Время сейчас такое!

— Погодите, не спешите с изъявлением восторгов. Приказа о производстве в новый чин еще нет, но это упущение сейчас будет исправлено. К тому же, не спешите радоваться. Положенного вам отпуска я предоставить не смогу. Потому что вас ожидает новая война. И отбыть на нее вам предстоит немедленно. Что поделать? Вы, как человек военный, должны быть всегда готовы к любым неожиданностям.

А дальше, состоялся разговор, в ходе которого я пытался понять: чему научился Павел Карлович в Техасе? Результат меня порадовал. Человек получил опыт ведения современной войны и сделанные им выводы я счел правильными.

— Ну что же, я рад за вас и окончательно убедился в том, что вы и есть тот человек, которому стоит доверить командование конно-механизированной группой. К сожалению, времени в вашем распоряжении немного. Всего месяц. За это время, вам предстоит сформировать эту группу, произвести боевое сколачивание и подготовить ее к выполнению поставленной задачи. Кстати, можете воспользоваться моим узлом связи. Вам ведь предстоит сформировать штаб КМГ, а для этого нужно собрать подходящих офицеров. Кандидатуры — на ваш выбор. И приступайте к выполнению задания сейчас же. Ну а за царем служба не пропадет!

Расставшись с новоиспеченным генералом от кавалерии, я вернулся к балканским делам. Сейчас на Балканах не только болгары с румынами бьются. Черногорцы с итальянцами начали наступление в Санджаке. А вслед за ними в войну вступили сербы и нанесли удар навстречу своим союзникам. Вообще, я иногда задумываюсь: а стоило ли мне губить Карагеоргиевичей ради Обреновичей? Кто из них хуже? Вот в чем вопрос. Австрийцы не для того всячески опекали Обреновичей, чтобы он отнимал земли у австрийского союзника — турков. Вене хотелось, чтобы сербы совместно с румынами громили болгар. И это были не пустые желания. Сербская армия действительно начинала сосредотачиваться на границе с Болгарией. А дальше, что то произошло. Конечно, король Мирко должен был знать о войне с болгарами в 1885 году. Да и его советники наверняка ему подсказывали, что народ не горит желанием биться с соседними славянами. Кроме того, мнение России они наверняка учли. Но этого было мало. Могли бы и в стороне от драки отсидеться. Но что-то заставило Мирко пойти на порчу отношений австрийцами. Хотя, чего тут гадать? В свете того, что сейчас у турков происходит, все становится на свои места. Младотурки — это ставленники Германии и Австро-Венгрии. А Абдул-Гамид со своей еврейской принцессой, это ставка французских Ротшильдов. И выходит, что Ротшильды, договорившись со своими австрийскими родственниками, намекнули Мирко насчет способа повышения популярности в народе. Ну и конечно же деньги. Ибо у балканской нищеты, после "Лени Голубкова" денег ни на что не оставалось. Ту недавнюю аферу с акциями "Общества Черноморских проливов", народная молва считает затеей Ротшильдов.

Не остались в стороне и греки, сумевшие получить займ у Ротшильдов. В качестве обеспечения займа, они уступали заемщикам часть той суммы репараций, которую предстояло еще получить с побежденных американцев. В любом случае, греки рассчитывали выскочить из той долговой ловушки, в которую они влезли. Помимо еще не полученных репараций, они надеялись на доходы с новых земель, которые предстояло еще освободить от турков. В своей конечной победе они не сомневались. Их флот, совместно с итальянским Начал операции в Эгейском море. И первой успешной операцией был захват Крита. Не стоит этому удивляться. В этом мире Крит принадлежал туркам вовсе не формально. Китай и Америка поглотили внимание великих держав и потому в бассейне Средиземного моря не произошли события, известные в моем времени. Позиции турков в этом регионе были еще крепки и потому важный в стратегическом плане Крит, они продолжали удерживать. Но революция младотурков и бегство Абдул-Гамида все изменило. Гарнизон Крита, не вовлеченный в столичные интриги, до сего момента так и не выбрал, какую сторону конфликта ему поддерживать. Приказы шли с обеих сторон и конечно же противоречили друг-другу. Но с с появлением у берегов острова итало-греческого флота, турецким войскам пришлось делать окончательный выбор. И сделать его помогла явившаяся на день позже французская эскадра.

Суть ультиматума, что выдвинули незваные гости, была такова: гарнизон освобождает от своего присутствия Крит и эвакуируется в Хайфу. Ну а местное мусульманское население может покинуть остров на французских кораблях вместе с гарнизоном. Гарантами безопасности будут французы.

Вслед за Критом, начались операции двух флотов в Эгейском море. Но тут туркам нашлось чем удивить своих противников. За год до войны, они с помощью немцев оборудовали два рейдера-носителя: "Диабекир" и "Туркоман". Первый нес на борту четыре минных катера с газолиновыми двигателями. Второй— два минных катера и две подводные лодки. Артиллерийское вооружение носителей — четыре шестидюймовых орудия Круппа и четыре 75 мм противодирижабельные пушки, которые можно было применять и в качестве противоминной артиллерии. В поддержку носителей был направлен бронепалубный крейсер "Хамидие". Во главе этого рейдового отряда был поставлен решительный и энергичный капитан первого ранга Рамзи-бей. Рейд турецкого отряда привел к тому, что греки с итальянцами вместо блокады Дарданелл, вынуждены были защищать свою морскую торговлю. Насколько удачно? Интересный вопрос! Особенно если оценить итоги рейда Рамзи-бея. А они внушали. В общем, греческое судоходство в Эгейском море накрылось медным тазом. Более того, после атаки малой субмарины, надолго вышел из строя греческий крейсер "Георгиос Авероф". Пострадали и итальянцы, потерявшие от ночных торпедных атак две мореходные канонерки. А спустя месяц, турки высадили десант на Лемносе и захватили его полностью.

На суше дела греков шли лучше, но отсутствие на театре военных действий болгарской армии, все-таки сказывалось. Имея возможность более свободно распоряжаться своими резервами, турки за счет своей Восточной армии, усилили войска в Македонии и Эпире. В итоге, наступавшие из Фессалии на Салоники греческие войска после окончившейся ничейным результатом битве при Сарантопоро были остановлены. А в Эпире, удачно начавшееся наступление, закончилось поражением греческих войск.

Более драматично развивались события в Санджаке. Удары Итало-черногорских войск, хоть и с большим трудом, но были отражены. При этом, была разгромлена итальянская дивизия 'Эмиллия-Романья'. Здесь турки одолевали своих врагов не умением, численным превосходством. Своевременное вступление в войну Сербии, помогло избежать итальянцам и черногорцам полного разгрома. Более того, туркам пришлось отступить из Санджака, но возможность для организации контрнаступления они сохранили.

Кто его знает, как бы пошла дальнейшая война, если бы не австрийцы. Им совсем не нравилось то, что творилось на Балканах. Против войны румын с болгарами они не возражали. Но ослабление турок в их планах не значилось. Первым ощутил на себе австрийское недовольство король Мирко. Ему прямым текстом было заявлено, что разгром Османской империи, это совсем не то, что одобрит Вена и захват турецких провинций не способствует дальнейшему улучшению сложившихся отношений. То же самое было заявлено и черногорцам. Свои слова австрийцы подкрепили более весомыми аргументами в виде дивизий на территории Албании, Далмации и речными мониторами на Дунае.

Игнорировать австрийские угрозы Мирко не мог. Но и идти на уступки, имея хоть небольшую, но победу, он тоже не хотел. Перемирие объявлено не было, но боевые действия на время прекратились. Началась торговля. Не желающие отказываться от своих целей, сербы внезапно вспомнили про меня. А вспомнив, постарались напомнить о давних и братских чувствах, которые объединяют сербский и русский народы. Поэтому, король Мирко не поленился сесть на дирижабль и прилететь в Крым. Вслед за ним, спешно прилетели черногорский князь Никола I Петрович и его дочь, а по совместительству и королева Италии Елена. И вся эта коронованная свора принялась меня охмурять, требуя всесторонней поддержки в их споре с Веной.

— Но позвольте, — возразил я, — вы прекрасно знаете мою позицию: я против решения спорных вопросов с помощью войны! У вас есть претензии к туркам. Которые не обязательно решать военным путем. Ведь есть и мирные способы решения проблем. Садитесь за стол переговоров и решайте их без пролития крови.

— Но мой царственный брат, — возразил Никола Черногорский, — вы ведь сами принимаете участие в войне между румынами и болгарами. Вам ли говорить о миролюбии?

— Именно мое миролюбие и подвигло меня встать на защиту того, кто подвергся нападению. Вы не находите, что это совершенно иное дело?

— Но тогда, следуя этой логике, вы должны сейчас защищать врагов христианства, а не оказывать помощь своим единоверцам, — попыталась подколоть меня Елена.

— А это тоже иное дело. Помимо моральной стороны дела, есть и чисто практические резоны. Турки никоим образом не вредят интересам России, а у России нет причин для вмешательства в турецкие дела. Я вообще не вижу резона посылать свою армию на Балканы. Что касается тех русских поданных, что воюют сейчас против румын, то это вопрос к великому князю Финляндскому. Это его войска пришли на защиту болгарской земли.

Целую неделю вся эта свора попрошаек пыталась меня свернуть с пути истинного, а я постоянно им отказывал в проявлении любезности за российский счет.

— Я не понимаю, почему я должен вмешиваться в ваши споры с правителем Двуединой монархии? И при этом совершенно бесплатно!

Эту фразу я просто обязан был сказать. Пусть эти чудесные господа считают меня бессовестным вымогателем! Грех этот невелик и Россия меня за него простит. Но ведь никакое благодеяние не должно оставаться без вознаграждения! И это кстати, один из принципов европейской феодальной аристократии. Которому она строго следовала в течении многих веков. Так что упрекать меня в неблагородном поведении не стоит. И нужно сказать, что неприкрытый намек на взятку хоть и шокировал переговорщиков, но одновременно и обнадежил: значит дело только в деньгах! И пошел торг. Я сразу задрал цену: десять миллионов швейцарских франков за посреднические услуги. Николе Черногорскому, который всегда был неравнодушен к деньгам, такая сумма показалась чрезмерной. О чем он прямо и заявил.

— Мой брат, — отвечал ему я, — всякий аппетит должен соответствовать размеру тела. А Россия, страна не маленькая. Ее эта сумма не насытит. Но она должна хотя бы насладиться запахом этих денег!

— Но мой брат! — возопила итальянская королева, — эта сумма значительно превышает ваш цивильный лист!

А это уже прямой намек на то, что деньги я беру не на государственные нужды, а на личные. И завуалированный намек на то, что скоро в России могут появиться прокламации, в которых поведают народу о том, что царь-батюшка лишь притворяется таковым, а на деле банальный взяточник, не брезгующий грабить братские славянские народы.

— Сестра! Пусть вас не беспокоят эти деньги. Я найду им правильное применение. Причем такое, что вы останетесь довольны, а у австрийцев исчезнут всяческие претензии к вам.

В общем, при всей своей настойчивости, ни сербы, ни черногорцы, ни итальянцы никаких уступок от меня не добились. Десять миллионов и ни сантима меньше! Что удивительно, деньги поступили на специально открытый счет довольно быстро. Дальнейшее было делом техники. Мои "врачи без границ" лечили и турецких раненых, а потому выход на турецкое командование у них был. Ничего сложного придумывать не пришлось. Обычные взятки нужным людям, которые согласились нарушить недавно установленное перемирие. Война, остановленная усилиями австрийских дипломатов, вспыхнула вновь. При этом, мною была израсходована лишь пятая часть переведенной на счет суммы.

Первыми под раздачу попали итальянцы. Турецкие генералы быстро поняли, какие из войск союзников самые слабые. На этот раз громили берсальеров. И наверное извели бы их под корень, если бы не верность долгу и отвага союзников черногорцев. Те выручили макаронников, но и сами потеряли немало. Вмешательство сербов положения не изменило, потому что численное преимущество было за турками и любой успех войск Балканского союза был кратковременным.

Не сказать, что войска младотурков были лучше войск их противников. Война началась в самый разгар реформ, которые шли под наблюдением немецких советников. И до завершения этих реформ было ох как далеко. Тем не менее, толк от них был. Что и показала война, на которой турецкие войска тоже учились. Драться на равных турки еще не могли, но нападать всемером на одного не боялись. Правда, теперь они и втроем на одного перестали бояться нападать. Иметь численное преимущество им позволяло отсутствие угрозы во Фракии и вялые боевые действия в Азии.

Беглый султан Абдул-Гамид, довольно быстро пришел в себя после бегства. Сейчас он сидел в Дамаске и формировал новое правительство и новый двор. Ну а провинциальные власти оставались прежними. Не сказать, что они испытывали любовь к старому султану. Просто глупо перечить человеку, в распоряжении которого хоть какая то армия. Тем более, что она росла в численности, хотя сильно уступала по качеству тем войскам, что были в распоряжении младотурок. Основу армии Абдул-Гамида составляли войска, расквартированные в Месопотамии, Аравии, Сирии, Палестине и Ливии. Чуть позже к ним добавились гарнизоны, эвакуированные французами с Крита. Все это были не самые лучшие по качеству войска, рассчитывать на них в полевых сражениях не приходилось. Тем не менее, это была армия, которую приводили в порядок внезапно возникшие французские инструктора.

Если регулярные части уже существовали и их предстояло лишь пополнить резервистами из местных мусульман, да дополнительно вооружить, то с добровольческими частями дела обстояли иначе. Речь идет о христианских и иудейских войсках. Христиане — это в основном армянские "добровольцы", которых призывать пришлось очень даже принудительно. Боеспособность армянских частей была низкая. И дело тут не только в низкой мотивации личного состава. Армян ведь не призывали до этого на службу и потому обучать их пришлось с нуля. Положение усугубляло то, что среди турецких армян совсем не было тех, кто ранее служил в качестве офицера. А французскими инструкторами положение было не исправить. Во-первых, их было мало. А во-вторых, они не владели ни армянским, ни турецким языками, а у армян мало кто владел французским. В отчаянии, французы обратились ко мне, с просьбою, командировать для участия в обучении личного состава тех армян, что имеют опыт службы в Российской армии и дослужились до офицерских чинов. Впрочем, унтер-офицерами французы тоже брезговать не собирались.

— Полковник, — отвечал я французскому военному атташе, передавшего мне эту просьбу, — в принципе, я не против. Но дело в том, что потребных вам людей в России мало. Армяне — нация торговая, а не воинственная. А потому, службой в армии мало кто из армян интересуется.

— Ваше величество, но мы и этому будем рады...