Корректировка

— Ты что же предлагаешь завалить Ильича? — от услышанного мне очень сильно захотелось пива. — Тоже мне, рыцари плаща и кинжала... старики-разбойники, блин. Нашел, бля, диверсанта.

— Ты себя недооцениваешь! — заржал Митька. — Там делов-то, я дам тебе ПТУР, шмальнешь по членовозу. Не хочешь? Ну, есть еще вариант со снайперской винтовкой. Крупнокалиберной, с корректируемыми пулями. С двух километров кладет в десяточку. Станет он в Завидово по кабанам шмалять, а ты ему в ответку гостинец. Здорово я придумал?

— Шутки шутишь?

— Есть немножко. Но ты не отлынивай, тоже думай. Размышляй!

— Я и размышляю... устраивать покушения — пижонство и глупость. Ведь подумают на какое-нибудь ЦРУ. Как решат ответить, один бог знает. Так и до войны недалеко.

— Не, ну есть способы поизощреннее, так что и комар носа не подточит. Ты главное скажи: согласен, что Леню надо убирать?

— Вот здесь не уверен. По крайней мере, что это должно быть первым делом. Уберешь его, дальше что? Как будешь контролироваться ситуацию? Сделают генсеком какого-нибудь Подгорного — шило на мыло! Считаю, что раньше следует установить контакт с теми на кого будет сделана ставка. Осторожно так предупредить, чтоб готовились.

Митька поскреб свою впалую грудь.

— И на кого же ты собрался сделать ставку?

— На Андропова! Прежде всего... подожди, подожди, — остановил я, собравшегося бурно возражать коллегу, — сейчас поясню. Прежде всего, он честный человек, без жажды стяжательства. Во-вторых, умен и не догматик. И в-третьих, сам понимаешь, что Андропов с Брежневым и Андропов без Брежнева два совершенно разных человека. С одной стороны он лишится опоры в виде генсека, а с другой у него будут развязаны руки.

— Ну-ну, — усмехнулся Митька. — Кто еще?

— Шелепин, как ни странно. Человек умный, жесткий, со своим взглядом на развитие страны. Да, сейчас он практически раздавлен и лишился былого влияния, но опять же, не станет Лени и все легко вернется вспять. Ну и третий, конечно, Косыгин. Тут, думаю, и объяснять не надо почему — отличный хозяйственник, с огромным авторитетом. Хоть многие и критикуют начатую им реформу, но легко ругать то, что не дали завершить.

Опять же, эта троица не переваривает друг друга, что определенно нам в плюс. Принципа: разделяй и властвуй, никто не отменял.

— Поверят они тебе, как же, — скептично сморщился Митька, — держи карман шире!

— Надо сделать так, чтоб поверили. Убедить. Есть человек, который знает их всех и который сможет нам помочь... если, конечно, мы сперва убедим его самого.

— Ну-ка, ну-ка, и кто же этот кудесник?

— Именно, что кудесник — Чазов.

— Чазов... — эхом повторил за мной Митька, — Ча-а-зов... — протянул он еще раз, словно смакуя эту фамилию. — Ну, что ж, может быть ты и прав... ладно, предлагаю нашу дискуссию на сегодня завершить, пора мне уже.

— А куда ты так всегда торопишься?

— А мне, брат, в вашем мире долго быть не полагается. Я ведь кто, по сути, курьер. Пара часов и назад в родное время, будь оно проклято. Чуть не забыл, вот еще. — Митька выложил на стол пухлый конверт, — дома откроешь, — предупредил он мой порыв.

— Что там?

— Паспорта.

— Какие еще паспорта?

— Какие, какие... твои, гражданина Российской Федерации. Ты что, собрался счета для ставок заводить с родного паспорта?

— Фальшивые?

— Настоящие. У нас ими целая комната набита. За пять лет народу перемерло — пропасть, а старичье в первую очередь. Надо бы сжечь, да рука не поднимается. Я подобрал близкие тебе по возрасту, и морда чтоб на твою чуть-чуть похожа была. Ты ж в сорок пять менял? За двадцать-то лет рожа так порой изменяется — мама родная не узнает, да я еще подретушировал и малость подправил записи, так что не беспокойся — все чики-пуки, не подкопаешься.

* * *

Петр Годнов охотно приобрел у меня обе бутылки с "Васпуракан" и "Енисели", и заметно огорчился, узнав, что товара больше не будет.

— Я ведь сделал экспертизу вашей "Москвы", — доверительно сообщил он мне, — ВЭЖХ-анализ подтвердил подлинность. Не сомневаюсь, что и этот коньяк настоящий. Я видел всякое, но такого превосходного состояния встречать не доводилось. Откуда же вы его взяли?

— Из дедушкиного погребка, мой юный друг, — не стал вдаваться я в подробности, но твердо решил, что коньячный бизнес пора прикрывать.

Придя домой, я первым делом изучил выданные мне паспорта и убедился, что Митька проделал большую работу: глядящих с фото мужчин действительно легко было принять за меня тогдашнего. Конечно, тех, кто лично знал сорокапятилетнего Феликса Неверова, этой туфтой провести не удастся, но посторонние люди купятся без вопросов.

Решив так, я принялся за дело. Прихватив с собой три паспорта, прошелся по салонам связи и на каждый паспорт купил по интернет-симке и там же еще пару планшетов ноунейм, самых дешманских (один у меня уже был). Как и ожидалось, никаких проблем при этом не возникло. Осмелев, я отправился в Сбербанк, оформлять текущий счет. Сидя перед грудастой девушкой-оператором в форменном зеленом галстуке, я с некоторым волнением наблюдал, как она забивает в свой комп паспортные данные неизвестного мне Беспалова Виктора Петровича. Однако все прошло без сучка и задоринки и вместе с документами на открытие счета мне выдали безымянную банковскую карту. Возликовав, я отправился в другое отделение Сбера и проделал ту же операцию с паспортом Коротеева Алексея Николаевича и наконец, в третьем отделении открыл счет на имя Ивана Кузьмича Парамонова.

Форекс я пока не стал трогать, там надо разбираться, сперва немножко потрясу букмекеров. Загрузил список букмекерских сайтов, почитал отзывы и выбрал из них три конторы отечественного происхождения. Вставив в планшеты симки, зарегистрировался на каждом сайте по новому паспорту. Администрация обычно обращает внимание на слишком часто выигрывающих беттеров, поэтому снижение частоты выигрышей в три раза позволит какое-то время держаться в тени. Этому же поспособствует запутанный алгоритм побед и поражений, где общий баланс хоть и будет в пользу беттера, но не так, чтобы слишком бросаться в глаза. Подумав и почитав инфу, я завел на каждый паспорт дополнительно по аккаунту в яндекс-деньгах. Через них можно было быстро выводить бабки с депозитов букмекерских контор, перебрасывать на другие аккаунты, пополнять и обналичивать без использования специализированного интернет-банкинга.

Провернув все эти грязные делишки, я прогулялся до ближайшего терминала и положил на один из кошельков двадцать тысяч рублей. Можно было начинать игру в режиме бога.

Нарядившись в ИКР, я уселся перед планшетом.

Спайгласс следил за направлением взгляда вдоль "линии" и рядом со ставкой тут же возникала строчка с результатом. Даже думать не надо — циферки на которые нужно было жать подсвечивались синим. За пять минут я сделал десять ставок на футбол, теннис и баскетбол, шесть из которых были проигрышными, но оставшиеся четыре с лихвой выводили в плюс. Решив, что хватит, я с другого планшета, перебрался на следующий сайт, и повторил "игру", при этом несколько изменил расклад с тем, чтоб результат выигрыша был меньше. С третьего планшета на третьем сайте сделал выигрыш совсем скромным, решив, что завтра все повторю в обратном порядке. В итоге за полчаса я заработал девять тысяч. Неплохая прибавка к пенсии. Если не наглеть, и каждый день поднимать по столько, выходит круглым счетом, около трехсот штук в месяц. Для кого-то, конечно, не сумма, кому-то мама больше на пирожки дает, ну а мне и столько при скромной жизни хватит.

Глава одиннадцатая

— Не пойму, я все-таки, как ты от них отсвистелся, — карие Генкины глаза были полны недоверия, — чтоб эти уроды чего-то испугались... Кот — боксер, еще пацаном, один с десятком слободских махался. А Могила "малолетку" прошел в "активе", бугром там был. Они тебе своего позора не простят, это западло. В ихней шобле еще человек шесть шушеры уголовной. Будут теперь за тобой стричь. Все равно подкараулят где-нибудь, чердак пробьют, или финкой пырнут, охнуть не успеешь. Слушай, Феля, может тебе, в натуре, уехать, от греха подальше.

Мы сидели в столовой общественного питания номер три и ели комплексный обед по восемьдесят шесть копеек, запивая его "Жигулевским" пивом, по двадцать пять копеек за бутылку.

— Что ты Геша жути нагоняешь? — поинтересовался я делано равнодушным тоном, — кричи потише, а то уже люди на нас оглядываются.

Митькин парализатор в кармане, конечно, придавал мне уверенности, но на душе все равно кошки скребли. Нашел, что называется приключений на свою тощую жопу. С одной стороны, никто не знает, где я живу, даже Генка, когда ездили ко мне за шмотками, я оставлял машину в квартале от дома. Но с другой стороны, друг мой прав, не прятаться же в квартире, не для того я сюда прибыл. Тогда что остается? Если драки не избежать, надо ударить первым. Мне ли, вооруженному крутыми техническими средствами, бояться какой-то шантрапы?

— Слушай Геша, а может мне поговорить с этим Яшкой?

— Станет он тебя слушать, как же, держи карман шире!

— Да станет, я найду подходящие слова. Объясню так, что дойдет у него до ума, до сердца до печенок и прочего ливера.

— Ты чо, так втюрился в Ксенку, что крыша совсем потекла? Девок что ли мало? Венерка говорит, Раиса про тебя спрашивала, куда, говорит, твой академик подевался? Пойдем сегодня к ним, бухнем, Раиска, девка что надо, сразу забудешь эту Золотову. Отвяжешься от нее, и блатота от тебя отстанет. Хочешь, я сам с Яшей поговорю?

Я задумался. Вроде бы Генка и прав, но соглашаться с его доводами решительно не хотелось. Влюбился? Есть маленько. Бывает такое, увидишь девушку, и как громом стукнет — все мозги набекрень. Но все-таки дело не только в этом, интуиция говорила мне: отступишь, потеряешь инициативу, упустишь возможности. Что за возможности, я до конца еще не понимал, но интуиции в последнее время стал доверять — каждое мое действие, начиная с обращения в, первое попавшееся по дороге, агентство недвижимости "Олимп" приводило к неожиданному продолжению, из которых постепенно выстраивалась логическая цепь событий.

— Слушай Геш, — обратился я к, притомившемуся ждать моих умозаключений, другу, — а как ты себе представляешь дальнейшую жизнь?

Тот от неожиданности разворота темы подавился остатками пива, и пришлось похлопать его по спине.

— Э-э... а причем тут? Ну, последний месяц догуляю, да работать пойду... батя обещал к себе в КБ, в мастерские устроить... осенью в институте восстановлюсь на вечернем...

Я примерно знал его судьбу: институт так и не закончит, будет скакать с работы на работу, то электриком, то слесарем, то столяром, и постепенно спиваться. Женится-разведется, в восьмидесятые попытается заняться бизнесом и кончится все это весьма печально.

— И сколько ты будешь получать в этих мастерских?

— Ну... поначалу под сотню, а там разряд повысят, больше на круг будет выходить. А что?

— Да нет, ничего... сделаем мы из тебя человека.

— Поду-у-маешь, — Генка вытянул губы дудкой, и продекларировал. — Юноше решающему делать жизнь с кого, скажу не задумываясь — делай ее с товарища Дзержинского! Ты с собой прежде разберись Феликс Безмудович и с девками своими!

— Разберусь, Геша, разберусь.

— Ладно, — сказал Генка, — пора мне. На гаражах небольшая шабашка намечается, обещал помочь. Там работы на пару часов и по два червонца на рыло. Ты это... хорош киснуть, подкатывай туда в районе семи-восьми, посидим с парнями музыку послушаем. Девчонки будут! Кассеты не забудь!

* * *

Сухо щелкнул безыгольный инъектор и шею слегка засаднило в месте впрыска.

Глотать капсулы Митька меня больше не заставлял, выдав взамен это блестящее, неприятное на вид устройство и набор баллончиков, для ежедневных инъекций. Имплант бы тебе в башку загнать и никакой спайгласс не понадобился бы, сказал он с сожалением, но это стационарная операция. Ладно, через неделю станешь другим человеком, выдам тебе линзы. На вопрос: что они хоть делают, эти непонятные наноботы, пояснил: фактически выстраивают параллельную нервную систему, и заржал, будешь человеком с железными нервами, только такой и может спасти мир, потому что всем людям нужно и можно помочь: одних накормить до наступления полного счастья, других расстрелять, чтоб не мешали его наступлению, третьих кастрировать, чтоб не волновались по пустякам, тогда и воцарятся в мире любовь, доброта и высокая духовность. Надо признать, шутки у него идиотские.

Когда же эта жара спадет? Хоть бы дождик какой-нибудь. Я выглянул в окно. Во дворе было безлюдно. Детей уже разогнали по пионерлагерям, взрослые еще на работе, а пенсионеры окучивают свои огороды. Лишь на скамейке у подъезда, в компании облезлой кошки, скучал рыжий кот.

Времени было полшестого. Пора звонить Ксене пока не ушла с работы, ведь номер ее домашнего я спросить конечно забыл. Да она бы и не дала.

Ближайшая телефонная будка была через квартал в тенистом дворе той самой пятиэтажки в которой я жил полвека назад.

Она взяла трубку после первого же гудка, словно ждала звонка.

— Привет, Незабудка! — бодро проорал я.

— Привет, — ответила она безжизненным голосом, и я понял, что мне сегодня не светит.

— Что-то случилось?

— Случилось... Яша погиб...

— Когда?

— Утром. Только что отец звонил...

— И как это произошло?

— Авария, — сухо сказала девушка. — Ехал на работу. Столкнулся с грузовиком, кажется...

Оп-пана попала! — мысленно ахнул я, но на всякий случай все равно спросил:

— Можно, я приду?

— Нет, — отрезала Ксена. — Извини, мне сейчас должны позвонить. Пока.

В трубке давно раздавались гудки, а я все стоял, глупо прижимая ее к уху, пока снаружи не окликнул кто-то нетерпеливый:

— Молодой человек, вы закончили разговаривать?

Я сидел на лавочке и соображал, что делать. На фарцовщика Яшку мне, конечно, глубоко начихать, доброго посмертия ему все равно не видать, но все это, мягко говоря, было странно.

Хотя... ну ехал человек... поторопился, с кем не бывает. Роковая случайность. Или не случайность?

Мысли эти жгли мне череп изнутри. Делать было совершенно нечего, а выносить это мучение до ночи, когда откроется портал, невыносимо. Поеду к Генке, решил я, раз Ксенка меня кинула, а до ночи пока портал откроется делать все равно нечего, кирнем с пацанами, да может, к девкам завалимся, и долбись оно все конем.

Таксисты ни в какую, даже за два счетчика, не соглашались ехать в "Промзону", разве что на хер не посылали. Через полчаса голосования удалось, наконец, поймать частника — деда на насквозь ржавом "Москвиче", согласившегося за рубль домчать меня с ветерком. С собой у меня был пакет, а в пакете четыре портвейна и пара старых магнитофонных компакт-кассет, чудом сохранившихся с начала двухтысячных. На кассеты я записал "свежие" рок-альбомы семьдесят второго года — пусть порадуются ребятишки.

"Москвич" мчался, дребезжа и пукая раздолбанным двигателем, под колеса летел кривой щербатый асфальт. Дед гнал, не обращая внимания на выбоины, машина высоко подпрыгивала и опасно плавала на дороге, а мне каждую минуту казалось, что у нее вот-вот отвалится днище, и дальше мы по инерции побежим уже своими ногами — он с рулем в руках, а я, прижимая к груди пакет с бухлом.