Корректировка

Спасибо кэп, а я и не догадался.

"Запускаю инфракрасное сканирование"

Фигуры гопников покрылись цифровой сеткой, сбоку с едва слышным стрекотанием понеслись колонки чисел.

— Хули молчишь, очкарик? — поинтересовался тот что пониже, его рука была чуть заведена за спину. — Оглох что ли?

— Не курю, — доверительно поведал я ему.

— Он не курит! — удивленно сообщил маленький большому.

— Так дай ему в зубы, чтобы дым пошел, — посоветовал большой маленькому.

"Анализ окончен. На правой руке объекта номер два обнаружен металлический предмет, предположительно кастет. В правом кармане объекта номер один, обнаружен металлический предмет, предположительно выкидной нож. Эмоциональное состояние объектов: ярко выраженно агрессивное. Оба объекта признаны чрезвычайно опасными. Для устранения угрозы, предлагаю использовать направленный инфразвук".

Так используй!

На лбу шагнувшего ко мне бандита, образовался круг со скачущим перекрестьем прицела. Прицел замер в области переносицы, и я услышал едва заметное гудение. Гопник остановился словно налетел на стену. Злобная рожа исказилась таким ужасом словно он узрел перед собой сонмище демонов из ада, пришедших по его грешную душу. Завывая как припадочный, он ломанулся прямо сквозь кусты, и судя по хрусту, миновал их не заметив препятствия. Длинный с удивлением посмотрел ему вслед, затем повернул протокольную харю ко мне, словно спрашивая, что такое могло произойти с его дружком? Но перекрестье уже плясало на его лбу, через секунду удивление сменилось диким страхом, и он с душераздирающими воплями понесся в другую сторону, странно подпрыгивая на бегу. Впрочем, этот стиль мустанга имел простое объяснение — судя по оставленному запаху, бедняга со страху обосрался.

С меня схлынуло напряжение. Ф-фу... Получили мудаки? А у меня волшебные очки, завидуйте и белки, и жучки...

— Феликс! — услышал я знакомый голос.

Обернулся. В десяти шагах сзади стояла Ксения, лицо у нее было встревоженное.

— Где эти подонки?

— Какие?

— Не придуривайся! Я все видела в окно...

— А-а... не знаю, убежали куда-то...

Она посмотрела на меня недоверчиво.

— Убежали? Могила и Кот?

Я кивнул с идиотской улыбкой.

— Чего-то испугались. Ты разве знаешь этих джентльменов?

Ксена подошла и взяла меня за руку.

— Пошли.

— Куда?

— Ко мне. Ты же хотел кофе?

Глупо отказываться, когда тебя зовет в гости красивая девушка, хоть кофе на ночь и вреден.

Жила Ксена в большой трехкомнатной квартире, роскошно обставленной старинной, тяжелой мебелью.

— Папочкино все, — пояснила она, поймав мой взгляд на хрустально-бронзового монстра освещающего просторную прихожую. Он себе новую кооперативную отстроил, а я тут осталась.

Затрещав бамбуковыми занавесками, мы прошли на кухню.

— Есть хочешь?

Тут я вспомнил, что другой пищи, кроме театрального бутерброда за сегодняшний день вкусить не удалось и, с воодушевлением, закивал.

— Садись, — она кивнула на стул возле стола и сунулась в импортный холодильник.

— Ксения, — поинтересовался я, не в силах оторвать взгляд от ее изящной попы, — можно вопрос? Только обещай, что не будешь сердиться.

— М-м?

— А ты почему не замужем?

Девушка удивленно развернулась ко мне, прижимая к груди вынутые продукты. Затем захлопнула ногой дверку холодильника, бросила еду на стол и стала загибать пальцы.

— Борщи варить не умею — раз. Убираться не люблю — два. Мужские носки по дому собирать не хочу — три. А еще я холодная расчетливая стерва, и кругом одни козлы. Это четыре и пять! Достаточно причин?

Я не успел ответить, как в прихожей одновременно пробили настенные часы, и зазвонил телефон.

— Порежь колбасу с сыром, — велела мне девушка и поспешила на телефонный зов.

Вопреки распространенному мнению, ножи у Ксении были наточены хорошо. Я пластал копченую колбасу тонкими овальными кусочками и прислушивался к разговору в прихожей.

Ксена шипела в трубку рассерженной змеей.

"...еще раз пошлешь своих ублюдков!.. понял меня? на километр не подойдешь!.. отцу скажу... не твое дело!.. я сказала: не твое собачье дело! Родственник!.. Какой надо, такой и родственник! Иди к черту!" — она в сердцах грохнула трубкой об рычаг.

Вернувшись, девушка хлопнулась на табуретку рядом со мной и стала кромсать сыр бесформенными кусками, с такой яростью, что я испугался: как бы палец не отхватила, и отобрал у нее продукт.

Оставшись без дела, Ксена вскочила с табуретки и пошла к окну. Достала из пачки "Мальборо" сигаретку и, щелкнув дорогой зажигалкой, с чувством вдохнула дым.

— Достали уроды!

— Яша? — участливо поинтересовался я.

— Ты откуда знаешь?.. А-а... Генка сказал, — она внимательно посмотрела на меня. — А ты настырный парнишка! Кто же ты такой?

— Кто же я такой? — подхватил я, украдкой жуя колбасный овальчик. — Как ты думаешь?

— На вид лет двадцать, наверняка студент, сейчас каникулы, значит отдыхаешь. И на кого же ты учишься?

— На кого же? — к колбасе присоединился сырный лепесток.

— Не гуманитарий, точно... но и на технаря не похож. Для физика или математика у тебя слишком легкомысленная физиономия. Значит...

— Угадала! — опередил я. — Факультет естественных наук, химия.

— Значит, не угадала, — покачала она головой, — думала, медик.

— Ну, раз Шерлока Холмса в юбке из тебя не вышло, тогда может быть, покушаем? А то я такой голодный, что готов съесть собственный ботинок.

— Да ты ешь, я что-то не хочу.

— А хлеба нет?

— Нет.

— А запить что-нибудь?

Она щелчком отправила окурок в окно и проследила за алой искрой.

— Возьми в холодильнике... я пока переоденусь, — и независимо прошагала мимо меня в коридор.

В холодильнике оказались начатая бутылка "Посольской" и начатое же "Советское" шампанское. Пожав плечами, я достал обе бутылки, снял с полки бокалы и разлил в них слабо пузырящуюся, отдающую дрожжами, жидкость. Подумав, взял стопку и наполнил ее водкой. Еще подумав, выпил водку и наполнил стопку снова.

Ксена в коридоре говорила по телефону. Говорила тихо и я не мог разобрать слов. Когда она вернулась, я оприходовал уже третью рюмку и теперь задумчиво посасывал шампанское.

Выпитая водка отозвалась во мне теплом и негой. Я поднял к глазам бокал и посмотрел на девушку сквозь золотистую жидкость с поднимающимися кверху пузырьками. Ее одежда состояла из цветастого шелкового халатика стянутого пояском на осиной талии и громких шлепанцев на толстой деревянной подошве. Под халатом не было бюстгальтера, и вид сиамских близняшек задорно подрагивающих при каждом шаге, вызвал у меня нехилый прилив энтузиазма. Девушка поймала мой взгляд, и пухлые перламутровые губы тронула усмешка.

— Я вызвала тебе такси.

Жестокие эти слова скверно отозвались в моей душе, разом погасив огонь чувств.

— А может? — я непроизвольно потянулся к девушке и наткнулся на кукиш, поднятый на уровень моего носа. Не задумываясь, чмокнул кукиш в красный клювик ногтя, так что она не успела отдернуть руку.

Глава десятая

Такси в тот вечер ехало долго. Мы успели выпить шампанское и Ксена заметно расслабилась. За это время, я умудрился подобраться к ней и приобнять. Она отреагировала не сразу, пару минут я имел удовольствие поглаживать шелковое плечико и уже готовился пустить в дело правую руку, как тут получил острым локтем в бок. Тычок был не сильный и не злой, но показывал границы допустимого. Я понял, что время близости еще не наступило, а тут и такси, некстати, прибыло. Тем не менее, расстались мы довольно тепло, и покидая Ксенину, сегодня не слишком гостеприимную квартиру, я был в твердой уверенности во втором шансе.

Обо всем этом я лениво размышлял, лежа в постели. На часах было уже одиннадцать утра, но вставать не хотелось. Неизвестно сколько бы я так еще провалялся, рассусоливая приятные и не слишком приятные воспоминания, но тут зазвонил телефон.

— Вставай, поднимайся рабочий народ! — раздался в трубке знакомый каркающий голос. — Его, понимаешь, ждут великие дела, а он дрыхнет.

— Не дрыхну, — вяло возразил я, — просто слабость какая-то.

— Меньше надо бухать и за бабами волочиться. Мир кто будет спасать? Пушкин?

— Да ладно, ты же знаешь что ни опьянение, ни похмелье не переносятся при прыжке.

— Конечно, — согласился Митька, — равно как и болезни, травмы и раны, главное до портала успеть добежать, ведь организм, по сути, каждый раз создается заново. Короче, собирай свою старую жопу в горсть и через полчаса подваливай во вчерашний сквер. Надо перетереть пару тем и гостинцы для тебя есть.

Я поморщился от его жаргона.

— А может тебе просто подойти ко мне? Что мы как шпионы по скверам тыримся?

— Дурак что ли? Мне возле твоего портала долго находиться нельзя.

— Почему? — удивился я.

— Почему, почему... по кочану! Нельзя и все.

* * *

Мы сидели на летней веранде кофе "Пирагофф". Перед Митькой стояла запотевшая кружка с холодным пивом, а я с утра пить не захотел, ограничившись минералкой, на тарелках по осетинскому пирогу.

— Ну, докладывай, как успехи за текущий период? — спросил Митька, любовно прихлебывая янтарный напиток.

— Успехи, так себе, — честно признался я, — осваивал ИКР, налаживал канал для сбыта шмотья. Еще окучиваю одну девицу имеющую выход на местную торговую мафию.

— Кто такая? — заинтересовался Митька.

— Дочь директора ресторана "Парнас".

— Хорошая тема! На труселях много не заработаешь, а деньги тебе понадобятся. Этих гадов не грех потрясти. Компромат есть?

— Сейчас работаю над этим. Договорился со знакомой из полицейского архива, обещала поспособствовать.

— Отлично! — обрадовался Митька, — а говоришь, успехов нет. Чем могу помочь?

— Да там возле этой девицы, неприятный один тип трется, пытался натравить на меня бандюков. Если бы не ИКР не знаю, чем бы дело кончилось.

— А вот, кстати, первый подарочек, — он выложил на стол небольшую плоскую сумку. — Открой.

Я расстегнул молнию. В сумке, прихваченные ремешками, лежали, несерьезного вида черный пистолетик и несколько прямоугольных коробочек и округлых капсул черного же цвета.

— Парализатор, — прокомментировал Митька, — к нему четыре обоймы, по двадцать игл и четыре же баллона со сжатым аргоном. Все изготовлено из суперарамида с углеродными нанотрубками, иглы керамические, не единой металлической детали. Проходит все проверки в аэропортах и так далее. Один выстрел — одна тушка. Так же реализован механизм самоподрыва. Видишь сзади ярлычок торчит? Дергаешь за него, вытягивается ленточка, замедление пять секунд, тут главное рядом не стоять — в баллоне четыреста атмосфер — ебнет не хило. А насчет этого типа... если надо на глушняк завалить — без проблем — три-четыре иглы и уже не проснется. Только иглы собрать не забудь, чтоб вопросов не возникло.

— Да бог с тобой... не дорос я еще как-то до смертоубийства.

— Ну, тогда ментов на него натрави, чего, казалось бы, проще. Подкинь доллары в вентиляцию, — Митька закхехал ржавым своим смехом.

— Где их взять-то доллары?

— Ну, или рубли фальшивые... в смысле, настоящие, но поздних серий. Купи у бонистов пачку чертвертных, их до хера выкинули в девяносто втором. Оприходуют твоего дружка за милую душу, лет десять никому помешает. Кстати, что с документами?

— Деньги нужны.

— С деньгами проблем не будет. Подарочек номер два, — он жестом фокусника, извлек, словно из воздуха, металлический кружок размером с десятикопеечную монету. — Флешка. На бери, не потеряй. На ней результаты всех спортивных состязаний, а также ежедневные колебания курсов валют и акций за пятнадцатый год, начиная с июня месяца.

— И куда мне ее вставить?

— На пару секунд приложишь к пряжке ИКР в любом месте, он считает и можешь выкинуть, она одноразовая.

Митька шумно дохлебал свое пиво и помахал официантке.

— Мадмуазель, прошу повторить! — повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза, так что у меня мурашки пошли по коже. — Ну что, брат Феликс, пора подняться над суетой и подумать о дальнейших планах, а то наши зеленые друзья давеча интересовались. Не торопят, но просят определиться. И мы должны прислушаться к рекомендации, а то возьмут, да прикроют проект. Ты ведь этого не хочешь? По глазам вижу, что не хочешь. А я тем более. Догнивать остаток жизни в сырых казематах — сам понимаешь, перспективка так себе. Так вот, что я тут надумал бессонными ночами.

Для начала вывод: Брежнева любыми путями нужно устранить от власти! Это необходимое условие для начала корректировки.

Объясняю: всю систему верховной власти Леня завязал на себя. За восемь лет старый интриган ухитрился сделал так, что самостоятельности в принятии решений не было ни у кого. Каждый член Политбюро, каждый кандидат в члены и каждый секретарь ЦК имеют свое узкое направление и ничего не могут решить между собой, только через генсека. Учитывая опыт свержения Хрущева, в котором он сам принимал активное участие, Леня исключил всякую возможность сговора. Девятое управление КГБ слушает всех. Охрана стучит на своих подопечных. Андропов, одиночка без корней и связей в партаппарате, всем обязан и всецело лоялен генсеку. К тому же его пасут брежневские кроты Цинев и Цвигун. Косыгин его не любит, Шелепин, по понятным причинам, ненавидит. Суслов и Кириленко, как бывшие начальники, презирают. Один Леня его надежда и опора, а вместе они основа могущества друг друга, оттого и просидели бок о бок столько лет. Это потом Юрий Владимирович, совместно с Устиновым и Громыко набрал столько силы, что его и сам Брежнев стал побаиваться и решил убрать. Но это совсем другая история, а пока он верный брежневский пес и крайне заинтересован в его правлении, потому что любой другой пришедший на главный пост, от Юры тут же избавится, а занять самому пока силенок не хватает, он ведь еще даже не член Политбюро. Так что, при существующем положении дел, никакими дворцовыми переворотами Леню не свергнуть.

Отсюда второй вывод: пока Брежнев у власти, устанавливать какие-либо контакты с Андроповым, и кем-либо другим из Политбюро, бессмысленное и к тому же крайне опасное дело.

Таким образом, мы имеем генсека, который со своими обязанностями не справляется чем дальше, тем больше, но отстранить его никакими законными или квазизаконными методами не представляется возможным.

Теоретически можно попытаться убедить его уйти добровольно. С ноября семьдесят второго, когда ему была сделана первая операция, состояние Лени непрерывно ухудшалось. Есть данные, что он уже тогда хотел уйти в отставку, а своим приемником сделать Щербицкого, но Андропов уговорил того отказаться от предложения. С учетом того, что Юрий Владимирович любого сможет "уговорить", добровольная отставка представляется делом сугубо теоретическим и практического воплощения иметь не будет.

Отсюда третий вывод: Леонида Ильича можно отстранить от власти лишь насильственным путем. Ну, а что? По свидетельству, отставленного в семьдесят втором, первого секретаря Украины Шелеста, отставленный еще раньше председатель КГБ Семичастный в разговоре с ним утверждал, что Брежнев предлагал устроить Хрущеву авто или авиакатастрофу, или даже, недолго думая, отравить.