Лорд Тьмы (общий файл)

Но, надо признать, Лорд бы не отказался хоть раз увидеть свою маленькую Надзирательницу в мужском костюме. Это могло стать забавным хотя бы из-за неловкости самой Киллит. При всей своей гибкости, девочка слишком крепко держится за выбранные ею правила. Хотя даже в мужской одежде, эта хрупкая кукла выглядела бы стократ женственней глупых магичек таскающих брюки постоянно.

— Эти чванливые маги хоть представляют себе что они сделали, втянув вас в свои игры? — тонкие пальцы Джульет изучали рисунок ковра. Жест был довольно вызывающим и скорее привычным и незаметным для самой саккурайи, хотя мужчины наверняка не смогли бы удержаться от желания стать холстом для этой женской руки.

— Вполне понимают. Риск для них очень высок, но с другой стороны Рьян настроен очень серьезно, здесь навряд ли удастся отделаться пограничными землями и выкупом. Магистрату не хочется расставаться со своим положением и уходить в изгнание. И уж тем более лишаться жизни. Рьянцы, с их черно-белым Магистратом, просто не потерпят присутствия в захваченном государстве прежней магической элиты. Так что риск в какой-то степени оправдан.

— Они рискуют не только своей страной. — В полночных глазах зажегся огонек гнева. О да, Джульет, пережившая не одного Темного Лорда, фаворитка его предшественника и просто умная женщина, вполне понимала, чем грозят знания данные Лорду в этой войне. О самой войне... и о том кто ее ведет.

— Их это не волнует. Что взять с людей, перед ликом Хель они готовы на всё. К тому же здесь явно не обошлось без козыря, которым Телье просто не мог не обзавестись. Этого старого интригана в глупости ну никак не обвинишь.

— Надзирательница? — даже приподнялась саккурайя, впрочем, не забывая демонстрировать обтянутую тканью грудь.

— Всё может быть. Телье действительно подобрал самую лучшую кандидатуру на эту роль. Достаточно умную, чтобы выжить, достаточно хрупкую, чтобы не заподозрить, маленькую очаровательную куколку из фарфора, стали и последних солнечных лучей.

— Да, просто удивительно, где они нашли это сокровище.

— В доме Эдильен, — чуть улыбнулся он, внимательно всматриваясь в реакцию саккурайи.

Та поджала губы и гневно сверкнула глазами, чтобы в следующую секунду обнажить всё то хищное в себе, что обычно предпочитала прятать.

— Так это дочь Великой Куртизанки? Теперь понятно, откуда столько страсти у ледяной куколки. Или льда у огненного цветка. — Тонкие ноздри Джульет вздрогнули, выдавая хозяйку с головой.

— Джульет. — Лорд чуть наклонился вперед, касаясь ее подбородка. Саккурайя заметно вздрогнула, едва опаленная силой, и, извернувшись, прижалась к его руке щекой. — Я хочу знать об Эдильен всё, что может показаться важным или совсем непримечательным. Особенно ее мужчин. И тем более о том, кто мог стать отцом моей маленькой Надзирательницы.

— Предвестница Ночи... — тихо произнесла Джульет. Плавно перетекла в сидячее положение, устраиваясь меж его коленей и прижимаясь к одному из них. Голос саккурайи стал подобен мёду, горьковато-сладкий, чуть першащий в горле, чувственный. — Не зря мои девочки так невзлюбили вашу Надзирательницу, как только о ней стало известно. Мало того, что она забирает внимание нашего Лорда, так еще и является дочерью самой ненавистной женщины. Знаете, это забавно. — Кончики пальцев едва ощутимо провели вдоль мужского бедра, в то время как лукавый голос медленно и томно рассказывал. — Мы предлагали Эдиль стать одной из нас, сохранив свою красоту навечно, приумножая ее с каждым вздохом, с каждым прожитым годом.

— Но, судя по всему, она отказалась. — Это повеселило Лорда. Саккурайи в принципе редко получают отказ. А тут... еще и от женщины!

— Отказалась. Даже нашла другой способ продлить свой век... и стать матерью. — Джульет коротко, но очень выразительно глянула на мужчину и, протянув руку, провела по его животу вниз, по внутренней стороне бедра до колена. — И добилась более чем впечатляющих результатов. Особенно в последнем, как я могла сегодня убедиться.

— Она тебе понравилась?

— Да-а, — улыбнулась саккурайя, растягивая свой ответ. — Я бы не отказалась забрать ее себе. Но ведь вы не позволите. Но это так жестоко, о мой Лорд. Держать в руках прекрасную фарфоровую чашу и не иметь возможности из нее напиться.

Руки саккурайи проникли под рубашку, с удовольствием прикасаясь к мужскому телу. Изогнувшись, Джульет потерлась щекой о низ его живота. Рассыпанная гладь темных волос начала наливаться багрянцем.

— Из этой чаши можно пить только яд.

* * *

Никто и не удивился моему приходу — все уже давно привыкли к моим внеурочным работам. Да и людей в лаборатории оказалось крайне мало.

Я освободила стол физически и почистила его от наслоений чужой магии. Сполоснула руки проточной водой из родника, который вывели сюда заранее. Тесемки, завязанные вчера еще окровавленными, трясущимися руками, сегодня довольно долго отказывались поддаваться, но действовать магией я не решилась — слишком ценно содержание черного бархатного мешка, защищенного от того что внутри и того что снаружи.

Только едва не сломав последнее напоминание о ногтях, я поняла насколько нервной являюсь в данной момент. Внутренне меня трясло, но до этого я предпочитала этот факт попросту игнорировать, прикрываясь тем, что если я чего-то не замечаю, значит — этого нет. Вот только такое отношение в корне неправильное и срыв может произойти внезапно, а главное, очень не вовремя.

Нельзя показывать слабость. Никому. Тот, кто на данный момент не-враг, может стать им через один удар сердца. А, зная что где-то здесь есть слабость, где-то здесь есть изъян, можно методично бить монолит до тех пор пока он не рассыплется. Пусть даже случайно ты попадешь совсем не в ту слабость, что однажды тебе так неосторожно продемонстрировали.

У меня нет права показывать как на самом деле мне сейчас плохо.

И не потому что вчера я вышла из бойни, в которой испытывала новое для себя оружие. Не потому что мне впервые в жизни удалось столкнуться с другим темным магом в подобии противостояния. Не потому что впереди меня ждут разборки с Лордом и Верховным Магистром.

Себе то можно и не врать... меня разъедает ревность.

Еще полчаса назад я не предполагала что вообще способна на это чувство, а вот теперь ощущаю, как оно поедает меня изнутри, как рвет то, к чему я сама боюсь притрагиваться в своей душе.

Ревность... Я не имела на нее никаких моральных прав. Но что такое мораль рядом с тем, кому она просто неизвестна. С тем, кто использует ее как оружие, никогда, слышите, никогда не повернутое острием в его сторону.

Мораль создали люди, дабы не погибнуть перегрызя друг другу глотки. Иные ее постулаты я считала более чем обоснованными, другие вызывали лишь презрительную усмешку.

Итак, у меня просто нет прав и причин к ревности. Это все равно, что обижаться на то, что кто-то дышит твоим воздухом, хотя некоторым особам я бы с удовольствием перекрыла доступ к нему. А как я могу ревновать то, что ни по каким правилам мне не принадлежит. В нашем раскладе скорее я полностью зависима от Лорда. Надзирательница, как же! Скорее новая необычная игрушка, головоломка, которую нравится медленно со вкусом разгадывать. Хотя тут тоже нет никаких иллюзий — одного его желания хватило бы, что бы занимательная шарада сама сложилась, выдавая все свои тайны. Но ведь это так скучно!

Странно, я не могу долго задерживаться на самой теме ревности, мысли то и дело сползают на что-то более нейтральное в данный момент, спасая разум и сердце от пустого самоедства.

Нет ничего хуже, чем убеждать себя, что боли нет, когда нестерпимо больно, этим ты только напоминаешь себе о ней.

Вот и я так же... убеждаю себя в несостоятельности своей ревности... ощущая как она змеей сворачивается в груди. Огненная змея, жалящая лента... от которой невозможно вздохнуть или откреститься.

Меж тем я очень хочу, что бы ему было хорошо. И не только как человек, прекрасно понимающий насколько зависит его существование от настроения кого-то более могущественного и властного над ним. Скорее уж как женщина... надеюсь умная.

Наверное, воспитание в доме Эдильен сказалось на моем восприятии отношения полов. Даже в годы своего активного взросления я не чувствовала к плотским утехам ничего кроме брезгливости. Они никогда не были для меня тайной, тем "запретным плодом", к которому тянулись сверстники, активно пользуясь вседозволенностью будущих магов. Там где Эдильен — там нет места ханжеству. Так что я с ранних лет прекрасно понимала, почему нельзя входить в апартаменты матери, особенно в ночное время. Я не искала тех знаний, просто потому что от меня их и не собирались прятать.

Именно поэтому я воспринимала мужские потребности и женские желания как должное. Так что с этой стороны искать оправдания своих отвратительных, разрушающих чувств мне тоже было глупо.

Тогда почему? Почему так жжется в груди?

Испытывала ли я хоть однажды к нему плотское желание?

Это вопрос интересный...

Я вообще его хоть раз испытывала? Сомнительно.

Но Лорд будил в моем нутре что-то такое... не имеющее ничего общего с животными желаниями, но в тоже время невероятно телесное. Самым похожим на происходящие можно назвать словом "томность", но и оно не опишет половины. Ни тепла внутри, ни слабости, ни готовности подчиниться малейшему его желанию. И в то же время я пальцем не шевельну дабы выдать свои чувства, толкая его на активные действия.

Лорд всегда был для меня недостижимой мечтой, еще более лелеемой и тщательно оберегаемой, чем любые амбициозные планы.

Когда я была маленькой, у меня было сокровище — маленькая чуть розоватая жемчужинка, одна из тех что разлетелись по полу когда моя мама попыталась привлечь к себе внимание нового кавалера. Я спрятала ее, скрыла ото всех, боясь что у меня заберут такую странную память о матери... никому не нужную, пустую тайну...

Был ли он любим мной, до тех пор пока оставался недостижимо далеко? И во что перешло это удивительное чувство, если меня начали одолевать собственнические замашки, ведь именно они являются причиной ревности.

Слабость любить его слишком велика, что бы позволять себе еще и брешь ревности. С таким мне уже не выстоять против его черных глаз.

Так что надо постараться изгнать из себя хотя бы что-то одно. Выкинуть свою жемчужину из сердца у меня нет сил, значит ради жизни и самой себя, мне требуется вырвать из груди ревность. Иначе я потеряю абсолютно всё.

Еще раз глубоко вздохнув, выложила на стол содержимое мешка. Лучше уж заниматься делом, чем попросту страдать.

Передо мной темный камень накопителя, пять наконечников-проводников и вынутый из привычных ножен Клинок Тьмы, с которым я не пожелала расстаться даже под душем, в который вчера загнал меня Мельер.

При этом — именно клинок является здесь самом ценным магическим артефактом, потому как накопитель хоть и содержит в себе немалую мощь собранную на поле боя, но холодный металл хранит в себе куда большую силу и немало загадок. Я до сих пор не знаю, на что способно это оружие, что вложил в него неведомый кузнец. И зачем Лорд подарил его мне.

Наконечники копий. В тот момент они показались мне самым подходящим материалом. Металл с впаянным в него малым накопителем, удачно справлялся со сбором энергии умирающих людей, древко же, на которое наконечники и насаживали — служило предохранением от влияния черной магии на держащих его воинов. Простая и такая неустойчивая схема.

Меня крайне не устраивало распределение силы. То, что половина шла на поддержание купола — я согласна, это было вложено в матрицу наконечников первоначально. Но вот только одна треть от оставшегося доходила до основного камня. И с этим надо решать. Я не могу позволить себе просто выкидывать такие силы, оставляя наконечники на поживу огню. Это крайне неэкономично.

Хотя, чего таить, вся схема требовала доработки. Причем, довольно основательной.

Думать о том, что в Жардане за подобное можно лишиться титула, мне не хотелось.

Принципиальное отличие всех трех видов магии в том, откуда изначально берутся силы. В черной магии — это живые существа; в классической — окружающее пространство, именно поэтому работать на одном пространстве командой больше четырех магов довольно сложно, к тому же кто-то всегда будет тянуть одеяло на себя; для белой магии энергию тянут из более... высших слоев, что и затрудняет работу с ней, и порождает особый клан наследственных светлых магов.

В Жардане таких кланов три. Три довольно крупные аристократические семьи, вечно соперничающих друг с другом.

Святоши!

— Магиана Киллит, вас хочет видеть верховный Магистр Телье.

Чуть заметно вздрогнув, я обернулась на голос посланника.

Вот тебе и отвлеклась, так что не заметила приближение возможной опасности. Хотя, возможно меня обмануло полное отсутствие магического дара.

Судя по ливрее, это действительно личный прислужник Эльяса Телье, что наделяло красивого, заметно изнеженного даже в это трудное время, юношу просто-таки нереальными полномочиями. Если за время моего вынужденного отсутствия ничего не изменилось, то этот мальчик самый младший из трех оставшихся в живых посланников, так что чуть надменный взгляд, который не позволяли себе более опытные слуги Верховного Магистра, я вполне могу "не заметить". У его старших соратников такой взгляд мог бы много сказать о судьбе адресата послания. Сейчас же это почти не вызывало тревогу. И тем более желание ответить юноше тем же, ссориться с приближенным к власти глупость, которую могут совершать только полные идиоты.

К сожалению, посланники Магистрата это знали и нередко пользовались.

Хотя... кто-то делал это крайне осторожно, а кто-то быстро сгорал в горниле власти. Так что если этот мальчик не научится сдерживать себя и свое презрение, долго не протянет.

Хотя, собственно, за что они нас так ненавидят? За то, что благодаря магии мы стоим над аристократическим строем? Или тем, что они служат нам?

Так в этом нет нашей вины, маги не заставляют, просто дают возможность.

В личные прислужники всегда брались неглупые, симпатичные юноши из аристократических семей. В основном младшие сыновья из разорившихся домов или же наоборот старшие из "молодой" аристократии, только получивших свой титул и жаждущих укрепить связи и зарекомендовать себя в обществе. Это общепринятая практика, уходящая своими корнями в далекое прошлое, о котором может вспомнить разве что Лорд Времени и увлеченные хранители древнейших библиотек мира. Родители отсылали юношей не старше четырнадцати лет, в специализированную школу, где за три года из них делали вышколенных прислужников. По окончанию срока проходит смотр, на котором маг может выбрать себе нового прислужника по своим личным критериям. Еще год проходит в подготовке юноши под его будущего хозяина. Ведь для боевого мага или алхимика нужны совсем разные качества прислуги.

Хотя богатые аристократические семьи в которых рождаются дети с магическими способностями нередко заранее подбирают своему чаду прислужника из своих вассалов и тщательно следят за их подготовкой.