Анализируя «Список», Хрущёв и Серов уже на начальном этапе поняли, что он был далеко не полным. К примеру, в нём отсутствовали как класс сведения об авиационных происшествиях на территории СССР. Из авиакатастроф были вообще упомянуты только взрыв «Принцессы Кашмира» над Южно-Китайским морем, авиакатастрофа 1964 года, когда погиб маршал Бирюзов, гибель в авиакатастрофах Гагарина и Гарнаева, да посадка Ту-124 на Неву 21 августа 1963 года. «Список» содержал лишь упоминания о событиях действительно политически важных или действительно катастрофических.
Когда Серов посетовал по этому поводу, Никита Сергеевич резонно заметил:
— А по-твоему, Александр должен был каждого котёнка, застрявшего на дереве, перечислить? Спасибо ему великое, что о самых страшных катастрофах предупредил. Это твое дело, Иван Александрович, землю носом рыть, чтобы найти всю информацию, которая нам помочь может.
К рапорту Селина была приложена распечатка статьи из «энциклопедии», а также справка оперативных служб по каждому из фигурантов событий, поименованных в статье. Селин, не будь дурак, полученную информацию использовал по максимуму, подключив и милицию, и первые отделы, и отделы кадров по всему Ленинграду. На каждого фигуранта были установлены имя, фамилия, отчество, домашний адрес и место работы, должность, семейное положение, пристрастие к алкоголю, факты нарушения общественного порядка, наличие приводов в милицию и т. п.
Похвалив капитана за находчивость и распорядительность, Серов сам проанализировал события. Он с удовлетворением отметил, что косвенные социальные причины, приведшие к народному выступлению, частично устранены изменившейся внутренней политикой советского правительства. В «энциклопедии» причиной недовольства народа называлась «добровольно-принудительная» подписка на Государственный заём, составлявшая половину зарплаты, а также выход 19 апреля 1957 года Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О государственных займах, распространяемых по подписке среди трудящихся Советского Союза», отсрочившего тиражи выигрышей и погашение облигаций по всем предыдущим займам на 20 лет.
В текущей версии истории никакой подписки на Госзаём по стране не проводилось. (АИ). Постановления об отсрочке выплат по ранее проводившимся Госзаймам тоже не было, выплаты, погашение облигаций и розыгрыш очередных призов проводились регулярно и в срок, за этим следили очень строго.
Недавнее — в начале апреля — традиционное снижение цен, которое также проводилось неукоснительно, тоже сделало своё дело. По сообщениям Ленинградского управления КГБ, каких-либо признаков недовольства в городе отмечено не было.
Тем не менее, Серов отдал распоряжение на время матча «изъять из обращения» под благовидными предлогами всех фигурантов дела — исключительно для профилактики. Изымали, конечно, не прямо со стадиона, и не из людных мест. Сделали проще — пригласили людей «для беседы» к определённому времени, или сразу по окончании рабочего дня.
— Лучше подержать их в «обезьяннике» до вечера, а потом извиниться и отвезти на служебной машине домой, чем потом сажать на 6-8 лет, — пояснил Серов Хрущёву своё решение.
Никита Сергеевич с такой постановкой вопроса согласился.
Матч прошёл спокойно, без каких-либо эксцессов.
37. Р-7
Пока шла «котовасия» с суборбитальным полётом кота Леопольда, готовилась к своему первому старту ракета Р-7. 30 марта в Загорске были проведены окончательные огневые испытания её лётного варианта. (Б.Е. Черток «Ракеты и люди» )
Проработанность составленной Главкосмосом программы начала давать свои результаты. К первым стартам Р-7 жидкий кислород ещё подвозили в цистернах, но эти цистерны были уже не обычные, а специальные, спроектированные по аналогии с сосудом Дьюара в Электровакуумном институте, под руководством академика Сергея Аркадьевича Векшинского. Его институт разработал очень экономичную систему для поддержания высокого вакуума в теплоизолирующих полостях хранилищ жидкого кислорода.
Также отрабатывалась технология использования переохлаждённого кислорода, заливаемого в баки при температуре не -183®С, при которой жидкий кислород мгновенно вскипал от соприкосновения с металлом, а при -200®С или при -210®С.
(В реальной истории этот вопрос был поставлен Мишиным лишь в 1960-м при создании ракеты Р-9)
За счёт этого впоследствии удалось снизить потери жидкого кислорода в 500 раз, а также ускорить заправку ракеты с нескольких часов примерно до 1 часа для Р-7. (На Р-9 заправка занимала около 20 мин. Все цифры — по Б.Е. Черток «Ракеты и люди»)
На Байконуре уже строился завод по производству жидкого кислорода. К первому старту Р-7 его построить, конечно, не успевали — программа освоения космоса, в которой было запланировано строительство завода, была принята в ноябре 1956 г. Но к тому моменту, как развернутся полномасштабные работы с множеством пусков, завод уже должен был быть готов.
По ходу тестов в Загорске выявилось множество новых замечаний, которые пришлось устранять уже в Монтажно-Испытательном Комплексе на Байконуре. То, что не успели сделать на заводе, дорабатывала бригада цеха № 39 под руководством Цыганова.
Количество доработок, особенно замечаний по радиоприборам, было так велико, что стало ясно — запустить ракету до майских праздников невозможно. А тут ещё на Байконур заехал во время своей ставшей уже привычной весенней поездки на целину Никита Сергеевич. (АИ, в реале Хрущёв на Байконур в это время не приезжал)
Ознакомившись с ходом работ и условиями жизни на полигоне, Хрущёв всех похвалил, поблагодарил за хорошую работу, и строго запретил какие-либо попытки «запуска к Первомаю», о чём заикнулось было командование.
Продемонстрировав военным внушительный кулак, Никита Сергеевич заявил:
— И чтоб никакой мне тут показухи к праздникам! Этот старт, — он указал на виднеющиеся на горизонте циклопические конструкции, — знаете во сколько народу обошёлся? А ну как завалится ракета прямо на него, да ё..нет? Никакой спешки, работать приказываю спокойно, методично, с соблюдением всех инструкций и нормативов.
Наведя порядок, Хрущёв поехал дальше, в Кустанай, а руководство и инженерный состав облегчённо выдохнули и продолжили работу.
Второй чистовой цикл горизонтальных испытаний отдельных блоков был закончен 30 апреля.
1 мая был устроен отдых и праздник. Затем началась сборка блоков ракеты в единый пакет. К 5 мая ракета была собрана, завершены электрические и пневмогидравлические проверки всего пакета в сборе. Гидроиспытания были проведены по настоянию Королёва. По ходу испытаний было выявлено и устранено большое количество протечек, возникших из-за тряски в ходе транспортировки блоков ракеты по железной дороге.
Рано утром 6 мая первая Р-7, погруженная на установщик, соплами вперёд поехала к старту. Тепловоз толкал установщик очень медленно и осторожно — никакая тряска не допускалась, повторно испытать ракету на герметичность топливных магистралей можно было только в МИКе.
На финальные испытания всех систем уже после установки на старт, вместе с просмотром телеметрических плёнок и подробным разбором выявленных неисправностей ушло 7 суток.
Все службы от Тюратама до Камчатки, четыре измерительных пункта: Сары-Шаган, Енисейск, Уссурийск, Елизово, не считая двух местных, дальние пункты радиоуправления, службы единого времени, полигонные телеметрические станции доложили о готовности на 15 мая.
14 мая на стартовую площадку начали доставлять цистерны с жидким кислородом. Утром 15 мая, после окончательных проверок и утверждения их результатов Госкомиссией было принято решение начать заправку.
Рязанский провёл радиоперекличку со всеми измерительными пунктами, проверив связь. Чтобы уберечь старт на случай аварии, предусмотрели команду отсечения двигателей, но не раньше 12 секунды полёта, чтобы ракета успела отлететь подальше.
Первоначально предполагалось использовать команду аварийного подрыва. Для этого в конструкции ракеты предусмотрели закладку зарядов взрывчатого вещества. Но после изучения «тех документов» на первых нескольких ракетах от закладки ВВ отказались, и ракеты поступали с завода «разминированными».
(В реальной истории заряды удаляли прямо на стартовой позиции перед заправкой, при этом уронили внутрь ракеты шайбу от винтов крепления блока управления взрывателем, из-за поисков шайбы задержали старт.)
На окончательном заседании Госкомиссии Королёв доложил, что «устанавливается расчетная дальность 6314 км. Основными задачами пуска следует считать отработку техники старта, проверку динамики управления полетом первой ступени, процесса разделения ступеней, эффективности системы радиоуправления, динамики полета второй ступени, процесса отделения головной части и движения головной части до соприкосновения с Землей.» (Б.Е. Черток «Ракеты и люди»)
На ракете была установлена измерительная головная часть с телеметрической аппаратурой. Испытания ракеты только начинались, необходимо было точно замерить нагрузки и вибрации, действующие на конструкцию, а также параметры траектории. Для этого в измерительной головной части была установлена аппаратура систем РТС и «Трал».
— Сначала надо обеспечить безопасность страны, — сказал Жуков на заседании Президиума ЦК. — А потом пусть учёные играются в свои спутники.
Хрущёв был вынужден согласиться.
Система отделения боевой части была переделана с учётом недопустимости соударения с отделившейся ступенью ракеты. Для этого ступень после отделения головной части притормаживалась.
Старт был назначен на 21.00.
Объявили 30-минутную готовность. За главным пультом управления в пусковом бункере занял место Евгений Осташёв. Рядом сидел «стреляющий офицер» Борис Чекунов, впоследствии запускавший все Р-7 начального периода с Байконура. По бокам от них расположились испытатели из Загорска, проверявшие ракету на стендах.
Левее сидели управленцы во главе с Николаем Алексеевичем Пилюгиным. В нескольких комнатах большого бункера расположился «мозговой центр». Обложившись чертежами и схемами, они были готовы на лету решать возникающие технические проблемы, давать подсказки в случае какой-либо осечки при прохождении схемы пуска.
По электрической части быстрее всех мужчин разбиралась в хитросплетениях электрических схем Инна Ростокина, она оказалась единственной женщиной, которую Королёв допустил в бункер. Здесь же один из заместителей Королёва — Борис Евсеевич Черток.
В гостевой комнате бункера ждали старта Неделин, Келдыш, Кузнецов, Ишлинский, Глушко, Мрыкин.
За 15 минут в бункер спустились Королёв, Носов, Воскресенский, Бармин. Установлена связь с первым измерительным пунктом, где будут отслеживать полёт ракеты. Носов и Воскресенский встали к перископам.
Наконец, объявили минутную готовность.
Пошли уже ставшие привычными во время недавних запусков Р-5 команды: «Протяжка», «Ключ на старт», «Продувка», «Ключ на дренаж», «Пуск»
Чекунов вдавил красную кнопку запуска. Осташёв, глядя на пульт, сообщил:
— Прошла «Земля-борт».
Стоящий у перископа Воскресенский сказал:
— Отошла кабель-мачта.
Ракета освободилась от связи с землёй. Зажигание. В считанные секунды двигатели вышли на режим.
— Предварительная...
Ревущее белое пламя заполнило рукотворный каньон газоотвода под стартом, окутало ракету почти до половины.
— Промежуточная...
— Главная! Подъём!
— Есть контакт подъёма, — сообщил Осташёв.
Медленно, словно нехотя, гигантская ракета приподнялась на столбе пламени, циклопическим цветком разошлись в стороны удерживающие её опоры.
— Ракета ушла! — сказал от перископа Воскресенский.
— Пульт в исходном! — доложил Осташёв.
Все кинулись наружу по узкой лестнице, чтобы своими глазами проводить первую Р-7, уходящую в ночное небо.
Ослепительный факел поднимался всё выше. Далеко в вышине косые лучи заходящего Солнца на миг высветили удлинённое тело ракеты.
Вдруг от белого огонька отделился и полетел в сторону второй, меньший огонёк. Только один, а не четыре, и явно преждевременно. А затем холодный тёмный хрусталь небосвода озарился ослепительной вспышкой. В небе расцвёл огненный цветок, из которого летели во все стороны горящие обломки.
— Твою ж мать! — разочарованный Королёв готов был рвать и метать. — Ну ведь всё предусмотрели, всю ракету языками вылизали! Что недоучли? Что?
— Да ладно вам, Сергей Палыч, — попытался успокоить его оказавшийся рядом Мрыкин. — Сами знаете, удачный первый пуск — не к добру. Лучше сейчас покувыркаемся, чем потом проблемы выгребать.
(Мрыкин Александр Григорьевич, в описываемый момент — начальник Управления опытно-конструкторских и научно-исследовательских работ Управления заместителя командующего артиллерией ВС СССР, работал с Королёвым, присутствовал на пусках почти всех первых советских ракет)
— Да это-то понятно, Александр Григорьич, — с досадой ответил Королёв. — Но всё равно обидно. Столько трудов — и всё равно псу под хвост!
Снова спустились в бункер, в пультовую, куда поступали все доклады телеметристов. Плёнки с записью сигналов телеметрии ещё предстояло проявить и расшифровать, но уже сейчас было ясно, что один из боковых блоков ракеты отделился раньше времени. А вот почему он отделился раньше — как раз и предстояло понять.
В результате расследования и изучения телеметрии пришли к выводу, что причиной стала неправильная настройка редуктора перекиси водорода в одном из боковых блоков. Чисто человеческая ошибка. Из-за этого блок израсходовал топливо на 3 секунды раньше остальных боковых «морковок», после чего автоматически отделился.
(Реальная причина аварии РН Р-7 24 декабря 1958 года)
При несимметричном разделении ракету слишком энергично закрутило, один из ещё не отделившихся блоков оторвался, пробив бак горючего второй ступени. В результате взрыва носитель был полностью разрушен.
Королёв был зол и разочарован. Столько трудов было положено на выяснение по «документам 2012» всех возможных причин неудачи в первых пусках. И всё оказалось напрасно.
Ну, не всё. Большинство возможных конструктивных причин было устранено. Пока ещё не устранили причину возможного возникновения высокочастотных колебаний в двигателях боковых блоков. Сама по себе причина была ясна — пульсации давления подачи окислителя на входе в насос, из-за которых возникали пульсации давления в камере сгорания. Их частота неудачно совпадала с собственной частотой колебаний конструкции ракеты-носителя, что закономерно привело бы к резонансному разрушению конструкции.
Для устранения этого, пусть пока и не проявившегося дефекта ещё предстояло спроектировать и изготовить специальные гидравлические демпферы в магистралях окислителя на входе в насосы.
