похож.

— А ты кто? — спросила она у меня.

— Жена его, — ответила, смутившись.

— Это что же, сын, ты женился во второй раз? А на свадьбу не пригласил?

Я непонимающе глянула на мужа.

А он перевёл взгляд на отца с мамой. Тут дошло, что речь об отце и маму старушка молодую помнит, а меня, естественно, не знает.

— А это ваши дети? — бабулька скосила взгляд на двойняшек. — Или твои от первой жёнки?

— Это Любины, — ответил Колыван громко, явно намекая на маму.

— А куда её-то подевал? Не выдержала твоего издевательства? Померла бедолага?

Я вопросительно приподняла бровь. Это она о чём?

— Отец краснодеревщик, — шёпотом пустился в разъяснения Колыван. Бабушка, похоже, плохо слышала. — По молодости изваяния вырезал из дерева, а мама была вдохновением. Все резные девы на кораблях — его творения.

— Ого!

— Бабушка всё ворчала, что мама не выдержит и в лучшем случае сбежит, а в худшем...

Дальше пояснения не требовались.

Вся обстановка забавляла.

— А это кто такие? — старушка уставилась на сына и сноху. — Её родители? Как жёнку-то звать?

— Беляна! — вновь громко сказал Колыван.

Я едва сдерживала смех. И смешно, и плакать хочется. Муж подыгрывал бабушке, а свёкры молчали, делая невозмутимый вид, хотя глаза смеялись, дети тоже — не смели перебивать старших.

Тут старушка увидела свадебный каравай.

— О, так вы только поженились! Чего ж сразу не сказали, что мы тут свадьбу празднуем?! — ворчала старушка, встав со своего места и беря стакан с узваром*. Она дождалась, пока все возьмут свои стаканы. — Совет вам да любовь! — сказала она и первой чокнулась со стаканом Колывана. Он передал отклик моему стакану. Я ощутила, как сила проходит сквозь стакан и пока не остановилась, передала пожелание дальше, а чоканье следующему и так, пока все не получили заздравное*.

Лишь после этого выпили до дна заряженный пожеланием напиток.

— Вы есть будете? — спросила свекровь. — Или как?

Просто муж задумался и к еде не притронулся. Я тоже не спешила.

— Будем, — ответил Колыван.

Старушка тоже задумалась.

— Вспоминает свою свадьбу, — шепнула Катюшка.

Я кивнула и принялась за еду. А я подумала вот о чём. У нас в обычае на свадьбе молодые не едят. Только целуются под поздравления родных. И это связано с тем, что потом их ждёт милование, а на полный желудок оно не делается, как мне матушка объясняла в своё время. А мы тут празднуем свадьбу и при этом едим. Как так? В роду Колывана иначе всё или всё дело в том, что мы, как бы, уже. Но ведь есть старушка, которая ни слова не сказала, позволила пить и есть за общим столом. А она-то не знает о том, что свадьба ещё вчера была.

Трапеза так и продолжилась в молчании. Я ела лишь то, что без мяса, отмечая, что все новые блюда мне понравились. Судя по их перечню, свекровь подбирала с учётом моих вкусовых предпочтений. Да, в некоторых было мясо, были и яйца. В других использовались лишь плоды да молочка. А мне ведь даже не намекнули на то, что я питаюсь как-то неправильно. Да и тогда ещё, как гостила у Колывана, будущая свекровь заметила, что я не ем. Смекнула всё, а сейчас уважила. Приятно. Так и надо.

И на душе так светло.

— Вы у нас ещё поживёте? — спросила свекровь, когда мы всё же вставали из-за стола.

— Надо заскочить к тестям, — ответил супруг.

— Тогда лучше воспользуйся летучим кораблём, — молвил его отец.

— Да, так и хотел. Сейчас гляну их расписание.

Родители о способностях сына знают, но просят ими не пользоваться. Неужели и сюда дошли слухи о гонениях на волшебников? Или они везде? От этого осознания мороз по коже. Колыван поворачивается ко мне, как бы спрашивая, всё ли в порядке. Он ведь чувствует меня.

Я успокаиваюсь.

"Да, всё хорошо," — говорю мысленно себе и ему.

Тогда он уходит с отцом из стряпчей. Бабушка встаёт из-за стола, проходит мимо, обнимает меня. Ещё раз поздравляет, а потом желает Колывану и мне много деток. И так она это сказала на ухо, что я усомнилась в её забывчивости и неузнаваемости. Придуривается?

— Благодарю, бабушка, — искренне обнимаю старушку. Теперь они и мои родственники. Надо перестроить восприятие и свекровь даже в мыслях называть матушкой, ведь я, по сути, умерла для своего рода, и родилась в роду мужа. А с родичами так и не попрощалась. Не дело всё же вот так пожениться, никого не пригласив, не поставив в известность, даже родителей. Колыван собрался к моим, понимает это.

Бабушка ушла, зато пришёл муж.

— Одеваемся, нам пора. Надо успеть — корабль через час.

Простились с родителями, они по-родному обняли вначале меня, затем сына.

— Ничего не бойся! — шепнула свекровь.

Это она о чём? Неужто догадалась, что у нас ничего не было? Но уточнять не стала. Муж помог надеть плащ поверх свадебного убранства, но обувалась на этот раз сама.

Когда открыли дверь, я ослепла от яркого снега. Светило солнышко, радуя своих детей.

— Здравствуй, Солнышко*! — склонилась в поклоне. А ступив на землю, приветствовала землю-Матушку.

У крыльца нас уже ждал извозчик. Машина походила на ту, что в Камень-граде Колыван брал на время, разве что вместо колёс были полозья да крыша откидная, а за рулём находился незнакомый мужчина.

Колыван помог мне забраться внутрь, расположиться.

— Поехали! — сказал муж, и сани тронулись. Никогда прежде не ездила на самоходных санях. Интересно, муж хотел удивить или просто ускорить путь? Но, в любом случае, я не скрывала счастливой улыбки, смотрела по сторонам, любуясь освещённым светилом городом Ярцево.

Примечания по главе:

харчевня* — (Даль) место, где едят за деньги.

Полуденный* — южный. Полдень — (Даль) юг, страна света, противная северу, полдень, полдни, полуденная сторона, морск. зюйд. Птица в отлет на юг летит. Полночь — (Даль) север, одна из четырех стран света, противоположная югу; зима́, полночь, морское норд

сорока* — головной убор замужних женщин.

Страны* — стороны. (Даль) (стрети, простирать), сторона, в знач. край, объем земель, местность, округа, область, земля, государство, часть света;

Весь* — (Даль) ж. новг. сельцо, селение, деревня; умалит. весца, сиб. веслина.

Узвар* — компот.

Заздравное* — (Даль) тост.

Солнышко* — в данном контексте сборный образ. Даждьбог* — бог солнца (мужской образ), Жива — его жена (женский образ), Солнышко — одновременно и мужской и женский образ.

Глава 10

Впервые катаюсь на больших санях. Дело даже не в том, что снега не бывает. Просто погодье* в большинстве городов равномерное. Я точно не знаю, как работают погодные установки, но дождь обычно идёт летом по расписанию — ночью, а осенью, сразу как опадут листочки, начинается сезон дождей. Морозов и снега не бывает.

Помнится однажды что-то случилось с погодной установкой и у нас зимой снег выпал. Это взглядом дитятка воспринималось как чудо.

И вот вчера я попала в город, в котором бывает настоящая зима. Это так восхитительно оказалось. Скрип раздаётся под ногами, мороз, настоящий, сковал речку льдом, снегом укрыты улочки. Я ведь мёрзну в Камень-граде из-за близости Ледовитого океана, который каждую зиму непременно покрывается корочкой замёрзшей воды.

Мой родной город Турух располагается гораздо полуденнее, там теплее. А в Камень-граде постоянно дуют ветра. И ладно бы влажно, так пронизывает до нитки. А здесь, в Ярцево, даже легче дышится. И мороза вовсе не ощущается, а ведь вода не тает! Значит, холодно. Но на душе тепло! Птички поют (слышится чириканье воробьёв), природа укрылась чистым искристым белоснежным одеялом, из труб валит белый пар, создавая на лазурном небосводе подобия облаков, освещённых ярким солнышком. Причудливые, самые разнообразные белокаменные домики радуют яркими разноцветными крышами. Как же красиво!

И от ощущения этой красоты и счастья крылья распускаются за спиной. И даже не важно, что иногда на поворотах тысячи снежинок бросаются холодными маленькими иголочками мне в лицо. Это всё не может стереть улыбку с него. Кажется, я влюбилась в этот город.

— Попробую взять отпуск, — шепчет теперь уже муж.

И я просто бросаюсь ему на шею. Люблю весь мир! Люблю его! Когда успела полюбить? Но не важно, когда, важно, что полюбила! Улыбка становится ещё шире. Разве такое возможно?

Удивительно, что Колыван не велит замкнуть чувства внутри тела, внутри сердца. Чудно!

— Что тебя удивляет? — спрашивает этот всегда суровый, а ныне улыбающийся мужчина.

— Да так, ничего, — смущаюсь я.

— И всё же? Мне же интересно! — с улыбкой он выглядит как-то нежнее, добрее.

— Ты светишься! — объясняю я.

— Я — всего лишь отражение твоего счастья, — не признаётся он. — Как Месяц отражает свет Даждьбога.

— Ага-ага, — соглашаюсь я.

А самой вдвойне приятно, ведь он улыбается! Не это ли счастье, когда делишь радость со своей половинкой, своей частичкой?

И хочется объять весь мир!

И тут муж оборачивается, улыбка исчезает, и он не позволяет обернуться мне. Опасность? Что происходит? Тревога поселяется в сердце.

— Ускорьтесь, будьте добры, мы опаздываем, — просит супруг извозчика.

— Что там? — всё же решаюсь спросить.

Но вместо ответа муж привлекает к своей груди, не позволяя взглянуть за спину.

— Посиди и успокойся, родная!

— Так я спокойна!

— Нет, ты возбуждена.

Я дую губки. Всё же велит запереть чувства. Но радует, что дело не в угрозе моей жизни. Правда, настроение всё же падает.

— Нет, не обижайся, просто успокойся, ладно? Прошу, ради меня, — и так это говорит охрипшим голосом, что меня сильно смущает.

Я делаю глубокий вдох и считаю до десяти, успокаиваясь.

Мы доезжаем довольно быстро. Я уже без особого восторга рассматриваю лавочки и вывески на домах, да и сами здания. Останавливаемся у стана. Муж расплачивается с извозчиком и помогает мне выбраться. После чего стремительно ведёт наверх, к причалу. Поднимаемся молча на стеклянном подъёмнике. От высоты и открывшегося вида на город, похожий на нарисованное солнышко, захватывает дух. Точка в середине, от неё идут лучики, замыкает их кольцо, от которого лучики-улочки идут к ещё одному внешнему кольцу, и вновь лучики. Солнышко внутри солнышка! Трижды. Но я стараюсь не восторгаться. Сдерживаю чувства.

— Что случилось? — встревожено спрашиваю я.

А муж подводит меня к поручням. И взору предстаёт чёрная улочка, по которой мы приехали. Я не сразу понимаю, а когда доходит, начинаю паниковать.

— Это я сделала?

Только сейчас замечаю, что лиственные деревья по обеим сторонам улицы зазеленели.

Муж закрывает глаза, тяжело дышит. .

— Чем это чревато? — продолжаю беспокоиться.

— Помолчи, будь добра, ладно?

Такой тон сбивает с толку. Не могу понять, сердится ли супруг, но не придумываю ничего лучше, чем замолчать.

Тут замечаю, что и на других улочках начинает таять снег. Включается искусственное освещение.

Дыхание супруга успокаивается.

— Всё, пойдём оплачивать перелёт, — говорит Колыван и открывает глаза.

— Что случилось?

— Не сейчас, — говорит жёстко он, чем заставляет меня напрячься.

Я молча следую за ним.

Отправление корабля назначено через четверть часа и посадка уже идёт. Мы получаем расписку в оплате проезда и следуем на пришвартованный закрытый корабль. Стоимость проезда выросла вдвое. И хоть из Ярцево я никогда не летала, но глянула на список летних и зимних цен, пока муж расплачивался.

— Почему зимние цены так отличаются от летних? — спросила любимого, как шли к нужному причалу.

— Потому, что корабли меняют в зависимости от сезона, зимние полностью закрытые, и их стоимость и починка выше вдвое, — всё же ответил супруг.

Мы вошли внутрь крытого корабля. Его форма напоминала вытянутое яйцо, а вот крылья отсутствовали, зато имелись винты сверху, снизу, слева и справа от яйца. Получается, они летают не за счёт воздушных потоков?