— Сразу видно, наш человек! — воскликнул щербатый, любовно оглаживая и похлопывая по покатым бокам бочонков. Подарок явно пришелся казакам по душе, но взять его без одобрения атамана они не торопились. В этот момент они были подобно котам, что кругами ходят вокруг крынки со сметаной или накрытой миски с салом. И чем больше они толкались, чем больше смотрели на смолянистые затычки бочек, тем сильнее становилось желание их выбить.

Наконец соблазн взял вверх и голый по пояс высокого роста казак привычным ударом с легкостью выбил одну из них и пленительный аромат трофейного вина фонтаном потек во все стороны, будоража воображение казаков.

Сказав А, нарушитель правил не стал останавливаться и колыхнув бочонок плеснул себе в ладонь красного вина.

— Проверить надо, братья, не отравленное, — пояснил он остальным казакам, после чего не колеблясь, вылил вино себе в рот.

— Ну как, Охрим!? Не отравлено?? — забросали казака вопросами храбреца, но тот не торопился с ответом. Выждав максимально допустимую паузу, он произнес, — не разобрал. Нужно повторить.

После чего решительно качнул бочонок, и в этот раз его проба была куда больше предыдущей.

— Ты смотри не пролей все, пока пробуешь! — требовательно кричали ему казаки, на что Охрим только качал головой. Наконец процесс апробации был завершен и казак удовлетворенно произнес: — Не отравлено. Сладкое.

От этих слов толпа возбужденно загалдела, справедливо надеясь попробовать угощение атамана Кольцо, но их надеждам не суждено было быстро сбыться.

— Что за шум!? — раздался властный голос, от звука которого, казаки неохотно попятились прочь от бочонков с вином. К Ивану Кольцо в сопровождении трех человек подошел одетый в зеленый кафтан казак и окинул его тяжелым властным взглядом. Шеи у него практически не было, а в коренастом грузном теле чувствовалась сила, при помощи которой он и управлял вольным людом.

— Что за люди незваные!? Что надо!? — требовательно выкрикнул Байда, сверля Кольцо своими глубоко посаженными глазами, выдержать взгляд которых было очень тяжело.

— Муромские ватажники, пришли к вам о деле поговорить, и подарки принесли — почтительно отвечал атаман, смотря прямо в глаза Байде и при этом, не отводя взгляда. Сделать это было трудно, ибо Кольцо почти физически ощущал тяжесть атаманского взгляда и чтобы противостоять этому, ватажник прибег к простому, но довольно действенному способу. Глядя в лицо Байде, он смотрел не в его грозные глаза, а в переносицу и это здорово помогало. Не заставив Кольцо смутиться или моргнуть глазом, казачий атаман заговорил в пренебрежительном тоне.

— Какое такое дело у вас к нам? Усадьбу панскую пожечь и с панночками побаловаться или жидов купчишек пощекотать? — атаман жестом показал, как он будет щекотать попавших в его руки купцов, — Если так, то нам лишние рты в этом деле не нужны. А если королевские земли хотите пограбить, то у нас с поляками мир и нарушать его мы не хотим и другим не позволим.

Огорошенные столь откровенно враждебной речью к гостю казаки недовольно загудели, однако открыто перечить атаману никто не решился. Все знали сколь тяжела его рука и как скор он на расправу с несогласными.

— Зовут меня Иван Кольцо. Мы с товарищами из лесов муромских и не нужны нам ни купцы жидовские, ни панночки красные, а уж тем более земли королевские. Много славы от них не получишь, а прибытку ещё меньше. Хотим позвать вас в поход против обидчика вашего собаки крымского хана. Вам дорога в Крым хорошо известна, поэтому просим вас стать нам товарищами и попытать счастье. Сходить за татарскими зипунами, да и людей русских из неволи басурманской освободить.

Слова Ивана Кольцо нашли отклик среди обступивших атамана казаков.

— Верно, говорит! Надо с татарами за старые обиды посчитаться и зипунов добыть! Вон как обнищали! — разразилась толпа, но Байда властно взмахнул рукой, и казаки замолчали.

— Значит, челны наши да головы вам понадобились, а самим за татарскими зипунами идти кишка тонка? — зло упрекнул ватажников атаман, но его слова не нашли дружной поддержки. Это было отлично слышно по тем редким голосам, что раздались у него за спиной.

— Пришли мы к вам из того расчета, что одна молодецкая сабля хорошо, а две лучше. Когда с врагом биться будешь, точно знаешь, что спина прикрыта. А чтобы пойти в Крым в одиночку, кишка у нас не тонка. Верные люди донесли, что Давлет Гирей своего старшего сына вместе с ногаями на подмогу туркам на Кавказ отправил. Так, что сейчас у хана большой силы нет. Самое время по татарам ударить.

— Точно, самое время ударить по нехристям! Они никогда так далеко от дома не уходили! Соглашаться надо, атаман! — как из рога изобилия полетели в адрес Байды, но атаман не спешил соглашаться.

— Разве вы забыли, что польский король нам службу предложил и в любую минуту может нас к себе призвать!? Нельзя нам в поход идти не получив согласия! — гневно воскликнул казак, стоявший по правую руку от атамана и на его груди сиял золотой крест на цепочке.

— Так в чем дело, Барабаш? — спросил казака, испробовавший мадеру Охрим. — Смажь пятки салом да сбегай до короля на тот свет и спроси его можно или нельзя нам в поход на татар идти.

— Дурень! — взвился Барабаш, — короля нет, зато есть сенат польский, и он вряд ли разрешит нам идти на татар!

— Ты за всех нас не расписывайся. Тебе может он запрещает, а нам нет. Мы люди вольные, не реестровые, нам самим за себя кумекать надо. Я пойду с ватажниками за зипунами! Пиши меня!

Трудно было сказать, что подвигло, Охрима на столь смелый шаг без одобрения со стороны атамана. Застарелая вражда или обида, что его не вписали в реестр, а может быть вино ватажников, так сильно ударило казаку в голову. Однако его слова упали на благодатную почву.

— Мы тоже не реестровые! Нам польский сенат не указ, пойдем на татар! — раздались голоса и с каждой минутой, их становилось все больше.

— Значит, за зипунами собрались!? — грозно осадил казаков Байда и принялся злобно буравить их глазами. Многие казаки стали отворачиваться, не в силах выдержать взгляд атамана, но были и такие как Охрим, что смело и открыто смотрели в эти черные кипучие точки под мохнатыми бровями. — А меня спросить забыли?!

— Челом тебе в пояс бьем славный атаман, просим тебя и твоих казаков пойти с нами в поход на татар крымских. Сделай милость, уважь вольных людей — Кольцо степенно поклонился Байде, как бы признавая его верховенство в этом деле и одновременно разряжая накалившуюся обстановку. Сейчас Кольцо меньше всего хотел быть свидетелем выяснением внутренних отношений.

Слова ватажника ставили Байду в неудобное положение, официально, при всем честном народе его попросили участвовать в походе на правах главного атамана. Не заметить это и заняться выяснением отношений с Охримом и его товарищами, не вошедших в королевский реестр было глупо и не осмотрительно. Этим самым он терял лицо не только перед ватажниками, но и перед своими казаками. Поэтому, Байда был вынужден отложить сведение счетов с бузотерами на потом и, расправив свои широкие плечи важно произнести: — Ну, раз вольный народ просит, почему нет? Любо сходить на татарина, собаку крымского хана!?

— Любо! Любо! — дружно закричали казаки, воинственно потрясая оружием, кто саблей, кто пистолетом с пищалью, а кто просто пикой.

— Тогда кто не реестровый — пишись в поход! Эй, Ивашка, чернильная твоя душа, начинай работу, пиши людей! — приказал атаман стоявшему рядом с ним писарю, на поясе которого висела оправленная в роговую кость чернильница.

Откуда у Ивашки писаря появилась гусиное перо, можно было догадаться. Из специального чехла, что висел на поясе рядом с чернильницей, но откуда взялась ещё и бумага, одному богу было известно. Словно из воздуха он извлек большой лист пергамента и, усевшись на чурбак, принялся заносить имена казаков желающих принять участие в походе.

Следуя доброй казацкой традиции, Кольцо тотчас приказал откупорить второй бочонок и лично подносил чарку дивного заморского вина каждому записавшемуся казаку.

— Водку пьешь? В бога веруешь? Татар не испугаешься? — традиционно спрашивал ватажник у каждого нового соискателя, после чего подносил чарку и просил не расходиться. — На том берегу, наша ватага столы готовит, милости просим к нашему шалашу — говорил атаман, и казаки радостно гудели в предвкушении нового угощения из запасов ногайского мурзы.

Кольцо не обманул своих новых товарищей, на том берегу Днепра их действительно ждало знатное угощение. В преддверии большого дела, атаман никогда не скупился на угощение тех, с кем ему предстояло идти в поход. Во-первых, любая посиделка сближала людей, а во-вторых, можно было узнать много интересного, как о характере того или иного воина, так и маленькие казацкие тайны. Ибо, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

Эта маленькая житейская хитрость очень помогла Кольцо быстро разобраться в хитросплетении внутреннего мирка вольных днепровских людей. Внутри него был серьезный раскол, порожденный тем, что польский король принял к себе на службу, вписал в реестр двести казаков. Сигизмунд, несомненно, желал бы иметь большее количество храбрых сабель хорошо показавших себя в ратном деле и оставшихся не у дел, после гибели Дмитрия Вишневецкого. Наглядный пример римского папы, создавшего свою гвардию из швейцарцев, чуждых Италии солдат и потому лично преданных наместнику святого престола, подтолкнул Сигизмунда к этому шагу, но польский сенат резко воспротивился инициативе короля. Не без основания усмотрев в казачьем реестре прямую для себя угрозу, Сейм принял закон ограничивающий число реестра в мирное время двумястами казаками, хитро не уточнив какое количество их может быть во время войны.

Не имея возможности свободно распоряжаться государственной казной, Сигизмунд был вынужден подчиниться решению Сейма, к огромному огорчению тех казаков, кто не попал в число двухсот счастливчиков. Имевших право носить на своей одежде отличительный знак короля и получать из казны деньги, не зависимо идет война или нет.

К числу тех, кто не попал в реестр, относился, и Охрим Шмель, посмевший откупорить подарок Кольцо без разрешения атамана. Байда, видя в нем потенциального соперника за лидерство среди казаков, специально не включил Шмеля в реестр, чем нажил себе смертельного врага.

Не был внесен в реестр и щербатый казак Наум Головня, с которым Иван Кольцо побратался, когда вольные люди приплыли в лагерь ватажников. Узнав, что Головня считается одним из лучших стрелков среди казаков, атаман подарил ему богато украшенный турецкий кинжал, который казак тотчас засунул за свой широкий пояс.

В ответ, Головня подарил Кольцо дорогую пороховницу, взятую у одного польского пана, судьба которого осталась неизвестна. Торжественно вручив её атаману, щербатый стрелец попросил считать его боевым братом, на что Кольцо с радостью согласился. Иметь за спиной такого человека в момент яростной схватки всегда дорогого стоит.

Вслед за Головней, принялись брататься и другие казаки и ватажники. При этом Кольцо смотрел на это с одобрением, а вот Байда с недовольством. Конечно, открыто, атаман запорожцев этого не говорил. Почтенный прием, богатый кафтан и большой кусок сафьяновой кожи для изготовления сапогов вынуждал его улыбаться, однако ни сам поход, ни участие в нем ватажников не радовало его.

Атаман был склонен слушать своего помощника Барабаша, усердно шептавшего ему, что у казаков своя свадьба, а у ватажников своя, однако открыто выступить против похода он не решился. Большая часть казаков, не входила в королевский реестр и поход за крымскими зипунами, был для них единственным шансом улучшить свое материальное положение. Кроме этого, Байда надеялся, что многие из потенциальных бунтарей сложат свои головы в далеком Крыму и это облегчит его положение как атамана.

Казаки и ватажники лихо отгуляли встречу и братание, но на следующий день, Кольцо приказал строить челны для морского похода. В этом случае проявилось заметное различие между ватажниками и казаками. Для первых, приказ атамана был обязателен для выполнения, тогда как казаки могли выказать свое несогласие с приказом атамана и протянуть с его выполнением. У многих из новоявленных побратимов были определенные проблемы со здоровьем, но глядя на то, что ватажники занялись созданием челнов, казаки были вынуждены включиться в работу. Отлынивать от общего дела было как-то не по-братски.

Благодаря тому, что для казаков и ватажников постройка челнов было делом хорошо знакомым оно шло сноровисто и спорно и вскоре, челны дружно закачались на днепровских просторах. Будущим покорителям Крыма не пришлось долго заниматься их постройкой. У привычных к морским походам казаков они имелись в определенном количестве и ватажникам Кольцо, пришлось лишь добирать нужное для похода число кораблей.

Общая численность участников Крымского похода не достигала и двух тысяч человек, но зато каждый из них стоил пятерых а, то и сразу десятерых. Все они умели не только прекрасно обращаться с холодным оружием, но и имели ружья и пистолеты, с которыми творили подлинные чудеса.

Желая проверить мастерство своих будущих боевых товарищей, Кольцо затеял соревнование по стрельбе, а чтобы добавить накал страстей, атаман добавил к казакам своих ватажников. Составив из них своеобразные пары, победитель которой шел дальше, а его дальнейшего соперника определял жребий.

Желающих принять участие в стрельбе было столь много, что Ивану Кольцо пришлось поломать голову, чтобы и волки были сыты и овцы целы. Было решено построить состязание так, чтобы образовались три финальных пары, каждой из которых полагался приз, в виде цветной стеклянной фляги, с трофейной мадерой.

В качестве мишени на изгороди были установлены глиняные горшки с водой, в которые участники должны были попасть из пистолета или ружья, с заранее оговоренной и отмеченной дистанции.

Весь следующий день Хортица только и делала, что сотрясалась от грохота выстрелов, радостных криков победителей и громкой брани проигравших. Войдя в азарт, взрослые люди, за плечами которых было много смертей и пролитой крови, столь искренне радовались и горевали, что были подобно детям.

Видя накал страстей среди стрелков, Кольцо решил для каждой финальной пары подготовить утешительный приз. Им стали фляги из высушенной тыквы, наполненные местной бузой.

Вечером, победители и проигравшие вновь встретились за одним столом, а на следующее утро, атаман объявил о начале похода. Наскоро позавтракав и помолившись, казаки и ватажники спустили свои челны на воды Днепра и направились на юг к Черному морю.

Торопясь неторопливо, Кольцо не без основания опасался, что весть о намерениях казаков отправиться в поход за зипунами достигнет хладных скал Тавриды и Давлет Гирей встретит казаков во всеоружии. Для местных купцов, что подобно мухам слетевшихся на мед вились вокруг Хортицы, намерения атамана Кольцо недолго были тайной за семью печатями. Однако, слава богу, эти новости не успели уйти в сторону Перекопа.