31 мая 1957 года Хрущёв дал интервью американской телекомпании CBS. Это было первое в истории телевизионное интервью политического лидера Советского Союза репортёру иностранной державы. Ранее он уже неоднократно давал интервью западным журналистам, их публиковали в газетах. Никита Сергеевич с удовольствием беседовал с западными репортёрами, считая, что таким образом он доносит наше советское видение мира до западного читателя, отгороженного «железным занавесом». Ведь «занавес» работал в обе стороны, исключая любые контакты, любую возможность достижения взаимопонимания.
Инициатором интервью стал телерепортёр CBS Дэниэл Шорр. Он вёл на CBS программу «Лицом к нации». Шорр написал Хрущёву письмо, объяснил, что его программу смотрит большинство телезрителей США, и в ней к американцам уже обращались почти все мировые лидеры.
Никита Сергеевич не мог упустить такую возможность — обратиться к американцам напрямую. Телешоу после запуска первого спутника было не в счёт — там главными действующими лицами были учёные, а Хрущёв, хоть и играл роль телеведущего на пару с Левитаном, сам не имел возможности подробно высказать свои взгляды.
Из США в Москву доставили телевизионную аппаратуру — примерно полтонны. Под телестудию определили отделанный тёмными дубовыми панелями зал заседаний Президиума ЦК. Он соединялся дверью с кабинетом Первого секретаря. Зал выглядел практически так же, как и при Сталине, только на столиках, расставленных вдоль стен, добавились новые модели, миниатюрные копии изделий советских заводов. Их дарили Главные конструкторы, директора заводов, секретари обкомов. Хрущёв любовно коллекционировал преподнесённые ему модели, гордился ими не меньше, чем сами авторы новых разработок, с удовольствием демонстрировал достижения советской науки и техники западным визитёрам. (см. С.Н. Хрущёв «Реформатор»)
Подготовка аппаратуры была долгой — несколько часов. Всем запретили курить — Первый секретарь не курил сам, и не переносил табачного дыма. Тут же были и советские телевизионщики. Рядом с каждой американской камерой устанавливали советскую — для страховки от возможной фальсификации. Мало ли что там американцы сами намонтируют, а имея собственную копию интервью, мы всегда сможем вывести их на чистую воду.
Для полной объективности Хрущёв пригласил и репортёров канала ONN (АИ) Их присутствие могло гарантировать объективность передачи его ответов всему миру.
Все нервничали. Для телевизионщиков — и наших, и американских — это было первое интервью в Кремле. Хрущёв тоже был на нервах, ходил взад-вперёд по ковровой дорожке от письменного стола до двери и обратно, останавливался у окна, смотрел на внутренний дворик, окружённый зданием Совета Министров, снова ходил...
Репортёров предупредили, что с их помощью Хрущёв «хочет улучшить отношения с Соединенными Штатами». Шорр от имени CBS заверил, что их вопросы будут заданы с той же целью.
В «той истории» Никита Сергеевич, не выдержав, сорвался, открыл дверь и наорал на репортёров: «знает он этих пройдох-журналистов, им одно удовольствие «выискивать блох», высасывать из пальца провокации…» (см. С.Н. Хрущёв «Реформатор») Сейчас он решил поступить иначе.
Никита Сергеевич вышел из своего кабинета в превращённый в студию зал заседаний Президиума ЦК, тепло приветствовал Шорра и остальных присутствующих, уселся в кресло за столом. Шорр с микрофоном в руке сел рядом. Микрофон для Хрущёва прикрепили на столе. Маленьких микрофонов, закрепляемых на лацкане пиджака тогда не было, использовались монстрики величиной с пачку сигарет, но скруглённой формы.
Он решил сразу взять инициативу на себя, не позволяя телевизионщикам вести интервью в желаемом для них ключе. (АИ)
— Я рад приветствовать вас, господин Шорр, и всех ваших коллег, — сказал Никита Сергеевич. — Чтобы американским телезрителям было понятно, мы с вами сейчас находимся в Зале заседаний Президиума ЦК КПСС. Это, фактически, святая святых Советского Союза, комната, где принимаются наиболее важные решения на государственном уровне. С планировкой американского Белого Дома сравнивать сложно, у вас аналогом этого зала можно назвать Зал Кабинета (зал, где проходят заседания Кабинета министров Соединённых Штатов, рядом с Овальным кабинетом Президента). Вот за этой дверью находится мой рабочий кабинет, если вам интересно, чуть позже мы сможем туда заглянуть. Он не такой роскошный, как Овальный кабинет, но площадью побольше. Это чтобы вы потом, у себя в США, не говорили, что русские патологически скрытный народ и никому ничего не показывают. (АИ)
Дэниэл Шорр от удивления едва не проглотил микрофон. Хрущёв захватил инициативу в свои руки и повёл наступление дальше.
— Прежде чем вы, господин Шорр, начнёте задавать свои вопросы, я вам тоже задам несколько вопросов, — сказал он. — Вот вы уже не первый день в Москве, успели многое посмотреть. Признайтесь прямо сейчас, перед вашими телезрителями — вы хотя бы раз видели в СССР на улице медведя?
— Нет, господин Хрущёв, ни разу не видел, — был вынужден признать ошарашенный таким натиском комментатор CBS. — Москва — очень красивый и вполне цивилизованный город.
— Так почему же в вашей прессе представляют русских дикарями, у которых медведи ходят по улицам, играют на балалайках и пьют водку? — наседал на него Хрущёв.
— Понимаете, у нас ведь свободная пресса... — начал мямлить Шорр. — Корреспондент имеет право выражать любое свое мнение, каким бы оно ни было...
— Даже если это мнение представляет собой совершенно абсурдную ложь и дикие измышления? — не отступал Никита Сергеевич.
— Э-э-э... Господин Хрущёв, я могу говорить только за себя... Но я заверяю вас, что никогда не публиковал лжи о вашей стране!
— Вот и впредь публикуйте только правду, — сказал Никита Сергеевич. — Договорились?
Шорр молча кивнул.
— Ну что ж, теперь задавайте ваши вопросы.
Интервью прошло успешно. Как рассказывал потом Шорр, Хрущёв показал себя «располагающим, и одновременно неуловимым и строгим собеседником». Он кратко ответил на вопросы о глушении передач «Голоса Америки», а основное время посвятил теме поддержания мира и улучшению отношений с США.
Также Шорр спрашивал его о перспективах развития экономических отношений стран ВЭС, политической направленности этого небывалого союза государств, охватившего 2/3 Евразии, допытывался о наличии разногласий внутри организации. (АИ) Хрущёв отвечал уклончиво, напирая на экономический характер сотрудничества.
В целом, как позже сказал Шорр, «все это Хрущев говорил и раньше, в интервью не оказалось ничего сенсационного. Будучи слишком «внутри» происходившего, — поясняет Шорр, — я упустил главное: сенсацию, огромные газетные заголовки по всему миру сделало само появление Хрущёва, живого, здорового и совсем нестрашного в американских домах на экранах телевизоров» (см. С.Н. Хрущёв «Реформатор»)
После этого интервью у Шорра установились, можно сказать, дружеские отношения с советским лидером. Хрущёв уважал американского комментатора за проявленную объективность, за то, что он ничего не переврал в интервью, по обыкновению репортёров.
25 мая 1957 года в Москве открылась высотная гостиница «Украина»
2 июня у Никиты Сергеевича был важный день — женился младший сын, Сергей. После свадьбы молодожёны отправились не в свадебное путешествие куда-нибудь за границу, а в Загорск, на преддипломную практику, которая проходила на секретном «Скобяном заводе». Предприятие осваивало серийное производство ЭВМ. Всю рабочую неделю они проводили на заводе, приезжая в Москву только на выходной.
4 июня 1957 года открылся первый в стране универмаг товаров для детей — «Детский мир». Построили его в Москве на Лубянской площади, несмотря на возражения Серова, который опасался появления рядом со штаб-квартирой КГБ объекта, ежедневно привлекающего массу посетителей. Иван Александрович даже отправил официальную записку Хрущёву. Но Никита Сергеевич имел своё мнение, и опасения Серова отклонил.
Он следил за ходом строительства из окна автомашины, утром по дороге в ЦК и вечером, возвращаясь домой, и не только. Пару раз без предупреждения останавливался возле стройки, прося шофера притормозить, поднимался на этажи ещё недостроенного магазина, сам придирчиво проверял качество работ.
Открытие «Детского мира» превратилось в праздник — другого такого магазина с подобным изобилием детских товаров в Москве не было, не говоря уже о других городах. Там была и одежда, и специализированная детская мебель, и игрушки на любой возраст.
К открытию универмага наладили выпуск новых, ещё небывалых игрушек — разработали несколько развивающих наборов-конструкторов, пока в основном с металлическими деталями — производство пластмасс лишь осваивалось.
А в планах Хрущёва уже был намечен выпуск масштабных моделей советской военной и гражданской техники — эту тему он считал важной составляющей частью патриотического воспитания. Сдерживало пока отсутствие литьевых машин для литья под давлением и дороговизна разработки пресс-форм.
7 июня 1957 года объявили о создании Союза кинематографистов СССР. До того кино числилось в Министерстве культуры на правах производственного главка. Теперь киношников уравняли в правах с писателями, композиторами, художниками и архитекторами.
39. Вторая попытка.
Неудачный первый пуск Р-7 повлиял на принятие некоторых важных решений. Королёв ввёл перекрёстный контроль за выполнением всех испытаний и настроечных операций. Кроме того, по его просьбе Хрущёв поручил министру авиапромышленности Дементьеву передать Главкосмосу два дирижабля: ставший уже обычным «Киров» грузоподъёмностью 50 тонн и 70-тонник типа «Менделеев».
При необходимости для транспортировки «тяжёлых, негабаритных, особо хрупких грузов», как была хитро названа в записке Хрущёва ракета, Главкосмосу разрешалось вне очереди привлекать уникальный дисковый 100-тонный «Циолковский». Таких гигантов в СССР было пока что построено только два, поэтому очередь на их использование у предприятий и организаций достигала нескольких месяцев.
Вторую ракету Р-7 вывезли на старт 5 июня. В этот раз подготовка и испытания на стартовом комплексе шли значительно быстрее, так как уже появился некоторый опыт. Ракету подготовили за 5 дней. (Согласно Б.Е. Черток «Ракеты и люди») На ней вновь была установлена измерительная головная часть с аппаратурой системы «Трал».
Во время испытаний в МИКе Королёв лично проверил правильность установки всех клапанов. Когда Пилюгин заикнулся о необходимости ввести в управляющий контур ракеты интегратор по углу вращения ИР-ФИ, Сергей Павлович спустил на него такого «Полкана», что Николай Алексеевич ретировался едва ли не бегом.
(В реальной истории из-за некорректной работы интегратора ИР-ФИ была потеряна третья по счёту ракета Р-7)
10 июня вторая Р-7 была заправлена и подготовлена к старту. Это была «машина №6», в «той истории» считавшаяся «несчастливой». (Первые 4 собранных ракеты предназначались для различных наземных испытаний, 5-я была потеряна при первом пуске).
Перед стартом мандраж был у всех. Взлетит или не взлетит? Не подведут ли системы управления? Отделится ли боевая часть, дойдёт ли до полигона целой? Вопросов было море, ответов не было ни на один.
Старт назначили на 23.00 местного времени, т. е. 21.00 по Москве. В это время на Камчатке было уже достаточно светло, чтобы наблюдать ожидаемый вход головной части в атмосферу и затем отыскать место её падения.
Государственная комиссия дала разрешение на старт.
Встали на возвышения у перископов позади главного пульта Носов и Воскресенский. Измерительные пункты по трассе полёта один за другим доложили о готовности. Вставил в пульт и повернул главный стартовый ключ Евгений Осташёв. Теперь предстартовые и стартовые процедуры идут в автоматическом режиме, по командам программно-временного устройства, чтобы исключить любые человеческие ошибки. Протянуты и подмотаны по команде «Протяжка» плёнки для записи телеметрии. Самописцев с бумажными лентами ещё не было, вместо них использовалась киноплёнка.
Продута азотом топливная система, чтобы убрать пары кислорода.
Осташёв повернул ключ, закрыв дренажные клапаны. Туман от испарения жидкого кислорода исчез. Только что окутанная туманом гигантская ракета предстала перед всеми в лучах прожекторов.
Прошла команда «Протяжка-2», плёнки промотались дальше, началась запись параметров стартового комплекса и ракеты.
Включился наддув баков, теперь ракета держит устойчивость на внутреннем давлении.
Кабель-мачта отошла от ракеты, включились её аккумуляторы.
Пошёл отсчёт. Зажигание.
Под ракетой мелькнула первая робкая вспышка, осветив белым светом циклопические конструкции котлована. Заплясали в котловане под ракетой оранжевые языки пламени. Все замерли.
Если сейчас произойдёт задержка, двигатели не выйдут на режим — автоматика через несколько секунд их отключит, и старт будет сорван. Придётся сливать компоненты топлива и везти ракету обратно в МИК на просушку — керосин уже попал в камеры сгорания, и повторная попытка зажигания может привести к взрыву.
Нет, всё в порядке, несколько секунд — и двигатели вышли на режим. Оранжевое пламя окутало ракету почти до середины, до места крепления боковых «морковок» первой ступени. Ракета, ещё удерживаемая силовыми фермами старта, ревела, словно от нетерпения. Тяга двигателей превысила массу носителя, поток воздуха, увлекаемый факелом вниз, в рукотворный каньон под стартом, сорвал с ракеты окутывающую её стену огня.
Лепестками цветка разошлись в стороны опоры старта. «Дюймовочка» весом в 270 тонн, приподнялась, разорвав контакт подъёма, и плавно, медленно пошла вверх.
Спотыкаясь о ступени лестницы, толкая друг друга в темноте, люди высыпали из бункера и смотрели в чёрное ночное небо, прикрывая руками глаза от ослепительного белого света факела.
Из репродуктора разносились по громкой связи сообщения с наблюдательных пунктов:
— Пять секунд, полёт нормальный.
— Десять секунд, полёт нормальный.
Ракета уходила всё выше, люди, не отрываясь, смотрели вверх, напряжённо ожидая, произойдёт ли разделение ступеней. Факел при взгляде сбоку, от бункера, был похож на ослепительно сияющую пятиконечную звезду с длинным огненным хвостом.
Высоко в тёмном небе от яркого белого пятнышка факела одновременно отделились четыре маленьких огонька. Четыре! По трансляции разнеслось торжествующее:
— Есть отделение первой ступени!
Люди уже кричали «Ура!», поздравляли друг друга. Главный Конструктор всё ещё напряжённо ждал докладов с измерительных пунктов, боясь услышать, что что-то пошло не так. Но все доклады проходили нормально, сообщая о штатной работе бортовых систем.
