Охота на ловчего (пишется)

Когда последний дахарр оттащил свой кусок в угол стойла, Рэн с облегчением вздохнул.

— Ну всё, можем идти питаться.

Урааа!

Кухня располагалась в самой глубине замка, однако если заходишь с парадного входа, то туда и не попадёшь. С обратной стороны замка притулилась незаметная дверь, через которую, миновав длинный коридор, и можно было проникнуть в кухню.

Тёплое просторное помещение встретило нас запахами жареного лука, мяса и вскипевшего молока.

— Доброе утро, Рэн! Ну как выходной прошёл? — раздался громкий женский голос откуда-то из глубины кухни.

— Привет, Тими! — отозвался Рэн и повёл меня к дальнему правому углу, где стоял тяжёлый деревянный стол с лавками, покрытыми цветастой фланелью. — Хорошо прошёл.

Из-за полок с кастрюлями и сковородками выплыла приятной полноты женщина, примерно лет тридцати пяти — сорока на вид, в белом чистом переднике и косынкой на голове. Её чёрные брови удивлённо взметнулись при виде меня.

— Ой, ты решил всё-таки привести напарницу! Сейчас мы вас накормим как следует... Меня Тими зовут, я тут по кухне главная.

— Очень приятно! Я Итэ.

— Взаимно, Итэ! Нет, ну ты погляди, как хороша! Какая красавица! — внезапно выдала Тими, когда я уселась на лавку у стены, прямо напротив Рэна. — А то тут рассказывали всякие, что, мол, страшна, как смертный грех! Язык отрублю в следующий раз, если кто-то всякую дребедень болтать будет!..

Я обомлела.

Чтооо? Это я-то смертный грех?!

Нет, я, конечно, сама от своей внешности никогда не была в восторге, но чтобы так... Ах ты ж титька тараканья! Найду болтуна, в бараний рог скручу, а язык на шею намотаю! Силёнок хватит!

Кажется, Тими заметила, какое впечатление на меня произвели слова "смертный грех", и беззлобно хмыкнула.

— Не обращай внимания. Что с них, с убогих, взять-то?

Ну да, действительно. Меня тут оскорбили заочно, и чего с них взять?

Узнаю — прибью.

На Рэна это не произвело никакого впечатления — он так глубоко над чем-то задумался, что, казалось, совершенно ничего из внешнего мира его не заботит. Он даже не смотрел ни на меня, ни вокруг.

— Их светлость завтракать любят понемногу, — приговаривала Тими, хлопоча у плиты. Видно было, что говорит она это лично мне. — А вот вы — другое дело. Вас надо как на убой кормить, вы-то физически работаете...

Передо мной поставили тарелку с куском запечённого мяса и тушёными овощами и кружку компота. На середину стола Тими поместила корзинку с маленькими булочками.

От зоркого взгляда поварихи не укрылось странное состояние Рэна.

— Эй, Рэн! Рэээн!

Ноль внимания.

— Рэн! — ткнула его пальцем в плечо.

— А? — вздрогнул он и с непониманием уставился на Тими.

— Ты завис, — сказала она.

Он недоумённо поморгал и глянул на меня. Отвёл взгляд и принялся за еду.

Меня насторожило такое поведение. Кусок в горло не лез, несмотря на голод. О чём он думал?

— Тими, а можно ещё компота? — спросила я.

— Да не вопрос.

Ого, целый кувшин! Замечательно.

— Это, Рэн... — нерешительно начала Тими, теребя край передника.

— Что?

— Хууух... сходи поговори с конюшим.

— Зачем? — нахмурился Рэн.

— Ну, это... он вчера подходил к вашему загону со зверюгами, как их там, не помню... да-да, ты запрещал! А он захотел глянуть... ну, он, короче, с ожогами лежит.

Вилка звякнула о стол.

Я отшатнулась и постаралась вжаться в стену — таким злым Рэна я ещё не видела. Он вскочил с лавки и теперь нависал над испуганной поварихой, как огромная глыба.

Мат стоял на всю кухню. Тими потихоньку отступала к стене, постоянно оглядываясь в надежде поскорее схватить поварёшку, которой можно в случае чего оборониться.

— Я что говорил! — вопил Рэн так, что стёкла громыхали. — Только я могу туда подходить! Только я! И она! — ткнул пальцем в меня.

— Да я-то тут причём?! — верещала Тими в ответ и непроизвольно замахнулась поварёшкой. — Чего ты на меня орёшь?! Иди на него ори! Я твой запрет помню!

Рэн замолк, тяжело дыша, потом развернулся на пятках и вылетел из кухни, чуть не сбив по пути какую-то девицу в таком же переднике, как у Тими. Бедняжка от ужаса привалилась спиной к косяку и чуть не сползла вниз.

— Без обеда останешься! Орёт он тут на меня! — крикнула вдогонку Тими.

Настроение окончательно упало. Аппетит пропал.

Ладно, надо доесть.

— А... что тут произошло? — растерянно спросила девушка.

— Да хрен его знает! — раздражённо отозвалась Тими. — Вожжа под хвост попала, не знаешь, что ль, как это бывает?

— Знаю, знаю... О. Это его помощница, что ль? — кивнула на меня с таким видом, словно бы я — это не я, а какое-то склизкое бесформенное существо с кучей щупалец. Что-то вроде "морского кавалера", только вот он слизи не вырабатывает.

Я аж замерла, так и не поднеся вилку ко рту.

Знаешь что, на себя посмотри! Ну а в самом деле — смотрит на меня, как на ничтожество, а сама-то толком ничего собой не представляет: с мышастыми волосами, веснушчатая, с длинным носом и тонкими губами. Вот, правда, фигурой вышла: все прелести на месте, и грудь, и бёдра, и талия. Статная, короче говоря.

— Мне тоже очень приятно, — сказала я, сладенько-сладенько улыбнувшись. — Меня Итэ зовут.

А сама принялась под столом вилку в спираль закручивать.

— Ммм, — поджала губы девица. — Я Ари. Надолго ты здесь?

— Надолго, — не убирая улыбочки с физиономии, ответила я. — Пока всех дахарров не приручим.

— Ммм, — снова протянула Ари. — Что-то не тянешь на охотницу. А ты точно умеешь что-нибудь, что умеет Рэн?

— Ну как бы третий год в Академии, умею же.

Нет, мало спирали. Сначала надо винтом скрутить, а потом уже в спираль. И зубцы растопырить в разные стороны для пущего эффекту.

— Ари, чего стоишь? — прикрикнула Тими. — Начинай говядину резать! Оглянуться не успеем, как время ужина наступит! Сегодня у его светлости гость какой-то будет, так что надо постараться... Ари, ну чего встала?!

Ари, казалось, не слышала.

— Только попробуй мне дорогу перейти, — прошипела она, а я обомлела от такой наглости. Чуть искалеченную вилку из рук не выпустила.

— И что сделаешь?

— Испорченной мордашкой не отделаешься, поняла?! — девица, казалось, всё сильнее и сильнее впадала в ярость.

Я растерянно похлопала глазами. Как реагировать на такие угрозы, я не знала. Мне ни разу подобным образом ещё не угрожали. Всё бывает впервые, да-да.

— Да поняла, поняла, уже боюсь, — вырвалось у меня, и я вытащила вилку из-под стола. — Ну а твой позвоночник будет, как вот эта вилочка. Глянь, как красиво, — я покрутила в руке железную загогулину, наблюдая, как кровь отхлынула с лица Ари. — Ну ты чего? Хочешь, прямо щас так тебе сделаю? Здорово же!

— Да ты, ты... — выдавила Ари и, пискнув, ринулась вон из кухни.

— Ари!!! — завопила вслед Тими. — Вот засранка! Итэ, что ты ей сделала?!

— Да ничего, — я ощутила укол совести. — Ну, вот только показала, — я показала злосчастную вилку.

— Тьфу ты, ну зачем? — фыркнула Тими и покачала головой.

— Зато доходчиво! — развела я руками.

Рэна в нашем подземелье не оказалось — кажется, он всё ещё разбирается с незадачливым конюхом. Я же решила тогда сходить искупаться — хоть и не вовремя, после дахарров я вся буду в песке и поту, но после вчерашней пьянки я просто обязана смыть с себя все свои косяки. И сожаления.

Стало легче. Гномские камни согрели воду как раз так, как мне нравилось — чуть обжигающе. Изнутри закрылась на засов.

Полежала я так минут пятнадцать, потёрлась жёсткой мочалкой — так, что едва кожу не содрала, потом вытерлась, замоталась в полотенце и потрусила в тапочках к своей комнате.

Поёжилась. Всё-таки в подземелье сильно холодом тянет.

И я поняла, что меня бесят свечи и их тусклое пламя. Поэтому я, прошептав простенькое заклинание собственного сочинения, дунула на ладонь, и с неё поднялся вверх яркий светящийся шарик. Магии огня здесь здесь было совсем немного — больше магии воздуха, которая была мне родной. Дай, как огневик, мог бы сделать его свет сильнее, но я всего лишь бывшая воздушница, так что с меня в этом плане мало что возьмёшь.

Переодеваться я не торопилась. Сначала посидела на кровати, пытаясь отдышаться после горячей воды, потом начала расхаживать по комнате, шаркая тапочками.

Нет, всё-таки надо переодеться. Простыну ещё.

— Итэ, есть разговор!..

Дверь резко распахнулась. Повисла тишина.

— Рэн, твою мать!!! Тебя стучаться не учили?!

Я стою, прижимая к себе полотенце и пятясь за шкаф. Рэн стоит на пороге, застыв, как доспехи в коридоре у герцога. В свете сферы видно, как его щёки покрываются жарким румянцем.

— Эм. Прости...

Дверь быстренько захлопнулась с той стороны.

— Как оденешься, зайди ко мне!

И торопливые шаги, уходящие прочь.

Теперь краснеть начала я. Запоздало, но лицо моё пылало, как преисподняя.

Тысяча чертей! Ну вот чего я опять наорала? Не сдержала рефлекса, называется.

Хотя стыда я не чувствовала. Напротив, из глубин тела поднялось давно уже забытое чувство — желание. Воздуха не хватает. И ласковых прикосновений не хватает.

Кое-кто хотел, чтобы я особо интересные покупки на себе показала? Ну ладно, за язык никто не тянул.

Спустя десять минут я, уже одетая, стучалась в соседнюю дверь.

— Заходи.

— Эм.

— Не стесняйся, — хмыкнул Рэн.

— Решил отплатить той же монетой? — прищурилась я.

— Что ты. Просто жарко.

Действительно, что это я? Ни разу парней без рубашки не видела? Конечно, видела, и много раз — часто наши парни из группы тренировались с голым торсом. К сожалению, на меня мужская красота уже давно перестала производить впечатление.

Но сейчас же не тот случай! Сейчас я влюбилась, и сейчас меня прямо потряхивает от этого зрелища.

На спине Рэна оказалась большая татуировка — схематичный орёл с распростёртыми крыльями. Красота какая. Думаю, это символ его клана, как и мой тигр.

— Зачем позвал? — небрежно спросила я, осматриваясь.

В комнате царил идеальный порядок. Ни пылинки, ни соринки, книги сложены ровненько по размеру, нигде ничего не разбросано, всё на своём месте. Люблю мужчин, которые аккуратны с вещами. Не то, что Дай, у которого вечно хаос в комнате.

— Я же обещал тебе коллекцию показать. Забыла? — хмыкнул Рэн.

Он стоял у открытого шкафа и что-то искал. А я исподволь залюбовалась сухим крепким телом — только кожа и мышцы, такие плотные, сильные и ладные. Волосы Рэн собрал хвост, но мне хотелось их распустить и зарыться лицом в чёрный шёлк.

Да что это я, ну в самом деле?!

— Пошли, — Рэн выудил из шкафа какой-то свёрток и направился к столу.

Расстелил его на столе, а я присвистнула. В отдельных кармашках лежали всякие разные звёздочки, наконечники для стрел, метательные ножи, боевой веер занял своё место.

— Это и есть твоя коллекция? — спросила я.

— Она не вся, — ответил Рэн. — Половину я ещё у матери оставил на хранение.

— Я так подозреваю, что ты меня позвал не коллекцию обсуждать, да? Хотя она шикарная!

— Ну да, не за этим, — со вздохом произнёс Рэн и замялся. Его пальцы неосознанно скользили по кармашкам с бесценными коллекционными сюрикенами.

— Я слушаю.

У меня замерло сердце. Ну не томи, Рэн!

— Знаешь, я много думал над тем, что ты вчера сказала...

— Над чем именно? — предпочла уточнить я, ибо наговорила вчера много и всякого. Из-за большинства сказанного тогда я бы предпочла молча уйти в монастырь.

— Над тем, что у нас нет будущего. Да, кстати, ты Нэрту понравилась.

Я опешила от такой быстрой смены темы в одном высказывании.

— С чего ты взял?

— Считай, он мне это сказал.

Вот те раз. Мы же всё время вместе были! Как от меня ускользнуло?

Я ради интереса представила, каково бы мне было, если бы моим парнем был Нэрт. Едва удержалась от усмешки — в коротких перерывах между занятиями любовью мы бы объедались сладким. Водник так уж точно, я бы не стала так налегать.

— Знаешь, а он не в моём вкусе немного, — пожала я плечами.

— Да я понимаю...

Право, я не понимаю, к чему было замечание про Нэрта, честно. Ну, хотя мне приятно, что я понравилась воднику. Тут уж я не спорю.

Рэн замолчал, не отводя взгляда от коллекции.

— Ну так что там с будущим? — поторопила я.

По правде говоря, мне одновременно было и любопытно, и страшно. Какое же мнение у него по поводу нашего будущего?

— Ты была права. У нас его нет.

Я сникла. Мне нечего было возразить на мои собственные слова.

— Я очень сильно привязываюсь к дорогим людям, — продолжил Рэн. — Хотя по мне и не скажешь, да? И мне было бы сложно расстаться с тобой, тем более надолго. А мы бы неизбежно расстались.

— То есть подожди. Я для тебя... дорогой человек, да? Я тебя правильно поняла?

Рэн молча кивнул. Ни тени улыбки не было на его лице.

Меня бросило в жар, а ноги слегка подогнулись. Значит, привязался всё-таки?

— Но это ничего не значит, — наконец бросил он.

— То есть как это не значит?! — мгновенно подобралась я. — Для меня это очень много значит! Я всё-таки тебе прямо сказала, как к тебе отношусь!

И пусть привязаться можно не только к любимому, пусть дорогим человеком может быть и друг!

Я подлетела к двери и закрыла её на задвижку.

— Будущего нет, да. Я тоже очень привыкаю к тому, кто дорог. Но настоящее-то у нас есть!

И обняла Рэна.

Теперь мы шли, держась за руки.

Мои щёки пылали. Рэн шёл впереди, ведя меня за собой, и я не видела его лица. Но уверена, что оно такое же красное, как и у меня.

Такого у меня давно не было. Рэн так соскучился по любви, что у меня ноет всё тело — уверена, что даже синяки кое-где остались, а уж засосов он понаставил щедро и на шее, и на груди, и на плечах. Ну ничего, я тоже постаралась — вон на шее у него красно-фиолетовое пятно.

Теперь всякие ревнивые служаночки будут вынуждены понять, что мы тут не шутки шутим, а взаимную любовь практикуем.

За руку меня держали крепко, очень крепко. Правильно. Только вот я никуда убегать не собираюсь.

Рэн молча открыл загон и пропустил меня вперёд.

— Ну что, сначала ещё раз на Пестрыше прокатимся, м? — сказал он. — Надо же проверить, как он после перерыва усвоил уроки...

Я не сводила взгляда с Рэна, когда он запирал загон изнутри и перебирал связку ключей в поисках отмычки от стойла.

Осёкся. Отвёл взгляд. Залился краской, чем ещё сильнее меня развеселил.

— Не смотри на меня так, — пробурчал он. — Потом.

— Конечно, потом! Не здесь же.

Любимый не ответил и направился к стойлу Пестрыша.

Сейчас — работа и только работа. Чувства потом.

Лязгнул ключ, со скрипом отворилось стойло, и Пестрыш неторопливо вышел на свободу, осторожно осматриваясь и принюхиваясь. Я уже приготовила аркан, прицепила к поясу дахарровский намордник, чтобы быстро отдать его Рэну, а Пестрыш более чем спокоен. Непорядок. Или, может, мы ему характерец слегка сбили?